Ламия даже обрадовалась, когда поняла, что выходить из клетки, в которую ее посадили Анонга с Кроном, не придется. Крылья рвали душу, звали в небо, путали мысли и заставляли чувствовать себя вывернутой наизнанку. У нее не было времени научиться ходить, не наступая на длинные перья, поэтому она почти с радостью скорчилась на дне узкой высокой клетки, обмоталась крыльями и приготовилась к плохим временам. Впрочем, Ламия старалась верить, что хуже, чем в библиотеке Крона, с ней вряд ли случится.
Помощник Каэла принял подарок из Цертуссы вежливо и малословно. Поблагодарил, сказал, что передаст, и с лязгом закрыл массивную створку ворот, которую лишь слегка отодвинул в сторону, чтобы пропустить клетку с Ламией. Клетка перелетела из повозки во двор замка и медленно поплыла по воздуху следом за человеком в плаще. Ламия разглядела длинный нос, торчащий из-под капюшона, да тощую руку с массивным перстнем на мизинце, которой проводник взмахнул, поднимая "подарок" в воздух.
Так, Ламия оказалась в замке лучшего боевого мага Хартума — Каэла Великолепного. Перед тем как на клетку набросили темную, непроницаемую накидку, она поймала взгляд Крона. Тот сидел рядом с Анонгой, держа поводья в перевязанной руке, и молча разглядывал ее, насупив брови. У него было такое выражение лица, словно они виделись в последний раз. Когда угеритский колдун спросил его про палец, Крон сказал, что оторвал его, когда высунулся наружу и нечаянно сунул в колесо. Ложь была такой явной и нелепой, что Анонга не стал настаивать и предложил приживить палец на место. Однако Крон отказался. Мрачно взглянув на Ламию, он попросил старика наколдовать чистые бинты с кувшином горячей воды, после чего уединился в углу повозки и замолчал минут на десять. Когда первый маг заговорил снова, в голосе его звучали боль и плохо скрытая обида. Тем не менее, подъезжая к замку Каэла, Ламия узнала об ангелах почти все.
— Наш козырь в том, что сегодня никто не знает, как выглядели настоящие ангелы, — рассказывал Крон, глядя в пустоту перед собой. — Это очень редкие существа, которые не дожили до наших дней. Однако считается, что какие-то особи сохранились в степях Цертуссы.
— Почему их назвали ангелами? — спросила Ламия, рассматривая себя в тусклом зеркале. Больше всего ей хотелось взглянуть на Крона, но маг сидел, спрятавшись за коробками, и всем видом показывал, что рядом им находиться не стоило.
— Они похожи на ангелов Единого Бога, хотя, представляется, это церковники воспользовались популярным образом, чтобы придумать божественных ангелов. У них все белое — крылья, волосы, кожа. Очень красивы, умеют летать, много поют и любят играть на дудочках, которые режут из тростника. Они — далекие родственники эльфов, но в Альцироне их зовут ангелами. За всю свою долгую жизнь я не видел ни одного ангела, так же как не видел ни одного эльфа. Стэламин, первый король Альцирона, и Дэнимир, первый священник Единого Бога, в свое время сделали все, чтобы нечеловеческие расы стали легендой, но я сейчас не об этом. Некоторые колдуны, и среди них Каэл Великолепный, считают, что не все расы были истреблены в ходе Святой Войны. По их мнению, нелюди переселились в Цертуссу и в Угеритское Царство, где тайно живут до сих пор. Ведьмаки часто привозят из этих земель каких-то существ, которых выдают за ангелов, но лично я считаю, что эти особи — такие же ангелы, как и ты. Обман. Однако многие маги, в частности, наш Каэл, ведутся на такие подделки и тратят немалые деньги на пополнение коллекций.
— Но зачем они им, эти ангелы?
