Дорога Гермионы (3-4 части)

Часть 3

Глава 1

9 января 79 года. Кабинет Хокаге, Коноха, страна Огня

Воцарившуюся нервную тишину разбило появление еще одного шиноби в маске.

— Хокаге-сама, — сказал Собака, склонив голову и стоя на одном колене, — нападение на секретное хранилище! Убиты трое охранников, четвертый при смерти. Освобождены из запечатанного состояния Первый и Второй Хокаге.

— Кто? — хрипло, с прострескиванием в голосе и неестественно спокойно спросила Цунаде.

— Якуши Кабуто, генин, ирьенин В-ранга, шиноби Корня, — не поднимая головы, сказал Собака.

— Таааак, — протянула Цунаде.

Выдержав пятисекундную паузу, за время которой напряжение в кабинете еще немного подросло, Цунаде начала командовать. Собака удалился через дверь, предварительно сообщив, что погоня за Кабуто уже организована. Нара Шикаку стал главнокомандующим и получил приказ разработать и представить стратегию действий Конохи в будущей войне. Присутствующие главы кланов должны были сообщить Шикаку численность бойцов и помочь с выработкой тактических схем. На этом совещание закончилось, и в кабинете остались только Цунаде, Хирузен и Данзо.

Цунаде, нервно хрустнув пальцами, сказала после длительной паузы.

— Теперь понятно, как Орочимару проник в госпиталь и похитил Учиха Саске. И, насколько я помню, тогда расследование в отношении Якуши Кабуто, было остановлено по вашей инициативе, Данзо — сан.

— Расследование все равно ничего не дало бы, Годайме, — спокойно ответил Данзо, смотря прямо на Цунаде. — Кабуто выполнял задания Корня, шпионил для Конохи, регулярно выезжал для участия в экзаменах на ранг чунина, жил в других Деревнях и успешно притворялся чужим шиноби. Стандартные проверки в его отношении проводились регулярно, а чтобы

Дадах! С треском и грохотом, щепками и бумагами, стол Хокаге разлетелся по кабинету.

— Оправдания! — прошипела Цунаде. — Опять оправдания! Не желаю их слышать!

— Тем не менее придется, Годайме, — невозмутимо ответил Данзо. — Для полной, глубинной проверки Кабуто не было оснований, а стандартные проверки он и так регулярно проходил.

Пятая обратила внимание, что блокнот для связи с Джирайей упал прямо ей под ноги, и что бывший напарник быстро-быстро что-то пишет. Подняла, вчиталась и пришла в еще большую ярость, пока Данзо, наоборот, старался сохранить невозмутимость поведения и объяснений.

— И успешно вас обманывал! — рявкнула Цунаде. — Как детей! Кабуто работал на Орочимару, Карин работала на Орочимару, а вы и ваш Корень считали их своими.

— Что? — тихо спросил Третий, вынув трубку изо рта. — Я не ослышался?

— Да, учитель! Узумаки Карин работала на Орочимару, вот, полюбуйтесь! — Цунаде кинула блокнот. — Джирайя только что нашел следы, Карин похитила Гермиону, и, можно не сомневаться, именно она дала что-то Наруто и Гааре, отчего их биджу вырвались на свободу.

Третий, читая свежую запись от Джирайи, на глазах мрачнел. Пробормотал что-то под нос и провел рукой по лицу.

— Вот так вот получается, — немного спокойнее сказала Цунаде, — Орочимару держал своих шпионов у нас под носом, и кто знает, сколько секретной информации утекло к нему? Все из-за того, что кто-то заигрался в секретные и тайные организации!

Она ткнула пальцем в Данзо, который с невозмутимым видом сидел на стуле.

— Я предупреждала! Корень будет закрыт и ликвидирован, а Данзо предстанет перед судом, по совокупности ошибок и промахов!

Данзо приоткрыл левый глаз, посмотрел мрачно на Цунаде, как бы говоря: "Не тебе меня судить!" и закрыл глаз.

— Погоди, Цунаде, — сказал Третий, — такие вопросы сгоряча, на эмоциях, не решают.

— Да, надо с холодной головой брать на работу шпионов и заступаться за них, — тяжело дыша, ответила Цунаде. — Надо подрывать оборону Деревни, разглашать секреты, отдавать и подставлять, и все это в условиях начавшейся мировой войны! Войны, которую вы, кстати, и торопились развязать!

Данзо опять приоткрыл глаз и встал с тяжелым вздохом.

— Сядь! — негромко, но твердо приказал Третий.

— Здесь не будет разума, — ответил Данзо.

— Сядь и послушай, что я скажу, потом можешь идти!

Данзо, поджав губы, сел. Цунаде, сложив руки на груди, метала взглядом молнии и еле сдерживалась, чтобы не начать снова бушевать.

— Итак, — сказал Третий, убирая трубку, — давайте начнем с того, что все мы люди, и все совершаем ошибки. Если кто и виновен в случившемся, то только я, в свое время не сумевший остановить Орочимару. Так что изначальная ошибка моя и только моя, и как наставника Орочимару, и как Третьего Хокаге, не сумевшего защитить Коноху. Почему ты, Цунаде, не рвешься отдать меня под суд?

— Это другое, учитель.

— Нет, Цунаде, — покачал головой Хирузен, — это то же самое. Поэтому, если ты собралась судить, то суди нас обоих.

Цунаде возмущенно засопела, но промолчала.

— Никто не говорит, что за ошибки не надо отвечать, — продолжил Третий. — Ошибки есть, и это факт. Они ужасны и чудовищны, и все усугубляется тем фактом, что война наступила на год раньше того срока, что мы планировали. Не говоря уже о том, что без Гермионы и тех вещей, что она делает, наш План под угрозой срыва. Мы можем выиграть, но только утопив остальные Деревни в крови, то есть в любом случае План будет нарушен, так или иначе. И неважно, проиграет Коноха или выиграет, вместо мира и разрыва круга ненависти, будет просто много трупов, крови и ярости.

— Как это неважно?! — воскликнула Цунаде.

— Прости, старика, оговорился, — миролюбиво ответил Третий, — конечно же, Коноха выиграет. Мы, я и Данзо, ответим за свои ошибки, но и ты, Цунаде, допускаешь ошибку, поддавшись эмоциям. Всю свою жизнь Данзо служил Конохе и ее безопасности, и еще послужит, на военном фронте.

Выдержав яростный взгляд Цунаде и недоумение со стороны Данзо, Третий продолжил, спокойно и размеренно, как будто читал лекцию в Академии.

— У нас еще есть время, примерно две недели, на то, чтобы вернуть Гермиону. Поэтому предлагаю команду Джирайи из Звука не отзывать, а наоборот, может быть даже усилить и в кратчайшие сроки разгромить все базы Орочимару и спасти Гермиону. Не будем строить предположений, но раз уж Карин и Кабуто работают на него, Орочимару прекрасно осведомлен о способностях Гермионы, и, наверное, найдет, что им противопоставить. У нас есть запасы вещей, которые делала Гермиона, и, следовательно, есть запас времени на ее поиски. Потом, если ее не удастся спасти, надо будет решать, что делать.

— Озадачьте Шикаку, пусть разработает вариант, — мрачно ответила Цунаде. — Мне одинаково не нравятся оба варианта, особенно проигрыш Конохи. Но вы говорили об ошибках и что за них надо платить, учитель.

— Предлагаю следующее, — ответил Хирузен. — Корень закрыть и слить с АНБУ, все равно он начинался как подразделение АНБУ. Это позволит нам довести численность АНБУ до штатной, усилить корпус летающих шиноби, помочь нашим резидентам в других странах и так далее. В конце концов, в Корне служат профессионалы с отличной подготовкой, не так ли?

Данзо только кивнул в ответ.

— Сам Шимура Данзо отправится в Амегакуре, и будет работать на пару с Ханзо, опыт у них имеется. В Аме будет размещаться главный из наших полевых лагерей, Данзо его возглавит, равно как и контрразведывательную деятельность, и противодействие Камню. Это будет его искуплением за допущенные ошибки, и одновременно все это принесет пользу Конохе.

— Понятно, — пожевала губами Цунаде. — Не будет проблем с шиноби Корня?

— Не будет, — хрипло, нервно ответил Данзо. — Всю свою жизнь я посвятил Конохе и ее безопасности, и мои подчиненные пожертвовали всем, чтобы защищать Лист.

— Будет проведена дополнительная проверка, — по-прежнему миролюбиво заметил Третий, — так что если там и остались другие шпионы, их найдут. Во главе АНБУ предлагаю поставить Хатаке Какаши, он уже был в АНБУ, знает особенности работы. Уж он точно не вражеский шпион.

О том, что Какаши предан Конохе до мозга костей, и что работа во главе АНБУ поможет ему справиться с потерей учеников, Третий промолчал.

— Так что, как видишь, Цунаде, никто никого не выгораживает, — сказал Третий, доставая трубку. — Но и эмоциям поддаваться не надо, будет больше вреда, чем пользы. Тебя устраивает такое решение?

— Да, — подумав, кивнула Цунаде, — устраивает.

— Данзо? — спросил Третий.

— Я отправлюсь в Амегакуре, как только передам дела и сниму печати, — медленно ответил Данзо, поднявшись.

После чего медленно вышел, постукивая тросточкой.

— Пойдя и я, — встал Третий, — помогу Шикаку, поговорю со своим кланом.

Он вышел, оставив Цунаде в одиночестве. Пятая Хокаге бессильно посмотрела на разломанный стол, на второй, с расстеленной картой страны Дождя, на разбросанные повсюду листы бумаги с донесениями, докладами, отчетами и прошептала, ощущая комок в горле.

— Что я скажу Шизуне?

9 января 79 года. Резиденция Хокаге, Коноха, страна Огня.

Нара Шикаку откашлялся и показал на карту.

— Итак, вот предварительный план действий, исходя из сложившейся обстановки.

Стены небольшого зала на втором этаже резиденции Хокаге были увешаны картами окрестных стран. Сейчас Шикаку показывал на карту страны Дождя.

— Здесь, на север от Амегакуре, будет расположен основной полевой лагерь, на полторы тысячи шиноби. Этот вопрос был предварительно согласован с Ханзо Саламандрой, еще год назад, и такое расположение лагеря дает преимущество Конохе. Возглавлять лагерь будет Шимура Данзо, противодействие Камню и Песку, работа бок о бок с шиноби Дождя, не буду пока вдаваться в детали, обозначу общую стратегию.

Шикаку перешел к соседней карте и указал.

— Вот здесь, на северо — западе страны Огня будет находиться второй полевой лагерь на тысячу шиноби, для противодействия атакам Камня через Траву и Водопад. Возглавит его Хьюга Хиаши, присутствующий здесь.

Хиаши, весь подтянутый, с безупречно ровной спиной и невозмутимым лицом, кивнул.

— Третий полевой лагерь, также на тысячу шиноби, будет расположен на западе страны Огня, — Шикаку перешел к следующей карте, показывая, где именно. — Шиноби лагеря будут прикрывать направление на Коноху, и противодействовать атакам Песка из страны Рек. Возглавлять лагерь будет Сарутоби Асума, с его согласия и по предложению присутствующего здесь Сандайме.

Третий, сидящий в углу, кивнул.

— Хатаке Какаши возглавит АНБУ, Като Шизуне — медицинскую службу. Сейчас они отсутствуют, но я уже связался с ними, согласие получено, — продолжил Шикаку. — Штаб будет находиться в Конохе, благо теперь мы не испытываем проблем ни со связью, ни с мобильностью.

— С чем связана такая численность шиноби в лагерях? — поинтересовалась Цунаде.

Яманака Иноичи, сидевший у стены, ожидал, что старый друг Шикаку и ему что-нибудь назначит, но нет. Глава клана Нара подвинул ближе пару листов бумаги и стал отвечать на вопрос Пятой.

— Как я уже сказал, — Шикаку заглянул в листы, — мы не испытываем проблем с мобильностью и перемещением шиноби, по всей стране Огня и за ее пределами. Поэтому нет никакой необходимости держать избыточное количество шиноби в лагерях, ведь можно в любой момент прислать подкрепление или смену. Общая численность шиноби в лагерях три с половиной тысячи, это даст нам возможность проводить регулярные смены состава без потери боеспособности. Подготовка и обучение генинов, смена чунинов и джонинов, при этом резервный лагерь будет расположен в самой Конохе. Таким образом, деревня не останется без защиты, и всегда будет возможность выслать помощь одному из лагерей или всем, без разницы.

Он подошел и указал на карту страны Огня.

— Разумеется, часть миссий теперь исчезнет, и нельзя убирать охрану с других границ и городов, но все же, думаю, половину от общей численности шиноби Конохи и страны Огня можно будет привлечь. Таким образом, получится почти три полные смены для лагерей, то есть у нас всегда будет резерв численности, а тем, кто на передовой, не придется сидеть месяцами без смены. График смены надо будет обсудить с медицинской службой.

— Месяц, — бросил Третий. — Если идут бои, то месяц, потом менять.

— Да, верно, — невесело усмехнулась Цунаде, — потом начинается... разное. И все же, не слишком ли мало шиноби в лагерях? Если, допустим, шиноби Камня нападут всей деревней?

— Именно чтобы не допустить этого, в каждом из лагерей будут сенсоры, начиная с клана Хьюга и заканчивая кланом Инузука, — спокойно ответил Шикаку. — В случае полного превосходства противника, лагерь будет эвакуирован, или прислано подкрепление, из шиноби S-ранга. Ведь у противника, как и у нас, трое из четырех шиноби генины, так что лагеря будут выступать еще и дополнительной ловушкой.

— Ооноки вряд ли в нее попадется, — заметил Третий. — Мнимая слабость слишком явная ловушка, чтобы Цучикаге в нее попался.

— В любом случае, лагеря будут на связи со штабом, и будут иметь возможность эвакуации, — заметил Шикаку. — Чтобы исключить внезапные нападения, кланы Конохи предоставят сенсоров. Сами лагеря будут оборудованы и укреплены по всем правилам, так что с наскока их взять не получится. И, конечно же, опять возросшая мобильность — диверсии в тылу врага и перехват прорвавшихся в страну Огня, это все будет теперь намного легче и доступно любому шиноби. Разумеется, поддерживать секретность и не допускать утечку артефактов, тех же порталов, в условиях войны будет намного труднее, но без Гермионы возможности врага будут ограничены.

— Что, если Орочимару склонит Гермиону работать на врага? — неожиданно спросил Иноичи.

— Тогда мы проиграем, Коноха будет разрушена, а шиноби Листа уничтожены, — ответил Третий. — Наш основной козырь — мобильность, даруемая порталами, а если враг тоже будет мобилен — то все вернется в исходную точку. Коноха может сражаться на равных с любой из Великих Деревень, но не с двумя сразу.

— Хорошо, что Туман согласился поддерживать нейтралитет, — заметила Цунаде. — Даже предупредили о появлении шиноби Неба.

— Взамен они получили своего джинчурики, — заметил Третий. — Или не получили?

— Уговаривают пока, вроде бы, — отмахнулась Цунаде. — Толку нам с него все равно не было бы, сражаться за Коноху Утаката не стал бы. Итак, получается, что пока мы мобильны, преимущество за Конохой, как только порталы перестают работать — Камень и Песок побеждают?

— Именно так, — кивнул Третий. — Поэтому поиск и спасение Гермионы — важнейшая задача, а порталы придется экономить, не так ли, Шикаку?

— Так, Сандайме, но не все так страшно, — ответил глава клана Нара. — Первые отряды отправятся к местам будущего расположения лагерей уже через час. Обустройство, расстановка ловушек и барьеров, в этом их будет прикрывать клан Хьюга.

Хиаши еще раз кивнул.

— Одновременно с этим ведется мобилизация, — продолжил Шикаку. — Первый неполный состав, из шиноби Конохи, будет в лагерях уже к вечеру, за два дня прибудут остальные, и будут сформированы резерв и смена. Если нанести мощный контрудар в Аме, это позволит выиграть еще время. В первую неделю перемещения будут не такие интенсивные, то есть спокойно можно использовать порталы, а за неделю многое может измениться. Особенно, если Джирайя — сама спасет Гермиону, тогда проблема вообще отпадет сама собой. Исходя из этого, первым будет основан и сформирован лагерь в Аме. Шиноби Дождя послужат дополнительным прикрытием. Контрудар ночью или завтра по границам, диверсия в стране Земли. Остальные два лагеря прикрыты расстоянием, пока шиноби Камня и Песка достигнут границ, там уже будут стоять укрепления.

— Если только они заранее не сосредоточили отряды на границах и в эту минуту не разоряют страну Огня, — заметил Третий.

Шикаку улыбнулся и покачал головой.

— Страна Огня охвачена порталами в ключевых точках, шиноби АНБУ уже проверили их. Тишина и спокойствие, так что время у нас есть.

— Отлично! — воскликнул Третий. — Странно, что Ооноки и Чиё упустили такую возможность.

— Они, наверное, не хотели насторожить нас раньше времени, — предположил Шикаку. — Возможно, они ожидают контрудара в Аме, что мы пошлем туда шиноби, стянем силы, и после этого ударят охватами через страны Водопадов и Рек. Вряд ли они в курсе истинных возможностей Конохи и рассуждают в категориях прошлых войн, думая, что у Конохи больше нет Желтой Молнии. По первым ударам и стычкам будет понятно, пока что Ооноки действует верно, в пределах доступной ему информации. Поэтому задача отстоять Амегакуре сейчас самая важная. Годайме, вам нужно будет выступить перед шиноби, объявить о войне и произнести речь.

— Да, точно, — озадаченно произнесла Цунаде, — хотя все уже, наверное, и так в курсе.

— Слухи — это одно, официальная речь — другое, — заметил Третий. — Но завтра, завтра, речь еще подготовить надо.

— А что говорить тем шиноби, которых мы отправляем уже сегодня?

— Так и говорить — война, — пожал плечами Третий. — Что тут еще можно сказать?

— Согласен! — заявил Хиаши. — Шиноби всегда готов к войне! Всегда готов защищать деревню!

— Вот-вот, — заметил Третий. — Радует то, что Камень и Песок поддались на нашу провокацию и первыми объявили войну. Если остальные меры по сдерживанию дадут тот же результат, то мы выиграем.

— Если спасем Гермиону, — добавила Цунаде, помрачнев. — Если.

— У меня есть предложение, — оживился Шикаку. — Вместо того, чтобы заставлять круглосуточно работать Иноичи и его команду, предлагаю отправить в Звук весь состав Корня, и несколько наблюдателей. Это усилит команду Джирайи, и даст возможность на месте выявить возможных шпионов и предателей. После миссии проверить тех, кто вызвал наималейшие подозрения, и число это вряд ли превысит десяток шиноби.

— Да, это хороший вариант, — согласился Иноичи, — и проверить можно будет тщательнее, и сил уйдет меньше, не говоря уже о разглашении секретов. Двое из клана будут сопровождать шиноби Корня, и наблюдать за ними, этого будет достаточно.

— При этом у Джирайи будет неделя на то, чтобы разгромить весь Звук, найти Орочимару и спасти Гермиону, — размышляя вслух, заметил Третий. — Или просто спасти Гермиону.

— Можно предложить не трогать Орочимару, если он вернет Гермиону, — заметила Цунаде.

Третий тяжело вздохнул, покряхтел, поерзал на стуле, и только потом пояснил.

— Возможно, но заметь, Годайме, пока мы не трогали Звук, Орочимару не трогал нас. Не нравится мне все это, кто знает, какие он еще сюрпризы там заготовил? Конечно, предложить торг надо, и если Орочимару согласится, то будет великолепно, но после войны первым делом надо будет вернуться в Звук и завершить начатое.

— После победы в войне — почему бы и нет? — пожала плечами Цунаде.

— Еще такой нюанс, — добавил Шикаку, — с территории Звука можно легче и незаметнее исчезнуть, чем из Конохи. Шиноби Корня будет легче внедриться, немного, но легче, если планируются миссии внедрения, связанные с войной.

— Людей не хватает, — ответил Третий, — но мысль интересная, я поговорю с Данзо. Основной состав все равно вернется в Коноху, чтобы влиться в состав АНБУ.

— Да, у меня уже есть планы, на АНБУ и на Дюжину во главе с Джирайей-сама, это будет наш самый мощный резерв, способный переломить ход почти любого сражения. Или нанести внезапный и могучий удар в тылу противника.

— Возможно, — заметил Иноичи, — имеет смысл спланировать и психологическую войну? Воздействие на Деревни, точечные акции, какие-то диверсии, чтобы показать, что Камень и Песок уязвимы.

— А разве план еще не составлен? — удивился Третий. — Стареешь, Иноичи, стареешь. Что же, считаю стратегический план, предложенный Нара Шикаку, заслуживающим одобрения. Штаб организуем в соседнем здании, и дальше по Плану. Пусть на год раньше, и мы немного не готовы, но в целом, все идет как надо. Цунаде? Цунаде?

— А? — вскинулась Пятая. — Извините, учитель, задумалась, сколько же всего надо организовать и подготовить.

— Минимум половина уже организована, — заметил Шикаку. — Хотя официальное объявление о войне и несколько официальных бумаг лишними не будут. Бумага к Даймё уже отправлена, но она не официальная, если вы понимаете, о чем я.

— Да, — Цунаде встала. — Действуйте, а я займусь официальными бумагами. Сандайме, мне потребуется ваша помощь с речью, потом, вечером.

— Конечно, — кивнул Третий. — Тогда объявление — завтра?

— Завтра.

И Цунаде покинула зал, размашистым шагом направившись в свой кабинет. Там ее ждали новый стол и блокнот для связи с Джирайей. Решение разгромить Звук и спасти Гермиону следовало передать до разговора с Шизуне, каковой, впрочем, Цунаде не собиралась откладывать в долгий ящик.

Глава 2

Ночь с 8 на 9 января 79 года, временная база Орочимару, страна Звука.

Еще раз осмотрев комнату, подготовленную к особому ритуалу, Орочимару быстро сложил две дюжины печатей и хлопнул руками об пол. Вязь иероглифов начала расползаться по полу, обвивая и дополняя ранее нарисованные знаки фуин, украшающие даже потолок.

Карин стояла, не шевелясь, в центре комнаты.

— Приступим, — сказал саннин. — Фуиндзюцу: Великое очищение!

Некоторое время ничего не происходило, потом вязь иероглифов замкнулась и Карин нервно взвизгнула. Прямо из ее тела, как ростки невиданного дерева, вылезли и тут же увеличились в размерах три белые человекообразные фигуры.

— Не шевелись! — приказал Орочимару. — Не выходи из квадрата!

— Орочимару — сама, — подвизгивая, выкрикнула Карин, — с похожим мы сталкивались в стране Травы!

— Знаю, — улыбнулся и облизнулся Орочимару, — тогда-то Зецу и подсадил к тебе шпионов! Они не спеша росли, но, как видишь, отлично выросли, питаясь твоей чакрой!

— Ты слишком много знаешь! — заявил один из белых Зецу. — Пусть мы не можем покинуть эту комнату, но сигнал уже отправлен! Скоро ты поплатишься!

— Отлично! — воскликнул Орочимару. — Значит, вы больше не нужны!

Он быстро сложил печати Овцы и Кролика, и выбросил руку, из которой выскочило три змеи.

— Глупец! — вскричал ближайший белый Зецу. — Нас не берут яды!

После чего он и его два собрата забились в судорогах и упали на пол, где через несколько секунд затихли, замерев неподвижными бревнами, коими, в сущности, и являлись.

— Ничего, — ухмыльнулся Орочимару, — этот возьмет.

— Сенсей, — робко спросила Карин. — Они мертвы?

— Парализованы, — коротко бросил Орочимару. — Кай!

Вязь иероглифов вспыхнула и погасла.

— Ты чиста, на тебе нет печатей Корня, так что теперь хватай Гермиону и беги отсюда, — быстро приказал Орочимару. — За дверью Сакон с Десяткой, они прикроют твое бегство и укажут куда. Торопись!

— Хай! — кивнула Карин и метнулась к выходу, не забыв прихватить парализованную Гермиону.

Орочимару расслабил плечи и выдохнул. Главная схватка приближалась, и следовало сохранять "спокойствие тела и духа", выражаясь высокопарным языком древних текстов. После минутной передышки он собирался уже спрятать тела белых Зецу в свитки, когда в комнате появились новые действующие лица. Из пола высунулся черно-белый Зецу, возмущенно глядя на свои парализованные копии, а в дальнем углу комнаты из закрутившегося спиралью воздуха вышел Тоби, в плаще Акацуки и неизменной спиральной маске, закрывающей голову.

— Наконец-то мы тебя нашли, — сообщил он Орочимару без предисловий.

— Наконец-то вы меня нашли, — признал в ответ Орочимару, с улыбкой. — Сдаюсь.

— Поговорим о твоем бегстве из Акацуки? — предложил Тоби.

— Конечно, это была вынужденная, — еще раз улыбнулся Орочимару и тут же, без перехода закрутил шаринган в глазах. — Цукиёми!

Псевдореальность Цукиёми. Орочимару и Тоби.

— Ты знаешь, — говорил Орочимару, подходя к подвешенному вверх ногами Тоби, — когда я в первый раз попал в псевдореальность Цукиёми, то очень сильно удивился. Дело в том, что у меня есть собственная реальность, небольшой внутренний мир, в котором я произвожу поглощение тел и душ тех, в кого хочу вселиться. И он очень, очень напоминает мне мир Цукиёми, поэтому эту технику Мангекё шарингана я освоил очень быстро.

Орочимару обвел рукой черно-бурую равнину, с плывущими в небе фальшивыми облаками, на фоне багрово-красной луны. Отчаянно унылый мир, нереальный для своего владельца и предельно реальный для тех, кто попался в технику иллюзий высшего шарингана.

— Вы, Учиха, страшные везунчики, — продолжал Орочимару, приблизившись вплотную к Тоби. — Такие глаза, такие техники, а вы тратите их на то, чтобы сойти с ума и что-то кому-то доказать.

Он снял маску с Тоби и начал внимательно изучать открывшийся ему вид.

— Забавно, — произнес Орочимару. — Половина тела из псевдоплоти белых Зецу, и как раз та половина, в которой находится шаринган. Признаться, я ставил похожие опыты в Конохе до того, как мне пришлось уйти, и результаты были просто поразительные. Сырые, недоработанные, но поразительные.

Он потыкал пальцем в правую половину лица Тоби, состоящую из деревянной псевдоплоти белых Зецу.

— У тебя Мангекё, не так ли? — облизнулся Орочимару. — И ты применяешь его, и применяешь, и не слепнешь, сила клеток Хаширамы, выращенных при помощи Гедо Мазо, бывшего тела Десятихвостого, не дает тебе ослепнуть и позволяет использовать глаз практически непрерывно. Отлично, значит, эти эксперименты можно не проводить, практический результат на лицо, ку-ку-ку!

И Орочимару рассмеялся почти лающим, захлебывающимся смехом, далеко разносящимся над багровыми равнинами реальности Цукиёми. Этого Тоби уже не выдержал и высоким голосом выкрикнул.

— Откуда у тебя глаза Учиха??! Откуда ты знаешь наши техники?!

— Ты — Учиха, — оборвал смех Орочимару, — а не знаешь, что техники приходят сами, после обретения высшего шарингана? И ты еще смел выдавать себя за Учиха Мадару?

— Тот, кто носит маску, тот Мадара, и неважно, кто ее носит, — мрачно ответил Тоби.

— К тому же ты чересчур молод для Мадары, — не слушая его, продолжал Орочимару. — Тебе на вид лет двадцать пять, в этом возрасте Мадара возглавлял клан и дрался с Хаширамой в знаменитом сражении, закончившемся союзом и созданием Конохи. Могло ли тебя омолодить Гедо Мазо? Да, правую половину, но не левую. Значит, ты не Учиха Мадара.

— И что с того?! — с вызовом крикнул Тоби.

— Ничего, с моим высшим Мангекё нашлось бы что противопоставить и Мадаре, — спокойно ответил Орочимару, после чего усмехнулся. — Мы тут болтаем и болтаем, а там снаружи пройдет всего пара секунд. Какая замечательная техника! У тебя, Тоби, будет полно времени рассказать мне все о плане "Глаз Луны", о том, где настоящий Мадара, и что замышляют Акацуки. Если же ты думаешь, что я не знаю, что ты настоящий глава Акацуки, то это просто фу, так меня недооценивать.

