Страница произведения
Войти
Зарегистрироваться
Страница произведения

Ангелы по совместительству. Глаз за глаз 52 - 53


Опубликован:
26.02.2018 — 26.02.2018
Читателей:
12
Аннотация:
12. Цель религиозных практик - привести сознание адептов в определенное состояние, вполне достижимое без использования религиозных практик.
 
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
 
 
 

Ангелы по совместительству. Глаз за глаз 52 - 53


Глава 52

За мной. В Миронге. Приплыл. Военный. Корабль!

Никаких гудящих и коптящих катеров, никакого десантирования на борт с лодки — пирс, трап, разве что дорожку ковровую не раскатали. Хорошо!

Официально это мотивировалось тем, что шторма вот-вот начнутся. Верю. И каюту мне дали отдельную. Ридзерским бойцам, в принципе, тоже, но им — на нижней палубе и маленькие, а мне — рядом с капитанской и большую. Потому что я — гражданский специалист. Верю, верю! Лючика с пассией и младенцем, кстати, тоже поселили сверху. Надо ли мне так понимать, что мой клан увеличился еще на двоих?

Стоило мне внести свой сундук в каюту и задуматься о прогулке в город, как выяснилось — мы отчаливаем через час. И вообще, корабль по любому уплывает, а нам просто повезло успеть в последний момент. Ладно, ладно, верю. Да и что я не видел в этих имперских городах?

Можно, наконец, расслабиться. Кто бы знал, как мне надоел И'Са-Орио-Т и все его обитатели! Если бы не моя башня, забыл бы их как глупый сон — черные такое умеют.

Железная махина мчалась вперед, рассекая море. Полоскались над мачтами яркие флажки, в поднятой кораблем волне играли дельфины. На горизонте маячил облачный фронт, от которого мы пытались убежать (если попадем в шторм, я Риздера за борт выкину, скажу — волною смыло). Холодный ветер заставлял кутаться в шерстяной шарф, что после изнуряющего зноя Тималао казалось настоящим блаженством. Шезлонг цвета хаки, кофе в алюминиевой кружке с крышкой и носиком (чтобы не расплескать), мягкие булочки и сливочное масло (как же я по нему скучал). Хорошо!

Если бы не смутное ощущение, что половина экипажа судна стажируется в службе поддержки — слишком уж обаятельные. Или я просто забыл, как ведут себя с черными магами нормальные люди? Вот так вот не заметишь, как одичаешь.

Что и возвращало мысли к моей башне.

В ближайший год возвращаться в Кунг-Харн бессмысленно — надо дать время властям наладить мирный быт. А потом встанет вопрос о жизни на два дома (Сколько между ними километров? Надо хотя бы по карте посмотреть). Как мне соединить собственность по ту и эту сторону океана? Пароход, что ли, собственный завести? Но лучше — что-нибудь летающее, но не мотозмея, а агрегат, способный пересечь океан за вменяемое время и в любую погоду, с посадкой в произвольно выбранном месте. По-моему, у современников Мессины Фаулер ничего подходящего не было. А у творцов ла-ла-ла? Пометить в дневнике: содержимое блока памяти — актуально.

Про пароход — это я не шучу: денег у меня теперь... много. Полгода, нет, год вообще работать не буду! Только вот допишу свой эпохальный труд по черной магии, и летательный аппарат запатентую, пока какие-нибудь ушлые типы идею не сперли. Знаю я эту публику...И вот это лучше бы сделать быстро, буквально бегом.

Я вытребовал в каптерке пачку писчей бумаги, перо и занялся изложением коротких дневниковых записей в общественно приемлемой форме.

Армейских экспертов развезло, как после хорошей попойки. Они даже перед флотскими хвалиться не стали — валялись по каютам и делали вид, что у них — морская болезнь (но жрать выходили по часам). Куратор вдумчиво изучал подшивку ингернийских газет за полгода. Белые любовались морем и чайками.

Все довольны, если не считать матросов, покусанных ослицей. Надо было ее Шорохом проверить, не нежить ли. Мы с этой скотиной один раз посмотрели друг другу в глаза, и больше разевать на меня пасть она не пыталась. Однако реветь почем зря не перестала, а этот звук был такого свойства, что проникал даже в трюм.

Однако может ли неделя плавания обойтись без шоу? — Нет, не может!

На второй день после завтрака я обратил внимание, что корабль нехарактерно швыряет с боку на бок — мы явно меняли курс. Пиратов они там, что ли, увидели? Есть шанс посмотреть, как стреляют из главного калибра! Никогда не видел паровые метатели в работе. На суши эти монстры распространения не получили — слишком тяжелы, а вот на флоте это был последний писк.

Увы! Пиратами даже не пахло. Ощущение было такое, будто кто-то забросил в море речной трамвайчик — плоский, неуклюжий, с полосатыми тентами над палубой и красным лаком на перилах. Подробностей конструкции не удавалось разглядеть из-за пассажиров, буквально кишащих на палубе, но морской такая посудина не могла быть в принципе — слишком низкие борта. Это оскорбление здравому смыслу болталось на волнах, как поплавок, но упорно не желало переворачиваться. Путешествовать на таком кошмаре, естественно, могли только са-ориотцы.

Медленно и осторожно, сделав большой круг, наш корабль подошел борт в борт к этому чуду, и теперь старпом через переводчика о чем-то договаривался с его командой. Ну, не живется людям спокойно. Я подошел и попытался донести до флотских мысль, что отзывчивость и человеколюбие — лучший способ расстаться с имуществом. Там народу почти столько же, сколько на фрегате! Вы представляете, сколько они будут жрать? В ответ мне раздался лютый бред о морском кодексе, требующем спасать терпящих бедствие.

— Какое такое бедствие? Смотри, они неплохо плывут!

В ответ старпом ткнул пальцем в горизонт — мы замедлили ход, и облачный фронт явственно приблизился. Зимний шторм са-ориотская рухлядь не смогла бы пережить даже в порту. В общем, прежде чем я придумал что-то убедительное, беженцев уже грузили на борт сетками. Через полчаса на обреченном судне остались только крысы, наш капитан скомандовал полных ход, и гонка началась заново, только теперь у бури появился шанс. Допустим, выжить-то мы выживем, но удовольствие все равно будет ниже среднего.

Новых пассажиров определи в трюм. Результат напоминал муравейник: темная дыра, из которой все время вылезают суетливые личности, но самое неприятное — они держали путь в одно со мною место.

— А вам руководство не накостыляет за такой подарочек?

Старпом пожал плечами:

— Сотней больше, сотней меньше. Обычно плавсредство конфискует береговая охрана, но так тоже можно. Потом люди проходят карантин в фильтрационном лагере, пять лет обязательных работ и — натурализация.

Я отчетливо представлял, какое занятие могут подобрать для таких вот условно добровольных работников.

— А если они не согласятся?

— Тогда их отправят на родину за государственный счет. Побережье империи большое, помешать высадке туда невозможно.