— Тебе трудно представить все разнообразие ингредиентов, которое сегодня использует магия, — с ноткой превосходства заявил Крон. — Считается, что кровь ангелов способна оживлять мертвых, но чаще всего, их покупают не для этого. — Маг замолчал, замялся, но, быстро взяв себя в руки, продолжил. — Коллекционеры, подобные Каэлу, верят, что ангелы способны тысячекратно усилить таланты и способности Сияющего, человека, познавшего магию. Для этого достаточно испытать с ними физическую близость, иными словами, переспать, или, как говорят у вас в простонародье, сплясать под луной. Не напрягайся. Есть условие. Ангел должен пойти на любовь добровольно, иначе смерть насильника неминуема. Рок, судьба — каждый называет по-своему. Народное сказание говорит, что, если взять ангела насильно, умрешь в течение пяти дней. Камень на голову свалится, зверь в лесу нападет, кость в горле застрянет. Каэл давно мечтает одолеть стихию огня, чтобы стать повелителем трех стихий, поэтому, я почти уверен, что ангелы ему нужны исключительно для этого. В любом случае, в первую ночь тебе ничего не грозит. Он человек осторожный, верит в легенды. Следуй моим инструкциям, и мы встретимся меньше, чем через шесть часов.
Инструкции Крона закончились на том, что ее привезли не в лабораторию. Ламия ни разу не бывала в пыточных, но представление о них имела. Помещение, куда доставили клетку, больше походило на темницу, чем на место, где царили знания. Влажные каменные стены, тускло поблескивающие в факельном свете, кандалы и веревки, свисающие из темноты с потолка, пара дощатых столов, покрытых бурыми пятнами, ящики и бочки непонятного назначения, жарко растопленный очаг на полстены, а также клетки. Клеток было четыре, и в одной из них сидело существо, напоминающее Ламию в ее нынешнем виде. Беловолосая, бледнолицая девушка скорчилась за решеткой, закрывшись от мира парой изящных белых крыльев. Одежды на ней не было, а не светлой коже отчетливо выделялись синяки и розовые полосы, оставленные, вероятно, плеткой.
У Ламии пересохло во рту еще до того, как она увидела Каэла. Вся решимость помочь Крону спасти Альцирон от Кормака испарилась, когда первый хартумский маг подошел к ней и с довольным видом постучал по решетке массивным перстнем. Этот же перстень она видела раньше на руке помощника. Вероятно, тот отдал его магу после того, как доставил клетку по назначению.
Каэла было трудно не узнать. Наверное, в молодости он выглядел точно, как Крист. Те же цепкие глаза, обманчиво мягкая линия рта, задорно вздернутый нос. Солидности облику добавляла борода, а выбритые виски и длинные косы, собранные на макушке, сбивали с толку. Туника без рукавов выставляла на показ крепкие мускулистые плечи, наводящие на мысль, что их владелец занимается не только чтением книг. От Каэла пахло чем-то сладким, словно он долго простоял рядом с печью, где варили карамель или клубничное варенье.
— Какой удачный день! — произнес маг хорошо поставленным, бархатным голосом. — Сразу два ангела! Предстоит работенка, что скажешь, Золтан?
Помощник, который доставил клетку с Ламией, был занят очагом и ответил не сразу. Он сбросил капюшон, оставшись в длинном плаще, и его лысая, поблескивающая потом макушка, сразу же приковала внимание девушки. На черепе Золтана была набита татуировка, изображающая чудовище-осьминога — с щупальцами, клыками и жалами. Ламия в очередной раз прокляла день, когда встретила Криста, и решила, что смотреть в глаза помощника ни за что не будет.
— Конечно, мой господин, — вкрадчиво ответил Золтан, и повернувшись, направился к клетке с Ламией, держа в руках раскаленную кочергу. — Предлагаю начать с этой. Я все приготовил. Посмотрите на том столе. Если что-то упустил, нижайше прошу прощения.
Каэл деловито кивнул и направился к низкому столу, блестевшему от металлических изделий, разложенных на нем рядами. Больше всего там было ножей.
— Здравствуй, Ламия, — прошептал Золтан и, просунув руку сквозь прутья, схватил ее за волосы. — Вижу, Крон нашел искусного мага. Из тебя получился ангел даже лучше, чем тот, что мы купили у угеритов, — помощник кивнул в сторону другой клетки, блеснув в свете факелов чистыми, белыми, как снег, зрачками. — Какое воображение! Позволь отгадаю. Ты явилась сюда за костями древнего мага? Хочешь потревожить склеп Каэла? О, я тебя разочаровал, прости. Мудрый Крон предвидел все кроме того, что мы всегда на шаг впереди. Расскажешь, где он? Или будем долго и болезненно общаться с помощью ножа, иголки и, пожалуй, этой кочерги? Впрочем, лучше не говори. Мне нравится второй вариант, потому что ты и так все расскажешь, детка. И ты это знаешь.
