Глава 19
Проклятая жара просто сводила с ума, хотелось пить и еще, много чего хотелось. Лежа в тени кустарниковых зарослей было ощутимо нечем дышать, даже в тени казалось, что земля, словно огромная жаровня, с каждой минутой накаляется все больше, все сильнее. Воды бы сейчас, да где же ее тут возьмешь. И отлучиться не получится никак. Приказ был прост до безобразия: лежать и внимательно наблюдать в бинокль за перекрестком дорог и немедленно докладывать командиру обо всем, что движется по этим дорогам. Особенно интересовали войсковые колонны, передвигавшиеся к Дону, а также режим движения автотранспорта.
Сам командир лежал неподалеку, так же как и прочие, изнывая от зноя, и все чаще поглядывал на часы, словно время должно было побежать намного быстрей от его испепеляющего взгляда на стрелки. Несмотря на кажущееся спокойствие, внутри вскипала глухая досада, нужно немедленно на что-то решиться: или оставаться здесь, или ночью уносить отсюда ноги к чертовой матери. Дольше суток оставаться здесь, было просто невозможно. При отсутствии надежной связи, дальнейшее пребывание на этом месте, становилось просто бессмысленным. Кому нужна добытая ими, пусть даже очень ценная информация, если она вовремя не попадает в нужные руки? Что думает старший лейтенант? Нужно как можно скорее решить, наконец, что делать дальше. Если все, что задумывалось ранее, не удастся осуществить в полной мере, значит необходимо срочно менять план действий....
— Эй, старшой! — позвал он лежавшего неподалеку командира. — Ползи сюда, разговор есть....
— Тебе надо, лейтенант "дубина", ты и ползи, — даже не повернув головы, продолжая рассматривать в бинокль дорогу, спокойно процедил сквозь зубы старший лейтенант.
"Да что он о себе возомнил! Как он смеет, так со мной обращаться! Ну, погоди же, вот вернемся, я тебе покажу, кто из нас дубина...", — задыхаясь от злости, решил про себя тот, что хотел поговорить. Но, все же пополз к старшему лейтенанту, ловко работая локтями и всем телом извиваясь по горячей земле, словно уж на сковородке. Через несколько секунд он, с плохо скрываемым чувством своего превосходства, возмущенно шептал, брызгая слюной прямо в ухо своему оппоненту и слова его, будь они пулями, должны были бы насквозь продырявить упрямую голову старшего лейтенанта. Словно учитель нерадивому ученику, он терпеливо доказывал, что дважды два — все-таки четыре:
— Запомни, раз и навсегда: я тут главный! И решения могу принимать самостоятельно, ни с кем не советуясь. Понятно тебе? И еще запомни: зовут меня лейтенант....
— Да ладно тебе, — более миролюбиво, но все так же, не поворачивая головы, ответил наблюдатель, — чуть что, сразу в амбицию! Я твои полномочия не оспариваю, они мне просто нахрен не нужны! Мне своих забот хватает....
И ненадолго замолчал, словно что-то обдумывая. Потом, положив бинокль на раскаленную землю, устало, будто человек, не спавший три ночи подряд, произнес, ни к кому, впрочем, конкретно не обращаясь:
— Транспорт нужен.... Ох, как нужна машина!
— Ворон! — позвал старшего лейтенанта краснощекий сержант НКВД, обливающийся потом, лежащий мерах в пяти от переругивающихся командиров.
— Чего тебе?
— Вон, смотри, какая едет! Давай.....
— Никаких "— давай!". Отставить. Пусть едет себе спокойно. Эту пропускаем.
— Мы уже пятую пропускаем! Это как? Объясни мне, Ворон, почему мы пропускаем пятую машину подряд? Мы здесь для чего, вообще, находимся? Чтобы, на жаре лежа слушать, как вы власть между собой никак не поделите? — возмущался краснощекий.
— Сегодня же, ночью, нужно уходить отсюда, — вмешался в разговор другой сержант, до сей поры тихо лежавший в тени густого кустарника.
— Если не заткнетесь, сейчас же, пристрелю всех троих, — спокойно пообещал старший лейтенант. — Мы не для того сюда пришли, чтобы потрепаться лежа в кустах. Надо думать, как задание выполнить....
— А как ты его выполнишь, в такой ситуации? — возмутился лейтенант. — Тоже, мне, умник нашелся!
— Как? — переспросил Ворон. — А вот как....
Он поднялся в рост, отряхнулся и пошел из кустов навстречу приближавшейся полуторке, успев предупредить тех, что раскрыв рты, остались лежать в кустах:
— Не высовывайтесь!
