Страница произведения
Войти
Зарегистрироваться
Страница произведения
Убрать выделение изменений

"Попаданцы" в стране царя Петра


Статус:
Закончен
Опубликован:
22.02.2018 — 29.10.2018
Читателей:
12
Аннотация:
Анонсирую попаданческий роман. Что будет если в прошлое провалится целый город? Как люди станут выживать, какими страстями и намерениями руководствоваться? ... -Докладываю! -слегка глуховатым голосом начал летчик, -Экипаж облетел окрестности города. За периметром в двадцать километров начинается совершенно чужая земля, дороги, поля, обрываются словно ножом обрезали. Дальше одна степь, а на севере от города начинается настоящая тайга, что-то типа сибирской. По моему приказу борт пролетел дальше в сторону областного центра, но ни его, ни городов и деревень лежащие по пути, не обнаружил. ЗЫ все параллели с реальными людьми и реальным городом случайны, город и люди компиляция из множества городов и людей. Прода 19/10
 
↓ Содержание ↓
 
 
 

"Попаданцы" в стране царя Петра

остатки

Глава 1

Ночью прогремел долгий, раскатистый гром, гулким эхом пронесшийся по излучине уральской реки Велька, потом долго гулявший между темных квадратов спящих пятиэтажек. Стаи ворон с хриплым карканьем поднялись ввысь и закружились над домами, а небо осветили таинственные всполохи, схожие с слабыми зарницами северного сияния. Уличные фонари погасли, чтобы через пару секунд загореться вновь. Город не обратил на это внимания, он спал, лишь дежурный муниципального управления ГОЧС с телефонной трубкой в руке заполошно выскочил из полуподвала, где располагалось учреждение, на улицу. Тишина, ночь, пронзительно-яркие звезды отразились в первых весенних лужах. В домах напротив загорелись окна, там тоже услышали необычный звук. Несколько минут дежурный с озадаченным выражением лица озирался по сторонам, пытаясь понять, откуда звук, не взорвалось ли чего? Но ночную тишь больше ничего не нарушало, только где-то вдали брехали перепуганные собаки. Все так же задумчиво вглядывалось в землю звездное небо, безмятежно спали многоэтажки, а телефон, который в случае происшествия разрывался от звонков, загадочно молчал. Несколько минут дежурный пристально всматривался в сполохи необычного для Южного Урала северного сияния, затем пошарил в кармане, закурил. Тишина, огни в домах напротив погасли. Недоуменно пожав плечами, он потушил об бетонную стену окурок и, бросив его в урну, спустился назад. Он еще не знал что остатки ночи будут сыпаться сообщения об авариях на ЛЭП, оптоволоконных линиях связи, соединяющих город с областным центром, до утра будут работать аварийные бригады и лишь к шести часам запитают удаленные городские районы электричеством от ГРЭС...

Иван Савелович поднялся, когда на улице еще царила предутренняя темнота. Ночью он спал плохо, болел застарелый гастрит, да еще на улице под утро что-то бахнуло, некстати разбудив, поэтому встал мужчина со скверным настроением и гудящей головой. Наскоро умывшись, проглотил таблетку от желудка и перекусив, извлеченными из старенького холодильника остатками вчерашнего ужина, угрюмо поплелся на соседнюю улицу, где стоял его гараж. Включив для разогрева двигатель стареньких жигулей, вышел на улицу. Небо на горизонте потихоньку начало розоветь, пахло весной и сыростью. Запахнув получше потертую куртку и облокотившись на железную стенку гаража, закурил первую, самую вкусную сигарету. Рефлекторно зевнув, посетовал про себя: 'чертова баба, не могла на попозже купить билет на самолет! Вставай тут не свет не заря!'. Иван Савелович уже шестой год как получал пенсию и успел забыть, что это такое, вставать с утра на работу, а тут жена с ее дурацкой поездкой в гости к сыну. Словно нельзя взять билеты на попозже!

Когда старенькая машина, поскрипывая разболтанным кузовом, подъехала к крыльцу пятиэтажки, жена, разодетая в лучший парадно-разъездной костюм, уже стояла на улице и суетливо оглядывалась по сторонам. Выйдя из автомобиля, Иван Савелович молча чмокнул ее в щеку, слегка оцарапав небритым подбородком. Супруга оценивающе глянула ему в лицо и сказала с легким упреком:

-А ты небритый!

-Мужчине свойственно быть небритым с утра, -ворчливо ответил Иван Савелович и забросив тяжелую сумку в багажник, сел в машину.

-Мог бы и побриться для меня!

Женщина села на заднее сидение, машина неторопливо тронулась, а мужчина, не поворачиваясь, проворчал в ответ:

-Ага! Счас! Только шнурки поглажу!

Жена обидчиво фыркнула, но не стала с утра нагнетать атмосферу, открыла дамскую сумочку, вытащила телефон и уткнулась в экран. Вскоре и это ей надоело и женщина, откинувшись на сидение, прикрыла глаза. Старик включил радио, забытый певец проникновенно пел о любви до гроба:

И было ей семьдесят шесть,

когда ее самой не стало.

Нет, не страшила ее смерть,

скорей, она о ней мечтала:

бывало, знаете ли, сядет у окна,

и смотрит-смотрит-смотрит в небо синее —

дескать, когда умру, я встречу его там....

Старик покосился на супругу, слегка поморщился и сделал звук по тише. Через пару минут мимо промелькнули последние спящие пятиэтажки, затем за ними потянулись каменные и кирпичные дома частного сектора. Наконец машина вырвалась на шоссе, ведущее к областному центру. Супруга Ивана Савеловича успела мирно задремать, когда пронзительно взвизгнули тормоза, силой инерцией женщину толкнуло вперед, а машина резко остановилась, двигатель заглох.

-Ты что? -визгливо воскликнула проснувшаяся женщина, -смерти моей хочешь? Кто так останавливается?

Несколько секунд Иван Савелович молчал, напряженно разглядывая что-то впереди, затем повернулся к жене и ткнул пальцем:

-Смотри!

Женщина перевела взгляд на лобовое стекло и пораженно охнула. Рассеянный свет фар освещал невозможную картину. Впереди вместо асфальта федеральной трассы простиралась поросшая сухим ковылем степь, лишь кое-где сверкали грязные, еще не растаявшие весенние сугробы. Она повернула голову. В десятке метров позади блестел мокрый асфальт, а дальше две шеренги ярких фонарей. 'Да нет, это же...Да как же это может...'-заметались мысли у нее в голове, -'Мы сто раз проезжали здесь!..'

-А где...дорога? Почему мы едем по полю? -слегка дрогнувшим голосом обратилась женщина к мужу.

-А я откуда знаю! -проворчал покраснев, как варёный рак мужчина, -сам ничего не понимаю!

-Ты куда меня завез, старый черт! Я что по твоей милости должна опоздать на самолет? -накинулась на мужа, вообразившая себе невесть что женщина.

-Да ты что! Я...-растерянным голосом попытался оправдаться Иван Савелович, но женщина подняла сумочку и изо всех сил ударила его по голове и, если бы мужчина в последний момент не прикрылся рукой, хорошая шишка была ему обеспечена.

-Ой, -тоненько вскрикнул мужчина.

-Вези меня в аэропорт! -вновь взвизгнула супруга.

-Да ты что! Я тебя вез как всегда в областной центр! С ума сошла? Чего дерешься?

-Где дорога? — иерихонской трубой взревела жена, не обращая внимания на возмущение супруга.

-Не знаю, -вжался в кресло Иван Савелович, -я ехал как всегда и вдруг, раз и дорога исчезла!

-А где она? — снова пронзительно рявкнула обескураженная и одновременно разозленная супруга, -ищи ее!

Иван Савелович крякнул от досады. Чертова баба, подумал он. Спорить он не решился, осторожно потер принявшее удар предплечье, молча провернул ключ зажигания. Машина негромко загудела и, осторожно объезжая не растаявшие сугробы, потихоньку двинулась вперед по весенней степи. Спустя несколько минут даже супруге Ивана Савеловича стало понятно, что таким образом они некуда не приедут и лишь рискуют заблудится и необходимо возвращаться на шоссе. Женщина уже хотела сказать об этом супругу, когда в неярком свете фар впереди показалась странная фигура. На невысоком лохматом коне сидел одетый в рваный халат старик со сморщенным лицом. В руках он сжимал туго натянутый лук.

Я смогу спросить у него дорогу, подумал Иван Савелович и нажал на тормоз, намереваясь остановиться, напротив. Лошадь пугливо попятилась, а старик испуганно взвизгнул и, прокричал что-то невнятное. Пронзительно тренькнула спускаемая тетива. С жалобным дзиньканьем на переднем стекле автомобиля появилось круглое отверстие, с сеточкой трещин вокруг, что-то пронзительно свистнуло около уха водителя, острый осколок порезал руки в нескольких местах. Позади раздался женский крик, полный ужаса и боли. Мужчина не всегда был подкаблучником, покорно принимающим от жены тумаки. В юности и в армейской молодости он был горяч, несдержан и скор на расправу с обидчиками. Старые шрамы на лбу и груди со всей бесспорностью свидетельствовали об этом. Это затем, женитьба и полунищая жизнь надломили его, но видимо еще что-то осталось от прежнего бесшабашного и скорого на ответ Ваньки. Тело среагировало самостоятельно. Нажатие на педаль, переключение передачи и газу! Газу! Сердце бешено стучало в груди, а в голове билась единственная мысль, -'Только бы автомобиль не заглох и не въехал в яму!'. Машина словно подстреленная антилопа, скакнула назад и помчалась задом с каждой секундой набирая скорость. Вновь что вжикнуло совсем рядом, огнем опалило ухо. Мужчина скосил взгляд. Вплотную к голове еще трепетало оперение, наполовину пробившей кресло стрелы. Надрывный крик на заднем сидении стал немного по тише, перейдя в, полные страдания прерывистый стон.

Крутому повороту мог бы позавидовать сам Шумахер. Автомобиль почти на месте развернулся в обратном направлении и на максимально возможной скорости понесся назад. Мужчина скосил ошеломленный взгляд на зеркало заднего вида. Старик на лошади пропал из виду, а позади наступило зловещее молчание. Иван Савелович рискнул на секунду повернуться. Жена лежала без чувств на сидении, из ее живота торчало короткое древко с оперением, на пальто вокруг, расплывалось кровавое пятно и, лишь едва заметно вздымающаяся грудь подтверждала, что она еще жива. Подстрелили голубушку! -с ужасом понял мужчина. Сердце в груди словно остановилось он вздрогнул от внезапного потрясения. 'Она умирает! Этот гад подстрелил ее! -в отчаянной панике подумал мужчина, -что делать? Только сейчас старик понял, как супруга дорога ему, что он любит ее также, как и сорок лет тому назад и именно поэтому он спускал ей все ее капризы. Слезы жалости и любви навернулись ему на глаза, он торопливо смахнул их рукой. Первым побуждением его было остановиться и оказать жене первую помощь, но тут ему пришла мысль, что возможно убийца догоняет их и вместо того чтобы помочь, он окончательно погубит любимую и что необходимо как можно быстрее доставить ее в городскую больницу. Лицо его ожесточилось, а паника, которой Иван Савелович едва не поддался, отступила.

Нечем другим, кроме божьего промысла, то, что он не заблудился и моментально нашел шоссе объяснить было невозможно. Старик мчался так, как еще никогда в жизни не ехал. 'Откуда он появился, этот сраный Робин Гуд. Не уберег голубку! -бились в черепе бессвязные отрывки мыслей, -'Да как такое вообще может быть!?'. Встречный ветер из разбитого лобового стекла рвал одежду, наотмашь бил в лицо, из глаз Ивана Савеловича непрерывным потоком лились слезы то ли от ветра, то ли еще чего...Через считанные минуты гонки на бешенной скорости, впереди показались городские огни. Взвизгнули тормоза, машина пошла юзом, но каким-то чудом удержалась на асфальте. Старик с аптечкой в руках выскочил из машины и рванул заднюю дверь. От увиденного по его спине потекла холодная струйка пота, а руки затряслись. Женщина была без сознания, но жива-все так же едва заметно вздымалась грудь. Ранившая ее стрела, пробила тело насквозь и глубоко вошла в сидение. Иван Савелович с ужасом понял-'Если я сдвину стрелу, то могу ее убить, я же не доктор! Необходимо как можно быстрее мчаться в больницу, только там ей смогут помочь!'.

На изборожденном морщинами лице застыло выражение глубокой скорби. В мгновение ока он постарел на десяток лет, лицо осунулось, морщины на нем стали глубже и заметнее. Мужчина вновь запрыгнул в машину, автомобиль обезумевшей птицей рванула с места. На въезде в город стояла патрульная машина ГИБДД, рядом лучился довольствием толстый гаишник с полосатой палкой в руке. Предвкушал законный куш от автолихача. Иван Савелович резко затормозил, не доезжая несколько шагов. Полицейский рассмотрел машину, лобового стекла разбито, за рулем сидел смертельно бледный старик с окровавленными руками, кровь капала на руль и с разорванного уха водителя. Физиономия полицейского удивленно вытянулось, а рука торопливо залапала кобуру. Хлопнула дверь, Иван Савелович выскочил из машины и захлебываясь собственным криком проорал:

-Там, моя жена! -и кинулся открывать заднюю дверцу.....

Утро началось как обычно и ничего не предвещало фантастических событий.

-ШШШ — громогласно зашипел внезапно проснувшийся телевизор. Александр, с трудом открыв глаза, приподнял голову с подушки. В маленькой холостяцкой комнате полумрак. Темноту едва разгоняют светящийся белым экран телевизора, да блеклый свет, пробивающийся сквозь плотные занавески. Рука торопливо зашарила по прикроватной тумбочке, наконец, с трудом нащупала мобильник. Александр взглянул на экран: так и есть, без десяти семь утра, он откинулся назад. Прошло уже пара месяцев, как он запрограммировал телевизор включаться в это время. Как раз хватало умыться, быстро позавтракать и, надев форму, вовремя добраться до части. 'Черт! Спать то как охота! -подумал он. Вчера он до двенадцати вместе с Оленькой, его почти невестой, зажигал в кафешке. Добрался домой поздно и когда улегся спать, часы показывали далеко за полночь. Так что сегодня в глаза, словно кто-то насыпал мелкого песка. Мутный спросонья взгляд вновь сфокусировался на телевизоре, там вместо первой программы висел белый экран. Не дай бог сломался что ли? Ремонтировать? Только этого не хватало и так в кармане пусто! — с некоторым беспокойством подумал он. Он широко зевнул, не вставая с постели, нащупал под подушкой пульт управления и нажал на кнопку выключения.

Александр встал, сразу, по курсантской привычке, застелив кровать, прихватил мобильный. Напоследок открыл форточку. Вместе со свежим и прохладным воздухом в комнату ворвался запах первых весенних цветов. Он вздохнул и поплелся в ванну. На кухню он зашел уже энергичной походкой. За мутноватым после зимы окном медленно подымалось над обшарпанными пятиэтажками неяркое весеннее солнце. На столе стояла недопитая кружка с остывшим чаем и тарелка с засохшими остатками яичницы. Их оставил сосед, Сергей такой-же лейтенант, только не инженер, а вертолетчик из базировавшегося на Горке отряда. Он вернулся с ночных полетов под утро. Лейтенанты на пару снимали небольшую двушку в панельной пятиэтажке 16 квартала. Видимо сил у соседа осталось лишь немного перекусить, а на уборку посуды, и тем более ее мытье, их уже не хватило.

Горка-название одного из районов города.

Александр укоризненно качнул головой, но ничего не произнес, бывает, видать очень устал товарищ. Он убрал посуду в мойку, вытащил из холодильника и положил подогреваться остатки вчерашнего ужина. Коротко звякнула микроволновка. Вытащил исходящую паром тарелку, он опустился за стол и, начал лениво ковыряться в завтраке. Есть после вчерашнего не хотелось, но надо. А то до обеда, а он в час дня, сто раз проголодаешься. Дверь на кухню скрипнула, открываясь, в проеме показалась заспанная физиономия соседа.

-Привет, -громогласно сказал он, вяло ударил по протянутой ладони. Плюхнувшись на стул, включил мгновенно заурчавший электрочайник.

-Ты чего так рано, то? -из вежливости поинтересовался Александр, -вроде после ночных, у вас отсыпной?

-Да..., -неопределенно покрутил рукой молодой летун, -дела, вот и пришлось встать пораньше.

Он протяжно зевнул, насыпал в кружку кофе и налив туда кипятка, принялся шумно прихлебывать понемногу, с философской тоской в глазах посматривая на залитую солнечным светом улицу. Александр включил мобильный и попытался открыть Интернет, но не тут-то было. Соединение устанавливаться отказывалось категорически. Помучившись немного он досадливо поморщился и бросил это дело.

-Слушай, -поставив кружку на стол, произнес летчик, -а что с телевизором? Слушай, я по всем программам прошелся, не одна не работает!

-Да? -вяло удивился Александр, — У меня тоже не работает. Правда другие программы я не включал. Это скорее всего профилактика на ретрансляторной вышке. Месяца два назад ее уже проводили.

Он помолчал, почесав щетину на подбородке.

-Странно только что отключили все программы сразу, в тот раз не работала только половина...и Казахстан не включается. Ладно до вечера сделают! -он энергично махнул рукой

Сергей согласно кивнул и налил вторую кружку кофе.

Александр доел завтрак. Его тревожила и не давала покоя какая-то деталь, на которую он не обратил внимания. Вставая из-за стола, он наконец понял, что это. На секунду задержавшись, он задумчиво произнес:

-Все-таки не понятно, почему сразу и телевидение вырубилось и интернет!

-Да? -вяло удивился сосед, и махнул рукой, -сделают.

Солнце успело подняться высоко и несмотря на конец апреля прогревало вполне прилично. Тысячами бликов оно играло на металлических крышах зданий. На небе не облачка. Недаром местные старожилы с гордостью объясняли, что из-за особенностей расположения-город построен в сотне километров от Уральского хребта, облака над ним прыгали вверх и солнечных дней в течение года было не меньше чем в Крыму. Редкие по утреннему времени прохожие, торопливо спешили по делам, с улицы Советской доносился шум проезжающих автомобилей. Александр торопливо, времени впритык, двигался мимо многоэтажек и уже проходил рядом с большим магазином с гордым названием 'Россия' когда в кармане забился мобильник. На экране высветился знакомый номер и фотография Оленьки. Они познакомились в ноябре прошлого года, когда он с соседом — летуном заглянул вечером в субботу в небольшое кафе. Оля в обществе подружек скромно праздновала день рождения и сразу привлекла внимание парня. По прошествии полугода дело уверенно шло к свадьбе, по крайней мере предложение руки и сердца, было принято благосклонно.

-Да солнышко, — откликнулся торопливо, поднося телефон к уху, Анатолий.

-Привет— нежной мелодией прозвучал в ушах ласковый голосок. Лицо парня расплылось в широкой улыбке, сделавшей его на мгновение похожим на артиста Галкина.

Женщины любят говорить много и, в этом смысле Оленька была типичнейшей из представителей евиного племени. При всех ее внешних весьма выдающихся достоинствах, пленивших юного лейтенанта, болтала она столько, что этим даже парня, влюбленного в нее словно мальчишка, доводила до белого каления. Впрочем, перечень ее достоинств не ограничивался лишь роскошной внешностью, она была скромна и имела тот истинный житейский ум, который более важен для женщины чем внешняя образованность и начитанность.

-Здравствуй солнышко, -ласково ответил он, предусмотрительно отодвинул трубку подальше и перебежал дорогу пока горел зеленый свет. Жарковато, подумал Александр и торопливо расстегнул верхнюю пуговицу бушлата. Дальше начинался квартал разнокалиберных частных домов, среди которых башенным шпилем торчало трехэтажное здание пожарки.

Оленька тараторила не останавливаясь, торопясь вывалить на парня всю ту обширную информацию, которую она узнала, пообщавшись с утра с многочисленными подругами. Александр слушал ее не внимательно, он давно привык к маленьким недостаткам подруги. Внезапно что-то его насторожило.

-Повтори пожалуйста, что ты сейчас сказала, тут машина проехала, я не услышал, -попросил он.

-Вот опять не слушаешь меня, а обещал! — капризным голосом ответила девушка. Александру. Ему так и представилось, как она обиженно надула пухлые губки.

-Нет-нет, -запротестовал он, -это машина проехала!

-Ладно, -смилостивилась девушка, -подружка Аня, ну ты помнишь я ее тебе показывала?

-Да-Да, Оленька, — поспешно подтвердил Александр продолжая быстрым шагом идти в часть.

-Так вот, она работает в приемном отделении больницы медсестрой и под утро к ним привезли женщину, раненную настоящей стрелой в живот! Ты представляешь? Ей сделали операцию, сейчас она уже в реанимации! А еще скорая поехала в Ключевку, это за горкой, там уже район, а дорога вдруг исчезла, был асфальт и вдруг сразу поле. Куда она делась? Ты представляешь? — продолжала тараторить подруга.

Ошеломленный фантастической догадкой, Александр стремительно остановился, не доходя пары шагов до дверей КПП.

— Товарищ лейтенант! — громко крикнул дежурный по КПП, — тревога! Посыльный к Вам уже убежал!

Рука с телефоном упала вниз, он тихонько выпустил воздух меж зубов. Видимо в облике лейтенанта было что-то такое, что лицо вышедшего дожидаться командира части дежурного по КПП удивленно вытянулось. Все сходилось! Всем странностям сегодняшнего утра появилось пусть фантастическое, но логичное объяснение....

К утру, после напряженной работы аварийных бригад, электричество подали в последние городские районы, но связь с кем-либо за пределами города так и не восстановилась. Аэродром встал, не связаться с метеослужбой, ни с соседними аэродромами, не говоря о командовании так и не удалось. Если бы не сохранявшийся нормальным радиационный фон и отсутствие иных, хорошо знакомых военным признаков ядерного нападения, то командиры городских частей решили бы, что началась война. В их отсутствии они терялись в догадках и лишь к утру начальник гарнизона на свой страх и риск распорядился поднять части по тревоге. С утра по городу поползли нелепые, но полные жути слухи, один фантастичнее другого. Мало того, что отсутствовали телевидение и интернет, так и попытки связаться по телефону с кем-либо за пределами города оказались безуспешными. А когда междугородные автобусы вернулись обратно на вокзал, так как шоссе исчезло с лица земли, а железнодорожные пути оказались разобраны, город забурлил. Записные сплетники сходили с ума в попытке все разумно объяснить. К обеду на тротуаре перед зданием администрацией города собралась разношерстная толпа, большую часть ее составили люди в возрасте или самого экзотического для провинции вида. Развернув яркие самодельные плакаты, они шумно требовали, чтобы глава города вышел и разъяснил землякам, что за безобразия творятся вокруг. Есть такая категория людей, которая во всем видит лишь плохое. Если строится завод, то для них он источник экологических проблем. А если что-то происходит, то всегда виновата власть.

-Соловьев! Выходи! — скандировал в мегафон странного вида потасканный субъект в облезлой курточке, его нестройными голосами поддерживала недовольная толпа. Стоящие у входа в администрацию полицейские усиленно делали вид, что события их не касаются, но это, впрочем, не мешало им отгонять слишком приблизившихся к дверям демонстрантов.

А глава города, Виктор Александрович Соловьев в это время стоял у окна своего кабинета и с высоты второго этажа молча рассматривал входившую в азарт толпу. От его обычной невозмутимости не осталось и следа, время от времени по лицу пробегала надежда, сменявшееся обычным хмурым выражением. Тогда он задумчиво почесывал до синевы выбритый подбородок. Большинство из собравшихся внизу людей он знал лично, город небольшой и, все записные бузотеры наперечет. Подождут, подумал он цинично улыбнувшись. Администратор он был многоопытный, уже отруководивший городом один срок, затем с треском проигравший муниципальные выборы. Земляки не простили ему алчность и множество квартир, записанных на родственников. Тогда он затаил в сердце обиду и желание реванша. Новый глава оказался слабым хозяйственником что сразу-же отразилось на жизни города. Дождавшись новых выборов, Виктор Александрович сумел триумфально вернуться во власть. Горожане помнили все, в том числе и то, что он жесткий и деятельный руководитель, способный наладить жизнь в городе и на это раз проголосовали за него.

Солнце еще не успело окончательно прогнать утренние сумерки, когда Виктор Александрович как обычно, за час до начала рабочего времени, приехал в администрацию. Открывший дверь охранник, возрастом слегка за шестьдесят, вид имел весьма помятый и подозрительный. Виктор Александрович на секунду остановился напротив, от охранника спиртным не пахло. Ладно прощаю, подумал он, и по старой привычке перед объездом городских улиц зашел в собственный кабинет.

Едва он переступил порог, затрещал телефон. Все началось с ночного обрыва питающей город линии ЛЭП, из-за чего автоматика переключилась на электроснабжение от ГРЭС. Звонили все, начиная от дежурных до руководителей вокзалов. На него обрушился настоящий вал информации о таинственных событиях, происходивших вокруг города. Вначале он не поверил, даже разозлился, но сообщений было слишком много, и он задумался. А после известия, что за городом женщину ранили стрелой, глаза у него полезли на лоб. Рационального объяснения таинственным событиям он не видел, пока, сопоставив все известные ему факты не пришел к невероятному, но объяснявшему все, выводу. Он отменил утреннюю поездку, чем облегчил жизнь многочисленным коммунальным организациям города, с которых при каждом удобном случае он спрашивал так, что только дым стоял столбом и позвонил полковнику Гришаеву, командиру вертолетного отряда. Тот, взволнованным голосом сообщил, что пропала связь с соседними аэродромами и военным командованием. Его он попросил послать вертушку облететь окрестности города и разведать обстановку в районе областного центра. А секретариату поручил собрать актив города особенно военных и правоохранителей.

-Дзинь! -оглушительно прозвенел в тишине телефон, заставив вздрогнуть и ощутить ледяной озноб. Он повернулся, несколько секунд со странным выражением лица смотрел на телефонную трубку, затем подошел к столу, поднял ее.

-Да, -он замолчал, слушая собеседника, -Понял! Благодарю!

Опустившись на кресло, он задумался, лицо его приняло странное выражение. Восторг и ужас, один за другим пробегали по нему. Наконец он решился, тщательно подравнял и так аккуратно сложенные на столе документы и вышел из кабинета.

В приемной толпились, негромко переговариваясь и гадая о причинах срочного сбора, люди в форме. При виде главы они недружно поздоровались. Виктор Александрович остановился, внимательно осмотрел собравшихся.

-Здравствуйте! — небрежно бросил он в ответ и подошел к секретарю, -Все собрались?

-Нет еще командира вертолетного отряда, -ответила секретарь. На правах старой знакомой она могла многое себе позволить, и секунду поколебавшись, спросила:

-Виктор Александрович! А правда, что город куда-то перенесло?

Тот недоуменно уставился на женщину, нахмурился, но все-же ответил:

— Да.

Последовала короткая пауза. Люди, толпящиеся в приемной, замерли, потом раздался чей-то изумленный возглас.

Глава города отвернулся и поискал взглядом крепко сложенного мужчину, слегка за тридцать с короткой стрижкой:

-Володя! Давай за мной!

Тот молча кивнул и подошел поближе. Никакого официального статуса у него не было, но во всех поездках он сопровождал Виктора Александровича и неофициально его считали телохранителем городского главы. Кто ему платил за это никто не знал, но лицом он был приближенным к телу и его побаивались. Еще раз оглядев стоящих с обалделыми лицами военных и полицейских, Виктор Александрович кривовато улыбнулся и сопровождаемый верным бодигардом вышел из приемной.

БОДИГАРД — (англ. Bodyguard, от англ. Body — тело и англ. Guard — охрана) личная охрана; телохранитель.

Едва он вышел из старинного здания администрации, яркое весеннее солнце хлестануло по глазам, заставив на мгновение опустить взгляд и замедлить шаг. Позади звонко громыхнула, закрываясь за охранником, массивная дверь. Вдохновенно ораторствующий посреди толпы митингующих субъект, первым увидел гостя. Поперхнувшись на полуслове, он растерянно опустил мегафон и слегка подался назад, словно надеясь затеряться среди товарищей. Теперь и толпа увидела Виктора Александровича, люди замолчали, повернувшись к главе города, уставились на него кто со злобой, кто с интересом, но все с ожиданием, что-то будет?

Аккуратно обходя неглубокие лужи, из которых распушившие перья сизые голуби с достоинством пили воду, Виктор Александрович подошел поближе к толпе и встал напротив окончательно смешавшегося заводилы.

-Здравствуй Иван Алексеевич! -произнес он и по губам его скользнула легкая, чуть-чуть насмешливая улыбка. Оратора он хорошо знал, тот всегда вел себя довольно активно, и предыдущая администрация едва не взяла его на должность, но даже там в последний момент сообразили, что неисправимые болтуны им не нужны. С тех пор тот стал вечным оппозиционером и заводилой всяческих беспорядков.

Мимо тротуара разбрызгивая лужи, проносились легковые автомобили, водители с интересом поглядывали в окно, но у всех дела, никто останавливался. Проходившие рядом люди начали задерживаться, чтобы послушать главу. Заводила толпы на мгновение растерянно замер, оглянулся на смотрящих на него с выжидательным выражением лица соратников, видимо это придало ему силы.

-Здравствуй Виктор Александрович, — ответил он невнятным голосом, словно во рту каша, мешающая говорить, и сразу бросился в атаку, — А расскажи народу, — тут он вновь оглянулся на обступивших его людей и продолжил с каждой секундой крепнущим голосом.

-Что за беспорядки в городе? Почему нет связи с областным центром? Почему нет телевидения и почему вернулись назад междугородные автобусы? Ты тут власть, мы тебя выбирали, -он остановился и указал рукой на обступивших его людей и почти прокричал, — и народ спрашивает тебя, почему допускаешь безобразия!

Толпа невнятным, но одобрительным гулом поддержала предводителя, окружающие люди выжидательно уставились на главу города. Испуганная шумом стая голубей взлетела с асфальта, закружилась над людской толпой.

Виктор Александрович, мысленно поморщился. Достал, подумал он, продолжая сохранять на лице маску вежливого внимания. И как Иван сумел с такой дикцией столько лет прослужил замполитом? -подумал он. Я бы его и близко к солдатам не подпустил. Но люди стояли и ждали ответа и, хотя говорить не очень-то и хотелось, но пришлось. Слегка разозлившись, он заговорил спокойным, размеренным голосом, так не соответствующим содержанию его речи:

-Город с ближайшими окрестностями куда-то перенесся, где мы сейчас находимся неизвестно, вертолет с Горки при облете окрестностей не обнаружил не областного центра, не ближайших городов и деревень. Зато нашлись несколько стойбищ напоминающие те, которые и сейчас ставят северные народы. Где мы очутились я пока не знаю.

Иван Алексеевич несколько мгновений ошеломленно смотрела на главу города, потом ахнув про себя, оглянулся кругом. На него смотрели десятки испуганных и умоляющих глаз. Он не мог не оправдать их надежд.

-Ты власть, ты как мог это допустить! -воскликнул он от волнения давая петуха.

Виктор Александрович посмотрел на собеседника словно на дите малое и досадливо поморщился, ему сейчас нужно действовать, а тут приходится объясняться с этим балбесом.

-Я тебе не господь бог и не контролирую природные явления так что претензии предъявляй к нему или природе, уж не знаю верующий ты или нет, -ответил он жестким тоном и перевел взгляд на притихшую толпу:

-От имени администрации я Вас заверяю, что мы предпримем все меры чтобы избежать катастрофы, хотя сразу предупреждаю, что будет нелегко, а я требую от Вас дисциплины и работы. Тогда все у нас получиться!

Глава города слегка поджал губы и пристально посмотрел на стоящих вокруг людей. Они молчали и лишь прятали глаза. Легкий весенний ветер играючи развивал самодельные транспаранты. Одинокий бело-сине-красный флаг, крепко зажатый в руках невзрачного вида старушки в потрепанной дубленке, бился словно живой, невольно притягивая взгляд. Виктор Александрович внезапно почувствовал себя страшно одиноким. Все глаза, обращенные на него, были глазами как минимум недоброжелателей.

-Ну хорошо, время идет, мне нужно работать, а Вы расходитесь, нечего мешать администрации!

Он повернулся, но не успел сделать и пару шагов, как в спину его спросил слезливый женский голос:

-Мы что в прошлое перенеслись?

Виктор Александрович повернулся и разыскал глазами спросившую, невзрачную женщину в пуховике, больше похожую на перепуганную мышку.

-Пока я не знаю, но когда получу сведения, я не буду их скрывать!

Глава еще раз обвел глазами окончательно притихшую публику и твердым шагом направился к дверям. В очередной раз он победил, слегка самодовольная улыбка пробежала по его губам. Неожиданно что-то упало на плечо, он скосил взгляд и брезгливо поморщился, голубь 'оросил' плечо. По примете богатым буду! — саркастически подумал он. На ходу вытащив платок, вытерся и выбросил его в урну у дверей администрации. Сейчас его ожидало гораздо более ответственное-встреча с военными. Теперь главное убедить их подчиниться.


Глава 2

Когда Соловьев открыл дверь, раскаленная, словно солнечная корона атмосфера приемной, разрядилась, яростный шум голосов людей в погонах мгновенно затих. Глава окинул собравшихся взглядом. Как обычно, военные и правоохранители разошлись по группкам: отдельно стояли оба командира пограничных частей вместе с одетым в гражданское заместителем начальника городского одела ФСБ, рядом сверкали крупными звездами на погонах полицейские — начальник горотдела вместе руководителем отдела по борьбе с оборотом наркотиков, главный таможенник с руководителем службы судебных приставов, отдельно три командира воинских частей с военным комиссаром.

В наступившей пронзительной тишине лишь отчаянно стучали клавиши старенького ноутбука секретарши. Ошеломленные, полные ненависти, вопросительные — всякие взгляды моментально скрестились на Главе города. Это лишь кажется, что люди в погонах вне политики. В маленьком городе им волей-неволей приходится с кем-то приятельствовать, а с кем-то враждовать. Вот немалая их часть и дружила с прежней администрацией города, да и Виктор Александрович с поистине медвежьей грацией сумел отдавить немало любимых мозолей. Сильный порыв ветра закачал по-весеннему голыми ветвями тополя, росшего напротив окна, бросая причудливые тени по столпившимися перед дверями кабинета людьми в форме. Даже сейчас они непроизвольно разбились на две неравные группы, в поменьше — военные и пограничники, в побольше — полицейские, пожарные и прочие служивые люди. И если в группе 'военных' были в основном приехавшие из других областей, то в 'полиции', в основном местные, знавшие друг друга чуть ли не с школьных времен. Всех их Соловьев в той или иной мере знал. Их сильные, слабые стороны и считал заслуживающими уважения людьми, но сегодняшние события их явно огорошили, ударили как будто мешком из-за угла. Лица большинства бледные, в глазах плещется полное замешательство. Он мысленно усмехнулся, зрелище растерянности военных придало ему дополнительной спокойной уверенности в собственных силах.

Энергичным шагом Глава подошел к сидящей за столом у окна секретарю. Женщина прекратила нервно стучать по клавишам и подняла тоскливые глаза со слегка потекшей косметикой. Соловьев посмотрел на нее осуждающим взглядом, не любил он, когда вот так расклеиваются, у него тоже сын остался в Москве, но он же не устраивает трагические сцены! В присутствии посторонних он промолчал, лишь со злостью сжал губы.

Привычки начальника женщина успела хорошо изучить и знала, что серьезно проштрафилась в глазах начальника. Секретарша посмотрела виновато на Соловьева, машинально чуть ли не в узел завязывая прядь волос.

-Слушаю Вас Виктор Александрович, -произнесла она сдавленным и немного виноватым голосом.

-Вера, собери мне в кабинет замов и немедленно, -решив не упрекать ее за внешний вид, распорядился Глава и, не дожидаясь ответа и ни на кого не глядя, направился в собственный кабинет.

-Хорошо, Виктор Александрович, -произнесла все таким-же тоном женщина ему в спину и потянулась к телефону.

У двери Глава неожиданно остановился. Повернувшись к людям в погонах, натянул на лицо натуженную полуулыбку:

-Товарищи офицеры, прошу вас немного подождать, не более десяти минут, мне нужно отдать срочные распоряжения.

Дверь бахнула, закрываясь, люди в погонах вновь принялись нервно обсуждать ошеломляющие новости. Один за другим, ни на кого не глядя и едва успев поздороваться с военными, к Главе торопливо заскочили заместители. Слухи по администрации расползались моментально, и они уже были в курсе фантастических известий. Последней, на бегу кинув военным 'Здрасте', торопливо прошмыгнула в дверь заместитель по социальным вопросам, унылого вида женщина далеко за сорок. Глава не обманул, не прошло и нескольких минут, как заместители, с вытянутыми от удивления лицами, пулей вылетели из кабинета.

-Дзинь! — взорвался трелью телефон, заставив присутствующих нервно дернуться и замолчать.

-Да-ответила, поднимая трубку секретарь, -Да подошел...зовут...-она скосила взгляд на лежащий на столе блокнот, торопливо перелистнула пару страниц, — Александр Степанович...хорошо.

Положив трубку на место, она объявила:

-Заходите товарищи, Глава Вас ждет.

Соловьев сидел в глубине кабинета за письменным столом и с сосредоточенным видом что-то быстро писал в еженедельнике.

-Садитесь, — он торопливо махнул рукой в сторону стоявшего вдоль окон длинного стола заседаний и вновь уткнулся в бумаги. Когда только-что подошедший начальник таможни попытался поздороваться, Соловьев лишь нетерпеливо махнул рукой не поднимая взгляд от разложенных перед ним бумаг, дескать не до этого. Зашуршали отодвигаемые стулья, люди расселись. Глава поднял взгляд, вроде все. Энергично приподнявшись и прихватив с собой ежедневник со стопой бумаг, пересел на высокое кожаное кресло во главе стола заседаний.

Расстегнув пиджак и, тщательно подравняв лежащие перед ним бумаги, Соловьев окинул оценивающим взглядом сидящих перед ним людей в форме. Многие из них его не любили, держа дулю в кармане, дескать, кто ты такой, царек не доделанный, но в глаза это никто не стал бы говорить. Сейчас они попали в одну лодку и выплывут или потонут, во многом зависело от того, сумеет ли он их убедить или нет.

-Еще раз добрый день, — поздоровался Виктор Александрович с присутствующими, угрюмо закивавшими в ответ.

-Александр Степанович, -обратился он высокому худощавому полковнику в синей форме летчиков, -расскажите о результаты облета окрестностей города.

Тот поднял тусклый взгляд, встряхнулся, сбрасывая угрюмую задумчивость и попытался по привычке подняться, но Соловьев небрежно остановил его жестом, дескать не до этого.

-Докладываю! -слегка глуховатым голосом начал летчик, -Экипаж облетел окрестности города. За периметром в двадцать километров начинается совершенно чужая земля, дороги, поля, обрываются словно ножом обрезали. Дальше одна степь, а на севере от города начинается настоящая тайга, что-то типа сибирской. По моему приказу борт пролетел дальше в сторону областного центра, но ни его, ни городов и деревень лежащие по пути, не обнаружил.

Он замолчал, вопросительно глядя на Соловьева. Мысли его витали далеко от этого кабинета. Он вспоминал дочь с малолетним внуком уехавшими по путевке в Сочи и размышлял как станет рассказывать о переносе города жене. Теперь она все равно что умерла, родители никогда их больше не увидят. Лишь многолетняя военная закалка спасала офицера от нервного срыва... Сидящие за столом уже знали новости об облете города от самого летчика и встретили его речь угрюмым молчанием. Глава задумчиво постучал пальцами по столу, секунду поразмышлял, затем спросил.

-Плотина ГРЭС осталась на нашей земле?

-Да, -торопливо откашлявшись, односложно ответил летчик.

-Это хорошо, — Глава незаметно выдохнул воздух и кривовато улыбнулся. Еще немного подумав, снова спросил:

-А людское жилье, чужое, -он выделил интонацией последнее слово, -экипаж заметил?

-Да, несколько стойбищ из чумов по типу тех, в которых живут северные народы и каких-то оборванцев около них.

-Ну и куда мы попали? Надеюсь сам факт переноса города с окрестностями сомнению не подлежит? -Глава упер тяжелый, пронизывающий взгляд, каким хищник, готовясь к нападению, смотрит на жертву в лицо летчика и, с силой прижал ладонь к зеркальной поверхности стола.

-Я не знаю, -устало ответил летчик и опустил взгляд на столешницу.

-Хорошо..., -Глава небрежно откинулся в кресле, — Фотографии окрестностей додумались сделать?

-Да, -проронил полковник, вялым движением достал из кармана куртки тощую стопку белых прямоугольников и передал ее Соловьеву.

Торопливо просмотрев фото и пару раз многозначительно хмыкнув, Глава отдал их офицерам. Пока они, передавая фотографии из рук в руки и, тихо переговариваясь между собой, рассматривали, он неторопливо выровнял лежащие перед собой листки бумаги, продолжая с лихорадочной поспешностью решать, как строить диалог дальше. Он обязан победить. Сейчас или никогда! Давить, давить и убеждать в собственной правоте и необходимости ему подчиниться. Пока вояки не опомнились он должен взять их под контроль, иначе все планы пойдут насмарку. Сами погибнут и город погубят.

-Кто-нибудь знает где мы оказались? -он обвел слегка сощуренными глазами офицеров. Те промолчали, пряча угрюмые взгляды в стол. Глава внутренне усмехнулся. Не им соревноваться с ним, половину жизни проработавшим в еще том гадюшнике-городской администрации, в искусстве подчинения людей.

-Значит так мужики, я тоже не господь бог и не знаю где мы, но в одном точно уверен, мы не в России двадцать первого века. На другую планету нас перенесло, в другое время, не знаю, пусть ученые разбираются. Главное страны под названием Российская Федерация здесь нет, и это реальность, в которой нам предстоит жить дальше! Я избран Главой города и для меня основное-любой ценой обеспечить безопасность, -он выделил голосом последнее слово, — и наладить материальную базу для нормального существования горожан. Мне и Вам вместе придется этим заняться, или.... Или мы все очень скоро погибнем.

-Кто нас перенес? Кто? -суетливо вскинувшись, истеричным голосом спросил главный таможенник, -Или это какое-то природное явление?

Собравшиеся за столом переглянувшись, промолчали, их и самих мучал этот вопрос.

Цзинь-цзинь, — защебетала приземлившаяся на подоконник беззаботная весенняя птаха. Для нее ничего не изменилось, а мелкие проблемы людей важны лишь им самим. Толпа перед окнами здания, еще недавно с азартом выкликавшая Главу администрации, таяла, словно кусок сахара в кипятке.

Соловьев несколько мгновений смотрел на таможенника, размышляя над тем, что ему ответить, потом, с небольшой заминкой, откликнулся:

-Я не знаю, но считаю, что выяснение этого вопроса следует поручить ученым из сельскохозяйственной академии и институтов города.

Он помолчал, в очередной раз поправил лежащие на столе в идеальном порядке документы и произнес:

— Мужики! Вся страна сейчас для нас — это наш город, это семьдесят тысяч горожан и несколько тысяч сельских жителей, и они нуждаются в Вашей защите. Есть тут враги, нет ли их, я не знаю, но рассчитывать нужно на самый плохой вариант. Они есть, и они сильны. Поэтому необходимо определится с новыми взаимоотношениями между городской властью и военными. Считаю, что в связи с переносом города черт знает куда, Вы должны перейти в подчинение городской власти, — произнес он и увесисто шлепнул рукой по столешнице.

Ловко, подумал заместитель начальника отдела ФСБ, рассматривая большое желто-коричневое знамя города, висевшее рядом со стягом России в дальнем углу кабинета. Начальник как обычно был занят. Вместо него представлял службу заместитель. В сейфе секретки отдела успело накопиться внушительное досье о незаконных делишках Соловьева, ждали лишь отмашку из центра, чтобы пустить его в ход. Из потенциального сидельца Глава города разом превратился в спасителя.

В кабинете воцарилось напряженное молчание. Перспектива превратиться из привилегированных федералов и областников в городских подчиненных, никого не радовала. Это и снижение статуса и, повседневный контроль со стороны администрации в то время как командиры успели привыкнуть к самостоятельности. Из Москвы или областного центра все не проконтролируешь. Тем более что еще тлела надежда, что перенос не навсегда, немного потерпеть, и они вернутся назад и все возвратится на привычные рельсы. Планов действий при фантастической ситуации, произошедшей с городом, не существовало, от слова совсем. Не у МЧС, не у военных не у милиции и даже в администрации города. Их можно было использовать лишь несколькими фрагментами в части касающейся карточной системы и перевода экономики на мобилизационные рельсы. Есть от чего растеряться.

Задумчиво нахмурившись, начальник пожарного гарнизона машинально почесал бритый затылок и приподнял руку. Дождавшись кивка Соловьева, он поинтересовался:

-Вы полагаете, что обратный перенос в наш мир невозможен и главным станет выживание?

— Полагаю — быстро и громогласно произнес, сверкая от возбуждения глазам, Соловьев, — раз нас перенесло сюда, значит тут нам и жить, и считаю, что нужно исходить из этого, и делать все возможное, чтобы выжить. Все согласны?

-Мы давали присягу России, а не городу, — сверкнув неприязненным взглядом произнес молодой, едва за тридцать подполковник, командир радиолокационного батальона, — у меня нет приказа переходить в подчинение городской власти!

С Главой у офицера сложились очень непростые отношения. Еще на первом своем сроке Соловьев обещал ему выделить землю под дачные участки военным, но так и не сделал это. Офицер тогда не сдержался и высказал все, что думал о Главе города. Соловьеву доброжелатели об этом случае донесли, он даже ездил в штаб округа жаловаться и требовать убрать неугодного командира. Но там лишь посмеялись над излишне деятельным главой муниципалитета.

Несколько мгновений они обменивались взглядами, потом Соловьев не выдержал и отвел взгляд. И тут же, спохватившись, что присутствующие на совещании могут истолковать это как непростительную слабость, побагровел. На память он никогда не жаловался и врагов вместе с друзьями этих врагов он помнил хорошо и никогда не забывал. Бросив гневный взгляд в сторону локаторщика, он произнес голосом, в котором уже лязгал металл:

-Многие из Вас прошли через Чечню, и Вы должны понимать, что если Вы не защитите людей, то кто? Присягу принимали защищать Россию? Сейчас вся она это город и его окрестности! Или мы будем вместе, одним кулаком, -он приподнял крепко сжатый кулак над собой, -или нас переломают поодиночке! Докажите делом, а не трескотней, что вы настоящие патриоты, а не балаболки!

Глава остановился, медленно обвел взглядом внимательно слушавших его военных, зрачки его сузились, и он продолжил:

-И не забывайте, что Вам как любому другому жителю города необходимы продукты питания, тепло зимой, вода, свет и главное безопасность. Город будет вас обеспечивать всем необходимым, а вы станете сидеть на его шее и ждать приказа неведомо от кого? Не бывать такому!

Крыть было нечем, и покрасневший подполковник лишь катнул желваками и опустил взгляд вниз.

-На ближайшие дни... и годы безопасность, и развертывание производства всего необходимого для выживания — это главная проблема.

Уже пару минут с напряженным вниманием что-то читавший в телефоне начальник горотдела полиции, воспользовался паузой:

-Р-разрешите? -слегка заикаясь спросил он. Во время командировки в Чечне его контузило. С тех пор он заикался, когда волновался. Дождавшись кивка Главы, он поправил очки и зачитал сообщение, пришедшее на телефон, — на Гончарке задержали подозрительного бомжа на коне, по-русски не понимает, похоже это абориген, говорит на языке, напоминающем башкирский.

Гончарка-район города с малоэтажной (частной) застройкой.

Сидящие за столом оживились, послышался оживленный шепот. Если это действительно местный житель, то появлялся шанс узнать, куда же они все-таки попали.

-Хорошо, -произнес Соловьев, — жду от Вас информации где мы и кто вокруг нас, -сказал он и что-то пометил в еженедельнике.

-Д-доложу, -согласно наклонил рано поседевшую голову начальник полиции и принялся что-то набирать на телефоне. Хотя формально полиция и не подчинялась местной власти, но финансирование ее шло в том числе и от муниципальных властей, а, как известно кто платит тот и заказывает музыку и, главный городской полицейский успел привыкнуть, как минимум, учитывать мнение администрации.

-Да и пусть его медики проверят, не хватало еще чтобы он какую-нибудь заразу в город принес!

Произнеся это, Глава бросил пристальный взгляд на офицера, но на лице того можно было прочитать только крайнее внимание. Молча кивнув тот продолжил набирать текст.

-Виктор Александрович, -вновь обратился начальник пожарных, — нам было бы проще принять решение если бы Вы вначале озвучили свои предложения что нам, городу делать, хотя бы ближайшее время.

-Ну что же, это разумно. Говорю сразу, придется действовать крайне жестко! Продовольствия в городе к сожалению, немного, как максимум на три-четыре недели. Точное количество сейчас выясняют, поэтому все консервы придется закладывать на хранение на крайний случай, а самим переходить на карточную систему. Запасы мобилизационного резерва на комбинате хлебопродуктов и мясокомбинате реквизируем и искать местные источники продовольствия, раз есть люди то их не может не быть! Продержимся до осени — выживем, район засеет все, что только можно! Что касается огородов — всем желающим десять соток, пусть сажают овощи, фрукты. По углю и электричеству, уголь придется экономить, да все придется экономить, пока не доберемся до местного сырья. Запасов ГРЭС хватит лишь месяца на два, это крайний срок. Не найдем за это время угля, зимой перемерзнем, а кто сумеет все же выжить, скатится в средневековье. Пока все, остальное после того как разберемся в обстановке.

-Ну что, по-моему, дело ясное, — военный комиссар, недавно выбранный депутатом в городское собрание и по слухам ставший близок к Главе, поднял руку, — я за предложение Виктора Александровича!

Офицеры думали, выбор предстоял сложный. Многие горожане считали Соловьева радетелем за город, некоторые, всего лишь жуликоватым чиновником. Вот только в деловой хватке, организационном таланте и знаниях сложного городского хозяйства и те, и другие не сомневались. Возможно, он был лучшим, из возможных, кризисным управляющим для города попаданцев. С другой стороны, он лишь недавно избрался, стало быть имеет нерастраченный кредит доверия населения. Город должен возглавлять сильный управленец, пользующийся доверием и поддержкой большинства, а рознь и склоки неминуемо приведут к гибели. Первыми взметнулись вверх руки полицейских и начальника пожарных, за ними, после недолгих колебаний, нехотя поднялись руки остальных. Кто с заметной долей скепсиса на лице, кто с надеждой, но за предложение подчинить военных городской власти проголосовали все. То, что иного выхода нет, сомнения не вызывало.

Соловьев сидел прямо, словно палку проглотил. Глаза его зажглись торжеством, у него все получилось! Но не единый мускул на лице не дрогнул, лишь губы раздвинулись в чуть снисходительной усмешке, когда он произнес негромким голосом:

-Благодарю за принятое правильно, -он выделил последнее слово голосом, -решение и информирую Вас что сегодня же предложу депутатам дополнить штат администрации должностью заместителя главы по военным и внутренним делам, кандидатом на нее я вижу "Вас Степан Алексеевич!"

Соловьев протянул руку в направлении военкома:

-Вы не против?

Военком попытался сохранить серьёзную мину, но тут же расплылось в улыбке:

-Спасибо за доверие! — подскочив с места, жизнерадостным голосом произнес военный и глазами преданного пса уставился на благодетеля. К власти, пусть не большой, в качестве депутата городского Собрания он пришел в команде нынешнего Главы города и сейчас вновь убедился, что сделал правильный выбор.

-Ну все товарищи, — махнул рукой Соловьев, по рабочим местам. И тут же добавил слегка, улыбнувшись и, пародируя Мюллера из 'Семнадцати мгновений весны' — а Вас Степан Алексеевич и товарищи полицейские я попрошу остаться...

Уже после обеда по городу заходили вооруженные автоматами полицейские патрули, запасы консервов в магазинах под расписку изымались. На недовольство торговцев полицейские внимания не обращали, а собственные действия обосновывали введением в городе режима Чрезвычайной ситуации и приказом начальства. К этому времени у ворот важнейших городских объектов встала вооруженная охрана из числа сотрудников МВД. Одновременно все автозаправочные станции опечатывали, исключение составила лишь АЗС на территории городского автобусного предприятия, но туда могли заехать лишь собственные автобусы да автомобили по списку администрации.

Вечером, когда взбудораженные жуткими слухами горожане вернулись после работы домой, неожиданно заговорили телевизоры. Появившийся на экране Соловьев был как никогда серьезен и сходу обрушил на горожан известие, что город перенесся в неведомый мир. Немного подождав, пока горожане слегка опомнятся от невероятных новостей, он призвал:

-В мире, куда мы перенеслись живут настоящие дикари. Один из них неспровоцированно напал и тяжело ранил пожилую жительницу города. Сейчас та лежит в больнице. За городской чертой цивилизация заканчивается. Для аборигенов мы всего лишь скот, будущие рабы или отродья нечистой силы. Речь идет о нашем существовании и если мы хотим выжить, драться за жизнь придется всерьез! Только если мы будем действовать совместно и дружно работать на общее благо, мы займем достойное место в новом мире. Нам на долгие годы придется забыть о нормированных рабочих днях, отпусках и прочих прелестях цивилизованной жизни. А городской администрации придется принять много непопулярных решений, но только они дадут нам возможность выжить!

Граждане, друзья, наша земля бедна ресурсами, но вокруг нас богатейший Урал. Здесь есть вся таблица Менделеева и только от нас, от наших рук и знаний зависит сможем ли мы построить недостающие нам промышленные предприятия, или проедим доставшиеся нам ресурсы и глупо погибнем! Пока новые производства не построили, я призываю к всемерной экономии любых ресурсов. Каждый целлофановый пакет, металлическое изделие, одежда, да все вокруг нас, не воспроизводимы в ближайшие годы и должны всячески сберегаться, а после идти на переработку. Вспомните о старинных вещах, оставшихся от бабушек и дедушек. Механическая мясорубка или швейная машина, даже простая авоська представляют огромную ценность...

Соловьев еще долго рассказывал об дальнейших планах администрации, с цифрами в руках объяснял использование городских запасов и многое другое. Реакция ошеломленных горожан варьировалась от полного неверия до банальных истерик и инфарктов, так что службе скорой помощи пришлось принять до ночи множество вызовов к больным.

За окном давно уже опустилась густая тьма, но в здании администрации по-прежнему горел яркий свет. А снаружи тьма не рассеивалась даже огнем уличных фонарей. В целях экономии угля на электростанции, приняли решение впредь их не включать. Вместе с Соловьевым, сквозь зубы молча проклиная его, вся администрация оставалась на рабочих местах до ночи. Глава уже заканчивал запланированные на сегодняшний день дела и, собирался домой, когда зазвенел телефон. Начальник городского отдела полиции подрагивающим от волнения голосом сообщил, что наконец смогли найти человека, который разобрал речь пойманного накануне аборигена. Помог старенький мулла, башкир по национальности. Оказалось, что город перенесся в прошлое из 2011 года на башкирские земли в южных предгорьях Урала в 1109 год по мусульманскому календарю или в 1689 год по-христианскому...

Старинный, торговый и сельскохозяйственный городок, основанный на Южном Урале первыми русскими поселенцами еще в самом начале семнадцатого века, поднялся на старинном караванном пути из Средней Азии на Урал а оттуда дальше на запад, в Русь. Веками он жил торговлей и сельским хозяйством, окружающие плодородные земли и умеренный климат давали возможность выращивать богатые урожаи пшеницы, разнообразные овощи и фрукты. Уже в советское время, эвакуированные во время войны металлообрабатывающие заводы стали основой промышленности города. Тысячи людей тогда работали на них. Город, процветавший во времена СССР, после его развала, захирел, население уменьшилось с 80 тысяч человек до едва 70 тысяч. Заводы, вырванные из производственных цепочек, влачили жалкое существование, вынужденные вместо производства готовых изделий заниматься ремонтом, моторный — двигателей, электротехнический — почти любых электротехнических изделий.Последующие пару дней горожане пребывали в состоянии прострации, переваривая ошеломляющие известия о переносе города в старину, но продолжая по привычке ходить на свои предприятия и в организации. А городские власти использовали это время на полную катушку. Соловьев воспринял перенос как вызов собственным способностям в качестве управленца и развел бурную деятельность, истово оправдывая кредит доверия горожан, стараясь делами доказать сомневающихся, прежде всего из городской верхушки-он идеальный вариант управленца и способен обеспечить выживание города. Уже на следующий день он с утра собрал в актовом зале и 'порадовал' подчиненных заявлением, что отныне рабочий день -десять часов, а выходные временно отменяются. А кому не нравится он никого не держит, но и всему городу вскоре предстоит работать в подобном режиме. Осмелившихся уйти нашлось всего лишь несколько человек.

Совместные комиссии из 'наскипидаренных' чиновников и полицейских поехали по городу. К засевшему в кабинете Главе, словно в центр раскинутой по городу паутины, стекались доклады. Из магазинов 'Охота и рыбалка' и оружейного, о том, что наличное оружие под расписку конфисковано и вывезено на склады воинских частей. От других посланцев администрации, что содержимое аптек описано, а городской медицинский склад, магазины, торговавшие компьютерной техникой и средствами малой механизации, опечатаны до дальнейших распоряжений. Протестовавшим против самоуправства хозяевам магазинов не помогли не грозные знакомства, не бурные истерики, посланцы администрации были непреклонны, а Соловьев возмущенные звонки просто игнорировал.

Перед обедом состоялось внеочередное совещание городского Собрания. Соловьеву пришлось мобилизовать на него всех сторонников, а колеблющихся запугивать хаосом, который неизбежно наступит, если не принять чрезвычайных мер. Ему самому пришлось дважды обращаться к депутатам с короткими, но весьма эмоциональными речами. Он давил, давил и еще раз давил! После непродолжительного, но яростного спора с оппозицией, его предложения победили. Собрание приняло постановление:

'О сложившейся экстраординарной

и чрезвычайной ситуации в городе'

В соответствии с ст. 2, 3 Конституции Российской Федерации, ст. 3 Федерального конституционного закона от 30 мая 2001 г. ? 3-ФКЗ 'О чрезвычайном положении', в связи сложившейся экстраординарной и чрезвычайной ситуации в городе, связанной с переносом его территории в семнадцатый век и в целях гарантирования прав и свобод и жизни жителей города

Собрание депутатов города РЕШАЕТ:

1. Возложить на Собрание депутатов функции высшего законодательного органа города.

2. Установить, что на территории города действует Конституция и законодательство Российской Федерации, в части не противоречащей нормативным актам города.

3. Утвердить Временное положение о Режиме чрезвычайного положения (Приложение 1).

4. Ввести на территории города Режим чрезвычайного положения с 21 апреля 1689 г.

5. Юридическому управлению администрации подготовить проект нового Устава города до 1 мая 1689 г.

6. Утвердить Положение о временных полномочиях администрации города (Приложение 2).

7. Утвердить Программу действий по промышленному и сельскохозяйственному развитию территории города (Приложение 3).

8. Настоящее решение вступает в силу с 21 апреля 1689 г.

В. А. Соловьев

Собрание провозгласило себя верховным законодательным органом и предоставило почти диктаторские полномочия мэру, утвердив его программу действий.

— Создание крепкой армии, способной защитить город;

— Развитие сельского хозяйства: растениеводство, разведение птицы и свиноводство, самообеспечение города продовольствием;

— Разработка богатейших месторождений Урала и его окрестностей;

— Развитие промышленности до уровня как минимум середины 19 — начала 20 века, прежде всего военной промышленности и металлообработки;

— Создание черной и цветной металлургии, химической промышленности и фармакологии.

Еще одним решением подчинили администрации предприятия, хозяева которых оказались за пределами города. А чтобы не терять времени на сборы руководителей, решение спешно размножили и заверенную копию повезли по предприятиям. Власть покоилась на, во многом вынужденном чрезвычайными обстоятельствами, согласии городских элит и народа. Большинство руководителей когда-то состояло в КПСС, затем во многочисленных провластных партиях, но по-настоящему они не разделяли ничьих убеждений, зато были донельзя прагматичны, разделяя принцип: не важно, какого цвета кошка, лишь бы она ловила мышей.

Не важно, какого цвета кошка, лишь бы она ловила мышей. Слова одного из лидеров Китайской Народной Республики Дэн Сяопина (1904-1997).

Структура управления города приняла следующую конфигурацию. Во главе исполнительной власти стоял мэр, полномочия его существенно расширили, но власть его была далеко не диктаторской. Законодательную — представляло собрание депутатов города, а судебную — городской суд, руководствовавшийся решениями собрания депутатов и российским законодательством в части не противоречащей решениям законодательной власти.

Первой жертвой стали городские банки и федеральное казначейство. Их объединили и напрямую подчинили заместителю главы по финансам. А по телевизору заместитель мэра объявил, что банкноты Российской Федерации продолжают использоваться до их обветшания и замены металлическими монетами и банкнотами, которые станет выпускать город. Большая часть городских заводов как впала с разрушением Союза в полукоматозное состояние, так и оставалась по сей день в таком-же положении, поэтому директора восприняли решение о переподчинении с явным облегчением. По крайней мере, теперь они видели перспективу возрождения своих заводов. Их, пусть устаревший станочный парк, для семнадцатого века станет хай-тэком и будет задействован на сто процентов. Город после переноса мог рассчитывать лишь на собственные силы, начиная от изготовления столовых приборов и чугунных сковородок с котлами, заканчивая производством оружия, станков на замену выходящим из строя, двигателей и других вещей, необходимых для нормальной жизни горожанина двадцать первого века. Серьезная промышленная база, заложенная еще в 40-70 г. далекого двадцатого века, давала возможность достаточно легко наладить их производство. Моторный и, электротехнический заводы, железнодорожные и грэсовские мастерские делали стартовые позиции города в металлообработке более чем крепкими, а молокозавод в купе с хлебокомбинатом, мясоконсервным комбинатом позволяли наладить переработку сельскохозяйственной продукции. Плохо было с легкой промышленностью, несколько частных цехов по изготовлению мебели и небольшая швейная фабрика.

На ГРЭС, градообразующее для города предприятие, Соловьев приехал самолично. Солнце потихоньку склонялось к закату, когда служебный мерседес Главы подъехал к проходной станции. С ее директором у него сложились сложные отношения. Тот входил в узкую группку наиболее влиятельных людей города, до переноса был спонсором каждой местной фронды и сыграл немалую роль в первом отстранении Соловьева от власти, а на память тот никогда не жаловался. Директор немедленно принял Главу. ГРЭС до переноса входила в одну из крупнейших российских компаний и, директор мог бы попытаться оказать сопротивление. Как никак огромные деньги, возможность шантажа неподачей тепла и электроэнергии в город и даже собственный силовой ресурс-военизированная вооруженная охрана у предприятия были. Но, благоразумие взяло вверх, бунт на тонущем корабле неуместен. После некоторых колебаний, директор принял условия администрации. Симпатичная секретарша расторопно накрыла изысканный стол в зоне отдыха и немедленно удалилась. Усадив дорогого гостя на удобное кресло, хозяин кабинета уселся напротив и лишь рассыпался в комплиментах и в уверениях что станция полностью подчиняется городу. Незримые подковерные игрища имеют неписанные, но от этого не менее твердые правила, поэтому Соловьев внешне вполне благосклонно принимал эти заверения, и лишь торжествующе блестевшие глаза выдавали его подлинные эмоции.

Лишь директор мясокомбината, точнее оставшегося после всех обрезаний 90-х годов небольшого огрызка в виде мясоконсервного цеха, возмутился самоуправством чиновников, категорически отказался подчиниться и расхохотался в лицо посланцу администрации. 'Варяг', совсем недавно приехавший в город не представлял местные властные расклады и привык во всем полагаться на покровительство реальных хозяев своего производства. На подобный демарш стоящий перед директором мелкий чиновник администрации лишь глянул взглядом, каким смотрят на обделавшегося несмышленыша, саркастически улыбнулся, молча развернулся и вышел из кабинета. Не успел победитель насладится триумфальной викторией, как дверь с грохотов распахнулась. Два вооруженных автоматами полицейских заскочили в кабинет. Не говоря ни слова, сдернули с удобного кресла на пол, ошарашенного их неожиданным появлением директора, выкрутили руки и сковали их наручниками. Не обращая внимания на возмущенные крики, и секретаршу в приемной, изобразившую внезапный обморок, они вытащили директора на улицу и погрузили в патрульную машину. Только вечером бедолагу выпустили из здания городского отдела, но в его кресле уже сидел бывший заместитель, тут-же назначенный Главой города на должность директора.

На следующее утро в актовом зале здания администрации собрали актива города с участием мэра, финансово-экономического и торгово-промышленного управлений администрации, директоров предприятий и частных предпринимателей, активистов и заслуженных людей. Первым перед молчаливой аудиторией выступил глава города. Поднявшись к трибуне, он говорил недолго, лишь провозгласил, что городу необходимо наладить в первую очередь производство огнестрельного оружия, как стрелкового, так и тяжелого, металлургию, как черную, так и цветную. В области химической промышленности наладить производство серной и азотной кислоты, соды и целого ряда других веществ. Наладить изготовление бумаги и множества необходимых человеку мелочей начиная от ниток и мыла, заканчивая производством мебели. После него выступал руководитель торгово-промышленного управления, после этого каждому из директоров сотрудники мэрии выдали утвержденное главой города задание по выпуску продукции и налаживанию новых производств. После этого их отпустили, а частные предприниматели еще долго делили кто и что станет выпускать. Без согласия администрации, поставившей основные источники сырья под контроль, наладить серьезное производство было невозможно, но после недолгих споров, бизнесмены определились, кто чем будет заниматься и получили добро от главы торгово-промышленного управления.

Жизнь горожан уже в первые дни после переноса разительно изменилась, но население в целом довольно спокойно восприняло это, понимая, что перемены неизбежны и даже необходимы для общего выживания. Лишь кучка вечно недовольных злобно пророчествовала наступление 'сталинских' времен. Уже на следующий день свет в жилых кварталах стал выключаться в десять вечера, а вновь появляться в шесть утра, что немало возмущало любителей 'ночной' жизни. С улиц исчезли легковые автомобили, без горючего не поездишь. Даже грузовые появлялись на улицах гораздо реже, зато вооруженные патрули военных и милиции круглосуточно обходили город. В продовольственных магазинах и киосках ассортимент стал гораздо беднее. С прилавков исчезли консервы и другие продукты длительного хранения, напоминая уже привыкшим к рыночному изобилию пенсионерам времена конца восьмидесятых. Частники, воспользовавшись моментом, попытались взвинтить цены до небес, но тут-же нарвались на, диких размеров штрафы, немедленно накладываемые полицией. Цифры на ценниках моментально вернулись к старым значениям. Хуже стало с 'культурной' жизнью. Дома культуры и единственный кинотеатр города продолжали работать в обычном режиме. Вещавшее с утра и до отключения электроэнергии, городское телевидение гнало вперемешку российские и зарубежные кинофильмы, изредка записи концертов и музыкальных клипов, а вечером городские программы. Но все это не могло заменить избалованным горожанам привычное информационное изобилие. Интернета не было от слова вообще, и привыкшая к нему молодежь не знала, куда себя девать в свободное время.

Что горожане безусловно одобряли, так это то, что в городе исчезли безработные и тунеядцы. Их бросили на муниципальные работы. Кто шел добровольно, кто по направлению городского центра занятости, а кого и принудительно доставляли полицейские. Работы нашлось всем. Часть сооружала бетонные блокпосты на окраинах. По периметру города вслед за экскаваторами, рывшими глубокий ров, а из вынутого грунта формировавшими высокий вал, по весенней грязи шли остальные работники. Лопатами и ручными трамбовками они ровняли и укрепляли получившийся вал, готовя город к возможной обороне. Оставшиеся разбирали ставшие ненужными железнодорожные пути.

К этому времени подоспели сообщения о результатах облета по максимальному радиусу окрестностей города. Никаких признаков деятельности человечества двадцать первого века, вокруг лишь немногочисленные стойбища кочевников да небольшие крепости местных князьков. Ближайшие крепостицы русских в паре сотен километров ближе к полярному Уралу, а основные поселения русских на севере, там же, где находилась резиденция знаменитого купеческого рода Строгановых, в тот период почти самовластных владык русского Урала. Ничего не дало и недельное прослушивание эфира мощными радиостанциями, имевшимися на радиоузле и у военных. Один лишь треск гроз. После этого стало окончательно ясно, что попаданцы перенеслись из двадцать первого века одни.

Соловьев пребывал в великолепном настроении, намеченные планы выполнялись и, если бы не упрямство районной администрации он был почти счастлив. На предложение объединить город с перенесенными вместе с ним остатками района, глава ее администрации ответил категорическим отказом. Идти в подчиненные к Соловьеву он не желали. И сельские депутаты и, их руководитель понимали, что гайки будут закручиваться с еще большим усердием чем в первое пришествие Соловьева во власть. Да и становиться из довольно значительных чиновников рядовыми гражданами, они не желали. Не помогло убедить несговорчивых районников даже отсутствие у них силового ресурса— районный отдел полиции предпочел подчиниться городу.

Прошло три дня и люди начали понемногу смирятся с тем, что город перенесся в далекое прошлое. Алексей Семенович, или как его звали приятели и заслужившие уважения коллеги из районной полиции, Семеныч, натянул на тощие ноги старые спортивки и осторожно прошлепал босыми ногами мимо мирно сопящей во сне жены на кухню. Везет ей, подумал он, сегодня у нее выходной, а тут не свет не заря тащись на службу. Поверх сверкающей молочной белизной газовой плиты, совсем недавно купленной в кредит по настоянию супруги, красовалась пошарпанная, приобретенная как-то по случаю двухконфорочная электроплитка. Он досадливо покосился на дорогую покупку, ставшую теперь лишним предметом мебели на кухне-газовая система третий день как пустовал. И похоже в ближайшем будущем газ так и не появиться. Сокрушенно вздохнув, включил электрическую конфорку, положил на нее чугунную сковородку и, выставив нагрев на шестерку, все равно пока старая плита накалится времени пройдет уйма, поплелся на гигиенические процедуры.

Через полчаса он уже выходил из дома. На обшарпанной двери в подъезд белел бумажный лист с напечатанным ярко-алыми буквами объявлением 'Просьба до двадцать пятого апреля получить в Жеке по адресу ул. Ленина 25 продовольственные талоны на семью. Для получения талонов иметь с собой паспорт. Внимание! По распоряжению администрации города, продажа продовольствия без талонов с двадцать шестого апреля производится не будет!' Так-непроизвольно вздохнул Семеныч, -дожились, снова талоны как в конце 80-х. Умом он понимал, что в их положении это неизбежно. Еще раз внимательно перечитав объявление, он покачал головой. Надо не забыть позвонить своей клуше, когда проснется, пусть сходит получит талоны, где лежат паспорта, она в курсе. А то останемся как обычно на бобах. С тем дурдомом, который сейчас творится в отделе, еще не известно, когда сам вернусь со службы. Алексей Семенович почти двадцать лет отдал службе в районной полиции, из них почти восемь участковым уполномоченным, так что о порядках в родном ведомстве знал все или почти все.

Солнце еще невысоко поднялось над горизонтом, но жарило не по-апрельски. Палящие лучи успели почти полностью расправиться с наследием зимы, лишь в тени многоэтажек еще скрывались, потихоньку истекая талой водой, покрытые грязью и мусором сугробы. Теплый ветер без устали размахивал голыми ветвями деревьев, приносил запах сырости и весны. Рано, улицы пустынны, лишь кое-где торопливо идут озабоченные чем-то прохожие, да вдали промелькнул вооруженный автоматами полицейский патруль. До отдела километра два, идти минут двадцать, поэтому он не стал дожидаться автобуса. Тем более что по нынешним временам отсутствия в продаже горючего, городские автобусы ходили набитые людьми как сельдями в бочке. Удовольствие ниже среднего.

Через пять минут, он свернул на малолюдную в это время улицу Советская. Дорога пуста, лишь изредка, взметая белесую пыль с успевшей подсохнуть проезжей части, пронесется грузовик или битком набитый автобус. Он неторопливо, время еще позволяло, шел вдоль старинных купеческих особнячков, ставших после революции домами для многих поколений горожан. Навстречу попался мужик в рабочей куртке, с помятым лицом, видимо со смены. В углу рта сигарета, кольца дыма причудливо поднимаются к небу. От этого зрелища рот заполнился тягучей слюной. Неопределимо захотелось курить, но вытащенная из кармана пачка Winston как на зло оказалось пустой. Семеныч невольно оглянулся в направлении дома. В ожидании дефицита он приобрел у знакомых торговцев стратегический запас курева, но не возвращаться же из-за сигарет! Впереди у перекрестка показался окрашенный в бледно -зеленый цвет киоск. С хозяевами его он был шапочно знаком, пересекались пару раз в гостях у общих приятелей. Мучительно вспоминая как зовут владельцев киоска, он ускорил шаг, остановился перед окошком. Убогий набор товаров за стеклянными витринами неприятно поразил бедностью по сравнению с тем, какой был до переноса. Несколько разновидностей газированной воды, печенье, конфеты и немного сигарет и все. Продавец, небольшого ростика миловидная женщина, слегка высунувшись из окошка, осведомилась профессионально-приветливым голосом:

-Что Вы хотели?

Семеныч, наконец вспомнил имя хозяйки и, произнес белозубо улыбаясь:

-Здравствуйте Танюша, Winston есть?

Хозяйка несколько секунд вглядывалась в физиономию посетителя, наконец вспомнила где его видела, лицо женщины расцвело в дружелюбной улыбке:

-Здравствуйте, Алексей! -она торопливо оглядела небогатый набор товаров на прилавке и соболезнующее развела руками, — к сожалению, Winston кончился. Как видите с ассортиментом вообще беда, на базе выдают совсем по чуть-чуть.

-Жаль, буду искать.

Они еще поболтали несколько минут, о том, как прижимают малый бизнес вместо того чтобы помогать, как станут жить после переноса и что обещал Соловьев горожанам. Затем Семеныч бросил взгляд на часы, время поджимало. Торопливо попрощавшись, направился дальше.

Еще через час он уже крутил руль выделенной ему полицейской машины направляясь на объезд закрепленного участка. Мимо, безмолвными серыми пятнами пролетали пятиэтажки, на обочинах стыли никому не нужные теперь легковушки. Курить хотелось так что скулы сводило. По дороге он несколько раз останавливал знакомых полицейских из городского отдела, благо патрули встречались на каждом шагу, но как на зло Winston не у кого не оказалось. Ладно, решил он, стрельну хоть что-нибудь на пропускном пункте на выезде из города. Скрипнув тормозами, машина остановилась у высоких, в два человеческих роста обшитых блестевшим на солнце металлом ворот, перекрывавших выезд из города. Справа и слева от них змеился, скрываясь вдали, довольно высокий вал с широким, глубиной в рост человека рвом спереди. Из стоящего рядом с воротами бетонного сооружения, высотой с двухэтажный дом с узкими бойницами, направленными в сторону окружающей город степи, неторопливо вышли двое с автоматами на плече. Один, в привычной полицейской форме сразу подошел к машине и потребовал документы. Его Семеныч не знал, видимо из новеньких в городском отделе. Другой в армейском камуфляже остановился чуть поодаль, но так, чтобы контролировать действия водителя, а полицейский не перекрывал сектор обстрела. Семеныч предъявил пропуск на выезд, физиономия полицейского поскучнело. Поинтересовавшись для проформы не на участок ли, он едет и, получив утвердительный ответ, автоматчик, повернувшись к блокпосту, махнул рукой дескать открывайте. Но не успели охранники ворот отойти, как Семеныч приоткрыв дверь, произнес просительным тоном:

-Ребята, куревом не богаты, а то забыл дома?

Полицейский дернул уголком рта, молча пошарив в кармане форменных штанов, извлек пачку, в которой сиротливо лежали несколько мятых сигарет.

Сглотнув набежавшую слюну, Семеныч спросил:

-Возьму парочку?

Тот все также безмолвно кивнул, спрятав пачку назад, направился в блокпост.

