03 мая 31 года. Кагет, Обугленные горы, урано-ирренциевый рудник
"Крысовоз" прополз несколько десятков метров на брюхе и наконец остановился, громыхнув напоследок всеми трюмами. Все звуки утихли, только за переборкой кто-то монотонно бормотал, повторяя одно и то же на непонятном языке, и по ту сторону прохода кто-то тихо плакал. Гедимин поднялся на ноги, разминая затёкшие от долгого сидения мышцы. "Этот корабль рассыпается на лету," — думал он, досадливо щурясь. "Куда дели всех ремонтников? Вот и Элджер говорил — механиков не хватает... Перестреляли всех, что ли?"
Десять минут или даже дольше вокруг стояла полная тишина, потом заскретежали, открываясь, люки, и по палубе загрохотали стальные "лапы".
— На выход, крысы! — заорал сармат в сером "Гарме", размахивая шокером. Десяток экзоскелетчиков в серо-зелёной броне со странными украшениями, выставленными напоказ, вломились в трюм и, открыв нараспашку люки, погнали пленных наружу. Едва Гедимин вышел из клетки, ему прижгли шокером плечо — даже не нарочно, просто охранник махал оружием направо и налево, в основном над головами низкорослых каторжников, а Гедимин оказался выше. Очень хотелось отобрать шокер или хотя бы выдать затрещину так, чтобы шлем загудел, — но толпа уже сомкнулась и потащила сармата к центральному шлюзу. Краем глаза он видел, как кто-то из людей, не устояв на ногах в толкотне, падает; его самого сбить с ног было сложно, но кто-то об него запинался, кто-то цеплялся, а кто-то наступал на подвернувшиеся пальцы.
После тёмного прогретого трюма солнечный свет больно полоснул по глазам, холодный ветер обжёг кожу, и дыхание перехватило. Кажется, было утро, и не так давно прошёл дождь, — оплавленный камень под ногами был мокрым. Осмотреться Гедимин не успел — пленных уже гнали к большим фургонам, выстроенным вдоль посадочной полосы. Ещё раз огрев сармата шокером (теперь уже нарочно), его втолкнули в набитый до отказа "Кенворт", зачем-то заключённый в каркас из стальных балок. Громыхнул засов, закрывая люк, и фургон закачался, — по каркасу на крышу взбирались экзоскелетчики.
— Tza-a! — заорали за тонкой обшивкой, и фургон тронулся. Гедимин сердито сощурился — ему снова наступили на палец. На другой ноге кто-то стоял; к нему у сармата не было претензий — он хотя бы не дёргался.
Фургон раскачивался — экзоскелетчики, залезшие на крышу, нарушили равновесие и без того не слишком устойчивой конструкции. Гедимин вскинул руки, упёрся в верхние балки и кое-как удержался на ногах. Пальцы проехались по обшивке, и на голову сармата посыпались крошки. Он посмотрел наверх и увидел, что фургон буквально рассыпается под рукой. Он надавил чуть сильнее — обшивка лопнула, сверху в толпу упал луч, показавшийся Гедимину ослепительно ярким.
— Тихо там! — заорали с крыши. Обшивка прогнулась — экзоскелетчик рискнул сойти со стальной балки и рассмотреть дырку поближе. Гедимин убрал руку, огляделся по сторонам — куда её деть? — и обнаружил, что в фургоне тишина, и все, кого он может видеть в скверном освещении внутри "Кенворта", смотрят на него.
— Что там? — спросили с крыши.
— Обшивка треснула, — отозвался охранник, ощупывая края пролома. Крыша под его ногами опасно прогнулась. Фургон встряхнуло на очередном ухабе, Гедимин услышал слабый треск и подался назад, но отойти было некуда, — охранник, провалившийся сквозь треснувшую обшивку, уже падал на него.
