В полдень 27 мая 1905 года Николай Иванович Небогатов, вице-адмирал, младший флагман Тихоокеанского флота, кумир флотской молодёжи и "отец родной" матросам внимательно вчитывался в докладную записку капитана первого ранга Брусилова об организации минных постановок в Татарском проливе. Настроение у вице-адмирала было прескверное и он, отложив толковый и грамотно составленный план, решив дождаться автора — командира "Громобоя", только что вернувшегося в родную гавань из "пробега" к Сангарскому проливу.
Небогатов, после встречи "Изумруда", получив данные о передислокации на север Японского моря крейсеров адмирала Камимуры, предполагал, что четвёрка броненосцев Того может "сторожить" именно Сангарский пролив, базируясь на Хакодате, и дабы задержать там сильнейшие корабли противника, отдал приказ "России" и "Громобою" обозначить присутствие русских рейдеров в стратегически важной точке Японского моря. Крейсера ушли и вот, — благополучно вернулись. Небогатов вздохнул, сейчас Брусилов и Лилье расскажут о походе, а он поделится новостью от Клапье де Колонга, переданной Семёновым из Александровска особым шифром, который знал только Свенторжецкий. Новость о гибели "Нахимова" и потоплении двух бронепалубников с японским адмиралом Небогатов собирался обсудить со своими командирами и только потом "перебросить" её в Петербург императору с генерал-адмиралом и в Харбин, — командующему Тихоокеанским флотом вице-адмиралу Бирилёву...
Командующий флотом адмирал Бирилёв, ожидаемо не поспешил во Владивосток, дабы подняв флаг повести корабли в бой и одержать полную и решительную победу над зарвавшимися япошками. Отнюдь. Алексей Алексеевич "застрял" у армейцев в Харбине, обсуждая с генералитетом "стратегию" войны на море, которая с прибытием на театр военных действий Второй Тихоокеанской эскадры должна была развернуться во всю мощь и ширь. Ведь именно морякам выпала великая миссия утереть нос армейцам, пресечь поставки подкреплений, боеприпасов и провианта в Корею и поставить японскую армию в Маньчжурии на колени.
Примерно такого содержания телеграммы Небогатов ежедневно получал как из Петербурга от генерал-адмирала, так и от Бирилёва, взявшего в обычай "бомбардировать" очередными своими "гениальными озарениями" младшего флагмана со всех станций и полустанков Транссибирской магистрали...
Николай Иванович не был интриганом, но как умный человек понимал, почему Бирилёв поспешил не к флоту, а предпочёл нанести визит вежливости Линевичу, укрепить единство армии и флота.
Пока во Владивостоке только "половинка" эскадры, пусть лучшая и современная, вступать в командование флотом вице-адмиралу Бирилёву не жаждется, ждёт хитрец Алексей Алексеевич, чтобы Небогатов обеспечил проводку отряда Клапье де Колонга, взял на себя риск и ответственность, а коль не повезёт "выскочке-акадЭмику", тоже не беда — расколотили то японцы Константина Константиновича ДО приезда командующего. Отсюда и "настоятельные рекомендации" совсем даже не официальные — освободить от противника пролив Лаперуза и как можно быстрее провести вторую половину эскадры во Владивосток. Мудр Алексей Алексеевич, мудр и искушён в служебных интригах, потому и "совещается" столь долго с кавалеристами и пехотой, видимо экспедиционный корпус для штурма Токио собирают...
Да не примчался командующий встречать вверенные ему государем балтийские броненосцы во Владивосток, ограничился большой и прочувственной поздравительной телеграммой, дипломатично желая скорейшего воссоединении русского флота в заливе носящем имя основателя этого самого флота российского.
Небогатов намёк понял, но обострять нынешнюю, патовую ситуацию, когда и русские и японцы разделили силы надвое, и выжидали оплошности противника, не желал. Слишком хорошо он представлял боевой потенциал эскадры, чтобы искать генерального сражения.