В Малаховке и Новобуженке, ближайших деревнях его участка, обстановка оказалась нормальной, насколько это может быть после переноса в прошлое. Даже электричество обещали вскоре подать. К Селинной, очередному пункту маршрута, он поехал ближе к обеду, планируя там и перекусить. С шоссе туда вел грунтовый съезд. Маленькая-дворов на тридцать, умирающая деревня разместилась за небольшими холмами, из-за чего мобильная связь там и до переноса была неустойчивой. Торопливо промелькнули поля с еще не до конца растаявшими остатками сугробов, несколько небольших рощиц. Впереди показались убогие домишки, обитаемые и брошенные, уже полуразвалившиеся, вперемежку с потемневшими от весенней влаги голыми деревьями, лишь в центре несколько изб по справнее. Порядком раскисшая грунтовая дорога обрывалась у, покосившегося деревянного забора. За ним возвышалась древняя изба из потемневших от старости бревен, ремонт ей не помешало бы провести еще лет десять тому назад. Жившая там одинокая старуха, единственная дочь которой еще в молодости погибла в дорожно-транспортном происшествии, доживала век в бедности и тоске. Машина остановилась у калитки. Участковый частенько заходил к словоохотливой старушке, попить чайку с городскими пряниками и узнать немудреные деревенские новости. Неожиданно здоровенные иссиню черные вороны, взвились в безоблачно-синее небо и закружились с недовольным карканьем над двором старушки. Семеныч бросил взгляд вдоль улицы. Никого. 'А где люди? Да что у них случилось?' — подумал он с недоумением, деревенские не могли не заинтересоваться появлением посторонней машины и любопытствующие всегда встречали его уже у ворот. От пронзительных птичьих криков ему стало как-то не по себе, показалось что накануне случилось нечто ужасное.

Небрежно забросив на плечо автомат, он вылез из машины. Вороны продолжали с хриплым карканьем кружить над двором и больше не единого звука, лишь ветер тихо шуршал ветками деревьев. Открыв незапертую калитку, сделал шаг вовнутрь и замер. Немного в стороне от входа, так что с улицы не было видно в наполовину впитавшейся в землю кровавой луже валялся полуразрубленный труп дворовой собаки. Кто-то одним страшной силы ударом почти пополам перерубил хребет несчастного пса, бесстыдно обнажив белизну ребер и красноту мышц. Убили собаку давно, прошло как минимум несколько часов и вороны успели изрядно исклевать мертвое тело. Чья-то нога небрежно наступила на кровавую лужу, алый след вел к двери. Семеныч замер, сердце на секунду остановилось, а потом принялось колотиться в два раза чаще. Он опасливо огляделся по сторонам, одновременно сбрасывая автомат с плеча и беря его на перевес. Посмотрел на дом. Тишина, сельская идиллия, зловещее карканье ворон над головой и наполовину перерубленные труп собаки. Семеныч судорожно выпустил воздух из груди, оказалось, что несколько секунд он стоял, затаив дыхание. Да что же это такое тут твориться, — с отчаянием подумал он, — ему показалось, что там за дверью его поджидает что-то ужасно жуткое. Внезапный порыв ветра ударил по двери, с пронзительным скрипом распахивая ее, бесцеремонно показывая постороннему не освещенное солнцем нутро избы. Семеныч вздрогнул, сердце в груди на миг остановилось. Он с силой обхватил цевье автомата. Это действие помогло ему собраться с решительностью, глаза его сузились в узкие щелочки. Семеныч опустил взгляд на труп несчастного кабыздоха. Сапог, оставивший след в кровавой луже выглядел странным, с характерным широким носком, не встречающийся у современной обуви. 'Аборигены отметились?'-покачал он головой. Обойдя кровавую лужу по широкой дуге, полицейский подошел к двери, несколько мгновений помедлил, собираясь с духом, затем осторожно заглянул в полутьму. Бесстыдно открытый шкаф с пустыми полками, рассыпанные порошки на до белизны отдраенном полу, чуть дальше валяется самодельная табуретка и ужасный запах.

Запах крови и скотобойни, словно здесь некто неведомый занимался разделкой мертвых туш.

-Есть кто? -негромко спросил Семеныч. Тишина, лишь злобное карканье воронов, кружащихся над двором:

-Эй, хозяйка, это — я участковый уполномоченный! -во весь голос крикнул он в полутьму. Гробовая тишина в ответ.

Аккуратно ступая по скрипучим доскам, зашел в избу. На пороге кухни на окровавленном полу лежала хозяйка. Скрюченные в предсмертной судороге сухие старушечьи пальцы в последнем усилии вцепились в самотканый половичек, синефиолетовый клубок спутанных кишок из вспоротого живота, лежал на полу. Над ними с жужжанием вились жирные мухи, а остекленевшие глаза казалось навек запечатлели облик убийцы. Несколько мгновений он ошарашенно разглядывал открывшуюся картину. Вот откуда этот страшный запах, подумал он почему-то, хотел что-то сказать, но горло сжалось, он медленно попятился на выход из дома. Несколько секунд он, тяжело дыша, стоял во дворе, пытаясь совладать с рвотным инстинктом, пока позывы не прекратились. За долгую жизнь ему многократно приходилось видеть погибших, в том числе от огнестрельного оружия, но такое зверское убийство он видел впервые. Нашарив в кармане телефон, хотел было позвонить в отдел, но связи не было. Семеныч выключил и снова включил телефон, сигнал не появился. Остервенело матюкнувшись, он запоздало передернул затвор автомата и вновь нырнул в черный провал дверей.

По очереди участковый уполномоченный обошел все дома деревни. Всюду одно и тоже. Следы торопливого, но тщательного грабежа, при этом грабители вели себя странно. Телевизоры, компьютеры остались на месте, зато исчезла вся посуда, инструмент, ткани, любая, даже самая изношенная одежда и продукты питания. Везде окровавленные трупы стариков, не одного моложе шестидесяти, характерные следы странных сапог и четкие отпечатки конских копыт на земле. Он сел в машину, прикрыв веки, откинулся на спинку кресла. Когда глаза вновь открылись, в них полыхал нескрываемый

гнев, а губы полицейского побледнели и сжались в тонкую линию.

'Девять человек! Он каждого из них знал, за что их убили? Сволочи! Подождите, это Вам так не пройдет!'. Семеныч гневно рванул ворот форменной рубахи и вновь грубо выругался. Это помогло, белугой взвыл автомобильный мотор, машина, подпрыгивая на ухабах и разбрызгивая немногочисленные лужи помчалась по грунтовке. Через несколько минут машина взобралась на невысокий холм, и остановилась, продолжая рычать мотором. Столбик на экране мобильного телефона показал, что связь вновь появилась. Торопливо отстукав по клавишам номер дежурного и, услышав знакомый голос, Семеныч разлепила искривленные судорогой губы и яростно прокричал:

-У нас чрезвычайная ситуация!..

Соловьев аккуратно положил телефон на стол, откинулся в кресле и ненадолго задумался. 'Погибших людей жалко, но этот печальный случай однозначно доказывает, что без города деревне не выжить и естественно подтолкнет районную администрацию на объединение. Вынудит их поступить так как выгодно ему.' Эта циничная мысль никак не отразилась на лице Главы. Рывком поднявшись с кресла, он подошел к открытому окну. Свежий весенний ветер охладил пылающую кожу лица. Разгар рабочего дня, перед администрацией никого, лишь на противоположном конце площади у здания бывшего горкома бредет куда-то парочка старушек. 'Интересно, когда я увижу перед собой представителей района? Вряд ли придется дожидаться долго, они несомненно уже в курсе происшествия.'

Победным маршем зазвенел рингтон на лежащем на столе личном мобильнике. Губы Соловьева раздвинулись в победной полуулыбке.

Рингто́н (англ. ring — звонок, tone — музыкальное ударение) — звук, мелодия, воспроизводимая на сотовом телефоне для оповещения о входящем вызове или входящем текстовом сообщении.

Вернувшись на место, он посмотрел на экран телефона. Так и есть, судя по номеру звонок от главы администрации района.

Солнце успело перевалить через полдень, но холодный северный ветер делал все попытки светила обогреть после зимней спячки землю бесполезными. Словно природа махом перескочила из конца апреля в его начало, отличие лишь в том, что снега почти нет. Грязно-белые остатки сугробов сохранились лишь под защитой тени от зданий. На мокром после ночного кратковременного дождика плацу и, около двухэтажной казармы никого, лишь в районе курилки ежились от холодного ветра табачные маньяки. Солдаты уже вернулись после обеда из столовой, а до развода еще минут пятнадцать. Александр в самом прекрасном расположении духа шел из столовой по плацу части.Ремонтную базу после Переноса объединили с радиолокационным батальоном. Получившегося мутанта пополнили людьми из вертолетного отряда и назвали мотострелковым батальоном. Почти триста солдат и офицеров, вооруженных современными российскими автоматами и, снятыми с хранения бронетранспортерами составили ударный кулак города. Хотя с тем, что на территории города дислоцировалось несколько, пусть маленьких, воинских частей, городу повезло, но все они были тыловые, а вертолетный отряд вообще относился к МЧС. Наличное вооружение исчерпывалось легким стрелковым вооружением и, лишь в роте охраны отряда хранилось несколько пулеметов РПК. Броня в городе имелась, в боксах бывшей рембазы стояло сорок единиц БТР-70 и почти все из них было возможно отремонтировать, но техника прибывала в город уже без оружия.

Александр как был командиром взвода-маломерки из десяти человек, так им и остался. Вот только тихие времена закончились и дел как говорил в известном боевике одесский милиционер, стало за гланды. Работы по обустройству новых солдат, снятие с консервации бронетранспортеров БТР-70 и постановка на хранение техники локаторщиков, подготовка из связистов и ремонтников мотострелков, отнимали уйму времени, так что, когда он приходил домой, стояла ночь. Терять время на готовку еды и дорогу домой и обратно на службу не хотелось, поэтому последние дни он как правило обедал в части. На незатейливый вкус вчерашнего курсанта там готовили вполне аппетитно и главное порции большие.

БТР-70 — советский бронетранспортёр — боевая колёсная плавающая

бронемашина, предназначенная для транспортировки личного состава мотострелковых подразделений и их огневой поддержки, в том числе и в условиях применения оружия массового поражения.

Не успел Александр открыть дверь в казарму, как в кармане бушлата забился мобильный телефон. Кто это? — подумал он, губы его расплылись в невольной улыбке — может Оленька? Первый раз он влюбился в десятом классе в девочку на год старше. Парень младше возрастом девице показался неинтересен и финал так и не резвившихся отношений был печален для Александра. Его отвергли, он долго страдал и лишь после военного ВУЗа влюбился во второй раз, но его чувство от этого стало не менее преданным и сорвавшим 'крышу' напрочь. Влюбленные договаривались вечером встретиться, сходить погулять. В девятнадцать часов он должен смениться и, уйти отдыхать домой после суточного дежурства. Так что до утра он свободный. Когда он вытащил телефон, на экране высветился номере принадлежащий дежурному по штабу. Александр разочарованно вздохнул. Что-то связано с тем, что он сегодня ответственный по части? — с невольной тревогой подумал он. Не дай бог свидание сорвется, Оля мне этого не простит!

-Слушаю, лейтенант Петелин, — по-уставному представился Александр.

-Тащ. лейтенант, младший сержант Рудской, дежурный по штабу! — до противности бодрым голосом произнес срочник-дежурный, — Вас вызывает командир базы!

На миг сержант запнулся, сообразив, что сморозил глупость и немедленно зачастил дальше:

-Ой! Извините, не привык еще что теперь мы батальон!

-Ничего страшного..., -, настроение Александра стремительно портилось. Похоже его ждал большой облом со свиданием, но тень надежды что все как-то обойдется, еще оставалась. Он помолчал, собираясь с мыслями, потом поинтересовался, -не знаешь зачем вызывают?

-Нет, тащ. лейтенант!

Александр подошел вплотную к двери, негромко постучав, приоткрыл.

-Разрешите? -спросил он.

В кабинете командира бывшей ремонтной базы, а ныне мотострелкового батальона густо плыл плотный, хоть топор вешай, сигаретный дым. При виде подчиненного, подполковник Изюмов затушил сигарету об лежавшую на столе полную окурков хрустальную пепельницу, махнул рукой, разгоняя дым и, густым басом пригласил:

-Заходи лейтенант!

Остановившись перед массивным столом Александр принял уставную стойку и отрапортовал:

-Товарищ подполковник! Лейтенант Петелин по Вашему приказанию прибыл.

Командир не стал разводить долгих прелюдий, человек он был прямой, да и армейские порядки их не предполагают.

-Значит так лейтенант, твой взвод сегодня дежурная тревожная группа?

-Так точно, — доложил Александр, понимая, что над его вечерними планами нависла угроза.

-Значит и ехать тебе! Ориентирую. Напали на деревню Селинную, много погибших, часть населения исчезла. Следы напавших ведут за границу зоны Переноса. Похоже это местные. Полиция просит от нас помощи броней и бойцами.

Произнеся это, подполковник бросил испытующий взгляд на подчиненного, на лице Александра мелькнула тень растерянности. Задание давало шанс отличится, но на сегодняшний вечер у него уже были планы. Увидев выражение лица подчиненного, командир слегка нахмурился, но затем все-же продолжил.

-Приказываю! Берешь свой взвод, в оружейке получите автоматы и по паре снаряженных магазинов, бронники не забудьте. Распоряжение дежурному по батальону я уже дал. В парке Вас ждет 'парадный' БТР, водитель поедет мой. Выдвигаешься к зданию райотдела полиции, там поступаете в распоряжение капитана Синицына из райотдела полиции. Старший Вашей группы начальник штаба Воробьев. Задача сопроводить полицейских. При угрозе жизни применять оружие на поражение, но патроны старайся экономить. В белый свет как в копеечку не стрелять! Задание понятно?

Александр стиснул губы.

-Так точно! -излишне бодрым голосом отрапортовал он, хотя на душе у него скребли кошки. Вчера он и так с трудом уломал начавшую злится на то, что ее парень вечно пропадает на службе Ольгу, на встречу. Такую подставу она ему не простит!

-Вопросы? — спросил командир и положил сложенные 'домиком' руки на столешницу.

Александр лихорадочно продумывал отмазку, но как на зло на ум ничего стоящего не приходило. Его взгляд скользнул по противоположной стене. Портрет Президента России все еще висел там живой насмешкой над незадачливыми попаданцами. Покраснев, он брякнул первое что на ум пришло:

-Товарищ полковник согласно плана сегодня взвод должен заниматься расконсервацией техники 'ДХ', если мы уедем Ваше указание не будет выполнено.

ДХ — длительное хранение

-Так, — окончательно разозлившись, рявкнул командир, -это не твоя забота! Выполнять! Распутились тут!

Александр сжал губы в тонкую ниточку и уже повернулся на выход, когда позади раздалось:

-Подожди!

Командир повернулся к стоящему рядом металлическому сейфу, покопавшись немного, вытащил украшенную печатью бумагу. Протянув ее Александру, все еще недовольно буркнул:

-Пропуск! Без него не выпустят из города.

Через каких-то полчаса БТР плавно затормозил у бетонных блоков, перегораживающих дорогу к скромному одноэтажному зданию районного отдела полиции. Начальник штаба спрыгнул на землю, бросив коротко:

-Ждите, — направился к зданию. Коротко переговорив со стоявшим на входе милиционером с укороченным автоматом на плече и, предъявив вытащенные из нагрудного кармана документы, исчез за дверью. Вслед за ним на раскисшую землю спрыгнул Александр. Налетел порыв зябкого и сырого ветра, мокрые кусты обдали брызгами, заставив поспешно шарахнутся в сторону. Обходя унылые лужи на асфальте, Александр отошел в сторону, достал из кармана телефон и набрал номер своей девушки. Нетерпеливо перетаптываясь на месте, он слушал долгие, безответные гудки и про себя молили 'Ну возьми же трубку!'. Он уже было подумал, что так и не дозвонится, когда послышался знакомый девичий голосок:

-Але!

-Привет Олюня! Это я!

-Привет, чего звонишь, — слегка игриво осведомилась девушка.

-Тут это, -смутился парень, — не получится нам встретится сегодня. Меня отправили с тревожной группой за город, не знаю даже когда вернусь.

-Вот как? -судя по голосу настроение девушки стремительно изменилось из кокетливого на желание поскандалить с незадачливым влюбленным, — Ну если тебе дороже твоя тревожная группа, тогда и встречайся с ней!

-Олюня! — попытался возразить незадачливый влюбленный, но девушка уже отключила трубку. Александр вновь поспешно набрал ее номер, но телефон выдавал лишь короткие гудки. Негромко чертыхнувшись, он положил телефон в карман, лицо парня исказила быстрая гримаса досады.

Появившийся в сопровождении полицейского с капитанскими погонами на плечах начальник штаба хмуро посмотрел на лейтенанта и махнул рукой, дескать залезай в машину и сам забрался вслед за ним. Полицейский, хлопнул дверью, садясь в выехавший из ворот уазик с милицейскими эмблемами. Колонна с вырвавшимся вперед внедорожником тронулась с места. Молодой человек мрачно уставился в окно, на душе скребли кошки. У подруги бывали приступы скверного настроения, тогда Александру приходилось дожидаться, пока оно не улучшится. По безлюдным улицам города, где лишь изредка пролетали, разбрызгивая небольшие лужи, грузовики да мелькали немногочисленные, до конца рабочего времени еще несколько часов, прохожие, машины добрались до КПП охраняемого периметра. Пронзительно взвизгнули тормоза, автомобили остановились в нескольких метрах от серых, свежеокрашенных ворот, закрывавших выезд из города.

Бум-Бум, — раздавалось от расположенных неподалеку железнодорожных путей, ведущих к мясоконсервному комбинату. Вокруг них суетились железнодорожные рабочие вместе с приданными им в помощь разнорабочими. По распоряжению администрации они ускоренными темпами разбирали дорогу, а освободившиеся рельсы складировали для строительства новой линии, ведущей в казахстанские степи. Перед воротами, со скучающим выражением лица расположился на предусмотрительно принесенном стуле одетый в серый форменный бушлат полицейский. От внушительной высоты железной вышки, смонтированной на бетонной крыше, стоящей сбоку от дороги блокпоста, на него падала густая тень. Скучавший на вершине автоматчик на секунду выглянул вниз. При виде машины с начальством полицейский по-собачьи встряхнулся, торопливо поднявшись на ноги и придерживая одной рукой укороченный автомат, подошел к подъехавшей первой машине. Проверив документы, он обернулся к блокпосту и нетерпеливо махнул рукой. Дрогнули открываясь ворота, машины выехали наружу. Мимо промелькнул защитный вал с заполненным талой, ледяной водой рвом спереди.

Машины, настойчиво гудя моторами, стремительно неслись по пустынному шоссе на север в направлении где в будущем возникнет областной центр. Вздымавшиеся позади в стылое голубое небо фаллическим символом трубы ГРЭС понемногу уменьшались. Лишь из одной из них вился черный дым, все котлы, кроме самого маленького, потушили, да и он работал в режиме строгой экономии. Мимо пролетали километровые столбы, раскисшие весенние поля, усеянные не до конца растаявшими остатками грязно-серых сугробов и черными столбиками нахохлившихся ворон. Безмолвные продрогшие деревушки проносились вдаль. Не единого человеческого существа вокруг, словно в пустыне, лишь единственный раз промелькнул спешащий куда-то трактор с одетым в потертый ватник мужиком в кабине. Александр бездумно смотрел вдаль, покусывая губы. Скандал учиненный подругой его обидел, но он знал, что пройдет совсем немного времени, настроение ее переменится и он ей все простит. 'Дурак'-корил он себя, но понимал, что по-другому он не может. Вскоре колонна повернула на грунтовый съезд с дороги, машины сбавили скорость, запрыгали по колдобинам и неглубоким лужам. Деревня Селинное показалось внезапно. Едва БТР взобрался на очередной холм, впереди появилось россыпь потемневших от времени деревянных изб в обрамлении голых, весенних деревьев. Машины проехали по центральной улице и остановились в центре поселка у ворот единственной двухэтажной избы с российским флагом над дверью и надписью сельсовет, шум двигателей смолк.

-К машине, — негромко скомандовал майор и первым спрыгнул вниз, следом горохом посыпались на землю довольные что вырвались из части солдаты. Спрыгнув вниз они немедленно менялись в лице и растерянно замокали. На земле вплотную к добротному забору, окружавшему дом, лежали вполне угадываемые под когда-то белыми, а сейчас побуревшими от крови простынями, девять с головой укрытых тел. Из-под ближайшей слегка высовывалась узкая женская кисть, вымазанная в чем-то алом. Это кровь понял Александр. Он несколько мгновений ошеломленно смотрел на тела погибших, потом судорожно сглотнул. За короткую жизнь ему еще не приходилось сталкиваться с таким большим количеством погибших насильственной смертью. Внезапно навалились воспоминания об матери и отце. Он никогда не увидит его, не обнимет мать. Отвернувшись от погибших, он вздохнул, вдоль позвоночника пробежала морозная волна озноба. Только сейчас он до конца проникся тем, что задание, порученное ему, отличается от всего, что он выполнял ранее. Все по-настоящему и кровь, и смерть, и горе.

Глянул искоса на подчиненных, солдаты с растерянными лицами толпились около боевой машины.

-Постройте людей, -сухо произнес прибывший с ними капитан полиции.

Когда строй замер, полицейский нервно одернул китель и продолжил:

-Убили людей, -капитан невольно скосил взгляд в сторону погибших, зло катнув желваками, продолжил:

-Часть населения деревни пропала, видимо их угнали. Наша задача злодеев покарать, пленных — освободить. По следам злодеев вышла группа с кинологом и собакой, но она вынуждена была остановить преследование на границе зоны Переноса. Дороги там нет, бездорожье, так что проехать можно только на Вашей технике. На случай если злодеи попытаются сопротивляться от Вас требуется оказать помощь. ОПОНа к сожалению, здесь нет, а Ваш БТР сейчас не убиваемый аргумент. Все понятно? Вопросы?

Полицейский замолчал и обвел внимательным взглядом строй примолкших солдат.

Злодей — преступник, полицейский сленг.

-Понятно, — ответил за всех стоящий рядом с полицейским начальник штаба.

-Тогда выезжаем, наш автомобиль первый, БТР за нами.

-Принято, — кивнул начальник штаба, — и тут же скомандовал:

-По машинам!

На этот раз полицейские поехали в милицейской 'буханке'. Колонна вырвалась из деревни, машины запрыгали по разбитой грунтовой дороге, вскоре свернули в открытое поле. Когда показались два уазика, милицейский и с эмблемами погранслужбы России, первой на шум мотора выскочила овчарка. Вслед за ней вывались и замахали руками довольные полицейские в компании с двумя пограничниками. Наконец ожидание закончилось и приехала подмога. Через минуту полицейские вместе с солдатами устроились на БТР. Кому не нашлось места внутри, уселись на броню, машина тронулась в путь.

Вдоль узкой полоски не покрытого лесом берега торопливо шагал, едва сдерживая рвущуюся с длинного поводка восточноевропейскую овчарку, полицейский кинолог. В нескольких метрах позади тревожно рыча двигателями и разбрызгивая во все стороны комья грязи, медленно ползла боевая машина, облепленная неуклюжими, в брониках и бушлатах, бойцами и полицейскими. Александр с жадным любопытством вглядывался в окаймленную дикой тайгой речную долину. 'Вот она какая первобытная природа Южного Урала! Красивая'. Берега тихой речки, впервые в жизни услышавшей могучий рык рукотворного дракона, совершенно не походили на привычную картину из двадцать первого века. Одуряюще пахло прелой, прошлогодней листвой и свежестью. Даже бензиновая вонь сгоревшего топлива не могла перебить лесные ароматы. Неширокая река, обрамленная по берегам остатками льда, несла стылые воды посреди зеленого моря южноуральской тайги. Над спокойно текущей речкой повисла маленькая точка степного орла, совсем низко над рекой пронеслись две огромные цапли. Сторожевыми вышками вздымались красавицы — лиственницы, подымаясь над лестным царством на добрый десяток метров. Александр оглянулся. Пассажиры сидели с открытыми ртами и только и успевали вертеть головами да восторженно обсуждать картину первозданной природы. Утренние неприятности с некстати взбрыкнувшей Олей отошли на второй план, в душе юноши поселилось чувство умиротворения и восхищения перед Матушкой-природой. На противоположном берегу, демонстрируя себя, словно на подиуме, появились грациозные косули под предводительством увенчанного здоровенными рогами хозяина стада. Звери заметили людей, приостановились, но не испугались. Очевидно, с действием огнестрельного оружия они еще не успели познакомиться, а на большом расстоянии от себя считали людей не опасными. Слегка поколебавшись, косули начали осторожно спускаться к реке немного подальше. Они казалось, кричали отвыкшим от животного изобилия людям двадцать первого века — Вот мы, любуйтесь на нас, тех кого Вы почти истребили в двадцать первом веке! Вода в реке время от времени вскипала от ударов могучих хвостов. Судя по всему, там водились настоящие речные монстры, каких в двадцать первом веке почти не осталось.

Даже скованный условностями полицейский капитан не выдержал и при виде спокойно протрусившему невдалеке семейства кабанов, не выдержал и, восторженно хлопнул армейского майора по плечу.

-Почему сейчас нельзя поохотиться!

Вопрос был риторический, и начальник штаба батальона, не оборачиваясь лишь пожал плечами. Еще через несколько километров собака повернула в сторону от берега, повернув на узкую и не заметную с расстояния даже нескольких шагов звериную тропу. БТР не смог бы проехать по ней. Боевая машина, напоследок рыкнув двигателем, остановилась, майор приказал людям спешиться. Охранять БТР остался водитель с парой автоматчиков. Одному из них полицейский капитан оставил носимую рацию с наказом держать с ними постоянную связь. Солдаты и полицейские вслед за кинологом с отчаянно рвущейся с поводка собакой углубились по тропинке в лес.

Густой хвойный лес производил впечатление первобытного, не разу не тронутого топором дровосека. Справа и слева от тропы поднимались знакомые только по кинофильмам лесные колоссы, иные по два-три обхвата, а некоторые явно не меньше двух метров в диаметре. Таких колоссов Александр в своей жизни еще не видел. Лесные птицы перепархивали с одной ветки на другую, абсолютно не обращая внимание на путешествующих по своим, каким-то непонятным для пернатых делам, людей. Александр, придерживая рукой автомат и с наслаждением вдыхая густо пропитанный запах сосны воздух, быстро шагал, почти бежал сразу за кинологом. Позади раздавался топот ног шедших следом солдат и полицейских, последними шел полицейский капитан с начальником штаба батальона.

Через полчаса быстрой ходьбы, деревья поредели, на кромке леса кинолог остановил отчаянно рвавшуюся с поводка ищейку. Посредине залитой солнечными лучами обширной, метров двести в диаметре, поляны, располагалось небольшое туземное стойбище. Собака рвалась именно сюда, а трепыхающаяся около домов на порывистом ветру вполне обычного для двадцать первого века фасона одежда, не оставляла сомнений, что разбойники, напавшие на Селинное, завернули именно сюда. Собака, шумно дыша и вывалив на бок алый язык, уселась на землю. Полицейский капитан осторожно поднял руку, останавливая отряд на краю леса. Люди осторожно залегли на стылую землю, усыпанную желто-зеленой хвоей. Ноздри защекотал пряный запах перепревшей хвои. Александр, еще хорошо помнящий уроки тактики, шепотом приказал бойцам расползтись вдоль опушки в разные стороны от приведшей к стойбищу тропинки и, напоследок приказав быть поосторожнее-не дай бог их заметят туземцы, сам расположились рядом с полицейским капитаном и майором.

Старший из полицейских достал из сумки предусмотрительно припасенный бинокль, аккуратно отвел в сторону мешающую сосновую ветку и несколько минут пристально и внимательно вглядывался в безмятежную жизнь стойбища аборигенов. Десяток крытых соломой убогих деревянных изб. Красные, выходящие на юг двери жилищ, выделялись яркими пятнами среди убогого антуража. Легкий дымок вился над крышами, растворяясь в сизой хмари неба, ближе к попаданцам перевернутой на землю чашкой красовалась разноцветная юрта. Возле изб копошились женщины в запашных халатах из неокрашенного сукна, беззаботно носились дети от малышей до подростков. Громко и тревожно блеяли, видимо предчувствуя собственную невеселую судьбу беспорядочно перемещающиеся по огороженному невысоким плетнем вольеру, облезлые после зимы овцы. У стоящей напротив юрты коновязи переминались с места на место неоседланные лошади. Несколько мужчин вполне боеспособного возраста длинными ножами, больше похожими на кинжалы, разделывали тушу лося. Один, как видно караульный, с самым меланхоличным выражением узкоглазого лица на корточках сидел у коновязи. Рядом с ним, так что можно было мгновенно схватить, торчало из земли узкое и длинное древко копья. Этакая средневековая пастораль...

Приказ однозначный, виновников гибели людей в Селинной и их семьи любыми способами доставить в город, при попытке сопротивления применять оружие на поражение. Но вот каким образом его выполнить, непонятно. Аборигены явно были настороже, а прочесывать деревню с туземцами, без сомнения готовыми биться до конца, не хотелось. Откуда пахло даже не опасностью — смертью, но убивать всех подряд, не хотелось. Привычки двадцать первого века так просто не изживешь! Но приказ, есть приказ! Полицейский капитан повернулся к офицерам:

-Подождем ночи возьмем тепленькими! У нас с собой прибор ночного видения и глушитель на пистолет Макарова. Как Вам план? — произнес он довольным голосом и похлопал рукой по висевшей на боку кожаной сумке.

Майор медленно снял очки, пожевав губами, неуверенно произнес:

-Я не против, только предупреждаю, у меня распоряжение командира! В захвате туземцев мы не участвуем, только прикрываем Вас.

Оставаться до утра рядом с потенциально опасными аборигенами ему решительно не хотелось, но и невыполнение приказа командира было чревато. Он вспомнил напутствие отца, когда он уезжал поступать в военный ВУЗ.

— Саша — произнес отец в прихожей однокомнатной квартиры, в которой молодой человек родился и вырос, — Судьба дает тебе шанс выбраться из того болота, в которое я незаметно для себя попал. Мой потолок бригадир слесарей, а для тебя дорога открыта, все зависит от тебя самого и твоей удачи!

-Я хочу гордиться тобой! Будь отцом подчиненным солдатам, строгим, но справедливым и никогда, слышишь никогда! Не стелись перед начальством и не делай карьеру на солдатской крови! — продолжал отец, — Служи и дай бог пройдет время, когда я увижу своего сына в полковничьей папахе и ли даже чем черт не шутит в брюках с широкими лампасами!

Он отвернулся чтобы скрыть повлажневшие глаза, а мать беззвучно всплакнула...

За время после Переноса десятки старших офицеров, оказались лишними и безжалостно увольнялись на гражданку, а успевшие набрать двадцать лет службы досрочно отправлялись на пенсию. Александр в ситуации, когда старшие по званию договорились между собой, предпочел промолчать.

Полицейский кивнул, довольно оскалился, вытащил из кармана рацию и произнес:

-Как меня слышно, прием?

-Слышу Вас хорошо!

-Передай в город, собака привела к туземному селению. Ждем ночи, будем брать злодеев тепленькими!

-Принято!

Между тем солнце понемногу склонялось к закату, начало темнеть. Капитан вновь поднял к глазам бинокль. Повернувшись к своим подчиненным он негромким голосом распорядился нескольким из них занять позиции с других сторон поселка.

Коротко прошуршала портативная радиостанция-готовы!

Александр приготовился к длительному ожиданию, не вставая с земли принялся аккуратно гнуть ветки чтобы устроить лежбище по комфортнее. Неожиданно сбоку хрустнула ломаемая ветка. Казавшийся безучастным охранник деревни аборигенов ожил, вскочив с земли. Приставив ладонь ко лбу он несколько мгновений всматривался в том направлении где засели попаданцы, потом истошно закричал указывая рукой на лес. Видимо неуклюжий в куче снаряги боец неосторожно сдвинул ветку, а охранник увидел движение и сумел под густым сосновым пологом разглядеть врагов.

На стойбище истошный крик охранника произвело эффект схожий с втыканием палки в муравейник. Раздались полные ужаса крики, между избами засуетились, суматошно забегали люди. Испуганные женщины, подхватив на руки малолетних детей и подгоняя тех, кто постарше, скрылись в избах, суматошно бегали овцы, добавляя паники, мужчины приготовились стоять до последнего. Похватав луки, с полными стрел колчанами и пики, они столпились на обращенной к пришельцам стороне деревни. Несколько секунд царила напряженная тишина, нарушаемая лишь пронзительными воплями туземцев, да глухими ударами сердца об ребра. Внезапно стоящий немного впереди толпы туземец в драной кольчуге поверх длинного халата что-то выкрикнул и вскинул лук к небу. Над ухом свистнуло, на шею посыпались колючие хвоинки, Александр скосил взгляд. Древко глубоко вошло в землю, оперение еще несколько секунд трепетало, словно досадуя, что не попало в нежную человеческую плоть. Лейтенант с ошарашенным видом уставился на стрелу. С другого бока вновь свистнуло. Молнией промелькнула стрела, с глухим стуком ударила в землю всего в нескольких шагах от Александра. А потом стрелы пошли густо, словно у аборигенов был неиссякаемый запас стрел и метали их не пара десятков туземцев, а целое войско. Со всех сторон слышалось, как стрелы с противным свистом пронзали хвою, глубоко вонзались в землю или в стволы деревьев. Да Робингуды хреновы, растерянно подумал Александр невольно поджимая незащищенные ноги. Встать и перебежать на необстреливаемое место? Глупо так немедленно получишь свое! Он оглянулся на старших. В глазах майора плескался такой ужас, что лейтенант вздрогнул, На капитана полиции тоже было мало надежды. Повернув к лейтенанту растерянное лицо, он хватал раскрытым ртом воздух словно выброшенный на берег глупый карась.

— Ай, — и тут же что-то по-кавказски, донеслось с другого бока. Александр повернул голову, один из его бойцов, срочник с кавказской фамилией Магомедов, схватился за незащищенным металлом предплечье, из которого торчало древко стрелы, насквозь пробившее тело и глубоко вонзившееся в грунт. Алое пятно начало набухать вокруг оперения.

К стрелкам шустро подбежал малец, в руках он держал здоровенный пук стрел, а предводитель туземцев вскочил на отвязанного от коновязи коня, еще несколько туземцев перестали метать стрелы и поспешно вскакивали на лошадей. Александр почувствовал, как у него похолодели ноги, а спина покрылась противной испариной. Да так они нас посекут стрелами, а кто выживет-саблями, подумал взводный, неожиданно успокаиваясь и понимая, что он должен принять решение.

Составные луки азиатских пеших лучников. Если применялись тяжёлые стрелы, то опасны они были до 225 м, но чаще пешие лучники стреляли навесом до 150 м, а прицельно лёгкими стрелами — на 50-70 м. Скорострельность до 5 стрел, одновременно держащихся в воздухе.

-Огонь, — отчаянно выкрикнул Александр, вскидывая автомат к плечу.

Тратата, — расцвел на пламегасителе калаша ярко-желтый мерцающий цветок. Через краткий миг со всех сторон замолотили по барабанным перепонкам звуки выстрелов. Словно невидимая свинцовая коса ударила по туземцам. Один за другим они падали на землю, пока последний, сообразивший, что их безжалостно вырезают и успевший даже повернуться, не рухнул, сбитый наземь тяжелой пулей. Между деревьев, повисла жуткая тишина, слышно было только прерывистое дыхание множества людей да оглушительный шум запутавшегося в сосновых ветвях ветра. Запах сгоревшего пороха перебил даже всепроникающий аромат сосновой тайги.

-В атаку, вперед! — азартно выкрикнул Александр, вскакивая на ноги. Перехватив поудобнее автомат, он заорал что-то невнятное и изо всех сил рванул к селению. Сзади раздавался протяжное 'Ура' и глухие удары о землю ботинок, дружно бегущих следом солдат и полицейских.

Он остановился, перед первым домом деревни, напротив лежащих в нелепых позах безжизненных тел в окровавленных, грязных халатах. Отчетливо и мерзко пахло кровью и нечистотами. Испуганно ржал и отчаянно бился привязанный к коновязи конь, получивший случайную пулю. Большинство туземцев погибло сразу, или бились в предсмертных конвульсиях, царапая землю, стараясь удержать с каждой каплей крови вытекающую из тела жизнь. С перепуга никто из попаданцев не вспомнил о приказе экономить патроны, поэтому аборигенов буквально изрешетили. Лишь двое, оставляя за собой широкий кровавый след, ползли прочь от страшных пришельцев, в один миг уничтоживших мужское население целой деревни, хотя по количеству кровавых пятен на спине, сразу было видно-не жильцы. Еще несколько секунд тому назад они были живы и здоровы, а сейчас мертвы, — подумал Александр. Обед начал подниматься к горлу, заставив склонится в мучительном приступе рвоты.

Разогнувшись он вытер губы рукой и натолкнулся на красноречивый и злобный взгляд майора Воробьева.

-Лейтенант! Кто Вам дал право рисковать жизнью подчиненных? Забыли, что здесь старший я? — пронзительным голосом осведомился он, продолжая сверлить взглядом Александра.

-Вы молчали вместо того чтобы приказать что делать, а ждать было нельзя, нас всех могли посечь стрелами! -огрызнулся в запале Александр. Высокомерного начальника штаба он не уважал но вынужденно подчинялся, против воинской дисциплины не попрешь.

-Ах ты! — задохнулся от праведного возмущения майор, но благоразумно не стал продолжать ссору на виду подчиненных. Несколько мгновений офицеры мерялись взглядами, майор не выдержалпервым и отвел глаза. И тут же, спохватившись, что стоящие рядом подчиненные могут истолковать это как непростительную слабость, побагровел и пригрозил:

-Посмотрим, что скажет командир батальона! -произнес он и отвернулся.

Да пошел ты! — подумал Александр. Он считал свои действия правильными. Майор от обстрела аборигенов сам растерялся и сейчас лишь старается замаскировать это.

-Братцы! — раздался пронзительный женский крик, — мы здесь! Спасите нас!

Голос раздавался откуда-то с противоположного конца деревни. Это пленники, понял Александр.

-За мной, — он решительно махнул рукой и быстрым шагом направился на голос.

Все произошло слишком неожиданно и стремительно. Он обходил последний в деревне дом, и уже повернулся к нему спиной, когда позади послышался скрип открывающейся двери. Офицер успел лишь повернуть голову и краем глаза увидеть, что дверь стремительно распахнулась, оттуда выпрыгнул узкоглазый худосочный туземец с обнаженной саблей в опущенной руке. Вот он ее подымает, чтобы с размаха полоснуть.

У Александра в руках автомат, но он не успевает не развернуться, не уклонится от стремительного удара. Сердце яростно заколотилось, а кровь в висках застучала набатом. Время в один миг застыло, потекло вязкой патокой, а звуки исчезли. Глаза залил оранжевый свет ненависти. Вот туземец медленно вздымает блестящую молнию сабли, а шедший рядом капитан полиции поворачивает ствол в сторону врага.

Действовал не Александр, сработали боевые рефлексы, прочно вбитые в подкорку за годы учебы в военном ВУЗе. Развернувшись на одних каблуках, он оказался лицом к врагу. Стремительный выпад правой ноги. Одновременно приклад автомата полетел на встречу с туземцем. Со всей силы впечатался ему в подбородок, так что Александр сам на миг потерял равновесие. Врага смело, как будто его ударило пушечное ядро. Сабля полетела в одну сторону, абориген, с каким-то деревянным стуком врезался в избу, упал вниз, сполз по стене. С разбитого лица обильно заструилась кровь, но судя по неестественно вывернутой шее, туземца это уже не беспокоило.

Время внезапно восстановило свой нормальный бег и вернулись звуки. Издалека продолжал доносится призывные голоса пленников, а во рту стоял металлический привкус крови от прокушенной губы. Несколько мгновений офицер, тяжело дыша стоял над туземцем, едва не отобравшим его жизнь, накатила свинцовая усталость. Солдаты и полицейские бросая на лейтенанта странные взгляды обходили его и шли дальше. Рука опустилась на плечо, капитан полиции сочувственно улыбнулся и произнес:

-Пойдем, — одновременно слегка подталкивая офицера в спину.

За домом Александр увидел суетившихся с ошарашенными лицами вокруг выкопанной в десятке метров от избы ямы солдат и полицейских. Он подошел поближе, из глубокой ямы пахнуло смрадом нечистот, донеслись многоголосые истеричные женские причитания. Александр не сразу понял, что все это означает, но, когда осознал, глаза его полыхнули сдержанным гневом, а губы побледнели и сжались в тонкую линию. Туземцы держали в яме наловленных пленников!

Вниз упала припасенная кем-то длинная веревка. Александр почувствовал тяжелый взгляд, повернувшись назад он увидел, как майор поспешно отводит полные злобы глаза. Вот и нажил себе настоящего врага, подумал он. Ну и черт с ним. Первая из вытащенных из ямы женщин, лет сорока с свежими синяками на лице и в разорванной одежде с причитаниями бросилась обнимать освободителей. Первым в объятия попался полицейский сержант.

-Родненькие, дождалась вас, кончилась все! -со слезами радости на глазах говорила женщина.

Старший от полиции молча покатал желваками и коротко приказал:

-Всех жителей на улицу, лейтенант, Ваши люди пусть вытаскивают пленных.

Александр, шумно выпустил воздух и с усилием произнес:

-Есть, — и повернулся к яме.

Полицейский в ответ угрюмо кивнул и достал рацию.

Глава 3

Сразу после Переноса ошеломленный произошедшим город замер, стоически снося изменения жизни к худшему. Вечно шушукающиеся у подъездов старушки куда-то исчезли с 'боевых' постов, а молодежь и средний возраст по пока еще работающим мобильникам обсуждала невероятные и ужасные слухи о причинах переноса, и не вернется ли когда-нибудь город назад в двадцать первый век и множество других... Но ответов на эти вопросы не существовало.

Глава города, на следующий день после эпопеи с заложниками выступил в очередной раз по городскому телевидению и пообещал, что власти сделают все, чтобы подобные нападения больше не повторились. Он рассказал, что на границах оборудуются заставы, а пограничники уже приступили к охране зоны Переноса. Потом выступили бывшие рабы кочевников со страшными, ужаснувшими горожан рассказами об издевательствах, которым их подвергли. Если и были желающие бежать из города или, идти просвещать окружающие народы, то теперь они исчезли. Положение с обеспечением едой и промышленными товарами горожан несмотря на введение карточек, ухудшилось. Люди не роптали, понимая, что до нового урожая еду необходимо экономить. Мелкие продовольственные магазины, киоски и большая часть промтоварных, от электроники до автомобильных, закрылись. С оптовых баз им перестали отпускать товары. Крупные магазины продолжали торговать в прежнем режиме, но прилавки стояли полупустые, а ассортимент товаров катастрофически ужался. Впрочем, по нормам, пусть и весьма скромным, горожане продолжали покупать хлеб, крупы, мясные и молочные и другие продукты. Хотя никто и не голодал, но холодильники в домах стояли полупустые. Зато предложений работы стало море. Каждый день по единственному каналу телевидения и городскому радио зазывали работать на заводы и вновь открывшиеся предприятия. Первые опыты изготовить бумагу, стекло и даже зеркала увенчались успехом. Правда, вышло неказисто, но попытки продолжались и уже вскоре бумага, зеркала и стекло местного производства должны были появиться в магазинах. Умельцы наладили выпуск самодельных зажигалок на древесном спирту. Две небольшие лесопилки, работавшие в городе, получили изготовленное на моторном заводе оборудование и расширили ассортимент выпускаемой продукции от досок до комплектов для изготовления мебели.

Много о дикарской сущности и ужасных обычаях окружающего город кочевников рассказали 'переговорщики', выступившие по городскому телевидению. Их набрали из горожан татарской или башкирской национальности, знающих язык. Переодевшись в пестрые халаты и шаровары, они в сопровождении военных на бронемашинах отправились на переговоры с проживающими в окрестностях кочевниками. Дары местным — пустые пластиковые емкости, разноцветные бусы и ширпотреб из магазина Подарки, пошли на ура, а за городские товары удалось купить немалые стада овец, коров и лошадей которых тут же загнали на мясокомбинат и договориться о продолжении торговли. И хотя посланники горожан категорически отказались платить за землю, занятую городом, но дело в большинстве случаев удалось решить миром, лишь пара кочевых родов оказались настолько глупы, что попытались захватить посланцев города. С этими поступили так же, как с стойбищем, напавшем на село горожан. Людей пленили, дома разорили, а скот угнали в город.

Время шло, сила, перебросившая город в семнадцатый век никак себя не проявляла и люди начали привыкать к мысли, что всю оставшуюся жизнь они проведут в прошлом и никогда не увидят родных и друзей, оставшихся за непроницаемой стеной времени в далеком двадцать первом веке. В положенное время отшумел первомайский праздник с традиционной демонстрацией по главной улице города студентов и пестро одетых школьников. Хотя объединенный горсовет, в который теперь входили и сельские депутаты от перенесенных вместе с городом деревень, постановлением сократил праздничные дни на 9 и 1 мая до одного, это не уменьшило энтузиазма горожан. Растерянно притихший город, понемногу оправился. Первоначальный шок после переноса вскоре прошел. Раз даже праздники проходят, значит не все так плохо! Общим настроением горожан стало — А хрен вам! Вопреки всему мы будем здесь жить, рожать детей и лишь от нас самих зависит как мы будем жить дальше. Жизнь продолжается, не мы, а мир прогнется под нас! После обеда улицы опустели, в городе остались только немощные старики. Власти, не скупясь, раздали всем желающим под посадки по десять соток. Горожане, воспользовавшись солнечной и теплой погодой, потянулись с ведрами и инструментом за город. Полураздетые владельцы садовых участков, согнувшись над землей, спешили посадить картошку и овощи.

На 9 мая перед собравшимися со всего города жителями мимо здании мэрии отгрохотал по улице Советской традиционный военный парад. Первыми, открывая шествие и обдавая толпы легко одетых-день выдался теплым горожан, бензиновым чадом, промчались раскрашенные вдоль корпуса полосами цветов георгиевской ленты три БТР-70. Испуганные стаи ворон слетели с деревьев в безоблачное небо, пронзительно закаркали. Даже без 14,5-мм пулемета КПВТ окрашенные в защитный цвет бронемашины выглядели внушительно и грозно. Вслед за ними звонко чеканя шаг по асфальту, прошли плотные коробки военных и милиции с оружием в руках, немного похуже прошли пожарные. Держать людей в форме, но без оружия слишком дорогое удовольствие и пожарным вместе с таможенниками и прочим 'погонам' выдали автоматы Ак-74. На их оснащении почти закончились не великие запасы автоматического оружия, найденные на складах воинских частей. Жители, пришедшие на парад, воодушевленные видом подтянутых защитников города, разразились громкими и восторженными криками. В заключение прошагала коробка разномастно вооруженных, от гладкоствола до охотничьего нарезного оружия, но все в штанах с лампасами, казаков. Это в далеком двадцать первом веке на Урале они, в отличие от той же Кубани, несмотря на государственную поддержку, были во многом ряженными. Все изменилось после Переноса. Записавшиеся в казачье войско теперь принимали присягу, получали на руки оружие, а вместе с ним и обязанность по защите города и, тех крупных деревень, которые решили не расселять. Впрочем, в каждой из них нашлись желающие стать казаками и организовать отряд самообороны. Именно из них укомплектовали охрану рыболовецких и охотничьих партий, отправившихся за мясом и рыбой за пределы перенесенной вместе с городом территории. Зверей в лесостепи, рыбы в озерах, во множестве расположенных южнее города было на неискушенный взгляд людей из двадцать первого века просто неимоверное количество. Партии привезли добычу в город и опять уехали за новой. Плотно забитые холодильники мясокомбината позволили продавать мясо и рыбу горожанам по двойной норме. Заработала восстановленная усилиями компьютерщиков локальная городская сеть. Исчезнувшая из магазинов офисная бумага, обратно так и не появилась, весь ее запас ушел в администрацию и компьютерщикам. Подобного качества бумага могла появиться лишь через много лет опытов. Дни и ночи компьютерщики копались в сети и распечатывали все, заслуживающее внимания от художественных книг до учебников.

Прошло двадцать дней после событий, кардинально перевернувших провинциальную и тихую жизнь горожан. Оленька, невеста Александра, неторопливо прогуливалась по дядиному дому, войдя в новую комнату, надолго замирала, словно в музее или волшебной сказке. Тетя Валя, дядина жена, ограничилась тем, что показала Оле ее комнату и, извинившись, что дела, и посоветовав самой изучить дом, уехала на машине. Оле лишь раз, почти год тому назад довелось побывать в доме, и то, дальше следующей комнаты после прихожей, их с мамой дядя не пустил. Дальних и бедных родственников он не особо жаловал, но поступить Оле в сельскохозяйственную академию все же помог. В доме красиво, богато, и безлюдно. За свою недолгую жизнь подобные интерьеры Оля видела лишь в импортных сериалах. Белоснежная стильная мебель, на стенах телевизоры метра полтора по диагонали, пол блестит иссиню черным керамогранитом. Окончательно ее добил обнаруженный в подвале небольшой, пять на пять метров покрытый снежно-белой плиткой не наполненный водой бассейн. Порывистый ветер качал ветками росших перед окнами яблонь и вишен, бросая причудливые тени по полу. Никого в доме. Лишь в кухне кто-то возился, оттуда слышался брязг посуды да негромко галдел телевизор. Когда девушка открыла дверь, манящий, аппетитный запах свежей выпечки ударил в ноздри. Любила девушка булочки, вот только редко могла их себе позволить, сохранять фигуру была важнее. Судорожно сглотнув слюну, она поздоровалась с повернувшейся на скрип двери от посыпанного мукой разделочного стола домработницей — средних лет женщиной в аккуратном передничке поверх простенького платья. Домработница, вежливо и безразлично улыбнувшись, представилась — Наталья Григорьевна. На предложение Оли помочь, женщина отчаянно замахала руками и слегка растерянным голосом, но категорически, отказалась. Пожав плечами, Оленька отправилась дальше осматривать дом. Больше никого она не нашла, лишь сидевший на стуле у двери, ведущей на выход охранник, здоровенный бугай в сером костюме, вежливым голосом попросил ее не выходить на улицу. Безразлично пожав плечами, девушка отправилась дальше. Обойдя наконец дом, Оля вернулась в выделенную ей гостевую. И эта комната по сравнению с ее маленькой 'детской' в отцовском доме, выглядела верхом роскоши. Темный паркетный пол, дизайнерская мебель. На ходу сбросив на пол забавные, в виде розовых пушистых мишек, тапочки, Оля с ногами забралась на черный кожаный диван. Включив дистанционником телевизор, счастливо вздохнула, такое богатство! И она будет здесь жить! Наконец-то ей повезло и, дядя обратил на нее внимание. Полузабытый боевик по телевизору Олю не заинтересовал и она, сделав звук по тише, задумалась, вспоминая события сегодняшнего дня...

День начался хуже некуда. После обеда она возвращалась из военкомата в снятую и проплаченную родителями до сентября комнату, на хорошеньком лице девушке застыло выражение полнейшего недоумения и настоящего шока. То, что парней, за исключением немногих счастливчиков-отличников, отчислив из студентов сельскохозяйственной академии и городских институтов, забрали в трудовую армию, она считала нормальным. Зачем городу сотни будущих юристов, менеджеров, агрономов и прочих? Тем более, что большинство студентов были иногородними и, в отсутствии содержавших их родителей, они и так не могли продолжать студенческую жизнь и вынуждены были искать работу. Теперь за это голова у них не болела. Ребят поселили в корпусах общежития бывшего технического училища и кормили за счет города в столовой. Будут трудится на стройках и одновременно получать какую-нибудь нужную городу профессию. Заодно и обучатся военному делу и после двух лет службы при желании смогут заключить контракт с городом и продолжить службу уже военным или, к примеру, милиционером. Но вот девушек призывать... слабый пол по глубокому убеждению Оли должен идти в армию лишь по собственному желанию. То, что и ее выгнали из сельхозакадемии, никак не влияло на мнение девушки. Не должны женщины служить по призыву и все! Да, она читала, что в Израиле даже девушки служат, но они же живут в России...или, по крайней мере, жили...

Когда вчера она обнаружила в почтовом ящике маленький безобидный клочок бумаги — повестку в военкомат, это повергло ее в шок и недоумение. С городской властью, показавшей, что, церемонится она не собирается, уже давно никто не пытался играть в прятки, а то мигом суд и залетишь в штрафники разбирать городскую свалку или на другую не менее приятную работу. Так что утром она вошла в здание городского военкомата. Старичок-дежурный на входе отобрал у нее повестку и направил на медкомиссию. Полдня она промаялась в длинных очередях с такими же, как она, недоумевающими девушками и, лишь к обеду зашла в кабинет к председателю военно-медицинской комиссии, сидевшему вместе с каким-то военкоматским чином. Миловидная женщина в докторском халате возрастом за сорок внимательно прочла заключения предыдущих врачей и вынесла вердикт — здорова. А сидевший с ней мужчина дал время на сборы до утра и приказал к восьми явиться с вещами в военкомат.

Все еще продолжая про себя возмущаться дурацким распоряжением властей, она обогнула большую лужу, расплывшуюся посреди тротуара и, повернула на улицу Советскую. Солнце пригревало, но холодный ветер заставлял зябко поднимать воротник плаща. Мимо стремительно проскочила легковушка с нелепой нашлепкой газогенератора, разбрызгав лужу и заставив Олю испуганно шарахнуться к стене ближайшего дома. Слава богу не забрызгал, а то стирать было проблематично, моющие средства почти исчезли из продажи. Сделанное уже здесь мыло хотя и приятно пахло хвоей, но его было мало, и оно совершенно не подходило для машинной стирки, а вручную стирать Оля не любила. Легковые автомобили с газогенераторами все чаще появлялись на улицах города. За сравнительно небольшую сумму их устанавливали в авторемонтных мастерских. До двухэтажного деревянного дома, где она снимала комнату, такие далеко не редкость в старинном уральском городке, оставалось пройти пару кварталов, когда перед ней затормозила иномарка. Из-за водительского места поднялся смутно знакомый мужчина, с худощавым, хищным лицом, слегка за тридцать и, опустив руки в карманы новенькой серой ветровки, встал у нее на пути.

Ясно, пытается познакомится с ней. Оля презрительно поджала пухлые губы, демонстративно не замечая нахала. Она на улицах не знакомится, не из таких! Еще выше подняв нос, она хотела обогнуть незнакомца, но не успела. Мужчина, раздвинув в вежливой улыбке тонкие, злые губы, произнес совершенно деловым тоном:

-Ольга Николаевна?

-Да, — девушка остановилась, взглянула на мужчину с удивлением, откуда он ее знает? Сколько она не напрягала память, но вспомнить собеседника не могла, но он все же ей кого-то напоминал. Тонкие дуги ее бровей вопросительно приподнялись.

-А Вы кто? Я вас не знаю!

-Я помощник Виктора Александровича Соловьева. Ваш двоюродный дядя хочет поговорить с Вами, секундочку, — мужчина вытащил из кармана коробочку мобильного телефона. Набрав какой-то номер и, дождавшись ответа, он произнес:

— Она здесь, — и передал трубку девушке.

-Здравствуй Оленька, — прозвучало в трубке. Голос дяди, после Переноса через день выступавшего по телевидению, она узнала сразу. От того что он ей предложил девушка вначале растерялась а затем едва скрывая радость, ответила согласием. Дядя сказал, что Оля осталась его единственной родственницей на всем белом свете. Они должны жить в одном доме и что он вместе с женой просит Олю переехать жить к ним. А мужчина, подошедший к ней, доверенное лицо дяди, он привезет ее домой. На слабые попытки девушки возразить, что она должна завтра явится в военкомат, дядя лишь хохотнул и заявил, что эту проблему он решит...

Оля распаковала и забросила вещи в громадный, до потолка, сверкающий на солнце белоснежный шкаф-купе, опустила жалюзи на открытом окне. Больше заняться было нечем. Пока на улице не стало потихоньку темнеть, она откровенно скучала перед телевизором за дурацкими боевиками. А вечером, когда начало передавать городское телевидение, корреспондент брала интервью к свеженазначенного заместителя Глава города по науке-бывшего ректора ее сельхозакадемии. Планы исследований, восстановление промышленных технологий и экспедиции геологоразведчиков ее абсолютно не интересовали, и она откровенно заскучала. Лишь короткий разговор по телефону с Сашей ненадолго развлек девушку. Тетя до вечера так и не появилась, а когда Оля попыталась выйти прогуляться, охранник на входе, досадливо поморщился и твердым голосом заявил, что Виктор Александрович настоятельно просил ее не выходить из дома. Это озадачило девушку, настроение немного ухудшилось. 'Меня что арестовали? Не слишком ли рано я обрадовалось, что дядя, наконец, обратил на меня внимание?'. Но спрашивать было некого. Не охранника же! Оля, постояв перед мужчиной несколько мгновений и, возмущенно фыркнув, ушла в комнату, дальше скучать и строить планы на будущее. Лишь в десятом часу бухнула входная дверь, послышался властный дядин голос. Когда девушка выскочила в прихожую, Соловьев переобувался в домашние тапочки.

-Оленька, здравствуй! — дядя выглядел немного уставшим, но как обычно весьма вальяжно, — я приведу себя в порядок, зайду к тебе.

-Дядя, меня...

-Все потом, — слегка недовольным голосом прервал ее мужчина и, энергично размахивая руками вышел.

Эти полчаса она провела словно на иголках, тысяча вопросов, одновременно вертелись у нее на языке и главный из них, почему дядя внезапно воспылал к ней интересом.

В дверь аккуратно постучали, не дожидаясь ответа, в комнату зашел одетый в махровый белый халат дядя. Окинув ладную фигуру двоюродной племянницы одобрительным взглядом, он пододвинул поближе к дивану стоявшее в углу кресло-качалку и преспокойно уселся на него. Девушка, пока осваивалась в комнате, уже успела непринужденно покачаться на качалке. Поздоровавшись, она нажала на кнопку пульта, выключая звук на телевизоре.

-Виктор Александрович, — слегка волнуясь, начала Оля.

Мужчина снисходительно улыбнулся и протестующе выставил вперед ладони:

-Оленька! Мы же с тобой родственники, ты можешь звать меня просто дядя!

-Хорошо дядя, — скромно опустив глаза в пол, произнесла девушка.

Они немного помолчали, в комнате повисло неловкая тишина, на улице окончательно потемнело. Дядя достал из кармана смартфон, поколдовал с кнопками, под потолком загорелась хрустальная люстра.

-Ой, а как это Вы сделали? — от удивления рот девушки округлился большой буквой О.

-Это система умный дом, научишься еще, — небрежно отмахнулся мужчина и испытывающее взглянул на девушку.

-Кхм — внушительно откашлялся дядя, сейчас он вправду выглядел заботливым родственником, больше всего озабоченным счастьем двоюродной племянницы. Упруго качнувшись в качалке, он доверительно прикоснулся к руке девушки, — Ты будешь жить с нами на правах дочери.

Оля нервно прикусила губу. Такая куча внезапных благодеяний настораживала. Девушка из опыта собственной короткой жизни сделала заключение, что бесплатный сыр бывает лишь в мышеловке. Что нужно от нее дальнему родственнику?

-Дядя, меня отчислили с курса, что мне делать?

-Ну юристы нам больше не нужны, так что возвращаться в сельхозакадемию продолжать учебу, смысла нет. А там глядишь замуж выйдешь?

-Ой! Дядя, а откуда Вы знаете про нас с Сашкой? — всплеснула руками, закрывая рот девушка.

-Какой Сашка? — внезапно нахмурился Соловьев.

-Лейтенант с рембазы, ой! С батальона! Александр Петелин, мы с ним хотим расписаться! — с радостным видом затараторила девушка.

Губы Виктора Александровича сжались в тонкую нить, чуть приподнялся подбородок, пальцы правой руки беспокойно побарабанили по подлокотнику. Под пристальным взглядом дяди девушка смешалась.

-Оленька, — проникновенным голосом начал мужчина, — ты теперь моя дочь и голодранцы типа этого Саши нам не нужны. Мы найдем тебе достойного мужа!

И добавил про себя и выгодного мне. Надо подумать, кого с ее помощью привязать к себе. Жена на следующий день после переноса города за традиционным совместным завтраком напомнила ему о существовании единственной оставшейся на всем белом свете родственницы — Оли. Соловьев в суматохе первых дней после Попадания про нее успел совсем позабыть. Вначале он рявкнул на супругу, дескать зачем ему эта нищета, воспитывавшаяся черт знает где? Жена обиженно поджала губы и замолчала, но с тех пор он задумался, ему шестьдесят, кому он оставит все заработанное и нажитое? Чем дольше он думал об этом, тем больше мысль удочерить племянницу ему нравилась... Он столько сделал для города и столько еще сделает... неужели он не достоин стать основателем династии наследственных МЭРОВ, да какая разница как назвать хоть царем!? Пусть не племянница-но ее дети могут пойти по его стопам. Цари Соловьевы! Звучит! В любом случае девчонку нужно забирать и если не ее, то ее ребенка объявить наследником. Радостное настроение Оли, как будто корова языком слизнула. За последние годы она привыкла решать проблемы своими силами и не выносила вмешательство в ее жизнь никого, даже ближайших родственников.

-Дядюшка, — начиная закипать, произнесла девушка, — Мы с Сашей любим друг друга и я...

-Так, — не слушая, бесцеремонно перебил ее двоюродный дядя, — Я как твой старший родственник запрещаю тебе встречаться с ним!

-Дядя! — повысила голос девушка.

-Все я сказал!

Девушка задумалась, нервно прикусив губу, решилась:

-Тогда я хочу вернуться к себе, — быстро и громогласно сказала девушка, сверкая от возбуждения глазами.

Несколько мгновений мужчина пристально смотрел в глаза племянницы, пока она в смущении не отвела взгляда:

-Девка не дури! Я, — он выделил голосом первое слово,— знаю, что тебе лучше!

Оля, закрыв руками лицо, залилась слезами, но дядя лишь со скукой во взгляде смотрел на нее. Испытанное оружие слабой половины человечества не оказывало на него привычного действия.

-Дядя, я не могу не выйти замуж за Сашку, я беременна! — сказала Оля с надеждой взглянув на всесильного дядю.

На лице Виктора Александровича промелькнуло досадливое удивление, сцепив пальцы на груди в замок, он несколько мгновений молчал, размышляя. Оля с тревогой наблюдала за ним.

С сыном Соловьев уже несколько лет не общался, тот оказался слишком похож характером на него самого, а двум медведям в одной берлоге, как известно не ужиться.

'Так это даже хорошо, думал он. Можно не думать о наследнике, родит ребенка, будет кому все оставить...Жаль, что с сыном не сошлись характерами, тот такой же упрямый, как и я... Конечно лучше если родится парень дай бог сил воспитать по-своему не допустить ошибки как с сыном, которого я упустил. Лейтенантик, не подходящая кандидатура для моего зятя, если из вояк, то хотя-бы за майора вышла. Решено, родит, а мужа ей потом подберу'. Раздражение на лице, вскоре поменялось на довольное выражение.

-Посидишь пока дома, тебе нельзя сейчас волноваться. А я пока порешаю вопросы, — произнес Глава города и, поднявшись с кресла, вышел из комнаты.

На следующий день солнце уже давно скрылось за горизонтом, когда Александр неспешно вышел за КПП части. Снаружи холодно, сыро и темно, лишь лампочка у дверей разгоняет мрак над небольшим пяточком перед воротами. Стоявший на улице сержант-дежурный, оглянулся и проворно вскину руку к обрезу шапки, Александр небрежно козырнул в ответ. Внезапный порыв ветра донес резкий запах сирени и выдул последние остатки тепла. Александр зябко поежился и торопливо застегнул верхнюю пуговицу бушлата. Несмотря на то, что весна заканчивалась, 12 мая на календаре, погода по ощущениям максимум конец апреля. Гораздо холоднее чем в двадцать первом веке, подумал он. Все правильно, решил Александр, в этом и причина холодов! И сирень цветет, а по народной примете в это время всегда холодает тем более, что сейчас самый разгар малого ледникового периода.

Малый ледниковый период (МЛП) — период глобального относительного похолодания, имевший место на Земле в течение XIV-XIX веков. Данный период является наиболее холодным по среднегодовым температурам за последние 2 тысячи лет.

Щелкнул переключатель выданного старшиной аккумуляторного фонарика. Дрожащий круг света выхватил из темноты впереди маленький участок мокрого асфальта. Устало передвигая гудящие после вечернего марш-броска ноги, Александр побрел домой по безлюдным и неосвещенным, ради экономии электроэнергии и угля фонари не включали, городским улицам. Напротив ограды пожарной части, навстречу попался патруль, при виде одинокой фигуры полицейские торопливо свернули в сторону молодого человека, но разглядев как блеснули офицерские погоны на плечах, разочарованно повернули в сторону.

Дома он не появлялся уже почти неделю, а про выходные успел давно забыть, так что встречался с Олей за последнее время лишь однажды, на что она уже начала несправедливо злиться. Приходилось ограничивать общение лишь телефонными звонками. Последний раз девушка позвонила вчера днем и тут же радостно поделилась поразительной новостью о том, что она дальняя родственница Главы города и теперь будет жить в его семье. Молодой человек, не зная, как отнестись к поразительному известию, ограничился тем, что поздравил ее. На следующий день Александр несколько раз звонил девушке, но трубку никто так и не взял, заставив теряться во всевозможных догадках. Впрочем, справедливо решив, что в доме у дяди ей ничего не грозит, он особо не беспокоился.

Оставаться на службе, ночевать каждый день в казарме смертельно надоело, да и растянуться на домашних простынях, это не то что спать на казенной кровати. И главное поспать получиться подольше, а не вставать вместе с солдатами в шесть утра. Так что сегодня Александр решил заночевать дома. После памятного похода по освобождению пленных попаданцев комбат не наградил его, но и наказывать не стал. Ограничился тем, что поблагодарил Петелина перед строем, а затем вызвал в кабинет и сделал выволочку за пререкания со старшим по званию и просчеты в управлении боем, а начальника штаба уволили. Его место занял бывший командир радиолокационного батальона. С тех пор и Александр, и другие солдаты и офицеры батальона не знали ни единой свободной минуты. Дневное время с утра до ночи заполнили занятия по тактике, стрелковому делу и другим необходимым для выживания и победы предметам. Этакий ускоренный курс молодого бойца-пехотинца. И вели их привлеченные к преподаванию пенсионеры-ветераны боевых действий, прекрасно усвоившие принцип, тяжело в учение, легко в бою. Занятия они вели без всяких скидок на возраст, звания и авторитеты. Александру пришлось самому и побегать вместе с солдатами и пострелять, хотя и немного, патроны берегли и, вспомнить курсантские лекции по тактике.

Пару раз мимо промчались легковые автомобили, на мгновение выхватывая ослепительным огнем фар из тьмы серые глыбы многоэтажек. Лишь кое-где в окнах мелькали слабые огоньки керосинок и аккумуляторных фонарей. Электричество в жилых домах до утра уже отключили. Александр подходил к улице Советской, когда навстречу пронесся, обдав влажным ветром и едким запахом горящей мокрой древесины, микроавтобус. В целях экономии дефицитной солярки городские автобусы поставили в парк, а на линии вместо них вышли оснащенные газогенераторами, работающими на древесине, микроавтобусы. Сквозь забрызганное слякотью лобовое стекло на миг показалось полутемное нутро автомобиля. Александр успел разглядеть водителя, по виду таджика и несколько усталых пассажиров позади. В городе проживала небольшая община таджиков, но по сравнению с крупными городами, где зарплаты ощутимо выше, их было совсем немного.

Неспешно перейдя проезжую часть, он углубился в свой микрорайон. Внезапный порыв ветра сбросил с мокрых ветвей остатки дневного дождя.

-Черт, — возмутился внезапными перипетиями жизни Александр. Достав из кармана платок, вытер мокрое лицо.

Александр завернул за угол панельной пятиэтажки. Перед его домом, у дверей подъезда горели огоньки зажженных сигарет, во время затяжек освещая угрюмые, сосредоточенные лица двух парней довольно уголовной внешности. Напротив, на проезжей части стояла незнакомая тойота. Насколько он знал, ни у кого из жителей дома такой не было, а приобрести машину сейчас не у кого. При виде Александра парни заметно оживились, но лейтенант лишь равнодушно скользнул по ним взглядом. Беспокоится насчет преступности после проведенной полицией повальной облавы криминалов и посадки их в трудовой лагерь, было бы глупо. Вместе с плененными кочевниками они были вынуждены под конвоем вооруженных полицейских добывать себе средства на жизнь ударным трудом по разборке городской мусорки.

Александр хотел пройти мимо, но один из парней, слегка повыше ростом, выкинул сигарету в урну и заступил путь. Немного хриплым, прокуренным голосом спросил, по блатному растягивая слова:

-Ты Александр?

-Да, — остановился лейтенант с легким удивлением разглядывая заступившего ему дорогу человека. Явно не с его района, обоих парней он видел первый раз.

-Чего надо?

-Ты это...-неуклюже замялся 'бык', -Закурить есть?

Второй до этого молча наблюдавший за товарищем коротко гоготнул, блеснув золотой фиксой и пахнув свежим перегаром.

Александр с удивлением глянул на парней. Оба возрастом под тридцать, на голове одинаковые черные шапочки, высокие, ростом с Александра, но покрупнее и пошире в плечах, но в целом похожи словно однояйцовые близнецы. Они вполне тянули на звание тех, кого в народе называю 'шкаф'. Табак после Переноса стал для курильщиков реальной ценностью. По талонам пачку сигарет отоваривали лишь раз в неделю. Надежда на будущее обилие табака давал только самосад, оказавшийся в саду у пары дедков из деревни Полушкино, да туманные перспективы на торговлю с Америкой. Курильщики страдали, а когда становилось совсем невмоготу, шли к спекулянтам покупать втридорога. Так что просили теперь угостить сигаретой лишь у ближайших друзей.

-Не курю, -бросил в ответ Александр, но парень, стоящий перед ним протянул руку, вновь останавливая и тут же спросил, слегка растягивая слова:

-Подожди чувак, ты Ольгу Соловьеву знаешь?

-Да, — глаза лейтенанта настороженно сузились, -А Вам какое до этого дело?

-Уважаемые люди просили передать, чтобы ты отстал от нее, — пустив струйку дыма из уголка рта вниз и качнувшись с носка на пятку, объявил тот, что стоял немного в стороне.

-Чего? Да пошел ты.

-Следи за метлой, баклан! — набычился стоявший на пути однояйцовый, а второй выплюнул сигарету на землю.

Следить за метлой (тюремный сленг) — не допускать в разговоре оскорбительных выражений или отдельных матерных слов.

Баклан (тюремный сленг) — хулиган. Слово имеет презрительный оттенок; авторитетных, уважаемых заключенных, даже осужденных за хулиганство, бакланами называть не принято.

Александр шагнул в сторону чтобы обойти неприятных субъектов и тут же согнулся от умелого удара кулаком в живот, дыхание на миг перехватило словно из легких выбили весь воздух, фонарик упал на асфальт, стекло, прикрывающее лампочку, жалобно звякнуло разлетаясь. Он даже сообразить ничего не успел. Боковой хук был столь стремителен, что Александр не успел не то что отреагировать, а даже заметить молниеносный удар. Следующим ударил второй из парней. От сокрушительного хука по скуле искры посыпались из глаз, с размаху рухнув на землю, Александр больно ударился спиной об асфальт. От падения перехватило дыхание, рот наполнился соленым вкусом крови. Двадцать килограмм разницы в весе не шутка!

-Баклан, -презрительно процедил 'бык' повыше и наклонился к фонарю, валявшемуся на земле и освещавшему лишь стену. Несколько мгновений Александр лишь хватал воздух ртом, потом кислород живительной струей проник в легкие, наполняя организм счастьем дышать. Александр мягко перекатился на спину поджидая шанс отомстить. Подняв фонарь, 'бык' осветил скрючившуюся на земле фигуру. Коротко хохотнув, шагнул к лежащему на земле лейтенанту. Сердце Александра заколотилось словно безумное, а кровь в висках застучала набатом. Глаза залил красный свет ярости. Мысли исчезли, осталась только первобытная ненависть зверя, стремящегося добраться до горла врага.

Довольно улыбающийся 'бык' широко, по футбольному, размахнулся и в это момент Александр изо всех сил распрямив прижатые к груди ноги, ударил того в живот. Врага смело, словно пушечным ядром, отлетев назад, он со всего маху рухнул на землю. Александр стремительно вскочил на ноги, вернее ему показалось, что он это сделал быстро, потому что второй из быков успел раньше.

Сокрушительный удар! Искры фонтаном из глаз.

Александр вновь оказался на земле. С утробным хеканьем удар ногой по животу, от которого его натуральным образом подбросило, по голове, вновь по голове, искры заплясали вокруг.

-Хорош, хорош, совсем забьете, — словно сквозь вату донеслось до Александра.

'Бык', которого он успел приголубить, с трудом встал на четвереньки, замотал головой. Хлопнули, закрываясь двери стоящего рядом автомобиля. Наклонившееся над ним лицо он почти не видел в ночной тьме, но был уверен, что это не один из 'быков'.

-Жить хочешь? -спросил неизвестный, голос его не походил на грубые голоса напавших. В отличие от них в нем чувствовалось сила привыкшего к повиновению начальника и неплохое образование. Александр промолчал, пытаясь распрямиться и выплюнуть кровь.

-Хочешь, я знаю, — казалось, что говоривший ехидно улыбнулся, но когда он продолжил в голосе появились стальные нотки, — тогда запомни, чтобы тебя больше возле Ольги я не видел, иначе убьем!

Неизвестный выпрямился:

-Все, пошли.

Хлопнула открываясь дверь автомобиля. Пострадавший 'бык' подбежал к Александру и с руганью от души пнул полубесчувственное тело.

— Я сказал поехали! — рявкнул начальник попадавших. Глухо бормоча нечто матерное под нос, 'бык' подчинился. Грохнула закрываясь дверь, завелся мотор, послышался звук отъезжающей машины.

Через пару минут Александр с трудом встал на ноги. Вдохнув почувствовал, как заныли ребра, отдаваясь тупой болью в голове. 'Наверное, поломали пару ребер'. Его замутило и согнуло в приступе бурной рвоты, так что чуть кишки не вывернуло.

Немного полегчало. Ноздрей коснулся отвратительный запах рвотных масс, его вновь бурно вывернуло, Вытерев губы тыльной стороной ладони он прислушался к окружающей ночи. Мертвая тишина, ночь, звездное небо безучастно вглядывается в происходящее на земле, ветер шумит, качая ветвями деревьев и кустов.

Потихоньку, по стеночке он поднялся на второй этаж к своей квартире, негромко постучал. Дверь долго не открывали, наконец показался одетый в любимые спортивные штаны и с фонариком в руке лейтенант-летчик, с которым он на пару снимал двушку. При виде окровавленного лица соседа глаза его удивленно округлились, став похожими на плошки. Несколько раз он открыл и захлопнул рот, как выброшенная на берег рыба.

-Это кто так тебя отметелил? — голос его невольно дрогнул.

-Там..., — слабо махнул рукой в сторону подъезда Александр, — какие-то уроды.

Приятель на мгновение прищурился, брови гневно нахмурились, затем решив что-то про себя, решительным тоном заявил:

-Пошли, -осторожно подхватив Александра под руку, отвел в ванную.

-Сам сможешь умыться?

-Да, — кивнул Александр, ощущая, как новый приступ боли взорвался в голове.

Через минуту дверь в подъезде хлопнула, Сергей с пистолетом в одной руке и включенным фонариком в другой, выскочил на улицу. В отличие от пехоты-матушки летунов еще на прошлой неделе вооружили личным оружием. Тишина, нарушаемая лишь воющим в ветвях ветром, прохладно, почти холодно. В двух шагах ничего не видно, тьму рассеивают лишь далекие огоньки равнодушных звезд. Не единого следа нападавших, лишь кровавое пятно и рвотные массы сбоку от дверей. Пару минут Сергей настороженно оглядывался по сторонам, луч фонарика хаотично метался, на миг выхватывая из тьмы то фрагмент асфальта, то серый бетонный угол дома, то ветви росших у подъезда берез, покрытые свежей листвой. Наконец он окончательно замерз и покрылся гусиной кожей.