Он успел взмахнуть шокером; Гедимин машинально уклонился, попутно перехватив его руку и скрутив её так, что захрустела обшивка. Охранник с отчаянным воплем упал на дно фургона, в кольцо каким-то чудом расступившихся людей. Толпа сомкнулась над ним, как вода. Гедимин услышал треск бластерного разряда и оборвавшийся хрип — а затем заскрежетал экзоскелет, раздираемый на части. Те, кто не смог сразу подойти ближе, плотной массой двинулись к упавшему. Гедимин шагнул в сторону и обнаружил, что рука упирается в стенку. Сверху орали, кто-то пытался открыть верхний люк, но механизм заклинило. Гедимин услышал грохот и почуял запах горящего фрила. Фургон рассекло надвое. Задняя часть свалилась с прицепа, на ходу выкрашиваясь сквозь проёмы в сварном каркасе. Охранники ещё болтались на нём, паля во все стороны, но фургон уже несло куда-то в сторону, в степь, заросшую тёмной стелющейся травой. Гедимин выпрыгнул на ходу, прокатился по кагетской флоре, не получив ни царапины, и, уже не оглядываясь, бросился прочь от дороги. Вокруг бежали люди в странных обмотках, болтающихся на бегу, — самцы, самки, крупные и мелкие. За спиной трещали разряды — охрана опомнилась и открыла шквальный огонь. Гедимин успел подумать, что надо бы найти укрытие, — в следующую секунду разряд станнера вошёл ему между лопаток, и сармат рухнул ничком и пару метров проехал на животе, отметив сквозь наплывающий туман, что трава на Кагете очень колючая.
— Sa hasu, — выдохнул он, понимая, что побег не задался. Так не повезло не ему одному — охранники уже бегали вокруг, собирая в траве тела и стаскивая к остановившимся фургонам. Гедимина, пару раз врезав шокером по чему попало, швырнули в открытый люк. Кто-то, придавленный им, вскрикнул и затрепыхался. Гедимин ничем не мог ему помочь — ни руки, ни ноги не подчинялись.
— На выход! — заорали над головой. Сармата схватили за ноги и выволокли из остановившегося "Кенворта". Сверху спрыгнул кто-то из пленных, не разбирая в спешке дороги, и пробежал по лежащему Гедимину. Его снова дёрнули за ноги, оттащив на обочину, и он сердито сощурился — биться ушибленным затылком о камни было очень неприятно.
— Устроил побег, — доложил кому-то охранник, пнув лежащего сармата под рёбра. — Убил конвоира.
— В колодки его, — буркнул второй на ходу, наступив Гедимину на руку. — На выходе из ущелья. Чтоб другим неповадно было.
"Кого я убил?!" — сердито сощурился Гедимин. Его уже тащили, взяв за руки и за ноги, и он периодически задевал камни головой. "А, теперь не оправдаешься. Has-sulesh... хоть бы мозги не выбили! Сконструируешь тут нормальный реактор..." — он, насколько смог, прижал подбородок к груди, оберегая голову, и закрыл глаза.
05 мая 31 года. Кагет, Обугленные горы, урано-ирренциевый рудник
Тычок шокера в плечо грубо оборвал дремоту, заставив сармата дёрнуться, вскинуться и едва не вывернуть себе руки, спросонья забыв о колодках. Над головой раздался хриплый смешок.
— Вставай, hasu, — буркнул охранник, бросив перед Гедимином зазвеневшую миску. Половина воды, налитой в ёмкость, тут же расплескалась. Сармат кое-как распрямил руки и поддел миску ладонью, поднося её ко рту. Высоко поднять не удалось — мешал стальной трос, уходящий в скалу.
Солнце уже поднялось над степью, но сармат его не видел — всё небо затянула сизая дымка. Ветер, бьющийся о горы, пропах сыростью и сероводородом с далёких гниющих озёр. Над лагерем, растянувшимся вдоль Обугленного хребта, протяжно выла сирена. Охранник, оглянувшись на ряды бараков, бросил в миску Гедимина комок Би-плазмы. Сармат наклонил ёмкость ко рту, втягивая разбавленную жижу, и уронил пустую миску на камни. Она покатилась, звеня, вниз по склону, охранник, выругавшись, попрыгал за ней, на прощание огрев Гедимина шокером.
Полежав немного на холодном камне, сармат приподнялся и сел на левое бедро, неловко подвернув ногу. Попробовал цепи на руках, — расшатанная скала понемногу, по миллиметру, начинала поддаваться. Гедимин слегка напряг мышцы, приподнял руки и услышал тихий шорох песчинок. "Через пару дней треснет," — подумал сармат. "Или им надоест меня тут держать. Вообще не понимаю, в чём смысл."
