16 ноября 38 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база "Геката"
Выйдя из вагона, Гедимин выбрался из толпы, направляющейся в столовую, и свернул за угол — точнее, за плавный изгиб коридора; Хольгер уже ждал его, прятал что-то за спиной и старательно сдерживал смех.
— Готово? — тихо спросил Гедимин. Химик радостно закивал и сунул ремонтнику в руки пучок ирренциевых стержней.
— Держи осторожно. Внешний слой довольно хрупкий.
На долю секунды подделка обманула даже Гедимина — он мог бы поклясться, что перед ним настоящий ирренций, но первое же прикосновение к "стержням" развеяло иллюзию — они были холодными и чуть шершавыми на ощупь. Сармат внимательно осмотрел их и недоверчиво хмыкнул.
— Это всё съедобно?
Хольгер оглянулся через плечо и торопливо закивал.
— Более чем, атомщик. Я добавил горчичный порошок и капсаицин. Что-то мягко, что-то жёстко, но вкус... приемлемый. Для сарматских рецепторов, по крайней мере. За человечьи не поручусь.
Сармат взял поддельные стержни двумя руками, стараясь не повредить их. Хольгер тщательно воспроизвёл то, что лежало в лаборатории Гедимина, — вплоть до формы хвостовика и цвета слабого свечения вокруг активной части.
— А я светиться не начну? — подозрительно спросил сармат. Хольгер замотал головой.
— Всё будет хорошо, атомщик. Ну что, я пойду?
— Зря ты сделал их в полную длину, — проворчал Гедимин, прикладывая стержни к скафандру — и понимая, что ни в одну нишу под обшивкой они не влезут. — Куда мне их спрятать?
— Так и неси, — усмехнулся химик. — Никто не отнимет. Да... так даже лучше, атомщик. Неси, чтобы все видели.
— Шутники... — покачал головой Гедимин. — Ладно, иди. Надеюсь, тревогу никто не поднимет.
Хольгер ушёл. Досчитав до двадцати, ремонтник направился к столовой. Сарматы, высадившиеся из полных вагонов, уже вошли в зал, единственная дрезина с открытыми люками выглядела пустой. Гедимин заглянул в неё, никого не обнаружил и развернулся было к воротам, но что-то хрустнуло в его руке, и он досадливо сощурился: "Так я их до стола не донесу!"
Один из "стержней", не выдержав хватки сармата, раскололся надвое. Гедимин переложил обломки в другую руку и посмотрел на слом. Внешняя оболочка выглядела как треснувшее стекло; внутренняя масса, пропитанная чем-то светящимся, плотно держалась внутри, а на ощупь была пружинистой, как вязкое желе. Сняв шлем, сармат осторожно лизнул её — на языке остался знакомый привкус горчичного порошка. Внешний слой был сладким — Хольгер использовал что-то из сахаров. Гедимин хмыкнул, снова посмотрел на обломки и откусил от места раскола. Сахар захрустел на зубах. "А ничего," — он откусил ещё раз, перехватил уцелевшие "стержни" поудобнее и надкусил "хвостовик". В его составе, кроме глюкозы, определённо был капсаицин, и Хольгер на него не поскупился. "Да, неплохо. Доем это, а потом пойду..."
Откуда-то из-под локтя донёсся сдавленный возглас то ли изумления, то ли страха. Гедимин, вздрогнув, обернулся. На него выпученными глазами смотрел Кумала. Сармат недоумённо мигнул, посмотрел на то, что держал в руке, и ухмыльнулся.
— Tza atesqa! — он поднял руку с зажатыми в ней "стержнями". Кумала мигнул.
— Zaa... — неуверенно ответил он, глядя на "стержни". — Гедимин, что это у вас, и почему оно светится?
— Стержни, — сармат пожал плечами и протянул обломок Кумале. — Вкусно.
Тот, вздрогнув всем телом, шарахнулся назад — но тут же замер, внимательно посмотрел Гедимину в глаза и расплылся в улыбке, решительно протягивая руку.