Да и казавшаяся вначале бредовой идея о заходе в Николаевск на Амуре, обрела вдруг плюсы, и немалые. Японский флот, ранее сконцентрированный в Цусиме теперь должен "разрываться" перекрывая как собственно Цусимский пролив, блокируя при этом Лаперуза и присматривая за Сангарским. Парировать же действия пары "Громобой"-"Россия" на восточном побережье японцы не могут чисто физически — и как им при этом "добивать" Клапье де Колонга? Не переведут же они флот из Японского моря в Охотское, не оставят метрополию беззащитной. А если к крейсерам Брусилова и Лилье прибавить "Рион"? Причём при концентрации линейных сил Соединённого флота на северном направлении, "Россия" и "Громобой" легко проходят Цусиму, "затоптав" Катаоку, если тот посмеет высунуться.
Нет, сидеть, сидеть во Владивостоке, — чиниться, тренировать экипажи, разобраться с боезапасом (артиллерийские офицеры считают, что порох ни к чёрту, отсырел в тропиках). И продолжать, продолжать "раздёргивать" японцев — пусть попробуют усторожить все проливы...
Известие о перекрытии Камимурой Лаперузова пролива Николай Иванович принял как должное, и тут же послал рейдеры на разведку, к проливу Сангарскому которая подтвердила его предположения о рассредоточении сил Соединённого флота. Что ж, дождёмся командиров крейсеров, да и Бухвостов должен подойти...
Николай Иванович окинул взглядом рейд. Рядом с "Александром" стоял "Суворов", чуть далее дымил "Орёл". На сегодня эта троица — главная ударная сила эскадры. "Бородино" и "Ослябю" спешно латали, в очереди на ремонт стоял "Олег"...
По большому счёту все корабли после такого перехода надо минимум месяц как тут, на Дальнем Востоке говорят, "подшаманивать" в доке, на худой конец у стенки. Но питерские паркетные адмиралы настропалили императора на скорое и победоносное окончание войны, через утопление Соединённого флота в генеральном сражении. В столице распускаются слухи, что японцы избежали разгрома только из-за "робости" Небогатова, разделившего эскадру, чтобы самому проскочить без боя...
Офицеры Второй Тихоокеанской, были крайне возмущены клеветой в адрес своего адмирала, а имевшие связи в "столичном высшем обществе" яро пикировались с оппонентами, бегая на телеграф как на службу — и утром и в обед и вечером. Командир "Александра" Бухвостов сочинил две крайне дерзкие телеграммы, адресованные любимчикам генерал-адмирала (по сути, по "этикету" они и считались адресованными великому князю, который непременно их бы прочёл) и только чудо вкупе со случайно проходившим мимо Небогатовым, удержали потомка первого русского гвардейца от опрометчивого шага. Адмирал, остановил вестового, бесцеремонно забрал у него "труды" каперанга...
— Николай Михайлович, ну ладно мичмана и лейтенанты, стремящиеся оправдать и объяснить наш "мирный" прорыв и выкладывающие в телеграммах секретные сведение о состоянии кораблей, артиллерии, некомплекте эскадры специалистами, — адмирал невесело рассмеялся, — мне жандармы телеграммы, задержанные к отправке, пачками таскают. Но вы то зачем? Без пяти минут адмирал, я вас на отряд "бородинцев" рекомендовать собираюсь. А вы... Да ещё на самого Алексея Александровича...
— Ваше высокопревосходительство, — Бухвостов сжал кулаки, — но ведь они, ТАМ ничего не знают, а смеют осуждать, СУДИТЬ смеют!
— Бросьте, господин капитан первого ранга! Бросьте, порвите, а лучше сожгите свою писанину. Я вам не рекомендую, — приказываю! И через полчаса жду у себя в каюте, встретите Брусилова и Лилье, проводите ко мне, будем думать, как жить и воевать дальше...
Доклад командира "Громобоя" занял десять минут. Крейсера не скрываясь шли к Сангарскому проливу, подгадывая время так, чтобы было четыре-пять "светлых" часов для отрыва на полном ходу от японских миноносников. Обнаружили рейдеров миль за сто от пролива, а у островка Кодзима их ждал сам Хейхатиро Того.