Ну, если поставить вопрос так, беженцы будут вкалывать как очумелые.

Всю ночь я проворочался без сна, пытаясь побороть какую-то тошноту, за стенкой истошно вопил младенец, а Лючик с маниакальным упорством стучал в дверь, то в поисках касторки, то — жалобно прося нагреть воды (нельзя колдунов так провоцировать!). Не выспался совершенно. Утром осмелевшие са-ориотцы выползли на свет... и белые пошли с ними знакомиться. Ну, что тут скажешь! Я перенес кресло поближе к выгулу и демонстративно следил за происходящим.

Общительность белых встретила достойное сопротивление — са-ориотцы, оказавшись на корабле вероятного противника, желания открыть душу не испытывали. Лючик заливался соловьем, его девчонка жизнерадостно щебетала, все зря — хамить беженцы не хамили, но и на контакт не шли.

А вообще, интересная публика подобралась — слишком пестрая. Если считать, что любовь са-ориотцев к единству цвета на юге сохраняется, то здесь присутствуют люди как минимум из трех различных поселений. Обязательный цветовой набор дополнялся нейтрально-прозрачным стеклярусом и бронзовыми висюльками (явно каштадарское влияние), кое-кто халатам предпочел свободные юбки и шальвары, некоторые персонажи выглядели вообще не местными, например, те две дамы в туфлях на высоких каблуках и один явный карлик (не родственник ли он нашим банкирам?). Полдюжины черных разных возрастов тревожно косились в мою сторону, а вот белых не было вообще. И все какие-то жеванные, как Шаграт с бодуна.

Радовало, что напакостить у них шансов нет: от жизненно важных частей корабля чужаков отсекали дюжина матросов, мичман и два боевых мага, обязанные опекать сердце защитной системы фрегата — кормовую надстройку, вся поверхность которой была отдана под стационарную пентаграмму, якоря и поглотители.

Кабы те матросы еще делом занимались, а не ногти грызли!

Щуплый са-ориотец, вроде бы пристроившийся покемарить в углу, неожиданно оживился и двинулся сквозь толпу соплеменников, быстро прибавляя шагу. Прямиком к пентаграмме.

— Держите его!!!

Но часовые поднимались с мест, словно кабаны из лужи. Этот придурок оказался наверху раньше, чем они Источники призвали! Да с такой реакцией их из рогатки застрелят!!!

К счастью, волшебные секреты са-ориотца не интересовали — взяв хороший разбег, он с диким воплем перемахнул через ограждение заклинательной площадки. Вот только фрегат был малость покрупней шаланды, поэтому за надстройкой палуба продолжалась, туда-то этот клоун и шлепнулся. И зачем так орать? Он же, вроде, руки на себя наложить пытался, в этом смысле сломанные ноги — хорошее начало. И вот что характерно: среди наших шокированы были все, а вот беженцы на помощь своему явно не спешили. Даже наоборот...

Что-то в них, определенно, не так. Вот только — что?

Я развернулся, намереваясь вернуться в кресло, и едва сам за Источник не схватился — за моим плечом мрачно возвышался Ридзер. Последние три дня боевой маг изящно уклонялся от общения (ну, да, он мне тоже надоел), а тут приспичило! Мы обменялись хмурыми взглядами.

— Как здоровье?

— Тебе-то что?

— Помнишь этот... ну, поселок тот проклятый? Сегодня чувство было похожее. Я спать не решился.

Осчастливил и угреб куда-то, устало сутулясь. М-да, за один день свалить боевого мага с ног — это надо постараться, са-ориотцы могут гордиться собой. Для меня ситуация стала кристально ясна, но проверить кое-что не мешало.

Я зашел в лазарет, вроде как пожаловаться на бессонницу.

— Мигрень? — жизнерадостно переспросил лекарь. — Просто поветрие какое-то! Погодите, я еще микстуры намешаю.

С банкетки на меня смотрели парочка мрачных матросов и корабельный алхимик. Что и требовалось доказать. Судя по всему, эта мерзость не только на черных действует, простых людей тоже пробирает. Чем это чревато — пес поймет, но чую — получится из нашего фрегата корабль-призрак.

А почему? — Потому, что некоторые тащат на борт всякую дрянь, забывая, для чего карантин придуман. Нет, не из-за чумы, ее у нас лечат. Думаю, ингернийские власти не хуже меня знают, как фигово у са-ориотцев обстоят дела с магической безопасностью. Очевидно, что беженцы притащили с собой какое-то проклятье, а страдать от него мы будем все вместе.

Я вернулся на палубу, мысленно составляя план изгнания прокаженных. Думаете, это просто? Даже не учитывая человеколюбивых военных моряков, простое убийство в таких случаях — верный способ последовать за покойными (теми же са-ориотцами и доказано). Допустим, некое средство от следов проклятий я себе присмотрел (правда, ни разу не испытывал), но для применения его здесь с фрегата надо сбить все отвращающие знаки. Против воли команды? Ха! На корабле сейчас семнадцать боевых магов, а хоть бы только два — дуэль между колдунами потопит судно на раз. Жалко, что корабельный голем остался в Миронге...

План спасения не рождался, и тут на глаза мне очень удачно попался старпом. Как его зовут-то? Да Шорох с ним! Надо попробовать настроить команду против иноземцев.

— Вы этих проходимцев хотя бы допросили? Откуда они, почему в море ушли?

— Сбор и проверка сведений о приезжих — дело иммиграционной службы, — пожал плечами офицер. — Что бы они нам ни рассказали, мы это даже проверить не сможем. Так зачем делать одну работу дважды?

Полагаю, это означает — нет.

— А то, что после их появления у команды проблемы со сном начались, вас не напрягает?

— Не вижу связи, — поморщился старпом (тоже бессонницей маялся).

Еще один человек, не знающий, что некромант всегда прав! Я серьезно задумался, не стоит ли преподать ему наглядный урок. И твердо ответил себе: "Нет! Этот корабль слишком маленький для подобных игр". Однако кто-то за мои испорченные нервы поплатится.

— Вы байку про "последнего спасшегося" слышали? Так вот, это — не анекдот, известно по меньшей мере пять случаев. И все они начинаются с самоубийства переносчика проклятья!

Отвык я аргументировано спорить (для армейских-то экспертов главное — авторитет). Однако моряк, никогда не слышавший про моровые поветрия, путешествующие с корабля на корабль — курьез, недостойный упоминания. В общем, старпома проняло. За какие-то четверть часа он сумел поделиться своим беспокойством с капитаном, вожаком бортовых заклинателей и старшим лекарем (военный медик обязан знать о вредоносном волшебстве все). Сообразили они, значит, на троих, и решили поговорить за жизнь с предводителем беженцев. В качестве переводчика привлекли Питера, а уж тот протащил на встречу меня (не знаю, под каким предлогом).

