06 марта 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк — галактика Вендана, крейсер "Феникс"
Контейнеры, обёрнутые плотным защитным полем, со стороны выглядели как небольшой белый шар. Кенен поднял его на вытянутых руках и довольно усмехнулся.
— Одиннадцать килограммов?
— Десять, — поправил его Гедимин. Он готовился к выходу — наносил поверх брони нейтронностойкую пыль, разглаживал неровные участки, и скафандр постепенно приобретал нетронутый вид, будто и не было бесчисленных царапин и оплавлений. На корабле было тихо — в полтретьего сарматы ещё не проснулись, и перемещения Кенена и Гедимина могли бы заметить разве что операторы трёх реакторов, но им было не до того.
— Десять? — переспросил Кенен, опустив контейнеры на палубу. — Разве ты вчера не говорил...
— Килограмм останется тут, — пояснил Гедимин, прикрепляя белый шар к груди и придерживая левой рукой; контейнеры с ирренцием казались ему невесомыми. — Мне на опыты.
Кенен недовольно сощурился.
— Тебе мало "ириена"? Я думал, мы договорились...
Гедимин качнул головой.
— Мне нужен "лунник".
Несколько секунд Кенен молчал, разглядывая его броню, потом нехотя кивнул и жестом позвал Гедимина за собой. Они двинулись к хвостовому люку — отправляясь в другую галактику, не следовало привлекать к себе внимания.
...Тёплая волна сигма-излучения скользнула по лицу и схлынула, оставив сармата на палубе крейсера, и он кожей почувствовал гул массивных роторов и смещённую тягу антигравов.
— Уран и торий! — Линкен, остановившись напротив прибывших, вскинул кулак и ухмыльнулся. — Да, у нас большие проблемы с превосходством и величием расы. Но у нас ещё есть атомщик. Принесли? Сколько здесь?
— Десять триста, — Гедимин протянул ему контейнеры.
Линкен расплылся в довольной ухмылке и притянул сармата к себе, небрежно закинув белый шар на спину.
— Самое время, атомщик. Мы растратили все ракеты, а с кинетикой к Ириену не прорвёшься.
Гедимин мигнул.
— Объясни, — попросил он. — Я ничего не понял, но что-то не так.
— У тебя там своих проблем хватает, — недовольно поморщился Линкен. — Не бери в голову ещё и мои. Мы прорывались раньше, прорвёмся и теперь. Двадцать ракет — двадцать прорывов, сорок тонн руды. Идём, нечего тут стоять, — тебе место в капитанской рубке, и ты туда пойдёшь!
Гедимин озадаченно хмыкнул, но сопротивляться не стал. Кенен, оттеснённый солдатами, шёл где-то сзади; в рубку его попытались не пустить, но на удивлённый взгляд Гедимина Линкен всё-таки махнул рукой и позволил Маккензи войти.
— Не забывайся, Лиск, — хмуро сказал тот, садясь в кресло. — Я — такой же участник всех ваших проектов, как Джед.
— Гедимин, — недобро сощурился на него Линкен. — Так тяжело выучить семь букв?
Ремонтник облокотился на кольцеобразный стол и угрюмо посмотрел на обоих сарматов.
— Расскажи про Ириен.
Линкен досадливо поморщился.
— С Ириеном ничего нового. Закрытая планета, запрещённый металл, патрульная эскадра... Если бы я мог подогнать к ней крейсер, дело пошло бы бодрее, но в портал он не лезет. Обычно высылаю пару истребителей и рудовоз. Патруль отвлекается на ракеты и пальбу, рудовоз ныряет в атмосферу и летит обратно. Только вот мои шутки мианийцам уже приелись, и однажды на нырке нас всех прихватят. А крейсер в портал не пролезает. Мы вчетвером думали — может, ракетой его расширить?
Гедимин мигнул.
— Всё та же проблема с прожигателем?
"А я так и не поставил опыты с мембраной," — с досадой подумал он. "Ведь есть же лаборатория! Откачать воздух, прожечь пару порталов, замерить..."
