Внимание! Продолжение будет выкладываться на Продамане в моем аккаунте. Кому интересно, прошу туда ко мне на страницу https://prodaman.ru/Vera-Petruk/books/Drugaya-vedma?cpage=1&ok (меня можно найти как "Вера Петрук"). Спасибо, что читаете!
— Бука, что тебе стоит? Поработаешь месяц, а осенью вернешься к экзаменам. Пересдашь и поступишь. Только сразу не отказывайся. Карина хозяйка хорошая, зарплата у нее всегда вовремя, премии бывают. Люди приходят особенные, душевные. Утром вообще никого, хочешь спи, хочешь йогой занимайся. Акаша только часам к двенадцати появляется, полдня — твои.
Вика Акимова, третьекурсница и будущий адвокат, могла уговорить мертвого. Мира же, как никогда, чувствовала себя человеком живым и с насущными потребностями. Сейчас, если не считать удачу, больше всего ей нужны были деньги.
— Магия, говоришь? — уныло спросила она, щурясь на залитое солнечными лучами кафе у дороги. Фасад из стекла и метала слепил глаза, музыка, гремящая из колонок, заглушала даже грохот шоссе, а чахлые ромашки в каменных вазах у дверей походили на потерявшихся в городских трущобах сельских простушек. Мира такие места не любила, ей по душе были винтаж и романтика, но заведения в стиле прованса, как правило, были еще дороже.
— Черная! — округлила глаза Вика и рассмеялась. — Ты все равно ни во что не веришь, тебе какая разница? Главное, Карине об этом не говори. Тебе может и не нравится, но я повторюсь: из тебя выйдет отличная ведьма. Волосы, глаза — все подходит идеально. Карина, как твою фотку увидела, сразу сказала — беру. Сегодня даже не собеседование, а так больше, чтобы формальности обсудить. Ты, считай, уже принята. Скажи честно, Бука, что ты делаешь со своей кожей, чтобы она была такой белой?
У Миры Субукиной было два прозвища — Бука и Невезучая. Первым ее называли друзья — забавно, необидно и где-то справедливо, так как обычное выражение легкой меланхолии на ее лице часто принимали за дурное настроение. Однажды маленький брат Вики сильно испугался, увидев Миру с распущенными волосами и в черном платье, с тех пор "Бука" закрепилась за ней пожизненно.
Второе прозвище — Невезучая — Мира придумала сама. Невезучей она стала этой весной, когда провалила вступительные экзамены в Институт восточных языков, а потом попала в аварию и половину лета провалялась в больнице с переломом ребер. Июль продолжился печально, так как во время морской прогулки с друзьями Мира умудрилась упасть с катера в воду, едва не угодив под винты, а в довершение всего потеряла бабушкины серьги с рубинами, доставшиеся в наследство.
Август подарил шанс на удачу, так как Восточный институт объявил о дополнительном наборе осенью с одним бюджетным местом, и Мира собиралась погрузиться с головой в учебники, когда появилась Вика со слезной просьбой — поработать за нее в салоне магии "Черное Солнце" на время последнего месяца летних каникул. Вика всегда появлялась вовремя. Мира, окончившая курсы дизайнера и не сильно преуспевшая на поприще фриланса, как раз почитывала объявления по работе, да и тетка, у которой она жила на квартире, давно намекала, что неплохо было бы угол в комнате оплачивать.
— Ладно, — кивнула она, — только я ничего в вашем деле не смыслю.
— А и не надо, — Вика обрадовано схватила ее под локоть и потащила к кафе. — Карина сама всех консультирует. Будешь ей помогать, она тебя всему научит. Ну еще, может, полы потребуется помыть, чистоту навести, да кофе важному клиенту подать. Одним словом, ничего сложного. Ах да, забыла предупредить. Хозяйку зови Кариной, только когда вы одни, а при покупателях — всегда Акашей. Это важно!
В Поморске стояла обычная для августа погода, накрывающая жителей то недельными тайфунами с цунами и наводнениями, то волнами невыносимого жара, от которого плавился асфальт и желтели даже стойкие к засухе ильмаки. Сейчас наступил черед зноя, поэтому, несмотря на утренние часы, в кафе набилось много людей — одни забежали за кофе, другие просто прятались от жары под кондиционерами.
