22 октября 30 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
— Вот опять ты без скафандра, — сказал Гедимин, недовольно щурясь на Хольгера. Над полуразрушенным бараком дребезжал сигнал побудки, по коридору грохотала тележка пищераздатчика — последний признак хоть какой-то организации на сарматской базе. Хольгер сел на матрасе и протяжно зевнул.
— Двое в скафандрах тут не поместятся, — пробормотал он, наклоняясь за контейнером с пищей.
В комнате действительно было тесно — это был обычный ураниумский "отсек" на одного сармата, из-за крайней стеснённости занятый сразу двумя. Два матраса на полу лежали впритык, и Гедимин боялся во сне случайно махнуть рукой и сломать Хольгеру позвоночник. У дверного проёма, оставляя считанные дециметры на проход, стоял стапель. Хольгер с вечера оставил на нём скафандр и спал в одном комбинезоне, босиком, намотав на себя одеяло и подсунув под голову ладонь зазевавшегося Гедимина.
В бараке было тепло — термопластины никто не вытащил, и чтобы не выстудить воздух, достаточно было перекрыть основные ходы. Комнаты не закрывались — когда-то здесь были двери, но их то ли перевесили на какой-нибудь корабль, то ли переработали на субстрат, и вдоль коридора, как много лет назад, снова тянулись пустые проёмы, и из каждого "отсека" выглядывали двое сарматов. Филкам повезло ещё меньше — их поселили по трое, а то и по четверо, и как они там умещаются, Гедимин смотрел во все глаза, — зрелище было очень занимательное. У них стапелей, конечно, не было; спали в рабочих комбинезонах или без них, свернув их и подсунув под голову вместо подушек. Одеяла были, но не у всех.
— Я вот вышел как-то без скафандра... — Гедимин притронулся к виску, обожжённому пару дней назад разрядом станнера, и поморщился. Хольгер пожал плечами.
— Сюда придут не со станнерами, атомщик. А от бомбы вроде той, что снесла "Полярную Звезду", скафандр не спасёт.
На космодроме завыла сирена — прибыл ещё один корабль. "Не крейсер, но с реактором," — определил по тональности сигнала Гедимин.
Это был "Ицума-Бет"; его борта, как поверхность Луны, сплошь покрывали кратеры, две сквозные пробоины заделали изнутри защитным полем, но, видимо, затянули с ремонтом, — экипаж, просидевший в условиях кислородной тревоги несколько часов, наружу вываливался с облегчёнными вздохами и тут же сдирал шлемы. Старший механик быстро объяснял Хольгеру, что сломано, и с чего лучше начать. Гедимин, направившийся было к погнутым турелям, услышал слово "твэл" и настороженно прислушался.
— Три нестабильных? — Хольгер сделал пометку в наручном смарте. — Заменить нечем. Можем вытащить. Реактор потеряет в мощности.
— Тащите, — махнул рукой механик. — У нас уже двух не хватает. Говорят, у них четверной запас мощности...
Гедимин подошёл к нему. "Здесь нет запасов топлива," — это открытие было очень неприятным. "Реакторы "Мары" и "Шамана" погибли вместе с базами, новых не построили... Странно, я думал, Хольгер быстро тут всё наладит."
— Можно переработать твэлы, — сказал он. — Это недолго...
Хольгер молча, с неожиданной силой ударил его по запястью. Гедимин мигнул и озадаченно посмотрел на него.
— Можно было бы, — сказал Хольгер оживившемуся механику. — Оборудования нет. Шахты взорваны, завод в развалинах. Гедимин, сходи к ним, посмотри, что можно сделать.
Пилот-реакторщик, встретивший их у входа в отсек, не узнал ремонтника — видимо, как и Фьонн, был из "второго поколения". К люку в активную зону он не подходил, и, судя по состоянию запирающих механизмов, в последний раз их приводили в действие полгода назад. Гедимин сверился с мониторами, озадаченно мигнул, не увидев признаков затухающей пульсации, пролистнул показания и мигнул ещё раз.
— Вы шли без Прожигов?
Пилот, механик и присоединившийся к ним по дороге капитан, переглянувшись, тяжело вздохнули.
— Не говори ничего, ремонтник. Ты с "Феникса"? Всё, что мельче, второй год ходит без Прожигов.
