2. Тайяна. Раскрыть крылья

Тайяна-2. Раскрыть крылья.

— Роооооошер! Ну Роооош!!!

Четыре жалобных глаза и два умоляющих выражения на мордах лица (одной морде и одном лице) ничуть не смягчили бывшего стражника. Хотя Ааша очень старалась, даже язык высунула.

— Вот придем — сама увидишь.

— Ну хоть что-то расскажи!

— Я расскажу, а ты мне или не поверишь, или я окажусь пристрастен.

— Не окажешься..

— А вдруг? Я ведь человек...

— Ну я же от любопытства умру! Рооооош! Имей совесть!

Тайяна ныла вдохновенно, наслаждаясь каждой минутой, и увы — безуспешно. Рошер Вайст молчал, как большая рыба. Например, кит.*

* автор знает, что кит — это млекопитающее, но на Амальдее Линней еще не рождался. Так что для них все, кто плавает в море — рыбы. Прим. авт.

Ааша громко засопела. Рошер посмотрел на волчицу и фыркнул.

— а тебе там точно понравится, морда лохматая. Там палисадник есть.

Лохматая морда фыркнула. Ей не нравился человеческий город, но раз уж хозяйка решила здесь поселиться...

Потерпим.

Луч солнышка пощекотал Тайяне нос — и та улыбнулась. Как же мало надо для счастья?

Всего пару месяцев назад она была в отчаянии. Перспектива брака с нелюбимым, длинная жизнь в Лесу, в которой ничего и никогда не поменяется, тоска и скука...

А оказалось, что надо просто менять все самостоятельно. Не нравится Лес — уйди из Леса. Не нравится жених? Удрать от жениха! Авось его кто-то да подобрал! Яна готова была молиться за такой исход хоть богам, хоть Лесу. И даже если кидаешься очертя голову в Разлом — ведь и там можно найти помощь!

Пусть это сложно, но если ты решаешься идти — дорога сама подталкивает тебя в пятки! И обязательно на ней встретятся и друзья, и приключения...

Вот как здесь, в Далинаре.

Не успела Тайяна сойти на берег, как умудрилась предотвратить покушение на лару Аэлену Алинар. Которая и стала впоследствии ее подругой, познакомила с Рошером...

А еще — Яна поняла, чем ей интересно заниматься.

Искать тех, кто нарушает человеческий закон. Наблюдать за людьми, сопоставлять...

Странное занятие для нархи-ро?

Странная нархи-ро.

Да и пусть. Зато довольная!

Если бы еще Рошер, гад такой, сказал, куда они идут!

Последние дней десять Яна подыскивала себе жилье.И это было ох каким нелегким занятием!

С точки зрения людей, сдающих комнаты, самым лучшим жильцом был мумифицированный труп человека. А что? лежит тихо, не пахнет, никого не водит, никуда не ходит, кормить его тоже не требуется, детей не приведет, домашних животных не заведет...

Яна под эти критерии не подходила ну никак. И доставалось ей от возможных квартирных хозяек по полной программе, ну как — доставалось?

Яна не подходила под их идеал квартиросъемщика, а они — под идеал квартирной хозяйки, о чем и сообщалось друг другу в ходе беседы. До оскорблений не доходило, все же Ааша способствовала резкому отрастанию вежливости у любых собеседников.

Да и требований у Яны было никак не меньше, чем у хозяек.

Ааше требовался палисадник — это в худшем случае. В лучшем — выход куда-нибудь, где волчица сможет размять лапы. Но где найти такое место в городе?

К тому же Яна хотела бы жить в доме, где нет детей, не слишком строгая хозяйка и ей не будут читать нотаций. А, да.

Любовь к порядку приветствуется, но...

Лично Яна воспринимала уборку даже в Лесу, как разновидность жестокого издевательства. Поэтому человек, который будет стоять у нее над душой и требовать срочно навести порядок...

Бррр!

Легко ли найти такое место?

Очень тяжко.

Где-то плохо принимали Аашу, где-то саму Яну, в одном месте хозяйка вообще отказалась пускать их на порог, объяснив, что они ж не люди! Четырехликому не молятся?

