Глава двадцать шестая
Чтобы отойти от стены со знаками ордена, Хакону пришлось, стиснув зубы, напомнить себе: исследование прошлого может подождать. Так что, развернувшись вместе с примолкшей головой Ксимона, он отступил от странной настенной росписи, притягивающей его взгляд. И снова вернулся.
— Что ещё? — шёпотом поинтересовался Ксимон.
Водя свечой вверх и вниз, а потом и в стороны, Дракон отозвался:
— Не понимаю. Я посвечу тебе — видишь?
И поднёс свечу к стене так, чтобы при подрагивающем от сквозняка пламени показать отрубленной голове и впрямь небольшую странность: часть записей была грубо замазана — кажется, глиной. Высохшая, кое-где она отвалилась хрупкими пластами, но в основном держалась крепко, скрывая драконьи формулы силы и знаки.
— Они присваивают замок, — с недоумением констатировала отрубленная голова. Судя по интонации, будь Ксимон полностью человеком, он бы пожал плечами.
Сунув шест под мышку, Хакон осторожно отколупал часть глины, уронив вместе с нею и новый пласт, разбившийся в сухую крошку. Да, драконьи записи спрятаны за глиной. И старания нечисти замазать стены понятны: кому понравится в захваченном доме читать заповеди врага? И было что-то ещё в этом грубом заляпывании, из-за чего Хакон морщился, пытаясь сообразить не совсем неясное для него самого. Но попытка понять столкнулась с напоминанием о времени. Он здесь уже достаточно давно, чтобы нечисть спохватилась и помчалась проверять, как там пленный Дракон. Пора уходить. Хотя очень хочется остаться, чтобы сбить со стен уродливые глиняные полосы, в которых кое-где остались даже следы звериных лап.
И снова пустился в неведомый путь по тёмному коридору, стараясь двигаться без спешки и насторожённо. И в то же время вполголоса переговариваясь с Ксимоном.
— Каково в целом расположение замка?
— Два этажа на поверхности и один под землёй. Повелитель нечисти находится на первом этаже, в центре замка.
— Почему здесь не слышно ничего?
— Войско находится с противоположной стороны от нас, — ответила отрубленная голова. — Эта часть замка упирается в земли нечисти. Поэтому они ничего не боятся, а значит — ставить сторожей тут не думают. Но... — Ксимон заколебался, прежде чем продолжать, а потом собрался с духом и выпалил: — Но, кроме войска нечисти, в замок пробрались и другие обитатели адова места!.. И стоит их опасаться.
— Ты видел их?
— Видел, — пробурчал Ксимон. — Меня с этим стягом протащили по всем помещениям замка, чтобы везде оставить след нечисти. Ты же просмотрел древко, знаешь о том, что оно... — отрубленная голова попыталась скоситься на шест Дракона, но не сумела и ещё больше расстроилась. — Его концом чертили магические формулы присвоения этого замка.
— Вот как. — Хакон задумчиво оглянулся. Теперь понятно, почему глиняная замазка не держится на стенах. Несмотря на старания нечисти присвоить чужой замок, его стены сопротивляются, отвергая враждебный им слой... И опять Дракон сморщился от усилия ухватить за хвост слишком туманно мелькающую мысль — опять-таки что-то в связи с этим отринутым стенами глиняным слоем. Но вынужденная осторожность затёрла витающую в воздухе отгадку неназванной загадки.
Когда Хакон отошёл от начала коридора на значительное расстояние, стало заметно: в отличие от темноты в обычных коридорах здешний мрак кажется гораздо плотней. И пламя свечи подтверждало это: оно тускнело в этой тьме, и порой освещённое пространство суживалось до такой степени, что Хакон видел лишь свои руки. В таких случаях он обеспокоенно опускал свечу, чтобы убедиться, что с головой Ксимона всё в порядке. Голова помаргивала на него сощуренными глазами и неразборчиво ворчала. И тогда Дракон снова поднимал свечу, чтобы хоть попытаться разглядеть дальнейший путь. О потолке он уже и не думал: тот так высок, что его и при хорошем освещении не видно.
