Ответ

— Садись, — кивнул на стул воспитатель. — Удивлён тем, что я связался с тобой без вызова? У коммов есть функции, о которых ты не знаешь. В большинстве случаев их можно использовать только с разрешения прокуратуры.

— У вас оно есть? — спросил Олег. — Или это правило не распространяется на нас?

— Оно распространяется на совершеннолетних. Вмешиваться или нет в личную жизнь детей, решают их родители. Дальше продолжать?

— Вы у нас вместо родителей, поэтому у вас все права. И как часто ими пользуются?

— Редко, — ответил Рогов. — В каждой комнате есть система безопасности, которая начинает передавать звук и изображение по желанию воспитателя или при сильном шуме, например, криках или звуках ударов. Если подерёшься с соседом, я быстро вас разниму. Мы стараемся не вмешиваться в вашу жизнь без необходимости. При вселении новичка обычно смотрят реакцию его соседа.

— Вам не понравилась реакция Зверева или моя? Я поэтому здесь?

— Ты здесь по нескольким причинам. За день до вашего появления мне передали твою характеристику, составленную школьным психологом. Первое, на что я обратил внимание, — это твой IQ.

— Он достаточно высокий, — согласился Олег. — Это даёт мне какие-то преимущества?

— Это накладывает дополнительные обязательства, причём и на нас, и на тебя! Воспитанники с коэффициентом больше ста пятидесяти находятся на особом контроле, а у тебя он почти сто семьдесят. Второе, что бросилось в глаза, — это твоя неконфликтность.

— Вас предупредили о том, что нас могут забрать? — спросил он.

— Посмотрим, — ответил воспитатель. — Даже если тебя заберут, это случится не завтра. Не так легко найти родителей для детей вашего возраста и получить разрешение, для этого понадобится время. Почему бы тебе пока не помочь другим?

— Кому я должен помочь сейчас? — спросил Олег. — Звереву?

— Мы переселили Ивана в третий раз. Он потерял всю семью и любимую девушку и находится в депрессии. С воспитателями на контакт не идёт, с воспитанниками... ты сам видел.

— Он отказался со мной разговаривать.

— Вы знакомы несколько часов, и ты ничего о нём не знаешь. Конечно, можешь отказаться, только если судить по психологическому портрету...

— Вы всегда так откровенны? — сердито спросил Олег.

— Не вижу поводов с тобой темнить. У нас очень необычный детский дом...

— Директор говорила, что в этом ваше преимущество.

— Преимущество есть, — согласился Рогов, — но хватает и недостатков. Самый главный в том, что мы получили тысячу детей, которые недавно лишились родителей. Боль потери слишком сильна, и каждый такой ребёнок требует много внимания, заботы и индивидуального подхода, а воспитателей мало, и они работают в две смены! В обычном детском доме такими будут только новички. Поэтому мы используем ребят вроде тебя. К сожалению, вас тоже мало и у каждого своя боль. Я многое знаю о твоей жизни в школе, но ничего — о вашей пропаже и возвращении. Расскажешь?

— Как-нибудь потом, — ответил Олег. — Расскажете о Звереве?

— Всё, что тебе нужно знать, записано в твоём комме. К твоим папкам добавилась ещё одна с его фамилией. Иди и займись, всё равно у тебя сейчас нет других дел.

Олег встал со стула и, не прощаясь, вышел в коридор. Он понимал Рогова, но неприятный разговор напрочь испортил настроение. Воспитательница говорила о контроле, но только в нескольких комнатах отдыха, а теперь он узнал, что это возможно во всех. Мало радости в том, что кто-то видит тебя насквозь и использует в своих целях. Пусть это воспитатель и цели у него благие — всё равно! Его откровенность тоже была неприятна. Никто не раскрывает секретов просто так, и его IQ не имеет к этому отношения. Олег не больше других любил жизненные сложности, особенно идущие от чужих для него людей, а теперь их у него будет в избытке! Станете вы всему этому радоваться?