* * *
Завывая на затяжных подъемах и подпрыгивая на ухабах, взобравшись, наконец, наверх, словно переведя дух и глотнув свежего воздуха, чуть бодрее съезжая с песчаных холмов, полуторка медленно, но уверенно, тянула к конечной цели наших скитаний на сегодня. По крайней мере, в это хотелось верить. И не только мне одному. Устали все, включая неугомонного шутника и балагура Шмакова, который свесив голову, толи дремал, толи сильно задумался над чем-то, вместе со всеми раскачиваясь из стороны в сторону. Зиновьев угрюмо молчал, не глядя в мою сторону, видно думал о том же, что и я: куда мы едем, зачем? Какая польза там от нас будет?
Дорога пошла тяжелая. Натужно завывал двигатель, пески давали себя знать. Два раза "садились" как следует — приходилось выпрыгивать всей толпой и, пыхтя изо всех сил, выталкивать полуторку из песочного "плена".
Совсем стемнело. Водитель свет не включал, толи для маскировки, толи он у него вовсе не работал. Как Тимофей Калашников в потемках разбирал дорогу, ума не приложу. Несмотря на это, мы двигались к хутору Клетско-Почтовскому, где находился штаб 21-й армии. Отъехав на приличное расстояние от Дона, стали просматриваться высоты на той стороне, подсвеченные всполохами пожаров. Степь ли то горела, или наши колхозники жгли урожай, чтобы не достался врагу, не знаю. Но зарево на Западе было таким, будто солнце, уйдя за линию горизонта, зацепилось, там, на небе, за невидимый огромный гвоздь, и от этого казалось, что сегодняшний закат не закончится никогда. Несколько раз над нами пролетали самолеты. Даже через шум мотора было слышно, как они гудят где-то высоко над нами, словно невидимые шмели. Наши это были, или немецкие шмели, не знаю, но понял, что водитель едет без света не зря — а вдруг, не поленятся и кинут бомбу? Нет, уж, пусть себе жужжат над нами, лишь бы не кусались.
Тимофей Калашников. Я снова вернулся к мыслям о неправдоподобности нашей встречи. Это что ли наш дед? Не может быть! Этот рыжеватый, с горбатым носом, как у грузина, наш дед? Хотя, еще не зная его имени и фамилии, только взглянув на него, я уловил что-то очень знакомое, можно сказать родное, в его чертах. Очень он мне брата напомнил, просто поставь их двоих рядом, не разберешь кто где. Близнецы, да и только! Да ну нафик! Как он тут, вообще, очутился? Внутренний голос тут же ехидно спросил: "А ты-то сам, как тут появился? Что ТЫ тут делаешь?". Подпрыгивая в кузове грузовика трудно размышлять о смысле жизни и прочих философских глупостях. Поэтому, решил оставить поиски ответов на эти вопросы на завтра. Да и спать хотелось уже, просто нет сил. Даже чувство голода не так мучило, как желание просто очутиться где-нибудь в тихом месте и вздремнуть, хотя бы пару часов.
Машина вдруг резко остановилась. Впереди послышались громкие голоса, кто-то велел выйти всем из машины и предъявить документы. Пост, что ли?
Так и есть. Владимиров, открыл дверцу и, прежде чем спрыгнуть на землю, заглянул к нам и велел никому не дергаться, и из кузова пока не выпрыгивать. Но, быть начеку и оружие держать наготове. Мало ли что. Может там, на посту, есть люди с расшатанными нервами, ударят еще из пулемета, лучше их не провоцировать. Но, добавил он шепотом, может быть и засада. Что же, посидим тут, пока. Хотя, очень хотелось выбраться на твердую землю и размять затекшие ноги.
— Кто старший машины? — раздался громкий голос, скорее всего начальника поста.
— Старший лейтенант Владимиров! Оперативная группа особого отдела армии, — откликнулся наш командир.
— Подойдите один и предъявите документы! — раздался голос из темноты. — А также, разрешение на передвижение в прифронтовой полосе в темное время суток. Только без резких движений. У нас приказ, стрелять на поражение, в случае неподчинения остановленных для проверки. Так что, спокойно, без нервов, подходим и предъявляем документы.
— Хорошо, — поспешил заверить проверяющих Владимиров, — я все понял. Только, одна просьба. Назовитесь и вы, пожалуйста, а то, у нас свой приказ: задерживать всех, кто мешает нам вести розыскные мероприятия и уничтожать всех, кто оказывает вооруженное сопротивление.
С той стороны притихли, на несколько секунд, переваривая информацию.