— Не тянет, — буркнул пилот, досадливо щурясь. — Портал в полширины, и хоть ты тресни.
Гедимин, вспомнив свои эксперименты на корабле Корсена, угрюмо кивнул. Можно было бы повторить их, но, посмотрев в глаза местным сарматам, ремонтник решил не заикаться ни о каких "доработках" и "улучшениях".
— Тем проще, — сказал он. — Одну сборку из четырёх сделать нетрудно.
Реактор был остановлен, аварийные стержни опущены, но три твэла по-прежнему нестройно мерцали, и их свет из зеленоватого становился жёлто-белесым. Гедимин извлёк их, осмотрел, несколько минут возился, переставляя стержни, вернул два из трёх обратно, оставшийся положил в контейнер и вынес в камеру дезактивации.
— Один нестабильный, — сказал он удивлённым сарматам. — Остальное работает.
Когда он сошёл на землю, спугнув длиннохвостую "пиявку", присосавшуюся к обшивке "Ицума-Бета", его уже ждал Хольгер, а с ним — незнакомый реакторщик, смущённо разглядывающий обломки фрила под ногами.
— "Бет", прибыл неделю назад, — пояснил Хольгер, кивнув на сармата. — Реактор перегревается, пульсирует на взлёте и посадке, не хватает четырёх твэлов. Посмотри, что можно сделать.
24 октября 30 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
— Да, без урана сложно, — согласился Гедимин, недовольно щурясь на Хольгера. — Но переработку твэлов можно было бы наладить. Те же трубки, хвостовики, очистка ирренция...
"Ицума-Бет", первый корабль, реактор которого ремонтировал Гедимин, утром покинул Ураниум. "Бет", прилетевший неделю назад, стартовал в полдень. "Стимфалиды" присоединились к москитному флоту Ураниума. Три ремонтных ангара вернулись на стоянку, но повреждённых кораблей ещё было много, и ремонтники работали в две смены.
— Помнишь, мы собирали оборудование из деталей со свалки? — спросил Гедимин, тронув за руку задумавшегося Хольгера. — И получалось.
Тот невесело усмехнулся.
— Я помню, атомщик. Может, и сейчас получилось бы. Но... — он зябко поёжился. — Что-то мне не по себе. Такое чувство, что мы досиживаем тут последние часы. А завтра на рассвете прилетит "Кондор"...
Гедимин поморщился. Это он слышал не первый раз, и не от одного Хольгера, — призрак завтрашнего "Кондора" висел над Ураниумом, незаметно превратившимся в "Шибальбу", так же явно, как купол защитного поля.
— Радует одно, — мрачно сказал он. — Мы ещё не убиваем друг друга.
Хольгер вместо ответа провёл пальцем по щербинам на его скафандре — следу, оставшемуся от удара Стивена.
— Пытаемся, атомщик. Но не выходит.
Солнце уже зашло, и вокруг космодрома зажглись огни. Прятаться не было смысла — о существовании Ураниума люди прекрасно знали, и если бы и начали обстрел, то не потому, что заметили один-два фонаря над развалинами. Ремонтники, закончившие работу, сошлись к пищераздатчику и остались там надолго. Гедимин вполуха слушал разговоры — ничего нового местные жители сказать ему не могли. Маркус и его адмиралы остались где-то снаружи, за укреплениями Ураниум-Сити, о базе забыли все, кроме капитанов повреждённых кораблей, и те получали последние приказы командования месяц, а то и два назад.
К пищераздатчику подошёл патруль. Гедимин пригляделся к лицам сарматов и, мягко поднявшись на ноги, бесшумно приблизился к одному из них и встал так, чтобы перекрыть ему отход.
— Стивен, — негромко окликнул он. — Куда ты дел "Феникс", и что с экипажем?
Патрульный, вздрогнув, шагнул назад, но упёрся в лоток пищераздатчика, был обруган со всех сторон и нехотя развернулся к Гедимину.
— Почему ты не сдох на рудниках? Адмирал Тохиль убит, адмирал Гней убит, может быть, даже Маркус уже мёртв... Почему ты пережил их, hasukemu?!
— Потому что я — учёный, а не солдат, — отозвался Гедимин. — Так что с кораблём? Сайджин и Йенью живы?