Точно — нелюди!

А человек — это тот, кто раз в два дня ходит в Храм на службу — и иначе никак. Яна плюнула, развернулась и ушла.

А время покусывало.

Скоро должны вернуться из столицы Аэлена с мужем, и Яна собиралась к этому моменту найти, куда съехать. Да, ей позволили пожить в доме Авельенов, но пора бы и честь знать? Нет ничего хуже превращения дружбы — в раздачу милостыни. А эти отношения Яна ценила.

Можно было и купить дом. Продать часть жемчуга, поискать удобное местечко — и раскошелиться, но... пока — не хотелось. Почему-то Яна не спешила обзаводиться своим имуществом. Не тянуло.

— Рооооошер!

— Да мы уже почти пришли. Смотри.

Яна пригляделась.

Домик. Совсем небольшой, одноэтажный, с красной черепичной крышей, с маленьким окошечком мансарды и небольшим крыльцом, зато палисадник — всем на зависть. Если б не был таким заросшим. Видно, что когда-то за ним ухаживали, но это было давно и неправда. Изгородь покосилась до такой степени, что ее проще сжечь и новую поставить, деревья растут, как им нравится, сорняки по пояс высотой, дорожки поросли чем попало...

Сам домик тоже кажется ухоженным лишь издали. Вблизи же...

Побелку давно пора подновлять, окна если и откроются, то вместе с куском стены, крыша наверняка протекает...

— Что это за руины счастливой жизни?

— Руины счастливой жизни? Тонко подмечено, милая лайри.

Яна пригляделась.

В глубине палисадника, на скамейке, сидел мужчина. В возрасте, можно сказать — старик. Но это была красивая старость. Из тех, что не сгибает спины, но высыпает на волосы снег и подчеркивает морщинами внутреннее благородство души.

Приятная улыбка, спокойное лицо, изящные руки, которые лежат на набалдашнике трости — кстати, самом простом, деревянном, да и одет мужчина недорого, вовсе не так, как сама Яна...

Она и не знала, что ее одежда уже очень дорога по меркам людей, Аэлена просветила.

— Присядете рядом со мной? Здравствуй, Рошер.

— И вам здоровья, Славерус.

Мужчина подвинулся на скамейка — и Яна с удобством уселась рядом. Подтянула ногу к груди, как привыкла, улыбнулась в ответ.

— Тайяна э´Лесс Риккэр, будем знакомы.

— Славерус Атион. Рад знакомству с лайри.

— Я посчитал, что Яна — хорошее решение твоей проблемы, — вставил свои два медяка Рошер. Яна поглядела на него.

— Проблемы? Какой?

— А вот этой, милая лайри, — мужчина широким жестом обвел дом. — Именно этой.

Яна смотрела непонимающим взглядом и мужчина вздохнул.

— Рошер промолчал, верно?

— Я думаю, вы и сами все расскажете, — выкрутился Рошер.

— Расскажу — если лайри это будет интересно.

— Люди не могут быть неинтересными.

Прозвучало это так серьезно, что мужчины переглянулись, улыбнулись — и Славерус принялся рассказывать.

— Это печальная история, лайри Риккэр. Это мой дом, я сам его строил, но жить в нем не могу. Увы...

— Называйте меня Яна.

— Хорошо, Яна. Так вот вышло... я был молод тогда и достаточно глуп. Влюбчив, благороден до глупости, а еще рядом не нашлось никого, сумевшего бы вправить мне мозги. Увы....

История Славеруса была не особенно банальной, так что Яна слушала с интересом.

Юноши влюбляются — это ни для кого не секрет.

Часто они влюбляются в женщин чуть старше. И Славерус не оказался исключением. Его первой женщиной стала Валайра Тармин. Валайра была старше парня на семь лет, куда более опытной и знающей, чего она желает от жизни. Славерус и сам не заметил, как оказался сначала в ее постели, а потом и рука об руку в Храме.

Тоже — бывает. И никому не мешает жить счастливо.