— Будь проклят тот день, когда я к тебе пришел! — заявил Тоби.

— Да-да, — Орочимару еще раз ощупал правую половину его лица. — Как замечательно! Если бы я знал раньше о таком эффекте, то не пришлось бы нападать на Коноху и похищать Учиха Саске.

— Итачи отомстит! У нас соглашение!

— Если найдет, конечно отомстит, — согласился Орочимару, — но пока что-то не нашел, хотя очень старался. Да и вы, Акацуки, нашли меня только потому, что я этого захотел. И ведь правильно захотел, белые Зецу отлично мне послужат! Да ты не стесняйся, рассказывай, рассказывай, у тебя впереди полно времени, Тоби или как там тебя по-настоящему зовут.

— Тебе не удержать меня! — пафосно заявил Тоби.

Надо заметить, что несмотря на все его трепыхания, вырваться у Тоби не получалось. Из псевдореальности Цукиёми, в которой владелец управляет всем, включая ход времени, просто так не вырваться. Даже если у тебя шаринган, и ты знаешь, что такое Цукиёми.

Впрочем, Орочимару счел нужным пояснить.

— Там, в реальном мире, твоего черно-белого друга сейчас кусают мои змейки. И у меня станет еще больше плоти белых Зецу и отличный образец черного, заодно разберусь, что это за аномалия такая!

— Это воля Мадары, которую тебе не сломить! — фыркнул Тоби.

— Отлично, у нас уже завязывается разговор, ку-ку-ку, — хохотнул Орочимару.

— И меня тебе тоже не сломить! — серьезно заявил Тоби.

Орочимару пожал плечами и щелкнул пальцами.

После чего уселся в кресло спиной к Тоби, вокруг которого возникли бесчисленные копии Орочимару. Каждый из Орочимару, заполнивших равнину, по разу ткнул в Обито острым оружием, или пыточным инструментом, вырвал кусочек тела, или просто укусил. На этом прошла одна секунда из трех суток, отведенных в Цукиёми. Затем все Орочимару еще раз атаковали Тоби, и так прошла еще одна секунда.

— Есть еще сильные духом шиноби, — задумчиво произнес Орочимару к концу третьих суток. — Ты не расслабляйся, Тоби, как только мы выпадем обратно в реальность, я еще раз применю Цукиёми, и эти пытки повторятся.

— Ты препятствуешь наступлению лучшего из миров! — прохрипел Тоби.

— Как хочешь, — пожал плечами Орочимару и продолжил работу с записями.

После третьего применения Цукиёми, Орочимару не стал повторять. Присел, пощупал пульс у Тоби, заглянул в глаза и констатировал.

— Да, есть еще сильные духом шиноби, жаль, что большинство из них мертвы.

В углу корни черно-белого Зецу отважно сражались со змеями Орочимару.

— Эй, воля Мадары, — лениво произнес змеиный саннин. — Твой Мадара — Тоби умер, но тебя я отпущу.

— Да ты и не сможешь меня задержать!

— Хочешь испытать силу Аматерасу? — еще ленивее поинтересовался Орочимару, опять являя шаринган. — Или просто выслушаешь и передашь Пэйну весточку?

Змеи, повинуясь воле Орочимару, отползли. Покусанный и слегка замедлившийся черно-белый Зецу осторожно произнес, подтягивая корни ближе и не рискуя погружаться.

— Говори.

— Значит, во-первых, тела белых Зецу и Тоби останутся у меня, так как я победил в нашей схватке, — сказал Орочимару.

— Но

— Хочешь, и твое тело останется в виде горстки пепла? — почти ласково осведомился Орочимару. — Тебе потребуется две секунды, чтобы погрузиться, мне одна, чтобы применить Аматерасу.

Черно-белый Зецу хрустнул корнями, но вслух ничего не сказал.

— Так вот, передай Пэйну, что Акацуки могут сколько угодно играться в наемников, строить планы и даже пытаться и дальше найти меня, — продолжил Орочимару. — Но стоит вам сделать шаг к осуществлению плана "Глаз Луны", как я немедленно передам пяти Каге всю информацию о вас. Поверь, мой деревянный недруг, я много чего о вас всех знаю и не постесняюсь передать эту информацию. Тогда Великие деревни немедленно отложат в сторону свою глупую войну и начнут гонять вас, в ваших смешных плащах с облаками.

— Ты тоже такой носил! — проскрипел черный Зецу.

— Пока мне это было выгодно, ку-ку-ку! Раз уж ваш глупый и мертвый лидер меня пригласил, я не стал отказываться, и как видишь, не прогадал. Узнал много нового, и теперь уже не вы угрожаете мне, а я вам. Заметь, сегодня вы сами пришли ко мне в гости, желая уничтожить, и это неудивительно. Такие секреты, которые хранил ваш бывший лидер, нужно хранить тщательнее. Или он решил, что если может украсть свитки Хокаге с запретными техниками, то его самого никто не сможет обокрасть?

Зецу ничего не ответил, мрачно рассматривая тело мертвого Тоби.

Больше всего Зецу поразило то, что Орочимару даже не стал вырывать шаринган у лидера Акацуки. Не зная, что думать и делать, черно-белый Зецу продолжал слушать, надеясь, что Орочимару в экстазе победы сболтнет лишнего и прольет свет на свои планы.

— Сколько сил и средств потрачено впустую, — говорил Орочимару, — всего лишь на то, чтобы избавиться от вашего ненужного внимания.

— Техники шиноби — это их жизнь, а ты проник слишком далеко в секреты, — проскрипел Зецу, — и теперь удивляешься, что тебя хотели убить?

— Да не сильно удивляюсь, скорее, сожалею о впустую потраченном времени и силах, ку-ку-ку, — проклекотал Орочимару. — Но теперь Пэйн увидит, что я не шучу, так что вот мой вам совет еще раз: не пытайтесь испортить мне жизнь и откажитесь от плана "Глаз Луны", и все будет в порядке.

— Пэйн... Пэйн не откажется от плана, — сообщил Зецу. — Мир должен познать боль!

— Хорошо, — согласился Орочимару. — Акацуки — часть мира, поэтому они тоже познают боль. И если кто-то из вас подумает, что я блефую, то пусть так не думает. Мне совершенно не интересны все эти ваши драки, беготня, глупые стычки, дележка власти, они только отнимают силы и время, понятно?

— Понятно, — проскрипел черно-белый.

— Можешь идти, — разрешил Орочимару, — и не пытайся внедрить свои белые отростки, через три минуты здесь будет бушевать Аматерасу.

— Мы еще встретимся, — проскрежетал черно-белый Зецу, погружаясь в пол.

— Конечно, конечно, встретимся, — улыбнулся Орочимару пустой комнате. — Когда ваш глупый "Лидер-сама" решит, что мир готов познать боль, мы обязательно встретимся!

Он прошел по комнате, запечатав трех белых Зецу и труп Тоби, перепроверил сам себя, после чего взмахом руки окончательно нарушил структуру фуин на стене и применил Аматерасу. Неугасимое черное пламя заплясало на стенах, а Орочимару не спеша прошелся по временной базе, раз за разом вызывая Аматерасу, отдавая приказ сжигать всё и вся. Пусть основная база надежно укрыта и временное убежище не содержит никаких указателей, он не хотел рисковать. Акацуки — страшный противник, и поэтому следующую встречу с ними Орочимару хотел провести уже после получения риннегана.

Убедившись, что все полыхает, Орочимару сложил печати и переместился к северу.

Увы, при всех своих талантах и познаниях в фуин, полностью воспроизвести Хирайшин Второго и Четвертого Хокаге у Орочимару не получилось, только жалкое подобие, требующее долгой предварительной подготовки огромного "якоря" — маяка, и имеющее ограниченное применение. Конечно, даже такое жалкое подобие Хирайшина давало ему преимущество, позволяя эффектно исчезать или сбегать из опасных ситуаций, или сбрасывать возможную погоню и слежку.

В условленной точке его уже ждали Карин, Джуго, Сакон и где-то снаружи сидела Десятка. Орочимару не видел их, но ощущал всей кожей, как змея.

— Джуго, Карин, отправляетесь со мной, — скомандовал Орочимару. — Сакон, ты с командой будешь наблюдать за Джирайей и остальными шиноби Конохи. В бой с ними не вступать, только наблюдать!

— Хай, Орочимару-сама! — поклонился Сакон и скрылся в темноте.

Карин, Джуго и Орочимару устремились на северо-запад, в направлении основной базы змеиного саннина. Периодически Карин проверяла окрестности, но никто не пытался шпионить за Орочимару и его командой. Также никто не пытался наблюдать обычными средствами, без чакры, и к исходу ночи Орочимару переместил себя и подручных на основную базу. Теперь, после реализации дерзкого замысла, следовало затаиться и понаблюдать за реакцией Конохи, за реакцией Акацуки, дождаться Кабуто и перейти к следующей части Плана. Мысль о том, что схватка, к которой он готовился десять лет, выиграна за десять секунд, пьянила и возбуждала не хуже крепкого сакэ, и Орочимару не стал ложиться спать.

Впереди ждали интересные эксперименты, какой тут сон?!

Утро 9 января. Основная база Орочимару на границе страны Звука и бывшей страны Неба.

Обнаженная Карин со слегка задурманенным взглядом лежала на спине, широко раздвинув ноги. Подходящий к лежаку Орочимару остановился и внезапно выдал свое фирменное "ку-ку-ку!"

— Я не нравлюсь вам, Орочимару-сама? — обиженно и капризно спросила Карин.

Две пилюли и зелье, которые она приняла, помимо увеличения шанса на зачатие, имели дурманящий, если не наркотический эффект, и поэтому Орочимару счел нужным пояснить.

— Я уже и забыл, когда видел обнаженное женское тело не на разделочном столе.

— Мм, давайте переберемся на стол, господин, — Карин провела руками от бедер к плечам и облизнулась.

Орочимару с некоторой тревогой подумал, что перестарался с концентрацией зелья. Лабильность эмоций и перепады настроения — не самый хороший признак, но отступать было уже поздно. Поэтому саннин спустил штаны и парой грубых толчков вошел в Карин, вспоминая давно забытые ощущения от секса.

— Орочимару-сама! Орочимару-сама! Как вы прекрасны в этом теле! — бормотала Карин, подмахивая бедрами.

Орочимару двигался размеренно и спокойно, как машина. Естественное оплодотворение максимально повышало шансы передачи кеккей-генкай будущему ребенку, и Орочимару воспринимал все происходящее, как еще один полезный и важный эксперимент. Тело Учиха и душа Орочимару, что из них больше повлияет на зачатие?

— Мм, Орочимару-сама, — громко простонала Карин, но Орочимару уже сделал свое дело.

Он встал, заправил штаны, подвязал пояс и отправился в основную лабораторию. Там его уже ждал труп Тоби, требующий вскрытия, несущий в себе крупицы драгоценное знания и новых техник. За спиной, на лежаке, вздрагивала в пароксизмах наслаждения Карин, и Орочимару сделал мысленную пометку в следующий раз снизить концентрацию зелья.

— Орочимару-сама, — Джуго уже поджидал саннина, — что делать с этой девушкой?

— Ничего, я сам ей займусь, — ответил Орочимару.

Саннин вколол два шприц-тюбика и тело Гермионы постепенно обмякло, избавляясь от паралича.

— Вот так, — задумчиво сказал Орочимару. — Джуго, положи ее в углу и накрой одеялом.

— Может быть, запереть ее в надежной камере, Орочимару-сама? — спросил Джуго.

— Ни один барьер чакры не удержит Гермиону, — с досадой в голосе ответил Орочимару, — тут нужно договариваться, и значит, нужно ждать Кабуто. Без медицинских записей я не смогу рассчитать нужное воздействие, и только испорчу все. К сожалению, Кабуто раньше не мог похитить эти записи, это автоматически раскрыло бы его, но ничего страшного, думаю, я справлюсь и с первой попытки, ку-ку-ку.

— Она будет работать на вас, Орочимару-сама? — спросил Джуго.

— Было бы замечательно, но, увы, невозможно, — усмехнулся Орочимару. — Это, скорее, щелчок по носу Конохе, и возможность проверить некоторые предположения, особенно воздействие природной энергии. Так, я пока займусь этим чересчур возомнившим о себе Акацуки, а ты, Джуго, можешь быть свободен на этот день. После того, как вернется Кабуто, скорее всего, придется опять посетить северное и восточное убежища, если шиноби Конохи их к тому времени не уничтожат.

— Отправьте меня, Орочимару-сама, я защищу их, — напряг руку Джуго.

— Нет, нет, мой дорогой Джуго, — покачал головой Орочимару, делая первый надрез в теле Тоби. — Только не против Джирайи. Даже я, с высшим шаринганом и его возможностями, дважды подумал бы, прежде чем выйти на поле боя против Джирайи. Во всех элементных странах лишь несколько шиноби смогут сразиться с ним один на один и выиграть. Так что и тут придется подождать обретения риннегана, ку-ку-ку! Пусть эти глупые Деревни воюют между собой, лишь бы ко мне не лезли.

— Мне отправить предупреждение о возможной атаке в северное и восточное убежища, Орочимару-сама?

— Да, Джуго, отправь, — кивнул Орочимару, не отрывая взгляда от иссеченного плеча и руки Тоби.

— Хай, Орочимару-сама, — Джуго наклонил голову и покинул лабораторию.

Орочимару, увлеченный взятием образцов из глубин тела Тоби, не обратил на уход Джуго никакого внимания. Впереди предстояла самая интересная часть — правая часть головы, особенно окрестности шарингана, и Орочимару не собирался упускать ни малейшей детали.

Ведь он и сам ставил подобные опыты, еще тогда, в Конохе. Клетки Хаширамы как носитель, вживленные шаринганы, искусственные чакроканалы, соединение возможностей Сенджу и Учиха. Даже первые, несовершенные результаты, были многообещающими, но в поисках подопытных Орочимару перешел черту, похитил слишком много шиноби Конохи, и тем навлек на себя подозрения.

Если бы не дрогнувшая рука Третьего, кто знает, сумел бы Орочимару бежать или оказался бы похоронен под мемориалом героям Второй войны? Наставника подвели чувства к бывшему ученику, и Орочимару извлек урок даже из этого. Все подчиненные змеиного саннина с тех пор были для Орочимару не более чем инструментами. Такими, как этот скальпель, которым он кромсал тело Тоби или как его. Понятно, что из клана Учиха времен рождения после второй мировой, но кто именно — теперь так и останется невыясненным.

— Ку-ку-ку, как я и думал, — сказал сам себе Орочимару через полчаса.

Плоть — дерево белых Зецу, клетки Хаширамы, выращенные при помощи Гедо Мазо, и вправду оказались отличным решением. Шаринган, даже высший, мог функционировать непрерывно, не теряя силы и не слабея. Орочимару немедленно подумал о том, что после обретения риннегана, будет неплохо приживить себе руку от белого Зецу, и встроить туда несколько Мангекё шаринганов.

Подумав еще, Орочимару сделал себе пометку на будущее, попробовать раздобыть бьякуган и проверить его взаимодействие с белыми Зецу. Собрать все три додзюцу в одном теле было бы просто восхитительно, не говоря уже о том, что псевдоплоть белого Зецу снимала проблему совместимости. Также предстояло провести эксперимент по накачке одного из белых Зецу природной энергией, и Орочимару заранее облизнулся в предвкушении новых возможностей. Конечно, предстояло еще уговорить Гермиону, но и это тоже виделось змеиному саннину как волнующий опыт, нечто новое, увлекательное и познавательное.

— И нужно проверить воздействие Цукиёми, да, да, — покивал Орочимару, — и взять образцы клеток и тканей на анализ.

Мысль о том, что можно вырастить тело, способное спокойно впитывать природную энергию, взволновала Орочимару. Не жалкие печати, на основе способностей Джуго, а тело, полноценное, усиленное и бессмертное! В которое можно будет вживить додзюцу, и к которому можно будет вырастить еще сто копий на замену.

— Ку-ку-ку! Ку-ку-ку!!! — разносился торжествующий смех по пустым коридорам убежища. — Наступает эра Орочимару!

Глава 3

9 января 79 года. Где-то в Стране Звука.

Просыпался Наруто тяжело, нехотя. Не хотелось открывать глаза и вставать, не хотелось идти в Академию, лучше полежать, поспать, помечтать о том, как Сакура-чан улыбнется и крикнет: "Да, Наруто, я видела, как ты тренируешься, ты покорил мое сердце своим упорством!!"

— Ммм, Сакура-чан, я согласен, — пробормотал Наруто, причмокивая губами.

Бам! Бам! Бам!

Сакура дерется даже во сне, с тоской подумал Наруто, и внезапно понял, что бьют его по-настоящему. Он быстро раскрыл глаза и увидел, что над ним склонился Джирайя.

— Что? А? — вскинулся Наруто. — А где Сакура?

— Лечит Гаару, — серьезно ответил Джирайя. — И твое счастье, Наруто, что она не видела твоего лица и чмокающих губ, а то точно бы рассердилась. Чем дальше, тем больше она напоминает мне Цунаде, и это страшно.

— Да, — Наруто сел и осмотрелся. — А почему я лежу на земле?

— Ты ничего не помнишь, да? — вздохнул Джирайя.

— Эээ, мы разговаривали, — почесал в затылке Наруто, — потом пошли спать, и мне приснилось, что Сакура... ммм, в общем, меня кто-то начал бить, и я проснулся!

— Бить! — сквозь силу расхохотался Джирайя. — Всего лишь пошлепал тебя по щекам!

— Утро уже, — зевнул Наруто, — а где все? Они отправились на миссию без нас? И почему Сакура лечит Гаару?

— Потому что тебя уже вылечила, сколько смогла, — туманно ответил Джирайя.

Наруто нахмурился и попробовал понять, что происходит. Явно что-то случилось ночью, но что? Попытки вспомнить, успеха не приносили, и Наруто прибег к испытанному способу.

— Эро-Сеннин! Эро-Сеннин! А что случилось ночью?

— На нас напал Орочимару, — вздохнул Джирайя.

Наруто немедленно вскочил и начал оглядываться.

— Он уже убежал, Наруто, — еще сильнее вздохнул Джирайя.

— Так это он ранил Гаару? — Наруто уже бежал к другу. — Негодяй! Мало ему Саске!!

Сакура вскинула голову, являя гневный и пылающий взор, и натолкнулась на взгляд Джирайи. Тот, за спиной Наруто, покачал головой, и ученица Цунаде вздохнула. Наруто же истолковал взгляд Сакуры по-своему.

— Орочимару поплатится за это! Я буду держать его, а ты, Сакура-чан, ударишь его своим сверхмощным ударом! А если не поможет, то ударишь его еще раз! Он за все ответит, и за Саске, и за Гаару! Как он, Сакура-чан?

— Пока еще без сознания, но вне опасности, — склонив голову, ответила Сакура.

— Отлично!! — вскричал Наруто. — А где все остальные? Преследуют Орочимару?

— Наруто, — Джирайя положил руку на плечо Узумаки. — они хоронят погибших товарищей. Также Орочимару похитил Карин и Гермиону, увы.

Наруто покачнулся, посмотрел на Джирайю, как будто не в силах осознать услышанное. Он беззвучно подвигал губами, потом произнес слегка дрожащим голосом.

— Эро-Сеннин

— Наруто, я никогда не шучу о серьезных вещах, — ответил Джирайя. — Орочимару похитил их и скрылся, и мы не знаем куда, не смогли найти следов.

Наруто прикусил нижнюю губу до крови и сжал кулаки так, что костяшки пальцев побелели. Зрачок в его глазах стал вертикальным, а сами глаза покраснели. Джирайя быстро сказал.

— Наруто! Сдерживай себя, не давай Лису вырваться, иначе погибнут и остальные!

Наруто, невидяще взглянув на Джирайю, моргнул и закрыл глаза. Постоял, открыл глаза, уже нормальные, и прорычал, почти выкрикнул.

— Мы должны их вернуть! Должны!

— Мы займемся этим после похорон и лечения Гаары, — предельно серьезно ответил Джирайя.

— Карин, — прошептал Наруто, продолжая сжимать кулаки. Затем проревел трубно, запрокинув голову, — ПРОКЛЯТЬЕ, НУ ПОЧЕМУ, ПОЧЕМУ??!

— Наруто, — протянул руку Джирайя.

— Оставьте меня! — выкрикнул Наруто и сорвался с места.

Не прошло и пяти секунд, как он скрылся в лесу, откуда немедленно донесся грохот, треск, рев и бессвязные выкрики.

— Эх, Наруто, — вздохнул Джирайя.

Сакура, уже практически закончившая лечить Гаару, посмотрела на Джирайю. Она напряженно обдумывала ситуацию, стараясь разобраться самостоятельно в мотивах и словах окружающих. Ужас от случившегося ночью был в какой-то момент вытеснен необходимостью лечить, и тогда Сакуре было не до обдумывания. Она лечила и лечила, стиснув зубы и вспоминая все, чему ее учили. Гордость смешивалась с усталостью, и Сакура даже не заметила, как наступило утро. Радость и удовлетворение от того, что она смогла, справилась, вылечила, не подвела наставницу, придали Сакуре второе дыхание.

Теперь она силилась понять, почему так повели себя Наруто и Джирайя, и чем больше Сакура вдумывалась, тем больше меркла ее радость, и снова начинал закрадываться ужас. Саске был как брат для Наруто, Орочимару похитил Саске. Карин была как сестра для Наруто, Орочимару похитил Карин. Гермиона была как старшая сестра для Наруто, Орочимару похитил Гермиону. Сопереживание и понимание обрушились на Сакуру волной, затопили ее, и она внезапно призналась самой себе, что в схожей ситуации вела бы себя как Наруто. О да, Сакура прекрасно представила, как металась бы в истерике, плакала, ревела, ломала бы деревья, и орала на весь лес, пытаясь выплеснуть горе.

Потерять родителей, жить в одиночестве, терпеть насмешки и презрение одноклассников, обзавестись близкими людьми и тут же их потерять?! Сакура ощутила, как у нее дрожат пальцы и не держат колени, на которых она стояла возле тела Гаары. Сакура быстро прервала Шосен дзюцу, лечащую технику, и несколько раз сжала кулаки, силясь обуздать дрожь. Затем она поняла, что дрожит все тело от представившегося ужаса ситуации, и чтобы избавиться, нужно выбросить мысли о Наруто из головы.

Но мысли, как назло, выбрасываться не желали, и Сакура с ужасом поймала себя на мысли, что ей хочется обнять и прижать к себе Наруто. Не из любви, нет, из жалости, но как все это объяснить Наруто? При этом привычный прием: разозлиться на Наруто и обозвать его "бака" не действовал, даже мысленно, ибо понимание и сопереживание никуда не ушли. Силясь выбраться из ловушки эмоций, Сакура ухватилась за первое, что попалось под руку: взгляд Джирайи, который продолжал стоять рядом и смотрел на Гаару.

— Он в порядке, — торопливо сказала Сакура. — Через несколько минут придет в себя, ну еще какое-то время будет испытывать слабость, но к вечеру это пройдет!

— Цунаде могла бы гордиться тобой, — внезапно сказал Джирайя. — В боевой обстановке ты действовала почти безупречно и справилась, не каждый может этим похвастаться в первом бою.

— В первом бою я стояла и дрожала, судорожно сжимая кунай, пока Саске и Наруто действовали и спасали нашего сенсея.

— Ах да, Какаши же рассказывал, — слабо улыбнулся Джирайя. — Извини, старый стал, запамятовал.

— Джирайя-сама, вы... вы специально сказали Наруто неправду? — в приступе отчаянной храбрости и откровенности, спросила Сакура, удивляясь сама себе. — Чтобы он... чтобы он... не переживал так сильно?

— Правда жестока и сурова, — вздохнул Джирайя, — и сейчас не тот момент, чтобы наносить новые раны Наруто. Потом, когда он успокоится, я расскажу ему, что случилось, когда он будет готов принять правду, если он будет готов ее принять. Спасибо, что поддержала, Сакура-чан.

— И вам спасибо, Джирайя-сама, — склонила голову Сакура.

Ей внезапно стало стыдно.

Она практически в глаза обвинила одного из саннинов, напарника Цунаде-сама, в преднамеренной лжи, хотя вроде бы и осознавала, что правда ранила бы Наруто еще сильнее. Также ей стало стыдно за свое поведение в отношении Наруто, за то, что она давала ему подзатыльники и называла "бака" в Академии. Сакура ощущала, как от стыда краснеют щеки и лицо, и поэтому склоняла голову, чтобы Джирайя не увидел.

— У меня будет к тебе еще просьба, Сакура-чан, — продолжил Джирайя. — Я не прошу тебя отвечать на чувства Наруто, но хотя бы не будь строга к нему в эти несколько дней. Парню и так нелегко, и твоя поддержка очень много для него значит.

— Да, Джирайя-сама, — Сакура склонилась еще, внезапно обнаружив, что почти упирается лбом в землю.

Лежавший рядом Гаара открыл глаза и глубоко вдохнул, закашлялся.

Пока Сакура проверяла состояние Гаары, появился Наруто, обрадованно выдохнувший при виде такой картины. Прежде чем он успел подойти к Гааре или что-то сказать, возле Джирайи появилась Чайка.

— Джирайя-сама, все готово, — сообщила куноичи в маске.

— Что готово? — тут же спросил Наруто.

— Все готово для похорон, Наруто, — пояснил Джирайя.

Лицо Наруто омрачилось, а потом он неуверенно спросил.

— Можно мне?

— Конечно. Идем.

Ласка, Бобер и Шершень лежали рядом, маски надвинуты на лица, руки вдоль тела. Лежаком им служило огромная деревянная поленница, готовая вспыхнуть погребальным костром. Остальные девять шиноби и куноичи стояли полукругом рядом, на этой огромной поляне, где трое их товарищей приняли последний бой. Девятеро расступились, пропуская Джирайю и Наруто в центр. Униформа АНБУ: серая броня, татуировки в виде стилизованного огня, маски на лицах, и сосредоточенная тишина.

Джирайя не стал произносить речей, а сразу сложил печати.

— Огромный огненный шар!

Огонь моментально разгорелся, затрещали дрова, запахло паленой плотью и волосами.

— Прощайте, вы выполнили свой долг, — сказал Джирайя.

— Эро-Сеннин, Эро-Сеннин, — зашептал Наруто, — а почему их не хоронят в Конохе?

— Потому что тела тех, кто состоял в АНБУ, всегда сжигают, чтобы секреты Деревни не достались врагу. У тех, кто выбрал служение Деревне, нет могил, только строки на мемориальных плитах, — внезапно сказала Чайка низким, почти мужским голосом.

— Да, Наруто, все так, — кивнул Джирайя. — Их все равно сожгли бы в Конохе, так как тела АНБУ содержат слишком много секретов.

— Понятно, — сосредоточенно ответил Наруто.

Огонь трещал, шиноби Дюжины, Джирайя и Наруто молча смотрели на тела товарищей, отдавая им последние почести. Джирайя краем глаза заметил, что Наруто безмолвно плачет, но не стал заострять на этом внимание.

После того, как костер практически догорел, Наруто, задумчивый и серьезный, затеял разговор с Джирайей.

— Орочимару напал на нас ночью, ранил Гаару, убил троих шиноби АНБУ и похитил Карин и Гермиону, — сказал Наруто. — Я должен был предотвратить все это, но не предотвратил.

— Наруто, ты

— Нет, Эро-Сеннин, это моя вина! — твердо ответил Наруто. — Я пригласил Гаару на эту миссию, и если бы не мое стремление спасти Саске, команда номер семь здесь бы не оказалась. Поэтому вина моя, и в следующий раз я в одиночку приду к Орочимару.

— В одиночку? — удивился Джирайя.

— Тогда никто не пострадает, кроме меня, — сказал Наруто. — Чтобы справиться с Орочимару, я должен стать сильнее, намного сильнее, чем сейчас. Шиноби не должны гибнуть из — за меня и моих ошибок!

— Наруто, ты слишком самокритичен, — осторожно сказал Джирайя. — Давай еще отойдем в сторону.

И они отошли еще, практически к самому краю поляны. Теперь от костра их отделяла полусотня метров, а дым и запах сносило ветром в противоположную сторону.

— Наруто, ты не можешь брать ответственность только на себя, — сказал Джирайя. — Миссию возглавляю я, и ошибки тоже мои.