— Не вижу оснований вам не верить, — он взял огрызок, осторожно лизнул его и хихикнул. — Хорошая шутка, Гедимин! Загущённая Би-плазма и сахар с люминофором? М-м... У этой смеси есть вкус.
— Ага, — сармат кивнул, довольно ухмыляясь, и отдал ему второй обломок. — Только не болтай пока. Я пойду угощать остальных.
Кумала закивал, ещё раз хихикнул и захрустел "стержнем". Гедимин быстро пошёл к открытой двери, стараясь не оборачиваться. "А он смелый," — думал сармат. "И не дурак. Был бы хорошим другом. Но не согласится."
За столом уже собрались все — не хватало только Ассархаддона, в очередной раз покинувшего Луну, даже Исгельт был здесь и о чём-то тихо переговаривался с Хольгером. Коммутаторы они не переключали, но понять, о чём речь, было затруднительно. Гедимин, не вслушиваясь, сел на своё место и положил "стержни" на стол, специально задев кулаком столешницу. Константин, разглядывающий что-то на экране смарта, вздрогнул, поднял голову и широко открыл глаза — а потом и рот.
— Теск, ты в себе?! Что ты сюда притащил?!
Он подался назад вместе со стулом. Исгельт, услышав шум, повернул голову к столу и изумлённо мигнул.
— Стержни, — отозвался Гедимин, вытаскивая один из горки гигантских "леденцов" и разламывая посередине. Люминесцентные крошки посыпались на стол, Константин шарахнулся, едва не опрокинув и свой стул, и сидящего с ним рядом Хольгера.
— Hasu! Ты что творишь?!
— А? — Гедимин посмотрел сквозь него и смачно откусил от обломка. Вкус горчичного порошка, даже синтезированного, был вполне приятен. Константин забулькал, но внезапно замолчал и шагнул обратно к столу, пристально глядя на Хольгера.
— Так. Это определённо не настоящие стержни. Твоя дурацкая шутка?
— Хорошая шутка, — сказал Гедимин, догрызая "хвостовик", и толкнул горку "стержней" к Константину. — Сам попробуй.
Линкен, хмыкнув, снял шлем, взял "леденец", виновато покосился на Исгельта — "хвостовик" проехался по его шлему — и принялся грызть. Константин сердито фыркнул.
— И они называют себя разумными! Хольгер, ты считаешь это смешным?
Химик пожал плечами и разломил "стержень".
— Правда, попробуй. Я старался.
— Делом заниматься не пробовал?! — Константин, гневно фыркнув, вышел из-за стола. Гедимин посмотрел ему вслед и едва заметно пожал плечами.
— Хорошая шутка, Хольгер. Не сердись.
— Ага. Я не отказался бы повторить её, но... — Линкен развёл руками, снова зацепил Исгельта обломком "стержня", разломал "леденец" на мелкие кусочки и сунул в рот. "Обязательно повторим на день атомщика," — жестами сказал он. "Мне понравилось."
17 ноября 38 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база "Геката"
— Держи. Вот твой реактор.
Это были первые слова, произнесённые Константином за полдня, и Гедимин, услышавший их, не сразу понял, что северянин обращается именно к нему. Изумлённо мигнув, он открыл экран смарта — устройство ещё пищало, приняв сигнал с ближайшего телекомпа. Трёхмерный чертёж поднялся над запястьем Гедимина, и сармат мигнул ещё раз.
— Четыре сборки полукругом? Да, сложная схема. Было с чем повозиться...
— Заткнись и слушай, — сердито отозвался Константин. — Видишь, где стоит ротор? Излучение в этой точке достаточное, чтобы "прогреть" ферк на два метра в глубину. Расчётная мощность этого агрегата — шестьсот мегаватт. Этого хватит для любого антиграва в пределах Солнечной Системы. Теперь иди и собери его. Скажешь мне, когда пора будет докладывать. Ассархаддон просил держать его в курсе.
Гедимин недовольно сощурился.
— Погоди с ротором. Реактор нестабилен, и я не знаю, что с этим делать. Такое нельзя ставить на корабль. Оно в лаборатории нормально не работает!
Константин фыркнул.