Морские офицеры в форме выглядели шикарно (я порадовался, что надел чистый костюм). Са-ориотец на их фоне смотрелся именно тем, кем был — бродячей шавкой, посмевшей принести в дом блох. Капитан сложил руки домиком и пронзил его суровым взглядом. Хочу так уметь! Слова еще не сказал, а уже чувствуешь себя, как стеклянный.

— Мистер Чухенши, не происходило ли за время вашего путешествия каких-либо странных событий? Неожиданных смертей, необычного поведения людей, необъяснимых случайностей?

Са-ориотец набрал полную грудь воздуха, собираясь все отрицать... и разразился потоком откровений. Взрослый, серьезный мужик говорил и плакал, размазывал по лицу слезы, раскачивался на стуле, смотрел перед собой невидящими глазами и уже не задумывался, кому и что рассказывает. Черные, вообще-то, не способны на сочувствие, но даже меня не тянуло над ним смеяться. Потому что жители острова Хон'Коа-то действительно попали.

Их остров был чудесным, уединенным местом в двадцати километрах от устья Орри (ровно столько, чтобы оказаться вне торговой суеты). Добавьте к этому прохладное береговое течение и получите настоящий рай. Знающие светлорожденные имели на Хон'Коа-то летние виллы, свободные от бесконечных требований Уложения, куда приезжали с семьями и детьми — не очень статусно, зато комфортно и от столичных соблазнов далеко. Волнения, возникшие после бегства императора, обошли остров стороной. Благоразумные жители Хон'Коа-то порвали связи с материком и перешли на самообеспечение, сосредоточившись на ловле рыбы. Остров вполне мог стать зародышем новой империи, но воспользоваться его преимуществами людям было не дано.

Тот самый речной трамвайчик привез на Хон'Коа-то две сотни вооруженных головорезов. Островитяне рассматривали возможность нападения и готовы были дать отпор, если бы не одно "но": у бандитов в руках оказался амулет Уложения. Всех, способных организовать сопротивление (включая вооруженную стражу) перерезали, как овец. Затем последовала кровавая охота на местных магов, мало, что способных противопоставить арбалетчикам. Светлорожденные, жившие на отшибе и имевшие собственные яхты, молниеносно смылись. Хон'Коа-то оказался в полной власти захватчиков.

Уже после первой фразы про убийства (массовые, Короля им в печень!), канва дальнейших событий была мне ясна. Вопрос оставался только в форме, которую примет типичное для И'Са-Орио-Та бедствие — стихийное проклятье. Такое впечатление, что они их специально вызывают! Устроенные бандитами погромы плавно перешли в волну зверских расправ и причудливых самоубийств. А паршивым подарком мы были обязаны очередному белому, уцелевшему исключительно из-за преклонного возраста (маги его поколения пастырских обетов не приносили и перед властями предпочитали не светиться). Из нескольких тысяч пленников острова старик сумел выцапать полторы сотни человек, достаточно решительных и не болтливых, под прикрытием его магии беглецы захватили злополучный корабль, и ушли на нем в открытое море. Все было в порядке почти неделю, но два дня назад у людей начались проблемы со сном.

Интересно, куда они направлялись, если кратчайший путь через океан лежит строго на восток, а для каботажного плавания не требуется так далеко уходить от берега? Да пес с ними! Надеюсь, других плавсредств на острове не осталось.

— Они все прокляты, — констатировал я. — От них надо избавиться.

Все на меня так посмотрели... как на колдуна.

— Не понял. Вы жить хотите?

— Сто шестьдесят семь человек, — спокойно сообщил капитан. — Вы предлагаете убить сто шестьдесят семь человек, включая женщин и детей.

Меня аж передернуло:

— Предки оборони! Вы знаете, что такое "метка покойника"? Так знайте: если кто-то из них сдохнет на этом корабле, его даже в переплавку пускать нельзя, только — затопить где поглубже. И нас вместе с ним! Сейчас можно ограничиться тем, чтобы высадить их хоть в шлюпки, хоть в бочки и послать нафиг. Дурные сны, конечно, плохо, но недостаточно сильно, чтобы проникнуть сквозь естественную защиту организма. Пока наша жизнь в безопасности.

— Но как же... — взгляды людей сошлись на иссиня-черной линии грозового фронта.

— Есть ли другие варианты? — твердо произнес капитан. — Опоить, связать, запереть? До Внешних островов пятьдесят два часа хода, там есть площадки для карантина.

Варианты... Кабы золото почистить, я бы Шороха позвал, а с людьми такой номер не прокатит. Усилия магов, всякие там гашения и противодействующие потоки способны только снять остроту кризиса, а потом из сосредоточия стихийного проклятья полагается тикать. Ситуацию, когда невидимая зараза уже вошла в плоть и кровь, никто всерьез не обсуждает. Типичная рекомендация после такого: собраться в кружок и молиться, в надежде, что смерть хоть кого-то пощадит. Как-то это... недостойно просвещенного чародея.

А чем там у нас являются стихийные проклятья, согласно последним изысканиям сомнительных личностей? Заклинанием, неосознанно творимым живыми существами, включая неразумных. Только белый способен измыслить подобное. Убивать самого себя, изощренным способом, непрерывно делая попытки спастись...

Что-то старпом на меня как-то излишне внимательно смотрит. Подозревает?

М-да, покормить Шороха — не вариант. Зато теперь понятно направление поисков: атаковать мы будем не заклинание, потому что его сосредоточия здесь пока нет, а мелких магов, находящихся в какой-то разновидности транса (а что, похоже — глаза у всех такие круглые и блестят). И то, что они все разумны — большая удача, потому что слабое место любого волшебника — именно ум. К Королю в бездну противодействующие потоки! Ужас и моральный террор — вот наше оружие. Я им сейчас такое шоу закачу, они про своих придурочных убийц думать забудут.

— Придется использовать сильное средство, — я прищурился и сжал кулаки. — Будем заклинать духов!

— А получится? — осторожно усомнился старпом.

— Шутишь? Я же некромант!

К тому же, в театре два раза был и принцип помню.

Добыв из корабельных запасов сурик, я безжалостно исчеркал палубу, нанес тревожно-угловатые знаки на брезент спасательных шлюпок и орудийные башни, хаотично натянул тонкие леера и развесил цепи, печально позвякивающие на ветру. В центре этого художества расставил людей неодинаковыми кучками, хотя лучше бы — зигзагом (суть была не в форме, а в замысловатости и необъяснимости действия). Но места, места нет такую толпу разместить, еще и с реквизитом! Вокруг встали хмурые боевые маги, до которых постепенно доходило, кто здесь виноват. Матросы зажгли цветные факелы, и над всем этим воздвигся я — знатный шаман (с посохом).

— Хае!

По щелчку моих пальцев полосы краски изменили цвет на белый и даже немного засветились. Армейские эксперты (двенадцать ридзеровских и четверо корабельных) одновременно призвали Источники. Что может сильнее вдарить по мозгам людей, чем присутствие потустороннего? — Глупый вопрос! Вопли шарлатана, конечно.

Я со всей дури шарахнул посохом по большому металлическому противню.