Вот и все, подумала Ламия, с ужасом глядя в глаза демона. Жаль, что Крон не предусмотрел план Б. Или может, все-таки предусмотрел, и сейчас он чудесным образом появится и спасет ее?
— Все в порядке, можем начинать, — отозвался Каэл, которого было с трудом слышно из-за треска огня в камине. — Привяжи ее.
Отец учил Ламию не сдаваться — ни перед людьми, ни перед случаем, ни перед болью и неудачей, и она старалась следовать его урокам, потому что память о них была единственной связью с ее настоящей жизнью. Но сейчас, кажется, ей предстояло проиграть. Оценив свои шансы против здорового, сильного мужчины на две головы выше нее, а также против лучшего боевого мага Хартума, Ламия предпочла не дергаться и лечь на стол добровольно лицом вниз, как велели. Ей даже удалось не закричать, когда Золтан, привязав ее руки и ноги, расправил ей крылья и проткнул каждое из них острым штырем, прикрепив их к столешнице.
Все произошло так быстро, что она не успела испугаться. Боль была слабой, похожей на ту, когда прокалываешь палец иголкой, и Ламия решила, что с ней справится. Запоздало вспомнились слова Крона о свойствах, подаренных ей угеритской магией вместе с крыльями — притупление боли. Золтан не должен был даже догадаться о подобных талантах жертвы, поэтому Ламия заголосила, пытаясь вспомнить, как было больно, когда в детстве уронила себе на ногу молоток, переломав все пальцы. Впрочем, кричала она недолго, так как подошедший Каэл провел рукой у нее над головой, и голос пропал.
Золтан с недоумением уставился на мага, и Ламия едва сдержала ехидную улыбку. Приятно, когда рушатся не только твои планы, но и задумки врагов. Вряд ли теперь она сможет разболтать о Кроне. И все же, где носит этого проклятого мага? Теперь весь его план казался наивным и обреченным на провал. С чего он вообще решил, что Каэл не убьет ее в первую ночь? Учитывая, что Крон сам признался в том, что другого помощника у него быть не может, ошибка была непростительной.
— Нож! — велел Каэл и хмурый Золтан вложил в его ладонь лезвие. Ламия вывернула голову, чтобы видеть, как именно ее убьют. Почему-то на тот момент это показалось особенно важным. Каэлу ерзанье жертвы не понравилось, и он грубо повернул ей голову обратно, уткнув носом в столешницу. А потом Ламия почувствовала укол — нож воткнулся под правое крыло, но быстро вышел обратно. По сравнению со штырями, которыми были пришпилены крылья, прокол Каэла показался щекоткой. Ей удалось скосить глаза, чтобы увидеть, как маг набирает кровь в пробирку. Значит, Крон ошибся и здесь, боевого мага Хартума все-таки интересовала некромантия. Или что там делала кровь ангела? Ну, Крон, держись. Если ей чудом удастся выжить, его старым костям несдобровать.
— Вот так, — довольно произнес Каэл, закупоривая пробирку. — Пойду отнесу в лабораторию, а ты пока приготовь второй экземпляр.
В центре темнице образовался белый круг с четкими, режущими глаз краями, и Каэл уже занес ногу, собираясь войти в портал, когда Золтан его окликнул.
— Господин, у меня идея, — с поклоном произнес он. — Мы всегда берем у них только кровь. А если взять больше материала? Например, использовать крыло. Или два. Возможно, тогда шансы на успех вырастут.
На миг Каэл задумался, и Ламии даже показалось, что он откажется, но маг кивнул.
— Хорошая мысль. Начинай резать, я вернусь и помогу.
Надежда на то, что она переживет эту ночь, исчезла вместе с Каэлом в лунном свете портала. А следом за магом пропало и молчание. Ламия и не заметила, что, оказывается, кричала постоянно. Когда Каэл скрылся в круге, она едва не оглушила саму себя и замолчала лишь тогда, когда перед ее лицом возникли внимательные глаза Золтана с такими неестественно ясными белками глаз, что хотелось в них плюнуть. В руках помощник мага держал кобру. Змеюка глубоко спала, безжизненно свисая с ладоней демона.
