Красногривый и белохвостые

— Неужели господин инспектор испугался скромного красногривого?

— Скромного? — белохвостый с легкостью вернул ему ухмылку, щедро приправив сарказмом. И припечатал, после тщательно выверенной паузы. — Тебе видней.

Шех широко и нарочито открыто улыбнулся и откинулся на спинку стула, подчеркнуто пренебрежительно развалившись на нем:

— Так что ты там во мне углядел, белохвостый?

— На тебе нет клейма.

— Ты только заметил? Зато есть временная регистрация. В чем проблема? — и Шех'иль продемонстрировал ему свой браслет, как Брэну в библиотеке.

— Ты прав. Никаких проблем, — аристократ снял с блюдца крохотную белоснежную чашечку и поднес к губам.

Красногривый проводил его движение весьма красноречивым взглядом. Особенно когда верхняя губа показалась над кромкой белого фарфора и скрылась, когда увеличился наклон чашки. Не будь перед ним белохвостый благородный кровей, так еще и обличенный власть, они бы... Чашка с негромким стуком вернулась на блюдце, лишь слегка дрогнув в изящной руке на полпути к своему законному месту. Ни один нюанс этой пантомимы не ускользнул от Шех'иля. Именно своеобразная игра в недосказанность когда-то заинтересовала его в обитателях городов. Они не умели говорить прямо. Брать, не оглядываясь на только им известные нормы и глупые во всех смыслах правила. У красногривых в этом плане все было просто и без лишних танцев вокруг да около. Захотел, получил положительный ответ, взял. Или отдал, если захотел отдаться. К чему все это? Большинство из табуна Шех'иля никогда бы не задались таким вопросом, потому что не знали, что наблюдать за белохвостыми особенно любопытно именно в рамках развития их личный отношений. Вот уж никогда бы никто из них не подумал, что можно так все усложнить и еще наслаждаться этим!

Аристократ молча поднялся и отправился в сторону лестницы на второй этаж. Красногривый никак не прокомментировал его уход и не последовал за ним. Белохвостый заметил это слишком поздно. Только, когда уже взялся за кованные перила лестницы, узкой и уходящей сквозь потолок своеобразной спиралью.

— Приглашаешь? — дал ему подсказку красногривый.

Губы белохвостого гордеца сжались в полоску. Такая строптивость у них называется гордостью. Ага. Не зря Шех'иль столько об этом читал под руководством Брэна, который так и не понял, с чего это вдруг его красногривый друг заинтересовался любовной стороной человеческих отношений. Успел подготовиться, прежде чем этот красавец, не выдержав первым, нашел способ посетить тот город, в который Шех'иль проявлялся чаще всего. И как только узнал?

Белохвостый так и не ответил. Молча поднялся на второй этаж. Понятно. Шех'илю предложили сделать выбор самому. Это, конечно, хорошо, но с другой стороны, у красногривого аж щекотало что-то внутри от фантазий на тему, что сделает белохвостый, если он так и не сдвинется с места. Вернется за ним или предпочтет забыть их прошлую встречу навсегда, раз сегодняшняя не задалась?

Он все же поднялся. И не пожалел. Найти белохвостого, с которым уже успел свести близкое знакомство, по запаху было легко и просто. Как только Шех'иль вошел в слегка приоткрытую дверь, она захлопнулась под тяжестью его собственного тела. Белохвостый налетел на него, словно в миг обезумев. Впился в губы, отстранился. Пригнул его голову к плечу, обнажая горла и впиваясь в шею болезненным укусом, который тут же принялся зализывать. Потом дотянулся до уха, и, сбиваясь с дыхания, зашептал.

— Мне сказали, что ты теперь клейменный.

Шех'иль так и не поднял руки, застыв, как только белохвостый впечатал его спиной в дверь. Он холодно отозвался:

— Нет и не был.

— И не будешь, — убежденно с хрипотцой в голосе отозвался белохвостый и отстранился. Но отойти даже на шаг не смог. Это было видно по глазам. В них больше не было безразличия, которое он так старательно цедил и смаковал там, в общем зале кофейни. Шех не ответил на его взгляд, и так все было очевидно. Белохвостый проверяющий отвел глаза.