— И мои тоже! — упрямо повторил Наруто. — Если бы здесь не было, если бы здесь были только взрослые, то Орочимару не смог бы никого похитить! Поэтому я должен стать сильнее, чтобы самому разобраться с Орочимару!

— Хорошо, Наруто, ты станешь сильнее, даю тебе слово, — кивнул Джирайя. — Мы завершим разгром убежищ Орочимару и, возможно, спасем похищенных. После этого, слово Джирайи, мы отправимся на гору Мьёбоку, и там ты станешь сильнее, если таково твое желание.

— Да, — кивнул Наруто. — Я должен стать сильнее и защитить всех, кто мне дорог. За кем бы ни пришел в следующий раз Орочимару, я должен остановить его и не дать навредить тем, кто мне дорог! Такого не должно быть и не будет!

— Наруто, ты совершаешь одну серьезную ошибку, — сказал Джирайя.

— Какую? — удивился Наруто.

— Пытаешься все сделать в одиночку. Отказываешь другим, даже друзьям и наставникам, в праве помогать тебе. Если ты будешь пытаться спасти и защитить всех в одиночку, то просто надорвешься и не поможешь никому, понимаешь? Невозможно защитить друзей, любимых, родственников, всех, кто тебе дорог, отказывая им в праве помочь тебе. В праве и возможности защитить тебя.

Наруто наморщил лоб и задумался.

— Все мы пришли сюда, чтобы помочь тебе спасти Саске, — продолжил Джирайя, — и, говоря о своей вине, Наруто, ты глубоко ошибаешься. Никто не обвиняет тебя ни в гибели, ни в похищении, потому что во всем этом виноват Орочимару. Поэтому когда ты станешь сильнее и придешь к Орочимару, будь уверен, я буду рядом с тобой. И не только я, потому что Орочимару многим причинил зло и страдания.

— Нэ, Эро-Сеннин, разве не ты говорил мне о круге ненависти? — внезапно выпалил Наруто. — Если я один уничтожу Орочимару, то возьму всю ненависть на себя!

— А если не уничтожишь, то породишь еще больше ненависти, потому что мы придем мстить за тебя, — ответил Джирайя, глядя прямо в глаза Наруто. — Ты дорог многим, и твоя смерть вызовет у них желание отомстить, такое же, как ты испытываешь сейчас в отношении Орочимару.

Наруто опять наморщил лоб, но быстро просветлел.

— Понял! — и тут же растерянно добавил. — Но как тогда быть?

— Не действовать в одиночку, не брать весь груз на себя, как я и сказал, Наруто. Мы вместе отправимся дальше по стране Звука, а потом вместе будем делать тебя сильнее. И потом вместе еще раз придем к Орочимару, если сейчас не добьемся успеха. Ты поддерживаешь друзей, друзья поддерживают тебя, и вместе вы защищаете Деревню и дорогих вам людей, каждый берет себе задачу по силам, вот так.

— И все равно у меня тяжело на сердце, Эро-Сеннин, — признался Наруто.

— Конечно! Так и должно быть! — воскликнул Джирайя. — Ты же переживаешь за своих друзей!

— Гаара! — воскликнул Наруто и убежал.

Проводив взглядом спину Наруто, Джирайя сморщился и сплюнул.

От необходимости врать было кисло и противно, хотелось выпить сакэ и посидеть с девочками, да так, чтобы утром ничего не помнить. Не слишком часто, но все же бывали в жизни Джирайи моменты, которые он хотел бы забыть, и сейчас был как раз такой момент. Что толку с того, что ты один из сильнейших шиноби в мире, если не к кому эту силу прилагать? Джирайя не обманывал сам себя: Орочимару они не найдут, пока тот сам этого не захочет.

И от этого становилось еще кислее и противнее.

Но в то же время, Джирайя просто не мог взять и сказать Наруто всю правду, потому что помнил, в каком состоянии был юный Узумаки после новости о Саске. Помнил, сколько усилий ему пришлось приложить, чтобы вытащить Наруто и понимал, что никак нельзя было сейчас говорить правду. Потом, когда они будут на горе Мьёбоку, когда время сгладит раны, когда Наруто освоит сенмод, тогда можно будет объяснить ситуацию. Но чтобы было это потом, сейчас нужно врать, и не давать Наруто скатиться.

Задача Конохой была поставлена предельно ясно: спасти Гермиону любой ценой, вплоть до переговоров с Орочимару и внесения выкупа. Но Коноха не могла помочь с разрешением вопроса, как объяснить Наруто, что Гермиону спасли, а Карин нет?

Джирайя вздохнул и машинально поправил свиток за спиной.

Не в силах разрешить морально-этическую проблему, он прибег к испытанному способу: начал думать о предстоящей миссии и о том, как бы он все это описал в книгах. Базы Орочимару наверняка хорошо укрыты, иначе те же Акацуки давно бы их нашли и уничтожили. Следовательно, нужно одним ударом разгромить то, что нашла разведка, и внимательно осмотреть, на предмет любых улик, указывающих на местоположение других баз. Нужны хорошие сенсоры, нужна работа с населением, и тут Джирайя внезапно ощутил бессилие.

Прекрасные, проверенные временем методы здесь не работали, потому что для них нужно было время и отсутствие настороженности у объекта поиска. Непрерывно скрывающийся последние десять лет Орочимару, наоборот, был просто предельно насторожен, а четвертая мировая не оставляла времени на медленную работу. Перепахивать техниками всю страну Звука не было никакой возможности — гибель мирного населения не входила в планы Джирайи. Оставалось только искать возможности договориться, чтобы в кратчайшие сроки вернуть Гермиону.

Джирайя досадливо цокнул, от мысли о прошедшей ночи.

Напади Орочимару во главе всех своих приспешников, слуг и монстров, он не застал бы шиноби Конохи врасплох и получил бы достойный отпор. Устрой он засаду или ловушку, тоже нашлось бы, чем ответить. Но два взбесившихся биджу посреди лагеря не пришли в голову даже Джирайе, и теперь оставалось только досадовать на самого себя. Конечно, желание Наруто стать сильнее — не могло не радовать, но чтобы его реализовать, следовало вначале хоть как-то разрешить ситуацию с миссией в Страну Звука.

Джирайя отодвинул в сторону мысли о разгроме баз Орочимару и начал думать в сторону возможности договориться с Орочимару. Что для этого следовало сделать? Правильно, послать ему сообщение. Орочимару сейчас точно никого из шиноби Конохи не захочет видеть и спрячется, а прятаться он умеет. Джирайя вздохнул, припомнив годы, безрезультатно потраченные на то, чтобы найти Орочимару и образумить его.

Мысль саннина, тем временем, раскручивалась дальше.

Раз найти его не получится, и он не хочет видеть шиноби Конохи, значит надо передать сообщение через тех, кто сможет найти Орочимару. Среди его подручных. Базы и склады, которые нашла разведка, окружить и взять пленных, думал Джирайя, и каждому дать свиток — послание к Орочимару. Незапечатанный, с предложением договориться и обозначением места. Объявить всем, что Орочимару вознаградит того, кто первым принесет свиток. Они, конечно, решат, что это ловушка, половина сразу выбросит свитки, но хоть кто-то да найдется, кто передаст свиток дальше по цепочке.

Или даже не свиток, а просто устное послание.

Главное, чтобы оно пошло дальше и дошло до Орочимару, а тот согласился начать торги. Джирайя попытался прикинуть, для чего бывшему напарнику пригодилась бы Гермиона, и с тоской понял, что торги не состоятся. Конечно, чтобы колдовать, Гермиона должна быть в полном сознании, и, следовательно, сразу убежит от Орочимару, но кто знает, кто знает?

Нехорошее предчувствие дергало Джирайю, как больной зуб, и он понял, что ситуация, в сущности, создалась неразрешимая. Единственное, на что можно рассчитывать, что Гермиона, придя в себя, сбежит, но раз до сих пор не сбежала, значит, Орочимару нашел способы удержания. Джирайя еще раз досадливо цокнул и вернулся к мысли о торгах. И ведь никаких гарантий, что Орочимару вообще будет слушать предложение выкупить Гермиону, и тут Джирайя понял, что мысли его пошли по второму, а то и по третьему кругу.

Саннин уселся и попробовал записать мысли, как-то упорядочить их.

Время утекало сквозь пальцы, надо было принимать решение, связываться с Конохой, начинать действовать, и это раздражало Джирайю. Усилием воли он отвлекся, отбросил все мысли, попробовал представить, что он опять в стране Горячих Источников весело проводит время. Как ни странно, это подействовало, и решение пришло к Джирайе.

То, что нельзя купить за деньги и взять насилием, можно взять смесью денег и насилия.

Разгромить базы Орочимару и передать через пленных шиноби весточку. После этого напасть на деревню Звука и уничтожить ее, показав силу, и еще раз передав предложение выкупить Гермиону. Пускай Орочимару не найти, но можно уничтожить то, что он создавал, ведь для чего-то он же создавал свои убежища, склады, брал власть в Деревне Звука и тренировал местных шиноби?

Нанести удар и предложить выкуп, не самое лучшее решение, но Джирайя понял, что ничего лучше не придумает.

Глава 4

9 января 79 года. Подземная база Корня, Коноха, страна Огня.

Шимура Данзо, бессменный глава и организатор "Корня", медленно и не спеша шел по главному коридору подземной базы подразделения. Здесь ему был знаком каждый камень, каждая балка, каждая дверь и каждый рисунок на стене, и поэтому сегодня Данзо шел вдвое медленнее обычного.

Шимура Данзо мысленно прощался с местом, в котором прожил долгие годы.

Он знал, что из базы Корня сделают эвакуационное убежище и госпиталь, в дополнение к тому, что расположено в горе с лицами Хокаге. Слишком уж удобно расположена подземная база, надежно укреплена, вместительна, и в условиях наступившей войны Пятая не упустит возможности дополнительно сберечь мирное население.

Данзо-человек сейчас топал ногами, ругался, размахивал руками, шипел сквозь зубы: "Девчонка! Соплячка! Пятая! Да я безопасность Конохи обеспечивал, когда ты еще под стол пешком ходила и мамкину грудь сосала! Как можно так беспечно относиться к безопасности Листа?! Глупая девчонка!" Во время разговора с Пятой Данзо обуревало непреодолимое желание применить глаз Шисуи, и убедить Цунаде не трогать Корень. Пятая даже не поняла бы, что происходит, сочла бы это решение своим собственным.

Только железная самодисциплина и принцип: "Ничего для себя, все для Деревни", удержал Данзо, как удерживал и ранее. Вот и сейчас Данзо-безопасник удерживал верх, не давал воли эмоциям, поспешным решениям, ругательствам. Руководитель Корня знал, что стоит один раз поддаться, и потом уже будет не остановиться в падении, когда делаешь все для себя, наплевав на Коноху.

Конечно, во имя безопасности Конохи можно было бы оправдать что угодно, включая воздействие на Хокаге, но Данзо не стал обманывать себя. Три промаха за неполных полтора года, и ущерб Конохе нанесен просто колоссальный. И если с Орочимару еще можно было подобрать оправдания, то с Карин и Кабуто такого не получалось. Не получалось найти оправдания, и Данзо с горечью мысленно признал, что постарел и утратил хватку. Признал, что Пятая права и пора уйти в сторону.

Но боли от закрытия Корня, душевной и физической, это не уменьшало.

И в то же время Данзо признавал, что мало кто согласится окунуться в это дерьмо с головой. Каждый шиноби готов умереть за Деревню, но мало кто согласен сделать это в безвестности, оплевываемый и проклинаемый. Мало кто готов отказаться от славы и почестей, от права рассказывать о своих миссиях, отказаться от своей жизни, принципов, родственников и жить на чужбине, во имя безопасности Деревни. Также Данзо понимал, что едва во главе такого подразделения встанет шиноби, путающий личное и общественное, и Корень станет угрозой для самой Конохи.

И все же, боль от мысли о закрытии Корня только росла, сколько бы Данзо не убеждал сам себя.

Взрастить, создать с нуля, столько лет вести тайные операции за пределами страны Огня и в самой Конохе, и теперь все это исчезнет, испарится. Даже реши Цунаде оставить Корень, бесчеловечные методы воспитания и тренировок, которые делают шиноби Корня такими опасными противниками, убрали бы и запретили. Любой из воспитанников Данзо мог внедриться куда угодно, почти куда угодно, выдержать любую проверку, любые жизненные обстоятельства, благодаря подготовке. Мог ждать годами, чтобы потом нанести один удар в сердце и исчезнуть, не оставив следов.

С горечью и улыбкой Данзо подумал, что Кабуто отлично усвоил уроки Корня, хоть и не остался в нем.

— Собрать всех, — бросил он в пространство, — в центральном зале.

Центральный зал, хоть и назывался таковым, представлял собой огромную пещеру, в которой перекрещивались два основных, сквозных коридора базы Корня. Поэтому здесь были сделаны подвесные мосты, с возможностью обрушения, поставлена куча распорок и растяжек, за одними из которых можно было прятаться, а другие скрывали ловушки. Врага, ворвавшегося на базу, можно было легко изолировать в одном из секторов, просто обрушив строения центрального зала, после чего не спеша добить. Или, наоборот, заманить в центральный зал и активировать все ловушки, после чего нанести ответный удар или выиграть время для бегства, так как база Корня сообщалась тайными коридорами со всеми стратегическими объектами Конохи, включая канализацию.

В мирное же время здесь было удобно проводить общие собрания, места хватало, чтобы разместить десять составов Корня. Секретное подразделение и в лучшие времена редко когда насчитывало более ста двадцати шиноби, а уж теперь, и вовсе испытывало недостаток шиноби. Не такой острый, как после атаки Песка и Звука на Коноху, но все же до штатной численности Корень по-прежнему не дотягивал.

Данзо обвел взглядом четыре десятка склонившихся перед ним шиноби, и мысленно вздохнул. Еще два десятка находились на длительных миссиях, без возможности отзыва в Коноху. Сообщения им придется отправлять отдельно, не говоря уже об отдельном, особом контроле. Но вслух Данзо сказал совсем другое.

— Пятая Хокаге решила закрыть Корень и слить его с отрядом АНБУ.

Он обвел взглядом склонившихся, но шиноби Корня безмолвно ждали, не выражая эмоций.

— Базу очистить, полностью убрав все следы пребывания Корня. Архив и записи операций — ко мне в кабинет. Все, кто выполняет текущие миссии по наблюдению и охране в Конохе, продолжат их, но уже в рамках АНБУ. Новый глава АНБУ и Корня, Хатаке Какаши, прибудет завтра, и подчиняться теперь вы будете ему.

Данзо замолчал, и шиноби Корня ждали, не догадываясь о той буре, что бушевала внутри их теперь уже бывшего начальника. Гнев и ярость почти с головой захлестнули Данзо, нашептывая, что достаточно лишь применить пару техник и отдать пару приказов, и Корень остается жить, а он останется во главе Корня. Данзо потратил на внутреннюю борьбу долгих, почти бесконечных десять секунд, потратив практически все силы на такого опаснейшего противника. Чувствуя, что проигрывает, и стоит продолжить колебаться, как он окончательно проиграет, Данзо приказал, отрезая себе дорогу назад. Решительно, как будто выдергивая кунай из раны, рывком, резко, он приказал.

— Встаньте и приготовьтесь к снятию печати.

Сорок шиноби, как один выпрямились и застыли. Данзо, окинув взглядом собравшихся, смотрящих прямо перед собой и готовых ко всему, мысленно вздохнул. Оставить печати означало оставить и возможность контроля над специальным отрядом, и искушение было слишком велико, практически непереносимо. Поэтому Данзо не медля ни секунды, сложил руками печать и выкрикнул, как будто нанося удар врагу.

— Джуин: Кай!

Шиноби не отреагировали на болезненные ощущения снятия печати, только у некоторых дернулись щеки, и все. Данзо, испытав облегчение от бесповоротности шага, незаметно выдохнул. Конечно, он еще пожалеет о снятии печатей, ведь они позволяли шиноби Корня хранить секреты своей организации и тайны Данзо в любой ситуации. Но чувства, казалось, давно изжитые, брали верх, и Данзо нанес решительный удар, победив самого себя.

Он, выдохнув, еще раз обвел взглядом и сказал.

— Ваша работа на благо Конохи не закончена, просто теперь вы будете это делать по-другому и с другим руководством. Не все в состоянии понять и принять методы Корня, так что проявляйте терпение и выдержку. Помните, что главное — поддержка и защита Конохи.

Данзо выдержал паузу и закончил речь.

— Когда появится Третий Хокаге, проводите его ко мне в кабинет. Фу, Торуне — задержитесь, остальным приступить к очистке базы, после чего вернуться к своим заданиям.

Шиноби молчаливо склонились и исчезли, разбежались по базе.

Нельзя сказать, что Корень держал на складах массы зловещих улик, истерзанных трупов и прочих пыточных ужасов, байками о которых любили себя пугать генины, случайно узнавшие о Корне. Просто очистка базы от любых улик, упоминаний о Корне, следов техник и операций, всего, что могло случайно попасть к врагу. Стандартная процедура, пусть и ни разу не применявшаяся.

Впрочем, теперь, после диверсии Кабуто на складе, база Корня не являлась более надежным местом. Пусть даже это была разовая акция, даже такое — недопустимо, и Данзо собирался посчитаться с Орочимару. Потом, когда будет возможность.

Задержавшиеся Яманака Фу и Абураме Торуне, телохранители и помощники Данзо, терпеливо ждали.

— За мной, — бросил Данзо и отправился в кабинет.

Располагался он уровнем выше и к юго-западу от центральной пещеры, где проходил сбор Корня.

По дороге Данзо размышлял, правильно ли сделал, сняв печать, и пришел к выводу, что правильно. Слишком много личного в печатях, и это было оправданно, пока он, Данзо, стоял во главе Корня. Теперь он уходит, и шиноби Корня предстоит стать шиноби АНБУ, где не ставят печатей и работают открыто, только лица за масками прячут. Губы Данзо искривились в горькой усмешке: АНБУ демонстративно прячут лица, но о них знают все и уважают. Шиноби Корня не прячут лиц, но о них знают не все и боятся, и рассказывают страшилки и байки.

Что же, теперь им придется привыкать носить маски, подумал Данзо.

— Я отправляюсь в Амегакуре, — сказал Данзо своим телохранителям, когда они зашли в кабинет. — Предлагаю вам присоединиться ко мне.

— Хай, Данзо-сама! — тут же ответили в унисон Фу и Торуне.

— Вы можете и отказаться, — сказал Данзо, положив руки на трость и пристально разглядывая обоих. — Пусть вы и мои помощники, но теперь Корень закрыт и я больше не ваш начальник.

Конечно, Фу, высокий блондин, как и практически все Яманака, очень пригодился бы Данзо на войне. Равно как и Торуне, который, как и все Абураме, работал с жуками — кикайчу, и кроме того, отлично умел травить врагов простым касанием, и поэтому в обычной жизни всегда носил глубокие перчатки и закрытую одежду. Не говоря уже о том, что оба они отлично сработались с Данзо за годы службы, и разбирались в методах тайной войны.

Но, Данзо опять одернул сам себя: Корень закрыт, печати сняты, и теперь все имеют право выбора.

— Я останусь с вами, Данзо-сама, — сказал Фу.

— Я останусь, Данзо-сама, — почти эхом с Фу, сказал Торуне.

— Хорошо! — Данзо прихлопнул рукой по столу. — Сегодня вечером или завтра с утра, мы отправляемся в Амегакуре. Там будет развернут полевой лагерь, который мне предстоит возглавить. Вместе с шиноби Ханзо, будем отражать атаки Камня и Песка, и сдерживать врагов. Придется изрядно потрудиться, чтобы враги не сумели добраться до Конохи.

Помолчав, Данзо приказал.

— Сейчас проконтролируйте очистку базы. Чтобы все, что должно быть уничтожено — было уничтожено. Остальное несите на склад "А"... нет. Сразу несите ко мне, я сам приму решение.

— Данзо-сама, — с бесстрастным лицом сказал Фу, — можем мы узнать, чем вызвано решение закрыть Корень? В условиях начавшейся четвертой войны, это выглядит нецелесообразным.

Данзо зажмурил глаз и почесал крестообразный шрам на подбородке. Не то, чтобы он стеснялся или не мог произнести причины. Нет, Шимура Данзо, как и любой человек, не хотел озвучивать вслух собственные ошибки, особенно связанные с профессиональным провалом. Но это опять были личные причины, и Данзо все же ответил.

— Якуши Кабуто и Узумаки Карин оказались шпионами Орочимару.

Фу и Торуне переглянулись, моментально осознав, что и почему произошло в истории закрытия Корня.

— Идите, — приказал Данзо, — можете и остальным рассказать.

— Наверняка начнутся подозрения и слухи, Данзо-сама, — сказал Торуне.

— Вот и прекрасно, теперь наверняка будет еще перепроверка, и если шпионы есть, пусть понервничают, так их будет легче выявить, — проворчал Данзо, закрыв глаз.

Фу и Торуне, поклонившись, покинули кабинет.

Данзо, посидев немного, встал и подошел к одному из шкафов, забитому свитками. Бюрократия и бумаги одолевали даже специальные подразделения, пусть и не так обильно, как Хокаге, но одолевали. Записи техник, операций Корня, компромат на всех и вся, отчеты для Третьего, и записки аналитиков Корня, все это занимало огромный зал, уставленный запечатанными шкафами. Здесь, в кабинете, Данзо держал лишь часть бумаг, но даже так шесть шкафов вдоль двух стен были забиты под завязку.

Расставаться с архивом было не менее болезненно, чем с шиноби.

Данзо смотрел на свитки и видел историю Корня, перед глазами вставали различные операции Корня, в половине из которых он принимал личное участие. Вставали лица шиноби Корня, отдавшие свою жизнь за безопасность Конохи, и лица противников Листа, даже не узнавших, что их погубило. Новые разработки и методики воспитания, посвященные только одному: эффективности и еще раз эффективности. Игра в оппозицию и мнимое противостояние с Третьим, позволившее выявить и устранить несколько угроз Конохе еще на стадии планирования. Запугивание и создание образа безжалостного и бесчувственного монстра.

Смерть, смерть, смерть, врагов Конохи.

В сущности, перед Данзо высилось, запечатленное в бумажной форме, доказательство эффективности Корня, доказательство того, что подобное подразделение нужно и полезно, и создано оно было правильно, во имя высших целей. Если оставить в стороне мораль и принципы, то Корень стоило бы расширить, вот они доказательства, записаны в свитках. Вдвое больше шиноби в Корне и многих проблем сейчас не существовало бы, начиная с Орочимару и заканчивая Акацуки.

Так думал Данзо, открывая шкафы.

— Вспоминаешь былые подвиги? — прозвучал голос Третьего, вырывая Данзо из размышлений.

— Да, размышляю, что из этого передавать в архив АНБУ, а что уничтожить, — сухо ответил Данзо.

— Понятно, — Третий присел и начал набивать трубку. — Ну что, поговорим по душам, как старые друзья?

— О чем ты, Сандайме? — удивился Данзо.

— Только не говори, что решение Цунаде тебя никак не задело, — хмыкнул Хирузен. — Ты может и принял его, внешне, вон готовишься к закрытию, но внутри, разве ты не возмущен? Пойми, я рад, что ты не стал возмущаться или оспаривать решение Цунаде, или вставать в оппозицию, или замышлять мятеж.

Третий прикурил, пыхнул и продолжил, глядя на стоящего возле шкафа и внимательно слушающего Данзо.

— Но при этом я понимаю, каково это расставаться с делом всей своей жизни, уж поверь мне. Дважды я уходил с поста Хокаге, и смотрел как сначала Минато, а потом Цунаде вели дела по-своему.

— Ты же подсказывал им и обучал, — проскрипел Данзо.

— Да, но сдерживал себя и давал им совершать собственные ошибки и давал набираться опыта, и это было мучительно больно, — сказал Третий.

— Не сказал бы, что ты сильно переживал, — заметил Данзо с оттенком удивления в голосе.

— Переживал, переживал, — качнул головой Третий, — просто старался не показывать. Но ощущение, что они ломают, то, что я построил — никуда не делось. Так что в чем-то я тебя понимаю, старый друг, пусть и не до конца. Так что если в тебе бушует ярость, дай ей волю здесь, не сдерживай себя.

— Ничего, подожду до Аме, — ответил Данзо. — Выпущу свою ярость на врагов, так будет полезнее.

— Хорошо, — кивнул Третий. — Тогда я пойду.

— Так ты заходил только за этим?

— Вряд ли тебе нужна моя помощь, в сортировке свитков Корня, — пожал плечами Хирузен, — да и не разбираюсь я в вашей кухне, и никогда особо не стремился. Как мы, собственно, и договаривались пятьдесят лет назад, ты помнишь, какими молодыми мы были? Самому не верится! Помню, в первый год после принятия поста Хокаге, меня все эти свитки и листы с миссий преследовали даже во сне, а потом ничего, обвыкся.

Данзо едва заметно пожал плечами в ответ, но говорить ничего не стал. Конечно, Третий был прав, и его одолевали эмоции в отношении Цунаде и ее решения, но давать им волю означало бы еще сильнее навредить Конохе. И поэтому Данзо предпочел промолчать. Даже отголоски бушевавшей недавно в душе бури, вырвавшись наружу, могли навредить.

— Но, если тебе вдруг захочется поговорить, — добавил Третий, — то я всегда в твоем распоряжении.

— Ты не собираешься на фронт? — спросил Данзо.

— Может, и съезжу, — пожал плечами Хирузен, — только толку там от меня большого не будет, даже после лечения Цунаде. Пойми, я предложил тебя в полевой лагерь не потому, что

— Не надо, я все понимаю, — оборвал его Данзо. — Ты правильно сделал, и пусть это неприятно лично мне, но так будет лучше для Конохи.

— Главное, не забывай, что мы уже не те молодые и энергичные шиноби, какими были полвека назад, — добавил Третий. — В битве с Орочимару я это прекрасно ощутил, так что, береги себя.

Третий Хокаге покинул кабинет, а Данзо опять подумал о неизбежности расплаты за ошибки, допущенные года назад. Пусть даже и в словесной форме, но расплаты. Ошибки в работе Корня и Данзо были всегда, но еще никогда они не были настолько фатальны, не ставили Коноху на грань уничтожения, и это физически мучало Данзо, ежесекундно, непрерывно, хуже любой пытки.

Он вздохнул и достал свитки с зашифрованным списком тайных операций Корня. Пусть Корень будет закрыт, но текущие операции следовало довести до конца, особенно те, что касались Акацуки и шпионажа в стране Камня.

10 января 79 года. Площадь перед резиденцией Хокаге, Коноха, страна Огня.

Цунаде, невыспавшаяся, еще более постаревшая, твердой рукой сжимала свиток. Стоило ей показаться, как разговоры и перешептывания на площади стихли. Собравшиеся, джонины и чунины, и даже несколько генинов, приготовились слушать Хокаге. Официальные ответы в Камень и Песок, уведомление Дайме и дополнительный отряд защитников для него же, были отправлены еще вчера. Вся Коноха уже знала о войне, и бурлила, да и первые отряды отправились в Аме, на запад и северо-запад страны Огня. Так что, по большому счету, выступление Цунаде было формальностью, с точки зрения информации.

Но с точки зрения боевого духа и морали все выглядело совершенно иначе.

Цунаде не только хорошо усвоила уроки Хирузена, но и сама прекрасно помнила, как сражалась во второй мировой войне. И как важно там было боевое состояние духа, решимость, желание не сдаваться и понимание, за что сражаешься. И она прекрасно помнила, что только решимость не сдаваться, поддержала их в той знаменитой битве с Ханзо. Битве, которую они фактически проиграли, но все же выстояли и ушли оттуда живыми, и выиграли передышку для Конохи, так как Ханзо после этого переключился на шиноби Камня.

— Шиноби Конохи! — Цунаде начала говорить тихо, но постепенно повышала голос, и вскоре ее было прекрасно слышно по всей площади. — Четвертая мировая война шиноби началась, и нас, вас ждут сражения с шиноби Камня и Песка. Коноха намерена выиграть эту войну, так как теперь у нас есть новые техники и возможности, позволяющие получать помощь из Конохи на любом расстоянии!

Тишина тут же нарушилась легким удивленным гулом. Пусть многие из джонинов сталкивались с порталами, но все это было засекречено, и внушалась мысль, что это единичные разработки, опытные образцы.