— Придите!!! Скрытые за гранью, лишенные плоти, заклинаю вас!

Грохот противня перешел во вполне убедительные завывания. Это надо же себя так накачать, полное ощущение, что на меня кто-то смотрит. Но, собственно, ведь в этом и был смысл.

— Сиргус арго беллум! Анато терро херами!

А вот бредить вслух лучше осторожней — так ведь и демона призвать не долго.

Резкие звуки, странные запахи, пляшущие в воздухе нити штурмовых проклятий — для инфаркта людям хватало меньшего. Но нам-то надо добраться до сокровенного, источника (беломагического, кстати) дурных снов, рвущихся в реальность кошмаров. Я добавил к творящемуся бедламу мутящие чувства некромантические вибрации и теперь честно мог сказать, что сделал для этих людей все возможное.

Факелы догорали, противень покрылся вмятинами, вонючий белый дым несло кругами и вверх по спирали. Я подавил желание почесать в ухе и постановил — достаточно. Начинаем второй акт.

По условному знаку посоха маги отпустили Источники. Молния!

— Свершилось!!! Духи говорили со мной!!! Слушайте! Все ваши бедствия происходят из-за того, что предки вами недовольны. Знайте: ушедшие в загробный мир никогда не забывают своих потомков, но вы не оправдали их надежд, вы оказались слабыми! Вместо благостного фимиама, вы позволили обители духов наполниться запахом смерти и дымом пожарища. Теперь ваши предки очень, очень злы.

Я, конечно, не эмпат, но контакт с аудиторией, кажется, установлен. Больше угару!

— Но выбор есть, есть! Я добыл ответ силой проклятой крови!!! Смиритесь с наказанием, уйдите в ночь или... искупите вину!

Мать моя, у них такие лица, словно они реально Короля увидели.

— Фимиам!!! В нем все дело. Вам следует устроить для духов праздник, приготовить вкусную еду, плясать и веселиться, приглашая предков в свой круг. Каждый из вас должен будет думать только о хорошем, превратиться в источник радости, веры в лучшее и... поделиться этим с мертвыми! Вкушая земные блага, духи смягчатся и простят вас!!! И, да, место праздника следует украшать красной материей.

— А поможет? — шепотом усомнился старпом.

— В Краухарде помогает, — пожал плечами я. — У нас регулярно умирают одаренные и — никаких отрицательных последствий. Полагаю, положительные эмоции перебивают отпечаток агонии, а может, духи и вправду существуют. Собственно, я краухардские похороны и описал.

Про места, где упомянутый отпечаток и за тысячу лет никуда не делся, я тактично упоминать не стал, чтобы не ранить старпому его хрупкую психику. С другой стороны, на Мысе Танур сейчас вообще курорт. Что может быть более умиротворяющим?

В общем, правильные обычаи я им разъяснил весьма подробно. Попытки ссылаться на Уложение красиво отбил — мол, светлорожденные слишком часто правили священный текст, и он потерял силу, теперь это просто свод человеческих законов и на потусторонний мир его власть не распространяется. Разговоры о еретиках сурово пресек, заявив, что не дело живых судить о загробных таинствах. Кто здесь мастер-некромант, в конце концов? То-то же!

Рецепт решили опробовать немедленно.

Для начала, собрали у беженцев разные памятные мелочи, соорудив посередине палубы ритуальный домик предков, который украсили пучками специй из хозяйства кока и шнурками из цветных ниток. А дальше из запасов корабля (сгорел сарай — гори и хата!) внесли все, что отдаленно напоминало деликатес. Банки сгущенки, баклаги с джемом, наскоро испеченные на камбузе оладышки, нарезку шикарной полукопченой колбасы, неразбавленный медицинский спирт, селедку пряного посола. Вздрогнули, и понеслось.

Традиция рождалась на глазах.

Какая-то ветхая старушка, сидя в сторонке, ласково разговаривала с чем-то невидимым и, что характерно, получала ответы. Синие от недосыпа девицы пели удивительно красивыми, ясными голосами. Мужчины подбирали музыку для танцев, по ходу выяснилось, что у матросов есть баян, барабаном может служить что угодно, а скакать козлом способны все от мала до велика. Лючик крутился между танцующими, как заправский тамада, а я весь праздник просидел с открытым Источником (будет неловко, если прямо сейчас их что-нибудь долбанет).

Веселье охватывало людей, словно трескучее пламя. Ах, как это сладко — сбросить с души невыносимый груз, помириться со своим прошлым, простить и понять, не из постыдного страха, нет, а по широте души. Встретить грядущий день в сиянии новой силы! Сводный оркестр жарко отбивал ритм, из глубины трюма ему отзывались могучие турбины, за бортом стонали и метались волны. Казалось, чудовищные нагромождения туч поблекли и отодвинулись (или это корабль незаметно прибавил ход). Под конец праздника через слои облаков прорвался закатный луч и мазнул по палубе. Изрядно выпивший народ впал в умиление, топиться больше никого не тянуло. Ну и чудненько! А завтра их ждет похмелье, избавляющее от глупых мыслей ничуть не хуже колдовства. У проклятья нету шансов.

Я потянулся, тряхнул своим посохом и в ритме ча-ча-ча угреб в каюту, дрыхнуть.

Спал до обеда, проснувшись, обнаружил на палубе сельскую пастораль: женщины -стирают, дети — резвятся, мужчины — что-то глубокомысленно обсуждают, устроившись в тени. Карлик и два боевых мага режутся в карты. Между орудийными башнями на веревке сушатся простыни и чьи-то полосатые кальсоны. Снова — дельфины, свежий ветер, ленты сигнальных флажков...

Надо так понимать, что эти люди свои проблемы решили. А мне еще писать и писать: статьи, заявки на патенты, в Редстон — просьбу засвидетельствовать уникальный характер изгнавшего Ведьмину Плешь заклинания. В Суэссон — Четвертушке, чтобы приехал за Ляки. В Краухард — маме, чтобы пересмотрела подход к воспитанию детей. У меня, между прочим, сестренка есть, что, если она вырастет такой же оторвой, как Лючик? Меры нужно принимать до того, как ситуация выйдет из-под контроля!

Морской черт сдался (наверное, осознал, кого рискует заполучить в утопленники), шторм нас не догнал, беженцы без возражений свалили в свой карантин, и жизнь стала налаживаться. В Золотую Гавань мы заходили при чистом небе, ярком солнце и почти полной неподвижности воздуха. Но разве после Тималао это — жара?

Набережная клубилась народом — гуляющие, встречающие, кого-то привлек оркестр, да и военный корабль на рейде — то еще зрелище. И тут меня развели, как ребенка: катер, забравший команду Ридзера, ушел к армейскому пирсу (пустому и просторному), а мой — устремился прямо в это месиво, типа, гражданского — к гражданским. Протестовать было поздно, виновные помахали мне с высокого борта ручкой, настроение стало стремительно ухудшаться.