— Я не устраивал эту встречу нарочно, как ты мог подумать. Я... до столицы дошли слухи, что у вас тут не все гладко.

— У нас или у вас? — с нажимом уточнил Шех все так же холодно.

— Ты ведь конунг? Ответь.

— Ты не можешь потребовать от меня ответа даже с этим, — и красногривый снова поднял руку, за которую белохвостый его и поймал. Сжал запястье поверх перчатки и браслета временной регистрации. Сдавил, болезненно вдавливая метал в руку. Шех'иль даже не поморщился.

— Не могу. Но мне было пять лет, когда произошло падения города Мульхи. Я был там. Я помню.

А вот этим он все же сумел пронять красногривого.

— Безумие клейменных? — с трудом выдавил из себя Шех.

Белохвостый грустно улыбнулся, отпустил руку и провел указательным пальцем по его щеке. Обвел скулу, спустился к шее... и прикосновением, и взглядом остановился в ямке между ключицами, добавил:

— Я помню их... с почерневшими гривами и золотыми копытами, светящимися в темноте. Та ночь все еще снится мне, когда дождь за окном и... раскаты грома.

— Я сейчас заплачу, — не сказал, выплюнул красногривый.

— Твой отец или брат? — быстро сориентировался белохвостый.

— Сестра, — бросил Шех'иль, и в ответ на изумленный взгляд, добавил: — Да, и такое бывает.

— Обычно к нам приходят за клеймом только мужчины. Я думал вы своих сам... женщин не выпускаете из табуна.

— Но иногда они тоже уходят. Реже.

— Намного реже. И после ночи золотых копыт почти никогда, так? Она оставила неизлечимую рану на истории моего народа в этом мире, но и ваш народ она не обошло стороной, сколько бы вы не делали вид, что вам все нипочем и клейменые для вас все равно, что умершие или пропавшие без вести.

— Пропавших в Степи ищут, как бы далеко не забрели. А мертвые уже никому не нужны.

— Они нужны нам. Они теперь с нами, но если... они здесь, в этом городе, впадут в такое же безумие, как двадцать лет назад, сможешь ли ты остаться в стороне, конунг?

— Оу, уже не сомневаешься, что я именно тот, кто тебе нужен? Кстати, для чего? Как я понимаю то, что привело меня сюда, для тебя изначально не имело никакого значения.

— Твое любопытство? Думаю, только из-за него ты мог согласиться на поводок, — и проворные, гибкие пальцы пробежались от локтя к запястью, где все еще болтался позорной отметиной браслет.

— Так для чего я тебе понадобился, если с твоей стороны любопытства не было?

— Что мне могло быть любопытно? Свой интерес в том плане, на который ты так старательно намекаешь, я удовлетворил еще в тот раз.

— Я намекаю? — Шех'иль почти оскорбился, поэтому не успел по-белохвостски обдумать свой ответ. Будь рядом с ним такой же красногривый, как он сам, играть в подобные игры просто не понадобилось. Поэтому и думать было бы не о чем. — Между прочим, ты первый на меня набросился. Первым позвал.

— Возможно, таким образом я всего лишь хотел отблагодарить за будущую услугу. Повлиять на твое решение.

— У вас такое не в чести. Я читал. Платить за что-то телом вы считаете низостью.

— Платить за тоже самое душой еще большая низость, не находишь?

— Это ты сейчас на что намекаешь?

— Так тебе все еще интересно, какую услугу я жду от тебя за... это, — узкая, но длинная ладонь легла на промежность.

Тонкие, но проворные пальцы, с нажимом обвели выпуклость в штанах. Требовательно сжали. Язык забрался в ухо. Соскользнул. Губы обхватили мочку, втянули в рот.... м-м-м, приятно. Как же приятно! И почему только белохвостые знали толк в таких играх? Когда не так все просто и никакого нахрапа и стандартных движений — туда-сюда, туда-сюда, а именно игра. Кто первым сдастся, тот проиграл. Кто победит... испытает ни с чем несравнимое удовлетворение. Не удивительно, что даже женщины иногда покидали табуны, чтобы остаться при городе с клеймом белохвостого на шее.