Стивен угрюмо кивнул.
— Реакторы взорвались под огнём, но до "Мары" мы дошли. Экипаж расформировали, мне выдали "Фенрир", а потом... — он оглянулся на полуразрушенные бараки и брезгливо поморщился. — А тут ещё ты...
Гедимин пожал плечами.
— Нечего было бомбить мою станцию.
— Скоро мы все подохнем под одной бомбой, — махнул рукой Стивен. — Мой пепел будет лежать рядом с твоим. Вот же мерзость...
Он сплюнул в темноту и отвернулся.
26 октября 30 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
Пол барака вздрогнул, стены качнулись, и Гедимин, не успев проснуться, резко выпрямился и, сдёрнув с матраса сонного Хольгера, шагнул за дверь. Встряска повторилась. Над городом запоздало завыли сирены воздушной тревоги, и Гедимин, досадливо хмыкнув, положил Хольгера на место.
— Бомбят, — разбуженный Хольгер, привстав на матрасе, прислушивался к отдалённому грохоту. Бомбы взрывались совсем рядом; защитный купол удерживал часть ударной волны, но земля дрожала, и колебания передавались уцелевшим домам. Выглянув наружу, Гедимин увидел, как по небу катятся разнонаправленные зелёные сполохи, — омикрон-излучение хлестало по куполу с разных сторон, но прожечь его не могло.
Небо вспыхнуло красным, от красных бликов разбежались жёлтые, — что-то массивное рухнуло на купол и скатилось по нему, разваливаясь на части. Через несколько секунд все сияния погасли, только сирены ещё выли над притихшим городом.
Налёт повторился через два часа. Гедимин, выйдя из ремонтного ангара, долго смотрел, как облака вспыхивают красным и зелёным, — ракеты сбивались, не долетая, где-то в тучах шла перестрелка.
— Примеряются, — мрачно сказал Хольгер, когда настала тишина. — Наблюдатели говорят, что сюда стягиваются крейсера с трёх сторон. Два "Кондора" идут с юга, "Юрий" — с запада, тройка "Солти" — с востока. Земной Союз решил с нами покончить.
Гедимин огляделся. Под купол возвращались уцелевшие корабли прикрытия, со стоянки подтягивались передвижные ангары, — база работала на последнем издыхании.
— Не нравится мне всё это, — пробормотал он.
Хольгер кивнул.
— Мне тоже, атомщик. Бомба или наземный рейд, — итог для нас будет один. Приказ Цанева никто не отменял.
— Надо уходить, — Гедимин оглянулся на озеро, закрытое гребнями укреплений. — Есть пещеры у Атабаски. Есть шахты — их уже бомбили, по второму разу не пойдут. У нас автономные скафандры, мы можем отсидеться...
— И что дальше? — перебил его Хольгер. — Я помню, как метался затравленной крысой по Ио. По Земле пройдут рейды. Мы — заметные сарматы, атомщик. Долго мы не пробегаем.
27 октября 30 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
Филк, заведующий информаторием, сегодня выглядел особенно маленьким и съёженным. Он даже вздрогнул и шарахнулся к стене, когда увидел на пороге двоих сарматов. Хольгер попытался успокоить его, но филк ещё долго недоверчиво оглядывался на пришельцев, читающих показания сигма-сканеров. Показания в информаторий доставили дроны-разведчики; их выпускали каждый день, обратно возвращалась едва ли четверть.
— Кольцо сомкнулось, — тихо подытожил Гедимин, глядя на карту, покрытую красными полосками. — Теперь — только под землю.
— Я одного не понимаю, — сказал Хольгер, выключив карту и поманив сармата к выходу. — Земной Союз уже стянул сюда два флота. Крейсера, тяжёлые бомбардировщики, десант... Чего они ждут?!
— Третий флот, — предположил Гедимин. — Чтобы уж наверняка, и с минимальными потерями...
Хольгер махнул рукой.
— Атомщик, ты видел наш флот прикрытия? Какие потери?! Четыре крейсера, зайдя с разных сторон, за полчаса вобьют нас в земное ядро. А их там уже шестнадцать. Я не понимаю, почему они медлят.
