* * *
Часть четвёртая
* * *
Рассказываю я. Александр Алексеевич.
Я смотрю на внучку Вику,
[]
которая сосредоточенно что — то рисует в своём альбоме и мне вспоминается моё детство.
Как хорошо им сейчас — много игрушек, фломастеры для рисования, детская мебель.
Живи, да радуйся.
Вот как другая моя внучка Саша.
[]
Она ещё не умеет рисовать и потому доставляет себе удовольствие по другому — целый день бегает и прыгает. Бегать и прыгать и мы умели, а вот насчёт игрушек...
С этим был напряг.
Я помню: у нас была машина — грузовик, сделанная из дерева. Кабина была открытая и походила машинка на изделия довоенного автопрома. Колёса тоже были деревянные, ладно хоть круглые. Дедушка Степан один раз принёс нарезанные куски доски и мы играли с братом в кубики.
[]
На новый год мы наряжали ёлку из надёрганных веток метёлки. Игрушки были целлулоидные — рыбки, лошадки и что то ещё, уж и не помню. Родителям было не до нас — они выплачивали ссуду и лишних денег у них не было. "Ёлку" мы втыкали в щель между досками пола и водили хоровод. Было весело.
Но больше всего мы любили бегать по улице с друзьями и даже не с друзьями, а соседскими детьми. Друзей у нас тогда не было, потому что соседи злились на нашу семью, за то что нам дали здесь участок под строительство дома, отрезав у них, так как у них был самострой. Когда наш отец был на войне, наши соседи захватывали себе участки земли, конечно без плана и разрешения. И так как отец служил в милиции, то нас звали ,,милиционеровы,, дети, что не усиливало нашу с ними дружбу. Иногда, когда нас начинали дразнить, мы с братом Петром били их аж до крови. Потом они приходили жаловаться к нашей матери и ей приходилось отмывать их от крови. Что интересно, "дразнюки" обычно были старше нас, но нас это не смущало. До сих пор помню их: Генка Вишневский и Юрка Кнутов, наши крестники. Кнутов потом работал на машзаводе, стал орденоносцем.
[]
Здесь раньше был наш дом.
Я любил ранним утром выходить на улицу, сесть на корточки у своего забора и наблюдать как мимо идут люди. Тёплое солнышко пригревало меня и я получал от этого большое удовольствие. Скамеек у заборов нигде не было. Взрослым не нравилось, что по вечерам там собирались пацанята и шумели аж до ночи, они мешали им отдыхать. Это были 50 — е годы и телевизоров тогда ещё не было. Мы тогда развлекались по другому. В то время летом шли тёплые дожди и мы бегали под дождём как под душем и никто не простывал. На соседней улице была большая выбоина на перекрёстке и после дождя там образовывалась глубокая лужа, так мы в ней купались, как в озере. Почва была песчаная и грязи не было, чем мы и пользовались. А за нашими дворами в то время был ипподром. О, это была другая, взрослая жизнь! [] Я до сих пор отчётливо помню запах, который шёл от трибун, где по выходным толпился народ. Пиво и навоз, конский навоз и пиво. Территория ипподрома была огорожена железной изгородью, но мы находили в ней дыры и пролазили на скачки — по стеночке пробирались к трибунам и глядели как там зрители пили пиво и там же рядом отливали. Они наверно добавляли в пиво водку, потому что было много пьяных. Помню были и блатные, которые одевались как Промокашка — в завёрнутые сапоги и серый костюмчик. Нас оттуда, конечно гнали, но мы всё равно приходили в следующий выходной. Интересно.
— Один раз я нашёл там 5 рублей. []
И нет чтобы молча исчезнуть, так я ещё и похвалился пацанам.
А потом они привели пацана повзрослее и отобрали пятёрку, сказав, что это он потерял. И я, чуть не плача, отдал, а то ведь будут бить.
И когда в следующий раз я увидел на улице, что из земли торчит уголок бумажного рубля, то по тихому слиняв домой, принёс лопату и выкопал рубль вместе с комом земли.
Затем унёс его домой и там осторожно отделил этот драгоценный РУБЛЬ от грязи.
И вот он мой рубль. []
На него можно было здорово погулять. Тут и кино, и мороженное, и даже аттракционы! Короче, гуляй — не хочу!
Но это была такая редкость, потому и запомнилась.