Линкен пожал плечами.
— Эта перегородка... Видимо, ей мы тоже надоели. Хильдир говорит, что порталы с каждым месяцем всё уже и уже. Скоро даже истребитель не пролезет.
— Скверно, — буркнул Гедимин. — И ты ещё сказал — из десяти килограммов получится двадцать ракет? Значит, критическая масса сейчас...
Линкен снова пожал плечами.
— Хильдир говорит — четыреста двадцать, но я беру с запасом.
— И это для "лунника", — пробормотал Гедимин, задумчиво щурясь. — Видимо, "кагет" теперь...
— До Кагета не добраться, — перебил его Линкен. — Да и незачем. Пока там досверлишься до руды, тридцать раз пристрелят.
В рубку вошли двое солдат с контейнерами, тщательно обёрнутыми защитным полем. Линкен, спохватившись, достал из "кармана" небольшую, но тяжёлую коробку.
— Ипрон и кеззий. Немного, но что есть.
— Сколько здесь? — Кенен, оживившись, подошёл к контейнерам. — Это плутоний?
— В этот раз мало, — сказал Линкен. — Девять килограмм. Ещё полкило серебра — говорят, оно вам нужно. Зато надрали урановых пластин — тонны три, обеднённый, сложили в трюме. Надо?
Гедимин кивнул.
— Тебе не попадался ферк?
Линкен задумался.
— Есть немного в корабельных запасах, — сказал он. — Роторы, бывает, трескаются...
— Тогда не надо, — качнул головой Гедимин. — Но если найдёшь...
Линкен хмыкнул.
— Ферк — редкое ископаемое. Разве что... — он ненадолго задумался, и на лицо выползла недобрая ухмылка. — Протащить бы крейсер сквозь портал...
Гедимин положил ладонь на его кулак.
— Дай мне время на опыты. К маю, если всё пойдёт как надо, сделаю тебе новый прожигатель.
Линкен мигнул.
— Справишься? Тебе же выжгли всё...
Гедимин поморщился.
— Не выжгли бы — уже бы сделал. Поищи обсидиан. Он должен быть на вулканических планетах. Возможно, там, где звезда растёт, и приливные силы...
Взрывник хлопнул его по плечу.
— Что-нибудь найдём, атомщик.
...Они возвращались на корабль, обвешанные контейнерами, — Гедимин нёс три центнера обеднённого урана, плутоний и серебро, Кенен шёл налегке, на ощупь вычисляя расстояние до люка. Ремонтник, сгрузив всё в герметичном отсеке и выложив плутоний в охлаждаемую цистерну, забрал серебро, кеззий и ипрон и пошёл было в цех, но Кенен поймал его за локоть.
— На какие там опыты тебе нужно время?
— Прожиг, — ответил Гедимин. — Надо изучить свойства мембраны...
— Прожиг, — повторил за ним Кенен. — Тот самый, что при неудаче заменяет собой небольшой "Теггар"?
Гедимин озадаченно посмотрел на него.
— Я знаю, как проводить прожиг, — недовольно сказал он, догадавшись, что Кенен совсем не рад будущим экспериментам. Командир базы хмыкнул.
— Ты много чего знаешь, Джед. Критическую массу ирренция, например...
Гедимин едва заметно вздрогнул.
— Говори прямо, — угрюмо сказал он. — Что не так?
— Мне корабль жалко, Джед, — тяжело вздохнул Кенен. — Иди-ка со своими экспериментами... куда-нибудь из этого кратера. Мы на днях едем в Бэрд за субстратом, включу тебя в экспедицию.
...Флия, недавно вылитая в форму, ещё не остыла и просвечивала сквозь полупрозрачные стенки алым с рыжеватым отливом. Литейная станция тихо шипела под воздушными потоками — после такого сильного нагрева её следовало охлаждать медленно. Гедимин раскатывал ипрон, то и дело останавливаясь и замеряя толщину листа; всё, что тоньше полумиллиметра, у него начинало рваться, и тут надо было уступить место Иджесу. Пока Иджес сидел рядом, на пустом месте у литейной станции, поглядывая на термодатчики и баюкая на ладони шаровидный дрон.
