* * *
Мне снилось, что я летаю. Что парю над землей, раскинув руки, которые даже не руки вовсе, а легкие, прозрачные как воздух, и пушистые, как облака, крылья. Что ветер мягко обвивает мои пальцы, а где-то далеко внизу бегут зеленые квадраты полей, изумрудные пятна лесов и бескрайние лазурные равнины морей, по которым стремительной темной стрелой скользит моя тень...
...Такие сны всегда обрываются, стоит тебе взмыть слишком уж высоко. Совсем как в старинной легенде про мальчика с восковыми крыльями, который хотел попасть в Небесную Обитель богов, но Заоблачные врата не открылись, и жестокое солнце расплавило воск. О том, что было дальше, легко догадаться.
В моей реальности тоже есть солнце, к счастью, не столь жестокое.
Его первые лучики коварно проникли сквозь тяжелую портьеру спальни и мягко, ласково погладили меня по щеке, заставив недовольно мотнуть головой и поглубже натянуть одеяло на голову. Разочаровано замерев на хитросплетении узоров на поверхности одеяла, лучики веером заскользили дальше, оставив меня в сладостном царстве дремы.
Из которого спустя три часа меня вновь выдернули, на сей раз уже не ласково, но почтительно.
-Госпожа Моргана, вчера вы просили разбудить вас в десять. Господин Кун уже прибыл, и ожидает вас внизу.
Вот оно — одно из ненавистнейших на свете состояний, когда твое сознание еще только балансирует на приграничье сна и яви, а твое тело уже должно выбираться из-под теплого, уютного одеяла.
С другой стороны, это твоя работа. Твоя возможность получить кусок хлеба с маслом и мясом каждый день. Выбирай.
Не знаю, как прочие, а я каждое утро все же склоняюсь в сторону последнего.
Ада — моя приходящая служанка — стояла у кровати, чуть склонив голову в знак покорности, и терпеливо наблюдала за тем, как я, зевая и потягиваясь, выбираюсь из-под одеяла, накидываю халат и приглаживаю растрепанные после сна волосы.
-Какие новости? — деловито спросила я, наскоро скручивая волосы в хвост и принимая из рук Ады пиалу, наполненную традиционной холодной водой с брошенной туда долькой лимона. Не знаю, откуда взялась эта традиция, но в нашей семье испокон веков начинали день с лимонной воды.
На бесстрастном лице Ады не промелькнуло ни тени эмоции, когда она начала перечислять:
-С утра было тихо и спокойно, а где-то около восьми, — девушка приходила ко мне в пять, — появился человек. Очень настойчиво о Вас спрашивал, даже потребовал позвать, но я сказала, что раньше десяти Вы не встаете, и он ушел.
-Подожди, подожди, — я вручила ей пустую чашку и принялась одеваться, — что за человек? Знаешь его?
Несмотря на непроницаемое, как маска, лицо, типичное для всех уроженцев Восточного Княжества Хайань, Ада была не в меру любопытной и отличалась поразительной памятью, умещающей в себе всю подноготную жителей нашего городка.
Наморщив лоб, девушка поднесла указательный палец к переносице — жест глубокой задумчивости.
-Нет, госпожа, — решительно сказала она, — раньше его не встречала. Да по нему сразу было видно — прибыл издалека, и сразу к вам.
-С чего ты взяла?
-А он даже плащ дорожный не сменил, так в пыльном и пришел. Услышал, что Вы выйти к нему не сможете, помрачнел и сказал, что позже зайдет. Все, — Ада развела руками.
-Как он выглядел?
Девушка прикусила кончик указательного пальца и возвела глаза к потолку.
-Ему лет сорок-сорок пять, невысокий, темные густые волосы с проседью. Серый дорожный плащ и коричневые сапоги. На правой руке не хватает мизинца, — Ада поморщилась и пробормотала отваживающую злых духов мантру: у ее народа бытовало поверье, что калеки приносят несчастье, и лишний раз о них лучше не упоминать.
