Кью представил объём работы, охнул и бросил в рот таблетку из блистера, извлечённого из внутреннего кармана пиджака. Эс похлопал его по плечу и сдвинул регулятор капельницы, увеличивая поступление нейтрализующих химикатов в кровь.
— Ладно, — посуровела Эм. — Билл, каковы предложения аналитиков?
— Всё просто, мэм, — пожал плечами Билл Таннер. — Любое открытое противостояние неизбежно превращается в мировую войну, «Водораздел» и «Утопия» невозможны, значит, нам надо сохранять status quo и не высовываться, пока мы не получим решительное преимущество, которое позволит нам навязать магическому миру свою волю и предотвратить вариант «Гекатомба».
— И как мы его получим?
— Пока не знаю, — признался аналитик, — но это означает только, что надо продолжать смотреть. И нам нужно больше информации от Купальницы. Может быть, маги не лезут на наши стратегические базы просто потому, что не знают, что они у нас есть? В конце концов, из немагических семей они забирают детей в возрасте десяти лет. В этом возрасте дети мало что знают об оружии и технике. За два месяца каникул, учитывая объём домашней работы, о котором нам сообщил агент Купальница, дети не вникают в технический прогресс настолько, чтобы слишком уж сильно поколебать представления магов о нашей технике. Есть шанс, что мы для магов — такая же терра инкогнита, как и они для нас.
Эм изучала честное и открытое лицо Билла в поисках скрытых мыслей, после чего, не найдя даже явных, кивнула:
— Ладно, пока сидим тихо и не высовываемся. Служба наружного наблюдения, ваша очередь.
Изабелла Крулл откашлялась:
— Мэм, вы должны понимать, что до сих пор перед нашим ведомством не стояла задача вести наблюдение на нашей собственной территории. Тут больше подкованы MI5.
— Чёрта с два я отдам им операцию с моим агентом... И с таким бюджетом, — буркнула Эм.
— Наши разведывательные спутники до сих пор были нацелены в основном на страны Варшавского договора и на северное побережье Африки, где тренируются ирландские террористы, — вздохнула Изабелла. — Если мы попробуем перевести их на орбиту, покрывающую нашу собственную территорию, мы рискуем привлечь нежелательное внимание и ослабить поток разведданных о по-настоящему интересных объектах.
— Ну да, о нудистских пляжах Средиземноморья, — буркнул Кью со смесью негодования и восхищения в голосе.
— Поэтому мы тут пораскинули мозгами... Где можно найти хорошие, высококачественные спутниковые снимки территории Великобритании?
— В Google Maps? — заинтересованно предложила мисс Манипенни.
— Да ну вас, ей-богу, — фыркнула Изабелла Крулл. — До начала работы Google Maps ещё десять лет, Сергей Брин сейчас грызёт гранит науки в Стэнфорде. Нет, всё проще. Если наши спутники нацелены на страны Варшавского блока, то их спутники, и это логично, нацелены на нас. Поэтому мы дали указание агентам, внедрённым в оперативные управления генеральных штабов стран бывшего Варшавского блока, добыть нам самые высококачественные спутниковые фотографии Великобритании, которые у них только есть. Кстати, мэм, агент «два нуля тридцать четыре» во время выполнения задания слегка перестарался и захватил власть в Македонии, а сейчас протрезвел, опомнился и вместе со снимками передал записку, в которой просит произвести его эксфильтрацию, пока никто не сообразил, что он там главный.
— Билл, нам нужна Македония? — поинтересовалась Эм.
Билл Таннер поскрёб в затылке.
— Там греки под боком, — шепнул Джейкоб. — Очень злые, потому что суверенное государство Македония бросает тень на их собственный, греческий регион под названием Македония. Туристы путаются и оставляют свои деньги не там, где надо грекам.
Эм передёрнуло при мысли о разъярённых греках, заваливающих Форин Оффис[111] нотами протеста и сжигающих красные флаги перед Тауэром.