Владелицу магического салона Мира узнала сразу. Красивых людей трудно не заметить, а то, что Карина-Акаша являлась красавицей было также правдиво, как и то, что Мира ни капельки не верила ни в черную магию, ни в белую. Молодая женщина сидела у огромного окна, с удовольствием купаясь в лучах утреннего солнца и мужском внимании. В просторном зале имелось достаточно свободных мест, но вокруг столика Карины наблюдалось заметное скопление лиц мужского пола, которые или открыто глазели на необычную красотку, либо прикрывались смартфонами, делая вид, что их интересуют исключительно социальные сети.
Мира тоже поглазела на будущую работодательницу, позавидовав ее черному плащу с красной изнанкой, отлично сочетавшимся с ослепительно белыми, как верхушки альпийских гор, волосами. Мира никогда бы не додумалась одеть плащ в такую жару, но, похоже, плащ Карины был с секретом, потому что блондинка не проявляла ни малейшего признака того, что ей душно — ни бисеринки пота на висках не выступило. Черная миниюбка, высокие сапоги с открытыми носками и топ, похожий на кружевной бюстгальтер, завершали картинку с обложки журнала мод. Образ Карины балансировал на тонкой грани между вульгарностью и шиком, а каждая деталь говорила о том, что время этой женщины стоит дорого. Хотя бы потому, что ей приходится тратить уйму часов на то, чтобы сотворить сложный макияж, подобрать гардероб и накрутить на себя все это множество цепочек, браслетов, колец и подвесок. За сверкающим великолепием костюма и макияжа не сразу удавалось увидеть глаза, черный цвет которых наводил на мысль, что натуральной блондинкой красавица не являлась.
Мира мысленно представила, что увидела хозяйка салона, когда они с Викой приблизились, и поняла, что сравнение — не в их пользу. Вика была влюблена в деловой стиль и, видимо, привыкая к будущей профессии, не вылезала из костюмов даже в клубах. Укороченные пиджаки, брюки всех фасонов, рубашки и юбки — гардероб подруги был предсказуем. Короткая модная стрижка, татуировка на запястье в виде ворона и ряд колец в каждом ухе остались последними признаками, выдающими в ней любительницу хард-рока и "Южного парка".
Что касалось Миры, то сама она ко всем своим прозвищам добавила бы еще одно — Безликая. Черный хаос длинных волос укладке почти не поддавался, а так Мира не любила, когда волосы падали на лицо, то всегда убирала их в хвост, который больше напоминал веник из сухостоя, чем известную прическу с приставкой "конский". По-хорошему, волосы следовало обрезать, как у Вики, но тоска, появляющаяся в груди каждый раз, когда Субукина собиралась в парикмахерскую, заставляла ее ограничиться легким подрезанием. Второй проблемной зоной была кожа. Наверное, ей не хватало какого-то пигмента, потому что кожа Миры всегда была белой — и зимой, спрятанная под слоями одежды, и летом, щедро подставленная под теплые лучи солнца. А вот глаза у Миры были голубыми, почти лазурными в жизни, и ярко красными на фотографиях старого полароида, который Вика таскала с собой повсюду во время гулянок. Глаза Мире нравились, потому что они отвлекали внимание от маленькой груди, которой, в свою очередь, завидовала Ксения, их общая с Викой подружка, профессионально занимающаяся бегом. Сейчас облик Субукиной дополняло амперное платье под цвет глаз, купленное на распродаже в стоковом магазине, и китайские сандалии, приобретенные у иностранных челноков, торгующих на рынке рядом с ее домом.
Пока черные глаза Карины внимательно изучали будущую помощницу, окидывая ее цепким взглядом от волос до лодыжек, Мира с легкостью представила все, что родилось за это время в красивой ухоженной голове блондинки и поняла, что ее возьмут с условиями.
— Подходишь, — кивнула Карина, сразу перейдя к делу. — Но есть условия. Макияж нужен ярче, глаза подкрась и сделай что-нибудь с волосами.