— Да, это будет совершенно новая война! — продолжала Цунаде. — Война мобильная и скоростная, в которой врагам не удастся отрезать вас от Конохи, а Коноху от вас! Сражаясь, помните, что за вашей спиной не только Коноха, но и вся страна Огня, обычные люди, которые верят в вас и верят в вашу защиту и помощь.

Цунаде перевела дух и продолжила.

— Враг хочет уничтожить Коноху, стереть ее с лица Земли, уничтожить всех нас, наших друзей, родственников и любимых, не только шиноби, но и всю Деревню! Помните об этом, и пусть Воля Огня ведет вас!

Она замолчала, и шиноби еще некоторое время выжидали в тишине.

Только когда Цунаде развернулась, они подумали, что все, речь закончена. Цунаде же, досадуя на саму себя, внезапно обнаружила, что все забыла и слова потерялись, разлетелись, как будто их и не было. Стоило полночи готовить речь, чтобы потом вместить ее в несколько предложений и забыть половину? Не говоря уже о том, что речь должна была вдохновить шиноби, а получилось как-то формально и быстро, скомкано. Цунаде моментально вспылила, разозлилась на саму себя и даже немного покраснела от стыда, что она не Хокаге, что она недостойна этого титула. Злость, гнев и стыд придали ей силы, и она вскинула руку со свитком.

Начавшиеся было разговоры, сразу прервались, и это приободрило Цунаде.

— Главнокомандующим войсками Конохи назначается Нара Шикаку!

Одобрительные возгласы и аплодисменты прокатились по площади.

— Все, кто получил извещения, пусть отправляются на передовую немедленно, враги уже сутки атакуют наших союзников в Амегакуре, и наверняка готовятся атаковать страну Огня! Бейтесь смело, бейтесь решительно, помните о том, что и кого вы защищаете, помните о своем долге, и верьте, что ваши соратники тоже выполнят свой долг! Вместе и только вместе мы победим и покончим с войнами раз и навсегда, даю в том слово Годайме Хокаге!

Одобрительный гул и рев, возгласы и аплодисменты заполнили площадь.

— Годайме!

— Цунаде-сама!!

— Банзай!!

— Коноха!!

— Спасибо, Хокаге-сама, — раздался негромкий голос Нара Шикаку.

— Оставляю это вам, Шикаку-сан и вам, учитель, — ответила Цунаде, обернувшись.

— Ты молодец, Цу-чан, — ласково улыбнулся Третий, — молодец. Говорила от души, и в сущности все верно сказала.

— Стоило готовить полночи речь, чтобы уложить ее в несколько слов и сказать совсем не то, что собиралась? — проворчала в ответ Цунаде.

— Конечно, Годайме, — внезапно вмешался Шикаку. — Долгое планирование и размышления — основа стратегии победы, а на поле боя приходится порой моментально менять тактику, по обстоятельствам. Это применимо и к обычной жизни.

Цунаде лишь удивленно кивнула в ответ и прошла обратно в резиденцию. Поднявшись в кабинет, она уселась за стол и ощутила, насколько устала за последние сутки.

— А ведь война даже еще не началась толком, — проворчала она бумагам и картам.

Глава 5

10 января 79 года. Коноха, страна Огня.

Нара Шикаку, Яманака Иноичи и Акимичи Чоуза остановились возле двухэтажного здания, соседствующего с резиденцией Хокаге. Обустройство здания под штаб, нанесение фуин и установка барьеров практически закончились, и многочисленные помощники, шиноби и люди носились туда-сюда, хаотично и упорядоченно одновременно. Несмотря на всю предварительную подготовку к войне, внезапно всплыло столько нерешенных и неучтенных вопросов, что оставалось только хвататься за голову.

Логистика, снабжение, учет прибывших и выбывших, раненых и убитых, разведка и обнаружение врага, своевременное производство метательного оружия и так далее, и так далее. Даже несмотря на то, что Шикаку уже назначил пятерых помощников, обозначив каждому область ответственности, главу клана Нара все равно продолжали дергать и отвлекать по мелким вопросам.

Не говоря уже о том, что выработка общей стратегии и обязанность быстрого реагирования на возможные прорывы и атаки врага все равно оставалась за Шикаку. Войну нередко сравнивают с сёги, и Шикаку считал это сравнение верным. Если добавить, что игра происходит одновременно на сотне досок, на некоторых из которых нельзя увидеть расположение фишек и нужно ходить наобум, а часть игроков, в любой момент может вместо сёги начать играть в кости или вообще перевернуть доску и уйти.

— Таким образом, на острие возможного удара Аме, лагерь там будет дополнительно усилен, — объяснял Шикаку, — и будет находиться под руководством Данзо.

— Шимура Данзо, — пробормотал Иноичи.

— Фу с ним, — добавил Шикаку, бросив взгляд на главу клана Яманака.

— Насколько мы можем полагаться на Данзо? — спросил Чоуза. — Пятая закрыла Корень, и что, Данзо просто так взял, сдал дела и ушел?

— Хороший вопрос, — ответил Шикаку, поглаживая шрамы на щеке. — Насколько я понял, Третий, Пятая и Данзо заключили соглашение не предавать особой огласке случившееся, но взамен Данзо, допустивший серьезные промахи, без сопротивления сдал Корень и удалился на передовую.

— Настолько серьезный промах? — уточнил Иноичи.

— Вы же помните, что было вчера на совещании у Пятой? — уточнил Шикаку и продолжил, не дожидаясь ответных кивков. — Так вот, этот Кабуто, подающий надежды ирьенин, больше года назад оказался замешан в скандале с похищением Учиха Саске.

— Да, да, — пробасил Чоуза, — сразу после нападения Орочимару на Коноху, припоминаю.

— Вот, вот, — кивнул Шикаку. — Он и помог Орочимару проникнуть и похитить. Расследование не велось, так как Данзо заявил, что Кабуто его человек. Тогда же, во время экзамена на чунина, во время второго этапа в Лесу Смерти была спасена и перевербована куноичи Травы, Узумаки Карин.

— Было, — подтвердил Иноичи.

— Она тоже оказалась шпионкой Орочимару.

— Невозможно! — воскликнул Иноичи. — Я точно помню, Сана проводила проверку и докладывала, что ничего компрометирующего не обнаружено, обычная жизнь куноичи Травы, со слабыми боевыми задатками. Еще она подтвердила, что Карин — Узумаки, и моя дочь Ино потом о ней рассказывала.

— Друг, никто тебя не подозревает, — развел руками Шикаку. — Орочимару неизвестным способом обманул всех, включая Корень, так что сам понимаешь.

— Невероятно! Надо в этом разобраться! — воскликнул Иноичи. — Как?!

— Никто не знает, кроме самого Орочимару, — ответил Шикаку, — так что нам остается только судить по фактам. А факты эти таковы — Корень, завербовавший Карин, настоял на том, чтобы она находилась рядом с Наруто, присматривала за джинчурики, раз уж она медик и сенсор. Подали это под соусом, что она Узумаки, и Наруто ничего не заподозрил, тем более что Карин включили в седьмую команду. Еще она и Кабуто работали в госпитале, под руководством Като Шизуне, в общем, информация о планах Конохи поступала Орочимару непрерывно. Пусть и косвенная, но ему хватало, и теперь перед нами проблема, для решения которой я вас и позвал, друзья.

— Напасть на Орочимару? — громыхнул Чоуза.

— Эх, если бы, — вздохнул Шикаку. — С этого все и началось, с нападения на Орочимару. Было решено, в преддверии войны, разгромить Звук и убить Орочимару, захватить или, наиболее вероятное, ослабить. В результате ряда обстоятельств, на эту миссию была отправлена и команда номер семь, в составе которой находилась Узумаки Карин. В результате ее предательства, пострадали двое джинчурики, Наруто и Гаара, оказались убиты трое из команды Джирайи, тренировавшиеся в освоении сенмода, и была похищена Гермиона. Вот это похищение и стало, скорее всего, финальной точкой в судьбе Корня, потому что Данзо и раньше допускал ошибки, но такой резкой реакции ни разу не было. Та мобильность, о которой говорила Годайме, построена на порталах, созданных Гермионой. Вся война, весь проект войны, План Третьего и Данзо, зиждется на этих порталах, и теперь их создательница у Орочимару.

— Теперь понимаю, — кивнул Иноичи. — Данзо еще легко отделался, получается?

— Думаю, за него вступился Хирузен и уговорил Цунаде дать возможность, так сказать, искупить кровью ошибки. Так что не надо видеть злого умысла в назначении Данзо, он и сам понимает свой промах, иначе не смирился бы так быстро, — опять развел руками Шикаку. — Джирайя и оставшиеся шиноби сейчас в срочном порядке громят страну Звука, пытаясь найти Гермиону. Скоро к ним присоединятся бывшие шиноби Корня, и потребуется пара твоих, из Яманака.

— Да, да, вчера же все решили, — кивнул Иноичи. — Это та помощь, о которой ты говорил?

— Нет, это текущая обстановка, чтобы вы были в курсе. Рано или поздно заряд у порталов закончится, и тогда Коноха или утопит врагов в крови или проиграет, если, конечно, не спасут Гермиону.

— Зачем ее тогда выпустили из Конохи? — спросил Чоуза.

— Джирайя-сама попросил о ее участии, а Пятая поддержала, — досадливо дернул щекой Шикаку. — После инцидента в Аме годичной давности, ладно, это к делу не относится. Сделанного не воротишь, и теперь нам, Конохе, надо тянуть время, экономя порталы и заряды. Для этого я вас и позвал. Нужна информация о ближайших планах врага, то есть разведрейды, захват пленных и экстренное потрошение. Тогда можно будет организовать контрудары, и выиграть время, неделю, две, неважно, любая передышка, даже в минуту, будет нам на руку. С Хиаши я договорился еще вчера, из Нара будут трое, еще Инузука и Абураме в качестве сенсоров. Четверка АНБУ в качестве силового прикрытия.

— Это уже полноценный рейд получается, — заметил Иноичи.

— Нет смысла посылать одного-двух шиноби, — ответил Шикаку. — Самые сильные сенсоры и разведчики из кланов ускорят процесс, АНБУ прикроют, в случае чего. И самое главное — твои, Иноичи, из Яманака, чтобы моментально добывали информацию. Твои, Чоуза, тоже потребуются, после уточнения первоначальной обстановки. Проведем рейд и захватим кого-нибудь повыше рангом и чином.

Шикаку вздохнул.

— Лучше всего было бы сходить старой командой, да из Конохи не вырваться.

— Ну, так ты теперь самый главный! — обрадованно подтвердил Чоуза. — А что с планами?

— С планами пока без конкретики, — отмахнулся Шикаку. — Полевые лагеря, укрепления, патрулирование, это стандартно, шиноби уже переправляют. Стандартная связка: сенсоры и разведчики из кланов, плюс бесклановые в качестве основной ударной силы, плюс мобильность от порталов. Связка кланы и бесклановые работала в прошлых трех войнах, сработает и сейчас. Как только проведем разведрейды и парочку контрударов в Аме, так сразу и будет конкретика. Невозможно строить планы, не имея информации, так что помощь ваша — информация, пленные, и чем быстрее, тем лучше.

10 января 79 года. Деревня клана Тсучигумо, в 85 километрах к северу от Конохи, страна Огня.

Беспечно прислонившись к стене дома, на деревянной скамейке сидел парень в распахнутом синем кимоно, и пускал мыльные пузыри, целясь в облака, лениво плывущие по небу. Целился он правым глазом, так как левый глаз был прикрыт беспорядочно спадающими черными волосами.

— Утаката — сенсей! — донесся женский голос.

Утаката, джинчурики Шестихвостого, посмотрел вдоль улицы и вздохнул. К нему бежала девушка в фиолетовом кимоно, прямо на бегу пытаясь помахать правой рукой, и заранее приветствуя. Этого Утаката так и не смог понять, сколько бы ни размышлял. Подойди, поздоровайся, зачем же кричать на всю деревню? Конечно, если бы он спросил кричавшую, Тсучигумо Хотару, свою ученицу и внучку главы клана, та бы радостно ответила, что "радость от встречи с сенсеем переполняет ее и требует выхода!"

Утаката не спрашивал, и вообще не хотел быть "сенсеем", но Хотару навязалась сама, после того, как Утаката спас ее в бою, а потом она его вылечила от ран. Взаимная неловкая признательность усугублялась тем, что Утаката бежал из родной деревни Тумана после предательства со стороны своего учителя, а Хотару не могла покинуть деревню клана. В результате такого переплетения чувств, долга и эмоций, Утаката задержался в деревне клана Тсучигумо, учил Хотару, стараясь не обращать внимания на грудь четвертого размера, вид на которую усугублялся разницей в росте, и при этом как мог, ограничивал общение с девушкой. Та обиженно смотрела зелеными глазами, но тоже не решалась идти дальше, не зная, как это сделать.

— Сенсей! — Хотару добежала и остановилась перевести дух.

Утаката посмотрел на высокий, с залысинами, лоб Хотару, покрытый потом и спросил недовольным тоном.

— Откуда ты бежала, что так запыхалась?

— Сенсей! — еще раз воскликнула Хотару, но теперь обиженно. — Я торопилась принести вам новость!

Выпалив фразу, она сбила дыхание и задышала часто и тяжело, вздымая грудь.

— Что там? — поинтересовался Утаката, отводя взгляд в сторону. — Делегация из Кири все-таки решила уехать?

— Нет! — Хотару, наоборот, взгляда не отводила и почти непрерывно смотрела на оголённый торс Утакаты. — Из Конохи прислали! Четвертая мировая война началась! Камень и Песок объявили войну Листу! Дедушка собирается в Коноху и уже отослал обратно сообщение с почтовым ястребом!

— Понятно, — Утаката закрыл глаз, стараясь удержать лицо бесстрастным, не выдать волнения.

— Сенсей, я теперь буду учиться вдвое, втрое старательнее! — заявила Хотару.

— Ты еще даже не освоила преобразование чакры, — ответил Утаката.

И тут его осенила блестящая, как ему показалось в тот момент мысль. Утаката открыл глаз.

— Мировая война, — пробормотал он.

— Да, да, — закивала Хотару, — говорят, Коноха уже выслала десять тысяч шиноби и скоро победит! Сенсей, вы должны как можно быстрее обучить меня!

— Зачем? — удивился Утаката.

— Я приму участие в войне и прославлю свой клан и вас, сенсей! — гордо заявила Хотару, вытянув вверх руку и указывая пальцем в небеса. — Пусть клан Тсучигумо в упадке, но я восстановлю его славу! Я стану отличной куноичи, не хуже Цунаде-сама, вот увидите!

— Не увижу, — изобразил слабую улыбку Утаката. — Мировая война началась, и я должен вернуться в родную Деревню! Это мой долг шиноби!

— Ты же сбежал из Тумана и говорил, что никогда туда не вернешься! — почти обвиняюще закричала Хотару, отбросив "сенсея" и забыв о приличиях в разговоре.

— В мирное время — да, но сейчас война, — вздохнул Утаката. — Извини, мне надо поразмыслить.

Он снова достал трубочку и выпустил в направлении Хотару череду мыльных пузырей.

— Так нечестно! — девушка топнула ногой. — Сенсей, вы еще не закончили мое обучение!

— А разве ты уже освоила преобразование? — парировал Утаката.

Хотару, прикусив губу, постояла несколько секунд и побежала обратно.

Жаловаться дедушке, решил Утаката, и выбросил Хотару из головы. Скоро он вернется в Киригакуре и забудет о Хотару, и это успокаивало. Конечно, она ему нравилась, но эти постоянные заскоки насчет обучения отталкивали. Можно было не сомневаться, что он очень нужен Туману, раз Мизукаге не поленилась прислать делегацию, да еще и включив в ее состав бывшего наставника Утакаты! Тот долго извинялся, пытался объяснить, что случилось в тот злополучный вечер, но Утаката не слушал. Когда-то, сразу после бегства из Тумана, он замкнул эти воспоминания на замок и теперь совершенно не желал ворошить прошлое, снова бередить душевную рану.

Да, подумал Утаката, надо вернуться в Туман и поставить Теруми Мэй условие, чтобы бывший наставник больше не приближался к Утакате. Тогда можно будет спокойно жить в Тумане, может быть даже найти себе девушку, раз уж Хотару разбередила душу. Странствовать по островам, ожидая, пока Великие Деревни закончат свою глупую войну. Помогать шиноби и крестьянам восстанавливать страну и Деревню после Ягуры. Простая, спокойная жизнь, где никто не будет звать его сенсеем, и не будет требовать странного одним своим видом.

Утаката выпустил еще один пузырь и отправился к делегации Тумана, живущей на краю деревни.

Сама деревня клана Тсучигумо, ничего такого особенного собой не представляла.

Обычная деревня, каких полно по стране Огня. Круглый деревянный тын, с двумя воротами, там, где проходит дорога. Низенькие дома, с бумажными или соломенными стенами и крышей, огороды, вспаханные поля и приветливые жители. Лес, подступающий к деревне с одной стороны, и поля с другой, все это можно было встретить и в других местах. Разве что гора с плоской, как будто срезанной верхушкой, вносила отличия в пейзаж.

Некогда там, на вершине горы, располагалась твердыня клана Тсучигумо, давая защиту и убежище. Пропасть-ров вокруг, ловушки, барьер на вершине появились уже позже, после того, как глава продемонстрировал ужасающую технику, способную уничтожать целые города. Вместо того чтобы устрашиться, кланы начали охотиться и вырезать Тсучигумо, желая стереть с лица земли всех, владеющих таким ужасным оружием.

Только союз с новообразованной Конохой спас клан от уничтожения.

В обмен на обещание не использовать технику, объявленную запрещенной, клан Тсучигумо получил защиту и покровительство Листа, но было уже поздно. Резня подорвала численность клана, и к нынешним временам он пришел в полный упадок. Кроме Хотару и ее дедушки, в клане насчитывалась всего семеро шиноби, из которых только один был чунином. В сущности, даже запретная техника, Дохатсутен, считалась скорее легендой, выдумкой легендарных времен Первого Хокаге.

Сам Утаката относился к этому равнодушно, мало ли техник в мире?

Шиноби Тумана, прибывшие уговаривать его вернуться, тоже не проявляли особого интереса к киндзюцу, тем более что находились на чужой территории. Пусть здесь и не Коноха, но клан Тсучигумо имел подписанный с Конохой договор, да и Пятая Мизукаге была очень убедительна, своей улыбкой нагоняя дрожь. Не исключено, что это стало одной из причин, почему делегация Тумана задержалась в деревне: уговоры Утаката слушать не желал, а силу шиноби Кири применять не могли.

При виде приближающегося Утакаты трое шиноби Кири не смогли сдержать радостных улыбок.

Бывший наставник джинчурики был заранее спрятан в дальнюю комнату, с наказом не высовываться. В принципе, еще в первый день стало понятно, что он здесь не нужен, но Мизукаге настаивала на его участии, и шиноби Тумана просто было некуда деваться. Теперь, из-за начавшейся войны, положение еще больше осложнилось, и то, что Утаката пришел сам, невольно вселяло надежду, надежду на то, что можно будет выполнить задание Мизукаге и покинуть страну Огня до того, как война начнется всерьез.

Шиноби Тумана не боялись смерти, но не видели причин умирать за Коноху и страну Огня.

— Приветствуем вас, Утаката-сан, — сказал старший делегации.

Токубецу-джонин Сугияма Като, мастер клинка и обладатель стихии Воды, хоть и не относился к шиноби с кеккей-генкай, но в свое время бежал из Киригакуре, как и многие другие. Долго скитался, вначале в одиночку, потом сколотив банду, а затем и полноценный отряд, с которым уже пришел к Теруми Мэй. Невысокий и худой, он поклонился Утакате, тот поклонился в ответ, и выглядело это со стороны встречей двух подростков.

— Прошу прощения, Утаката-сан, — продолжил Като, — но вскоре мы вернемся в Киригакуре, как повелевает нам наш долг шиноби. Началась четвертая мировая война шиноби, и мы должны быть в родной Деревне.

— Вы правы, Като-сан, — почти безмятежно сказал Утаката. — Я тоже шиноби Киригакуре, пусть и покинувший ее, но кто из нас этого не делал?

Като и остальные улыбнулись уголками губ, отдавая должное намеку джинчурики.

— Мой долг также велит мне вернуться, так что, Като-сан, мы можем отправиться вместе.

— Конечно, Утаката-сан, почту за честь, — еще раз поклонился Като.

После чего добавил, немного понизив голос.

— Мизукаге-сама будет рада видеть вас.

— И я тоже, много слышал о прекрасной Мэй-сан, но вживую ни разу не видел, — улыбнулся Утаката.

10 января 79 года. В 42 километрах от восточного побережья страны Огня, флот шиноби Неба.

Сора Каджи, глава и лидер шиноби Неба, стоял на носу флагмана флота и смотрел вперед. Хотелось скомандовать атаку, дабы Коноха быстрее познала горечь поражения, но Каджи сдерживался. Флот подойдет к пустому побережью, будет организовано охранение и посты наблюдения, проведена разведка, и только потом скомандована атака. Нет смысла шестьдесят лет планировать месть, чтобы потом все испортить нетерпением, не сумев подождать еще всего один день. Но все же, все же, месть близка! Мысль об этом придавала сил, лишала спокойствия, и Каджи еще и еще раз обдумывал то, что произойдет завтра.

Старт нескольких сотен шиноби Неба, в строгом порядке, десяток за десятком, быстрый перелет и налет на Коноху, сбрасывание бомб и удовлетворение от свершившейся мести. И затем возвращение домой, в родные горы и скалы, которых он сам не видел, но о которых с такой теплой и лаской говорил дедушка. Возвышение Деревни Неба, и падение Конохи, ненавистной и слишком могучей.

Но то было раньше! Теперь все будет по-другому!

Теперь есть союзники, могучие союзники, и даже наводнение, которое устроила подлая Коноха, не поможет Листу скрыться от возмездия. Чтобы хоть как-то унять нетерпение, Каджи еще раз отправился в трюм, перепроверять летательные аппараты на чакре и механизмы корабля.

Казалось, что минуты идут вдвое медленнее обычного, и даже секунды тянутся и тянутся.

Учиха Итачи и Хошигаке Кисаме, стоявшие на палубе другого корабля, смотрели, как Каджи уходит и спускается вниз.

— Надеюсь, нам не придется плыть с ними в страну Неба, — проскрипел Кисаме.

— Я думал, тебе нравится море, — ответил Итачи.

— Море мне нравится, но мы слишком долго с этими шиноби, они мне не нравятся.

— Зато мы проскользнули мимо сил Тумана незамеченными.

— А ведь могли бы славно подраться, — парировал Кисаме.

— Успеем еще, на этой войне нам придется много сражаться. Наверняка Ооноки заплатит большие деньги за наши услуги, на радость Какудзу.

— Это будут славные сражения, — осклабился Кисаме, даже потрогал рукоятку Самехады. — Но сейчас мне хотелось бы покинуть этот корабль.

— Терпение, завтра мы его покинем, — невозмутимо напомнил Итачи, — и потом нас ждет долгая дорога, наверняка, с остановкой в стране Звука.

— Ке-ке-ке, попался бы мне этот Орочимару! — рассмеялся Кисаме. — Самехаде понравилась бы его чакра, я уверен! Если, конечно, он не сбежал бы от меня!

Затем, без всякой паузы, он резко поменял тему.

— Надо было отправиться в Туман и сразиться с Мизукаге, у нее два кеккей-генкай, уверен, мы бы славно схватились, а еще можно было бы прибить ее помощника, позорящего имя Семи Мечников!

— Ничего, из Семерки Мечников никого не осталось, — ответил Итачи, — скоро некому будет позорить их имя.

Кисаме засопел, посмотрел взглядом акулы на Итачи, но сдержался,

— Уверен, мы еще вернемся в Туман, — продолжил Итачи, делая вид, что не замечает состояния Кисаме, — после войны, когда Пэйн — сама решит, что пришло их время. Сейчас нам предстоит разобраться с Конохой и Орочимару, Туман и без того ослаблен и подождет.

— Да, — неохотно ответил Кисаме.

На этом оба Акацуки замолчали, и дальше просто стояли и смотрели на море и волны.

Глава 6

11 января 79 года. В 12 километрах к югу от границы страны Дождя и страны Камня.

— Вот здесь и здесь, — вытянув руку, указывал чунин из деревни Дождя, — были короткие стычки с шиноби Камня. Вон туда к западу — уничтожили три дома в деревне Минг, и ранили одного из генинов пограничной охраны.

Стоявший рядом Шимура Данзо молча слушал, медленно оглядывая окрестности. Отсюда, с поросшего лесом холма, открывался отличный вид на огромную территорию, примыкающую к границе. Сопровождавшие Данзо Фу и Торуне тоже бдили, укрывшись за деревьями. Тройка генинов Дождя прикрывала тылы, рассредоточившись позади холма и укрывшись среди высоких колючих кустов.

Данзо пытался понять, откуда последует основной удар, так как после провокаций, совершенных позавчера, и объявления войны, внезапно наступило затишье. Мелкие стычки и обмен сюрикенами не в счет, такое происходило и в мирное время, обе Деревни нет-нет, да пытались подколоть друг друга. В сущности, этим занимались везде, во всех Элементных странах, в мирное время: шпионаж, вредительство, похищения и так далее, но без перехода к массовым убийствам.

Поэтому Данзо и посещал различные места на границе, пытаясь разобраться, почему же шиноби Камня и Песка не переходят к решительной атаке? Казалось бы, им надо реализовывать преимущество первого удара, пока шиноби Листа не прибыли на помощь, но нет — тишина и спокойствие. Прибывшие вчера разведотряды передали просьбу Шикаку о пленных, и отбыли к западной границе Аме. Не умаляя стратегического таланта Нара, Данзо все же мрачно подумал, что нужно захватывать самого Цучикаге, чтобы разобраться, что происходит. Раздражение и злость росли, и Данзо сам отправился на границу, но толку с того вышло немного.

Все увиденное и услышанное вполне укладывалось в схему "провокации в чужой стране", и не было деталей, указывающих на возможное направление удара. Шиноби Камня могли просто пройти мимо и затаиться, в скалах или в одном из лесов, дожидаясь условленной минуты. Задание сенсорам Листа было выдано, но пока что их поиски не увенчались успехом. Не исключал Данзо и варианта, что Камень и Песок, наоборот, ждут контрудара Дождь-Лист в заранее заготовленных засадах и ловушках. Такую войну нервов и ожидания выигрывает тот, кто терпеливее, кто сумеет сохранить выдержку. Но наиболее вероятным ему казался вариант с отвлечением сил, и тогда следовало ожидать ударов в стране Огня и затишья в стране Дождя.

Что ж, порталы решали эту проблему, но все равно Данзо было неспокойно.

— Наносили ли вы ответные удары по стране Земли? — спросил Данзо, когда чунин Аме закончил показ.

— Нет, Ханзо-сама приказал не переходить границу, — пояснил чунин.

— Понятно, — процедил Данзо.

Ханзо Саламандра, стало быть, тоже рассматривал вариант с завлечением и засадой, подумал Данзо. Он несколько секунд покрутил варианты, что можно извлечь из такой ситуации, и пришел к выводу, что удар по стране Земли должен быть быстрым и тщательно выверенным. Завлекающие приманки и двойные засады не дадут уйти, если не учитывать новые возможности Конохи. Сразиться, захватить пленных и уйти, но для этого нужно точно знать расположение засад, если они существуют.

То есть вопрос упирался в разведку и время.

Данзо решил, что подумает над этим в лагере после возвращения, потому что торопиться в таком вопросе было бы совершенно непростительно. Внезапно, Данзо ощутил нарушение гармонии окружающего мира, и понял, что одна из целей вылазок на границу достигнута. Шиноби Камня, в количестве от двадцати до двадцати пяти бойцов, проявили себя и готовились атаковать.

— Данзо-сама, — прошелестел голос Фу.

— Да! — губы Данзо искривились в предвкушающей улыбке. — Нам нужен пленный. Торуне, не сдерживай себя.

Сам Данзо покрутил кистью левой руки и сказал чунину Дождя.

— Уходи и отводи генинов, сейчас здесь будет жарко.

