Что-то стучится в висок. То ли кровь, то ли недавний выстрел меня все-таки догнал и теперь все. Отбегался. Осколки моего костюма, еще недавно такого красивого, рубиново-красного с черными и зелеными вставками, висят лохмотьями. Внешние стволы-просят ремонта, а внутренние системы отказываются включаться, ссылаясь на исчерпанный резерв и отсутствие запасных частей.
"Это была славная охота"... Жаль, что охотились на меня. И очень жаль, что не все из охотников отправились на встречу со своим создателем. Из двух десятков выжило 11 человек, обкладывающих меня, как волка, своими поисковыми дронами, заглядывая и разыскивая меня с орбиты.
Нет, еще час я протяну — костюм подох, но я еще дышу, есть два ножа и адреналин плещется из ушей, а значит...
Ничего это не значит, так, пустая бравада смертника. С ножами, против закованных в легкие бронекостюмы может выйти только супергерой, к каковым я, ну совершенно, не отношусь.
— Мик, Мик! — Последнее, что дохнет в костюмах Миггера Торвальдсона, это связь. — Мик! Ответь, сволочь полосатая!
Рад бы я тебе ответить, Марна, да вот только цензурно не смогу, а выдыхать последний чистый воздух на маты, как-то не комильфо.
Вдох и выдох.
Костюм долой и датчик на самоликвидацию — даже осколки костюма могут рассказать противнику слишком много.
"А ведь холодно..." — Выдернув легкий кирпич аптечки, перебираю оставшиеся лекарства. В сухом остатке, в аптечке лишь жгут и жаропонижающее. Не густо...
Вспышка термита сплавила в единый ком камень скалы и мой бывший костюм.
Хоть погреться, напоследок, е-мое!
Всё. Связи у меня, теперь, тоже нет.
Невысокая скала, что дала мне прибежище на эти 15 минут, содрогнулась от вспрыгнувшего на нее существа, закованного в отливающий синевой стали, штурмовой костюм.
Зря он так, очертя голову, кинулся на жар термитной вспышки. Стоило, сперва, запустить дрона, облизаться, а лишь потом — прыгать!
— Дураков учит смерть... — Прошептал я, вскрывая спинную защиту костюма, "впрыгнувшего" обеими ногами в расплав и застрявшего на целых пять секунд.
Ответом мне был вопль разумного, разрезаемого десантным монокристалическим ножом, внутри собственного костюма. Его аптечка старательно сшивала хозяина, но непоправимо опаздывала — печень и позвоночник уже рассечены, и кровь заполняет внутренности костюма, покидая тело хозяина, вместе с его никчемной жизнью.
"Десять." — Я полюбовался застывшей скульптурой поверженного противника и сделал шаг назад. — "Уже не так и обидно".
Соскользнув со скалы, почесал затылок и полюбовался затянутым облаками, небом. Не все ли равно, в какую сторону бежать, если вокруг заповедник, раскинувшийся на две с лишним тысячи километров, населенный лишь зверьем, да десятком разумных, относящихся к виду "браконьерус обыкновениус", что приперлись охотится...
Нет, есть у меня закладка, но бежать до нее полсотни километров, по снегу, при температуре -8...
Увольте идиота из рядов доблестного егерского войска!
Да и костюмчик у меня, совершенно не приспособлен для подобных подвигов — термобелье красиво на картинке, а вот по пояс в снегу, как-то очень не очень...
С чавканьем воткнулся в снег заплутавший дрон, зацепившийся в белой метели за ветви раскидистого дерева.
Пока операционный модуль пытался реанимировать систему ориентацииподъема, "подрезал" ему крылышки и разобрал, разжившись легким импульсником и двумя батареями, на всякий случай, ибо вряд-ли кто-то даст мне шанс подкрасться на прямой бросок — дураки уже умерли, а умные... А умных среди них и нет — умные, охотиться в заповедник не лезут.
Среди круговерти снежной пелены, завывания злого ветра, среди холода и темных, низких туч умирать очень скучно. Вот и остается молить небеса и звезды о такой малости — прихватить с собой, на тот свет, парочку-троечку противников, неосторожно перешедших дорогу старому егерю.
Может и выпьют за упокой моей души друзья-приятели, но слаще их молчания будут мне стоны умирающих врагов, их горячая кровь на белом снегу и остекленевшие глаза, невидяще уставившиеся в свинцовое небо.
Ну, а пока...
Мы еще повоюем!
Снег спрячет мои следы, холод примет в свои объятия...
Потом!
Мы еще повоюем!