— Никакой эксфильтрации, сам заварил, пускай сам и расхлёбывает, — резюмировала глава MI6. — Пусть найдёт того, кто там у них был главным, извинится и вернёт им страну, тихо и без шума[112].
Изабелла Крулл раздала материалы. По рукам разошлась увесистая пачка снимков, к каждому из которых была приложена карта соответствующего района. Для облегчения работы высшего командования MI6, которое, по общему мнению, было неспособно найти свою голову двумя руками, несоответствия между снимками и картами были подчёркнуты жёлтым фломастером, обведены в красную рамочку и перечислены на обороте.
— Оптическая техника у русских похуже нашей, — скороговоркой объясняла Изабелла, раздавая тяжёлые листы фотобумаги, — но даже с такой техникой с высоты в сто шестьдесят километров можно разглядеть много всего интересного. Начнём с экспоната 8: железнодорожный вокзал «Кингс-Кросс» и подводящая к нему железнодорожная сеть. Приложение: карта подъездных, маневровых, оборотных, сортировочных, вытяжных, ходовых и соединительных путей в районе вокзала «Кингс-Кросс».
Присутствующие уставились на испещрённую жёлтым фломастером фотографию пёстрого фона, сделанную после того, как по нему погонял светлый шерстяной клубок гиперактивный котёнок, и на примерно соответствующее ей картографическое изображение паутины, сплетённой нажравшимся LSD пауком.
— Это что? — поинтересовался Кью, переворачивая фотографию вверх ногами в поисках севера.
— Неважно, — жёстко прервала его Эм. — Куда важнее другой вопрос: миссис Крулл, от нас ожидается, что мы будем понимать, на что смотрим?
Изабелла включила сиротливо приткнувшийся в углу стола проектор и взяла указку. Спроецированный на опустившийся из потолка экран слайд представлял собой наложенные друг на друга фотографию и карту.
— Эти бледные ниточки на фотографии — бетонные шпалы железнодорожных путей, — сказала Изабелла, проведя кончиком указки по экрану. — С высоты рельс не видно, зато шпалы расплываются и сливаются воедино. Эти пути совпадают с теми, которые есть на нашей карте. А вот этих путей, — указка прошлась вдоль еле заметных чёрточек, — на карте нет.
— И какой мы делаем из этого вывод?
— Ну, когда мы находили не указанные на карте железнодорожные пути в странах Варшавского блока, мы предполагали, что там находится секретный военный объект, — Изабелла тряхнула головой, отбрасывая волосы. — С точки зрения военной науки, расположение секретного объекта под вокзалом оправдано: мы можем замаскировать строительство объекта работами по расширению вокзала, да и противник решится нанести удар оружием массового поражения по центру гражданской инфраструктуры только в самом крайнем случае. Русские так возводили противоатомные бункеры для правительства, маскируя их строительство созданием станций метро. К сожалению, тут есть одна неувязка, а именно — железнодорожные пути.
Изабелла откашлялась и продолжила:
— Железные дороги — это, в общем, средство для перемещения грузов. И хотя наши генералы, конечно, тоже в какой-то степени груз, но в основном по железным дорогам переправляют к местам базирования баллистические ракеты. А вот размещение пусковых установок под вокзалом совершенно неоправданно. Представляю себе, как ржали над нами советские генералы, которые решили, что мы в обстановке абсолютной тайны и строжайшей секретности собираемся перевозить межконтинентальные баллистические ракеты прямо на виду у тысяч пассажиров круглосуточно работающего вокзала.
— Да они сами!.. — возмутился Кью, но осёкся под тяжёлым взглядом Эм.
— Учитывая откровения агента Купальницы, покинувшего Лондон по железной дороге, мой отдел выдвинул предположение, что эти дополнительные пути были построены магами и обслуживают магическую часть вокзала.
— А путевые обходчики?..