— Итак, — сказал Золтан, укладывая аспида рядом с головой Ламии, — если ты будешь лгать мне, она никогда не проснется. Но как только ты произнесешь хоть одно правдивое слово о том, где сейчас Крон, это прекрасное создание начнет оживать.
Все происходящее постепенно перетекало в область кошмара, стирая грань между небылью и реальностью. Крон не мог прийти ей на помощь, потому что был старым, дряхлым стариком, который думал лишь о костях в склепе Каэла. И с чего она решила, что он останется без помощника? Вон, как старого Анонгу обработал. За возвращение жены угеритский колдун ему не только кости достанет. А вот ей, Ламии, придется умирать, пусть и с крыльями. К смерти-то она, пожалуй, была готова, но к тому, что будет ей предшествовать — вряд ли. Оставалась надежда на магические свойства притупления боли, которые достались ей с парой крыльев.
Мысли отвлекали. Ламия специально старалась забить голову всякой ерундой, вспоминала каждую мелочь из устройства замковой кухни, лица знакомых и незнакомых слуг, цветочные клумбы в крепостном саду, стяги и знамена на башнях замка. Не думала она только о доме. Мысль о том, что она умрет здесь, всеми забытая, холодила сердце и пугала больше пыточных орудий Золтана, которые тот неспешно перебирал. Превратится ли она в безымянного духа, который вернется в родную деревню и будет преследовать путников безлунными ночами? Или останется в стенах замках, присоединившись к толпе замученных в его подземельях? В одном она была уверена точно. Какая бы загробная жизнь ее не ждала, к Крону она вернется наверняка — хотя бы в виде ночных кошмаров.
И хотя она ждала ее, боль пришла неожиданно. Треск ломающихся костей отозвался во всем теле жгучими волнами, которые прошлись от макушки до пяток и не позволили вздохнуть, уничтожив еще не родившийся крик. Какое-то время Ламия молча хватала воздух ртом, прежде чем начать хрипеть — голос куда-то исчез, превратившись в сиплый свист, похожий на тот, что издавал Крон, когда заставлял свое старое тело двигаться быстрее.
Пришла боль, ушла злость. Это было новое чувство. Едва она впустила образ Крона в голову, как ее накрыла неожиданная волна теплоты, смывшая страх, напряжение и растерянность. С болью она не справлялась, но, по крайней мере, ее можно было терпеть. Когда Ламию драл волк в одну голодную зиму, было больнее.
— Готово! — сказал Золтан и, подняв голову девушки, повертел что-то перед ее глазами. — От потери крови не умрешь, я уже все прижег. Ну как? Скажешь, где Крон? Или сразу приступим ко второму крылу?
— Крон великолепен, — к своему удивлению прохрипела Ламия, хотя собиралась молчать. — Знаешь, что я поняла? Моя любовь к нему — это почка, распустившаяся осенью. Зима нагрянет, и все закончится. Красивые слова перед смертью — то, что надо. Сейчас придумаю что-нибудь еще. Крон прекрасен. Даже в старой шкуре он выглядит так, словно рожден богами. И еще он, наверное, добряк. Не для меня, но для кого-то другого, ну и пусть. И, конечно, он хороший. Мир, вот, спасает. А крылья забирай. Они все равно не мои. Бабуля говорила: "Мое оставь мне, свое забери с собой". Крылья — это часть вашего мира, магического, я его ненавижу. Поэтому — отрезай, мне они не нужны.
Ламия затрясла головой, пытаясь заткнуть себе рот. Слова, которые из него вылетали, ей не нравились. Не нравились они и Золтану, потому что он без рассуждений приступил к другому крылу.
На этот раз боль была сильнее. Ламия знала, что уже никогда не сможет говорить прежним голосом, а ведь когда-то она считалась хорошей певуньей. Зато, если выживет, сможет рассказывать страшилки не хуже бабули, которая потеряла голос после очередного угеритского плена.
