Тьма. Она наблюдает, молча, даже с интересом. Смертные... Синоним странные для этой непостоянной дамы. На этот раз объектом ее наблюдения стал технический мир магии.
— Этот мир просто абсурден. Даже для тебя, — недовольно поморщился бог Смерти.
— Ну... Что за настрой? Это должно быть весело, — глубоким приятным голосом с хриплыми нотками увещевает Тьма.
— И не вздумай. Я не буду никого оживлять.
— Ну один разочек!
— Если только один, — рассеяно отвечает он, глядя на оболочку жертвы. Ребенок. Девочка. Лет шести-семи, может помладше. — Понимаешь, тут возникла одна проблема...
— Какая? — нахмурилась Тьма, не желая расставаться с новыми игрушками.
— Душа этого тела уже переродилась. Привить новую... Я не уверен, что эта затея окажется успешной.
— Ах, какие пустяки! У меня все схвачено. Вот душа, теперь твоя очередь.
Все у нее схвачено... Взгляд бога метнулся к безвольному телу. За свою довольно-таки долгую жизнь жрец многое успел повидать, но была некая неправильность в том, что умирают дети. По мнению бога, все существа должны умирать на склоне лет, возвращаясь в Сады Безвременья и становясь вечно молодыми, несмотря на прожитые годы. Не рай. Не ад. Утопия, скорее. Без суеты, горечи, времени, волнений. Вечный покой. Всегда.
По сути жрец лишь восстановит справедливость, а новая душа вдохнет первый глоток воздуха в чужом теле. Равновесие требует жизни для этого тела. Как ни странно, Тьма жаждет того же. Так кто он такой, чтобы спорить с волей этого странного творца миров? Тьма — любопытное чудовище в облике ребенка, бессмертная стерва без капли благоразумия. Что может быть хуже и страшнее? Отсутствие тормозов у этой чокнутой леди.
У него нет выбора. Иначе быть беде в его мире Мертвых — Тьма всегда помнит обиды и не прощает их. А разве богу не жалко тех душ, что целиком и полностью доверились ему, любят и почитают его как дети отца? Нет, отказ не принимается. Достаточно одного прикосновения, и новая душа приживется в оболочке.
Выбор сделан. Кончиками пальцев удерживая душу в ладони, жрец бережно поместил новую личность в тело ребенка. Оставалось надеяться на чудо.
В ответ на его молитву девочка сделала первый вдох, а веки затрепетали. Желание Тьмы исполнено.
Зима, 1988 год, дом Лавгудов
Было... Странно? Нет, даже больно, что меня несказанно обрадовало. Я жива. Я даже смогла вдохнуть!
— Луна, ми-лая! Как ты? — ус-лы-шала я ти-хий и дро-жащий го-лос.
Ка-кая во-об-ще Луна, может По-лум-на? Что вообще происходит? Меня зовут Алина, а не Луна. Но... Ведь я же умерла. Я помню то, как автобус столкнулся с грузовиком, а потом упал в реку, как я пыталась выбраться, задыхаясь без воздуха, как сделала последний в своей жизни вдох, захлебываясь водой и уже не надеясь на спасение... Как я могу ощущать головокружение, слабость, легкую тошноту и холод каменного пола?
— Где я? — прак-ти-чес-ки про-шеп-та-ла я. Сил го-ворить у меня не было, даже думать я могла с трудом, как через какую-то пелену, толь-ко силь-ная го-лов-ная боль и ни-чего боль-ше. С трудом разлепив глаза, я усилием воли приподняла голову.
— В сво-ей ком-на-те. Я так вол-но-вал-ся. Прос-ти меня, Луна! На-до бы-ло про-верить рог мор-ще-рого киз-ля-ка, преж-де чем эк-спе-римен-ти-ровать. Как ты се-бя чувс-тву-ешь? — на-до мной скло-нил-ся муж-чи-на лет трид-ца-ти с пла-тино-выми во-лоса-ми и пра-виль-ны-ми чер-та-ми ли-ца. А гла-за были тем-но-се-рыми, как и у меня... В прошлой жизни. За-то у ме-ня про-пали пос-ледние сом-не-ния, где я на-хожусь. Точ-нее в ком. Какой нормальный человек будет на полном серьезе говорить про рог морщерогого кизляка? По-лум-на Лав-гуд, без вариантов.