— Потому что вместо дела ты развлекаешься. И мешаешь работать Хольгеру. Сам он такую ерунду придумать не мог, так что даже не пытайся оправдываться. Идея — очевидно — твоя.
Гедимин ошеломлённо замигал и, не найдясь со словами, пошёл к шлюзу. Схема реактора ещё светилась над запястьем, и сармат, покосившись на неё, задумчиво кивнул. "Для начала сойдёт. Каждую сборку подержу отдельно, потом посмотрю, как они соединятся. А реактор всё равно миниатюрный. Практически переносной..."
22 ноября 38 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база "Геката"
Над осушенным бассейном, где раньше хранились ирренциевые твэлы, было натянуто непрозрачное защитное поле. По его поверхности шла мелкая зелёная рябь, а если приглядеться, можно было заметить, как оно быстро-быстро "мигает", то обретая полупрозрачность, то снова белея. Генератор поля работал непрерывно — излучение реактора выжигало его за считанные секунды, несмотря на первую линию защиты — экраны из флии, надвинутые друг на друга и принимающие основной удар на себя.
— М-да, неслабо... — еле слышно пробормотал Хольгер, глядя на зелёную рябь. — Кажется, вопрос биозащиты будет очень-очень острым. Начать, к примеру, с замены флии на чистый ипрон...
Гедимину пока некогда было разглядывать бывший бассейн — он прикрывал выход из отсека массивным ипроновым экраном. Никого, кроме двоих сарматов в тяжёлой броне, по эту сторону шлюза не было. С тех пор, как Гедимин объединил четыре сборки, и излучение начало просачиваться сквозь слой флии, охранники не заходили дальше первого отсека.
— Внизу сильные помехи, — предупредил сармат, вернувшись к бассейну. — Скафандр проверил?
Хольгер быстро провёл пальцами по шее и вдоль висков и кивнул.
Четыре пучка ирренциевых стержней, выстроенные в плавную дугу, горели зелёным огнём на дне бассейна, и Гедимину по мере спуска к ним всё сильнее хотелось прикрыть глаза ладонью. Со стороны свет казался ровным, но сармат уже научился замечать слабую дрожь — перепады интенсивности; сейчас излучение снова зарябило, и Гедимин сердито сощурился и остановился, приглядываясь к сборкам. На одном из стержней появились едва заметные белые полоски.
"Стой тут," — жестами сказал Гедимин Хольгеру. "Надо немного поправить."
Пять минут назад никакого белого свечения не было, но разогревался ирренций быстро, — разница температур уже ощущалась на ощупь. "Ясно. Это нужно ставить выше..." — сармат осторожно подвинул стержень кверху и держал его так, пока белесые пятна не позеленели и не слились с общим фоном.
Хольгер прошёл вдоль дуги, обогнув помещённый внутри её изгиба двухметровый тёмно-синий диск, и поцокал языком.
"Какие они все... разнообразные," — сказал он удивлённому Гедимину, обернувшемуся на звук, и показал на нижние части сборок. Все стержни были немного сдвинуты вдоль обсидиановой линзы — одни чуть ниже, другие чуть выше, но на месте не остался ни один. Гедимин отошёл от "поправленной" сборки, посмотрел на дугу со стороны и кивнул. "Все пришлось двигать. Почему?"
Хольгер обошёл синий диск, сел рядом с позеленевшим твэлом, стараясь не задеть его, и включил анализатор и дозиметр. Один из щупов чиркнул по нагретой оболочке стержня, и сармат быстро отдёрнул руку.
Гедимин, оставив его, заглянул в нишу под диском. Там под защитой ипронового экрана светился маленький монитор, принимающий сигналы датчиков. Диск, сделанный из ферка, "прогревался" под излучением реактора насквозь, и датчики это подтверждали. "Будет работать," — довольно усмехнулся Гедимин. "Можно ставить настоящий ротор. Шестьсот мегаватт — и даже, возможно, больше. Надо будет добавить роторы по периметру. Собрать всё полезное излучение."
Он вылез из ниши и, встав у выпуклой части дуги, прикинул, куда поставить дополнительные роторы. Между сборками было много пустого пространства — сармат оставил его для сброса аварийных стержней, занимать его любой другой конструкцией было опасно.