Чунин Аме, Суцуо Баку, никогда особо не верил рассказам о мощи шиноби Великих деревень. Известное дело, каждый сам себя хвалит и преувеличивает силы, чтобы другие боялись. Вот Ханзо-сама, тут все наглядно и понятно, противостоял трем Великим во второй войне, и не дал проводить третью войну на территории Дождя. Даже Цучикаге был вынужден смириться и воевать в стране Травы. Вот это мощь, сила, наглядная и понятная. Год назад мятежники Акацуки нападали на Амегакуре, так Ханзо-сама их прогнал одним своим появлением, и Коноха сразу заключила союз. Конечно, теперь вот война, но с помощью Листа Ханзо Саламандра непременно победит и отомстит Камню и Песку за былые обиды!

Мнение Баку разделяли многие в Дожде, надо сказать.

Поэтому на Данзо, которого и в Конохе-то не все знали, чунин смотрел как на старого шиноби-инвалида, который выступает в роли военного советника. Помогает и подсказывает, исходя из опыта, а в бою уже ничего не стоит. Да и сопровождавшие дедушку телохранители выглядели совсем не по-боевому, как-то так мирно и невзрачно. Поэтому Баку никуда не побежал, а решил остаться и помочь шиноби Листа.

Отскочив в сторону, он достал зонт, заряженный сенбонами, и приготовился бить Плетью Воды, техникой, которая может разрезать даже шиноби, если применять ее умело. Баку, разумеется, считал себя мастером техники, и поэтому подал сигнал подчиненным-генинам, чтобы не вмешивались и не давали захватить себя врасплох.

Сигнал его стал сигналом и для шиноби Камня, устремившихся в атаку.

Шиноби Камня атаковали грамотно, с двух направлений, но их подвело то, что они не могли замкнуть окружение. Сидение в схронах не давало возможности маневра, но превосходство в численности — две дюжины против четверых — казалось, давало им преимущество. Генинов Дождя оставили на потом, сосредоточившись на Данзо. Руководитель отряда, джонин лет сорока, знал, кто такой Данзо, и не смог устоять перед искушением взять его в плен.

— Вакуумные пули! — выкрикнул Данзо, складывая печать.

Преобразованная чакра Ветра ударила не хуже настоящих пуль, пронзая и пробивая тела, дробя летящие в Данзо камни. Он качнулся из стороны в сторону, пропуская мелкие камушки, используя движение, чтобы выхватить клинок, тонкий и длинный, как спица, из трости.

— Полумесяц Ветра! — и Данзо крутанул мечом сложную фигуру.

Он слегка присел, удерживая меч над головой и параллельно земле. Двое шиноби Камня, попавшие под технику, оказались разрублены на пять кусков каждый чакрой Ветра, вытянувшейся на несколько метров и следовавшей движениям лезвия. Меч Данзо светился от чакры, а на земле лежало уже шесть трупов, так как пули из спрессованного воздуха убили четверых. Первая из групп оказалась уполовинена, и отпрянула, рассыпалась полукругом, пытаясь охватить Данзо, не приближаясь к нему.

Двое крайних попали под удары Торуне, который соскочил с дерева.

Перчатки представителя клана Абураме были сняты, штаны закатаны, и везде, где кожа его была оголена, она была мертвенно-фиолетового цвета. Такой цвет ей придавали миллионы крошечных ядовитых жучков-кикайчу, особой формы их, жить в симбиозе, с которыми мог только Торуне. Остальных эти жучки отравляли при малейшем прикосновении, немедленно внедряясь в чужие тела и впрыскивая токсины.

Отравленные шиноби Камня сделали все правильно, парировали удары Торуне, но они не знали, что любое прикосновение смертельно, и поэтому умерли почти мгновенно. Оставшиеся четверо из дюжины осознали опасность и отступили, немедленно попав под обстрел сенбонами Баку.

— Плеть Воды: Обезглавливание! — применил технику чунин Дождя.

— Несокрушимые стены-Руки! — закрылся техникой Земли шиноби Камня.

Плеть воды прорезала немного камень, в который превратились руки, и рассыпалась каплями. Баку отпрыгнул, и снова пустил дождь сенбонов, удерживая врагов. Краем глаза он видел, как Данзо, практически не сходя с места, режет камни и кунаи, которые в него пускала вторая дюжина атакующих. Буквально за пару секунд, почти не двигаясь, Данзо отразил все атаки и сам контратаковал.

— Порыв божественного ветра!!

Грудь Данзо при этом увеличилась чуть ли не вдвое, а выдыхая, он резко подался вперед. Удар ветра, не уступающего по скорости ураганам, как тараном пробил просеку в деревьях, повалил их, иссек листья, срезал кустарники, повалил и опрокинул тех шиноби Камня, что собирались сблизиться и атаковать Данзо с ближних дистанций.

— Шуншин! — и Данзо сам сблизился с врагами, моментально преодолев тридцать метров.

Клинок его проткнул ближайшего, и Данзо немедленно применил еще технику.

— Меч Ветра!

Чакра вытянулась и проткнула еще одного шиноби Камня, стоявшего в десяти шагах. Три трупа и четверо раненых из второй дюжины, а ведь с начала боя прошло едва ли пятнадцать секунд. Данзо, не давая врагам передышки, моментально добил еще одного раненого и снова атаковал.

— Вакуумные Пули!

Шиноби Камня синхронно закрылись единой техникой.

— Стена Грязи!

Тем самым замерев на месте и дав Фу применить Шинтеншин, технику переноса сознания, главный секрет и козырь клана Яманака. Вражеский командир попал в ловушку, и несколько долгих секунд не отдавал команд, борясь за то, чтобы выкинуть Фу из своей головы. Эта задержка оказалась роковой, потому что когда он все-таки отобрал назад свое тело, то обнаружил перед собой Данзо, который приподнимал бинты, закрывающие правый глаз.

— Спи! — приказал Данзо, и джонин Камня, Цуруги, не смог противостоять этому приказу.

Он упал на землю и моментально уснул, забыв обо всем.

— Вот так, — хмыкнул Данзо, опуская бинты и закрывая глаз с шаринганом, некогда принадлежавшим Учиха Шисуи.

Оставшиеся шиноби Камня не продержались и десяти секунд, пав под ударами Данзо, Торуне и Баку.

— В лагерь! — скомандовал Данзо, и трое шиноби Листа вместе с пленным джонином, переместились порталом.

Оставшийся наедине с трупами, Баку почесал в затылке.

— Правильно сделал, Ханзо-сама, что заключил союз с Листом, — сообщил он мертвым и сплюнул.

После чего подал сигнал генинам, предстояло обыскать трупы, спрятать их и вообще предстояла масса работы.

Оказавшись в полевом лагере, Данзо удовлетворенно выдохнул. Напряжение, требовавшее выхода, последние двое суток, наконец-то ушло. Спрятав клинок в трость, Данзо не спеша побрел к своей палатке. Предстояло много работы, и теперь он был к ней полностью готов.

11 января 79 года. Основная база Орочимару на границе страны Звука и бывшей страны Неба.

Орочимару покачал головой и поднес Кабуто кружку дымящегося травяного чая.

— Это поможет восстановить силы, — сказал он.

— Благодарю, Орочимару-сама, — Кабуто опрометчиво сделал большой глоток и закашлялся.

— Ну, не торопись, — добавил Орочимару. — Ты правильно сделал, Кабуто, что бежал сюда изо всех сил, но теперь тебе надо восстановить силы. Тебя не преследовали — это хорошо.

— Меня пытались преследовать по стране Огня, — покривился Кабуто, — потом потеряли. Наверное, из-за войны всех отозвали.

— Не всех, не всех, — усмехнулся Орочимару. — Джирайя и его отряд никуда не ушли, продолжают отрабатывать свои техники на моих постройках, и мне это не нравится. Остановить их сейчас не получится, нужно чтобы они сами покинули страну Звука и как можно быстрее. Собственно, все готово, я ждал только тебя и записи, Кабуто.

Орочимару кивнул на стол, на котором беспорядочно лежало два десятка свитков и записная книжка.

— Получив Гермиону, они уйдут, ку-ку-ку, — задумчиво пробормотал Орочимару, — уйдут, но потом вернутся.

— Вы считаете, что Коноха победит, Орочимару-сама?

— Конечно, ты же видел вещи, что делает Гермиона, с ними шиноби Листа быстро разгромят и Камень, и Песок. В последнее время все чаще думаю, что бывший учитель и Данзо сами подстроили все так, чтобы Конохе объявили войну. Теперь Лист победит, и никто не скажет, что Хокаге развязал войну. Нет, Лист лишь защищался, ку-ку-ку, вот так все будут думать, — сказал Орочимару. — И после этого Коноха опять попробует уничтожить меня, только уже некому будет мешать.

— Может быть, не отдавать им Гермиону? — предложил Кабуто, отхлебывая чай мелкими глотками. — Тогда Коноха если и не проиграет войну, то точно не сможет выиграть быстро.

— Ты прав, Кабуто, но одновременно и не прав, — ответил Орочимару. — Теперь мне в любом случае не избавиться от внимания Листа, что бы я ни делал. Но, при этом, мне нужно выиграть время, чтобы стать сильнее Конохи, и для этого нужно отпустить Гермиону. Не сомневаюсь, Третий и Пятая отлично поняли мой намек, и сразу же уберут Джирайю из Звука. Потом им будет не до меня, из-за войны, и это позволит выиграть время. Выиграть время, ку-ку-ку, Кабуто, отличная мысль — не дать Конохе выиграть быстро!

— Облако? — тут же уловил мысль Кабуто.

— Облако, Облако. Вспыльчивость Райкаге уже вошла в поговорку, и если правильно преподнести информацию об их драгоценной черепахе, то Кумо немедленно вступит в войну. Деревни еще подерутся, потом можно будет выдать информацию об Акацуки, и тем самым, еще выиграть время. Ведь мало пробудить риннеган, надо еще осознать его возможности, потренировать техники, чтобы не выходить на поле боя новичком. Тренировки с шаринганом, Кабуто, уже принесли плоды, о, тебе понравится, ку-ку-ку! Но это потом, сейчас нужно поговорить с Гермионой, и я даже знаю, как это сделать так, чтобы она не сбежала сразу!

Кабуто вопросительно посмотрел на наставника.

— Цукиёми, — объяснил Орочимару и плотоядно облизнулся.

Вокруг багрово-черная равнина, выжженная и пустая.

Глюки подсознания или уже того, с ума схожу от лекарств Орочимару? Странное равнодушие и вялость, надо бы топать ногами, ругать Карин, а еще лучше — попробовать куда-нибудь телепортироваться, но почему-то нет желания. Странно все это и подозрительно, надо бы собраться и понять, что происходит, но опять нет желания. Накачан успокоительными? Вполне может быть, в конце концов, лекарства местные меня вполне берут, в отличие от чакры.

Как чеширский кот, из воздуха возникает Орочимару.

— Добрый день, Гермиона, — улыбается эта бледная сосиска.

Телепорт не работает, так что рывок с места. Палочки нет, но на близком расстоянии магия должна работать. Орочимару растворяется в воздухе, магия не действует. Вообще никакая.

— Не надо, — говорит Орочимару из-за спины.

Рывок и попытка боднуть его головой, мимо, Орочимару снова растворяется. Какие-то психотропные препараты? У меня глюки или Орыч пытается залезть в голову, а подсознание так все причудливо интерпретирует? Почему не работает магия, и что это за местность вокруг? Похоже на это есть единый ответ, объясняющий всё, но надо еще сообразить. Нет желания думать, даже всплеск ярости, бросивший в атаку на Орыча, растворяется, проходит.

— Думаю, мы все же поговорим, так или иначе, — раздается голос сверху.

Поднимаю голову — никого. Говорит само небо, облака складываются в лицо Орочимару, луна из багрово-красной превращается в вертикальный желтый зрачок. Точно, психотропы либо Орыч все-таки нашел и подобрал гендзюцу, которое меня взяло, как вариант. Это объясняло бы, почему не действует магия и почему вокруг такой пейзаж — иллюзия она и есть иллюзия. Применить Окклюменцию?

— Предлагаю сделку, — громко шепчет небо. — Я помогу тебе, ты поможешь мне.

— А если я скажу, что нет?

— Это реальность, подчиненная моей воле, — шепчет небо, — здесь все будет, как я захочу.

— Цукиёми, ну точно! — хлопаю себя по лбу.

Техника высшего шарингана, в которую попал Какаши. Две секунды в реальном мире и трое суток внутри иллюзии, настолько реальной, что все происходит как в настоящем мире. Какаши, помнится, говорил, что, даже зная о Цукиёми, все равно испытывал настоящую боль от пронзающих его мечей. Ну, гипноз и самовнушение на Земле дают схожие результаты, но как выбраться из гендзюцу? У шиноби есть методы, но они опять же, основаны на чакре или на работе в паре: сильный удар прерывает гендзюцу, обычное, хмм. Даже если тело пытается применить магию в реале, то за пару секунд каста заклинания тут трое суток и пройдет, так что понятно, почему ничего не работает.

Что делать — совершенно непонятно, хорошо хоть спокойствие со мной.

Констатируем проблему — гендзюцу действует. Что с этим делать — непонятно, магические методы прерывания так и не выработаны, в связи с устойчивостью к обычным иллюзиям. Ага, обычные иллюзии, как и обычное лечение меня не берут. Зато техники Цунаде работают, хоть и в урезанном виде. Надо полагать, Цукиёми у Орыча тоже неполноценно действует, но что-то страшно проверять, так ли это. Не люблю, когда в меня оружием тыкают, да и больно, противно, мерзко, пусть это всего лишь иллюзия.

Может заслушать предложение Орыча, для начала?

— Так что за сделка?

Надо заметить, я ожидал услышать разное, от беременности до обучения Орочимару магии, но только не то, что звучит сейчас сверху.

— Ты же ищешь свиток Второго Хокаге, содержащий технику перемещения между мирами? Он будет твоим, — спокойно, почти ласково, шепчет и одновременно громыхает небо. — Взамен от тебя потребуется накачать энергией несколько деревянных вещей и одну печать. Ты делала это с Учиха Саске и многими вещами, видишь, все очень просто и несложно.

Признаю, это очень глупый вопрос, как раз примерно по уровню интеллекта на тот момент.

— А какие гарантии? — вопрошаю небо.

Небо в ответ тихо смеется, а луна внезапно становится снова багрово-красной, раскалывается и гаснет.

Как и предполагалось, иллюзия Цукиёми не продержалась долго и развеялась. Это как с медициной, действует — да, но вместо трех аспектов ирьедзюцу только один и только в руках мастера, вроде Цунаде. Так что можно уверенностью в три девятки утверждать, что болевой аспект Цукиёми не сработал бы.

Но проверять все же не стоит.

Большой зал, изрисованный печатями, по центру и в десяти метрах от меня Орочимару. Потолок низкий, давит, стены все того же мерзостно-фиолетового цвета, что и бантик-канат на Орыче. Фиолетовый Змей, едрить его через коромысло! В теле слабость, подташнивает, понятно, на лекарствах держал, да и паралич явно не сладкими леденцами вызван. Сосредоточиться и валить, в смысле телепортироваться отсюда, пока еще какой бяки не случилось. Обещание Орыча? Это всего лишь обещание Орыча, с чего бы мне ему верить? Опять же, если задержаться, так неконтролируемая злость полезет, и хрен знает, чем все это закончится.

— Эдо Тенсей! — кастует Орочимару, и прямо передо мной из пола вылезает квадратный ящик

Вертикально так вылезает, крышка распахивается и выходит Второй Хокаге. В зомби-виде, лицо потрескавшееся, глаза пустые.

— Подчиняйся Гермионе, — командует Орочимару. — Ответишь на все ее вопросы, выдашь технику перемещения между мирами.

— Да, хорошо, — тускло, невыразительно отвечает Второй.

Смотрю на его меховой воротник вокруг шеи, и тоска берет. Даже после смерти нет покоя, и самая горькая насмешка в том, что Второй и изобрел эту технику Воскрешения. Взять Свиток и свалить? Типа обмани обманщика? Или сделать ответный жест, ведь Орыч мог меня на лекарствах вечность держать. Конечно, эта доброта саннина из разряда "а мог бы и бритвой полоснуть!", но все же, все же. Сделать ответный жест, чтобы потом, при следующей встрече, с чистой совестью прибить Орочимару?

Почему бы и нет, такой вариант мою совесть устраивает.

— Мне нужен свиток, описывающий технику перемещения между мирами.

— Да, будет исполнено, — Второй берет огромный свиток, предусмотрительно лежащий рядом, и начинает стремительно чертить в нем иероглифы.

— А почему вы объявили технику запретной? — спрашиваю, наблюдая за стремительно растущим рисунком печатей.

— Мои клоны попадали каждый раз в разные миры, — отвечает Второй, — и в двух случаях из трех гибли, не прожив и минуты. Такая техника не нужна шиноби, и поэтому я объявил ее запретной, оставив только полезное изобретение — Теневых клонов. Насколько мне известно, никто не пытался улучшить или повторить эту технику, в отличие от Эдо Тенсей.

— Понятно, — несколько ошарашенно бормочу в ответ.

Такая непредсказуемость и смертоносность техники удивляет, хотя да, вряд ли Тобирама стал бы рассказывать подробности юной Цунаде. Эх, вот они нюансы мелким шрифтом! Второй заканчивает рисовать и закрывает свиток. Глядя на холст метрового размера, пытаюсь нащупать подсумок, и не получается. Понятно, Орыч забрал, сидит с хитрым видом и делает вид, что так и должно быть.

— Можно вернуть мой подсумок или хотя бы уменьшить свиток?

— Можно, — усмехается Орыч и делает знак.

Второй стремительно чертит печать на мелком свитке и запечатывает туда большой. Свиток в свитке, и мелкий свиток вполне можно прицепить к поясу, или засунуть в стандартный подсумок. Странная мелочность и крохоборство Орочимару в отношении артефактов удивляют, но решаю не заострять внимание. Спрятав и надежно закрепив свиток, спрашиваю:

— Ну что там нужно накачать энергией

— О, секунду, — Орочимару расплывается в улыбке и щелкает пальцами.

В зал входит Карин, бледная и еле стоящая на ногах.

— Я поставил ей свою печать, — объясняет Орочимару, — и теперь только ты можешь спасти ее от практически гарантированной смерти.

В глазах Карин боль и страх от осознания ситуации. Йоптель, вот так и знал, что будет подвох! Но ничего, сейчас подкачаем девочке печать, чтобы потом, потом, когда придем разбираться с Орычем, она была жива и здорова. Вот тогда и разберусь с ней за предательство, а пока что.

— Повернись и сядь! — командую Карин, после чего кладу руку на ее левое плечо.

Накачка энергии идет стандартно — никаких следов, Карин колотит, и она еле сдерживается, прикусив губу.

— Надеюсь, на этом все? — хмуро спрашиваю у Орыча.

— О, еще несколько деревяшек и все, — он машет рукой в сторону.

Там у стены сложены какие-то белые поленья. Ну, дерево ладно, там быстро все будет.

И назад в Коноху, пока еще есть силы сдерживаться от бесполезных попыток убийства Орыча.

Глава 7

11 января 79 года. Где-то в небе страны Огня, между Конохой и восточным побережьем.

Сора Каджи сделал поворот и вывалился из общего строя, устремляясь вверх. Шиноби Неба летели безупречным строем, в трех эшелонах, разбившись на десятки, и прикрывая друг друга. Отсюда, сверху, на фоне облаков и проплывающей в разрывах земли, они смотрелись грозно и ужасающе. Снизу, от земли, для обычных людей, шиноби Неба показались бы просто особо крупной стаей птиц. Шиноби Неба и лично Сора проверяли, как выглядят с земли, потому что в небе особо не спрячешься, и маскировка под птиц позволяла обмануть врага. Конечно, сенсоров так не обманешь, и размеры "птиц", слишком крупные, тоже должны были возбудить подозрения, но, как правило, требовалось выиграть не больше минуты. Скорость и накал воздушного боя не оставляли шансов тем, кто замешкается хоть на секунду, и бывало, что наблюдатели поднимали тревогу, когда налет уже был закончен.

Каджи немного сбросил скорость, смещаясь к хвосту общего построения.

Каждый шиноби нес дополнительный груз мини-бомб, подвешенных к груди и спрятанных в специальных сумках на боках. К тому же, при всей тренированности, такой длинный перелет шиноби Неба не практиковали, поэтому Каджи то и дело совершал облеты эшелонов, убеждаясь, что все в порядке, люди не устали и строй выдерживается. Десятки, построенные косым клином, имитируя птичью стаю, шли ровно, крылья, работающие на чакре, пока что не давали сбоев. Тем не менее, памятуя о словах Акацуки, что у Конохи тоже есть летающие шиноби, Каджи решил устроить привал перед Конохой, дать всем отдохнуть, подзарядить крылья и провести быструю разведку малым отрядом.

Только после этого ударить, быстро, жестоко и неумолимо.

Для укрытия отлично подошел бы Лес Смерти, думал Каджи, но он к западу от Конохи, и не стоит ради такого делать крюк. Свежей карты страны Огня у него не было, поэтому в минуты, когда он не облетал строй, то шарил взглядом по земле, отмечая приметные ориентиры, не изменившиеся за полвека, и прикидывал, где можно будет приземлиться на отдых. Слишком близко к Конохе — почувствуют, слишком далеко — свои устанут, да и не везде приземлишься, нужна безлюдная местность, с укрытиями, достаточными, чтобы вместить пятьсот шиноби.

Каджи не стал рисковать и взял с собой только половину от боевой численности шиноби Неба.

Все года изгнания шиноби Неба плодились и размножались, тренировались и развивали техники полетов и боя в небе, лелея мысль о том дне, когда они вернутся и повергнут Коноху в прах, как завещали предки. За эти десятилетия многое изменилось, и Каджи осознавал, что одним налетом Коноху не уничтожить, но союзники прикроют и деревня Неба, клан Неба еще станет костью в горле Листа!

Каджи увидел проплывающий внизу характерный двойной изгиб широкой реки, и понял, что большая часть пути до Конохи пройдена. По обоим берегам реки расстилались леса, высокие, могучие и лишь кое-где прорезанные дорогами. Тоненькие нитки дорог сверху были едва заметны, и, сколько бы ни смотрел Каджи, так и не увидел никаких поселков, городов, домов, вообще никаких признаков жилья и людей.

Этим нужно было воспользоваться, и Каджи стремительно рванул вперед.

Выхватив два флажка, он начал отдавать сигналы, их повторяли десятники, каждый во главе отдельного клина, и принимали к сведению летящие шиноби. Простой и удобный способ связи в небоевой обстановке, когда есть возможность подать сигнал флажками и рассмотреть его.

Повинуясь сигналу "Все вниз и затаиться!", шиноби Неба изменяли направление полета. Почти вертикальное падение с торможением, планированием и приземлением на верхних ярусах деревьев. Так и следов будет меньше, и наблюдать за небом и землей проще, и меньше риска оставить следы или задеть какое-либо ядовитое растение или животное.

Чакра чакрой, а небоевые потери всегда несвоевременны, а сейчас так вдвойне, подумал Каджи, пикируя вниз.

Найти добровольцев было легко, все хотели лететь на разведку к Конохе, а еще лучше сбросить на нее несколько бомб. Каджи отобрал десяток самых лучших, опытных и взрослых, из тех, что не поддадутся моментальному порыву. Его не пугали летающие шиноби Конохи, в конце концов, предки оставили мудрость сражений с шиноби Ивы, да и новые техники непрерывно разрабатывались.

Здесь работала скорее осторожность, нежелание испортить шестьдесят лет ожидания мести недооценкой врага. Мало ли что — проще быстро слетать и посмотреть, а уже потом обрушиться со всей силой и яростью. Каджи даже приказал задействовать технику мимикрии, придающей шиноби синий цвет. Плюс заход со стороны Солнца, чтобы максимально затруднить разглядывание врагам. К сожалению, приглушить чакру было невозможно, раз крылья на ней работают, и Каджи скомандовал набрать еще высоты.

Пусть не все детали удастся рассмотреть, но единственная защита сейчас от сенсоров — расстояние.

Коноха выглядела практически сонной, удалось даже рассмотреть тренировку летунов над зданиями на горе с лицами Хокаге. Никакого особого оживления, никаких признаков, что налета шиноби Неба ожидают. Каджи удовлетворенно улыбнулся и скомандовал отход. По дороге к основным силам он обдумывал тактику нападения, которая поможет нанести как можно больше урона Конохе.

Получалось, что летающих шиноби Конохи нужно уничтожать не сразу, чтобы остальные не разбежались.

11 января 79 года. Временное убежище Орочимару, север страны Звука.

По Карин поползли черные пятна, и Орочимару воскликнул.

— Отлично!

Сама Карин, сидела, не шевелясь и уставясь в пол. Ее перестала бить дрожь, но страх от моего присутствия буквально сочился из нее, практически буквально, спина и подмышки так точно взмокли. Тут меня посетила мысль, что сейчас Орочимару попросит сразу вкачать второй уровень печати, и Карин превратится в рогатую демоницу. Хотя, чего это я? Послать Орыча туда, где змеи не ползают, и все!

Но хитрый саннин и тут выкрутился.

— Второй уровень печати Карин возьмет сама, ку-ку-ку! — объявил он к моему разочарованию и к облегчению Карин.

Первая же белая деревяшка внезапно зацвела и превратилась в дерево, к моему удивлению и шоку. Еле успел отскочить, а Орочимару почти закричал.

— Стоп! Все!

После чего посмотрел на меня, облизнулся и заявил.

— Наше соглашение выполнено, Гермиона-сан. Теперь ничто не помешает вам в следующий раз убить меня, с чистой и искренней ненавистью, так необходимой для ваших техник.

Ну да, кто бы сомневался, что Карин разболтает ему все, что можно?

— Передайте Цунаде и Джирайе, чтобы не лезли в мои дела, и тогда в Конохе больше никто не пострадает, все просто и легко выполнимо.

Удержаться невозможно, спрашиваю.

— Стоило ли нападать на Коноху, чтобы потом просить не лезть в ваши дела?

— Разве Коноха отдала бы мне Саске добровольно? — пожимает плечами Орочимару. — Пришлось взять самому.

Угу, надо полагать, будь у него возможность, он и меня бы взял и не отдавал, по принципу "такая корова нужна самому". К счастью, магия имеет и преимущества, как вот сейчас. Свиток уже "жжет ляжку", как говорили в студенчестве, хочется развернуть и посмотреть, понять, что же там за техника такая. Но все же, вначале закончить дела здесь. Соглашение выполнено, ха!

Кастануть бы чего напоследок, но без палочки толка нет.

— Карин, не прощаюсь — еще встретимся, — втыкаю шпильку напоследок.

Телепорт до того, как она успеет ответить.

Настоящий Орочимару энергичным шагом вошел в зал, жестом руки отменил Эдо Тенсей, и приказал.

— Джуго, уведи Карин и охраняй!

— Хай, Орочимару-сама! — Джуго подхватил Карин, которую сотрясала крупная дрожь, повел к выходу.

Орочимару прошел к телам белых Зецу, задумчиво постучал пальцем по выросшему дереву.

— Орочимару-сама, — Кабуто поправил указательным пальцем очки, — прошу прощения, но к чему была вся эта операция, если вы просто отпустили Гермиону?

— К тому, мой дорогой Кабуто, — вздохнул Орочимару, повернулся к помощнику, — что Гермиона лишь способ заставить Коноху отстать от меня на некоторое время.

— Простите, Орочимару-сама, — немного растерянно сказал Кабуто, — но я не понимаю.

— Все просто, Кабуто, — своим обычным, насмешливо-ироничным тоном ответил Орочимару. — На перевербовку Гермионы потребовалось бы время, особенно с учетом ее иммунитета к гендзюцу. Даже Цукиёми взяло ее лишь частично и ненадолго. Это значит: сильные препараты, и непонятно, сколько времени обработки, при условии, что она не сбежит в миг просветления. Или не попытается убить кого-то из нас. И что сильное медицинское воздействие и наркотики не превратят ее в безмозглое существо.

Кабуто кивнул, еще раз поправил очки, пустившие блик.

— Это в идеальных условиях, когда мне никто не мешал бы, — продолжал Орочимару. — Но Гермиона очень важна для Конохи, и прямо сейчас десяток Отшельников во главе с Джирайей перетряхивают страну Звука. И это несмотря на начавшуюся войну! Честно говоря, удержание Гермионы даже эти два дня было сильным риском, но мне требовалась информация, которую ты принес.