И ещё летом пацаны бегали на Урал купаться. Нас с братом родители не пускали, боялись, что утонем. Оно и правда. Тонуло много. Когда я немного подрос лет эдак до 12 — и, то я потихоньку стал сбегать самостоятельно на речку. Сам, без спроса. Там по колено, по пояс стал учиться плавать. И один раз чуть не утоп. Зашёл по грудь и провалился в ямку. Взрослому эта ямка была бы нипочём, а мне хватило. Стал захлёбываться, глаза залило водой, стал паниковать. Слава богу рядом был взрослый парень, он меня ухватил и вытащил на мелководье.
До сих пор я помню тот ужас, который охватил меня. Я захлёбывался, а вверху, куда я тянулся был свет и я не мог дотянуться.
Я долго сидел на песочке, переживал, а мир вокруг потерял цвет, стал серым до тех пор пока я не пришёл в себя.
Родителям, конечно не сказал, а то бы получил за всё сразу. Но этот урок запомнил и потом уже не лез в глубину.
А на Урал всё равно ходил. Потихоньку.
В те времена с продуктами было туговато и мы мало чего видели кроме супа да каши, да вермишели с котлетами, вкус которых я до сих пор вспоминаю с неприязнью, и поэтому нет -нет, да и посещали чужие огороды.
Сейчас это покажется диким, а мы, нарвав какого нибудь зелёного горошка, ели его прямо немытым вместе со стрючками и были счастливы.
У соседа Чернова, дяди Саши был фруктовый сад.
Чего там только не было. И яблоки и груши, и сливы, но он был скупой до жути. Огородил сад колючей проволокой и сам то и дело ходил там, охранял.
Мы с братом долго думали, как бы изловчиться и натырить у него яблок. И придумали.
Нашли длинную рейку, в сарае на подловке, прибили на конце гвоздик и загнули его колечком. Затем пропустили бечёвку, сделав петлю. Осталось ждать удобного случая. Случаи были и не раз. Мы подсовывали петлю под яблоко, поднимали вверх к черенку и затягивали петлю. Затем осторожно отрывали яблоко и перетаскивали к себе.
Это была ,,технология,,.
Но, однажды, получился облом. Только мы начали свою операцию, появился хозяин и усёк наши поползновения отнять у него часть урожая.
Как он сразу закричал, как ногами застучал и мы брызнули во все стороны, но при этом не забыли спрятать орудия своего труда. Петька залез за доску, прибитую на дальнем заборе, а я спрятался в туалете, типа сортир. И затихарились.
Начался грандиозный скандал. Так как мы ничего не докладывали родителям, то они ничего и не знали и, естественно, стали за нас заступаться. Мы, конечно, понятия не имели, что тут произошло. Постепенно всё затихло.
Но жадность соседская не знала границ. У нашего забора с его стороны росла слива. Хорошая, с отделяющимися косточками.
Уж мы то знали.
И вот от него пролезли корни на нашу сторону и, в конце концов, у нас выросло дерево. Так сосед стал требовать, чтобы мы отдавали весь урожай ему.
Ага, хрена он получил. Так он прорыл канаву вдоль забора и врыл туда лист железа, чтобы корни не пролазили на нашу территорию.
Хазанов бы умер со смеха над этим идиотом. Но мы не умерли. Нам было не смешно.
И так до самой его кончины, он не знал покоя и всё придумывал нам всякие пакости. Зимой было много снега. Сугробы были почти до крыш. Даже приходилось по утрам откапывать террасу и делать проход к калитке. Мы строили во дворе лабиринты и играли там до одури. А весной это всё таяло. Сосед слева пробивал дыру к нам, чтобы вода стекала, а мы к соседу справа. Так он золой забивал пути стока воды, чтобы нам подосрать. Но мы стойко проделывали другие дыры и вода всё равно уходила к нему. Так вот мы и сражались за существование.
Летом я любил ходить в гости к родственникам. Недалеко от нас жили сёстры нашей бабки тётя Таня и тётя Матрёна, мы их так звали, потому что они не любили когда их называли бабушками.
У тёти Тани росли огурцы и я приносил за пазухой их в виде подарка.
У тёти Матрёны была коза Катька и она угощала меня молоком козьим. В саду росли яблони и, когда плоды созревали , я приносил яблоки домой, тоже за пазухой. Так и развлекался.
Через ипподром провели линию электропередач и у нас появилась новая забава — лазать на вышки. Я забирался невысоко, боялся, а некоторые забирались под самые изоляторы. Нас гоняли, но мы всё равно лезли туда.
И, наконец, случилось несчастье.
Один пацан упал с высоты и разбился насмерть. Помню, его звали Маркуша. Меня в то время не было там, но я видел под вышкой кровь и даже мозги. С тех пор мы не лезли на вышки. Опасались.
