10 апреля 26 года. Лунный рейд, корабль "Ниийюу"
— "Челноки настроены наилучшим образом, чтобы помогать в вашей работе", — процитировал Кенен. — "Вмешательство повредит их." Вот что они ответили. Зет, я не понимаю, — ты решил в этот раз мешать мне жить и за себя, и за Джеда? А то он больно тихий...
Зет сердито фыркнул.
Гедимин не видел ни Кенена, ни Зета, — ремонтируемый корабль был большим, и сарматы расходились по нему, насколько хватало страховочных тросов. Зет был где-то поблизости, на этой стороне гигантского тора, — все его попытки настроить челнок на перемещение к дальнему изгибу оказались неудачными, и его бригада так и оставалась разделённой надвое. Гедимин провозился с челноком полчаса, но тщетно — у живого механизма было своё мнение о том, куда следует лететь, и на уговоры и запугивание он не поддавался. "Настроены наилучшим образом," — хмыкнул сармат, сбрасывая в уловитель пучки обугленных волокон. "Все норовят указать, как нам работать. Знают, как лучше, — чинили бы сами!"
— Ты это слышал? — тяжело вздохнул Зет; у Гедимина защекотало в ухе, и он поморщился. — Я ему мешаю жить! Представляю, чего он наболтал мианийцам. Зачем ему слизняк под челюстью, если он не может перевести простую просьбу?!
Гедимин промолчал. Он смотрел на сухие серые волокна, проступившие из-под обугленного слоя. К ним снизу подходила трубка, и она вроде бы не пострадала, но никакая жидкость по ней не текла, и от прикосновения она шла складками и вяло обвисала.
— Иджес, что там с регенерацией? — спросил он.
— Никак, — угрюмо ответил механик. — Я влил в него две ампулы — никакой реакции.
— Надо прикинуть, сколько флония нужно на такую массу, — сказал Гедимин, спрыгивая с верхнего тора и соскальзывая по тяжам к шару, висящему между тремя обручами. Его поверхность была обуглена, обшивка с неё уже слезла, обнажив волокнистые слои и обрывки сухих сморщенных трубок. Гедимин запустил коготь в образовавшуюся щель, хмыкнул, намерив два дециметра мёртвой ткани, и взялся за плазменный резак. "Тут поверхность удобная, с гранями, — сразу всё срежется..."
Плазма брызнула ему на руки, и сармат, резко выключив "сфалт", отвёл сопло в сторону. Обрызганная броня дымилась. Гранёный сгусток волокон остался невредимым — плазма разлетелась, не успев его обжечь.
— Мать моя пробирка, — пробормотал Гедимин, пытаясь поддеть волокна когтем. Они, даже мёртвые, лежали необычайно плотно. Щели, которые он только что прощупывал, закрылись. Сармату не удалось подцепить ни один волосок — ни когтями, ни лучевым резаком. Он покосился на плазморез, вспомнил брызги плазмы и, отодвинувшись от сгуска, сердито сощурился.
— И что теперь?
Он притронулся к одному из тяжей, соединяющих сгусток с обручами над и под ним. Переплетение волокон, выглядевшее прочным, неожиданно легко треснуло, и сармат увидел внутри чёрные хлопья — остатки сгоревших трубок. Он проверил нижние и боковые тяжи — везде было одно и то же: "кровеносная система" сгорела, а её броня, уже бесполезная, рассыпалась под пальцами на части.
— Этот сдох, — сказал, остановившись рядом, один из ремонтников. — Там ещё один такой же. Ничего не течёт, совсем дохлый. Что с ним делать?
Гедимин ударил кулаком, перешибая тяжи, и массивный сгусток, отделившись от опор, поплыл, набирая скорость, вдоль вектора гравитации. Пробив дыру в уловителе, он пролетел мимо дугообразных выступов и упал на тёмный лёд.
— Всё, что сдохло, выкидывай, — сказал Гедимин ремонтнику. — Оно не чинится. Одноразовое.
Он перебрался к следующему сгустку, проследил взглядом за "дохлым" агрегатом, летящим к астероиду, и ткнул когтем в тяж. К его удивлению, поверхность не треснула — только несколько обгоревших волокон порвалось и встало дыбом. Анализатор показал внутри тяжей сеть толстых и тонких трубок и жидкость, текущую по ним. "А этот живой," — Гедимин смахнул с центрального сгустка остатки обшивки. Этот узел не хотел расставаться даже с обугленными волокнами, и сармат махнул на него рукой. "Может, они нужны для регенерации. Если мы её запустим..."