Я призадумалась и принялась зашнуровывать платье под грудью. Незнакомец, прибывший, по словам Ады, издалека — хороший знак, значит, весть о моем предприятии вышла за пределы нашего городка. С другой стороны, его вполне могли подослать конкуренты: в двух днях езды на северо-восток от нас располагается достаточно крупный город Герлион. В нем, насколько мне известно, работают представители аж двух довольно влиятельных Семей. Если я умудрилась где-то перейти им дорогу и они выслали своего шпиона ко мне — дело дрянь.
Ладно, там будет видно, что к чему. В конце концов, мнительность всегда была одной из сильнейших черт моего характера.
Покончив с одеванием, я сунула ноги в домашние туфли с острыми, чуть загнутыми кверху носами, и велела Аде:
-Если этот незнакомец придет снова, ни в коем случае не говори, что я занята. Задержи его под любым предлогом до окончания моего разговора с господином Кун, хорошо?
В узких миндалевидных глазах служанки мелькнул плохо скрываемый энтузиазм. Если я не ошибаюсь, она попробует воспользоваться минутами ожидания и вытянуть из него побольше сведений о личном.
Старые, доставшиеся еще от двоюродной прабабушки, часы внизу страшно захрипели в тщетной попытке отбить положенное время. Деревянная, поблескивающая от времени гхалга без одного глаза принялась глухо токовать, перемежая отсчет времени с натужным скрипом. Пробив ровно десять раз, она не сразу успокоилась; еще секунд тридцать внутри нее поворчал давно просящий смазки часовой механизм. Наконец деревянная птица въехала обратно, в свою обветшалую норку, и дверка закрылась за ней с легким хлопком.
Старость не минула и гхалгу: вот уже третий год часы стабильно опаздывали на пятнадцать минут. Все уже привыкли к этому и не жаловались, привычно накидывая в уме нужное время к показываемому тонкими резными стрелками.
-Пора, — задумчиво сказала я, — господин Кун не любит ждать дольше четверти часа. Ада, приготовь зеленый чай и ячменное печенье.
Девушка молча склонилась в поклоне, а я поспешила вниз, на первый этаж, навстречу клиенту.
* * *
Господин Кун дожидался меня в гостиной, задрав голову и разглядывая висящие на стенах графические рисунки. В основном, это были деревенские пейзажи, выполненные тонким пером на рисовой бумаге. Такие картинки выполнялись на заказ в единственной на весь наш городок художественной мастерской, но мне их подарили, в знак признательности за хорошо сделанную работу.
В сущности, плохо выполненной работы у меня не могло быть по определению. Но я люблю благодарных людей.
-У этой картинки интересный сюжет, — тягуче, словно процеживая слова, проговорил господин Кетайя Кун, услышав мои шаги. Не оборачиваясь ко мне, он ткнул пальцем в рисунок, что висел в просвете между книжными полками.
На рисунке был изображен рыбак в утлой лодочке, пришвартованной у деревенской пристани. Рыбак склонился над поверхностью воды, одной рукой держа рыболовную сеть, наполовину выбранную из воды, а другой — прикрывая глаза от невидимого солнца. Взгляд его был устремлен на зрителя, но чуть наискось, словно старик увидел нечто за его спиной. Мастерски нарисованные глаза выражали крайнюю степень изумления, и я в который раз подавила острое желание немедленно обернуться.
-Вам не нравятся остальные рисунки, господин Кун? — вежливо спросила я, подходя ближе и чуть склоняясь в поклоне.
-Они замечательные, но...пустые, — мужчина обвел задумчивым взглядом противоположную стену, обыкновенные сельские пейзажи. А эта заставляет думать. Останавливаться около себя хоть на миг, задействовать воображение. На моей родине очень ценят такую штуку, как воображение, госпожа Моргана.
