Часть 4. Глава 6.

Глава 6. Откуда ветер дует... и куда?

Богдана прооперировали и разместили в той же палате, что и дядьку Мирона. Правда, отца и сына к нему не допустили, да и нас с Хельгой попросили покинуть комнату. Сестрица хотела было возмутиться, но, взглянув на засыпающего отца, смирилась, и мы вышли. С момента моего феерического прибытия в госпиталь прошло уже семь часов.

После происшедшего Хельгу ещё потряхивало, да и я чувствовал себя не лучшим образом. А тут ещё волнение за людей... моих людей! Как бы я ни хаял ту жизнь, и как бы она не складывалась для меня лично, но ответственность за род и доверившихся ему, отец вбил в меня накрепко. Так, что даже сёстрам с тёткой и дедом "выбить" не удалось. По крайней мере, не до конца. В общем, происшествие в мастерских взвинтило меня до предела, а когда я выслушал сумбурный рассказ Хельги о том, как она узнала о взрыве... Мне очень сильно захотелось найти ту сволочь, что устроила весь этот бардак и хорошенько объяснить, в чём она, эта самая сволочь была неправа! До зубовного скрежета хотелось...

Мыслить хоть сколько-нибудь связно я смог лишь спустя полчаса, которые ушли на то, чтобы угомонить нервничающую сестрицу. Прикинув так и эдак, я предложил ей прокатиться к тётушке Елене, всё же не чужой человек. Поговорить, успокоиться... К моему удивлению, Хельга не стала спорить и, кивнув, собралась немедленно свинтить из госпиталя. Но вот тут пришлось её тормознуть. Не знаю, насколько был искренен Клаус Шульц в своём письме, но этот взрыв... уж очень он удобен для того, кто может захотеть добраться до нашей семьи. Особенно в свете этой дурацкой выходки с нанятым транзитником, передавшим чьи-то "соболезнования по поводу происшествия в мастерской". И почему сестрица не догадалась сдать посланца в комендатуру? Нет, волнение, нервы, это понятно, но ведь могла же потратить несколько минут и позвонить Брину? Эх, ладно. О чём теперь говорить? Да Хельга и сама понимает, что глупость сделала...

— Одна ты никуда не поедешь. Поступим иначе. — Я рубанул воздух ладонью, и уже поднявшаяся с банкетки в холле госпиталя, сестрица недоумённо взглянула в мою сторону. — Нужна охрана. Да и по поводу сторожей для мастерской мне всё равно надо договариваться.

— Не поняла. — Покачала головой Хельга и, выслушав мои объяснения, помрачнела ещё больше. — Думаешь, кто-то просто пытался вытащить тебя из дома?

— Или тебя. — Задумчиво кивнул я в ответ.

— Вряд ли. Тогда, транзитнику совсем не обязательно было спрашивать о тебе. К тому же, кто знал, что некий Кирилл Завидич отсутствует в Китеже? — Заметила Хельга.

— Или о том, что он намерен вернуться в парящий город не на пакетботе, а на собственном дирижабле. — Тихо проговорил я. Сестрица услышала бормотание и вопросительно уставилась на меня. Я отмахнулся. — Так, мысли вслух. Идём, займёмся вопросом охраны.

Хельга пожала плечами и, без возражений последовала за мной. Оказавшись во дворе госпиталя, мы подошли к всё ещё опущенной наземь платформе и сестрица, задрав голову вверх, удивлённо присвистнула... но тут же осеклась и даже немного покраснела. Кажется, по прибытии, она просто не обратила никакого внимания на висящий перед зданием дирижабль. Хех, кажется, дочка Завидича начала отходить от нервной встряски, вон уже и "правила приличий" вспоминать начала. Ну как же, девушке же свистеть невместно...

— Ярослав! Поднимай! — Запрокинув голову, прокричал я и платформа медленно поползла вверх. Надеюсь, он внимательно слушал объяснения Трефилова о работе подъёмника. Ярик... вот кому не беда, а приключение. Глаза горят, энтузиазм так и хлещет... эх, почему я не так не могу, а?

Посмотрев на Ярослава, переминающегося с ноги на ногу от избытка энергии, я покачал головой и, вздохнув, отправился на мостик.

— Кирилл, что ты намерен делать? — Неслышно последовавшая за мной, Хельга застыла у комингса гермодвери ведущей в рубку.

— Для начала дам телеграмму в ведомство Несдинича. А потом... свяжусь с Гюрятиничами. — Коротко пояснил я, краем глаза поглядывая на показатели лебёдок, сворачивающих швартовы.

— М-м... понятно. — Протянула сестрица. Я обернулся к ней и, окинув взглядом прислонившуюся к переборке фигурку, покачал головой.