Второе крыло трудно далось не только ей, но и помощнику Кормака. Он запыхался и вспотел, несколько раз бегал туда и обратно к столу с ножами, жадно припадал к ковшу с водой, снова склонялся над ее спиной, которую Ламия почти не чувствовала. Похоже, подействовали магические способности, данные ей с крыльями, потому что боль ослабла, и она почти не кричала, лишь слушала треск и хруст ломающихся костей, раздающиеся эхом по темнице.
Наверное, Ламия все-таки потеряла сознание, потому что ее разбудили голоса.
— Ты не мог отрезать их аккуратнее? — ворчал Каэл. — Кровищи столько налил...
Холодные пальцы коснулись ее разгоряченного лба, скользнули к шее.
— Да она же еще жива, — снова произнес бархатный голос. — Убей немедленно, зачем мучить бедное создание. Как избавишься от этого тела, приступай ко второму. Мне нужно больше крыльев, кажется, что-то получается.
— Я рад это слышать, господин, — вкрадчиво произнес Золтан. — Прошу прощения за беспорядок, сейчас все уберу и исправлю.
Ламия разлепила глаза в тот момент, когда Каэл исчез в волшебном портале. Белые круги вспыхнули, словно молния, и уступили место привычному мельтешению факельных огней. И что Золтан мог видеть в такой темноте? Наверное, всю спину ей неровно искромсал. Она еще могла смеяться, а значит, была жива.
Привыкнув к прежнему свету, Ламия поискала глазами Золтана, но вместо помощника Каэла вдруг увидела второго ангела. Девушка была совсем молоденькой, лет четырнадцати не больше. Она приникла к решетке, и, не моргая, смотрела на то, что происходило с Ламией. Ее била крупная дрожь, крылья распушились так сильно, что почти потеряли прежнюю форму, пальцы, сжимавшие прутья клетки, были белее перьев и волос создания. В глазах девушки-ангела плескался чистый, бескомпромиссный ужас перед тем, что ее ожидало.
— "Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих", — процитировал над ухом Ламии голос Золтана. — Обожаю Святую Книгу. Каэл придет нескоро, поэтому у нас есть время, чтобы превратить твою смерть в процесс долгий и запоминающийся. Выпей-ка это. Нужно поддержать твои силы, чтобы ты не оставила меня раньше времени.
Ламия послушно открыла рот и глотнула сладкой воды, отдающей кислым вином. По телу мгновенно разлилась приятная теплота, спина онемела, дышать стало легче.
— Смотри сюда, детка! — позвал ее Золтан, и она повернула голову в его сторону. Демон стоял рядом с зияющим квадратом пустоты, образовавшимся в полу темницы. Впрочем, на этот раз обошлось без магии. Золтан держался за рычаг, который, видимо, и открыл тайный люк в полу. Из него ощутимо несло смрадом, плесенью и затхлостью.
— В эту дыру я буду сбрасывать то, что тебе больше не понадобится, — произнес он. — Начнем с пальцев ног и торопиться не будем.
— Развяжи меня, — прохрипела Ламия, еще не осознав, что собирается делать, но уже поверив в единственный шанс на спасение. — Буду говорить. И дай еще той воды, очень уж от нее хорошо. Все расскажу. Только не надо боли, хватит с меня.
Какое-то время Золтан рассматривал ее, потом хмыкнул.
— Звучишь почти искренне. Что? Прошла любовь к Крону Прекрасному? Ладно, развяжу, куда ты денешься. Только со стола не вздумай слезать, иначе прибью тебя к нему гвоздями.
— Да я тут полежу, — прохрипела Ламия. — И куда, действительно, я денусь. Ты мне всю спину разворотил, мне бы в живых остаться.
— Жить нравится? — с интересом спросил Золтан, распутывая веревки на ее лодыжках. Ламия специально вывернула голову, чтобы видеть, как он делает это, потому что ноги, как и руки, ощущались с трудом.
— Очень, — кивнула она и вдруг вспомнила беседу с Кроном на рыболовецкой барже. Маг признался, что ему не хватило четырехсот лет, чтобы полностью насладиться миром, понять его и осмыслить. Ламия жила всего двадцать лет. Ей непременно нужно было выжить. Вспомнив, что она говорила о Кроне совсем недавно, девушка прикусила губу от смущения. Чего только под пытками не сболтнешь, успокоила она себя.