— Так говоришь, твои прожигатели стали работать ещё хуже? Хуже, чем во время войны? — спросил он, дождавшись, когда Гедимин закончит измерения и запустит станок. — Может, Лиск сломал реактор?
Сармат качнул головой.
— Я бы заметил. Что-то меняет свойства. Либо ирренций, либо мембрана. Если ирренций... — он задумчиво сузил глаза. — Тогда и реактор работал бы не так. Или вообще остановился бы. А мембрана... Мы так и не изучили её на "Гекате".
— Значит, вы сломали мембрану, — Иджес едва заметно поёжился. — Может, оставить её в покое?
Гедимин вздохнул.
— Линкен застрял в чужой галактике. А я так и не сделал нормальный реактор. Всего-то и надо было — каких-то два года не лезть в идиотскую войну...
Он остановил станок и снова измерил толщину листа. Ипрон незаметно раскатался до четверти миллиметра. Удивившись, что лист до сих пор цел, сармат отошёл от механизма и кивнул Иджесу. Литейная станция (а тем более — слиток флии) до сих пор не остыла, и металл дышал жаром. Гедимин достал чертёж нового твэла и сверился с ним. Конечно, работать с ирренцием в присутствии Иджеса он не стал бы, но топливные таблетки нового образца уже проходили отжиг в паре метров от сарматов, за непрозрачным защитным полем, — Иджес их не видел, а дозиметры не чувствовали. "Эти твэлы вчетверо тяжелее старых," — думал Гедимин. "Из-за внешнего слоя... Надеюсь, реакцию он не загасит. У "лунника" омикрон-поток сильнее..."
10 марта 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк — кратер Бэрд
Ирренциевый реактор был загружен заново и остался под присмотром Амоса; он же после недолгих уговоров согласился присмотреть за экспериментальным твэлом. Миниатюрный реактор, закрытый кожухом, "горел" в лаборатории Гедимина. Сармат давно не трогал его, только отслеживал параметры и собирал статистику. Пару раз в сутки твэл терял стабильность, излучение начинало пульсировать, и немедленно срабатывала система глушения; поставить запуск на автоматику Гедимин пока не рисковал — для этого и был нужен Амос. Филк, услышав о нестабильном реакторе под боком, скривился, в заверения, что взрыв его не зацепит, не поверил, но приглядеть согласился, — и теперь Гедимин, относительно успокоенный, стоял в капитанской рубке и терпеливо ждал, пока Кенен, открыв потайную нишу, рылся в документах.
— Список бригады... — командир ткнул в передатчик, и смарт на запястье Аксы, бригадира, с которым Гедимин отправлялся в кратер Бэрд, несколько раз мигнул. — Разрешение на выход из-под городского купола... разрешение на пребывание в кратере Бэрд... лицензия на управление проходчиком... квитанция на аренду проходчика... чёрт! Ещё же пошлина, совсем забыл... ладно, на месте доплатишь. Там ещё пени набежали, чтоб их...
Он сунул Аксе в руку пятикойновую карточку и вернулся к раскопкам.
— И разрешение на добычу двухсот тонн силикатного субстрата, — с облегчённым вздохом он протянул Аксе ещё один блестящий лист. — Всё. На посту сегодня Курт Урслер.
Акса, кажется, знал этого человека, — при звуках его имени он слегка поморщился.
— Вот именно, — мрачно кивнул Кенен. — Из фургона без приказа не лезть, рот не открывать. Джед, ты слышал? Вот тебе особенно — рот не открывать!
Гедимин досадливо сощурился. "Можно подумать, я тут один не знаю местных порядков!"
— Давайте, парни, — Кенен обвёл сарматов внимательным взглядом и, не услышав возражений, удовлетворённо кивнул. — Станцию понесёт Гедимин. Он — ваш штатный ремонтник, поняли?
Гедимин посмотрел на свою временную бригаду. Кроме него, настоящих сарматов там не было — только филки, и он в своей спецброне возвышался над ними на метр.