-Козлы, — с чувством произнес молодой человек, хлопнула закрываясь дверь подъезда.

В комнате постепенно светлело. Иван Савелович, открыл глаза, близоруко моргнул, утренний свет почти болезненно ударил по глазам. Отвернувшись от зашторенного окна, бросил взгляд направо и болезненно сморщился. Половина кровати жены пустовала. По сердцу вновь полоснуло ноющей болью, голубушки лежала на излечении в железнодорожной больнице, слава богу хоть операция прошла нормально, и она уже выздоравливала. После ранения время словно повернуло вспять в юность, законная супруга вновь стало для Иван Савеловича не чертовой бабой, а голубушкой. Старик поднялся с продавленного дивана, пружины где-то глубоко под обивкой возмущенно скрипнули. Подойдя к окну, он одернул тяжелую штору, подставляя лицо ласковому весеннему солнышку. На улице хорошо! Настроение как-то само собой улучшилось. Бесценными алмазами блестит роса на листьях деревьев и траве, высокое безоблачное небо обещает погожий денек. Лишь где-то вдалеке, на таком расстоянии, что воздушный аппарат кажется не больше мухи, нарезает круги мотодельтоплан. Час полета современного вертолета стоит слишком дорого, да и запчастей для ремонта вместе с авиационным топливом на складах не так много, как хотелось, так что в лучшем случае через пару лет город останется без авиации двадцать первого века. Выход нашли почти сразу. Мотодельтаплан — далеко не корабль "Буран", летающую самоделку можно изготовить даже в обыкновенном гараже, было бы из чего, да нашлись бы энтузиасты, преданные малой авиации, а они в городе были. Сердцем летательного аппарата послужил низкооборотный четырехтактный двигатель с воздушным охлаждением от мотоцикла "Урал" и всего через неделю после Переноса первый мотодельтоплан протарахтел в городском небе. В пилоты малой авиации пошли молодые летчики с вертолетного отряда, не желавшие расставаться через пару лет с небом. А окрыленный успехом коллектив самодельщиков принялся строить более серьезные аппараты. Благо чертежи 'старых' самолетов, авиационные справочники и учебные пособия в технической библиотеке вертолетного отряда нашлись, а большой запас автомобильных двигателей мощностью от 100 квт и выше, дюраль для основных силовых элементов в городе еще были. Так что самолеты, а точнее гидросамолеты, с двумя двигателями, способные летать долго и надежно и не нуждаться во взлетной полосе, но способные нести большую бомбовую нагрузку, должны были в ближайшем будущем появиться. Прошла уже неделя как с аэродрома ежедневно взлетала для патрулирования границ перенесенной территории парочка сверхлегких аппаратов. Время от времени, они же вылетали для разведки сопредельной территории, подолгу кружась над ближайшими стоянками туземцев и удобными местами подхода кочевых орд к городу. Из полуоткрытой форточки пахнуло утренней свежестью и сыростью. Наконец наступила долгожданная весна, а то мокрое и холодное недоразумение, которое было еще несколько дней тому назад, достало-подумал старик, торопливо одеваясь. Если хочешь поймать рыбку вставай рано, тогда самый клев!

Иван Савелович с удочкой в одной руке и ведром в другой вышел на улицу, и зажмурился от яркого солнца. Свежий ветерок принес резкий запах сирени, растущей перед домом. Славное выдалось начало дня. Утренних грустных мыслей как не бывало, все будет хорошо, супруга вылечится и заживет он с женой еще лучше прежнего. На скамейке у подъезда уже смолил сигарету сосед — Юрий Александрович из квартиры напротив, энергичный пузан немного постарше возрастом, после перенесенного инсульта рано вышедший на пенсию по болезни. С тех пор речь его окончательно так и не восстановилась, при разговоре он немного заикался, особенно сильно, когда волновался. Впрочем, это не мешало ему вовсю пользоваться интернетом и освоить ряд довольно сложных компьютерных программ по дизайну.

-П-привет! — расплылся в улыбке сосед, протягивая руку, — что так рано то?

-Все куришь, — пожимая руку и улыбаясь в ответ, произнес Иван Савелович, — знаешь же, что тебе нельзя!

-Д-да я не в затяг, — досадливо махнул рукой сосед, — хоть т-ты не начинай, а то моя уже запилила. Ну вык-курю я единственную сигарету в день и что? Одна осталась радость — пок-курить. И той скоро не станет! Ч-что делать будем без табака? Дают по карточкам по пачке р-раз в неделю. Ч-честное слово, знал бы что такие времена наступят, накупил бы побольше.

Он задумался, аккуратно пуская струйки сигаретного дыма в сторону от Ивана Савеловича и добавил:

-А еще п-пару мешков муки прикупил бы, не помешает.

-Так ты же еще в первый день после Переноса притащил домой мешок муки, а соли мешок закупил еще до переноса, — слегка усмехнулся Иван Савелович.

— А толку? Надолго ли хватит? — загорячился сосед, заикаясь больше обычного, — з-зато еще почти п-полный мешок с-соли остался! М-мы с женой так соль любим, — коротко хохотнул он, вспоминая как однажды его жена ответила на вопрос зачем она купила целый мешок соли, затем непроизвольно поморщился и перевел разговор на другую тему:

-Что С-савелыч на рыбалку собрался? Г-говорят рыба прет со страшной силой.

-Да вот, хочу рыбным супчиком покормить жену, а остальное в холодильник, — Иван Савелыч никогда не участвовал в посиделках у подъезда, но видимо одинокое без жены, житье его слишком достало. Аккуратно обтерев от росы скамейку вытащенным из кармана платком, он уселся рядом с соседом. Иван Савелыч посмотрел на часы, стрелки замерли на пяти тридцати утра.

-А ты что так рано вышел? — спросил он.

-А! — отмахнулся сосед, — т-ты же знаешь, что дома я не курю, а к утру аж уши опухли, не спалось вот в-вышел. А н-начальнички сигареты и не думает экономить, — с неожиданной злостью закончил он, -карточки лишь для быдла! Это только т-тебе повезло, получил карточки и на себя, и на лежащую в больнице жену.

Иван Савелович молча и пристально посмотрел в глаза соседу, а тот сообразив, что сболтнул бестактность, вначале слегка смутился затем раздраженно дернув уголком рта произнес виноватым тоном:

-Ну ты же знаешь, что я д-дурак? И-извини. У меня даже справка есть, — сосед коротко и невесело хохотнул.

-Ладно, проехали! — досадливо махнул рукой Иван Савелович, — тут завидовать нечему!

Хотя курил он редко, но от разговоров про табак старику отчаянно захотелось и самому пыхнуть ароматной сигареткой, а как на зло последнюю оставшуюся пачку он не взял с собой. К недостатку курева он относился философски, но сейчас во рту появилась тягучая слюна. Отвернувшись от собеседника, он незаметно сплюнул на землю. Откуда-то издали послышался нарастающий рев мотора, выскочивший из-за угла дома блестящая коробка внедорожника Range Rover молниеносно проскочила мимо подъезда, резанув взгляд отсутствием ставшей уже привычной нашлепки газогенератора.

-С-ссмотри, — задохнулся от возмущения сосед, — ни для кого солярки нет, но для некоторых он находится! Вот почему м-моя машина должна стоять в гараже, потому что э-эк-кономим, а другие рассекают по городу? З-знаешь чья это машина?

-Нет, — провожая взглядом машину, покачал головой Иван Савелович, затем посмотрел на собеседника, на лице которого полыхала смесь недоумения и озлобленности.

-Романова! — словно выплюнул фамилию собеседник, зло выругался сквозь зубы и продолжил, — депутат, мать его, а еще м-миллионер, магазин Россия, — он махнул рукой в сторону, — его и еще куча магазинов. Это т-только у нас плохо, а для таких как он, всегда все прекрасно!

Иван Савелович запоздало подумал, что зря он остановился поболтать с соседом, потому как у того пунктик по отношению к начальству был конкретный. Досадливо поморщившись он спросил:

-Ну а что ты предлагаешь? Может сбежать к кочевникам?

-Да н-нет, не приведи господь к туземцам попасть, лучше уж в городе оставаться — слегка изменившись в лице, почесал все еще буйную растительность на затылке сосед. Телевизионные повествования об ужасном обращении кочевников с освобожденными из рабства попаданцами были еще свежи в памяти.

-Тогда куда, на Русь?

Но сосед лишь истово замотал головой. Через день по телеку показывали рассказы историков об условиях жизни на Руси в эпоху Петра 1. А картина вырисовывалась далеко не радостная. Попаданцы одеты в необычные одежды, говорить на русском семнадцатого века не могут, документов, оружия и денег нет, православных молитв не знают. Естественно, примут даже не за бродяг или беглых холопов, а за заграничных шпионов или колдунов. Сожгут посланцев диавола или схватят и станут пытать пока не признаются в чем угодно. Конец средневековья, таковы местные обычаи. Зато радовали телевизионные выступления про геологию родного края. Урал богат не открытыми еще в семнадцатом веке месторождениями, одна Магнитка даст высококачественной железной руды городу в избытке, есть цветные и полиметаллические-всем богаты родные места, даже алмазы и драгоценные металлы лежат в уральской земле.

Не любил Иван Савелович пустые разговоры и болтовню за глаза о дрянном начальстве, предпочитая если уж совсем припрет высказать претензии в глаза. За что и пострадал в свое время и вынужденно ушел по горячей сетке на пенсию, хотя силы и здоровье поработать еще были. Торопливо попрощавшись после ставшего ему неприятным разговора, он подхватил немудренные рыбацкие принадлежности и направился к речке. Солнце, еще не успевшее высоко подняться на безоблачном утреннем небе, тысячами бликов рассыпалось по металлическим крышам пятиэтажек. В глубине микрорайонов мелькают деревянные контейнеры с надписями, металл, бумага-тряпье, стекло и иной мусор. После распоряжения администрации сортировка мусора стала для жителей обязательна. На улице пустынно, лишь легкий ветерок гоняет не убранный мусор по дорогам. Еще слишком рано, только попадавшиеся время от времени патрули вооруженных полицейских оживляли пустынный городской пейзаж, да изредка проносились по дорогам грузовые автомобили.

Вдалеке показался ярко блестевший в лучах подымающегося над горизонтом солнца золотой купол Храма Живоначальной Троицы. За ним узкая, синяя лента реки, когда повернувший за угол городского военкомата Иван Савелович остановился, сопровождая глазами неторопливо текущую по проезжей части охраняемую вооруженными полицейскими колонну заключенных. Среди них преобладали пестро одетые цыгане всех возрастов и безучастные физиономии вчерашних бомжей. Новая-старая власть не обращала внимания на заморочки с толерантностью и правами человека. Все это осталось в прошлой жизни, закончившейся в двадцать первом веке. При виде старика цыгане оживились, загомонили, послышались нестройные возгласы с просьбой пожертвовать денежку малую на пропитание.

-Не обращай внимания на попрошаек, — сурово сказал остановившийся около старика средних лет полицейский, с коротким автоматом на плече и резиновой палкой в руке, — кто выполняет установленную норму, тех кормят хорошо.

-А что были и такие кто не работал? — вежливо поинтересовался старик.

-Ухарей поначалу хватало, — неопределенно махнул рукой полицейский, — но когда поняли, что кто не работает тот не ест, а отобрать еду у слабых не получится, то и они перестали валять дурака.

Полицейский направился дальше, а состав заключенных изменился, в строю явно преобладали гордые кавказские профили, лишь в конце с покорным видом шагали несколько одетых в потрепанные халаты оборванцев. Старику было абсолютно не жаль попавших в заключение по постановлению горсовета 'О социальных иждивенцах'. Сам он всю жизнь трудился, а паразитов, живших на криминальные доходы, всегда презирал. Тем более что те, кто захочет начать новую жизнь имели для этого возможность, конечно за исключением пленных кочевников. Стоило им изъявить желание заняться общественно-полезным трудом, как они освобождались под надзор полиции. Колонна прошла, оставив после себя стойкий запах немытых тел и растоптанный сандаль, одиноко валявшийся посредине проезжей части.

Старик вышел на пологий берег реки. На противоположном стороне возвышался православный храм, восходящее солнце сверкало в золоте куполов. Несмотря на раннее утро кучка прихожан толпилась у входа. После Переноса ни один из храмов города не пустовал, множество горожан посчитали что произошедшее — промысел божий. Слева в паре сотен метров над бетонными плитами недостроенного в советское время завода торчал густой частокол труб большого диаметра, немного дальше двигалась стрела автомобильного крана, из-за реки доносились грохот работающих двигателей, стук молотов. Жизненно важные для города стройки шли круглосуточно. Старик с удивлением взглянул на странное сооружение, а потом припомнил телевизионное выступление заместителя мэра по науке. Это строительство станции низкого пиролиза древесины. После достройки, она сможет закрыть потребности города в дешевом метане, заодно обеспечит городские производства ацетоном, скипидаром, смолой и древесным углем, пригодным для металлургии. А для горожан и сельских жителей хорошей новостью было то, что вскоре газовая система оживет и начнут продажу баллонного газа.

С воды потянуло ветерком, донесшим резкие запахи тины и рыбы. Больше десятка энтузиастов с азартными лицами вглядывались в мутные воды реки, время от времени выбрасывая на берег сверкающие тушки немалых по размеру рыбин. Совсем рядом, в нескольких метрах у кромки воды стоял грузовой ЗИЛ. Рядом с ним, дружными криками подбадривая себя, с видимым трудом тянули из воды сеть молодые парни в одинаковой зеленой форме без погон, в какую переодели мобилизованных парней. В сочетании с гражданской обувью, а ее не хватило на всех призванных, это выглядело довольно потешно. Все рыбацкие сети из магазинов города еще в первые дни после Переноса выкупил муниципалитет. Иван Савелович пристроился немного повыше по течению, забросил удочку в речку и вскоре вытащил из воды двух здоровых, с пол руки тайменей. И это в промышленном, изгаженном стоками регионе, где о тайменях давно позабыли! Хотя он и не был заядлым рыбаком, но процесс ему явно начал нравиться. После Переноса в реку зашла рыба с верховьев и низовьев, так что теперь вода буквально кипела от речной живности. Парни наконец вытащили сеть на берег, где она распласталась громадным, блестящим от рыбьей чешуи и слабо шевелящимся мешком. Между тонкими нейлоновыми нитками сети бились здоровенные, метр и более таймени, щуки, какие-то осетровые и многие другие виды рыбы, названия которых старик даже не знал. Рядом мелочь-рыбешки грамм по двести-триста. Свежий улов пойдет в магазины города и на переработку на мясоконсервный комбинат и появившиеся во множестве коптильные и консервные цехи. Через час, к тому времени, когда парни перебросали добычу в наполовину заполнившийся кузов грузовика, Иван Савелович успел вытащить небольшую, с полметра щучку и несколько здоровых, с ладонь карасей. Можно и дальше ловить, но зачем? Дай бог эту добычу всю переработать! Старик собрался, еще раз бросил взгляд на искрящуюся под солнечными лучами водную гладь и направился домой.

Иван Савелович успел распотрошить богатую добычу и забить ею весь холодильник. На кухонной плите кипела, распространяя одуряющий рыбный запах эмалированная кастрюля с приготовленным по всем правилам рыбным супчиком. Старик предпочел бы приготовить настоящую уху, вот только жене ее пока нельзя. В очередной раз зачерпнув деревянной ложкой получившееся варево, он начал осторожно дуть на него, когда в квартире раздался пронзительный сигнал дверного звонка. Старик удивленно поднял полуседые брови. Кого это нелегкая принесла? После того как он уволился с Магнитогорского металлургического комбината и, уйдя по горячей сетке на пенсию, вернулся в родной город, Иван Савелович с женой вел довольно уединенную жизнь. Друзья детства давно разъехались из неперспективного города, а иных уже и не было, так что навещать его было особо некому.

Открыв дверь Иван Савелович увидел на пороге парочку странного вида. Небольшого роста мужчина в мятом черном костюме при галстуке и с портфелем под мышкой, похожий на чиновника средней руки. Рядом немолодая женщина с листом бумаги в руках, похожая лицом на обиженную мышку. Неизвестных старик видел первый раз в жизни.

-Здравствуйте, — дружно поздоровалась необычная парочка. Старик, выжидательно глядя на пришельцев, лишь молча кивнул в ответ.

-Иван Савелович? — высоким, тонким голосом спросила женщина. Мужчина лишь безразлично смотрел на старики слегка выпуклыми, словно при базедовой болезни глазами.

-Да, это я! — подтвердил Иван Савелович, — а Вы кто?

-Мы из службы занятости, — внушительно вступил в разговор чиновник, — мы к Вам вот по какому делу. Вы же работали металлургом до пенсии?

-Да, — подтвердил старик, невольно заинтересовываясь разговором, — проходите, произнес он посторонившись.

Зайдя в крохотную прихожую хрущевки, чиновник слегка недовольно огляделся. Женщина неожиданно тоненько, как мышка чихнула, удостоилась гневного взгляда своего коллеги и тут же сконфуженно уткнулась в вытащенный из кармана розовый платочек. Чиновник перевел взгляд на терпеливо ожидающего продолжения старика и произнес со значением, подняв указательный палец вверх и кивая с удовлетворенным видом:

-Не буду ходить вокруг да около. Сразу к делу! Городу нужны люди Вашей профессии. 'Мы предлагаем Вам вернутся на работу, -он расстегнул портфель и протянул листок в пластиковом файле старику, — посмотрите пожалуйста'. Подавая его, чиновник выглядел торжественно и строго, как истинный государственный муж, с достоинством несущий тяготы муниципальной службы. Служба занятости, разыскивая рабочих и специалистов дефицитных специальностей: токарей, слесарей, металлургов, химиков геологов, конструкторов и многих других, перерыли все возможные базы данных, включая полицейские. С найденными специалистами Соловьев потребовал работать индивидуально, выезжать с предложениями к ним домой. Гребли всех, даже тех, кто по возрасту мог быть только наставником, их опыт был бесценным.

Цифра на бумаге соответствовала зарплате, получаемой стариком в Магнитогорске до его злополучного разговора с начальником цеха и вынужденного увольнения, что было существенно выше средней по городу. А еще там была приписка о полуторном пайке. Все это грело душу, но самое главное он вновь востребован! Сердце забилось как бешенное, что он невольно потер левую сторону груди. Ведь в сущности он был еще совсем не стар, и шестидесяти нет, а уже заранее записал себя в старики. Глаза Ивана Савеловича мечтательно затуманились, а потом, загорелись радостным огнем. Чего греха таить ему даже снилось как перед ним течет, брызгая огненными искрами раскаленная река расплавленного металла. Он скучал по цеху, по своей нелегкой работе. Такой шанс вернуться к ней он не мог упустить! Нет если бы звать его пришел уволивший его начальник цеха Полухин, он никогда бы не вернулся обратно. Но сейчас, когда тот, , остался в далеком двадцать первом веке, пусть заочно, но все же утереть тому нос! Такой шанс он не мог упустить. Да и увеличенный паек с более чем приличной зарплатой, совсем не помешают.

Внимательно наблюдавший за мужчиной чиновник удовлетворенно кивнул и спросил:

-Ну и что Вы решили?

-Что? — в первое мгновение Иван Савелович не мог сосредоточиться на вопросе, затем, когда до него дошло, он радостно улыбнулся и кивнул:

-Конечно, да!

Глава 4

Солнечное утро 13 мая не для всех началось с трудов и повседневных забот. Люди еще только добирались на работу, теснясь в маршрутных такси, сменивших поглощавших дефицитную солярку автобусы, когда черный Range Rover с тонированными стеклами плавно затормозил у свежеокрашенного перед майскими праздниками здания городской администрации. Проехав еще немного по улице Ленина, аккуратно свернул, разбрызгивая многочисленные лужи, оставшиеся после ночного дождя направо, во двор. Машина плавно остановилась у второго, не для всех, входа в ресторан Степные Дали. Большинство подобных заведений города в условиях карточной системы на продовольствие вынуждено закрылись, но только не лучшее заведение города. Дверь автомобиля открылась, с водительского места на асфальт вылез Романов Федор Владиславович, высокого роста человек в классическом костюме с худым и нервным лицом — хозяин множества больших и маленьких магазинов, хозяин ресторана Степные Дали и по совместительству депутат городского Совета. Глухо чавкнула закрываясь дверь машины, тонко пискнула, включаясь сигналка. Быстрый взгляд упал на часы, он приехал вовремя. Брезгливо глянув на неглубокую лужу на асфальте перед входом в здание, он осторожно, стараясь не испачкать блестящие на солнце словно лакированные черные ботинки обошел ее. Пробормотав что-то недовольным голосом под нос, открыл оказавшуюся незакрытой оббитую металлом дверь. Недолгий, хорошо знакомый путь по полутемному коридору, затем вверх по лестнице на второй этаж. Все громче доносящаяся из-за двери звуки 'Владимирского централа'. Федор Владиславович уверенной походкой зашел в приватный зал, там его уж ожидали. Слегка сощуренные глаза цепко пробежались по лицам собравшихся за длинным столом из благородного натурального дерева. Приехали все, кого он пригласил. Он ощутимо расслабился, на губах появилась радушная улыбка гостеприимного хозяина, вот только если бы кто-нибудь дал себе труд внимательно присмотреться к Романову, то появлялось мерзкое впечатление, словно неожиданно коснулся скользкой и холодной жабы.

-Доброе утро, господа, — провозгласил Федор Владиславович, от стола послышались ответные крики приглашенных на банкет гостей. На стоящем посредине и укрытом белоснежной скатертью столе, словно и не было введено карточной системы, в изобилии стояли приготовленные искусными поварами ресторана тарелки с разнообразными и дорогими блюдами, изысканными закусками. По просторному залу витали соблазнительные мясные и рыбные запахи. Свежий ветерок из распахнутых настежь окон играл длинными, до пола плотными шторами, приносил с улицы запахи свежести и цветущей сирени. Солнечный свет преломлялся на стоящий посредине стола внушительной батарее дорогих водок и коньяков, бросая разноцветные блики на скатерть.

В зале остались только приглашенные гости, официанты, дожидавшиеся прихода хозяина заведения, недружно поздоровавшись, немедленно удалились. Федор Владиславович неторопливо обошел вокруг стола, крепко пожимая протянутые руки. Время от времени останавливаясь и отвечая на поздравления с юбилеем ресторана. Собравшиеся, крепкие мужики в возрасте от сорока до пятидесяти или немного больше, в основном занимались торговлей, гостиничным бизнесом или содержали кафешки и рестораны. По мнению Федора Владиславовича, они и составляли высшее общество города. В компанию к ним затесалась единственная женщина — хозяйка небольшого швейного цеха. Каждый из собравшихся начав собственное дело в лихие девяностые почти с нуля, сумел сколотить приличный капитал, и к десятым годам двадцать первого века, как и Романов стал в масштабах маленького города известным предпринимателем. Кто-то конкурент, кто-то приятель, но всех их собрали общие непростые проблемы. Вместе они сплоченной группой безуспешно противостояли на выборах нынешнему мэру. Про каждого из них Романов знал слишком много компрометирующего перед городской властью чтобы в известной мере не опасаться предательства и доверять им. Впрочем, и им многое было известно о грязных делишках Федора Владиславовича.

Сняв пиджак и небрежно набросив его на спинку стула, Романов уселся на свободное место во главе стола. 'Жаль лишь что никто из директоров заводов не принял предложение поучаствовать в мероприятии. Даже вечно фрондирующий директор ГРЭС на этот раз на недвусмысленные намеки Романова, отделался лишь неопределенным обещанием помогать в благом деле'.

-Прошу Вас, угощайтесь, — заявил Федор Владиславович и мысленно поморщился. Праздничный банкет обходился в копеечку, но по-другому собрать сливки городского общества, да еще так чтобы никто не заподозрил неладного, было невозможно. Когда гости утолили первый голод и даже пропустили по паре рюмочек Hennessy и других напитков, зорко наблюдавший за ними хозяин небрежно отодвинул тарелку в сторону и дистанционником уменьшил громкость орущих на стенках музыкальных колонок.

Hennessy — один из старейших и известнейших французских коньячных домов.

Хотя со всеми гостями уже прошли предварительные разговоры, но еще ничего не решено. Наступил его звездный час, но эту партию он должен провести филигранно, чтобы добиться от битых жизнью и бывалых людей поддержки и участия в рискованном предприятии.

-Уважаемые друзья, -начал он заранее подготовленную речь. Собравшиеся, поняв, что начинается то, ради чего они все здесь собрались, отложили столовые приборы, настороженные взгляды скрестились на гостеприимном хозяине.

-Прошло уже три недели, когда божьим промышлением, — Федор Владиславович повернулся к углу, поискал глазами икону, не найдя, нервно дернул уголком рта. Несмотря на это правая рука размашисто перекрестилась, — мы перенеслись в семнадцатый век. И что мы видим? Российская Федерация еще не появилась и центральных московских властей больше нет, есть только петровская Русь, которая знать не знает никакого мэра Соловьева. Не страны, не законов по которым Соловьев выбирался больше нет, и кто такой он тогда? Да никто! Такой-же рядовой гражданин, как и мы! У городской власти больше нет легитимности! Царь его не назначал Главой города. И встает вопрос почему мы, лучшие люди города должны ему подчиняться? Он что подтвердил свою легитимность? Были перевыборы? Нет! А что делает наш мэр Соловьев вместо того, чтобы готовить новые, честные выборы?

Голос Романова задрожал от плохо скрываемого праведного негодования:

— Вместо того чтобы поддерживать социально-ответственный бизнес в трудное время, он ввел карточную систему для населения словно во время военного коммунизма. В администрации города образовали планово-промышленное управление, которое диктует честным бизнесменам по каким ценам продавать продукцию, словно, мы! — при этих словах он яростно ткнул себя в грудь рукой, -сами не знаем по какой цене что нам продавать!

Романов обвел полным праведного гнева взглядом собравшихся, ответивших ему дружным согласным гулом, затем продолжил обличительную речь:

-Малейшая попытка изменить цены или продавать товары без дурацких карточек приводит к тому, что администрация немедленно запрещает нам отпуск товаров с оптовых складов, а городские чинуши отправляются по нашим магазинам и безбожно штрафуют честных предпринимателей! Я всегда знал, что Витька изрядный самодур, но теперь он еще и настоящий диктатор!

Собравшиеся разразились дружным согласным шумом.

-Да Витька ох..., — запальчиво начал плотный мужчина в рубашке с короткими рукавами и с хитрыми татарскими глазами, но в последний момент он оглянулся на единственную женщину в их компании и в замешательстве закрыл рот. Та не смогла смолчать и добавила неожиданно низким, почти мужским голосом:

— Виктор Александрович после Переноса не дает даже вздохнуть честному бизнесу, терпеть это нельзя.

-Да еще та сволочь! Устроил тут коммунизм, не дает честным бизнесменам развернуться! — поддержал даму кто-то из собравшихся.

Дождавшись, когда толпа успокоится, Романов продолжил список претензий к Главе города:

-Далее, он фактически национализировал заводы. Как будто мы, предприниматели хуже него разбираемся, что в первую очередь необходимо нашему городу! Если бы он действительно хотел блага, то мог поручить руководство предприятиями тем, кто уже показал себя талантливыми бизнесменами, вместо этого он расставил на директорские места своих выкормышей или оставил заезжих варягов. Нет чтобы опереться на лучших людей города, вместо этого он всячески усложняет нам жизнь. Если так пойдет и дальше, то я не удивлюсь если Витька попытается отнять бизнес и у нас.

Федор Владиславович на секунду прервался, зал ответил недовольным гулом. По тонким губам оратора пробежала кривая улыбка, а рука указал на гостей:

-Вот кто достоин, возглавить предприятия! — патетическим голосом провозгласил он, глаза его предательски вильнули в сторону. 'А еще напрочь разграбить их, естественно при условии, если я получу власть в городе и самый лакомый кусок собственности'. И город, и его жителей ему не было жалко, оставаться в нем жить он не планировал.

Федор Владиславович сделал паузу и посмотрел на реакцию сидевших за столом предпринимателей. После принятых на грудь рюмочек они повеселели и предложение Романова приняли явно благосклонно. Он снова усмехнулся, но на этот раз несколько спокойнее, смахнул платочком пот с лысины и продолжил более фривольным тоном:

-Мэр объявил монополию внешней торговли и строит на границе наших земель там, где традиционное место проведения ярмарок, поселок для иноземных купцов. Неделю тому назад прибыл на ярмарку первый караван из Бухары со среднеазиатскими и китайскими товарами. Хотя купцы направлялись к местным кочевникам, но от городских товаров они обалдели и распродал почти все, что приготовлено для торга. Деньги там крутятся сумасшедшие. За штампованный из чугуна котел дают золотую монету! И все эти деньги утекают мимо нас!

-Чугунные котлы не штампуют, их льют— притворно-ласково улыбнувшись, поправил татарин.

-Равиль, да какая разница, — отмахнулся Романов, неприязненно глянув на татарина. Он не любил, и завидовал его уму и удачливости в делах, — главное, что бешеные деньги, власть и громадные возможности лежат валяются перед нами и ждут, когда мы подымем их и только Соловьев не дает нам воспользоваться своим шансом.

Собравшиеся за столом угрюмо молчали. Сидевший на дальнем конце стола мужчина лет сорока со злым взглядом, потушил в пепельнице сигарету и громко произнес:

-Он раздал оружие босоте и назвал ее казаками вместо того, чтобы выдавать его только людям солидным, состоятельным. А еще разрешил свободное владение и продажу оружия! Словно справка от полиции делает человека порядочным. И что я теперь должен бояться, а не придут ли они меня самого грабить опереточные казачки, когда Витька разбазарит городские запасы?

Затем налив рюмку дорогого коньяка, и отодвинув в сторону мешавший галстук, он лихо закинул ее в рот.

Халявщик проклятый, больше такого спиртного нет во всем мире, на Вас не напасешься, подумал, не прекращая радушно улыбаться, Федор Владиславович. 'Ну ничего, главное правильно провести эту партию, а когда перееду в Москву, там можно будет развернуться и не считать каждую копеечку!'

-Что ты предлагаешь?

-Кар, кар! — громко и недовольно каркнула здоровенная иссиню черная ворона, присевшая на ветку росшей напротив окна липы.

Федор Владиславович нервно вздрогнул и бросил раздосадованный взгляд на окно.

-Нам необходимо избавиться от мэра, он слишком зажрался и не понимает по-хорошему, — Романов оглядел притихших предпринимателей, — Все согласны?

Сидевшие за столом промолчали. По губам Романова мелькнула довольная ухмылка, он продолжил речь:

— Предлагаю, создать большинство в городском совете, купить депутатов, за любую цену... и принять постановление, по которому мэр станет свадебным генералом, а реальная власть перейдет к нашим представителям! — он крепко сжал руку в кулак.

-А если не сможем собрать большинство депутатов? -выкрикнул мужчина с семитскими чертами лица.

-Значит, соберем толпу на площади перед администрацией из недовольных, а Витька сумел их наплодить множество и выгоним его как не оправдавшего народное доверие.

Зал затих, владельцы жизни придирчиво взвешивали выгоды и возможные риски от предложения Романова. По всему выходило что игра стоила свеч. Власть, пусть и негласная, могла стократно окупить вложения в переворот. Солнце спряталось за случайную тучку, в зале стремительно потемнело. Гостеприимный хозяин поднялся, подошел к стене, щелкнул переключатель, загоревшиеся на потолке лампы высветили сосредоточенные лица собравшихся. Романов вернулся и встал перед своим стулом, пробежался взглядом по задумчивым лицам.

-Господа! -обратился он к собравшимся, -как говорится накатила грусть? Накати и ты! Наполняем рюмки!

Он первый наполнил себе коньячный бокал, тонкий аромат благородного напитка защекотал ноздри. Дождавшись, когда гости поднимут бокалы и рюмки, провозгласил:

-За нас! За лучших людей города, достойных вести его в будущее!

Он слегка пригубил коньяк, продолжая оценивать состояния собравшихся, не пора ли подкинуть новых дров в топку недовольства. По залу поплыл тонкий звон, от соприкосновения наполненных дорогими напитками бокалов и рюмок, публика достойно закусила, нахмуренные лица слегка прояснились. Толпа все больше пьянела.

Мужчина с семитскими чертами лица поставил полупустой бокал на столешницу, его лицо исказила неприятная судорога, которая тут же пропала, он снова стала настороженно-спокойным. Рассеяно побарабанив кончиками пальцев по тщательному выбритому подбородку он спросил Романова, комедийно пародируя одесский говор:

-Нет, так что ты получишь, если скинуть Витьку я понимаю, не понимаю я лишь одно, мне какой от этого гешефт? Кинешь свои объедки?

Напряженные лица присутствующих разом повернулись к бузотеру и инициатору встречи. Что ответит на обвинение Романов?

-Ты Александр, как всегда в своем репертуаре! — воскликнул Федор Владиславович, широко разводя руки, словно хотел обняться с оппонентом, но обниматься и не подумал, а сказал жестко:

-Только о собственной выгоде думаешь.

Его собеседник развел руки в стороны и ответил со все тем же акцентом:

-Ну так что Вы хотели? Меня, как и всех здесь присутствующих, интересует мой интерес! -он замолчал, с интересом рассматривая Романова, по лицу которого промелькнула смесь озлобленности и нетерпения, впрочем, тут-же сменившаяся благожелательной улыбкой.

'Главный вопрос, что получит каждый из присутствующих, от него зависит поддержат меня или нет. Витьку, пока совсем не зарвется, они согласны терпеть'.

-Вопрос кто станет кем после, — последнее слово Романов выделил голосом, — мы сейчас обсудим, но я гарантирую отмену карточной системы и фиксированных цен, допуск бизнеса к торговле со среднеазиатскими и прочими купцами и передачу заводов в управление городским предпринимателям! И еще помнишь тендер на поставку обедов в школы, под который ты взял кредит, и проиграл? И отдавая деньги банку тебе пришлось продать заправку?

Его собеседник нехорошо прищурился, все балагурство с 'одесским' акцентом с него слезло как шкура с линяющего хищника, наружу вышла его человеческая сущность — двуногого хищника.

-И?

-Я точно знаю, что это Соловьев дал указание прокатить тебя!

Глаза мужчина с семитскими чертами лица полыхнули сдержанным гневом, а губы побледнели и сжались в тонкую линию. Налив бокал коньяка, глотнув из него, он произнес, словно выплюнул слова:

-Падла! ...Я с тобой Владиславович!

-А что скажут военные и полиция, если мы попытаемся убрать Виктора? — задумчиво почесав подбородок, спросил мужчина с хитрыми татарскими глазами. Он долгое время был приятелем Соловьеву, вместе они работали в городской администрации, затем что-то не поделили и их пути разошлись. Татарин Равиль ушел в личный бизнес, где благодаря наработанным неформальным связям его дела стремительно пошли в гору.

-Я сам был военным, и понимаю их психологию, если мы прочно возьмем власть, они не станут раскачивать тонущую лодку, и устраивать бучу в городе, — ответил Романов. Он действительно закончил в конце восьмидесятых прошлого века Ярославское военное училище по профессии военного финансиста и даже успел получить звание старшего лейтенанта, но в результате темной истории, когда его едва не посадили за растрату, вынужденно уволился.

Мужчина со злым взглядом трубно высморкался в платок и спрятав его в карман, произнес:

-Нет, это все ерунда, Витька руками и ногами станет держаться за власть. Так мы его не скинем, есть план, на случай если он заартачится?

'О! — подумал Романов, если даже этот говорит 'мы' скинем Витьку, значит они уже мои, вопрос лишь в гарантиях что все пройдет гладко!

-Значит, обратимся к смотрящему за городом и попросим его решить проблему, — хищно улыбнулся хозяин, — есть еще принципиальные вопросы?

-Ну, наверное, нет, — оглядев притихшую публику отозвался татарин, по губам его скользнула едва заметная, но довольная улыбка, — остаются сущие мелочи, как изменим Устав города, кто станет фактическим Главой города, и другие мелочи.

-Это мы сейчас обсудим, -согласился Романов, -мои предложения не сомневаюсь устроят всех. Надо решить главный вопрос, все согласны что нужно убрать мэра? — собравшиеся дружно закивали.

'Успех! Подкоплю золота с серебром, возьму лучших мастеров с инженерами и махну к Петрушке первому. С деньгами, моими знаниями двадцать первого века и оборотистостью, я стану для него Меньшиковым! Светлейший князь Федор Владиславович! Звучит! Только фамилию нужно поменять, около престола в Москве должен быть лишь один Романов!' Федор Владиславович коротко хохотнул:

-В таком случае если возражений нет по главному вопросу, предлагаю сложится на мероприятие, думаю, по сто тысяч достаточно...

Утром этого же дня Александр с трудом разлепил глаза. Проснулся он не как обычно от звонка будильника, а от резкого звука захлопнувшейся входной двери. Это сосед-летчик убежал на дежурство. С утра он летел на своем мотодельтаплане патрулировать границы перенесенной вместе с городом территории и до вечера его можно было дома не ожидать. Пронзительный свет наотмашь ударил по глазам, при этом почему-то в основном слева, справа мир виделся через щелочку. Сон улетучился, словно его и не было. Яркое весеннее солнце врывалось сквозь не задернутое шторой окно в комнату, разрезая сырой весенний воздух косыми лучами. Из открытой форточки доносилось мелодичное пение птиц, внезапный порыв ветра принес волну свежести и запах цветущей сирени. Александр прислушался к еще не до конца проснувшемуся организму. Занудно ныли ребра и почему-то не открывался, и дергался правый глаз, а голова трещала как после дикого похмелья. Вообще-то он почти не пил, но опыт похмелья он успел получить. В Новогоднюю ночь, проведенную в небольшом кафе в компании Оли, он до утра праздновал и безобразил с алкогольными напитками, потом до позднего вечера страдал и мучился, так что никакие анальгины не помогали. Александр осторожно притронулся к глазу. Больно! И здоровенная шишка пониже, на скуле. Подоспели вчерашние воспоминания, перед мысленным взором замелькали уголовные рожи избивших его парней. Он яростно скрипнул зубами и тут же приглушенно охнул от вспышки боли, взорвавшейся в голове. Терпеливо переждав, когда она пройдет, задумался. Спать больше не хотелось. Сколько времени то? Нащупав на прикроватной тумбочке мобильник, он поднес его к видящему глазу. Ого! Всего шесть часов утра, вставать на службу вроде еще рано, но и спать не хочется.

С трудом приподняв с подушки голову, он опустил ноги с кровати на холодные доски пола и внимательно осмотрел 'боевые' раны. Несколько шикарных синяков вызревали на боках, но, впрочем, ничего страшного, бывало и посильнее доставалось в подростковых драках, вот только беспокоил не открывающийся правый глаз. Александр осторожно приподнялся с кровати, еще раз охнув от небольшой бомбы, взорвавшейся от неосторожного движения в голове, потихоньку доплелся до ванны. Глянул в небольшое зеркало, укрепленное над раковиной. Нарисовавшийся вид не радовал: деформированная на правую половину физиономия с роскошным, уже начавшим синеть фингалом под сжавшимся в узенькую щелочку, как у китайца глазом и второй синяк, поменьше на челюсти. Он поморщился. Блин! Ну и рожа! Да как же я в таком виде на службу пойду, перед срочниками позориться? Голова трещит, а вид как будто у избитого бомжа. Решено, попрошу отгула у ротного, необходимо время чтобы хоть немного привести себя в порядок....

С ротным-бывшим начальником отдела длительного хранения техники рембазы, несмотря на всю разницу положения майора и молодого лейтенанта, у него сложились неплохие отношения еще до Переноса, так что Александр надеялся, что тот войдет в положение.

Он оглянулся, вместо туалетного мыла лежал кусок чего-то непонятного, больше похожего по консистенции на хозяйственное. Доморощенное, после Переноса изделие, приобретенное соседом, решил Александр, впрочем, когда он осторожно понюхал его, оказалось что пахнет вполне приятно какими-то травами и мылится вполне нормально. Пойдет, решил он. Кое-как умылся, немного полегчало. Проковыляв обратно в комнату, он покопался в шкафу, нашел в аптечке пачку аспирина. Проковыляв обратно в комнату, он покопался в шкафу, нашел в аптечке пачку аспирина. Подхватив по пути мобильный телефон прошел на кухню. Вытащив из довольно урчащего после ночи, когда холодильник стоял обесточенный, бутылку воды, запил таблетку. Рухнув на табуретку у кухонного стола, торопливо набрал номер мобильника непосредственного начальника-командира роты. По привычке поднес телефон к правому уху, глаз немедленно прострелило болью. Мучительно ойкнув и поморщившись на собственную неловкость, он переложил телефон на другую сторону.

Дзинь! Дзинь! Настойчиво трещали звонки, но к трубке долго никто не подходил, так что Александр начал беспокоиться. Ну возьми же трубку! Уже утро ты не можешь еще спать!

— Да, — заспанный голос должен был дать понять тому, кто так рано позвонил, что ротный жутко недоволен, что его разбудили.

-Здравия желаю, товарищ майор, лейтенант Петелин беспокоит!

В трубке сладко зевнули и басистый, голос ротного ответил:

— Здорово Петелин! Ты время видел?

-Да, -растерялся Александр, делая паузу, но не успел продолжить, потому, что ротный перебил его.

-Я вчера в двенадцать ночи домой пришел! Ты какого черта в такую рань будешь?

В трубке послышался громкий младенческий плачь и недовольный женский голос.

-Ну вот Сашку разбудил, теперь не заснет, — обреченным голосом сообщил ротный и добавил, — чего звонил говори уж!

-Когда я вчера возвращался домой у подъезда на меня напали какие-то парни, можно я возьму на сегодня отгул, чтобы оклематься?

Последовала короткая пауза, а затем послышался мгновенно изменившийся настороженный голос:

-Стоп! Четко и внятно рассказываешь с самого начала что произошло!

-Возвращался домой, у подъезда встретили какие-то двое уголовников. Вначале попросили закурить, потом стали требовать, чтобы я перестал встречаться с Олей. Я отказался. Тогда завязалась драка. Их двое, здоровые такие. Сбили с ног, попинали. Затем их отозвал другой мужик, сидевший в машине. Он тоже грозил, если не перестану встречаться с Ольгой.

-Так-так, — донеслось из трубки. Похоже, что ротный лихорадочно о чем-то размышлял.

-Сильно досталось?

-Да так, не очень, только под глаз похоже хорошо засветили, совсем не видит, -немного скривившись признался Александр.

Ротный еще помедлил, затем все так же настороженно произнес:

-А кто такая Ольга?

-Невеста моя, Ольга Соловьева, — произнес Александр. Не выдержав похвастался, — она племянница мэра и сейчас живет в его доме!

-Вот как? — на это раз пауза была более продолжительной.

Внезапно словно луч света сверкнул в мозгу Александра, объясняя все странности поведения напавших на него уголовников. Он на мгновение растерянно замер вспоминая подробности. Не может быть! Неужели нападение на него как-то связано с мэром города? Александр нахмурился, но не успел он обкатать запоздалую мысль, как в трубке раздалось:

-Так, на сегодня я даю тебе отгул, будь у телефона, я звоню комбату, -отрывисто произнес ротный и отключился.

Александр несколько раз набирал телефонный номер Ольги, но трубку никто так и не взял, давая повод самых черных предположений. Вчера он ей тоже звонил, но она так и не ответила... Что это, случайность или ее насильно удерживают в доме у дяди, размышлял он. Так и не придя к однозначному выводу, он торопливо набил подруге смску с просьбой ему перезвонить и занялся приготовлением завтрака. Он уже заканчивал расправляться с яичницей-глазуньей, когда вновь пронзительно зазвенел телефон. Высветившийся на экране номер был ему не знаком.

-Петелин? Подполковник Изюмов, — раздался знакомый голос командира батальона. Александр немного растерялся, но и ощутил острое волнение. Большое начальство еще никогда не удостаивало его звонков, уровень общения лейтенанта-командир роты-начальник отдела рембазы.

-Здравия желаю! — торопливо поздоровался Александр.

-Здравствуй, — небрежно отмахнулся комбат, и тут же осведомился простуженным голосом, — ну что там у тебя произошло. Докладывай все подробно.

Рассказ подчиненного комбат выслушал молча, лишь в трубке иногда слышалось тяжелое дыхание, потом пару раз задал напряженным голосом уточняющие вопросы, кто из напавших что говорил, да запомнил ли он в лицо кого-нибудь из них. В конце подполковник поинтересовался самочувствием подчиненного. Получив ответы на все интересующие его вопросы, командир на несколько секунд замолчал, видимо размышляя, потом придя к какому-то выводу, вновь обратилась к своему собеседнику и приказал:

-Значит так, лечись, приводи себя в порядок! Обязательно, — командир выделил последнее слово интонацией, — сходи в травмопункт, сними побои. На службе светиться синяками не надо, даю тебе три дня, шестнадцатого с утра на службе. Понял меня?

-Так точно, — излишне браво отрапортовал Александр, в трубке послышались гудки отбоя.

Через час, переодетый в гражданскую одежду лейтенант вышел из травмопункта на крыльцо и облегченно вздохнул. Слава богу ничего серьезного! На улице, в отличие от насквозь пропахшего запахами карболки и лекарств больничного заведения, хорошо. С безоблачного неба понемногу начинает припекать весеннее солнышко, птицы чирикают, в воздухе разлиты ароматы весны, даже холодный ветер не портит настроения. Подъехала карета скорой помощи, остановилась, напротив крыльца. Проворно выскочившие санитары открыли задние двери машины и осторожно вытащили носилки с жалобно постанывающей старухой. В травмопункте, Александра первым делом отправили на второй этаж в рентгенкабинет, потом предпенсионного возраста медсестра молча обработала Александру 'боевые' раны на боках и лице, а молодая улыбчивая доктор-травматолог, внимательно изучив рентгеновские снимки, утешила что трещин на ребрах нет, и он отделался лишь гематомами, а от головы прописала анальгин. Мимо пронесли носилки со старухой. Торопливо посторонившись, Александр спустился с крыльца, достав трубку мобильного вновь набрал номер подруги, но в трубке по-прежнему раздавались лишь длинные гудки. Он нервно нахмурился, забросил телефон в карман и крепко сжал кулаки. Что же с Олей случилось, не давала ему покоя тревожная мысль. Почему от меня требовали отказаться от нее под страхом смерти, а она не берет трубку телефона? Ничего не понятно!

Размышлял он не долго, так как имел характер импульсивный и взрывчатый. Где располагался дом Соловьева знал весь город, даже коттеджный поселок вокруг в народе прозвали Соловьевкой. Застегнув замок ветровки, все же когда в тени, ветер с севера задувает вполне прилично, он направился в дом Соловьева требовать встречи с подружкой. На улице Советской пустынно, рабочий день в разгаре, а в школах еще не закончился учебный год, лишь ветер разбрасывал по тротуарам обрывки бумаг и мусор. Изредка по дороге проскочит украшенный уродливой нашлепкой газогенератора автомобиль. Александр дошел до перекрестка, справа микрорайон пятиэтажек, слева, ближе к реке поселок Соловьевка. У панельного здания, первый этаж его занимал большой продуктовый магазин 'Россия', его взгляд привлекли выцветшие на солнце буквы 'Аптека'. Болеутоляющих пилюль дома осталось мало, и он решительно свернул в сторону аптеки. Когда Александр зашел в пустой торговый зал, стоявшая за прилавком провизор, сначала оживилась при виде потенциального покупателя, но рассмотрев пару роскошных синяков, украшавших физиономию парня, слегка смутилась, но ничего не сказала, а лишь поинтересовалась, что Александр хочет. Взгляд парня торопливо скользнул по полупустым полкам. Медикаменты, как и многие другие продукты, стали в последнее время дефицитом, купишь, только если повезет.

-А аспирин есть? — не особо надеясь на удачу поинтересовался Александр.

-Есть, есть, — ответила довольная, что не приходится отказывать покупателю женщина. Недолго покопавшись под прилавком, она подала бумажный пакетик размерами в половину ладони. Большими буквами на нем красовалась надпись 'Аспирин', а прямо под ней-произведено 10 мая 1689 года. Внутри пересыпался какой-то порошок. Александр удивленно вскинул брови. Уже перешли на местные даты и начали производить простые лекарства! Молодцы! Расплатившись за покупку, он небрежно поинтересовался:

-А откуда лекарство? Судя по дате и упаковке его произвели в городе.

Женщина изумленно всплеснула руками:

-Вы что телевизор не смотрите? Несколько дней подряд показывали экспериментальный фармакологический цех в сельхозакадемии!

-Слишком занят на работе, некогда телевизор смотреть — смешался под недоумевающим взглядом провизора Александр и смущенно развел руки.

-А что, много новых лекарств начали производить?

— Ну, кое-что — обрадовалась собеседнику женщина, — вот Вы порошок аспирина купили, валерьянку еще начали производить, валидол, стрептоцид и еще кое-что, вот много лекарственных трав начали поставлять.

Лишь сейчас взгляд парня зацепился за несколько рядов с невзрачными белыми пакетиками, отличавшимися друг от друга лишь надписью на них. Александр не разбирался в фармакологии и поэтому не мог оценить каким прорывом для города стало получение стрептоцида. До получения антибиотиков им достаточно успешно лечили опаснейшие заболевания вплоть до чумы, сибирской язвы и даже газового сепсиса. Лекарство стало единственным средством. помимо мер гигиены и санитарной профилактики, для борьбы с особо-опасными инфекциями, естественные очаги которых таились на просторах казахстанских степей.

Попрощавшись со словоохотливой женщиной, он вышел из аптеки и повернул в сторону Соловьевки. Чем ближе к берегу Вельки, тем более непростые и зажиточные дома окружали Александра. Город, на фоне столиц и городов-миллионников, не блистал благополучием. Особенно туго жителям пришлось в лихие девяностые, лишь в двухтысячные начали, пусть по-тихоньку, работать заводы и появились прекрасно, по меркам провинциального города, оплачиваемые рабочие места. Вот только жителей улицы Садовой, называемой в народе поселком Соловьевка, не ощущали городских трудностей. В окружении покрытых молодой листвой яблонь, вишней и других садовых деревьев стояли двух и даже трехэтажные особняки. Над глухими и высокими бетонными и кирпичными заборами возвышались каменные зубцы средневекового замка, блестела металлом крыша барского особняка 19 века, дальше вздымались белоснежные колонны жилища плантатора с американского юга, бесстыдно демонстрируя богатство и успешность обитателей домов. Показная роскошь сильных мира и их стремление пустить пыль в глаза, вначале возмущали горожан, но затем они привыкли, понимая, что сделать что-либо невозможно.

На солнце начало припекать. Александр расстегнул ветровку, ветерок с реки приятно холодил ноющие ребра. За поворотом уже виднелась крыша одноэтажного, скромного по меркам элитного поселка, дома мэра, когда в нескольких шагах впереди распахнулась калитка ближайшего домовладения. Оттуда вышел еще не старый, под пятьдесят, крепко сбитый мужчина в аккуратной форме железнодорожника. При виде Александра он остановился. На секунду недоуменно нахмурился, словно что-то припоминая, рука его торопливо провела по короткой белобрысой прическе, а губы тут-же раздвинулись в добродушной улыбке. В его облике Александру сразу показалось что-то знакомым. Но в первый момент, он не смог вспомнить, пока память не подсказала, это начальник пожарного поезда. Зимой командир рембаза его со взводом отправляло в распоряжение железнодорожника, помочь с разгрузкой пожарного имущества. Справедливый оказался человек, и к людям относился по-человечески. Тогда в столовой забыли отложить на солдат обед, а он за собственные деньги купил им поесть. Александр белозубо улыбнулся. Проходя мимо, уважительно поздоровался:

-Здравия желаю!

-И тебе здравствуй, — приветливо ответил мужчина, энергично протягивая руку.

Александр остановился. Рукопожатие оказалось неожиданно крепким, словно у человека, регулярно балующегося полуторапудовыми гирями. Внимательный взгляд мужчины задержался на роскошном фиолетово-синем фонаре, 'украшавшем' лицо.

-Как дела? — поинтересовался он вежливым голосом, продолжая удерживать руку Александра в своей.

-Да все нормально, — невольно краснея от необходимости врать произнес парень. Делиться собственными проблемами с человеком, пусть и симпатичном ему, но встречавшемуся лишь раз в жизни, он не хотел. Глаза мужчины прищурились:

-А это что? — он кивнул на синяк на лице собеседника, -какие-то проблемы? Нужно помочь?

Улыбка сбежала с лица Александра. Он опустил глаза вниз, пытаясь сохранить невозмутимое выражение лица и лишь досадливо махнул рукой:

-Справлюсь сам!

-Ну-ну, — отпуская руку, задумчиво покачал головой пожарный.

Александр торопливо попрощался, завернув за поворот, остановился у металлической калитки в высоком бетонном заборе, огораживающем коттедж мэра. Над калиткой висела видеокамера, направленная вдоль улицы. Дальше, закрывая невзрачный на фоне соседей фасад здания, возвышались садовые деревья. Александр коротко нажал на дверной звонок. Тишина. Секунды шли, а калитка все не открывалась. Недовольно нахмурившись, он нажал еще раз-никакой реакции. Не может быть, чтобы дома никого не было, — подумал молодой человек, поправил вдавившиеся в кисть часы и вновь надавил на кнопку. Наконец калитка со скрипом открылась. Стоящий в проеме крепкий мужчина в сером классическом костюме с расстегнутым пиджаком молча оглядел посетителя с ног до головы. Брови человека удивленно приподнялись, по лбу пошли морщины, несколько мгновений он с озадаченным видом рассматривал посетителя. Александру показалось что мужчина его знает, хотя он мог поклясться, что видит того первый раз в жизни.

-Кто Вы? 'Представьтесь', -произнес мужчина, настороженно сощурив глаза.

Александр вначале слегка растерялся, затем плотно сжал губы. 'Здесь моя невеста, и я уже несколько дней не могу с ней связаться. Что с Олей, здесь она или еще где, я намерен получить ответ!'

-Меня зовут Александр Петелин, здесь живет моя невеста, Ольга Соловьева, — он запнулся, слегка заалел, но, упрямо набычив голову, твердо добавил, — мне нужно переговорить с ней.

Мужчина окинул его бесстрастным взглядом, в котором, однако, чувствовалась некая толика презрения:

-Здесь режимный объект, без разрешения мэра проход на охраняемую территорию запрещен.

-Тогда позовите Ольгу сюда!

-Запрещено инструкцией.

Глаза парня полыхнули гневом, а губы побледнели и сжались в тонкую линию. 'Да они что, охренели совсем? Это моя невеста я имею право встретиться с ней.'

Охранник молча, но с затаенной усмешкой смотрел на лицо парня, на котором явственно нарисовалось бешенство, правая рука его нырнула на пояс. Александр шагнул вперед, рука охранника крепко обхватила что-то, вытащенное из-за брючного ремня, мелькнул край предмета, похожего на рукоять пистолета 'ПМ'. Глаза охранника сощурились, в них загорелась нешуточная угроза и неприкрытое торжество. Казалось, что взглядом тот говорил, еще шаг и пуля твоя! Сердце Александра забилось в бешенном темпе. Несколько мучительно-длинных мгновений мужчины мерялись яростными взглядами, затем гневный блеск в глазах Александра медленно погас, уступая место стыду и бессильной злобе. Некоторое время он стоял на месте, неотрывно всматриваясь в горящие торжеством глаза противника и тяжело дыша, потом молча повернулся. Опустив голову, Александр медленно побрел назад...

Соловьев медленно опустился назад в жалобно скрипнувшее кресло и аккуратно положил выключенный мобильник на блестевший под ярким солнечным светом стол. Лицо его исказила злобная гримаса.

-Бараны! — негромко, но с чувством произнес он, руки машинально поправили лежавшую на краю стола стопку документов.

Несколько секунд он глубоко и часто дышал, с напряженным видом о чем-то размышляя и постепенно успокаиваясь. Крепкая рука протянулась к внутреннему телефону администрации, привычно нажав кнопку вызова секретаря.

-Да Виктор Александрович! -послышалось из аппарата.

-Володя в приемной?

-Да.

-Пригласи его.

Вошедшего бодигарда Глава встретил таким недобрым взглядом, что довольная улыбка мигом сползла с лица Владимира. Так, видимо где-то я опростоволосился, — подумал он, подходя к столу мэра.

-Я какое задание давал насчет Ольгиного ухажера? — вкрадчивым голосом спросил Соловьев.

Телохранитель еще больше помрачнел, от волнения его прошиб пот. Соловьев 'славился' резкими решениями и за срыв задания вполне можно было 'поплатиться головой'. Немного помолчав, он нехотя выдавил из себя:

-Поговорить с ним, пугануть и заставить отказаться от девушки.

-Угу, — делая паузу, с довольным видом, словно кот, играющийся с пойманной мышью откинулся в кресле Соловьев. Несколько мгновений он в упор рассматривал телохранителя, лицо которого под этим взглядом заметно вытянулось:

— Так какого х..., Вы его избили, так что парень не вышел на службу? Почему мне звонит с претензиями Изюмов?

Владимир растерянно отвел глаза и почувствовал, как задергалось веко, потом выдавил из себя:

-Эксцесс исполнителя, перестарались парни.

-Так зачем ты посылаешь баранов выполнять мое поручение? — рявкнул мэр, краснея, как вареный краб.

-Виктор Александрович! Ну так кого посылать то? Надо же было слегка припугнуть этого Петелина, а парни как раз подходили для такой работы, по малолетке сходили в колонию, вполне могли изобразить блатных, — последовала короткая пауза, потом бодигард продолжил, -ну конечно немного перестарались парни... — он сглотнул, опустив голову, замолчал, старательно пряча взгляд от начальника.

Глава подался вперед:

-Перестарались? Не хватало мне еще проблем с военными! Значит так этих — нах... с национальной гвардии, бараны которым только кулаки почесать, мне не нужны! Понятно?

Владимир сначала ошарашенная тоном и натиском мэра, при этих словах почувствовал злость, но сдержался и лишь молча наклонил голову.

-И запомни еще один такой прокол и выводы я стану делать уже по тебе!

Глава несколько секунд пристально смотрел на подчиненного, затем хмыкнул и продолжил гораздо более спокойным тоном:

-Что с формированием национальной гвардии?

Владимир понял, что гроза его пока миновала и поднял взгляд на руководителя:

-Процентов сорок людей уже набрали, автоматы от военных получили, но есть трудности с обеспечением пистолетами, почти половины не хватает. На моторном заводе наладили переделку травматических и газовых пистолетов в боевые. Говорят, получается лучше, чем настоящие ижевские, планируем покрыть нехватку за счет них.

Глава аккуратно поправил стопку бумаг на столе. В любом случае в смутное время помимо прежних силовиков, необходимо иметь полностью собственную, всем обязанную только ему структуру. Как говорил Мао, винтовка рождает власть и она у него появиться! Мысленно вздохнув, он коротко бросил подчиненному:

-Хорошо иди, трудись.

Когда бодигард уже открыл дверь его остановил оклик Главы:

— Володя!

-Да, Виктор Александрович! — повернулся тот к начальнику.

-И получше отбирай кандидатов в мое подразделение!

-Хорошо, Виктор Александрович! — наклонил голову телохранитель, выйдя из кабинета, плотно закрыл дверь.

Соловьев несколько секунд с немалым сомнением и мрачностью во взгляде продолжал смотреть на закрытую дверь. Задумчиво почесав переносицу, он вновь нажал кнопку вызова секретаря. Дождавшись, когда та откликнется, приказал вызвать к нему начальника отдела ФСБ. Безопасность еще не успели переименовать, но суть ее работы не изменилось. Пусть приглядывает за военными и полицейскими, не нравится мне их поведение, -подумал он.

Во второй половине этого же дня Александр расположился в своей комнате на стареньком диване перед включенным телевизором. Он сидел прямой, словно палку проглотил, в глазах плескалась 'собачья' тоска и неприкрытая злость. На стуле перед ним стояла открытая и на треть уже пустая бутылка самогонки. Рядом на расстеленной газете расположилась немудреная закуска. Бесстыдно показывала мясное нутро вскрытая банка консервов, два солидных куска лососины распространяли по комнате умопомрачительный запах копченой рыбы, сбоку лежал дефицит — пара кусков черного хлеба. Придя после травмопункта домой, Александр еще раз набрал знакомый телефон Оли, но он по-прежнему молчал. За эту девочку он был готов отдать многое... На улице гнетущая тишина, безлюдье, даже включенный телевизор не помог избавится от завладевшей душой мучительной тревоги и желания отплатить обидчикам. Одиноко и сиротливо на душе, а сосед-летун должен появиться лишь поздним вечером. Помаявшись в пустой квартире, он понял, что в одиночку до вечера с ума сойдет от мрачных мыслей и решил прибегнуть к испытанному мужскому способу бороться с проблемами. Зайдя к соседке по лестничной площадке, он купил втридорога дефицит-спиртное. Неизвестно из чего та его после Переноса гнала, но по откликам знакомых на качество никто не жаловался.

Александр мрачно хмыкнув, неторопливо налил до краев очередную рюмку и отрезал ножом тонкий кусок копченой рыбы, когда его внимание привлекла болтовня телевизора. Он поднял голову, слегка хмельные глаза парня мрачно уставились в экран. На фоне стоящего на путях путеукладчика, строящего железную дорогу уже далеко за пределами перенесенной территории, суетились люди в сигнальных оранжевых жилетах. На земле под насыпью в ряд лежало десяток тел с закрытыми лицами в уже знакомых Александру грязных халатах кочевников, рядом их луки и сабли с топорами из плохенького металла. Стоявшая на их фоне диктор городского телевидения с дурацкой улыбкой на губах вдохновенно вещала о том, что утром охрана отбила нападение шайки грабителей. Лишь несколько кочевников сумели убежать, что говорило о надежности защиты железной дороги. Строителей с самого начала охранял взвод из соседней роты, капитана Стенькина. Их командира он знал плохо, но от всей души пожелал ему удачи. У него самого при марше вглубь земель хроноаборигенов ранило, пусть легко, только мякоть предплечья, подчиненного. Местные жители, стоит лишь раз зазеваться, при всей патриархальности их воинского снаряжения могли представлять нешуточную угрозу.

-За вас, ребята, — громко провозгласил Александр, по пищеводу прокатилась слегка вонючая обжигающая жидкость, вслед за ней кусок рыбы. Дыхание на миг сперло, он непроизвольно поморщился, вновь дернулся подбитый глаз. Выпивохой он пока еще был совершенно без стажа. Взгляд невольно остановился на трофей недолгой войны-на противоположной стене висела, хищно сверкая алчущей человеческой крови сталью, кавалерийская сабля. Поднявшись с дивана, он снял оружие со стены. Рука ощутила приятную тяжесть благородного оружия, и злая улыбка пробежала по его губам. Рука махнула, словно срубая с плеч чью-то глупую голову. На миг в воображении встала картинка, вот он сносит голову мэру, та катится, пятная землю кровью и тяжело вздохнул. Оля живет в доме Соловьева, своего единственного родственника, и это он, в этом Александр почти не сомневался, натравил на него уголовников. Отомстить хотелось отчаянно, но как он может поднять руку на дядю невесты? Мало ли что происходит между родственниками... Что же делать? Сможет ли девушка его понять и простить если он решится на крайние меры? Вопросы без ответа... Александр не хотел ломать свою только начавшуюся карьеру, которая несомненно закончиться если он решится на крайние меры, но любовь и жажда мести была сильнее. Неожиданно он вспоминал тот глухой звук, с которым приклад врезался в голову и свернутую набок шею убитого им в рукопашном бою аборигена. Содрогнувшись всем телом, он замер, мучительно пытаясь прогнать болезненное воспоминание.

Грустно покачав головой, он повесил саблю на законное место и уселся обратно. Несколько мгновений он сидел, вперяясь невидящим взглядом в противоположный угол. О чем бы он не думал мысли неизменно возвращались к невесте и обидчику— мэру. Александр почувствовал, как пересох рот, а сердце бешено заколотилось о ребра, по всему телу прошло нечто вроде судороги, оставляя после себя покрытую мурашками кожу. Новая рюмка прокатилась по пищеводу гораздо быстрее, смывая горькую память. Бутылка почти опустела. Звук телевизора стал громче. Налившиеся кровью глаза обернулись к экрану. По телевизору рассказывали о приезде первого каравана торговцев из далекой Бухары. Длинная колонна нагруженных тяжелыми, серыми мешками кораблей пустыни величаво входил мимо вооруженных автоматами пограничников в ворота поселения, наскоро построенного для торговцев. Камера вернулась назад и показала несколько юрт, шатров и глинобитных домов и даже вполне русского облика строящуюся избу. Вновь народившийся поселок из прибившихся к попаданцам башкир, русских и совсем неведомых племен попаданцы прозвали Шанхаем. Жил он за счет услуг, которые бывшие обитатели двадцать первого века не оказывали приезжавшим торговцам или ими брезговали. Сразу за высоким забором поселения вдоль улицы тянулись длинные ряды караван-сараев, светились электрические огни рекламы, зазывая посетителей многочисленные харчевни и рестораны, а вдали виднелись навесы базара. Верблюды несли маску невозмутимости, что не удавалось их погонщикам и многочисленным конным охранникам. Они с явным испугом и почти мистическим восторгом озирались по сторонам. Многие из торговцев и охранников не в первый раз приходили на берега реки Вельки на традиционный базар. Еще в прошлом году в этих местах никого не было, лишь полудикие кочевники встречали караваны с товарами из стран Средней Азии и даже далеких Китая и Индии. А на это раз караван встретил вполне цивилизованные места и множество диковинок, начиная от гигантской, ранее никогда невиданной птицы, день тому назад несколько раз с грохотом облетевшей караван, заканчивая странными повозками местных жителей, резво бегающих без запряженных в них животных. Но самым большим потрясением стали образцы товаров, показанные много видевшим в жизни профессиональным торговцам. Металлические котлы, посуда и стальные топоры с пилами, их опытные партии произвели на моторном заводе, благо электропечь, литейка и кузнечный цехи были загружены не полностью, а обрезки стальных листов было не жалко, прозрачные и очень легкие емкости, большие и маленькие зеркала с украшениями из городских запасов, произвели настоящий фурор. Из царства ли Иблиса появились неизвестно откуда появившиеся пришельцы, или из другого странного места, но за подобным товаром почуявшие умопомрачительный барыш торговцы готовы были и еще раз в этом году сходить в эти когда-то дикие, но все так же холодные места.

Ибли́с — в исламе: имя джинна, который благодаря своему усердию достиг того, что был приближен Богом, и пребывал среди ангелов, но из-за своей гордыни был низвергнут с небес. После своего низвержения Иблис стал врагом людей, сбивая верующих с верного пути.

Городские новости закончились, начался концерт невероятно популярной в далеком двадцать первом веке артистки. Александр презрительно хмыкнул и нажал кнопку на дистанционнике, телевизор ему окончательно надоел. Небрежно откинувшись на спинку дивана, он пошарил в телефоне, наконец нашел нужную песню. В комнате вдохновенно грянул хор мужских голосов:

Как на грозный Терек выгнали казаки,

Выгнали казаки сорок тысяч лошадей.

И покрылось поле, и покрылся берег

Сотнями порубленных, постреляных людей.

Дождавшись припева Александр подхватил его хриплым басом:

Любо, братцы, любо, любо братцы жить.

С нашим атаманом не приходится тужить.

От трагических слов песни, его пробило на пьяную сентиментальность. С каждой секундой его глаза все больше стекленели, ему стало так жаль себя, любимого, у которого коварные враги похитили невесту, а самого избил. Лишь бы не скатиться в хмельную истерику, успел подумать он, но опьянение достигло той стадии, когда не человек владеет собственными чувствами, а голые инстинкты.

-Убью суку, — еле слышно пробормотал он, с ненавистью глядя куда-то в угол комнаты, словно там стоял его обидчик. Александр немного помолчал и вновь повторил страшные слова, и еще раз, и еще! Он повторял их все громче и громче, в последний раз проревев их голосом, полным ярости...

Пришедший домой глубоким вечером летчик, нашел своего товарища в пропитанной 'ароматами' перегара комнате. В обнимку с трофейной саблей, он мирно выводил затейливые рулады на незастеленном бельем диване. Перед ним на стуле лежала пустая бутылка самогонки вкупе с остатками закуски, дополняли натюрморт-утро после пьянки. Парень устало покачал головой, Александра в таком состоянии он видел лишь единственный раз и то на Новогодние праздники. Аккуратно, чтобы не разбудить скрипом, вытащив из шкафа одеяло, он накрыл им товарища и осторожно вышел из комнаты.

На следующий день после обеда Александр подошел к знакомым дверям одноэтажного КПП части. Стоявший перед входом младший сержант-срочник с красной повязкой дежурного на рукаве, удивленно поднял брови, все офицеры уже давно были на службе. Торопливо вскинув руку в воинском приветствии, другой небрежно придержал приклад торчавшего из-за плеча автомата. Еще позавчера дежурили лишь с штык-ножами, а сегодня наряд уже вооружен, -подумал Александр, -быстро все меняется! Наверное, это из-за нападения на меня! Молодой офицер небрежно кивнул в ответ и торопливо проскочил КПП, на ходу рукой поправляя сползшие на нос черные солнцезащитные очки. Под ними битое лицо было почти незаметно, но демонстрировать его лейтенанту перед подчиненными никак не улыбалось. Хотя правый глаз понемногу начал открываться, но синяк под ним посинел и сполз вниз.

Утром он проснулся поздно, принятый вчера на грудь алкоголь сделал свое дело, Солнце вовсю сияло, пробиваясь сквозь плотные шторы на окнах и освещая засохшие остатки пиршества на стуле перед диваном. В квартире никого не было, сосед давно убежал по делам. Голова на удивление совсем не болела, да и общее самочувствие было неплохое, лишь слегка ныли ребра и болел синяк под глазом. После утренних гигиенических процедур он не стал долго размышлять над собственными действиями. До конца он еще не решил, как поступить, но одно знал абсолютно точно, еще раз избить себя, он низа что не позволит! Значит, оружие у него должно появиться! А в оружейной комнате части его дожидается закрепленный за ним пистолет. Так и не придумав другого способа заполучить оружие, он позавтракал, замаскировал синяк на лице большими черными очками и, надев военную форму направился на службу.

В части безлюдно, и тихо — перерыв в занятиях на обед. Свежий ветер тащит по широкому плацу случайный мусор. Из расположенной напротив столовой, неторопливо выбираются солдаты. Александр подходил к казарме, когда открылась дверь и оттуда показался едва знакомый старший лейтенант, лишь недавно перешедший в батальон из 'локаторщиков'.

-Привет — бросил он на ходу Александру и торопливо направился по собственным делам. В последний момент взгляд приметил кобуру на поясе старшего лейтенанта. Александр повернулся вслед офицеру. Все правильно, на его боку 'красовалась' кобура, оттопыривающаяся пистолетом, а вот повязки дежурного у него на рукаве не было.

-Алексей! -с трудом вспомнив имя старлея, крикнул молодой офицер, -что дали распоряжение получить личное оружие?

-Да, -на секунду повернувшись к Александру, ответил тот и направился дальше по делам.

'Значит командир батальона распорядился выдать офицерам личное оружие. То, что нужно! Вот и решение проблемы, получу пистолет как все!'

При виде входящего в казарму офицера дневальный торопливо выпрямился, ствол автомат за его плечами, качнулся, слегка стукнув по затылку.

-Дежурный по роте на выход, — проорал он хриплым, словно со сна голосом и поправил автомат.

Александр остановился, поджидая приход дежурного. Казарма пустует, солдаты не вернулись с обеда. Длинный коридор блестит, видимо его недавно помыли, знакомо пахнет людским потом и гуталином. Дневальный украдкой почесал ушибленный затылок. Подошедший на крик сержант остановился напротив офицера, окинул того полным скепсиса взглядом. На солдатском ремне у него вместо штык-ножа висела кобура.

-Здравия желаю! — официальным тоном поздоровался он с Александром.

Видимо комбат решил и дежурных вооружать пистолетами, понял Александр. Ответно кивнув, он распорядился:

-Открой оружейку.

Натолкнувшись на вопросительный взгляд сержанта, пояснил:

-Я хочу получить пистолет, — пошарив в кармане, он вытащил карточку — заместитель.

Карточка — заместитель, — служит для приема и выдачи оружия и боеприпасов.

Сержант слегка замялся, Александр удивленно взглянул на него. 'Это что-то новенькое. С каких это пор сержант не хочет выполнять распоряжение офицера?'

-Что такое? — резким тоном поинтересовался молодой офицер.

-Тут такое дело, товарищ лейтенант, в отношении Вас есть распоряжение вначале пригласить Вас к комбату.

-Чье распоряжение? — раздраженным тоном осведомился офицер.

-Командира батальона, -развел руками дежурный, пряча взгляд от разгневанного офицера. Молча покатав желваки, Александр развернулся и хлопнув дверью, вышел из казармы.

Командир батальона подполковник Изюмов, аккуратно положил трубку на телефон, взгляд его наполнился задумчивостью. В кабинете установилась напряженная тишина. Разговор с директором ГРЭС прошел сложно. С одной стороны, тот был признанным лидером директоров предприятий, всегда бывших в оппозиции к Соловьеву, с другой — промышленную политику, проводимую после Переноса администрацией, он поддержал. На попытки прощупывания его отношения к мэру, он однозначно посоветовал не раскачивать лодку. Пальцы офицера машинально простучали ритмичную мелодию по гладкой поверхности стола. Это лишь кажется, что оружие в руках равнозначно власти. Эпоха, когда воинское сословие господствовало над обществом, прошла с разрушением феодального строя. В современном мире на штыки можно опираться, но сидеть на них нельзя. Изюмов достаточно прожил в городе, чтобы успеть встроится в его верхушку и понимать, что существует несколько группировок, борющихся с переменным успехом за власть и что-либо сделать можно, лишь опираясь на мнение как минимум на большинство из них.

На штыки можно опираться, но сидеть на них нельзя. В оригинале: Штыки годятся для всего (со штыками можно делать все, что угодно), только сидеть на них нельзя. Испанская народная пословица. Смысл выражения: военная сила хороша только для военных целей (разгрома врага, вооруженного переворота и т. п.), но для собственно управления страной нужно нечто гораздо большее, нежели просто сила, — нужны интеллект, идеи, объединяющие общество, общественное согласие, общая воля и т. д.

Ладно — подумал он, об этом потом и резким движением придвинул к себе лежащий на краю стола документ. Глаза еще раз торопливо пробежали по приказу: командировать взвод на охрану будущего угольного разреза, срок исполнения 18 мая. Подполковник непроизвольно поморщился, отпускать подчиненных без присмотра, тем более на рискованное задание он не любил, хотя и понимал, что сейчас это необходимо.

В дверь негромко постучали, в приоткрывшемся проеме показался лейтенант Петелин. Командир поднял взгляд от документа. Появлению подчиненного он нисколько не удивился, видимо ему успели доложить о его появлении, понял Александр.

-Разрешите? -спросил лейтенант, заглядывая в кабинет.

Подполковник поднял глаза и немного недовольным голосом буркнул:

— Заходи!

Молодой офицер, закрыл дверь, остановившись перед длинным письменным столом командира, поздоровался:

-Здравия желаю.

— Здравствуй, — ответил комбат, затем, указывая на стул, предложил слегка сконфуженным голосом:

-Присядь!

Секунду Александр колебался, как поступить, присаживаться в командирском кабинете ему еще не предлагали. С чего это такая забота, беспокойно подумал он, но все-же осторожно уселся за стол-приставку. Сняв кепку, он поднял недоверчивый взгляд на сидевшего с противоположной стороны роскошного стола и, рассматривавшего подчиненного со странным выражением лица, командира.

-Очки сними....

