Пройдя до конца коридора с рядом закрытых дверей, мы, наконец, добрались до лаборатории алхимиков. Дверь была распахнута настежь, и изнутри доносились мужские голоса. Один голос я узнал. Лем. Такой густой бас трудно с кем-то перепутать. Кари зашла в ярко освещённую лабораторию впереди меня, профессионально пробежав взглядом по закуткам и просканировав на предмет опасности находящихся внутри двух мужчин, склонившихся над столом в дальнем углу учебного класса, уставленным пробирками, ретортами, выпаривателями, и прочим алхимическим инструментарием. Вообще, это место кардинально отличалось от того что я ожидал увидеть. Никаких сушёных летучих мышей под потолком, связок колдовских растений и лягушачьих глаз в стеклянных банках я не заметил. Обязательного для любой уважающей себя алхимической лаборатории котла, где должны вариться страшные зелья, тоже не было. Помещение алхимиков походило на вполне себе современную лабораторию, какие есть в каждом приличном университете. Да и присутствующие мужчины на колдунов явно не тянули. Одеты они были, правда, не в белые халаты, как я представлял, а в плотные кожаные передники. Но это было единственное отличие. Нас с Кари пока не заметили. Мужчины — огромный Лем, и какой-то невзрачный коротышка, сидящий на высоком стуле, о чём-то яростно спорили. Я ясно слышал, что они говорят, но не понимал, практически, ни слова. Медведь с коротышкой перекидывались загадочными фразами, в которых я понимал только предлоги. Впрочем, чему удивляться. Когда директор в прошлом году вызывал программистов, установить в школе новые компьютеры, двое приехавших молодых, лет двадцати пяти, парней, точно так же разговаривали друг с другом на непонятном мне языке, в котором звучали такие загадочные и явно колдовские слова, как плагины, софт, программное обеспечение и долбанный вай-фай, который нихрена не ловит.
Через пару минут вслушивания в набор непонятных мне слов мне это надоело, и я решил прервать увлекшихся полемикой алхимиков, просто громко кашлянув. Разговор смолк. Лем мгновенно для столь огромной туши развернулся, нависнув над стоящей впереди Кари. Да, реакция у него неплохая.
— Привет, Лем, — сказал я, смотря на великана-оборотня снизу вверх. Да уж, впечатляет. Если эта гора мускулов, почти упирающаяся макушкой в потолок, и в человеческом обличии производит впечатление, то каков он в своей звериной ипостаси? Даже подумать страшно.
— Сюзерен? — удивлённо пробасил Лем, переводя взгляд с меня на Кари и обратно. — Что вы здесь...
— Кхм! — перебила медведя Кари, пронзив его разъяренным взглядом.
— Ох, простите, — Лем опустился на одно колено, только в этом положении сравнявшись по высоте с Кари. — Приветствую вас, сюзерен. Чем могу служить?
— Для начала встань, и представь меня своему собеседнику.
Медведь поднялся на ноги, и развернулся к коротышке, который так и не слез со своего стула.
— Сюзерен, это профессор Квинт, декан факультета алхимии. Мой учитель и наставник. Профессор, это...
— Я знаю, кто это, — перебил медведя коротышка, сверля меня меленькими глазками. — Наслышан. Рэни Карвус. Тот самый Рэни Карвус из клана Земли, что наделал столько шума в первый же день своего пребывания в академии. Вы выбрали неудачный способ заявить о себе, молодой человек. Дуэли до смерти не лучший метод поднять свой авторитет, как думают многие, далеко не лучший.
— Профессор Квинт, рад знакомству, — сдержанно кивнул я, не давая раздражению вырваться наружу. Что позволяет себе этот замухрышка? Судя по его тону, он явно не относится к числу вассалов Земли. Неужели Огненный? Впрочем, плевать. Мне с ним детей не крестить. Или что тут с детьми делают? Я зачислен на военный факультет, самый престижный в Академии, и мы вряд ли будем часто пересекаться. Но и отношения портить не стоит. Пока. — Я рад, что моя скромная персона известна в академии, но, поверьте, я не стремился к такой популярности. Я не мог проигнорировать вызов, это бы задело не только мою честь, но и честь клана, к которому принадлежу.