Сбоку мелькнуло что-то белое. Выглянув из-за переплетения тяжей, Гедимин увидел челноки. Они слетались к валяющимся на льду "дохлым" устройствам и, обмотав их тросами, утаскивали в неповреждённую часть корабля. "Будут сами чинить?" — Гедимин, проводив взглядом летящий челнок, пожал плечами. "Их дело."
... — Гедимин, ты сильно занят? — спросил, привстав со дна спальной ячейки, Зет. Сармат, обходящий жилой модуль по периметру, развернулся к нему, — бригадир был чем-то озадачен.
— Тут ещё одно широкое кольцо, — Зет потянул за выступ на стенке ячейки и показал Гедимину шланг, покрытый пурпурными узорами.
— Ага, и тут такой же, — повернулся к нему сармат из соседней ячейки. — Сегодня всем такие выдали.
— Кто-нибудь проверил, что из него течёт? — спросил Гедимин. Сарматы, переглянувшись, покачали головами.
— Вылезай, — буркнул Гедимин, забираясь в ячейку. — И вы тоже. Отойдите подальше.
Когда ближайшие "кровати" опустели, сармат подвесил к шлангу пустой контейнер и встряхнул трубку. В ёмкость брызнула ярко-красная жидкость. Через несколько секунд контейнер наполнился до краёв. Гедимин отцепил его — трубка уже запечаталась белой плёнкой и, взвесив на ладони, направил на него анализатор.
— Мея, — сказал он, стараясь не мигать слишком часто. — Чистая мея.
— Ядро Сатурна! — Зет, посмотрев на втянувшийся в стенку шланг, покачал головой. — Это оно с четверга подбирало состав?
— Подобрало же, — буркнул Гедимин, не показывая удивления. — Хороший синтезатор, нам бы такой.
"А если засунуть в него ирренций..." — мелькнуло в голове, но сармат тут же вспомнил, что ирренций уже был засунут — в составе грязи, смываемой каждый день со скафандров — но ни одного серого или зелёного кольца на стенках не появилось. "Ирренций, видимо, запрещён. А плутония у меня нет. А интересно было бы проверить..."
18 апреля 26 года. Лунный рейд, корабль "Ниийюу"
— Да, нехилая пробоина, — пробормотал Иджес, отступив на шаг от края пролома. — Как бы они астероид не потеряли...
Вытянутая дуга, ещё недавно состоящая из одного целого обруча и двух надломленных, разломилась окончательно — после выламывания и расчистки всех сгоревших и непригодных конструкций её края разошлись на сорок шесть метров. Бригада Гедимина собралась по одну сторону пролома, бригада Иджеса — по другую; они давно не виделись и сейчас не спешили разбежаться, хотя работы ещё оставалось много.
— Регенерация? — спросил Гедимин, глядя на Иджеса и не слишком рассчитывая на положительный ответ. Он сам проверил расчищенную поверхность, насколько хватило длины страховочного троса, — жидкость, заживляющая "раны", так и не начала выделяться.
— Очень тяжелое облучение, — буркнул Иджес, глядя под ноги. — Он вообще ничего не может заживить. Как бы он не сдох целиком, пока мы тут зашиваем дырки...
Зет протяжно свистнул.
— Маккензи, приём! Ты сказал мианийцам про флоний?
В наушниках раздался недовольный вздох.
— "Используйте ваше оборудование так, как покажется вам нужным", — процитировал он. — Другого ответа у меня для вас нет. Не понимаю, чего вы дёргаетесь? Работы идут по плану?
— Корабль дохнет, — буркнул Иджес. — Наши работы ему не помогут. Какое оборудование, плазма его жги, мы должны использовать?!
Кенен как-то отфыркнулся, но Гедимин его уже не слушал. Он резко развернулся к Зету, едва не намотав на себя трос.
— Я знаю, о чём они, — сказал он. — Синтезатор в модуле. Он умеет делать разные вещества. Возможно, справится с флонием.
Зет растерянно мигнул.
— Его же нельзя синтезировать. Ни у кого не получилось.
"Могло получиться," — Гедимин вспомнил отчаянный взгляд Хольгера, и в груди снова заныло. "Если бы он согласился сделать бомбу. Он отказался. А я..."