— Могу распустить, — буркнула Мира, усаживаясь напротив. — Здравствуйте.
Но внимание Карины уже переметнулось на другую девушку.
— Викуся, солнце мое, как ты хороша в этом пиджаке! Вся прямо светишься! От тебя столько позитивной энергии во все стороны плещется. Вот увидишь, как сейчас все вокруг заулыбаются. Дай я тебя обниму, моя милая.
От сюсюканья Карины-Акаши у Миры во рту стало приторно — она и не подозревала, что Вика была в столь дружеских отношениях с хозяйкой салона. Оставалось надеяться, что ей подобная дружба не грозит. Пока что Миру привлекала исключительно заработная плата, которая удивила ее настолько, что она закрыла глаза на то, что работать придется в салоне магии. Мира не была атеисткой, но слова "гадание", "черные свечи", "руны", "карты Таро", "пентаграмма" и "астрологический прогноз" вызывали в ней стойкую тошноту. Впрочем, за обещанную сумму можно было и потерпеть.
— Работаем со вторника по воскресенье, понедельник выходной, — продолжила Карина, обращаясь снова к Мире. — Начнем завтра. Викуся даст тебе ключи, ты осматривайся, но ничего не трогай, я подойду к обеду, все расскажу. Наши клиенты обычно рано не появляются, но, если вдруг кого занесет, уж постарайся не облажаться. Так, о работе все. Нам три капучино и миндальное печенье, ваше фирменное, все на один счет, пожалуйста.
Последние слова относились к официантке, которая незаметно подошла к столику. Мира не любила, когда за нее делали выбор, но раз Карина угощала, отказываться не стоило. Судя по тому, что она услышала, проблем с начальницей быть не должно. По сравнению с ее теткой, Карина-Акаша казалась приятной девочкой.
— Вот, это твой гороскоп на август, — блондинка протянула Вике пахнущий духами конверт. — Звезды подтвердили то, что рассказали карты. Будет женщина с дурными намерениями и влюбленный незнакомец, который захочет сбить тебя с намеченной цели. Разложила ситуации почти по всем дням за исключением последнего числа.
— Карина, ты золото! — Вика прижала конверт к груди. — А что тридцать первого августа намечается? Надеюсь, не конец света.
— Всего лишь лунное затмение, — улыбнулась Карина. — В прошлом году не было ни одного явления вообще, зато в этом ждем целых два полных лунных затмения. И первое, лично меня, сильно тревожит. Много плохих знаков, поэтому в твоем гороскопе я оставила этот день пустым. Как и во всех остальных гороскопах тоже. Ты знаешь, я обычно гадаю по книгам Кроули. В августе — очередь Триграмматона. Ни за что не поверишь, но на последнее число месяца мне выпала эта строка, — Карина достала из сумочки айфон и процитировала, — "Ужас Времени извратит все сущее, скрыв Чистоту отвратительной вещью, что не имеет имени". Не очень радостно, верно? А еще мне все весь июль снился странный сон. Будто я — кентавр с золотой гривой, пасущий стадо овец. С неба бьет молния, которая убивает моих овец, но не причиняет мне ни малейшего вреда. Наоборот, когда она касается меня, мне кажется, будто меня целуют. Я видела этот сон четыре раза, и в нем ничего не меняется. Наверное, схожу к Амриту, он лучший толкователь снов в Поморске.
Мира схватила салфетку и принялась мять ее в ладонях. Теперь было ясно, почему за работу в салоне предлагали такие большие деньги. Их платили за терпение, ведь для того чтобы слушать подобный бред каждый день и соглашаться с ним, его понадобится очень, очень много.
— Я тебе тоже гороскоп составлю, — великодушно пообещала Карина Субукиной. — Бесплатно, а пока дай руку. Обожаю читать линии незнакомцев. Ты из Тельцов, верно? Я по глазам поняла. Только у Тельцов бывает такой волоокий взгляд.