Его приковали за руки и за ноги к большой глыбе, когда-то отвалившейся от ближайшей горы и теперь лежащей неподалёку от входа в рудничное ущелье. Сидеть, постоянно опираясь ладонями и коленями на камень, было неудобно, но сармат быстро привык. Кажется, такое положение предполагалось унизительным, равно как и кормление из миски, поставленной на землю. Спросить, что имелось в виду, было не у кого — охранники общаться не хотели, а каторжники, понукаемые конвоем, пробегали мимо, не поднимая глаз.
Сирена в последний раз взвыла над лагерем и смолкла. Между бараками, за разомкнутой стеной ветрорезов, выстраивались заключённые. Охранники в серо-зелёных экзоскелетах проходили вдоль рядов, пересчитывая пленников по головам. Колонна, прошедшая учёт, тут же отправлялась в ущелье, на рудник. Когда к шахте отправили последний барак, первый уже возвращался — заключённые, разделившись по двое, несли контейнеры с рудным концентратом. На крышках были химические символы урана, серебра, ирренция, иногда — кеззия. Контейнеры выглядели лёгкими — по центнеру каждый, самое большее, и Гедимин с удивлением смотрел, как двое мужчин еле волокут их. "Даже филк донёс бы в одиночку и не устал," — думал сармат, разглядывая людей. Многие из них выглядели измученными даже сразу после подъёма, некоторые спали на ходу, хотя Гедимин видел, что им отвели на отдых целых шесть часов и во время сна не тревожили их.
Сармату не выдали никакой одежды, оставив его в старом комбинезоне; видимо, спецодежды на кагетских рудниках не было вообще — все рабочие, которых видел Гедимин, были в тех комбинезонах или многослойном тряпье, в которых их взяли в плен. Им дали какие-то обмотки для рук, а у тех, кто выносил контейнеры, были повязки, прикрывающие рот, — больше сармат ничего не заметил. "А нам в Ураниуме выдали комбинезоны," — думал он, рассматривая красные веки и припухшие розоватые пятна на тонкой человеческой коже. "И сапоги. И респираторы... Интересно, душевая тут есть?"
Из лагеря донёсся треск бластерного разряда, чуть позже он повторился, и шахтёры, возвращающиеся в ущелье, на секунду замедлили шаг; кто-то вздрогнул и съёжился.
— Ну что сегодня? — крикнул, остановившись в воротах, один из охранников. Он был на особом положении — об этом свидетельствовали красные полосы на обшивке его экзоскелета.
— Минус два, — отозвался охранник, выходя из барака. Из ущелья, куда ушли шахтёры, Гедимин услышал короткое ругательство, а за ним — треск шокера, которым помахали в воздухе для острастки.
— Места прибавилось? — спросил "командир".
— Хватит на целый грузовик, — заверил охранник. Из барака за его спиной вышел филк в сером комбинезоне, волоча за собой тележку с неподвижным телом.
— Ладно, работай, — "командир" развернулся, и проём ворот за его спиной закрылся, затянувшись поверх створок защитным полем. Гедимин следил за сарматом, пока он не исчез в невысоком строении, по виду неотличимом от бараков. За воротами был посёлок охраны, отделённый от лагеря парой вышек с бластерными и кинетическими турелями, снятыми с подбитого "Койота". Турели, как и всё в этом поселении, выглядели древними и отчаянно нуждались в ремонте.
На дальнем краю лагеря несколько рабочих возились с опорами для новой секции ветрореза; ещё несколько раскладывали каркас будущего барака. Из прямоугольного участка с содранной почвой торчали костыли, забитые в камень, — скала не позволяла заложить фундамент, а лёгкие фриловые строения без опоры ветер таскал, как хотел, несмотря на все заграждения. "Расширяются," — думал Гедимин. "Большой лагерь. Наверное, давно тут. Я-то думал, что на Кагете просто сольвентные скважины..."
На самой шахте он ещё не был, но уже сомневался, что там вообще применяют сольвент. Доносящиеся из ущелья звуки относились к грубой примитивной работе — бурению и дроблению, смешиванию и промывке. "Они там что, добывают ирренций вручную?" — сармат недоверчиво хмыкнул. "Хотя... может, поэтому он такой взрывоопасный." Он попытался вспомнить формулу сольвента, вспомнил, что в процессе участвует жидкий азот, и досадливо поморщился. "Ничего, что-нибудь придумаю," — он снова напряг руки, расшатывая скалу, — по его расчётам, до первых трещин оставалось четырнадцать часов постоянной работы. "Ирренций вручную не добывают. Дикарство какое-то!"