— Японцы перекрывали нам вход в пролив, действовали парами: "Микаса" с "Асахи" и "Сикисима" с "Фудзи", — Брусилов по своему обыкновению выкладывал самую суть, — из малых крейсеров с ними был только "Отова", миноносцев насчитали два десятка. У меня, равно как и у Владимира Александровича, сложилось впечатление, что Того ожидает он нас прорыва. Хотя мы особо не рисковали, не подставлялись — лишь обозначили намерение и отошли, едва противник встал на пути. Двинулись, согласно ваших инструкций к Цусиме.
— Какими силами противник вас сопровождал? Большие миноносцы, малые?
— Большие, но когда они убедились, что мы идём прямиком в Цусиму, отстали.
— А что за транспорт вы утопили, — поинтересовался Свенторжецкий.
— Всё то вы знаете, Пётр Владимирович, ничего от вас не скрыть, — улыбнулся командир "России".
— Такая работа, Владимир Александрович, — парировал лейтенант, которого Небогатов представил к званию капитана второго ранга.
Вообще Николай Иванович, переслал в столицу большой список офицеров, которых очень хотел "продвинуть" по службе. Помимо Клапье де Колонга он рекомендовал к званию контр-адмирала Бухвостова и Игнациуса. Только потом, уже отослав сообщение в Питер, Небогатов подумал, что его ходатайство может оказать "медвежью услугу" достойным повышения офицерам. Уж очень многим стал мешать нечаянный командующий Второй Тихоокеанской эскадрой, получивший вице-адмирала в обход более именитых и "старших" коллег. Рожественскому такое прощалось — был покойный Зиновий Петрович прирождённым царедворцем, состоял в "придворных партиях", имел высоких покровителей. Не то, что скромный Небогатов, помешанный на стрельбах и подготовке комендоров.
— Утопили мы транспорт, идущий из Кореи в балласте, полторы тысячи тонн, экипаж на шлюпках отправился на Цусиму, там миль двадцать всего и было. Катаока, очевидно получив телеграмму из Хакодате, в море не выходил, как и гражданские суда — пусто было в проливе, только минари японские вдали подымливали.
— Что ж, господа, — Небогатов достал из секретной папки шифровку от Семёнова-Колонга, — новости от Константина Константиновича.
— Что там, дошли наконец? — Брусилов нетерпеливо схватил донесение.
— Поиск отряда адмирала Дева завершился контактом с эскадрой, в боестолкновении с нашей стороны потоплен "Нахимов", у японцев потери — "Читосе" и "Кассаги" под флагом адмирала. С "Кассаги" спасённых нет, самураи предпочли смерть плену.
— Как могли лёгкие крейсера, — Бухвостов обернулся к адмиралу, — пойти в самоубийственную атаку?
— Вот так, — информированный Свенторжецкий развёл руками, -наплевали на все правила и предписания, пошли вперёд, напролом, сцепились с "Мономахом" и "Нахимовым" и утопили корабль линии, представляю каково сейчас Константину Константиновичу.
— "Нахимов" жаль, но два бронепалубных крейсера, две "собачки" — это достойный размен, — аналитик Брусилов посмотрел на Небогатова, и дождавшись кивка вице-адмирала продолжил, — смотрите, господа. Сейчас у Того задачка куда как сложнее чем две недели назад, — основные силы русского Тихоокеанского флота действуют из Владивостока, угрожая выходом скоростных броненосцев и довольно мощного крейсерского отряда сразу к трём проливам, даже, к четырём — парировать наш рывок к Татарскому проливу у Того с Камимурой вряд ли получится. Совершенно прав Николай Иванович, утверждая, что роли поменялись, — отныне мы выбираем какой ход сделать, а японцы думают, как парировать угрозу метрополии. Каждый российский крейсер в море больно бьёт по морским перевозкам Японии, им следует бояться обстрела портов, да чёрт возьми, даже десанты бородатых казаков они должны учитывать, поставьте себя на место противника. Мы же тоже планируем на картах, "с запасом" отражение вражеских десантов на Сахалине, у Владивостока, на Камчатке...