Вообще-то Мира родилась в ноябре и, если она не ошибалась, рожденных в этот месяц люди, подобные Карине, относили к Скорпионам. Но с будущей начальницей лучше было не спорить.
"Деньги, — напомнила себе Мира, — большие деньги". Потом выдохнула и протянула ладонь, стараясь дышать спокойно.
— Нервничаешь? — улыбнулась блондинка. — Многие боятся услышать что-нибудь страшное, неприятное, но я никогда не скажу человеку о беде, если он специально не попросит меня быть честной и предельно откровенной. Впрочем, тебе не о чем волноваться. У тебя пропорциональные ладони, значит, ты легко предсказуема. Рука худая, удлиненная, такую еще называют артистичной. Ты хочешь стать богатой, счастливой и знаменитой, легко увлекаешься внешним, часто поступаешь эксцентрично, ищешь новые знакомства, любишь наслаждения, немного поверхностна, непостоянна в любви. Кстати, что у тебя с личным? Есть парень?
"А вот, догадайся, гадалка чертова", — сердито подумала Мира, отдергивая руку.
— Вижу, что нет, — Карина усмехнулась и оттенок ее усмешки был странным — то ли радостным, то ли злорадным.
К счастью, подошла официантка с кофе и печеньем, и внимание Карины-Акаши переключилось на девушку.
— Я же просила капучино, а не латте, вы чем слушали?
Мира была готова проглотить все, что угодно, поэтому вцепилась в свою кружку, намереваясь поблагодарить официантку назло Карине, когда ее взгляд упал на руки, державшие поднос с печеньем. До этого Мира на подошедшую девушку не глядела, поэтому увиденное стало для нее неожиданностью. Да такой, что она резко дернулась, опрокинув чашку с латте себе на колени. Пытаясь понять, как человека с такими ранами на руках допустили до работы в кафе, Мира даже боль не сразу заметила. У официантки были не просто порезанные руки — кожа с пальцев свисала лохмотьями, кровь струилась из глубоких ранок, оголенные суставы белели, словно личинки в испортившимся красном соусе, который попал и на печенье, и в напитки.
Сначала раздался вопль Вики, потом запричитала официантка. И потянулась к Мире абсолютно здоровыми руками, пытаясь помочь невезучей клиентке.
— Надо руну холода нарисовать на коже, ожог тогда быстро сойдет и шрамов не останется, — уверенно заявила Карина и погрузилась в айфон, то ли выискивая нужную руну, то ли просто заскучав.
— Все нормально, я не обожглась, — солгала Мира, вскакивая из-за стола и не глядя на руки официантки. Она знала — сейчас с ними все в порядке.
Успокоив Вику и девушку и заявив, что латте было слегка остывшим, Мира быстро направилась к туалету. Ко всем мистическим разговорам не хватало расспросов о ее коже. Достаточно было того, что всех поражал ее цвет.
Боль уже давно прошла, но Мира сохраняла страдальческое выражение лица, пока не удалилась от столика на достаточное расстояние. К счастью, Вика увлеклась рунами, защищающими от ожогов, которые показывала на айфоне Карина, и в туалет за подругой не увязалась. Свидетели Мире были не нужны.
Она уже почти дошла до заветной двери, когда вдруг остановилась и посмотрела в сторону обеденной зоны у огромного окна в пол. Все столики там были заняты, хотя задумку дизайнера и интерес посетителей Мира так и не поняла — смотреть из окна было не на что. Серая лента дороги, беспорядочный поток машин, безликая автобусная остановка, дымящаяся урна, плавящийся под жарой асфальт. И парень на мотоцикле, скучающий у киоска с газетами. Он был единственной переменной на улице, так как вряд ли пейзаж менялся в лучшую сторону в другие времена года. Зачем же было оставлять такое гигантское окно ничем не прикрытым? Впрочем, людям нравилось, что еще раз доказывало, что Мире с самого начало следовало выбрать иную профессию. Дизайнер из нее был своеобразный.
Однако внимание ее привлекло все же не окно. Какое-то время Мира колебалась, но потом решила, что хуже не будет, а совесть следует успокоить.
