Принцесса бездельничать не стала, послала вторую служанку за шкатулкой. Заикаясь, и спотыкаясь на каждом слове, но справилась с приказом. Трясущимися руками достала из шкатулки знакомый перстень. Надела на палец и задумчиво глянула на ещё одну шпионку герцога Чатанж.
Спрятала руки под одеяло, и закрыла глаза. Присмотрелась к тому, что она делает. Оказалось, плетёт заклинание. Всматриваясь в тоненькие нити силы, пыталась определить, что же она делает. Что-то связанное со сном. И вряд ли готовит эту прелесть для себя любимой. Что-то задумала. Ещё бы понять что. Разговор с Альжанским королём? Думаю, именно это. Перстень явно надет не зря.
Наблюдала с толикой равнодушия за тем, как медленно засыпают служанки и думала о том, усыпит ли принцесса меня, или нет. Очень хотелось бы услышать разговор. Но не получилось... Рисковать Её Высочество не стала и заставила уснуть и меня. И снова я не понимаю, чего же она добивается и что планирует. Милая девочка Мямля оказалась истинной дочерью короля.
Утро для меня началось с неожиданности. Проснулась я вне тела Мямли. Болталась отдельно и наблюдала за тем, как на глазах истончаются наши с ней связи. Понять, что происходит не получалось. Слышала, как принцесса стонала. Хрупкое тело явно ломало от боли... Что происходит?
Лекарь вбежал в шатёр, растрёпанный, запыхавшийся. Кинулся к Эриалинде. Обхватил тонкое запястье пальцами, меряя пульс.
— Как давно? — бросил он отрывисто испуганным служанкам.
— Как только Её Светлость проснулись! — ответила одна из них.
Суматоха вокруг Мямли началась просто безумная. Прибежавшему от генерала адъютанту запретили заходить. Зрелище было не для его глаз... А я болталась в пространстве, смотрела на хрупкое тело девочки и думала о том, что только безумцы могли считать, что ей удастся выносить здорового ребёнка. Неужели Свет врал? Ребёнка не будет? Но почему?
Впрочем, стоило вспомнить корону, полученную-таки Линдой. Герцогскую... Наверное, и с ребёнком стоило ждать подвоха. А выживу ли я во всей этой передряге? Связи становились всё тоньше, и тоньше. Кажется, для Эриалинды последствия выкидыша и выпадения из кареты могут оказаться фатальны. Как и для меня... Что там говорил экзорцист? Что шансов выносить ребёнка у меня мало. Кажется, он был прав. И дыхание потустороннего мира чувствую своим призрачным затылком всё сильнее и сильнее. Оно становится всё ближе ... Интересно, куда я попаду? В царство Света или Тьмы? Ведь в этом мире нет ада и рая в классическом понимании. Линда, как и вся королевская семья, приверженец Света. Бакар — Тьмы... Но всё это было несущественно. Острее стоял вопрос выживания. И чем дальше, тем печальней становились перспективы.
Лекарь, довольно активно помогавший принцессе выжить, внезапно замер на месте статуей самому себе, как и служанки, активно помогавшие ему. Шум за пологом, и в шатёр тихой тенью скользнул незнакомый мужчина. Светловолосый, невысокий, юркий... От него ощутимо веяло опасностью. А следом и ещё парочка прокралась. Окинули взглядами всю картину, но промолчали. Видимо, шуметь не хотели. Принцессу, мелко дышащую и побелевшую до синевы, завернули в одеяло и понесли на выход.
Крадут? И меня вместе с ней, потому что связи хоть и стали слабенькими, но всё ещё привязывали меня к душе Эриалинды. Но ведь она умрёт без квалифицированной помощи! И как этим странным людям, цветом волос схожих с полуальжанкой принцессой, удалось пробраться к шатру сквозь оживлённый военный лагерь?
Ответ на этот вопрос стал ясен, стоило оказаться за пределами шатра. Возле него все спали крепким сном. Сильны те, кто сейчас несли нас с принцессой непонятно куда.
Довольно быстро мужчины вместе с добычей удалились на большое расстояние от лагеря, двигались они на приличной скорости, даром, что пешими были. Нас ждали вместе с запасными лошадьми на дороге. Небольшой отряд в человек десять.