— Кстати, господа, — бесцеремонно перебил Брусилова адмирал, — что за слухи ходят по городу, по эскадре о скором десантировании на Хоккайдо? Мне пришла телеграмма от императора, он считает, что у нас есть планы высадки и просит обязательно согласовать их с генерал-адмиралом, отправить копию "под шпиц" и ему лично. Кто-нибудь может объяснить, что происходит?
— Не обращайте внимания, Николай Иванович, — командир "Громобоя" расхохотался, — такие слухи возникли оттого, что крепостная "крупа" совсем крейсерских матросов замордовала — дескать, в Артуре флот самозатопили, когда пойдёте япошек бить, трусы несчастные. Нашим архаровцам стало обидно и они, не будь дураки, сочинили сказку, что как только приходит эскадра Рожественского, вернее, теперь уже Небогатова, то все крепостные батальоны, вместе с артиллерией грузятся на транспорта и вперёд, на штурм двора микадо. Потому и готовятся к десанту армейцы, слухи они такие — кажутся самой достоверной информацией, из штабов добытой, да ещё писаря в кабаке за пару стаканов любую сплетню "по секрету" подтвердят...
— Чёрт знает что, — возмутился вице-адмирал, — но эти слухи кто-то собирает, коллекционирует, отсылает в Царское Село, и генерал-адмиралу. Не знаю, кто им напел о моей якобы бесшабашности, но приказ воздержаться от десантирования на Хоккайдо я получил чёткий и недвусмысленный, причём он был продублирован начальнику гарнизона, со строгим указанием, не давать мне ни роты стрелков, ни батареи полевых орудий. Когда бардак вселенский закончится в российской армии и флоте? Или придворные интриганы копают под меня? Так я за должность не держусь, приведу Клапье де Колонга во Владивосток и всё, хватит с меня, надо передохнуть, а то боюсь, уйду вслед за Рожественским и Фёлькерзамом.
— Как, Дмитрий Густавович? — Лилье накоротке знавший Фёлькерзама, вскочил...
— Да, простите меня господа, замотался. С этой горестной новости и следовало начинать, — Небогатов поднялся и перекрестился на образ Николая Чудотворца, офицеры последовали его примеру.
— 24 мая 1905 года контр-адмирал Фёлькерзам скончался на госпитальном "Орле", — Николай Иванович вздохнул, — таким образом, господа, два адмирала из четырёх погибли в походе, фактически сгорели на боевом посту.
— А тело, Дмитрия Густавовича?
— Пока на корабле, готовятся предать земле, родственникам сообщим, они решат, где упокоить адмирала. Я бы во Владивостоке похоронил Фёлькерзама, но мне за Зиновия Петровича ещё отписываться и оправдываться. В Санкт-Петербурге не могут сообразить, что идти в бой с гробом начальника эскадры на борту, — да какой моряк на такое согласится по доброй воле? Я же прекрасно помню, как кают-компании и экипажи в мистику ударились, когда Рожественский скончался, крестики да ладанки подоставали, — потому и взял на себя такую ответственность. Но, вернёмся к обсуждению дел текущих, Лев Алексеевич, простите великодушно, что перебил вас.
— По сути, на морском театре у России сейчас только два жизненно важных порта, которые необходимо защищать любой ценой, — продолжил Брусилов, — собственно Владивосток и Николаевск на Амуре. Второй ценен лишь как временная база старых броненосцев, но всё равно нам гораздо проще защитить два своих порта, чем Соединённому флоту, как верно заметил Николай Иванович, превращающемуся во флот "раздёрганный" по проливам и базам, всё многотысячемильное побережье Японской империи.
Если Клапье де Колонг спрячется в устье Амура за минными банками, то достать его оттуда будет затруднительно. Константину Константиновичу нужны три-четыре дня на обустройство позиций, на минные постановки. На это время нам нужно остановить Камимуру и Того с броненосцами, чтобы они сторожили Владивосток и "бородинцев", не уходили из Японского моря.
Небогатов встал, за ним поднялись офицеры.
