— Вот не думал, что когда-нибудь войду в научный проект Ассархаддона, — вполголоса сказал Линкен — где-то совсем рядом, чуть ли не над головой лежащего Гедимина, и ремонтник открыл глаза и удивлённо мигнул. "Где я? В медотсеке? А он что тут делает?"
— Это что, такая честь? — судя по голосу, Хольгер — он тоже был где-то рядом — попаданию в научный проект совсем не радовался. — Или тебе без оторванных пальцев жизнь не мила?
— Хватит уже, химик, — обиделся Линкен. — Тебе сломали-то две фаланги, а воплей, воплей...
"Сломали? Значит, их всех тоже..." — Гедимин, забыв обо всём вокруг, рывком поднялся и едва не своротил стеклянный купол автоклава. Под запоздалый предупреждающий крик медика он пригнулся и потёр ушибленный локоть.
— Хольгер, Лиск, вы там живы? — крикнул он, подтягиваясь на краю "саркофага" и неуклюже вываливаясь наружу. Что-то мешало рукам свободно двигаться, да и пальцы, насильно сведённые в узкую человечью ступню, не могли как следует оттолкнуться от дна, но сармат выбрался из автоклава и, ошалело мигая, огляделся по сторонам. Хольгер успел к нему раньше, чем сердитый медик; Линкен и лаборант подошли чуть позже, Константин остался стоять в стороне, криво ухмыляясь. Он уже был одет, и Гедимин не видел, что с его плечами, но хорошо рассмотрел фиксаторы на двух пальцах левой ноги, — судя по их расположению, у бывшего командира "научников" были сломаны две ногтевые фаланги.
— Все живы, атомщик. Ассархаддон сказал — ты продержался дольше всех, — ухмыльнулся Линкен, показывая свои фиксаторы. Так же, как и у Гедимина, они были жёстко скреплены вместе, чтобы дать пальцам восстановиться. Но у Линкена была повреждена только одна нога.
— Кто бы сомневался, — Константин едва заметно скривил губы. — Там, где не надо, наш атомщик будет терпеть. И какая разница, назвать этот нелепый ключ после первого перелома или после восьмого?!
— Я не называл ключ, — буркнул Гедимин, переводя взгляд на Хольгера. Сармат-медик, бормоча что-то недовольное, снимал дозаторы и повязки с плеч ремонтника, но тот не обращал на это внимания, лишь отметил мимоходом, что руки снова могут свободно двигаться, а боль ушла — видимо, связки не порваны.
— Я попал Ассархаддону в респиратор, — хмыкнул Хольгер, заметив, что Гедимин смотрит на фиксатор на его пятке. — Удачно, но... не очень.
— Всё срастётся, — Линкен хлопнул обоих сарматов по спине. — Это вы ещё ничего не умеете. Когда научитесь — макакам лучше не подходить к вам на дальность выстрела гравитрона!
— Шли бы вы трещать в другой отсек! — повысил голос сармат-медик, для большей доходчивости постучав обрезком трубы по стальной крышке люка. — Вечером зайду к вам снять фиксаторы.
На выходе Гедимин огляделся, по привычке разыскивая скафандр.
— В отсеке Гуальтари, — ответил на незаданный вопрос Линкен. — Вся наша броня там.
— Что, после вчерашнего... — Хольгера передёрнуло. — Мы ещё будем тренироваться? Ладно ты, у тебя одна нога в порядке...
"После вчерашнего..." — Гедимин резко остановился. Заторможенность, вызванная анестетиками, ещё не прошла, но в голове прояснилось. Его снова затрясло, как от воющей в туннелях аварийной сирены.
— Ты чего? — удивился Линкен, встретившись с ним взглядом.
— Надо бежать, — прошептал ремонтник, оглядываясь по сторонам; на первый взгляд, экзоскелетчиков вокруг не было, но здесь, как уже понял Гедимин, в их отсутствии никогда нельзя было быть уверенным. — Бежать, пока все живы, и всё на месте. Это ненадолго. Они все здесь не в себе.
