Принцип абсолютного подчинения

— Зачем? — с трудом удерживая себя от банальной истерики, выдохнул он почти беспомощно.

— Просто так. Разве неприятно?

— Не надо, — он сорвался, почти сдался, попросил.

— Почему?

Руки на плечах замерли, но мужчина даже не думал отстраниться, а Тим поймал себя на том, что неосознанно медленно отстраняется он дорогой игрушки, почти откидывается назад. Зачем? Ему хотелось прижаться к нему спиной. Так сильно хотелось, что он уже почти не контролировал свои желания. Это было чем-то запредельным, не поддающимся контролю. Он знал, что это станет последней каплей, которая переполнит его, словно чашу с родниковой водой, и превратиться в белый флаг капитуляции. Но не успел сдаться, потому что Ник сам резко дернул его на себя, вынуждая прислониться к себе спиной. Тим замер, с трудом подавив в себе желание закрыть глаза и просто забыться, расслабиться и покориться, ему ведь так давно хотелось окончить эту бессмысленную игру. Ведь он уже понял, что каким бы послушным он не был, как бы не играл на здоровом желании любого мужчины подчинять и властвовать, Ник никогда не ответить ему взаимностью. Ведь все эти почти полтора года он держался на одном упрямстве. Теперь не осталось даже его. И это было больно. Просто невыносимо, осознавать, что все было напрасно, абсолютно все.

— Мне кажется, что ты сейчас заплачешь, — насмешливо фыркнул ему в макушку Ник.

— Не дождешься! — встрепенувшись, рыкнул Тим и попытался отстраниться.

— Это радует, — без труда удерживая его рядом с собой, ответствовал Никита, и без предупреждения, все еще обнимая его за плечи одной рукой, второй задрал на нем домашнюю футболку.

Тим вскрикнул, неосознанно, по-детски, не смотря на свои не полные восемнадцать. И Ник рассмеялся ему в шею, скользя подушечками пальцев по напряженному, обнажившемуся животу.

— Горячий, — выдохнул он ему в плечо, почти с восторгом, и заскользил рукой ниже.

— Решил за подарок взять натурой, — очнувшись, ледяным тоном произнес Тим, подавляя нездоровую дрожь.

— Возможно, — легкомысленно откликнулся Ник, — А что нельзя?

— Тебе решать. — Стиснув зубы, выдавил мальчишка и послушной куклой обмяк в его руках. В голове билась одна лишь мысль, — "Пусть делает что хочет...".

Но Ник на это разочарованно вздохнул, одернул на нем футболку и отстранился. От неожиданности Тим чуть не свалился с высокого стула, на котором сидел, и тут же резко обернулся на него, силясь прочитать в его глазах хоть что-то.

— Когда ты сопротивляешься, куда как интереснее, — ухмыльнулся ему в лицо Ник и вышел из комнаты.

Тим же, забыв и о музыке и о новой, столь долгожданной игрушке, с трудом поднялся на ноги, добрел до кровати и рухнул на нее без сил. Он так и опустился в ночь, не сумев себя заставить хотя бы подняться и спуститься к ужину. Ник не пришел за ним, и служанку не прислал, значит, не так уж нуждался, наигравшись. Забывшись мучительно бездарным сном, Тим растворился в собственных переживаниях и отчаянии, грызшем душу изнутри. Наверное, идея согласиться на условие Ника еще там, в парке, когда его избили те амбалы, была самой глупой в его жизни. То теперь-то что?

— Ник? — Тим проснулся посреди ночи и обнаружил, что в его комнате ярко горит свет и слепит глаза. Руки, закинутые за голову, опустить не получилось, он запрокинул голову и дернул сильней, и обнаружил, что прикован к изголовью кровати. Сердце остановилось.

— Ник?

— Да, мой хороший, — пугающе нежным тоном отозвался тот откуда-то слева.

Тим резко повернулся на голос, и попытался хоть немного приподняться, попутно обнаружив, что полностью раздет, но теплая ладонь легла на живот и прижала обратно к постели.

— Не надо так пугаться, — пробормотал мужчина, придвигаясь совсем вплотную и заглядывая в потемневшие глаза, полные ужаса. — Я пока ничего не делаю.