— Господа, чтобы обеспечить эти три-четыре дня Клапье де Колонгу, эскадра выходит к Лаперузову проливу завтра утром. Задача — удержать у пролива броненосные крейсера противника, если же они ушли на север — обстреливаем Вакканай, громим побережье, давим японцев как можно сильнее. Поскольку мне до прибытия командующего запрещено выходить в море, отряд броненосцев из "Орла", "Суворова", "Александра" поведёт капитан первого ранга Бухвостов.
— Капитан первого ранга Брусилов возглавит крейсерский отряд из "России", "Громобоя", "Авроры", "Изумруда", "Жемчуга", "Риона". Миноносцы "Громкий", "Грозный", "Блестящий" выходят с вами и напрямую идут в устье Амура, благо им осадка позволяет проскочить Татарским проливом, и они поступают под командование Клапье де Колонга.
— К сожалению, "Олег" добегался до максимально возможного пятнадцатиузлового хода, новейшему крейсеру требуется капитальный ремонт, поэтому "Олег" в поход не идёт, а на пару с "Донским" охраняет подступы к Владивостоку, равно как и "Ослябя", у стенки останется только "Бородино". Демонстрацию выхода произведём такую, чтобы все понимали — русский флот идёт в глубокий рейд практически полным составом.
— Если в Лаперузовом проливе пусто, броненосцы и "Изумруд" обстреливают побережье, Николай Михайлович, с целями определитесь на месте, по обстановке, но пошуметь, обстрелять Японию в ответ за бомбардировку и десант на Корсаковском посту, крайне важно. "Рион" идёт на юг, нарушая судоходство на восточном побережье японских островов. "Россия", "Громобой", "Аврора", "Жемчуг" — наоборот, держат путь на север, если Камимура там — помогают Клапье де Колонгу, если нет, Лев Алексеевич, тогда забираете "Николая 1", он на ходу, в хорошем состоянии, и возвращаетесь во Владивосток. Встретив Камимуру в проливе — боя не принимать и медленно отходить к Владивостоку.
— "Ослябя", "Донской", "Олег", миноносцы и подводные лодки дожидаются отряды из рейда, заодно сбудется мечта Добротворского — отработать взаимодействие крупных кораблей с подводным судами в боевых условиях. А я, сижу как старый пенёк на берегу у аппарата и веду переписку с Николаевском на Амуре, с Харбином, Санкт-Петербургом...
— Лев Алексеевич. Немедленно догружайте рейдеры углём. Берите в помощь людей с "Бородино", "Алмаза", — успевайте...
Небогатов тяжело вздохнул, переживая о своём нынешнем, "стреноженном" состоянии. Боятся чины в высоких кабинетах, что погибнет в бою новоиспечённый вице-адмирал, а на мёртвого героя всех собак не свесишь, вот и придерживают. Наверняка и Бирилёв по приезду сам в море не пойдёт и ему не позволит, будут два вице-адмирала морщить глубокомысленно лбы в штабе над картами. Что ж, может тогда дадут ход его представлению на Бухвостова, Игнациуса и Клапье де Колонга. Отрядами должны командовать молодые и энергичные контр-адмиралы...
Хотя, Константин Константинович идеальный штабной, его место на берегу, но Николай Михайлович Бухвостов как флотоводец себя ещё покажет. Дай то Бог, чтобы этот выход прошёл благополучно у командира флагманского "Александра". Глядишь, и орлы на погонах быстрее появятся.
Небогатов, без потерь протащив броненосцы через игольное ушко Цусимского пролива, наверное, как никто в русском флоте понял, — пришла пора кардинального обновления командного состава. Технический прогресс вынуждает и командиров кораблей и адмиралов разбираться в радиоделе, быть и минёром и артиллеристом, держать в уме тактико-технические характеристики десятков кораблей своих и неприятеля и мгновенно реагировать на постоянно, десятки раз на дню, меняющуюся обстановку. С прежним неспешным "марсофлотским" подходом можно погубить дело, погубить флот.
— Да господа, — Небогатов рассмеялся, — а теперь анекдот. "Бедовый" всё-таки интернировался в Сайгоне, утром пришла телеграмма от Алексея Алексеевича, завершилась каперская одиссея кавторанга Баранова.