Гедимин запоздало вспомнил, что хотел оставить филку панцирь кагетского "жука", и развернулся к информаторию. Дверь была открыта — в неё только что вошли двое сарматов.
— И если заносить в базу каждую галлюцинацию... — ворчал один из них — местный патрульный в лёгком экзоскелете.
— Галлюцинацию! — презрительно фыркнул второй, недавно сошедший с корабля, прилетевшего на ремонт. — Вот сядет тебе на голову эта "галлюцинация"... Пиши, я говорю! Один — на орбите Марса, второй — в тридцати "лунах" от Земли. А третий видели за Сатурном. Каждый размером с пол-Луны. Раскрашены так, что глаза жжёт. Все идут сюда.
Гедимин мигнул.
— Кто идёт сюда? — спросил он, едва не своротив плечом дверной косяк. Все сарматы вздрогнули, филк снова съёжился.
— Пришельцы, — сказал прилетевший, глядя Гедимину в глаза. Он не шутил — почерневшая радужка и нервная дрожь век выдавали страх.
— Миана? — спросил Гедимин, вспомнив ослепляющую раскраску гигантских панцирных "рыб". Ему было не страшно — только тоскливо и немного стыдно. "Дождались мианийцев," — угрюмо подумал он. "Наследили в Вендане, навзрывали там ракет... Теперь из Земли сделают Ириен. Или, если повезёт, Кагет. Как же глупо всё-таки вышло..."
— Не знаю, как они называются, — отозвался сармат, подозрительно сощурившись на Гедимина. — Огромные корабли. Я бы сказал — это не взлетало. Это собирали в космосе. Ни взлететь, ни сесть оно не может. Но ему и не понадобится. Только пройдёт над Землёй и...
Его передёрнуло.
Гедимин осторожно похлопал по плечу испуганного филка, сунул ему в карман панцирь жука и вышел. Хольгер стоял у двери; судя по выражению лица, он слышал всё.
— Ещё и Миана, — пробормотал он, зябко поёжившись. — Неприятно чувствовать себя вымирающим видом. Особенно — посреди глобального вымирания. Если после этого на Земле будет кому вести раскопки — что от нас останется для изучения?
— Ирренций, — угрюмо сказал Гедимин. — Первые два миллиона лет. А потом — кеззий и ипрон. Будущие ядерщики сильно удивятся.
29 октября 30 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
К полуночи бомбы перестали падать, и сирена замолчала. Ремонтники, поднятые по тревоге, восстановили расколотый внешний купол. Гедимин, кое-как собрав из четырёх полумёртвых генераторов защитного поля один, но рабочий, выполз из-под стены и пошёл на свет. Фонарь над пищераздатчиком горел по-прежнему ярко — не было никакого смысла скрываться.
Космодром практически опустел. Последний "Циклоп" стоял в ремонтном ангаре, дожидаясь починки гравитрона. Часть его экипажа улетела на "Фениксе", уходящем в Коцит; капитан и последние солдаты держались у ангара. Хольгер сунулся было к ним, но быстро вернулся к Гедимину.
— Вымирающий вид, — пробормотал он, выразительно пожав плечами. — Как и все мы.
Гедимин задумчиво смотрел на тёмный купол.
— Как-то странно они бомбят, — заметил он вполголоса. — Бьют по краям. Слабые точки — сверху. Если совместить два "Гельта" и пару тонн шрапнели, город сметёт. А они что-то щупают на краях. Будто хотят не снести, а взять...
Хольгер невесело усмехнулся.
— Взять? С нас нечего брать, атомщик. Разве что инструменты. Может, по их наводкам тут сидит сам Маркус?
...Что-то тихо застучало по шлему — мелкие крошки, шурша, сыпались на голову спящего сармата и скатывались по гладкому фрилу. Гедимин приоткрыл один глаз и увидел широкую световую полосу, накрывшую и его, и завёрнутого в одеяло Хольгера. Он вскинулся, оттолкнулся от матраса, но закончить движение не успел — что-то ударило его в грудь и швырнуло в противоположную стену. Сармата протащило сквозь ломающиеся перегородки, и он остановился посреди коридора, впечатанный в пол барака сплетающимися кольцами защитного поля. Они опутали его в считанные секунды — он только успел дотянуться до первого и прорвать его, как его пальцы, разделённые попарно, прилипли к полу — каждая пара под своим маленьким куполом.
