Глава 9.
Небогатов лично "благословил" выход в дальний рейд "России" и "Жемчуга". Присутствие командующего, по мнению флотских авгуров "сулило удачу" и обманывать надежды подчинённых адмирал не стал, демонстративно пообщавшись накоротке с Лилье и Левицким. Разговор шёл более для экипажей, наблюдавших издалека за важной и "секретной" беседой начальства. А с командирами говоря по правде, — и так всё было решено заранее...
— Павел Павлович, вы, главное не увлекайтесь. Не гоняйтесь за японскими миноносцами. Думаете, не знает старик Небогатов про ваше с Ферзеном и Стемманом пари — кто больше минарей утопит? Весь флот знает, и я знаю! Дело хорошее, способствует поддержанию бодрости духа в командах. Но сейчас не тот случай. Как только проскочите Цусиму, проводите "Россию" миль на сто, сразу же думайте о скорейшем возвращении во Владивосток. "Жемчуг" нужен в главной базе флота. А вот Владимира Александровича ждёт увлекательное путешествие с передачей орудий на вспомогательные крейсера, их установкой, каперство и прочие приключения.
— Николай Иванович, — Лилье был серьёзен и хмур, — если сейчас Камимура и Того объединят эскадры? К этому дело и идёт, наверняка японцы поняли, что все проливы одновременно им не устеречь. К чему ослаблять флот, выводя сильнейший броненосный крейсер из участия в генеральном сражении?
— Ещё не навоевались? — Небогатов покачал головой, — дорогой вы мой Владимир Александрович! Да не полезу я очертя голову в драку, буду отсиживаться за минными постановками, перестреливаться на дальних дистанциях да пугать самураев ударом из-под воды. Пока горе-снаряды не переоснастим — самоубийство выходить против Того в море. И пусть хоть вся прогрессивная российская общественность со двором объединятся в патриотическом экстазе и кричат — дескать, празднует труса адмирал Небогатов. А я и не скрываю — боюсь! Боюсь, что закончится вот-вот череда удач, начиная с майского прорыва по недавний бой в проливе Лаперуза, где "Богатырь" изловчился не получить мину в борт и четыре миноносца уничтожить.
Но всерьёз бояться будем, когда японцы введут в строй "Асахи" и "Фудзи". Пока же отобьёмся и без "России". Погоняйте купцов, Владимир Александрович, покажите германским "туристам" как русские ведут крейсерскую войну. Право слово, чувствую себя в долгу перед кайзером, так вовремя эти пушки во Владик по Транссибирской магистрали прикатили. Но на "Рион" и "Урал" немчуру не пускайте, пусть исключительно на "России" моноклями сверкают!
Проводив крейсера, Николай Иванович вернулся в штаб, спросил чаю покрепче и засел за планирование высадки на Хоккайдо. Два батальона морской пехоты худо-бедно, но были укомплектованы, провели за пару месяцев достаточно учений по высадке на "вражеский" берег. Судя по докладам Игнациуса, до отбытия на Сахалин курировавшего морпехов, недавние сухопутчики перестали бояться моря, достаточно уверенно чувствовали себя в шлюпках. А мелкосидящие катера, специально предназначенные для десантников, сейчас активно "клепались" в мастерских Владивостокского порта. Небогатов отыскал и на кораблях и в гарнизоне под сотню человек, так или иначе связанных в прежней штатской жизни с металлообработкой и своею властью создал цех по изготовлению десантных катеров, чтобы не отвлекать от ремонта кораблей специалистов. А катер что — примитивная конструкция, главное подобрать хороший образец и дело на поток поставить. И вот на недавнем пустыре, спешно сколотили дощатый "Судостроительный завод", где вчерашние слесаря и кузнецы, под присмотром двух молодых инженеров "лудили ботики Петра Великого". В катерах, на основании опыта пробных десантов, размещались отсеки отдельно для стрелкового оружия, провизии, боеприпасов, предусматривалось место для установки пулемёта. Особое внимание уделили вёслам — каждое крепилось к катеру на аршинном тонком тросе. Одним словом — конструктора дали волю фантазии.