Подполковник слегка поджал губы, разглядывая роскошный синяк, вызревающий под глазом лейтенанта. Тот молча и настороженно смотрел на командира, ожидая продолжения. В кабинете на несколько мгновений установилась напряженная тишина, затем подполковник продолжил нарочито спокойным тоном.

-Да знатный синяк, — качнул он головой, на губах подполковника появилась легкая полуулыбка, но глаза продолжали цепко следить за подчиненным:

— Догадываешься, кто тебя так разукрасил?

Александр ответил с небольшой заминкой:

-Да, думаю это кто-то из помощников Соловьева.

— Правильно...

Командир вытащил из кармана сигареты. Взглядом спросил у Александра, не против ли он, вытащил зажигалку и пачку с лейблом Мальборо, закурил. Ароматный дым потянулся к открытой форточке.

-Сигареты кончаются, не только у меня, но и в запасах города, не знаю даже как быть, все-же двадцать лет дымлю, — поделился он с подчиненным, на что тот лишь молча наклонил голову, продолжая настороженно смотреть на командира.

-А на службу почему пришел, я же тебе три дня выходных дал на излечение?

Александр замялся, взгляд невольно остановился на противоположной стене кабинета. Невыгоревший на солнце прямоугольник отмечал место где когда-то, казалось сто лет тому назад, висел портрет Президента России. Правду говорить не хотелось, но и скрывать ее было глупо, стоит комбату позвонить в роту она тут-же откроется.

-Пистолет получить.

-А для чего он тебе? — кивнул подбородком Изюмов.

Лицо Александра закаменело:

-Чтобы никто даже не попытался вновь напасть на меня. Застрелю сразу.

Несколько мгновений комбат смотрел в закаменевшее лицо подчиненного, затем кивнул, поверив в серьезность сказанного.

-Экий ты злобный братец, — сказал он, широко разводя руки, словно хотел обняться с подчиненным, но обниматься и не подумал, а произнес жестко:

-Нападешь первый, отправишься под трибунал! Времена сейчас простые, видел к чему приговорили пойманного в прошлую пятницу убийцу-насильника?

-Половина города ходила смотреть на повешенного, пока его не сняли с виселицы.

-Ну вот и делай выводы! — слегка раздраженным голосом произнес Изюмов и тщательно потушил сигарету в пепельницу и, вновь подняв глаза, спросил:

-Знаешь в чем причина твоих неприятностей, — он на секунду запнулся, тут-же нахмурился и продолжил — с мэром города?

-Из-за моей невесты. Он забрал ее себе в дом, Ольга какая-то его давняя родственница.

-Да племянница, а еще он собирается ее удочерить. Так что это теперь Ваши внутрисемейные дела. В папашу пусть приемного, будущей жены стрелять станешь?

-Нет... — лейтенант опустил глаза и несколько секунд хранил ошеломленное молчание, затем поднял их и отчаянным голосом воскликнул, — товарищ подполковник! Если Соловьев себя так ведет по отношению к людям с оружием, то какой он к черту нам правитель города? Гнать его нужно!

В кабинете стремительно потемнело, темные тучи наползли на солнце. Подполковник, глянул в окно, протянув руку, щелкнул переключателем. На столе загорелась лампа, выхватывая из полутьмы напряженное, с обострившимися скулами лицо молодого офицера. Хозяин кабинета сделал паузу, сузившимися глазами рассматривая подчиненного. Выигранное время он использовал для размышлений. Хороший парень, правда, излишне горячий, зато имеет успешный боевой опыт. Жаль если из-за глупости потеряю перспективного офицера. Но и проблем не стоит искать на ровном месте из-за мальчишки. Наверное, имеет смысл согласится с предложением Соловьева, да и иметь в распоряжении офицера, у которого такой зуб на мэра, что готов прибить его словно муху, не помешает.

— Значит так, город сейчас в положении осажденного лагеря, ресурсов из двадцать первого века хватит на считанные недели. Если мы вместо того, чтобы пытаться наладить более-менее цивилизованную жизнь посреди дремучего семнадцатого века, начнем делить власть, это ни к чему хорошему не приведет. Я не великий знаток в производстве, но по отзывам знающих людей, которым я доверяю, он все делает правильно и ведет грамотную промышленную политику. Так что устраивать пожар на тонущем корабле глупо.

Александр молча ожег командира злым взглядом, так что подполковник только хмыкнул про себя. Ишь как реагирует, парень просто бешенный.

-Лейтенант, ты кому присягу давал? России? Сейчас наша Родина, это-город! Так и служи ему мать твою, а не корсиканские вендетты устаивай! — рявкнул подполковник, взгляд его и так не отличающийся кротостью сейчас просто резал по металлу, лейтенант безмолвно потупился.

-Мэр мне звонил по твоему поводу. Да-да и нечего так сверкать глазами! Он просил извинения за действия своих подчиненных и еще вот.

Командир батальона выдвинул ящик стола и достал офицерские погоны, на них золотом сверкнули три звездочки старшего лейтенанта.

-Принято решение о досрочном присвоении тебе за спасение жителей деревни Селинной очередного звания-старший лейтенант! Выйдешь на службу после излечения вручим их тебе в торжественной обстановке, так что готовь поляну для обмывания звания.

— Спасибо товарищ подполковник! — лицо парня просияло, а голос невольно дрогнул. Карьера для каждого профессионального военного важна, а сейчас его без всяческих изысков покупали, но и отказаться он не мог. Для парня из бедной деревенской семьи без каких-либо знакомых в военной среде, получить досрочно очередное звание было верхом удачи и еще одним шагом к осуществлению заветной мечты — когда-нибудь примерить полковничью папаху, а чем черт не шутит — однажды одеть генеральский мундир.

Спасибо это слишком много, — небрежно отмахнулся подполковник, — у меня есть вот какое к тебе предложение. Пришел приказ от мэрии об организации охраны строящегося угольного разреза, на границе с казахской степью. Срок командировки два-три месяца. Предлагаю тебе возглавить взвод охраны. Нечего тебе шлятся по городу, а то еще какую глупость совершишь.

-Я могу отказаться? — Александр поморщился, уезжать, при том надолго, когда ситуация с Олей еще не разрешилась, не входило в его намерения.

Подполковник отрицательно покачал головой:

-Нет.

Молодой офицер недовольно поджал губы, но под насмешливым взглядом командира, опустил глаза в пол.

-И вот еще... — подполковник вновь выдвинул ящик стола, белый конверт без адреса упал перед Александром на стол.

-Что это? — поднял молодой офицер на командира глаза, в которых плескалось непонимание и затаенная надежда.

-Письмо тебе, читай!

Торопливо подхватив конверт, Александр решительным движением разорвал его с краю. Внутри лежал листок бумаги, донизу исписанный каллиграфическим почерком, который он сразу узнал — это была его Оленька. Чем дальше он читал, тем больше ощущал острое волнение, легкая улыбка коснулась его губ. Глаза еще раз пробежали по последним строкам. 'Прошу тебя согласиться на командировку. Дядюшка может противиться моему замужеству с безвестным лейтенантом, но отказать герою, он не посмеет! Я его уговорю! Люблю, целую, твой Олененок...

Комбат молча ждал. Александр размышлял недолго. В его сердце боролись две но пламенные страсти, любовь к Оле и желание сделать карьеру, но сейчас когда невеста сама попросила его пойти на компромисс, он размышлял недолго. Закончив читать он, бросил на командира заинтересованный взгляд, лицо его вновь стало серьезным:

-Хорошо я поеду.

В это же время в просторном кабинете Главы города в администрации сидели двое. На хозяйском кресле восседал одетый по случаю наконец-то то наступившего тепла в светлую рубашку с короткими рукавами Соловьев. На массивном письменном столе перед ним лежала тонкая стопка бумаги, украшенная грифом секретности, прищуренные глаза мэра стремительно пробегали по строкам, ненадолго останавливаясь, когда встречалось что-то интересное. Время от времени он подымал взгляд, чтобы пытливо глянуть на сидевшего напротив, за столом-приставкой, одетого в неприметный черный пиджак средних лет мужчину. Хотя костюм его, мягко говоря не производил впечатления, равно как и заурядная, пройдешь в толпе мимо, не запомнишь, внешность, зато впечатляла должность — начальник отдела ФСБ. После Переноса, когда Соловьев сосредоточил в своих руках городскую власть, тот перестал игнорировать приглашения на совещания и на всех присутствовал лично. Когда с утра ему в кабинет позвонила секретарь мэра и попросила прибыть к ее шефу в 14 часов со сводкой оперативной обстановки, он лишь немного нахмурился, потом вызвав заместителя, распорядился подготовить требуемый документ. Самолично отредактировав сводку, он расписался в конце и ровно в 14.00 постучался в кабинет мэра. Теперь он с каменно-спокойным выражением лица ожидал, пока Соловьев прочитает многостраничный документ, лишь глаза его жили, суетливо перебегая от мэра к окну с видом на покрытую лужами безлюдную площадь перед зданием администрации, оттуда назад. Понять по профессионально-спокойному, словно у игрока в покер лицу посетителя, о чем он думает, было невозможно.

Наконец, задумчиво откинувшись на кресле, Соловьев отодвинул на край стола лежащие перед ним бумаги, тщательно подравнял стопку и вперил острый взгляд в сидящего перед ним офицера ФСБ.

-Константин Васильевич, — обратился он к офицеру, — по заброске агентуры к кочевникам, в Вашем отчете упомянут сам факт, расскажите об этом поподробнее.

Его собеседник неторопливо снял очки, вытащил платок и медленно вытер стекла. Выигранное время он использовал для того, чтобы обдумать что следует довести до мэра, а о чем лучше умолчать. Главу города он откровенно не любил, да и за что уважать коррумпированного чиновника? К величайшему сожалению офицера, ситуация сложилась так, что он вынужден подчиняться Соловьеву, но досье на градоначальника осталось лежать в личном сейфе и лишь пополнялось новыми материалами. Всему свое время. Время разбрасывать камни и время собирать камни. Мэр терпеливо ждал, собеседника он до сих пор немного побаивался, поэтому старался вести себя корректно. Слишком грозная репутация была у конторы глубокого бурения, именно она присматривала за властью на местах, а ее сотрудники заводили уголовные дела на чиновников, попавшихся на взятках или ином криминале. Надев назад очки, подполковник тяжело вздохнул про себя и поднял глаза:

контора глубокого бурения — сокращенно КГБ — предшественник ФСБ, название перешло по наследству.

-Виктор Александрович, живущими около города кочевыми родами выкуплено девять пленников, из них привлечено нами к сотрудничеству почти половина. На связь они выходят регулярно, информация о внутренней жизни кочевников, раскладах, кто есть, кто, поступает достаточно интересная. Проводим работу с остальными пленниками, возможно будем ходатайствовать об освобождении их части, чтобы прикрыть заброску дополнительных информаторов.

-Вы можете гарантировать, что если у кочевников возникнет дурная мысль вновь попытаться ограбить наших людей, мы будем знать об этом заранее?

-Безусловно, — согласно наклонил голову офицер, на миг показав безупречный пробор.

Глава города аккуратно поправил тонкую стопку бумаг в углу стола и пристально посмотрел в глаза собеседника. Внутри разгорался холодный гнев. Это его город, и за него он любого порвет! Он пообещал горожанам что впредь таких нападений, как на деревню Селинная больше не произойдет, и намерен выполнить обещание, а тут этот надутый 'индюк' рассказывает, что у него все под контролем! Всю жизнь Виктор Александрович относился к делам, связанным с госбезопасностью с немалой опаской, и небезосновательно, грешков у него за плечами хватало. Все изменилось после Переноса, из потенциальной жертвы правоохранителей он превратился в их главного начальника. А руководить он привык жестко, не обращая внимания на былые заслуги и достижения, хотя старый страх частично еще не развеялся. Усилием воли мэр сдержался и произнес подчеркнуто спокойным тоном:

— Константин Васильевич, Вы все знаете, все контролируете, это хорошо...Ну и как тогда понимать ночную попытку прорыва границы? Нужно благодарить пограничников, что сумели вовремя перехватить шайку грабителей и дикари вновь не натворила дел!

Соловьев поднял внимательный и гневный взгляд на собеседника. Подполковник внутренне усмехнулся, вопрос по ночному нападению он предполагал заранее и еще утром заготовил достойный ответ.

-Мы допросили пленного кочевника, банда, ночью пытавшаяся пробиться через границу, пришла с Среднего Урала. В ее составе половина манси, остальные башкиры. К сожалению, на аборигенов, проживающих на таком расстоянии, мы пока влиять не можем и информаторов среди них у нас нет. А нападения 'наших' кочевников практически исключены. Главам родов торговля с городом очень выгодна, они вовсю перепродают нашу продукцию, да и заложников городу они дали.

-Если мы станем спускать нападения, то местные нас порвут. Навалятся со всех сторон! Только и будем успевать отбиваться, глупо теряя людей! Это средневековье, здесь уважают только силу. Мне нужна информация и как Вы ее будете добывать— это Ваша забота на то вы и госбезопасность!

Подполковник со все тем-же профессионально бесстрастным выражением лица отрицательно качнул головой.

-С временем думаю сможем получать информацию и о 'дальних' аборигенах, но пока никак.

Поставить в город в положение терпил, я не дам, -подумал мэр, недовольно поджимая и без того тонкие губы. Пусть что хочет делает, но даст информацию по окружающим город племенам и государствам!

-Со временем? Сколько Вам нужно времени чтобы завербовать агентов среди аборигенов, живущих в отдалении от города? В первую очередь меня интересует положение дел у Строгановых и в казахском ханстве.

-Думаю от полугода до года.

— Константин Васильевич, почему так долго?

— Чтобы навербовать аборигенов необходимо время. Мы планируем заброску наших людей на Русь и к казахам, но за три века изменился и язык, и обычаи, так что их подготовка требует времени.

Соловьев еще несколько мгновений сохранял на лице недовольную мину, но потом, по-видимому, решил, что большего он не добьется и произнес ледяным тоном:

-Хорошо, — он наклонился к рабочей тетради и сделал в ней пометку, — ставлю появление информаторов у казахов и Строгановых себе на контроль, начиная с первого октября жду от Вас ежемесячных докладов как продвигаются дела.

-Принято, — подтвердил фсбешник и мысленно поморщился. То, что секретную информацию фиксируют в 'обычной' тетради нарушало все режимные правила, но делать замечание он не стал и лишь недовольно покосился. А еще больше ему не нравилась играть роль подчиненного, но пока, он ничего не мог с этим поделать.

Соловьев поднял со стола ручку, с задумчивым видом несколько раз нажал на кнопку игнорирую выжидательный взгляд собеседника.

-Выяснили, где живут те роды, откуда пришли отморозки?

-Частично да, но пришла в основном молодежь, которая по тем или иным причинам порвала с родственниками, так что, если нанесем удар по стойбищам, вероятно аборигены даже не поймут причину нападения.

Соловьев недоверчиво покачал головой, но спорить не стал и негромко произнес:

-Хорошо, я отдаю решение вопроса по удару возмездия на усмотрение моего заместителя по военным и внутренним делам. Вы профессионалы в своем деле, вам и решать целесообразность нанесения карательного бомбового удара по селениям откуда пришла банда.

Пой птичка, пой, папочка в моем сейфе пополняется новыми материалами, подумал фсбшник, глаза его продолжали бесстрастно следить за хозяином кабинета.

Несколько мгновений в кабинете стояла полная тишина, потом Соловьев негромко сказал:

— Константин Васильевич прошу до исхода дня предоставить мне список отличившихся при отражении ночного нападения пограничников!

-Виктор Александрович! Там еще участвовала южная мобильная группа мотострелкового батальона.

Соловьев внимательно глянул на собеседника и согласно наклонил голову.

Их тоже.

Зазвонил лежавший на столе телефон мэра, он искоса глянул на него, и торопливо бросив собеседнику:

-Извините, — поднял трубку.

Пару минут он слушал телефон, изредка вставляя фразу, другую. Начальник отдела покосился на висевшее тряпкой в углу кабинета знамя города. Флаг России оттуда уже убрали, это было неприятно офицеру ФСБ. Все, даже думать забыл, что он гражданин России, подумал офицер.

Наконец мэр положил телефон на стол, сложив руки в замок, вопросительно посмотрел на фсбшника, затем произнес:

-Хорошо, какая новая информация есть по банде Чумного?

-Пока ничего нового. Как ушла банда через границу, так и никаких следов, словно растворились. По информации от кочевников было несколько нападений на их селения, вырезали всех, затем нападавшие ушли на запад в сторону Руси.

-Удалось установить, что с Чумным произошло? Был же обыкновенных бандюган, а тут словно сбесился? Казак доморощенный...блин.

-Казачья кровь в нем тоже есть, он наш, уральский из оренбургских казаков. У него мать жила в Селинном, погибла во время нападения...

— Вот оно в чем дело...месть... — задумчиво качнул головой мэр.

-В Вашем обзоре нет ничего по военным и полиции. Какие там настроения?

-Ничего особого, в целом такие же, как и среди остальных горожан. Надеются, что сможем наладить нормальную жизнь и в семнадцатом веке, готовы защищать город.

-Больше ничего по их настроениям сказать не можете?

Подполковник ФСБ лишь отрицательно качнул головой. Чего-то он темнит, подумал Соловьев, надо будет озадачить полицейских и Володю.

-Прошу заняться вопросом о настроениях среди военных и полиции, я жду развернутый доклад.

-Хорошо, — согласно кивнул фсбшник, скрывая промелькнувшую по губам ехидную улыбку.

-Новая информация по беглецам — студентам из Казахстана появилась?

— Нет, по-прежнему последние известия — это показания тракториста из Малаховки. Он видел их на следующий день после Переноса уходящими вдоль дороги М-101 на юг. По докладам наших информаторов в ближайших стойбищах, кочевники их тоже не видели.

Мэр молча кивнул, судя по недовольному выражению лица, ответ его не устроил, но потом, по-видимому, решив, что безопасники сделали все, что в их силах, сухо произнес:

-Работайте Константин Васильевич! Я Вас больше не задерживаю, — приподнявшись с кресла, мэр первый протянул фсбшнику руку.

Глава 5

Тональность работы газотурбинных двигателей рывком изменилась, грохот стал почти невыносимым, словно пара сумасшедших землекопов заработали в черепе отбойными молотками. Александр болезненно скривился, будто съел дольку лимона и выглянул в иллюминатор. Тут же нахлынуло воспоминание о недавней встрече, лицо расплылось в довольной улыбке. Серый бетон взлетной полосы стремительно провалился вниз, здания аэропортовых служб, несколько вертолетов МИ-8 и громадин Ми-26, стали маленькими, словно игрушечные, показались крыши многоэтажек, построенных около аэродрома. Грохот двигателей уменьшился, так что стало возможно разговаривать. Ощущение от взлета, словно мчишься вниз по американским горкам, точно также в животе рождается маленький холодный ком. Хотя все это субъективно, на самом деле это тяжёлый многоцелевой транспортный вертолет Ми-26Т2, стремительно вознесся в безоблачное весеннее небо.

Четыре дня после памятного разговора с подполковником Изюмовым, когда Александру предложили возглавить охрану будущего угольного разреза, прошли словно один миг. Уже на следующий день, после довольно скромного, времена наступили тяжелые, обмывания внеочередных погон, ему пришлось выйти на службу. Время, наполненное получением уймы необходимого для автономной жизни имущества, оружия, боеприпасов и подбором в опасную экспедицию добровольцев, прошло словно один миг. Отобранные солдаты и сержанты тут же подписывали контракты о прохождении воинской службы. Впрочем, аналогичные договора предлагали заключить всем срочникам, в противном случае бойцов к осени собирались уволить. В памяти Александра от этих дней остались лишь многочисленные как армейские, так и гражданские склады, на которых он всеми правдами и неправдами выбивал из кладовщиков имущество. От текучки он опомнился лишь возле ворот вертолетного отряда, где на постаменте стоял в качестве памятника списанный вертолет Ми-8. Знакомую фигурку в вившемся вокруг ног легком светлом платье, стоявшую в тени памятника, он узнал еще издали, глаза загорелись, донельзя довольная улыбка пробежала по губам. Ветер — шалун игрался с облаком светло-русых распущенных волос, девушка чудо как хороша! Но как она оказалась здесь!?

Александр вцепился рукой в плечо подпрыгнувшему от неожиданности водителю и ошалелым голосом прокричал, — Стой! — тот пробурчал под нос что-то явно нехорошее, но послушно затормозил машину напротив памятника. Выскочив из кабины на обочину, Александр оглянулся, сорвав с клумбы несколько цветков, подошел к раскрасневшейся и радостной Оле. Короткое, вылет задержать он не мог, свидание получилась донельзя скомканным и сумбурным. Несколько объятий, страстных поцелуев, жаркое дыхание в ухо, тихие признания в любви и обещание дождаться. Как девушка сумела узнать, когда состоится вылет экспедиции и вырваться из-под надзора дядюшки, так и осталось тайной. Оля только казалась глупенькой девчонкой, на самом деле она была умная и предприимчивая аж жуть, в маленьком башкирском городке, где она провела детство, ребенку из бедной семьи без этих качеств не прожить. Наконец довольно улыбающийся лейтенант нехотя посмотрел на часы и, оглядываясь на ходу на смотрящую ему в спину пламенным взглядом девушку, запрыгнул в кабину. Уже через десять минут машина неторопливо заехала на бетон взлетного поля и подъехала со стороны грузового отсека к громадине вертолета. Александр с тревожным чемоданчиком в руках, первый поднялся на борт, за ним вереницей его новые подчиненные. В грузовом отсеке остро пахло керосином. Вдоль стен — деревянные скамейки для пассажиров, пока еще пустые. Лишь ближе к пилотской кабине на лавке расположился низенький и бородатый, так что издали походил на престарелого гнома, начальник будущего угольного разреза. С ним Александр познакомился еще вчера, рядом десяток гражданских в полувоенной форме, их он еще не знал. В широком проходе, вплоть до пилотского отсека громоздились к потолку контейнеры с имуществом будущего разреза и сводного взвода. Ближе к отсеку пилотов, прикреплены толстыми веревками к паллетам крашенные зеленой краской 2 трактора ЮМЗ, за ним 2 автомобиля, переделанные в багги.

Паллета — поддон для перевозки грузов.

Второй пилот, наблюдавший за посадкой, молча закрыл дверь и проследовал на рабочее место. Александр, на правах командира оккупировал себе место у иллюминатора. На свободных скамейках вдоль бортов расположились бойцы добровольческого взвода, набитые снаряжением вещмешки, положили у ног. Из солдат его взвода вызвались в длительную командировку замковзвода сержант Тихонов Иван и выписавшийся после легкого ранения из городской больницы Магомедов. Итого три десятка пассажиров и многие тонны имущества, не зря Ми-26Т2 считался крупнейшим производящимся серийно транспортным вертолётом в мире. Год, от силы два авиакеросин, масла и запчасти закончатся для вертолетов, даже если вообще их не эксплуатировать. Поэтому решили из экономии ресурсов вертолетов не нужно делать фетиш, а использовать их для убыстрения самых важных проектов. Самыми первоочередными из них были строительство угольного разреза и железной дороги.

Один из гражданских, ростом с Александра, но покрупнее и пошире в плечах, упорно не сводил с Александра странный взгляд, заставляя лихорадочно вспоминать, где он мог видеть странного типа. Время от времени непонятный тип переговаривался с соседями, гаденько улыбаясь и продолжая сверлить взглядом Александра. Кого-то он напоминал лейтенанту, но вспомнить он так и не смог. Что так глядишь на меня? На мне узоров нет, мрачно подумал новоиспеченный старший лейтенант.

После взлета, вертолет, чуть-чуть кренясь набок, заложил стремительный вираж, ускоряясь, и понесся на юг, в одно мгновение, набрав крейсерскую скорость. Неприятные ощущения прошли, досаждал лишь нудный вой работающих двигателей, так что говорить было почти невозможно. На небе не облачка, видимость до далекого горизонта просто отличная! Он еще раз оглянулся, странный мужик продолжал сверлить его взглядом. Я определенно где-то видел его, но где? Вспомнить так и не удалось, Александр мысленно плюнул и повернулся к иллюминатору.

Пока внизу проплывали плоские крыши пятиэтажек да мелькали похожие с высоты на игрушечные модели автомобили, было не так интересно. Наконец справа, там, где городская застройка заканчивалась, а река поворачивала на юг, на образовавшемся полуострове засверкали на солнце стекла и полиэтилен построенного после Переноса гигантского тепличного комплекса. Александр достал бинокль и поднес его к глазам. Несколько гектар занятых тепличным хозяйством, даже в условиях холодного и короткого лета гарантировано обеспечивали город овощами и фруктами. Часть теплиц, ближе к реке еще монтировали, среди похожих на скелеты доисторических животных деревянных каркасов суетились рабочие, а в расположенных ближе к городу уже виднелись пробившиеся сквозь землю ростки и зеленели невысокие деревья. Городу очень повезло, что на его территории располагалась сельскохозяйственная академия, ее профессура возглавили приспособление сельского хозяйства к малому ледниковому периоду. Скоро появится свежая зелень, а то мясо и рыба уже в рот не лезет, подумал Александр и невольно сглотнул. Их засилие в пайке, надоели хуже горькой редьки.Рядом возвышался остов строящегося ударными темпами трёхэтажного свинокомплекса. На первом этаже планировалось разместить биореакторы для переработки свиного навоза в гумус, а на втором и третьем выращивать свиней. Помимо мяса и гумаса, ферма производила из переработанного в биореакторах навоза аммиачную воду. Благодаря этому ее выгодно ставить рядом с тепличными комплексами, куда эта вода должна поступать в качестве удобрения.

Стремительно пролетели серые коробки блокпостов на окраинах города, черная нитка рва с земляным валом позади, огораживающих городскую территорию. Винтокрылая машина вылетела за границы города и понеслась вдоль узкой полоски железной дороги на юг. Вокруг черные свежевспаханные поля, да кое-где зеленеют небольшие рощицы. Александр оглянулся назад город вскоре пропал из виду, лишь три трубы ГРЭС, из которых одна дымилась, да длинная антенна, смонтированная на центральной трубе, еще какое-то время виднелись вдали. Делать было совершенно нечего и, Александр погрузился в собственные мысли. Хотя он старался сохранять видимость беззаботности, но, по правде сказать, на душе у него скребли кошки. Два месяца очень большой срок, как там его будет ждать невеста? Не сумеет ли дядя настроить ее против него? Думай, не думай, сейчас все равно ничего не изменишь. Отогнав неприятные мысли, он снова выглянул наружу. Внизу проплывало деревенские дома, огороженные от возможных неприятностей со стороны кочевников высокой деревянной стеной. Впрочем, не они были главной защитой сельчан, а люди в погонах, общей численностью включая пожарных и таможенников, больше тысячи человек, а на крайний случай — казачий отряд самообороны. Малые поселения, в которых невозможно создать отряд самообороны, пришлось покинуть, дома разбирали и переносили в большие деревни. На крыше длинного полуразрушенного здания, располагавшимся на окраине у забора, копошились строители, сверкали свежие бревна. Рядом зеленел небольшой пруд. По телевизору рассказывали, что вокруг деревень вырыли небольшие пруды для выращивания хлореллы, ее планировали использовать и на корм скоту и для удобрения почв. При виде воды Александр вдруг ощутил жажду, он оглянулся, у пилотской кабины стоял кулер. Поднявшись на ноги, он направился к нему. Когда Александр проходил мимо того странного типа, который все сверлил исподтишка взглядом, тот неожиданно подставил ногу, отчего молодой офицер с размаху рухнул на грязный пол. Сверху послышался глумливый смех, и голос с приблатненными интонациями презрительно произнес сквозь зубы, но достаточно громко, чтобы перекричать шум двигателей:

— Баклан.

И тут Александр вспомнил, где видел этого человека и слышал этот голос. Это был один из троицы напавшей на него несколько дней тому назад. Кровь ударила в голову, с фиолетово-синим от ярости лицом Александр вскочил на ноги. — Порву, — рявкнул он, замахиваясь на врага. В глазах того мелькнул неподдельный испуг, он явно не ожидал такого ответа. Мужчина начал подниматься, но не успел, добрый хук отправил его на пол. Поднявшись на ноги, он с матерным ревом ринулся на ожидавшего его с перекошенным от ярости лицом Александра, но его остановили, повиснув на нем, соседи. Неторопливо подошедший начальник угольного разреза остановился напротив драчунов, обвел обоих насмешливым взглядом. Соперники притихли, парни, державшие приблатненного, отпустили его. Подошедший громко, перекрикивая гул двигателей, спросил:

— Что здесь произошло?

— Этот, — бывший национальный гвардеец направил руку на Александра, — ударил меня!

Начальник угольного разреза задумчиво пожевал нижнюю губу и перевел взгляд на Александра:

— Это правда?

Но ответить молодой офицер не успел, один из парней, остановивших драчуна вмешался в разговор:

— Я все видел, этот, — парень махнул рукой в сторону приблатненного, — начал первым, подставил офицеру ногу.

— Это правда? — повернув голову к бывшему национальному гвардейцу и воинственно выпятив вперед короткую гномью бороду, спросил начальник разреза. Мужчина молчал, лишь буравил злым взглядом офицера да осторожно потирал рукой ушибленную челюсть.

— Понятно... задумчиво протянул начальник разреза, глаза его стали злыми:

— Когда вербовался на разрез, читал в контракте что делать запрещено?

— Да, — нехотя процедил мужчина и вновь мазанул лютым взглядом Александра.

— Ну, тогда не обижайся! За этот месяц я лишаю тебя премии, еще одно нарушение правил, вылетишь со стройки быстрее собственного визга!

Начальник разреза остановился, продолжая смотреть на уставившегося в ноги нарушителя, укоризненно покачал головой и добавил:

— Ты меня понял?

— Да — процедил тот, не поднимая взгляда.

Начальник разреза отвернулся и, наклонившись к Александру, громко, так что даже монотонный шум двигателей не помешал офицеру выслушать упрек, прошептал:

-А вот Вам должно быть стыдно господин офицер, что повелись на провокацию!

Александр вспыхнул от смущения, понимая, что во многом старший товарищ прав и, попив воды из кулера, направился на свое место. Между тем драчун постоял немного, поигрывая желваками на скулах, и, присев обратно на скамейку отвернулся к иллюминатору. Офицер глянул на бывшего национального гвардейца, тот упорно не отрывал взгляд от простиравшихся за бортом видов и лишь на скулах перекатывались злые желваки. Ну вот, не успев долететь до места, получил врага, подумал молодой офицер. Но о том, что на провокацию мерзавца он ответил, Александр нисколько не сожалел.

— Дебил, — прошептал Александр, но сидевший рядом замкомвзвода Тихонов его услышал. Парень из интеллигентной семьи вообще весьма неодобрительно относился к обзыванию людей.

-Тащ. Старший лейтенант! Нельзя называть человека дебилом!

-Человека нельзя, дебила можно!

Сержант обиженно замолчал и отвернулся. Надо быть поосторожнее с блатным, решил Александр и перевел взгляд вниз. Узкая и блестящая на весеннем солнце ниточка железной дороги заканчивалась на составе путеукладчика, стоящего в конце дороги. Работа кипела вовсю: крутилась крановая стрела, смонтированная на первом вагоне, бульдозеры работали дальше, сдвигая верхний слой грунта и формируя земляное полотно. Благо часть пути и так вела на юг в Казахские степи. Пользуясь существующим заделом, используя рельсы со ставших ненужными путей и имевшиеся на железнодорожной станции машины, путейцы форсированными темпами, впору стахановцам, гнали однопутную дорогу на юг, к месторождению угля. Железнодорожники работали круглосуточно, в три смены, ночью при свете прожекторов, чтобы успеть с поставкой угля до исчерпания запасов на ГРЭС. По телевизору стройку так и называли наша дорога жизни, ибо без нее город лишится главного преимущества-обилия электроэнергии и горячей воды. Стройка стремительно пролетела назад. Дальше до горизонта бескрайняя плоская равнина, гнутся на порывистом ветру зеленые степные травы, словно внизу идут волны по зеленому океану и ни одного признака цивилизации вокруг.

Минут через двадцать, посреди бесконечного моря весенней степи появился широкая, заросшая высокими соснами долина, за многие тысячелетия пробитая тихой степной речкой. Вертолет начал снижаться. Вода внизу такая прозрачная, что каждый камешек на дне отчетливо виден. На правом берегу, на большом участке, очищенном от деревьев, в ряд стоят несколько тентованных Уралов. За ними две большие, армейского образца палатки и пара вагончиков. Рядом дымится труба полевой кухни, повар в белом переднике отставил в сторону большую поварешку и приложил руку козырьком к глазам, разглядывая садящийся вертолет, другой придерживал поварской колпак, чтобы не унесло ветром. Вот то место, где мне предстоит провести ближайшее время, подумал, поджав губы, Александр. На такой долгий срок он еще не уезжал из города, да по правде говоря, после прибытия в часть он вообще еще никуда не ездил, только в областной центр.

Вертолет коснулся шасси земли, пыль, взметнувшаяся при приближении к импровизированной посадочной площадке, закрыла окрестности пыльной пеленой. Самого момента касания земли Александр даже не почувствовал, пилоты были слишком опытны. Ощущения от посадки не сопровождались такими неприятными чувствами, как взлет, видимо человеческий организм успел приспособиться к условиям полета. Пассажиры оживились, послышались громкие и довольные голоса, полет в надрывно гудящей, накалившейся на солнце жестяной банке успел людям надоесть. Когда пыль развеялась, а нудный свист винтов прекратился, пилот открыл дверцу в боку летучей машины и сбросил вниз лестницу. Обернувшись к пассажирам, он белозубо улыбнулся и произнес:

— Выходим товарищи!

Александр, подхватив одной рукой чемоданчик, а другой придерживая за ремень на плече автомат, подошел к дверце и выглянул наружу. Слева в паре десятков метров — голубая гладь реки, справа за лагерем геологоразведки, вздымаются в верх поросшие красавицами — соснами стены речной долины, а над всем этим ярко-синее небо с огненной кляксой солнца над головой. Воздух густо пропитан запахом сосны, порыв ветра донес от реки легкую сырость, от нагретой солнцем за время полета обшивки винтокрылой машины тянет металлом и керосином. Звенящая после грохота двигателей вертолета тишина, даже лестные обитатели, испуганные гигантской птицей, тревожно молчат. Кучка бородатых аборигенов — геологов и новоявленных городских казаков столпилась напротив вертолета и с нетерпеливым выражением лица рассматривает вновь прибывших. Красивое место, снаружи благодать после раскаленной коробки вертолета, подумал Александр.

Спустившись на пару ступенек вниз, он спрыгнул на покрытую высокой травой землю и не успел отойди в сторону чтобы не мешать высаживаться пассажирам, когда по окрестностям прокатилось громовое:

-Бабах!

Звук взрыва долгим эхом пронесся над гладью реки. Стая ворон — вечных спутников человеческого жилья с карканьем сорвалась с веток и закружилась над лагерем. Александр от неожиданности вздрогнул и слегка присел. Что-то взорвалось, тревожно подумал он. Но старожилы встретили взрыв с полным безразличием, и он немного успокоился.

— Не беспокойся! Это оксиликвитом рвут породу над месторождением, — покровительственно хлопнул молодого офицера по плечу старожил в полувоенной одежде и с окладистой бородой, в которой уже мелькали первые нити седины.

Оксиликвит — бризантное взрывчатое вещество, получаемое пропиткой жидким кислородом горючих пористых материалов (уголь, торф, мох, солома, древесина).

Благодарно кивнув в ответ, Александр повернулся в сторону вертолета, дожидаясь, пока выгрузятся подчиненные. Пока они спускались по лестнице и строились, а гражданских сразу забирали аборигены, никто, кроме часовых, не обращал внимания на окрестности, а зря. Только кто-то очень бдительный мог заметить угрюмый, недобрый взгляд с противоположной стороны реки, пристально наблюдавший за всем происходящим на другом берегу. Впрочем, вскоре ветки кустов с другой стороны реки слегка шевельнулись, а неизвестный, разглядывавший лагерь попаданцев, исчез...

Прошла неделя. Широкая Кама-река величаво несла воды промеж каменистых, поросших дикой тайгой берегов, чтобы многими сотнями километров ниже влиться в главную артерию России — в Волгу. Ветер свободно гулял над просторами реки, гнал ласковую волну, бившуюся о пристань с несколькими неторопливо разгружающимися купеческими кораблями. Чуть дальше подпирал небо деревянными стенами форпост русского владычества на Урале и Предуралье — Орел — городок. Коренные жители пермского края — коми-пермяки, называли его Кергедан, то есть 'город в устье реки'. Крепость мощная, высокие и толстые деревянные стены, острые шпили сторожевых башней по углам, многочисленная артиллерия и прекрасно обученный гарнизон — впору не купчине, а государевым людям такой владеть. При взгляде на могучую крепость так и грезились бесчисленные ногайские, татарские и другие орды, бурным потоком накатывавшие на несокрушимые стены и бессильными кровавыми брызгами откатывавшие назад. Орел-городок, основанный во второй половине шестнадцатого века Григорием Аникеевичем Строгановым, представителем богатейших купцов Строгановых стал на долгие годы резиденцией одной из самых известных фамилий в истории российского предпринимательства.

Науке двадцать первого века точно не известно родословная Строгановых. По одной версии род вел происхождение от одного из родственников татарского хана, возможно, даже его сына. Согласно легенде, он был послан на службу к Дмитрию Донскому, в Москве он принял христианство и при крещении получил имя Спиридон. В битве с татарами он попадает в плен, но все старания склонить его к возвращению в старую веру отвергает, за что хан приказывает "привязать его к столбу, тело на нем изстрогать, а потом, всего на части изрубя, разбросать", что и "делом было тотчас исполнено". Родившегося после смерти Спиридона сына назвали Козьмой и ему была дана фамилия Строганов (от слова "строгать"). По другой версии род Строгановых берет начало от старинной новгородской фамилии Добрыниных. По крайней мере, несомненно, что в старинных новгородских районах, Устюжском и Сольвычегодском, семья Строгановых с незапамятных времен контролировала сбор оброка. Родоначальником же Строгановых был действительно некий Спиридон, живший во времена Дмитрия Донского.

Основой, на которой поднялись купцы Строгановы был соляной промысел, другим важнейшим источником доходов стало наблюдение за коммерцией английских купцов в России, порученное Иваном IV Грозным и конечно торговля с ними. В 1558 году Иван Грозный пожаловал среднему сыну А. Строганова Григорию 'для всего рода' (так было сказано в царском указе) 3,5 млн десятин земли на Северо-Западном Урале. В конце XVI века в распоряжении Строгановых было уже более 10 млн десятин земли. Кроме земли, род владел 20 городами и "острогами", а также имел более 200 деревень и 15 тысяч крепостных мужского пола. В те времена соль ценилась очень высоко, и она имела устойчивый и надежный сбыт. Добывали ее из-под земли по следующей технологии: бурились скважины, в которые закачивали воду, а обратно выкачивали соляной раствор, который выпаривали в специальных чанах. Пользуясь правом беспошлинной торговли, фактически являясь монополистами-солепромышленниками в регионе, Строгановы в большом количестве поставляли соль в Казань, Нижний Новгород, другие города Поволжья и Центральной России. Вместе с тем, как и прежде, они вели активную торговлю пушниной, рыбой и иными товарами. Обещая различные привилегии и льготы, Строгановы привлекали на свои территории переселенцев со всей России. На средства Строгановых по рекам Каме и Чусовой были основаны города и крепости, в которых содержались вооруженные гарнизоны, состоявшие из "пушкарей, пищальников и воротников"для "бережения от ногайской и других орд", а также отряды для охраны соляных промыслов. Строгановы подлежали только личному суду царя, их владения были неподвластны воеводам и наместникам. Фактически сложилось что-то вроде "государства в государстве", со своей администрацией и вооруженными силами. Дела Строгановых шли так хорошо, что в Смутное время, купцы имели возможность помогать денежными взносами власти. Общая сумма пожертвований тех лет составила 841 762 рубля, за что царь Василий Шуйский пожаловал Строгановым особый титул — 'именитых людей', с правом называться с '-вичем', что являлось привилегией самых знатных княжеских и боярских родов.

В глубине кремля Орла-городка стояло самое большое и красивое здание городка, принадлежащее хозяевам всего окружающего — Строгановым. Полуденное солнце, проникая через раскрытые настежь окна, ярко освещало до белизны оттертые деревянные стены светлицы. За длинным столом, накрытым серебряной посудой и пока еще пустыми кружками в 'красном' углу восседал глава рода Григорий Дмитриевич Строганов в окружении великовозрастных сыновей Александра, Николая и Сергея. Изможденные лики с икон, на стене в углу светлицы, строго и с укоризной вглядывались в бородатые лица именитых купчин. Глава рода бросил недовольный взгляд на дверь, что-то служанки запаздывают.

— Кхм, — откашлялся он и неторопливо побарабанил пальцами по столу. Сыновья молчали, пока отец не высказал мнения, им надлежит набрать в рот водицы.

Наконец послышались торопливые шаги. В открывшуюся дверь с коротким мявком первым бросился серый кот, едва не попал под ноги вошедших следом служанок, но увернулся и проворно метнулся под стол. Одетые в традиционные русские сарафаны и в пестрых платках на голове, служанки, держали в руках кастрюли и кувшины. Бросив испытывающий взгляд на хозяина, и увидев, что он не сильно гневается за задержку, прошли к столу и стали накладывать по тарелкам, начиная с Григория Дмитриевича. Умопомрачительные запахи мясного варева завитали над столом, заставив судорожно сглатывать голодную слюну.

-Плесни мне погорячее, — подобревшим голосом распорядился глава рода.

Не успели Строгановы съесть и пары ложек как послышался гулкий грохот торопливых шагов, заставив присутствующих перевести взгляд на дверь. Кто-то торопливо поднимался по лестнице на второй этаж. Александр, отличавшийся в семье несдержанностью, возмутился:

-Да кого там еще несет, поесть не дают!

У торопливо вбежавшего в светлицу доверенного приказчика Пахомова вид был одновременно испуганный и пораженный до глубины души. Куцая борода стояла колом, остатки волос вокруг обширной лысины, топорщились, глаза шалые. Торопливо обмахнув себя крестом на красный угол, он повернулся к хозяевам.

Григорий Дмитриевич сразу понял, вестник прибежал с недоброй новостью. Потянувшись к висевшему рядом полотенцу и вытерев рот, он неторопливо спросил:

— Что опять басурмане напали?

— Хуже!

— Ух ты! А что же хуже?— снова не выдержал Александр, удостоившись укоризненного взгляда отца.

— Птица огромная, железная с шумом и грохотом страшным села на поляну за городом, из нее люди вышли неведомые, говорят по-русски, но странно, приглашают тебя, батюшка Григорий Дмитриевич на переговоры торговые! — произнес приказчик и вновь истово перекрестился на иконы...

После прибытия Александра на будущий угольный разрез прошли шесть дней, заполных тревогами, волнениями и нешуточными хлопотами. Охранявшие лагерь и место будущего разреза бородатые и усатые казаки в тот-же вечер тепло попрощались с остающимися людьми и, на вертолете, доставившем армейцев, улетели в город. Чтобы не отправлять борт полупустым, в него заодно загрузили ставшее ненужное имущество геологов и два полетами с копченостями — результатом трудов рыбаков и охотников. К тому времени, когда солнце окрасило горизонт в багровые цвета заката, в ряд с палатками геологов встала большая армейская, в нее солдаты тут-же занесли тумбочки и железные кровати. Александр поселился вместе с подчиненными в палатке, благо погода баловала теплом. После отбоя он долго ворочался на кровати, нервы после стычки на вертолете гудели от напряжения, словно высоковольтные провода, спать не хотелось совершенно. В палатке жарко, душно и темно лишь едва разгоняет тьму свет от маленькой лампочки, болтающейся под потолком. На ночь генератор выключали, а дежурное освещение запитывалось от мощных аккумуляторов, привезенных геологами. Для экспедиции администрация города не пожалела лампочек, аккумуляторов и много другого, что было в дефиците. Разыгравшийся ветер выл над рекой, заглушая временами громкое пение степных цикад и дружный храп усталых бойцов. В голову Александра лезли беспокойные мысли о взаимоотношениях с Олей, на душе было беспокойно. Одно утешало, судя по прощанию, отношение девушки к жениху не изменилось. Затем тревожные мысли вернулись к текущим делам, он долго размышлял, что необходимо сделать, чтобы усилить охрану и как обороняться, если из казахстанских степей нагрянет орда. Наконец выбрал лучшее из возможных решений. Солнце уже готовилось вернуться на небосвод и горизонт начал потихоньку светлеть, когда он, наконец, забылся в тревожном сне.

На следующее утро, сразу после роскошного по нынешним городским меркам завтрака, он подошел со своими предложениями к не успевшему выехать на место работ начальнику разреза, оказавшимся вполне вменяемым дядькой. Иван Иванович, так звали начальника, уже собирался выехать на дежурном Урале на разрез, но, когда Александр его окликнул, остановил шофера и вылез из кабины грузовика. Внимательно выслушав Александра, одобрительно крякнул и немедленно выделил в распоряжение Александра несколько рабочих с бензопилами и трактор.

Первые дни командировки прошли вполне благополучно, если не считать того, что к вечеру руки и ноги от непривычной плотницкой работы гудели да взглядов злобно зыркающего исподлобья бывшего национального гвардейца. Впрочем, задираться или подгадить он больше не пытался, поэтому Александр старался не обращать на недоброжелателя внимания. Прошло пять дней, на степных границах занятой попаданцами территории встали сторожевые вышки, а лагерь окружил забор высотой в два человеческих роста из вкопанных в землю заостренных вверху бревен, позади него установили капитальные помосты для размещения стрелков. Молодой офицер был горд, что удалось так быстро построить укрепления и надеялся, что отцы-командиры оценят его старание.

Караульная служба и жизнь взвода мало-помалу наладились. Утром после завтрака, и вечером перед ужином Александр садился в багги сразу за водительским местом, рядом — заступающие на очередные восемь часов караульные и выезжал менять на сторожевых вышках парные караулы. Дорога недалекая и уже через час он возвращался с голодными солдатами в лагерь. Остальное время он был сравнительно свободен. И все вроде хорошо, но будучи в лагере он несколько раз ощущал тягостное чувство чужого, испытывающего взгляда из леса, росшего на противоположном берегу реки. Неприятное такое ощущение, словно кто-то с брезгливостью его разглядывал. Длительное наблюдение противоположного берега в бинокль, ничего не дало. Дважды, он не выдерживал и, взяв с собой тройку вооруженных бойцов, переплывал на оказавшейся у геологов резиновой лодке, на другую сторону реки. Причалив к обширному галечному пляжу, они, вытащив из воды весла, осторожно затаскивали лодку на берег. С реки тянуло тиной, а от тайги одуряюще пахло свежей сосновой смолой. Одного подчиненного Александр оставлял караулить лодку. А сам, вместе с двумя оставшимися солдатами, прочесывал опушку леса. Тишина, нарушаемая лишь звуком осторожных шагов, порывистый ветер воет в вышине, лениво играется мохнатыми ветками великанских сосен. Несмотря на все старания, поиски гипотетического наблюдателя так и не принесли результатов, если не считать полного ведра красавцев — сморчков, собранных за время прочесывания леса...

В это утро Александр как всегда лично поменял часовых на сторожевых вышках. Вернувшись назад, в лагерь, он отправил зевающих и сонных бойцов на завтрак, а сам спустился к реке. Синее безоблачное небо отражается в неспешно текущей речке, солнце, поднимающееся к зениту, пригревает не по-детски. Ни единого порыва ветра, лишь по водной глади изредка разбегаются круги от плеснувшей рыбы. Просто райское место! До обеда дел у него больше не было. Раздевшись по пояс и сняв обувь, он положил их неподалеку, сверху — автомат и, усевшись рядом на гальку пляжа, бездумно подставил лицо и тело под жгучие лучи по-летнему жгучего южноуральского солнца. Неожиданно сверху послышался все нарастающий шум мотора. Александр удивленно поднял, брови, да, это не кажется! Вскочив на ноги, он приставил руку козырьком к глазам, с удивлением во взгляде всматриваясь в небосвод. Вроде бы сегодня никто к ним прилететь не планировал? Беспокойный взгляд разыскал в синих небесах молниеносно увеличивающегося в размерах летательный аппарат ярко-алого цвета. Что это? Наконец стало ясно это самолет, только вместо колес у него поплавки.

После мотодельтопланов сборный коллектив 'самодельщиков' сумел собрать гидросамолет, оснащенный ради безопасности двумя моторами. Выбор пал именно на гидросамолеты, так как они не нуждались в аэродроме, для посадки и взлета им вполне достаточно речки или озера.

Сделав в небе круг над лагерем, воздушный аппарат стремительно зашел на посадку. Легко коснувшись воды, несколько раз подпрыгнул на волнах. Хрипло ревя моторами, понесся по водной глади с каждым мгновением гася бешенную скорость, уменьшив ее, повернул к выстроенной попаданцами пристани. Александр торопливо подошел поближе. Гидросамолет несильно ткнулся в укрепленные на бортах свежепостроенной пристани резиновые шины, небольшая волна накрыла деревянный помост, звук мотора умолк, а аппарат устало заколыхался на волнах. Из гидросамолета на мокрый помост осторожно спрыгнул незнакомый Александру пилот, и принялся крепить аппарат к пристани. За ним выбрался одетый в синюю железнодорожную форму, но со щегольской кобурой на боку, начальник пожарного поезда.

При виде Александра пожарный дружелюбно улыбнулся и протянул руку. Лейтенант торопливо поздоровался. Рукопожатие по-прежнему было крепкое.

— Здравия желаю, — Александр неожиданно вспомнил как зовут пожарного, и добавил, — Степан Викторович.

— И тебе того-же лейтенант, смотрю курорт тут у вас, загораете, — указал он рукой на голый торс лейтенанта.

Почему-то это предположение стало для Александра довольно обидным, боднув пожарного тяжелым взглядом, он ответил тоном, в котором чувствовалось недовольство:

— Между прочим мы здесь не только загораем, но и обеспечиваем охрану разреза.

— Все — все, сдаюсь, старлей, не обижайся на старика, — вновь улыбнулся, шутливо вскидывая руки вверх Степан Викторович. Несильно хлопнув по пути по плечу Александра, направился в лагерь.

— Слышь, браток, — обратился к Александру летчик, — куревом не богат, а то аж уши пухнут.

— Извини, у нас здесь с куревом положение не лучше, чем в городе, — с виноватым видом развел руками Александр, — а сам я не курю.

-Жаль, — летчик сморщился от досады и сглотнул слюну. Речные волны, одна за другой набегали на алые плавники гидросамолета, заставляя его качаться им в такт.

Помолчали, затем Александр вновь поднял взгляд на собеседника:

-Слушай, а зачем Степан Викторович прилетел сюда?

— Точно не знаю, но вроде решать какие-то вопросы по строительству разреза ну и посмотреть место будущей работы. У него после реконструкции не пожарный поезд, а настоящая крепость на колесах. Вагоны укрепили сталью, добавили бронеплатформу под установку орудий. Два десятка автоматчиков, защищенных броней хватит чтобы отбить интерес к нападению на железную дорогу любой по численности орды кочевников. А еще ему добавили несколько бронированных летучек. Так что помимо пожарных и спасательных дел он будет еще и охранять строящуюся железную дорогу.

Ниже по течению, там, где вскрывали почву над местом будущего угольного разреза, ослепительно блеснуло и через миг над гладью реки прокатился громкий раскатистый звук, больно ударивший по барабанным перепонкам:

— Бабах!

Раскатистый звук взрыва протяжным эхом загулял по узкой долине, пробитой степной речкой. Ослепительные всплески пламени не успели исчезнуть, как на месте взрыва поднялась сплошное облако пыли. Стая ворон с карканьем сорвалась с деревьев и закружилась над долиной. Летчик резко обернулся и с растерянным видом уставился на место взрыва, затем повернулся к лейтенанту. Александр, насмешливо подмигнул и покровительственным тоном, на правах старожила, пояснил остолбеневшему летуну:

— Это взрывают на месте будущего разреза, вскрывают верхний слой почвы, освобождают угольные пласты.

— Весело тут у Вас, — удивленно покрутил головой летчик, махнув рукой, залез в кабину самолета.

Нежданный посетитель улетел через пару часов, а вечером, после ужина, когда сытые рабочие, инженеры и отдыхающие караульные, настроились заняться личными делами, начальник разреза собрал их на посадочной площадке. Когда все подошли, он оглядел прищуренным взглядом недоумевающую толпу и объявил, что темпы обустройства разреза отстает от графика железнодорожников и городская администрация просит ускорить работы. С завтрашнего дня они переходят на круглосуточный режим работы. Ошарашенная толпа примолкла, переваривая неожиданное известие.

— Ну и что теперь? — послышался сварливый басок, — Раз федералов больше нет, то можно нагибать народ по беспределу? День ночь станем вкалывать, так, чтобы все соки из мужиков выжать? Это что такое делается!?

Александр повернулся. Тот приблатненный тип, которому он так удачно подрихтовал в вертолете физиономию, с красным от злости лицом, возмущался решением начальника карьера. Недовольная толпа работяг поддержала приблатненного дружным возмущенным гулом. Глаза Александра настороженно сузились, только бунта им хватает.

Начальник карьера, оставался спокойным. Удовлетворенно огладив гномью бороду, он поднял руку вверх. Выкрики постепенно смолкли, толпа настороженно затихла. Дождавшись, когда все взгляды скрестятся на нем, он, не смотря на бузотера, произнес:

— Значит так! Сегодня будет еще один рейс, привезут дополнительных людей и оборудование, так что людей в смену нам хватит чтобы организовать круглосуточную работу. За сменную работу будет двойная оплата. Если кого не устраивают эти условия, может на сегодняшнем вертолете лететь в город.

Толпа притихла. Так, как предлагает начальник, вроде и получается неплохо. Обладатель гномьей бороды еще раз с иронией оглядел работяг, на миг остановив взгляд на крикуне:

— Желающие разорвать контракт и улететь в город, остаться, остальные могут расходиться.

Через несколько минут примолкшая толпа исчезла, даже крикун незаметно смылся в первых рядах. Александр облегченно выдохнул, начальник разреза, криво усмехнувшись, ушел в свою палатку.

Падающее в закатные тучи солнце, успело окрасить запад в багровые цвета, когда с неба послышался вначале слабый грохот вертолетных двигателей. Александр поднял голову к темнеющему небу, по небу что-то летит, но точно не вертолёт. Неужели наши самоделкины придумали что-то совсем небывалое, с легким интересом подумал он. Рядом кто-то глухо кашлянул, Александр скосил взгляд — рядом стоял уже успевший пострадать от рук хроноаборигенов солдат из его взвода — Магомедов. Неведомое подлетело поближе и Александр ошарашенно уставился на открывшуюся ему сюрреалистическую картину. Твою мать, БУЛЬДОЗЕР! К лагерю подлетал, с каждой секундой увеличиваясь в размерах ярко-желтый бульдозер. Стоявший рядом солдат остолбенел. Он хотел что-то сказать, но горло у него сжалось.

— О аллах! — наконец с большим трудом выговорил Магомедов.

И только через несколько секунд, Александр понял, в чем тут фокус. Неведомый летающий начал снижаться над лагерем и лишь тогда он увидел красавца МИ — 26, на внешней подвязке его и висел бульдозер. До этого вертолет прятался в низкой тучке. Он обалдело покачал головой и тут же услышал нецензурную брань. Магомедов, опустив голову, направлялся в сторону палаток. А вот и обещанные люди, и оборудование, подумал Александр. Звук усилился, а винтокрылая машина пошла на посадку.

Перед сном Александр, накинул на плечи форменную куртку и вышел из палатки подышать воздухом. Затянувшие небо после обеда тучи, куда-то делись, с ночных небес лукаво подмигивала драгоценная россыпь разноцветных искорок звезд, королем неба среди них блестел золотой диск луны. Контуры машин и палаток тонули в чернильном мраке, их очертания скорее угадывались. Лишь освещавшие периметр лагеря дежурные лампы свидетельствовали о присутствии человеческой цивилизации в девственном южноуральском уголке. Природа отдыхала, тишина, лишь громко стрекотали неугомонные степные цикады. Внезапный порыв ветра охладил разгоряченное тело, донес кваканье влюбленных лягушек, запах речной тины и сосновой хвои. Погода в семнадцатом веке холоднее чем в двадцать первом, стало зябко и Александр торопливо застегнул куртку.

Неслышно, выдавая в нем опытного геолога и охотника, прошедшего многие сотни километров по звериным тропам Сибири, подошел начальник разреза и встал напротив:

— Вечер добрый Александр, любуешься природой? — тихо произнес он.

— Да красиво здесь, в двадцать первом веке таких уголков нет, а может мне они не попадались.

— Юли-юли-юли, — начал выводить где-то в небесах звонкие весенние трели жаворонок, заставив мужчин на несколько мгновений прервать разговор.

— Ты просто не был в Сибири, там такие красоты есть, — многозначительно покачал головой начальник разреза, — природа первозданная словно с картинки!

Помолчали, начальник разреза задумчиво огладил бороду и бросил испытывающий взгляд на собеседника, словно что-то обдумывая, наконец, решился:

— Скажи Александр, ты ничего запрещенного с собой в лагерь не брал?

— В смысле? — удивленно вскинул брови молодой офицер.

Начальник разреза на мгновение отвел взгляд, разговор ему явно был неприятен, но все же он был полон решимости продолжить его.

— Ну водку с собой не брал? Например, чтобы отметить какой-нибудь праздник?

— Нет конечно, у меня коллектив, какой я им пример буду подавать если первый начну нарушать дисциплину? О запрете на время командировки на спиртное предупреждали всех!— с досадой ответил Александр, еще больше удивившись вопросам.

Хм, — задумчиво хмыкнул бородатый начальник, о чем-то несколько секунд размышляя, потом огладив лопату бороды, задумчиво прищурил глаз и попросил, — а ты сходи проверь свой чемодан!

— Зачем? Не брал я ничего! — решительным тоном заявил покрасневший от злости и не понимающий причины 'наезда' Александр.

— Сходи и проверь! — жестким словно сталь и не терпящим возражений тоном приказал начальник разреза. Сейчас перед Александром стоял не обычно добродушный 'гном', с которым можно и поговорить на отвлеченные темы и похохотать вместе над 'соленой' шуткой, а человек привыкшей командовать во время длительных геологических экспедиций пьяницами и бывшими урками и, не терпящий ни малейших возражений. Не выполнить распоряжение было решительно невозможно. Сжав губы в тонкую ниточку, Александр несколько мгновений молча смотрел на собеседника, затем по-военному, через левое плечо повернувшись, направился в палатку. Глумливо заухал филин, заставив начальника разреза бросить недовольный взгляд на близкий лес. Заплутавший в ветвях ветер, терпеливо выводил свои вечные рулады. Пошарив в кармане, бывший геолог достал пачку, сигарета примостилась в уголке рта, блеснул огонь от зажигалки, алая точка зажженной сигареты выхватила из тьмы угрюмое лицо. Заканчиваются, подумал он, после двадцати лет курения будет тяжело отвыкать от курения.

Александра не было довольно долго, наконец он вынырнул из палатки. В руке он держал большой пластиковый пакет, в котором угадывалось похожее на бутылку содержимое, на лице офицера полыхала смесь удивления, недоумения и озлобленности. Остановившись у невозмутимо пускавшего в небо кольца дыма бывшего геолога, он положил звякнувший стеклом пакет на траву.

— Откуда... — он на миг растерянно запнулся, Вы знали, что у меня в чемодане лежит это, — Александр кивнул на пакет.

Сильный порыв холодного ветра едва не затушил сигарету, заставив начальника разреза повернуться к нему спиной, но молодой офицер не обратил на это внимания, продолжая требовательно буравить спину собеседника. Пыхнув пару раз сигареткой, он повернулся к молодому офицеру, который изо всех сил старался выглядеть спокойным и уверенным, но, несмотря на это, на его лице можно было обнаружить признаки и некоторой растерянности.

— Водка? — не ответив на вопрос, почти безразличным тоном поинтересовался начальника разреза.

— Да... Но я не брал ее с собой! Честное слово!

— Я знаю.

Александр ошеломленно молчал, вдали вновь издевательски заухал филин. Молодой офицер нервно рассмеялся:

— Так откуда у меня бутылка водки, если я ее не брал?

Несколько мгновений начальника разреза вглядывался в лицо собеседника, пытаясь отыскать хоть какие-то следы иных эмоций, потом усмехнулся.

— Тебе подбросили.

— Кто? — слегка недоуменно посмотрел собеседник Александра, — Наверное, тот же кто сегодня бегал ко мне с рассказом что ты привез с собой водку и пьешь в компании со своим заместителем Тихоновым.

— И кто это?

Начальник разреза замолчал, уперев в собеседника проницательный взгляд, на лице которого горела смесь удивления, недоумения и озлобленности.

— Ну вспомни с кем у тебя были конфликты?

Глаза Александра широко раскрылись, лицо покраснело, он начал понимать, кто пытался его подставить и прервать так удачно начавшуюся военную карьеру.

— Этот приблатненный гад?

— Он самый, — усмехнулся краешком губ начальник разреза, — видимо мое предупреждение не пошло ему в прок, придется с первым же бортом убирать его в город.

Кровь бросилась в лицо молодого офицера, его затрясло от сдержанного гнева, с трудом сдерживая себя, чтобы немедленно не пойти выяснять отношения с вконец обнаглевшим блатным.

— Порву урода, — рявкнул он голосом, полным ярости.

Начальник разреза покачал головой, молча и с насмешкой глядя на лопающегося от злости собеседника, пока тот не смешался и не отвел взгляд.

— Хочешь вместе с ним отправиться в город?

— Нет, — буркнул под нос Александр и сожалеюще вздохнул.

Глава 6


У входа в светлицу стояли одетые в длинные алые кафтаны звероватого вида заросшие русыми бородами по глаза, стрельцы. В костлявых руках хищно сверкают острым металлом длинные бердыши. При виде высокого, словно жердь, и худого как жердь начальника вновь образованного планово-промышленного управления администрации города Петра Семеновича Рожковского за которым позади следовали, с тяжелым сундуком в руках, двое телохранителей, они поспешно раздвинули бердыши, украдкой пожирая неведомых пришельцев подозрительными и, слегка испуганными взглядами. Посол города полностью проигнорировал их, во дворе его ожидала охрана — десять экипированных экспериментальными доспехами бойцов мотострелкового батальона. Штампованные из легированной стали кирасы с наплечниками, наручи и поножи — легкий доспех, аналогичный древнеримскому, плюс морион с забралом из многослойного стекла, превращали вооруженных автоматами, пистолетами и ручными гранатами бойцов в некое подобие танка. Да, защита не абсолютная — но сильно уменьшила уязвимость бойцов, если предки поведут себя неправильно — порвут всех. Грозный вид латной пехоты города внушал надежду на безопасность посольства, так что Петр Семенович был почти спокоен.

Морион (исп. morrión, фр. morion) — шлем эпохи Ренессанса с высоким гребнем и полями, сильно загнутыми спереди и сзади.

Вчера утром, на оперативке в кабинете мэра, Соловьев заявил, что пришла пора устанавливать торговые связи с Русским государством и оптимальным станет контакт с купцами Строгановыми. Как торговцы они наверняка заинтересуются уникальными городскими товарами, в тоже время смогут продать продовольствие, соль, льняные и конопляные ткани, смолу, поташ, деготь и канифоль. Чтобы к купчишкам ехал сам Соловьев — слишком много чести, поэтому поедет... мэр сделал поистине мхатовскую паузу, оглядывая ежащихся чиновников администрации. Задумчивый взгляд главы остановился на женщине — начальнике торгового управления, он мысленно поморщился. Хотя налаживать торговлю, это ее обязанности, но бабу не пошлешь к предкам. Слишком опасно. Взгляд устремился дальше и остановился на Петре Семеновиче. Поедет начальник промышленного управления, наконец, объявил он. Рисковать жизнью чиновнику не хотелось, ему было откровенно страшно, но еще больше он боялся, не выполнив указание Соловьева, вылететь с волчьим билетом из администрации. На следующий день мрачный Рожковский садился в вертолет.

Зайдя в просторное и светлое, окна были открыты, помещение, Рожковский первым делом осмотрелся. Вкусно пахло свежими пирогами. С утра не евший Петр Семенович непроизвольно сглотнул голодную слюну. У бревенчатой стены, на длинным столом из крепких дубовых досок, покрытых вышитой скатертью стояла холодная закуска: многочисленные блюда с салатами из варенных овощей с мясом и фруктами, заманчиво блестели тарелки со студнями и многочисленные пироги — постные с горохом, репой, солеными грибами, и скоромные — с зайчатиной, с мясом, с лапшой. Отдельно кувшины с иностранным вином. Словом первая перемена блюд согласно 'Росписи к царским кушаньям'. За столом расположились именитые гости Строгановы.

Роспись к царским кушаньям — одна из старейших русских кулинарных книг. (1611-1613 гг.).

Гость (гости) — название крупных купцов до введения купеческих гильдий, иноземный купец.

Глава знаменитого рода — Григорий Дмитриевич, человек крепкого телосложения, с по обычаю длинной бородой в высокой, высокой шапке, отороченной мехом чернобурой лисицы, и богатом кафтане из-под которого выглядывала вышивка рубашки встретил пришельцев внимательным и напряженным взглядом, словно прикидывая, что ждать от них. Рядом с хозяином дома застыли с настороженными лицами его великовозрастные сыновья. Зашедшие следом телохранители поставили рядом со столом ящик и немедленно вышли. Любопытные взгляды Строгановых скользнули по поклаже и вновь устремились на посла пришельцев.

Как себя вести во время переговоров Рожковского проинструктировал настоятель Храма Живоначальной Троицы. Петр Семенович, первым делом размашисто перекрестился на иконы в красном углу светлицы затем коротко кивнул поднявшимся с мест и поклонившимся хозяевам. Особо религиозным Рожковский себя не считал, хотя после Переноса, как и многие другие горожане, начал посещать церкви довольно регулярно. Деланно безразличный взгляд старшего Строганова на миг остановился на щепоти, которой крестился пришелец. На лице главы рода не дрогнул ни один мускул, лишь мысленно он сплюнул — крестился тремя перстами по никонианиновски! Но незваные пришельцы еще у крылатого корабля показали, как взрываются хитрого устройства гранаты и возможности привезенных скорострельных мушкетонов. Затем гости продемонстрировали образцы товаров, привезенные с собой. Показанное поразило и настолько впечатлило негласных хозяев пермского края, что они согласились выслушать пришельцев в приватной обстановке и пригласили их предводителя на пир честной в резиденцию...

Мушкетон — особый род короткоствольных ружей для кавалерии или моряков.

— Гость именитый! Все же никак не возьму в толк откуда град взялся на берегу Вельки. Сто раз проходили там казачки, никакого города великого там не было! — начал разговор по старшинству глава рода Строгановых, перебирая одной рукой кипарисные четки, привезенные из святого града Иерусалима.

Русский язык семнадцатого века хотя и отличался от того, каким пользовались попаданцы, но все же вполне понятен. Рожковский досадливо нахмурил брови:

— Григорий Дмитриевич я же Вам объяснял. Господь наш вседержатель, — при этих словах посланник города повернувшись к иконам, осенил себя православным крестом, — совершил чудо, перенеся наш город в Ваш мир.

Сидевшие за столом мужчины еще раз внимательно пронаблюдали, как крестился пришелец, никониан Строгановы не любили, но слишком ослепительные перспективы разворачивались перед купцами. В душах купцов алчность боролась с неприязнью к никонианам. Синхронно повернувшись к красному углу светлицы, они осенили себя крестом.

— Ну пусть будет так, — согласно кивнул Григорий Дмитриевич, — нет ничего не возможного для Господа нашего, — вновь осенил себя крестом глава Строгановых, — Возможно и сие чудо.

Помолчали. Надетый Рожковским под рубашку кевларовый бронежилет болезненно врезался в тело, толи был плохо подогнан, толи мал. Но не раздеваться же, чтобы поправить его! Воспользовавшись продолжительной паузой, пришелец встал из-за стола, вытащил из сундука оббитую алым бархатом коробочку и положил на стол перед Строгановыми.

— Виктор Александрович, глава нашего города, жалует Вас набором столовых приборов.

В открытой коробке блеснули позолоченные ложки, вилки и ножи. В светлице повисла звенящая тишина. Неужели это все золото, потрясенно подумал глава рода. Несколько секунд он завороженным взглядом рассматривал содержимое коробки, затем посмотрел на сидевших с отвисшими челюстями сыновей. Старший Строганов недовольно крякнул, резким движением захлопнул коробку и придвинув ее поближе к себе. Двигалась она легко. Значит не золото, то тяжелое, понял Григорий Дмитриевич, но почему сверкает словно золото? Непонятно.... Потом разберусь что это, решил он. Низко наклонив голову, он произнес степенно и тихо:

— Лепо, уважили гости дорогие. Порадовали подарком драгоценным.

— По нраву ли тебе, Григорий Дмитриевич, наши товары? — учтиво кивнув, поинтересовался посланец города.

Глава рода пробежался пальцами по бусинам четок, лежащих на скатерти стола, блеснул огромный зеленый камень с надетого на палец кольца. Кивнув собственным мыслям, он ответил грустным тоном:

— Привез ты на дивном воздушном корабле рекомым вертолетом, искусно сработанные кузнечные товары, они хороши, особливо топоры, пилы и лопаты железные и цены невеликие. Тебе Петр Семенович, можно только позавидовать. Хороши мастера в вашем городе. Опять же зеркала огромные, не хуже веницейских, искусно изукрашенные шкафы холодильные, но уж больно много просите за них, надо бы сбавить цену. Очень дорого! — глава рода Строгановых досадливо поморщился, — Ты влезь в нашу шкуру. Налоги внеси в царскую казну, работникам заплати, да еще не только воеводам, каждому дьяку посул занеси. А торговлишка совсем захирела. Как жить? А?

Для создания невероятной по меркам семнадцатого века новинки — газоэлектрического холодильника, попаданцы воспользовались давно известной технологией. Принцип работы — за счет испарения аммиака из хладагента, состоящего из водорода, аммиака и воды, в свою очередь поглощающего теплоту морозильной камеры. Устройство газоэлектрического холодильника несложное и включало четыре важных составляющих: абсорбер или поглотитель, испаритель, конденсатор и котел. При работе холодильника подогревание хладагента осуществлялось с помощью горелки, расположенной прямо под центральной трубой. Другим дорогостоящим новшеством стали большие зеркала, до этого монопольно производимые венецианцами. Хотя стекольного завода в городе до Переноса не было, но при наличии недалеко от города месторождений известняков, кварцевых песков и соленых озер, развернуть полукустарное производство зеркал и оконных стекол оказалось несложно. Благо специалисты, когда-то работавшие в стекольном производстве, нашлись. Долго, не смотря на литье по всем правилам на слое расплавленного олова, не удавалось добиться необходимого качества, но наконец и это удалось.

Рожковский досадливо поморщился, прибедняется один из самых богатых людей в Московском царстве, ишь какой камень блестит на руке, стоит, наверное, умопомрачительных денег. Но коммерция это было не его стезя, даже торговаться на базаре он доверял жене. Благо ему в помощь дали профессионала — представителя торгового управления администрации.

— Со мной прилетел Петр Соломонович, это он показывал Вам наши товары, все разговоры о скидках по ценам это с ним.

Григорий Дмитриевич недоуменно поднял брови:

— Жидовин что ли?

Рожковский вспомнил слегка навыкат глаза Петра Соломоновича, в которых казалось, отражались все страдания его народа:

— Наверное, да, я точно не знаю.

Глава рода Строгановых недовольно искривил губы. Московские цари с подозрением относились к евреям и не позволяли им селится на русских землях, а жидовины еще славились склонностью к торговле. Мало того, что пришелец проклятый никонианец еще и нехристя притащил. Такой партнер для торговли Григория Дмитриевича не радовал.

Глава рода задумчиво погладил бороду, но не успел он что-либо спросить, как в разговор вмешался до этого молчавший старший из сыновей главы рода:

— Летучий корабль продадите? — быстро и энергично произнес он и уперся испытывающим взглядом в лицо пришельца, -За нее никакие деньги не пожалеем!

Посланец откинулся на спинку кресла и лишь соболезнующе развел руками:

— Нет, этого мы продать Вам не сможем. Воздушные корабли очень сложны в изготовлении и управлении, их у нас у самих немного.

— Жаль, жаль, — покрутил головой наследник именитого купеческого рода, кривовато улыбаясь, — а говорите, что Вы друзья и нам и Русскому царству.

Нервным движением посланец города вытащил платок и торопливо вытер потный лоб. Как-то не очень хорошо идут переговоры. Такого агрессивного напора он от Строгановых не ожидал:

— Нет, воздушный корабль продать пока не можем. Возможно когда-нибудь позже.

Старший Строганов бросил недовольный взгляд на отпрыска. Не гоже, когда сын поперек отца слово молвит. Кашлянув, чтобы привлечь внимание, он вновь вступил в беседу:

— А мушкетоны скорострельные продадите и брони, какие на стрельцах ваших?

Хотя-бы здесь не полностью отказываем, подумал посланец города и откликнулся с небольшой заминкой:

— Скорострельные продать не сможем, но мушкеты вскоре начнем продавать столько, сколько вам понадобиться. По качеству они будут гораздо лучше, чем у свейских, галантских и аглицких немцев, но намного дешевле, тоже и по доспехам. Летать сюда снова на вертолете дорого, так что ждем Вас у нас на ярмарке.

Григорий Дмитриевич задумался, машинально перебирая бусинки четок. Конечно жаль, что пришельцы не согласны продать летучий корабль и скорострельное оружие. Царевна Софья как раз готовила поход на Крым, так что если поклонится ей скорострельным оружием, то ее благодарность была бы гарантирована. Говорят, есть на Урале гора магнитная, царевна охотно пожаловала бы землицей вокруг нее. Поставить там доменные печи, железа можно будет выплавлять очень много. А его на Руси мало и оно очень дорого, поэтому прибыль обещала стать колоссальной. Впрочем, даже та партия товаров, которую пришельцы привезли для показа, при перепродаже обещали гигантские барыши. А когда запахло хорошей прибылью, то неважно как крестятся партнеры, купец способен пойти на очень многое...

— Приедем, — наконец прервал молчание и пообещал Григорий Дмитриевич.

— А что возьмете в обмен на товары свои кроме злата — серебра?

— Нужны шкуры и шерсть, интересуют поставки соли.

При этих словах Строгановы переглянулись, уж чего-чего, а соли у поднявшихся на соледобыче купцах было достаточно. А между тем посланец города продолжал:

— Еще нужны ткани, деготь, смола, нефть, купим олово, свинец, медь.

— Это возможно, а что такое эта ваша нефть?

— Черная горючая жидкость, вытекающая из земли, ее еще персы привозят, есть она и на русской земле.

— Ну коль есть она в русской земле, то покажите где она вытекает, привезем ее Вам.

Прошло три необычно теплых и солнечных для Южного Урала дня. Первое посольство попаданцев в Московское царство к купцам Строгановым благополучно вернулось назад, привезя в полностью забитой паллетами грузовой кабине вертолета МИ-26 холщовые мешки с солью, огромные связки выделанной кожи, меха и немного слитков меди, свинца и олова. С цветными металлами в русском царстве семнадцатого века было плохо, в основном импортные и потому дорогие. Отдельно, в пилотской кабине, лежал неподъемной тяжести мешок с серебряными монетами — плата за изделия городской промышленности. Деньги предназначались на закупку у иноземных торговцев товаров, необходимых попаданцам. Теперь ход за купцами Строгановыми, оставалось ожидать прибытия русского торгового каравана.

Прошел месяц после Переноса, а старинная ярмарка на берегах Вельки приобрела необычайную популярность среди купцов. За производимыми городом диковинными товарами прибыли торговые караваны с ближайших к городу территорий. Не оставалось сомнений, что вскоре купцы со всех уголков необъятной евразийской степи и из государств Средней Азии, поспешат на ярмарку с грузами белоснежного хлопка, вяленых фруктов, скота, кожи, экзотических товаров из далеких Индии и Китая и многим другим. Несколько купцов застряли в торговом поселке на границе территории попаданцев, распродавая привезенный товар.