Хольгер, пройдя между сборками (ненадолго зелёный свет стал тусклее), подошёл к Гедимину и щёлкнул пальцем по открытому экрану дозиметра. "Белое свечение — признак прекращения омикрон-распада," — сообщил он. "Отсюда и перегрев. А сколько эта штука работает?"
Гедимин покачал головой, недовольно щурясь под тёмным щитком. "Час без вспышек и перегрева. Вот эта сборка," — он показал на одну из четырёх. "Эта работает дольше всех. А эта ещё не выправлена. Буду менять стержни. Больше получаса не держится."
Хольгер покивал и погладил сармата по локтю. "Час — хорошо," — сказал он. "Ты его настроишь. Константин придумает, как управлять им не вручную..."
Гедимин фыркнул в респиратор. "Скорее Юпитер станет звездой," — сказал он и отвернулся от реактора. "Пойдём наверх."
23 ноября 38 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база "Геката"
— Шестьсот мегаватт?! — Ассархаддон, протянув руку, крепко прижал ладонь Гедимина к столу. — И вы думаете, что это не предел...
Сармат кивнул.
— Ещё пятьдесят можно собрать по периметру. Но... — он посмотрел на придавленную ладонь. — Нужно будет много ипрона и флии. Всё, что возможно сделать из них, нужно сделать из них. Обмотку, экраны, кабеля, переключатели... Только рилкар, ипрон и флия. Другие материалы там не выдержат.
Ассархаддон внимательно посмотрел на него и медленно наклонил голову.
— Всё будет, Гедимин. Реактор должен работать. Что с его стабильностью? Вы решили проблему? Выяснили причину перегрева?
Гедимин досадливо сощурился. "Неприятно признавать неудачу. Каждый раз, как первый. Не привыкнуть..."
— Я не понимаю, что там не так. И Хольгер тоже. Реактор работает, но... — он вздохнул. — Постоянно нужно двигать стержни. Мне нужны будут ещё. Они все разные. Хочу собрать такие, чтобы работали подольше.
— Законное желание, Гедимин, — Ассархаддон едва заметно усмехнулся. — Вам пришлют новые стержни. Если дадите требуемые характеристики, то они будут соблюдены. Значит, сейчас вы управляете реактором вручную...
Гедимин неохотно кивнул.
— Дикость. Но по-другому не выходит.
Константин громко фыркнул и смерил его презрительным взглядом.
— Он легко автоматизировал бы управление. Но ему нравится трогать реактор изнутри. Гедимин мечтал об этом ещё на первой своей станции, в Нью-Кетцале. Не мешайте ему наслаждаться исполнением мечты.
Ассархаддон с лёгким удивлением посмотрел на Константина, и тот быстро отвёл взгляд.
— Это из-за нестабильности, — медленно проговорил Гедимин, глядя на свои руки. — Я сделаю так, чтобы не нужно было туда лезть. Но пока не получается.
Ассархаддон перевёл взгляд на него, и побелевший было Константин снова принял обычный цвет и нервно усмехнулся.
— Работайте, Гедимин. Пока я не могу вернуть вам Хольгера, но если вам нужны лаборанты...
Сармат покачал головой.
— Лучше никому туда не лезть. Пока я не пойму, что там не так.
"Или это так и останется реактором на ручном управлении," — мрачно подумал он, глядя мимо Ассархаддона. "Хорошо, Конар этого не видит. Дикость и чушь..."
24 ноября 38 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база "Геката"
Гедимин стоял над твэлом и ждал. Прошло уже полчаса с тех пор, как сармат заменил один из испытанных стержней новым, привезённым с утра из топливного цеха "Гекаты". За это время он не прикоснулся к образцу ни разу — только стоял и смотрел то на твэл, то на дозиметр. Выждав ещё минуту, он вынул стержень и вынес его наверх.
— Константин, — сказал сармат, отодвинув ипроновый экран от коммутатора. — Зайди сюда.
— Это обязательно? — отозвался Константин; судя по голосу, он не обрадовался приглашению.