На берегу меня дожидались пресловутая ковровая дорожка и Аксель — родина готовилась заключить меня в тесные объятья. Координатор юго-западного региона смотрел тускло (как же, всенародно чествуют, но не его!) и желание пошло скандалить отбивал на раз. Рядом, взявшись за руки, стояли мама (отлично, отдам письмо прямо в руки) и Джо. Да-да-да, он-то мне и нужен. Хочу посмотреть в глаза отцу Лючика! Чувствует ли он какую-нибудь ответственность за собственное чадо? Это ж надо такого кадра воспитать — Искусники тихо плачут.

Но сначала — цирк с конями (среди встречающих обнаружилось полдюжины журналистов). Вот почему Ридзер слинял! Ненавижу.

Несчастные самоубийцы, как радостно они ломанулись мне навстречу! Если бы маму и Джо сейчас толкнули, я бы на них Макса напустил. Но есть у этой публики чудесное свойство — пролезть в любую задницу, не давая повода для драки. Причал погрузился в яркие вспышки и клубы белого дыма.

— Каково ваше впечатление об И'Са-Орио-Те?!!

— Государство победившего маразма.

Писаки на мгновение притихли и что-то скорректировали в уме. А в чем беда? Они же знали, кого встречают!

— Возникали ли у вас конфликты с местными жителями?

Это когда меня отравить пытались и в наручники заковали?

— Спорные вопросы были, но их удалось решить ко всеобщему удовлетворению.

Я, например, остался доволен.

— Что вам больше всего запомнилось?

Гадость им сказать или что-нибудь из приятного?

— Кормили хорошо, — я не имею в виду овсянку. — О! Лича видел. Забавное существо.

И чего так бледнеть? Я же сказал "видел", а не "с собой привез"!

— Какие рекомендации вы можете дать путешественникам?

Полагаю, "отказаться от путешествия" — в расчет не берется.

— Нанимать для сопровождения армейских экспертов: магия — единственное, что позволяет гарантировать результат поездки. — В конце концов, даже Пиркет добрался до Кунг-Харна. — Летом там без теплового насоса все равно делать нечего.

— Встречались ли вам жертвы потустороннего?

Вот же ж шутники! Часто ли нежити оставляют что-то, пригодное для опознания?

— Ведьмина Плешь выела долину Тималао по самый Тусуан. Как вы думаете, были ли при этом жертвы?

— Вам удалось изгнать карантинный феномен, это — правда?

— Да, — к Шороху ложную скромность. — И я ответственно заявляю, что это — не разовая акция, а начало нового этапа в демонологии. Отныне для боевых магов не существует ничего невозможного!

Почему-то слушателей мое заявление не воодушевило. Неблагодарные!

— Как вы прокомментируете высказывание Прудеса Малани?

— О чем высказывание?

— Помощь правительства жителям Са-Орио совершенно недостаточна!

От этих слов все, увиденное и пережитое мною в И'Са-Орио-Те, непередаваемо растопырилось внутри. Мне надоело быть отзывчивым и самоотверженным, я не желал выглядеть милым и обаятельным!

— Какая такая помощь, не пойму, о чем вы? Внутренние районы Тималао представляют интерес только как полигон для испытания новых проклятий! Чем я и занимался, при полной поддержке армейского руководства и представителя надзорных органов (как вы понимаете, в Ингернике мы себе такого позволить не можем). Вы что, собственных статей не читаете? Империя десять лет позиционировала нас как вотчину еретиков и плацдарм будущей экспансии. Страну, которая не желает уживаться с тобой мирно, не спасают, а уничтожают! Потом можно использовать труп. Что вы на меня так смотрите, будто некроманта увидели? Да, я некромант! Это древняя, уважаемая профессия.

Макс широко зевнул. Очередной фотограф уронил вспышку. Занавес.

Глава 53

Возвращения в Ингернику, родину те тела, но души, Саиль ждала с нетерпением. Ах, каким восхитительно приятным становится путешествие, если заботу обо всем берут на себя взрослые! Саиль виновато вздохнула и принялась лентяйничать напропалую.

К еще одной пассажирке инернийцы отнеслись благосклонно. Единственным поводом для споров стала ослица — пускать скотину в жилое пространство колдуны отказывались наотрез. Саиль понимала, что доиться Мымра вот-вот перестанет, а Пепе пора вводить прикорм, но бросать так хорошо послужившее им животное не решалась. Ее же мигом пустят на колбасу! Затруднение разрешил Брат, соорудивший для ослицы прицепную тележку с тентом. Комфорт в ней был, конечно, не тот, что в фургоне, но хоть как-то.

Дорога журчала мимо, как ручеек — прохладная и безопасная. Все вокруг неожиданно вспомнили о традициях и правилах приличия, даже те странные люди с вилами радостно улыбались и кланялись им вслед. По обмелевшей Тималао в обе стороны тянулись караваны лодок самой невообразимой формы — из-за беспорядков на реке многие отложили поездки и теперь справлялись с отсутствием самоходных барж, как могли. На набережных Миронге шумел осенний базар, уцелевшие в горниле бедствий купцы заново налаживали связи. В расчищенную от гниющих остовов бухту неторопливо вплывали океанские корабли.

И все поверили, что Зло повержено и бездна закрылась. Смеялись, занимались своими делами, строили планы, не сомневаясь в завтрашнем дне. Тем неожиданнее оказалась последняя глава этой страшной сказки, словно недоброе слово, брошенное в спину: "Уходишь?"

От возни с Пепе девочку отвлекли звуки родной речи. Откуда? Если учесть, что до ближайшего порта много дней пути. Любопытство вытащило Саиль на палубу, но вместо радости общения с соплеменниками, с ней начало происходить странное: тело пробрал жестокий озноб, зрение испортилось — никак не удавалось сосредоточить взгляд на говорящих. Глаз не различал лиц, только силуэты в цветных пятнах — разум белой пытался защититься от надвигающегося кошмара, отказывая обреченным жертвам в человечности. Дикая паника, мелькнувшая на лице провидца, сказала Саиль все — неумолимый рок настиг посмевших бросить ему вызов.

— Их нельзя сюда пускать! — выдохнул Лючиано. — Надо...

Саиль скептически оглядела суетящихся матросов. Эти люди — военные, да, но инфернальное ощущение торжествующей тьмы им не знакомо. Они будут сомневаться, потребуют доказательств, а когда свидетельства появятся, предпринимать что-либо будет уже поздно. Способностей Саиль не хватит, чтобы задавить волю такого количества народа (и это — не считая черных). Кроме того, остаются еще сами беженцы — напуганные приближающимся штормом, жаждущие выжить, они не отступятся без борьбы.

— Мне... придется сделать что-то страшное, — сильно побледнел юный маг.

Но прежде, чем необратимое случилось, паникующих белых накрыла тень — недовольный поднятым шумом Брат пришел взглянуть на творящееся безобразие.

— А может, все еще и обойдется! — просветлел лицом провидец.