Тем временем, Золтан закончил возиться с веревками и, оставив Ламию лежать распластанной на животе, уселся на табурет, придвинув его к столу.
— Спрашивай, — прошептала она, не сводя глаз с ангела в клетке. И хотя сладкая вода придала ей достаточно сил, шевелиться девушка не пыталась — боялась спугнуть удачу.
— Вопрос всегда один, — нервно произнес Золтан и постучал ножом по голенищу сапога.
— Крон в замке, — уверенно заявила Ламия и медленно вытянула руку по направлению к клетке. — Наверное, уже роется в костях древних магов. У нас был план — я отвлекаю, он достает кости. Кажется, план удался. Скоро он придет сюда и накостыляет тебе за то, что посмел меня тронуть.
Они одновременно повернули головы к аспиду, который по-прежнему мирно дремал на столе рядом с Ламией. На теле гадюки ни один мускул не дрогнул.
Золтан с шумом поднялся.
— Я тебя предупреждал. Будешь врать, прибью гвоздями.
Демон перевел взгляд на стол, выискивая, видимо, те самые гвозди, Ламия же, воспользовавшись тем, что он отвел взгляд, вытянула руку к клетке с ангелом, мысленно повторив то, чему ее учил Крон.
— Помоги мне! — прохрипела она, и в тот же миг клетка взорвалась, рассыпавшись на мелкие части по всей темнице. Спасаясь от дождя из кусков металла, Ламия пригнула голову, а когда подняла, не поверила глазам. Она ждала, что девушка вмешается, дав ей возможность сбежать, но на серьезную помощь не надеялась. В конце концов, что они могли против двухметрового демона? Тот хоть и остался без магических сил, находился в отличной форме и мог разделаться с двумя девицами, не напрягаясь.
Оглянувшись на Золтана, Ламия не увидела его на прежнем месте. Он лежал на полу, изо всех сил пытаясь удержать голову ангела, которая неумолимо приближалась к его горлу. Ангел оказался зверем, страшным демоном в обличье прекрасной девушки и невероятной удачей Ламии, которой редко так везло в жизни. Белоснежные крылья ангела потеряли перья, обнажив хищно блестевшую в свете факелов темную кожу, покрытую твердой чешуей. Руки и ноги превратились в лапы со смертоносными когтями, а рот удлинился, растянувшись от уха до уха, обнажив ряд острых, узких зубов, которые уже царапали кожу на шее Золтана.
Секунду Ламия еще наблюдала, как демон в человеческом обличье сражается с человеком, оказавшимся демоном, после чего безвольным кулем свалилась со стола и поползла к зияющей дыре в полу. Каждое движение отдавалось ноющей болью в растревоженной спине, но Ламия приказала себе не ныть и ползти. На какой-то миг она подумала о двери, но для этого ей пришлось бы миновать сражающихся, а она не была уверена, что девушка-ангел со звериными клыками окажется на ее стороне. Неизвестно, сколько времени она провела в той клетке. И кормили ли ее. Судя по крикам, Золтана уже начали есть.
Стоило ей только задуматься над тем, куда именно сбрасывали отходы из темницы, как в голове появился голос Крона, который наставнически произнес:
— В каждой лаборатории, а также в тюрьмах замка имеются сливные трубы, которые находятся в полу и открываются с помощью рычагов. Они ведут в подземелье. Все нечистоты попадают в озеро, которое раз в месяц сливается в ров вокруг замка. Иногда и на головы горожан что-то прилетает. Кстати, склеп с нужными нам костями находится рядом, но тебе туда не надо. У тебя, детка, легкая работенка. Откроешь окна, а все остальное мы с Анонгой сделаем сами.
Почуяв неладное, Ламия обернулась — как раз вовремя, чтобы заметить подкрадывающегося к ней ангела. Золтан валялся в луже крови с развороченной грудью, а хищный, голодный взгляд бывшей соседки по несчастью придал Ламии сил и уверенности. В очередной раз прокляв первого мага Альцирона, она скользнула в дыру, надеясь, что мерзкий запах подземелья отпугнет зверя, и ей не придется убегать еще и от ангела.