А вот то, что у любимой женщины уже есть сын и живет он на полном пансионе у кормилицы, видя маму раз в месяц, Славерус узнал только через год после свадьбы.

Мягко говоря — ему это не понравилось. Разгорелся скандал.

Валайра орала, рыдала, умоляла, падала на колени и грозила покончить жизнь самоубийством. Славерус...

Да, сейчас он понимал, что зря, но тогда он был мальчишкой! И что такое шантаж представлял плохо, особенно в применении к себе.

И поддался.

Тогда Валайра сломала его первый раз, поняла, как надо действовать, и не будучи отягощена благородством, стала делать это постоянно. Мальчик по имени Тенсор был взят обратно домой, усыновлен, получил фамилию Славеруса и мужчина даже попробовал его воспитывать — без особого успеха. Мальчишка его с самого начала терпеть не мог, хотя если бы на кого и злиться, так это на мамашу, которая боялась потерять жениха и прикидывалась, ну если и не невинной девушкой, то уж точно порядочной.

На мать мальчишка не злился, мать он обожал, болезненно и ревниво, а та обожала Славеруса. Что и обеспечивало семейству дикие сцены ревности и зависти в исполнении щенка.

Хотя и с Валайрой все было не так просто. Любить-то она мужа любила, но рожать ему детей не собиралась. А зачем?

У нас же уже есть сын!

Вот тут Тайяна даже головой помотала. Разве так можно?!

— И вы...

— У меня нет детей, лайри, если вы об этом. Пока была жива Валайра, я не смотрел на других женщин, а потом было слишком поздно.

Яну передернуло — и она от всей души пожелала неизвестной Валире в следующей жизни стать червяком. Вот стерва!

— А у вас есть братья или сестры?

— Нет. Я один у родителей.

Тайяна поежилась.

Да есть ли границы человеческой глупости и подлости? Она ведь его род пресекла! В Лесу за такое и убить могли. Когда сознательно зная о своем бесплодии, нархи-ро обрекал род своего партнера на вырождение!

Крылатых хранителей Леса было слишком мало, чтобы позволить себе потерять хотя бы одну линию, что там линию — даже веточку из какой-либо линии! Яна отлично понимала, что не будь у нее братьев, она бы не решилась сбежать — ведь она лишила бы Лес рода Риккэр! А это неправильно! Это подло и гадко!

Безусловно, бесплодные нархи-ро встречались, хотя и реже, чем люди. Но если такое не вылечивалось, если не находилось выхода, а нархи-ро желал создать семью — этим занимались Жрецы. Они беседовали с обоими сплетающими волосы, объясняли ситуацию — и мягко рекомендовали тому из пары, кто мог иметь детей — завести их. Можно — втайне.

В любом случае о настоящем отце или матери не узнал бы никто, были и возможности, и способы...

Звучит не по-человечески?

Так нархи-ро и не люди.

Славерус кашлянул, намекая, что уходить так глубоко в себя стоит не во время беседы, а после. Яна тут же раскаялась и хлопнула ресницами.

— Простите. Я слушаю...

И было что еще послушать.

Время шло, Славерус работал каменщиком, Тенсор рос, Валайра... тут было сложно. Она была старше мужа, а значит, старела быстрее — и все чаще закатывала ему скандалы. Ревновала, мучила... не отставал от нее и пасынок.

Почему-то оба были уверены, что Славерус только и ждет, как бы изменить жене.

— А это и правда было так?

— Нет. Но иногда хотелось — хоть подозревали бы не напрасно.

Рошер тихо фыркнул. Ааша поддержала его. Яна вгляделась в волчицу. Нет, Славерус ей не лгал, может быть, его восприятие было слишком субъективным, но он — не лгал. Ни на минуту.

— Что случилось дальше?

А что могло случиться?

Когда Тенсору было шестнадцать, мальчишка вконец отбился от рук. Портовый город предоставляет множество соблазнов и противостоять им — нужна сила воли. У Тенсора не было ни силы, ни желания, даже наоборот — ему хотелось то ли насолить родителям, то ли обратить на себя внимание...