Керн и Коломейцев готовили свои миноносцы для поддержки десанта, постоянно экспериментировали, пробовали цеплять и буксировать к берегу по несколько катеров или шлюпок. Увы, но более-менее успешно получалось максимум с четырьмя катерами, что лихих кавторангов очень расстраивало. Им хотелось за один рейс доставить на вражеский берег самое малое, по роте бойцов. Комфлота посмеивался, но инициативу двух дельных офицеров поддерживал, исправно изучая всё новые чертежи катеров, каковых уже было полтора десятка вариантов. Адмирал резонно считал, что не обеднеет Тихоокеанский флот, построив три или более десятка малых судёнышек, которые "не пойдут в серию". Флотское хозяйство огромное — где-нибудь обязательно пригодятся оказавшиеся неудачными для морской пехоты "ботики Небогатова"...
Вообще-то, вся эта затея с катерами, шлюпками, обучением морской пехоты плаванию и гребле была адресована прежде всего японцам — готовимся мол, ждите и бойтесь. На самом деле Николай Иванович не собирался затевать рискованную комедию с высадкой людей на "утлых челнах" — в Японии портов много, выбрать один, нагрянуть туда всем флотом и высадить прямо на пирс с пароходов хоть дивизию, хоть две. Но уж коль так понравилось и царю и общественности читать газеты о героических десантниках, готовых отомстить коварным азиатам на их же территории, — так зачем разочаровывать патриотически настроенных сограждан? Задорные репортажи перемежались фотографиями высадки усатых героев, по пояс в воде волочащих на берег пулемёт "Максим". Для этих снимков специально выбирали унтеров поздоровее, грозный и ужасный Свенторжецкий не только не пресекал разглашение воинских тайн, но и подсказывал штатским фотографам, какой кадр будет выигрышнее...
Ждали своего часа списанные с кораблей пушки Барановского и снимаемые с броненосцев малокалиберные "пукалки". Почти все пулемёты Тихоокеанского флота были переданы десантникам, командующий настоял, чтобы с "максимом" умела обращаться по меньшей мере половина морпехов, мало ли — погибнет пулемётчик и что делать роте в окружении врагов, ждать пока нового пришлют? Кстати, на каждую десантную роту приходилось по два пулемёта с тройным запасом лент.
Появление в кабинете комфлота командира "Алмаза" неожиданностью не стало. Чагин всё-таки выпросил восемь 105-миллиметровых германских орудий для усиления боевой мощи своего крейсера. И сейчас, подогнав "Алмаз" к "Камчатке", третьи сутки не спал — занимался переделкой погребов, подкреплением палубы. И конечно же ругался с начальством порта, чиновниками и кладовщиками...
Небогатов вначале дал на "Алмаз" шесть "изделий дядюшки Круппа", планируя равномерно распределить тридцать скорострелок, чтобы хватило на довооружение пяти вспомогательных крейсеров.
Но Чагин сумел переубедить командующего, резонно указав, что на огромные вспомогатели можно ещё хоть десяток шестидюймовок установить, а небольшой "Алмаз" надо так оснастить, чтоб не убегать русскому крейсеру при встрече с японскими миноносцами, а бить врага не хуже чем "камешки-быстроходы".
Кавторанг знал на что "давить" — адмирала с момента прорыва во Владивосток занимал вопрос о преимуществах корабля с артиллерией одного калибра. А тут подвернулась такая роскошная возможность поэкспериментировать в боевой обстановке. За снятые с крейсера 75-миллиметровые орудия уже шла настоящая война среди командиров эскадренных миноносцев, а Чагин мечтал как накроет из четырёх орудий бортового залпа обнаглевших японских миноносников, не подозревающих о возросшей огневой мощи крейсера-яхты и подошедших к "Алмазу" на неприлично близкое расстояние.
Но тут выяснилось одно преинтересное обстоятельство, которое и привело деятельного офицера в кабинет высокого начальства.
— Добрый вечер, Иван Иванович, — поприветствовал кавторанга Небогатов, — пожалуй, распоряжусь я насчёт бутербродов и чаю, на вас смотреть страшно, эва как осунулись.
— Я на пять минут, Николай Иванович, нужно только ваше одобрение и я снова на крейсер, а то работа будет впустую проделана.
— Стоп, стоп, стоп! Не частите, сперва поешьте, это приказ! Да и я за компанию перекушу.
Пару минут Чагин и Небогатов сосредоточенно двигали челюстями, наконец адмирал не выдержал и расхохотавшись предложил командиру "Алмаза" высказаться, уж больно жалобно и нетерпеливо смотрел на него бравый офицер.
— Излагайте, Иван Иванович.
— Ваше превосходительство!
