Появилась и шаманы Снежных Волков. Возглавляла их старая, если не сказать древняя орчанка. Взгляд волевой, на лице не отражается ни тени сомнения или тревоги, и лишь по походке видно, как ей тяжело ходить. Видимо, это и есть Мамаша Кашур. Чувствую, как часть груза ушла с души — время до войны ещё есть.
Судя по клановым знакам, шаманы рассаживались, повторяя расположение своих кланов вокруг священной горы. Компаса у меня нет, но почему-то мне кажется, что если провести прямые линии от старших шаманов наружу, то они точно совпадут с центрами стоянок их кланов. Приветствуем входящих (жалко, не захватил ничего для записей, нужно будет в следующий раз исправить свою оплошность). Прикидываю магический потенциал кланов.
Больше всех шаманов было в кланах Призрачной Луны и Белого Когтя. Думаю, места с повышенным магическим фоном благотворно сказываются на численности одарённых. Родной клан Нер'Зула живёт неподалёку от места, где находится город-храм дренеев, стоящий на пересечении всех магических линий планеты. А Белый Коготь ничем не примечателен, за исключением того, что этот клан живёт ближе остальных к Трону Стихий — а это, если я правильно помню, место обитания самых могущественных духов Дренора.
— Пока ничего не делай, сиди и жди, — инструктирует меня довольный Хатгаут. — Вот научишься делиться с духами силой — будешь участвовать в празднике наравне со всеми. И ещё, как праздник начнётся — не трогай ритуальный узор.
Жду, шаманы, заняв свои места, поднимаются и вздевают посохи вверх. Внезапно чувствую чьё-то присутствие — ощущение похоже на то, что было рядом с Веркарнаком, но более концентрированное. Исходило оно, казалось, отовсюду, но больше всего несло чуждым от вод озера. Шаманы начали тянуть нараспев слова, выражая благодарность духам предков и прося и впредь не оставлять своим вниманием и заботой. Кожа под кровавыми узорами на лице начала гореть, но терплю, не прикасаясь и стараясь не двигаться. Даже с моей неразвитой чувствительностью ощущаю, как мимо меня проносятся потоки, устремляющиеся в центр озера. Заворочался и "клубок" в районе пупка, разматываясь ниточкой и устремляясь следом за потоком.
Накатила слабость, хор голосов вокруг смешался в неразличимый гул. Незаметно достаю кубик олембовой смолы, смешанной с настойкой звездолиста, и отправляю в рот. Я не специалист, но похоже, что у меня магическое истощение. Стало чуть полегче, ещё пара кубиков сняли чувство пустоты в груди, и я начал вслушиваться в песнь шаманов.
Первоначальный поток, похожий на прорвавшуюся плотину, стал меньше и ровнее, а я запоминал явленное откровение. Похоже, наару питается не только душами орков, шаманы тоже проводят ритуалы для него. Судя по времени, праздник снаружи в самом разгаре, орки, окружив кольцом Ошу'Гун, танцуют, а одарённые являются проводниками для энергии, бушующей в толпе. Вряд ли они вытягивают души, скорее, эмоции и веру? Не знаю, сколько я просидел, стараясь как можно точнее почувствовать окружение, но постепенно ритуал сошёл на нет. От озера разошлось волна, заставившая почувствовать радость и удовлетворение — "благодарность духов предков".
— Потерпи, — раздался голос учителя. — Самый важный ритуал окончен, и скоро тебе станет лучше.
Огр, и сколько же изображать недомогание? И стоит ли вообще? Решив, что нет, отвечаю: — Мне уже лучше.
— Да? Обычно ученики себя полночи разбитыми чувствуют, не сразу привыкая к соседству с духами предков.
А вот и они, легки на помине. Выходя по одному, парами или целыми десятками, подходили к шаманам и разговаривали с ними. Заметил, что шаманов женского пола, как живых, так и ушедших, было меньше половины. Отчего так — непонятно.
— Учитель, ты научишь меня этой песне?
— Рано тебе ещё. Песня, конечно, важна, но она не главное. Как наладишь контакт со стихиями, поймёшь. Не спеши, я обучу тебя позже. Веркарнак говорил, что ты слишком торопишься.