— Само собой! Только психи могли поднять первое восстание, — ухмыльнулся Линкен. — И надо было совсем свихнуться, чтобы повторить попытку — после первого разгрома. Кого ты ждал тут увидеть, атомщик? Это они отбили для нас Марс! И едва не отбили Землю... жаль, Саргон не вовремя мутировал, на полгода бы позже...
— Вы все тут мутировали, — Гедимин стиснул зубы. — Надо искать выход. Должна быть возможность побега...
— С Луны? — фыркнул взрывник. — Разве что ты умеешь дышать вакуумом и в нём же летать. Успокойся, атомщик. Нас уже не отпустят. Да чего ты испугался? Всё же идёт, как должно...
— И это тоже? — Гедимин указал на фиксаторы. Линкен пожал плечами.
— Что, до сих пор болит? Почему медику не сказал? Мы недалеко ушли — давай вернёмся. Он нам "спасибо" скажет. Если Ассархаддон узнает, что он отпустил тебя недолеченным...
Гедимин посмотрел ему в глаза — сверкающие, как ртуть, и так же не выражающие признаков разума — и оглянулся на Константина и Хольгера. Бывший командир был хмур и смотрел в сторону. Хольгер молча сжал запястье Гедимина; судя по глазам, сменившим цвет на тёмно-багровый, он был напуган и растерян не меньше, чем сам ремонтник.
— Ты попал в дурдом, атомщик, — подвёл итоги Константин. — Чего ждать, если водишься с полоумными?! Нас пока не расстреляли — и то хорошо. Идём. Не знаю, что нам сегодня сломают, но, по-видимому, в итоге мы должны стать супер-учёными и расплющивать "Рузвельты" лёгким пинком. Вполне в духе покойного Саргона. Псих, но с размахом, — за что его и помнят...
Гуальтари ждал их на выходе из красного коридора. Молча кивнув на стапеля со скафандрами, он задумчиво смотрел на сарматов, влезающих в броню, и особенно внимательно — на их руки и ноги. Увидев, как Гедимин разминает ладони и потягивается, проверяя, как сел на руки скафандр, инструктор довольно ухмыльнулся и прикоснулся к своему воротнику, смыкая купол шлема.
— С Ассархаддоном всё как обычно, да? Хорошо он вас отделал... Ладно, сегодня тренируемся умеренно. Покажу, как есть и пить, не снимая шлема. А потом займёмся лепкой.
— Чем?! — Линкен изумлённо мигнул.
— Будем лепить из пластичного фрила, — пояснил, ухмыляясь под респиратором, Гуальтари. — Каждый попробует соорудить... ну, хотя бы "Гарпию". Все помнят, как выглядит "Гарпия"?..
"Лепка. Похоже, что здесь все с большими странностями," — думал Гедимин, наблюдая за инструктором; тот раскладывал на выдвинутую из стены подставку небольшие контейнеры с жидкостями и помятые упаковки с какой-то человеческой едой. "И тренировки у них — страннее некуда."
— Мы, сарматы, можем съесть любую органику, — напомнил слушателям Гуальтари, ткнув пальцем в упаковки. — Но предпочитаем свою, чистую, пищу и воду из проверенных источников. Здесь, в респираторах, есть набор фильтров и фильтров-измельчителей. А есть просто проводящие отверстия. Так вот — если пища и вода получены из проверенного источника, и фильтрация им не нужна, вы жмёте вот сюда...
Он медленно провёл пальцем по нижней части респиратора. Гедимин повторил его движение и с удивлением нащупал непрерывные бороздки — ошибиться с местом нажатия было трудно.
— Потом приставляете сюда контейнер и открываете отверстие до конца, — голос Гуальтари стал менее внятным — он прижал к респиратору одну из распечатанных ёмкостей и звучно всосал жидкость. — Трубка выдвинется внутрь, держите её губами и пейте. Ясно?
Ещё пять минут сарматы сосредоточенно сопели и хлюпали — с отверстиями, герметизацией и выдвижными трубками сразу разобраться было непросто. Гедимин едва не всосал контейнер вместе с содержимым и долго откашливался от обрывков фрила.
— Наверное, из наших контейнеров пить удобнее, — сказал он, вскрыв шлем и выплюнув обрывки в ладонь.