— Мне интересно, — голос предательски дал петуха, но красногривый, в отличие от большинства белохвостых, в принципе не мог испытывать смущение и неловкость. Он знал, зачем идет сюда. Это было его желание, волеизъявление, если угодно. Понравилось ему это слово в арсенале городских соседей. Воля — это все, что нужно красногривому чтобы жить свободно и припеваючи.

— Я хочу тебя, — неожиданно невпопад выдохнул ему в рот аристократ и почти сразу разорвал контакт, соскользнув на колени.

— Эй! Я еще ни на что не согласился! — запротестовал Шех, схватив белохвостого за длинные волосы и потерялся в ощущениях. Их красные гривы даже вне боевых трансформаций никогда не приобретали такую же мягкость. Были жесткими и грубыми, сколько ты их не обрабатывай особыми лосьонами, которыми так охотно торговали белохвостые вблизи своих городов. Разве что расчесываться начинали лучше. Поэтому не прикосновение губ к крайней плоти, а именно ощущение белоснежных волос под пальцами, лишила его способности сопротивляться. Красногривый инстинктивно разжал пальцы, испугавшись, что может с корнем вырвать такую красоту, дарующую столько блаженства.

— Я знаю, — обведя языком головку члена, шепотом отозвался белохвостый любовник, — но тоже исправно выполнял домашние задание, пока ждал, что однажды ты сам вернешься.

— Изучал... нас?

— Слушал, что говорят клейменые.

— Ты же клялся, что у тебя нет... ни одного из этих предателей!

— Я и сейчас клянусь, — рассмеялся белохвостый, щекоча дыханием увлажненную им же плоть. А потом взял в руку одну из широких прядей собственных волос и самым её кончиком провел по члену красногривого.

Шех'илю и в голову не приходило, что их волосы можно использоваться так. Он потрясенно выходную и запрокинул голову. Немного пришел в себя от пережитого удовольствия и принялся снова перебирать пальцами восхитительно нежные на ощупь волосы любовника. Спросил:

— Так что ты хочешь, кроме этого?

— Чтобы ты поговорил с городским конунгом. Мне нужно знать... — на последней фразе аристократ додумался заменить повелительные нотки в свое голосе просительными, но красногривый уже уловил его настроение. Поэтому вместо ответа, жестко сказал, опустив на белохвостого взгляд:

— В прошлый раз я не видел твоих перчаток с клеймом. Оно меня мало интересовало. Сегодня рассмотрел его получше, но озадачивать друга поиском толкования твоего личного герба, не хочу. Назови свое имя.

— Друга?

— Ревнуешь? — Шех'иль читал, что этот вопрос частенько ставит белохвостых в тупик, вынуждает нервничать и смущаться. Ему хотелось увидеть, что это за эмоции такие, точнее, как они будут выглядеть на породистом лице столичного белохвостого. Как они проявляются в общем и целом он уже насмотрелся на примере Брэна. Не зря же Шех проводил на нем все свои маленькие эксперименты, пока учился распознавать чувства белохвостых по их мимике и меняющемуся тембру голоса.

— Да, — просто ответил тот, не выказав ни тени тех чувств, на которые Шех'иль рассчитывал полюбоваться.

А потом сразу и до конца втянул в рот налившийся кровью орган, ткнувшись носом в красную, жесткую поросль. Шех'иль знал, что в этом месте волосы у белохвостых кучерявятся и, как правило жестче, чем те, что на голове. Но у красногривых они были одинаковы и там, и там. Прямые и жесткие. Он помнил, как ему самому в их первую встречу в столице было приятно ласкать неожиданного любовника, зарываясь носом ему в промежность. Но не был уверен, что ответная услуга может доставлять тому такое же удовольствие. Он попытался оттолкнуть его от себя. Но белохвостый требовательно положил руки ему на бедра и принялся поглаживать. Мысли прервали привычный бег. Словно оборвались на середине и потерялись в ворохе ощущений. Белохвостый вылизывал его пах. Казалось, он не пропустил ни миллиметра кожи. И это было приятно. Шех улыбнулся в потолок. Пробормотал:

— Я поговорю. Давно хотел посмотреть, как им у вас живется.

