Роман Смеклоф
Тридцать один 3. Властелин
Вступление
Константин примостился на большом плоском камне и опасливо вытянул из дорожной сумки игрушечный дом. Стены тёмного дерева опирались на необработанную пластину из бирюзы. Изящную крышу с тремя фронтонами покрывала серая черепица, поросшая мхом. Кое-где она обвалилась и обнажила дощатую обрешётку со стропилами, но маленькие башенки остались невредимыми. Половина окон щерилась кривыми осколками стёкол, а уцелевшие настолько заплыли грязью, пылью и паутиной, что едва пропускали свет.
— Монарх, зачем ты её притащил? Глянешь на эту хибару, так мурашки затопчут, — с отвращением заметил один из помощников-чародеев. — Она ж запрещённая!
Трое других напряженно вглядывались в скалы, будто бы не слыша разговора. Они выглядели, как бандитского вида бродяги. Нечёсаные бороды до груди, длинные волосы, стянутые на затылках в грязные хвосты. Поверх длинных дорожных плащах к спинам приторочены видавшие виды вещевые мешки.
— Запрещённая? — усмехнулся Константин. — Ты, Плут, даже не представляешь, насколько. Даже в Блэк Буке за Обитель духов казнят цветком душегуба, что уж говорить про остальные миры.
— Тогда зачем нам эта мерзость, Монарх? — отозвался чародей, кривя и так перекошенное от шрамов лицо.
Длинные давно побелевшие борозды прочерчивали его щёки, поднимая уголки губ, поэтому казалось, что он гаденько ухмыляется.
— Чтобы запереть в ней духа, Плут. Ты задаёшь слишком много лишних вопросов, а времени у нас мало. Мне ещё готовиться, а вам разведывать и гомункула отвлекать, пока я ловушку расставляю. Так что займитесь делом.
Константин отвернулся. Его ещё передергивало от прилипшего прозвища, но наёмники не признавали имён и обходились исключительно кличками. Он нарисовал на бирюзе врата и голубым мелом провёл к ним дорожку от дверей игрушечного дома. Написал охранные руны, разложил вокруг обточенные словно монеты кристаллы и каждый обвёл тонкой линией. Тщательная подготовка — главный залог успеха! Оксана рассказывала, что Мровкуб очень сильный маг, так что лучше перечаровать, чем недочаровать.
Плут подошёл к остальным волшебникам. Над ними нависали огромные стены замка королевской семьи Семисвета. Судя по спущенным стягам, коронованная чета отсутствовала. Оно и к лучшему, то, что они задумали, должно пройти тихо и незаметно.
— Ну что там? Опять чудит?
— Не, осторожничает, — ответил он. — Начнём, во славу источника. Висельник справа. Огородник слева. Нахал прикрывает.
Чародеи приблизились к краю выступа. Плут перегнулся через скалу и бросил мимолётный взгляд на море: тихие волны облизывали острые камни под обрывом. Сколько он ни присматривался, так и не различил скрытую утёсом пещеру, поэтому скомандовал:
— Запускай соглядатая.
Нахал достал из-за пазухи шилокрыса с беспокойными красными глазами и подбросил на ладони. Мелкая тварь с тонкими лапами и десятком острых, тонких хвостов слабо пискнула и, испуганно задёргавшись, воспарила над рукой волшебника.
— Не мешкай, — нетерпеливо одёрнул Плут и облизал пересохшие губы.
Нахал заиграл пальцами. Шилокрыс сорвался вниз и исчез под выступом.
— Чего видишь?
Чародей закрыл глаза, продолжая водить рукой.
— Надёжный схрон. Такую дыру и без защитных чар шиш найдешь. Единственный вход на отвесной скале высоко над морем... Захожу внутрь!
Закончив приготовления и добавив для надежности сильный охранный амулет, Константин распихал кристаллы по карманам и спустился к остальным.
— Что там?
— Погоди, — отозвался Нахал, — соглядатай, почитай, дополз. Я не подгоняю, чтобы шухеру не навёл.
— Правильно, — похвалил Монарх. — Если он ещё не сбежал, то уже никуда не денется, так что лучше не торопиться.
— Мож, пристрелим ентого гомункула из дагарского самострела, и всего делов, — опять предложил Плут. — Какой-никакой, а всё одно кусок мяса.
Константин покачал головой.
— Действуем по плану.
— Засёк энтого! — взволновано сообщил Нахал.
— Чего делает-то? — уточнил Висельник.
— Судя по вони, драконью желчь в ступе толчёт. Бормочет, что прикончит какого-то голема, а потом вроде размельчит и сделает снадобье от поноса.
— Коли голем каменный и довольно взрослый, то получится, — заметил Огородник, почёсывая длинный кривой нос, торчащий над седыми усами. — Желудочные хвори точно исцелит...