— Да, так и есть. Не подавился?.. — Гуальтари отнял у него комок фрила и швырнул в утилизатор. — Эй, Хольгер, возьми ветошь.
Химик, заляпавший респиратор Би-плазмой из порвавшегося контейнера, благодарно кивнул и потянулся за тряпкой.
— Если нужна фильтрация, то делаете всё так же, но нажимаете на второй выступ снизу, — продолжил инструктор, когда все сарматы взяли с подставки по контейнеру с мутной жидкостью, поведением напоминающей воду. Гедимин хотел проверить её на примеси — что они там есть, видно было издалека, но что именно там содержалось — сармат не знал.
— Тогда фильтры остаются на месте. Их там достаточно, чтобы отцедить вязкую грязь, — Гуальтари поднёс к респиратору ёмкость с мутной грязно-оранжевой жижей и сделал большой глоток, а затем наклонил голову, сплёвывая примеси обратно в сосуд. — Можно пить из шламоотстойника — ничего, кроме чистой воды, внутрь не попадёт. Она, конечно, горчит, но от жажды не помрёте.
— Это из шламоотстойника? — Гедимин с интересом посмотрел на мутную жижу в своём контейнере и хотел опробовать на ней анализатор, но Гуальтари щёлкнул по его предплечью, заталкивая прибор обратно под броню.
— Нет, просто вода и щепоть грунта. Опыты будешь ставить без меня. На Кумале опробовали и шлам, и смесь кислот, — вроде живой. Опять мотался у входа в зал. Сделай одолжение — проверь ещё раз душевую, а?..
Гедимин, недобро сощурившись, кивнул.
— А теперь об измельчителях, — громко сказал Гуальтари, повернувшись к сарматам и подбросив на ладони мятую упаковку с земной едой. — Отверстие с противоположной стороны респиратора. Используется в крайних случаях, когда с едой совсем туго. Берёте найденную органику и проталкиваете в измельчитель...
Его голос снова стал невнятным. Проглотив то, что попало в рот, он хмыкнул и указал на подставку.
— Пробуйте. Измельчители перемелют даже древесину.
В упаковке, однако, была не древесина, — обычный засохший сэндвич с чем-то вроде волокнистой Би-плазмы. "Горчицы не хватает," — подумал Гедимин, всасывая перемолотую кашицу. "А вообще — удобно. Можно поесть на рабочем месте. Ни выходить, ни отмываться по часу, — берёшь контейнер и ешь..."
— Ну, наигрались? — Гуальтари щелчком перевернул подставку, и она втянулась в стену. — Теперь к делу. Тут у меня контейнер с пластичным фрилом, и я покажу вам, как из него лепить. Очень хорошая тренировка для пальцев.
Сарматы, заглянув в контейнер с тёмно-серой массой, озадаченно переглянулись. Инструктор зачерпнул немного и показал им. Отломленный им кусок действительно выглядел пластичным. Гуальтари прокатил его меж ладоней и поднял результат двумя пальцами.
— Сначала сделайте вот такую штуку. Макаки называют это "колбаской". Или вот такую... — он скатал из "колбаски" небольшой шар. — Это просто.
Его движения в самом деле выглядели несложными. Гедимин попытался повторить их — и помянул про себя уран и торий: вся серая масса неровным слоем размазалась по ладоням. Он стал отчищать их и убедился, что вещество очень липкое.
— Hasu! — Линкен, кое-как отцепив от себя слой налипшего фрила, уронил его обратно в контейнер. — Колючка, ты как это делаешь?!
— Тихо, тески. Не надо сжимать это вещество с такой силой, — Гуальтари ухмыльнулся в респиратор. — Осторожно берёте и осторожно катаете. Вот, подержи.
Он положил скатанный фриловый шар на ладонь Гедимина. Тот, стараясь лишний раз не дышать, накрыл его второй рукой. Шар слегка сплющился.