— Мэм, мы всё-таки служба наружного наблюдения! Ну разумеется, мы направили туда путевых обходчиков! С точки зрения бюрократии повод был — не подкопаешься: каких-то двое бродяг прямо посреди ночи залезли на территорию вокзала, срезали три десятка рельсов и сдали их в вторчермет. Необходимо было обойти все пути вплоть до окончания зоны ответственности путевой службы вокзала и убедиться, что эти двое бродяг не стащили ещё какие-нибудь рельсы, или, чего хуже, не открепили их, оставив на месте.
— А откуда известно, что бродяг было именно двое?
— Бюллетени за полученные на задании травмы и направления на операции по удалению грыжи на страницах семь и восемь.
— Ясно.
— Путевые обходчики получили план путей, воссозданный на основе спутниковых фотографий, вместо своих обычных карт. Результат: четыре случая алкогольного опьянения на рабочем месте, три случая наркотического опьянения, одно отравление пропиткой для шпал, две драки с потерей сознания всеми участниками и один случай внезапно принятого решения пойти в монахи прямо посреди обхода. Ни один обходчик не сумел пересечь эту линию, — Изабелла очертила концом указки квадрат вокруг расходящихся веером путей, которые были видны только на спутниковой фотографии.
— И что там?..
Проектор защёлкал, пережёвывая следующие несколько слайдов. На экране возникли изображения покосившегося забора из проволочной сетки, оплетённого ржавой колючей проволокой, вызывающего отвращение даже на вид. На заборе через каждые двадцать ярдов висели проржавевшие таблички «Не входить!», «Опасно для жизни!», «Собственность правительства Соединённого Королевства Великобритании и Ирландии», «Осторожно, мины!», «Проход воспрещён. Пересекающие эту линию будут застрелены. Кто не спрятался, снайпер не виноват», «Не влезай, убью!» и «Иди уже отсюда, харе таблички читать». За забором простирались девственные дебри сорняков, вымахавших значительно выше человеческого роста.
— «Соёдинённое Королевство Великобритании и Ирландии»? — подняла бровь Эм. — Мы уже семьдесят четыре года пользуемся другим названием[113]. Сколько же лет этим табличкам?
— Мы не смогли взять образцы, — пожала плечами Изабелла и постучала концом указки по густой траве ярдах в трёх от забора. — Ни один из наших людей не смог приблизиться к забору ближе, чем на восемь футов. Они утверждают, что само нахождение рядом с забором вызывало у них депрессию и желание отправиться в другую сторону, напиться или сорвать на ком-нибудь злость. Обратите внимание, местность за забором явно заброшена. Но установленный рядом сейсмограф зафиксировал колебания, соответствующие проходящему неподалёку поезду, в момент, когда по известным нам путям вокзала Кингс-Кросс не двигался ни один локомотив.
— А на фотографии никакого забора нет, — Кью ткнул скрюченным пальцем в спутниковый снимок.
— А если бы и был, ты бы его не разглядел, — еле слышно добавил Эс и ещё немного подкрутил колёсико капельницы.
— А забора на самом деле и нет, — улыбнулась Изабелла. — Эти фотографии были сняты нашим сотрудником, приблизившимся к забору почти вплотную. А вот эти, — проектор щёлкнул, — сняты с расстояния в четыре километра с помощью системы усиления изображения «Вуайерист», любезно подброшенной нам ребятами из технического отдела.
— Так это вы её спёрли!.. — задохнулся от возмущения Кью.
На слайде, несмотря на сильную зернистость изображения, были видны самые обычные железнодорожные пути. По одному из них следовал ярко-оранжевый поезд, влекомый архаичным паровозом. Слабый дым, вьющийся из трубы, тоже был оранжевого оттенка.
— Кью, объясни, как фотоаппарат может зафиксировать не то, что есть на самом деле? — потребовала Эм.