06 мая 31 года. Кагет, Обугленные горы, урано-ирренциевый рудник
На дальнем краю лагеря к распахнутым воротам барака, отведённого под хранилище рудного концентрата, подогнали бронированный погрузчик. Непрозрачное защитное поле, обычно прикрывающее склад, отключили, и вокруг столпилась охрана. С другой стороны трое сарматов пытались завести второй погрузчик; он скрежетал, трещал и плевался искрами из-под снятой обшивки. За первыми попытками Гедимин наблюдал вполглаза, презрительно морщась, но на пятой по счёту пригляделся повнимательнее — и развернулся к неподвижному погрузчику всем корпусом, насколько позволили колодки. "Радиационная деформация," — сармат заинтересованно хмыкнул. "Вот бы рассмотреть вблизи..."
Солнце давно поднялось и уже перевалило через крыши бараков, осветив сверху бронированный чёрный бок "Бета", приземлившегося напротив лагеря. Охрана толпилась и там; корабль готовился к погрузке. Пленных не подпускали ни к "Бету", ни к хранилищу, — обитателей "рабочих" бараков согнали в ущелье, самок и ослабленных отправили стирать одежду и обмотки. Видимо, какая-то смена спецодежды предусматривалась, — Гедимин не видел среди рабочих ни одного голого, а между тем самки снесли к месту стирки не один десяток контейнеров с тряпками. "Значит, мойка у них есть. Там, наверное, моют и рабочих. Возможно, раз в неделю. Надо будет проследить," — отметил про себя Гедимин, ненадолго отведя взгляд от погрузчика, непоправимо испорченного облучением. "И ещё... Тут держат множество слабых самок и даже детёнышей. Никогда не видел их в ущелье — на рудник их не водят. Зачем они здесь?"
К его камню никто из людей близко не подходил, но издалека сармат мог видеть, что жизнь на залежах ирренция и пронизывающем степном ветру на пользу не идёт никому. У многих были рубцы и язвы на конечностях, все очень часто мигали, — видимо, слезились от пыли глаза. "Сегодня никого не убили," — Гедимин вспомнил, что после утренней поверки не слышал выстрелов. "Но в целом, наверное, смертность тут большая. Тут держат много существ, непригодных для работы. И это дикарство с добычей ирренция вручную... Тут очень скверно всё налажено. Но вот погрузчик могли бы починить..." — он тяжело вздохнул и лёг на камень, подложив руку под голову. Теперь он не двигался, только мышцы на левой руке едва заметно напрягались, — камень нужно было расшатать ещё на пару сантиметров, чтобы у Гедимина хватило сил выдернуть цепи...
Из-под скалы донёсся лязг плохо пригнанной брони — кто-то из охраны быстро приближался к ущелью. За ним шли ещё двое; посмотрев на них краем глаза, Гедимин зашевелился и сел. Он увидел знакомые скафандры — синий с красными зигзагами и чёрный, форму командира корабля и реакторщика.
— Оригинальный способ содержания, — хмыкнул командир, остановившись под скалой. Он посмотрел на Гедимина и повернулся к реакторщику. Тот таращился на сармата во все глаза, только что рот не распахнул (или распахнул, но под респиратором было не видно). Гедимин озадаченно мигнул.
— Ещё не доехав до лагеря, он убил охранника и выпустил полный фургон "макак", — проворчал "местный". — Сколько бы он просидел в бараке — минуту, две?
Поймав взгляд Гедимина, капитан приподнял руку в приветственном жесте и толкнул оцепеневшего реакторщика.
— Он?
Тот поспешно закивал.
— Вытаскивай, — буркнул капитан, разворачиваясь к охраннику. Затрещина вышла гулкой — шлем загудел, охранник попятился, прикрываясь руками.
— А я что? Приказ коменданта...
Реакторщик уже стоял на скале, перехватив цепь рядом с рукой Гедимина. Через пару секунд сармат отделился от скалы и, досадливо поморщившись, содрал с себя наручники.