Вскоре он не выдержал:
— Как долго тянется этот коридор?
Отрубленная голова вздохнула:
— Он идёт вокруг замка почти спиралью. Но, как только появится выход на следующий, нужный нам коридор, я тебя предупрежу.
Спиралью. Хакон вспомнил последний приют Драконов — тот, что далеко от замка Блейвенов. Тот, что принадлежал ордену, пока в нём оставались Драконы. Странно, но там тоже один из коридоров первого этажа мягко кружил почти на две трети здания.
Додумать не успел: впереди, показалось, посветлело. И Хакон прибавил шагу, стараясь побыстрей выйти на светлое место и дать глазам, уставшим от давящей тьмы, немного отдыха. Первое предположение — возможно, там, впереди, уже не часть коридора, а светлая зала на его пути. Хоть Ксимон и сказал, что здешняя часть замка безлюдна, но он же предупредил, что, кроме вражеских воинов и лесных демонов, по замку блуждают и другие. Наверняка из тех, кто преимущественно появляется в ночных кошмарах...
Ещё шаг — и Хакон разочарованно опустил плечи. Да, зала — и довольно просторная. Наверное. Потому как светла она не от настоящего света. Просто все её стены облеплены светляками. И свет, который они испускают, даже хуже того, что Дракон терпел до сих пор. Зеленовато-гнилостный, он освещал лишь спинки самих жуков, которые, в отличие от обычных жучков-светляков, были гораздо больше и медленно перемещались по всем стенам, будто их что-то тревожило, заставляя уходить с одного места на другое.
Ксимон внезапно тоненько заверещал:
— Подними меня, подними-и!!
Машинально подчиняясь его приказу или просьбе, Хакон рывком снял тряпки с пояса и поднял руку с отрубленной головой. А в следующий миг на его ноги во тьме, подчёркнутой призрачным, уходящим вовнутрь зеленоватым светом, навалилось что-то настолько тяжёлое, хоть и по впечатлениям упругое, что он не успел схватиться хоть за что-то или развернуться лицом к стене. Тяжкая масса просто-напросто сбила Дракона с ног, а потом, словно и не замечая, принялась наползать на человека. Ксимон, которым Хакон ударил по полу, отбрасывая подальше от себя и той неизвестной жути, которая наползала на него, где-то там, за головой воина-мага, захлебнулся собственным криком, а потом только сипел, пытаясь выдохнуть или вздохнуть...
Свеча выпала из руки и погасла где-то в стороне.
Одна рука оставалась свободной — именно ею Хакон, задавленный и всё ещё давимый, ползущей по нему тушей, из последних сил воспользовался: не имея возможности для размаха, он воткнул кончик лезвия трофейного меча в это равнодушное нечто, уперев рукоять в собственное плечо. Продолжая ползти по человеку, невидимая туша постепенно насаживала себя на клинок.
"Неужели она не чувствует?! Неужели меч для неё — соломинка, которой предпочтительно не замечать?!"
Когда гарда меча сильно и болезненно упёрлась в плечо Дракона, он почуял, что туша замедлила своё равномерный безразличный ход. Задыхаясь от нехватки воздуха, Хакон старался вытащить вторую руку из-под чудовища, одновременно умоляя: "Только не сломать бы!" и рыча: "Будь ты проклят, монстр!" Ног он уже не чувствовал, а масса, остановившаяся на нём, давя на грудь и прогибая рёбра, всё ещё пыталась двинуться, но, кажется, меч, вошедший в её тушу, или ранил её, или создавал неприятные ощущения, с которыми она и пыталась разобраться, потому что двигалась подобно маятнику: то назад с тела человека, то вперёд, вроде как думая не обращать внимания на рану.