Неплохими темпами развивалось городское производство. Прибыл очередной автомобильный караван с грузом соли, добытой на озерах, расположенных всего в полусотне километров севернее города. Чтобы в дальнейшем не задействовать и так немногочисленных попаданцев, для добычи и доставки соли наняли местных башкир и население двух недавно появившихся в тех местах русских острогов. Соль, кроме использования в пищу и в качестве консервирующего средства была необходима для развертывания производства и, служила исходным сырьем для выработки кальцинированной соды, хлора, хлорной извести, каустической соды и в производстве десятков других веществ и материалов. С хроноаборигенами после нескольких стычек установились неплохие отношения. За забором торгового поселения продолжал разрастался 'Шанхай' из прибившихся к попаданцам башкир, русских и представителей других племен. Каждый день в нем появлялись новые люди, ставились не только временные юрты, шатры, возводились круглогодичные жилища — глинобитные дома и деревянные избы. Если говорить о взрослых аборигенах, то вряд ли они могли интегрироваться в общество попаданцев, а вот их дети, которых администрация обязала ходить в школу, открытую на территории торгового поселения, могли в будущем претендовать на статус полноправного горожанина.

За речкой на территории заброшенного завода заработала экспериментальная мартеновская печь, что резко снизило нагрузку на электропечь моторного завода. Сырье, пока не пошли железо и сталь от создаваемого металлургического кластера в районе Магнитки, давали городская свалка и пункты металлоприемки. Рядом с печью задымили трубами небольшой цементный заводик и производство кирпичей. Хотя степень механизации на них была весьма низкой, но первоначальные потребности города в строительных материалах они закрыли.

Жизнь горожан продолжала стремительно меняться. Уже через три — четыре недели в кранах будет течь техническая вода. Запасы реагентов для чистки воды на очистной станции водоканала заканчивались и, хотя водопроводную воду продолжат хлорировать и фильтровать, для питья она станет не пригодной. Предвидя это, коммунальные службы экстренно рыли и обустраивали по несколько колодцев в каждом городском районе.

Нельзя сказать, чтобы горожане спокойно встретили вынужденные изменения и надо сказать что у многих были к этому очень весомые основания. Целый ряд дефицитных лекарств, прежде всего антибиотики и инсулин и, целый ряд других, которых в ближайшем будущем город не сможет производить, стали распределяться лишь 'нужным' людям, ученым, промышленникам, рабочим дефицитных профессий и приближенным к администрации. Это обернулось валом смертей среди пенсионеров и тяжелобольных людей. Город подспудно кипел. Особенно злобствовали мелкие бизнесмены, ставшие из почти хозяев жизни, рабочими или крестьянами. Многочисленные магазины, ларьки вынужденно закрылись, а их хозяева и продавцы подались на появившиеся как грибы после дождя заводы, фабричные производства и новые сельскохозяйственные предприятия, от животноводческих ферм до тепличных хозяйств...

Регулировщица, так называл женщину весь город, была сумасшедшей. Говорят, что в юности у нее с головой все было в порядке и, даже была семья. Никто, кроме психиатров не знал, какое событие привело к тому, что ее разум утонул в пучине безумия, но однажды горожане увидели на обочине дороги одетую в по-цыгански длинную, но опрятную юбку женскую фигуру, с немного скуластым татарским лицом, суматошно размахивающую руками и карикатурно подражающую действиям милиционера — регулировщика. Из-за этой фобии она и получила прозвище. Горожане успели привыкнуть к регулировщице и машины мчались по улицам, не обращая на сумасшедшую внимания, лишь изредка кто-нибудь из водителей нажимал на автомобильный сигнал и тогда раскатистый звук пролетал по улицам города, а регулировщица безмятежно улыбалась. Ее тихое безумие проявлялось лишь в стремлении регулировать дорожное движение. Никто и никогда не видел ее агрессивной, так что даже дети к ней подходили без боязни. Их она любила, и всегда находила горсть конфеток чтобы угостить детвору.

Как одетая в темные и грязные одежды регулировщица появилась под свежеотштукатуренными стенами администрации, никто не заметил. Полуденное, яркое солнце палило не по-детски, душно и влажно. Немногочисленные пешеходы спешили пробежать по центральной площади города, чтобы спрятаться от нежданного солнца в тени деревьев. Многочисленны лужи на площади перед массивным зданием, построенном еще в девятнадцатом веке, почти ощутимо парили, расплескивались тысячами брызг под колесами проезжающих автомобилей. На бледном, в подтеках высохшей грязи, лице женщины лежал отпечаток безумия, и одновременно выражение усталой обреченности. Она остановилась в нескольких шагах напротив парадного входа в администрацию, что-то тихо бормоча под нос и не отводя взгляд от закрытых дверей. Два стоящих в расслабленных позах автоматчика в серой форме национальной гвардии, привычно скучали у входа в здание администрации. До конца смены им оставалось еще час. На городскую сумасшедшую они обратили на не больше внимания, чем на пьющих из луж на площади голубей. Лишь один из гвардейцев бросил на нее мимолетный взгляд поверх очков — дескать: 'Что ты тут делаешь?'

Неизвестно что спровоцировало неожиданную и странную агрессию всегда тихого и забитого существа, но регулировщица стала вначале медленно, затем все быстрее крутится вокруг себя, подобно турецкому дервишу, исполняющему ритуальный танец, пока наконец не рухнула на пыльный асфальт. Только тогда автоматчики перевели удивленный взгляд на городскую сумасшедшую. Несколько дней тому назад неизвестные развесили по городу листовки с призывами к вооруженному восстанию против тирании Соловьева. Коммунальщики потом до вечера срывали с заборов прокламации. Кто это сделал, сколько полицейские не искали, но так и не нашли. После этого национальных гвардейцев на случай волнений населения застращали и заинструктировали до слез.

— Ааааа! — не вставая, громко и страшно закричала — завыла, женщина, так что пронзительный звук был слышен в самых дальних уголках полупустой площади. Несколько ворон с карканьем сорвались с деревьев и закружились над валяющейся в луже женщиной. Гулкое эхо загуляло по площади:

— Ааааа....

Прохожие начали оборачиваться, закрываясь рукой от солнца, рассматривать, непонятные события, происходившие у входа в администрацию. Несколько человек неуверенно направились к входу в здание администрации.

Женщина прекратила выть, жалобно всхлипнула напоследок и медленно поднялась. Лицо ее в подтеках от грязи и непрерывно льющихся слез производило ужасное и дикое впечатление, ничем не напоминая прежнюю тихую городскую сумасшедшую. Повернувшись к постепенно густеющей толпе вокруг, она обвела безумным взглядом обмершую толпу и подняла вверх сухенькие кулачки. Ой! — громко воскликнула маленькая, опрятная старушка, стоявшая в первом ряду и прикрыла ладошкой рот. Еще только-что площадь пустовала, а вот уже около администрации множество людей, в основном по случаю рабочего времени любопытствующих стариков и детей. Проезжие машины на миг притормаживали, чтобы разглядеть что за сборище перед зданием администрации и мчались дальше.

-Придут, — промолвила сумасшедшая, делая странные пассы руками, — Придут! Повторила, скорее проорала она изо всех сил, так что гулкое эхо загуляло по площади отражаясь от невысоких зданий на противоположной стороне.

— Злая вода обрушится на город, за ним с неба падут огненные вихри, голод и мор, — продолжала громко и страстно вещать сумасшедшая, в дикой ярости потрясая сухенькими кулаками над головой.

Сумасшедшая еще несколько минут описывала предстоящие городу несчастья и люди не выдержали. Если вначале они улыбались, и со смешком комментировали происходящее, то вскоре потрясенная пророчествами толпа замолчала, лишь несколько старух лихорадочно омахивали себя крестом. Потемнело. Грозные зловещие тучи закрыли солнце. Люди в толпе начали заражаться религиозным безумием. В городе изначально стояло несколько старинных церквей, мусульманская мечеть и небольшой мужской монастырь. После Переноса они не только не пустовали, а ежедневно до отказа наполнялись горожанами всех возрастов от молодежи до стариков. Нервы у людей стали ни к черту. О причинах переноса можно было лишь гадать, но версия о том, что это Божья Воля, была самой популярной. Множество неверующих или лишь считающихся православными повернулись лицом к церкви.

В окне на втором этаже, там, где находился кабинет Соловьева, мелькнуло бледное лицо и исчезло. А горожане, заинтересовавшиеся необычным скоп людей перед администрацией, все продолжали и продолжали подходить. Автоматчики у входа, конвульсивно вцепившись в ремни оружия, застыли в нерешительности. С одной стороны, происходило явное нарушение порядка, с другой — их задача охранять вход в администрацию, а на него никто не покушался.

— Городу недолго еще стоять! Погряз он в грехах тяжких и блуде! И корысти! — продолжала сурово и громко вещать безумная пророчица, наливаясь внезапным вдохновением от внимания множества собравшихся вокруг людей.

— Это он виноват, Соловьев, антихристов приспешник, — указующий перст показал на второй этаж администрации, где размещался кабинет мэра.

Взволнованная толпа безмолвно смотрела на пророчицу, лишь вороны зловеще каркали, кружась над, немалых размеров толпой.

— Быть ему пусту! Быть пусту, быть пусту! К чёрту в Преисподнюю провалится! Как появился, так и сгинет! И месте его не найдут, окаянного!

Наконец толпа беспорядочно и заунывно зашумела. Отдельных выкриков неслышно, они слились в общий тревожный и испуганный гул.

Неожиданно тяжело хлопнула, открываясь, массивная дверь. Выскочивший из нее начальник национальной гвардии на миг замер, оглядывая насторожившуюся толпу. Повернувшись к караульным на входе и яростно раскрывая рот проорал им что-то гневное, но неслышное за беспорядочным шумом толпы, затем решительно кинулся плечом в плотное скопище вокруг новоявленной пророчицы. За охрану здания администрации и мэра отвечала не милиция, а он. Люди в толпе не расступились и не пропустили к новоявленной мессии. Наоборот послышался многоголосый возмущенный ор, замелькали предусмотрительно взятые зонтики. Пророчица продолжила вдохновенно вещать. Автоматчики торопливо ожили, скинув оружие с плеча ринулись вслед за начальником в толпу. Несколько выскочивших из здания национальных гвардейцев бросились им помогать. Трехэтажный мат, отчаянные крики.

— Бах, — раздался гулкий пистолетный выстрел, загуляв долгим раскатистым эхом над площадью. Никто не успел понять, что это, как вслед за выстрелом автоматная очередь громом ударила по барабанным перепонкам:

— Трататах!

Аааааа! — убили, — раздался над площадью пронзительный и одновременно жуткий женский крик. Настроение моментально изменилось с агрессивного перейдя в дикую панику, толпа моментально распалась. Старики, старухи, дети испуганными мышками помчались прочь, роняя зонтики и сумочки. Спотыкаясь в лужах и падая, они вновь поднималась и, все грязные, мчались прочь с площади и голосили так, что резало уши. Прошли считанные секунды и площадь обезлюдела. Перед дверью администрации осталась небольшая кучка растерянных и молчаливых людей в форме национальных гвардейцев с опущенными вниз автоматами в руках. На асфальте, в луже перед ними, валялась неподвижная фигура самозванной пророчицы. Застывшие глаза недоуменно уставились в хмурое небо, на светлой блузке с левой стороны набухала алая клякса. Кровь, стекала, смешиваясь с водой, отдельными розовыми ручейками текла по луже, постепенно растворяясь и пропадая, а рядом, посреди разноцветных обрывков одежды валялся переделанный из газового в боевой, пистолет, одно из первых постановлений городского Собрания разрешило такую переделку. Начальник гвардейцев присел рядом с телом и осторожно приставил два пальца к шее, пытаясь нащупать пульс, но тщетно, женщина была мертва. Недоуменно нахмурившись, он плотно поджал губы, руки непроизвольно сжались в кулаки. Он готов голову дать на отсечение, его люди не стреляли из пистолета, а автоматную очередь дали вверх! Поднявшись под вопросительными и умоляющими взглядами подчиненных, он лишь отрицательно покачал головой.

В противоположном углу площади, откуда открывался прекрасный вид на двухэтажное здание администрации, но густые тени от деревьев не позволяли ничего рассмотреть, стояла автомобиль с затонированными стеклами. В глубине салона угадывался человеческий силуэт и светился огонек сигареты. Когда площадь опустела, стекло с водительской стороны поползло вниз, дымящийся бычок огненным светлячком вылетел на асфальт. Еле слышно загудел мощный двигатель, автомобиль неторопливо сдал назад и вывернул на соседнюю улицу.

Вольный степной ветер беспечно мчался по плоской, словно тарелка и бескрайней евразийской равнине, лишь кое-где, мешая ему и разнообразя пейзаж, вздымались невысокие, заросшие сочной весенней зеленью с яркими красными точками цветущих тюльпанов, холмы. От его неожиданных порывов по весенней, усыпанной цветами степи катились неспешные разноцветными волны, подобные тем, что гуляли по настоящему океану, переходя от бледно-зеленых в сиренево-фиолетовые. Посредине ярко голубого, без единой тучки, неба яростно пылал золотой круг полуденного солнца. Жара — не детская, уже скоро, через считанные недели с просторов степи исчезнет яркая зелень травы и останется лишь выжженная земля и пыльный ковыль. Вокруг ни следа присутствия людской цивилизации, лишь на одиноком холме торчит шпиль сторожевой вышки и, у ее подножия, багги и несколько человек вокруг.

Александр, развалившись на заднем сиденье автомобиля, со смутной печалью во взгляде рассматривал успевшую изрядно надоесть картину весенней степи. Доставку еды караульным на вышках он совместил с очередной проверкой часовых и после обеда взял дежурный автомобиль с водителем и выехал по постам.

— Дзинь, — прозвучало, казалось над ухом, Александр непроизвольно вздрогнул и полуобернулся. Водитель нашел пустую консервную банку и гнал ее словно футбольный мяч по утоптанной солдатами площадке вокруг вышки.

— Чего гремишь? — не выдержал Александр.

— Разминаюсь! Я в детстве в футбольную секцию ходил! Вот, вспоминаю.

'Мальчишка, дурь в башке, э-эх!' — неодобрительно подумал Александр, покачав головой, но делать замечание не стал.

— Дзинь, — влетела банка в импровизированные ворота, образованные столбами, на которых покоилась сторожевая вышка, блестящей молнией промелькнув мимо лица сидевшего, привалившись спиной к столбу, Магомедова. Скатилась вниз по пологому склону и потерялась в ковыльных зарослях внизу. Солдат — кавказец стремительно покраснел.

— Э! — выкрикнул он недовольно с легким кавказским акцентом и отложил в сторону солдатский котелок с супом — Петров, ты что не видишь, что я тут хаваю? Чуть не поперхнулся из-за тебя!

— Да что тебе сделается? Ты в бронежилете, — схохмил водитель, но глядя на еще больше побагровевшего кавказца, повинился:

— Извини, — и сделал такое сконфуженное лицо, что дальнейшие ругательства застряли в глотке у Магомедова. Безнадежно махнув рукой на дурака, дескать, что с такого возьмешь, он пододвинул назад котелок и с удвоенной силой замелькал ложкой.

Александр отвернулся от подчиненных и поднял взгляд вверх. Голубое и бездонное небо, пятнал лишь силуэт парящего в раскаленном воздухе, поднимающегося с земли, и высматривающего подходящую добычу степного орла.

— Сибгатуллин, — крикнул он, — поел? Пора уже ехать и так копаетесь, словно в ресторане! Забирайте кашу, и мы поехали.

— Кашу? — заинтересованно поднял голову Магомедов, — что правда? А какую?

— Гречневую, — усмехнулся Александр.

— Я сейчас, уже заканчиваю, — раздался гулкий голос с вершины сторожевой башни.

— Ваха, ты особо не рассчитывай на кашу, там больше мяса, чем той гречки, — откликнулся водитель, криво усмехаясь, и обламывая собеседников в сокровенных надеждах на привычную еду из двадцать первого века.

— Аааа, — разочарованно протянул кавказец, поднявшись на ноги, он приблизился к автомобилю и попросил водителя, протягивая пустой котелок:

— Санек, насыпай... эту кашу.

Неожиданно с вершины вышки послышался пронзительный и слегка испуганный крик:

— Тащ. старший лейтенант! Всадники, много, скачут сюда!

Солдаты от неожиданности замерли на месте, Александр в первый момент не понял, что услышал и поднял удивленный взгляд вверх. Предчувствие беды ледяной рукой сжало горло, он с трудом проглотил мешающий комок. Неожиданно волнение ушло, он сумел овладеть собой, успокоится. Стоп! Ты же сам искал шанс отличиться! Вот он! Мгновение переждав и, обретя утраченный ритм дыхания, он спросил нарочито спокойным голосом:

— Что там за всадники?

— Не знаю, но с оружием в руках.

Вот и соседи из Казахстана появились и вряд ли с дружественными намерениями, молнией пронеслась догадка в мозгу юного офицера. Торопливо выпрыгнув из машины, он пулей взобрался по лестнице на вышку. Караульный, приставив к глазам бинокль, высматривал что-то вдалеке, при виде командира опустил руки и ошарашенно уставился на Александра:

— Тащ. старший лейтенант! Это что, война с местными? — спросил он быстро и громогласно, сверкая от возбуждения глазами.

— Где? — не отвечая на глупый вопрос, поинтересовался Александр, на что солдат молча указал на юг. Офицер повернулся. В трех километрах от вышки, из-за непримечательного холма, каких в степи тысячи, выплескивалось на равнину что-то черное, но подробности не различишь, слишком далеко. Александр протянул руку за биноклем. Изображение рывком приблизилось. Густая толпа одетых в халаты всадников, вздымая плотные клубы пыли, выезжала из-за холма и немедленно бросала коней рысью вперед. На солнце сверкали искры на железных доспехах и наконечниках копий, пока еще поднятых вверх. Открытые рты выкрикивали что-то неслышимое на большом расстоянии, но несомненно угрожающее. На скулах молодого офицера загуляли желваки. Опустив бинокль, он бросил беглый взгляд на смущенного и слегка испуганного часового. Прозевать с вышки, расположенной на возвышенности, конницу невозможно. Видимо они накопились под прикрытием ночи за довольно большим холмом, полностью перекрывавшим вид с юга и лишь ждали прибытия основных сил. Вот и возможность отличиться! Главное все сделать правильно! Короткая и хищная усмешка промелькнула по губам. Александр, вновь поднял бинокль, на горизонте показались многочисленные отряды всадников. Когда он снова посмотрел на передовую группу, часть конников взяла правее, направляясь в сторону брода. 'Это было гораздо опаснее. Отрежут от своих, рано или поздно посекут стрелами. Надо уходить согласно плана, к лагерю, там укрепления, там кочевников и встретим. Тем более что играть в Робин Гудов мне комбат запретил'.

— Уходим! — громко и радостно приказал Александр и схватил с пола вещмешок Магомедова. Подождав пока Сибгатуллин окажется внизу, стремительно спустился вслед за ним. Порядок действий солдатами многократно тренировался. Машины уже басовито урчали двигателями, а подчиненные сидели на своих местах. Едва Александр сел в багги, она рванула вперед, высоко подпрыгивая на укрытых весенней травой ухабах, словно на спине дикого мустанга.

Александр схватился за перекладину а правую руку согнул в локте от переполнявшей его эйфории. Торопливо вытащив из разгрузки рацию, он нажал кнопку.

— Лагерь я Второй, как слышите? Из плоской коробочки рации послышался треск атмосферных помех, потом чуть заспанный голос дежурного:

— Второй, я Лагерь, слышу хорошо!

— Наблюдаю конницу до двух — трех сотен человек, на горизонте еще несколько тысяч. Всем постам и разрезу срочная эвакуация, действуем согласно плана, встречаем орду в районе брода. Запросить помощь у города. Как понял, прием!

— Принято, -раздался встревоженный голос дежурного, — выполняю!

Сердце от скоростного спуска рухнуло вниз, как в далеком детстве, когда Александр спускался в родной деревне по ледяной горке к замерзшей реке. Спустившись с пологого холма, багги взревели моторами, добавили газу и, стремительно запрыгала по разнотравью, давя цветущие считанные дни алые маки, превращавшие весеннюю степь в что-то сказочное. Скорость километров сорок, от силы пятьдесят, больше разгоняться рискованно, можно угодить в невидимую, под маскировочным покровом травы, яму и повредить ходовую. Свежий, напоенный ядреным запахом степных трав ветер ударил по лицу, норовя сбросить с багги все плохо закрепленное. Адреналин яростно клокочет в венах. Александр едва не заорал, чтобы выпустить наружу переполняющее его кристально чистое счастье. Свежий ветер в лицо, любовь в сердце и враги которых он конечно победит что еще нужно для счастья? Но пока еще рано торжествовать, вначале необходимо победить! Ну вот и твой первый бой, тот в деревне не в счет, все получилось почти случайно. Одной рукой держась за перекладину, иначе вылетишь из галопирующей багги, другой Александр вытащил из крепления и торопливо застегнул шлем, затем обернулся. Всадники исчезли из вида, их закрывала громада холма, на котором находилась сторожевая вышка. Александр положил руку на непроизвольно вздрогнувшее плечо, напряженно вглядывающегося в дорогу водителя, и дождавшись относительно ровного участка, приказал:

— К броду!

Не оглядываясь, тот молча наклонил голову в знак согласия. Короткая кавалькада футуристично выглядевших даже для двадцать первого века автомобилей, стремительно неслась по майской степи. Молодой офицер обернулся назад. Минута, и у холма замелькали всадники, лошади вставали на дыбы, с ржанием сбрасывали наездников. Порыв ветра донес наполненные болью и испуганные крики, на земле образовалась куча — мала из лошадей и их наездников. По губам Александра промелькнула мстительная улыбка, не зря он захватил с собой несколько бухт колючей проволоки. А вот нечего соваться туда, где не знаете безопасной дороги, жаль, что обещанных мин не успели подвести. Промышленность города изготовила экспериментальную партию противопехотных мин, правда на взрыватели пошли капсюли-детонаторы, еще из двадцать первого века. Если мелкосерийные партии порохов и бризантной взрывчатки получить удалось, то с производством инициирующих взрывчатых веществ, на основе азида свинца и гремучей ртути, химики продолжали экспериментировать.

Автомобили, гулко рыча моторами и непрерывно подскакивая на неровностях, мчались вперед. Попаданцы оторвались от преследователей на несколько километров, так что передовые отряды орды казались всего лишь темными тучами далеко на горизонте. Навстречу стремительно бежала степь, сильный ветер гудел в ушах, продувая насквозь несмотря на одетый поверх обмундирования бронник. Встретим орду на броде, тридцать автоматов плюс ружья рабочих, покрошим любое количество кочевников, размышлял молодой офицер. Но не зря говорят, хочешь рассмешить бога, расскажи о своих планах! Впереди по ходу движения и левее из-за холма выскочил конный отряд. Не обращая внимания на автомобили, одетые в темные халаты всадники рванули к броду. Кочевники были гораздо ближе к переправе и по всему выходило, что они первым достигнут цели. Александр похолодел. Как? Как они сумели вновь незамеченными пробраться так близко к броду? Если бы он не отдал вовремя приказа на срочную эвакуацию, то у единственного брода их встретил заслон из нескольких десятков лучников, а времени перестрелять их издали не было. На хвосте висела наступающая орда и пока попаданцы разбирались с заслоном, та ударила бы в спину. Александр плотно сжал губы, как всегда в минуту опасности, мысли перестали хаотично течь, разум сосредоточился на вариантах спасения. Уходить в степь? Не вариант. Брод — единственный способ переправится на другой берег реки, а в степи постоянный риск нарваться на кочевников, значит решено — прорываемся через брод. А на реке поддержит огнем гарнизон форта.

Александр вытащил рацию:

— Магомедов, как слышно? Прием!

— Слышу Вас хорошо тащ. старший лейтенант! — раздался неунывающий голос с легким кавказским акцентом.

— Прорываемся к форту! Огонь по противнику после меня, короткими очередями! Как понял меня?

— Есть! — довольным голосом ответил солдат. Несмотря на полученное в бою с аборигенами ранение, мальчишеского задора молодой кавказец не лишился, а за командиром, которого он искренне уважал, готов был хоть в огонь, хоть в воду.

Александр обхватил предплечьем левой руки стойку и, вытащив из крепления автомат, изготовился стрелять по приближающемуся слева противнику.

Под безжалостным, почти летним солнцем северного Казахстана соревновались в гонке на самый главный приз, кому еще жить, а кому пора умереть, постепенно сближаясь, два пыльных облака. Слева, хищно посверкивая сталью наконечников и вытаптывая до земли траву, несся рысью отряд кочевников. Справа мчались к броду автомобили попаданцев. Все многочисленные предположения из популярной в двадцать первом веке литературы про попаданцев, что хроноаборигены панически перепугаются при виде издающей страшные звуки и сверкающей фарами — глазами техники двадцать первого века, оказались полным бредом. Плевать хотели кочевники на повозки пришельцев, когда есть возможность пограбить богатых буратин. Отряды постепенно сближались. Александр хищно прищурился, уже скоро можно будет прицельно бить по кочевникам. Он еще раз надавил кнопку рации:

— Стреляем короткими, как понял, Магомедов? И скорость уменьши, а то так не попадем!

— Принято, — прошуршало в ответ.

— Уменьшишь скорость по моему сигналу, — приказал Александр водителю, тот в ответ вновь наклонил голову.

Кочевники приблизились и начали первыми. Александр немного волновался, надвигающаяся конная лава это страшно и хотя умом он понимал превосходство оружия двадцать первого века, но подсознанию не прикажешь. По неслышной с большого расстояния команде, они почти одновременно отпустили тетиву тугих монгольских луков. В голубое небо, сверкая на солнце сталью наконечников, взметнулась хищная стая стрел. Набрав там силу и мощь, они устремились смертоносной тучей к беззащитной земле. Недолет! Множество стрел, разочарованно дрожа оперением, впились в землю всего за десяток метров до несущихся во весь опор багги.

Александр хлопнул водителя по плечу, тот прижал педаль тормоза, багги резко сбавил скорость, поплелся еле-еле. Когда фигура кочевника на коне оказалась в прицеле, офицер плавно потянул пусковой крючок.

— Трата — та, — коротко рыкнул автомат, приклад чувствительно толкнул в плечо, заставив на миг поморщиться. Повезло, попал, не зря по огневой всегда получал отличные оценки. Летевший немного впереди толпы кочевников всадник в блестящем под полуденном солнце шлеме, птицей вылетел из седла, заставляя несущихся позади жеребцов вставить на дыбы в тщетной попытке не растоптать распростершееся на траве тело.

— Тратата, — прогрохотал автомат Магомедова. Короткая очередь задела двоих всадников, один пробкой вылетел из седла, у второго конь на скаку рухнул вниз, зарывшись мордой в землю, седок покатился дальше.

Получайте подарочки, зло подумал Александр, опуская задравшийся ствол вниз и ловя момент между прыжками автомобиля, чтобы нажать на спуск. Автоматы продолжали смертоносную песню. Новые кочевники на всем скаку слетали с седел, порывы ветра доносили дикое конское ржание и крики раненных людей, на земле образовался настоящий вал из бьющихся лошадей и раненных и убитых людей, но и стрелы начали падать вокруг несущихся во весь опор к броду автомобилей. Звонко щелкнул, отсоединяясь магазин автомата, Александр торопливо нащупал новый магазин и вставил в ствольную коробку.

— Вжик! — просвистело что-то над ухом Александра, он невольно скосил взгляд. Из пола торчало и еще хищно трепетало оперение стрелы. Средневековый метательный снаряд ударил с такой силой, что почти полностью пробил металл кузова. Острый укол страха на мгновение кольнул и тут же пропал смытый досадой на собственную трусость и вспышкой ненависти. Б..., — прошептали губы. Между тем, толи устрашенные потерями, толи грохотом оружия и самобеглыми колясками попаданцев, кочевники начали придерживать коней, через десяток секунд они отстали от багги. Он повернулся лицом к врагам и поудобнее приладил автомат. Кочевники стояли на месте, опасаясь приблизиться к автомобилям попаданцев. Отбились! — подумал молодой офицер и самодовольно улыбнулся.

— Прекратить огонь, ходу! — приказал Александр в микрофон рации, багги рванули вперед . Еще через километр начался пробитый попаданцами спуск к реке, дорога крутая и опасная, так что водителю волей неволей пришлось сбавить скорость. Пахнуло тиной и речной свежестью. Впереди на высоком склоне показались деревянные стены безымянного форта попаданцев, над его воротами плескался на порывистом ветру российский флаг. Александр повернулся назад и, обхватив предплечьем перекладину, взял под прицел раскидистые деревья, росшие на спуске в узкую речную долину. Не дай бог, кочевники успеют обстрелять их на переправе. Автомобили, разбрызгивая воду, въехали на брод и успели добраться до середины неширокой реки, когда вверху снова замельтешили всадники в халатах, а вокруг с громким плеском начали навесом падать стрелы. Александр от досады сморщился. Это уже гораздо опаснее, кочевников прикрывали стволы деревьев, а стрелять им было удобнее, сверху вниз, в отличие от попаданцев, вынужденных стрелять круто вверх да еще и с ежесекундно подбрасывающего, подобно норовистой кобыле, автомобиля. Александр выцелил одну из одетых в серые халаты фигурок.

— Тра — та — та, — на секунду расцвел огненный цветок на конце ствола. Попал — не попал, за деревьями не видно. Офицер торопливо прицелился в следующего врага. От форта донесся грохот выстрелов нескольких стволов, бойцы на стенах прикрывали бросок багги.

— Тра — та — та, — вновь грохотнула короткая очередь автомата молодого офицера.

Багги вырвались из реки и, натужено ревя двигателями, понеслись вверх по склону. Александра прижало назад, но он продолжал стрелять короткими очередями по мельтешившими позади и вверху кочевникам. Стены форта исчезли за поворотом дороги и лишь непрерывное тарахтение автоматных очередей подсказывало, он близко, но несмотря на все усилия, стрелы вокруг багги продолжали вонзаться в землю. Наконец машины поднялись на такую высоту, что стрелы перестали добивать до попаданцев, считанные секунды и машины подъехали к бревенчатым стенам форта, над которыми торчали довольные физиономии не только солдат, но и добровольцев — вооруженных рабочих. Под ликующие крики защитников медленно открылись ворота, автомобили въехали на территорию форта и затормозили перед линией палаток. Александр просиял и, сняв каску, провел рукой по вспотевшим, словно после марш — броска волосам. Правая рука согнулась в локте:

— Йес!

Перехватив автомат в левую руку, он соскочил с багги на утоптанную землю, повернулся к автомобилю подчиненных и словно мороз пробежал по коже. Водитель второго багги — Сибгатуллин с ужасом и недоумением во взгляде смотрел на пассажира — стрелка. Тот откинулся на сидении, устремив неподвижные глаза куда-то вдаль, а из подключичной впадины, в узком промежутке, не прикрытом бронником, глубоко, на две трети длины войдя в тело, торчало древко стрелы. Тускло — алое пятно крови расплылось вокруг него по старой, почти до белизны застиранной форменной куртке. С первого взгляда понятно, Магомедов мертв, мертвее не бывает. Попади стрела парой сантиметров в сторону, то скорее всего не пробила бы металл бронника, но судьба полностью израсходовала лимит везения солдата. Внутри Александра словно оборвалась невидимая гитарная струна. Доигрался, подумал он, стратег я хренов, не уберег бойца. Все-таки добили Магомедова аборигены. Пока переправлялись через реку, смерть нашла жертву и среди пришельцев из будущего. Ликующие крики постепенно смолкли, тишину нарушали лишь звуки продолжающих работать на холостом ходу двигателей багги. Александр медленно подошел к погибшему и ладонью закрыл ему глаза.Лишь сейчас он почувствовал железистый запах крови и судорожно сглотнул слюну. Подошедший Иван Иванович слегка хлопнул офицера по плечу, выражая сочувствие и, молчаливой глыбой встал рядом. Несколько мгновений до боли сжимая увесистые кулаки, молодой офицер безмолвно стоял у машины с погибшим. Перед его внутренним взором стремительно пролетели месяцы совместной с солдатом службы. Бывало разное, но в сущности, неплохой был парень, смелый, верный и если были у него 'кавказские закидоны', то совсем немного. Александр с трудом оторвал взгляд от погибшего бойца. Горевать и переживать станем потом, когда отразим нападение орды. В условиях осады власть в поселке менялась, главным, взамен начальника разреза, становился Александр. Значит надо действовать!

— Дежурный! — громко, выплескивая боль и ярость наружу, проорал он, — ко мне!

Подбежавший на окрик дежуривший сегодня сержант Тихонов, вначале растерянно замер перед телом погибшего товарища. После начальственного рыка Александра опомнился и довольно связно доложил, что все рабочие и солдаты охраны эвакуировались в форт, успели даже большую часть техники с разреза эвакуировать, а город обещает прислать помощь в течение часа-полутора, так что необходимо ждать. По большому счету после проведенных работ по фортификации лагеря и при условии своевременной помощи города все усилия кочевников добраться до вожделенной добычи напрасны, и им следовало бы отказаться от дурной затеи. Вот только нападающие об этом не в курсе. Александр распорядился унести погибшего бойца, а сам, подхватив автомат, отправился на стену. Рядом, встал Иван Иванович. В руках гладкоствольное ружье Сайга. Бородатое лицо — озабоченное, но строгое и важное. Со стен как на ладони, видна голубая гладь реки, сотня метров безлесного пространства вокруг форта, озаренные беспощадным казахстанским солнцем, заросший высокими соснами противоположный берег и, если бы не парочка одетых в халаты трупов на земле, то можно подумать, что никакого набега нет. Иван Иванович задумчиво почесал ухо и указал на них:

— Вот сволочи, ведь оба бульдозера и вагончик вахтовки пришлось оставить в разрезе, утащить их конечно не смогут, но ведь раскурочат все! А мне потом восстанавливай!

Александр обернулся:

— Извини Иван Иванович, но охрану и форта и, разреза одновременно, мы не потянем, людей слишком мало.

Тот лишь досадливо отмахнулся:

— Да понимаю я, но жалко, собственными руками разрез делал, а сейчас дикари все раскурочат!

Время шло. Защитники форта замерли за невысокими деревянными стенами, до боли в глазах всматриваясь в пугающе молчащий и безлюдный противоположный берег. Тишина, чирикают беззаботные птицы, да парит в высоком небе степной орел. Полуденное солнце нещадно слепит, жарко, видимость прекрасная, но в поле зрения ни одного кочевника. Что они намереваются предпринять дальше? — с беспокойством подумал молодой офицер, хотя какая разница! Скоро придет помощь от города и, уже мы начнем диктовать условия! Возможная атака форта со стороны брода Александра не особо тревожила. Пара сотен метров под кинжальным огнем тридцати автоматов и гладкостволов рабочих остановит на узкой дороге наступающую орду любого размера.

Поупражняться в стрельбе пришлось намного раньше, чем ожидал Александр. Кочевники не проявляли активности, пока с другого берега не раздался заунывный вой среднеазиатских труб, долго потом гулявший между высокими берегами реки. Среди высоких деревьев на 'нашем' берегу реки замелькали фигуры пеших лучников. Оказалось, что пешие лучники уже переправились, в месте, где попаданцы не просматривали неширокую реку. Видимо лодки орда привезла с собой. Противник, числом до нескольких сотен человек, появился на 'попаданческой' стороне реки, выше по течению. На форт обрушился постепенно крепнущий дождь стрел. При этом кочевники будто знали возможности оружия двадцать первого века, близко не приближались. Торопливо выскочив на открытое пространство и метнув стрелу, сразу прятались за стволы деревьев. Александр громко, так чтобы его услышали все бойцы на стенах, приказал бить одиночными или короткими очередями.

Тра-та-та, коротко рычали автоматы солдат. Бах, Бах — солидно поддерживали их ружья рабочих.

С пронзительным свистом тяжелые стрелы пробивали брезент армейских палаток, барабанили по металлу автомобилей, пронзали тент кузовов, глубоко впивались в истоптанную землю вертолетной площадки. Основная часть орды, на другом берегу, даже не показывалась. Дважды из-за защиты деревьев выходили отряды, вооруженные аркебузами, установив своих 'монстров' на подставки они пытались сделать залп по крепости, но не тут-то было! Сосредоточенный огонь попаданцев, заставлял их, бросая погибших и раненных и так и не выстрелив, откатываться под защиту леса. Происходившее с одной стороны не соответствовало предположениям о возможном направлении атаки, с другой Александр был уверен, что приблизиться к стенам противник не сможет.

— Ах сволочи, раскурочат же все, — на миг повернувшись к лагерю с болью в голосе произнес Иван Иванович. Александр на миг повернулся, на форт обрушился настоящий дождь стрел, катнув желваками, он развернулся назад.

Попаданцы стреляли метко, видать не зря перед командировкой каждый день жгли на стрельбище дефицитные боеприпасы. Вскоре на опушке лежали кучи мертвых тел, но лучники не унимались, продолжая выскакивать из-за деревьев, чтобы метнуть стрелу. Самым опасным стало появление на противоположном берегу, напротив брода нескольких орудий в окружении многочисленной прислуги. На какое расстояние пробьют средневековые монстры, Александр не стал проверять, отдав команду сосредоточить огонь на прислуге. Через считанные секунду словно свинцовая метла прошлась среди артиллеристов. Уцелевшие поспешно скрылись под защитой деревьев.

Дважды, по неслышной из форта команде, кочевники с кривыми саблями и боевыми луками, у некоторых в руках виднелись примитивные пистолеты, выбегали из-под защиты леса и мутной волной с визгом бросались к стенам. Трата-та, бах! Бах! — скороговоркой отвечали автоматы и ружья пришельцев. Огонь! — яростно орал Александр, поливая врагов пулями словно из брандспойта. Вокруг лица бойцов, рябые от пота, напряженные, испуганные, злые, и, главное, полные решимости устоять перед натиском кочевников. Десятки одетых в халаты фигурок падало на землю, пятная ее собственной кровью, кто-то живой, но раненый, кто-то уже мертвый. Через считанные секунды атака мутным прибоем уходила назад. На поле перед крепостью стонали раненные, кто мог, отползали под защиту деревьев. Подранков попаданцы не добивали, не из гуманизма, и из соображений экономии боеприпасов и создания проблем орде с раненными, воевать те не могут, но требуют и еды, и обслуживания.

Прошел час осады, ситуация застыла в неустойчивом равновесии. Полуденная жара струилась все так же, овевая зноем не защищенное сталью лицо, пить бойцам хотелось отчаянно. Повар разнес защитникам стены фляги с приготовленным еще утром компотом. Лучники кочевников перестали выходить на открытое место, чтобы прицельно стрельнуть — слишком опасно, предпочитая бить из глубины леса по площадям, но и попаданцы опасались выйти из-под защиты стен. Слишком велико численное превосходство нападающих. За часовой обстрел лучники успели густо утыкать территорию форта стрелами и ранить двух рабочих, одного легко, стрела пробила руку, а второго ударила в спину. Обоих пострадавших эвакуировали в один из вагончиков, в котором устроили импровизированный медпункт, туда же отправили немногочисленный женский коллектив разреза. Александр в перерыве между приступами кочевников, успел дважды наведаться во второй вагончик, связавшись с городом, он передал данные по обстановке на поле боя и расположении противника, а затем яростно требовал назвать точные сроки, прилета авиации, но в ответ лишь получил указание держаться и ждать.

Наконец издали раздался едва слышный, похожий на осиное жужание, гул авиационных моторов. Наконец то! — радостно улыбаясь, подумал Александр и поднял голову к небу. В безоблачном, голубой выси тарахтели оба самолетика, а позади, нагоняя их, рубила винтами воздух пузатая махина Ми-26.

— Наши! — раздался громкий ликующий крик с противоположной стороны форта. Вскоре самолеты достигли форта и сделали круг над ним него, а вертолет завис над рекой. Грохот авиационных моторов над головой, кочевники, ошеломленные появлением железных птиц, затаились, словно перепуганная мышь под веником. Сориентировавшись на местности где враг, а где свои, самолеты снизились, один над противоположным берегом реки, второй над лесом, где укрывались лучники. Неправильные крестики самолетов увеличились, так что казалось еще немного и можно будет пересчитать все заклепки. С неба послышались душераздирающие звуки сирен, подобно немецким 'лаптежникам' времен второй мировой, навевая дикий ужас в суеверные души кочевников. Самоделки для пущего страха оборудовали сиренами, вот только пикировать самолеты не могли, впрочем, это не нужно, неторопливо открылись люки. Черные мячики авиационных бомб убийственным градом понеслись к земле.

Бах! Бах! Бах! Огненные цветы разрывов взметнулись ввысь над лесом и противоположным берегом реки. Одновременно с приходом ударной волны, стены форта затряслись от взрывов. Чудовищный грохот ударил по барабанным перепонкам, Александр ощутил горячее дыхание взрывчатки. Земля закипела от взрывов, лишь тот, кто сообразил упасть на землю, имел шанс уцелеть. Взрывы гремели то близко, в лесу, то подальше, то совсем далеко, на правом берегу реки.

Александр поднялся во весь рост, со страхом и восторгом наблюдая за тем адом на земле, которые устроила авиация попаданцев. Вскоре самолеты отбомбились и улетели к городу, гул их двигателей постепенно утих. Вертолет солидно прострекотал винтами к месту где пряталась орда, из открывшегося люка вновь посыпались бомбы, но теперь в гораздо большем количестве.

Бах! Бах! Бах! Новые огненные цветы разрывов встали над правым берегом реки. Отбомбившись, вертолет снизился над фортом и приземлился на площадку внутри. Пыль, поднятая винтами, развеялась, они замерли, в открывшуюся дверь упала лестница. Появившиеся бойцы в доспехах больше напоминали не солдат российской армии, а терминаторов из одноименного фильма. Последние бойцы вытащили два эксперементальных миномета, изготовленных на моторном заводе и, ящики с минами. Александр перевел взгляд на лес. Там наступила мертвая тишина. Ошеломленные случившимся звери и птицы, конечно, те, из них, кто уцелел, молчали. Дымились обломки деревьев, кустов, трава, люди, вернее то, что от них осталось. Дым поднимался к небу, но слабый ветер сносил его форту, принося запах горящего дерева и тошнотворная вонь горящей плоти. Лежавшие у леса трупы кочевников, погибших при попытках штурма, разметало взрывом по полю, на траве лежали окровавленные руки, ноги, туловища, Александра согнуло в приступе болезненной рвоты. Реальность войны, это совсем не то, что в голливудском кино. С экрана не почувствуешь запах смерти — запах крови, развороченных внутренностей убитых и сгоревшей взрывчатки и всегда будешь знать, что мертвые, разорванные в клочья тела, всего лишь киношная бутафория. Но, если ты хочешь быть воином, набирайся опыта и привыкай к грязи и крови войны. Александра не терзала совесть: правильно ли он поступает, убивая кочевников. Нечего им было сюда лезть! Это пусть интеллигентки пускают сопли по поводу слезы ребенка, а мы на удар по щеке ответим добрым хуком!

Раненый, тот, кто получил стрелу в спину, умер, им оказался тот самый приблатненный, с кем у молодого офицера был конфликт. Еще пятерых рабочих, не защищенных доспехами, посекло или скорее поцарапало стрелами. Жил как сволочь, а погиб как герой, с невольным сожалением подумал Александр. А еще спустя час на правом берегу появился одинокий всадник с белым флагом в руке.

Глава 7

Прошло два дня. Ночью на долину обрушился короткий ливень, отчасти смывший и залечивший результаты бомбардировки и пожаров. Утреннее солнце успело высоко подняться над долиной реки, щедро осветив мокрый обгоревший лес, уязвленный черными проплешинами с выгоревшей травой и лежащими на ней сломанными, вырванными с корнем деревьями. За прошедшее время кочевники захоронили погибших, выжившие лучники эвакуировались с 'попаданческого' берега на противоположный. В свою очередь пришельцы из двадцать первого века заменили непригодные палатки и тенты, подремонтировали машины, но к работам на разрезе так и не приступили, а переговорщики договорились о встрече на высшем уровне. Казахов должен был представлять правитель их ханства, возглавивший поход на пришельцев, Тауке-хан, со стороны попаданцев — Соловьев. Мир с южным соседом был слишком важен, город нуждался в спокойных коммуникациях к планируемым поселениям, местах под будущие рудники на территории ханства и торговле с казахскими жузами, это и побудило мэра согласиться на переговоры на самом высоком уровне. Для важного разговора у бревенчатых стен форта встала срочно доставленная из города и спешно смонтированная традиционная казахская юрта. Ее специально держали на складах администрации для приема именитых гостей из Казахстана и организации официальных мероприятий еще с девяностых годов навсегда канувшего в лету двадцатого века.

Утром 27 мая на вертолетную площадку плавно приземлился Ми-8. Рядом с ней, изрядно потея под уже с утра палящим солнцем и, придерживая рукой шляпу, главу города встречал Иван Иванович. Рядом, но немного позади стоял Александр. Начальник разреза привычно прикидывал все ли он сделал возможное для строительства, по всем прикидкам выходило что себя упрекнуть не в чем. Заодно по кулацкой своей сущности прикидывал что можно еще чего выпросить у высокого начальства для ускорения стройки. От усилившейся за последние сутки жары немного спасал, освежая и принося тень прохлады, ветерок с реки. Едва вращающиеся винты перестали сотрясать тушу вертолета, а густая пыльная пелена осела, из открывшейся двери упала лестница, первым на землю спустился Соловьев. За ним на вертолетную площадку спрыгнули заместители: вначале опасливо сошел полный, возрастом за пятьдесят человек в сером костюме — тройке. Никита Иванович отвечал в администрации за промышленность и планирование и всегда слыл воплощением благоразумия. За ним молодцевато спрыгнул на утоптанную землю бывший военком, а ныне заместитель по военным и внутренним делам, тут-же небрежно отряхнув рукой пыль с окрашенного в камуфляж полувоенного костюма. После них секретари, телохранители и прочая обслуга. Соловьев огляделся. Несколько часовых стояли на стенах, старательно делая вид что разглядывают противоположный берег, у ворот двое рабочих вылезли из-под капота Урала, мирно дымится полевая кухня, стоящая около нее женщина в белом халате, закрывшись рукой от солнца, рассматривает прибывших. Посреди лагеря в ряд стоят большие армейские палатки и несколько вахтовок. Подойдя к встречающим, мэр протянул руку, поздоровался с начальником разреза, затем со стоявшим чуть позади офицером. На Александра он, казалось, не обратил никакого внимания, лишь испытывающе глянул, но ничего не произнес и тут же переведя взгляд на Ивана Ивановича, потребовал:

— Показывайте, что тут у вас после нападения!

После того как все поздоровались, прибывших провели по лагерю. Впереди начальник разреза, как здешний хозяин, за ними Соловьев, замыкали процессию оба заместителя. Александр шел последний и это было хорошо, так никто не мог видеть эмоций на его лице. Вот он будущий тесть. И что ему делать, то ли броситься на шею с криком папа, то ли дать в морду. Так и не решив, как поступить, он молча шел позади. Мэр внимательно, но без комментариев осмотрел порядком поцарапанную технику и, старые палатки вместе с автомобильными тентами, все в множестве дырок, они годились лишь в переработку. Благо взамен палатки уже не только подвезли, но и установили. Постоял у двух могил, со свежими крестами в дальнем углу. На стене форта он долго и, со странным выражением лица разглядывал следы отгремевшего боя в лесу и на противоположном берегу реки. Одно дело читать отчеты о прогремевшем бое, совсем другое — увидеть своими глазами обгоревший лес, весь в черных проплешинах от разрывов авиабомб, почувствовать горький запах еще не до конца выветрившейся гари. Наконец он задумчиво покачал головой и, повернувшись к сопровождавшим стоявшим рядом, на помосте, произнес:

— Изрядно... Что с карьером?

— Там оставалось два бульдозера, завтра думаю заведем их, вот вахтовый вагончик, только в разборку, спалили ироды! — эмоционально и с нескрываемой горечью в голосе произнес Иван Иванович. Порученное дело — построить разрез, он принимал близко к сердцу, словно личное и любые препятствия на пути к цели воспринимал крайне болезненно.

Соловьев понимающе кивнул и заметил:

— Ждите, завтра конвой, в котором будет и новая вахтовка...

Оглушительный рев среднеазиатских труб, возвещавших прибытие казахского хана хотя и ожидали, но он застал попаданцев во врасплох. Стоявший у стен форта в окружении свиты Соловьев, вздрогнул от неожиданности, но тут же расслабился, в его глазах на миг плеснулось недовольство и тут же исчезло. 'Да чтоб вас! — тихо ругнулся он про себя и поднял к глазам бинокль. Тауке-хан прибыл на переговоры пышно. Из зарослей опушке леса начали спускаться вниз сверкающие на солнце сталью и железом девять всадников. В руках они держали белые, вьющиеся на ветру, бунчуки с неразличимой с расстояния картинкой. Оглушительно гремели трубы. За ними шли тридцать кочевников в нарядных халатах, шитых серебром и золотом. И лишь позади них на необычайной красоты гнедом скакуне с белой звездочкой на лбу и завязанными в узлы гривой и хвостом ехал одетый в атласную белую шубу на соболях сам хан. Позади него на таких-же конях с подвязанными хвостами и гривами ехали беки и султаны свиты. От избытка резвости кони грызли стальные удила, пританцовывая от нетерпения. Свита разоделась во все самое дорогое и сверкающее на солнце золотыми и серебряными узорами. Позади, не отставая ни на шаг от хана и его приближенных, ехала охрана, состоящая из верных батыров и телохранителей нукеров.

Начало переговоров прошло бесполезно, в представлениях участников и взаимных претензиях, лишь слегка замаскированных восточными славословиями, договорились лишь, что за пропуск орды обратно, в степи, хан заплатит по десять голов скота за каждого воина. Прошло два часа, Соловьев был уже готов плюнуть на все перспективы по заключению торгового договора и аренды мест месторождений, прервать переговоры и силой добиться своих целей, хотя насилие — плохой аргумент чтобы обеспечить верность данному слову. Стоит кочевникам откочевать подальше, где гарантия что они станут соблюдать силой вырванные обещания, когда, наконец, добрались до сути дела.

Хан слегка поджал губы и бросил взгляд на предводителя пришельцев из будущего, сидевшего на подушке на застеленном коврами полу. Несколько человек, одетых в непривычные взгляду одежды, сидели позади него. Не оглядываясь, хан махнул рукой, сидевший до этого неподвижно, подобно степному божку, каких бесчисленно разбросано по курганам бесконечной Великой Степи, визирь по имени Абулхаир, вытащил пергаментный свиток и расстелил на ковре между своим повелителем и начальником непонятных русских. Это оказалась карта. Соловьев и оба его заместителя нагнулись. Хан отчертил ногтем место, на краю:

— Эта река на день к северу издавна принадлежала племени табын, а вы самовольно построили здесь крепость.

Соловьев странно, — так пристально, что навернулись слезы, — взглянул в желтоватые, жесткие глаза повелителя казахов. Перекосился с усмешкой:

— В этой земле родился мой отец, я сам появился на свет в городе. Ты попробуй прогони нас! Было Ваше, теперь наше! Мы взяли землю по праву силы! Вы пришли с войной, убили наших людей, мы вас победили, и мы сильнее — если вам что-то не нравится, продолжим войну, ни один ваш воин назад в степи не вернется.

После перевода бурный гнев ударил в голову Тауке-хана, а глаза его стали красными от прилившей крови. В юрте повисла угрожающая тишина, лишь слышно, как вдалеке тарахтит движком электростанция. Рука хана невольно сползла к рукояти длинного, изукрашенного алыми рубинами, хорасанского кинжала, подвешенного к поясу, но так и не коснулась его, в последний момент он удержался от опрометчивого поступка.

Поспешное решение, да еще под влиянием гнева, первый враг повелителя. Мой род происходит от Чингиз-хана, потрясшего Вселенную, думал хан. В шестнадцать лет я собственными руками зарезал сына самого Жумадек-батыра. Почему я должен терпеть выходки проклятого уруса? И сам себе ответил на риторический вопрос. Потому что оттуда, где восходит солнце навис, проклятый Могулистан. Казахско-джунгарская война продолжается уже полвека, но аллах не дает никому решительного перевеса, в битвах побеждаем то мы, то враги, но они покорили уже множество городов, над которыми раньше властвовали мы. Народ казахов нуждается в помощи. Пришельцы могли стать хорошим и прочным намордником для зарящихся на казахские степи волков! Была еще одна причина, ее хан таил даже перед самим собой. Шайтан-урусы с летающих арб могли вновь обрушить на головы славных батыров грохочущую смерть, тогда мало кто из казахов вернется в родные степи. И самое главное, месть хунтайши джунгар Галдану, разбившего войско казахов и захватившего сына хана в плен.

Хунтайши — титул повелителя Джунгарии.

Проклятый урус никак не реагировал на гнев повелителя казахов и выглядел безучастным, лишь сидевший за его левым плечом лысый визирь, под чьим началом были ремесла, изменился в лице. Зато второй в одеждах того же цвета что и воины урусов лишь зло сверкнул глазами. Сила, а ее урусы красноречиво продемонстрировали, была на стороне пришельцев из будущего, а профессиональный телохранитель с пистолетом Глок-17 в плечевой кобуре придавали уверенности их предводителю перед лицом разъяренного хана. Соловьев многозначительно молчал, держа мхатовскую паузу, сделавшую бы честь настоящему актеру, внимательно наблюдая за покрасневшим от бешенства главой казахов. Лишь в глубине глаз его таилось понимание. Хан угрюмо молчал, воевать он не мог, слишком сильны оказались попаданцы, но и пойти на уступки просто так он не мог, это было бы потерей лица перед многочисленными беками и султанами. Сделав для себя соответствующие выводы, Соловьев слегка наклонил голову и произнес:

— Уважаемый хан, я приготовил Вам небольшие дары в знак нашего к Вам уважения. В сущности, дары были простой формальностью и стояли для города сущие копейки, но для восточных людей важна форма, даже если их нагибают, это нужно делать вежливо и с учтивостью.

Дождавшись, когда переводчик отбубнит по-казахски, русский поднялся с подушек, на которых сидел и жестом предложил выйти из юрты. Слегка поколебавшись, хан встал, понемногу успокаиваясь и вышел вслед за пришельцем. За ним его свита. Подарки, стоявшие на большем ковре, расстеленном прямо на траве, потрясли хана много видевшего в жизни, полной богатств и приключений. Еще немного и он бы застыл перед ними подобно черной кости. Огромные зеркала в пол, их в Великую Степь привозили из чудовищно далекой Венеции, искусно изукрашенный изречениями из Корана шкаф холодильный, в нем несмотря на жаркий день лежали куски льда, будто только-что привезенные стремительным гонцом из алтайских гор и самое главное, то, что любезно сердцу настоящего воина, от чего хана цокнул языком, а в глазах его появился восторженный блеск. Искусно изготовленные стальные доспехи, их в упор не пробила бронебойная стрела, выпущенная по приказу повелителя казахов его нукером и скорострельная аркебуза производства пришельцев. Не такая как у воинов урусов, но настолько же лучше имевшихся у казахов, насколько сабля дамасской стали превосходит грубое изделие обычного степного кузнеца. Выстрелом из нее телохранитель урусского вождя играючи поразил летевшего высоко в небесах степного орла, чем вызвал еще больший восторг казахов. Стоимости подарков была заведомо выше цены земли, занятой пришельцами вместе со стоимостью подарков самого хана.

Когда переговорщики вернулись в юрту, хан окончательно успокоился.

— Хорошо я дарю эти земли тебе, но при одном условии, — заявил он, усевшись на подушку.

По земельному закону казахов — 'Жер дауы' хан обязан был компенсировать потери рода Табын и предоставить другие им пастбища и водопои, что вполне по силам хану, выгода от сотрудничества с городом перевешивала любые издержки.

Ну вот дурашка, подумал Соловьев, а ты сопротивлялся. Степь попаданцам была не интересна, нужны конкретные места под рудники и полоса под железную дорогу к городу. Согласно подготовленной Соловьеву справки, Тауке-хана был очень популярным в народе, жёстким и властным политиком, сумевшим подавить междоусобную рознь среди казахов и объединить под своей властью большинство родов Степи и самое главное прагматиком, понимавшим выгоды торговли и мирного сосуществования к тому-же больше всего обеспокоенным необходимостью противостояния джунгарам. Именно поэтому вместо жесткого противостояния, Соловьев решил пойти на сотрудничество с ним, но всего этого он не стал говорить, лишь спросил:

— И каком же?

— Вы продадите нам свои летающие арбы и скорострельные мультуки.

мультук — длинноствольное фитильное ружьё у азиатских народов (Таджикистан, Казахстан, Узбекистан).

Соловьев отрицательно покачал головой, еще чего не хватало, дикарям, любым хоть русским хоть казахским, хоть серо-буро-малиновым продавать современное для двадцать первого века оружие. Не бывать такому!

— Об этом не может быть и речи. Таким оружием будем владеть только мы. Холодное оружие, доспехи, мушкеты наподобие подаренного Вам, мы готовы продавать.

Хан недовольно засопел, но сдержался и промолчал. К плечу Соловьева склонился одетый в цвета воинов пришельцев визирь и прошептал что-то на ухо. Тот согласно кивнул и обратился к казаху:

— Скажите хан, ведь Вы знали про нас и возможности нашего оружия, к Вам дошли беглецы из города?

Дождавшись перевода, Тауке-хан недовольно нахмурился. Скрывать очевидное глупо, по действиям казахов даже слепой поймет, что они знакомы с возможностями оружия пришельцев, но и расставаться с доставшимися ему беглецами из города он не хотел.

— Да, дошли, — недовольно буркнул он.

— В таком случае вы знаете, откуда мы пришли, — он сделал паузу и, выделив голосом последнюю фразу, закончил, — это наши люди и их нужно вернуть.

Соловьев замолчал, рассматривая лицо собеседника, на котором полыхала смесь удивления и злости.

— Я не могу их вам отдать они умерли и как полагается мусульманам до заката солнца похоронены.

Врет, подумал Соловьев, впрочем, что могут знать недоучившиеся студенты? Все что могли они уже рассказали и теперь не опасны. Пусть прозябают в средневековых аулах раз выбрали такую жизнь. Соловьев несколько мгновений с едва заметной усмешкой молча смотрел в лицо повелителя казахов, пока не обратил на себя внимание сидевший за плечом Тауке-хана, визирь.

— Кхы, — негромко кашлянул он, — разреши сказать, повелитель-хан?

— Говори мой верный визирь!

Тот, не вставая наклонил голову и обратился к главе попаданцев:

— Престарелый джунгарский хунтайши Галдан вновь собирается в поход на владения казахов. Если Вы поможете отвадить его от нападений на наши земли, мы готовы заплатить Вам. Ойратские гарнизоны стоят в Сайраме, Ташкенте, Шымкенте, Таразе. Если мы нанесем поражение основным силам Галдана, им придется оставить наши города.

Все правильно, подумал хан. Если не удалось завладеть оружием из будущего, то следует самих пришельцев сделать своими союзниками и навсегда закрыть Джунгарские ворота, из которых что не год появляется новое войско злобных пришельцев с востока.

Джунгарские Ворота — горный проход между Джунгарским Алатау с запада и хребтом Барлык с востока, соединяет Балхаш-Алакольскую котловину и Джунгарскую равнину.

Соловьев несколько секунд думал, а еще точнее изображал задумчивость. История обладает колоссальной инерционностью, слово вязкая и плотная вата, в которой глохнет любой звук и не успела измениться после появления в конце семнадцатого века города попаданцев. Подготовленную ему справку о плачевном состоянии дел у южных соседей Соловьев читал еще в первые дни после Переноса. В 1680 году Галдан Бошогту подчинил Кашгар и Яркенд, в 1681 году предпринял поход на Сайрам. Затем, в 1682 году, подчинил своей власти Турфан, где правил Абдурашид-хан; также подчинил Хами, кара-киргизов и разорил Ферганскую долину. В 1681 году правитель джунгар Галдан совершил поход в Семиречье и Южный Казахстан. Казахский правитель Тауке-хан был разбит, а его сын попал в плен. В результате походов 1683-1684 произошёл захват джунгарами Сайрама, Ташкента, Шымкента, Тараза. Казахо-джунгарские войны длились столетие и исчерпали возможности казахов к сопротивлению, поставив их на грань уничтожения. Именно это стало главной причиной их добровольного вхождения в состав Российской империи. Этим обстоятельством Соловьев и планировал воспользоваться. Предложить казахскому хану помощь в борьбе с джунгарами в обмен на необходимые, чтобы дожить до нового урожая, мясо, установление торговых связей и аренду месторождений. А тут казахи сами предлагают то, что ему необходимо. Он мысленно ухмыльнулся. На ловца и зверь бежит. Значит выбьем из казахов дополнительные бонусы.

— Если вас устроит цена, я готов обсудить условия предоставления помощи. Нам нужен скот, установление торговых связей и аренда месторождений. И еще, — Соловьев оглядел казахов хищным взглядом, и продолжил спокойным, размеренным голосом, так не соответствующим содержанию его речи, — нам нужно золото.

Позади Соловьева кто-то судорожно вздохнул от неожиданности, но мэр не обратил на это внимание продолжая сверлить хана взглядом. Все городу, а вот золото мне, подумал он, бескорыстно пусть дураки работают!

Тауке-хан пристально посмотрел прямо в глаза собеседника, затем согласно наклонил голову. Цена велика, но результат оправдывал ее.

Вечером, когда уставшие, но довольные переговорщики вышли из юрты на ужин, соглашение в общих чертах было готово. Город получал все нужное ему для выживания, Соловьев — золото, а казахи обещание послать в экспедицию к Джунгарским воротам мотострелковый взвод с батареей тяжелых минометов. А гарантией от вероломства кочевников стал наследник Тауке-хана, который отправится к пришельцам в гости до тех пор, пока солдаты попаданцев не вернутся назад.

На следующий день в зале заседаний Собрания депутатов стояла духота. Гудевший на предельной мощности кондиционер не справлялся с вентиляцией переполненного людьми помещения. Никак не желавшая наступить весна, неожиданно сменилась жарким летом. Даже вездесущие воробьи куда-то исчезли, казалось они тоже страдали от нежданной жары и попрятались по укромным местам. Работающие горожане уже разбежались по предприятиям и фермам, лишь изредка по пустынным улицам промелькнет прохожий или проедет 'украшенный' уродливой нашлепкой газогенератора автомобиль. Помимо сидевших за длинным, монументальным столом городских и, оставшихся в составе объединенного Собрания сельских депутатов, на стульях у двери теснились и потели многочисленные чиновники администрации, приглашенные активисты и промышленники. Да на свободном пятачке у окна, там, где вилось на сквозняке желто-коричневое знамя города, суетился с камерой оператор телевидения.

Председатель Собрания Виктор Серебро, кинул быстрый взгляд на часы, десять часов утра — пора, затем на людей, вроде все в сборе. Он постучал ручкой по столу и дождавшись тишины, торжественно провозгласил:

— Кворум есть. Десятое заседание объединенного собрания объявляется открытым. Повестка дня уважаемые депутаты Вам роздана, какие будут предложения.

— Утвердить, — слегка напряженным голосом откликнулся сидевший на противоположном конце стола Романов и нервно почесал переносицу.

Виктор Серебро, слегка прищурившись, бросил на вечного бузотера испытывающий взгляд, дескать что ты опять затеваешь, но не стал прекословить и поставил предложение на голосование, после того как его единогласно приняли, предоставил слово для ответа на вопросы депутатов главе города. Сидевшие до этого с апатичными выражениями на лицах депутаты оживились, послышались возгласы 'Утвердить!'. Среди приглашенных раздался невнятный гул шепотков, впрочем, быстро сошедший на нет. Председатель Собрания предоставил слово градоначальнику.

Соловьев выглядел уверенным в себе и спокойным, неторопливо вытер платком со лба липкий пот и, тяжело поднявшись со стула, он проследовал на трибуну. Минувший месяц здорово его укатал, глаза ввалились и мешки под ними стали еще больше, но властность и уверенность в собственных силах не изменились. По просьбе депутатов его пригласили ответить на их вопросы об изменениях в промышленной и сельскохозяйственной и военной политике за прошедшее после Переноса время. Выложив на трибуну несколько листков с цифрами, подготовленными для него помощниками, он аккуратно подравнял их и выжидательно посмотрел на председателя Собрания.

— Виктор Александрович, — начал тот, — у меня здесь письменный запрос депутата Менькиной. Виктор Серебро на миг прервался, бросил быстрый взгляд на сидевшую в уголке крашенную в блондинку монументальную даму. Та согласно наклонила голову.

— Прошу Вас пояснить, опустил он взгляд на лежащий перед ним листок, — что у нас по запасам продовольствия, не секрет что на момент переноса их было совершенно недостаточно, чтобы без проблем дождаться нового урожая и нам пришлось уменьшить количество продуктов, выдаваемых по карточкам.

Менькина, впрочем, как и Виктор Серебро состояли во фракции, на поддержку которой во многом опирался градоначальник и о 'каверзном' вопросе мэра предупредили заранее. Зал притих, внимательно слушая градоначальника.

— Спасибо за важный для горожан вопрос, — наклонил голову и сдержанно улыбнулся Соловьев, — спешу развеять всяческие домыслы и слухи по поводу продовольственного вопроса. Администрация активно закупает скот у проживающих вокруг города кочевников, продолжают работать охотничьи и рыболовецкие партии. Посевная успешно заканчивается, необходимыми горюче-смазочными материалами селяне обеспечены. С учетом выкупа казахов — пятидесяти тысяч голов крупного рогатого скота, а также ожидаемого где-то через месяц прибытия торгового каравана с грузом зерна от Строгановых, я могу с уверенностью заявить, что мы сумеем прокормить население города. К сожалению перекос в сторону преобладания мясных продуктов до нового урожая устранить не получится. Ну и в июле ожидаем первый урожай овощей и фруктов из пригородного тепличного комплекса. Его строительство в целом закончено. И по возведению птицефабрик и свиноферм. Обе птицефабрики сдаем на днях, свинофермы — в конце июня, планируем после их выхода на полную мощность на сто процентов закрыть потребности города в мясе птицы, свинине и куриных яйцах. По молоку — часть закупаемых у кочевников коров пойдет на фермы, надеемся дефицит молока и молочных продуктов уменьшить к августу.

Подошедшая секретарь поставила мэру на трибуну открытую пластиковую бутылку с водой и стакан, Соловьев кивком поблагодарил ее и перевел вопросительный взгляд на депутатов. Ответ не вызвал особого оживления в зале, в общих чертах депутаты были в курсе, лишь одни журналисты городского телевидения засуетились. Желающих задать вопросы больше не находилось, что вызывало беспокойство у градоначальника. Обычно депутаты интересовались каждой мелочью, особенно настроенные оппозиционно, даже их лидер — Романов молчал, словно его не интересовал мэрский отчет и лишь беспокойно шарил глазами по сторонам, будто ожидал чего-то. Соловьев обвел подозрительным взглядом сосредоточенные лица притихших депутатов и слегка нахмурился.

Руку поднял Александр Владимиров, седовласый, представительный директор городского автобусного предприятия, ну и заодно депутат собрания. В основном он считался нейтральным, но месяц тому назад в критической ситуации поддержал Соловьева. Председатель собрания кивнул, предоставляя слово. Тот встал, солидно откашлявшись в кулак, задал вопрос.

— Подскажите что у нас по освоению природных ископаемых и особенно как обстоит дело с добычей нефти. Меня как транспортника очень тревожит положение дел с дизельным топливом, если по бензиновым двигателям вышли из положения использованием в качестве замены топлива скипидара и переоборудованием автомобилей на газогенераторы, то запасы дизельного топлива ограничены и при самом экономичном использовании к осени закончатся.

— Спасибо за вопрос, обеспечение горючим крайне значимо для выживания города — кивнул Соловьев. Хотя он и не был 'постановочным', но мэр держал руку на пульсе основных направлений деятельности администрации, да и в документах, лежащих перед ним, основные цифры были, поэтому ответ его не затруднил. Он пошуршал бумагами, вот они нужные сведения, не торопясь налил в стакан воды, отпил.

— На разведку нефти отправлены две геологоразведовательные экспедиции: на север в район где в двадцать первом веке встанет коркинский разрез, там, по архивным сведениям, нефть расположена очень близко, сохранились документальные свидетельства о ее эпизодических выходах на поверхность земли и, на запад на территорию Башкирии. Обе экспедиции благополучно достигли указанных районов и приступили к разведывательному бурению. В целом по освоению месторождений, для нас важнейшее — это угольное. Без него ГРЭС остановиться, мы лишимся производимой станцией электроэнергии и тепла и скатимся в доиндустриальную эпоху. Разрез в целом вскрыт, к концу июня, по плану железная дорога к нему подойдет и город получит первый уголь. Следующая точка куда мы протянем дорогу дальше — гора Магнитная вблизи будущего Магнитогорска. По сведениям из библиотеки сельхозакадемии запасов руды там до 500 млн. тонн, останется даже нашим потомкам. Запасов рельсов до конечного пункта не хватит, но со временем, после того как начнем производить свои рельсы, доведем дорогу и до конечного пункта. На месте уже развернуто строительство рабочего поселка металлургов, добыча руды, возводится экспериментальная доменная печь. Железная дорога прошла мимо залежей глин, там, где в будущем стоял пос. Берлин. Печь для обжига дала первую продукцию, не только кирпичи, в том числе огнеупорные, но и черепицу с глиняной посудой. Что касается экспедиции, направленной в район будущего Карабаша, то она наладила контакты с несколькими общинами староверов и проводит изыскания меди.

Мэр продолжал рассказывать, директор ГРЭС, сидевший среди приглашенных, едва заметно поморщился. Не все так благостно, как излагает депутатам градоначальник, есть и серьезные проблемы и самое главное, и его и остальных директоров напрягала мелочная опека заместителя Главы города по промышленности и планированию. И с этим что-то нужно было делать. Виктор Серебро вновь покосился на Романова и его приятелей. Какие-то подозрительно тихие, хотя неясные слухи о готовившейся на заседании буче доходили и до него, и до градоначальника.

Когда мэр закончил обрисовывать перспективы освоения природных ископаемых Урала, слово взял председатель Собрания:

— Вопросы Виктору Александровичу, — предложил он, но паче чаяния их вновь не последовало. Непонятная пассивность оппозиции не на шутку напрягала. Что они собираются делать? Соловьев бросил хмурый и задумчивый взгляд на кучковавшихся возле городского знамени депутатов-оппозиционеров. В зале повисла тягостная тишина, нарушаемая лишь легким гулом кондиционера. Наконец руку поднял сидевший за столом былой соратник градоначальника, которого он в далекие девяностые называл по-простому Равиль. Когда ему предоставили слово, он с самым дружелюбным выражением лица спросил:

— Виктор Александрович, расскажите, что у нас с производством оружия?

— Я считаю неплохо! — громко и излишне уверенно начал отвечать мэр, — из того, что уже выполнено. В лабораториях сельхозакадемии произведено три тонны аммонала, получена гремучая ртуть и бездымный порох, продолжаются опыты по созданию инициирующих взрывчатых веществ для капсюлей. Этого количества хватило для снаряжения нескольких сотен осколочных и недавно испытанных на казахской орде фугасных авиабомб, а также тысячи минометных мин. В дальнейшем планируется передача производства взрывчатых материалов на строящийся в пригородах химический комбинат. В оружейном цехе бывшего моторного завода изготовлено из газовых баллонов две батареи неплохих по отзывам военных минометов, третья ожидается в ближайшие дни. Проведены испытания огнеметов, они показали обнадеживающие результаты, военные предлагают их монтировать на бронетранспортеры. Работы по созданию авиации продолжаются, заканчивается изготовление третьего гидроплана. Проектные работы по производству прототипов орудий и винтовок по типу Берданки продолжаются. Выход их на испытания мы ожидаем к осени после изготовления патронов и орудийных снарядов. К сентябрю вооруженные силы города с учетом мобилизации составят полторы тысячи вооруженных автоматическим оружием военных, милиционеров и прочих и до двух с половиной тысяч вооруженных гладкоствольными и нарезными ружьями, бронетехники — до двадцати пяти вооруженных огнеметами БТРов и до тридцати бронированных УРАЛов. Воздушные силы-помимо вертолетов, до четырех гидросамолетов и нескольких мотодельтопланов. Так что...

Но договорить он не успел. Откуда-то с площади перед зданием администрации послышался усиленный громкоговорителем смутно знакомый голос:

— Соловьев! Выходи!

Виктор Александрович нервно вздрогнул и бросил раздосадованный взгляд на окно. Романов глянул на улицу, злорадная усмешка пробежала по тонким губам. Неизвестно откуда возникшая толпа развернула транспаранты перед входом в здание 'Соловьев, уходи!'.

— Так что, — слегка растерянным голосом закончил фразу мэр, — к осени город может не опасаться нашествия армии любого размера.

В наступившей звенящей тишине слышался лишь усиленный громкоговорителем голос, доносившийся с улицы, призыв к мэру — уйти да крики милиционеров, требовавших от толпы разойтись. Введенный в городе режим чрезвычайного положения запрещал любые собрания, но толпа и не думала слушать увещевания правоохранителей. Среди депутатов глупцов, пожелавших таскать каштаны из огня для Романова, не нашлось. Слишком битые жизнью и опытные люди собрались в Собрании. Романов высоко поднял руку, прося слово. Хочешь, не хочешь, а пришла пора брать инициативу на себя и выходить вперед. Не вставая с кресла, он начал:

— Мой вопрос немного не по теме, я хочу спросить Вас, Виктор Александрович, — произнес Романов спокойным и уверенным тоном, глядя в лицо мэру, — до каких пор Вы будете прессовать честных бизнесменов и мешать директорскому корпусу вытаскивать город из той клоаки в которой по Вашей, и милости чинуш администрации, очутился город?

Произнеся это, Романов бросил испытующий взгляд на градоначальника, но на лице того можно было прочитать только отстраненное внимание. Соловьев был слишком опытным политическим бойцом, чтобы показывать врагу собственные эмоции.

Зал невольно замер, лишь с улицы доносились усиленные мегафоном дурацкие лозунги да шум толпы. Таких совершенно необоснованных и крутых претензий к градоначальнику никто не ожидал. Директор ГРЭС заинтересованно посмотрел на Соловьева, не все скоту масленица, ну и как он будет выкручиваться из ситуации, когда тебе открыто бросают вызов. Смутные слухи о недовольстве среди бизнесменов доходили и до него, а о брожении умов простых горожан он знал не понаслышке.

Что немного власти захотелось Феденька? А хрен тебе! — подумал Соловьев с каменным лицом и, намертво сжатыми челюстями, выслушивая несправедливые, с его точки зрения обвинения.

Романов обвел полным праведного гнева взглядом примолкших депутатов, поднявшись с места во весь немалый рост, продолжил обличать мэра:

— А последние события вокруг угольного разреза вообще не входят ни в какие рамки! Казахи пришли нас резать и что предпринимает мэр, вместо того чтобы поголовно истребить напавшую орду и покарать их становища? Он их отпускает и даже более того, отдает им на съедение взвод наших солдат, которые после всего произошедшего будут проливать кровь за несостоявшихся убийц и насильников горожан! Почему не отомщены погибшие солдаты? Почему мэр не дает казахам и джунгарам друг друга взаимно уничтожить, чтобы мы потом спокойно забрали Казахские степи? Что это, глупость или предательство города?

Депутат по имени Равиль слегка поморщился, популизм он не переваривал, а призывы вырезать казахов, людей одной с ним веры были ему неприятны. Председатель Собрания — Виктор Серебро, наконец не выдержал. Бросив отчаянный взгляд на градоначальника, с каменным лицом выслушивающего обвинения, торопливо постучал ручкой по столу и срывающимся на фальцет голосом попытался остановить нарушителя спокойствия:

— Ваши вопросы не по регламенту заседания!

Но не тут-то было! Вошедший в раж Романов лишь досадливо отмахнулся рукой, а его сторонники из числа депутатов дружно зашикали на Председателя, что он нарушает свободу слова, а его как выбрали, так и переизбрать могут, заставив заткнуться.