— Каперанги заулыбались. История с похождениями миноносца Второй Тихоокеанской эскадры, не пошедшего в прорыв якобы из-за неполадок в машине, была на слуху. После отконвоирования транспортов до Шанхая, команда на "Бедовом" взбунтовалась, разоружаться никому не хотелось и офицеры, дабы не спровоцировать бунт, предложили Баранову "заболеть", заперли его в каюте и повели миноносец к Цусиме.
Однако ж Баранов через два часа чудесным образом "выздоровел" и заявил, что по указанию адмирала (хотя никаких приказов Небогатов ему не отдавал) приступает к каперству на подходах к Шанхаю. Почти за две недели "Бедовый" досмотрел сорок с лишним пассажирских судов, подобно пиратам прихватывая "под расписку" уголь и съестное у гражданских. В итоге этих "странствий" миноносец предсказуемо "склонился" на юг, добравшись до Сайгона, где Баранов дал пространную телеграмму императору, подробно перечислив все до одного остановленные суда, клялся в преданности престолу, рассказал о изношенных машинах и просил разрешения либо интернироваться, либо дать возможность героически погибнуть, идя через Цусиму в одиночку. Телеграмма была отправлена открытым текстом и быстро стала новостью номер один у мировых телеграфных агентств. Добрый монарх сердечно поблагодарил экипаж героического миноносца и разрешил интернироваться. Баранов выжидал двое суток и вот, наконец, присоединился к скучающей "Диане". Английская пресса называла Баранова "пират Чёрная борода", и какое-то время о "Бедовом" писали даже больше, чем о проскочивших Цусиму броненосцах. Но юмор заключался в том, что работа была проделана огромная, но бесполезная — ни одного судна с военной контрабандой "Бедовый" не остановил.
— Ещё и Георгия получит хитроумный Николай Васильевич, — заметил язвительный Бухвостов, — за труды свои тяжкие.
— У вас, господин капитан первого ранга есть все возможности отличиться и вернуться из рейда адмиралом, — Небогатов крепко пожал руку Бухвостову, — чего я вам искренне и желаю.
— У адмирала Того на сей счёт иное мнение.
— Да, знать бы что задумал Того, наверняка после потери двух крейсеров он готовит преизрядную пакость, — адмирал помрачнел, — Николай Михайлович, завтра особо тщательно пусть поработает тральная партия, гнетёт меня что-то, сердце не на месте, про "Петропавловск" всё думаю, боюсь накликать.
— Это потому, ваше высокопревосходительство, что на берегу остаётесь, потому и беспокойство.
— Возможно, возможно, всё-таки выйду я с вами на "Олеге", провожу миль хоть на сто, чёрт с ним, с предписанием обживать берег. А пока, Пётр Владимирович, пускай Лебедев готовит "Донской" в ночной рейд, возьмёт с собой четыре номерных миноноски, скажите, что ожидаются ночные постановки мин неприятелем, пусть готовятся к бою.
Свенторжецкий серьёзно посмотрел на адмирала и вышел. На эскадре были твёрдо убеждены, особенно в матросских кубриках, что их адмирал может предчувствовать намерения врага и потому способен выкрутиться из любой, самой скверной ситуации.
Оставшись в одиночестве вице-адмирал стал прикидывать, сумеет ли он отбиться от Того, если тот от отчаяния решится на обстрел Владивостока. С одним десятиузловым "Ослябей" и обездвиженным "Бородино" с разобранными машинами надежда только на подводные лодки, которые высоко оценивают Брусилов и Добротворский, и, по слухам, очень опасаются японцы. Надо бы поближе познакомиться с состоянием дел в особом отряде миноносцев, подумалось адмиралу, а то всё недосуг, ворох неотложных дел, а молодые офицеры уверяют — за подводными носителями самодвижущихся мин будущее. И не только охрана собственных баз. Но, с повышением автономности, — охота на коммуникациях противника. Для островных империй, Великобритании и Японии, это нож у сердца. Но пока, как говорят — "не до жиру, быть бы живу", помогли бы подводные силы в обороне Николаевска на Амуре и Владивостока, а судоходство врага прерывать будем по старинке — крейсерами!