— Надо попробовать, — вслух сказал он. — Только я не знаю, сколько флония нужно.
— Выясним, — сказал Зет и, отойдя в сторону, замахал кому-то рукой. Передатчик на его запястье коротко пискнул, и он накрыл его ладонью. Гедимин оттолкнулся от верхнего обруча и спрыгнул вниз — посмотреть, что можно сделать с остатками тяжей.
...Передатчик на руке сармата зажёгся и снова погас. Гедимин, удивлённо мигнув, перевернулся набок и сдвинул пластину, прикрывающую экран. В соседней ячейке зашевелился очнувшийся от дрёмы Зет.
— Сделал? — он одобрительно усмехнулся. — Что-что, а считать он умеет. Сколько там выходит?
— Шестьсот тридцать восемь литров, — Гедимин посмотрел на свои руки, на потолок модуля и безнадёжно покачал головой. — Чтобы это везти, нужен отдельный челнок.
Он потыкал в стенку рядом с ближайшим узким кольцом. Трубка, ещё ни под что не занятая, приподнялась над поверхностью, и сармат, с сожалением посмотрев на ампулу флония, срезал когтем капсюль вместе с иглой и приложил шланг к маленькому отверстию. Трубка сжалась, повторяя размеры незнакомого предмета, и, вытолкнув на ладонь Гедимина пустую ампулу, втянулась в стенку. Несколько минут сармат смотрел на неё, но реакции так и не дождался.
— С меей оно пять дней возилось, — сказал Зет, укладываясь на дно ячейки. — Интересно, с флонием до двадцать пятого справится?
"Лишь бы сам модуль не отравился," — Гедимин, вспомнив, как флоний действует на необлучённые организмы, с подозрением покосился на втянувшуюся трубку. Следов разъедания на ней не было — кажется, она поглотила яд без вреда для себя. "Надо подумать, как сделать кораблю инъекцию. Нужна будет очень толстая вена..."
20 апреля 26 года. Лунный рейд, корабль "Ниийюу"
— Здесь, — Гедимин прижал ладонь к розоватой пульсирующей поверхности. Здесь обшивка -и тонкая, и волокнистая — выгорела на полметра в глубину, и сквозь тонкий слой волокон на дне длинной широкой раны просвечивала "кровеносная" труба.
— Хм, — Зет, склонившись над розовым пятном, посмотрел на экран сканера. — Тридцать три сантиметра в состоянии сужения... Представляю, какое там давление. Нашу "иглу" не вышибет?
Гедимин качнул головой. Ему на секунду стало неловко за Зета — сармат-механик вроде бы должен был знать, как входить в ёмкости под давлением без вреда для них и себя — но он списал нелепый вопрос на общее волнение. Ему самому становилось не по себе, когда он смотрел на пульсирующую "вену" — сколько он ни встречался с живыми кораблями, привыкнуть к их особенностям не удавалось.
— Атомщик, приём, — вышел на связь Иджес. Гедимин видел его силуэт на другом краю гигантского обруча — сармат стоял со сканером в руке и следил за проплывающими внизу челноками. Сегодня их было необычно много, и они группировались по трое — один крупный, два маленьких. Они выстраивались вдоль тора и как будто чего-то ждали, зависнув над ледяным астероидом. Гедимин заметил, что они скапливаются там, где в ряду сгустков, подвешенных на тяжах, зияли пустоты, — чем ближе к пролому, тем челноков становилось больше.
— Приём, — отозвался ремонтник. — Что у вас?
— Там, где повреждений меньше, что-то вроде шевелится, — без особой уверенности ответил Иджес. Гедимин покосился на анализатор. Луч доставал до точки, откуда сарматы начали ремонт, и было видно, что там, в небольших "ранках" на обшивке, проступают капли заживляющей жидкости. Её было очень мало, и она просто покрывала раневую поверхность, не формируя новые ткани.
— Корабль жив, но очень-очень болен, — подвёл итоги Иджес. — Говоришь, шестьсот сорок литров? Что модуль, ещё не насинтезировал?
— Пока нет, — ответил Гедимин, следя за ближайшей тройкой челноков. Неслышный сигнал, похоже, поступил — она двинулась к обручам и остановилась там, где недавно висел сгоревший под лучом сгусток.
— Шестьсот литров быстро не нагонишь, — вздохнул Иджес. — Смотри! Что они там делают?