Внезапно словно луч света сверкнул в мозгу Соловьева, он наконец понял, что собирается делать оппозиция. Я столько сделал для города после Переноса, а эти ублюдки по-прежнему все пытаются забраться во власть, подумал Соловьев и поднял руку. Когда в зале установилось молчание, он произнес:

— Хорошо, я отвечу на предъявленные мне нелепые обвинения.

Романов присел на место и откинулся поудобнее в кресле, сузившимися глазами внимательно наблюдая за мэром. Соловьев внешне никак не отреагировал на обвинения. Федор Владиславович еще некоторое время пытался взглядом пробить броню невозмутимости градоначальника, но потом сдался.

— Уничтожив орду, мы ослабим казахов, тем самым автоматически позволим джунгарам их вырезать. К каким последствиям это приведет? Остатки кочевников побегут от врагов и станут не считаясь со смертями пытаться укрыться от победителей где только возможно, в том числе и на Урале. Нужно нам это? Нет! Поменяем южных соседей на джунгар, это просто замена шила на мыло, получим такую-же кочевую орду под боком, только через пару лет. Надо нам это? Нет! А оказав сейчас помощь казахам, мы подсадим их еще на несколько десятилетий на нашу военную помощь, взамен получим места под рудники и железную дорогу, спокойные караванные пути и рынок сбыта наших товаров. Большего нам не нужно. Вот тут предлагают вырезать казахские становища и забрать степи себе... Какими ресурсами? Гоняться за аулами по бескрайней степи на вертолетах или автомобилях, тратя невосполнимые моторесурсы и горючее? Полная глупость и бесполезная растрата ресурсов! А какими силами Федор Владиславович предлагает занять несколько тысяч квадратных километров степи? Городским батальоном и парой сотен казаков? Это чистый популизм, который я отвергаю!

Сидевший по правую руку от Романова мужчина с болезненно худым и злым лицом, перебил мэра выкриком с места:

— А почему военные сами отбивались от казахов, где была твоя национальная гвардия, в городе жирела, когда солдаты жизни клали? Вы чувствуете личную ответственность за погибших солдат?

— Вот здесь я считаю Вы не правы, — резким тоном бросил с места реплику одетый в форму железнодорожника начальник пожарного поезда, — каждое подразделение должно выполнять свои задачи. Национальная гвардия охранять наиболее важные объекты, военные бить врагов на дальних подступах. Заставлять выполнять не свойственные задачи нерационально и преступно, пример такого отношения — создание неэффективного монстра МЧС, объединившего вместе пожарных, гошников и спасателей. Ничего хорошего из этого не получилось!

Романов внимательно оглядел притихших депутатов, необходимо усилить натиск, подумал он.

— Виктор Александрович считает нас за дураков? — ядовитым голосом поинтересовался вновь поднявшийся из кресла Федор Владиславович, — Пока ресурс техники не израсходован, а соседи о проблемах города не знают, как раз самое время уничтожить орду и занять освободившиеся степи. Это явится мощнейшим стимулом для остальных соседей, сохранять с нами мир. Орда ушла недалеко, еще не поздно ее нагнать и уничтожить, переговоры это все для слабых, а пленный хан и его мёртвые батыры, куда весомее, да и выкуп тогда быстрее привезут!

Соловьев прищурившись посмотрел на окно, гвардейцы отгоняли толпу от входа в здание администрации, затем перевел взгляд на оппонентов. Вызвать гвардейцев и арестовать провокатора Романова и его прихвостней? Не вариант, пока на улице волнуется бушует недовольная толпа. Верные гвардейцы сейчас заняты на улице и их не вызовешь. Тем более что это будет незаконно, а военные и прочие силовики и так не слишком довольны миром, заключенным с казахами. Придется терпеть...пока...

— Истратить ресурсы...А если кто-нибудь из соседей посчитает по-другому и попробует захватить город чем мы станем отбиваться? Вашими расчетами? — с откровенной издевкой ответил градоначальник.

— Кар, кар! — громко и неожиданно каркнула ворона, присевшая на ветку росшей напротив окна липы. Федор Владиславович нервно вздрогнул и бросил раздосадованный взгляд на окно.

— Так Вы только что нам рассказывали об огнеметах и минометах, производимых моторным заводом или и это ложь? Почему эти достиженья городской промышленности против орды не применили? — голос Романова буквально задрожал от нескрываемого праведного негодования.

Часть депутатов и галерки громко возмущались, остальные молчали или безуспешно старались утихомирить внезапно разбушевавшихся коллег. Председатель Собрания вновь попытался призвать депутатов к порядку, но тщетно. Приверженцы Романова заставили его замолчать.

— Это экспериментальная техника и ее не успели опробовать и тем более доставить на разрез!

Присутствующие продолжали галдеть. Романов обвел холодным, змеиным взглядом депутатов и приглашенных на заседение, подняв руку, гаркнул:

— Тихо!

Ошеломленные люди замерли, в наступившей тишине лишь слышались раздающиеся с улицы призывы убрать градоначальника и рев разъяренной толпы. Лидер мятежных депутатов продолжил обличение мэра четким, размеренным голосом:

— Вашими усилиями разорено множество мелких предпринимателей, люди голодают! А что творится с дефицитными лекарствами? Их выдают только нужным людям и множество горожан, особенно пожилого возраста гибнет без жизненно необходимых им лекарств! А двадцать пятого мая произошел поистине вопиющий случай, Ваши клевреты убили мирно протестующую гражданку Ригматулину. Вы можете пояснить, кто и почему это сделал? — спросил Романов и обвел взглядом ошеломленно молчавших депутатов.

Соловьев катнул желваками, насупился, медля с ответом. Налив в стакан воды, неторопливо выпил ее. Его недовольство было вполне понятным. Градоначальника, с почти диктаторские полномочия, публично обвиняют в немыслимых грехах, а он ничего не может сделать в ответ. Соловьев несколько мгновений вглядывался в лицо обвинителя, пытаясь отыскать хоть какие-то следы эмоций помимо 'праведного' гнева, потом усмехнулся:

— Идет следствие, но милиция уже установила, что гвардейцы не стреляли в женщину, выстрел произвели из толпы.

Взгляд Романова на мгновение вильнул в сторону, но тут же уперся в лицо мэра. По губам депутата мелькнула язвительная ухмылка, он продолжил обличительную речь:

— Это не ответ Виктор Александрович, Вы лишь пытаетесь отвести ответственность за преступление от собственных подчиненных! А может Вы, Виктор Александрович, сами и приказали совершить убийство и поэтому покрываете душегубов из национальной гвардии? — Романов замолчал и еще несколько мгновений сохранял прежнюю позу, с ироничной усмешкой на губах ожидая ответа.

Соловьев густо покраснел, широко разводя руки, словно хотел обняться с Романовым, но обниматься и не подумал, а сказал жестко:

— Вы с ума сошли? Наглое вранье и попытка замарать власть преступлением, которое она не совершала.

Взгляд Романова вновь вильнул в сторону. Какое-то время в потрясенном страшными обвинением зале царило молчание, потом мятежный депутат глухо произнес:

— Вы ведете себя как тиран, Вам нельзя оставлять столько власти, сколько Вам ее по ошибке дали. Я предлагаю отменить Постановление ''О сложившейся экстраординарной и чрезвычайной ситуации в городе' и вместо этого принять решение о реорганизации власти. Глаза Романова блеснули торжеством, править в городе скоро станет он!

— Пожалуйста, Александр Павлович, — Романов кивнул сидевшему рядом депутату с худым лицом. Тот проворно вскочил и, открыв лежащую перед ним папку, торопливо раздал депутатам листки с проектом постановления.

Даже проект заранее заготовили, уроды, подумал Соловьев, руки на трибуне сжались в кулаки. Глаза его полыхнули сдержанным гневом, а губы побледнели и сжались в тонкую линию. Попытка тихого дворцового переворота. Неужели они не понимают, что на тонущем корабле это приведет к гибели всего экипажа и инициаторы переворота пострадают в первых рядах? Это его город, и он не даст его привести к гибели!

Десяток строк проекта решения не только отбирали чрезвычайные полномочия у градоначальника, но и передавали исполнительную власть в руки Собрания, фактически превращая мэра в ничего не решающую марионетку.

— Голосуем! 'Кто за?' — решительным тоном не давая опомнится опешившим депутатам, провозгласил глава мятежников и первый поднял руку. Обежал взглядом депутатов, двенадцать за, недостаточно для принятия решения. Романов сжал от досады руку в кулак и едва не ударил им по столу. Сегодняшний спектакль, все усилия по убеждению и даже подкупу депутатов оказались безуспешными. Стоящий за трибуной Соловьев от души рассмеялся, глядя на вытянувшиеся лица мятежных депутатов.

— Посмотрим, что скажет собравшийся там, — Романов ткнул рукой в сторону улицы, — народ и кто будет хохотать последним! Вскочив с места, он ни на кого не глядя вышел из помещения, напоследок громко стукнув дверью. За ним вереницей покинули помещение его приверженцы. Воцарилась тишина. Директор ГРЭС внутренне поаплодировал разворачивавшемуся у него на глазах хорошо отрепетированному спектаклю. Ну что же, теперь Соловьев будет гораздо осторожнее в отношениях с руководством города, а то слишком он возгордился, ни с кем не считается, подумал он.

Председатель Собрания Виктор Серебро неожиданно вскинувшись, постучал ручкой по столу и, растерянным голосом провозгласил:

— Заседание провозглашается закрытым.

Первым среагировал Соловьев, подхватив лежащие на трибуне листки бумаги он быстрым шагом вышел из зала. На ходу он гневно рванул ворот рубахи, грубо выругался и достал из кармана телефон. По экрану быстро промелькнул список абонентов, вот тот, что нужен — начальника ФСБ.

— Константин Васильевич, делай что хочешь, но копни мне Романова, до самых глубин его подлой душонки копни.

Романов не стал участвовать в митинге против Соловьева. Зачем, зная дальнейшее развитие событий нарываться на возможность получить случайную пулю? Это не его. Себя он любил и берег от опасностей. Его дело организовать полезных идиотов, а затем прийти на готовый результат и сорвать плоды победы! Подставить других а самому получить выгоду, стало стилем жизни удачливого предпринимателя. Как обычно, он устроился наблюдать за происходящими событиями в спокойном месте в противоположном конце площади напротив здания администрации, там, где под сенью густых деревьев его машина была почти незаметна.

Заполненная до отказа людьми центральная площадь старинного уральского города, родившегося в самом начале русской колонизации Южного Урала, кипела под летним, жарким солнцем необузданными страстями и искренним гневом. Людей не меньше чем месяц тому назад на традиционном майском параде. Потерявшие бизнес мелкие предприниматели, родственники тех, кому не досталось жизненно-важных лекарств, городские чудаки, кому до всего есть дело, да мало ли тех, кому городская власть за месяц после Переноса успела наступить на любимую мозоль? Порывистый ветер колыхал самодельные плакаты с самыми разными призывами к городской власти: от безоговорочных требований уйти в отставку, до справедливого распределения дефицитных лекарств и помощи малому предпринимательству. Тогда казалось, что белые барашки плакатов пробегают над входившей в азарт разношерстной толпой.

Очередной оратор, в котором можно было узнать одного из покинувших Собрание оппозиционных депутатов, стоял с мегафоном в руках в кузове подогнанного кем-то грузовика. Порывы теплого, летнего ветра доносили запах перегретой степной пыли и громкие лозунги, разогревающие толпу:

— Город в опасности, мэр предал его!

— Уууу, — поддержала толпа оратора дружным и невнятным гулом, недолго гулявшего эхом среди окружающих площадь домов. Испуганная шумом стая голубей взлетела с крыш, закружилась в чистом небе над людским морем.

— Зажравшаяся клика Соловьева!

— Аааа, — словно поддерживая оратора, отзывалось эхо.

— Продался казахам! — толпа вновь дружно взревела.

Федор Владиславович прикусил губу и досадливо поморщился. Что же пошло не так? Ведь он был очень убедителен, но все равно не хватило двух голосов, чтобы отобрать власть у Витьки... А тут еще эти на митинге рассусоливают. Достали, подумал он, сколько можно разогревать толпу? Но раз решил положиться на других и, открыто не вмешиваться в происходящее, необходимо ждать...

Тонкая линия защитников администрации из числа национальной гвардии сиротливо жались на тротуаре перед стенами здания. Впрочем, толпа пока не приближалась к ним, выдерживая дистанцию в пару метров пустого пространства до оцепления, а если демонстрант нарушал его тут же следовал требовательный рык гвардейца отойти. Пока собравшиеся на митинг люди слушались гвардейцев, но, наверное, охрана молили всех святых чтобы возбужденная толпа не пошла на штурм ненавистной администрации. Остановить толпу гвардейцы могли, лишь применив судорожно сжатые в потных руках автоматы. И не факт, что это помогло бы сдержать толпу, а не раззадорило ее. Переделанного охотничьего оружия на руках у населения было несколько тысяч стволов и, хотя в толпе его никто не держал открыто, но и поручиться, что демонстранты безоружны, никто не мог. Толпа как большой ребенок руководствуется не разумом, а страстями и своими, особыми законами. Понимали это и сотрудники администрации, с испуганными лицами прильнувшие к окнам.

На обоих выходах с площади замерли патрульные машины, гаишники с полосатыми жезлами в руках не впускали внутрь никого и разворачивали назад подъезжающие автомобили. Позади многозначительно стояли здоровенные автобусы, из окон которых изредка выглядывали полицейские и две красные автоцистерны, еще чуть дальше белый кузов машины скорой помощи. Возле них неторопливо прохаживались, разглядывая митинг и о чем-то неслышимом разговаривая, полицейские чины. Похоже, что в происходящие события силовики решили не вмешиваться.

Очередной оратор закончил пламенную речь. Паузой воспользовались защитники администрации. Усиленный громкоговорителем голос, уведомлял собравшихся что митинг незаконен и требовал разойтись, толпа уже привычно проигнорировала эти призывы. В кузов залез новый оратор. Записной бузотер, обиженный на власть ждал любого удобного повода, чтобы вывести людей на улицы, а если за это еще заплатят...

Наконец то, подумал Романов, глаза его разгорелись. Долго Иван Алексеевич телится! Федор Владиславович не глядя нащупал в бардачке пачку сигарет, закурил. Оратор на площади сходу начал обвинять власть и градоначальника. Ветер переменился и что он выкрикивал толпе невнятным, словно во рту каша, голосом, стало хорошо слышно.

Город в опасности, словно мантру настойчиво вдалбливал в головы митингующих человек в кузове. Соловьев член партии жуликов и воров и сейчас грабит народ, а после Переноса его никто по-новому не выбирал, поэтому он не имеет права руководить городом. И если мы не выгоним его он погубит и город и нас всех. Вместе мы сила! Так победим! Людское море вспыхнуло, на площади заштормило. Толпа под руководством нового оратора вновь начала громко и дружно скандировать:

— Соловей — разбойник — уходи!

— Уходи, уходи, уходи, — тревожно отозвалось эхо, новые стаи голубей взлетели в чистое, безоблачное небо и закружились над переполненной площадью.

Федор Владиславович внезапно почувствовал себя страшно одиноким. Жаль, что нельзя подписать под переворот военных или ментов, не пришлось бы ломать комедию с народными протестами. Отношения с военными уволенного с позором в звании капитана Романова не сложились, многих из силовиков он подставлял перед начальством, а память у людей в погонах хорошая. С милиционерами отношения тоже не сложились. Скользкого как налим Романова, не чуравшегося в девяностые откровенного криминала, они на дух не переносили, но считались с ним, как с одним из крупнейших предпринимателей города.

Дверь администрации распахнулась, на оцепленный гвардейцами тротуар в сопровождении телохранителя вышел глава города. Вначале протестующие не заметили мэра. Лишь когда усиленный громкоговорителями хорошо узнаваемый голос Соловьева раздался над площадью, толпа замерла. Первым опомнился оратор в кузове автомобиля.

— Бей тирана! — истошно заорал он в мегафон, откликаясь, толпа остервенело, подобно грозовому морю, взревела. В мэра, национальных гвардейцев частым градом полетели предусмотрительно прихваченные демонстрантами тухлые яйца, камни, все что попалось под руку. Телохранитель выскочил вперед, но недостаточно проворно, желто-склизкие пятна успели расплыться на белоснежно-белой рубашке и лице градоначальника. Мелькнуло растерянное лицо Соловьева. Прикрывая собственным телом градоначальника, телохранитель затащил его в дверь, в нее немедленно застучал град увесистых камней. Словно приливная волна грозно и неумолимо накатывающаяся на обреченный берег, демонстранты ринулись на тонкую цепочку оцепления и в один миг прорвали ее, разбросав гвардейцев, словно мелкие брызги по сторонам. Дверь толи не закрыли, толи штурмующие сумели с ходу ее выбить, но уже через десяток секунд разгневанная толпа ворвалась внутрь здания. Через минуту оттуда часто забухали звуки выстрелов.

С торжествующей улыбкой Романов ударил кулаком в раскрытую ладонь. Пипец тебе Соловьев, самодовольно подумал он, продолжая прищуренными глазами наблюдать за бушующим на площади людским морем.

— Внимание! Ваша демонстрация незаконна, — донесся от входа на площадь усиленный мегафоном голос, — Немедленно разойдитесь и прекратите нарушать общественный порядок! В противном случае мы будем вынуждены преминить силу. Повторяю, немедленно разойдитесь!

Из открытых дверей автобусов непрерывно вываливались полицейские в черных шлемах, с большими, блестящими на солнце металлическими щитами и резиновыми дубинками в руках. Пробегая мимо стоявшего с мегафоном полицейского чина, они торопливо выстраивалась в длинную и тонкую шеренгу. Короткая линия солдат — контрактников с автоматами в руках, встала позади них. Обе пожарные машины подъехали к границе площади, из открытого люка за кабиной, показались одетые в боевую одежду бойцы, короткие лафетные стволы в их руках угрожающе зашевелились, обещая холодный душ излишне разгоряченной толпе.

Все-таки решились прийти на помощь Соловьеву, Романов почувствовал, как у него похолодели ноги, а спина покрылась противным, липким потом. Это крах надежд на захват власти. Слишком резким оказался переход от победного торжества к сокрушительному поражению. Всё кончено, перед глазами замаячило лицо Равиля с ехидной улыбкой, он словно говорил, ну что получил власть? На секунду мысли в голове исчезли, как-будто там осталась только вата. Он до боли сцепил зубы.

Толпа по-разному прореагировала на действия силовиков. Большая часть буйных успела исчезнуть в здании администрации. Оставшиеся на площади, более вменяемые, затихли, многие начали поспешно пробираться к выходу, не желая связываться с решительно настроенными силовиками.

— Долой, — дал петуха стоявший на кузове машины оратор, — мэра в отставку!

— Долой, — отозвалась толпа, но уже не так дружно, как до этого.

Несколько камней по большой дуге полетели в направлении тонкой шеренги полицейских. Большая часть из них, не долетев пары метров, безвредно упала на асфальт, лишь несколько с металлическим грохотов врезалась в вовремя подставленные щиты. Это стало последней каплей.

Полицейские, по неслышной команде дружно ударили дубинками по металлическим щитам, одновременно шагнули на испуганно отшатнувшуюся толпу. Первые, тяжелые струи с пожарных машин с размаху вонзились в плотную массу людей, растворяя и размывая ее, как горячая вода размывает кусок сахара Первые демонстранты, беспомощно покатились по асфальту, сбитые с ног тяжелыми струями из брандспойтов. Строй полицейских с резиновыми дубинами и стальными щитами бьют по чему попало, сметая мятежников. Большая часть толпы с криком ринулась на второй выход, стоявшие там полицейские не препятствовали людям или кинулись в переулки между домов, окружавших площадь. Только малая часть слишком злых или глупых попыталась оказать сопротивление.

Звуки стрельбы в здании администрации прекратились, с тем или иным результатом бой внутри закончился. А на площади шел настоящий бой, достойный кисти великого баталиста Верещагина — 'Апофеоз войны'. Каменно-крепкие струи воды, сбивающей с ног даже крепких мужчин, битые стекла бутылок на асфальте, окровавленные лица. Давка, какофония криков, сочные звуки ударов резины по мясу. Мат и кровь и вылетающие зубы. Оратор, стоявший в кузове машины, исчез. Запоздалые крики в мегафон 'Прекратить или применим силу!'. Вот мужик с железной палкой в руке с утробным криком, какие испускают мясники при рубке туши, бьет полицейского по голове, дубина отскакивает от вовремя подставленного щита, в ответ получает 'демократизатором' по плечу, падает вниз, вот бестолково мечущаяся девица с криком налетает на полицейского, от толчка щитом навстречу ее отбрасывает назад, она с окровавленным лицом пропадает в толпе. Вот кирпич врезается в закрытое забрало шлема, боец падает как подрубленный, стена щитов смыкается над провалом, шеренга неумолимо продвигается вперед.

Кусая тонкие губы, Романов неотрывно смотрел на разворачивающуюся перед ним картину никогда не виданного в городе события — разгона демонстрации. Слишком нежные и не способные держать удар среди бизнесменов вымерли еще в девяностые. Он успокоился и начал привычно прикидывать как перевернуть ситуацию в собственную пользу. Еще немного и шеренга полицейских, за ней неторопливо передвигались пожарные машины и шли вооруженные солдаты — контрактники, достигнет противоположного края площади. Огонек недокуренной сигареты метеором вылетел из салона автомобиля на асфальт. Романов торопливо вытащил телефон, найдя знакомый номер, нажал кнопку, поднял мобилу к уху.

— Это я, узнал? — спросил он невидимого абонента, — как он?

Последовала короткая пауза, потом раздался изумленный возглас, и следом растерянный голос Романова: — Жив?!

После короткой паузы, он произнес хриплым от волнения голосом:

— До связи, — и положил трубку.

Романов с размаху ударил кулаком в раскрытую ладонь:

— Черт! Он выжил, выжил! — вслух, вновь и вновь восклицал он, горящими от адреналина глазами рассматривая последствия разгона демонстрации. На покрытой лужами площади, под палящим солнцем слабо шевелились окровавленные демонстранты, на асфальте валяются обрывки одежды, осколки стекла, камни, а посреди площади одинокий грузовик, с которого выступали ораторы. Из здания администрации национальные гвардейцы выволакивают первых арестованных мятежников, а шеренга полицейских по команде поворачивает назад. Пора сматываться, но еще не вечер! — мелькнула у Романова мысль, — Не получилось так, получится по-другому! Но дома лучше не появляться, а то загребут. Почти беззвучно автомобиль завелся и сдал задом, выезжая на улицу Приречную.

Глава 8

Это же время, но несколькими сотнями километров северо-восточнее, в родовой резиденции Строгановых в Орел — городке. Старший приказчик Пахомов запалено дыша, пронесся по безлюдным, сумрачным переходам. Торопливо поднялся наверх, на второй этаж по скрипучей, неистребимо пахнущей мышами, деревянной лестнице. У низенькой дверцы он остановился, переводя дух, хозяйский зов застал его далеко от резиденции Строгановых, на пристани, так что сюда пришлось бежать. Ждать старший хозяин не любил, едва отдышавшись, Пахомов осторожно постучался. Дверь открыл сам старший Строганов — Григорий Дмитриевич. Пристально, без улыбки оглядев, молча кивнул — заходи, посторонившись, ввел гостя в жаркую спаленку с одним слюдяным окошком, едва пропускавшим туманный свет. Пышная кровать расстелена, но на ней еще никто не лежал, по углам сундуки, лавки, в красном углу перед иконами горят лампады. Оттуда лики святых, сложив пальцы символом истинной веры — двуперстием, кротко смотрят в полутьму спаленки, на живых. Вид у Строганова болезненный и неприветливый — нос заострился, седая борода лопатой, глаза маленькие, но живые и проницательные. В лице нечто напоминающее одновременно и лису и волка.

Торопливо обмахнувшись крестом на красный угол, приказчик остановился посреди небольшого помещения. Повернувшись к старшему хозяину, усердно поклонился сверкнув обширной лысиной, обрамленной вокруг остатками волос.

— Звал, батюшка? — спросил он, с затаенной тревогой зыркая на Григория Дмитриевича. К себе в спаленку старший Строганов вызывал редко. Если вместо традиционного московского послеобеденного сна он позвал к себе, это означало что предстоит важный разговор по делам тайным, боящимся огласки.

— Звал, звал, — ворчливым голосом произнес хозяин и опустился на стоявшую у стены покрытую ковром скамью.

— Ох грехи мои тяжкие, — охнул он и принялся массировать занывшие колени и тут-же обмахнул себя крестом, бросив опасливый взгляд на древние, почерневшие иконы. Даже дорогой немецкий дохтур, ежедневно пользующий старшего Строганова мало помогал в лечении болезни ноющих суставов.

Пользовать — книжн., устар. лечить

— Что опять колени ноют, батюшка? А как же немец — дохтур? Что не помогает?

Строганов криво ухмыльнулся и с досадой махнул рукой:

— Да что там тот немец, от старости лечить кто сумеет? То только господь наш Вседержатель может, — он опять обмахнулся крестом, — а смертным сие сделать, — Строганов поднял палец к потолку и продолжил наставительно, — невозможно!

— Истинно, истинно, — как китайский болванчик закивал головой старший приказчик.

— Ладно, про колени мои будем потом разговорить, — взгляд хозяина стал настороженным и строгим, — что с подготовкой торгового каравана к гостям нашим незваным, прилетевшим к нам на летучем корабле?

— Так, все готово, батюшка, — развел руками приказчик, — ладьи товаром добрым нагружены, людишки собраны, завтра, как ты велел отправимся.

— То хорошо, — задумчиво произнес Григорий Дмитриевич, — будет тебе еще урок. Приплывете на торг в город пришельцев, примечай там все. Чем вооружены стрельцы их? Довольно ли припасов в войсках? Не терпят ли какой нужды? Велико ли войско и много ли у них летучих кораблей и скорострельных пищалей? Я все должен знать.

Урок — Устар. работа, заданная на определенный срок.

Приказчик непроизвольно моргнул и потеребил куцую бороденку:

— Не изволь беспокоиться, Григорий Дмитриевич, все вызнаю, все узнаю.

Строганов строго посмотрел на приказчика. Тот уже не раз выполнял для хозяина 'деликатные' задания, но лишний раз построжить подчиненного по мнению Григория Дмитриевича, будет ему лишь на пользу. Город изрядно заинтересовал Строганова. Купеческий род его был богатейшим, пожалуй, лишь царский превосходил именитых купчин по накопленным богатствам. Все было, и собственные крепости и, наемное войско, не раз приходившее при нужде на помощь царским воеводам, вот только власть купцов ограничивалась Камой — рекой и уральскими владениями. А чем Строгановы хуже царей — никониан, предавших древнее благочестие? Чем хуже Строгановы, ведущие происхождение от татарских ханов выскочек, родом из Пруссии? Вот и надо поглядеть что там у пришельцев, может хватит злата — серебра подкупить лучших людей города, чтобы крикнули себе в правители Строгановых, а если не получиться добром, то и дружины изрядные найдутся уговорить непонятливых...

Согласно родовому преданию, предки Романовых выехали на Русь 'из Пруссии' в начале XIV века.

— Все примечай, есть ли в городе недовольные, что хотят? Много ли искусных мастеров, как они хвастаются и как там относятся к истинной вере? Много ли никониан? Согласны ли принять к себе и защитить от гонений приверженцев истинной веры?

— Все исполню в наилучшем виде, не извольте беспокоиться! — поклонился приказчик.

— Иди, — слабым движением руки Строганов отправил подчиненного прочь, мечтательная улыбка промелькнула по губам. Если явил Господь чудо, перенеся город из другого мира в наш, то, может оно и к добру. Поможет воцарению на русском престоле государей истинной, древней веры!

В ходе мятежа пострадало шестеро сотрудников национальной гвардии, погибло трое мятежников, тридцать восемь гражданских обратились за медицинской помощью. Город, подавленный и капитально шокированный произошедшими на площади кровавыми событиями, затих, притаился, словно пойманная мышь под веником. Редкий прохожий рисковал выскочить на улицу и то по большой нужде, лишь патрульные автомобили полиции до глубокой ночи с пронзительным воем сирен мчались по затаившимся городским улицам. Арестовали всех заговорщиков, за исключением бывшего приятеля мэра — татарина Равиля. После неудачного для Романова заседания Собрания депутатов, он вовремя сориентировался и рассказал градоначальнику о заговоре, сдав подельников. Каких-либо карательных мер к нему, следствие по ходатайству мэра предпринимать не стало. Испуганным и подавленным задержанным в прокуратуре предъявили обвинение по тяжкой статье 279. Уголовного кодекса — вооруженный мятеж, за что им как минимум грозил весьма большой срок. Лишь одного предводителя неудавшегося переворота — Романова так и не задержали, под вечер полицейские обнаружили его автомобиль, брошенный на окраинной улице у реки. Прохожие видели его, выходящим из машины, но дальнейший путь главаря мятежа терялся во мраке. Пущенная по следам собака довела полицейских до реки, но на пляже потеряла его, поэтому полиция с ФСБ в поисках главаря мятежа продолжали переворачивать город.

К вечеру площадь, спешно очищенная от мусора работниками ЖКХ, сверкала словно новенькая. Лишь подсыхающие лужи, оставшиеся после работы пожарных машин, вместе с блестящими в закатных лучах солнца свежевставленными стеклами в здании администрации, да смешенный караул вооруженных автоматами гвардейцев и полицейских у входа в администрацию, напоминали о произошедшей днем попытке вооруженного мятежа. Гораздо позже обычного, в десять вечера, машина градоначальника в сопровождении патрульного автомобиля полиции выехала со двора администрации и направилась домой.

Остаток дня Романов провел в зарегистрированном на другого человека гараже. Машину он бросил по дороге, а по пути никто из знавших его в лицо, не видел. Закрыв за собой дверь на засов, он облегченно выпустил воздух меж крепко стиснутых зубов. Ну вот, он в относительной безопасности. Никто, даже ближайшие друзья не знали об этом месте. Хотя какие у него друзья? Люди его круга, временные союзники, не более. Как он мог им доверять настолько, чтобы ставить под угрозу собственную безопасность?

С последнего посещения, в гараже ничего не изменилось, сумрачно и тихо, лишь с соседней улицы раздается грохот дурно отрегулированного мотора. В воздухе крепкий, настоянный запах пыли и бензина, посреди гаража, на яме едва угадывается древний, обшарпанный, но вполне работоспособный жигуленок, вдоль стен из красного, словно кровь кирпича, полки с барахлом, из которого только малая часть автомобильные запчасти. Горожане использовали гаражи как место, где не только хранятся автомобили, но и как склады ставших не нужными домашних вещей. За автомобилем расположился древний диван. Щелкнул выключатель у входа, где-то над головой моргнула и зажглась слабенькая лампочка. Пыль закружилась в мутном электрическом свете. Сбросив с дивана старенькое, пыльное покрывало, мужчина положил на него прихваченную из машины сумку. Затем лег на диван и задумался. Почему? Почему? Ведь все было так хорошо продумано! Ему просто не повезло сейчас, значит повезет чуть позже! Он же везунчик по жизни, когда в 95 он, сам об этом не подозревая, влез в интересы екатеринбургских воров, пуля могла пройти несколькими сантиметрами ниже и все закончилось бы для него плачевно. Тогда он не только выжил, но и сумел с прибылью для себя урегулировать трения с братвой. Вывернется он и сейчас. Романов решительно мотнул головой и достал из кармана телефон. Он его совсем недавно купил с рук и этого номера не знал никто, стало быть и спецслужбы не могли запеленговать телефон. Пальцы привычно пробежали по клавишам.

— Узнал? Уже в курсе того, что происходило на площади?

Собеседник с минуту о чем-то рассказывал Романову, от чего тот гневно хмурился и нервно чесал переносицу.

— Что весь город знает? — наконец деланно удивился Романов, поджимая и так тонкие губы. Сделав паузу, поинтересовался, — ладно, наш договор в силе?

— Двойная оплата? А не слишком большой кусок ты решил проглотить?

Романов выслушал ответ невидимого собеседника. Глаза его полыхнули сдержанным гневом, а губы побледнели и сжались в тонкую линию. Несколько секунд он молчал, затем неохотно процедил:

— Согласен, все как договорились, встречаемся там-же?

— Хорошо, я буду, в четыре тридцать утра, — произнес Романов, затем нажал кнопку выключения телефона и процедил с ненавистью глядя на алые кирпичи стены, — Урод! Все денег ему мало!

Он немного посидел на диване, напряженно обдумывая что-то важное. Рывком поднявшись на ноги, Романов подобрал в дальнем углу гаража лопату. Осторожно, чтобы не было слышно снаружи, спрыгнул в смотровую яму под машиной. Неожиданно с улицы послышался шум автомобиля. Подъехав к гаражу, где прятался Романов, машина остановилась, продолжая мерно тарахтеть двигателем. Беглец испуганно замер, напряженно прислушиваясь к происходящему на улице. 'Неужели за мной? Откуда они узнали про гараж?' Страх накрыл Романова с головой, по спине потекла холодная струйка пота. Рука торопливо скользнула к заднему карману штанов, в тусклом свете укрепленного под потолком фонаря сверкнул ствол пистолета.

— Да ты что! Это не наш гараж! — послышался с улицы хриплый мужской голос, — поехали отсюда!

С улицы послышался шум отъезжающего автомобиля. Только дождавшись, когда звук машины исчез вдалеке, Романов позволил себе облегченно выдохнуть.

— Уроды, — тихо, но с чувством прошептал он и принялся, как мог тихо, копать яму, разбрасывая вынутую землю по краям. Вскоре лопата звякнула о что-то стеклянное. Появившаяся на краю ямы трехлитровая стеклянная банка тускло блеснула желтым. Выпрыгнувший из ямы беглец оглянулся, нашел лежавшую на полке тряпку, наклонившись, обтер банку от земли и поставил ее на диван. Банка была до отказа заполнена денежными купюрами: пачки пятитысячных рублей перемежались бежево-зелеными стопками с портретами мертвых президентов США, разноцветными пачками евро, а между ними желтели золотые кольца, сережки и немалой толщины цепочки.

Вытащив из банки пачки рублей и горсть золотых изделий и порядком опорожнив ее, Романов тщательно пересчитал деньги. Затем положил их в сумку и поставил ее под диван, а банку спрятал обратно в смотровую яму. Интересно, подумал Романов, что с другими заговорщиками. Он присел на диван и наугад набрал несколько номеров, но трубка доносила только длинные гудки. Лишь в последний раз, когда он уже собирался прекратить бесполезное обзванивание, в трубке раздался незнакомый басистый голос:

— Але! Я слушаю!

Романов, невольно вздрогнул и поспешно бросил телефон на диван, словно перед ним не мобильник, а ядовитая змея.

— Кто это говорит? — послышалось из трубки, но уже гораздо тише.

Романов торопливо нажал на кнопку выключения. По всей видимости владелец телефона в полиции и трубку поднял следователь, понял он. Впрочем, это не мои проблемы, горе неудачникам. Главное, я на свободе и еще раз попытаюсь схватить удачу за хвост. Если бы Соловьев знал, что я нахожусь так близко, он бы, наверное, с досады лопнул, с ехидством подумал Романов. Гаражные кооператив, в котором прятался беглец находился всего в пяти минутах ходьбы от коттеджа градоначальника. Сегодняшняя ночь обещала стать особенно трудной, поэтому Романов вытащил из дивана подушку с покрывалом и застелил постель. Не раздеваясь, прилег. Через несколько минут он уже забылся в беспокойном сне.

Мобильный телефон словно бешенный забился в кармане. С трудом разлепив глаза, Романов вытащил его, поднес к лицу. Так и есть, на светящемся экране четыре часа десять минут утра, пора вставать. Включать свет опасно, отсветы могут увидеть снаружи, поэтому электричество он не включал. Подсвечивая фонариком мобильного телефона он торопливо собрался, проверил пистолет, не забыв прихватить сумку с обговоренной платой. Через несколько минут он уже шел по направлению к коттеджу мэра, подсвечивая фонариком мобильника по асфальту и поеживаясь от ночной прохлады, по пустынным и тихим улицам города. Лишь один раз ему пришлось затаиться на обочине, когда он услышал шум двигателя патрульного автомобиля, но слава богу, его не заметили. За высокими бетонными и кирпичными заборами мимо проплывали едва угадываемые особняки, тонувшие в листве окружавших их садов. Впрочем, горизонт на востоке уже посветлел, обещая совсем скорый восход солнца.

Полицейская машина с синими проблескивающими огнями на кузове, как и договаривались, стояла на обочине дороги, идущей через пустырь между городскими пятиэтажками и коттеджным поселком. Дальше, ближе к реке начинался поворот на улицу Садовую. В кабине виднелся всего один человек, время от времени он беспокойно оглядывался по сторонам. Романов остановился у последней пятиэтажки, снял пистолет с предохранителя и несколько минут понаблюдал за окрестностями. Береженого бог бережет, а не береженого конвой стережет, подумал он невесело, хохотнув про себя. Вроде все тихо, никого вокруг. Как всегда, Александр углядел его заранее и испортил Романову весь эффект внезапного появления. До машины оставалась еще добрый десяток метров, когда хлопнула дверца автомобиля, а его одетый в полицейскую форму водитель неторопливо вышел на улицу. Рука его лежала на кобуре, он настороженно оглянулся по сторонам.

— Привет, — первый поздоровался он, — принес?

— Да! Вот, — отвечая на вопросительный взгляд полицейского, Романов встряхнул сумкой, в котором звякнуло металлом.

— Хвост не привел? — спросил полицейский и еще раз подозрительно оглянулся по сторонам.

— Да какой там хвост, меня сразу же арестовали бы, а не бегали за мной, — невесело хохотнул Романов.

— И то правда, — ответил его собеседник и требовательно протянул руку.

Романов передал ему сумку, полицейский на секунду распахнул его, в его руке вспыхнул фонарик, осветив лежащие внутри пачки с деньгами и россыпь золотых изделий. Небрежно закрыв сумку, полицейский забросил ее на сиденье рядом с водительским местом.

— Покажи ты! — потребовал Романов.

— У меня все точно, как в аптеке! — хохотнул полицейский и обойдя автомобиль сзади, открыл багажник. На дне лежал гранатомет РПГ — 7.

— Поедешь со мной? — спросил Александр Романова, но тот отрицательно покачал головой:

— Здесь тебя подожду.

— Как знаешь, — нервно хохотнул полицейский, захлопнув багажник, сел за водительское место и завел машину. Включились фары, осветив участок асфальта впереди, машина въехала на улицу Садовую и, повернув за поворот, исчезла из виду.

Романов оглянулся, позади, в полусотне метров возвышалась безмолвная и темная громада ближайшей к Соловьевке пятиэтажки. Общие балконы как раз выходили на коттеджный поселок. Самое безопасное место, заодно видимость, словно в театре, решил Романов. Дверь дома оказалась без кодового замка. Через пару минут Соловьев стоял на балконе пятого этажа и, горящими от нетерпения глазами всматривался в предрассветные сумерки. Отсюда вид на поселок открывался замечательный. Он нашел взглядом мерский коттедж и принялся ждать развития событий. Был ли он злодеем? Не более чем десятки тысяч мелких хозяйчиков в России, воспитанных волчьими временами девяностых годов, когда или ты, или тебя. Когда главное обогащайтесь! и не важно, каким образом ты 'заработаешь' первый миллион и что будет стоить твое богатство окружающим. Романов никогда не стал бы бессребреником или матерью Терезой, не тот характер, но если бы не события девяносто первого года, катком проехавшие по судьбам и жизням миллионов людей бывшего союза, убийцей Романов точно бы не стал. А тут подвернулся случай сорвать крупнейший банк в его жизни, он не мог устоять против такого искушения.

Несколько минут ничего не происходило, руки стоявшего на пятом этаже человека от волнения сжались в кулаки. Меж тем посветлело, первый луч поднявшегося над горизонтом солнца озарил блестящие крыши домов коттеджного поселка, частично прикрытые садовыми деревьями и, голубую нить реки за ним. Не кинул ли его наемник, подумал он с беспокойством, но рекомендации тот имел железобетонные и такой же авторитет в очень узких кругах. Хотя Романов впервые в жизни прибег к помощи наемного убийцы, но сведшему с ним человеку он верил настолько, насколько это позволяла его натура. От недалекой реки тянуло сыростью, он поежился от утренней прохлады и поплотнее запахнул тонкую ветровку. Оставалось только ждать. И тут:

— Бам! — Донеся со стороны поселка звук взрыва и принялся эхом гулять между домов. Стая вечных спутников людских поселений — ворон с недовольным карканьем поднялась с ветвей окружавших пятиэтажку деревьев. Во дворе завыло несколько поставленных на сигналку машин.

Через пару секунд ответом зачастил автомат:

— Так-так-так-так-так!...

В ответ часто захлопали одиночные выстрелы из пистолета.

Сердце в груди бывшего офицера, бывшего бизнесмена, а ныне мятежника, на миг остановилось. Это что, засада? Черт! Лишь бы попал, он не мог не попасть! — яростным шепотом произнес Романов, вцепившись руками в ограждение балкона и продолжая изо всех сил вглядываться в предрассветную муть.

— Так-так-так-так-так! — зачастил второй автоматический ствол, в унисон ему зарычал двигатель машины, но через несколько секунд умолк, замолчали и автоматы.

В наступившей относительной тишине стало слышно как, хлопая крыльями и пронзительно крича, словно радуясь очередной человеческой бойне кружатся вокруг дома черная воронья стая. Да где-то вдали послышался звук полицейской сирены. Сейчас здесь будет полицейских как мух, понял Романов и кинулся по лестнице вниз. Одна лишь мысль не давала ему покоя, что с мэром? Убили его или нет? Судьба наемника его совершенно не интересовала.

Когда к вечеру стоящая на ушах полиция нашла гараж, где скрывался Романов, его там уже не было. Покушение завершилось лишь частичным успехом. Соловьеву повезло. В предыдущий вечер он повздорил с супругой и ночевал в зале, а не в спальне. Взрыв залетевшей в окно первого этажа гранаты, на месте убил жену Соловьева, сам он отделался лишь испугом. Убийца позаботился о том, чтобы предварительно снять из бесшумного оружия дежурившего национального гвардейца. А вот то, что из-за произошедшего накануне путча градоначальника станут охранять еще двое полицейских, он не знал. Выскочившие из дома полицейские изрешетили автоматами машину, на которой тот пытался убежать. Наемник Романова погиб на месте. Сколько ни прочесывали город и пригороды полицейские, Романова так и не нашли. Лишь через пару дней начальник ФСБ доложил Соловьеву, что начальник первой пограничной заставы за взятку пропустил незарегистрированный УАЗик за пределы охраняемой территории. Посланные на перехват пограничники тревожной группы нашли в сто километрах от города сломавшийся автомобиль, а Романов растворился в уральской тайге.

После неудачной попытки вооруженного путча в городе попаданцев прошло три дня. Колонна из двух десятков фургонов, подпрыгивая и переваливаясь на ухабах утоптанной до каменной крепости степной дороги, катила по древнему тракту, соединяющему Урал с Джунгарией и дальше с Китаем. Солнце неспешно поднималось по извечному пути по безупречно голубой, без единой тучки, чаши небосвода. Наступающий день обещал выдаться жарким, напоминая, что завтра первое июня, начало календарного лета. А пока зеленые степи Дешт и Кипчак с сочными луговыми травами, могущими прокормить сотни тысяч лошадей одновременно, только начали подсыхать под горячим южным солнцем до состояния выжженной пустыни. Вооруженная экспедиция попаданцев для помощи казахам за три дня преодолела почти двести километров. В авангарде и арьергарде колонны гарцевало по небольшому отряду приданных повелителем казахов разномастно одетых степных всадников. Хан отправил их в качестве сопровождающих и проводников отряда попаданцев. Под порывами унылого ветра, приносящего лишь совсем немного прохлады, бескрайнее, зеленое море степи слегка волновалось. Лишь изредка по берегам неспешных степных речушек и озерков встречались маленькие сосновые и березовые рощицы. Далеко, на горизонте, степь упиралась в невысокие холмы. Кое-где их вершинах украшены надгробным камнем в форме застывшего идола. Это обатас — странное человекообразное существо с обвисающими усами и чашей в правой руке. Из таких чаш в степи издревле пили кумыс...Легенда гласила, что каменные идолы — обатасы и балбалы устанавливались на вершинах холмов как память об ушедшем в иной мир. Первый из них с чашей в руке — сам покойник, а расположенные рядом меньшего размера идолы — балбалы — его близкие сподвижники и родственники... На поминках деревянные куклы, изображавшие покойника, угощали кумысом, потому в правой руке статуя держала чашу. Затем куклы заменяли на каменные идолы и, устанавливали на вершины холмов.

Серый шлейф взбитой колесами фургонов и копытами лошадей пыли надолго повисал в горячем воздухе. Особенно не повезло тем, чьи фургоны ехали в конце колонны, на привале им приходилось долго умываться и бесконечно отхаркиваться серой от пыли слюной. Фургон, в котором ехал Александр, двигался вторым в колонне, сразу за командирским, в котором передвигался майор Афонькин, начальник экспедиции. Далеко на востоке, у западного выхода из Джунгарских ворот по повелению Тауке-хана собиралось тумены казахского войска, чтобы силой оружия остановить очередное нашествие агрессивных соседей с востока, а минометная батарея попаданцев с пехотным прикрытием из взвода автоматчиков выдвигалась им в помощь.

Джунгарские Ворота — горный проход между Джунгарским Алатау с запада и хребтом Барлык с востока, соединяет Балхаш-Алакольскую котловину и Джунгарскую равнину. Представляет собой плоский и широкий (более 10 км) коридор длиной около 50 км.

Дорога была весьма приличной, и лошади без труда тянули фургон навстречу восходящему солнцу, но настроение у Александра было препаршивое. Поход на помощь вчерашним врагам — казахам изначально был ему не по душе, хотя за три дня пути он привык к бесконечному пути по великой евразийской степи. Обычно Александр располагался на скамье у борта немного в глубине фургона напротив доктора экспедиции и командира минометной батареи. Туда меньше проникала вездесущая пыль, но в этот раз он уместился рядом с ездовым. Доктор вытащил из кармана карты:

— Будешь? — обратился он к Александру?

— А! Надоело, — вяло отмахнулся Александр.

— Ну тогда мы сыграем партеечку с богом войны, — хохотнул доктор и, подмигнув командиру минометной батареи, принялся раздавать на двоих.

Александр глубоко зевнул, вытащив флягу из лежащей в углу сумки, отхлебнул из нее воды. Ночные дежурства офицеры разделили на четверых. В один день Александр и доктор делят ночь на двоих, на следующую ночь — командир батареи дежурил на пару с майором Афонькин, начальником экспедиции. Привалившись к когда-то белому, а ныне серому от пыли тенту, покрывавшему фургон, он с мрачным и задумчивым видом рассматривал крупы идущих в паре десятков метров впереди коней казахов. Однообразие степи надоело хуже пареной репы. Один из казахов держал в руках струнный музыкальный инструмент и, слегка охрипшим голосом тянул песню, бесконечную, как сама степь. Вот тебе и музыка в дорогу, радио бесконечная степь, с досадой подумал Александр.

Когда стало известно об готовившейся военной экспедиции на помощь казахам, он вначале вознегодовал. Как так помогать вчерашним врагам? Тем более что пролитая кровь убитых бойцов требует отмщения! Оставить казахов на съедение джунгарам или того лучше, дождавшись, когда степь окончательно опустеет, вырезанная пришельцами с востока, ударить по кочевникам и забрать степи себе! Подобные мысли обуревали большинство подчиненных Александру бойцов и гражданских работников форта, построенного на месте будущего угольного разреза. Поэтому, когда его вызвал на беседу заместитель мэра по военным и внутренним делам, к предложению возглавить взвод пехотного прикрытия батареи, он вначале отнесся резко отрицательно. К огромному удивлению молодого офицера, чиновник не стал 'ломать' парня, приказывая, а вначале постарался убедить, что помощь казахам крайне выгодна городу. Александр, скрепя сердце, вскоре признал его правоту. Ни людей, ни необходимых ресурсов чтобы освоить бескрайние степи, у города нет. Поэтому придется как-то выстраивать отношения с кочевниками и жить рядом с ними. Более того, если победят джунгары, то, сколько бы их не били потом попаданцы, кочевники по неистребимой ненависти номадов к оседлым, вновь и вновь станут приходить за добычей в город. Другое дело казахи. Их кровопролитные войны с восточными соседями продлятся еще несколько десятилетий и все это время они будут безгранично заинтересованы в военной поддержке попаданцев. Стало быть, их правители заинтересованы в дружбе с городом и приложат максимум усилий для ее поддержания. Правда и помогать казахам в ответных походах в Джунгарию не стоит. Ликвидировав собственного врага, они вновь станут опасными городу. Поэтому целесообразно помогать в отражении нашествий джунгар, но окончательно врага не добивать — это единственно правильная тактика попаданцев, гарантирующая относительно спокойную южную границу. Благополучие и мирную жизнь города Александр посчитал более важным чем собственные обиды и амбиции. Только после того как он недовольным тоном нехотя согласился с мнением чиновника тот благожелательно улыбнулся и предъявил ему письменный приказ командира батальона о включении Александра в состав экспедиции. Это означало еще как минимум на месяц продление срока командировки и разлуки с Олей, но выбирать не приходится.

Первые дни путешествия Александр больше всего опасался предательства со стороны казахов. Он и сам держал оружие под рукой и подчиненным приказывал сторожиться, но время шло, кочевники казалось, не обращали особого внимания на пришельцев. По вечерам казахи исправно приносили свежезаколотых барашков для готовки походного ужина в лагерь попаданцев. Утром, усевшись у своих коняшек на кошму, расстеленную прямо на траве, терпеливо ожидали пока фургоны попаданцев тронуться в путь. Несмотря на подчеркнутое безразличие казахских воинов, вставшие на ночевку отдельным лагерем попаданцы, каждый вечер устанавливали фургоны в оборонительный круг и выставляли усиленный караул. Да и сами отдыхали с оружием под рукой, но ничего не происходило. На третий день Александр слегка успокоился, хотя разумную осторожно по отношению к кочевникам продолжал проявлять. Он не знал, что казахи с таким-же недоверием относятся к пришельцам из диковинного и удивительного города. Едва хан заключил мир с попаданцами, по степи, как водится, немедленно пополз распространяемый недругами хана слух: 'Снюхался с урусами хан... Продал степную свободу неверным, поэтому и идут они ему на помощь!'. Слухи, конечно, передавались шепотом. Но, как говорится, самый тихий шепот услышит аллах, а что известно ему, то передаст он людям. Так что глупцы и фанатики, способные нарушить волю правителя казахов, подвергали маленький отряд попаданцев нешуточной опасности. Спасало то, что сопровождать попаданцев хан отправил отряд из доверенных нукеров, которые ни при каких обстоятельствах не переступят через волю хана.

День, как и предыдущие, прошел спокойно, лишь под вечер ясную лазурь неба начали быстро заволакивать густые черные тучи, еле слышно прогремел отдаленный гром, как-будто земля раскололась надвое. Огненные стрелы полыхали в их глубине без перерыва, и свежая зеленая трава пригнулась в степи, будто умоляя небо о спасении. Лагерь успели разбить до того как первые дождевые капли хлынули с небес на иссохшую землю. Солдаты даже успели завести движок электростанции и передать по рации в город, что четвертый день экспедиции прошел без происшествий. Ответное сообщение повергло членов экспедиции в настоящий шок. Нашлась пропавшая в степи за несколько дней до набега казахов геологическая партия. Судя по оставленным нападавшими следам, геологов подловили ночью. Лагерь варварски разграбили, а попаданцев подвергли мучительной казни, посадив на колы. Изверги, совершившие это, бесследно исчезли в бескрайней степи.

Глава 9

Закончился первый летний месяц. Второго июля наконец завершился суд по уголовному делу намеревавшихся захватить власть заговорщиков. Все десять дней процесса городская локальная сеть гудела от яростных диспутов, а телевидение освещало заседания суда как главную новость. Даже бабульки, заседающие у подъездов, живо обсуждали ход процесса. В итоге суд вынес приговор, бывшие заговорщики получили от 18 до 20 лет тюрьмы — максимально возможные тюремные сроки по статье 279. Уголовного кодекса. Этому суровому решению немало способствовал телефонный звонок градоначальника городскому судье. Собственность заговорщиков реквизировали в казну. Подавляющее большинство горожан встретили суровый вердикт с полным удовлетворением, затеянная богачами буча, могла привести к гражданской войне и гибели города, а деятельность администрации, несмотря на все издержки, они в целом одобряли.

Тех, кто изуверски уничтожил геологическую партию попаданцев, так и не нашли. Облет территории в радиусе пятидесяти километров вокруг места преступления и, проверка обнаруженных там становищ кочевников ничего не дала. Ни малейших следов предметов двадцать первого века, а аборигены категорически открещивались от нападения на лагерь геологов. Тщательное расследование, проведенное начальником ФСБ, смогло установить, что это кто-то не местный и ни башкиры, ни казахи отношения к преступлению не имели. Наконечники стрел, немногочисленные предметы, забытые убийцами на месте преступления, разительно отличались от используемых местными. А агентура, навербованная среди окружающих кочевников и, оставленные Тауке-ханом заложники в один голос клялись аллахом и Тенгри, что найденные стрелы используют джунгары. Не помогла даже богатая награда, обещанная за информацию о напавших на лагерь геологов. Как могли пришельцы с востока оказаться так далеко от родных земель или преступники все-же ряженные башкиры или казахи, так и осталось загадкой.

Четырежды за июнь, разноплеменные банды степных удальцов пытались пробраться вглубь 'попаданческих' владений. Но не тут-то было! Тех, кому повезло не напороться на минные поля, ими прикрыли наиболее опасные направления, обнаружили дежурившие ночью на сторожевых вышках по периметру 'попаданческих' владений пограничники. Разбойникам было невдомек, что в приборы ночного видения они видны словно в яркий день. Автоматическому оружию вкупе с самодельными минометами вызванной по тревоге маневренной группы на БТР-70, степные разбойники ничего противопоставить не могли. Основную часть потенциальных грабителей уничтожили или захватили в плен, пополнив ряды штрафников, лишь малая часть скрылась в лесу. Чтобы не подвергать солдат излишнему риску, преследовать беглецов не стали.

В городе заработало еще несколько небольших, полукустарных, но так нужных жителям производств. На центральном рынке и в немногих оставшихся городских магазинах в изобилии появилась продаваемая без карточек глиняная посуда, разнообразный кухонный инвентарь и почти весь ассортимент магазинов 'Тысяча мелочей', пусть сделанный погрубее, и в основном не из пластика, но он был в продаже! Продавцы предлагали мебель и стройматериалы, даже оконное стекло, пусть дорогое, появилось в продаже. Карточки на мясо в связи с обилием поставляемых казахами скота и на рыбу, отменили. Заполненные до отказа холодильники мясокомбината, позволили разнообразить питание горожан и начать производство мясных и рыбных консервов, вскоре появившихся на прилавках. Жить стало лучше, жить стало веселее!

В ближайшие дни ожидалось торжественное открытие железной дороги к разрезу и поступление на электростанцию первого угля, но не официально она уже работала. Почти ежедневно по утрам жителей, прилегающих к железной дороге домов, будил грохот идущих на юг шли составов. Туда шли платформы с тяжелой техникой для работы на разрезе: бульдозерами, грейдерами, самосвалами и экскаваторами, грузовыми вагонами с всяческими припасами. Назад поезда возвращались пока еще пустые. Подумали и об безопасности дороги. Для защиты от возможного нападения разбойников, перед локомотивами шли бронеплатформы: бронированная кабина для размещения десятка автоматчиков и площадка для миномета. А между грузовыми составами по несколько раз в день по железной дороге курсировал переделанные в бронепоезд пожарный поезд или бронелетучки...

Свежий ветер свободно гулял над просторами реки, забирался под небогатый, но вполне еще приличный, без дырок, кафтан. Старший приказчик Пахомова невольно поежится от речной сырости и посильнее запахнул одежду. Строгановы с платой не обижали, но и не баловали, так что для путешествия и старый кафтан сойдет. Мужики, сидящие вдоль бортов, мощно хекали, отталкиваясь веслами от упругой речной волны, изредка бросая любопытный взгляд на берег. Приказчик привстал с сидения невеликого своего кораблика, прищуренными глазами наблюдая за приближающимся городком попаданцев. Пенистые волны с тихим шелестом бились об пирс, белевший недавно напиленными и не успевшими потемнеть досками. Несколько человек в знакомых зеленых кафтанах пришельцев и баба в белых одеждах, с чудными белыми повязками на лицах, терпеливо поджидали на середине пирса, пока караван судов именитых купцов Строгановых подойдет к берегу. Широкая дорога от пристани кружила по склонам холма, мимо улочек, где вперемешку стояли юрты, шатры, глинобитные домишки с плоскими крышами и русские, покрытые соломой избы. На узких улочках безлюдно, копается в грязи разного возраста детвора, у стен крепостицы на травке спит одетый в тряпье пьяница, изредка мелькнет фигура взрослого, занятого собственными делами и безразличного к каравану судов Строгановых. Струйки дыма густо вились над крышами, хозяйки готовили мужьям. Приказчик невольно сглотнул голодную слюну, ел давно, подкрепиться не мешало. Поодаль, у реки стояло с десяток телег, видать мужики хотели подзаработать на перевозке товара. На другой стороне реки, на низком берегу подпирают небо нетронутые человеком сосны приуральской тайги.

На вершине холма расположился поселок пришельцев — цель торговой экспедиции. Деревянные крепостные стены из свежих, но нестроганых бревен, правда вокруг ворот и по углам невеликой крепости стоят островерхие каменные башни, но не из кирпича, а из неизвестного серого камня. Над стенами не возвышаются ни единой маковки церквей.

Увиденное зрелище заставило приказчика брезгливо и презрительно поморщится. 'Ну такую взять приступом не мудрено.' Никакого сравнения со знатной крепостью Строгановых на Каме или сооруженными из камня крепостями на западе России. А уж их он за собственную бурную жизнь перевидал немало. Скорее похоже на наспех срубленные укрепления, какие для бережения от немирных инородцев ставили воеводы по сибирским дорогам.

— Невелика крепостица, — густым басом прогудел сидевший на веслах мужик с окладистой седой бородой, чем-то похожий на попа. Пахомов бросил на него внимательный взгляд, но промолчал и снова принялся рассматривать городок пришельцев.

Выступив в поход больше месяца тому назад, торговые люди купцов Строгановых почти повторили легендарный маршрут дружины Ермака, столетие тому назад ушедшей покорять Сибирь. Караван поднялся вверх по реке Чусовой и ее притоку Серебрянке до волока к Жеравле, впадающей в Баранчу — приток Тагила. Затем спустился Тагилом в Туру, далее Тоболом прошол до реки Вельки. Маршрут частью хоженый, известный, а частью — в новинку, так что прошли с приключениями. На волоке, когда еле тащили нагруженные кораблики в Баранчу, заметили летевших во весь опор разномастно одетых всадников с луками и конскими хвостами на копьях. Подскакав поближе, косоглазые разбойнички подняли изогнутые луки, в воздух появилось смертоносное облако стрел. Раздался нарастающий рев — разбойники с кривыми саблями, дубинами, копьями налетели на купцов. Хорошо, что Пахомов тертый калач, опытный, заранее выставил охрану с мушкетами наготове, насилу отбились. Слава богу, трудное путешествие благополучно закончилось в месяце липец 7198 года от рождества Христова.

Липец — июль по древнерусскому календарю.

Когда до поселения пришельцев оставалось верст десять, из-за мыса, словно чертик из коробки, выскочил чудесный, без парусов и весел, самобеглый кораблик с ратными людьми и шустро направился наперерез каравану. С палубы его закричали, дескать, останавливайтесь! Пахомов облегченно выдохнул и торопливо обмахнул себя крестом, доплыли! Упорствовать не стал и приказал поднять весла, караван остановился, потихоньку дрейфуя вниз по течению. Подплывшие поближе ратные, поинтересовавшись, кто такие и по какой надобностью приплыли и, получив ответ, мы гости торговые посланные именитыми купцами Строгановыми, по приглашению воеводы Соловьева прибыли на торг. Стрельцы бегло осмотрели и пересчитали привезенные грузы, записали в книгу и пропустили караван к крепости. А товар корабли привезли изрядный. Хлеб, мед, соболиные, лисьи и волчьи и другие шкуры, льняные и конопляные ткани, смолу, поташ, деготь и канифоль и немереное количество соли.

Корабль уткнулся о бревна пирса, приказчик первым выскочил на берег. Сняв шапку, угодливо поклонился встречавшим стрельцам, залебезил, на что хозяева ответили надменным кивком. Ратные люди вначале осмотрели, сверяясь с записями, людей, груз, оружие: сабли с мушкетами и две взятые в поход пушки, наконец назвали мыто.

Мыто— таможенная пошлина.

От названной суммы Пахомов густо побагровел. Он спорил, божился, рвал себя за грудь и целовал крест, убеждая что никак нельзя столько, что это сущее разорение, но стрельцы стояли на своем и лишь посматривали на приказчика с непонятной усмешкой. Мужики около телег равнодушно смотрели на разыгрываемый Пахомовым спектакль, видать уверены, никуда не денется, тряхнет мошной. Наконец приказчик утих, смирился и уплатил столько, сколько требовали. С извозчиками Пахомов сговорился о плате быстро и недорого. Мужики оказались русскими, прибившимися к пришельцам и построившими избы тут-же, вокруг торгового поселения. Загрузив нанятые телеги, Пахомов уселся на первую. Распорядился недовольным голосом мужику, держащему вожжи. Место тому не хватило и, он стоял сбоку, на земле:

— Поехали.

Вскоре колонна въезжала мимо стоящих у ворот, вооруженных скорострельными мушкетами ратных людей в городок. Сопроводив хмурым взглядами проезжающие возы, они остались на месте. Небольшая, мощенная битым красным камнем площадь, огорожена однообразными, высокими и узкими, в два жилья, бревенчатыми избами, покрытыми по-господски — черепицей. Наверху под самыми крышами, диво — дивное светятся огнями узнаваемые, но слегка непривычных очертаний, буквицы. 'Трактир' — поднатужившись, прочитал название Пахомов и покачал головой. Поди ты! Пришельцы неизвестно откуда, а пишут по — нашему! Что больше всего поразило Пахомова, это чистота, как будто мусор: золу, падаль, битые горшки, сношенное тряпье — не выкидывался на улицу, лишь с краю площади дымятся свежие катышки лошадиного навоза. Из-за угла к ним резво подскочил худой как щепка мужик, деревянной лопатой сгреб добро в ведро и был таков. Мощеная красным камнем широкая дорога шла к центру, виднелись узнаваемых очертаний деревянные навесы и доносился гул торжища и стук топоров.

Когда все телеги втянулись за стену, дорогу колонне заступил высокий мужик в белом халате и внимательными глазами. Ездовые привычно натянули поводья. Старший приказчик, недоуменно нахмуря брови, толкнул в бок ездового:

— Кто это?

— Дохтур, — не оборачиваясь буркнул тот, — щас вас осматривать будет!

— Так смотрели уже? -удивился Пахомов.

— Три раза должны осматривать, — все также не оборачиваясь мрачно буркнул мужик, затем нехотя добавил, — прибрел тут один давеча, тело в сыпи, внутри их водица черная!

Мужик подумал еще и добавил со значением подняв палец вверх:

— Черная оспа! Если бы дохтора не углядели, всем смерть! Сторожатся болезней хозяева наши, купцов только после осмотра допускают, а в их город и нам дороги нет.

— О как, — только и смог сказать Пахомов.

Работа разведчика тайная и заключается в получении точных сведений, а как он их добудет, это начальство не волнует, вкручивайся, как хочешь. 'А как я исполню урок Григория Дмитриевича? Как выведаю про жизнь их и войско? Ладно осмотрюсь, придумаю что-нибудь, не впервой!'. Вздохнув глубоко и шумно, он примирился с неизбежным осмотром.

Представившийся дохтуром мужик заставил торговых людей задирать рубаху, осматривал и опрашивал всех, включая самого последнего гребца. Сам сильно близко не подходил видать брезговал. Пахомов недовольно крякнул и смерил дохтура мрачным взглядом. А чего там брезговать? У любого посмотри — тело чистое, белое. Ни вшей, ни иной живности нет, в походе как могли старались, мылись в реке. Хотя конечно месяц пути. Как не береглись, борода нечесана, на голове космы отросли, да и в баню охота. Не найдя к чему придраться, дохтур отправил людей в стоящую тут-же на площади баню. После нее людишки разгрузили товар в указанный стрельцами склад и еще трижды возвращались к речке за товаром. Сгрузив его на склад, Пахомов оставил своих людей в просторном гостевом дворе, где уже располагались не только купчишки из далекого города Бухары, но и свои, торговые гости из Тобольска. Отметив что к пришельцам есть дорога в Тобольск и другие сибирские городишки, Пахомов отправился пройтись по невеликому поселению.

Ходил, дивился. Много он городов повидал, и в Новгороде случалось быть и в стольной Москве, но таких чудес не встречал. На мощеных камнем мостовых, чисто, в окнах изб стекла, на улицах вперемешку возвышаются горящие огнями вывесок харчевни да постоялые дома. Немногочисленные прохожие, башкирцы, татары да наши русские мужики да бабы, проходили мимо, скользя по Пахомову безразличными взглядами. Видать привыкли к гостям. И никого, кто видом напоминал пришельцев. Напротив здания с вывеской 'Школа', он остановился на дороге, с удивлением разглядывая блестящую стеклом окон, трехэтажную избу. Двери распахнулись настежь, пестро одетая толпа мальчишек и девчонок с гамом и смехом вывалилась на улицу. Впереди неслась пигалица лет десяти, показавшаяся издали похожей на его Софьюшку. Кровь резко, толчком, ударила в голову и лишь через миг он увидел, похожа юница, но не его дочь. С задорным криком:

— Не догонишь! — девица пулей промчалась мимо Пахомова, завернула в ближайший переулок. За ней остальные дети.

Он постоял, почесывая затылок и глядя мальцам вслед. Хороший разведчик не должен ничему удивляться, но сегодня не тот случай. Ну мальцов учить, это еще куда не шло, юниц то зачем? Не понять этих пришельцев, с жиру бесятся!

За десяток минут он обошел невеликий городок, то и дело останавливаясь и примечая все вокруг зорким взглядом. Высота и толщина крепостных стен заставили его скривилась в презрительной усмешке. Стоявшие у ворот ратные люди нахмурились, грозно покосились.

— Что надо? Проваливай давай!

Пахомов торопливо отвернулся, попятился. От греха подальше, чтобы не наваляли, поспешил прочь.

Только отошел от ворот, Пахомов вновь натерпелся страху: из-за угла с шумом вынырнула самобеглая повозка. Сердце екнуло в груди, он застыл соляным столбом. Машина бибикнула, не останавливаясь объехала глупого аборигена и свернула в переулок, оставив после себя в воздухе медленно тающий серый дымок и неприятный запах. Он остановился, глядя машине в след, ноги не несли. Чуть дрожащим голосом зашептал молитву, часто омахивая себя крестом. От ворот послышался обидный смех, не оборачиваясь, он плюнул на землю и побрел дальше.

Обойдя стены по кругу, повернул в центр на звук топоров и торга. В углу небольшой площади споро ладили бревенчатую церковь, возведя ее до второго этажа. Мастеровые с носилками снуют, кирпич тащат, раствор известковый. Поодаль плотницкая бригада доски тешет, стружки из-под топоров то дождем сыплются, то лентами вьются. Пахнет смолистой сосной. Под деревянным навесом в центре — торжище. На травке у стены будущей церкви спит обмотанная в тряпье нищенка. Юродивый, заросший, оборванный, увидев приказчика оживился. Звеня веригами, запрыгал, тыча пальцем в новенького, завопил, застонал:

— Христа ради помоги, боярин!

От юродивого зловонило. Пахомов молча обошел его.

Подойдя поближе к торжищу, пораженно застыл на месте. Изрядно! Торговало десяток лавок, но чего там только не было! Металлические котлы, посуда и стальные топоры с пилами, большие и маленькие зеркала, стеклянные бусы, прозрачные и очень легкие емкости и другие диковинки. Неподалеку одетый в халат толи бухарец, толи еще кто, азартно торговался на ломанном русском языке. Дальше съестные ряд откуда доходил запах свежевыпеченного хлеба. В животе противно забурчало, напоминая, с утра в рот маковой росинки не перепало.

Из дощатой лавки навстречу высунулся купец, чистая лиса, и — сладкогласно:

— Заходи уважаемый, такой товар как у меня ни у кого не увидишь!

Пахомов лениво отмахнулся, торговать станем завтра, сегодня нужно придумать как исполнить урок данный старшим Строгановым. На противоположном конце площади заманчиво горела надпись 'Трактир'. Рядом под деревом телега, оглоблями вверх. Коней не видно, видимо в конюшне. То, что нужно решил он. Где, как не в питейном заведении можно все узнать и заодно поесть?

Скрипнула дверь, Пахомов переступил порог кабака. Со света темно. Постоял у входа, подождал, пока глаза привыкают. Пропахло вчерашними щами, жаренным луком и хлебным вином. В кабаке еще пусто, лишь за длинным, рубленным из скобленного дерева столе, сидел единственный посетитель — мужик в одних портках и рубашке. Кудри смоляные, нечесаная борода. Лицо опухло, видимо, пил без просыпу. На столе перед ним пустой штоф и, тарелка с остатками каши. Напротив, за небольшим барьером скучает баба — кабатчица, мордастая, ядреная. Позади нее на полке — штофы хлебного вина, пузатые стеклянные кубки. В углу — еле теплятся лампады перед почерневшими ликами на иконах.

Мужик при виде Пахомова оживился, глянул на него оценивающим взглядом и расплылся в щербатой улыбке.

— Ходи сюда!

Несколько мгновений Пахомов колебался. В пустом кабаке вряд ли получится разжиться нужными сведениями, но уж слишком он проголодался. Истово омахнув себя двоеперстием, присел за единственную лавку напротив завсегдатая. Степенно кивнул кабатчице:

— Налей-ка щец и каши сыпни, да не скупись, полну миску. Изголодал, с утра не жравши.

Кабатчица, оценив платежеспособность посетителя, его небогатую, но справную одежду, мигом налила глиняную миску горячих щей. Поставила на стол вместе с кружкой с квасом перед приказчиком. Мужик слегка насупился и сглотнул слюну:

— Откуда пришел мил — человек? Как зовут, меня Фролом кличут! — поинтересовался мужик, дыхнув ядреным чесночным перегаром.

— Строгановский я, с Орла — городка идем с матушки Камы-реки, — нехотя процедил Пахомов, слегка сморщился и отвел взгляд в сторону. Сосед ему не глянулся, чересчур походил на кабацкого ярыжку, пропившего все, до последнего кафтана. Глазища у мужика черные, жгут приказчика насквозь.

Ярыжка — беспутный человек; пьяница, развратник, голь кабацкая.

Нехотя метнув новый взгляд на ярыжку, добавил:

— Старший приказчик я у батюшки Григория Дмитриевича, Иван Пахомов.

Больше не обращая внимания на собеседника, он взялся за ложку, неторопливо отхлебнул из тарелки, щи хороши, настоенные!

— Слушай, Иван Пахомов, налей штофик хлебного вина, а? Душа горит, Христом — богом заклинаю! — заканючил ярыжка.

— А твои деньги где? — между отправляемыми в рот ложками с горячим варевом, поинтересовался Пахомов. Сам он хлебного вина не употреблял.

— А кончились! — продолжая смотреть умоляющим взглядом на приказчика, развел руками пьянчужка.

— Пропил он все, как выгнали его хозяева наши. Околоточным он здесь служил. Так неделю уже пьет беспробудно, — бросила реплику кабатчица.

— Чтоб мы пили и гуляли и портки бы не спадали! — пропел слегка дребезжащим голосом пропойца и с надеждой уставился на Пахомова, — ну что нальешь?

— Нет, — резко и сурово ответил приказчик, во взгляде его мелькнула толика презрения. К водке и к тем, кто ее употреблял, он относился резко отрицательно. Старообрядцы считали главным виноделом Антихриста. В крайнем случае допускалось употребление вина, и то не более трех рюмок вина и только по воскресеньям. 'Если выпить одну чарку, то это не грех, вторая идет на гулянье, третья же на блуд'.

— Купи крапивное семя! — простонал с истерикой в голосе Фрол, крепко обхватывая себя за плечи. Пахомов отрицательно покачал головой и равнодушно отвернулся.

— Вот всегда Вы так раскольники. Говорите, что заповеди божьи почитаете, а сами жадные! Легче верблюду пройти сквозь игольные уши, чем богатому войти в царство божье! Волю вам дали тут жить, вот и развелось вас как тараканов в избе, на каждом шагу.

Мужик напротив прекратил истерику, вперил тяжелый, пронизывающий взгляд в приказчика продолжая изо всех сил держать себя за плечи. Пахомов смолчал, равнодушно отвернулся и вновь потянулся ложкой к тарелке, но для себя отметил, что людей истинной веры тут много и не притесняют их. Это хорошо. Внезапно с гортанным ревом, словно дикий зверь, Фрол кинулся на Пахомова, ухватив за горло. Приказчик оторопел и почувствовал что задыхается. И тут бы конец ему вышел, если бы не пришлось в молодости Пахомову несколько лет казаковать. В курене он и набрался хитрых казачьих ухваток. Двумя сцепленными руками он сбил руки противника с горла, схватив со стола тяжелую тарелку, с размаху обрушил ее на голову пропойцы, тарелка раскололась. Глаза ярыжки закатились. Весь в остатках щей и крови он медленно сполз под лавку.

Интересный приказчик. Фрол славился медвежьей силой, а этот его мигом успокоил, подумала с отстраненным видом наблюдавшая за происходившим кабатчица. Надо будет донести о нем начальнику, лейтенанту из безопасности...

Родился ветерок, пока еще больше похожий на легчайшее дуновение, два дня назад где-то в скребущих скалистыми вершинами небо заснеженных горах Тянь-Шаня, на юго-востоке Казахстана. Вначале он был очень слаб, даже если бы над планетой продолжала кружиться гирлянда метеоспутников, его вряд ли бы заметили и тем более учли такую безделицу в прогнозах. В 1689 году от Рождества Христова, весь штат метеорологической службы на Земле исчерпывался пятью гражданскими специалистами и одним военным. О том, что происходило за пределами контролируемой попаданцами территории, они могли лишь догадываться и их работа во многом походила на шаманские таинства. Не удивительно, что метеорологи прошляпили рождение ветра. Словно в отместку за такое пренебрежение, спустившись с горного хребта, ветер усилился. На другой день, пронесшись над югом Казахстана и, набрав ярости и мощи, ветер приготовился к штурму севера евразийской степи и Южного Урала. Не зная о нем, второго июля, как обычно, мотодельтопланы пришельцев вылетели на разведку...

Сергей летел на высоте километра над землей, вдоль многократно пройденного и, известного до последнего холмика, маршрута. Отсюда открывался вид на десятки километров вокруг. Солнце ощутимо припекало, но кожаную куртку и шлем не снимешь, мигом просквозит. Позади, внушая надежду на удачный исход полета, мерно и успокаивающе гудел четырехтактный ураловский двигатель аппарата. Ветер безжалостно трепал одежду, безуспешно пытаясь добраться до тела, насвистывал в уши вечную заунывную мелодию. Сергей поднял глаза от проплывающей внизу картины. Вверху купол неба, густого, насыщенно — синего цвета какой бывает в этих местах только в разгар лета. Внизу неторопливо проплывало бескрайнее море выгоревшей, пожелтевшей степи с катящимися по его глади незнамо куда огромными шарами перекати-поля. Лишь по берегам рек и озерков, степь заканчивалась, там гнездились сосновые и березовые рощицы. Изредка, рука пилота легкими движениями рукоятки управления компенсировала слабый ветерок, сносивший мотодельтопдан вправо.