А ещё мы собирались группой человек по шесть и рассказывали анекдоты. Конечно, по нынешним временам всё было примитивно, но нам это так нравилось, что мы смеялись до упаду.
В те времена люди ходили в серой, чёрной или тёмно — синей одежде. На детей это тоже распространялось и мы бегали по улице в чёрных или синих трусах.
Однажды моя мама сшила мне трусики, типа плавки из цветного материала в цветочек для ношения дома. Я как-то забылся и выбежал в них на улицу. Меня увидели и поднялся визг, хохот и все пацаны стали показывать на меня. Я сначала не понял, а когда до меня дошло, опрометью бросился домой и плача содрал с себя эти злосчастные труселя и больше никогда их не надевал.
На нашей улице в то время не было водопровода и мы ходили за угол на колонку за водой с вёдрами. Это было очень не удобно и тяжело и, наконец, жители окрестных улиц договорились проводить водопровод. Стали рыть траншеи под трубы. Раньше на этом месте было кладбище и на соседней улице при рытье траншей попадались кости и черепа в истлевших гробах. Мне не очень хотелось лезть туда, но многие пацаны находили там кресты из драгоценных металлов и даже казачьи шашки. Бегали там многие, но только одному пацану не повезло.
Его засыпало землёй, которая обрушилась на него. Еле откачали. Но наглотался он земли здорово. как я помню, звали его Панарам. И сестра его там бегала маленькая, вечно голая. На нашей улице тоже вырыли траншеи и мы по ним бегали с удовольствием, так как там не было гробов с костями.
Однажды я бежал по траншее и почувствовал удар по ноге. С начала не придал этому значения, но потом ощутил, что штанина мокрая. Думал что описался и побежал домой менять штаны. Оказывается я наскочил на скобу, торчащую из стенки. Потекла кровь. Когда прибежал домой, мама меня перевязала, но всё равно решила вести меня в травмпункт. Дело было вечером, троллейбусы уже не ходили и мы пошли пешком. В то время наши люди на такси не ездили. Кое-как добрались. Там зашили мне рану и сделали противостолбнячный укол. Шрам так и остался на всю жизнь. Много ещё шрамов получили мы за годы детства.
Тем временем приближалась школьная пора. Мы с мамой пошли на базар и купили для меня форму. Фуражка с кокардой, ремень с пряжкой и гимнастёрка с форменными брюками, ну и ботинки. Надо сказать в те годы, а это были 50-е очень много людей ходили в форме. Сравнительно недавно кончилась война и у населения было много форменной одежды, а у некоторых и единственная. А новая стоила дорого. И вот по улицам шла серая масса людей. Почти каждой специальности соответствовала своя форма одежды. Вот и школьники тоже сподобились заиметь свою спецуху. Как только принесли мою школьную одежду, я надел фуражку и побежал на улицу хвастаться перед друзьями. [] Сколько лет прошло, а я до сих пор помню их имена Люда Кретинина, Таня Журавлёва и Толик Банников. С Таней мы будем учиться в одном классе, но не долго . Их семья потом переехала куда-то. В сентябре я пошёл учиться в 34 школу, что на Красной площади / так улица тогда называлась/. Потом она стала Выставочной улицей, а после улицей Жукова. С нашей улицы со мной учились Саша Крюков, он жил напротив нашего дома, Таня Золотарёва, она жила слева через дом. Первые четыре класса прошли быстро и незаметно. Я был отличником.
Небольшие проблемы начались с пятого класса. К нам в класс стали подселять второгодников / они же хулиганы /. Ходить в школу стало не так комфортно как раньше. Были такие — Сашка Литвинов, Сашка Галич, некий Шпиль и ещё некоторые. Мешали они учиться, шумели на уроках и доскрёбывались до учеников. И никто не перечил этим козлам, боялись. Так что не только в настоящее время ученики ведут себя по скотски, но и тогда были как говорится ,,отдельные случаи,,. Понятно, что учиться я стал хуже, на четвёрки и пятёрки. В школу ходить не хотелось.
[]
Не надо быть великим физиономистом, чтобы догадаться о том кто же в классе лишний и это при том, что многих на фото нет. А так как в посещениях школы я особой прелести не видел, я всё больше погружался в мир книг.