Луч ударил ему в глаза. Над сарматом стояли двое в тяжёлых экзоскелетах. Сквозь ослепительный свет Гедимин различал только силуэты — два "Рузвельта" впереди, четыре или пять за ними, двое держат скрученного, замотанного в поля и бессильно извивающегося Хольгера.
— Эти? — голос из-под шлема "Рузвельта" принадлежал, несомненно, человеку. Из-за его спины странной крадущейся походкой выбрался сармат в комбинезоне и торопливо закивал.
— Они. Это Гедимин, а без брони — Хольгер. Атомщики Ассархаддона.
"Стивен? "Макаки"?!" — Гедимин запоздало дёрнулся, и пол под ним затрещал, а защитные поля пошли волнами. "Предатель!"
— Броню забрать, — приказал один из "Рузвельтов". — Этого раздеть.
Его товарищ, не отвлекаясь на разговоры, распределял по Гедимину защитные поля. Как сармат ни вырывался, ему не удавалось сдвинуться ни на миллиметр. Через несколько секунд руки и ноги Гедимина зафиксировали намертво, а торс открыли.
— Сейчас, — мелко закивал Стивен, наклоняясь над распластанным сарматом. Гедимин увидел на его лице торжествующую ухмылку. Один из "Рузвельтов" за его спиной приподнял механическую руку. Одно из встроенных в неё сопел было направлено Стивену в спину, другое — мимо него, в живот Гедимину.
— Я знаю, как это вскрывается, — бормотал Стивен, суетливо тыкая пальцами в пластины на груди сармата. — Я был в "Гекате", когда они работали. Я всё знаю об этом.
— Быстрее, — бесстрастно отозвался один из "Рузвельтов".
Скафандр раскрылся от ключиц до ступней. Шлем втянулся, и Гедимин откинулся затылком на твёрдый пол. Секунду спустя он увидел две вспышки и услышал треск, а потом его дыхание оборвалось. Разряд станнера, ударивший в солнечное сплетение, сложил бы сармата вдвое, если бы тот мог пошевелиться — а так ему оставалось только хрипеть и разглядывать красные вспышки перед глазами. На пол упало что-то тяжёлое.
— Поднимайте, — скомандовал "Рузвельт". Гедимин, почувствовав, что защитные поля его больше не держат, вскинулся было, но, замедленный разрядом станнера, успел только приподняться, — с удивлёнными возгласами в него выстрелили ещё два раза, и он растянулся на полу.
Его подняли. Он чувствовал, как на руках от запястья до плечевого сустава застёгиваются несколько пар магнитных наручников. Хольгера и его скафандр уже вынесли — в опустевшем "отсеке" не было ничего, кроме пролома во всю стену.
Он успел увидеть Стивена, неподвижно лежащего ничком, и учуять запах ионизированной органики, прежде чем его вытащили наружу. Там рядом с трупами сарматов-патрульных стоял транспорт, внешне похожий на потрёпанный глайдер — вот только вместо двигателя у него был ЛИЭГ.
Гедимина втолкнули головой вперёд в узкий люк, тут же за ним закрывшийся. На той стороне его ждали — тут же он был схвачен за плечи и уложен скованными руками вниз на скользкое дно капсулы — не то эвакуационной, не то медицинской. Кто-то сжал с двух сторон его голову, другой закрыл ему рот и нос плотно прилегающей маской с тремя трубками. Гедимин почувствовал, как что-то впивается в руки, и как по венам течёт холод, а потом — как раскрываются наручники. Шевельнуться он уже не мог — всё тело будто превратилось в лужу Би-плазмы.
— Готово, — объявил человек в белом комбинезоне.
Глайдер вместе с капсулой качнулся, отталкиваясь от земли. По расчётам Гедимина, он должен был врезаться в купол секунд через пять, но даже не затормозил. Сармат лежал на дне закрытой капсулы, вдыхал смесь, пахнущую чем-то из арсенала Биоблока, и пытался открыть глаза, но веки ему отказали. Сознание уплывало. "Стивен сдал нас," — промелькнула последняя связная мысль, чтобы тут же угаснуть.