— Да сядьте, не вскакивайте как новобранец, вон чай расплескали. Разговор, хоть и по службе пойдёт, но считайте, просто дружески беседуем в домашней обстановке, — адмирал указал на поднос, где помимо бутербродов и закусок стояли два графинчика — с водкой и коньяком.
— Николай Иванович, — Чагин немного успокоился, — я только что узнал, орудия 120-миллиметровые с "Мономаха" сняли, переправляют на юг Сахалина.
— И? — Небогатов даже не словом, — звуком разрушил мечту кавторанга.
— Ясно, не отдадите...
— Ну конечно нет, Иван Иванович, мы же договорились. "Алмаз" становится уникальным кораблём на всём Тихоокеанском флоте — все орудия однокалиберные! Мелочёвку сняли, все пушки единого стандарта. Я даже лейтенанта Нозикова на "Алмаз" командировал, — вы же с ним всех японских минарей отправите к чертям морским. И тут вдруг такое — не хочу те пушки, дайте вон те. Нет, — пожалуй и те не подходят, дайте эти. Детство-с!
— Я понимаю, оборонять Сахалин необходимо, но третьего дня по железной дороге пришли в крепость две старые шестидюймовки в тридцать калибров. Готов перебросить их лейтенанту Максимову. Ему на берегу такие орудия как раз подходят с крейсерами Камимуры перестреливаться.
— Откуда вы всё знаете, Иван Иванович? Сведения что по прибывшим орудиям, что по частичному разоружению "Мономаха", они ведь секретные!
— Ваше Превосходительство, — Чагин вновь вскочил, — если вы...
— Успокойтесь, Иван Иванович, ничего я не думаю и не подозреваю. Просто поразмышляйте на досуге, вспомните, как вы узнали про те шестидюймовки и про мономаховские скорострелки. И в дальнейшем, я вас как старший товарищ прошу, поменьше говорите о делах службы даже с сослуживцами, с командирами кораблей в ресторации. Поймите — везде могут подслушать заагентуренные японцами или, скорее британцами официанты, девки в борделе, даже наши бравые матросики, служа якобы делу революции и светлому будущему, могут работать на разведки врагов России, сами того не подозревая. Такие вот невесёлые дела. Свенторжецкий землю роет, а всё бес толку — переделать наших флотских говорунов никак не получается.
— Да уж, "землю роет", — иронически скривился Чагин, — всех китайцев в городе похватал как шпионов и отправил каторжанить на флотских огородах до окончания войны. Нет, не подумайте, Николай Иванович, я против секретности не возражаю. Но ведь про вас чёрти что говорят — и рабовладелец вы, и юных китаянок растлеваете, похитив их из семей...
— Знаю, знаю, — развеселился комфлота, — только вот полицмейстер за Свенторжецкого свечки в церковь каждый день бегает ставить. Да и когда почистить Владивосток, как не в военное время? Три с лишним сотни уголовной сволочи и прочих подозрительных персонажей комендантский батальон Тихоокеанского флота выловил в городских притонах и борделях. И ведь не разбирались — русский ты, китаец, иль сын степей калмык, — коль пойман в подозрительном месте в военное время, будь любезен трудом послужить Отечеству. И куда деваться — служат, даже матёрые уголовные "Иваны" на прокладке железки к Сучану прекрасно работают. А китайцы прирождённые огородники — пускай растят зелень и картошку.
— Конечно, заработаешь тут, когда соседа по несчастью вздёргивают как японского шпиона...
— Этот грех я на себя принял, да и какой грех повесить убийцу, на котором клейма ставить негде? А в шпионы определяем потому как иначе придётся передать его в обычный суд, а там и отпустят сиротинушку, пожалеют. Зато в городе отныне порядок! Ну, полно, Иван Иванович, ступайте на крейсер и скажите — буду с инспекцией, проверю как с новыми орудиями освоились. Моё указание, что подкрепления орудий должно рассчитать с запасом, с возможностью в будущем разместить на станках стодвадцатимиллиметровки исполнено?
— Так точно.
— Вот и ступайте, Иван Иванович, ступайте. И мой категорический приказ — пять часов сна!