— Простите, — обратилась она к официантке, перепутавшей их заказ. На руки девушки Мира старалась не смотреть. Тонкие пальцы уверенно держали поднос, заливая салфетки и столовые приборы кровью. Несколько капель упало на пол, намертво впитавшись в ковровое покрытие.
— Я вам сейчас новый кофе сделаю, минутку подождите, пожалуйста, — улыбка официантки была вежливой, но отчетливо говорила: сядь на место, сука, и дождись своей очереди, я занята.
— Извините, можно вас на минутку? — проигнорировав возмущенное бормотание девушки и студентов, которых та обслуживала, Мира подхватила официантку под локоть и отволокла ее к окну.
— Это, конечно, не мое дело, — сказала она, — но хочу дать вам совет. Я медик и заметила, что у вас бледный вид. Ради вашего здоровья, отпроситесь сегодня пораньше с работы. И будьте осторожны. Поморск — опасный город. По новостям всякое показывают. Не ходите по темноте. Извините, если чего лишнего сболтнула, природа такая — если хочется сказать, говорю.
— Я бы на вашем месте сначала думала, а потом болтала, — фыркнула официантка, но бросив взгляд на мокрую юбку Миры, взяла себя в руки. — Спасибо, учту. У вас, наверное, шок. Когда меня первый раз кипятком ошпарили, я такую же ерунду несла.
И девушка поспешила обратно к студентам. Раны на ее руках, невидимые для всего мира, не вязались с улыбкой на ее лице, так же как руна от ожогов не имела ничего общего с мазью "Спасатель".
Конечно, она ее не послушает. Миру никогда не слушали.
Резкий визг тормозов на улице был привычным для города звуком, который часто игнорируют большинство горожан, но на этот раз происходящее за окном не могло быть оставлено без внимания. Авария, случающаяся на твоих глазах, всегда вызывает живейший интерес, после которого, конечно, наступает сочувствие. Но интерес — на первом месте.
Из-за голов прилипнувших к окну людей Мира не поняла, что стало причиной катастрофы. Увидела только, как огромная фура заваливается набок, в то время как водитель еще пытался спасти положение, выворачивая руль в сторону перекрестка, чтобы избежать падения. Наверное, грузовоз не вписался в поворот. Или прозевал сигнал светофора. Или его подрезали. Причина будет нужна потом — для выводов, уроков и опыта, сейчас были важны последствия.
Продавщице газет в киоске невероятно повезло. Так и казалось, будто за спиной у женщины, отошедшей купить кофе, вздымались крылья ангела-хранителя. А вот у парня, ждущего рядом с киоском, ангела точно не было, потому что помимо ларька фура придавила еще и мотоцикл. Его заднее колесо медленно крутилось, сиротливо выглядывая из-под покореженного бока контейнеровоза. Асфальт вокруг был усыпан осколками, кусками метала и пластика. Из-под днища фуры валил черный дым. Мира стояла за стеклом, но отчетливо чувствовала в воздухе запах разлитого бензина, масла, паленой резины и близкой смерти. У парня не было шансов. Прежде чем головы впереди стоящих полностью загородили окно, она увидела ботинок, отлетевшей к клумбе с ромашками. Говорят, что в автокатастрофах у погибших всегда слетает с ног обувь.
Заставить себя отвернуться удалось не с первого раза. Еще труднее было направиться в обратную от дверей сторону. На улице к тому времени столпилось уже достаточно людей — и глазеющих, и помогающих. Мире там делать было нечего. Глаза защипало, и к носу скатилась непрошеная слеза. Она сердито смахнула ее и почти бегом добралась до уборной. Мира не считала себя эмоциональной и собственной реакции удивилась. Она ведь даже не видела того мотоциклиста, может, он и не молодым был, а старым, отжившим срок дедом-байкером — кто там его под шлемом разберет?
В дверях уборной Мира неловко столкнулась с парой девчонок, которые прозевали аварию и теперь вытягивали головы, пытаясь разглядеть, что произошло, но опасаясь подойти ближе. У обоих были кровавые глаза, из которых непрестанно текли темно-красные слезы, смывая тушь и губную помаду. Девчонки хихикали, не подозревая о трагедии на улице. Мира поспешила отвернуться.