Вот туша сильно дёрнулась вперёд. Хакон охнул, буквально услышав, как затрещали рёбра. Плечо от нового толчка взорвалось болью, будто рукоять меча, который теперь поневоле соединял Дракона и чудовище-невидимку, собиралась проткнуть его.
Оно обмякло.
Хакон дышал рывками, мелко-мелко, лишь бы ухватить порцию воздуха, необходимую, чтобы выжить. Теперь он лихорадочно соображал следующее: что чудовище сдохло — он знал, потому как туша лежала на его теле и определить его смерть было легко. Но как вылезти из-под неё?!
Рука, неловко закинутая за голову, после того как направила меч в тушу, странно горела, но, тем не менее, Дракон сумел поднять её и опустить перед собой — точней, на тушу. Так. Что дальше?
— Дракон... — услышал он сип. — Ты... жив?
Он бы рассмеялся, не будь придавлен чудовищем.
Отвечать не собирался. На это уходят силы. А ему они нужны для другого.
Как ни странно, именно в этой ситуации мозги прочистились, и Хакон понял, что его волновало из-за исписанных стен и что именно ему нужно сделать, чтобы освободиться от монстра, придавившего его к полу.
Стена — в двух шагах от него, лежащего. Он стоял близко к ней, чтобы рассмотреть странных светляков. А значит, вероятно, повезло.
Он вжался в пол, насколько это возможно. Не получилось. Он и так распластан на плитах. Куда ещё дальше. Зато обнаружил, что может шевелиться — самую малость, но и этого достаточно. Собравшись с силами, Хакон попробовал отжаться от громоздкой туши в сторону. Получилось лишь ворохнуться — для чужого глаза Дракон и движения не сделал. Но движение получилось. Это он сразу сообразил, едва рукоять меча, воткнутая в его плечо, соскользнула с места и теперь упёрлась ему в шею. Но не сильно, без давления. Вот сейчас можно приподнять свободную руку, чтобы она упала между грудью и шеей.
Прошло немало времени, прежде чем Хакон сумел заставить меч медленно разрезать ту часть туши, что прижимала его к полу. Втянув первый полноценный вдох, который получился благодаря рассечению, Дракон, чувствуя себя мясником, отдышался, а потом, снова чуть дыша, поднял меч и направил его за голову, на стену. Когда кончик клинка слегка воткнулся в стену, воин-маг, не давая себе времени усомниться, что всё получится, быстро прошептал заклинание силы, представив себе, что направляет слова заклинания в тело оружия.
Ещё раз.
Ничего.
Ещё раз — с настойчивостью от безысходности.
Рукоять потеплела.
Или показалось?
В тишине услышал странный шелестящий шорох.
Скосившись, с изумлением увидел, как со стены падают зеленоватые светляки.
А рукоять нагревалась так быстро, что скоро стало трудно держаться за неё.
Не смея оторвать клинок от стены, Хакон облизал губы и быстро зашептал следующее заклинание — движения силы. Руку от напряжения начало сводить, но Дракон почувствовал, как по пальцам рванула сила, которая горячей волной пролилась от руки к телу, а затем пропала в туше. Он так чуял этот поток, что теперь уже был уверен, что сумеет выбраться из-под монстра-невидимки.
А поток увеличивался. Он теперь будто собирался на груди человека и вламывался в тушу, оплавляя её. Хакон чувствовал, как обмякает плоть монстра, стекая с его тела.
Туша ещё не пропала до конца, а Хакон закричал от боли, когда почувствовал ноги: они были не раздавлены — а тоже плавились о страшного жжения. Монстр был ядовит?! Быстро-быстро отталкиваясь освобождёнными ногами от остатков туши и от пола, Дракон сумел добраться до стены и сел, прислонился к ней.
... Он не знал, сколько так просидел, спиной и ладонями влепившись в стену, исписанную драконьими формулами и заклинаниями. В стену, которая вливала в него силы. В замок, который, может, из последних сил целил своего Дракона.