Я записался в библиотеку им. Кольцова, которая стояла на углу улиц Бассейной и Красноармейской и практически каждый день стал туда ходить. Начал с тоненьких книжек сборников сказок и постепенно толщина книжек увеличивалась. И тематика книг соответственно изменялась с каждым годом. Так что к 7 классу я перешёл на классическую литературу и фантастику СССР. Стал брать на дом уже книг по пять. Но самые интересные книги хранились в читальном зале. Там я и познакомился со своим другом Виктором, с которым дружу и до сих пор. Там, в читальном зале, я впервые увидел и прочитал альманахи ,,Мир приключений,,. Я прочитал их все восемь штук. Они были огромные, раза в два больше обычных книг, но меня это не смущало. Я их поглощал, сидя в читальном зале по несколько часов подряд, пока библиотекарь не отправляла меня домой. К окончанию школы я практически прочитал всё самое интересное, что было в библиотеке. Домой я забирал уже книг штук по десять и записывал их сам, так как библиотекарша уже устала заполнять мне формуляр.
В те времена, а это были конец 60-х годов, в книжных магазинах всё меньше появлялось интересных книг, в в начале 70-х их не стало вовсе. А в стране выпускалось книг больше, чем в любой стране мира и мы считались самой читающей страной. Парадокс? Нет, обычное воровство. Все эти продавцы, директора магазинов настолько обнаглели, что на прилавки практически не доходил ходовой товар, всё присваивали себе. И всё это проделывалось с приятной улыбкой и патриотическими речами. Конечно, всё себе они не забирали. Часть уходила родственникам, часть продавцам из других магазинов — на обмен на другие дефицитные товары, а часть на продажу спекулянтам, которые продавали всё это ещё дороже. И при цене официальной 1 руб.50 коп, а это была средняя цена художественных книг в СССР, на толчках, которые скромно именовались ,,книжный рынок,, книги стали стоить 15-20 рублей, а особенно интересные до 40 рублей. В 70-х годах на заводах служащие получали 120-150 рублей, а рабочие 150-200 рублей в среднем. Поэтому люди , которые страстно хотели почитать новую интересную книгу, будь то фантастика, детектив или классика, здорово опустошали свой семейный бюджет и мало что позволяли себе кроме этого, но зато директора и простые продавцы с товароведами разъезжали в новых ,,Жигулях,,. Конечно автомобиль могли купить и рабочие со служащими, но по очереди, через завкомы.
Однако вернёмся к школе. Постепенно проходили школьные года. Класс наш так и остался недружным. Ученики сближались в основном парами и в школьное время, а в свободное время вся их дружба прекращалась. В школе доминировали как и прежде те, которые своих одноклассников в грош не ставили и были довольны своей наглостью. Это были: Сашка Литвинов, по кличке Белиш, он потом умер от малокровия. Я помню его бледные губы, но больше помню, как он меня обзывал — борец Бамбулла, поднял два венских стула.
[] [] Сашка Курасов, в будущем спекулянт, вор и, как следствие заключённый, а после,, уважаемый,, бизнесмен и меценат; Чиликин Игорь, в будущем директор филиала МАИ в Химках, демагог и вообще неприятный тип. Почему знаю? В форумах студенты МАИ довольно откровенно судят своих преподавателей. Да и сам я некоторое время с ним переписывался в интернете. Так у него дочь живёт в Канаде, а сам он отвратно отзывается о верхушке власти. Как будто он сантехник какой нибудь. Не могу понять чем ему-то Путин не угодил. Ведь не бедный. Короче, тварь ещё та.
Ну и другие, по мелочам. Так что друзей в классе я не приобрёл. Наверно, я слишком строго судил о них, но что поделаешь, воспитание! Так и подошёл выпускной вечер. Окончил школу я хорошистом. Ну и слава богу. Как говорится, отмучился.
[]
В те времена мы жили бедновато и я хотел после окончания школы пойти работать, чтобы заработать деньжат, приодеться, завести себе подружку, а то ведь без приличной одежды и без денег, какая тебе цена — так себе, ну и девушка будет соответствующая. Но тут родственники взбеленились.
В институт! И всё тут.
Пришлось, скрепя сердце подчиниться. Подал документы в Политех. Побыстрее завалил зкзамены и пошёл работать. Справедливости ради должен признать, что мне это было сделать легко, так как я и в самом деле не блистал знаниями.
Куда идти работать, вопрос передо мной не стоял. Ещё в школе на уроках труда нас учили на обувщиков, короче, на сапожников. Я научился работать на швейной машинке, научился кроить заготовки для обуви. Летом подрабатывал в объединении ,,Урал,, закройщиком. Вот и сейчас не долго думая, пошёл туда же, но уже не закройщиком, а рантовщиком. То есть пришивал рант к союзке, натянутой на колодку.