В уборной пахло хлоркой и сыростью. Ряд пластиковых кабинок с ярко оранжевыми дверями; влажная кафельная плитка на полу — видимо, мыли совсем недавно; три раковины, из которых одна была забита и до краев наполнена мыльной водой с волосами; надпись "не работает" на двух кранах; огромное до потолка зеркало, украшенное стикерами, маркерными росписями и отпечатками губ в помаде; пустой пластиковый держатель для салфеток на стене — в общем, ничего необычно в туалете не наблюдалось. Однако Мира замерла на пороге, чувствуя, как по спине поползли те самые мурашки, о которых не вспоминают, когда все хорошо. Ничего хорошего предчувствия не обещали. В уборной смердело роком — злым, черным, неотвратимым.
Подойдя к одному из поломанных кранов, Мира сняла табличку "Не работает" и, прикрепив ее снаружи двери уборной, плотно прикрыла за собой дверь, жалея, что не может запереть ее на замок. В туалетной комнате ничего не изменилось, но теперь она остро чувствовала взгляд. Плохо, что видения застали ее в такой момент, но с ними следовало разобраться немедленно.
— Где вы? — спросила она, осторожно подходя к кабинкам. Можно было и не спрашивать. Она слышала тяжелое дыхание человека в последней кабинке рядом с окном, которое, кстати, было открыто. Мира занервничала. А если дело было не в видениях, а в психопате, который заперся в женском туалете? Впрочем, все могло быть совсем обыденно. Где, как не в уборной, можно услышать тяжелое дыхание, сбившееся в результате определенных усилий? Сиплое кряхтение, которое она сначала приписала мужчине, могла издавать и женщина.
— С вами все порядке? — решила она изменить тактику.
— Мира... — явственно раздалось из кабинки, и девушка аккуратно подняла металлическую мусорную корзину. Лучше всего было бы сейчас бежать, но Субукина предпочитала нападение.
— Мне дверь выбить или сам откроешь? — угрожающе произнесла она, перехватив корзину удобнее. Если что — бить следует прямо в голову.
Внутри завозились, после чего раздался характерный звук падающего на пол тела, а потом из-под двери выскользнула босая пятка — в кровавых ссадинах.
Дверь оказалась незапертой и открылась, едва Мира ее коснулась. Вцепившись в унитаз руками, на полу полулежал человек, по одному виду которого можно было предположить, как выглядят пациенты срочной реанимации. Снятые лоскуты кожи на черепе свисали клочьями, закрывая лоб и виски, а единственный целый глаз человека глядел затравленно и дико. Руки, грудь, живот, ноги — все было разорвано и искорежено, словно по ним прошлись челюсти огромного хищника. В остатках одежды угадывались черная куртка и кожаные брюки, на одной ноге остался ботинок, а когда Мира заметила остатки поломанного шлема в корзине для бумаг, то поняла, где видела второй ботинок. Там, на улице, у клумбы с ромашками.
Первой осознанной мыслью была не та, как смертельно раненый мотоциклист из-под фуры переместился в кабинку женского туалета, а та, что она знала этого человека.
— Егор? — неуверенно выдавила она, так как глядя на изувеченное лицо быть в чем-то уверенным было нельзя.
— Он самый, — кивнул парень и попытался подтянуться, чтобы сесть, словно это движение имело какой-то смыл.
Прежде чем шокированная Мира выдавила из себя "Не шевелись!", "Я позову на помощь!", "Сейчас вызову скорую!" и "Как ты здесь оказался?" в голове промелькнул до боли знакомый образ того, кто терзал ее душу и сердце все одиннадцать классов в школе и в последующие годы во время редких случайных встреч в городе.
Красивым высоким блондином с атлетической фигурой пловца Егор Хрусталев стал лишь в последних классах. С первого школьного звонка Мира-девчонка крепко дружила с милым мальчишкой с глазами цвета васильков, просидев с ним за одной партой десять лет, пока в выпускном классе ее место не заняла пробивная Дарья Гудкова. Сославшись на плохое зрение, Даша с позволения классной руководительницы пересела на первую парту во втором ряду, рядом с Егором, вытеснив Миру далеко назад.