— Риском? — переспросил Кабуто.

— Коноха могла пойти на отчаянный шаг, и закончить войну за день, ты же сам знаешь, мобильность Листа и возможности Отшельников, не так ли? — усмехнулся Орочимару. — И как ты думаешь, что случилось бы после этого? Правильно, Коноха вернулась бы в страну Звука, и не успокоилась бы, пока не нашла бы мою основную базу и не уничтожила бы ее, вместе со мной. Лист и без того достаточно разъярился, чтобы прислать сюда Джирайю и Дюжину отшельников, готовых оставить на месте страны Звука новое море. И вот теперь подумай, разве плюсы возможной перевербовки Гермионы стоят такого риска уничтожения?

— Но стоило ли тогда вообще ее похищать и засвечивать Карин, Орочимару-сама? Да и меня никто не подозревал, в Конохе, — Кабуто склонил голову, но в словах его слышалось упрямство помощника, уверенного, что можно было сделать лучше.

— Конечно, Кабуто, конечно. Теперь, благодаря Карин, у меня есть образцы белых Зецу, Тоби мертв, а Акацуки получили предупреждение, которое осложнит им реализацию плана. Ты освободил Хокаге, и принес недостающую медицинскую информацию, с учетом образцов, которые мы взяли у Гермионы, уже сегодня можно загружать репликаторы. Не говоря уже о том, что потребуется помощник ирьенин в процессе пробуждения риннегана. Похищение Гермионы стало тем посланием, которое Конохе пришлось выслушать, и теперь от меня отстанут до конца войны.

— А если наоборот, Орочимару-сама? Решат, что теперь как раз самое время Джирайе и его команде завершить начатое, не боясь повредить Гермионе? — спросил Кабуто.

Орочимару широко улыбнулся и расхохотался.

— Видишь ли, мой дорогой Кабуто, это еще одна причина, по которой требовалось изъять тебя и Карин из Конохи, причем так, чтобы Коноха знала! Теперь Лист не знает, есть ли еще мои шпионы в Конохе, и насколько они близки к Гермионе. Это мы знаем, что таковых нет, но в Листе не знают, и на риск второй раз потерять Гермиону они не пойдут. Со временем они, конечно, перепроверят всех и вся, убедятся, что предателей больше нет, но сейчас, нет, сейчас никто рисковать не будет, и Джирайя вскоре получит приказ покинуть страну Звука. Фактически, похитив Гермиону, я лишь выиграл отсрочку от возмездия Листа. После войны и победы, Коноха, несомненно, вернется в полной мощи и уничтожит меня. Сейчас они довольны, что получили Гермиону назад, и этого достаточно. Кроме Листа есть еще и Акацуки, и их план, и что из этого следует?

— Что Акацуки и Лист надо стравить в схватке не на жизнь, а на смерть, и добить победителя?

— Правильно, Кабуто! Но прежде чем добивать победителя, нужно и самому подготовиться, пробудить риннеган, а на это нужно время. Теперь, когда Лист уйдет из Звука, это время будет. Теперь тебе понятно, зачем нужна была вся это операция?

— Хай, Орочимару-сама, — пробормотал Кабуто и спросил. — Но зачем тогда было дарить Гермионе Свиток и просить о воздействиях, скажем так?

— Если Гермиона освоит технику из Свитка и уберется домой, то возможности Конохи резко упадут, и нам это только на руку. Воздействие на Карин и Зецу? Это просто приятное дополнение, если бы Гермиона забрала Свиток и телепортировалась прочь, я бы не расстроился и даже не удивился. Главное было близко к ней не подходить, а то ее желание убить меня могло перевесить инстинкт самосохранения, и тогда все вернулось бы в исходную точку: разъяренный Лист, желающий меня уничтожить. Со стороны все мои действия выглядят очень странно и это лишний повод для Листа ожидать подвоха и отстать от меня.

— Теперь мне все понятно, Орочимару-сама, — поклонился Кабуто, поправил очки, выпрямляясь. — Я пойду готовить репликаторы?

— Да, Кабуто, конечно, — кивнул Орочимару.

Лагерь пуст и заброшен. Сколько времени прошло — забыл у Орыча спросить. И еще забыл спросить у Второго, на чем основана техника в Свитке. Ладно, в Конохе разберутся, но все же да, мой косяк, будем надеяться, что не смертельный. Так, ладно, и где теперь искать Джирайю? Порталов нет, блокнота связи тоже — хрен знает, чего и куда. Вывод прост: нужно дуть в Коноху, заодно и Свиток пристроить надежно, отдать на расшифровку. Остальных опять же успокоить, будем думать, немного шума мое исчезновение все же наделало.

— Дом, милый дом, — фальшивя, пою под нос, сосредотачиваясь перед телепортом к особняку в Конохе.

Телепорт.

11 января 79 года. Коноха, страна Огня.

В первую секунду шок, во вторую ужас, в третью оглушение.

Воняет дерьмом, жженой бумагой, волосами, огонь, дым, копоть, треск и грохот над головой. Истошные вопли ужаса, плач младенца, женские крики, топот и беготня, кто-то командует, доносится стук топора и лязганье железа.

Бам! Бам! Бам! Бам!

Как будто над головой ударяют в огромный колокол, и скорее на рефлексах, чем осознанно, закрываюсь Сферой. Воздушная волна сметает пыль и отбрасывает дым, и становится видно ярко-синее небо над Конохой, небо, заполненное шиноби. Сотни фигурок крутятся и вертятся, закладывают петли и виражи, сходятся в лобовую, кидают техники и бомбы вниз и друг в друга.

Снова тянет копотью и дымом, горят дома клана Нара.

Наш дом вроде цел, крыша немного испорчена, да деревья разбросаны. Дзззззанг! Как будто щелкают по туго натянутой струне, и сразу два огромных взрыва доносятся со стороны резиденции Хокаге. Взлетаю, взмываю в воздух, набрасывая невидимость, и поднимаясь над вонью и дымом. Отлично видно, как горят и рушатся дома дальше, в обычных кварталах, мечутся по улицам и в парках люди, что-то кричат, тащат, пытаются спасать друг друга, борются с пожарами, но вместо одного потушенного тут же вспыхивает три новых.

Шиноби Листа скачут по крышам, непрерывно мечут кунаи и сюрикены, бьют дальнобойными техниками, швыряют камни техниками Земли, над резиденцией Хокаге непрерывно вспыхивает барьер, видны фигурки на крыше. От госпиталя тоже дым, да проще сказать, где его нет! Разве что ворота не горят, а так вся Коноха в столбах дымов и огнях, воронках. Трупы на улицах там и сям, их оттаскивают и тут же люди падают от новых взрывов, а враги выходят из пике и взмыв, высматривают новую цель.

У вражеских шиноби крылья за спиной, неподвижные. Реактивная тяга на чакре? Крутятся будь здоров, в маневренности не уступают нашим, а то и превосходят, и руки свободны. Если не кидают мини-бомбы из сумок, так техники применяют, Ветер в основном. На одного нашего четверо вражеских летунов, пока что спасает то, что противник озабочен бомбежкой Конохи, а не получением преимущества в небе.

Взрывы чуть ли не под ногами, шиноби заходит в пике и мечет три бомбочки подряд.

Набираю скорость, чтобы ударить ему по крыльям, пока метатель выходит из пике, и тут же соображаю, что не догоню. Взрывы разваливают дом на противоположной стороне улицы, еще пожар и еще дым, снизу чьи-то крики. От земли взмывает острая, как игла, тень, и не достает, и меня внезапно осеняет.

— Протего! — прямо на пути следования летуна.

Тот начинает вертеть головой, услышав заклинание, но поздно.

Врезавшись в энергощит, теряет сознание и валится вниз, практически вертикально. К нему на помощь устремляются двое, готовясь подхватить. От одного из домов взмывают еще теневые иглы, враги крутятся и закладывают вираж, уходя в сторону.

— Протего!

Проклятье! Обогнули и подхватили своего.

— Взрывной жук!!

В замедлившуюся троицу на полной скорости врезается недовольно жужжащий жук размером с собаку. Взрыв! Шиноби разлетаются, крылья повреждены, один таранит дом, двое падают на улицу и успевают сгруппироваться, и приземляются на ноги. Мостовая трещит и лопается под ними, по крышам домов бегут четверо наших, тут же нападают на двоих приземлившихся, вспыхивает стычка на кунаях, враги мечут оставшиеся бомбы, ловко прикрывают друг друга. Дым скрывает их, слышны крики.

— В атаку!! — доносится голос Фуу.

Оборачиваюсь. Фуу, с четырьмя крыльями, жилетка прорезана в двух местах, показывает кунаем на врага.

— Отгоняйте их к северу! — кричит Фуу и показывает на ворота.

Там, наверное, готовят ловушку. Не успеваю осмыслить, как Фуу и сопровождающий ее десяток россыпью кидаются в стороны. Сверху валятся противники, слитно кастуя Лезвия Ветра. Техника уходит вниз и еще один дом, красивый двухэтажный особняк со смутно-знакомой крышей, украшенной статуей обезьяны, разваливается на части. Враги уходят почти вертикально вниз и перед самой землей выравниваются, стелются на бреющем полете, ловко кидая сенбоны и сюрикены во всех, кто попадается на глаза.

— Динамический вход!

Откуда-то снизу, из деревьев выпрыгивает шиноби Листа, и заходит на перехват одного из врагов. Явно рукопашник, движется быстро, и в лобовом ударе практически расплескивает череп вражеского летуна. Крылья и тело сбивают нашего, и он врезается в мостовую под неудачным углом, катится и остается лежать. Это как будто выбивает клин из мозгов, ошарашенных зрелищем горящей Конохи и яростной, ожесточенной воздушной схватки, и я вспоминаю, что собирался найти Шизуне.

Собственно, поэтому и телепортировался домой, не зная, какой тут творится ад.

— Врата Четырех Скал!!!

Прямо посреди Конохи выскакивают огромные, метров тридцать в высоту врата, толстые и непрошибаемые. Трое вражеских летунов, шедших на бреющем, не успевают уйти, врезаются в ворота и взрываются. Остальные закладывают петлю, огибают, мечут бомбы. Двое шиноби, поставившие Врата, хладнокровно уклоняются и непрерывно атакуют техниками Земли в ответ.

Так, Шизуне, нужно найти Шизуне.

— Идем, дружище, — телепортируюсь к рукопашнику, сбившему летуна.

Нет, лицо незнакомое.

Чунин, скорее всего, жилетка есть, а джонин-рукопашник в Конохе один — Гай. Коснуться, телепорт в госпиталь, в вестибюль. Толпа раненых, крики, вопли, стоны, тяжелый запах крови, гари, кто-то воет в углу, вцепившись в волосы, медсестры носятся рысцой, постоянно подносят новых, толчея и суматоха. Чудо, что не телепортировался в кого-то из них, минус мне, надо было сообразить, что госпиталь будет переполнен.

После трех попыток обращаться спокойно и полного игнора, перехожу на повышенные тона.

— Где Като Шизуне? Где она? — ору почти в упор медсестре.

Та ведет пожилого мужчину, у которого оторвана нога. Жгут весь в крови, мужчина, стиснув зубы, прыгает на одной ноге. Меня не слышат, шум вокруг такой, что даже себя с трудом слышу. Перехватываю Левитацией медбрата, рысящего с носилками.

— Где Като Шизуне? — ору ему в лицо, жалея о том, что не могу применить Сонорус.

Тот смотрит на меня и сквозь меня, ошалело, невидяще, потом внезапно включается и узнает.

— Гермиона-сан! Шизуне-сама так переживала за вас!!!

— Где она?!! — почти срываю голос, потому что терпение и так уже закончилось.

— В операционной! Она там с самого начала всего этого!!

Медбрат, а точнее ирьенин низшего D-ранга: то есть таскать раненых, выносить утки, делать перевязки и постигать медицинскую мудрость, делает неопределенный жест рукой, показывая "все это". Пояснений, конечно, не требуется чего "этого", но мне резко становится легче от того, что Шизуне жива и улыбка, совершенно неуместная здесь, лезет на лицо.

— Спасибо! — кланяюсь, но ирьенин уже убегает.

Оборачиваюсь. Рукопашником уже занимаются, один из ирьенинов быстро лечит его, зеленой сферой. Жив, и этот жив, просто помялся и ушибся от неправильного падения. И ногу сломал о вражескую черепушку, бил не жалея, от всей глубины обуревающих чувств.

— Летят! Опять летят! — внезапно разносится по зданию, перекрывая все шумы.

Раненые, медсестры, все валятся на пол и закрываются руками.

Слышен треск, потом мимо выбитых окон что-то мелькает, и как в дурном сне понимаю, что это бомбочки налетчиков. Видимо, госпиталь тоже прикрыт барьером, но только сверху, и бомбы отбрасывает вниз, после чего ударной волной от взрыва засыпает всех пылью и вышибает стекла.

— Протего Максима!! — пока мысли идут, тело уже работает.

Но этого мало, чертовски мало, без палочки моя мощь и радиус действия заклинаний очень ограниченны. Но все равно десяток метров в обе стороны закрывает, и я почти физически ощущаю, как ветер напирает на энергощит. Самообман, конечно, но это как с гендзюцу.

Хоть и знаешь, что иллюзия, а все равно веришь.

Телепорт на крышу. Точно, стоят трое, держат барьер "зонтиком", к счастью волна налетчиков уже ушла. Шиноби отменяют барьер и валятся на крышу, едва дыша. Плохо дело, один я крышу госпиталя не удержу. Была бы палочка, можно было Акцио подтягивать бомбы и дробить о трансфигурирующий щит, а так придется контратаковать. Впрочем, настрой соответствующий, вся эта мешанина и ошеломление стремительно сменяются здоровой злостью. Не той, крышесносящей яростью Авады, а именно что здоровой злостью, которая не мешает соображать, только придает скорости, силы, реакции, глушит страх смерти и боли, и пусть там львиная доля адреналина, но есть и еще компоненты. На одном адреналине такого не получить, должны быть и еще составляющие

Так, мне нужны инструменты для контратаки, голыми руками много не наколдуешь, да.

— Парни, держитесь, — бормочу барьерщикам, телепортируясь в лабораторию.

Схватить бездонный подсумок, оставить стандартный, со Свитком, чтобы не повредился. По-хорошему, распечатать бы сразу, да в спецхран подземный утащить, но чакры и времени нет. Потерпит еще, чутка, лаборатория хорошо защищена, да и гору почти не атакуют. База летунов сверху, защиту держат, видимо. Теперь на склад, набить подсумок деревом, навесить на себя, прихватить немного чакрометалла, не знаю зачем, но лишним не будет.

Набить подсумок казалось делом неподъемным, несколько кубометров дерева, даже в виде грубо обработанных шариков, даже при помощи магии, просто так, за пару секунд не запихнешь. Но то лишь казалось, ведь теперь за каждую потерянную впустую секунду хотелось завыть. Если так и дальше продолжится, враги — откуда у них такие крылья на чакре? — разнесут наших и вбомбят Коноху в подземелья Корня.

Хрен им, а не мой дом! Хрен им, а не Коноха!

Телепортировавшись к базе ВВС Конохи, обнаруживаю причину, почему она еще цела. Четверо мастеров — оружейников, двое шиноби и двое куноичи, слаженной командой атакуют и отгоняют всех врагов, желающих приблизиться и нанести прицельный удар. Бомбы, запущенные издалека, отклоняют в сторону, сбивают и засыпают железом, не забывая, впрочем, прикрывать друг друга. Наверное, кто-то из них учитель Тен-Тен, потому что та работает в схожей манере, куча железа из свитков, метание во врага и умелый переход в рукопашную, при необходимости.

В отличие от шиноби у подножия горы, мечущих кунаи снизу вверх, мастера-оружейники не стесняются взмывать в воздух, закручиваясь вместе со свитками и нанося удары по площадям. Также, помимо четверки, на крыше "ангара" обнаруживаются двое шиноби в масках, в полной готовности взлететь и атаковать техниками.

Отсюда, сверху, отлично видно, как кипит бой над резиденций Хокаге, и мерцает барьер вокруг здания. Фуу и два десятка шиноби на леталках противостоят сотне, а то и более шиноби с крыльями, и глазам больно от круговерти и накала боя. Вспышки техник, петли, бочки, удары, и все это в почти полной тишине, так как звуки сюда не долетают или их относит ветром.

Из-за гребня горы, практически с головы Пятой, внезапно и резко выныривают трое шиноби с крыльями, на полной скорости устремляются к ближайшему оружейнику, как раз находящемуся спиной к ним. Куноичи, стоящая возле здания, немедленно начинает раскручивать свиток, запуская волну сенбонов почти параллельно земле. С крыши взлетает один из АНБУшников, сам оружейник начинает разворачиваться, и все это идет как в замедленной сьемке. Адреналиновое ускорение, не иначе, и черт с ним со жжением и головной болью потом, зато теперь успею!

— Протего Максима!!! — не сдерживаясь, от всей душевной злости, начиная с Орыча и заканчивая врагами, выплескивая накопившееся.

Летуны, уловив неладное, закладывают крутой вираж, но поздно, поздно!

Двое вспыхивают и взрываются вместе с бомбами, врезавшись в стену энергощита, третий теряет крыло и, перекувыркнувшись, ловко приземляется, избежав потока сенбонов, пропустив его над головой. Тут же рядом ударяет шар огня, и сверху падает АНБУшник, выхватывая меч. Секундная схватка, молниеносные выпады и защиты, и третий враг оседает, нелепо согнувшись и зажимая руками живот.

Запускаю руку в подсумок, сейчас придется покрутиться, как ежику на сковородке.

Шиноби АНБУ и оружейники что-то кричат, с востока заходят еще летуны, высоко, но мне уже не до них. Некогда разбираться, как так получилось, нужно ломать ход боя и спасать госпиталь, спасать жителей внизу, нужно ошарашить и напугать врагов, чтобы они отступили. И подбодрить наших, хотя де-факто именно мне, в одиночку, предстоит напасть на сотню шиноби врага и заставить их отступить.

Глупо и неразумно да, но сейчас это как раз то, что мне нужно.

Забросать их взрывчаткой, наставить энергощитов, чтобы враги сами убились. Дергать Левитацией и бить Редукто, ломая крылья. Телепортироваться за спину и пробивать с ноги, и самое главное — прекратить эту бомбежку, бессмысленную и беспощадную. Главное — собраться с духом и решиться телепортироваться туда, в гущу схватки. Вдох и выдох, ну, погнали наши городских.

— Мочи козлов!!! — и телепорт.

Высунувшись из лица Первого Хокаге, черно-белый Зецу внимал бою, впитывая все детали налета.

Глава 8

11 января 79 года. Коноха, страна Огня.

В гуще схватки жарко, шумно и бестолково.

Ядро сопротивления — Фуу и команда из двух десятков АНБУ, наиболее умелых в полетах, освоивших различные приемы и, к тому же, ловко уходящих от атак порталами друг к другу. Шиноби Неба, в свою очередь, грамотно используют численное преимущество, крутятся тройками и четверками, применяя синхронные техники, и прикрывая друг друга. Во все стороны воздух режут техники всех пяти элементов, доносятся выкрики, удары, лязганье железа, взрывы, матюги и ругательства. Даже несмотря на то, что меня не видно и телепортировался в сторону от схватки, за пять секунд мне дважды сносят щиты непрямыми ударами и чуть не пробивают голову кунаем.

Резиденция Хокаге еще держится под барьерами, а вот Академия уже горит и разваливается.

То же касается и окрестных зданий, которые по той или иной причине не защищают шиноби с земли. Госпиталь держится, но все равно отсюда прекрасно видно, что и там идет схватка, практически на крыше. Нет времени выжидать и раздумывать, и поэтому кидаюсь в схватку.

— Протего! Протего! Протего!

Как ни странно, энергощиты оказываются вполне эффективны против врагов.

Невидимые и не очень прочные, лопающиеся от столкновения, они все же оглушают шиноби Неба (так про них кричат шиноби Листа, по крайней мере), повреждают им крылья и заставляют садиться. Участь упавших и севших, тех, кого не успевают подхватить товарищи, не слишком завидна: немедленно набегают горожане и шиноби Листа, и если с первыми враги еще как-то справляются, то вторые просто затаптывают и забивают сапогами летающих врагов, иногда прямо буквально.

— ОДАБ!!! — а вот взрыв-бомбочки оказываются неэффективны.

Шиноби Неба отлично отработали технику противодействия, и немедленно разлетаются, бьют по площадям в ответ, не видя меня, даже применяют техники Ветра, чтобы отбить взрыв-бомбочки в сторону листовиков и на землю. К счастью, мне хватает мозгов остановиться после первого же применения, и перед этим уйти телепортом в сторону и вверх.

Атаки Ветром и Огнем прилетают ровно туда, откуда я кидал деревянные шарики.

Даже более того, пока кидаю шарики и щиты, накал сражения достигает пика, и шиноби Неба перестраивают свою тактику под нового противника. Шиноби Конохи учатся на ходу, учатся быстро, наработки тех же АНБУ действуют, но все же небесных тупо больше и они отлично обучены, не говоря уже о том, что привыкли сражаться в небе.

Шиноби Неба, закладывая виражи, наносят синхронный удар группами по трое.

— Вакуумные мины!!

Сюда бы Наруто, тупо думаю в ответ, ему бы пригодились техники Ветра, да еще такие мощные! При объеме чакры Наруто, он бы в одиночку этими минами половину страны Звука закидал бы! Не совсем уместная на поле боя мысль, но видимо мозг пытается хоть так спастись от перегрузки.

И в этот момент замечаю падающую Фуу, телепортируюсь и подхватываю ее на лету.

— Держись!

Но джинчурики, видимо, оглушенная взрывом, не отвечает и обмякает в моих руках. Блядь!

К счастью, снизу внезапно устремляются потоки жуков, отсекая шиноби Неба, облепляя их, ослепляя и заставляя отступить. Внизу видны несколько шиноби с огромными тыквами, на манер Гаары.

— Сфера жуков! — доносится возглас, тут же заглушенный треском дерева, из соседнего здания выплескивается огонь, взмывает вверх, внося в воздух еще копоти и дыма.

Клан Абураме вмешивается в битву, выигрывая несколько секунд передышки.

Но все равно, жуки их долго не продержатся, шиноби Неба их сожгут и взорвут, сейчас у них преимущество в воздухе. Еще пара таких ударов Вакуумными минами, и они точно всех вниз сбросят. Надо что-то делать, и первым делом нужно позаботиться о Фуу.

— Давай, подруга, в госпиталь, — сообщаю обмякшему телу, и то вздрагивает, как будто соглашаясь.

Глаза Фуу резко открываются, и вижу, что это глаза не человека, и сам вздрагиваю в ужасе.

11 января 79 года. Коноха, страна Огня

Фуу, заложив мертвую петлю, ушла от техники Ветра, и контратаковала

— Цикады Грома! — изо рта ее хлынул поток оглушающих насекомых.

Шиноби Неба привычно прянули в стороны, но цикады продолжали преследовать их, оглушительно стрекоча. Атака шиноби Неба оказалась сбита, и у Фуу появилась секунда оглядеться. Дела становились все хуже и хуже, шиноби Неба наседали с двукратным превосходством, техниками, сработанностью, умением летать и умением воевать в воздухе. Шиноби Конохи учились на ходу, но их становилось все меньше и меньше, а необученные новички в воздухе — это верный путь на кладбище. И мало того, на воздушные силы Конохи наседала только половина шиноби Неба, а вторая половина безнаказанно бомбила Деревню и убивала. Отпор с земли и оборона оказались малоэффективны, и Фуу упорно бросалась в атаку за атакой, защищая Коноху, ставшую ее домом.

Битва находилась в самом разгаре и достигла не только кульминации, но и того странного и хрупкого равновесия, когда ни одна из сторон не может взять верх и дело может решить любой пустяк, случайность, мелочь. Фуу об этом не знала, и просто защищала деревню, обдумывая возможность принять Истинную форму. Если предварительно отдать команду на посадку всем шиноби Конохи, то они спасутся. А дальше Чоумей просто собьет всех, кто в воздухе, то есть шиноби Неба, и улетит, в какой-то момент, вернув Фуу контроль над телом.

— Удар Богомола! — с кунаем в каждой руке, Фуу атаковала подвернувшегося шиноби Неба.

Хлесткие, размашистые удары, наносимые по плечам и поверх них, с целью повредить крылья, работающие на чакре. Принцип действия техники шиноби Неба был понятен, но от этого легче не становилось. Враги крутились и вертелись в воздухе не хуже самой Фуу с четырьмя крыльями, и превосходили маневренность леталок Листа. Немного, но превосходили, и видно было, что за плечами шиноби Неба многие сотни, а то и тысячи часов летных тренировок.

Опыт, которого неоткуда было взять шиноби Конохи.

И этот опыт, методики, тактики влияли на полеты шиноби Неба. Они берегли спину, не давали атаковать крылья, прикрывали друг друга, ловко метали бомбы и отлично работали в трехмерной схватке. Но это не означало, что надо бросить все и сдаться, и Фуу дралась, ощущая вдохновение и отвагу, ярость и гордость, и решимость сложить голову, но не прекращать сражаться.

— Пыльца бабочки! — и шиноби Неба отчаянно заморгал, пытаясь прочистить глаза.

Еще через секунду он летел вниз, без крыльев. Три товарища его заходили на перехват, и Фуу плюнула вниз.

— Взрывной жук! — преобразуя чакру Семихвостого во взрывную технику.

Внезапно Фуу в мгновение ока оказалась посреди знакомой равнины, от горизонта до горизонта заросшей невысокой, по колено, травой со щекочущими венчиками-метелками и стрекочущими цикадами. Посреди равнины возвышались четыре столба, между которыми закованный в цепи и пронзенный, висел недовольно жужжащий Чоумей.

— Фуу! — взревел Жук-Носорог, Истинная форма Семихвостого. — Ты должна немедленно освободить меня!

— Я думала об этом, — прищурилась джинчурики, — но ты же сокрушишь всех, кто в воздухе, а среди них мои друзья!

— Ты сражаешься с шиноби Неба, — загудел на тон ниже Чоумей. — Я знаю, что у тебя нет причин верить мне на слово, что я не могу дать тебе клятву, но поверь — мое желание отомстить им сильнее желания просто убить всех летающих шиноби!

— Шиноби Неба исчезли шестьдесят лет назад, а ты до сих пор хочешь им отомстить? — удивилась Фуу.

— Нас создал Рикудо-Сеннин, мудрец Шести Путей, — щелкнул мандибулами Чоумей. — Мы старше шиноби и кланов, в каком-то смысле!

— Ты прав, у меня нет причин верить тебе, — сказала Фуу, — прощай, меня ждет битва!

— Стой! — воскликнул Чоумей. — Удели мне немного времени, я расскажу тебе всю историю!

— За это время половина Конохи обратится в пепел! — гневно вскричала Фуу, подпрыгивая на месте.

— Нет! Разговор во внутреннем мире идет быстрее, в реальности пройдет пара секунд не больше, и тебя сейчас поддерживают в воздухе и не дают упасть!

Фуу задумалась. Они никогда не были настоящими друзьями с Семихвостым, как, например Киллер Би и Восьмихвостый. Но и вражды, затаенной и подсердечной, между ними не было. Чоумей исправно снабжал Фуу своей чакрой и насекомыми-техниками, вроде взрывных жуков или светлячков, и даже не особо пытался вырваться. Пару раз Фуу сама давала Семихвостому волю, когда попадала в опасные ситуации, и поэтому знала, что Чоумей крушит всех, кого видит в небе. При этом Фуу сохраняла некоторую настороженность, но не более, памятуя, как ненависть к биджу свела с ума предыдущую джинчурики.

Но подобный разговор Чоумей заводил впервые на памяти бывшей шиноби Такигакуре.

— Хорошо! — она села в траву, скрестив ноги. — Рассказывай! Терять все равно уже нечего, еще немного и нас сомнут толпой.

— На любую толпу найдется биджудама, — скрежетнул насмешливо Чоумей. — Итак, во времена кланов мы, биджу, бродили сами по себе, а шиноби пытались нас поймать и приручить. Клан Неба, впоследствии основавший Деревню Неба, Сорагакуре, много раз пытался поймать меня и приручить.

Чоумей задрал в небо огромные мандибулы и скрежетнул ими.