— Я понял, учитель.
Духи предков приходили и, поговорив с шаманами, уходили. Сами шаманы не оставались на месте, активно общаясь с соседями. Полное осознание того, что я смогу овладеть магией, пришло только сейчас. Слишком много событий было вокруг. И если не считать ощущений во время ритуала, ничего особенного я не чувствовал. Как-то уж больно буднично я воспринял и наличие духов, и прочую необычайную окружающую обстановку. Было уютно, чувствовалось, что здесь мне всегда будут рады.
Поддавшись ощущению всеобщей радости, начинаю обходить озеро, приветствуя шаманов других кланов и останавливаясь послушать интересные рассказы. Здесь и сейчас было не зазорно присоединиться к чужой компании и послушать чужие разговоры. Шаманы охотно отвечали на мои вопросы, а вопросов была масса. Прежде всего меня интересовало всё необычное. И мне удалось-таки узнать кое-что очень интересное!
— Птицеглавы? — переспрашиваю шамана Громоборцев.
— Да, мерзкие создания. Нападают на всех чужаков без разбора, никогда о мире с ними договориться не получалось! А ещё колдовство у них очень уж поганое...
Гронн, ни о каких птицеглавах я не знал! Судя по его рассказу, они разумные, поскольку имеют свой язык, приручают птиц в качестве верховых животных и устраивают настоящие дома на деревьях. Как я могу полагаться на канон, если есть настолько значимая вещь, что мне неизвестна? Целая, гронн побери, магическая раса!
Узнал я и про "поганое колдовство". Оказалось, птицеглавы балуются не просто магией, а натуральной некромантией! А ещё — крайне жестокими жертвоприношениями всех близживущих соседей (когда соседей поймать не удавалось, под нож шли их собственные соплеменники). Воюя с ними, орки сжигали всех погибших — не только своих, но и чужих. Впрочем, это не всегда спасало — если птицеглавы понимали, что на них идёт охота, то умерщвляли часть своих воинов и под прикрытием заслона из оживлённых мертвецов уходили в горы. Кроме того, иногда им удавалось поймать неосторожного охотника, и участь такого орка была незавидной.
Поднятые умертвия, хоть и были не такими ловкими, как при жизни, обладали огромной силой, и темнота не была им помехой. Надо же! Некроманты на Дреноре — а я ни сном, ни духом, хотя считал, что хорошо знаю хронологию! Что же, вот возможный источник знаний колдунов Орды — по игре помню, что они умели поднимать скелетов. А уж что творил Гул'Дан! Вернее, будет творить. Как бы пощипать пернатых, чтобы поделились своими разработками, причём сделать это незаметно? Буду думать.
— А оружие у них есть? Или они только колдуют и мертвецов поднимают?
— Спрашиваешь — конечно есть! Правда, мелкое, под стать им — копья чуть подлинней наших дротиков. Луков нет, зато есть мечи, и неплохие.
— А колдунов у них много? — задаю очередной вопрос.
Приосанившийся орк (видно, что остальные Громоборцы слышали эти рассказы уже не по разу) продолжает говорить: — Больше, чем среди орков шаманов. Но наша доблесть сильнее!
Цивилизация, судя по тому, что я слышу, довольно развитая. Но, видимо, водятся не везде, и их немного. Или у них настал упадок, или орки истребили — рядом с нашими землями их точно нет.
— А писать эти уродцы умеют? Есть у них книги?
Вопрос не праздный — если хранят знания как-то по-другому, то получить их будет сложно.
— Есть и книги. Хорошо горят!
Значит, не выменять — это плохо. И даже если напроситься в охотничью партию (а при удалённости клановых земель Громоборцев это будет сделать весьма непросто), добыть и сохранить такой трофей будет ещё сложнее. Видимо, время для некромантии ещё не пришло. Но будет война — будет и добыча. Ну, а когда шаманизм уйдёт, дорогу новым знаниям ничто заслонять не будет.