— У меня есть одна идея, но мне хотелось бы получить больше данных, — скривился Кью. — Возможно, постоянно действующее заклинание умудряется менять характеристики фотонов на небольшом расстоянии от объекта, что, в теории, соответствует теории бран, и даже доказывает возможность динамических изменений характеристик колебаний этих бран. Это потрясающе, целая новая область для исследований. Только вы же, сволочи, мне опубликовать их не дадите.
— Паровоз типа «Прерия», по-моему, LMS Fowler 2-6-2T, модель 1933 года, — прищурился Эс. — Кью, посмотрите, это больше похоже на объект из вашего времени.
— Где? А, да. Нет, это модель 1931 года, на них ставили тендер-конденсаторы, — Кью показал на идущую от котла трубу. — Обычно такая модель предназначалась для работы в туннелях.
— Туннели?.. Да где, чёрт побери, они нашли в Британии туннели, в которых можно безнаказанно ездить на оранжевом паровозе — и не привлекать ничьего внимания?!
— Да пёс с ним, с паровозом, — рявкнула Изабелла Крулл. — Посмотрите лучше на фотографию 14. По-моему, мы сумели установить местонахождение Пасеки!
* * *
Обновление 20.01.14
— Они ведь это не серьёзно? — спросил Бонд, пугая проходящих мимо школьников абсолютно остекленевшими глазами.
— О, абсолютно серьёзно! — ответила Гермиона весело и задорно.
— Монголия — величайшая мировая держава?!
— Ага!
— А монгольфьер — основное средство общественного транспорта в Монголии?!
— Ага!
— Устройство колесцового замка для кремниевого ружья как высшее достижение магловской военной техники?!
— Ага!
— Они издеваются?!?!
— Не-а!
Суперагент взлохматил волосы. Сознание специалиста отказывалось принять тот факт, что единственное творение Леонардо да Винчи, получившее признание при его жизни, считалось вершиной научно-технического прогресса.
— А как же самолёты, танки, автоматическое самозарядное оружие, стрельба с закрытых огневых позиций за горизонт, ракетная техника? Выход человека в космос, высадка на Луну, исследования солнечной системы? Ядерные реакторы, водородная бомба, победа над чёрной оспой, компьютеры, суперкомпьютеры, использование компьютерной графики для производства спецэффектов в кинофильмах? Кстати, сам кинематограф? Видео? «Поляроид»? Микроволновые печи, кондиционеры, сотовые телефоны, океанские лайнеры? Это всё что — не считается?
Гермиона бросила быстрый взгляд вдоль коридора, убедилась в отсутствии слишком уж явно любопытствующих глаз, схватила Джеймса за воротник мантии и втянула его за собой в пустой класс.
— Ты чего?! — зашептал сбитый с толку суперагент. До сих пор в его жизни красотка, вталкивающая его в пустую комнату, делала это только с одной из двух целей, обе из которых переводили дальнейшие события в категорию «18+»: либо из-за сцен, содержащих великое светлое чувство и откровенное изображение секса, либо из-за сцен, содержащих попытку убийства и откровенное изображение насилия. Однако его предыдущая тирада вряд ли была способна спровоцировать сексуальный интерес даже у нимфоманки, а Гермиона не казалась ему девушкой, которая решится на убийство с сомнительной выгодой в конце учебного дня. Поэтому Джеймс Бонд пребывал в замешательстве, не зная, как реагировать на порывистое движение девушки.
Гермиона захлопнула дверь за спиной Джеймса и уронила тяжёлую сумку с учебниками на парту.
— Я понимаю, что для тебя это был первый урок магловедения, но я изучаю его уже два года, — горячо зашептала она. — Поверь мне, сегодня был ещё не самый странный урок. Я думаю, что...
В ухе Джеймса блеснула крошечная металлическая пуговица. Далеко от Хогвартса, в Лондоне, самописец, регистрирующий колебания металлического штырька, задрожал.