— Давайте начинать. Через минуту все за мной, кроме прикрывающего.
Константин прижал к груди игрушечный дом и шагнул с обрыва. Он до последнего не использовал магию, лишь замедлил падение и направил полёт ко входу в пещеру. А коснувшись ногами каменного пола, сразу же оборвал чары, чтобы не привлечь внимание гомункула. Бесшумно ступая по скользким ступеням, он спустился по лестнице. После узкого туннеля стены неожиданно разошлись в стороны, а потолок взлетел вверх. Корявые наросты сталагмитов перекрывали обзор, и Монарх видел лишь бесконечные ряды столов, заваленные книгами и бумагами, да стойки с одинаковыми безжизненными телами у необработанной, шероховатой стены. Зато услышал скрипучее бормотание:
— Ничтожный слуга, что он о себе возомнил. Как посмел своими мизерными молниями. Жалкий недомерок даже не понял, что вторгся в великие планы стратега. Что же теперь делать? Без артефакта мне конец. Хранитель власти не прощает таких проступков. Я не выдержу возвращения в междумирье, что угодно, только не это.
Константин, пригибаясь, проскользнул между застывшими известняковыми наростами и, на глаз определив середину пещеры, выполз из укрытия. Его заслоняла огромная круглая ваза с завядшими цветами, но если бы гомункул обернулся, то наверняка заметил бы непрошеного гостя. К счастью, того полностью захватила злость и драконья желчь. Мровкуб продолжал бурчать под нос и ничего не почуял, полностью поглощенный собственными мыслями.
Монарх, он убедил себя, что прозвище уважительное, по компасу рассчитал нужное положение и установил игрушечный домик. Разложил по бирюзе кристаллы и достал тот же голубой мел, которым рисовал на скале. Через несколько ловких штрихов от начерченных перед домом врат протянулась длинная тень. Она сползла на пол и расширялась, пока не выросла до размера настоящей двери. Оставалось тщательно вписать в неё оберегающие знаки. С духами шутки плохи! Они ошибок не прощают.
Константин не слышал, как в пещеру пробрались наёмники, но ощутил, что они уже рядом и повернулся. Бесшумно возникший в проходе Плут с кривой усмешкой разрядил самострел в спину гомункула. Заранее почуяв охранные чары, Монарх распластался на полу. Ваза с цветами раскололась и засыпала центр пещеры скукоженными, сухими лепестками. Вода вихрем взметнулась вверх и ударила в свод. Прилипла к камню и растеклась по потолку будто по полу, застыв прозрачной лужей. Из неё выстрелили тонкие, словно нити, струи и прошили чародея с арбалетом насквозь.
— Кто же ко мне пожаловал без приглашения? — спросил скрипучий голос, и эхо разнесло вопрос по тёмным углам.
Стрела задрожала, выскочила из спины Мровкуба и вернулась обратно в самострел, расколов деревянное ложе. Плут даже не шелохнулся. Только глаза бешено вращались и удивленно таращились на испорченное оружие.
Константин на происходящее вокруг внимания не обращал. Прижавшись щекой к полу, он скрупулёзно заканчивал рисунок, дописывая обережные символы. Дёргаться уже бесполезно, наёмнику он не поможет, а если не успеет вовремя закончить с обителью духа, им всем крышка.
Жухлые цветы продолжали кружить в воздухе, собираясь в тёмный, дрожащий рой. Они шуршали, цеплялись друг за друга сухими листьями и стрекотали словно рассерженные феи.
— Как говорил безумный затворник из Трутанхейма: 'Ненавижу непрошенных гостей! Поэтому всегда делаю так, чтобы они больше не приходили', — каркнул гомункул.
Он так и не повернулся. Только поднял тонкую руку и махнул.
Лепестки сорвались с места и мгновенно облепили неподвижного Плута. Полезли под одежду, в нос и уши, закрыли глаза. Сомкнутые губы распахнулись, и он дико закричал, выдыхая побуревшие лепестки и колючие листья.
Из-за жуткого вопля Монарх слишком сильно нажал на мел и сломал его пополам. Оставалось начертить руны в верхних углах врат, только руки не повиновались. Хотелось вскочить и броситься на помощь, но поддаваться эмоциям нельзя — врагу только этого и надо, а Плута уже не спасти. Самонадеянность убивает вернее любого заклятья.
В тучу порхающих сухих цветов ударил поток пламени, а второй, одновременно с первым, накрыл тело Мровкуба. В бой вступили остальные маги.
— Что же вы так медлили, — зло прошипел Константин, подбирая огрызки мела.
Охваченное огнём тело гомункула с грохотом рухнуло на пол. В тот же момент осыпались дымящиеся лепестки.
— Не отвлекайся, — прикрикнул на себя Монарх, выводя последний символ.