Саиль только плечами пожала: на ее взгляд, человека, изгнавшего из Тималао саму Смерть, иначе как Рукой Бога назвать не получалось. А если сам Господь здесь, значит, все будет по воле его, и никак иначе. Главное только — правильно сложить молитву, но тут уже все в руках Лючиано.

Однако меры против грядущего зла они приняли.

Вечером провидец принес в каюту еще одну лампу и ведро холодной воды.

— Не спи и Пепе не позволяй, — проинструктировал он Саиль. — Нельзя закрывать глаза ни на минуту! Только так спасемся.

Девочка воздела очи горе, отчетливо понимая, на что соглашается. А Лючиано представляет себе, что это такое — не спавший всю ночь младенец? Может статься, что жестокая смерть покажется им избавлением от страданий.

Пепе пришлось трясти, щипать, щекотать и подпаивать крепким чаем. Малыш ревел и брыкался не хуже Мымры. Брат, то и дело навещаемый Лючиано, тоже не спал и даже почти не матерился. Эта ночь оставила всем незабываемые ощущения, а утро обещало стать бескомпромиссным и злым.

Убедившись, что солнечный диск начал восхождение на небосклон, провидец оставил в покое опухшего от слез, обиженного на весь свет ребенка. Саиль была чуть жива. Увы, до благополучного завершения истории было еще далеко. Лючиано подтянул штаны и сурово нахмурился:

— Чем быстрей правда выплывет наружу, тем меньше будут потери. Это — то, о чем мы можем позаботиться!

Да-да, быстрей, ибо еще одной бессонной ночи Саиль не перенесет даже ради спасения всего мира! Значит, надо поговорить с людьми — задача как раз для двух белых. Тем более что беженцы уже проснулись и стали выбираться на палубу, такие же мрачные и помятые.

Удерживать детей от общения с гостями фрегата никто не пытался. Они вошли в толпу, как поварешки в сусло — окруженные пузырьками гнева и злым шипением.

— Вам нужно рассказать, что с вами произошло, — раз за разом повторял провидец.

— Расскажите о себе, ответьте на все вопросы, — давила голосом Саиль.

Люди ершились, куксились и отворачивались (Вот ведь бестолковые!). Дети утроили усилия. Не рожден еще тот человек, который сумеет отделаться от уверенного в собственной правоте белого мага! И слабое звено нашлось: одиночка, без поддержки семьи или друзей. Громко заявив: "Алиша, я иду к тебе!", он пустился в забег по палубе, предсказуемо закончившийся в руках разъяренных колдунов. Саиль поежилась. Нет, сломанные кости — тоже плохо, но давшие маху часовые эту выходку бедняге не простят.

Чья настырность едва не стала причиной трагедии, в пояснениях не нуждалось. Казалось бы, тут-то и быть белым битыми, но решение одного словно бы сорвало печать молчания со всех. Множество рук потянулось, пытаясь задержать, множество ртов одновременно заговорило, спеша вывалить на двух малолеток весь ужас пережитого — безумие, увиденное изнутри. Даже закаленной испытаниями Саиль было нелегко все это слушать: черноголовые, по крайней мере, умирали молча, а слова просачивались в уши, язвили подточенный недосыпанием ум. От этого не получалось отстраниться, оставалось только скорбеть вместе со всеми о тысячах незнакомых людей, кому-то приходящихся родными, любимыми, друзьями.

— ... так и шли по домам...

— ... и сыночка его, совсем малютку!

— Да хоть бы просто зарезали...

— Как они кричали!!!

И последнее, тяжелое как приговор:

— За что?

Эти люди знали страшную правду: глубокая несправедливость заключается в том, что они — живы, а другие — мертвы. За что, почему? Какой такой высший судья осуществлял выбор? Все были равны перед судьбой, знали друг друга, жили рядом, но кому-то досталось все, а кому-то — ничто.

Скольких бы людей Брат ни спас в Тималао, каких бы чудес ни совершил в Кунг-Харне, погибших все равно было больше, чем выживших. И эти несчастные мертвецы тянули руки к живым, хватали их за плечи, в надежде то ли утянуть в бездну, то ли самим подняться из нее.

Однако кому, как не некроманту, укрощать мертвецов? И Брат справился!!!

Из каких глубин Мрака извлек он этот страшный ритуал? Зловещие цепи, безжалостно сковывающие волю, изломанные линии Знака, неудержимо увлекающие взгляд в бесконечность, рвущий нервы речитатив. Цветное пламя, перемигивающееся в непонятом ритме, белый дым, завивающийся тонкими усиками и начисто игнорирующий направление ветера. Заклинатель взывал к духам и те не могли не прийти.

Саиль и сама видела их тени, отнюдь не размытые, но какие-то неправильные, изломанные. Призраки путались в дымных ловушках, шарахались от вспышек цветного пламени и тянулись, тянулись к живым. Казалось, они — воплощение ненависти и смерти... а на самом деле, им просто хотелось любви. У Саиль даже слезы на глаза навернулись.

Откровение обрушилось на людей как зимний шторм, начисто смывая бастионы здравого смысла. Оказалось, что все умершие, проклятые и забытые пребывают где-то рядом и им еще можно помочь! Следовало немедленно начать нужные ритуалы, ведь на кону стояло посмертие близких!!! И что характерно: все необходимое бывшие подданные империи знали и умели, несмотря на душные объятья Уложения, просто не отдавали себе в этом отчет. Замысловатые наговоры-считалочки, количество и цвет ниток в ритуальных узелках, куплеты величальных песен и четкое понимание, сколько и каких свечей должно гореть на алтаре, демонстрировал почти каждый. Особенно усердствовала родня какого-то императорского рыцаря, выселенная на Хон'Коа-то подальше от пастырских глаз (в некотором роде — клан). Потому что характер у черных, конечно, не мед, но своих предков они очень даже уважают (особенно, если вспомнить про личей) и все прежние обычаи тщательно сохранили (как бы во избежание).

Торжественно-хаотичное действо неумолимо втягивало на свою орбиту ингернийских матросов и волшебников ( Превратиться в источник радости? Без проблем! Кто может быть более радостным, чем гуляющий на халяву черный маг?) Капитан дал добро, на столах появился алкоголь, после чего жизнь полюбили даже законченные мизантропы. За помин, за упокой, за будущую встречу, а там глядишь — почтенные отцы семейств отплясывают, как молодые, а две дамы столичного полусвета, которым полагалось падать в обморок от близости тронутого порчей, заинтересованно хихикают в объятьях колдуна, ведущего свой род от кошачьих.

И никто не считал происходящее странным!

Саиль наблюдала за превращениями бывших сограждан, тщетно пытаясь осознать, выразить словами божественное откровение, сошедшее на палубу корабля, на котором плыли из прошлого в будущее люди, маги и духи. Сердце не решалось биться, боясь одним ударом порвать золотую нить, соединившую две бесконечности. Как и кара, благословение господне ложилось сразу и на всех.

Хотя, на взгляд Саиль, оставалась в деле некоторая шероховатость:

— А предки не обидятся, что в Ингернике потомкам придется жить не по их заветам?