— Мальчишки... Вам лишь бы подраться, — недовольно буркнул профессор, слезая со стула. Мне он оказался по грудь, а рядом с гигантским Лемом вообще смотрелся сущим лилипутом. Я изо всех сил старался не улыбнуться, и ценой неимоверных усилий, мне это удалось. — А кто науку вперёд двигать будет? Кто, я вас спрашиваю? Алхимия, — наставительно поднял вверх палец профессор, — это наука наук! Из неё произросли все остальные! Познавать свойства материи, видоизменять её — что может быть познавательнее и интереснее? А вам бы только файерболами швыряться...
Я слушал низенького профессора, напомнившего мне преподавателя физики в моей школе. Дети его просто обожали. Он мог настолько интересно рассказать о, казалось бы, простейших вещах, что уроки его пролетали незаметно, а дети из класса выходили с горящими от восторга глазами. Талант от бога, такому не научишься. Профессор закатил лекцию минут на десять. Лем, живым монументом стоящий у стены, закатил глаза. Видимо, ему частенько приходилось выслушивать мастера-алхимика, оседлавшего любимого конька. Он же нашёл и выход из создавшейся ситуации. Профессору со своего места не было видно, но я краем глаза заметил, как Медведь потихоньку сдвинул стоящую на краю стола пустую реторту, и, настороженно посмотрев на толкающего речь наставника, столкнул её на каменный пол. Реторта с дребезгом разбилась, прервав вступление оратора на кульминационной точке. Профессор уже подошёл к тому, что магия — это ничто, и именно несправедливо задвинутая алхимия должна стать главным предметом для изучения.
— Лем! — взвизгнул профессор Квинт, отскакивая в сторону, и мгновенно переключаясь на новую цель. — Увалень! Это уже которая по счёту? Я с тобой разорюсь! За эту неделю уже пятая реторта! Как я буду отчитываться перед ректором?
Медведь сделал скорбную физиономию и виновато разводил руками, но тихо хмыкнувшая рядом Кари навела меня на мысль, что здоровяк-оборотень проворачивает этот трюк уже не в первый раз.
— Прошу прощения, профессор, но я хотел бы переговорить с вашим помощником, — смог наконец-то вставить я слово в непрерывный поток, извергаемый маленьким алхимиком. — Это крайне важно.
— Да-да, конечно. Лем, ты можешь идти, — махнул рукой коротышка. — Но не забудь, что ты ещё будешь мне нужен через два часа. Иначе первокурсники мне тут всё перебьют. Никакого уважения к учебному оборудованию, совершенно никакого...
Профессор ещё что-то говорил, но мы быстро откланялись, и поспешили покинуть лабораторию маленького декана факультета алхимии. Лем совершенно неслышно, что удивительно для такой махины, выскользнул за нами.
— Лем, мы можем где-нибудь переговорить с глазу на глаз? — спросил я занявшего своей тушей почти весь проход коридора Медведя.
— Конечно, сюзерен. Есть свободный кабинет, там нам не помешают, — пробасил оборотень, поднимаясь передо мной по лестнице. Поднявшись из полутёмного подвала наверх, Лем прошёл через вестибюль, и, остановившись возле одной из дверей, загремел ключами.
— Проходите, сюзерен, — приглашающе махнул Медведь, пропуская меня вперёд, но в дверь первой просочилась Кари, ни на минуту не забывающая о своих обязанностях.
— Это кабинет профессора. Он хороший человек. Правда, иногда бывает слишком болтлив, — пророкотал Лем, подходя к одному из кресел, стоявших возле небольшого круглого столика, и скинув с него на пол какие-то тряпки. — Простите за беспорядок, профессор предпочитает жить прямо здесь. Семьи у него нет, а уборщица приходит всего два раза в неделю.
— Да, я заметил, — сказал я, усаживаясь в кресло. Кари незамедлительно заняла место за моим правым плечом. — Ты бы тоже куда-нибудь присел, а то я так шею себе сверну.
— Вассал не должен сидеть в присутствии..., — завёл Лем знакомую песню.
— Это приказ, вассал, — отрезал я. — Церемонии хороши на собрании кланов. Я просто хочу с тобой поговорить. Ну, и предложить кое-что.
Лем удивлённо понял чёрные, густые, сросшиеся на переносице брови, но перечить не стал. Достав откуда-то из угла тяжёлый, грубо сколоченный табурет, явно рассчитанный на габариты оборотня, Лем поставил его посредине кабинета и осторожно на него уселся.