Выпроводив озадаченного командира "Алмаза" вице-адмирал отложил папку, поименованную как "ДЕСАНТ" и взялся за другую, где было начертано — "УГОЛЬ". Разговор с Чагиным напомнил Небогатову о грядущих проблемах по обеспечению боевой деятельности флота, если не наладить бесперебойную поставку угля с шахт Сучана. О прорыве угольщиков во Владивосток адмирал даже не думал, хорошо если Брусилов на Камчатку приведёт пару тройку пароходов, а через Японское море, через проливы, кишащие японскими миноносцами доставить уголёк себе дороже получится. Не превращать же в общефлотскую операцию прохождение углевоза, пожжёшь на крейсерах и броненосцах боевого угля едва ли не больше, чем находится в бункерах рискового купца.
Да и нашумевшая история с немедленным повешением трёх беглых каторжников, задержанных матросами при облаве, касалась как раз угольной тематики. Николай Иванович поморщился, вспомнив как старый, весь покрытый затейливыми татуировками каторжанин начал затейливо материть адмирала и призывать "братцев" не слушать неправедное начальство ибо скоро "прилетит красный петух в дома богатые". Полторы сотни "братцев", также отловленных в городских трущобах и собранных во внутреннем дворе штаба Тихоокеанского флота, победно лыбились, слушая уголовного патриарха, не желая потрудиться во славу Отечества.
Тут-то командующего и закусило.
— Красный петух, говоришь? Да ты старый хрен устои государства Российского расшатываешь? Ах ты погань, революционная сволочь, японский шпион. И вы двое, его пособники. — Небогатов обличающе указал на двух громил, состоящих при красноречивом старичке вроде адъютантов-телохранителей. — За японское золото продали Русь матушку? Повесить, немедленно!
Взбешённый адмирал, понимая, что отыграть назад уже не получится и, видя, как оторопели офицеры, что флотские, что полицейского ведомства, кликнул унтеров из своей охраны и те, споро и быстро, за несколько минут соорудили петли и вздёрнули уголовников прямо в расположении штаба флота.
Самодержец, получив рапорт об уничтожении революционных агитаторов (тут весьма кстати пришлась обмолвка каторжника про "красного петуха") адмиральскую решительность всецело поддержал. А наблюдавшие быструю казнь авторитетных воров уголовники так рьяно взялись за кайло и лопату, строя узкоколейку, что распорядитель работ, инженер-путеец, ходивший всё время с блокнотом и карандашом, никак не мог взять в толк — отчего отчаянные уркаганы подобострастно гнут спину, едва он на них посмотрит.
Правда, пришлось пережить несколько неприятных моментов, когда проникшиеся нешуточным уважением к Небогатову полицмейстер и жандармский полковник передавали адмиралу пасквили, сочинённые обывателями, лишившимися китайских работников. Но все жалобы быстро сошли на нет, как только юркого присяжного поверенного Кошкина, числящегося "социалистом", остановили матросы и поинтересовались — не японский ли он лазутчик, не повесить ли его вон на том дереве? Кошкин оказался человеком разумным и сразу же прибежал на приём к Свенторжецкому, дабы раскаяться в своих заблуждениях и предложить искупить прошлые ошибки верной службой доблестному флоту и Отечеству. Капитан второго ранга, как раз и направивший матросов охранной роты "припугнуть сутяжника", не был мастером агентурной работы, но немедленно заставил юриста написать подробно — кто во Владивостоке злоумышляет против самодержавия, а кто ворует, наживается на поставках для армии и флота. Информация была архиинтересной...
С "Изумруда" патрулирующего подступы к заливу Петра Великого передали об обнаружении трёх миноносцев неприятеля, бросившихся наутёк, едва завидели русский крейсер. Впору было пожалеть о труженике "Донском", вставшем на краткосрочный ремонт. Крейсер-ветеран за три месяца успел обойти все бухточки, осматривая их на предмет нахождения вражеских кораблей, изготовившихся к ночной атаке Владивостока. По сути, Лебедев и Блохин создали сеть наблюдателей, покрывающую весь район базирования Тихоокеанского флота, была ими отработана и система оповещения о японских разведчиках. Но пока таких сигналов не поступало. Значит — противник пришёл напрямую, морем. Вероятнее всего из Сасебо вышел Того.
Бухвостов испросил разрешения вывести в море "броненосный квартет", но Небогатов решил дождаться вестей от Ферзена. И командующий не ошибся — кроме тройки эскадренных японских миноносцев, прыснувших от быстроходного русского крейсера во все стороны, сигнальщики с "Изумруда" никого более не заметили. Вице-адмирал, внимательно изучавший отчёты российской агентуры в САСШ и Англии, приказал не преследовать миноносцы, а патрулировать район, отыскивая японскую подводную лодку, которую миноносцы могли буксировать к русской военной базе...