Управление сверхлегким аппаратом не мешали Сергею наслаждаться полетом, очень похожим на парение птиц. С губ летчика не сходила довольная улыбка. Летать, тем более так, чувствуя встречный ветер всем телом, он мечтал с сопливого отрочества. Сколько себя помнил, Сергей постоянно впутывался в авантюрные истории, но всякий раз с блеском из них выбирался. К шестнадцати годам он отчаянно заболел небом и твердо решил — пойду в летное училище. Раньше, до Переноса, он летал на вертолете, ездил в отпуск в горы, чтобы за считанные секунды и минуты стремительно промчаться вниз по крутому лыжному спуску. Так, чтобы дух замирал, а сердце падало в пятки! Он страстно обожал все экстремальное, вырабатываемые организмом эндорфины, были ему жизненно необходимы. А на мотодельтоплане он их получал еще больше, чем, когда служил на тяжелом транспортном МИ-26. После Переноса оказалось, что вертолеты максимум через два года встанут на вечный прикол. Не раздумывая ни секунды, он написал рапорт о переводе на мотодельтопланы, конечно, намереваясь со временем перейти на гидросамолет.

Несколько раз он замечал перемещающиеся на новое место кочевья. Отряды степняков и кочевья — основная цель воздушного патрулирования подступов к территории попаданцев. Отличить мирных пастухов от банды головорезов, идущих в кровавый набег, не просто. И там, и там, всадники и стада разнообразного скота, различить их возможно лишь подлетев поближе. Да и задачу искать убийц геологов, никто не отменял. Сергей планировал вниз на высоту сто метров, чтобы разглядеть все вблизи. На такую высоту не добьют не стрелы, не примитивные огнестрелы казахов. В клубах поднятой тысячами ног пыли, впереди неспешно брели гигантские табуны лошадей. За ними бессчетные коровы и верблюды, последними — многотысячные гурты коз и овец и лишь потом гарцевали на лучших конях кочевники. Следом катились арбы с добром. Сергей успел привыкнуть к виду бесчисленных стад, которые пасли казахи, но по первости неизменно поражался их количеству.

У простых кочевников — имелось не менее 30-50 лошадей, не менее 100 овец; у богатых — до 26 тыс. лошадей, несколько десятков тыс. овец (богатые составляли около 11% всего населения).

Сделав пару кругов, аккуратно не опускаясь слишком низко, и, не найдя ничего подозрительного, мотодельтоплан летел дальше по маршруту. А внизу оставался жуткий переполох, крики мечущихся казахов и рев перепуганной зрелищем невиданной птицы скотины.

Эпоха GPS — навигации для ближайших поколений канула в Лету. Пилотам пришлось вновь освоить старинное искусство летать по ориентирам. Достигнув круглого как пиала, степного озера и, сверившись с картой, приклеенной скотчем на металлической трубе каркаса, и компасом, Сергей вышел на связь с аэродромом:

— Наблюдаю ориентир 4, поворачиваю на ориентир 5.

В наушниках что-то зашуршало, после непродолжительного молчания донесся хрипловатый голос РП:

РП — руководитель полетов.

— Принято! Что наблюдаете на земле?

— Все также степь, попалась пара отрядов кочевников, все мирные.

Летчик одобрительно улыбнулся, рука аккуратно отклонила ручку управления, аппарат плавно и послушно начал разворот влево.

Трапеция— так называют дельтапланеристы ручку управления

Нащупав рукой на поясе фляжку, снял ее. Жадно прильнул губами к горлышку, не отводя пристального взгляда от земли. Желанная влага пронеслась по нёбу. Через полчаса на горизонте появилась синяя полоска реки Тобольки. Сергей добрался до крайней точки патрулирования и заозирался. Небо быстро заволакивали мрачные тучи, а ветер усилился, упорно снося хрупкий аппарат в сторону. Чтобы удержаться на маршруте, приходилось постоянно манипулировать трапецией и газом. На предполетном инструктаже предупреждали лишь о небольшом усилении ветра. Опять ветродуи напутали, нахмурившись, подумал Сергей.

Ветродуй — метеоролог, слэнг пилотов.

Сергей уже собирался поворачивать назад, на временный аэродром в районе угольного разреза и предвкушал отдых, когда позади обнаружил туманное облако пыли, какое бывает при прохождении массы скота и всадников. Взгляд метнулся на циферблат. Горючего, судя по показаниям, еще половина бака. Более чем достаточно для возвращения. Ладно, гляну что там, подумал пилот и повернул аппарат к очередному кочевому отряду и начал планировать вниз.

Когда пыльная туча приблизилась и стали различимы тысячные гурты скота и мечущиеся всадники, вначале он не заметил ничего странного. Лишь подсознательно что-то ему не понравилось, но что именно? Не понять. Он нахмурился и заработал трапецией, одновременно передвинув вперед торчащую слева ручку газа. Двигатель взревел чуть басовитее, аппарат начал тяжело поворачивать на круг, одновременно набирая высоту. Усилившийся ветер уже ощутимо мешал управлению. Внизу, в какой-то сотне метров, проплывали стада, метались испуганные лошади со всадниками и без. Стоп, мелькнула мысль, а почему так мало арб? Если это всего лишь мирные кочевники, то где их вещи? Лицо летчика исказила быстрая гримаса удивления. Перед полетом его инструктировали при проверке кочевий обращать внимание на странности. Одной из примет, позволяющих судить, что это воинский отряд, маскирующийся под мирных кочевников, был небольшой объем перевозимых вещей.

— Южный, я жаворонок 3, как слышно, прием?

— Слышу Вас, — раздался в наушниках голос РП.

— Наблюдаю отряд кочевников, почти совсем без вещей, иду на второй круг.

— Принято, Вам десять минут и возвращайтесь на базу, погода ухудшается!

— Принято!

Сделав круг, мотодельтоплан вновь приблизился к отряду кочевников. Под ногами неторопливо проплывали бесчисленные стада, летчик внимательно вглядывался в землю. Еще больше усилившийся ветер заставлял периодически парировать снос легкого аппарата. Глаза пилота неотступно наблюдали землю, пытаясь определить, кто ему попался, мирные пастухи или безжалостные степные налетчики. Вроде бы никаких отличий, но почему тогда с собой нет арб с вещами? Он уже хотел возвращаться на базу, когда с земли послышались гулкие звуки выстрелов.

-Бабах! Бах! Бабах! — гремели, ясно слышимые несмотря на гул мотора и рев испуганной скотины, звуки. Лицо летчика исказила быстрая гримаса удивления, кровь резко, толчком, ударила в голову. Одна из пуль попала в металлическую трубу каркаса мотодельтоплана, пробив в ней круглую дырку. Это могли быть только те, кто напал и ограбил геологов. Из средневековых карамульков попасть в летящий аппарат на солидной высоте аппарат не смог бы и Робин Гуд. Он все-же нашел убийц! Тело, между тем, сработало самостоятельно. Правая рука потянула рычаг от себя и влево. Случайности бывают всегда. Только в дурацких голливудских фильмах фортуна вечно на стороне хороших парней. Там главный герой стоит под ливнем пуль и ни одна не попадет! А он поражает врагов одного за другим. В жизни часто все происходит наоборот. Летчик задумался на мгновение и произнес решительным тоном в микрофон:

— Южный, ответь жаворонку 3!

— Жаворонок 3, Южный слушает.

— При проверке отряда кочевников обстрелян из пропавших ружьев геологов, возвращаюсь на базу, — доложил летчик на землю.

— Принято, — прозвучало в шлеме.

Периферийным зрением Сергей успел заметить мелькнувшие справа вверху несколько стремительных теней. Мотодельтоплан Сергея сотряс сильный удар, будто огромным кулаком ударили позади сидения. Сергей судорожно задергал рычагом, но через несколько секунд сумел выправить легкий аппарат. Он оглянулся, вместо прозрачного колеса пластующих воздух лопастей, позади бешено крутился ошметок винтов. Ураловский двигатель, весь в птичьих перьях и крови, гудел совсем в другой тональности, судорожно кашлял черным дымом. Он похолодел, приплыли. Толи усилившийся ветер тому причина, толи резкий разворот мотодельтоплана, но аппарат столкнулся с пикировавшей стаей птиц. В результате лопасти винта и двигатель повреждены. Придется идти на вынужденную посадку.

— Южный, я жаворонок 3 столкнулся с птицей, аппарат поврежден, мне нужна помощь. Буду тянуть домой сколько смогу! — крикнул он в микрофон.

— Вас понял! Держись! Аварийно-спасательная группа вылетает! — немедленно послышался взволнованный голос РП.

Двигатель чихал, пускал черный дым, аппарат трясся, словно в припадке Паркинсона, но проработал пару минут, пока пилот отчаянно сражался с трапецией. Этого времени хватило, чтобы, протянуть несколько километров на север. Наконец двигатель последний раз татакнул и заглох. Внизу простиралась выжженная солнцем степь. Пронзительная тишина, лишь насмешливо воет встречный ветер. Тот, кто думает, что заглохший двигатель для мотодельтоплана, неразрешимая проблема, тот ошибается. Главное, чтобы внизу простиралась ровная поверхность, куда можно мягко спланировать. Несколько долгих секунд Сергей отчаянно боролся за свою жизнь и спасение аппарата. Наконец касание земли. Мотодельтоплан запрыгал по невидимым из-за травы кочкам, проехал недалеко, замер, остатки пропеллера перестали вращаться. Только после этого пилот разрешил себе облегченно выдохнуть. Как он станет выбираться, вооруженные убийцы, это все потом. Как всегда, выкрутится, он везучий!

Сергей трясущимися от волнения руками отстегнул ремни, спустился с кресла на покрытую высохшей травой землю, слегка пошатнулся. Оглушительно стрекочут степные цикады, крепнущий ветер подымает горячую пыль, гонит по выжженной солнцем земле спутанные клубки перекати-поля. Первым делом осмотрел мотодельтоплан. Одна из лопастей винта примерно посредине обломана, из поврежденного топливного трубопровода еще течет тонкая струйка бензина. К корпусу двигателю сверху прилипли измазанные в крови перья неудачливой птицы. Машинально смахнув их с движка, он брезгливо поморщился и вытер руки о брючину. Так, а что бандиты? Сергей торопливо оглянулся по сторонам, подняв руку козырьком к глазам. До горизонта высохшая под знойным солнцем, пропахшая пыльным ковылем степь. Многочисленные стада животных, среди которых прятались степные бандиты, в паре километров позади. В сотне метров правее вздымается ввысь, господствуя на окружающей местностью, небольшой, но с крутыми склонами холм. На его вершине высится памятник неведомых эпох — надгробный камень в форме застывшего идола — обатаса, человекообразного существа с обвисающими усами и чашей в руке. Починить мотодельтоплан и стартовать возможно, вот только времени на ремонт нет. Бандиты вряд ли будут ждать. Десяти минут им хватит, чтобы прискакать к месту крушения.

Что делать? Попытаться убежать? Всего результатов — умрешь уставший. На плоской равнине конники догонят пешего на раз, заарканят в плен или нафаршируют стрелами. От пистолета, даже современного, против десятков или даже сотен бандитов в голой степи, проку мало, всех не перебьешь. Искать место где можно укрыться и дождаться помощи? Нет такого в плоской, словно доска, степи, а заросшая вечнозелеными соснами долина Тобольки отсюда далеко... Сергей вспомнил фотографии погибших страшной смертью геологов. Их в обязательном порядке показывали военнослужащим и сотрудникам полиции. Искаженные нечеловеческим страданием лица несчастных, тела, изуродованные средневековыми пытками. Ноги похолодели, а спина, несмотря на палящее солнце, покрылась липким, противным потом. Сергей изо всех сил, так что побелели костяшки, стиснул кулаки. Первый, самый сильный шок наконец прошел, он почувствовал, что страх и паника отступили. Глубоко выдохнув, он понял, что готов к бою. 'Степные шакалы думают, что поймали добычу? Они не учли одного, я не любимая ими мертвечина и, если что, многих из них отправлю нежиться с гуриями.'

Сергей еще раз огляделся вокруг. Из табуна один за другим выезжали всадники. Искры сверкали на металле оружия и доспехах. Пока еще неспешно, бандиты кучкуются и направляются к месту падения мотодельтоплана. Аэродром подскока, откуда должна прийти помощь, в пятидесяти-шестидесяти километрах севернее. Значит с учетом сборов, помощь нужно ожидать где-то через час, полтора. Единственный шанс дождаться аварийно-спасательной группы, это укрыться на вершине господствующего над местностью холма. Склоны его слишком крутые, чтобы всадник сумел взобраться на его вершину, а с пешими бандитами он еще посостязается в меткости. Слава богу, до Переноса в тир летчиков водили регулярно. Он торопливо вытащил из крепления рядом с креслом пилота сумку с авиационным носимым аварийным запасом. Положив на землю, рванул молнию. Так, паек, рация, не то! Найдя оружие, хищно оскалился, настроение здорово улучшилось. Еще повоюем: пистолет АПС с запасными обоймами и почти с двумястами патронами, гранаты РГД-5. Поспешно снарядил обойму. С хищным щелчком она вошла в пистолет. Надев разгрузку, небрежно засунул оружие в карман, забросил сумку на плечо и рысью помчался к холму.

Положив на растрескавшуюся землю, за идолом, сумку, присел рядом. Верхушка холма представляла из себя почти идеальный круг пятнадцати метров в диаметре, заросший степными растениями. Первым делом снарядил запалами и, положил между двумя качающимися на усилившемся ветру кустами саксаула обе гранаты. Вскоре все четыре запасные обоймы, снаряженные патронами, нашли место в карманах разгрузки. Оставшиеся патроны лежали россыпью в сумке. Все он готов, что мог, сделал. Привалившись спиной к идолу, с противоположной от бандитов стороны, замер, отдыхая. Силы ему еще пригодятся. Над головой купол неба, затянутый хмурыми тучами, с точкой одинокой степной птахи, почти неподвижно висящей над курганом. Один против сотни, а то и больше врагов...расклад неравный. Может и повезет дождаться спасателей, но шанс маленький. Навалились воспоминания о навеки потерянных матери и отце. Мать была родом с донских казаков, а отец происхождением из центральной России. Когда произошел Перенос, первые дни он отчаянно тосковал по родителям, жалел, что не попросил отпуск предыдущей зимой. Тогда была возможность навестить их. В детстве отец учил его. В драке берут не силой, а яростью и готовностью идти до конца. Ну что же, он покажет бандитам, каков в бою русский офицер! Рот пересох, сердце бешено колотилось о ребра. Мысли из головы улетучились, оставалась лишь постепенно разгорающееся пламя ярости. Приходите! Вам понравится! Как говорили в фильме: ПОТАНЦУЕМ!

К тому времени когда внизу послышались гортанные крики преследователей, у него окончательно сорвало крышу. В душе осталась лишь голая ярость. Ну наконец-то, он почти обрадовался. Вытащил из кармана пистолет. Перекатившись на живот, осторожно выглянул из-за идола. Лицо летчика исказила быстрая гримаса удивления. Ого! Сколько их, — мысленно присвистнул он. Два десятка степных бандитов столпились у подножия холма, галдя на непонятном языке, показывали руками на вершину. Часть еще пыталась забраться на коне на крутой холм, но более догадливые уже спешивались. Еще пара десятков подъезжало. Хотя какая разница сколько их там? Шакалы за моим скальпом пожаловали, но как бы вам самим не уйти стриженными!

Прикинув расстояние, где-то метров сто, Сергей взял пистолет обеими руками. У Стечкина, да еще при стрельбе очередями, отдача будь здоров! Пальцем сдвинул предохранитель на автоматический огонь. Пока степняки в куче, грех не попытаться очередями обезвредить нескольких бандитов. Тщательно прицелился по самой большой группе.

— Тра-та-та, — забился словно живой пистолет.

— Вас сюда не звали! — прошептали губы. И тут же снова короткая очередь:

— Тра-та-та!

Бандиты как тараканы, застигнутые ночью на кухне хозяином, брызнули в стороны. Несколько человек попадали вместе с конями на землю. Кровь, дикое ржание раненных лошадей.

— Ааа, — надрывно орет раненый бандит. Гримаса дикого восторга на миг исказила лицо пилота и тут-же пропала. Все больше стрелять нельзя. Лакомых целей не осталось, а одиночными на большом расстоянии степняков не достанешь. Внизу послышалась гортанная команда. Бандиты проворно вскинули луки верх, защелкали спускаемые тетивы. Дистанция слишком велика для прямого выстрела, бандиты метали стрелы вверх, чтобы они падали на вершину холма почти отвесно. Позади свистнуло, затем еще раз. Сергей оглянулся. Вокруг с противным свистом вонзались в иссохшую землю стрелы, делая ее похожей на шкуру ежика. Нужно подняться, так поражаемая площадь станет меньше. Это лишь дилетант считает, что стрела, это не серьезно. Хороший лучник, а плохих среди кочевников нет, держит несколько стрел в полете одновременно, а незащищенного броней человека насквозь пронзить стрелой, раз плюнуть! Летчик оскалился, торопливо вскочив на ноги, укрылся, за каменной тушей идола.

Самое трудное сейчас — спокойно выжидать, пока степняки пойдут на штурм, но это и самое беспроигрышное. Оставить инициативу врагам, сидеть смирно, словно мышь под метлой. Гортанные крики с подножия холма, свист стрел и надрывный, в котором не осталось ничего человеческого крик раненого. Наконец он утих, завершившись коротким и отчаянным всхлипом. Сердце в груди словно остановилось. Прирезали, понял Сергей, если со своими так, то как они поступят с пленным? Проверять не хотелось.

Дождь стрел приутих. Сергей осторожно выглянул из-за идола. Почти сразу ударил глухой ружейный выстрел, метрах в двух фонтанчиком брызнула земля вперемешку с травой, он торопливо отпрянул обратно. Кто-то из стрелков внизу вооружен огнестрелом попаданцев. Хреново. Техническое превосходство, на которое Сергей рассчитывал, оказалось фикцией.

Сергей слегка выглянул из-за преграды с другой стороны идола. Ага! Посреди толпы аборигенов пятнистая фигура с вполне современного вида охотничьим ружьем в руках. Тщательно прицелился. На получи!

— Тра-та-та! — коротко прорычал пистолет. Попал! Незадачливый стрелок немедленно рухнул. Ноги конвульсивно застучали по земле. А вот нечего было переходить на сторону насильников и убийц! Выдернув чеку из гранаты метнул ее вниз.

-Держите подарочек! — крикнул Сергей.

Предупредить, что именно сбросил вниз попаданец было некому. Любопытные лица нависли над яйцом гранаты. Славно громыхнуло, разметав тела бандитов в разные стороны. Хищная улыбка пробежала по губам Сергея. Немало отважных аскеров и по совместительству убийц получили свое. Вокруг вновь засвистело, дождь из стрел усилился. Сергей судорожно прижался спиной к каменному памятнику.

Словно по сигналу обстрел закончился и тут же правее на верхушку холма прыжком вскочил узкоглазый мужик в грязном халате и металлическом шлеме на голове. Увидев попаданца, он радостно взвыл, выхватил узкую и длинную саблю из ножен.

Пистолет бабахнул, рука дернулась от отдачи. Раздался дикий крик. Бандит, сбитый пулей, словно ударом доброй дубины, покатился с обрыва вниз, истошно крича на незнакомом языке. Враги густо полезли со всех сторон на холм. Сергей крутился словно юла вокруг памятника, почти ежесекундно стреляя по врагам. Неистовые и злобные крики, вой раненных, гулкие одиночные выстрелы и короткие очереди из пистолета. Вроде бы он сам что-то яростно орал им в ответ, но утверждать, что именно так и было, он бы не стал. Дважды он торопливо вбивал в пистолет новый магазин. Наконец, все закончилось. Сергей, тяжело дыша, укрылся за идолом и злорадно улыбнулся. Собой он был чрезвычайно доволен. Их много, он один, но он победил! Казалось, что штурм длится очень долго, но, когда все кончилось и он посмотрел на часы, оказалось штурм длился от силы пару минут, а от момента, когда он вызвал спасателей, прошло полчаса. Робкая надежда на благополучный исход дела появилась в его душе. Снизу слышались вопли раненных, всего в трех метрах перед Сергеем валялся в алой луже крови, успевшей натечь с простреленной головы, мужик с копьем, намертво зажатым в руке. Шустрый оказался, почти успел добежать. С другой стороны памятника, слышится надсадный вой раненного. Скверные у него раны, в живот и грудь, не факт, что даже продвинутая медицина двадцать первого века такого смогла спасти. А в условиях семнадцатого-практически верная смерть!

Вновь начался обстрел, значит, пока не полезут. Занудно засвистели, вонзаясь в сухую землю стрелы. Сергей расстегнул ворот, сверкнул невзрачный серебряный крестик, летчик поднес его к сухим губам, торопливо зашептал:

Отче наш, Иже еси на небесех!

Да святится имя Твое,

да приидет Царствие Твое,

да будет воля Твоя...

Он замолчал. Дальнейший текст молитвы он от волнения забыл. Хотя он и был в детстве крещен и считал себя православным, но церковь посещал от силы раз в год и даже Перенос не изменил его. На войне даже коммунисты становятся немного религиозными и молятся богу, подумал он. Вой раненного с другой стороны памятника прекратился, видимо получил свое от 'дружеской' стрелы. Сергей поискал глазами, где сумка с боеприпасами. Вот она в двух шагах от памятника, пока он крутился по вершине, отбиваясь от бандитов, то случайно отбросил ее на пару шагов. Аккуратно подтянул ногой, зацепив за ручку, наклонился и принялся торопливо снаряжать магазины.

Он уже заканчивал, когда правую руку обожгла дикая боль, словно плеснули кипятком. Сергей вскрикнул, очередной патрон упал на землю. Скосил глаза. Не повезло. Очередная пущенная наугад стрела нашла долгожданную цель. Насквозь пробила правое плечо и пришпилило руку к животу. Из-под стрелы засочилось алым. Ну вот и все. В таком состоянии он не боец. Он тихо сполз на землю, прислонившись спиной к идолу. Попробовал пошевелить пальцами правой руки — вскрикнул. Бесполезно, лишь тело пронзил новый огненный разряд боли. Липкий, тягучий пот, потек по позвоночнику. Левой, здоровой рукой он подтянул последнюю гранату, вытащил чеку и взял ее в руку, продолжая прижимать спусковой рычаг. Отчаянно захотелось почесать бок, прямо там, где кровь стекала тонким ручейком на землю. 'Прощайте мама и папа! Я виноват перед вами... не будет внука или внучки, о которых вы мечтали... прощай лучший друг Сашка.' Он попытался поудобнее устроится. От неловкого движения в ране прострелило дикой болью, он коротко простонал. Когда боль утихла, лицо его исказила презрительная гримаса. 'А вы думаете, уроды вонючие, возьмете меня? Да хер вам!'

Что происходило дальше видели лишь выжившие враги да терпеливая степная птаха, висевшая в восходящих потоках воздуха над холмом и, дожидавшаяся, когда глупые двуногие наконец уйдут и дадут полакомиться свежей мертвечиной. Когда кольцо врагов сомкнулось над лежащим, привалившись спиной к идолу человеку в синих одеждах, из центра круга с ревом вырвался яростное пламя, разметавший врагов по вершине холма. А у каменного идола осталось лежать изломанное, окровавленное тело. Эхо, взрыва гулявшее по степным просторам, вскоре затихло. Лишь усилившийся ветер, видевший и не такое, выл над вершиной холма...

Двадцать минут спустя, хмурые и неразговорчивые после осознания чудовищных потерь бандиты заканчивали грузить на арбы погибших и легкораненых, тяжелых они сами прирезали. Молодой бандит в перепачканном землей халате обладал самым чутким слухом или, возможно, обостренной 'чуйкой' на опасность. Он неожиданно остановился, из-за чего напарник, тащивший вместе с ним труп, споткнулся о камень и отчаянно засквернословил. Не обращая внимания на ругань, молодой несколько мгновений с видимым недоумением наблюдал за горизонтом. С хмурого неба на грани слышимости доносится отдаленный гул, а на севере появилась постепенно растущая точка. Наконец он уверился что это ему не кажется, протянул руку на север и гортанно выкрикнул. В коротком бою не выжил ни один выходец из двадцать первого века, прибившийся к шайке, поэтому объяснить кочевникам, что это летит к ним неотвратимое возмездие в виде вертолета МИ — 8, было некому, но угрозу разбойники и сами смогли понять. Когда стремительно приближающегося небесного дракона увидели остальные бандиты, их охватила нарастающая паника. Громкие тревожные крики, испуганное ржание коней. Бросая арбы с трупами и легкоранеными, бандиты спешно садились в седло. Горстка всадников, изо всех сил нахлестывая камчой лошадей, отчаянно и стремительно понеслись на юг. Но попытка обогнать на лошади металлического небесного дракона заранее обречена на неудачу. Вскоре окрашенная в светло-серый цвет туша винтокрылой машины с большой красной звездой на корпусе, выросла до размеров корабля, плавающего по морю, которое потомки назовут Каспийским. Понеслась низко над землей вслед за беглецами, пригибая степные травы к земле. Грохот газотурбинных двигателей, давил физически, стал почти невыносимым.

Невыразимый ужас проник в черные сердца степных всадников. Одни, часто оглядываясь на догоняющего их дракона, продолжали мчаться, оставляя камчой кровавые полосы на лошадиных боках. Другие соскакивали с коней и бросались ничком на землю, моля всех богов чтобы небесный дракон не обратил на них внимания. Все тщетно! Над всадниками машина немного приподнялась вверх. Горохом полетели вниз небольшие, размерами с гранату, осколочные бомбы.

Бах! Бах! Бах! — невиданные огненные цветы распустились над степью, молотом ударив по барабанным перепонкам, разметав взрывами изломанные, окровавленные тела людей и туши ни в чем не повинных лошадей. Все, там остались в лучшем случае раненные и оглушенные. Вертолет резко сбросил скорость, повис на месте, затем неторопливо направился вниз. Вздымая к небу пыль бешено взбивающими воздух винтами, приземлился посреди местного филиала ада. В открывшуюся в корпусе узкую дверь упала лестница. Один за другим десяток экипированные в броню бойцов торопливо спустились вниз. В спецназ города набрали воинов, прошедших суровую школу Чечни, так что крови они не боялись. С казачьей шашкой в одной руке и надежным ПМ — ом в другой, они пробежались по выжившим бандитам. На безнадежных и тяжелораненых пули не тратили, молниеносный взмах казачьей шашки и очередной душегуб отправлялся в ад. В любом случае городской суд знал лишь один приговор убийцам — смерть, так зачем заниматься бюрократизмом? За прошедшие после Переноса месяцы, горожане ожесточились сердцем и зверскую расправу с геологами прощать не собирались. Легкораненых бандитов пинками согнали в кучу. Потом с ними поработают дознаватели. Для города жизненно необходимо выяснить все обстоятельства нападения бандитов на геологическую партию. Между тем вертолет не стал дожидаться бойцов, вновь поднялся в небо, совершив крутой вираж, приблизился холму, на котором принял последний бой Сергей. Над вершиной машина сбросила скорость, тарахтя двигателями зависла неподвижно в каком-то метре от поверхности. По степному ковылю ударил ветер, прижимая стебли к земле, из открывшегося люка спрыгнули пара вооруженных бойцов, тут же изготовившихся к обороне, за ними женщина-медик в белом докторском халате. Вертолет вновь поднялся вверх и полетел в сторону кочевья. Там оставалась охрана и рабы. Каждый должен получить то, что заслужил.

Уже к вечеру стало известно, что костяк группы, вырезавшей геологическую партию, составили посланные повелителем Джунгарии в Казахские степи разведчики и диверсанты, к ним за время пути к Южному Уралу прибились разноплеменные бандиты и отщепенцы. К сожалению, главари банды и примкнувшие к шайке попаданцы погибли в бою, так что ничего больше следователям ФСБ узнать не удалось.

Узкий, шириной десять километров и плоский коридор, ведущий из Джунгарии в Казахстан, не раз выплескивал на евразийские равнины орды жадных завоевателей. Тауке-хан, владыка казахов, знал об очередном вторжения чужеземцев и принял ответные меры. На его приказ о сборе войска откликнулись все казахские роды. На заросшей буйной степной травой равнине, раскинувшейся за Джунгарскими воротами, стоял гигантский войсковой стан прибывших для защиты своей земли отрядов. Клонящееся к горизонту солнце окрашивало алым ограниченную с двух сторон вздымавшимися в небеса вершинами горных хребтов: Джунгарский Алатау и Барлык а с тыла озером Алаколь плоскую равнину — будущее поле кровавой битвы. Тысячи разноцветных юрт, палаток беспорядочно теснились на очень небольшом для многочисленного войска — десятки тысяч человек, месте. Впрочем, хаос был лишь кажущимся. Даже сейчас казахи разбили становища строго по племенам, ближе к озеру, одному из самых больших в Казахстане, кереи, найманы, аргыны и кипчаки, ближе к горному проходу все остальные. Между станами племен паслись многотысячные табуны коней, блеяли, мычали бесчисленные стада овец и коров, оставляя после себя вытоптанную, взлохмаченную копытами землю. В воздухе стояла смесь из запахов конских лепех и человеческого общежития, смешавшихся с ароматами степных трав.

Экспедиция попаданцев, направленные в помощь казахам, после долгого путешествия достигла конечного пункта маршрута. Стан разбили на краю орды Тауке-хана. На берегу озера Алаколь, одного из самых больших в Казахстане, внутри круга из фургонов стояли четыре пятнистых, цвета летней степи палатки. Между ними вздымалась в небо разборная мачта радиостанции, негромко тарахтел движок электростанции. Из полевой кухни вился дымок, порывистый ветер с озера разносил аппетитный запах мясного, заставляя часовых, прогуливающихся вдоль охраняемого периметра сглатывать голодную слюну. Открыв крышку кухни, повар в застиранном фартуке, торопливо помешивал половником варево. Бойцы с фортификационных работ скоро должны вернуться. Второй день они рыли окопы под взводный опорный пункт и позиции для минометной батареи. Александр сегодня дежурил и поэтому оставался в лагере. За последние дни и недели он очень изменился. Не только внешне: загорел до черноты, волосы побелели на южном солнце, взгляд стал уверенным и непреклонным, он поменялся внутренне. Из юноши, в меру честолюбивого и в то же время довольно легкомысленного, готового лететь туда, куда подует ветер, вылупился на свет человек, твердо знающий, что именно он хочет и умеющий добиваться поставленных целей. Война, огонь сражений, гибель товарищей опаляют не только тело человека, но и душу. Жизнь бросила ему вызов и, он принял перчатку. Ради целей, коль они поставлены и признаны жизненно важными, он был готов идти напролом, не обращая внимания на любые ограничения, запреты и трудности, ломая об коленку мешающих и сопротивляющихся. В настоящий момент две цели вели его по жизни — долг офицера защищать и любовь к далекой Оленьке.

Александр лежал на галечном берегу и бездумно смотрел на накатывающиеся на пляж волны и близкие, выжженные безжалостным светилом горы. Просто было приятно лежать на спине, подставив заходящему солнцу лицо, прислушиваться к шелесту степных трав, смотреть на небо и вспоминать; за время похода ему нечасто выпадали такие минуты, а завтра возможно бой. По донесениям разведки войско повелителя джунгар стоит лагерем у озера Жаланашколь, ближе к выходу из джунгарских ворот и, если завтра враги двинутся вперед, приблизительно к обеду они наткнуться на преграждающее им путь казахское войско.

— Тащ. старший лейтенант, — громко крикнул Александру повар, — пробовать ужин будете?

Поднявшись с земли, молодой офицер громко крикнул в ответ:

— Конечно, — поднявшись с земли и надев на голову кепку, Александр и направился мимо придвинутых вплотную друг к другу фургонов к кухне, откуда шел головокружительно вкусный запах.

— Что приготовил то?

— Бешбармак, — щуря 'монгольские' глазки, расплылся в довольной улыбке повар, — такого бешбармака Вы еще не пробовали! Это я Вам как казах говорю!

Повар налил совсем немного, лишь слегка прикрыв дно металлической тарелки. Наваристый, духовитый бешбармак получился на славу. Кушать в одиночку, когда подчиненные еще не ели, Александр категорически не пожелал. А снять пробу, это его обязанность как дежурного. Не успел он устроиться на земле рядом с кухней, когда из палатки выглянул радист с бумажкой в руке. Вид у него был угрюмый и растерянный. Оглядевшись и увидев дежурного офицера, он направился к нему.

— Что случилось? — нахмурившись, поинтересовался Александр.

— Вот, радиограмма из города — радист протянул вырванный из блокнота листок с все тем-же мрачным видом, — здесь все написано.

Александр взял радиограмму и пробежался по ней глазами. Текст гласил: 'Уничтожена банда, совершившая нападение на лагерь геологической партии. Костяк банды составила разведывательная группа, посланная Хунтайши Джунгарии. В ходе ликвидации банды погиб летчик лейтенант Евдокимов С. В.' Пилот в городе можно было пересчитать по пальцам и единственным из них с фамилией Евдокимов, был сосед по квартире и по совместительству лучший друг Сергей. Александр остолбенел. Он хотел что-то сказать, но горло сжалось. Кровь резко, толчком, ударило в голову.

— Спасибо, можешь идти, — наконец с большим трудом произнес офицер.

Вечером, когда приехавшие с фортификационных работ усталые солдаты поужинали и готовились укладываться спать, завтра предстоял очень трудный день. Сменившийся с дежурства Александр отозвал в сторону, подальше от подчиненных, своего замковзвода прапорщика Сорокуна.

— Сергей, — глухо откашлявшись, произнес офицер, — говорят, у тебя водка есть?

— А кто сказал — то? — бросив на начальника тяжелый взгляд, набычился прапорщик. В исполнении парняги, ростом под два метра и весом около сотни килограммов, это выглядело достаточно впечатляюще — слушаете всяких стукачей!

— Это не важно! — угрюмо боднул головой Александр, — у меня друг погиб, летчик, помянуть надо. Так есть или нет?

— Тот самый летчик, о котором писали в радиограмме? — почесал подбородок прапорщик, под его рукой хрустнула успевшая отрасти с утра щетина.

— Да.

— Святое дело, найдем немного, тем более для Вас.

Начальника, несмотря на разницу в возрасте Сорокуну было под тридцать, он уважал. Вне службы у них сложились ровные почти приятельские взаимоотношения. Даже разок, когда Сорокун был в контрах с женой, он ночевал у начальника в комнате.

Нырнув в фургон через пару минут прапорщик вернулся с замызганным пластиковым пакетом в руках.

— Вот, правда, не водка а самогонка.

— Да пойдет! Спасибо, — произнес Александр, с чувством пожимая руку подчиненного, — приходи в нашу палатку после отбоя!

— Приду — кивнул головой прапорщик.

Когда после отбоя Сорокун заглянул к командиру, в палатке уже собрались все офицеры. Висевшая под потолком лампочка освещала походный стол. Посредине исходила аппетитным запахом большая миска с бешбармаком, дальше стояли тарелки с консервированными грибами и нарезанными копченостями. Военно-полевой стол во всей своей немудрености. Тихо, лишь негромко трещит движок электростанции, да жужат степные насекомые, вьющиеся вокруг лампочки.

— Разрешите? — пробасил прапорщик, углядев начальника экспедиции майора Афонькина.

— Заходи, — нетерпеливо махнул рукой майор и покосился на просочившегося в палатку прапорщика, — надеюсь эта бутылка последняя? А то знаю я вас прапорщиков, все норовите в норку запрятать, глядишь если пошарить там, то не одна еще бутылка найдется?

— Да что Вы такое наговариваете, — возмутился Сорокун, но взгляд его слегка вильнул в сторону.

— Все собрались, прошу к столу, — негромко заметил Александр.

Когда по солдатским кружкам налили пахнущий сивушными маслами напиток, Александр поднялся.

— Вчера погиб мой самый большой друг Евдокимов Серега. Пусть земля ему будет пухом.

Не чокаясь, офицеры молча выпили, закусили. После третьего тоста бутылка закончилась. Завтра предстоял бой, так что продолжения не последовало. А еще через полчаса, лагерь попаданцев, за исключением дежурных, спал тревожным сном.

На следующее утро лагерь попаданцев подняли по тревоге за полчаса до обычного подъема.

Александр проснулся сразу, едва услышал слегка охрипший голос майора Афонькина. Отбросив влажную простынь, он специально ее намочил, по-иному заснуть в удушливой жаре, царившей на юге Казахстана, невозможно, вскочил с туристической пенки. Город выделил для экспедиции лучшее, из имевшегося на складах и в магазинах. Надев штаны и, торопливо обувшись, Александр подхватил стоящий в изголовье автомат. Продолжая на ходу одеваться, выскочил наружу. Светало, тело разницы в температуре между палаткой и снаружи не ощутило. И там, и там, где-то около тридцати градусов. Значит сегодня бой. Видимо Афонькин получил сведения о выходе джунгар из лагеря, понял Александр и почувствовал, как по спине пробежал холодок. Через пару минут короткий строй не успевших до конца проснуться солдат и офицеров застыл по стойке смирно перед начальником экспедиции. Проверив, все ли в строю, и сообщив что прискакал гонец от Тауке-хана с известием, что джунгары затемно вышли из лагеря и движутся к северному выходу из Джунгарских ворот, майор отдал боевой приказ и выделил пятнадцать минут на утренний туалет. Еще через четверть часа, потраченных на легкий завтрак, фургоны, составляющие оборонительный периметр вокруг лагеря попаданцев сдвинули в стороны. В образовавшийся проход выехали два фургона с минометами и боеприпасами, вслед за ними вышел взвод пехотного прикрытия во главе с Александром. Повозки из оборонительного круга немедленно вернули на место, а в лагере остались одни часовые.

Александр шел во главе взвода по выгоревшей под южным солнцем до желтизны степи. Зной потихоньку усиливался, температура к полудню обещала подняться под сорок градусов. Ветер крепнул, обдавал запахом раскаленной пыли, гнал куда-то вдаль огромные шары перекати-поля. Это хорошо, подумал Александр, смахивая платком липкий пот со лба. Если джунгары сумеют приблизиться к позиции взвода, ветер станет сносить их стрелы в сторону. Колонна бойцов шла молча. Мимо, блестя железом доспехов, проезжали спешащие на поле предстоящего сражения воины-казахи. Во главе многочисленных отрядов ехали богато экипированные командиры с разноцветными флажками родовых цветов на конце копий. Рядовые бойцы отрядов носили нарукавные повязки или нашивки, с таким-же цветом. На попаданцев казахи смотрели с нескрываемым любопытством. О загадочных союзниках знали все, но вживую их видели еще совсем немногие. Хмурые и не выспавшиеся лица подчиненных Александра выдавали испытываемое ими внутреннее напряжение, битва с многотысячной ордой джунгар, это вам не в бирюльки играть!

После короткого марш-броска взвод добрался взводного опорного пункта. Попаданцы подготовили его за время стоянки. Фургоны с минометчиками, остановились перед окопами. Бойцы живо сгрузили доспехи и стальные щиты, изготовленные по образцу полицейских. Проведенные в городе испытания показали высокую степень защиты снаряжения от метательного оружия. Для бойца в кирасе, из легированной стали с наплечниками, наручами и поножами представляло опасность только огнестрельное оружие. После выгрузки фургоны направились дальше, вглубь позиции, а пехотинцы, надев защитное снаряжение с негромким гомоном попрыгали в глубокие — в рост человека, окопы. Место боя, выбранное Тауке-ханом, достаточно удобное для попаданцев — пока не сметут стоящих на флангах казахов опорный пункт невозможно окружить. Впрочем, у позиции есть и недостатки. Минометной батареи мешали стрелять близкие горы. С учетом отсутствия боевых машин и особенностей противника, взвод окопался в одну линию, сто метров по фронту, загибавшуюся флангами назад. Приданным огнеметчикам молодой офицер указал позиции на флангах взвода. В глубине, за батареей минометчиков, дополнительно отрыли окопы для круговой обороны. С фронта, в степном ковыле, спряталась колючая проволока.

Немигающий зрачок солнце всматривался с голубого купола неба в землю, словно любопытствуя, что на горе самим себе выдумали двуногие, дерзко считающие себя вершиной эволюции на планете. Испытывал ли Александр страх перед предстоящим боем? Конечно да, как любое живое существо, рискующее жизнью, но не такой чтобы его нельзя было преодолеть. Скорее он чувствовал лихорадочное возбуждение, когда вроде все уже подготовил, но кажется, что необходимо сделать еще что-то. Не в силах бороться с необъяснимым волнением, он оставил на командно-наблюдательном пункте взвода наблюдателя, сам направился по ходам сообщения. Посмотреть, как там дела. Бойцы обустраивались на новом месте. Солдаты разговаривали, у кого еще осталась заветная пачка сигарет, курили. Александр сначала лишь удивился, заметив их хмурые лица; но когда, переходя от группы к группе, услышал, о чем говорили бойцы, — о гибели его друга — Сергея! и испытал острое чувство вины: когда тот принял неравный бой, Александр был от него далеко! Разумом офицер понимал, что где он находится, зависит не от него. И его вины в гибели друга нет, но глупому сердцу не прикажешь. Впрочем, у него появился шанс сторицей отомстить за гибель друга. Александр нахмурился и невольно ускорил шаг. Настроение окончательно испортилось.

Вернувшись обратно на командно-наблюдательном пункт, он поднес рацию к губам, нажал на тангетку:

— Первый ответь второму!

Сквозь шелест атмосферных помех послышался узнаваемый голос майора. Командный пункт начальник экспедиции держал на батарее.

— Слушаю.

— Взвод к бою готов, как поняли?

— Слышу хорошо, принял!

— Что известно по приближению войска джунгар?

— Ждите, идут. Отбой связи!

Ну что-же, вроде все готово, можно оглядеться и оценить обстановку. Александр вылез из окопа, осмотрелся. Вокруг плоская как стол выгоревшая на солнце равнина, идеально подходившая для войска казахов. Их конные отряды могли реализовать здесь преимущество в подвижности. На порывистом ветру гнутся выгоревшие на летнем солнце травы, словно волны ходят по степному океану. Позиции попаданцы занимали в самом центре объединенного войска. Справа и слева от опорного пункта попаданцев неторопливо выстраивались племенные отряды и дружины крупных феодалов. Тревожно ржали лошади, вились на ветру разноцветные 'родовые' знамена и флажки тех же цветов на копьях предводителей отрядов. Впереди между двух горных вершин узкий коридор Джунгарских ворот. Посредине его вьется утоптанная тысячами караванов пыльная и каменистая дорога. Где-то там, пока еще невидимое, продвигается навстречу неизвестной судьбе джунгарское войско.

Солнце поднималось все выше, жара нарастала. Изнывавшие от солнца бойцы, попрятались на дно окопов, начали поругивать командиров за преждевременную тревогу. Вернувшегося на командно-наблюдательный пункт Александр неожиданно успокоился. Усевшись на постеленную на дно окопа тряпку, он все чаще недовольно поглядывал на палящее не по-детски солнце, высоко приподнимавшееся над горами. Почти час ничего не происходило. Мало-помалу его начала одолевать сонливость...

Наблюдатель опустил бинокль. Повернувшись к командиру, громко и немного растерянно крикнул:

— Идут!

— Кто? — недовольно спросил Александр и тут же сам ответил себе на вопрос — джунгары. Торопливо приподнявшись со дна окопа, поднес бинокль к глазам. Изображение рывком приблизилось. Километрах в четырех, из-за горы медленно, словно объевшийся питон, выдвигалось многотысячное войско хунтайши Галдана. Опасаясь подвергнуться вражеской атаке на марше, в походном, а не боевом порядке, полководец заранее развернул армию для сражения. Войско двигалось в излюбленном джунгарами строе: лук — ключ. Центр армии отогнут назад, фланги выдвинуты в сторону противника. В середине боевого порядка неумолимо двигались плотные шеренги стрелков, вооруженных ручным огнестрельным оружием. Искусством стрельбы из него джунгарские воины овладели хорошо и, если допустить их приближение к окопам, могли представлять для попаданцев немалую опасность. Рядом двигались по степному разнотравью густые толпы одетых в сверкающие на солнце доспехах пехотинцев. Густой ворс длинных копий колыхался над их головами. Впереди на покрытых пестрыми попонами племенных жеребцах предводители тысяч — ханские дружинники. Порывистый ветер развивал разноцветные флаги в их руках, колыхал султаны из конского волоса и птичьих перьев на высоких сфероцилиндрических шлемах, напоминающих по форме вазу или кувшин с длинным узким горлышком.

Джунгар нельзя было назвать обыкновенными кочевыми варварами. Уже при основателе ханства Батур-хунтайджи активно поощрялось земледелие, строились укрепленные 'городки'. Для развития пашенного земледелия его приемники активно переселяли в центральную Джунгарию представителей оседлых народов. Благодаря вынужденным иммигрантам в ханстве развивалась черная и цветная металлургия, суконное производство. Знали они и огнестрельное оружие и широко его использовали.

Эрдэни-Батур (Батур-хунтайджи, ум. в 1653) — первый хан Джунгарского ханства.

На флангах вражеского войска, заметно опережая медлительных пехотинцев, вперемежку двигались проворные отряды конных лучников, сверкали сталью эскадроны вооруженной копьями и саблями, тяжелой панцирной кавалерии. Впереди отрядов гарцевали на горячих жеребцах степные тайши (племенные вожди). По выучке и снаряжению конные латники напоминали европейским путешественникам знаменитых 'крылатых' гусар. Так что относится к ним следовало со всей серьезностью. В одном ряду с джунгарами — воинские подразделения вассальных племен: енисейских кыргызов, телеутов, кашгарских 'бухарцев' и халхасов. Такие же конные отряды составляли вторую линию и резерв войска.

При виде многочисленного врага, сердце Александра на мгновение сжалось от страха, но лишь — на миг. Перебить толпу из нескольких десятков тысяч человек даже со штатными минометами — не реально, и тем более из самоделок, произведенных промышленностью города. Впрочем, рядом не менее многочисленное войско казахов, так что еще посмотрим, кто-кого. Затем он почувствовал настоящее облегчение и мрачно нахмурился. Сейчас, в ближайшие часы все решится, пытка ожиданием, закончилась. Порыв ветра донес заунывный вой больших труб и мерный рокот варварских барабанов.

Александр достал рацию и нажал на тангетку:

— Первый ответь второму!

— Слушаю, чего тебе второй? — послышался слегка напряженный и в тоже время ироничный голос майора.

— Наблюдаю войско джунгар.

— Вижу их тоже, расслабься и наблюдай за представлением в исполнении минометной батареи!

Александр положил рацию. Ну вот появился шанс отдать долг за смерть друга, подумал он. Пусть с помощью товарищей и союзников — казахов, но он отомстит! Мрачно усмехнувшись недобрым мыслям, он вновь поднял бинокль к глазам.

Позади, там, где находилась минометная батарея, глухо бумкнуло. Через считанные мгновения, немного не долетая до вражеских рядов расцвел огненный цветок разрыва. Недолет, досадливо поморщился Александр. Войско джунгар казалось не обратило на вражеский снаряд никакого внимания. Все также продолжали мерно маршировать мушкетеры и копейщики, двигались многочисленные отряды конников.

Следующий огненный цветок поднялся в самой гуще отряда копейщиков. Накрытие! Взрыв поломал и разбросал словно детские игрушки сразу пару десятков воинов. Через несколько секунд в гуще мерно шагавших пехотинцев поднялись к небу пять огненных цветков. Отчаянный вой раненных, испуганные крики. Слишком далеко бьет артиллерия попаданцев для аборигенов конца семнадцатого века.

Залп, залп и еще залп. Каждые несколько секунд пять огненных цветков минометных разрывов встают над отрядами мушкетеров и копейщиков. Чугунные осколки и взрывная волна убивают, безжалостно рвут человеческие тела, не помогают спастись даже металлические латы копейщиков. Окровавленные трупы валяются на земле, раненные воют от боли, с ужасом смотрят на оторванные руки и ноги. Вот мушкетер, упираясь в землю руками ползет с пути своих товарищей, не замечая, что с каждым сантиметром из поперек распоротого шальным осколком живота тёплым фаршем вываливаются в пыль кишки. Целые ряды бойцов рушатся на землю, словно трава под косою, но слишком хорошо хунтайши Джунгарии выдрессировал пехоту. Шеренги смыкаются. С великолепным презрением к смерти прямо по трупам погибших и телам раненных, под мерный рокот барабанов и грозный вой труб, пехота продолжает мерно шагать вперед.

Полководец джунгар сделал верные выводы из невиданной скорострельности и дистанции стрельбы вражеских орудий. Он не стал полагаться на жестоко избиваемую пехоту, а постарался как можно скорей превратить сражение в рукопашную схватку конных отрядов. Да, у врагов есть невиданно дальнобойная артиллерия, способная стрелять каждые несколько секунд. Он понадеялся на преимущество тяжелой панцирной кавалерии. Необходимо только добраться до врага, а дальше скажет собственное слово выучка и отличная экипировка. На вражеской стороне по-иному затрубили трубачи, тревожно забухали барабаны, передавая войскам новый приказ. До джунгар оставалось километра три, когда фланги войска, состоящие из конных отрядов, заметно ускорились, кони пошли рысью, а пехота остановилась, пропуская через разрывы в строе панцирную кавалерию второй линии.

Александр опустив бинокль, покачал головой и невольно выругался. Классно идут, подумал он. Мужество, даже если это враг, не может не вызывать невольного уважения.

В ответ пронзительно взвыли трубы на стороне казахов. Повинуясь приказу, копья первой линии опустились параллельно земле. Конная лавина стронулась с места. Готовясь к сшибке, кони пошли шагом, постепенно ускоряясь, начала разгоняться.

Цели минометчиков изменились, три ствола продолжали методично молотить измученную потерями пехоту, а по одному пытались нащупать огненными разрывами наступающие конные отряды. Пропустив кавалерию, пехота не выдержала, сначала попятилась, затем отдельные бойцы побежали, через считанные минуты бегство стало всеобщим. Взрывы наносили огромные потери джунгарам, но наступательный порыв кавалерии остановить не смогли. Слишком быстро сближались две конные лавины и слишком много людей стремилось вцепится во вражеские глотки. Воинственные кличи разных казахских родов громогласно разнеслись над примолкшей степью. В ответ джунгарские воины издали собственный клич.

Кони переходят на галоп. Еще чуть— чуть! Все, больше стрелять бесполезно. Сейчас две мчащиеся навстречу друг-другу орды встретятся. Бить в эту кучу конников — поразишь и своих, и врагов. Минометы переключаются на остатки убегающей пехоты, большая ее часть уже скрылась за горой.

Две конных лавины сшибаются друг с другом примерно на полпути. В густой пыли трещат под ударами сабель и копий шлемы и панцири. Исполненные ужаса предсмертные крики, вопли ярости и злобы, ржание ошалевшие от ударов коней, скрежет железа — все слилось в адский сплошной гул. Тяжелый, вязкий рукопашный бой длился считанные секунды, и уже валятся под копыта озверевших коней обезглавленные людские тела, втаптываются в землю раненые. Примитивная тактика джунгар, оказалась достаточно действенной. Бывают на войне ситуации, когда техническое преимущество обесценивается, а исход баталии решает прямая, голая сила и воинский дух. Линия боя по флангам прогнулась под напором превосходящей силы, но пока держалась. Другое дело центр, где с казахами сшиблись в основном латные отряды. Там не так радужно. Страшным тараном панцирники насквозь пробили линию казахских отрядов.

Александр опустил бинокль и оглянулся на окопы бойцов. Руки невольно сжались в кулаки, в голове зазвенело. В километре-полутора, сверкая железом ламинарных доспехов, конница джунгар на ходу выравнивая ряды, медленным галопом скакала к опорному пункту попаданцев. Ну вот и наша очередь пришла, подумал он и невольно сглотнул слюну. Через пару секунд Александр взял себя в руки. Подняв рацию, произнес:

— Пятый, шестой, седьмой, на связь!

Когда командиры отделений один за другим доложились, приказал:

— Огонь открывать самостоятельно по приближении противника к ориентиру один. Огнметчиков это тоже касается! Траншеи перекрыть щитами. Как поняли?

— Принято, — послышалось вразнобой.

Александр поднял прислоненный к стене щит и положил его сверху на окоп. Вместе с щитом наблюдателя, стальная защита перекрывала почти всю длину.

-Не высовывайся! — буркнул он наблюдателю, тот торопливо пригнулся и поправил ремень автомата. Александр продолжая наблюдать за конницей врага опустил вниз бронестекло шлема. Через пару минут латники джунгар приблизились, частый минометный обстрел не сумел остановить их наступательный порыв. Копья они сломали еще при сшибке с казахами, но и тяжелые сабли вместе со стрелами и примитивными пистолетами, могли принести нешуточные проблемы попаданцам. Племенные, откормленные на зерне кони перешли на быстрый галоп. Откуда летели снаряды, поразившие столь многих их товарищей, латники заметили и горели жаждой мести. Сейчас жалкие черви, посмевшие противится джунгарам получат достойное возмездие! Рекой потечет кровь нечестивых!

Конница достигает рубежа колючей проволоки. Лошади на всем ходу падают оземь, поднимаются на задние копыта, сбрасывая всадников или опрокидываясь. Давка, столпотворение и затор. Конское ржание, полное страдания и боли. Крики, вопли людей. 'Лежачих бить нельзя? — Нет! Их нужно добивать!' Со стороны невидимых окопов загромыхало:

— Тра-та-та! Ожили автоматы засевших в окопах пехотинцев, судорожно задергались поливая свинцовым дождем плотную толпу одетых в латы конников. Тяжелые пули били в головы, тела, поражали коней. Мертвые падали вниз, раненые судорожно хватались за поводья, стараясь удержаться в седлах, а то неминуемо затопчут. Ответные выстрелы примитивных пистолетов и несколько взвившихся ввысь стрел, никак не изменили картину тотального избиения. Да и добить до окопов попаданцев примитивное оружие не могло. Расстояние еще слишком велико. Жирную, долго потом вонявшую сожженной плотью точку в избиении конницы поставили выстрелы огнеметов. Со змеиным шуршанием с флангов опорного пункты протянулись к куче-мале из людских и лошадиных тел огненные росчерки. Горящие заживо люди и кони заметались по полю, страшно воя от нестерпимой боли. Через считанные метры несчастные падали наземь тлеющими трупами. Выдержать зрелище плюющегося пламенем дракона, было выше сил суеверных хроноаборигенов. Это стало последним перышком, сломавшим спину верблюда. Непострадавшие задние ряды конников в панике повернули коней. Всадники, изо всех сил нахлестывая коней, помчались по покрытому окровавленными трупами и жалобно стенающими раненными полю, прочь от увиденного ужаса.

Вновь гулко заработали минометы, провожая бегство конницы разрывами мин. Увидев жестокое избиение и паническое бегство элитной, латной части войска, джунгары не выдержали. Сначала обратились в бегство одиночки, следом, спасая жизни, бросали боевую линию целые отряды. Вскоре уже вся линия джунгар, выкидывая по пути тяжелые предметы экипировки, в паническом ужасе бежала с поля боя.

Александр неторопливо снял с головы шлем и провел рукой по взмокшим, словно после марш-броска, волосам. Победа, с ликованием подумал он. Порыв ветра донес тошнотворный вонь горелой плоти. Запах шел с переполненного погибшими и жалобно кричащими раненными поля. Пару мгновений он ошеломленно молчал, потом судорожно сглотнул. Недавнее ликование исчезло. Взгляд Александра невольно скосился на древко стрелы, глубоко вонзившееся в землю, всего несколько шагов, не долетев до окопа. Видимо среди джунгар нашелся настоящий мастер — стрелок, сумевший забросить смертоносный снаряд на рекордное расстояние.

Глава 10

Тот же день, второго июля 1689 года от рождества Христова, на другом конце огромного евразийского континента. В стольном городе русского царства Москве, смутно и тягостно. Казалось все по милой сердцу старине, благообразно и чинно. Стрельцы и старообрядцы после показательной казни князя Хованского с сыном Андреем, присмирели. Даже разбойнички, шалившие не только в дремучих лесах вокруг Москвы, но и в самом городе, после нескольких публичных казней присмирели. Но что-то нехорошее и кровавое подспудно вызревало в удушливой атмосфере третьего Рима. Об этом украдкой шептались прожженные интриганы из боярской думы. Да что они! Это тайком обсуждала вся Москва. Оба царя и Иван и Петр вошли в возраст и в полную силу. Младшему, Петру незадолго до этого — 30 мая, исполнилось семнадцать. К этому времени он по настоянию матери женился на Евдокии Лопухиной, девке из захудалого, но весьма многочисленного дворянского рода и по обычаю стал совершеннолетним. Формальных поводов для регентства над малолетними царями у Софьи Алексеевны не оставалось, но она продолжала цепко удерживать в маленьких женских ручках бразды правления русским государством. Отдавать власть и возвращаться назад к Домострою, на женскую половину царских хором, Софья не горела желанием. Судьба царской дочери, которой два пути: в монастырь или угаснуть безвестно на женской половине дворца, ее категорически не устраивала. Лишь царевне одной продолжали подчиняться стрелецкие начальники и приказные чины. Назревало неизбежное противостояние. Царь Петр жаждал власти и пытался настоять на своих правах, но безрезультатно. Кремль и двор Петра в Преображенском, не без оснований подозревая друг друга в намерении разрешить противостояние силовым, кровавым путём, готовились к неизбежному столкновению...

Горячее летнее солнце с любопытством заглядывало сквозь частые стекла окошечек, жарко било разноцветными лучами. В маленькой кремлевской светлице, в которую допускались только избранные, чистенько. В воздух ароматы засушенных трав. В дальнем углу изразцовая с лежанками русская печь. У одной стены — громада напольных часов, медленно верится расписанный розами циферблат. Рядом длинная лавка. В красном углу древние иконы, перед ними еле теплится неугасимый огонек лампадки. Напротив, книжный шкапчик. Книги довольно истрепаны, видно, что ими пользуются постоянно. Все по московской старине.

У покрытого холстом стола на изящно сработанном стуле сидит царевна Софья, глаза полузакрыты, недавно вернулась с обедни, устала. Только и успела перекусить наскоро. Но она не спит, внимательно слушает стоящего напротив стола окольничего Федор Леонтьевича Шакловитого. Молодого красавца, убежденного сторонника и фаворита царевны. За семь лет регенства царевна постарела, подурнела. Думы, беспокойства и тревоги оставили заметный след на когда-то красивом и юном лице, но одевается царевна продолжала все еще по-девичьи пышно.

— А еще матушка, — поднял на царевну умные и холодные глаза окольничий. После князя Василия Голицына, которого многие почитали за любовника царевны, он набрал наибольшую силу при московском дворе. Дождавшись едва заметного кивка, продолжил важным голосом читать присылаемые на царевнино решение челобитные и письма:

— Жалоба на воеводу боярина Никиту Ивановича Примакова-Ростовского от купцов Астраханских. Торговлю разоряет поборами в собственный карман. Мзду берет со струга по алтыну, а с воза по шести копеек. Купца Ивашку Борзова безвинно томил в чулане от чего тот помер. И еще грозит коли станут жаловаться, всех купцов астраханских разорить.

— Воруют, — по бабьи опершись на руку, тихо произнесла царевна, — да будут ли пределы алчности боярской?

С каждым словом она все больше мрачнела, тяжело, по-мужичьи глядя на фаворита.

— Матушка, не велика шишка боярин Никиту Ивановича, а трогать нельзя. Царь Петр вошел в возраст, аки лев алчущий, добычи рыкает и требует власти. Пока нас поддерживают и Дума, и войско, а начнешь против шерсти их гладить? Мигом перебегут в Преображенское!

Лицо Софьи посерело, ноздри ее раздулись:

— Нарышкинское семя голову подняло! Забыли стрелецкий бунт! Того и гляди меня попросят от правления!

Женская рука протянулась, подняла лежавший на столе зачитанный томик библии, нерешительно подержала в руке и вновь положила назад. После неудачного крымского похода скрытое недовольство правлением Софьи среди высшей аристократии и дворянства лишь усилилось и задевать их было откровенно боязно. Отвернувшись к стене, чтобы не было видно лица, царевна произнесла глухим голосом:

— По челобитной отдать на приговор Думы.

— Хорошо матушка, — участливо глянув на царевну, произнес Шакловитый.

— Если что есть важное, давай своими словами. Остальное потом, устала я!

Молодой стольник белозубо улыбнувшись и, отложив грамотки на стол, послушно продолжил после небольшой паузы:

— Есть зело важное... Письмецо от Строганова Григория Дмитриевича. На границе с киргизцами, появился из ниоткуда город великий. Говорят, промышлением божьим он, перенося из 2011 года от Рождества Христова в наши времена, — с удивлением в голосе произнес стольник. Повернувшись к иконам, торопливо обмахнул себя крестом.

— Охти мне! — прижала руки к пышной груди Софья и взглянула на фаворита с удивлением, тонкие дуги выщипанных в ниточку бровей приподнялись, в глазах непонимание:

— Да может ли такое быть?

— Промышлением божьим и не такое возможно, лишь бы он, — поднял глаза вверх стольник восхотел этого.

Царевна оживилась, бледные щеки слегка покраснели, в глазах зажглись искры неподдельного интереса.

— И какие дива у них есть?

— Сказывают, что привезли они для торговли в Орел — городок кузнечную рухлядь, искусно сработанные топоры, пилы и лопаты железные. Еще зеркала не хуже веницейских и искусно сработанные шкафы холодильные, что в них не положишь, стоит долго, словно в погребе со льдом.

— Ишь, ты, — восторженно выдохнула царевна, глаза ее горели восторгом, словно у ребенка услышавшего чудесную сказку. Город дивный из-за тридевяти земель, полный диковинок:

— А живет там кто?

-Люди православные, говорят по-русски, но немного чудно, но не это самое важное! — стольник остановился, дожидаясь реакции правительницы Русского царства.

Дождавшись заинтересованного взгляда царевны, тонко и немного злобно усмехнувшись, продолжил:

— Делают они мушкеты, стреляющие на версту и более, сказывают, точно попадают в любую цель. А Петр ходит по Коломенскому без опаски, да и кто сможет что понять, если за версту кто-то выстрелит?

Глаза царевны сузились, она размышляла. Взгляд Софьи скользнул по красному углу, лик Христа с почерневшей от времени иконы кротко и укоризненно смотрел на царевну. А ведь вправду никто не поймет кто убил Нарышкинское семя. Один выстрел, и она навсегда избавится от волчонка, Иван болен и кроток, он проблем не принесет. Решено, отправить к пришельцам подсылов с заданием любой ценой нанять стрельца искусного и привести в Москву. А там посмотрим, что это за мушкеты и что за людишки появились на украине уральской.

Когда Софья посмотрела на фаворита, тот стоял молча, лишь преданно смотрел на свою повелительницу.

Молча поманив стольника к себе, царевна, обдавая жарким дыханием, зашептала советнику на ухо.

Смена заканчивалась и Иван Савелович мирно попивал чаек на скамейке в комнате отдыха. А почему бы не отдохнуть, если строительная лихорадка и штурмовщина, связанные с вводом в действие и первыми плавками экспериментальной мартеновской печи, уже закончилась? Неожиданно дверь распахнулась, забежал молодой, только устроился на работу, парень.

— Главный инженер Вас срочно зовет в цех, — заполошно сообщил он, шмыгнул носом и, не дожидаясь ответа, юркнул назад.

Не дают передохнуть, ворчливо подумал Иван Савелович поднимаясь со скамейки.

Около ковша вокруг взъерошенного главного инженера собрались все 'аксакалы', имевшие опыт в металлургии.

— Ковш требует ремонта, забито выпускное отверстие, а плавку не задержишь, что будем делать? — произнес тот и с выжидательным выражением на лице повернулся к окружившим его старым, опытным металлургам. Сам он хотя и имел высшее образование, но в сфере далекой от металлургии и сейчас лишь осваивал азы профессии. Впрочем, не один он здесь был такой, большинство рабочих и инженеров впервые увидели мартеновскую печь лишь после Переноса. Кадров металлургии в городе практически не было.

— Что-что, — почесал затылок Иван Савелович, — спускаться нужно в ковш и ремонтировать!

— Так не остыл он еще, раскаленный! — отрицательно покачал головой главный инженер.

— Так Вы не сомневайтесь, Александр Петрович, — слегка снисходительно улыбнулся Иван Савелович, — остудим ковш водой и пробьем выпускное отверстие!

Он оглянулся на стоящих рядом металлургов, большинство из которых было его возраста.

— Да это можно! — дружно поддержали 'аксакалы'. Главный инженер нехотя согласился с Савелычем. А тот, как предложивший рискованную операцию, сам и вызвался ее реализовать.

К ковшу, для охлаждения, подвели шланги со сжатым воздухом и водой. Тугая струя ударила во внутренности, в ответ оттуда повалили густые клубы пара, словно из извергающегося вулкана, заволокли все вокруг горячим туманом. Через несколько минут раскаленный докрасна огнеупорный кирпич внутренностей ковша потемнел, пара стало выходить гораздо меньше. И хотя жар еще оставался внутри кирпичей, времени дожидаться полного охлаждения не было, через час — плавка.

Надев валенки, суконную спецовку, войлочную шляпу, рукавицы и защитные очки, Иван Савелыч бросил в горячий ковш лестницу. Улыбнулся. На глазах собравшейся около ковша молчаливой толпы спустился вниз. Шипели струи сжатого воздуха, сбивавшие жар внутри ковша.

— Дын — дын — дын! — гулкие удары лома далеко разносились вокруг.

За один заход сделать все не удалось. Передохнув, Иван Савелович облился с головы до ног прохладной водой и снова залез в ковш. До плавки оставалось немногим более получаса, когда он показался снова. Со спины его валил густой пар, а с обуглившихся краев спецовки летели искры.

— Говорил сделаю, сделал! — сказал Иван Савелович хрипловато и, пошатываясь, пошел от печи.

В конце рабочей смены Иван Савелович, негромко постучавшись, зашел в кабинет главного инженера и попросил разрешения завтра взять выходной. Тот, еще раз горячо поблагодарив старого металлурга, охотно разрешил. После работы и, вечерней поездки в больницу, Иван Савелович до ночи возился с уборкой в квартире. Жена она у него была чистюля и не терпела беспорядок.

На следующий день, третьего июля, Иван Савелович вышел из подъезда гораздо позднее обычного и на миг зажмурил глаза от яркого солнца. Небосвод безоблачный, впрочем, как обычно. Даже зимней порой на территории города дни с хмурым небом, можно было пересчитать по пальцам. На улице безлюдно. Лишь соседка этажом ниже, сухая, словно вобла, пенсионерка Светлана Яковлевна, занимала излюбленный боевой пост на скамейке у подъезда. Кое-кто называл ее большой сплетницей, но сама себя она считала всего лишь слегка любопытной и даже более того не равнодушной к людям. Южноуральские пичуги, невидимые, под защитой веток и листьев, выводили звонкие рулады. Мужчина Он широко улыбнулся. Настроение у него было таким же солнечным, как и утро. Сегодня он забирал из больницы жену — Аннушку. Налетевший с севера прохладный ветерок, заставил его зябко поежится и торопливо застегнуть повыше молнию ветровки. При виде Ивана Савеловича женщина, оживившись, торопливо поздоровалась:

— Доброе утро Иван Савелович!

— Доброе, — кивнул мужчина.

Машину Иван Савелович еще вечером пригнал к подъезду. За прошедшее после Переноса время автомобиль оснастился уродливой нашлепкой газогенератора. Бензин на заправках для частников исчез на следующий день после Переноса, поэтому скрипя сердце, мужчина решился на реконструкцию своей 'ласточки', иных способов оставить ее в строю он не видел. Открыв топку газогенератора, он щелкнул зажигалкой на древесном спирту. Их полукустарное производство недавно освоило одно из мелких частных предприятий, во множестве появившихся в городе. Огонь стремительно побежал по заранее заготовленным щепкам. Вытащив из багажника несколько хорошо высушенных дровишек, Иван Савелович подкинул их в разгоравшуюся топку. Теперь оставалось подождать минут двадцать, прежде чем автомобиль сможет начать движение.

Захотелось курить, но сигареты в магазинах давно закончились. Массовое появление даже деревенского самосада ожидалось не раньше, чем через несколько лет, так что приходилось терпеть. На рынке из-под полы куревом еще торговали, но просили за него уж совсем дикие цены. В первое время у Ивана Савеловича болела и даже кружилась голова — синдром курильщика, но постепенно он привык обходится без сигарет. Сглотнув тягучую слюну, он досадливо махнул рукой. Присев на скамейку напротив соседки, задумался.

Светлана Яковлевна окинула мужчину пытливым взглядом. Не выдержав пытки любопытством, поинтересовалась вкрадчивым голосом:

— Что так поздно вышел? На работе сейчас с опозданиями строго!

Настроение у Иван Савелович было прекрасное и он охотно поддержал разговор:

— Отпросился я на сегодня, за Аннушкой поеду. Забирать. Выписывают ее из больницы.

— Вот и молодцы, молодцы, — торопливо закивала пенсионерка покрытой платком головой. В последнее время женщина, до этого не замеченная в религиозном пыле, рьяно соблюдала все мыслимые православные законы и вбила себе в голову что без платка выходить на улицу неприлично. После переноса и храмы, и единственная мечеть города, никогда не пустовали, а рьяных приверженцев православия и мусульманства стало в разы больше.

Они еще немного поговорили, обсудили дефициты и то, что в последнее время со снабжением города продуктами, стало получше. Заработало пригородное тепличное хозяйство и построенные ударными темпами птицефермы. На ранее пустынных полках магазинов в изобилии появились первые овощи и фрукты, куриные яйца, а также мясо, от говядины с бараниной до курятины. Заработавший свинокомплекс обещал в новом году насыщение рынка свининой. Наконец Иван Савелович решил, что пора ехать и попрощавшись со словоохотливой соседкой, поправил кобуру и сел за руль машины. Среди горожан после разрешения свободной продажи оружия, стало модно его постоянно держать при себе. В основном носили котроткоствольный огнестрел, любители экзотики приобретали казачьи шашки и сабли. Несколько стариков, помнивших приемы фехтования готовили желающих. Иван Савелович хотя и не был склонен следовать модным веяниям,после того как едва не потерял супругу, предпочитал всюду носить револьвер.

Еще через пятнадцать минут он остановился на железнодорожном переезде. Перед машиной медленно опустился шлагбаум. Иван Савелович затормозил и нетерпеливо застучал пальцами по рулю, время на часах без пятнадцати десять. В больнице его просили приехать в десять утра. Опаздывать он не любил, предпочитая приехать лучше пораньше, чем опоздать всего на минуту, а на переезде можно и пять минут простоять и все двадцать, кто его знает, когда пойдет поезд! На этот раз повезло и ждать пришлось недолго. Позади успело собраться всего несколько автомобилей, когда по окрестностям разнесся протяжный звук гудка. Из-за поворота вначале показалась бронеплатформа, дальше — длинная вереница открытых вагонов, доверху наполненных жирно сверкающим на солнце углем. Ежедневно, утро м и вечером по одному эшелону проходили в сторону электростанции. Наконец длинная гусеница состава прошла, прозвучал послышался звонок, шлагбаум дрогнул и начал подниматься вверх.

В больницу Иван Савелович успел почти вовремя, часы показывали две минуты одиннадцатого. Мужчина торопливо вошел в приемный покой, в руке у него трехлитровая пластиковая канистра, сама по себе после Переноса немалая ценность. В нос ударили знакомые запахи больницы: хлорки и еще чего-то столь-же неприятного. До боли знакомые, слегка облупленные стены, примерно до середины крашенные ядовито-зеленой краской, а дальше белой водоэмульсионной. Вверху плакат: Куришь, пьешь? Быстро умрешь! Жена, уже не в больничный халат, а переодетая в заранее привезенные повседневные джинсы и блузку и с пухлым пакетом с немудреными пожитками в руке, поджидала на скамейке у входа. Время раннее и больше никого в помещении не было. При виде мужа лицо женщины расцвело облегченной улыбкой, напомнив мужчине ее такой, какой она была четверть века тому назад. Торопливо поднявшись и поцеловав мужа в подставленную щеку, она торопливо шепнула:

— Подожди здесь, я сейчас, — оставила пакет, а сама нырнула куда-то внутрь больницы. Иван Савелович огляделся, вздохнул и уселся на скамейку. Обратно она вышла через пару минут в сопровождении лечившего ее хирурга. Юрий Соломонович, в белом докторском, но изрядно мятом халате, невысокий и с уже намечающимся брюшком, считался в железнодорожной больнице одним из лучших хирургов. Из кармана торчит краешек непонятного медицинского приспособления. После перевода из реанимации, он был лечащим врачом женщины. Стрела кочевника задела толстый кишечник, что привело к осложнениям — перетониту и сепсису. Женщине еще повезло, что Иван Савелович вовремя доставил ее в больницу и, что антибиотиков поначалу хватало на всех больных. Несмотря на все усилия докторов, она больше двух месяцев пролежала на больничной койке.

Иван Савелович поднялся. Доктор, отыскав чуть навыкат, грустными глазами, в которых казалось собралась вся скорбь иудейского народа, супруга пациентки, подошел к Ивану Алексеевичу, вяло пожал протянутую руку.

— Здравствуйте! Берегите супругу и не подставляйте ее больше под стрелы кочевников. Слава богу, что стрела — дура и, жизненно важные органы не задела. Хорошо? — слегка лукаво и насмешливо произнес доктор.

— Юрий Соломонович! — возмутился мужчина, — Вы же знаете, что все получилось случайно!

Лечащего жену доктора Иван Савелович знал уже больше месяца и уважал за заботу о пациентах и профессионализм.

— Шучу, я шучу, — вяло и устало отмахнулся доктор, — все я знаю, но берегите ее. Она у Вас умница, антибиотики под конец ее лечения закончились, но она сумела выкарабкаться, Молодец.

Доктор бросил профессиональный и одобрительный взгляд на женщину, от чего та засмущалась и потупила глаза.

— Милочка, не забудьте диета и дробное питание!

— Я поняла, Юрий Соломонович, — кивнула женщина.

— И купите жене компрессионные чулки ей. Как-никак больше двух месяцев она у нас в больнице пролежала, — доктор упер строгий взгляд на Ивана Савеловича.

— Хорошо, — согласно наклонил голову мужчина;

— Доктор это Вам, — он протянул канистру хирургу.

— Что это?

— Первак, сам гнал...

Весь путь домой Анна не отрывала удивленного взгляда от проплывавшего за окном пейзажа. Она беспрерывно болтала, стараясь узнать у мужа городские новости, пораженно охая и удивляясь изменениям, произошедшим, пока она лежала в больнице. Иван Савелыч понимал ее эмоции, внутренне посмеивался, но как мог удовлетворял ее любопытство. Телевизор не давал понять масштаб произошедших перемен. Знакомый казалось до последней черточки город, неузнаваемо изменился. Вроде все те-же, окруженные заборами одноэтажные дома частного сектора и панельные пятиэтажки, дороги и трубы ГРЭС на горизонте, но впечатление город производил совсем другое чем раньше. Он стал собранее и суровее. Словно досужий гуляка переоделся в строгую военную форму. Прежде всего женщине бросилось в глаза отсутствие на улице праздношатающихся. В рабочее время можно было увидеть только стариков и детей, да вооруженные патрули милиции вперемежку с военными. Машин, особенно легковых, на дорогах гораздо меньше, большинство из них изуродовано таким-же горбом газогенератора как у их жигулей. Вдоль улиц стоят свежевырытые колодцы и машины водовозки, благо водоносные слои, с достаточно качественной водой, в районе города совсем неглубоко. Горожане набирают в ведра и канистры воду. Реагенты для очистки на водозаборе давно закончились, и, хотя ее продолжали обеззараживать, благо добывать хлор уже научились, но в пищу она была не пригодна. На многие годы вперед, для питья станут использовать только колодезную или привозную воду.

Через четверть часа машина скрипнула тормозами и остановилась около дома. Иван Савелович вышел из машины и открыл жене дверь. На скамеечке у подъезда на 'боевом' посту сидела Светлана Яковлевна. При виде соседки она обрадовалась.

-Охти! Аннушка! С выздоровлением! — совершенно искренне воскликнула, подымаясь со скамейки, Светлана Яковлевна.