— Ничего? — стиснув пальцы рук, поинтересовался Тим так ровно, как только мог.

— А ты не видишь?

— Но сделаешь?

— А почему бы нет? Ты сам сказал, что можно все.

— Я не отказываюсь, — гордо вздернув подбородок, выдохнул мальчишка убежденно.

— Вот и прекрасно. Хотя мог бы.

— И что бы это дало?

— Я, знаешь ли, какое бы превратное мнение у тебя не сложилось насчет меня, не насильник.

— Да? А сейчас ты что собрался делать? Не о вечном же говорить!

— Не о вечном, не волнуйся. Но, ты ведь вроде как не против. Сам же сказал только что.

— Сам, — не стал отпираться Тим, лишь зажмурился, почувствовав, как его ладонь с живота соскользнула чуть ниже. — Сам, — повторил он совсем бездумно, Ник, видя его трепет и страх, улыбнулся.

Склонился к лицу, зашептал в подбородок, — Тебе понравится, обещаю. Не может не понравиться.

— Я знаю цену твоим обещаниям.

— Неужели? И откуда же, позволь узнать?

— От верблюда.

— Вот, значит, как ты заговорил, — ухмыляясь, бросил Ник, всматриваясь в лицо отчаянно зажмурившегося мальчишки, и посерьезнел, зная, что тот все равно не увидит. — Я не буду просить тебя расслабиться, — прошептал он тихо-тихо, — Этого и не нужно, — и больше не тратя время на разговоры, игнорируя губы, сразу же склонился к груди, и принялся целовать, но нежно, невесомо, то жадно, до красных отметим, лаская мягкими подушечками пальцев напряженные соски.

Тим долго терпел, жмурился, кусал губы в кровь, молчал. Но Ник был так ласков, почти нежен, и, не выдержав, когда он наконец спустился чуть ниже и протолкнул язык во впадинку пупка, Тим все же вынулся ему навстречу, неосознанно, подчиняясь диким, животным инстинктам, и застонал, дергая скованными наручниками руками.

— Хороший мальчик, — с восторгом выдохнул мужчина, там, внизу, и больше не тратя время на другие ласки, поцеловал в лобок, и сжал ладонью яички.

Тим закричал в голос. Ник рассмеялся над его беспомощностью, но даже это не смогло привести мальчишку в чувство. Юное тело требовало свое, гормоны бурлили в крови, превращая её в кисель, и жаждали выхода, хоть какого-то, пусть даже через боль и унижения. И он подчинялся им, выгибаясь, толкаясь бедрами в рот, и беспрерывно вскрикивая от яркости испытываемых в данный момент эмоций, от непередаваемости ощущений. Но все закончилось так быстро, он даже кончить не успел, хотя был уже близок к тому. Ник, не иначе, желая помучить подольше, сжал член у основания, и Тим, дернувшись, заплакал, без сил откинувшись на подушку. На наволочку по вискам заструились влажные ручейки.

— Ну-ну, — нежно-нежно прошептал мужчина, склоняясь к его лицу, — Не нужно, малыш, — пробормотал он ему на ухо и собрал губами слезы в уголках глаз, — Все будет хорошо. Ведь я обещал.

Но Тим ему не поверил, пусть и хотелось. Он сжался весь, зажмурился и замер, готовясь к худшему, но даже предположить не мог, что его вздернутого вверх члена коснуться прохладные, вымазанные в чем-то пальцы.

— Что... ты делаешь? — прохрипел он, непроизвольно распахнув заплаканные глаза.

Ник только усмехнулся, все такими же дразнящими движениями размазывая по нему полупрозрачный гель.

— Что? — вопросил Тим настойчивее, и даже ноги попытался к себе подтянуть, чтобы приподняться.

Но Ник с улыбкой перехватил обе щиколотки и снова заставил вытянуться на кровати.

— Я же обещал, — в какой раз напомнил он, перекидывая через него ногу, и опускаясь сверху.

Во влажных от слез глазах мальчишки мелькнуло понимание, тут же сменившееся ужасом.

— Нет!