— Лучше бы ты нашёл Хольгера, — сказал Гедимин. — Но если его нет, иди сам.
Из коммутатора донеслось выразительное фырканье. Семь минут спустя шлюз открылся, и Константин подошёл к сармату, склонившемуся над стержнем. Гедимин положил озадачившую его деталь на стенд и осторожно вертел её, разглядывая со всех сторон.
— Тьфу ты! — не выдержал Константин, останавливаясь в полуметре от стенда. — Трогать это я не буду, хоть на коленях проси.
— Не трогай, — равнодушно ответил Гедимин, разворачивая к нему экран дозиметра. — Это видел? Полчаса в твэле. Никаких признаков реакции.
Константин мигнул. Несколько секунд он разглядывал экран, потом включил свой дозиметр и осторожно поднёс к стержню.
— Действительно, — признал он, протягивая к стенду вторую руку — с включённым анализатором. — Есть следы облучения, но больше ничего... Состав тот же, что обычно?
— До атома, — отозвался Гедимин, выключая приборы и прикасаясь к стержню пальцами. — Всё как обычно. Кроме одного... Это "ириен".
Константин резко повернулся к нему, забыв свернуть щупы анализатора.
— Ириенский ирренций? С чего ты это взял? Тебе же присылают только "лунник"...
— А это — "ириен", — угрюмо сощурился Гедимин. — Определённо. Зачем его сюда прислали?
Он посмотрел на стену, где висели ещё не опробованные стержни. "Там тоже "ириен"? Синтезный цех что-то перепутал? Непохоже на них. Надо сказать Ассархаддону... Hasu!" — его передёрнуло. "Он опять кого-нибудь расстреляет. А мне что делать? От "ириена" никакого проку..."
— Стой, — Константин щёлкнул пальцем по наплечнику Гедимина, и сармат удивлённо мигнул. — Попробуй ещё раз. По одному "ириенскому" стержню на твэл. Подержи пару часов, вдруг разгорятся.
27 ноября 38 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база "Геката"
В этот раз последним в столовую пришёл Хольгер. Взяв свой паёк, он быстро просочился сквозь строй охраны и сел на свободное место рядом с Гедимином, на ходу вскрывая контейнер с водой.
— И где Ассархаддон, когда он нужен?! — хлопнул ладонью по колену Линкен, оглядываясь по сторонам. Бить по столу он опасался — несколько раз столешница раскалывалась от неосторожного удара.
— Зачем он тебе? — спросил Гедимин. На несколько секунд он отвлёкся, чтобы молча пожать руку Хольгеру, и теперь подозревал, что упустил какую-то деталь.
— Вместо "кагета" прислали "ириен", — Линкен сердито фыркнул. — Сорвали испытания! Мать моя колба, кого-то надо расстрелять!
Гедимин мигнул.
— "Ириен" для бомбы? Она же не взорвётся. И все это знают.
Из-под шлема Константина донёсся смешок.
— Да кто знает все эти тонкости, кроме нас четверых?! И, кстати... Линкен, почему ты так уверен, что ирренций — с Ириена? Там что, маркировка?
— Что я, "ириен" от "кагета" не отличу? — фыркнул взрывник. — Ты просто не видишь ирренция. На экране они все одинаковые. А на деле никогда не перепутаешь. Атомщик, ты с "лунником" работаешь?
Гедимин качнул головой.
— У меня несколько стержней из "ириена". Хорошие, не вспыхивают. Но разгораются по два часа.
Линкен мигнул.
— Так и тебе насовали "ириена"? Ядро Юпитера... Давай напишем Ассархаддону! Они там, в распределителе, совсем мутировали!
— Он же начнёт расстрелы, — напомнил Гедимин. — Я завтра спущусь к Хильде. Спрошу, что она знает.
— Хильда не знает ничего, — сказал Константин. — Распределяет Инженерный блок. А на них мы так просто не выйдем.
— Я напишу Ассархаддону, — решительно сказал Линкен. — Пусть хоть всех расстреливает. Сорвали мне два испытания, макаки драные...