Я распрямилась и позволила себе легкую, ничего не значащую улыбку. Господин Кун, как и Ада, уроженец Княжества Хайянь, был подвержен частым приступам сентиментальной ностальгии и любил к месту и не к месту вспоминать приметы родной земли. Мне это казалось крайне забавным потому, что я знала: Кетайя Кун был увезен родителями из Хайяня в нежном двухлетнем возрасте, и вряд ли помнил что-то о месте, где родился. Прибыв в нашу страну, семья Кун быстро встала на ноги, сколотила неплохой капитал на торговле шкурами и жемчугом, и раскинула родственные связи по всей Алдоре. Дети и внуки господина Куна мало-помалу женились и выходили замуж за алдорцев, что очень огорчало старика и заставляло его еще ревностнее чтить традиции и обычаи родины, на которой он не был вот уже шестьдесят лет.
Лично я никогда не интересовалась внутренними делами семьи Кун, равно, как и жизнью других обитателей нашего городка; вся информация широким потоком поступала ко мне от болтливой Ады. Но, если бы спросили мое мнение, то, я считаю это рвение старика Кун показным. Что толку кричать на каждом углу о своей безграничной любви к родине, если ты даже не удосужился навестить место своего рождения? Попахивает ханжеством и лицемерием, а такие выводы на корню подрывают мое уважение к господину Кетайя Кун.
Впрочем, если он узнает о моих крамольных мыслях, я лишусь сразу семи постоянных клиентов: почти все представители семьи Кун приходили ко мне. Кстати, возможно, и больше: хайяньцев, где бы они не выросли, отличает редкая мстительность, и с господина Кун станется отвадить весь наш городок от моих услуг.
Всегда выгоднее держать рот на замке, особенно, в отношении состоятельных клиентов. Поэтому я позволила улыбке задержаться на лице на несколько четко продуманных мгновений, а затем приняла невозмутимо-деловой вид.
-Присаживайтесь, господин Кун. Ваш заказ был готов два дня назад, и я уж было собиралась отнести Вам его сама.
На широком лице Кетайи промелькнуло сладкое удовлетворение, явно от осознания собственной исключительности. Еще бы, хозяйка и мастерица сама готова поработать его курьером. На самом деле, лично на дом к клиентам я являюсь достаточно редко, особо не балуя их: иначе привыкнут, и мне будет уже не до работы. Однако эта маленькая уловка работает безотказно, вместе с другими крошечными хитростями создавая наилучшее впечатление от моих услуг.
Подобрав полы ярко-синего шелкового халата, расшитого цветами боярышника, господин Кун уселся в плетеное кресло около массивного стола с ониксовой крышкой, жалобно скрипнувшее под его весом. Я же, в свою очередь, опустилась в кресло напротив и легонько коснулась крышки стола. Послышался тихий шорох, и в центре ониксового массива открылось небольшое квадратное углубление, из которого я достала изящную резную шкатулку. Затем я вновь коснулась столешницы, и углубление закрылось, а шкатулку я с обворожительной улыбкой протянула господину Кун.
-Здесь ваш заказ. Два кольца и ожерелье, хризолиты и топазы, золото. В отсеке слева вы найдете два хризолита с браком, их не удалось вставить в ожерелье так, чтобы брак был незаметен.
Господин Кун с поклоном принял у меня из рук шкатулку, чуть привстав. Его узкие глаза, почти превратившиеся в две узенькие полоски из-за внимательного прищура, буравили меня.
-Вы заставили его? — внезапно отрывисто спросил он.
-Что, простите?
-Я не в первый раз прихожу к вам за заказом и каждый раз наблюдаю одну и ту же картину. Вы протягиваете руку и открываете этот тайник. Как вам это удается?
-Господин Кун, вы же знаете, кто я, — устало сказала я, — к тому же, это вполне может оказаться механическим устройством.