Всё так же сидя, Хакон для начала проверил, полностью ли он пришёл в себя. Затем проверил себя, начиная с головы и заканчивая пальцами босых ног — обмотки истлели в яде. Дотронулся до коленей. Штаны понизу расползлись от яда чудовища — в последнем сомнений не было. Потому как и кожа выглядела изъязвлённой тем же ядом.
Держась одной рукой за стену, другой он достал из-за пазухи одну из припрятанных свеч. Зажёг её, уже привычно обхватив её ладонью так, чтобы пальцы в кулаке соприкасались с подушечкой большого пальца. Огонёк вспыхнул легко и радостно, осветив чёрную груду рядом. Но Дракон не взглянул на поверженного врага, а некоторое время смотрел на живой и тёплый огонь, бездумно вздыхая, а потом медленно повернул голову, заслышав тихий плач.
— Я... сейчас... подойду к тебе, — через слово отдыхая, обнадёжил он Ксимона.
Посидел ещё немного, не в силах оторвать ладонь от стены и даже жалея, что надо вставать. Потом накапал немного расплавленного воска свечи на пол и укрепил её рядом с собой. Помогая себе мечом и руками, перебирая ладонями по стене, поднялся.
Стяговый поддон с отрубленной головой валялся неподалёку. Тряпки помогли ей не выкатиться, да и удар смягчили.
Когда Хакон поднял отрубленную голову, Ксимон, глядя в сторону, прошептал едва слышно:
— Мне нужна...
Дракон смотрел на него долго, не сразу восприняв эти слова.
Понял.
— Устроим привал, — тяжело сказал он и повернулся к стене.
Здесь он снова сел спиной к стене и поставил голову рядом. Подумал, размышляя, можно ли воспользоваться вражескими мечами. Убить чудовище — одно. Но дать им притронуться к живой крови Дракона? Но больше нечем.
Он взялся за второй меч, который не искупался в плоти ядовитого монстра, вытер его клинок, насколько сумел тщательно, и, прикусив губу, резко провёл ладонью по лезвию. Так же быстро сжав кулак, он сунул ладонь ко рту подтащенного ближе Ксимона и поморщился, заслышав первый чмокающий звук, когда отрубленная голова немедленно принялась за кровавое пиршество, облизывая рану и жадно высасывая из неё кровь.
— Хватит. — Хакон отнял руку и поставил поддон с головой рядом с собой. Мелькнула было мысль, а не навредит ли кровь Дракона невольному предателю рода человеческого, но с Ксимоном вроде ничего особенного не происходило, и воин-маг успокоился на этот счёт.
Отдохнув ещё немного у стены — теперь затем, чтобы стянулась ранка на ладони, Хакон с неохотой встал и потоптался на месте. Пройти ещё какое-то расстояние он сможет без особого труда. Оглянувшись на стену, на которую больше не садились зеленоватые светляки, он провёл по ней ладонью. Замок занят врагом. Но замок ещё дышит. И он настолько силён, что может поделиться своей силой с единственным добравшимся сюда Драконом. Пересохшими от волнения губами Хакон выдохнул:
— Благодарю за силу!
Затем собрал разбросанное у ног оружие и свечу, вновь прикрепил к поясу поддон с отрубленной головой мага и, определившись с дорогой, зашагал к следующему коридору, проём в который виднелся из залы со светляками. И, только когда Хакон прошагал с десяток шагов, он сообразил обернуться. Да, светляки больше не взбирались на стену, не взлетали на неё, чтобы продолжить своё хаотическое движение по ней. Что произошло? Хакон замер, поражённый странной мыслью: "Не побуждается ли замок? Я-то решил, что его стены могут лишь чуть-чуть помочь своему последователю. Но не помог ли я замку? Одним лишь напоминанием, что Драконы живы?"