— Тише, — мягко проговорил мужчина, склоняясь над ним. Он потянулся к губам, но Тим отвернулся. Разочарованно вздохнув, Ник отстранился. Обхватил пальцами смазанный гелем член и направил, медленно опускаясь на него сверху.

Тим дернулся и вскрикнул.

— Нет!

— Помолчи, — обрубил Ник, рвано выдохнув сквозь зубы, и продолжил.

Тим распахнул глаза и смотрел теперь только на его застывшее в напряжении лицо.

— Пожалуйста, — попробовал попросить он, ощущая, как тесно обхватывают его чужие мышцы, как жарко от невыносимо медленного трения в груди, как хочется толкнуться внутрь, проникнуть до конца. — Ник! — почти всхлипнул он, впиваясь собственными ногтями в ладони.

— Поздно, — с трудом заставив себя усмехнуться, отчеканил Ник, сбиваясь с дыхания, и выпрямился на нем, — Я уже все. — И начал двигаться.

Сначала осторожно и очень медленно, привыкая сам и ему давая привыкнуть, потом резче, быстрей. Тим метался под ним, выгибался, дергал скованными руками, скулил на одной ноте, стонал, шептал с зажмуренными глазами в потолок нечто бессвязное, и отвечал на поцелуи. Так отвечал, что Нику даже прикасаться к себе не пришлось, чтобы кончить, пачкая ему живот, на волне одного из таких головокружительных поцелуев, ощущая, как мальчишка выстреливает спермой в него самого.

Скатываясь с него на кровать, он улыбался. Запах только что утоленной страсти пьянил и убаюкивал одновременно, хотелось расслабиться, разогнуться и уснуть, но он все же сумел как-то вспомнить, что не мешало бы расковать мальчишку, валяющегося рядом с ним в полной прострации. Тим медленно опустил освобожденные от плена руки. Ему понадобилось еще несколько минут, чтобы прийти в себя настолько, чтобы повернуться на бок к нему спиной. Ник, наблюдавший за ним из-под ресниц, тут же пододвинулся, пряча улыбку во влажных от пота волосах на затылке мальчишки, и попытался обнять поперек груди, притянув к себе. Тим не позволил. Впился в его запястья ногтями. И отстранил от себя. Ник нахмурился, не понимая, в чем дело. Но все же позволил ему подняться, сесть на кровати и свесить ноги на пол.

— Ты куда?

— В ванну, — едва слышно прошептал тот и встал на плохо гнущиеся ноги.

Ник остался лежать, недоумевая. Что теперь-то не так? Ему что, не понравилось?! Тим ушел, а Ник еще долго приходил в себя от такого его поведения. Недоумение сменила ярость. Вскочив с кровати, он кинулся в ванную комнату, располагавшуюся через одну дверь от комнаты Тима. И замер, застав того в прозрачной душевой кабине, с потолка которой на спину, сгорбившегося у стены мальчишки лился непрерывный поток водяных струй, когда сам Тим, упираясь локтями в стену, вжался в собственные руки лицом и тихо всхлипывал, чего не было слышно из-за шума воды, но становилось понятно по тому, как вздрагивали его плечи. Ник осознал, что сейчас как никогда близок к инфаркту. Сердце словно сдавила исполинская рука и не желала отпускать. Задыхаясь, и с трудом заставляя сдавленное спазмом горло проталкивать в легкие воздух, он вошел к нему. Мальчишка даже не обернулся. Рука сама потянулась к пульту, уменьшая напор воды и делая её чуть прохладнее. Тим так и не пошевелился, вот только плакать и вздрагивать, кажется, перестал.

Ник рвано выдохнул ему в плечо и обнял поперек груди одной рукой, в то время как ладонью другой оперся о стену. И совершенно не ожидал, так и не сумев придумать, что сказать или хотя бы спросить, что Тим заговорит с ним сам.

— Я все себе представлял совсем не так.

— Лучше, чем было?

— Да, причем здесь это! — Тим дернулся и резко развернулся к нему лицом, вжимаясь спиной в кафельную стену. — Я думал это будешь ты! — с обвинением в голосе вскричал он, утирая тыльной стороной лицо от слез и воды, все еще льющейся на них сверху.

— А сейчас с тобой кто был? — нахмурился совершенно ничего не понимающий из его обвинений Ник, — Не я, что ли?