Женщины ранее не были особо близки, но сейчас они обнялись и прослезились. А еще через пару минут дверь подъезда шумно захлопнулись за счастливыми супругами.

К девятнадцати часам вечера в ресторан Степные Дали собрались только свои. Приватный зал забит высокопоставленными людьми. На почетных местах — руководители администрации города. Вместе с ними, по особому списку пригласили доверенных и приближенных к главе города директоров предприятий и бизнесменов. Совсем недавно именно они привели Соловьева к победе на выборах градоначальника. Собравшиеся негромко переговаривались между собой, гадая о причине, из-за чего их собрали. Никто этого не знал и, им оставалась лишь ждать. После суда и конфискации ресторан у главы заговора Романова, его передали на баланс комитета по ЖКХ и создали отдельное муниципальное предприятие по управлению им. Но как он был лучшим, а теперь еще и единственным в городе, так им и остался.

Ровно в семь вечера дверь открылась, в зал вошел мэр города — Соловьев, вслед за ним охранник. После покушения градоначальник всюду передвигался в сопровождении телохранителей. У дверей он на миг остановился, чтобы цепким взглядом пройтись по собравшимся за длинным столом. Вроде бы все. Окна открыты настежь, на улице прекрасное и теплое лето. Свежий ветер гуляет по просторному залу, треплет длинные, до пола, портьеры. Из скрытых динамиков негромко лилась зарубежная музыка из покинутого и недостижимого двадцать первого века. На столе в изобилии — дорогие и изысканные блюда, разнообразные закуски. Красуются, поблескивая импортными этикетками, многочисленные вина, дорогие коньяки и водки. Соблазнительно пахнет мясными и рыбными блюдами. Словно, и не было Переноса, карточной системы и до сих пор по многим позициям пустых полок магазинов. Далеки еще до исчерпания хранящиеся на оптовых складах запасы... только доступны они, далеко не всем.

— Здравствуйте, — куда-то в пространство проронил Соловьев и, не глядя ни на кого проследовал на оставленное ему место во главе стола. Охранник, оглядев настороженным взглядом зал, уселся на заранее приготовленный стол у входной двери.

Зашуршали отодвигаемые стулья, чины администрации и муниципальные директора дружно поднялись из-за стола, стоя приветствуя мэра. Приглашенные бизнесмены, кто со слегка обалдевшим выражением лица, кто с непроницаемой физиономией игрока в покер, через пару секунд ступора последовали их примеру. Соловьев присел за стол и все также в пространство проронил:

— Садитесь.

Пока приглашенные молча рассаживались, сам наклонился к сидевшему справа заместителю по промышленности и планированию — Никите Ивановичу. Как обычно, тот был в неизменном костюме — тройке. Выслушав произнесенный тихим голосом доклад, Соловьев кивнул. Подождав пока официанты разольют по рюмкам напитки и удалятся, повернулся к гостям. За прошедший месяц после заговора Романова и гибели жены, он сильно сдал внешне. Одутловатые мешки под глазами, нездоровый цвет лица. Если раньше ему давали всего лишь пятьдесят с хвостиком, то сейчас он выглядел шестидесятилетним пенсионером. Только прищуренный взгляд остался таким-же, жестким и цепким. Неторопливо выровняв лежавшие перед ним тарелку и столовый прибор, он поджал губы и поднял загоревшийся лихорадочным возбуждением взгляд на собравшихся за столом. С момента похорон жены он сильно изменился и внутренне. Вначале он зациклился на желании отомстить Романову, а когда тот бесследно исчез, его разум захватило стремление перегнуть через колено Русь. По его мнению, город как самая цивилизованная и технически развитая часть Руси должен стать ее центром. А возглавлять его, и стало быть всю Русь, будет он, Соловьев. Это казалось ему логичным и соответствующим интересам и горожан, и остальной Руси. Он пока еще не самовластный правитель города, к сожалению, и нуждается в поддержке единомышленников. Поэтому, поговорим. Ему нужны разделяющие его цели люди.

— Делу время, потехе час! Пить водку будем после, — произнес Соловьев, внимательно оглядывая притихших и насторожившихся бизнесменов и чиновников.

— Уважаемые соратники! Я называю Вас именно так потому, что только при Вашей поддержке, мы смогли благополучно пройти первые, самые трудные месяцы после Переноса. У нас была единственная цель выжить в страшном и диком семнадцатом веке. Сейчас мы можем с уверенностью сказать, что это у нас получилось! Благодаря нашей общей работе город сумеет самостоятельно прокормить себя и сохранит подавляющее техническое превосходство над остальным миром.

Успехи, это было правдой, и аудитория довольно загудела, да и одобрительные слова мэра пришлись собравшимся по душе. Переждав эмоциональную реакцию чиновников и предпринимателей, градоначальник продолжил:

— Из школьных уроков мы знаем ход истории. Нравится нам то, что происходило? Революции, кровавые войны, вонючая дикость и варварство?

Градоначальник, отвечая на собственный вопрос, покачал головой:

— Нет. Можем мы, выходцы из цивилизованного двадцать первого века не допустить все это? Я считаю — да! В этом жестоком мире, куда мы попали все решает сила, а она у нас есть! Оружейники и химики произвели первые партии патронов, сконструированы и успешно опробованы в реальном бою минометы. Маленькое экспедиционное подразделение, отправленное в помощь казахам, сыграло решающую роль в разгроме нашествия джунгар. А с ними в нашей истории казахи боролись многие десятилетия.

В дверь постучались, не дожидаясь ответа она открылась. Взгляды собравшихся скрестились на вновь прибывшем. Появившегося в проеме скандального блогера и журналиста областной газеты, а ныне работника грэсовской малотиражки — Сергея Иваненко знали, наверное, все присутствующие. Обликом он напоминал не к ночи помянутого Егора Гайдара, такой же гладкий и плешивый, эфимерно добродушный. Но внешность обманчива. Журналист был из тех акул пера, кого скорее можно было назвать гиенами. Ради красного словца, он, наверное, и мать родную не стал бы жалеть.

— Здравствуйте, — небрежно поздоровался Иваненко и попытался прошмыгнуть к столу, но не тут-то было! Охранник торопливо встал и загородил журналисту дорогу.

Градоначальника вначале перекосило от удивления, через миг он покраснел от сдержанного гнева и приподнялся со стула:

— А ты что здесь делаешь?

— Почему Вы мне тыкаете? У нас свободная пресса! Я имею право присутствовать! — журналист попытался возмутится и обойти телохранителя, но не тут-то было!

— Ничего ты не имеешь! — рыкнул Соловьев, — Не стой в дверях, не стесняйтесь-иди отсюда нахрен!

Мэр кивнул охраннику, дескать убирай журналиста. Виктор Александрович сам немало пострадал от статей Иваненко, а сейчас такая великолепная возможность немного посчитаться! Охранник выволок журналиста из зала, возмущенные вопли того еще несколько секунд слышались пока его тащили по коридору. Наконец наступила относительная тишина, лишь в дальнем углу шепотом обсуждали происшествие. Многие из присутствующих в свое время пострадали от статей Иваненко, так что желающих заступиться за репортера не оказалось. Скупая улыбка пробежала по губам градоначальника. Наконец можно не сдерживать себя перед подобными журналюгами. Соловьев открыл бутылку с минералкой, налил в стакан, выпил.

— Продолжим. Я уже говорил, что сила у нас есть, — обвел взглядом вновь притихших чиновников и предпринимателей Соловьев. Зал притих, внимая откровениям мэра.

— Южнее нас казахские степи. Малонаселенный и бедный регион, там проживают люди, чуждые нам по религии и менталитету. Стало быть, развиваться нужно взаимодействуя с русским государством, но как? Если пытаться договариваться с царской властью, пойти на уступки — посчитают слабаками и неминуемо нападут. Попытаются стать частью 'единой и неделимой' — опять же сядут на шею. Станут требовать все больше и больше, начнут навязывать свои порядки, по незнанию развалят хозяйство — а обратного пути уже не будет. И постепенно все скатится к тому, что посадят нам на шею воеводу, который станет драть с нас по три шкуры во благо царя и дворянства.

Градоначальник замолчал, еще раз выравнивая столовый прибор. Стояла тишина, столь полная, что было слышно жужание мухи, залетевшей в зал.

— Виктор Александрович, — поднявшись с места, обратился к Соловьеву директор городского водоканала, — так как городу себя вести с Москвой, все-таки они нам не чужие.

— В политике это не важно, чужие, не чужие, — досадливо отмахнулся градоначальник, — с русским царством необходимо говорить с позиции силы. Иначе деградация города неизбежна. И силу мы скоро покажем! Для города существуют две возможности. Первая, или они нас признаете независимыми — и тогда получат выгоду за счет торговли — или приобретут очень большие проблемы. Вторая — воссоединение с остальной Россией.

Градоначальник замолчал, оглядел притихший зал. Бояться со всей Россией связываться, подумал он, трусы! Хмыкнув про себя, он продолжил:

-Это возможно только с позиции силы и под нашим руководством. В Москве вместо 'аборигенного' царя должен сидеть человек из попаданцев, а все противящиеся этому должны гнить в земле. Чтобы мы навязывали патриархальной и варварской России свой образ жизни, а не она нам. Все со мной согласны?

Соловьев обвел внимательным взглядом собравшихся. Многие прятали глаза, но возразить не решился никто. Ну что же, и это для начала неплохой результат, подумал он и решительно поднял запотевшую рюмку с налитой и кристально чистой водкой:

— За город! — провозгласил он. За город! Дружно откликнулся зал. Мэр лихо опрокинул в рот полную рюмку.

Глава 11

Прошло больше месяца. Эшелон с угольными вагонами и, прицепленной парой плацкартных, пересек границу попаданческой территории. Заехав на территорию небольшого форта, перекрывавшего дорогу, локомотив дал гудок и остановился. К горизонту уходит черная, много раз перепаханная контрольно-следовая полоса. Сразу на ней вздымаются на высоту третьего этажа неуклюжие треноги деревянных вышек. На ближайших, если присмотреться, можно увидеть, как поблескивают стеклами бинокли пограничников. На горизонте, на фоне затянутого дождевыми облаками неба виднелись тонкие палочки труб электростанции. Пока пограничники проверяли состав, пришлось простоять почти тридцать минут. Наконец они закончили и дали 'добро', поезд тронулся. Александр облегченно вздохнул. Момента, когда они наконец вернутся в город он ожидал долгие месяцы экспедиции. А теперь осталось подождать совсем немного, какие-то двадцать километров. Мерно и успокаивающе стучали колеса вагонов, поезд слегка потряхивало на стыках рельсов. Мимо проплывали бесконечные зеленые поля с созревающей картошкой и пшеницей, а вдали постепенно росли в размерах три трубы электростанции. Из средней вился густой черный дым. В глубине вагона на нижних полках группа солдат устроилась играть в карты на интерес. Периодически между ними вспыхивала короткая перебранка, затем игра продолжалась. Александр время от времени бросал заинтересованный взгляд в их сторону, но убедившись, что все нормально, снова погружался в собственные мысли. Перед его внутренним взглядом проносились картины битвы с джунгарами, после них он чувствовал себя зрелым обстрелянным воином, а когда он вспоминал о невесте — Оле, слабая полуулыбка пробегала по обветренным губам. За прошедшие месяцы Александр сильно изменился. Загорел до черноты, уверенный взгляд много повидавшего и уверенного в своих силах человека.

Вчера, девятого августа, благополучно закончилась рискованная экспедиция к Джунгарским воротам. Ведь что стоит помощь, если она уже оказана? Но никаких попыток нападения со стороны казахов так и не произошло. Или они оказались достаточно благородны, чтобы ценить помощь или понимали, что город им еще не раз пригодится, помочь отбивать нашествия из Джунгарии. Хунтайши сумел невредимым уйти с поля боя и несомненно строил планы реванша. А скорее всего обе причины сыграли вместе и обеспечили лояльность и верность слову повелителя казахов. Отмывшись в бане, построенном в форте при угольном разрезе, бойцы и офицеры и солдаты впервые за последние месяцы переночевали в полной безопасности. Ранним утром, когда солнце едва приподнялось над горизонтом, их покормили в гарнизонной столовой и посадили в отправлявшийся в город железнодорожный состав.

Александр выглянул в окошко. По дороге, шедшей параллельно железнодорожному пути, куда-то ехал украшенный уродливой нашлепкой газогенератора грузовой автомобиль. Кубики со стуком покатились по дереву доски. Александр повернулся на звук. Доктор с минометчиком с азартом резались за столом в нарды. К ним они пристрастились во время путешествия.

— Пять — шесть, — с удовольствием произнес артиллерист, и тут-же добавил, хохотнув, — то что доктор прописал.

Его соперник только хмыкнул в ответ и отпил из стакана напиток на основе иван-чая. обычный чай давно уже превратился в жуткий дефицит. Александр мечтательно вздохнул, вытащил из кармана телефон и опустил на него взгляд. Судя по значку на экране, поезд добрался до зоны уверенного покрытия мобильной связью. Пальцы пробежали по кнопкам, набирая знакомый номер невесты, но сколько он не звонил, трубку так никто и не поднял. Нахмуря брови он несколько мгновений смотрел на экран телефона, пальцы простучали беспокойную мелодию по пластику стола, затем мобильник отправился назад в карман. Мало ли по какой причине не берет трубку, оставила ее дома, не слышит, постарался он утешить себя.

На вокзале их поджидали несколько армейских тентованных Уралов. Через двадцать минут они проехали КПП и остановились у склада. Скомандовав 'К машине' подчиненным, Александр принялся командовать выгрузкой имущества из машин. С затянутых темными тучами небес пошел мелкий нудный дождик. Пришлось торопить солдат. Через полчаса с разгрузкой закончили, Александр сдал оружие и имущество взвода и отправил солдат в казарму, а сам направился на доклад к командиру части. Пока он шел по территории части к штабу то и дело попадались знакомые офицеры и солдаты. Приходилось останвливаться, выслушивая приветствия, Александр счастливо улыбался в ответ, жал руки и двигался дальше.

Александр, негромко постучал в дверь командирского кабинета, оттуда послышался знакомый голос комбата:

— Заходите!

В кабинете по-прежнему воняло куревом, не спасали даже настежь открытые пластиковые окна. В глубине кабинета за массивным столом сидит комбат — подполковник Изюмов. Перед ним — стопка не прочитанных документов, рядом с полной окурков хрустальной пепельницей лежит вскрытая пачка эрзац-сигарет со смешным названием 'Горожанин' на лицевой стороне. Невольная улыбка тронула губы Александра при взгляде на командира. В это момент тот показался почти родным человеком.

— О! Наш герой наконец возвратился домой, — подымая голову от лежащих перед ним документов, густым басом произнес подполковник Изюмов. Не давая подчиненному по-уставному доложится о прибытии, он поднялся с места и перехватив подчиненного на полпути горячо пожал ему руку. У командира Александр пробыл еще минут двадцать. За это время он успел вкратце рассказать о своих приключениях и удостоится множества похвал за организацию службы и проведенное сражение с джунгарами. Затем командир объявил ему от лица службы — благодарность, пообещал, что это лишь начало наград, которых он достоин и разрешил неделю отгулов. На улице продолжался мелкий нудный дождь. Выйдя на крыльце штаба Александр поправил плащ и вновь позвонил невесте, но ее трубка оказалась отключена. Губы старшего лейтенанта еще продолжали улыбаться, но глаза уже настороженно сузились. Ну что-же пойду к ней домой, узнаю, что случилось, подумал он, поправил кобуру и направился к дому градоначальника. Его охватило тревожное предчувствие. Впрочем, он продолжал надеялся, что все в порядке и Оле удалось уговорить дядю не препятствовать их встречам.

Вскоре дождь закончился, между расходящихся туч появился огненный диск солнца, многочисленные луже на асфальте почти ощутимо запарили, стало жарко. Пришлось снять плащ и перекинуть через руку. Всю дорогу он мучился сомнениями, что же могло случиться. Так и не решив ничего, продолжил путь. Около дома градоначальника было пустынно. Из будки напротив ворот вышли двое с автоматами Калашникова за плечами и заступили дорогу. Один в серой полицейской форме, второй в афганке и с надписью 'Национальная гвардия' на правой стороне груди.

— Сержант Авдеев, — представился гвардеец, а полицейский молча встал напротив — Вы к кому?

— К невесте, она живет в доме Соловьева. А что случилось что не пропускают сюда?

— Покушение на Соловьева было, слышали? Как Вас представить?

— Александр Петелин.

— Минутку, — произнес старший патруля, отходя в сторону и доставая кирпич радиостанции. По мере разговора лицо его каменело. Сбросив автомат с плеча, он кивнул напарнику, тот последовал его примеру, взяв оружие наизготовку.

— Вам запрещен пропуск к дому Соловьева. Уходите!

Кулаки старшего лейтенанта изо всех сил сжались. Кобура с ПМ — ом буквально жгла бедро. Если бы все происходило несколькими месяцами раньше, то, наверное, Петелин вспылил, попытался качать права. Но прошедшие испытания сильно изменили его внутренне. Яростно катнув желваками, он несколько мгновений пристально и угрожающе всматривался в лица заметно напрягшихся охранников, несколько секунд длился поединок взглядов. Кривая, волчья ухмылка промелькнула по его губам, он перевел взгляд на забор мэрского дома. Несколько камер на столбах повернулись в его сторону. Несомненно, охрана в доме уже в курсе событий. Круто развернувшись, Александр направился прочь...

За прошедшие с момента переноса три с лишним месяца, жизнь горожан в материально плане продолжала меняться и, в основном в лучшую сторону. Вновь построенное пригородное тепличное хозяйство и дачные участки горожан дали первые фрукты и овощи. Торговля моментально оживилась, на базаре и в магазинах вовсю торговали свежим урожаем. На прилавках появилась даже знаменитая местная вишня, а умельцы ухитрились вырастить на приусадебных участках для стола горожан виноград и неплохие арбузы. Сельские жители привычно готовились к уборке свеклы, а полукустарный заводик, принадлежавший артели с многозначительным названием 'Сластена' — к ее переработке, что позволяло надеяться на будущее изобилие сахара. А осенью по прогнозам ожидался неплохой урожай картошки и пшеницы. Это давало возможность хотя-бы частично отменить надоевшую карточную систему.

Кустари — одиночки, мелкие и довольно крупные частные предприятия, множество артелей, возникли буквально из ниоткуда. Оказалось, что в критической ситуации избалованный современный горожанин способен из ничего изготавливать вполне приличную и востребованную покупателями продукцию. Промтоварные отделы магазинов наполнились разнообразными товарами: начиная от всевозможной одежды, от нижнего белья до шуб, до мебели и посуды со строительными материалами. Соскучившись по разнообразию на прилавках горожане, с удовольствием раскупали товары. В ход шли все доступные ресурсы. От добываемых городом металлов, соли, глины, песка и вторичных ресурсов, до привозных кожи и мехов, шелковых тканей из Китая, хлопчатобумажных из Средней Азии, льняных из России и многое другое. Из пластиковых бутылок после переработки изготовляли канализационные трубы и множество других востребованных товаров, из макулатуры освоили производство пусть пока сероватой, но достаточно качественной для печати книг и городской газеты, бумаги. Леса, растущие за пределами города, давали не только бревна и доски, но и продукты низкотемпературного пиролиза ацетон, скипидар смолу и качественный древесный уголь.

Город в лице национализированных муниципальных предприятий сосредоточился на наиболее важных, дорогих и технологичных областях: военной промышленности, металлообработке, создании черной и цветной металлургии, химической промышленности и фармакологии. Разработанная оружейниками винтовка, прообразом ее стала бераданка номер 2, 1870 года, а также револьвер, за основу для него взяли наган обр. 1895 г., только в отличии от прототипа, 6-зарядный калибра 9 мм., целые дни грохотали на загородном стрельбище. Параллельно с отработкой базовых моделей для серийного производства шло проектирование усовершенствований. Благодаря принятию единой унифицированной гильзы 9×45 как для наганов, так и винтовок, образованное на базе участка из четырех кривошипных прессов патронное производство вышло на уровень 10 000 гильз в неделю при 3-сменной работе. Производственники, после проведения всего цикла испытаний, готовились к их серийному производству. Главными достижениями химиков стали: экспериментальные партии силикона и пластмасс, начало полупромышленного производства бездымного пороха.

В свою очередь машиностроители возились с детскими болезнями трактора 'Сельчанин'. С раннего утра до ночи опытный образец катался по сельским дорогам и бездорожью. Внешне, трактор напоминал знаменитый 'Запорожец', только с гораздо более продвинутым оснащением и двигателем, но так же, как и его предок, он был способен использовать в качестве топлива все, что горит. Не спали и пищевики. Воспользовавшись щедрыми поставками казахов, заложили в защитное сооружение на мясокомбинате, превращенное в холодильник, почти полумиллиона банок мясных и рыбных консервов.

'Запорожец' — один из первых советских тракторов. Выпускался с 1923 года на заводе 'Красный Прогресс' в городе Большой Токмак Запорожской области УССР.

По заданию администрации города в библиотеке сельскохозяйственной академии разыскали сведения о ближайших к городу нефтяных залежах. Оказалось, что в районе будущего коркинского угольного разреза очень близко к поверхности расположено небольшое нефтегазоконденсатное месторождение. Экспедицию за жизненно важным ресурсом — нефтью оснастили всем, чем смогли. Бронированные Уралы, превращенные в аналог БТР, наливники, джипы. Всего через неделю после прибытия в район, экспедиция подтвердила сведения о месторождении. Построив там небольшой форт для нефтяников и, подрядив аборигенов на доставку в город нефти в бочках, в конце июля экспедиция вернулась назад. Привезенную нефть, довольно неплохую по качеству, отправили на опыты по производству масел, уайт-спирита и парафина. Переработка на солярку и бензин могли еще подождать. Большую часть машин, продолжавших эксплуатироваться, давно перевели на разнообразные суррогаты, а машинные масла заменить было нечем. В ближайшие дни ожидался первый конный обоз с бочками с нефтью.

Несмотря на все достижения в промышленности и сельском хозяйстве, моральная обстановка в города оставалась запутанной и напряженной. С одной стороны, недовольство, выплеснувшееся наружу во время заговора Романова, никуда не делось, его лишь загнали вглубь. Мелким предпринимателям, потерявшим собственный бизнес и ставшими ненужными вчерашним клеркам, пришлось идти на производство или в пригородный оранжерейный комплекс. Работа часто грязная и не престижная, что лишь прибавляло им недовольства своим положением А родственникам тех, кому не досталось жизненно-важных лекарств объяснить что-либо было невозможно. С другой стороны, возникли новые поводы для недовольства. Горожане злобились во втихомолку на кухнях, сравнивая собственное благополучие с образом жизни чинов администрации и элиты. Городские верхи по-прежнему каталась на дорогих автомобилях и горючее для этого находилось. К их услугам был городской ресторан Степные Дали. Они по-прежнему вкусно ели и сладко пили. Уровень их жизни остался таким-же, как до Переноса.

Дополнительными дровишками в огонь недовольства стали странные и тревожные слухи, гулявшие среди горожан. Город маленький, ничего не спрячешь. Один, о большом скандале между Соловьевым и директором электростанции. Что-то связанное с кражами и распилами бюджетных средств чинами администрацией. Подробностей никто не знал, но в результате директора едва не уволили. А второй — с тревожными шепотками о грядущем противостоянии города с аборигенной Россией. На телевидении и в городской газете неожиданно появились явно заказные материалы о варварской сущности Русского царства, тяжелой судьбе, рабском и бедственном положении крестьян и о предстоящих гибельных для народа петровских реформах. Выступали историки, демонстрировали убедительные документальные материалы. Завуалированно высказывалась мысль, что горожане, как представители просвещенного двадцать первого века, обязаны спасти угнетенных соплеменников-хроноаборигенов, даже вооруженным путем. Горожане жалели аборигенных русских, но идея воевать с собственными предками большинству показалась дикой и безумной.

Сразу после возвращения экспедиции по телевидению и в газете прошли материалы об экспедиции в помощь казахам. Их героями стали ее начальник майор Афонькин и артиллерист. Оба на следующий день получили очередные воинские звания, а об Александре словно забыли, лишь корреспондент грэсовской малотиражки Сергей Иваненко взял у него интервью, на следующий день оно появилось в газете.

На следующий день, едва командир мотострелкового батальона подполковник Изюмова после утреннего построения зашел в собственный кабинет, раздалась трель телефонного звонка. Подполковник нахмурился и достал из кармана мобильник, номер секретаря градоначальника.

-Да, слушаю, подполковник Изюмов! — произнес он, нажимая кнопку включения.

Вежливо поздоровавшись, секретарь передала приглашение Главы прибыть в шестнадцать часов в актовый зал администрации. Изюмов удивленно вскинул брови и поинтересовался по какому поводу очередной сбор, на что получил ответ, что она не знает, после чего секретарь торопливо попрощалась. Силовиков после Переноса довольно часто звали на разнообразные совещания, в том числе по темам, далеким от военных, но обычно ему всегда сообщали причины приглашения. Отключив трубку, подполковник присел в кресло, открыл ежедневник, вторая половина дня у него пока еще свободна. Хмыкнув, Изюмов прикурил сигарету и попытался прояснить ситуацию. На телефонный звонок откликнулись начальник штаба батальона — бывший командир радиолокационного батальона и другие коллеги. Все что он сумел выяснить — в администрацию пригласили всех силовиков, но причины сбора никто не знал. Философски пожав плечами, никуда от нудной рутины не денешься, он пододвинул поближе раскрытый ежедневник. Быстро перелистав, нашел страницу с сегодняшним числом — одиннадцатым августа и записал время совещания. Золотой солнечный зайчик застыл на полированной столешнице, напомнив позавчерашний разговор с директором электростанции. Тот категорически утверждал, что за поддержку казахов Соловьеву заплатили золотом. В верности решения помочь в сражении с джунгарами, подполковник не сомневался, да и с экономикой у градоначальника все получалось. Вот только моральная сторона ... Не слишком ли они поторопились с решением о подчинении градоначальнику?

День прошел обычно, лишь пару раз он отрывался от документов: на обед и дневное построение батальона. Без двадцати четыре Изюмов глянул на наручные часы, со вздохом облегчения отодвинул на край стола наполовину просмотренную увесистую папку с документами, поднялся с кресла. Сквозь распахнутые окна донесся громкий сержантский рык:

— Запевай!

Дружный хор молодых голосов грянул:

Я по свету немало хаживал,

Жил в землянках, в окопах, в тайге,

Похоронен был дважды заживо,

Знал разлуку любил в тоске.

Но Москвой я привык гордиться,

И везде повторял я слова:

Дорогая моя столица,

Золотая моя Москва.

Дорогая моя столица,

Золотая моя Москва.

Изюмов задумчиво нахмурился и потер гладко выбритую щеку. Песня пробудила мучительные воспоминания. Он родился в дальнем Подмосковье в маленькой деревне и с тем, что никогда больше не видит родные места до сих пор не мог примириться. Москва семнадцатого века не его Родина, но в тоже время он чувствовал какое-то сродство с этим городом. Захлопнув дверь кабинета, подполковник направился на выход из здания, по пути бросив дежурному по штабу:

— Я в городскую администрацию, звонить, только если случится что-то очень важное!

— Есть — торопливо подскочил со стула сержант — сверхсрочник.

— Подполковник Иванов выехал?

— Никак нет, товарищ подполковник!

Изюмов прошел немного дальше по коридору и приоткрыл дверь кабинета начальника штаба, бывшего командира радиолокационного батальона. Хозяин помещения, с мрачным видом укладывал ежедневник в светло — коричневый портфель. Производство разнообразных кожаных изделий из привозной кожи прочно освоил городской мелкий бизнес. Несколько частников и две артели производили широкий ассортимент продукции, от курток до портфелей и кошельков. Несмотря на напряженность во взаимоотношениях, увольнять молодого офицера градоначальник не решился. Рисковать отношениями с военными он не стал. Подполковнику Иванову предложили должность начальника штаба мотострелкового батальона, на нее тот согласился. Хотя стычек с градоначальником больше не происходило, но неприязнь во взаимоотношениях, осталась.

— Чего такой мрачный, Сергей Федорович?

— Ну ты же знаешь, голос офицера дрогнул. Наедине командир и начальник штаба общались на 'ты', — вчера хоронил соседа. А там двое детей осталось. Погодки пять и шесть лет.

Сосед, служивший по контракту в пограничниках, во время ночного боя на границе с разбойниками, неосторожно поднял забрало. Шальная стрела ударила в глаз, убив его на месте.

— Сочувствую, — понимающе кивнул Изюмов и хлопнул начальника штаба по плечу, — Считай мы все на войне...Ты со мной едешь в администрацию, или сам доберешься? — спросил Изюмов.

— Да с Вами, наверное, — застегнув портфель, слегка задумчиво произнес подполковник. Забросив ремень портфеля на плечо, он направился вслед за командиром.

Через десять минут Изюмов с начальником штаба поднялись по лестнице на второй этаж администрации и, пройдя по длинному коридору зашли в актовый зал. Большая часть стульев сиротливо пустовала, лишь на третьем ряду сверкали звездами погон силовики. В администрации собрали их всех, от военных до пожарных с таможенниками. Солнце ярко освещало пока еще пустынную сцену. Лишь посредине сиротливо стоял покрытый длинной, до пола, красной скатертью стол с двумя задвинутыми под него стульями. Свет бликовал по стоявшей в углу закрытой и, словно перенесенной из восьмидесятых годов двадцатого века трибуне. Ветерок из открытых окон колыхал стоящий в углу сцены флаг города. Только военных собрали, подумал Изюмов, слегка нахмурившись, а по какой причине?

— Добрый день! — громко поздоровался подполковник с обернувшимися на звук шагов коллегами, и направился вдоль ряда, крепко пожимая протянутые руки и перекидываясь парой слов с собравшимися. Вслед за ним — начальник штаба. Вышедший на сцену работник администрации положил на стол микрофон, аккуратно постучал по нему пальцем. Бум, бум, — пронеслось по залу. Удостоверившись, что все нормально, тот скрылся за кулисами. Изюмов устроился рядом с руководителем пожарных, следующим присел его начальник штаба.

— Вадим Сергеевич, — обратился он к пожарному, — Не знаешь, зачем собрали?

Но тот лишь недоуменно пожал плечами и ответил:

— Сам теряюсь в догадках, скажут, что от нас понадобилось.

Ровно в шестнадцать часов из-за кулис появился градоначальник. Позади него в форме, сияя полковничьими погонами — заместитель по военным и внутренним делам. Вид у него был хмурый и немного смущенный. Не глядя ни на кого, мэр проследовал к столу, присел. У другого края торопливо разместился заместитель. Виктор Александрович положил на стол перед собой лист бумаги, подвинул его ровно посредине. Слегка поджав губы, поднял тяжелый взгляд на собравшихся офицеров и руководителей.

— Добрый день товарищи офицеры! — поздоровался он с присутствующими, оглядывая сидящих перед ним руководителей людей с оружием. Золотом сверкали погоны, лица, полные внимания, обращены к оратору. Это итог моей карьеры, внезапно подумал градоначальник. Сейчас у меня больше власти, чем когда-либо еще! Осталось в очередной раз заставить исполнять мою волю, и я сделаю это!

— Я собрал вас, чтобы обсудить дальнейшие перспективы развития города, — ровным, спокойным тоном произнес градоначальник. Время от времени он опускал глаза, заглядывая в лежащий перед ним листок:

— Продовольственный кризис мы почти преодолели, предприятия города наладили перезарядку и выпуск новых патронов, заканчивается подготовка к началу производства пистолетов и винтовок, на очереди орудия.

Все, о чем говорил мэр, включая цифры производства, было правдой, но Изюмов обо этом знал, так что через несколько минут он начал скучать. Подполковник, вежливо прикрыв рот рукой, зевнул. Вчера, он поздно лег, а встал рано. Наконец градоначальник перешел к тому, ради чего он собрал силовиков. Изюмов насторожился, а вскоре после слов мэра последние остатки сонливости окончательно ушли.

— Мы можем с оптимизмом смотреть в будущее, но при одном условии. Южнее нас казахские степи, они малонаселенные и никакой опасности оттуда для города нет. А вот западнее расположено Московское царство с многомиллионным населением, пока еще слабое и варварское. Именно оттуда исходит главная опасность нам, нашему образу жизни. Именно оттуда бессчетные орды могут попытаться покорить наш город. Ради будущего наших детей мы должны принять превентивные меры. Поэтому в наших интересах навсегда отвадить московское царство от Урала, а в перспективе и взять его полностью под собственный контроль. Только усилившись за счет ассимиляции русского аборигенного населения, мы сможем осчастливливать прогрессорством всю страну, это единственный реалистичный путь.

Градоначальник замолчал, рассматривая ошеломленную неожиданным заявлением аудиторию. В зале стояла гнетущая тишина, как на кладбище. Так вот с чем связана пропагандистская компания о варварской сущности Русского царства и предложения вооруженным путем изменить его судьбу, подумал Изюмов и ошарашенно тряхнул головой. Между тем, глава, налюбовавшись изумленным видом офицеров, продолжил излагать все таким-же размеренным тоном, так не соответствующим содержанию его речи:

— Посмотрим какие исторические события нам предстоят. Уже этой осенью к власти в Москве придет Петр первый. Кто он? Эпилептик, садист и алкоголик! Развяжет множество войн с соседями и угробит четверть населения страны. С ним взаимоотношения строить нельзя, он невменяем! Точно также невозможно мирно ужиться со Строгановыми. По нашим сведениям они готовят операцию по захвату города. Поэтому я приказываю разработать план по вытеснению московского царства с Урала. Начать с установления контроля над Орлом-городком, резиденцией купцов Строгановых.

Закончив градоначальник повернулся к заместителю и произнес:

— Пожалуйста Степан Алексеевич!

Тот поспешно кивнул, поднявшись с места и с листком в руке прошел к трибуне. Сидящие в зале офицеры отмерли и неодобрительно зашушукались. Изюмов нервно стиснул руки. Меньше всего он ожидал от, казалось бы, вполне адекватного мэра такой авантюры. Что будет дальше, через несколько лет, когда попаданцы построят собственную промышленную базу, бог весть. Но сейчас разжигания войны с русским царством, с собственными предками выглядело безумием.

— Вот дурак! — тихо, так что расслышали лишь ближайшие соседи прошептал начальник пожарных.

— Распоряжение Главы города, — громко и внятно произнес заместитель градоначальника.

— Да пошел ты на ..., — шепотом, но вполне отчетливо произнес начальник штаба батальона. Мэр, сидевший с каменным выражением лица, лишь покосился на возмутителя спокойствия и сделал вид что ничего не расслышал. Бывший военком, а ныне заместитель градоначальника подавился на полуслове. Несколько мгновений он молчал, растерянно глядя сверху на сидевших с хмурыми лицами офицеров. Затем бросил вопрошающий взгляд на градоначальника, дескать, как поступить? Виктор Александрович лишь слегка закусил губу и бросил стальной взгляд на заместителя. Тот вновь уткнулся в бумагу и продолжил торопливо зачитывать распоряжение. Изюмов легонько толкнул зама в бок локтем и злобно прошипел на ухо:

— Прекращай!

Иванов в ответ лишь молча наклонил голову и яростно катнул желваками, продолжая в упор рассматривать градоначальника. Взгляд, и так не отличающийся кротостью, сейчас просто резал по металлу. И до Переноса его отношение к Соловьеву не отличалось благожелательностью, конфликт у них был старый, а сегодня совпало все. И вчерашние похороны погибшего в бою соседа, и слухи о прикарманенном мэром золоте казахов и совершенно неадекватное предложение напасть на Московское царство. Если бы аборигенные русские сами атаковали на попаданцев, вопросов бы не было, но первыми напасть на собственных предков? Подобно каким-то диким кочевникам или Гитлеру? Это было для большинства людей в погонах абсолютно неприемлемо.

Из зачитанного заместителем распоряжения главы города следовало, что командиру батальона во взаимодействии с вертолетным отрядом надлежит разработать план захвата Орла — городка и не позднее 20 августа провести операцию. Бывший военком закончил читать распоряжение и, не глядя ни на кого, вернулся на место. Градоначальник окинул пристальным взглядом офицеров и ледяным тоном спросил:

— Вопросы есть?

— Да, — неожиданно для себя самого поднялся с места начальник штаба батальона.

Комбат протянул руку, чтобы усадить приятеля, но не тут то было!

— Подожди ты! — запальчиво крикнул Иванов пытавшемуся его остановить командиру.

— А я — резко против этой авантюры. С одной стороны, мы ничего не приобретаем от захвата Орла — городка, зато отвлекаем силы, необходимые для прикрытия городской территории и добывающих аванпостов. Как начальник штаба батальона, я должен заявить о неготовности вооруженных сил города к активным наступательным действиям в таком отрыве от нашей территории. Их мало, ополчение еще не создано, для него отсутствует потребное вооружение. Боеприпасов для автоматического оружия в батальоне и в остальных военных формированиях крайне мало, хватит лишь на несколько серьезных боев. Производство собственных патронов и оружия лишь налаживается. Потратим на ... — офицер немного замешкался, затем твердым голосом закончил:

— Авантюру, останемся без боеприпасов и с угрозой ответных действий со стороны Русского царства. С другой стороны, в Орле-городке, проживают русские люди, такие же, как и мы. Фактически Вы приказываете развязать гражданскую войну! Зачем нам убивать собственных предков? Ради Ваших непонятных личных интересов?

— Я — он остановился и перевел дыхание, — по поводу стремления Строгановых подмять город думаю следующее. Мало ли чего они хотят? Придут, разберемся так же, как с кочевниками. Нападут на нас царские войска, дадим отпор. А сами мы ни в коем случае не должны нападать первыми! Иначе мы станем для местных чужими и врагами и без боеприпасов! У Вас головокружение от успехов!

Офицеры в зале угрюмо молчали, высказаться мешала дисциплина, вбитая на уровне подсознания, но в душе большинство поддерживало дерзкое заявление подполковника Иванова. Соловьев поправил галстук. Несколько секунд он в упор рассматривал наглеца, чувствуя, как внутри разгорается начальственный гнев. Давно ему не бросали публичный вызов. Жизнь отобрала у него все. Сына, жену, оставив единственную страсть — желание властвовать и возможность претворить замыслы в дело и за это последнее что осталось в его жизни, он был готов драться насмерть! С памятного дня мятежа Романова никто не оспаривали его власть и вот вновь нашелся наглец. При воспоминании о трагических событиях и гибели жены веко градоначальника слегка дернулось. Всю жизнь по отношению к силовикам он вел себя осторожно, но после гибели супруги, у него словно сорвало тормоза. 'Вояки продолжают бузить? Офицерик не понимает, что я и так сомневался, когда соглашался на назначение его начальником штаба! Начальники городской полиции и отдела ФСБ под моим полным контролем, так что мнение военных не важно. Раздавлю так же, как раздавил бунт Романова!' По привычке аккуратно поправив лежащий перед ним лист бумаги, Соловьев ответил нарочито спокойным тоном.

— Мы горожане, выходцы из двадцать первого века и не имеем никакого отношения к дикарям, населяющим сейчас Россию! А Вы подумайте, хорошо подумайте, перед тем как оспаривать распоряжения законной власти.

— Мы давали присягу России, а не городу и тем более не Вам! — уже слегка тише произнес офицер и тяжело присел обратно на место. Он уже сожалел о своей эмоциональной вспышке.

— Еще вопросы? — обронил в пространство градоначальник. Офицеры угрюмо молчали. Всюду он натыкался на недовольные и раздраженные лица. Как же убедить этих упертых баранов поддержать меня, подумал градоначальник. Пообещать каждому по десять тысяч крепостных? Да их и нет пока у меня. Да и откажутся они от этого.

Даа ... подумал Изюмов, выпуская воздух меж крепко стиснутых зубов. Высказался мой начальник штаба, не пером описать, не матом сформулировать.

— Тогда все свободны.

Зашуршали отодвигаемые стулья.

— Константин Васильевич, задержитесь — произнес градоначальник в спину поднявшегося с места фсбшника.

На следующий день начальник штаба батальона не появился на службе. А после звонка его жене оказалось, что офицера арестовали приехавшие под утро вооруженные автоматами национальные гвардейцы.

Вечер этого же дня. Южный, пришедший из Казахстана ветер игриво гонит вдоль тихих улиц песок, пыль и мелкий мусор. Служебный уазик Изюмова вихрем промчался по пустынному и разомлевшему от дневной жары кварталу частных домов. Мимо пролетели простые избы и двухэтажные коттеджи, деревянные, кирпичные, бетонные, разные. Сразу за ним начинался пустырь, тянувшийся до болотистых берегов Вельки. Посредине его высилась окруженная кованой оградой каланча здания пожарного отряда. Машина, подъехав к КПП, затормозила напротив шлагбаума. Вокруг ни души, лишь выскочивший из бетонного блокпоста пожарный — постовой с вопросительным выражением лица смотрит на автомобиль. Солнце палит вовсю, нещадно раскаляя выкрашенную в черный цвет крышу депо и прилегающего трехэтажного здания управления. Красные, в цвет пожарных машин, ворота плотно закрыты. Подполковник снял с сидения фуражку, подняв с пола объемистый пакет, вылез из машины. Постовой узнал известного ему офицера. Вытянувшись в струнку, торопливо козырнул, другой рукой придерживая ремень автомата. Изюмов окинул пожарного тяжелым взглядом.

Дурное настроение и гнев, смешанные с искренним недоумением, появились с утра, когда он узнал о задержании мэровскими гвардейцами начштаба. К вечеру настроение еще ухудшилось. Звонки заместителю градоначальника и самому мэру, ничего не дали. Он сумел лишь выяснить что Иванову предъявлено абсурдное обвинение в подготовке военного переворота, и его содержат где-то в здании администрации. То, что никакого переворота начштаба не готовит, Изюмов знал точно. Свой батальон он контролировал плотно и никакие подозрительные действия не могли пройти мимо его внимания. Поручительства за лояльность начштаба и, уверения что произошла ошибка, никак не повлияли на мэра. Он что называется закусил удила. Звонки прокурору, приятелям из силового блока, тоже оказались безрезультатны. Изюмов был опытным, битым жизнью волчарой. Сил батальона хватало, чтобы разобраться с мэром, и единственное что его останавливало, это нежелание вооруженного противостояния. Полиция и другие силовики могли встать на защиту зарвавшегося царька, и рисковать нарваться на вооруженное противостояние, он не хотел. Гражданская война в городе, попавшем в семнадцатый век, грозила ему гибелью и, в лучшем случае рабством для его жителей. В последний раз опустив трубку телефона, он решил обсудить ситуацию с коллегами. Удобнее всего это было сделать в неформальной обстановке, а сегодня как раз 'командирский' день в бане у пожарных.

Изюмов молча кивнул постовому и наклонился к машине:

— Сергей, за мной не заезжай, доберусь домой сам.

Водитель утвердительно наклонил голову, машина сдала назад, чтобы выехать на центральную дорогу.

— Я в баню, — бросил подполковник понятливо кивнувшему постовому. За последние три месяца он стал частым гостем у пожарных. Не глядя по сторонам Изюмов направился вглубь окруженной забором территории, а постовой скрылся на блокпосту. Баня пожарных славилась по городу задолго до Переноса. Пользовались ею все сотрудники отряда, независимо от должности и звания, вот только пятница, была командирским днем. Вечером в предвыходной день поговорить под пивко, а то и бутылочку, другую, водочки, собиралось руководство отряда и частей, а с ними и 'союзники'. Еще со времен, когда пожарная охрана входила в состав МВД, у тушил остались прочные связи с полицейскими, с тех пор частенько посещавшими баню пожарных. После Переноса многое изменилось. Объединенные единым командованием, схожими задачами и проблемами, силовики сплотились. Пятничные посиделки у пожарных начали посещать военные, пограничники и, другие силовики.

Скрипнула, открываясь дверь, Изюмов зашел в уютную прихожую бани. Из-за закрытой двери орет проигрыватель. Что-то из популярного репертуара 90-х. Вдоль стен высятся шкафы для переодевания. На звук открывшейся двери выглянул начальник пожарных.

— Какие люди! — картинно развел он руками. Крепко пожав Изюмову руку, он показал свободный шкаф и скрылся назад.

Раздевшись и обмотавшись банной простыней, подполковник поднял с пола увесистый пакет и открыл дверь в баню. Небольшое окно под потолком пропускало слишком мало света, в основном помещение освещалась висевшей над длинным деревянным столом люстрой. Пахло банной сыростью, копченостями, пряностями и немного хлоркой. Сквозь приоткрытую дверь в противоположной стене виднелась голубая вода небольшого бассейна, дверь рядом вела в душ и затем в парную. 'Офицеры, офицеры, Ваше сердце под прицелом' — надрывается проигрыватель. Чистота, порядок. За столом, обильно уставленным мясными, рыбными блюдами вперемежку с ранними фруктами и овощами и открытыми бутылками, расположилось несколько чуточку хмельных мужчин, возглавлявших городских силовиков. По крайней мере их большую часть. Командир вертолетного отряда с угрюмым лицом, рядом хищно лыбился атаман казачьего войска. Он был свой из военных отставников. По левую руку от сидевшего во главе стола начальника пожарных, с наполненной рюмкой в руке стоял бывший начальник районной полиции, а ныне руководитель уголовной полиции города. С другой стороны, все четверо начальников пожарных частей. В общем все свои. Полицейский чуть растерянно оглянулся и присел на место.

— Добрый день, — угрюмо произнес Изюмов и пошел вокруг стола, за руку здороваясь с присутствующими.

— Присаживайся Константин Сергеевич — предложил, изображая гостеприимного хозяина, начальник пожарных и указывал свободное место на противоположной стороне стола. Вот только в его взгляде от напускного шутовства не осталось и следа. Самый молодой из начальников частей подхватил пакет со вкусностями, шустро раскидал по и так ломившемуся от еды столу. Последней поставил на стол бутылку дагестанского коньяка. Немалую редкость по нынешнему времени. В рюмку Изюмову налили прозрачный как слеза самогон.

Дождавшись, пока подполковнику накроют, пожарный обратился к гостю:

— Рассказывай, что там с твоим начальником штаба.

Изюмов катнул желваками, глаза потемнели. За прошедшее после Переноса время, он успел подружится с начштаба, да и корпоративная солидарность никуда не девалась. Аналитиком он был не плохим и считал, что его начальник штаба правильно сказал мэру. Да он вел себя излишне резко и вызывающе, даже по хамски, но пришивать за это несуществующий заговор? Это слишком. Перед ним не безропотные овцы. И самое главное решение о захвате Орел-городка считал ошибочным и преступным. Обагрить руки в крови ни в чем перед ним не виноватых русских людей он был не готов. Отодвинув рюмку, он поднялся.

— Здесь нет прослушки? — поинтересовался он.

— Обижаешь! — раздвинул губы в холодной улыбке пожарный, — что мы ничего не значим в городских раскладах? Бывшие подчиненные твоего начштаба хорошо соображают в радиоделе. Они давно нашли 'жучки' и те, кто их поставил, сейчас слушают сцену обыкновенной пьянки, а не нас.

Изюмов коротко и свирепо хохотнул, заметно расслабился, словно сбросил с плеч непосильный груз и, вытянулся на стуле. Ну что же, подумал он, значит можно поговорить откровенно, поддержка коллег мне отчаянно необходима.

— Давайте сначала выпьем, — произнес он, — устал за сегодняшний день как собака.

Рюмку Изюмову налили до краев, на голодный желудок выходило немало. Он слегка поджал губы, но ничего не произнес и приподнял густо пахнувшую спиртом и сивухой емкость. Дождавшись, когда остальные офицеры последовали его примеру, поднялся, сверху оглядел сидящих за столом товарищей. На мгновение в его взгляде мелькнул тот, кем он являлся на самом деле и кого тщательно прятал — матерый волчара. В офицерской молодости подполковник служил в морской пехоте. Во время очередной командировки в Чечню, он набил морду зажравшемуся снабженцу, за что его едва не выкинули со службы, но повезло, заступился командир и командование ограничилось тем, что сослало в ремонтники. Громким голосом он провозгласил:

— За Россию!

Офицеры дружно встали, молча чокнулись. Холодная жгучая жидкость стремительно пролилась по луженым глоткам, привычно обожгла желудок. Присели, наскоро зажевали чем под руку пришлось. Комбат поднял напряженное, с обострившимися скулами лицо к собеседникам. Глаза его полыхнули сдержанным гневом. Дождавшись, когда все взгляды обратятся в его сторону, произнес:

— Значит по Сергею Федоровичу, ничего не изменилось, его держат в администрации, обвинение с него так и не сняли. Соловьев даже слушать ничего не хочет, а остальные, кому я звонил, только руками разводят, дескать они ничего сделать не могут, — Изюмов помолчал. Яростно катнул желваками и продолжил:

— Да кто он такой чтобы арестовывать Иванова? Он не имел права без меня и военного прокурора арестовывать начальника штаба!

— Да господь с тобой, — слабо усмехнулся полицейский, — какой военный прокурор, нет их у нас в городе. А на законность Соловьеву насрать с высокой башни. Тем более, что горсовет формально наделил его нацгвардию полномочиями по расследованию преступлений против основ конституционного строя.

За столом повисло напряженное молчание, лишь из проигрывателя французский шансонье тихо напевал что-то о вечной любви. Собравшиеся понимали, что если они молча проглотят незаконный арест одного из них, то в следующий раз репрессии могут коснуться любого, кто рискнет противоречить Соловьеву!

— Это все полбеды, — произнес начальник пожарного гарнизона неожиданно резким, злым и абсолютно трезвым голосом, словно не успел уже изрядно принять самогоночки. Сцепив руки перед грудью в замок, он продолжил, обращаясь к Изюмову:

— Семен Викторович, что думаешь по поводу приказа организовать захват Строгановского городка. Это, конечно, ваши военные дела, но на мой взгляд твой начальник штаба все верно говорил. Силенки захватить есть, а потом как удерживать и снабжать там наших? На расстоянии сотен километров... Вертолетами? Так сдохнут они скоро. Голимая авантюра, и не надо забывать, что возвращать город придет уже царское войско.

— Волюнтаризм, — басом прогудел атаман и скорчил страшную гримасу, — взгляды присутствующих офицеров на миг скрестились на нем, затем скользнули на комбата.

— Он прав, это я Вам как профессионал говорю, — Изюмов на миг остановился. Короткостриженый курсант Семен, готовый жизнь отдать за абстрактные понятия: честь, любовь к Родине, был все еще жив, но лишь постарел и заматерел. Подчеркивая интонацией важность произносимого, продолжил:

— Дело не только в этом. Я за Россию любому горло порву и мне похрену какой в ней век. Там, — он неопределенно мотнул головой куда-то в сторону окна, — тоже Россия, пусть варварская, нищая, да пусть сраная, это моя страна, я ей присягал, там живет мой народ. Я русский офицер и в такой хрени участвовать не собираюсь.

С каждым словом он говорил все громче, на багровое от ярости лицо было страшно смотреть, кулак с силой бахнул по столу. Баммм — пронесся глухой звук по помещению. Тарелки с закусками подпрыгнули, а стоявшая рядом с ним рюмка опрокинулась. Для сидящих за столом мужчин присяга была не пустым звуком и мнение товарища, несмотря на его резкость, они в целом поддерживали. Казачий атаман торопливо положил руку на плечо Изюмову. Тот засопел, слегка успокаиваясь.

— Семен Викторович, спокойно! Тут все поддерживают тебя! Воевать со святой Русью! Да не дай бог!

Главный казак, хотя был изрядно навеселе, но полностью контролировал себя и вел по трезвому. Торопливо перекрестившись, он подмигнул младшему из пожарных. Тот понятливо кивнул. Отточенным движением вытащил пробку из непочатой бутылки, прошелся вдоль стола, наливая прозрачную как слеза и немного отдающую сивухой жидкость по рюмкам.

Атаман поднялся во весь немалый, под метр девяносто рост, и стал похож на древнего римлянина в белоснежной тоге. Залихватски закрутив пышные русые усы, а что за казак без усов? Провозгласил:

— За русских офицеров!

Дружно чокнулись. Вторая рюмка пошла еще лучше, чем первая.

Пару минут за столом под шансон девяностых активно закусывали, хрустели на зубах поднятые из погребов малосольные огурчики и маринованные грузди. Нарезанная тонкими, до прозрачности дольками ветчина и копчености в миг перемалывались крепкими зубами, народ размышлял.

Главный пожарный отодвинул от себя полупустую тарелку. Пора, решил он. Повернувшись, взглянул прямо в глаза Изюмову, пытаясь подметить даже тень эмоций, затем видимо обнаружил то, что искал, небрежно спросил:

— Что предлагаешь, Семен Викторович?

Крепко сжатые губы Изюмова побледнели, превратились в тонкую линию, кулак в котором оказалась пустая рюмка, судорожно сжался. Еще чуть-чуть и раздавит. Он оглядел собравшихся. С выжидательным выражением на лице они смотрели на него. Собравшихся за столом командиров Изюмов знал давно и доверял их порядочности. А за начальников пожарных частей ответит Вадим. Сейчас или никогда! Он решился.

— Соловьева сидел бы не дергался и, все у него получилось бы, а он вообразил себя маленьким царьком. Убирать его необходимо от власти, он совсем ох..., — твердым голосом произнес комбат.

Над столом плыла песня группы Любэ. Расторгуев вдохновенно пел акапелла:

Полюшко моё, родники.

Дальних деревень огоньки.

Золотая рожь, да кудрявый лён,

Я влюблён в тебя Россия, влюблён.

Главный пожарный пару секунд помолчал. Холодный и оценивающий взгляд прошелся по взволнованным лицам собравшихся. Ну вот и молодец, подумал он, первый назвал и подталкивать почти не пришлось! Он скупо улыбнулся, внимательный взгляд вновь уперся в лицо комбата, хмыкнув, пожарный заметил:

— А что думали в сказку попал? Мэр стал нашим царьком и это вполне закономерно, мы его не первый год знаем. А еще недавно ты говорил, что нам нужен во главе города хозяйственник.

— Так ты, Вадим Сергеевич первым это и сказал и, сам голосовал за подчинение силовиков Соловьеву.

Пожарный, наклонился на стуле вперед. Задумчиво постучав пальцами по столешнице, он заговорил, тщательно подбирая слова:

— Так я и сейчас считаю, что тогда мы поступили правильно. Не замечать всего сделано мэром по организации армии, производства и налаживанию сельского хозяйства, невозможно, но через три месяца после Переноса Виктор Александрович совсем берега потерял, путает собственный карман с городской казной. Информация стопроцентно точная от директора ГРЭС. Придумал идиотскую и не нужную городу войнушку со Строгановыми. Короче мое мнение совпадает с твоим. Его необходимо убирать с должности градоначальника и как можно быстрее, пока дел не наворотил. Кто как считает?

— А что тут думать, — первым, громким голосом откликнулся атаман, и озорно улыбнулся, — в старое время таких козлов в мешок и в воду, всего делов, или, — казак на миг остановился. Повернувшись к стене, атаман поднял веник, вытащил из него палку, — вот на такую мы и насадим Соловьева.

Изюмов поморщился, все же иногда в шутках атаман переступал грань с клоунадой. Взгляды присутствующих скрестились на полицейском. Тот задумчиво почесал подбородок, впрочем, размышлял недолго. Переведя многозначительный взгляд на терпеливо ожидающих его реакции собеседников, произнес сожалеющим тоном:

— Если он уже начал себя вести словно диктатор, то пока не остановим, не успокоиться, — он еще немного помолчал, потом решаясь, закончил, — Я поддерживаю.

Ему было по-настоящему жалко, что приходится отстранять от власти многоопытного администратора, сумевшего оттащить от пропасти город, но алчность и самодурство Соловьева не оставляли другого выбора.

Главный пожарный удовлетворенно кивнул, показав на секунду налысо бритый крепкий череп, все шло именно так, как он и планировал. Издали послышалась заунывный вой сирены пожарной машины. Все, кто был в помещении, замерли от неожиданности. Главный пожарный слегка поджал губы и бросил взгляд на телефон, стоявший на приставном столике в углу.

— Что случилось? Позвони в дежурку! — велел он одному из начальников пожарных частей. Тот кивнул, под настороженными взглядами собравшихся поднялся, руки торопливо набрали номер. После короткого разговора, махнул рукой и сообщил:

— Да ничего страшного, по первому номеру выехали.

Номер (ранг) пожара — условный признак сложности пожара, определяющий в расписании выезда необходимый состав сил и средств гарнизона, привлекаемых к тушению пожара. Вызов ? 1 Поступило сообщение о задымлении или пожаре.

На вопросительные взгляды собравшихся, не имевших отношения к тушилам, он пояснил:

— Там задымление скорее всего, ждем.

— Слушай у вас тут покурить можно? — поинтересовался Изюмов, — от нервов курить охота так, что уши пухнут.

— Тут нельзя, — покрутил головой пожарный, повернувшись к шкафу вытащил начатую пачку 'Мальборо' и предложил, — угощайся! Только на улицу выйди!

— Спасибо, — поблагодарил Изюмов, — у меня настоящие сигареты закончились, а эрзацем накуриться невозможно!

На улице уже не так жарко. Солнце клонилось к горизонту, багровый круг низко навис над блестящими крышами многоэтажек. Изюмов стоял у входа в баню и с задумчивым видом курил. Ароматный дымок струился вверх, растворяясь в голубых небесах. Итак, все решено. Есть время разбрасывать камни и есть время собирать автомат Калашникова. Теперь, когда все изменилось и воин, солдат, это один из столпов общества, возвращаться к положению винтика, об которого в 'святые' 90-е вытирали ноги зажравшиеся чиновники и проходимцы, ставшие миллионерами, он не желал. Если петровские войска сами придут, он разгромит их, но сам ... никогда не станет участвовать в нападении на Россию! Сейчас необходимо разработать план, кто и что делает и претворить его как можно быстрее, пока до Соловьева не дошла информация о заговоре. Яркая точка окурка, кувыркаясь, полетел в урну.

Когда он вернулся за стол, рюмки были наполнены по-новому, но прикасаться к ним, никто и не думал. Изюмов сел на стул и поднял испытывающий взгляд на пожарного.

— Основной вопрос, кто займет место градоначальника после Соловьева, — произнес тот и испытывающим взглядом обвел заговорщиков.

Изюмов внутренне поежился. Вопрос о власти, как учил Ленин, основной при любой революции или перевороте. Последовала короткая пауза. Кто заменит Соловьева? Они, силовики разных ведомств, каждый хорошо разбирается в собственном деле, а тут необходим человек с совершенно другими знаниями и навыками. Практик — хозяйственник, который сможет управлять сложным городским хозяйством. Возиться с коммуналкой промышленностью и сельским хозяйством... нет это решительно не его. Пост командира батальона его полностью устраивал. Лица офицеров поскучнели. Над столом повисло озабоченное молчание. Пристально наблюдавший за офицерами начальник пожарных подумал, пора. Неторопливо прокашлявшись, он привлек к себе внимание и произнес деланно безразличным голосом:

— У меня есть кандидатура, предлагаю моего бывшего руководителя, а ныне начальника пожарного поезда Степан Викторовича.

Закончив говорить, он откинулся на стуле, продолжая сузившимися глазами пристально наблюдать за собеседниками. Офицеры молчали, обдумывая неожиданное предложение. Изюмов взял в руки бутылку. Забулькала, наливаясь в стакан минералка. Пригубив, он поставил стакан перед собой на стол. Вообще — то неплохая кандидатура, — с нешуточным облегчением подумал он. Прежний начальник пожарных славился умением поддерживать порядок и слыл отличным хозяйственником и самое главное он был из круга силовиков. Они его знали и доверяли ему. Он справится. Изюмов поднял глаза на сидевшего с безразличным выражением лица пожарного:

— Я — за, — произнес он и вновь отхлебнул из стакана минералки.

— Да мировой мужик Степан Викторович, — одобрительно прогудел казак и расправил усы.

— Поддерживаю, — наклонил голову полицейский. Вадим Сергеевич перевел взгляд на подчиненных, те лишь согласно наклонили голову. Во взгляде пожарного мелькнуло тщательно скрываемое ликование и облегчение, он украдкой выдохнул воздух.

— А он сам в курсе наших на него планов? — поинтересовался полицейский.

— Вот сейчас позовем его и посвятим — с плохо скрытым торжеством произнес Вадим Сергеевич и поднял лежащий перед ним мобильник, — он тут рядышком живет, дойти всего пять минут.

Трубку бывший начальник пожарных поднял быстро. Переговорив, Вадим Сергеевич довольно потер руки, вспоминая произошедший месяц тому назад, сразу после разгрома заговора Романова, разговор. Тогда бывший начальник предупредил его, что Соловьев зарывается и высказал мысль, что он сам стал бы неплохой его заменой на посту градоначальника.

— Так, — залихватским тоном произнес Вадим Сергеевич, — Степан Викторович сейчас подойдет. По рюмочке пока ожидаем его?

Офицеры переглянулись и дружно подняли рюмки, но выпить не успели. Раздался громкий и бесцеремонный стук в дверь, через миг, не дожидаясь ответа ее распахнули. В проеме стоял одетый в безукоризненный гражданский костюм — двойку Константин Васильевич — начальник городского отдела ФСБ. Офицеры опешили, меньше всего они ожидали увидеть безопасника. С легкой иронией в глазах тот оглядел застывших с рюмками в руках офицеров. Ну шо, всралыся, произнес он про себя на полузабытом языке детства. Любил он жестокие шутки, от которых подследственные порой лишались чувств. Начальник отдела ФСБ по-хозяйски подошел к столу. Усевшись на незанятое место, принялся холодным, словно у змеи взглядом рассматривать офицеров. Несколько мгновений в зале стояла полная тишина, потом он раздвинул губы в ироничной усмешке и негромко произнес:

-Здравствуйте, товарищи заговорщики.

Изюмов, тихонько выпустил воздух меж зубов. Он сглотнул ледяной комок в горле. Если и были надежды, что появление безопасника случайно, то теперь они растаяли. Только что они положили на плахи собственные головы. Соловьев заговора против его власти ни за что не простит. В помещении стремительно потемнело. Он невольно глянул в окно, серые дождевые тучи наползли на закатное солнце. Приплыли, — подумал он, а где пограничники, пришедшие нас арестовывать?

— Вот тебе и раз... — в полной тишине неожиданно высоким голосом произнес атаман.

Фсбшник молчал, внимательно и слегка настороженно рассматривая офицеров. Да нет, держат удар достойно, молодцы, подумал он.

У главного пожарного вспотели ладони, он украдкой вытер их о скатерть. 'Как, как? Как безопасник сумел пройти в баню без моего ведома? Почему его не остановили на КПП?'.

— Сдашь нас? Арестовывать пришел? — подчеркнуто небрежным тоном поинтересовался он.

Начальник городского отдела ФСБ разочарованно посмотрел на него и слегка нахмурился:

— Хотел бы, давно сдал. Вы дураки если строите иллюзии, что я не в курсе, какие разговоры здесь ведутся!

После этих слов офицеры разрешили себе облегченно выдохнуть, арест похоже отменялся. Значит и безопасник и погранцы с ними, это уже половина успеха. Зеленые фуражки после Переноса напрямую подчинялись руководителю отдела ФСБ.

— От безопасности ничего не скроешь, — почти шутливым тоном произнес фсбшник и погрозил пальцем, только глаза его оставались холодными и оценивающими.

Изюмов слегка поджал губы и бросил взгляд на собеседника, он не любил недомолвок и решил прояснить ситуацию:

— Вы с нами? — спросил он.

Фсбшник медленно кивнул и произнес слегка ворчливым тоном:

— Да. Слишком много грязных делишек тянется за Соловьевым, — после небольшой паузы Константин Васильевич продолжил, — чересчур толстая папка собралась на него в моем сейфе. Ладно это дела прошлые, но он и здесь принялся за старое. Безмозглый приказ напасть на московскую Русь и махинации с казахским золотом — это последняя капля. Так что считайте, к вам пришел тренер по совершению переворотов. А то намутите мне как Романов. Поправляй потом все за вас.

Фсбшник осмотрел просветлевшие лица собеседников, еще минуту тому назад мысленно примерявших арестантскую форму и слегка сморщился:

— Ну что тут напланировали? И самое главное кто будет арестовывать Соловьева?

Офицеры переглянулись, Изюмов встрепенулся, задумчиво почесал бритый подбородок. У него как раз была идея.

— Мы еще ничего и не успели решить. А по Соловьеву, есть у меня парнишка старший лейтенант Петелин Александр. Молчит, но знаю зубами готов мэра порвать! -произнес он решительным тоном.

Константин Васильевич на миг задумался, затем удивленно вскинул брови:

— Тот самый?

— Да, — согласно наклонил голову Изюмов.

Фсбшник оценивающе пожевал губами затем кивнул:

— Пойдет.

Пожарный до этого безмолвно прислушивавшийся к абсурдному и сюрреалистическому разговору, нервно рассмеялся и окинул фсбшника взглядом в котором смешались удивление и недоумение. Ну не мог он физически не выяснить, на чем он прокололся. Как в ФСБ узнали о сходке офицеров! Дождавшись, когда безопасник обратит на него внимание, спросил:

— Константин Викторович, Вы что, нас слушали, мы не все жучки нашли?

Пару секунд фсбщник с иронией во взгляде рассматривал собеседника, затем ответил:

— Не в наших правилах отвечать на подобные вопросы, но все же скажу, нет...

В дверь небрежно постучались. Вошедший начальник пожарного поезда, едва переступив порог, застыл, рассматривая странную компанию из сидевших за одним столом полуголых заговорщиков и одетого в строгий костюм фсбшника. Несколько секунд он с растерянным выражением лица стоял на пороге, доставляя несказанное удовольствие Константину Викторовичу. Но искушенный взгляд быстро уловил, что между сидящими отсутствует конфликт, скорее они одна компания с общими интересами. В глазах пришедшего появилось понимание и сверкнула легкая насмешка:

— Я так понимаю безопасность и пограничники с нами? — произнес он абсолютно спокойным голосом.

Прошло три дня. Рабочее утро Соловьева началось с традиционного объезда города. Красная 'вольво' мэра в сопровождении ехавшего впереди джипа с тремя национальными гвардейцами, мчалось по пустынным улицам города. После покушения Виктор Александрович повсюду появлялся только в сопровождении вооруженной охраны. Навстречу неслись спрятавшиеся за разноцветными заборами кирпичные и бревенчатые дома частного сектора, мимо пролетали помытые коротким ночным дождем деревья, под колесами стелился мокрый асфальт улиц. Еще слишком рано и, лишь изредка в окне промелькнет торопливо идущий прохожий, да со свистом пронесется навстречу микроавтобус. Многие городские производства перешли на круглосуточный режим, люди или шли на работу или возвращались с нее.

В комфортабельном салоне автомобиля тихо, шум двигателя почти не слышен, из проигрывателя доносится негромкая музыка. Впереди, рядом с водителем блестит свежевыбритым черепом начальник нацгвардии. Виктор Александрович расположился на заднем сидении и с немного рассеянным видом смотрел в окно, машинально постукивая пальцами по металлу двери. По старой привычке он высматривал повод, за что 'вздрючить' коммунальные службы, но мысли его витали далеко от вопросов чистоты и порядка. Три дня обнаглевший начальник штаба батальона сидит в администрации под арестом, но реакция силовиков оказалась удивительно пассивной. Вчера он вызывал к себе в кабинет начальника ФСБ. Тот утверждал, что дальше перешептываний по углам силовики не пошли. Соловьев недоверчиво покачал головой. Весь его опыт настойчиво твердил о том, что силовики так просто смириться не могли. Пятой точкой, которой он всегда чувствовал надвигающуюся опасность, он знал, что медлить — смерти подобно. 'Когда наглый подполковник спорил со мной, на лицах всей своры в погонах открытым текстом читалось полное одобрение. Надо придраться к чему-нибудь и снять с должностей и командира мотострелкового батальона и, начальника полиции. Так будет спокойней. Слишком недовольные у них были рожи' — мрачно улыбнувшись, подумал градоначальник. 'И откладывать это дело нельзя'.

— Володя! — окликнул он верного бодигарда.

Тот повернулся и окинул начальника вопросительным взглядом.

— Возвращаемся в администрацию, — слегка досадую на себя что раньше не принял мер к оборзевшим силовикам, велел мэр.

В ответ охранник молча наклонил голову. Поднеся рацию к губам, продублировал команду подчиненным:

— Возвращаемся в администрацию, — обернувшись к водителю, приказал:

— Поворачивай, едем назад!

Тот кивнул, бросив взгляд на стекло заднего вида, резко крутанул руль. Автомобиль, не обращая внимания на двойную сплошную, повернул на сто восемьдесят градусов. Быстро разгоняясь, машина помчалась назад. Лужи на асфальте кристально-чистыми каплями брызнули в разные стороны.

Проехав по окраинам города, автомобиль свернул на улицу Ленина. В кармане градоначальника забился поставленный на беззвучный режим телефон. Он вздрогнул от неожиданности. Достав мобильник, с удивлением посмотрел на высветившийся на дисплее номер, но все же отжал кнопку и, поднял его к уху:

— Да, — слегка настороженным голосом произнес он. Несколько секунд он слушал невидимого собеседника, его глаза начали полыхать нескрываемым гневом, а губы побледнели и сжались в тонкую линию.

— Точно? — лязгающим, словно несмазанная телега голосом спросил он. Выслушав ответ, произнес:

— Благодарю, я не забуду Вас, — и опустил телефон.

— Уроды, б..., — нецензурно высказался градоначальник и с размаху шандарахнул крепко сжатым кулаком по сиденью. Переведя гневный взгляд на развернувшегося и уставившегося на него с удивлением телохранителя, торопливо крикнул:

— Новый заговор проспали б..., поворачивай!

Но было слишком поздно. Выполнить команду времени уже не хватило. Операция по захвату в городе власти началась одновременно в добром десятке мест. Все как учил мудрый дедушка Ленин. Подняли руки под дулами наведенных автоматов стоявшие у входа в администрацию нацгвардейцы, в здания узла связи, вокзалы и телевидение вошли вооруженные армейцы, пограничники и полицейские. Прямо в кабинетах арестовали главных сторонников Соловьева...

Из-за перекрестка как чертик из табакерки выскочил армейский бронированный Урал, остановился, перекрывая внушительной тушей дорогу вперед.

Ехавший впереди джип резко затормозил, но все равно всей многотонной массой ударился о твердую преграду. Металлический шелест сминаемого железа, звон осыпающихся стекол, машина остановилась. Из-под капота появился первый, еще робкий дымок.

Водитель ехавшее позади 'вольво' двумя руками сжал руль с такой силой, что побелели пальцы, нога изо всех сил вдавила педаль в пол. Неистово заскрипели тормоза, автомобиль повело немного боком, он остановилась в считанных метрах позади машины охраны. Инерцией движения тяжелого автомобиля градоначальника повело вперед, он с размаху ударился лбом об подголовник. Острая боль, искры из глаз. Сердце на миг остановилось в груди.

— Засада! — иерихонской трубой взревел охранник, потрясая крепко сжатой в кулаке рацией, — разворачивай назад!

Бледный словно полотно водитель яростно закрутил рулем. Дикий скрип насилуемых ходовой и коробки передач, автомобиль в считанные мгновения развернулся на сто восемьдесят градусов и, помчалась назад.

Из джипа выскочил окровавленный нацгвардеец. Огляделся диким взглядом, пригнулся, прикрываясь тушей внедорожника, щелкнул затвор автомата. Вскочил, поворачиваясь в сторону преградившего путь Урала.

'Так-так-так-так-так!..' — неистовым барабанщиком страшно загрохотал автомат. Судорожно запульсировал ярко-желтый, мерцающий цветок на конце пламегасителя.

'Жик-жик' — загрохотали рикошеты от бронированной кабины Урала, заглушая вопль охранника.

-Тра-та-та — в ответ откуда-то со стороны загрохотало сразу несколько автоматов.

Брат — близнец перегородившего дорогу грузовика выскочил из перекрестка в считанных метрах от набиравшей скорость 'вольво'. Вновь отчаянный скрежет тормозов ударил по натянутым нервам. Машина замерла в нескольких метрах от блокировавшего дорогу Урала. Сердце градоначальника отбивало испуганную дробь, струйка чего-то липкого потекла на глаз. Он поднял руку ко лбу, ладонь вся в красном. Мысли исчезли, осталось лишь отчаянное желание выжить.

Из внедорожника выполз еще один нацгвардеец. Обеими руками он держался за окровавленную голову.

— Уходим! — проорал главный телохранитель, чертиком выскакивая наружу и на ходу выхватывая пистолет из кобуры. Коротко прогрохотал автомата, грудь верного бодигарда наискось перечеркнула ярко — алая цепочка попаданий. Мертвое тело отлетело на машину и медленно сползло в лужу у колеса машины. Вода под трупом потихоньку наливалась розовым.

Из машины вывалился водитель, дрожащие руки взметнулись вверх:

— Не стреляйте! Ради бога, не стреляйте! — завопил он отчаянным голосом насмерть перепуганного человека.

Грохот автоматов позади прекратился, на мокром асфальте около джипа остались два тела, одно из них слабо шевелилось. Тишина, нарушаемая лишь жалобными стонами выжившего нацгвардейца, да вечными шумами города. Где-то вдали звук проезжающего автомобиля, громкий испуганный крик женщины, призывающей на помощь.

Виктор Александрович медленно закрыл руками посеревшее лицо. В голове его билась лишь одна мысль. Пусть этот ужас быстрее прекратится, неважно как! Но прекратится!

Громко хлопнула, открываясь, калитка домовладения напротив. Виктор Александрович громко ойкнул и помимо воли оторвал руки от лица. Напротив машины стоял закованный в доспехи пехотинца, но без шлема, человек с пистолетом в опущенной руке. Его лицо показалось градоначальнику знакомым. Точно! Ему давали фото Ольгиного женишка да и видел он его однажды. Когда летал на угольный разрез. Лицо мэра полыхнуло ненавистью. Щенок! Это ты! Ты! Почему я раньше тебя не удавил!

Пара стремительных шагов, рука рванула дверь. Ненависть, мутной волной вскипевшая в душе мэра дало ему сил смотреть на приближающуюся к нему смерть. Холодное дуло пистолета уперлось в лоб градоначальника. Побелевший палец застыл на спусковом крючке. Яростный взгляд вонзились прямо в зрачки сидевшего перед ним человека. На каменно-спокойном лице офицера с намертво зажатыми изо всех сил челюстями, жили только глаза. Смотря в лицо собственной смерти, Соловьев успел с тоской подумать, вот уроды, погубят город, а так все хорошо начиналось!

 
↓ Содержание ↓
 



Иные расы и виды существ 11 списков
Ангелы (Произведений: 91)
Оборотни (Произведений: 181)
Орки, гоблины, гномы, назгулы, тролли (Произведений: 41)
Эльфы, эльфы-полукровки, дроу (Произведений: 230)
Привидения, призраки, полтергейсты, духи (Произведений: 74)
Боги, полубоги, божественные сущности (Произведений: 165)
Вампиры (Произведений: 241)
Демоны (Произведений: 265)
Драконы (Произведений: 164)
Особенная раса, вид (созданные автором) (Произведений: 122)
Редкие расы (но не авторские) (Произведений: 107)
Профессии, занятия, стили жизни 8 списков
Внутренний мир человека. Мысли и жизнь 4 списка
Миры фэнтези и фантастики: каноны, апокрифы, смешение жанров 7 списков
О взаимоотношениях 7 списков
Герои 13 списков
Земля 6 списков
Альтернативная история (Произведений: 213)
Аномальные зоны (Произведений: 73)
Городские истории (Произведений: 306)
Исторические фантазии (Произведений: 98)
Постапокалиптика (Произведений: 104)
Стилизации и этнические мотивы (Произведений: 130)
Попадалово 5 списков
Противостояние 9 списков
О чувствах 3 списка
Следующее поколение 4 списка
Детское фэнтези (Произведений: 39)
Для самых маленьких (Произведений: 34)
О животных (Произведений: 48)
Поучительные сказки, притчи (Произведений: 82)
Закрыть
Закрыть
Закрыть
↑ Вверх