Вернувшись в свою комнату, он лёг на кровать, так повернул комм, чтобы соседу не был виден экран, и открыл папку "Зверев". В ней были два текстовых файла и несколько фотографий. Первой прочитал характеристику, составленную школьным психологом.

"От этого будет мало толку, — думал Олег, рассматривая фотографии. — После такой встряски, как потеря семьи и любимой, любой может измениться до неузнаваемости. Вот он и изменился. В записке подчёркиваются его доброжелательность и лёгкость в общении, а что от них осталось? Вот как бы вёл себя я, если бы вдобавок к родителям потерял и сестру с Зоей? Об этом страшно даже думать! У этого юноши не осталось якоря в жизни. И что делать? Сыграть на его самолюбии? Симпатию я у него не вызову, только ненависть. Мне это надо? С лоджии он прыгать не станет и через две недели пойдёт на занятия. Со временем боль утихнет, а если появится девушка... Это фотография погибшей. Красивая... Фото семьи... Значит, у него были два брата. Плохо! А это его табель за десятый класс. Надо же, круглый отличник! И IQ только на шесть единиц меньше моего. Понятно, почему Рогов не может устраниться. Особый список, чёрт бы их всех побрал!"

— Иван! — окликнул он соседа. — Не скажешь, почему решил после окончания школы стать военным?

— А ты откуда об этом знаешь? — спросил повернувшийся к нему юноша.

— Попросили вправить тебе мозги, — объяснил Олег, — и чтобы в этом помочь, поделились кое-какой информацией о тебе, твоей семье и Татьяне.

— Я сам тебе их вправлю! — вскочил с кровати Иван. — Покажи, что у тебя в комме!

— Вот смотри, — спокойным тоном сказал он. — Это твоя школьная характеристика, табель и несколько фотографий. Если хочешь, могу переслать тебе, а у себя сотру. Мне это сто лет не надо.

— А для чего тогда записал? — не поверил Зверев.

— Могу поклясться чем хочешь, что я ничего не писал. Знаешь Рогова?

— Павла Олеговича? Ну знаю.

— Он меня сейчас вызвал и сказал, что ты только немного глупее меня, поэтому тоже проходишь по особому списку. Ты в депрессии, а воспитателей мало, и они не могут носиться с каждым. Вот он и попросил взять над тобой шефство и сказал, что у меня в комме эти файлы. Я их только читал.

— Умник! — с непонятным выражением сказал Иван. — Тебя для этого сюда подсадили?

— Поселили, — поправил Олег. — Спрашивай у Рогова, я знаю не больше тебя. Он только сказал, что тебе несколько раз меняли комнату. Я с огромным удовольствием жил бы с сестрой в нашей квартире, а не здесь!

— Почему с сестрой? — не понял Зверев.

— Наверное, школьный психолог соврала и твой IQ на полсотни ниже, — ехидно ответил он. — Или ты из-за своего горя разучился соображать? Это детский дом для тех, кто в результате войны потерял родителей! У меня их нет так же, как и у тебя! Правда, мне повезло больше: уцелели сестра и моя девушка.

— Стирай всё, что у тебя есть обо мне! — потребовал Иван. — И советую, пока не поздно, поменять комнату!

— Уже стёр, — отозвался Олег. — Может, теперь ответишь на вопрос? Понимаешь, я уже окончил девять классов, но пока так и не определился с выбором профессии. Вот и думаю, может, и мне пойти в военное училище? Отец занимался бизнесом и оставил своё дело, но меня не тянет им заниматься. Твой пример...

— Хочешь в ухо? — спросил нависший над ним Зверев и тут же полетел на пол, сбитый подсечкой.

— Этот приём трудно проводить из лежачего положения, — не вставая, объяснил Олег ошарашенному юноше. — Быстрее ложись на кровать, а то на шум примчится Рогов, и тебе придётся в четвёртый раз менять комнату. А ведь мы уже почти подружились!

— Ну ты и наглец! — удивлённо сказал поднявшийся Иван. — В гробу я видел таких друзей!

— Вот, кстати, — оживился Олег. — С твоими близкими произошло несчастье, а друзья? Неужели у тебя их не было?