Оставив за спиной эту загадку, но твёрдо уверенный, что стены замка, если что, помогут вновь, Хакон пошёл в коридор, чувствуя себя уже не больным, как тогда, когда прислонялся к стене. Впечатления были такие, что он ощущал только гнетущую усталость, но чем дальше тем уверенней выпрямлял спину: иметь во вражьем стане невидимого, но сильного помощника — это чудо!
— Почему ты не умер? — спросила отрубленная голова Ксимона, уже успокоившаяся и... сытая.
— А ты бы хотел этого? — усмехнулся Хакон.
— Нет, конечно, — буркнул маг. — Когда ты бросил меня в сторону, я уж думал, что моё существование закончено — даже в таком неприглядном виде.
— Любопытно, — сказал Дракон, не глядя на него, — а сожрала бы тебя та тварь, если бы ты оставался при мне?
— Сожрала бы, — печально ответила отрубленная голова. — Ей всё равно, кого есть. Она и лесных демонов однажды сожрала.
— Это как? — поразился Хакон. — Прям-таки сожрала своих?
— Да ей какая разница — свои, не свои? — проворчал Ксимон и вздохнул.
— А ты видел, как она?..
— Нет, не видел, но свежие кости лесных демонов не один раз находили по всем углам замка. Ты не ответил. Почему ты не умер? Яд этой твари очень силён.
Хакону очень не хотелось признаваться (точней — из какого-то опасения), что ему помог замок. Поэтому как можно хладнокровней он объяснил, усмехаясь в душе:
— Кровь Драконов может перебороть некоторые яды.
— Я-асно, — уважительно протянула голова.
— Ксимон, сколько нам ещё осталось по этому коридору?
— Будет развилка, пойдёшь направо.
— И ещё, Ксимон. Может, ты мне заранее скажешь, с какими ещё адскими тварями мы можем столкнуться здесь?
— Их здесь бесчисленное множество, — мрачно ответил Ксимон. — Поверь мне! Даже если я перечислю тебе всех тех, о ком только знаю, не уверен, что на нашем пути не появится те, о которых я не имею понятия.
— Хорошо. Давай-ка немного поговорим. Путь легче будет.
— Давай. О чём?
— О тебе. Почему тебя оставили жить?
— Из признательности, — спокойно сказала отрубленная голова. — Если бы не я, они бы и сейчас прозябали в своих адских глубинах.
— И тебе нравится такая жизнь?
— Я слаб, как любой человек, — уже хмуро сказал Ксимон. — Если есть возможность жить хотя бы так, я буду жить. И радоваться жизни.
— Но ты уязвим, поскольку зависишь от всех.
— И тем не менее — я до сих пор живу. Но я тебя понимаю, Дракон. Если бы я, будучи физически полноценным человеком, взглянул на себя в таком виде со стороны, я бы тоже ужаснулся.
— В таком случае, у меня к тебе ещё один вопрос, Ксимон. Ты говоришь, что здешняя нечисть тебя тоже может легко съесть. А разве тебя не охраняет какая-нибудь защиты? Разве твои нынешние повелители не удосужились хоть как-то оградить тебя от обитателей адова места? Ведь в таком состоянии ты очень беспомощен.
— Их это не тревожит, — с досадой отозвался маг. — Нет на мне защиты. Знаменосец носил меня и оберегал от здешних тварей. Вот и вся защита.
Хакон был готов поддерживать любой пустой, совершенно не нужный ему разговор, лишь бы не чувствовать свои босые ноги. Они очень уж стали сильно ощущать пол, по которому ступали. В первую очередь потому, что язвы на стопах, хоть и подсохли немного, но всё же наступать на каменные плиты с крошками мусора, к тому же кое-где переломанных и вылезших из поверхности пола, было нелегко.
И в то же время не хотелось выдавать даже отрубленной голове, что он, Дракон, потерял возможность использовать магию. Впрочем, отвлечься от боли помогло не только то, что боль в стопах постепенно заглушалась его собственным шагом, но и то, что впереди опять что-то засветлело. Предпочитая предполагать, что любое изменение в освещении предупреждает об опасности, Хакон поспешно затушил свечу и немедленно шагнул к стене. И лишь здесь сдержанно улыбнулся. Магия недоступна в привычных объёмах, но она есть. Надо лишь уметь воспользоваться ею.