— За первой дверью слева, моя каюта. Иди, приляг и попробуй хоть немного поспать. Тебе нужно отдохнуть. — Проговорил я. Сестрица несколько секунд посверлила меня взглядом, но, в конце концов, всё же согласно кивнула и удалилась. Не успела хлопнуть дверь моей каюты, как на мостик просочился Ярослав.

— Я могу чем-то помочь? — Спросил он. Я смерил взглядом своего ровесника, почему-то своим энтузиазмом напоминающим мне молодого и глупого пса. Пока глупого...

— С телеграфом знаком? — Спросил я его.

— Конечно. — С готовностью кивнул Ярик.

— Молодец. И швец и жнец, значит... — Слабо улыбнулся я. — Тогда так. Сейчас загляни на камбуз и в ледник, сообрази нашей компании чего-нибудь пожевать, а потом проверим твои навыки в работе телеграфиста. Договорились?

Ярослав довольно улыбнулся и исчез из виду, даже не спросив, где находятся тот самый камбуз и ледник. Впрочем, ни на секунду не сомневаюсь, что за время нашего отсутствия он уже успел облазить "Мурену" сверху донизу. Любопытный... ну, точно, щен годовалый!

Захлопнув за Ярославом дверь, я на миг замер на месте и, тряхнув головой, решительно направился к... капитанскому креслу. Прежде чем писать письма, неплохо было бы сменить местонахождение. А то по Новгороду и так уже небось слухи пошли о дирижаблях сносящих дымовые трубы домов честных горожан.

Повинуясь командам, "Мурена" развернулась и поплыла на запад, чтобы оказавшись за городом, набрать крейсерскую для каботажников высоту и... лечь в дрейф. Как нас, за всё время висения дирижабля над госпиталем, не зашли проведать служащие новгородского порта, я ума не приложу, но это и к лучшему. Меньше всего на свете мне хотелось бы тратить силы на объяснения с портовыми чиновниками. Своих дел хватает.

Пока я уводил "Мурену" от города у меня было достаточно времени на осмысление событий этого дня, и чем дольше думал, тем меньше мне нравилось происходящее. Начать с самого взрыва... Почему у мастерской не было наблюдателей от "географов"? Ведь это одно из двух мест в Новгороде, где моё появление почти гарантировано. Второе — училище. Или они были и допустили закладку мин? Но зачем? Следующий момент: попытка вытянуть меня или Хельгу из дома в Китежграде. Удачная, замечу, попытка. Опять-таки, где был Несдинич и его люди, почему не остановили сестрицу?

Впрочем, речь же идёт о том самом Несдиниче, что так пёкся о нашей безопасности, запирая в охраняемом парящем городе... и так легко, в разгар своей тихой войны в Новгороде с агентами Гросса, отпустивший меня на целый месяц в тот же Новгород, для сдачи экзаменов в училище. М-м... некрасиво всё это, очень некрасиво и дурно пахнет. А если контр-адмирал в своём противостоянии с германцами затеял ловлю на живца, то... Да твою же кавалерию с топотом да присвистом! Наживка не согласна!

Есть, правда, один маленький нюанс... то самое пресловутое письмо Клауса, в котором мой приятель и... подельник сокрушается, что с момента возвращения покалеченного Гросса на службу в Меллинг, в городе стали ощутимо закручивать гайки. "Возвращения", состоявшегося ещё в прошлом году! Нет, это, конечно, не показатель, вместо господина капитана, облажавшегося в истории с изъятием накопителей, его хозяева вполне могли задействовать иных людей. Вряд ли их новгородская агентура была завязана лишь на Гросса, но... Несдинич...

Он во всех беседах, едва речь заходила о безопасности нашей семьи, говорил именно о моём "злом гении", как писали в иных исторических романах, не просто говорил, прямо-таки упирал на его фамилию! Не знал, что тот отозван? Пф, глава разведки не самого слабого европейского государства? Одного из лидеров Русской конфедерации? Я не Станиславский, но... "не верю"! Да первое, что он должен был сделать, это определить круг фигурантов и, по возможности, их местонахождение! Как говаривал там наш тренер и учитель Гдовицкой: "это же азы!".

Тогда, что это? Способ давления? Гросс был хорош в качестве пугала, несомненно. И тут закавыка. Даже если бы я сам или Хельга легкомысленно отнеслись к незнакомой угрозе, дядька Мирон любыми способами заставил бы нас воспринимать её всерьёз, и Несдинич не мог этого не понимать. Не катит... Получается, это очередной просчёт контр-адмирала? А не слишком ли много этих самых просчётов набирается? И как назло, все завязаны на одну и ту же тему охраны "секретоносителей".

Эх, дядька Мирон! Как же не вовремя ты загремел на больничную койку! Сейчас бы посидеть с тобой за столом, покумекать, разобрать все эти нестыковочки по пунктам, глядишь, и додумались бы до чего-нибудь путного!

