Глава 4
Белые кеды на мягкой подошве бесшумно ступали по ковролину частного хосписа. Весь персонал ходил в таких. Чтобы ни один лишний звук не будил тех, кому и так недолго осталось спать.
Кристина быстро шагала по коридору вдоль закрытых палат. Ночная смена началась неудачно — опоздала из-за перебоев в работе метро. Пассажира в давке столкнули под поезд. Пришлось подниматься на поверхность и ехать две станции на автобусе. Дневная смена, в лице двух медсестёр и врача, сильно ругались. У каждого из них на вечер имелись планы. Имелись они и у человека, которого переехал метровагон.
Планы на вечер были и у Кристины. Поэтому их возмущения она пропустила мимо ушей. Ей в смену ни врача, ни вторую медсестру так и не нашли. На логичный вопрос, а что же делать при ЧП, ответом было: "Позвонишь Анастасии Александровне с третьего этажа, а пока всё нормально выноси судна". Такая перспектива не понравилась ни самой Кристине, ни Анастасии Александровне. Поговаривали, что дела в последнее время у частного хосписа шли плохо. Поэтому из ночного персонала в смене осталась лишь неопытная Кристина. Но она в этом видела только плюсы. По крайней мере, пока.
Медсестра прошла к сто четвёртой палате и тихонько открыла дверь. Там лежала женщина лет сорока пяти с опухолью шейки матки. Последней стадии. На ней был топорный шлем, который показывал стандартный сон. В этом хосписе всех "пациентов" вводили при помощи шлемов в сон, в Мир Грёз, и поддерживали жизнедеятельные процессы, а от пролежней спасали массажные койки. Люди так и умирали — не просыпаясь. Поначалу дела у хосписа шли неплохо — сыграло роль ноу-хау. Со временем поток клиентов поиссяк. Люди хотя бы напоследок хотели жить обычной жизнью, без шлемов и навязанных снов.
Свет в палате притушен, окно занавешено. Женщина лежала ровно, глаза закрыты, губы сомкнуты в прямую линию. На каменном лице ни грамма эмоций, как у трупа. Сон у каждого пациента в шлеме одинаковый, однако, он не мог вызвать отсутствие мимики. Кристина бросила взгляд на экран. На нём в режиме реального времени транслировался сон пациента. Смотреть его, из-за высокой скорости, весьма затруднительно. В глазах рябило от сплошного мельтешения образов, лиц, зданий, улиц.
Напрямую из шлема мозг успевал не только воспринимать внешнюю информацию, но и подставлять в неё свои знания и умения, накопленные за жизнь. А у смотревшего на экран человека мозгу требовалось время, чтобы получить и "переварить" полученную картинку. Увеличивался путь поступления информации, а, следовательно, ту же скорость мозг уже не поддерживал.
Экран вдруг стал чёрным. Так бывает при техническом перерыве, который сам себе периодически устраивает главный думательный орган большинства людей. В это время происходит дефрагментация. С компьютерным этот медицинский термин имеет мало общего. При долгом нахождении в шлеме мозг нуждается в структурировании информации для дальнейшего запоминания. Именно этим в процессе технического перерыва он и занимается, а шлем, улавливая сигнал о бездействии главного человеческого органа, временно прекращает трансляцию. Если спать в шлеме по два часа, как советуют врачи, то технического сна не может быть в принципе. У людей, которые спят по семь-восемь, он иногда случается. Лишь у тех, кто уходит в Мир Грёз навсегда, технический сон происходит часто. Но у таких людей с мозгом творятся и вовсе необратимые изменения. Достаточно быстро ум перестраивается таким образом, что Мир Грёз воспринимает как реальность, а обыкновенную жизнь начинает принимать за сон. И перестроиться обратно при таком изменении достаточно тяжело. Для частного хосписа специально создали сон, в котором данные изменения происходили ещё быстрее, и уже спустя несколько суток пациент терял свою настоящую личность и приобретал новую в Мире Грёз. Эта потенциально опасная разработка сна приравнивалась к оружию и держалась под строгим контролем госорганов.
