Фандом: "Машенька"
Пэйринг: Алеша/Машенька
Рейтинг: Детский
Дисклеймер: Все персонажи принадлежат Юлию Райзману, автор прибыли не получает и графоманит только из любви к одним серо-голубым глазам.
Описание: Тот цветущий и поющий яркий май... (с)
Предупреждение: В матчасти автор не силен, так что прошу сильно не бить. Поправки приветствуются.
А в мае цветут сады...
Казалось бы, много ли их осталось, тех садов? И как, да и с чего бы им цвести здесь, в раскуроченном Берлине, где сама земля пропитана злобой и горем, обожжена святым гневом? Ан нет — прокатился по небу ярый весенний гром, прошумел очистительный ливень, и вот уже везде, везде, на перегнутых, вмятых в землю (танки ломились напрямик!), опаленных ветвях вскипела бело-лиловая пена сирени...
— Старший лейтенант Соловьев!
— Я!
— А тебе будет ответственно задание — никому другому доверить не могу! — капитан многозначительно подмигнул. — Доставишь в зоопарк медвежонка.
— Како... Есть доставить в зоопарк! Какого еще медвежонка, Серега?
— Какого-какого — белого. Подранило его, подлечили — пора вернуть по месту жительства. Ничего, управишься — тебя ж дети и зверушки любят! — капитан со смехом хлопнул друга по плечу, и Алешка невольно улыбнулся в ответ.
Где в Берлине мая 1945 лечат зверей? Там же, где и людей. Больше негде.
Медсестры курили на крыльце. Война всех научила дымить, подумала Маша, вытягивая из кармана трофейную немецкую папиросу (предпоследняя осталась, ну да ладно...). В больничном саду бушевала сирень — неистово, торжествующе, безбрежно, беззвучным и внятным всем криком: Жизнь! Жизнь!! Жизнь!!! Маша вдохнула всей грудью, вбирая в себя забытый аромат. Как давно — еще с финской (крохотный мирный промежуток теперь и не помнился почти)... Привычные, ненавистные, намертво въевшиеся в руки и волосы запахи: гари, крови, пота, резкий запах хлороформа и тошнотворная вонь гангрены, запахи разлитого по воде бензина, едкой — слезы из глаз! — махорки, горящей танковой краски и горящей плоти — запах войны. Нежный и властный запах сирени перекрывал их все, вытеснял из легких и из памяти — дыхание победы! Обещание счастья...
Вдалеке за кустами проурчал мотор, по-военному короткие (не разобрать слов) вопрос-ответ — и мотор снова завелся, звук начал приближаться... Видавший виды "виллис" выкатился на дорожку, и еще до того, как водитель соскочил наземь, Маша вскрикнула и схватилась за сердце. В вылинявшей до желтизны гимнастерке, худущий, на щеке — свежий рубец, на груди — медаль "За отвагу", а глаза — майская голубень! Обернулся — застыл на миг...
— Маша! Машенька!
— Алеша!
Они бежали друг к другу, раскинув руки, а над ними берлинской лазурью сияло весеннее небо, цвела сирень, и любопытный медвежонок высунул из двери свою белую мордочку...
