Последнее, что помнила Ламия перед тем, как очнуться в трясущейся повозке посреди ночного города, были глаза Крона.
— Спи! — прошептали они, и девушка погрузилась в вялую дремоту, пребывая на грани сна и бодрствования. В голове проплывали кошмарами непонятные образы: старый Анонга, моющий трясущиеся руки в тазу с бурой водой, сердитый голос Крона, требующий поторопиться, шершавая поверхность грубого дощатого стола у нее под носом, пугающая неподвижность собственных рук и ног, бряцание ножей и склянок, теплая струйка крови, стекающая у нее по плечу и заботливое движение Крона, вытирающего кровь с ее кожи не совсем чистой на вид тряпкой. Больно было всего раз — спину обожгло, словно на нее опрокинули чан с кипятком, а затем перед лицом снова явились глаза первого мага, которые, встретившись с ее взглядом, настойчиво повторили:
— Спи! — и немного тише, в сторону: — Анонга, у тебя есть что-нибудь получше для гипноза, чем этот старый, никуда не годный камень?
Потом Ламия уснула и не просыпалась до тех пор, пока ее не разбудили два скрипучих голоса.
— Надо было взять обычное перо лебедя, — ворчал Анонга. — С виду точно так же бы получилось, а возни в два раза меньше.
— Каэл Великолепный — не какая-то деревенская колдушка, — резко возразил Крон. — Мы хотим обмануть одного из лучших магов Альцирона, а помощница у меня одна. Я не хочу рисковать.
— Ох, сомнительно все это, — снова забурчал угеритский колдун. — Я давно не практиковался в таких штуках. Впрочем, думаю, ты просто псих, потому что даже Безликому подобное бы в голову не пришло.
— Не болтай, лучше подгони лошадей.
— Да куда мы торопимся? У нас весь вечер впереди, Каэл никуда из крепости своей не денется, он там уже недели две безвылазно сидит.
Крон промолчал, а потом Ламия почувствовала его дыхание на своей щеке.
— Ты как? — заботливо спросил он и погладил ее по голове. — Глаза открыть можешь?
Она могла. Повозка была хоть и крытой, но имела столько дыр в когда-то прочной ткани, что сверху на Ламию свободно падали капли дождя. Девушка посмотрела на теплую куртку первого мага, явно взятую с чужого плеча, на подбитый мехом длинный халат Анонги, управляющего лошадьми, на проплывающий мимо стылый пейзаж мокрого Хартума, а потом перевела взгляд на свои голые коленки, прижатые к груди. Она лежала на боку, и, если не считать двух тряпиц, небрежно повязанных вокруг бедер и груди, была совершенно голой. Как же так получалось, что в компании Крона она оказывалась, чаще всего, без одежды? Равнодушие — хорошее чувство. Ламия крепко вцепилось в него, не позволяя приближаться злости, гневу и обиде. Для этих эмоций будет другое время, уж она постарается его не пропустить.
— Мне не холодно, — с удивлением сказала Ламия, пытаясь подняться. Ее сразу неудержимо повело на бок, и она, непременно, завалилась, если бы ее не придержал Крон. Впрочем, старику это стоило больших усилий, потому что он даже вцепился в борт повозки, чтобы не упасть следом.
Ламия не успела ничего сообразить, как в лицо ей вдруг полетела охапка перьев, спину обожгло резкой болью, а волосы на голове встали дыбом в прямом смысле слова. Хлопанье крыльев было не просто отчетливо слышно. Оно ощущалось во всем теле, отдаваясь в пятках, в животе и даже в ногтях.
— Нам пришлось их подрезать, иначе ловить бы нам тебя с арканом в небе, — попытался пошутить маг, но девушка шутку не оценила и с ужасом уставилась на свое отражение в зеркале, оказавшемся в руках Крона. Из мутной поверхности на нее смотрела совсем другая Ламия. Лицо и тело прежние, но вот пара темных крыльев — серых с бурыми пятнами и черной окантовкой по крайнему ряду перьев — точно ей не принадлежали. Однако стоило ей о них подумать, как тяжесть в спине подсказала, что никакой ошибки здесь нет. Крылья повиновались ее мыслям и каким-то непонятным образом соединялись с ее бедной спиной, вырастая чуть пониже лопаток.