-Да, знаю. Однако мне кажется, что даже для литанээ вскрыть цельный камень — как-то слишком. Что же касается механизма — не смешите меня. Я старый человек, и кое-что в этом понимаю. Пока вы спускались, я успел тщательно осмотреть столешницу; если бы там была крышка от тайника, оставались бы очертания, пусть даже малозаметные. Однако ничего не было, передо мной был цельный камень. Вот мне и стало любопытно, — Кетайя Кун отложил шкатулку в сторону, сцепил перед собой руки и выжидающе уставился на меня.
-В этом нет ничего такого, — мягко сказала я, хладнокровно выдерживая его пронзительный взгляд, — прошу простить мою возможную дерзость, но, по всей видимости, в своей жизни вы встречали мало литанээ. Я слышала о таких, что могли сдвинуть гору... А мой отец, к примеру, мог одним касанием раскрошить булыжник в кучу мелких осколков и так же собрать воедино.
Господин Кун покачал головой с недоверчивым видом и упрямо поджал губы. Было видно, что мои доводы его ни в чем не убедили. Что ж, каждый имеет право на собственное мнение, и вступать с господином Кун в бессмысленную полемику я не собираюсь. Старика уже не переубедишь, в силу возраста. Вдобавок, ничего хорошего из нашей дискуссии не выйдет: я рискую потерять выгодного клиента, а Кетайя Кун — заработать преждевременный инфаркт. Нравится ему думать, что максимум, на что способны литанээ — это превосходная обработка драгоценных металлов — пусть себе думает. Мне не особо важно, что творится в мозгу клиента, лишь бы он исправно оплачивал счета.
Тем временем, не догадывающийся о моих мыслях господин Кун молча вытащил из-за пазухи чековую книжку, раскрыл ее, положил на стол перед собой и принялся выписывать чек.
-Предлагаю закончить это бессмысленный разговор, госпожа Моргана, — сухо вымолвил он, украшая чек затейливой кудрявой подписью и пододвигая его ко мне, — здесь оставшаяся часть моего платежа за украшения. Благодарю Вас за безупречную работу, моя дочь будет в восторге. Надеюсь на скорейшую встречу, — с этими словами господин Кетайя Кун встал с явным намерением покинуть дом.
Холодность, сквозившая в каждом его слове, заставила меня было напрячься, но я "удержала лицо". Мило улыбнувшись ему, я взяла чек и тоже поднялась со своего места.
-Господин Кун, позвольте предложить Вам чашечку зеленого чая в честь удачного завершения нашей с вами сделки.
Прозрачный холод вновь сковал черты лица господина Кун. Заметив, как я потянулась за серебряным колокольчиком — вызвать Аду, господин Кун протестующе махнул рукой.
-Нет, нет, не стоит утруждать себя. Мне уже пора уходить, я и так потратил чересчур много времени на наши с вами дела.
Я моментально отдернула руку от колокольчика и вновь поклонилась — на сей раз, что глубже, в знак уважения и благодарности. Господин Кун ответил мне тем же.
— Надеюсь, что вскоре мы увидимся вновь, — заявил он, когда мы практически синхронно распрямились, —
-Я очень на это рассчитываю, господин Кун, — как можно шире улыбнулась я, — удачи и процветания Вам и Вашей семье.
-Благодарю, — холодно кивнул он и четким размеренным шагом удалился из гостиной. До меня донесся почтительный говорок Ады, провожающий его до двери, какая-то возня и приглушенный спор на два голоса. Один точно принадлежал моей служанке, а вот второй, низкий мужской, показался мне незнакомым. Хотя...кажется, я догадывалась, кому он мог принадлежать.
Мои догадки подтвердились через мгновение, когда за портьерами гостиной послышались быстрые шаги, и в комнате возникла Ада. Обведя помещение горящими глазами, она остановила взгляд на мне, сложила перед собой ладони и произнесла слегка сбивающимся голосом:
-Госпожа Моргана, к вам пришел тот самый посетитель, о котором я предупреждала Вас сегодня утром. Он ожидает Вас в холле.
