В чем отличие двух стоящих рядом со мной женщин?
Возраст? Цвет глазволос или полнота?
Или странное напряжение спины, выдающее затаенный страх или неуверенность в собственных силах?
Что привлекло меня, приковало мой взгляд и не дает свернуть в сторону, топая за ними след в след, и, похоже, пугая своей назойливостью?
Два перекрестка, три, четыре... Весь город, как старое, заплывшее зеркало, пытается отразить тщетную суету людей, спешащих по своим делам. Пытается, разбрасывая во все стороны искорки солнечных зайчиков и брызги грязной воды из дорожных луж. Мир, дрожащим маревом окутывает меня и идущих впереди меня женщин, видимо в тщетной попытке скрыть нас от всевидящих глаз равнодушного города, пустых глаз обывателей и молодежи, с заткнутыми наушниками, ушами.
Что страшного во мне, топающего по улице с рюкзаком за спиной, рваными на заднице черными джинсами и прикольной футболкой, с миленьким розоволапым ежиком с расплывшейся в улыбке, мордочкой? Я не ношу за пазухой топор, в моем рюкзаке, из предельно-криминального — только фляжка с коньяком, да флешки с давно пиратской виндой...
Я уже давно прячу глаза за стеклами темных очков, за улыбкой прячу безысходность, за веселым смехом — волчью усталость, разваливающую меня на два, нет — три, мира: миры двух с половиной работ и той жалкой половинке мира, которую с трудом можно назвать личной жизнью.
Женщины уже давно разошлись по своим делам и путям: Высокая и черноволосая, прямая и тонкая, словно молодой тополек — зашла в магазин, наполненный ароматами парфюма, вышколенными слугами, простите — продавцами, с фальшивыми улыбками и милыми физиомордиями, потому что назвать это "лицом" мне не придет в голову, даже в пучине дикого алкогольного опьянения.
Рыженькая, затравленно оглянулась на меня и нырнула в подземный переход, всего один из двух, в нашем, совершенно не великом, городе.
Что же... Вот и стала понятна разница между вами — каждая из вас боится по-своему, судорожно замыкаясь в привычном мире или убегая, или входя в освещенное пространство, наполненное пустыми душами, глазами, оболочками, что станут людьми, лишь покинув свое рабочее место.
Пусть их, мне еще долго идти, вглядываясь в глаза людей и окна домов. И если окна откровенно честны, отображая за открытыми шторами бедноту или пустую блажь богатого жильца, глаза врут. Врут, оставляя после себя то самое "послевкусие" от которого, до самоубийства или массового убийства — один шаг.
Я тоже трушу, как и все окружающие. Я отвожу взгляд от нищеты, зная, что этот взгляд — лжив, а нищий... Далеко не нищий, по меркам даже моей зарплаты. А вот бабушку-пенсионерку, торгующую острой приправой, обойду седьмой дорогой — уж больно не хороший у нее взгляд. Затравленный и, одновременно, пустой.
Уж лучше смотреть на дома, облака, деревья и воронье, оккупировавшее набережную и привольно каркающее, прыгая по бетонным парапетам и держащее свои хвосты подальше от "вечного огня", чем всматриваться в пустоту человеческого общества, погрязшего в слепом правиле, привнесенного нам "оттуда" закона — "никто, никому, не должен".
Как быстро мы прониклись этим правилом, почувствовав волю безнаказанности. Свежий воздух перемен, принесший свободу — оказался давным-давно отравлен.
Я улыбаюсь, топая по пешеходному переходу, двигая по центру тротуара или замирая у бетонного бортика, за которым река катит свои волны, в которые, кто-то уже кинул пустую пластиковую бутылку.
И это — тоже реальность.
Реальность, за которой одиночество и просто улыбка, которая радует окружающих, но тянет, тянет на дно, не выпуская, оплетая щупальцами и грозя вылиться в очередной демарш, который снова никто не увидит, не обратит внимания и пройдет мимо, не повернув головы.
Что же, пусть будет так.
Пусть остаются эти кривые улочки, наполненные припаркованными авто, из которых ревет лже-музыка рэпа.
Пусть за окнами, стыдливо задернув шторы, прячутся те, кому есть что скрывать, стыдиться, или наоборот — безмерно гордиться своими подвигами. Как в кавычках, так и без.
Пусть.
Я сделаю еще шаг и еще, спрячу глаза за темными очками и поправлю рюкзак на плече.
Мне еще долго идти и по этому городу, и по следующему. Я буду идти, потому что сидеть больше не могу, а врать себе и окружающим, что вокруг меня все замечательно... Нет сил.
Это моя реальность, в которой есть город, который надо пройти...