Разметав книжные завалы на столах и опрокинув стойку с колбами, к безвольному телу Мровкуба выскочили пять одинаковых гомункулов. На непроницаемых лицах безумно сверкали красные глаза, а вокруг тощих тел уже загорался ореол творимой волшбы.
Воздух накалился от вскипевшей энергии, и у Константина тряслись пальцы, не желая заканчивать самую важную руну.
Висельника подбросило вверх и. словно коллекционную бабочку, надело на сталагмит. Огородник успел отпрыгнуть от нароста, и его лишь засыпало каменной крошкой. К нему бросились гомункулы, но им наперерез, изрыгая сгустки огня из маленькой пасти, кинулся шилокрыс. Его даже не заметили, случайно отбросив в сторону ударом ноги.
Монарх добавил последнюю точку над похожей на клетку руной 'неволи', и врата засияли голубым. Он оттолкнулся от пола и покатился в сторону. В игрушечном доме оглушительно загрохотало. Задрожал искаженный воздух, свет погас и только ультрамариновые вспышки выхватывали из лютой тьмы задеревеневшие фигуры гомункулов, застывших словно пожранные термитами, голые стволы деревьев. Над игрушечным домом открылись чёрные, как самая длинная ночь, врата. Константин силился не смотреть на них, но не мог оторвать зачарованного взгляда, ведь через проём, опустив голову, сраженно брела согбенная фигура. Тощее полупрозрачное существо последний раз оглянулось, сверкнуло красными глазами и пропало.
— Получилось! — выкрикнул, закашлявшись, Огородник.
— Да, — убежденно проговорил Монарх и поднялся с холодного пола. — Можно звать оборотня.
— Не думал, что так будет, — сплюнул наёмник и стряхнул пыль с плаща. — Трое против одного. Плут. Висельник. Нахал.
— А с ним что? — обернулся Константин.
— Через шилокрыса зацепило. Слишком он к нему привязался, — вздохнул Огородник, глядя на мёртвого зверька. — Высокая цена за одного гомункула.
— Боюсь, это не последняя жертва.
Глава 1. Хранители
— Нельзя бросать! Нельзя бросать? — причитал хранитель вкуса. — Гляди, сами исчезли, и без всяких там погребальных костров.
Мои глаза, уже повидавшие много чудес, всё равно расширились от удивления. Тела погибших оборотней растворялись в воздухе, оставляя после себя радужное сияние. Разноцветный пар витиеватыми вихрями поднимался, кружился крошечными круговоротами и растворялся без следа. Что я чувствовал? Ничего. Скучал по отцу? Нет, его же никогда не было. Он не жил, а значит, не умер. Я не принимал соболезнований. Лучше быть одному, чем в порочном кругу гомункулов, помешанных на ритуале и воскрешении Властелина.
— Нашла его! — крикнула Ирина, и я вздрогнул от неожиданности.
Одновременно хотелось, чтобы он наконец-то умер, и чтобы выжил. Разум талдычил, что его опыт здорово пригодится, чувства отзывались, что хранителям вообще-то нельзя доверять. Поддавшись редкому просветлению, я согласился с разумом и подошёл к волшебнице. Шаман лежал на самом краю площадки недалеко от оплывших идолов. Из-под бесформенной шубы торчала треснувшая маска.
— Погиб? — с надеждой спросил я.
Мои необузданные чувства не позволяют долго главенствовать разуму.
Ирина пожала плечами.
— Это всё-таки место преступления, так что лучше как следует проверить.
Я нехотя нагнулся и замер от удивления. Бугристые руки с длинными чёрными ногтями, которые так хорошо помнил, оказались старыми кожаными перчатками: потрескавшимися от времени, потертыми и заскорузлыми. Из дырок на окончаниях коричневых пальцев торчали сухие, неровно отломанные ветки. Я провёл рукой по шубе. Волчий мех свалялся, вылез длинными волосьями и подёрнулся серебристой сединой. Найдя край шкуры, я с замершим сердцем откинул его в сторону, приготовившись увидеть бледное сморщенное тело, но под защитным покровом валялись скрученные пучки сухой травы, перевитые тонкими прутьями. В центре плетеного туловища пряталось птичье гнездо.
— Что это? — пораженно выдохнула волшебница.
Я сдвинул деревянную маску. Под ней скрывалась небольшая тыква с вырезанными ножом ртом, носом и чёрными отверстиями глаз.
— Пугало, — не своим голосом ответил я.
— Но это невозможно...
— Что тут такого, — пробормотал Оливье. — Тот же гомункул, только из веток.
— Значит, он...
— Может быть где угодно, — подтвердил хранитель вкуса. — Эх, было бы во мне достаточно знаний и умений. Я бы тоже мог беззаботно жить, не гоняясь за твоим бестолковым телом.
— Нами сто лет командовало пугало, — чуть не хихикнув, ошалело выговорил я.