— Кхм, так вот, Лем, — осторожно начал я, внимательно наблюдая за реакцией оборотня. — Ты знаешь, что через два дня нам предстоит пройти через Пустошь Демонов.
— Да, сюзерен, — ответил оборотень, глядя на меня не менее настороженно.
— Я, как представитель Высшего клана, могу собрать свою группу. И пришёл сюда, чтобы предложить тебе стать членом моей команды. Как ты на это смотришь?
— Мне? Меня? — распахнул во всю ширь глаза огромный Медведь, изумлённо глядя то на меня, то на неподвижно застывшую за моим плечом Кари. — Стихийные никогда не проходили испытание Пустошью с Младшими. Всегда набирали только из своих!
— Вот как? — теперь пришла моя очередь удивляться. — Кари, а почему я об этом не знаю?
— Простите, сюзерен, — негромко проговорила Кари. — Обычно всё именно так и происходило, Стихийные всегда брали только своих. Это не закон, просто так повелось. К тому же Высшие могут себе позволить самые дорогие и мощные амулеты и накопители. Поэтому дети и наследники Стихийных родов брали только приближённых их своей свиты, предоставляя остальным выкручиваться как угодно.
— Точно, — поддержал мою верную телохранительницу Лем. — Мариус из Огненных взял своих прихвостней, Оран — двоюродный племянник главы Водяных тоже. Да и Валира — младшая сестра главы Воздушных тоже только со своими пойдёт.
Вот оно, значит, как. Понятно. В логике Стихийным не откажешь. Можно обвешаться амулетами с ног до головы, родители уж постараются дать дитятке самые лучшие, чтобы нехороший демон сыночку или доченьке пальчик не прищемил. А остальные... Да кому они нужны, пусть вертятся как хотят. А вот во времена учёбы отца брать с собой амулеты было запрещено. Правила смягчили только после того, как в Пустоши стали гибнуть больше половины студентов. Но и тут, как оказалось, выгоду поимели только Высшие. Интересно, почему отец ничего не сказал об этом? Впрочем, ответ лежит на поверхности. Дед. Это его работа. Аргул Карвус всегда был ярым приверженцем традиций. И всегда говорил, что стать главой клана может только тот, кто не прибегает к заёмной силе. А меня он вообще за человека не считал. Что толку от мальчишки, если тот вместо того, чтобы собирать боевых големов, предпочитает сидеть в библиотеке? Что ж, значит, придётся обходиться своими силами.
— Вы сами предложили обсудить кандидатов, — продолжала оправдываться Кари. — Не дело телохранителя указывать сюзерену, кого он хочет взять в команду. Я могла только дать рекомендацию.
Да, все прелести сословного, даже хуже того, кланового сообщества. Верхушка, состоящая из знати, а все остальные — в лучшем случае прислуга. Её мнением никто не интересуется. Кроме меня. Вот этим-то я и собираюсь воспользоваться. Меня сложившаяся система не устраивала категорически. Нет, я не собираюсь, подобно большевикам в семнадцатом году, разрушать существующий режим, революции мне ни к чему, но кое-что изменить намерен. И первое, что я изменю — состав своей группы.
Я поднял руку, и Кари замолчала.
— Ты дала Лему хорошие рекомендации. Я — не Мариус, и не остальные Стихийные. Запомни это уже. Лем, так ты согласен войти в мою команду?
— Конечно! Для меня это огромная честь, сюзерен! Вы не пожалеете!
— Ну вот и отлично, — поднялся я из кресла. Лем вскочил так же, уронив при этом свой монструозный табурет. — Кари, кто там у нас следующий по списку?
— Юджин и Лиира. Юджина можно всегда найти на полигоне артефакторщиков, а Лииру проще всего в своём любимом баре. Но это ближе к вечеру, а с Юджином можно поговорить прямо сейчас.
— Вы хотите взять дварфа? — поражённо выдохнул Лем. — Боги Орханта... Сюзерен, прошу вас, можно мне с вами? Хочу увидеть рожу этого недомерка, когда вы ему предложите войти в команду!
Трудно отказать, когда на тебя умоляюще смотрит оборотень высотой два с половиной метра, и весом килограмм под триста. — Ладно, пошли, — махнул я рукой. Ох, похоже, интересная у меня собирается компания.