— История моих взаимоотношений с кланом Неба — это история полная крови и смертей. Именно тогда я приобрел привычку уничтожать всех летающих шиноби, каких увижу, не разбирая, кто они. Это неоднократно спасало от ловушек и засад, но шиноби Неба все равно не оставляли попыток. Им, летающим, очень хотелось захватить единственного летающего биджу, то есть меня.

Чоумей дернулся в цепях, как будто заново переживая все те события, и сражения с кланом Неба и другими шиноби, старавшимися подчинить себе биджу. Фуу пожала плечами, из уроков истории она знала, что в эпоху кланов всех биджу старались подчинить или, чаще, убить, чтобы ограничить вред от нападений хвостатых демонов. Мало какой из кланов в одиночку мог пытаться захватить биджу, особенно в условиях непрерывных распрей с соседями. Раз клан Неба не оставлял попыток, значит они были сильны и многочисленны, и создание деревни Неба косвенно это подтверждало.

— Все изменилось, когда Хаширама поймал меня и моих собратьев и разделил между деревнями. Меня запечатали, и это было очень болезненно, — продолжал Чоумей. — Не физически, Хаширама просто усыплял и подавлял нас, а на уровне чувств. Осознавать, что ты не сможешь больше парить в небе, никогда не сможешь летать

Фуу тяжело вздохнула в такт этим словам.

— и всю жизнь проведешь прикованный цепями к скалам. Не знаю, как чувствовали и чувствуют себя мои собратья, но не сомневаюсь, что они очень, очень злы. И я был таким же, тогда.

— Братик Гаара говорил о своем биджу, — задумчиво сказала Фуу, сменив позу. Теперь она сидела, охватив колени руками. — Говорил, что Шукаку смеялся над ним, сводил с ума и убивал, убивал, много убивал и пытался уничтожить всю Суну, вырываясь на свободу.

— В те годы, сразу после заточения, я был не менее зол, — продолжил Чоумей свой рассказ, — но печать надежно сдерживала меня. До определенного момента. Во время первой мировой войны началась охота за джинчурики, и шиноби Неба, при поддержке шиноби Камня, выкрали моего джинчурики из Суны. К моей обычной, повседневной злости, прибавилась злость на летающих шиноби, а летали и те, и другие. И ненависть, накопленная за сотни лет столкновений, просто била фонтаном от мысли, что это шиноби Неба. Мысль о том, что один из них будет носить меня в себе, использовать мою чакру, для того, чтобы помогать шиноби Неба, почти свела меня с ума.

— Про всех биджу говорят, что они все большие злобные куски чакры, — заметила Фуу.

— Мы ненавидим, это верно, — протрубил Чоумей, — но сохраняем себя, а здесь я почти сошел с ума. И вместе со мной мой джинчурики, печать не выдержала, он выпустил хвосты, а потом и меня, и началась бойня. Не помню, что я делал, но когда пришел в себя, вокруг были только трупы, а джинчурики умирал. Своей чакрой я поддерживал в нем остатки жизни, и ему повезло, его нашли шиноби Водопада. Так я и остался в Такигакуре, с молчаливого согласия Ивы, решившей не искать новых проблем. Деревню Неба разгромила Коноха, в наказание за попытку завладеть биджу.

Фуу удивленно посмотрела на жука-носорога, но не стала возражать.

— И вот теперь я снова столкнулся с шиноби Неба! — воскликнул Чоумей. — Фуу, выпусти меня, теперь, когда ты знаешь всю историю, ты должна понимать, что я сокрушу только тех, кого ненавижу! Та ситуация, та злость и гибель моего джинчурики послужили мне уроком, и я стал гораздо сдержаннее и спокойнее, особенно на фоне остальных биджу, которые по слухам неоднократно вырывались и убивали шиноби. Но теперь, теперь я должен! Если я не отомщу, это будет жечь меня и злить, злить, злить!

— Странные вы, биджу, — заметила Фуу грустно, — столько лет живете, а все стремитесь поубивать всех окружающих. Хорошо, я выпущу тебя, и поверю, что ты сокрушишь шиноби Неба! Но если ты обманул меня в остальном, то потом, когда я снова возьму контроль над телом, пойду к Цунаде-сама и попрошу поставить мне новую печать. Такую же поставили братцу Гааре, и он перестал слышать биджу! С тобой будет то же самое, если ты обманешь!

— Не обману! — взревел Чоумей.

— Тогда приступим быстрей! — вскочила Фуу. — Конохе нужна наша помощь!

Чоумей взревел, вскидывая голову к небесам. Цепи его начали лопаться, одна за другой.

Раскрыв так напугавшие меня глаза, Фуу изгибается всем телом, вырываясь на свободу. Четыре крыла выскакивают, и она повисает в воздухе, жужжа крыльями, как стрекоза. Телепорт в сторону и вверх, невидимость на место. Натиск врагов усиливается, и вообще, стоило бы, конечно, вызвать обратно Джирайю с Дюжиной, но видимо все слишком уж быстро завертелось, не успели, не сообразили, а может и еще чего, в конце концов, резиденцию Хокаге бомбят особо яростно.

— Все назад!! — оглушающе ревет Фуу, начиная трансформу. — Шиноби Конохи — назад!!

Глохну еще на первом слове, но все же догадываюсь отлететь еще назад и вверх, сообразив, что сейчас будет что-то убойное из арсенала джинчурики. Но вместо этого Фуу резко и внезапно переходит в Истинную Форму, в небе появляется огромный летающий жук, сине-зеленый и с десятиметровыми жвалами угрожающего вида. Размеры жука впечатляют, как бы ни больше приснопамятного Шукаку, и внезапно приходит мысль, что выпускать биджу в Конохе может войти в дурную привычку.

— Враврара!!! — доносится непонятный рев биджу, и взмах крыльями.

Поток мелких пчел, оставляющих за собой инверсионные следы — машинальная мысль "на сверхзвуке идут!" — и строй шиноби Неба разорван. Резкие петли, разрыв дистанции, небесные выстраиваются двумя крыльями, слышны крики.

— Чоумей! Чоумей!

Затем синхронная контратака.

— Небесная сеть!

Но поздно, поздно! Шиноби Конохи торжествующе ревут, глядя, как пчелы биджу атакуют шиноби Неба, гудят, кружатся вокруг них и ломают им технику. Небесная сеть врага, сотканная из техник Ветра, выходит рваной и уходит под неправильным углом вниз, ломая три дома и раменную Ичираку, а также площадь вокруг.

Гул, рев и крики, и в голове синхронно с хаосом воздушного боя тоже рев, под жесткие гитарные запилы.

Не дотянем мы до полночи

Нас накрыл зенитный шквал

Смысла нет взывать о помощи

Жжет руки штурвал

Тысяча сто! Тысяча сто! Тысяча сто!

Смерть в лицо нам дышит! Тысяча сто!

Шиноби Неба крутятся и вертятся, сбивая пчел, помогая друг другу, и немного теряют в подвижности.

— Бешеные струи!

С крыши резиденции Хокаге как из брандспойта бьет вода, разрезая попавших под удар, оглушая, сбрасывая на землю. Небесные ловко закладывают виражи, подставляя пчел под удар, и разрывают дистанцию. От базы ВВС взлетают еще шиноби, видимо, увидев такое, идут в решительную атаку. Вижу, как на крыши домов выскакивают еще наши, и осознаю, что в такой драке мне уже ловить нечего.

Все идет настолько быстро, что ловлю урывками происходящее.

Шиноби Неба, и без того летавшие рассредоточено, еще больше рассыпаются в стороны, и с удивительной синхронностью атакуют биджу бомбами, кидают техники Огня и Ветра, мечут взрыв-печати, пытаются ослепить, оглушить, прижать к земле врага. Видно, что они не первый раз сталкивались с летающим жуком и прекрасно знают что делать.

Проблема их в том, что теперь биджу дерется при поддержке шиноби Конохи.

— Облако Пепла!! — и затянутый дымом и копотью воздух внезапно становится вообще непроницаемым.

Пятеро шиноби, стоя на крышах, синхронно выдувают в воздух десятки кубометров пепла, прямо туда, где находятся два десятка особо активных шиноби Неба.

— Туман Безмолвия! — и еще одна группа врагов скрывается из вида.

— В атаку!! — слышен приказ Цунаде.

Отовсюду, где мерцают барьеры и особо активно сопротивляются с земли, взлетают и взлетают шиноби. Умело, видимо это АНБУ и Корень, и не очень, видимо те, кто ходил на тренировки в последние месяцы. Но их много, они взлетают и взлетают, засыпают врагов метательным железом, и бьют техниками.

— Дыхание Дракона! — струи огня бьют по площади.

— Горный обвал! — водопад камней обрушивается сверху на еще одну группу шиноби Неба.

— Клык Небес! — с неба ударяют молнии, ветвятся, едва ли не гоняются за врагами.

Шиноби Неба крутятся и вертятся, бьют в ответ, но именно что россыпью.

Глядя, как трое АНБУ на предельной скорости атакуют "свечкой", вертикально снизу вверх, подрезая врагам крыльям, внезапно соображаю, что шиноби Неба опасаются биджудама, бомбы Биджу. Стоит врагам собраться в кучку, как Семихвостый ударит, одним ударом уничтожив всех. Нет, спасение для шиноби Неба в россыпи, но то, что работало против одинокого биджу, не сработает против воодушевленных шиноби Конохи, ощутивших перелом в сражении!

Чоумей и вправду собирает чакру, стягивает ее в плотный комок бомбы, готовясь ударить.

Лишь бы не промахнулся, а то половину деревни снесет! Шиноби Неба, тоже осознав угрозу, сбрасывают оставшиеся бомбы, освобождаясь от груза. Пару секунд смотрю на эту дивную картину, а потом осознаю, что происходит. Защита внизу вся снята, и пусть враги бомбят не прицельно, но, блядь, их и останавливать-то некому! Телепорт. Протего максима! Телепорт. Протего максима! Телепорт! Протего! Телепорт! Протего! Быстрее! Протего! Телепорт! Еще быстрее, еще быстрее! Протего!

Рекорд той минуты мне, похоже, не повторить никогда.

В принципе все просто, кидаем щит Протего из следующего расчета. Первая из падающих кучей бомб взрывается и взрывает своих соседок, щит живет еще секунду, отражая взрывную волну в стороны и вверх. Понятно, потом все это упадет на дома и людей, но все равно не сравнить с прямыми взрывами. За считанные секунды успеваю совершить более двух десятков телепортов и кинуть еще больше щитов. Взрывы, взрывы, взрывы, в воздухе и на земле, лежу на спине, распластавшись, еле дыша, в глазах темнеет и желудок скручивает в гордиев узел. Настолько резкое переутомление, что нет сил, даже перевернуться, и только вялое сожаление, что не успел закрыть всех.

Половину или больше, но не всех, не всех.

— Вжавраража! Враврау! — доносится рев биджу.

Поток мелких жуков, водопадом фиолетовых звезд чертит небо, и внезапно все закрывают вспышки взрывов. Не простых там взрыв-печатей или мини-бомб, а именно что взрывов. Мини-бомбы биджу ударяют по площадям и объемам, снося врагов, уничтожая, взрывая, обращая в пепел и прах. Облизываю губы, ощущая, что силы возвращаются. Сажусь, а потом и встаю, и внезапно понимаю, что битва закончена.

Чистое небо, ни следа врагов! Нет больше взрывов!

Коноха еще горит и дымится, но шиноби уже летят на помощь. Биджу трубно ревет и внезапно устремляется к Деревне. Изо рта его устремляется поток насекомых, которые массой падают на пожары, гасят их и разгоняют дым. Хрен его знает как, но гасят, и вяло думаю, что, наверное, это потому, что насекомые из чакры.

Глядя на пожары, дым, копоть, суетящихся шиноби и горожан, трупы на улицах, разрушенные дома, слушая крики раненых и команды пожарных, внезапно понимаю, что внес свою лепту в победу. Растерянную и не слишком сообразительную, но все же лепту, и, самое важное, все же действовал, не теряя головы. Это глупо, иррационально, пожалуй, даже оскорбительно по отношению к погибшим, но все же мне неожиданно тепло и радостно от того, что сражался и сделал, что смог, помог отстоять дом и убивал врагов, желающих этот самый дом разрушить. Сложная и немного пугающая смесь, в которой еще предстоит разобраться, но это потом, а сейчас стоит заорать вместе со всеми, присоединяя свой усталый, еле слышный голос к общему хору.

— Победа!!

Глава 9

12 января 79 года. Полевая ставка Цучикаге, юг страны Земли.

Третий Цучикаге задумчиво висел в воздухе рядом с картой, на которой были изображены Элементные страны. Повертев пальцами сложенных за спиной рук, Ооноки вздохнул и поставил треугольник на страну Дождя. Только что полученное сообщение как раз было посвящено данному полевому лагерю Конохи, и его следовало обдумать. Конечно, союз Дождя и Листа оставался фактом, но чтобы Ханзо разрешил Конохе ставить полевые лагеря на своей территории? И не просто лагеря, а весьма и весьма защищенные?

Ооноки с неудовольствием подумал, что Коноха опять мастерски дезинформировала всех, и вот, пожалуйста, результат. Основной удар, который должен был смять Амегакуре до подхода подкреплений из Листа, пришлось отложить. Теперь вообще непонятно, как наносить такой удар, имея под боком у Амегакуре полевой лагерь Конохи, да еще и укрепленный по всем правилам. Шестиугольный стационарный барьер, полосы ловушек, сенсоры на каждом углу, и не менее двух тысяч шиноби Листа в самом лагере. Такое с наскока не возьмешь, а начни штурм — Ханзо ударит в спину. И наоборот, напади на Амегакуре, и получишь удар Конохи. Атаковать и Амегакуре, и лагерь сразу?

Нет, тут торопиться не следует, подумал Ооноки.

Повисев возле карты и обдумав известные действия Конохи, Цучикаге добавил еще три треугольника на карту, места предполагаемого расположения полевых лагерей Конохи. Если все они укреплены также, мрачно подумал Ооноки, то можно считать фактом, что Коноха готовилась к войне и провоцировала Иву и Суну. Он вспомнил скандал с Гаарой и дернул щекой.

Неужели Третий уже тогда планировал подобное?

Ооноки ощутил, что уже стар, очень стар и со страхом подумал, что за одной ошибкой может последовать и вторая, и третья, и все это может оказаться фатальным для Ивагакуре. Весь первоначальный план: смять Амегакуре, а потом разбить подкрепления из Конохи, пошел насмарку. Судя по активности разведчиков Листа, Коноха пока что не понимает, что происходит.

Ооноки улыбнулся и отлетел от карты.

Не понимают? Отлично! Значит, надо запутать еще больше! Отложить вообще все крупные нападения на несколько дней, и попробовать захватить кого-нибудь из среднего командирского звена Дождя. Или Листа, если будет возможность. То, что Амегакуре не взять с наскока, еще не означает, что Деревню вообще не взять. Если перегруппировать силы, пользуясь затишьем, и ударить с севера, а также вдоль побережья, отвлекая силы Конохи. Акацуки подписали контракт, пусть проведут отвлекающую крупную акцию, чтобы Коноха гарантированно отреагировала. И в момент раздерганности сил Листа ударить по Аме, быстро закрыв вопрос.

Ооноки покряхтел и подумал, что придется самому выехать на передовую, в таком случае.

Ханзо Саламандра — это не шутки, а вопрос нужно будет решить быстро и качественно. Если же не вывести Ханзо из войны, то он так и будет нависать над флангами и угрожать стране Земли и Ивагакуре. Да что там Ханзо, силы Конохи смогут спокойно проводить рейды! Или бить в бок и спину тем шиноби Камня и Песка, что будут атаковать мимо страны Дождя. Если же атаковать из Водопада и вдоль побережья, в отдалении от Дождя, то Коноха легко заблокирует эти направления.

Ооноки фыркнул, отдавая должное реакции Конохи и предусмотрительности. Третий Хокаге, его рук дело! Мало одного стратегического таланта Нара, нет, для создания такой ситуации и втягивания Камня в войну, следовало приложить еще и талант Хирузена. Теперь, задним числом, Ооноки осознал, к чему был весь этот ворох бумаг и посланий, с изощренными словесными играми.

Коноха тянула время и дурачила его! Его, третьего Цучикаге, провели, как ребенка!

От злости и осознания у Ооноки даже перестала болеть спина. Он взял бумагу, и начал быстро накидывать черновик нового плана, который предстояло обсудить с военачальниками и как можно быстрее привести в действие. Если Коноха внезапно окажется способна обнаружить и разгромить войска Камня на территории Дождя, война будет проиграна, даже не начавшись.

Естественно, такого допустить Ооноки никак не мог, и это придавало ему сил и вдохновения в работе.

12 января 79 года. Суна, страна Ветра

Старейшина Чиё, почти не слушая Совет, размышляла все о том же, набившем оскомину вопросе.

Кого выбрать новым Казекаге? Невозможно и не нужно вечно править от имени Совета и отстраненной Темари. Нужен Казекаге, теперь уже не из семьи Сабаку, сильный, крепкий и преданный Сунагакуре. Вдвойне сильный, если брать шиноби не из жарко спорящего Совета, но кто? Безусловных претендентов нет, чтобы выделялись по силе, были S-ранга. Тогда выбирать по улучшенному геному? Многие в Суне, начиная с Гаары, имеют власть над песком, и если к этому добавить еще кеккей-генкай, то со стороны личных качеств претензий к Шестому или Шестой Казекаге не будет.

Управление Деревней, политику, экономику, все это можно подтянуть, обучить, для этого и нужны Старейшины. Но как внушить преданность Суне, если ее нет? Чиё с тоской подумала, что идеальным вариантом было бы посадить в кресло Казекаге марионетку. Буквально, настоящую марионетку, незаметно управлять ей, хотя бы до конца войны, а там пусть уже шиноби сами разбираются.

После мести Конохе у нее вряд ли останутся силы и дальше нести бремя жизни.

Но все же, кого выбрать? Каждый в Совете джонинов лично силен, и за каждым стоит клан или объединение бесклановых, или деньги, или еще что, или их смесь. Но при этом однозначно выделяющегося кандидата нет, да это и не требовалось, пока семья Сабаку вела себя спокойно!

Хорошо было с Третьим Казекаге, вот уж кто владел элементом Магнетизма и наводил ужас на врагов. Но стоило ему пропасть, и Суна внезапно едва не свалилась в пропасть, удержавшись на самом краю. Тогда враги чуть не взяли приступом саму Суну, и в обороне пришлось участвовать и Чиё, а трупы громоздились вровень со стенами, защищающими Деревню.

Таковы оказались последствия поисков Казекаге, вместо того, чтобы сразу выбрать нового.

Четвертый Казекаге, пусть и не владел Магнетизмом, но зато работал с золотым песком. Это позволяло поддерживать экономику, да и проблемы Деревни Казекаге пытался решить. Но взамен отстранил Старейшин, едва ли не посадил их под домашний арест. И что же? Решал — решал проблемы, а все равно связался с Орочимару, и все это закончилось гибелью Казекаге и шиноби Суны, и хорошо, что только делегации, посланной в Коноху. И Коноха не упустила шанса создать Суне проблемы, и опять все началось с представителя семьи Сабаку!

Чего уж говорить о детях Четвертого, Темари и Гааре?

Проблема на проблеме, и хорошо, что удалось вскрыть их заговор вовремя! Не стоило, ох не стоило, покачала головой Чиё, выбирать Темари Пятой, но кто же знал? Тогда это казалось наилучшим, компромиссным решением, да и учил Четвертый своих детей на совесть. Нет, с семьей Сабаку покончено, как только будет выбран Шестой Казекаге, вопрос с Темари надо будет решить.

Тюрьма в пустыне или убийство, в любом случае ей не выбраться.

Но чтобы выбрать Шестого или Шестую, нужно принять решение. Кого поддерживать? И если выбирать кого-то, то он должен хоть чем-то выделяться. Или наоборот, выбрать послушного, вроде Юры? Нет, то, что Юра поддерживал власть, не означает, что он сам способен править. Чиё мысленно поохала, Казекаге должен уметь принимать решения и претворять их в жизнь, а как такого добиться с послушным твоей воле шиноби? Но и обратная сторона: как добиться того, чтобы выбранный Казекаге не отступал от уничтожения Конохи, тоже трудна. Заключит союз с Конохой, и стоило тогда сопротивляться заговору Темари-Гаары?

Чиё встала и, закряхтев, вышла в коридор. Хорошо хоть, Джоуджи жил здесь же, а то в такую песчаную бурю выходить на улицу просто опасно, даже для молодых и горячих. Джоуджи стоял у окна-иллюминатора и смотрел на бурю. Разглядеть что-то в мириадах песчинок было невозможно, но Чиё такие мелочи не волновали. Сразу завела разговор, отрывая Старейшину от созерцания.

— Старик, у нас проблемы!

— Что там опять? — нехотя повернулся Джоуджи.

Седые длинные усы и густые брови разительно контрастировали с лысой головой, удивляя тех, кто не видел Старейшину ранее. Чиё, кстати, еще помнила времена, когда Джоуджи завязывал волосы в хвост и регулярно брился, но было это еще до второй мировой войны, и живых свидетелей уже практически не осталось.

Чиё кратко изложила проблему, и Чоуджи задумчиво подергал себя за ус.

— Тебе нужен боевой шиноби, — после паузы заявил Старейшина. — Чтобы был полезен на передовой, в гуще сражения. Исходи из этого, скорее всего кто-то с кеккей-генкай, какой был у Пакуры. Татсуяки и Реки присмотрят за общей стратегией, а мы за Деревней. Сражаясь против шиноби Листа, Казекаге вряд ли сможет заключить союз с Конохой, а наши войска взбодрятся, и будут воевать лучше. И требования твои будут удовлетворены, и Суна не пострадает от такого Казекаге. После войны постепенно научится всему остальному, думаю, тебя это уже не так сильно беспокоит.

— Да, после войны — это после войны, — махнула рукой Чиё и тоненько захихикала. — Молодец, старик, теперь, после твоего совета, думаю, решу эту проблему! Надо просто поработать со списком шиноби, вспомнить, с кем сталкивалась, и решить!

— Хорошо, — отозвался Джоуджи и повернулся обратно к окну, наблюдать за песчаной бурей.

Чиё незаметно пожала плечами и вышла в коридор. Да, Казекаге — боец это будет хорошо и правильно. Как в Облаке, там Райкаге тоже не блещет умом, но все равно справляется. Зато Кумо сейчас сильнейшая деревня, чем не пример для Суны?

— Ихихи, Коноха, тебе не удастся взять вверх! Моя месть все-таки состоится! — заявила Чиё сама себе.

12 января 79 года. Основная база Акацуки в стране Водопадов.

Черно-белый Зецу, наполовину высунувшись из пола, рассказывал Пэйну и Конан о налете шиноби Неба на Коноху. Подхихикивая и переключаясь с черной половины на белую, Зецу смаковал кровавые подробности, уникальные техники и живописал картины разрушения Конохи.

— Это хорошо, — заметил Пэйн, — но все же налет не достиг своей цели. Теперь Коноха будет настороже и опять обратит свой взор на шиноби Неба. Смогут ли они восстановить численность летающих шиноби?

— Быстро, — проскрипел Зецу, покачивая рукой. — Любой шиноби Листа может летать, дело лишь в тренировках.

— Шиноби Листа бились за свой дом, это придавало им сил, — заметила Конан. — Если они придут в страну Неба, то будут сражаться хуже.

— Если, — кивнул Пэйн. — Тут много если, особенно то если, смогут ли Камень и Песок воспользоваться ослаблением Листа? Надо им подбросить информацию, Конан — с тебя бумага, а Зецу подбросит "донесение разведки". Наверняка Цучикаге вскоре потребует от нас, Акацуки, отдельного удара и мы его обязательно нанесем.

— Лидер, ты решил, что с планом "Глаз Луны"?

— Решил, — кивнул Пэйн. — Смерть Тоби — неприятна, но не фатальна для плана, и он будет продолжен. Но, теперь мы изменим способ достижения.

— Мы не будем собирать биджу? — удивился Зецу.

— Но как, или Итачи? — спросила Конан и оборвала сама себя.

— Учиха Итачи хорош, но он слишком себе на уме, чтобы посвящать его в план, — ответил Пэйн. — Впрочем, не удивлюсь, если он косвенно о нем и так знает. Страшно представить, что будет, когда ему исполнится пятьдесят, раз он в свои двадцать настолько умен и силен. Но вернемся к плану. После твоего сообщения, Зецу, я долго думал и сравнивал варианты, и пришел к выводу, что Орочимару не блефует. Но! Что он знает о плане "Глаз Луны"?

— Для него нужны биджу, все девять, — пробормотала Конан. — Без этого Гедо Мазо не сработает.

— Можно не сомневаться, что шпионы у Орочимару имеются, раз он ухитрился их даже в Коноху засунуть. Поэтому при первом же донесении о попытках отлова джинчурики, Орочимару разгласит собранную им информацию и Великие Деревни устремят на нас свое внимание. Это было бы нормально, укрепись мы в Амегакуре по первоначальному плану, и нанеси удар по биджу первыми. Тогда Каге не успели бы среагировать, но обстоятельства изменились. Конан, помнишь, чему нас учил Джирайя? К победе ведет множество путей, необязательно следовать только одним.

— Да, было такое, — кивнула Конан.

Зецу в нетерпении еще вылез из пола и спросил.

— Мы добудем биджу другим способом?

— Нет, мы не будем собирать биджу, — объяснил Пэйн. — Нам не выстоять против союза Великих деревень, не имея на руках укрепленной гакуре и собранных в Гедо Мазо биджу.

— Но что тогда? — с разочарованием в голосе, Зецу снова погрузился в пол по грудь.

— Все очень просто, — сказал Пэйн. — Вначале разгромим Великие деревни, точнее поможем им разгромить друг друга, а уже потом соберем всех биджу. Цель та же, путь к ней изменится. У нас не будет силы биджу в Гедо Мазо, значит, нам нужна армия. Не те нукенины, бандиты и отребье, которых мы иногда привлекаем, а своя армия. Думаю, ядром ее станут шиноби Неба, после того как приплывут домой. Их летные устройства пригодятся нам всем, скопировать их несложно. Будем летать мы, шиноби Неба, вся наша будущая армия будет летать. Может быть, даже сделаем летающую крепость с Гедо Мазо, и будем неуязвимы для всех. Но одних шиноби Неба мало, даже после взаимного уничтожения, Великие гакуре сожрут их и не заметят. В этот раз им помогла внезапность и то, при полном превосходстве, они всего лишь сразились вничью и сильно разозлили Лист.

— К тому же армия отлично вписывается в образ организации наемников, — добавила Конан.

— А после разгрома Великих деревень Орочимару может хоть сто раз рассылать информацию, нам уже никто ничего не сможет противопоставить, — продолжил Пэйн.

— Я знаю, где можно взять большую армию, но это потребует много, очень много чакры, — заявил Зецу. — Мои белые копии, их можно выращивать из Гедо Мазо.

— Море чакры? — переспросил Пэйн. — Если бы в статуе сидел хоть один биджу, можно было бы попробовать, а так не получится.

— Может Хируко сможет как-то усилить шиноби? — спросила Конан у задумавшегося Пэйна.

— Хируко, Хируко, хмм. Он просил шиноби с кеккей-генкай для поглощения, — ответил Пэйн после минутного размышления. — Поглощение, где поглощение, там и чакра. Возможно, он сможет выращивать белых Зецу из чакры обычных шиноби?

Черно-белый Зецу развел руками с недоуменным видом.

— Это стоит попробовать, если получится — наша армия будет расти, число шиноби уменьшаться, — заявил Пэйн. — Но и этого мало, ведь твои копии не смогут применять техники?

— Зато они могут идеально копировать чужую чакру и принимать чужие обличья, — хихикнул Черный Зецу. — Идеальные шпионы и, самое главное, их ничуть не жалко! Никто в мире не отличит поддельного шиноби, если за дело берутся белые Зецу!

— Когда шиноби загнаны в угол, они быстро изобретают новые техники и быстро находят решения, — немного высокомерно заметила Конан. — Если шиноби найдут способ отличать подделки, то армия белых Зецу будет стоить не больше, чем толпа недогенинов с кунаями в руках! Один толковый джинчурики уполовинит такую армию, а пара S-ранговых шиноби уничтожит, не запыхавшись.