Однако деньги решают всё. Кристина точно знала, что есть компании, создававшие подобные сны на заказ. Если есть спрос, то будет и предложение. А многие люди мечтали о том, чтобы уйти в свой Мир Грёз, прожить гигантскую и интересную жизнь, где всё будет идти так, как хочется им. А за бренным телом, пока оно не состарится и умрёт, присмотрят сиделки. Но исполнить такую мечту получалось лишь у богатых. Остальным приходилось большую часть жизни тратить на нелюбимую работу.
На приборах все показатели жизнедеятельности организма женщины находились в пределах нормы. Сердцебиение есть, импульсы мозга тоже. Процесс вентиляции лёгких хоть и низок, но всё же в границах показателей живого человека. Вероятно, жизнь наложила свой отпечаток на некогда волевое лицо. Превратила в каменную, без единой эмоции, маску.
Медсестра вытащила "утку" из-под умирающего тела. Взамен установила новую. Старую отнесла в сантехпомещение. Вымыть решила позже. Ещё год назад она бы вовсе отказалась от этой работы. Но обстоятельства резко изменились. Погиб отец, средств в семье стало не хватать. Встал выбор между тем, чтобы бросить мединститут и начать взрослую жизнь, или пойти работать и оплачивать собственное обучение. Кристина выбрала второй вариант. Был, конечно, соблазн устроиться, как и подруга, стриптизёршей и заколачивать неплохие деньги. Внешность позволяла, а подруга взялась подучить и сделать протекцию.
"Распустила бы свой вечный хвостик, накрасилась и цены бы мне не было" — очередной раз подумала Кристина, направляясь обратно к вахте. Она даже образ придумала — медсестры. Но после большого скандала с мамой пришлось от этой профессии отказаться. А зря или нет — покажет время. Пока что она училась на втором курсе, работала ночной сиделкой в частном хосписе и не могла себе позволить даже приличного нижнего белья, не говоря о чём-то большем.
Однако после знакомства с Димой и на её улицу стал заглядывать праздник. Дима и сам недавно закончил обучение, работал электриком, тянул какие-то непонятные для неё сети. Сегодня он собирался прийти к ней на ночь. Всё в нём нравилось Кристине: и внешность, и трудолюбивый, и чувство юмора есть. Вот только его вечное "невозможно" она не понимала. Стоило ей начать мечтать о кругосветке, как он говорил, что это невозможно из-за отсутствия денег. А раз их сейчас нет, то и мечтать бессмысленно. Стоило ей заговорить о собственном бизнесе, то он тоже говорил, что это невозможно. По той же самой причине. Стоило заговорить о творчестве, он вновь заводил своё извечное "невозможно". Кристина ещё не потеряла надежду вытравить из него это злосчастное чувство неудачника, но с каждым днём всё острее понимала, что пытается перекричать бурю.
За вахтой долго просидеть не получилось. Сработала сигнализация — в сто десятой палате нештатная ситуация. Кристина вскочила с мягкого кресла и быстрым шагом направилась по коридору. За белыми закрытыми дверьми лежали умирающие тела. Кристина уже не могла по-другому относиться к этим людям. Да и людьми, по большой сути, она их уже не считала. Просто тела, которые доживали свой биологически отпущенный срок. В свои двадцать она ещё не задумывалась над тем, что и сама когда-нибудь станет таким же, доживающим биологически отпущенный срок, телом. Молодость не понимает старость.
В каждой двери вырезано окошечко, чтобы лишний раз не входить в палату, не тревожить пациентов. Хоть при помощи медикаментов сон намного глубже, чем обыкновенный, разбудить их всё-таки возможно. По правилам хосписа Кристина должна в них смотреть, но старалась этого не делать. Неприятно видеть смерть. Особенно в двадцать лет, когда жизнь кажется такой же длинной, как экватор. Она несколько раз попадала на дневные смены, когда происходила приёмка пациентов. И ей это не понравилось. Привозили человека. В его глазах бешеное желание жизни, но тело сдалось, сломалось. Никто и ничто уже не способно ему помочь. Даже ты, хоть расшибись в лепёшку, уже ничего не в состоянии сделать. Именно в эти несколько дневных смен она поняла, насколько люди скудоумны, раз уничтожают друг друга из-за каких-то надуманных идеалов. Но одно дело понять, а совсем другое исправить. Вот здесь она была с Димой согласна. В одиночку это невозможно.