Лючиано легкомысленно пожал плечами:

— С чего бы вдруг? Мы вовсе не обязаны во всем уподобляться умершим. Само наше существование — награда для них и обещание бессмертия, ведь в нас течет их кровь!

Сказал и пошел разучивать с детьми песню про веселых мышек. А один из колдунов бочком подобрался к Саиль с предложением наделать шашлыков из ослятины. Девочка с возмущением отвергла подобное кощунство! Мымра — кормилица Пепе, практически — член семьи, а предкам можно пожертвовать немного молока и кисточку с хвоста (очень красивую).

В общем, великая жертва была принесена и принята, так что даже неизбежное похмелье воспринималось страдальцами с удовлетворением. Саиль мысленно вывела на последней странице великой саги виньетку "конец" и, с любопытством, заглянула за обложку (ее всегда хотелось узнать, как на самом деле выглядит сакраментальное "долго и счастливо").

За скобками истории всех выживших ждало столкновение с ингернийской бюрократией, которой никакие духи не указ. Чиновникам хотели справку об отсутствии патогенных эманаций, хорошо еще — не для каждого пассажира по отдельности. Фрегат два дня стоял на рейде какого-то безымянного острова, ожидая, когда маги и целители вынесут свой вердикт, а потом оформят его в трех экземплярах (с подписью лиц, находящихся в пределах суточной досягаемости). Естественно, что за это время беженцы успели отойти от потрясения и задались, наконец, вопросом, туда ли они плывут. Внимание общества обратилось на более успешных сограждан.

Первым был взят в оборот мастер Ленке. На взгляд Саиль, алхимика перепутали с гадалкой: от бедняги требовали сказать, что было, что будет и как избежать всех бед. Бывший каторжанин выражался осторожно, в смысле: самому-то ему не могло быть хуже в любом случае. И тут же приводил в пример дочку пастыря, мол, уехала, вернулась навестить родных. До того момента надменные южане смотрели на Саиль свысока, а тут все разом знакомиться полезли! Са-ориотцы, что с них возьмешь. Девочка не стала брать на себя чужую заботу — позвала вахтенного офицера и перевела все вопросы ему. В конце концов, кому лучше знать ингернийские традиции, как не ингернийцу!

Не обошлось без пакостей.

Среди десятков спасенных детей затесался черный сирота — ошивавшийся в порту беспризорник, мигом оценивший свой шанс и присоединившийся к бегству. Мелкий авантюрист оказался выходцем из простонародья, с самого что ни на есть дна — грубый, нахальный и языкастый. Он говорил про Саиль гадости и грозил возмущенному Лючиано потасовкой, не долго, впрочем — добрые люди объяснили хулигану, чьего именно брата он пытается поколотить. Извиняться юный матершинник, конечно же, не стал и вообще — о хрупкой психике белых, скорее всего, не догадывался. Наоборот, душевная ругань, в его понимании, служила хорошим поводом для знакомства. Саиль вздохнула и решила игнорировать чужие закидоны — для этого в Ингернике эмпаты есть (надо запомнить и вычеркнуть из возможных планов эту профессию!), а провидец вообще выглядел так, словно готов был без малейших колебаний начистить негодяю морду (на будущее: в Краухард — ни ногой!).

Взрослые беженцы сиротку Чанока ненавязчиво гоняли, наверно, помнили его по прежней жизни. Мальчишка на все придирки начхал — он уже успел оценить баланс сил и мысленно примкнул к победителям.

— Некромантом стану! — смело заявлял он. — У меня дед заклинателем был, говорят, талант по наследству передается.

— Это замечательно! — искренне порадовалась Саиль. — Некроманты — такие интересные люди.

Тут они обратили взоры на ближайшего из обсуждаемых — по палубе, с достоинством, шествовал Брат, и суетливая толпа безропотно расступалась перед владыкой мертвых. Великодушный колдун пожертвовал на благо общества свой посох — лично вручил его мистеру Чухенши, "для отвращения злых духов и привлечения добрых", причем, выглядел при этом так, словно кому-то вместо коня корову продал.

— Найти бы только учителя... — поделился мальчишка своей тревогой.

Саиль поспешила рассказать соотечественнику о чрезвычайно разумной организации образования в Ингернике. Будущий некромант ободрился, повеселел и снова стал невыносимо противным.

А еще Чанок обожал выдавать подробности происшедшего на Хон'Коа-то в комедийном ключе. Воистину — черный! Избавление от назойливых попутчиков Саиль ждала с нетерпением.

Официальное возвращение из похода фрегата с отчетливо черномагическим именем "Кен Калек" состоялось в порту Золотой Гавани. Вымпелы на мачтах, яркие треугольники сигнальных флажков, команда в парадной форме, выстроившаяся на палубе (вроде бы по уставу, но выглядело как — их проводить), все создавало ощущение праздника. Саиль отчаянно трусила, спускаясь по вывешенному за борт трапу, и развлекала себя мыслями о разнице культур. Вот, казалось бы, порт — вещь сугубо функциональная, но глаз режет. Ингернийцы не позволяли лодкам мелких торговцев сновать меж больших кораблей (возможно, их тут просто не было), а вот архитектуру построек никак не ограничивали, поэтому Золотая Гавань выглядела, как ни странно, пестрей Миронге, но при этом чище.

Набережная кипела народом. Оркестр играл бравурный марш, к встречающим добавились любопытствующие, но толчеи не возникло — прозорливые инернийцы заранее натянули вдоль пирса веревки, ограничивающие и направляющие движение толпы. Жандармы в парадных мундирах придавали мероприятию официальный характер, а странный дедушка в черном костюме наводил на мысли о панихиде.

Тато пришел на встречу в халате характерного пепельно-серого оттенка. Одеяние бывшего пастыря дополняли нитка четок, обернутая вокруг запястья, пенсне на красном шнурке и традиционная прическа, оставляющая на висках длинные, причудливо заплетенные косички. В толпе ингернийцев он казался бисерной шкатулкой, по недоразумению оставленной на столе алхимика, среди запотевших стеклянных колб и утилитарно поблескивающих металлических пинцетов. Всеобщее оживление его не затрагивало, он напряженно разглядывал приближающийся катер, хотя увидеть Саиль за спинами дюжих матросов, конечно же, не мог. Издалека понять, что его больше изводит — гнев или тревога — не представлялось возможным.

И вот герои ступили на землю Родины!

Толпа качнулась вперед, семьи воссоединились. Провидец ломким юношеским баском успокаивал родителей, а Брат мужественно закрывал родню от любопытных журналистов. Саиль поудобней перехватила ребенка и шагнула навстречу тато. На странноватых иноземцев никто не обращал внимания — беженцы из-за моря давно перестали быть экзотикой.

Осталось определиться, будет ли скандал.

