Мой друг Джон всегда был мечтателем. Мы даже называли его на западный манер — Джон, а не Женя или, например Евгений. Его легко увлекали новые идеи. Прочитав, например, книгу о рыбалке, он тут же загорался мечтой стать рыбаком. И не простым, а обязательно самым лучшим, выигрывающим как минимум городские конкурсы. Правда, перегорал он тоже быстро. Обычно хватало всего пары недель и нескольких удочек, чтобы это увлечение благополучно пропадало, вытесняясь следующей интересной книгой или впечатлением. Но в этот раз все зашло слишком далеко.
Все началось с какого-то индийского фильма. Я даже точно не помню названия, но Джон прибежал ко мне весь возбужденный, прямо из кинотеатра. Заявив прямо с порога:
-Я нашел! Нашел свою веру! Наконец то! Это единственно правильный путь! Только послушай...
Лишь за последний год Джонни перебывал: убежденным буддистом, последователем дао и православным послушником при местном храме. Поэтому я не слишком обратил внимания на его путаные объяснения, даже не запомнив имени очередного божества.
Затем он пропал на несколько дней. Я заглянул к нему в субботу, чтобы забрать свой ноутбук. Он открыл обнаженным по пояс, с красной полоской между бровей, на индийский манер. Молча кивнул мне и жестом пригласил внутрь. Я разулся, с интересом осматривая белоснежные шаровары Джонни. Совершенно вылетело из головы, как они называются, а спрашивать показалось неуместным.
Квартира изменилась до неузнаваемости. Обои зачем-то были содраны, открыв голые стены с плохой штукатуркой. Ковры скручены. Повсюду горели тусклые свечи, а вдоль стен стояли букеты цветов красного цвета. Здесь было душно. Голова сразу отяжелела и закружилась от обилия необычных запахов.
-А кому именно ты поклоняешься, Джон?
-Освободительнице Кали, конечно! Она лучшая часть Шивы, разрушительница невежества.
Тогда я знал слишком мало о восточной мифологии, чтобы заподозрить неладное. Он провел меня по коридору в единственную комнату. В центре помещения стояла внушительная статуя четырех рукой женщины. Длинные черные волосы струились по темно-синей коже, а три глаза на худом лице смотрели с ненавистью. Она была обнажена, но сексуального желания не вызывала. Отпугивало ожерелье из маленьких черепов, напоминающих мышиные, и пояс из кистей рук манекенов.
-Похоже, в этот раз ты превзошел сам себя. Сколько это стоило?
Мне неожиданно ответил хриплый голос из темноты:
-Не все измеряется деньгами, ганду. Для хорошей Мурти не жалко ничего.
Из-за задернутых штор и дыма благовоний я не сразу заметил, что мы не одни. Вдоль стен сидело несколько людей, похожих на индусов. Мне резко захотелось выбежать отсюда, и я с трудом подавил это желание. Джон казался расслабленным, и когда глаза привыкли к темноте, я понял причину.
На полу возле индусов стояла батарея бутылок из-под вина. Они разливали жидкость в небольшой горшок, и пили только из него, передавая по кругу. Со мной говорил человек в большом красном тюрбане. Это выглядело настолько несуразно, что я едва подавил нервный смех. Кажется, он это заметил и слегка нахмурился. Индус с трудом подбирал слова, выходило медленно и с сильным акцентом:
-Ты пришел поклониться тьме вечности? Придется очистить одежду, ты не готов.
Это было уже слишком. Я оттолкнул Джонни, с глупой улыбкой уставившегося на статую и бросился к выходу. По пути крикнув что-то вроде:
-Спасибо, я зайду в другой раз.
Перед самой дверью я замешкался, обуваясь, но за мной никто не гнался. В комнате хриплый голос затянул какую-то тягучую песню, хор голосов подхватывал отдельные слова. Уже выходя из подъезда, я понял, что именно меня испугало. Все это можно принять за забавную шутку, если бы на стенах не висело с десяток ножей всех форм и размеров. Алкоголь и оружие — плохое сочетание.
Я не знал что делать. Сообщил о происшедшем участковому и всем нашим общим знакомым. Но все они отнеслись скептически, выкрутасы Джонни давно были известны. Я пытался записать его в больницу на обследование, но заявления принимались только от родственников. А настолько близко с его семьей я был не знаком. Сейчас я ничего не могу поделать — только наблюдать. И надеюсь, Кали смилостивится над всеми нами.