— Я думал, что все будет наоборот, — беспомощно выдохнул Тим и снова отвернулся от него к стене, упершись в нее лбом.

— Да, какая, к черту, разница, — не выдержал Ник, зверея, от такого детского в своей наивности бреда. Этот мальчишка слишком заигрался, выбрав для игры его, Ника нервы, пора было с этим заканчивать. — Хочешь по-другому, пусть будет, — рыкнул он ему в затылок, и, обхватив рукой вкруг талии, вторую опустил между ног.

Тим дернулся, но было уже поздно. Ник злился и был как никогда близок к бешенству. Притиснув его к себе так сильно, как только мог и, напрочь лишив дыхания, он провел пальцами между ягодиц и почти тут же надавил. Мальчишка дернулся и коротко вскрикнул.

— Ник!

— Ты ведь этого хочешь, да? Отвечай!

— Да! — В Тиме тоже взыграла злость, щедро приправленная отчаянием, и он лишь шире расставил ноги, открывая ему полный доступ к себе.

— Вот и прекрасно... вот и хорошо, — шепча это, словно мантру, Ник пропихнул в него палец почти до половины, прежде чем Тим, все же не выдержал, и болезненно рыкнул через плечо.

— Помедленней!

Ник замер от такого тона, Тим тоже, осознав кому и что только что сказал, но потом мужчина неожиданно нежно поцеловал его в плечо, успокоившись и переждав приступ ярости.

— Продолжим? — все еще не вынимая из него палец. Спросил он тихо, — Или все же спать?

— Мне... не больно, — зачем-то пробормотал Тим, сам не понимая, что хочет этим сказать.

— Уверен? — уточнил Ник, и тут же вдавил в него палец чуть сильней, мальчишка непроизвольно прогнулся в пояснице, впиваясь пальцами в кафельную плитку. Ник, не долго думая, накрыл его руку своей ладонью и осторожно сжал, Тим тут же откинулся немного назад и повернул голову, размыкая губы. Ник прежде, чем успел улыбнуться, на такое более чем однозначно поощрение с его стороны, прижался к ним в поцелуе, захватывая полностью и безапелляционно. Тим застонал, с трудом возвращая себе способность дышать.

— Уверен...

— Прекрасно.

И пальцев стало два. Тим выгнулся весь, насаживаясь уже самостоятельно, и неожиданно дернулся всем телом.

— Ни-и-ик! — закричал он в потолок, и мужчина у него за спиной расхохотался в голос.

— Какой ты, однако, — и продолжил брать его прямо пальцам, не планируя даже заменить их чем-нибудь покрупней.

— Какой? — с трудом приходя в себя после невероятно обжигающего прикосновения, там, внутри, просипел Тим.

— Развратный, — откликнулся Ник и продолжил начатое, закрепляя результат еще одним правильным во всех смыслах движением руки, и Тим, на этот раз так же пронзительно вскрикнув, чуть не осел на пол, почувствовав слабость в ногах. Но Ник удержал его, обхватив рукой вокруг талии, и стал быстро-быстро целовать в плечи и спину.

Мальчишка скулил и извивался, уже неосознанно стремясь лишь повторить то, что уже успел не просто испытать, но и прочувствовать. Тело жило само по себе, разум отказывался существовать в этой реальности, уплывая за её грани, и он позволял Нику делать с собой все, что угодно, лишь бы ему было сейчас так же хорошо, как и ему самому.

— Ни-и-ик! — взвыл он протяжно и сладко, и запачкал спермой белый кафель стены.

— Хороший мой, — вдохновенно прошептал Ник ему в шею, и замер, неосознанно поглаживая обмякшего в его руках мальчишку по подтянутому животу.

Потом Ник все же нашел в себе силы не только отстраниться, но и выбраться из душевой кабины вместе с Тимом, все еще плохо стоящим на ноги. Завернул мальчишку в полотенце, усадил на невысокую скамеечку, обтерся сам, и не долго думая, подхватил Тима, все еще шокированного всем случившемся на руки. Отнес в свою комнату и опустил на застеленную постель.

— Приподнимись, — шепнул он ему. — Я вытащу покрывало.