[]
Коллектив был знакомый и меня приняли хорошо. Кстати, в то время, когда я там работал в СССР перешли на рабочую 5 — ти дневку. Для нас, любителей погулять , это была лафа. Но и для стариков тоже было не плохо. Больше времени стало для работы на дачах. Но и зарплата у сдельщиков стала меньше. Так что выбирай, что кому нравится. Так я проработал до весны 1967 года, а потом уволился и стал готовиться к поступлению в медицинский институт.
Почему в мед? Родственники так захотели, особенно тётки Шура и Валя хотели чтобы я стал врачом. И их потом лечил. А мне было до лампочки. В мед, так в мед. Ну и поступил.
По физике помог мой школьный учитель Александр Иванович. Я хоть и готовился, но физику так и не понял.
А Александр Иванович это знал, но по доброте душевной не мог он оставить своего ученика в беде. И денег никаких не потребовал. Вот такие были люди. Дай ему Бог здоровья, если он ещё жив.
И стал я учиться на врача.
Какого? До этого было ещё далеко.
Потянулись дни, похожие один на другой. Анатомичка — кости, сухие мышцы. Девчонки, жующие пирожки и в то же время листающие анатомический атлас, и перебирающие мышцы от трупа. Вот это то, а это не то. Я смотрю на них и у меня назревает в душе неудобство. Физкультура. Игра в баскетбол, который я не перевариваю. Целый день хожу потный после него. Почему не последний урок? Всем пофигу. Гистология. Микротом. Режем листочки на слои и рассматриваем в микроскоп. Страшно интересно. Захватывает. История КПСС. Очень нужный предмет для лечения больных. Каких только?
Сблизился с Валерой Бормотовым — он уже умер сейчас, и Володей Рычковым, который сейчас начальник военного госпиталя у вещевого рынка Локомотив.
Всё хочу сходить к нему и не решаюсь — как он ещё примет меня, ведь к нему небось ходят то и дело разные просители, вот и про меня он может подумать то же самое.
Сидим на лекциях, гуляем до кафе ,,Отдых,,. Апофеоз всему — играем на лекциях в преферанс.
Записался в секцию фехтования. Сначала работал на шпаге. Но после того как сломал шпагу о соперника, значит сила была и немалая. Просто я старался не применять её. Боялся, что кого нибудь прибью и меня посадят. Отец уж больно запугивал меня тюрьмой и я перешёл в саблисты.
Анатомичка наконец-то достала меня. Велено достать труп из ванны с формалином и срезать кожный и подкожный слой до обнажения мышц. Дали скальпель. Всё.
На этом моя учёба закончилась.
Отдохнув и набравшись сил, я устроился на работу на Оренбургский инструментальный завод.
В то время он так назывался.
Я стал учеником шлифовщика во втором цеху. Цех был большой, но деревянный. Было там довольно темновато и свет горел круглые сутки, потому что была и третья смена.
Мастером там был Михаил / Мидхат / Камалов.
[] []
А учился я у шлифовщика Саталкина, дяди Саши.
Хорошее было время. Никакого давления я не испытывал со стороны начальства. Всё было легко и спокойно. Завод из режущего инструмента выпускал только свёрла. Они были разного размера и назначения.
[] [] Свёрла цилиндрические от 1,3 мм до 12 мм и Свёрла с коническим хвостовиком от 8.0 мм до 36 мм. А также специальные свёрла длиной до 400 мм и диаметром с 5.2 до 8.5 мм. Цех был разделён на две части проходом или проездом, потому что там и ходили люди и ездили электрокары,которые возили тары со свёрлами и заготовками и многое другое. Когда входишь в цех, налево был фрезерный участок. Там работали одни женщины и молодые и пожилые, всякие. А направо был шлифовально — заточной участок. Там я и работал. Станки были полуавтоматические. То есть, их надо вручную зарядить, померить, поправить и собрать уже отшлифованные свёрла. Работа была несложная и рабочие успевали во время работы не только покурить, но и поиграть в шахматы. Был у нас такой шлифовщик Щуплов, который в шахматы играл всё свободное время. А ещё был Уразов, который если поддавал хорошенько, то вечно просил за него убирать станок. Накопит в ящике большую кучу готовых шлифованных свёрл и прикинется пиджачком, мол — не могу, мол — сил нет. Помогите. И так частенько. Молодёжи в цеху было мало, да и знакомиться я особенно не стремился. Всё равно весной в армию идти. Итак уже две отсрочки было. Отец отмазал потому, что раз в стройбат, другой раз на север. Ну а третий раз пришла повестка в войска связи. Моему отцу знакомый майор из военкомата сказал, что войска очень хорошие и надо идти. Ну я и пошёл.