— Нескоро мы тут слепим "Гарпию", — вздохнул Хольгер два часа спустя. На его ладони лежала треугольная лепёшка с грубо намеченным контуром пилотской рубки и вмятинами на "крыльях", обозначающими место для бластеров. Гедимин мог только досадливо сощуриться — то, что получилось у него, на "Гарпию" не было похоже даже отдалённо, а пальцы на руках ныли сильнее, чем переломанные фаланги на ступнях.
— Ничего, это не страшно. Главное — размять руки, — сказал Гуальтари. — Ладно, хватит мучиться. Займёмся теорией. Кто всё-таки прочёл инструкцию к скафандру?..
...В столовой их ждал Ассархаддон. Ничего неожиданного в этом не было — но Гедимину при виде куратора захотелось шагнуть назад. "Как те охранники у пыточной," — вспомнил он удивившее его поведение экзоскелетчиков; теперь-то в нём ничего удивительного не было. "Их он, наверное, тоже..."
— Tza atesqa! Гуальтари говорит, вы делаете успехи, — Ассархаддон жестом пригласил сарматов за свой стол, и охранники молча, не дожидаясь приказов, разошлись по углам. — Он пользуется наработками наших друзей-приматов — что необычно для сармата-инструктора. За это я его и взял. Готовить солдат умеют многие, а вот работать с учёными...
Он тяжело вздохнул. Его цепкий взгляд остановился на Гедимине, и сармату стало не по себе. Он с самого начала ужина разглядывал только свою порцию и на куратора старался не смотреть, но остаться незамеченным трёхметровому сармату было трудно...
— Гедимин, — Ассархаддон положил руку на его предплечье, и ремонтник запоздало дёрнулся. — Мне кажется, вы всерьёз обижены на меня. Вы даже готовы бросить проект... Медик, проверивший вас вечером, утверждает, что раны зажили, и что боли вы не ощущаете. Это правда? Если он был недостаточно внимателен или просто не вполне правдив...
Куратор выразительно сжал пальцы в кулак и посмотрел Гедимину в глаза. Тот резко качнул головой.
— Ты что, всех решил перестрелять?!
Он услышал, как сбоку от него с присвистом выдохнули Константин и Линкен, — кажется, ремонтник опять нарушал какие-то обычаи, но ему было всё равно. Ассархаддон осторожно похлопал его по предплечью.
— Я просто хочу, чтобы на моей базе специалисты получали помощь, если она им нужна, — сказал он. — "Геката" — большой механизм, и я слежу, чтобы он не ломался. Значит, дело не в физической боли...
Он положил перед Гедимином несколько маленьких предметов. Тот нехотя посмотрел на них и изумлённо мигнул — это были цацки, оставленные им на Земле. Не все, — только копии уничтоженной им техники — истребителей, дрона, "джунга"... Кто-то воспроизвёл украшения с большой точностью, и сармат подумал со странной тоской, что за ним, наверное, наблюдали не один месяц — и всё это время кто-то знал, что научный центр в Ураниуме будет сожжён, и что мирной работы с Лос-Аламосом не будет никогда...
— Кажется, это было дорого вам. Пусть оно будет у вас, — сказал Ассархаддон, подвинув цацки ближе к Гедимину. Тот невесело усмехнулся. "Хочет по-хорошему? Странно. Мог бы пообещать расстрел..."
— Отсюда всё равно не сбежать, — буркнул он, сгребая цацки и складывая их на ладонь. — Сам знаешь.
— Я не хочу, чтобы здесь работали под угрозой расстрела, — Ассархаддон наконец отпустил его руку и отодвинулся. — Я понимаю, что мои... и не только мои... методы могут вызвать оторопь и даже страх. Но это никогда не было моей задачей. Надеюсь, следующая наша встреча покажет, что я не хочу вам навредить.
Гедимин вздрогнул, едва не выронив украшения, но Ассархаддон уже не смотрел на него — вместе с охранниками он шёл к выходу. Линкен крепко сжал ладонь ремонтника и не отпускал её, пока куратор не вышел.
— Ты очень нужен здесь, — прошептал взрывник. — Я не видел, чтобы с кем-то ещё так носились. За все полсотни лет не видел. Только не делай глупостей, атомщик. Напроситься на расстрел — дело несложное.