Кристина заглянула в окошечко двери. С виду всё как обычно. Из-за чего сработала сигнализация? Надавила ручку и та тихонько щёлкнула. Внутри воняло дряхлым телом. Невыносимый для молодости запах. На койке лежал старик с коротко стриженными седыми волосами. В изголовье находился стол с контрольно-сигнализирующими медицинскими приборами. Кристина быстро пробежалась по параметрам. Всё в норме. Жив и умирать не собирается. Над койкой телевизор, через который в режиме реального времени транслировался сон пациента. В нём медсестра не углядела ничего необычного. Стандартный сон данного хосписа. Из-за чего сработала сигнализация? Она осмотрела все углы, залезла под кровать. Утка пуста. Поднялась, пожала плечами. Взгляд уцепился за фотографии на прикроватной тумбочке.
Старик поступил к ним восемь дней назад. По сути, он уже был живым трупом. Опухоль мозга у него нашли сразу после смерти жены, с которой они прожили более полувека. Дети не смогли заставить отца лечиться. Да и поздно уже было. Как гласит народная мудрость: "Поздно пить Боржоми, когда почки отказали". У него обнаружили сразу четвёртую стадию рака мозга. Когда были три предыдущих, осталось загадкой и для детей, и для врачей. Старик принципиально терпел боль и не принимал абсолютно никаких лекарств. Хотел или быть с женой или не существовать вовсе. Обратился он в этот хоспис чтобы забыться до самой смерти. Дети установили к нему на тумбочку их любимую семейную фотографию, где он с женой ещё молодые и счастливые. Наставили и других, менее ярких.
Кристина видела как он, перед погружением в последний сон, поцеловал фотографию жены и сказал: "Скоро мы будем вместе". Конечно, медсестру тронула такая сентиментальность и преданная любовь этого пожилого человека. Именно о такой любви мечтала и она. Да что там... именно о такой любви мечтает каждый. Чтобы один раз и навсегда. До гробовой доски. Ещё тогда этот старик привлёк её внимание. Позапрошлой ночью она залезла в архив и почитала те крохи из его биографии, которые он сам предоставил о себе хоспису. Полковник ВДВ. Начинал с Афганистана, участвовал в Чеченской войне, в антитеррористической операции на Северном Кавказе, грузино-осетинском конфликте, с пиратами в Сомали воевал, спасал лётчиков в Сирии. Герой РФ, Кавалер ордена святого Георгия IV степени. В честь него даже названа улица в Москве. Только такой человек мог себе позволить каждый день, каждый миг терпеть боль, знать, что есть лекарства и не применять их.
Кристина ещё раз покрутила головой, пытаясь понять из-за чего сработала сигнализация на вахте. Но так ничего и не нашла. В прошлую смену была подобная ситуация. В этой же палате сработала сигнализация, она прибежала, и успела застать, как на экране происходило кое-что странное: мелькнула большая машина-вездеход. А такой образ не запрограммирован в видеоряд шлема. Не успела она ничего сделать, как ситуация самоисправилась. В принципе ничего странного, мозг мог добавить какие-то накопленные за жизнь знания в Мир Грёз. Но настройки программы сна, не могли вместить подобное воспоминание. Согласно настройкам, его некуда было применить в сюжете Мира Грёз, написанного специально для хосписа. Медсестра внесла соответствующую запись в журнале, и сегодня там уже значился ответ техника: "Неисправностей не обнаружено. Вероятно глюкнуло".
