...В зале Останкинской телестудии первое, что я увидел, это было озабоченное лицо Клаймича, лишь чуть "припудренное" подобием привычной спокойной улыбки. Дав приличия ради возможность поздороваться с "одногруппниками", Григорий Давыдович подхватил меня под руку и потащил подальше от посторонних ушей:
— Виктор, меня вызывал ЛАПИН!..
Из дальнейшего, непривычно сбивчивого для нашего директора рассказа, стала понятна причина его волнения. Отснятый репетиционный материал Заключительного концерта "Песни года 1978" всемогущий председатель Гостелерадио "великий и ужасный" Сергей Георгиевич Лапин просмотрел лично и выразил свое крайнее неудовольствие.
Не могу даже сказать, что сильно напрягся. Нечто подобное я и ожидал. Все-таки пять(!) песен сопливого выскочки в финале "Песни" — это не то, что "маститые мэтры" должны были безропотно проглотить. САМОГО Роберта Рождественского "было всего четыре раза". Особенно вызывающе выглядело даже не то, что моя фамилия столько раз звучала со сцены — "слова и музыка Виктора Селезнева" — а то, что мне надо было после каждой песни подниматься со своего места в зале(!) и раскланиваться на все четыре стороны. Причем если все остальные это хотя бы делали парами — композитор и поэт, то "сопливый выскочка" и тут получал "индивидуальный бенефис"!
"Империя мэтров наносит ответный удар"... Хм... Мдя... Ну-с, и сколько песен нам "зарезали"? Три...Четыре?..".
Фиг угадал.
Лапин был зол и раздражен, потому что меня, по его мнению, оказалось СЛИШКОМ МАЛО!
" — Я сказал, что он должен ПЕТЬ! А петь — это не играть на чем-то там, когда поют другие! Он должен ПЕТЬ СВОЮ ПЕСНЮ! Мы посылаем за границу певца, который дома САМ не спел ни одной своей песни! Вы с ума сошли?! Или специально это делаете?! Может быть, нам подыскать на ваше место кого-то попонятливее?!" — Клаймич завершил цитату, криво улыбнулся, и добавил, — Витя, он ОРАЛ...
Решение я нашёл простое и сразу. Спою соло "Городские цветы". Да и вся недолга... Клаймич, видимо, тоже предполагал такой вариант, потому что даже не стал уточнять, что отношения с Боярским будут испорчены навсегда.
"Пофиг... Раз за песню усатый не заплатил, значит и у меня моральных обязательств перед ним никаких. Главное, чтобы такой вариант устроил Лапина...".
Лапина "вариант" устроил. И Боярский на репетициях так и не появился...
Зато произошло другое событие, произведшее на меня немалое впечатление.
На репетициях появилась Алиса Фрейндлих! Со своей песней "У природы нет плохой погоды"!
В "канонической" версии истории (из Айфона) эту песню в финале "Песни года" исполняла Людмила Сенчина. Сейчас же она поет "мой" "Теплоход", и вместе со мной "Ноль-два". А вот "Камушки" Рождественского исполняет Толкунова. Пьеха же, в отличие от "основной" версии истории, теперь выступает с двумя песнями: вторая — "моя", уже ставшая сверхпопулярной "Карусель", а первой она оставила "Придет и к вам любовь" всё того же Рождественского. Хотя "Семейный альбом", как мне кажется, гораздо интереснее и динамичнее. Зато у Ольги Воронец теперь только одна песня, а Татьяна Кочергина со своими дурацкими "Уроками музыки", и вовсе выпала из финального концерта.
И это только то, что я успел заметить на двух репетициях.
В Айфоне эти изменения никакого отображения не нашли.
Мдя... Версий по этому поводу у меня может быть сколько угодно. А вот какая из них правильная — покажет время.
Или не покажет...
Пожелание Лапина ко мне "подстричься", переданное Клаймичем, я пропустил мимо ушей. Правда, по уверению Григория Давыдовича, оно прозвучала не слишком категорично.
На сегодняшний день цвет моей шевелюры окончательно превратился в полноценного блондина. Волосы уже стали светлее Лехиных, хотя пока и не дотягивали до "белой бумаги" Альдоны. Но в отличие от "природных" блондинов, у меня поменялся только цвет волос, но не их структура — грива по-прежнему оставалась очень густой. Более того — мои постоянные зачёсывания вверх и закрепление результатов при помощи лака дали неожиданный результат. Волосы "сами по себе" стали стоять "торчком", достаточно было их только высушить после утреннего душа.
Я понимал, что в жизни так не бывает, но как обычно в такой ситуации, старался просто об этом не задумываться. Ну "модернизировалась" прическа, и слава богу...
Главное, что получившийся результат меня абсолютно устраивал: длинный "ёжик" спереди, остриженные волосы по бокам, и в меру отросшие сзади, закрывающие воротник пиджака. В итоге вышло стильно и красиво!