— Отстань! — Зверев лёг на кровать и отвернулся к стене. — Придурок!

"Для первого раза достаточно, — подумал Олег. — Через полчаса будет ужин, а после него погуляю по территории. А Иван пусть побудет один, иначе точно подерёмся".

Спасшиеся солдаты укрылись в небольшом сквере. Бенсон несколько раз ходил в мэрию и выклянчил рулон полиэтиленовой плёнки. Кроме того, их переписали и начали снабжать едой. Её давали немного, но достаточно, чтобы не протянуть ноги, если при этом не вкалывать. Плёнку натянули между деревьями и обкопали свою площадку канавой, чтобы на неё не текла дождевая вода. Дожди шли редко, было ещё тепло, и они ночью не мёрзли, но тёплое время шло к концу, и Дэвид со страхом думал о том, что будет дальше.

— Лейтенант, к вам пришли! — крикнул кто-то из рядовых. — Посыльный из мэрии.

Бенсон поправил замызганный мундир и пошёл в ту сторону, откуда кричали. Возле канавы топтался неряшливо одетый француз.

— Я лейтенант, — сказал он посыльному. — Что велели передать?

— Вам нужно срочно идти в Нанси! — ответил тот. — Туда прилетел транспортный самолёт из Штатов. Это полсотни километров от нас, так что к вечеру должны дойти. Сказали, что задержатся до утра. Но даже если улетит этот, обещали, что будут другие. Если вы сможете улететь домой, то только оттуда!

— Деррик! — заорал Дэвид, заставив дремавшего под одним из деревьев сержанта испуганно вскочить на ноги. — Немедленно организуйте уборку плёнки! Всё смотайте в рулон, возьмём с собой. За нами прилетел самолёт, но можем не успеть, и придётся ждать следующего. Лучше это делать под плёнкой. А я возьму троих и схожу в жандармерию за нашим оружием!

— Едем уже три часа, — сказал Люк сидевшим в тёмном фургоне товарищам. — Где мы сейчас, командир?

— Если не съехали с семьдесят пятого шоссе, то должны быть где-то в районе Каира, — посмотрев на экран комма, ответил Жиль. — Арлет гонит под сто пятьдесят. Может, передать, чтобы сбавила скорость?

— Не стоит лишний раз болтать по комму, — отозвался Калхоун. — Она сама уменьшит скорость, когда будет объезжать столицу. Если ничего не случится, скоро будем в Порт-Саиде. Непонятно воюют египтяне. Проехали через половину страны, а нас так и не остановили для проверки.

Грузовик резко сбавил скорость и остановился. Послышался приближающийся гул турбин, и рядом с ними села машина. С минуту было тихо, а потом услышали разговор на арабском. Что-то требовательно говорили двое мужчин, а Арлет отвечала таким тоном, что, казалось, сейчас заплачет. Раздалось несколько выстрелов, опять заработал двигатель грузовика, и он быстро набрал ещё большую скорость, чем ехали раньше.

— Жиль, ко мне прицепились копы! — связалась с ними Нина. — Здесь запрещена езда без коммов, а мои оправдания были им до... В общем, они хотели, чтобы я вышла из машины. Пришлось стрелять. Оба мертвы, и их коммы наверняка уже сообщили об этом в участок. Теперь наше спасение в скорости! Если успеют отреагировать и перекроют дороги, я застрелюсь! Сейчас выключу комм, и вы сделайте то же самое со своими!

Жиль выругался и выключил коммуникатор.

— Слышали? — спросил он остальных. — Выключайте, может, нас не засекут. Как она гонит! Сумасшедшая баба!

— Она точно нас угробит! — испуганно сказал Феликс. — Выжимает не меньше двухсот!

— По крайней мере, умрёшь сразу, — невозмутимо пошутил Джон. — Сказать, что с нами сделают, если поймают?

— У меня самого богатая фантазия! — огрызнулся наёмник. — Нужно было сесть в полицейскую машину! На грузовике мы привязаны к шоссе.

— Совсем отшибло ум от страха? — спросил Калхоун. — Полицейские машины отслеживаются, и контроль быстро не снимешь, а мы рядом со столицей. Минут через десять точно сбили бы.