Самый крупный сгусток втиснулся между тремя обручами и плотно обмотал их выступающими тросами, два малых легли поверх него и слиплись с ним в один белый ком. Такие комки теперь висели везде, по всей протяжённости облучённого кольца, и странно, неритмично подёргивались.
— Я нашёл ещё одну "вену", — сказал Зет, перебравшись поближе к Гедимину. — Вон в том квадрате. Примерно той же толщины. Я думаю, лучше вводить флоний в разные точки.
— Уверен, что это разные вены? — вяло поинтересовался Гедимин, глядя на белые комки. Один из них начал раскрываться. Несколько минут он висел на месте, помахивая щупальцами, — видимо, челноки запутались в собственных тросах — а потом, разделившись натрое, скользнул к астероиду и вдоль его поверхности — к неповреждённой части корабля. Там, где он только что находился, стоял теперь новый "сгусток", опирающийся на трубчатые тяжи.
— Жёваный крот! — послышалось в наушниках. — Нет, ты видел?! Они заменили эти свои штуки! Чего им корабль-то было не починить?!
"Или не нагнать флония, чтобы мы с этим не возились," — додумал его мысль Гедимин. "Опять какие-то дурацкие традиции..."
24 апреля 26 года. Лунный рейд, корабль "Ниийюу"
Зет, приподнявшись со дна спальной ячейки, оперся о края и привстал на вытянутых пальцах, запрокинув голову.
— У-у-оу! — протяжно выдохнул он. Гедимин, скрыв зевок, потянулся с таким же наслаждением и достал полную флягу.
— Последний день на рейде, — усмехнулся Зет, откинув шлем и плеснув водой себе в лицо. — Никакой регенерации, никакого флония...
Гедимин покосился на стенку ячейки и удивлённо мигнул — одно из плоских красных колец, отмечающих неиспользуемые шланги, припухло и окрасилось в чёрный. Сармат, найдя в запасах герметичный контейнер, прицепил его к трубке и направил на него щупы анализатора.
— Готово, — выдохнул он. — Это флоний.
"Странный, но всё-таки флоний," — закончил он про себя, глядя на схему огромной сложной молекулы. "Вот чего ему не хватало, чтобы не разлагаться на воздухе... А тут были лишние примеси. Вот нормальный, цивилизованно полученный флоний, и никаких червяков..."
— Tza tatzqa! — крикнул Зет, повернувшись к просыпающимся ремонтникам. — У нас есть пустые контейнеры по десять литров. Все, кто нашёл у себя в ячейке чёрное кольцо, берут их и к нему прикрепляют. Пока не наполнятся, никто никуда не летит!
В наушниках задребезжало.
— Тески, приём, — Кенен, судя по голосу, ещё не до конца проснулся, но уже насторожился. — Что у вас там? Чем запасаетесь с утра пораньше?
— Флонием, — отозвался Зет. — Поставим кораблю капельницу. Хочешь посмотреть — вылезай из модуля.
Гедимин хмыкнул, — за всё время их работы на рейде Кенен ни разу не вышел в открытый космос. "Зачем он вообще полетел? Дали бы имплант Зету, он хоть работает. А Кенен только переводит кислород."
..."Ампул" получилось тринадцать — от десятилитровых Зет, поразмыслив, отказался. Кроме них, в челнок погрузили две системы поршней, и полдороги сарматы выясняли, кто будет приводить в действие одну из них. Вторую взял себе Гедимин — он не сомневался, что флоний под давлением потечёт куда надо, и что "иглы" не вышибет.
Челнок развернулся, разматываясь на страховочные тросы и выпуская сарматов на твёрдую поверхность. Гедимин повернулся к пролому и увидел, что его нет — всё расстояние между обломанными концами обручей занимали переплетённые белые тросы. "И что мы вообще дёргаемся?" — он еле слышно хмыкнул и отвернулся от челноков. "Тут всё могут сделать без нас."
Он посмотрел под ноги, смутно надеясь, что мианийцы за ночь сами добыли флоний и ввели "больному", но никаких следов регенерации не увидел. "Ладно, работаем дальше," — он на секунду прижал ладонь к пульсирующей "вене". "Начнём отсюда."