— Там не действуют гравикомпенсаторы, — напомнил ему в спину Кенен. — Джед, смотри не упрыгай в соседний кратер! На пребывание там у тебя разрешения нет!
...Глайдер-тягач с тремя прицепами, набирая скорость, поднимался по склону кратера Пири. Из закрытого пассажирского фургона Гедимин не видел ничего, кроме восьми филков, осторожно рассредоточившихся вокруг него, и кислородной станции, на которой он сидел. Станция перерабатывала последние килограммы субстрата, наполняя кислородные баллоны, и расщепляла углекислый газ, выдыхаемый сарматами; все сидели с открытыми респираторами и вроде как не чувствовали духоты, но Гедимин думал, что ему удобнее было бы респиратор закрыть. Все слоты под кислородные баллоны в его скафандре были заполнены — как и у филков, едущих с ним: в кратере Бэрд не было ни гравикомпенсаторов, ни своего атмосферного купола.
— Туда всегда ездят только филки? — спросил Гедимин у ближайшего сармата, но в тишине его голос прозвучал неожиданно громко и дошёл до бронированной кабины, где сидел Акса.
— Ты — первый Старший в этой бригаде, — отозвался он. Гедимин мигнул.
— Первый кто?
Филки захмыкали, переглядываясь.
— Старший. Так вас называют, — сказал Акса. — Никогда не слышал?
— Меня никогда не... называли, — проворчал Гедимин, думая о стремительности изменений. "Мы всегда были просто сарматами. Обычными. Настоящими. Значит, у филков есть для нас свои обозначения. Ну, этого следовало ждать. Они ведь тоже разумные существа."
— Люди меньше нас боятся, — пояснил ближайший филк озадаченному сармату. — Вы, Старшие, крупнее, сильнее... и трижды с ними воевали. Тебе, наверное, лучше сидеть в фургоне. Разрешение на тебя есть, но мало ли...
Гедимин пропустил последние фразы мимо ушей — у него уже была расписана программа экспериментов, и сидеть в фургоне он не собирался. Глайдер, перевалив через невидимый хребет, снизил скорость; сармату на секунду заложило уши.
— Вышли из городской зоны, — сказал один из филков, широко расставляя пальцы на ступнях, как будто пол мог уйти из-под его ног. — Теперь держитесь.
Гедимин выпустил когти за секунду до того, как его подбросило к потолку, и едва успел смягчить удар. Крыша фургона затрещала, филки, "заземлившиеся" на пару секунд раньше, укоризненно захмыкали.
— На Энцеладе земная гравитация? — еле слышно пробормотал один из них. Гедимин сердито сощурился, но не ответил — он устраивался на кислородной станции так, чтобы не слетать с неё на поворотах. Сама станция была принайтована прочно — сармат проверил крепления перед выездом и теперь жалел, что сам не пристегнулся к тем же тросам. Гравитация падала с каждым метром, глайдер спускался на дно южного кратера. Спускаться было недалеко — всего километра три.
Тягач плавно затормозил — Акса старался не трясти прицепами, в областях обычной лунной гравитации они становились необычайно летучими. Гедимин, проскрежетав когтями по обшивке, кое-как удержался на месте. Что-то запищало в ушах — сначала тихо, потом — пронзительно до боли.
— Пост, — тихо сказал ближайший филк. Фургон слегка встряхнуло. Люк открылся. Внутрь заглянул жёлтый "Шерман" довоенного образца — Гедимин даже мигнул от удивления, увидев такую "древность".
— На выход! — рявкнул экзоскелетчик. Гедимин, досадливо щурясь на распахнутый люк, в который высвистел из фургона весь кислород, поднялся на ноги и широко расставил пальцы. Он старался передвигаться осторожно, на цыпочках, но всё равно врезался в край люка и едва не сбил с ног пару филков.
Двое экзоскелетчиков, выстроив сарматов в шеренгу, светили на них считывателем, третий сверялся со списком, перед четвёртым Акса разложил документы.