Все последние дни Саиль пыталась представить этот разговор, подобрать доводы, отрепетировать реплики, но постепенно склонялась к мысли, что объяснять что бы то ни было нет смысла. Все ее поступки просты, понятны и не имеют двойного толкования, если для кого-то это не очевидно, помочь калеке все равно нельзя. Единственным своим прегрешением Саиль считала неуважение к старшим. Тут тато был в своем праве и мог ославить блудную девку на весь свет, но времена, когда она плакала бы и умоляла о прощении, остались далеко-далеко.

А, впрочем, не убьет же он собственную дочь (кто ему здесь такое позволит?). Это Ингерника, тут на людей не накладывают Печатей, а дети вольны сами решать, следовать ли заветам предков. И вообще, пусть только попробует ее заругать, врун несчастный! Она не постесняется сказать в глаза, что знает, какие безобразия он устраивал. Наверняка, он не известил об этом добросердечных ингернийцев: жулик в мелочах — жулик во всем!

Юная волшебница решительно встала перед взрослым магом и поставила вопрос ребром:

— Познакомься, тато, это мой новый братик!

— А-а...

Улыбка Саиль стала немного зловещей, в глазах появился нехороший прищур.

— Братик — это замечательно! — почти искренне выдохнул бывший пастырь.

Пепе, заметно подросший за время путешествия, агукал и тянулся ручками к блестящим стекляшкам. Саиль поцеловала малыша в лобик и решительно вручила его отцу. В конце концов, ребенка придется оставлять на попечение старших, и она желала быть уверенной, что тато не забыл, как пестуют младенцев. Старый Амиши скептически оглядел Пепе, а потом в нем что-то проснулось и он принялся жизнерадостно агукать в ответ малышу, спросил про молоко и пеленки, уточнил, дают ли прикорм. Вспомнил о дяде, и как-то очень естественно извинился за свое некрасивое поведение. Да стоит ли сердиться? Все же к лучшему обернулось! Саиль помахала рукой провидцу и повела устраивать на ночлег свою семью, в которой, почему-то, считала себя старшей.

Эпилог

Зима прошла, как дурной сон — в хлопотах. Даже не скажу, какой была погода — мое общение с природой ограничивалось короткими перебежками между парадной и дверцей автомобиля. Весна обозначила свой приход прозрачным, ласковым солнышком, которое делает цвета ярче, а не превращает мир в мозаику из света и тени.

Хорошо.

Закончился очередной этап моей жизни. Полчаса позора и я — магистр, причем, опозорились исключительно мои оппоненты. А кто их за язык тянул? Взять и заявить, мои разработки не имеют смысла, потому что воспользоваться ими может только некромант! Два первых ряда в аудитории встали и хором объявили, что могут ворожить ничуть не хуже некромантов. Мне даже аргументы придумывать не пришлось.

Хорошо!

Конечно, пришлось попотеть. Это наивные журналисты могли рассуждать про уникальное достижение (я еще в прошлый раз понял, что интеллектуалов среди них нет). Но история той же алхимии показывает: если идея созрела, она непременно придет в голову кому-то еще. Где-то на просторах Ингерники уже подрастало новое поколение некромантов, один из которых мог увлечься математикой, или просто любить жуков... Рисковать не стоило. В течение месяца рецензенты получили три статьи, поднимающие градус интереса публики по нарастающей: "Духовный Патронат как пример самосборки управляющего заклинания", "Обоснование целесообразности применения многоконтурных знаков в демонологии" и вот — па-пам! — "Новый, энергосберегающий подход при изгнании потусторонних феноменов карантинного класса". Эффект немного смазался из-за Ли Хана, с оказией приславшего в Академию Эмпатов собственный труд и обозначивший меня там как соавтора. Как у него мысль такая возникла?!! Вернусь, нам нужно будет серьезно поговорить.

И вот золотой перстень-печатка (между прочим, весом двадцать грамм) занял свое законное место на пальце. Моим личным гербом стали щит, меч и шестеренка.

За спиной шумел Драйден-холл, дискуссия вошла в ту стадию, когда личного присутствия докладчика уже не требуется. Впереди манил банкетный зал лучшего финкаунского отеля...

А на последней ступеньке лестницы меня дожидался Сатал, держащий в руках какую-то подозрительную тетрадку.

— Здравствуй, мой хороший! — ласково пропел боевой маг.

И со всей дури ткнул мне тетрадкой в живот. Посмел бы я не подставить руки — точно с завтраком простился бы.

— Что это?

— Записки мертвеца. Причем, ты его знаешь.

— Мистера Флапа?!! — вот уж не думал, что зомби напишет мемуары.

— Его самого. Изучишь, осознаешь, перезвонишь, — Сатал гордо развернулся и угреб к своей машине.

Я перелистнул пару страниц — сплошные закорючки. Вгляделся. Вот ведь собакина мама! Похоже, что я от покойников еще и грамоты нахватался. То есть, к моим уникальным навыкам добавилось и владение древним языком. Не стоит ли мне вернуться в Са-Орио прямо сейчас? А то ведь прикуют за ногу в каком-нибудь архиве — фиг выберешься!

Нет, не справиться им со мной — фантазии не хватит. А случись что, Шороха на помощь позову, он им покажет, где у киси глазки. Договора нет, сроки работ Сатал не обозначил, а кто ему эти бумажки выдал, я дома разберусь (хуже дурака — только дурак с инициативой).

Я бросил тетрадку на кожаное сидение черного лимузина, услужливо подогнанного работником стоянки, сел за руль и выехал на проспект, решительно раздвинув бампером поток менее статусных автомобилей.

Жизнь удалась.

 
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
 



Иные расы и виды существ 11 списков
Ангелы (Произведений: 91)
Оборотни (Произведений: 181)
Орки, гоблины, гномы, назгулы, тролли (Произведений: 41)
Эльфы, эльфы-полукровки, дроу (Произведений: 230)
Привидения, призраки, полтергейсты, духи (Произведений: 74)
Боги, полубоги, божественные сущности (Произведений: 165)
Вампиры (Произведений: 241)
Демоны (Произведений: 265)
Драконы (Произведений: 164)
Особенная раса, вид (созданные автором) (Произведений: 122)
Редкие расы (но не авторские) (Произведений: 107)
Профессии, занятия, стили жизни 8 списков
Внутренний мир человека. Мысли и жизнь 4 списка
Миры фэнтези и фантастики: каноны, апокрифы, смешение жанров 7 списков
О взаимоотношениях 7 списков
Герои 13 списков
Земля 6 списков
Альтернативная история (Произведений: 213)
Аномальные зоны (Произведений: 73)
Городские истории (Произведений: 306)
Исторические фантазии (Произведений: 98)
Постапокалиптика (Произведений: 104)
Стилизации и этнические мотивы (Произведений: 130)
Попадалово 5 списков
Противостояние 9 списков
О чувствах 3 списка
Следующее поколение 4 списка
Детское фэнтези (Произведений: 39)
Для самых маленьких (Произведений: 34)
О животных (Произведений: 48)
Поучительные сказки, притчи (Произведений: 82)
Закрыть
Закрыть
Закрыть
↑ Вверх