Вечером 17 августа 1905 года Небогатов собрал срочное совещание старших офицеров флота.
— Господа, война на море вступает в новую фазу. Утром было получено радио с "Изумруда". Василий Николаевич доложил о подозрительном поведении встретившихся больших японских миноносцев, старавшихся "вытянуть" его на себя, увести крейсер подальше. Мною был отдан приказ оставаться в точке обнаружения врага и произвести поиск подводной лодки. Были сведения, что японцы закупили в Северо Американских Соединённых Штатах две подводные лодки усовершенствованного типа Холланда. Подозрения о буксировке миноносцами подводного корабля подтвердились, — они вернулись к "Изумруду" и начали отвлекать внимание, вести обстрел крейсера с предельных дистанций. Через два часа после начала патрулирования японская подводная лодка всплыла. Ферзен дал приказ к атаке и полным ходом пошёл на неприятеля. Миноносцы пытались сорвать атаку крейсера, но безуспешно — один был подбит, два отступили. Японские подводники намеревались вновь погрузиться, но снаряд с "Изумруда" помешал их планам, в лодку хлынула вода и произошёл внутренний взрыв. Спасти не удалось никого. С подбитого миноносца, пока Ферзен пытался выловить хоть кого-то из японских подводников, второй его сотоварищ снял экипаж и затопил судно. После чего неприятельские миноносцы, форсировав машины, ушли.
— Где сейчас "Изумруд", — поинтересовался Миклуха, — могло же там быть и две подводных лодки, на три то эскадренных миноносца. А что — обнаружили дымы крейсера, отцепились от буксира, погрузились под воду. Одна всплыла, может неполадки какие случились. А вторая сейчас вдруг да движется к Владивостоку!
— Ферзен телеграфирует, или, точнее, радирует каждые четверть часа. Он находится в том же районе, "Блестящий" и "Буйный" идут к "Изумруду", осматривая всё на пути в поисках второй лодки.
— Николай Иванович, — подал голос Бухвостов, — вы как будто знали о таком повороте. Знали, но молчали, а я вот сейчас с ужасом думаю — вдруг и впрямь затаилась в засаде подводная тварь. Вы уж простите, великодушно, Михаил Николаевич, но как представлю гибель броненосца от невидимого врага, трудно сдержаться.
— Я вас понимаю, — капитан второго ранга Беклемишев улыбнулся, — но ведь был и князь Трубецкой, подбивший "Фудзи"...
— Полно, господа, — Небогатов постучал по столу карандашом, — и так понятно, есть чужие коварные шпионы и есть наши доблестные герои-разведчики, так и с подводными силами. Для нас атака Трубецким японского броненосца — подвиг, а для самураев — подлый удар. Как видите, собрал я вас, дабы сообщить пренеприятное известие — у противника появились подводные лодки. Соответственно, придётся менять тактику, вырабатывать меры противодействия. Надо думать, господа и хорошенько думать, иначе запрут Тихоокеанский флот японцы в Золотом Роге. Что скажете, Михаил Николаевич, вы знаток, вам и карты в руки.
— Думаю, не стоит паниковать, — на кавторанге Беклемишеве сошлись хмурые взгляды каперангов и адмиралов, не представляющих что делать с вражескими подводными миноносцами.
— Вот как, поясните, — командующий откинулся в кресле.
— Даже если японцы и закупили несколько лодок, главной проблемой является подготовка экипажей. Наш отряд со времени прибытия во Владивосток приобрёл огромный опыт, но и совершил множество ошибок, каждая из которых могла закончиться трагически. На этих ошибках мы и учимся — разбираем от чего случилась, обсуждаем, как избежать её повторения. Экипажи у нас небольшие, но выучка любого члена команды должна быть на одинаково высоком уровне. Не так повернулся, задел рычаг, не довернул вентиль, перепутал клапана — и можно всем погибнуть. Из-за незначительной ошибки одного! Скажу прямо, сейчас, подготовка экипажей на порядок выше, чем полгода назад, но и то пробелов достаточно. Полагаю, японцы, у которых не было ничего подобного до войны, обратились к заокеанским друзьям с просьбой продать несколько подводных лодок недавно, никак не ранее прорыва Николая Ивановича во Владивосток в мае. Так что нет у них подготовленных экипажей. И завтра не будет.