— Просроченная пошлина, — буркнул человек. — Пеня за четырнадцать дней...
Он потыкал в кнопки смарта.
— Четыре восемьдесят два, — объявил он. — Плати или езжай обратно.
Акса без единого звука протянул ему пятикойновую карту. Лицо на нагрудном мониторе экзоскелета сморщилось, но наручный аппарат исправно запищал — долг Кенена был погашен.
— Сектор эпсилон восемь дробь четыре, — экзоскелетчик снова тронул кнопки; в этот раз запищал наручный смарт Аксы. Гедимин услышал в наушниках негромкий ропот.
— Это в часе пути! — Акса недовольно сощурился. — Других свободных секторов нет?
Сармат оглянулся через плечо. Глайдер загораживал обзор, но кое-что было видно. Пост находился на склоне кратера, и вся равнина была как на ладони — груды поднятой взрывом породы, световая разметка, редкие проходчики, роющиеся в обломках. Гедимин насчитал всего шесть на обозримом пространстве; он не знал, как распределяются сектора, но свободных было много, и гораздо ближе, чем в часе пути от поста.
— Сектор эпсилон восемь дробь четыре! — повторил постовой, повысив голос. — Продолжайте движение!
— А лучше бы вас сюда не пускать, — пробормотал один из экзоскелетчиков, глядя на Гедимина в упор. Сармат посмотрел на него, не мигая, и человека передёрнуло.
— Все на борт! — объявил Акса, отмахиваясь от направленного на него ракетомёта. — Ждите меня в фургоне, я за проходчиком.
Тягач остался на посту; дальше фургон и пустые прицепы тащил проходчик, медленно пробираясь мимо завалов силикатной породы вдоль края кратера. Гедимин пытался освоиться в области низкой гравитации. Кислородную станцию отключили — субстрат кончился, баллоны наполнились, углекислый газ вышел из фургона, когда его вскрыли.
— Здесь, — объявил Акса спустя пятьдесят три минуты тряски и переваливания с боку на бок. Проходчик был тяжелее тягача, подушка защитного поля не держала его, и он ползал на своих гусеницах по раздробленному камню, — вместе с ним из стороны в сторону мотало прицепы.
Гедимин выходил последним, стараясь никого не придавить. Проходчик проехал десяток километров от края кратера к центру; вал ещё был виден — трёхкилометровая стена с неровным осыпающимся верхом. Солнце стояло в чёрном небе над горами, и они роняли на дно длинные зубчатые тени.
Пассажирский фургон отстегнули; Гедимин вытащил кислородную станцию и пристроил там, где обломков было меньше, прикрепив её к целой, не разбитой взрывом породе. Акса предлагал развернуть проходчик, но сармат, отмахнувшись, ухватил фургон за крюк и оттащил его на край сектора, за кислородную станцию, туда, где обломков не было вовсе — их убирали сразу, чтобы не сбилась разметка. Взрыв поднял и перемешал три метра "грунта"; глядя на горы, Гедимин вспоминал, что когда-то они были на полтора километра ниже, — город, нуждающийся в кислороде и стройматериалах, углубил кратер вдвое.
Когда сармат вернулся в центр сектора, филки уже состыковали пустые контейнеры между собой и с проходчиком. Двое сели за штурвал, остальные разбрелись в поисках гор обломков, удобных для погрузки. Гедимин чувствовал, как рыхлый слой под ногами трясётся, но звука не слышал, — в наушниках была мёртвая тишина.
Защитное поле он установил в тени горы, среди крупных вывороченных глыб выше его роста, — он не знал, насколько хорошо просматривается кратер сверху, но не хотел рисковать. Купол вышел длинным — пять метров в одном измерении, три — в другом. Гедимин долго настраивал приборы, прикреплял к руке излучатели, — их было два, но работали они синхронно, как обычный двухпучковый взрыватель, и с той же мощностью. "Хорошо, что скафандр не просвечивается," — он вспомнил экзоскелетчиков на посту и недовольно сощурился. "И никто не знает, где в нём ниши. Кроме нескольких дохлых "макак" из Сокорро..."