— Что... — запнулась я и поморщилась от нового приступа головной боли.
— Спи. Ты устала. Не время болтать...
Ага — не время для драконов. Внезапно остатки сил покинули меня, а я впала в странное состояние полудремы. Голос уже не казался таким близким и через несколько минут я провалилась во тьму.
* * *
Прошло несколько дней. Они напоминали утренний туман, становясь то плотными картинками, то густым маревом бреда. Эти дни я чувствовала себя по-настоящему безумной, не зная, где реальность, а где плод моей фантазии.
Ксенофилиус Лавгуд оказался не таким уж идиотом, как в каноне. Скорее, мужчина имел веру, отличную от религии окружающих, поэтому его считали... Слегка того. А так, в прошлой жизни Алина Самойлова верила в более нелепые вещи, чем сливы-цеппелины, нарглы и морщерогие кизляки. Нет, в моей жизни не было места Ацкому Сотоне, жертвоприношениям и торжественному раскуриванию чего-то запрещенного. Но вот моя лучшая подруга Аша...
Привлекательная готесса желает познакомиться — как раз про нее. Чего я только не наслушалась о 'похождениях бравого солдата Анастасии Мирошниченко' и компании гонщиков из соседнего города! В тихом омуте байкеры водятся. Сейчас мне как раз понадобятся знания, полученные в театральном кружке, куда по ошибке меня затащила гиперактивная Аша (скорее всего, надеялась получить 'добро' от родителей на ПМЖ в Киев. Почему именно Киев — неважно, но опыт значит очень многое).
Словом, мне оставалось лежать в кровати и от безделья и слабости составлять планы на будущее. А пока разберемся с приоритетами на данный отрезок времени. В первую очередь, следует наладить мосты с 'отцом', хорошо хоть не крестным (да-да, а вы имеете что-то против фильмов?). Его мнение и поддержка нужна, как ни крути. Потом разобраться с магией, а то может быть, я ею вообще не владею. Вот это будет номер, если так и есть. Да и с достоверностью канона разобраться не помешало бы. Люблю эту историю, даже фанфиками частенько зачитывалась. Лично для меня удобней Дамбигад. Бороться сразу с двумя сторонами легче, чем постоянно ждать подлянок со стороны Высшего Света. Сокращу до ВС, а если окажется гадом — WC. Даже ничего менять не надо.
Чуть ли не последний пункт моего бредового плана действий и, пожалуй, не самое важный, сдружиться с Поттером и его окружением. Одна обиженная Гермиона может существенно испортить жизнь, а мне проблемы не нужны, хотя я не горю желанием влипать в неприятности. М-да, придется как-нибудь извиваться. А потом репутация семьи Лавгуд. Вот тут придется поработать. Стереотипы вещь несгибаемая, но и с ней можно подумать, выстроить линию поведения. А изменения, которые обязательно последуют за правкой канона по моему, попаданческому, мнению и широким взглядам на мир? Обязательно возникнут трения с местной властью, что официальной (министром), что теневой (ВС и Темным Лордом), потому что я... Честно, ну кто бы попал в любимую книжку, а потом сидел в стороне? Можно перечислять пункты до бесконечности, а теперь — действовать.
И я сделала самое сложное за всю прошлую и следующую жизнь — встала с кровати.
* * *
Большая светло-голубая комната мне нравилась. Светло, просторно и уютно. И нет кошмарного ощущения перегруженности массивной мебелью и тысячи ненужных мелочей. Кровать, шкаф и зеркало. Только зеркало зачем? В нем отражалась девочка лет восьми-девяти с длинными, ниже пояса, волосами и голубыми глазами. А я, оказывается, блондинка! Да еще и мелкая. Ребенок... Одета аккуратно, видно, за мной присматривают. Так, не отвлекаемся. Хорошо, что есть окно — массивное, в полстены, оно отлично вписывается в интерьер.
Моя комната находится на втором этаже. А вид — деревья и кусочек небольшого озера. В целом, неплохо, но очень сильно неухоженно. Нет — минимализм я поддерживаю и не вижу ничего в этом дурного, но... Позвольте — это комната ребенка, да, со странностями, но ребенка. Где одежда, игрушки, рисунки, в конце концов, ожерелье из пробок? Ни-че-го. Странно. Слишком много 'но' для недосказанности. Самостоятельно делать выводы рано и бессмысленно, на все нужно время и источник информации. А где находится ближайший? Та-ак, где ты, радость моя? Пора искать Ксенофилиуса Лавгуда.