Вкупе с моей смазливой рожей и спортивной фигурой, все выглядело привлекательно, и... сексапильно. Добавил бы ещё, что и чуть "педринно", но не хочется портить себе настроение.
Осознанно делая ставку на телевидение, клипы и видео, я по вечерам частенько запирался в своей комнате, включал Айфон и учился работать на камеру. То копируя уже привычные маски — "высокомерие Альдоны" или "улыбку Лады", то брал одёжную щетку на роль микрофона и отрабатывал взгляды, ракурсы, подмигивания, гримасы грусти или радости, последовательно изображая то милого подростка, то объект вожделения.
Нет, все-таки правы были предки — в актерстве и лицедействе слишком много от "первой древнейшей".
Утро пятницы началось "волшебно"...
Без двух минут семь.
Неожиданным звонком в дверь.
Еще даже мама не встала... Оба сонные, едва продрав глаза, мы с ней столкнулись в коридоре, выскочив каждый из своей комнаты. Мама накинула халат (красивый, шёлковый индийский, от Шпильмана-мл.), а я еле успел натянуть спортивные штаны, но на автомате ухватился за золотой кинжал. Тот самый: "На добрую память. Л.Брежнев".
А красоте не всегда бываешь рад!
На площадке стояла Альдона. В красных куртке и лыжных штанах. На голове вязаная шапочка с помпоном. Тоже красная. Насмешливый взгляд, раскрасневшееся с улицы лицо. Чудо какая свеженькая и красивая девушка!
Я все понял без слов. И больше всего сейчас хотелось захлопнуть дверь прямо перед лицом красавицы. Да так, чтобы дверь от силы хлопка выгнулась как в мультфильмах, и достала до носа чертовой прибалтки.
"Чёртова прибалтка" тоже все поняла по моему взгляду, и ее лицо осветила столь редкая на нем улыбка:
— Доброее утроо!..
...Господи! Неужели и её так тренировали?!
Недалеко от моего дома пустырь. Наверняка, тут скоро построят дом, а пока в наличии только небольшая детская площадка, кусты и редкие деревца.
Еще вчера на улице было минус десять, а сегодня оттепель... Мокрый тяжелый снег липнет на кроссовки, грязные брызги летят во все стороны при каждом нашем шаге. Спортивный костюм насквозь мокрый. На мои ноги и руки одеты какие-то самодельные, но очень качественно сделанные "утяжелители". Пот заливает лицо, легким не хватает воздуха... С большим трудом перепрыгивая кусты и "пиля" прямо по нетронутой целине, наперекор всем тропинкам, я уже несколько раз должен был упасть, но эта гадюка бежит рядом и каждый раз успевает меня поддержать...
В школу я опять не иду. Просто не могу. С трудом выползши из ванной, я лежу на кровати уткнувшись лицом в подушку, и мечтаю сдохнуть.
На кухне белобрысая гадюка и "мамонт", уже отвезший маму на работу, о чем-то непринужденно болтают, доедая мой завтрак. При мысли о еде меня едва не тошнит...
"Это откуда же она знала про пустырь... Не иначе, как вчера приезжала на рекогносцировку местности... И утяжелители, похоже, корейские. И одежду сменную взяла с собой...".
От усталости я не могу пошевелиться. Даже когда латышская садистка заходит в комнату и молча стоит на до мной. И даже когда она начинает стаскивать с меня штаны...
Разбудили меня на обед. "Жрун" напал такой, что Лехе пришлось даже делать дополнительно яичницу, чтобы не остаться голодным.
Отключился я во время массажа. Последнее что помню, это когда меня стали "растягивать" — "Большой брат" удерживал за ноги, а Альдона тихонько тянула то за голову, то за руки. Ещё пару раз я просыпался, когда меня переворачивали и осторожные руки снова то мягко, то сильнее давили разные точки на моем теле.
— Имей в виду... — я прервался, запихивая в рот отобранный у жадного "мамонта" кусок яичницы, — я тебя ненавижу...
Белобрысая зараза безмятежно усмехнулась:
— Зато можешь радоватьсяя... Ты оказалсяя покрепче, чем я думалаа...
Заметив нездоровый интерес, с которым я рассматриваю нож для масла, "мамонт" его предусмотрительно перекладывает подальше.
Альдона деловито смотрит на часы и командует:
— Подъем, через час у тебя запись песни...
Как ни странно, но когда мы входим в Студию, чувствую я себя вполне бодро и работоспособно.
...В силу неоднократных тренировок с Айфоном, записать фонограмму и отработать "Цветы" на воскресной Генеральной репетиции в "Останкино" мне никакого труда не составило. Девчонки изображали бэк-вокал, а я дисциплинировано выполнял указания режиссёра — "встань туда, смотри сюда".
"Ничего... Пуся в "России" от меня самодеятельности тоже не ожидала... Так что пока "мели... Емелевич", а там видно будет!".