Ристократ неожиданно попытался что-то сказать с набитым ртом и задел нежную кожу зубами. Красногривый возмущенно цыкнул на него. Белогривый улыбнулся. Выпустил изо рта влажный от слюны и смазки член и произнес припухшими губами:

— Рональд Жуль. Мое имя. И...

— Спасибо? — с насмешкой уточнил Шех и охнул, когда аристократ с невозмутимым лицом продолжил.

Когда почувствовал подступающий оргазм, Шех'иль не пожалел усилий на то, чтобы отодрать от себя явно увлекшегося аристократа и поставить на ноги. Тот в первый момент покачнулся. Конечности белохвостого затекли, поэтому он оказался не способен стоять без поддержки и вскинул руки, повиснув на шее красногривого. Тот был возмущен задержкой, но настаивать на немедленном продолжении утех не стал. Обхватил беловолосого мужчину за талию. Привлек к себе. Тот уткнулся лицом ему в шею. Сказал вдруг:

— И почему я чувствую себя с тобой ведомым, не смотря на то, что руковожу всем процессом именно я?

— Угу. Я и про это тоже читал, — пробормотал Шех, отстраняя его от себя и поворачиваясь лицом с двери, удобно упираясь в её теплую древесную твердость ладонями и лбом. — Вы странные, — продолжил он, чувствуя, как за спиной возиться белохвостый. — Какая разница кто сверху? Я сейчас снизу, потому что мне хочется именно так. Когда захочется по-другому...

— Принудишь силой? — спросил аристократ не своим голосом. А Шех улыбнулся, чувствуя, как в него упирается чужой член. Этот момент ему особенно нравился. Когда еще не до конца, только в самом начале. От предвкушения, переполняющего душу, казалось, можно взлететь.

— Нет. Просто уйду и сделаю это с кем-нибудь другим. — Он не хотел позлить белохвостого, как он сказал его зовут? Рональд, кажется. Он просто забыл, что и об этом тоже читал. Белохвостые не любят, когда одновременно с ними и с кем-то еще. Жуткие собственники в отличие от красногривых, которые никак не могли уразуметь, как можно даже в этом ограничивать чью-то свободу.

— Тебе совсем не знакомо такое понятие как верность, хотя бы временная? — вопросил белохвостый и неожиданно с силой опустил ладонь на ягодицу красногривого. Тот весь выгнулся от удовольствия. И впервые в голос застонал. Ему было хорошо. Он хотел этого, даже ждал. Специально, можно сказать, воздерживался, чтобы при встрече почувствовать ярче. — Какой же ты... — хрипло прохныкал Рональд и вдавил в него член.

Мышцы плотно обхватили чужую плоть. Привычно, сладко. Столько удовольствия. Просто целая Степь. Шех'иль сжал в руке собственный член и задвигал ей в том же ритме, в котором толкался в него белохвостый. Медленно, глубоко, даже, обстоятельно. Сначала вынуть почти до конца, потом засадить до предела, так что красногривый сотрясался всем телом и вжимался щекой в подрагивающую от их совместного напора дверь.

— Ну, кончай же! Кончай! — запыхтел за спиной белохвостый, приближаясь к оргазму, — Ну, же!

— Только, когда сам... решу... — прохрипел в ответ красногривый. И впервые услышал в исполнении аристократа бранное слово:

— Блядь!

Рональд выплеснулся первым, приятно опалив нутро семенем. Шех'иль напряг все мышцы и с силой сдавил его внутри себя. Сделал несколько резких движения бедрами, толкаясь в собственную руку и не выпуская чужой член из плена плоти. За спиной белохвостый мучительно зашипел, не в силах прекратить это надругательство. Ему было почти больно, он еще не отошел от оргазма, после которого должен был погрузиться в приятную негу, но вместо этого, за его счет продолжал получать наслаждение красногривый. Почти против воли.