* * *
Время то замедлялось, то неслось со скоростью Хогвартс-экспресса — скоро первое сентября. Было страшно, что 'папа', узнает, кто я, догадается тем самым чутьем газетчика, что его маленькой девочки больше нет ни в этом, ни в том мире. Но время шло... А Ксенофилиус молчал. Может той самой Джоан Роулинг была Полумна? Да, знаю, полный бред, но ночами меня мучали кошмары, а 'папа' все мои чудачества списывал на последствия своего эксперимента.
Тишина. Большая мало освещенная комната. Серые обои наполовину содраны со стен. Паутина и пыль. Запустение. Это место пугает меня. Может из-за зеркала, освещенного голубоватым светом? А может, из-за отражения меня настоящей? Или маска на мне той, в зеркале, из-под которой текут две струйки крови — слезы? ...И шепот, который становится все громче: 'Ты — не она! Чуждая нашему миру. Ей не место в нашей жизни. Лишняя. Чужая?!' Я виновата? В чем? Я просто художница. Старшеклассница. Даже не какой-нибудь качок с супер-возможностями! И...
...Просыпаюсь. Успокойся. Все хорошо. Это просто сон... Или нет?
* * *
Вскоре я привыкла к дому со странными, непонятными вещами; к отсутствию всемирной паутины, родителей и друзей; к магии, привычной местному населению; даже на выверты 'папы', которого я старалась избегать, не обращала должного внимания. И вот, наступило время для первого выхода в свет— прогулка по Косому переулку. С самого утра я была взволнована — что-то взять, вспомнить о правилах приличия, найти нормальную одежду и прочие бытовые мелочи.
— Полумна?
— Да, папа? — делаю честные глаза и перестаю мучать штору.
— Что с тобой случилось? Неужели ты волнуешься?
— Конечно, а как же еще. Все-таки Лондон.
А когда-то это было моей заветной мечтой — побывать во всех уголках культурной Европы. Не сбылось, но начинает сбываться.
— Не волнуйся. Я с тобой, — а как я на это надеюсь.
Из дома мы выбрались с помощью летучего пороха. Ощущения, скажем так, не особо приятные, но жить можно. Оказались прямо в 'Дырявом котле', где пожилой мужчина с абсолютно лысой головой протирал бокалы помятой тряпкой.
— Ксенофилиус! Сколько лет, сколько зим! Давно тебя не видел. До сих пор ищешь этих... нарглов? А кто здесь с тобой?
— Том, познакомься — моя дочь Полумна. Ей восемь лет, а завтра День рождения. Вот, хочу присмотреть подарок. Я слыхал от Доплера, помнишь такого, — вечно мямлил и что-то бормотал про свои любимые растения? Так оказалось, что он занимается травологией на профессиональном уровне и может помочь мне создать новый вид лечебной омелы...
Пока взрослые говорили о своем, я рассматривала посетителей на ментальной волне. Где-то через месяц после моего попадания я нашла книги по менталистике на чердаке Лавгудов среди всякого хлама, половину из которого я собиралась продать на блошином рынке или попросту выбросить. И, самое смешное, термин 'мозгошмыги' в одной из книг был, и их количество и цвет был более упрощенным объяснением понятия 'аура', а так как книга с трудом давалась даже мне — ребенку двадцать первого века, то что и говорить о 'папе', неправильно истолковавшего незнакомые слова. А я, с помощью практики, начала видеть ауры — смазано, плохо, непонятно, но все легче, ярче и привычней.
Свои эксперименты я начала с наблюдения за Лавгудом. Путем проб и ошибок со временем я поняла, что могу сказать, что чувствует отец и что он за человек. По его ауре я смогла смотреть в суть людей. Тот же Ксенофилиус был спокойным, уравновешенным и доброжелательным человеком, проницательным, но в быту он теряется, а некоторые вещи предпочитает не замечать — например, изменения в моем поведении. А моя аура указывало на то, что я еще меняюсь — как внешне, так и психически, хорошо подстраиваюсь под ситуацию и приспосабливаюсь. Но что стоят мои способности против могущественных магов?