Медленно тянулось время. Ревел двигатель, время от времени слышали вопли клаксонов, которыми встреченные водители выражали свои возмущение и страх, и больше ничего не происходило.

— Наверное, мы сейчас на сороковом шоссе, рядом с Порт-Саидом, — сказал Марк. — Нам нельзя въезжать в него днём, тем более ездить здесь с такой скоростью! Наверняка в полицию сообщили о бешеном водителе, а там это могли связать с убийством полицейских!

— И что предлагаешь? — спросил Жиль.

— Пусть Арлет высадит нас здесь, а сама на небольшой скорости отгонит куда-нибудь грузовик. Нужно переждать светлое время и поднятую убийством тревогу.

— Может, отгонишь сам, если такой умный? — ехидно предложил Джон.

— Хватит! — прикрикнул на них Жиль и несколько раз сильно ударил рукояткой пистолета в переднюю стенку фургона.

Нина услышала стук и остановила машину. Она выбралась из кабины и подбежала к открытому Джоном фургону.

— Что на шоссе? — поинтересовался Калхоун. — Дай руку, я помогу. — Он втянул женщину внутрь и помог сесть на лавку.

— Машин мало, — ответила Нина, — особенно грузовых, а в канале нет кораблей. Для чего стучали?

— Какая местность справа от шоссе? — спросил Жиль. — Можно там спрятаться?

— Проехала мимо нескольких деревень, а сейчас там что-то вроде рощи и сад с домом, по-моему, ферма. Хотите отсидеться до темноты? А как же грузовик? Съехать негде, а если бросим, скоро здесь будет вся полиция Порт-Саида!

— А если куда-нибудь отогнать?

— И отгонять должна я? А что потом?

— Спрячешься, а ночью встретимся на шоссе.

— Выметайтесь! — разозлилась Нина. — Как-нибудь обойдусь без вас! Только не забудьте оставить мне хоть одну сумку!

— Я поеду с тобой, — сказал Джон. — В кабине достаточно места, а фургон закроем. И давайте поспешим, пока здесь никто не остановился.

Наёмники вместе с Липманом перебежали на другу сторону дороги, а потом спустились с насыпи и быстрым шагом пошли в сторону росшей в двух сотнях шагов небольшой рощи, а Нина и Калхоун поспешили забраться в кабину.

— Сволочи! — всё ещё злясь, сказала она. — Хоть бы предложили бросить жребий!

— Ты для них чужая, как и я, — отозвался Джон, — а наш еврей не стал бы жертвовать собой ради других. Поехали, только не спеши. Нужно найти съезд и тоже дождаться темноты.

— Долго он будет выкачивать? — нетерпеливо спросила Сандра, глядя на бьющую в сторону от входа в убежище струю.

— Я уже жалею, что взял тебя с собой, — отозвался Грант. — Если надоело стоять, посиди в машине, но не нужно действовать мне на нервы!

Они прилетели в Сеймур-Хаус два часа назад, и он сразу же установил и включил насос. Вода убывала, только не так быстро, как хотелось.

— От дома не осталось даже фундамента, — сказала племянница. — Повсюду грязь! И как здесь теперь жить?

— Фундамент остался, только его не видно. Со временем построим новый дом и посадим деревья. Главное — освободить убежище от воды и всё высушить, чтобы в нём можно было жить. Часть продовольствия должна уцелеть, надеюсь, что нам его хватит, чтобы переждать зиму.

— Солнце светит так же, как до войны, а в душе нет радости. Мама погибла, отец опять облучился, и эта грязь повсюду... Вид как на Луне!

— Сейчас у многих потери, — возразил Грант, — а грязью залита треть Англии. Лить слёзы нетрудно, гораздо трудней всё восстановить!

Ждать пришлось больше четырёх часов. Первой ушла в машину уставшая Сандра, а вскоре к ней присоединился и он. Съели сделанные Элизабет сэндвичи, а после еды ненадолго задремали. Вскоре после пробуждения Грант сходил в убежище и увидел, что осталось немного воды.