— А теперь слушай меня внимательно, — сказал первый маг Альцирона, с довольным видом усаживаясь напротив. — То, что у нас с Анонгой получилось, можно назвать удачей, посланной добрыми богами. Увы, у меня не было времени рассказать тебе о плане, но у нас все равно не было другого выбора. Ты только не волнуйся. Трансформация, которую мы провели над тобой, временная. Анонга уберет все чужеродные элементы, как только мы закончим с первым шагом заклинания.
— Что ты со мной сделал? — голос звучал неестественно хрипло, и был чужим. На лбу выступил противный пот, в горле стоял ком, руки тряслись. Ей давно не было так скверно в теле и на душе разом.
— Превратил тебя в ангела, — улыбнулся Крон. Кажется, он находил все происходящее забавным. — Сейчас ты посылка от Криста, ведьмака, занимающегося ловлей редких и вымирающих существ в далекой Цертуссе. Настоящий живой ангел, пусть и с подрезанными крыльями, — это подарок от сына горячо любимому отцу. Каэл не сможет устоять, я его знаю. У него богатая коллекция разных тварей, а так как ангелы считаются вымершим видом вот уже лет двести, думаю, он с радостью тебя впустит. В первую ночь с тобой вряд ли что-то случится. Каэл — человек осторожный, скорее всего, он посадит тебя в клетку, будет наблюдать, строить планы, фантазировать. Всех подобных существ он держит в лаборатории главной цитадели, которая располагается в подвале, что нам и нужно. Ты тоже окажешься там. Когда Каэл отправится спать, ты проберешься в третий алхимический склад, найдешь единственное окно и откроешь его нам с Анонгой. На том складе много опасных элементов, и помещение часто проветривают. В окнах такого типа используют несложные защитные заклинания, которые замораживаются, когда створки открывают изнутри. Это предусмотрено для слуг. Если на окне будет стоять другая защита, мы с Анонгой подскажем тебе, что делать. Но это маловероятно. Как видишь, самая сложная твоя задача — незаметно пробраться до склада. С другой стороны, ночью это легче, чем днем. У Каэла мало слуг, а в той части замка он обычно не держит защитных духов, чтобы они не конфликтовали с его коллекцией особей. Дальше ты будешь ждать нас снаружи в специальном круге, который сделает тебя невидимой для охраны замка, мы же с Анонгой проберемся в склеп и возьмем то, что нужно. Когда вернемся, удалим твои крылышки, хотя они тебе очень идут. Ты с ними кажешься изысканнее, что ли.
Ламия сжала губы и набрала в грудь воздух, собираясь с духом, но первый маг не дал ей сказать ни слова:
— Знаю, знаю, — усмехнулся он. — У тебя два вопроса. Как ты освободишься из клетки, и как тебе найти дверь склада. Мы с Анонгой все предусмотрели. В этом пальце, — он взял ее за левую руку и подергал мизинец, — заклинание под названием Хрустальный Ветер. Наставишь палец на замок или прикоснешься к нему, и любой материал превратится в стекло. Разбить не сложно. Увы, заклинание на один раз, в тебе и так слишком много колдовства, больше может не выдержать организм. Второй вопрос еще интереснее. Нам всем повезло, потому что я, — Крон понизил голос, чтобы Анонга их не услышал, — помогал Каэлу строить его великолепный дворец. Это было давно, когда мы еще дружили. У магов отличная память. Я помню наизусть каждую комнату, каждое окно и каждый дверной проем. Все это знание с помощью нашего знакомого я переместил в твою голову. Скажи, сколько балконов на третьей южной башне?
Больше всего, Ламии хотелось послать Крона к Кормаку, но стоило ей услышать вопрос, как в голове сразу же родился ответ: шестнадцать.
— Вот видишь, — довольно произнес маг, внимательно следящий за ее реакцией. — Ты без труда найдешь третий алхимический склад. И не бойся. Когда найдем, что ищем, я заберу эти знания из твоей головы. Вряд ли они пригодятся деревенской девушке. Кстати, можешь добавить к своим желаниям любое знание. Например, как лучше выращивать капусту или, к примеру, в каких травах купать детей, чтобы они не болели. Что-нибудь такое, что тебе, непременно, пригодится в жизни. А теперь пошевели крыльями. Хочу убедиться, что все работает.
Ламия распрямила крылья, ощутила, как они уперлись в стенки повозки, и вдруг испытала дикое, с трудом контролируемое желание вырваться в небо, перевернуть мир, глубоко, по-настоящему вздохнуть — там, на высоте.
— Зачем ты их подрезал? — вдруг спросила она, и сама удивилась вопросу.