Чёрт! Я идиот! О Хельге побеспокоился, о мастерах и Ярославе тоже, а дядька Мирон валяется в госпитале и ни единой души рядом! А если его сейчас возьмут германцы? Я же сам к ним выйду, покорно и не сопротивляясь!

Ключ телеграфа застучал как бешеный. Мысли о возможных играх Несдинича ушли на задний план. С этим можно разобраться потом. А пока...

Медленно и томительно бежали минуты, но вот спустя четверть часа, телеграф ожил, застрекотал, выплёвывая тонкую ленту с текстом. Хм... Цицерон, однако... даже нет, почётный гражданин Лаконии. "Беспокойство напрасно тчк Полицейский пост выставлен палаты два часа назад тчк Мастерская также под охраной. Немедленно возвращайтесь Китеж тчк Несдинич".

Ну, насчёт "возвращайтесь", это господин инженер-контр-адмирал погорячился. Некогда мне... пока. А вот полицейский пост у палаты дядьки Мирона, это хорошо. Очевидно, мы разминулись с полицией на несколько минут. И это тоже хорошо. Разговаривать со всякими следователями и дознавателями я сейчас хочу ещё меньше, чем с портовыми чиновниками. "Летуны"-то штрафом обойдутся, за полёты над городом на слишком малой высоте, а вот следователи и запереть могут на время разбирательства. Чисто, на всякий случай. Ну его на фиг... у меня ещё дел по горло, некогда мне тюремные разносолы дегустировать.

Кстати, о разносолах... А не пора ли перекусить? Что-то Ярослав притих, как исчез с мостика, так ни слуху ни духу. Я открыл гермодверь, ведущую на жилую палубу и... нос к носу столкнулся с Яриком.

— На ловца и зверь бежит! — Улыбнулся я.

— Ужин готов, капитан. — Оттарабанил Ярослав. Рука этого самопального юнги дёрнулась, чтобы, "по-гусарски", двумя пальцами отмахнуть воинское приветствие, но я успел первым и звон подзатыльника разнёсся по коридору жилой палубы.

— К пустой голове руку не прикладывают. — Наставительно сказал я Ярославу, с растерянной улыбкой скребущему пятернёй пострадавший затылок. Интересно, когда Ветров учил меня этому нехитрому правилу, я выглядел также глупо? И почему мне кажется, что ответ на этот вопрос будет сугубо положительный. Я встряхнулся и уставился на Ярика. — Так, что ты там насчёт ужина говорил?

— Я накрыл стол в кают-компании. — Тут же откликнулся он и, оглянувшись на дверь моей каюты, замялся.

— Хельгу я разбужу сам. — Поняв причину заминки, кивнул я Ярославу и тот, улыбнувшись, умчался в сторону кают-компании.

— Только быстрее! — Бросил он на ходу.

Будить сестрицу не пришлось. Когда я постучал в дверь каюты, она уже была на ногах, так что открыла почти сразу. Ох, она хоть пыталась подремать?

— Я спала... около часа. — Поняв меня без слов, заверила Хельга.

— М-м... хорошо. Там, Ярик ужин приготовил, идём?

— Ужин? Ужин, это звучит хорошо. — Слабо улыбнулась сестрица. — Особенно, учитывая, что я сегодня даже не завтракала. Чем потчевать собираешься?

— Это вопрос не по адресу. За кока у нас Ярик, с него и спрос. — Отшутился я, пока мы шли в кают-компанию. — Правда, на деликатесы не рассчитывай, ничего такого я не закупал.

— Не рассчитывать, говоришь? — Хельга окинула взглядом ломящийся от еды стол и повернулась к Ярославу. — Ты где всё это взял?

— Так, на камбузе, да в леднике. — Пожал плечами, уже устроившийся за столом Ярослав. — Там в углу запечатанный ящик с консервами стоял, я его и распотрошил.

— Это дядька Мирон оставил, для празднования первого выхода. — Принюхавшись к блюду с вразнобой наваленными на него консервированными крабьими "ногами", от души политыми лимонным соком и присыпанными крупно порубленным чесноком, констатировал я.

— Не иначе. — Согласилась Хельга, изумлённо взирая на салатницу, с наструганной в неё осетриной холодного копчения. Ну а венцом этой эксклюзивной сервировки были изящные креманки с разложенной по ним кусковой говяжьей тушёнкой... холодной, само собой. И ни кусочка хлеба... талант!

Судя по обеспокоенным взглядам, Ярик уже заподозрил, что с ужином что-то не так, но что именно, он явно не понимает. Ну да и к чёрту! Поедим, разберёмся с делами, а потом можно будет и расспросить, откуда у него такие "познания" в кулинарии...