Принцесса слабо стонала, пока её передавали с рук на руки одному из всадников. А потом затихла, стоило тому, кому её доверили, провести раскрытой ладонью по лицу Мямли.
— Дело плохо, — прошептал он. — Едем! Её скоро хватятся...
Отряд разделился, явно, для того, чтобы запутать следы. С принцессой осталось всего пару человек. Остальные поехали другим путём. Молчаливые, пугающие, сосредоточенные и уверенные в том, что надо делать, они вызывали бы мороз по коже, будь я способна сейчас бояться по-настоящему.
Даже сам факт того, что, кажется, нам с принцессой не выжить, уже не сильно пугал. Мой земной путь завершился уже давно... И сейчас, не связанная эмоциями чужого сознания и тела, не сильно грустила о том, что и тут долгой жизни не получилось. Жаль было только не родившегося ребёнка. Я так сильно его хотела... и так и не смогла осуществить свою мечту.
Дорога была долгой, связи между моей душой и душой Её Высочества истончались с каждой минутой, я бесстрастно наблюдала за этим, пытаясь лишь понять, кто же оказался столь смелым, чтобы умыкнуть политически важную сейчас пешку самым наглым образом. Напрашивалось одно имя — Бакар. Ему вполне могло хватить решимости и средств, чтобы провернуть подобное.
День был в самом разгаре, когда похитители остановились в одной из крошечных деревенек, попадавшихся нам по пути. Принцессу аккуратно отдали тому из похитителей, кто успел уже спуститься с лошади. Перенесли в маленький домишко, вросший стенами в землю. Аккуратно там положили на лавку. Хозяйка деревянного, закопчённого, потемневшего от времени и сырости домика, оказалась местной знахаркой. Похитители знали куда везти принцессу. Только сможет ли необразованная женщина, которая явно очень давно не мыла руки, как-то помочь?
Так и хотелось отправить её хорошенько помыться, выглядела женщина неопрятно. Впрочем, своё дело знала. Действовала уверенно и смело как минимум. Пощупала живот принцессы, поводила руками над ним и что-то гортанно пропела. А после повернулась к одному из похитителей:
— Опоздали.
Порылась на заставленном глиняными горшочками колченогом столе, взяла один из них, повертела в руках.
— Последствия не надо, — пробормотала она себе под нос. — Смерть дышит.
— Делай, что нужно, — сказал похититель и кинул хозяйке домишки кошелёк, полный монет. — Она должна выжить, любой ценой.
Тётка кивнула, обнажив в улыбке кривые и прореженные зубы. Пальцами из горшочка достала землистого цвета пасту, и повернулась к мужчинам.
— Одни... должны одни, — сказала она не очень внятно, но похитители поняли, чего она хочет, вышли наружу.
После их ухода, тётка разожгла ещё одну лучину в очаге, закрепила её в специальном чугунном держателе и принялась ворожить. Развернула одеяло, задрала юбку на Мямле... Дальнейшее выглядело муторно и странно. Женщина использовала почти всё содержимое горшочка, обмазывая живот и промежность принцессы землянистой массой. Ворожея что-то бормотала себе под нос, изредка начиная подвывать.
Чем дольше она действовала, тем сильнее дрожала принцесса, скоро её трясло и выгибало дугой на кровати. Но женщина действовала невозмутимо, нисколько не обращая внимания на то, что Линда стала совершенно белой, а одеяло под ней окрасилось кровью.
Сторонним наблюдателем долго побыть я не смогла, в одно из самых сильных подвываний, когда Мямля на лавке захрипела и забилась в судорогах, меня рвануло со всей силы вниз. Оказавшись в знакомом теле, поняла, что быть отстранённой было проще... Сейчас я ощущала всю ту боль, что испытывала принцесса, как свою. И сама скоро выключилась из реальности, настолько острым ножом резала боль, настолько невыносимо пах мир гнилью и грязью этой хатки, принадлежащей ворожее. Удастся ли выкарабкаться нам с Её Высочеством или нет? Это всё, о чём я успела подумать прежде, чем мир перестал раздражать своей гадостностью и грязью, перед тем, как окончательно схлопнулся перед глазами.