Вино, курительная смолка, женщины... одна прожила с ним два года — не выдержала. Сбежала. Потом, через пару-тройку лет безудержного пьянства... вы знаете, что это такое — алкоголик дома?

Те, кто знают — поймут. Это вечная жизнь на активированном заклинании вулкана, иначе и не скажешь. Постоянное ожидание худшего, причем не ясно, должно ли оно случиться с сыном — или из-за него. Пару раз Славерус впал в отчаяние и крепко отлупил пасынка. Не помогло.

Валайра закатывала истерики и умоляла, чуть ли не на коленях. Тоже не помогало.

Выгнать мальчишку из дома? Из этого, кстати, собственноручно построенного? Стоило бы, но куда?

Один он пропал бы.

Яна фыркнула и Славерус ухмыльнулся в ответ.

— Не пропал бы. Верно. Жене я этого не доказал бы.

Это Яна понимала. А...

— Храм?

— Ничего не помогало. В любой магии ключевым является желание человека вылечиться или стать лучше. Тут же...

Он не договорил, но и так было все понятно. Желания у мальчишки не было. А зачем? Да и не мальчишка уже...

— Когда Тенсору было уже к тридцати, он женился. На женщине с ребенком. Редкостная гадость, кстати говоря. Что она, что его пасынок... горшок нашел крышку.

— А содержал эту крышку кто?

— Увы, милая лайри. Какое-то время мы все жили в этом доме. Мы с Валайрой, Тенсор с Лидейной, двое их детей...

— Двое?

— Ну, не просто ж так он женился. Сделал ей девочку, и повел в храм, когда у невесты живот на нос лез. Так что да — официально у меня двое внуков, Валайра и Альден.

— Валайра?

— Девочку назвали в честь бабушки.

— Понятно.

— Спустя примерно десять лет у меня появилась возможность купить небольшую комнату, куда я и отселил всю эту... шайку.

— Они были недовольны?

— О, еще как, милая лайри. Безумно недовольны. Переезд лишал их возможности... э...

— Захребетничать, — подсказал Рошер.

Славерус кивнул.

— Очень точное определение, Рош. Паразитировать, если пожелаешь. Валайра — жена — все равно давала им деньги, покупала что могла, но так было легче. Не приходилось слушать пьяные вопли под дверью, гонять собутыльников Тенсора, бороться с обезумевшим животным, которому срочно и сейчас нужна бутылка, успокаивать истерики Лидейны, возиться с их детьми, которые, по-моему были рождены в запое и совершенно не нужны их родителям...

— Вам было очень тяжело?

— Безумно. И все же это были не худшие годы моей жизни. Валайра и я... мы любили друг друга, по-своему.

Яна не могла этого понять. Но это же люди! Они такие сложные, даже загадочные, может, если она еще немного поизучает этого человека...

— Вы были счастливы — или не хотели ничего менять?

— А вы умеете задавать вопросы, лайри.

— И все же?

— Наверное, второе. Я рос в книжной семье, много читал, мечтал стать архивариусом или хотя бы библиотекарем...

— Но стали каменщиком?

— Валайра настояла. Нам вечно не хватало денег, так что доучиться я не смог.

На счет Валайры добавилась еще одна черная костяшка. Вот ведь... выскочила замуж за мальчишку — и даже учиться тому не дала.

Стерва!

— Она вас ревновала?

— Да. Хотя кого бы я мог привлечь статусом книжного червя?

Славерус себя недооценивал или кокетничал. Даже сейчас, в старости, он был потрясающе хорош. А каков он был в молодости?

Оххх!

Тайяна поежилась от неприятного ощущения. В этот раз было особенно сильно, так, что даже собеседники это заметили.

— Лайри?

— Яна?

— Не обращайте внимания. Крылья режутся.

— Крылья? Я читал о нархи-ро, но...

Яна молча приспустила рубаху так, чтобы была видна часть спины. Да, сейчас это было не самое приятное зрелище. Воспаленная красная кожа, две набухшие широкие полосы, словно ее кто-то стукнул палкой — и болит так же. Уже не аккуратные валики, еще не крылья, но нечто неправильное, которое собирается переродиться в гармонию.