— Хорошо, когда кисть свободна. А то неудобно было, не подцепить, — смущённо пояснил он опешившему реакторщику. Это был не Хольгер, как сначала померещилось изумлённому Гедимину, — другой сармат с красными глазами и чистой, почти белой кожей.
— Вот же ублюдки, — поморщился он, посмотрев на охранника. Тот ползал под скалой, подбирая остатки цепей и наручников, и с опаской косился на капитана.
— Лагерь, — пожал плечами Гедимин. — Вроде бы им так положено. Ваш "Бет" стоит под погрузкой?
Реакторщик закивал, протягивая Гедимину руку.
— Мы с Корсеном только перед вылетом узнали, что вы здесь. Комендант Элджер...
— Фьонн, хватит болтать, — капитан нетерпеливо махнул рукой. — Гедимин Кет? Был реакторщиком на "Фениксе"?
— Корсен, я же рассказывал, — недовольно сказал Фьонн. — Он был...
— Не тебя спросили, — Корсен слегка надавил на его плечо, и реакторщик замолчал. — Фьонну нужен толковый сменщик. Наш пилот-лучевик погиб, Фьонн заменил бы его, но некого посадить к реактору. Не экипаж, а трусливые мартышки!
Гедимин мигнул.
— Ты собирался дать реактор... матросам? Ты в своём уме? На первом же Прожиге...
Фьонн едва заметно вздрогнул. Сарматы переглянулись, и Корсен крепко взял Гедимина за плечо.
— Умеешь вести Прожиг? Мы тебя забираем. Всё равно, кому ты там пособник. Эй, ты, hasukemu! Скажи своим — этого забрал майор Корсен.
...В посёлке охраны всё же была душевая — и целый час Гедимин был там один и не вылезал из мыльной воды. Он оттирал кожу от въевшейся пыли с таким остервенением, что она из серой стала багровой, — впрочем, ненадолго, до прохладного душа, смывшего и грязь, и отвращение. Отряхнув от воды отстиранный комбинезон, сармат надел его, подтянулся на выступе под потолком, разминая мышцы, довольно хмыкнул и вышел на улицу. Майор Корсен ждал его там, периодически поглядывая на разгружаемый склад. Одинокий погрузчик, закончив первый рейс, возвращался к бараку; по всему выходило, что работы затянутся не на один день.
— Я завёл бы второй погрузчик, — сказал Гедимин, издалека заглянув под пластины вскрытого корпуса и обнаружив, что повреждения меньше, чем он ожидал. — Дай мне инструменты. Если нет ремонтной перчатки...
Корсен странно булькнул.
— Это потом, — сказал он, крепко взяв Гедимина за плечо. — Сейчас — на корабль. Фьонн сидит над реактором и трясётся, никак не могу выгнать. Уйми его, тебя он, кажется, послушает.
...Подойдя к реакторному отсеку, Гедимин с удивлением понял, что дрожит от радостного предвкушения. Прошло пять дней с тех пор, как он встал из-за пульта управления реакторами "Феникса"; сейчас ему казалось, что прошла вечность. "Опять реакторы," — он едва заметно усмехнулся, глядя на закрытый шлюз со странной нежностью. "Не думал, что снова их увижу."
Фьонн ждал его в шлюзовой камере, по щиколотку в растворе меи. Увидев Гедимина, он радостно ухмыльнулся и кивнул на стапель, с трудом размещённый в тесной камере. Там висела вскрытая броня — скафандр реакторщика, и Гедимин, присмотревшись, изумлённо замигал и вполголоса помянул уран и торий.
— Мой скафандр? — он вжался спиной в броню, привычным жестом смыкая пластины от горла до щиколоток. "Лучевое крыло убрали," — с досадой отметил он. "А инструменты на месте."
— Где вы его взяли?
— У коменданта Элджера, — ответил Фьонн, дожидающийся Гедимина у входа в отсек. — Он сказал, что вы на рудниках. Мы с Корсеном вылетели на день раньше — боялись, что вас уже нет в живых.
Гедимин смотрел на него, пытаясь вспомнить, в какой из его групп был этот курсант. Имя звучало незнакомо.
— Ты у меня учился? — неуверенно спросил он, выходя в реакторный отсек. — На "Гекате"?
Фьонн мигнул.
— Я только слышал про "Гекату". Здесь работал Миндже Юнь. Он рассказывал о вас.