Интересно, а эльфы на Дреноре не прячутся? Ну так, чисто случайно? Надо бы порасспросить Фетису на этот счёт — ни за что не поверю, что за все прожитые на Дреноре годы они не исследовали всё, что только возможно.
Ночь подошла к концу, и наше бдение — тоже. Праздник длится три дня, и каждую ночь шаманы возвращаются в недра священной горы, чтобы проводить ритуалы. Но после кланы сразу не разъезжаются — торгуют друг с другом, заключают союзы, улаживают разногласия.
Как только спускаюсь с Ошу'Гуна, усталость наваливается с новой силой, как будто до этого сама Гора Духов поддерживала мои силы. Расходимся по шатрам — отдыхать. Ждёт меня горячий завтрак и постель, а после обеда пойдём за покупками.
— Вернулся! — обрадовалась Бьюкигра, бросаясь мне на плечи.
— Я верила, что ты станешь шаманом! — Кайнати не отстаёт от своей подруги. — Расскажешь, как всё прошло?
— Обязательно, красавицы. Только вот поем и высплюсь — сил совсем не осталось. Священная пещера берёт свою плату с новичков.
— Ой, прости, — отпрянула Кайнати. — Сейчас всё сделаем!
Пока я раздевался, Бьюкигра расправила постель, а Кайнати разложила по мискам кашу. Меня дожидались, чтобы позавтракать. Кружка пива послужила хорошим завершением ночи, после чего мы отправились спать.
* * *
Проснулся я от запаха готовившейся еды. Был я бодр и свеж, и, видимо, не в последнюю очередь из-за того, что принимал вчера средство для восстановления маны.
— Доброе утро, Аргнак! — поприветствовала меня Кайнати. — А у нас для тебя подарок!
Подойдя к вещам, взяла оттуда свёрток, отозвавшийся костяным перестуком, и протянула его мне. Разворачиваю, внутри фигурки, что вплетают шаманы в косы. Были здесь и костяные, и изготовленные из роговой пластины копытня. Заранее сделали, уверенные, что я стану шаманом? Нет, даже я бы на такое не решился.
— Полночи вырезали, — ответила Кайнати на мой невысказанный вопрос.
— Спасибо, любимые! — сгребаю довольно пискнувшую орчанку в объятия.
Наобнимавшись, иду и к Бьюкигре, чтобы выразить ей своё довольство. Щёки девушки от похвал и объятий потемнели, Кайнати пока переключилась на готовку. Позавтракали, и девушки занялись моими волосами — я теперь шаман, пусть и начинающий, и мне положено носить костяные подвески, говорящие о моём статусе. Пока Кайнати с Бьюкигрой плели косички, я заново вспоминал события вчерашней ночи, пересказывая их девушкам.
В целом, ритуал становления шаманом прошёл удачно — видимо, для инициации нужно магически насыщенное место и те, кто его проведёт. Интересно, можно ли самому инициироваться, например, у Трона Стихий? Пока такое недоступно, но когда Дренор разорвёт на множество частей, часть орков будут становиться шаманами именно там. Единственное, что внушало тревогу — чувство защищённости и обретения второго дома — уж больно оно было сильным для меня. Спору нет, было приятно, что меня не посчитали чужаком, ещё и дар магический подтвердился. Но любой разумный, зная, что скрывается в недрах священной горы, не должен чувствовать себя в безопасности.
Вчера мы быстро пробежались по торговым рядам, осматривая товары и заключая сделки, теперь пришло время пройтись более основательно. Девушки прихорашивались, а я собирал товары для обмена. Здесь, помимо сборов трав (а ведь мой статус шамана повышает их стоимость!) были и камни, нужные дренеям, и наконечники для дротиков, и мешок, набитый туесками с вареньем. Кроме того — рога и копыта талбуков, пара обработанных шкур и медные браслеты. Последние, наряду с наконечниками для стрел и дротиков, служили оркам деньгами. Не всем могут понадобиться травы или еда, но на сталь, железо, медь, бронзу или золото охотно поменяется любой орк. Собравшись, орчанки дополнили рюкзаки и своими поделками. Выходим наружу, гул большого скопления народа стал громче.