Вероятно глюкнуло и в этот раз. Кристина закрыла дверь и направилась к вахте. Вернувшись на рабочее место, она несколько минут покрутилась на офисном стуле. За окном находился маленький внутренний дворик. Всегда пустой. Солнце давно зашло, но свет ещё падал на Москву. Шли самые долгие дни года. Глаза медсестры остановились на "Медицинском вестнике всероссийского объединения хосписов". Самая скучная газета, которую она видела в своей жизни. Смотреть в серую бетонную стену и то намного интереснее. В последнее время Кристина начала понимать, что занимается в этой жизни чем-то не тем. А что бы она хотела делать? — сама не представляла. При этом вариант "ничего" её кардинально не устраивал. В последние несколько месяцев она подумывала над помощью слепым. Натолкнул её на эти мысли случай возле метро "Рязанский проспект". Она возвращалась от одногрупницы. Конец апреля — случились первые тёплые деньки, природа цвела и пахла, настроение грозило разорвать от счастья. Возле самого входа в подземку Кристина увидела старую бабушку. Лет семидесяти. А может и больше. Та сидела на ступеньке и держала картонку: "Помогите, пожалуйста. Я ослепла". И все проходили мимо, в самом лучшем случае бросая мелочь. Но в основном старались не замечать. Ведь многим известно, что хорошо живут в России те, кто умело пользуется лучшими человеческими качествами. Профессиональные нищие — добротой. Устроители лотерей — надеждой. Политики — верой в лучшее будущее.
Кристина не понимала, что на неё нашло в тот момент. Она остановилась напротив бабушки и долго стояла. Почему эта пожилая женщина была вынуждена просить милостыню? Не было родственников? Отказались от неё? Или наоборот выгнали зарабатывать себе на кусок хлеба?
В том, что старушка слепа, сомнений не возникало. Видно, что ослепла недавно. Неточно поворачивала голову на звук, щурилась, стараясь что-либо рассмотреть. Чистая, но очень старая одежда, выдавала её достаток. А так же причину, по которой она ослепла. В этот чудесный день, она сидела на холодной ступеньке с протянутой рукой, а другой держала картонку. Все проходили мимо.
"Разве они не понимают, что сами могут оказаться в точно такой же ситуации?" — Кристина почувствовала, что от всех этих мыслей, потекли слёзы, но ничего поделать с собой не могла. Она не могла забрать эту пожилую женщину к себе. Но и оставлять и дальше такое безобразие в обществе невозможно.
"До каких пор люди будут друг на друга плевать? Может быть до тех, пока не уничтожат друг друга?" — думала медсестра.
Старушке она отдала все деньги, которые были при себе. А потом ехала в метро и вместо того, чтобы погрузиться в сон, искала в сети информацию, как можно помочь слепым. И нашла. Кто хочет помочь, всегда найдёт способ это сделать.
Оказалось, что существуют федеральные программы для людей с физическими недостатками. Их погружали в Мир Грёз. Цель таких госучреждений: обеспечить людей, которые не могли обеспечить себя сами. Одновременно давая им такую жизнь, какую никто, включая даже Бога, дать уже не в состоянии — полноценную. Без дефектов, без насмешек, косых взглядов. Без тревог, проблем, хлопот и щемящей нищеты. Погруженные в Мир Грёз, эти люди могли жить обыкновенной и нормальной жизнью. А из-за привыкания мозга, в те редкие моменты, когда человек пробуждался, он думал, что окружающий мир и физическая ущербность всего лишь ему снятся.
От таких учреждений были плюсы даже для науки — например при помощи многочисленных наблюдений было установлено, что никому не снятся чёрно-белые сны. Даже слепым от рождения людям. Абсолютно все видят цветные. Оставался вопрос как слепые от рождения могли видеть цвета, если никогда их не видели?
Но, как всегда в России, хорошее начало закончилось тем, что денег по совершенно необъяснимой причине не хватило. Поэтому некоторые получали места в таких клиниках, но большинству приходилось становиться в очередь. Вдруг кто-нибудь откажется или умрёт. И то и другое, кстати, происходило с одинаковой периодичностью, то есть нечасто. Эта информация окончательно убедила Кристину, что в нашей стране пора что-то менять. Непонятно только что: страну или людей. А может, наконец, начать расстреливать за воровство? Молодая и бурная энергия искала выход в медсестре частного хосписа. Да только не была она революционеркой.
Она была сестрой милосердия не только на работе, но и по призванию. Просто сама ещё этого не понимала. Слепая бабушка натолкнула её на мысль, что ей всего лишь хочется помогать людям. По мере сил она это уже делала.
А ведь больше и не требуется. По мере сил стараться делать добро. Большинству просто кажется, будто его хата на таком далёком краю, что туда и на собачьей упряжке не добраться.
Да только Беде пофигу где чья хата. Работа у неё такая — заглядывать ко всем без исключения.
Просьба: комментарии и оценки оставлять в общем файле.