...Все шесть "ампул" опустели, и Гедимин быстро сбросил вдоль "игл" защитное поле, закрывая проколы в "вене". Поверхность под его ладонью стремительно разогревалась и разбухала. Через несколько секунд — сармат едва успел обменяться парой слов с Зетом и сбросить уже ненужные контейнеры в уловитель — корабль задрожал. Гедимин дёрнул на себя страховочный трос, подтягиваясь к челноку. Тот зашевелился, подтаскивая к себе отставших сарматов — и, не успев свернуться привычным клубком, отделился от содрогающегося корабля и рывком удалился от него на полкилометра.
— Жёваный крот! — послышалось в наушниках. — Атомщик, мы не перестарались?
— Поздно, — ответил Иджесу Зет. — Теперь сидим и смотрим. Успели выбраться?
Гедимин, свисающий на тросах, обвивших его от подмышек до пояса, смотрел на белые сгустки вокруг огромной дрожащей конструкции. Челноки осознали угрозу первыми, — сарматов эвакуировали в несколько секунд, на поверхности не осталось никого. Корабль шёл волнами, то выпуская из незаметных проёмов щупальца и шипы, то раздуваясь в ширину; его обшивка — там, где она сохранилась — медленно чернела и подёргивалась волнистыми разводами.
— Эй! — кто-то из ремонтников, свисающих с полураскрытого челнока, дёрнулся и потянул за трос. Видимо, это было сигналом, — маленький корабль развернулся в волокнистую лепёшку — и одним движением закатал всех сарматов внутрь себя. Когда Гедимин поднялся на ноги и стряхнул с себя цепкие волокна, челнок уже пришёл в движение.
— Куда его несёт? — встревоженно спросил Зет. Все сарматы смотрели на Гедимина, будто он командовал кораблём, и ремонтник сердито сузил глаза.
— Вдоль, — буркнул он, прислушавшись к ощущениям. — Возможно, к модулю.
Через пару минут его догадка подтвердилась — челнок, пройдя стыковку, вытряхнул сарматов в жилой модуль и тут же от него отделился. Не успел Гедимин пройти дезактивацию, как в наушниках заверещало, и он от неожиданности резко выдохнул.
— Теск, твою мать! — непривычно тонким, писклявым голосом крикнул Кенен. — Приказ — всем в модуль и там сидеть! Джед, если из-за тебя я останусь без заказов, поедешь обратно на Землю!
Гедимин хмыкнул, но Кенен, не дожидаясь ответа, оборвал связь. Зет невесело усмехнулся.
— Похоже, мы и впрямь перестарались. Как думаешь, что в Миане делают с саботажниками?
— Я им сделаю, — угрюмо отозвался Гедимин, поглаживая сопло "сфалта". Ему доводилось держать в руках и бластеры, и кинетику, и ракетомёты, но спокойнее всего ему отчего-то было с плазморезом — хотя умом он понимал, что оружие из этого инструмента неважное. "Куда мне оружие? Я же не солдат," — невесело усмехнулся он. "Обходимся подручными средствами..."
Первые два часа не происходило ничего. Сарматы бродили по модулю, лениво собирая вещи, и их вороха обнаруживались то в одной ячейке, то в другой. Кто-то решил подремать, кто-то пополнял запасы кислорода и воды. Гедимин рассматривал "сфалт", прикидывая, как приделать к нему ЛИЭГ.
— Энцелад, приём! — взвизгнуло в наушниках, и сармат удивлённо мигнул — голос Кенена звучал на удивление радостно. — Челноки просят стыковки! Джед, ты вообще на передатчик смотришь?
...Гедимин ждал, что их снова высадят на поверхность корабля, но челнок завис на полусотне метров над ней и развернулся, сформировав под ногами сарматов платформу с подогнутыми краями. Каждого из пассажиров держали за плечи два троса — сорваться было невозможно, и Гедимин, ни о чём не беспокоясь, смотрел на гигантский корабль и изумлённо мигал.
Регенерирующая жидкость текла во все стороны, образуя реки, и висела над обшивкой плотным облаком. Там, где недавно зиял пролом, уже сформировались три тонких полуобруча, оплетённых красной сетью "сосудов". Вокруг сновали челноки, перехватывая утекающую жидкость и выливая обратно на корабль, но часть её попала на астероид, и лёд уже подёрнулся сеткой белых волокон. Уцелевшая обшивка из чёрной стала пурпурной и покрылась длинными шипами.
— Отличная работа, парни! — Кенен, впервые выбравшись из модуля, стоял в центре платформы, опираясь на ближайших ремонтников. — Эта штука переварила вашу отраву. Если завтра не выяснится, что это была агония, — мы вернёмся в Кларк!