И застыл. Коридор ещё не закончился. А потому, прислушиваясь к тихим шумам впереди, Хакон примерно представлял: некое существо вышло откуда-то из-за стены и направляется ему навстречу. Шагов не слышно. Но шелест, очень сильно похожий на шелест одежды при ходьбе, приближался.
Дракон вжался в стену, осторожно обыскивая её: на месте ли записи, не скрыты ли они под глиняной замазкой? Но стена была ровной. Под пальцами воин-маг не обнаружил шершавых разводов глины и успокоился. И вновь уже более старательно прислушался к тому, что приближалось. Отрубленная голова помалкивала, но теперь Хакон знал — почему. Невыгодно разговаривать. Ксимон тоже побаивался привлечь к себе внимание адских тварей.
Отринув все мысли, Хакон попытался представить, что стоит за шелестом идущего мимо существа. Оно высокое — это воин-маг понял по сопению, еле-еле доносящемуся сверху. Оно громадное — насколько сумел определить Хакон по тому, как топали по плитам довольно тяжёлые лапы. Оно явно недавно кем-то пообедало: в воздухе появился едкий "аромат" переваренной плоти. Словно зевнула собака, сожравшая крысу.
Придавшись к стене, Дракон перестал дышать, вслушиваясь в то неведомое, что проходило мимо, и боясь выдать себя даже дыханием. Но вот нечто плотное ощутимо пропало, пройдя далее по коридору.
— Ушёл! — шёпотом выдохнула отрубленная голова. И оживилась. — Кажется, я понял, где мы находимся. Это вышло из-за угла, а значит, второй коридор, куда нам надо свернуть, недалеко.
Хакон помедлил, прежде чем спросить:
— А свечу теперь зажечь можно?
— Не знаю, — уже уныло ответила голова. — Я бы предпочёл, чтобы было светло, но...
Подумав, Хакон всё же засветил свечку. До стены, за которой скрывался поворот, дошли в молчании. Но, когда Дракон понял, что дальше опять будет длинный коридор, он тут же спросил:
— А где именно в своих комнатах хранит печать повелитель нечисти? Ты знаешь?
— Вынужден ответить безнадёжно, — уныло отозвался маг. — Он носит печать при себе. Постоянно. Может, не стоит искать комнаты повелителя? Забрать печать у него невозможно.
— Ты судишь с высоты своего здешнего опыта, — ответил Хакон. — А я со своего. Ксимон, много ли ты знаешь о Драконах?
— Раньше думал, что достаточно. Теперь сомневаюсь.
— Ну, ладно... Ты бывал в комнатах повелителя?
— Бывал. Только я не очень представляю, как тебе объяснить их расположение. Ведь, насколько понимаю, ты хочешь узнать об этом?
— Да, хочу. Но почему ты не можешь объяснить?
— Он играет с комнатами, переставляя их. И всякий раз, когда меня у нему приносили, я не понимал, куда попал.
— Хорошо, на месте разберёмся, — пробормотал Хакон.
Мысли уже перешли на другое. Страшно хотелось есть. Ведь в последний раз он ел сутки назад. А потом началась битва против осадивших крепость вражеских воинов.
Невольно скашиваясь на почти невидимый под ногами пол, он даже поймал себя на мысли, что готов поужинать (темно же!) крысой! Что навело на мысли о крысе? Неужели недавно прошедшая мимо невидимая тварь, чьё дыхание тлетворно воняло?
Что бы там ни было, Хакон с трудом утихомирил взбунтовавшееся желание поесть. А вспомнив недавнюю встречу с ядовитой тварью, мрачно улыбнулся: жаль, здешняя дичь несъедобна!
Следующая глава в среду.