— Куда сперва пойдём, красавицы?
— Как вчера. Только сегодня не будем торопиться, — произнесла Бьюкигра.
И то дело. Не сильно задерживаясь у торговцев из ближайших кланов (так как мы соседи, экзотики у них не жди), идём дальше. Пройдя четверть пути, увидели гигантские бивни мастодонта и кусок его шкуры. Вчера его не было — видимо, только выставили на продажу. Мех по длине шерсти походил на мех копытня, но был коричневого цвета и более густым, кожа же, наоборот, была потоньше. Кроме того, на стоянке клана Острого Вихря продавали и маленькие шкурки. По размерам — полевая крыса-переросток, но мех густой.
Заметив мой взгляд, торговавшая орчанка пояснила: — Эти ещё с летним мехом. А вот этот — с зимним, — и достала из-под стопки шкурок похожую, но снежно-белую, с раза в полтора более длинной шерстью.
— Купи своим красавицам, не пожалеешь! Всего рука *(пр.: пять)* наконечников для дротиков, и она твоя. А за две руки и вторую получишь!
А хорошо чертовка сыграла на контрасте. Видимо, отработанный приём — вложив в руки моим девушкам, стоит и нахваливает. Бьюкигра с Кайнати, положив на ладонь, гладят сверху мех, зарываясь в него пальцами. Шкурки, спору нет, отличные, но уж больно дорогие!
— Берите-берите! Такие только наши охотники добывают, больше нигде не бывает.
Замечаю, что у неё воротник и рукава отделаны таким же мехом. Ха, а я больше товар разглядывал, чем продавщиц. Кайнати уже готова расплатиться, а Бьюкигра ещё примеривается. Действительно, потратишь всё сейчас — на что другое покупать?
— Такому великому охотнику и шаману весь товар по карману! — продолжает наседать орчанка.
— Хороший мех, но он с прошлой зимы. По весне-то посвежей будет! — парирую я.
— Так где весна, а где вы? Да ему сноса не будет, воды не боится, не мёрзнет, не пылится!
Пожалуй, надо брать. Но торговаться обычай не запрещает, а нам есть что предложить. К тому же, купив сейчас, дальше будет проще удержаться от ненужных трат.
— Есть и у нас товар. Весь Дренор обойдёшь — нигде не найдёшь! Не зверь и не птица, из земли родится. Секрет не каждый знает, вкуснее — не бывает!
Сняв с плеч рюкзак, достаю один туесок с вареньем. Орки, привлечённые торговлей, подошли поближе, часть прохожих тоже сворачивали в нашу сторону — толпа сформировалась за считанные секунды. Открыв крышку, показываю изумрудно-зелёное содержимое, настолько прозрачное, что дно проглядывает.
— Попробуй, такого ты в жизни не ела.
Подцепив коготком мизинца, втянула ноздрями запах и отравила в рот. Прожевала, стараясь сохранить лицо, чтобы потом сбить сцену моему товару.
— Есть угощение разное — зелёное, синее, красное. Есть и кислей, и слаще, выбирай свободно, что душе угодно. Три шкурки — рука туесков. Бери, пока есть — ваших шкурок не счесть, у соседей тоже есть. Эй, красавицы-мастерицы, — прерываю свой речитатив, — кто три зимних шкурки на руку туесков поменяет?
Отхожу от первой, глядя на остальных торговок.
— Со мной поменяйся, мои не хуже, чем у Кир'Гети, — включается в разговор орчанка, стоявшая дальше остальных.
— Кто успеет, с тем и поменяюсь.
Вот что значит хорошая реклама и стадные инстинкты — Кир'Гета, первая продавщица, смекнула, что пока она будет прицениваться, товар у меня уже расхватают, а потому достала ещё две шкурки. Варенье быстро разошлось, в конце, когда осталось только два туеска, поторговавшись, продал каждый за шкурку. В освободившийся рюкзак сложил восемнадцать свёртков, перещупанных довольными жёнами.
— Это было здорово, Аргнак! — обняла меня Бьюкигра, едва мы отошли от стоянки Острых Лезвий.