Защитное поле шло красными волнами от всплесков сигма-излучения, — Гедимин, набирая статистику, сделал полсотни прожигов. Проколы затягивались быстро — сармат даже не тратил время на их закрытие. Все удары были нанесены в межзвёздное пространство, и Гедимин надеялся, что не зацепил пролетающий мимо крейсер Мианы или живой астероид Алити.
Едва он убрал защитное поле, в наушниках задребезжало.
— Урслер спрашивает, что ты делаешь под куполом, — сообщил недовольный Акса. Гедимин на секунду задумался, гадая, какое объяснение покажется человеку правдоподобным.
— Мне неспокойно, когда небо чёрное, — сказал он. — Я с Земли и к этому не привык.
В наушниках запищало, потом Акса вернулся на связь.
— Урслер приказывает убрать купол, — сказал он. — Войти в фургон и не выходить, пока мы не закончим. Лучше сделай, как он велел, не то на посту проблем не оберёмся.
— Ладно, — не стал спорить Гедимин. Опыты были закончены, и он мог заняться разбором результатов. "Всё-таки кратер просматривается," — сделал он вывод из услышанного. "Видимо, я пропустил дрон. Не люблю дроны..."
То, что он увидел на экранах приборов, сильно ему не понравилось — и, когда через два часа он свёл информацию в единую схему, он сердито сощурился и обругал про себя Маркуса и его идиотскую спешку. Пучок установленной мощности при первых испытаниях прожигал в мембране трёхмиллиметровый прокол, во время проверки на Кагете он сузился до двух миллиметров, сейчас еле-еле набирал один, но чаще получалось восемь-девять десятых. "Понятно, почему крейсер не лезет," — думал Гедимин, мысленно подбирая параметры прожигателя, чтобы крейсер всё-таки пролез. "Мембрана распухла втрое. Интересно, это из-за нас, или она всегда так делает?"
Спросить было не у кого. Филки уже собрали субстрат и теперь возились со сцепкой контейнеров, выразительно оглядываясь на "амбала в скафандре". Гедимин, выключив все приборы, пошёл им помогать, думая про себя, как они раньше обходились без "Старшего", — ведь до сих пор ни один прицеп не остался в кратере Бэрд...
Проходчик с тяжёлым грузом полз обратно к посту полтора часа. Гедимин усилил "подушки" под прицепами, но ход мягче не стал. Мучительно долго глайдер всползал по склону кратера, и когда он остановился, все облегчённо вздохнули.
— На выход! — гаркнул, всунувшись в открытый люк, жёлтый "Шерман". В этот раз ценного газа в фургоне не было, и никто не расстроился.
Гедимину в глаза снова ударил луч считывателя. Один из экзоскелетчиков остановился перед ним. Лицо на экране ухмыльнулось.
— Значит, тески боятся космоса?
Гедимин промолчал, только сощурился, вспомнив листы фэнрила в фальшивых окнах, — везде, где люди проводили дольше нескольких минут.
— Я тебя раньше не видел, — продолжал человек, не дождавшись ответа. — Вам с ним не тесно в одном фургоне?
— Гедимин — штатный ремонтник, — отозвался Акса. — В секторах, которые нам достаются, вашу службу не дождёшься и за сутки.
Человек не двинулся с места, только переключил экраны, — теперь его лицо смотрело с боковой панели прямо на филка.
— Не нравится Бэрд — сиди в Пири, — сказал он. — Нечего лазить по всей Луне. Вам и так дали слишком много воли. Двигай к городу и передай Маккензи, что в следующий раз без уплаченной пошлины в кратер не пущу.
Поезд, прицепленный к тягачу, пополз дальше — медленно вверх по склону, ещё медленнее — вниз, под действие гравикомпенсаторов Кларка, на дно кратера Пири. Гедимин смотрел на дозиметр и задумчиво щурился. "Надо отслеживать изменения," — думал он. "Каждый месяц ставить опыты. Мембрана меняет свойства, и... есть подозрение, что это устроили мы."