Впрочем, самой Мире тогда было уже плевать, где и с кем сидеть. Егор из забавного мальчугана, с которым они играли в "фантики" на переменках, превратился в красавца-сердцееда, которым были озабочены все девчонки не только их, но и параллельного класса. Какое-то время Мира, как и другие одноклассницы безнадежно влюбленная в Егора, еще питала надежды, но вскоре убедилась, что Хрусталев превратился в лебедя, тогда как она застряла где-то на стадии гадких утят. Поступление в престижный Институт международных отношений, куда, по слухам, Егора устроили родители, окончательно развели их тропинки в стороны. Следующие несколько лет Мира случайно встречала Хрусталева в городе, но холодные, едва заметные кивки окончательно остудили ее пыл, заставив погрузиться с головой в познание дизайнерской науки, в которой она, увы, так и не преуспела.
— Не надо скорую, никого не надо, — прохрипел Хрусталев, каким-то чудом не теряя сознание. При таких ранениях следовало выть от боли и впадать в кому, а не изображать из себя героя фильма ужасов. Происходившее в кабинке выглядело и прям жутко.
— Я в розыске, мне нельзя в больницу!
-Да какая разница, что тебя ищут! — наконец, пришла в себя Мира. — Тебе помощь медиков нужна, причем срочная. Даже не представляю, как ты смог сюда добраться!
Загадка и впрямь была интересной. Полуоткрытое окно было единственным возможным решением, но в таком случае вся рама и стена были бы заляпаны кровью. Не двигаясь, Егор умудрился запачкать всю кабинку, унитаз с бачком, пол и Миру. И это при том, что даже здоровому человеку было бы трудно так быстро преодолеть расстояние от грузовика до окна женского туалета.
— Я тебе потом все объясню, клянусь. Просто поверь мне и помоги.
Происходившее все больше напоминало фарс или розыгрыш. Мира даже огляделась в поисках скрытой камеры, но потом рука Егора схватила ее за платье, заставив присесть рядом — и откуда только силы у раненого взялись?
— Это не игра и не шутка, — произнес он, словно прочитав ее мысли. — Просто помоги.
— Как? — растерянно спросила Мира. — Ты ведь не хочешь, чтобы я вызвала скорую. Могу спросить аптечку у официанток, но вряд ли в твоем случае можно обойтись аптечкой.
Она отвела глаза, стараясь не глядеть, как Егор вытаскивает из нижней челюсти надломленный зуб. Если он был мутантом, то Мира точно вляпалась в историю. Словно одного салона магии в ее жизни было мало.
— Достань плащ и шляпу, вызови такси и отвези меня домой, — тем временем, распорядился Егор. — Я вряд ли смогу идти сам, не привлекая внимания. Прикинусь твоим напившимся парнем. Я не должен просить у тебя помощи, Мира, вообще не должен с тобой разговаривать, но это злой рок, твой злой рок, моя хорошая. Сделай, то, что я прошу без вопросов, и я исчезну из твоей жизни навсегда, клянусь.
Егор нес какую-то чушь, и Мира глубоко пожалела, что цепочка событий привела ее в это место и в это время. Не надо было соглашаться подменять Акимову.
— А если ты умрешь по дороге?
— Не умру, — покачал головой Егор и, кажется, попытался улыбнуться. Что ж, красавцем ему теперь не быть. — Ступай, я запрусь изнутри и буду ждать. Пообещай, что вернешься. Пожалуйста.
— Вернусь, — растерянно кивнул Мира и отступила назад, позволив Егору закрыть дверь. К тому времени Хрусталев уже снова взгромоздил свое растерзанное тело на унитаз, скрючившись на нем, словно на фарфоровом кресле.
— Поторопись, уборка через сорок минут, — донесся до Миры его приглушенный голос. — Иначе мне придется убить уборщицу.
Из туалета Мира вынеслась так, словно за ней гнались все ее очнувшиеся видения одновременно.