В зале не было никого интересного. За столиком возле окна нервничает молодая волшебница — она ждет свою подругу и хочет ей признаться в чем-то, слева от входа предается ностальгии младший сотрудник отдела Магического правопорядка. Спросите — как узнала? А просто — на портфеле написано. После 'попаданства' я воспринимаю английский, как родной, но русский я все еще помню... Вы уже закончили?
— Прощай, Том! Обратно трансгрессируем.
Мы купили ингредиенты для 'супер-зелья' в аптеке, кое-какую одежду на мой вкус у мадам Малкин и, самое главное, подарок на День рождения — несколько книг из разных областей магии. Среди них были 'Травы и их применение' Ричарда Боунса, 'Элементарная трансфигурация' Джорджа МакКина и 'Прорицания. Взгляд в будущее' Кассандры Велимера.
Папа еле оттащил меня от книги 'Магические животные', а раздел прорицания увлек и его. Мне было интересно — шутливые гадания с подругой принимали новое значение и мне было страшно, что было бы если у меня что-то получилось бы. Эх, кабы, да кабы... Но я взяла себя в руки и смогла остановиться. После книжного мы зашли в небольшую лавочку Сэма Винтера — хозяина самых чудных, для магов, вещей — фенечек, разнообразных бусин, индийских благовоний и лучшей ткани в Лондоне. Но этот магазин не был единственным заработком мужчины чуть старше отца — Сэм был дипломатом, а из своих поездок привозил много диковинных вещей, которые так запали мне в душу. Кажется, день удался.
* * *
Лето, 1992 год, Хогвартс-Экспресс
В одном вагоне собрались Гарри Поттер, Рон Уизли и Гермиона Грейнджер после летних каникул. В дверь постучались.
— Можно сесть здесь? Или места заняты? — спросила девочка с длинными белыми волосами и глазами навыкате. Маленький рост был скорее преимуществом, чем недостатком. Черная мантия подчеркивала ее хрупкость и легкую мечтательность, исходящую от нее. Но вот гадкая улыбочка портила хорошее впечатление.
Рон недовольно посмотрел на девчонку и неприветливо буркнул:
— Да. Конечно, присаживайся! Ты ничуть не помешала, — и добавил тише: — Лучше б мимо прошла.
— Ты прости Рона, он не хотел тебя обидеть. Меня зовут Гермиона, а тебя как зовут? Ты с какого факультета? Я тебя здесь еще не видела.
Гадкая усмешка внезапно сменилась победной улыбкой и азартным блеском предвкушения в светлых глазах.
— Я только собираюсь стать первокурсницей.
— Надеюсь, ты попадешь в Гриффиндор! — поучительно заявила Гермиона.
— Только не в Гриффиндор!
— Почему? — удивился Гарри. — Хороший факультет. Мы втроем учимся именно на нем.
— Ааа... Тогда понятно. Просто папа говорит, что там учатся импульсивные люди, которые не могут отвечать за свои поступки.
— Но...
— А что, это не так? — недоуменно спросила девочка, невинно улыбаясь.
— Хотя эти мальчишки производят такое впечатление, на самом деле они куда воспитанней, — улыбнулась в ответ Гермиона. — И, все же, как твое имя?
— Кстати, вы тоже не представились.
— Меня зовут Гермиона Грейнджер, — повторила кареглазая девочка с растрепанными каштановыми волосами. — Это мои друзья — Гарри и Рон, — она указала поочередно то на одного, то на другого.
— Рон. Рон Уизли, — представился рыжий долговязый мальчик с голубыми глазами.
— А я Гарри Поттер, — кивнул черноволосый паренек в очках. Даже они не могли скрыть незамутненную зелень его глаз. Впрочем, как и смиренного выражения лица после сказанной фразы.
— Полумна Лавгуд. Приятно познакомиться, — загадочно улыбнулась блондинка. — Что вы знаете о Хогвартсе? Неизвестность пугает куда больше правды.
Гермиона оживилась, и в течение беседы на разные темы, оказалось, что девочки любят читать, им хорошо дается магия:'Только никому не говорите, ладно?' — лукаво прищурилась Полумна, и имеют общие интересы. Первое впечатление оказалось обманчивым, а девочка была не такой неприятной, как им показалось. Возможно, они даже подружатся, если будут знать друг друга получше. Кто знает, как сложится жизнь?