— Я внимательно изучал все ваши отчёты, Михаил Николаевич, — комфлота принял депешу от бесцеремонно ворвавшегося в зал заседаний шифровальщика, — Ферзен телегра..., чёрт радирует. Пора привыкать к новым словечкам. Всё на "Изумруде" нормально, Василий Николаевич передаёт район для патрулирования миноносцам и идёт во Владивосток. Расскажет скоро всё, так сказать — "в лицах"...
— Я продолжу, — Беклемишев дождался утверждающего кивка Небогатова, — не было возможности у японцев за столь короткий срок освоить подводные лодки, пусть даже самые новые, самой совершенной конструкции. Вероятно, при срочном погружении случилась какая-то ошибка, что и вынудило всплыть, прямо под орудия "Изумруда". Не думаю, что подводных лодок было две. Наверняка японцы оставили вторую, или сколько там у них есть, что называется "про запас", чтобы не потерять всё в одной операции.
— Удивляюсь я вашему оптимизму, Михаил Николаевич, — Бухвостов выбил на столе пальцами правой руки нервную барабанную дробь, в левой контр-адмирал держал карандаш, точь-в-точь такой же, как и у Небогатова.
— Простите, Николай Михайлович, но это не оптимизм и не шапкозакидательство. На отряде подводных сил Тихоокеанского флота привыкли точно рассчитывать все риски и все ходы. Мы то знаем, каково это собрать экипаж, с которым можно выйти в море. Поверьте, это в разы, да что там — на порядок сложнее, нежели чем на самом современном надводном корабле. Сейчас японцы, как и мы, будут гадать — отчего всплыла их подлодка, какую ошибку совершили их моряки. Это неизбежно отсрочит следующий выход вражеских подводных лодок. Ну, я так полагаю, впрочем, ведь самураи, могут кинуться и без подготовки. Только в нашем деле отвага подкрепляется многократным расчётом. И никак иначе.
— Что ж, Михаил Николаевич, доводы вы привели убедительные, -Небогатов с хитринкой посмотрел на Бухвостова, — а теперь подумайте, как бы вы поступили, случись нужда такая, атаковать Владивостокскую базу. Потребуется ведь предварительная остановка, желательно в какой-то бухте, снаряжение минных аппаратов, проветривание лодки, забор свежего воздуха, как у вас это всё называется? И подумайте заодно, как Николай Михайлович на своём флагмане может вас "прищучить". Соображения свои представьте, сразу как подготовите. Но не спешите, продумайте всё, с офицерами отряда посоветуйтесь.
Далее совещание пошло более спокойно. Командующий запретил выводить "бородинцы" без сопровождения миноносцев, которым ставилась задача осматривать акваторию, даже наиболее зорких сигнальщиков поступило предложение перевести на эти миноносцы. Приманкой же для вражеских подводных лодок у входа в залив Петра Великого Небогатов решил сделать броненосцы береговой обороны. Дежуря по очереди с внешней стороны минных заграждений "Ушаков", "Апраксин" и "Сенявин" должны спровоцировать на атаку подводников Страны Восходящего Солнца, если таковые затаятся на подходах к Владивостоку. На дежурном ББО командующий приказал собрать усиленный отряд борьбы за живучесть, заблаговременно разместить во всех отсеках пластыри, подпорки и прочее. Ну и учения по заделыванию пробоин проводить по нескольку раз в день, дабы довести навыки спасательных партий до совершенства.
Миклуха немного поворчал, "обижаясь" за броненосцы береговой обороны, отдаваемые "на заклание". На что получил предсказуемую "академическую" отповедь комфлота, четверть часа сравнивавшего ББО и "бородинец" как по боевой мощи, так и по стоимости.
Но на самом деле контр-адмирал был доволен, — торчать в гавани экономя уголь, разве это дело для настоящих моряков? А поохотиться на коварно подкрадывающегося в толще вод врага — дело увлекательное и интересное! К тому же пара миноносцев во время "охоты на живца" отходит в море, дабы перехватить неприятеля после атаки. Как пояснил Беклемишев, выпустив торпеду подводная лодка начинает всплывать и неопытный экипаж (впрочем, как и достаточно опытный) может прозевать момент и хищник окажется на поверхности, превратившись в беззащитную жертву. Под это дело Миклуха потребовал даже усилить вооружение ББО четырьмя — шестью германскими 105-миллиметровками. Небогатов надолго задумался, но всё-таки отказал, пообещав, правда, помочь с трёхдюймовками...