— Миндже? Его я помню, — кивнул Гедимин, подавив облегчённый вздох — его память всё-таки не подвела его, и разум не пострадал ни от избиений, ни от бессмысленного сидения в колодках. — Ты учился у него? Где он сейчас, почему сделали замену?
Фьонн опустил взгляд.
— Он показал мне, что и как, и ушёл в лучевые пилоты. А в февральском рейде нас перехватили у Сатурна. Теперь я тут за двоих. Слишком трудно для меня.
Гедимин молча положил руку ему на плечо.
...Реактор был исправен. Это радовало — после предисловий Фьонна Гедимин не рассчитывал и на это. Пробный запуск прошёл удовлетворительно; два расстабилизорованных твэла показали себя сразу же, и сармат вытащил их и засунул в контейнеры. Фьонн смотрел на его перемещения по активной зоне выпученными глазами, не двигаясь с места, и иногда отворачивался.
— Чего боишься? — Гедимин, увлечённый работой, заметил его состояние не сразу, а заметив, сильно удивился. — Реактор в порядке. Я ждал худшего. На базе заменим твэлы. Краевые сборки нетронуты, центральным топлива хватит.
Фьонн неуверенно кивнул, покосился на стену, на которой висели контейнеры с твэлами, и поёжился.
— Миндже говорил, что вы держите всё это в руках... как будто так и нужно. Я... — он посмотрел на приоткрытый спуск в активную зону и нервно сглотнул. — Я бы под расстрелом туда не пошёл.
Гедимин мигнул.
— В твоём скафандре это безопасно, — он тронул плечо Фьонна, проверяя подгонку пластин, и с удивлением обнаружил, что она сделана по всем правилам — брешей для излучения не оставалось, и бояться было совершенно нечего. — Даже если твэл "хлопнет"...
Зрачки Фьонна расширились до краёв радужки, и сармат понял, что пора заткнуться.
— Реактор пусть работает, — он плотно закрыл люк и проверил герметичность. — Пойдём посмотрим на "лучевое крыло". Наверное, там всё исправно, но проверить не мешает.
"Тут весь корабль не мешает проверить," — думал он, проходя между отсеками и отмечая мелкие неисправности. "Ассархаддон за такое расстреливал. Мать моя колба! А я думал, все корабли вылизаны, как наш "Феникс". Откуда эта летающая свалка?!"
В отсеке управления они наткнулись на Корсена. Увидев Гедимина, он оживился и подошёл вплотную.
— Ну что? — спросил он, не скрывая тревоги.
— Заменим на базе два твэла, — ответил Гедимин. — А так всё исправно. Фьонн хорошо за ним следил. Только одно...
Он прикоснулся к шлему.
— Тут нет коммутатора. Можешь мне его вернуть?
Кроме коммутатора, бесследно исчезли все украшения, и даже полоски на плечах были тщательно закрашены. "Стивен," — поморщился Гедимин. "Надеялся, что я подохну? Интересно, кого он взял на замену. Судя по всему, реакторщиков во флоте немного."
— Само собой, — отозвался Корсен. — Можешь хоть сейчас отдать шлем техникам, они поставят коммутатор. Фьонн сегодня переедет в отсек управления, освободит тебе место. Обустраивайся в реакторном. Только одна проблема...
Он едва заметно поморщился.
— Приговор-то действует. Ты по-прежнему заключённый и по всем документам остаёшься в кагетском лагере. Я выясню, как это исправить, но пока будь осторожен. Здесь можешь ходить по всему кораблю, но далеко от него не отходи. А на базу тебе вообще нельзя.
Гедимин кивнул.
— Понятно. Спасибо, что вытащил из лагеря, — он притронулся к почерневшим рубцам на щеке и недобро сощурился. — Мы здесь надолго?
— Дней на пять, если не починят погрузчик, — ответил Корсен. — Как раз успеешь освоиться.
...Фьонн звал его на ночь в отсек управления, но Гедимин отказался и устроился в реакторном, постелив на полу матрас. Перед отбоем он опустил управляющие стержни, решив с утра провести ещё один испытательный пуск.
"Новый корабль," — он посмотрел из-под приопущенных век на мерцающие мониторы и усмехнулся. "Меньше старого, но тоже сойдёт. Надо выяснить, что у них с Прожигом. Линзы выглядят так, будто их год не двигали."