— В тебе сейчас происходят серьезные изменения, Мия, — уклончиво ответил Крон. — Я не имею права подвергать тебя большому искушению. А новые возможности — это всегда искушение. Если ты взлетишь, то потеряешь рассудок и все, что связывало тебя с девочкой по имени Ламия. Видишь ли, — маг отвел глаза, — обычно для таких заклинаний используется материал животных. Но нам надо обмануть не простого человека, поэтому мы взяли перо гарпии, к счастью, оно у Анонги имелось. Гарпии — твари с очень сильной волей, которую могут навязать другому организму даже через единственное перо. Однако их материал позволил нам максимально приблизить тебя к образу ангела. Ты не чувствуешь холода, у тебя изменился голос, ты стала менее восприимчивой к боли. Все, разумеется, вернется обратно, когда ты лишишься крыльев. Да, кстати, про твой внешний вид. Ангелы не признают одежды и в природе всегда обнажены, поэтому тебе придется походить так. Скорее всего, Каэл тебя разденет полностью, но ты ведь к этому уже привыкла, верно? Нам очень повезло, что ты светловолосая, иначе пришлось бы вмещать в тебя еще одно заклинание, потому что все ангелы — белые. Крылья бывают разного цвета, но остальное все белое — кожа, волосы, ногти, прямо, как у тебя. Не волнуйся, у нас все получится. Я вообще не предполагал, что у колдуна выйдет что-то серьезное, но его способности поражают. Будет жаль, если демоны Кормака доберутся до него раньше, чем я закончу заклинание. Кстати, о демонах. Ты, наверное, заметила, что мы спешим. Слуги Кормака нашли нас, когда мы пришивали тебе крылья. Ты бы видела, как этот старик дерется. Нам обоим здорово досталось.
И Крон, закатав рукав куртки, показал рваную царапину на локте. Ламия внимательно изучила уже зажившую рану и вдруг отчетливо поняла, чего ей не хватало, чтобы продолжить жить, если не как раньше, то хотя бы с прежней верой в справедливость и обязательную победу добра над злом. А когда взгляд упал на нож, висевший в чехле на поясе мага, решение родилось окончательно.
— Отрежь себе палец, — сказала она, глядя Крону в глаза. — Мизинец. На той руке, которую не жалко.
— Что, прости, сделать? — не понял маг.
— Если хочешь, чтобы я не рассказала Каэлу всю правду о Кристе, а потом не стала вопить на весь Хартум о том, что главный маг Альцирона, а по сути — первый мерзавец страны, — прячется в облике гниющего от старости деда, и, если ты по-прежнему хочешь получить кости древнего колдуна, ты отрежешь себе палец. Этим вот ножом. А потом заткнешь себе чем-нибудь рот и запомнишь на все оставшиеся дни нашего знакомства: никогда, ни за что, ни по какой причине ты не станешь сделать со мной что-либо без моего согласия.
Крон посмотрел на нее так, словно она на его глазах превратилась в дракона.
— Ты точно выросла в деревне? — уточнил он и хотел было добавить что-то еще, но, взглянув на нее, замолчал. Наверное, вид у нее был злющий, без слов говорящий: она не шутит.
— Мне начинать кричать? — спросила Ламия, удивляясь странному спокойствию внутри себя. — И еще кое-что. Я и без тебя знаю, как лучше выращивать капусту, и в каких травах купать детей, чтобы они не болели.
С таким же спокойствием она смотрела, как первый маг Альцирона достает из чехла нож и прижимает палец к дощатому полу повозки. И хотя она ожидала, что Крон вытерпит операцию так же стоически, как и ранения в битве с Кормаком, однако человеческая сущность мага оказалась слабее. Крон снял ремень, зажал его в зубах и попытался отсечь палец одним движением ножа, но старческие руки были слабы и неточны. Лезвие соскочило и глубоко вонзилось в плоть возле ногтя. Маг охнул, побледнел и с шумом втянул в себя воздух. Со второго раза он справился. Подобрал искромсанный палец, замотал раненую руку платком и скорчился в углу повозки, уткнувшись лбом в колени. Его трясло.
— Въезжаем на мост Каэла, — крикнул Анонга спереди. — Готовьтесь.
— Хорошо, мерзкий старый угеритский колдун, — откликнулась Ламия, чувствуя себя препогано. — Мы готовы.
А потом она подползла к Крону и, путаясь в крыльях, обняла его за плечи.
— Расскажи мне об ангелах, — попросила она. — Чтобы игра была достоверной, нужно знать, в чью шкуру вы меня нарядили.