— Не вижу проблемы, — сказал Пэйн. — Хируко любит эксперименты, пусть занимается откачкой чакры из шиноби в Гедо Мазо и усилением тех, кто готов сотрудничать. Если он сможет поглощать кеккей-генкай, то почему бы и не наделять им других шиноби? Сотня-другая шиноби с уникальными геномами лишними не будут. И, раз уж я решил изменить план из-за Орочимару, почему бы нам не привлечь его измененных? Как раз сейчас, как докладывают Итачи и Кисаме, шиноби Конохи громят Звук и базы Орочимару. Если мы опередим их, то получим массу боевых шиноби, к тому же усиленных проклятыми печатями саннина. Даже если треть их согласится сражаться на нашей стороне, неважно, за деньги или за идею, это будет ресурс, который мы получили просто так.

— Они же неуправляемые, — нахмурилась Конан. — От опытов Орочимару, они сходят с ума.

— Самых буйным пустим на закуску Гедо Мазо, — равнодушно пожал плечами Пэйн, — остальных натаскаем и напустим на страну Огня. Побуянят, найдут себе женщин, напьются, а Коноха обвинит во всем этом Орочимару. Полноценной армии из них, конечно, не сделать, но как боевая толпа вполне сгодятся, сам Орочимару это и доказал во время нападения на Коноху. Так что, Зецу, займись разведкой убежищ Орочимару с пленными, а Итачи и Кисаме помогут с захватом и атакой на них. Привлекайте наших людей из страны Источников, и вроде бы в стране Железа есть к кому обратиться. Какудзу точно знает.

— Хай, — проскрипел Зецу.

— Я же пока свяжусь с Кисаме, и потом поговорю с Хируко, — продолжал Пэйн. — Ни наши удары, ни атаки Камня и Песка не сломят Коноху. Придется подумать над тем, как бы еще вовлечь в войну Облако, против Листа.

— Думаешь, Коноха устоит против трех Великих деревень? — с оттенком эмоций в голосе спросила Конан.

— Уверен, — отрезал Пэйн. — Вся эта война явно спланирована Конохой, поэтому они так усердно нас атаковали, пытались спровоцировать через нас Цучикаге. И Орочимару явно в связке с Листом, а все их противостояние лишь огромный спектакль! Доказать это другим Каге не получится, но слишком уж все гладко выходит. Орочимару портит нам планы, копит армию измененных, кстати, еще один повод разгромить его убежища. Тогда он не сможет ударить в спину шиноби Кумо, когда те пойдут войной на Коноху. Что же, сейчас нам придется смириться с угрозой Орочимару, но вот когда армии Великих деревень будут разгромлены, когда Коноха, прикрывающая его, будет уничтожена. Вот тогда мы уничтожим Орочимару. Или реализуем план "Глаз Луны", что равносильно уничтожению Орочимару.

— Лучше план, — проскрипел Зецу, — так надежнее.

— Да, — кивнул Пэйн. — При всем хитроумии саннина противостоять ультимативной технике он не сможет, даже со всем своим новообретенным шаринганом. Пусть играется со своей новой игрушкой, раз так хочет. За ним надо будет приглядывать, но не трогать, пока не придет время. Потом мы спросим с него за всё, и предательство, и убийство Тоби, и угрозу нашему плану, и похищение секретов. Сейчас же сосредоточимся на новом плане. Хируко, шиноби Неба, измененные Орочимару, возможно нукенины из среднего звена организации, из этого можно составить армию.

— Армию нужно поить, кормить, содержать и тренировать, — заметила Конан, — Какудзу опять заявит, что у нас нет денег, и будет прав.

— Согласен, — кивнул Пэйн, — это стоит тщательно обдумать, обсудить с Сасори и Какудзу.

— Почему Сасори? — заинтересовался Зецу.

— Он хладнокровен, умеет добиваться выполнения и умеет управлять марионетками, думаю, армия не слишком отличается от его любимых кукол, — отмахнулся Пэйн. — Зецу, для тебя будет еще задание. Кровавая тюрьма, узнай все о ней, о шиноби, которые ее охраняют, о ловушках вокруг и тех, кто сидит внутри.

— Трогать тюрьму верный путь навлечь на себя гнев и внимание пяти Великих деревень, — сказала Конан.

— Конечно, но представь себе, что Орочимару реализовал свою угрозу, — спокойно предложил Пэйн, — и внимание пяти Великих и так на нас, и нам нечего терять. Шиноби Кровавой Тюрьмы смогут влиться в нашу армию, или пойти на корм Гедо Мазо, или на эксперименты Хируко, неважно. Так или иначе, они усилят нас, а для этого надо быть готовым, при необходимости взять штурмом Тюрьму.

— Понимаю, — проскрипел Зецу, — я все разузнаю.

— Тогда за дело, — сказал Пэйн. — Я свяжусь с остальными, Зецу — разведка, Конан — готовь взрыв-печати. Много взрыв-печатей.

— Сколько? — озадаченно уточнила Конан.

— Столько, чтобы хватило взорвать целую Великую деревню, — без тени улыбки ответил Пэйн.

Глава 10

12 января 79 года. Страна Звука.

— Наша миссия в стране Звука закончена, — Джирайя обвел взглядом Дюжину, теперь уже Девятку. — Конохе нужна ваша помощь, и вам всем предстоит немало потрудиться. Теперь, после налета, можно ожидать решительных атак со стороны Камня и Песка, и ваша мощь там окажется не лишней. Плохо, конечно, то, что все так вышло, но думаю, мы еще вернемся и отомстим. Не буду обещать, так как вначале надо выиграть войну. Вы хорошо освоили сенмод и техники, и не стесняйтесь их применять как можно чаще. Прикрывайте друг друга в бою.

— Джирайя-сама, — сказала Чайка, — разве вы не с нами отправитесь в Коноху?

— Я буду периодически бывать в Листе, — ответил саннин, — в сложных ситуациях, например. В остальное время меня ждут тренировки Наруто на горе Мьёбоку, горе жаб. Вам бы они тоже не помешали, но, увы, не получится. Ничего, вы справитесь, главное головы в бою не теряйте и поддерживайте товарищей словом, техниками и хорошей шуткой!

Говоря это, Джирайя вовсе не испытывал той уверенности, какую пытался передать девятерым шиноби.

Сколько не тренируй техники сенмода, но бой есть бой. Особенно, когда это свалка двух толп шиноби, а не бой один на один. Конечно, Дюжина не новички, опытные шиноби АНБУ и Корня, но все же сенмод в бою — это другое. Тем, кто пройдет первый бой, дальше будет легче, но все же Джирайя понимал, что для кого-то первый бой станет и последним. Можно, конечно, сказать, что таков путь шиноби, но тут Джирайя считал и себя немного ответственным. Конечно, не в полной мере, все-таки наставником Дюжины он не был, но он учил Дюжину, и это предполагало ответственность.

Но сейчас важнее было поддержать Наруто, который о чем-то разговаривал с Сакурой и Гаарой.

— Наруто, мы отправляемся на гору Мьёбоку, — сказал Джирайя, подходя к подросткам. — Сакуре и Гааре туда не попасть, так что прощайся, увидишь ты их не скоро.

— Это нечестно, Эро-Сеннин! — немедленно заявил Наруто.

— Зато у тебя будет отличный повод тренироваться еще сильнее, — рассмеялся Джирайя, — ведь тогда ты сможешь быстрее попасть в Коноху, поесть рамена и повидать Сакуру.

Взгляд Сакуры метнулся с Наруто на Гаару, потом на Джирайю, щеки немного покраснели, но все же она сдержалась. Ничего не сказала, не стала никого бить и не стала кланяться, чтобы скрыть смущение. Джирайя мысленно поздравил Цунаде с отличной ученицей, и повторил.

— Прощайтесь. Сакура, Гаара, вы отправитесь в Коноху вместе с остальными.

Потом Джирайя сказал Гааре.

— На пару слов, — и показал глазами в сторону.

Сакура сложила руки на груди жестом Цунаде, а Наруто пытался ей что-то сказать, но этого что-то было столь много, что слова мешали друг другу. В конце концов, Наруто выдавил из себя.

— Ну... ты... это... Сакура-чан... береги себя!

Джирайя посмотрел на Гаару и сказал.

— Я предложил Хокаге, и она согласилась, провести операцию по освобождению твоей сестры.

Глаза Гаары расширились, и впервые за несколько дней на его лице появились эмоции.

— Не сейчас, и не завтра, сам понимаешь, такие операции требуют подготовки, — говорил Джирайя. — Твоя помощь будет просто неоценима, но если ты скажешь "нет", операция будет отменена.

— Мне надо подумать, — сказал Гаара медленно, растягивая чуть ли не каждую букву. — Я очень хочу освободить Темари, но она сейчас в тюрьме Суны, и это сложно.

— Понимаю, — кивнул Джирайя, — там шиноби Суны, родная Деревня. Цунаде тоже это понимает. Подумай над этим, Гаара, не торопись и не спеши. Если ты решишь освободить Темари, Коноха поможет тебе. Если нет, то нет. Подумай.

— Я подумаю, — кивнул Гаара. — Спасибо.

Когда Джирайя и Наруто остались одни, посреди леса, саннин уже собирался начать объяснения процесса переноса. При этом он тихо радовался, что Наруто не затрагивает сложную тему "кто спасся, а кто нет", но радость его была ложной и недолгой.

— Эро-Сеннин, скажи мне, ведь Карин сама ушла с Орочимару? — тихо спросил Наруто.

Джирайя замер на месте, не зная, что сказать.

— Так же, как это было с Саске, да? — продолжил Наруто. — Он их уговорил, обманул, запугал или еще что, ты же сам говорил, что Орочимару очень умный.

— Да, говорил, — ответил Джирайя, лишь бы что-то сказать, не молчать.

— Я так и понял, — вздохнул Наруто, — я же не дурак, сразу понял, что вы что-то от меня скрываете.

Он со всей силы стукнул кулаком одной руки о ладонь другой и воскликнул.

— Пусть я не умею так красиво говорить, как Орочимару, но я стану сильнее, вернусь, побью его, а потом схвачу Саске и Карин и выбью из них всю ту ложь, что им нашептал Орочимару! Эээ... Саске побью, вот, а Карин... Карин... притащу в Коноху и скажу, что она была неправа, да!

— Правильно, — кивнул Джирайя с самым серьезным видом, — отдашь ее Цунаде и Сакуре, они быстро приведут ее в чувство!

— Точно! — уже радостно закричал Наруто. — Давай, Эро-Сеннин, вперед, на гору Мьёбоку, хочу делать такой же огромный расенган, как ты!

— Погоди, — облегченно усмехнулся Джирайя, — сейчас свяжусь с Ма, она нас заберет Обратным призывом. Когда мы вызываем жаб — это прямой призыв, когда они вызывают нас — это Обратный призыв.

— А они могут призывать нас? — удивился Наруто, уже отошедший от уныния.

— Конечно, мы же записаны в свитке призыва, — Джирайя похлопал по огромному свитку за спиной, — это работает в обе стороны.

— Здорово! — восхитился Наруто. — Скажи, Эро-Сеннин, а рамен у них на горе есть?

— Эмм, — замялся Джирайя, не зная, как объяснить, что обычная еда жаб — насекомые. — Есть, но это жабий рамен, думаю, тебе не понравится.

— Как мне может не понравиться рамен?! — удивился Наруто.

Не успел Джирайя ответить, как их дернуло призывом и скрутило в технике переноса. Лес опустел.

13 января 79 года. Резиденция Хокаге, Коноха, страна Огня

— Итак, можно подвести итоги случившегося, в узком кругу, так сказать, — сказал Третий, с неизменной трубкой во рту. — Но вначале вопрос. Цунаде, скажи, насколько ты уверена в дружелюбии Мэй?

— Насколько один шиноби из другой деревни может доверять другому, — устало ответила Цунаде. — Мы вместе посещали онсен, и я поворачивалась к ней спиной, в буквальном и переносном смысле. Тем более что именно Мизукаге сообщила нам о флоте шиноби Неба.

— Вот этот момент меня и беспокоит, — ответил Третий. — Сообщение о флоте и тишина, более месяца, а потом дерзкий и неожиданный налет на Коноху, да так, что до последнего момента никто ничего не знал, не видел и не догадывался.

— Понимаю, — задумалась Цунаде. — Вы хотите сказать, что Туман, предупредив о шиноби Неба, одновременно с этим дал им убежище и помог скрытно подобраться и провести налет? Какой в этом смысл?

— Коноха ослаблена, но не подозревает Кири, — немедленно ответил Третий. — Обычные азы военной дипломатии, ничего такого. Поэтому я и спросил, чтобы определиться, где же допущена ошибка. Шиноби Неба атаковали с восточного побережья, и при всей нашей новой мобильности, рейд-группа смогла только помахать вслед удаляющимся кораблям. Применив техники сокрытия, флот шиноби Неба растворился в море, и теперь уже вряд ли его найдем, раз не нашли в первые сутки.

— Но это был флот шиноби Неба? — уточнила Цунаде.

— Да, — кивнул Третий, — своеобразные корабли, один из разведчиков клянется, что рассмотрел, как с палубы взлетал один из шиноби при помощи невиданного устройства.

— Вот вам и ответ, учитель, — сказала Цунаде, — шиноби Неба действовали сами по себе. Будь за их спиной Туман, там были бы обычные корабли, а точнее, никто ничего не нашел бы. Туману нет равных в техниках сокрытия, и уж тем более на море!

— Слишком уж все совпало, — задумчиво произнес Третий. — Вот война, а тут вдруг налет на третий день после объявления войны, да еще такой успешный. Поневоле заподозришь, что одна из Деревень стоит за налетом. Разведка работает, ищут флот и выясняют, что происходило в декабре.

— А вы не думали, учитель, что флот потому и не видели месяц, что они прятались от шиноби Тумана и скрытно подбирались к нашим границам? — спросила Цунаде. — И в этом им помогли Акацуки.

— Есть доказательства?

— Только догадки. Хошигаке Кисаме и Учиха Итачи внезапно покидают страну Весны, к счастью для них, я уже собиралась попросить Джирайю устроить им засаду. Примерно в это же время сообщается о флоте шиноби Неба, который потом внезапно пропадает. Кисаме — нукенин Тумана, Итачи просто умен, и если вспомнить, что Водопад рядом с бывшей страной Неба, то можно понять, почему атака была с восточного побережья. С южного проще достичь Конохи, и не надо прятаться от шиноби Тумана, но нет, атак произошла с восточного.

— То есть теперь шиноби Неба плывут домой? И Акацуки контролируют этот процесс? — прищурился Третий. — А на Коноху напали по дороге домой, подстрекаемые Акацуки, за которыми стоит Камень?

Он задумался и запыхтел трубкой.

— Две тысячи убитых, в основном горожане, и шесть тысяч раненых, — сказал Хирузен, — не говоря уже о разрушенных и сожженных домах и поврежденных стенах. Четверть Конохи разрушена, и воистину шиноби Неба отомстили за своих предков, некогда уничтоженных Листом!

— Уплывая, они поклялись отомстить и сдержали слово, — криво усмехнулась Цунаде, — но теперь мы можем опередить их. Они плывут обратно в страну Неба? Прекрасно! Нанесем удар первыми, заодно можно будет завернуть в Такигакуре, проверить Акацуки.

— Шикаку считает, — Третий вытащил трубку, — что Камень и Песок сейчас нанесут мощные удары, стремясь воспользоваться ситуацией и ослаблением Конохи. Они знают о налете, знают о разрушениях, но не знают, что наша военная мощь практически не пострадала.

— Погибших этим не вернуть, — помрачнела Цунаде.

— Брось! — почти крикнул Третий. — Коноха отбилась от полутысячи летающих шиноби, нанесших внезапный удар! Потери минимальны! Чтобы их не было вообще, надо было встречать шиноби Неба еще на побережье! Этого не случилось, но это не твоя вина, Цу!

— Я — Хокаге, а значит это и моя вина. Все наши красивые слова не вернут погибших, не помогут тем, кто сгорел под бомбами или техниками, и тем, кого нельзя вылечить. Их немного, но они есть! Мы отстроим новые дома и стены, но не выстроим новых людей, учитель!

— Ты же знаешь настроения, Годайме.

— Среди шиноби, — отрезала Цунаде. — Если бы не вмешался Чоумей, возможно мы бы сейчас заседали в развалинах!

— Исключено, — покачал головой Третий. — Не остановись шиноби Неба, прибыл бы Джирайя с Дюжиной и первым делом накрыли бы барьером всю Коноху. После этого не ушел бы никто из врагов. Им повезло, очень сильно повезло. Пусть думают, что они сильны, а Коноха слаба. Пусть думают, что перебили половину наших шиноби, не будем их разочаровывать! Все в мире шиноби проверяется делами, и воздушная оборона Листа прошла эту проверку.

— Фуу надо дать джонина, — невпопад сказала Цунаде, — и быстрее лечить раненых.

— Дадим, — кивнул Третий, — она заслужила. Шиноби воодушевлены и дерутся за ее внимание и улыбку, это хорошо. Боевой дух ничуть не упал, наоборот, все полны злости и решимости, готовы драться. Теперь даже те, кто не слишком понимал из-за чего война, рвутся на фронт и тренируются вдвое ожесточеннее! Да, случившееся ужасно, но это отнюдь не та трагедия, что случилась во время экзаменов на чунина. Там была трагедия и растерянность, здесь мы дрались за родную Деревню и победили.

— Да, я понимаю разницу, Сандайме, — встряхнулась Цунаде. — Госпиталь в стране Весны начнет работу завтра, и еще, бывшая база Корня станет новым госпиталем Конохи. Скрытность, никаких бомбежек, масса места.

— Как скажешь, — безразлично ответил Третий. — Там же можно устроить склады медикаментов и продовольствия, для большей автономности. Подвести воду снизу. Думаю, Шикаку разместит там запасной штаб, но это уже как он сам решит.

— Необходимо будет отработать систему экстренной эвакуации Конохи, — твердо сказала Цунаде, почти в упор глядя на Третьего. — В этот раз поиска виновных не будет, но все же разведка и оповещение провалились. Вокруг Конохи, по стране Огня, создать сеть наблюдательных пунктов, с блокнотами связи. Отработать систему эвакуации, чтобы за час все население Конохи могло покинуть Деревню. Совершенно не желаю, повторения этой истории с налетом, так что это будет сделано и отработано!

— Я и не возражаю, — пожал плечами Третий. — Но гора Хокаге столько не вместит и подземелья тоже.

— Стационарные порталы, — подумав, сказала Цунаде. — Если Гермиона сможет сделать такие. Если нет, точка сбора, оснащенная набором портключей. По тревоге все бегут туда, это потребует тренировок, конечно, но если каждый квартал Конохи оснастить такой точкой, то вся деревня сможет эвакуироваться за полчаса, особенно если шиноби будут помогать.

— Хорошо придумано, — одобрил Третий. — Нужно еще учесть пропускную способность порталов, надо будет озадачить аналитиков, пусть придумают оптимальную схему. Эвакуация за пределы Конохи, и в Деревне останутся только шиноби. Ха! Одна огромная ловушка для врага!

— Да, и нужно еще отработать превращение Конохи в эту самую ловушку, — добавила Цунаде. — Дома мы отстроим новые, а вот людей уже не вернем, если что-то пойдет не так. Эвакуацию будем производить в Лес Смерти, ни один враг туда не сунется.

— Да, надежное прикрытие с запада, — хмыкнул Третий. — Огородить круг внутри леса, с опорой на башню?

— Да, так думаю, будет лучше всего, — подтвердила Цунаде. — Там же можно устроить резервный лагерь для сменщиков, враг их не увидит, и какую-никакую, но имитацию боевой обстановки получат. Заодно все обустроят, потренируются в техниках. Три тысячи шиноби, хмм, а ведь эта система может работать и в обратную сторону.

— Да?

— Вы только представьте, учитель, — улыбнулась Цунаде, — захватили враги пустую Коноху, а потом раз! И в одну секунду по всей деревне появляются три тысячи шиноби Листа!

Третий не выдержал и расхохотался, а потом оборвал себя и сказал совершенно серьезно.

— Знаешь, Цунаде, давай все же не будем доводить до захвата Конохи.

— Да, учитель, мне тоже не нравится мысль, что враги опять окажутся в Конохе, — кивнула Цунаде.

14 января 79 года. Коноха, страна Огня.

Дом отремонтирован и починен, на Коноху больше никто не нападает, и Шизуне цела и невредима, только вот озабочена текущими делами. Благо хоть Цунаде опять провела массовое лечение, и разгрузила госпиталь.

— Предстоит вернуться к тренировкам сенмода, — вздыхает Шизуне. — Цунаде-сама решила, что на случай повторения такой массированной атаки, нам нужна страховка.

— Кацую? — вроде все ясно, но уточняю.

— Кацую, — вздыхает Шизуне. — Если я освою сенмод, они подпишут контракт, и тогда мы вдвоем сможем вызывать больше ее тела из Леса влажных Костей.

— Не поняла, — мотаю головой.

— Кацую — единый организм, живущий в месте под названием Лес Влажных Костей. Анклав, вроде того, что есть у жаб Джирайи-сама, — объясняет Шизуне. — Призыв Цунаде-сама вызывает лишь несколько процентов ее тела, но и они могут вести себя как единый большой организм или рассыпаться на массу мелких.

Она делает паузу и задумчиво жует губами.

— Неправильно сказала. Вся Кацую — это единый организм, который, при необходимости может распадаться на части.

— То есть та куча мелких слизняков, которых вызывала Цунаде-сама, на самом деле лишь кусочек огромного слизняка? — внезапно доходит до меня, как до того жирафа.

— Да, и при этом все части сохраняют связь между собой и с основным телом в Лесу влажных Костей, поэтому Кацую не страшит потеря той или иной части, в бою, например. И благодаря этому ее свойству она может передавать сообщения на любое расстояние, а также лечить за один раз огромное количество людей. Нет, опять неправильно. Не лечить, а передавать чакру Цунаде-сама огромному количеству людей. Извини, устала до невозможности, и говорю неправильно, — зевает Шизуне.

— Ничего, главное, что понятно, — отмахиваюсь, мол, ерунда. — Может тебе отдохнуть, а потом поговорим?

— Почти рассказала, — еще раз заразительно зевает Шизуне. — В общем, для того, чтобы проводить энергию и поддерживать шиноби прямо в бою, размер отдельной Кацую должен быть не меньше определенного, примерно с мою ладонь. Поэтому Цунаде-сама не может лечить, скажем, больше тысячи шиноби одновременно. Если же я и Цунаде-сама будет призывать Кацую, то сможем призвать больше ее тела.

— И значит передавать энергию большему количеству шиноби, — заканчиваю за нее, наконец, окончательно сообразив, о чем идет речь.

Впрочем, если бы мне рассказали о такой особенности Кацую еще тогда, в стране Источников, сейчас бы сообразил быстрее. Но так как никто не рассказал, я воспринимал слизняков, именно что как слизняков, как отдельных обитателей этого самого Леса Костей. Есть же у жаб мелкие головастики и мелкие жабы, и крупные, и всякие? Вот, почему бы слизнякам не быть такими же, думал я. И, как выясняется, крупно ошибался. Интересно, если осилить призыв ста процентов тела Кацую, она сможет работать с природной энергией анклава? Или эффективность слизнелечения упадет? Или она на ходу будет впитывать, при условии, что Кацую вообще владеет приемами сенчакры и обогащает чакру Цунаде природной составляющей?

В конце концов, это была лишь догадка, так и не подтвержденная фактами.

Ладно, это все отвлечение, а факты получаются такие, что чем больше тела Кацую будет призвано, тем большей неуязвимостью в бою будут обладать шиноби. Или тем большему количеству будет немедленно оказываться помощь. Слизни разумны, могут переползать на других раненых, да, это будет просто офигенное подспорье при таких глобальных налетах — катаклизмах, как тот, что случился. Цунаде все-таки молодец, быстро сообразила, теперь если подтянуть еще пару-тройку ирьенинов кроме Шизуне, то дружная бригада медиков сможет вообще половину Конохи держать.

Если, конечно же, если они смогут заслужить призыв, что, видимо, не так просто у Кацую.

В смысле, зачем Шизуне призыв, раз она и так сможет в сенмод, причем с чужой слизням энергией? Или слизням нужно показать контроль, а сенмод — это как раз контроль и еще раз контроль? То есть Шизуне или будет лечить в сенмоде сама по себе, или гонять чакру, которую Кацую будет уже сама обогащать природной энергией? Тогда, конечно, несовместимость снимается. Поймите правильно, Цунаде могуча и все такое, но без сенмода лечить тысячу шиноби? Энергии тупо не хватит, зато если ввести ПЭ от Кацую, то уравнение отлично решается, да.

Оторвавшись от размышлений, больше теоретических и праздных, нежели полезных, обнаруживаю, что Шизуне уже спит, отключившись прямо в сидячем положении. Подушку, уложить и накрыть одеялом, и на цыпочках выйти из комнаты. Конечно, Шизуне сейчас из пушки не разбудишь, но инстинкты требуют выходить тихо и аккуратно, чтобы не потревожить сон ребенка.

Смешно, конечно, но вот так: детей уже хрен знает, сколько не видел, а привычки остались.

Опасное это дело — сенмод, пусть набирается сил. Методика отработана на Дюжине, сам все видел, Джирайя периодически будет приезжать в Коноху, справимся. Проблему окаменения решим и без ударов по голове, но есть и другая, более глобальная проблема. Война, судя по всему, будет развиваться быстро. Успеет ли Шизуне к самым жарким сражениям освоить сенмод, получить призыв и тем самым спасти еще и еще тысячи жизней? Вопрос, конечно, умозрительный, но все же и мне самому лучше не забывать, что и от меня зависят тысячи жизней.

Опытные образцы персонального снаряжения уже сделаны, теперь буду ставить на поток.

Война? Пусть идет, но без меня. Хватит и налета на Коноху, даже вспоминать не хочется.

16 января 79 года. Коноха, страна Огня.

Нахожусь в кабинете Хокаге и почтительно внимаю вещающей Пятой.

— Техника из Свитка достаточно проста, — говорит Цунаде. — Дедушка начал с техники свободного призыва, это центр всей техники, и если судить по записям, то и Хирайшина тоже. Ранее считалось, что Минато, поставив особые фуин-метки, прыгает по ним, ориентируясь как на маяки. Теперь же понятно, что он совершал обратный призыв самого себя.

Она задумчиво кивает, а я мысленно пожимаю плечами. Такие тонкости фуин мне не слишком понятны.

— Хотя все равно, овладение Хирайшином легче от этого не становится, — говорит Цунаде. — Недаром пользователей техники было всего двое: Тобирама и Минато, слишком уж все это завязано на фуин и контроль. Хотя, телохранители Минато втроем кое-как справляются, могут отправить кого-нибудь на маяк метки. Хммм, обратный призыв другого человека, наверное, легче, и если взять двух пользователей Техники, им будет легче засылать друг друга, чем самих себя.

Призыв — ладно, но за пределы мира?

— Вот, — показывает Цунаде, — этот блок означает отталкивание, вытеснение. В результате получается следующее. Фуин-метка выступает как точка отсчета и обозначение мира. Отталкиваясь от нее, пользователь техники отталкивается от всего мира, и отправляется в следующий мир. Разность миров, в которые попадали клоны дедушки, вызваны блоком свободного призыва. Если бы он нашел в другом мире, за что зацепиться, и потом, получив воспоминания клона, сумел бы создать якорь в фуин-рисунке, то это был бы постоянный прыжок между одними и теми же двумя мирами. Можно было бы прыгать туда и обратно, точно так же переносясь между метками, главное использовать модификацию, выталкивающую из мира.

— Получается, нужно не искать новый мир, а просто сбежать из этого, и куда-нибудь да попадешь?

— Где-то так, — кивает Цунаде. — Думаю, даже Второму было непросто изобрести новую технику с нуля, и он взял проверенную основу в виде свободного призыва. Вот кстати, к аналогии о прыжках в один и тот же мир. Свитки контракта как якоря, благодаря им ты всегда попадаешь в один и тот же анклав призывных животных, или они к тебе.

— Понимаю, — задумчиво киваю в ответ.

— Видимо, дедушка просто не понял, из-за чего такой разброс между мирами, — продолжает Цунаде, — да я и сама не поняла бы, если бы не слышала твою историю, мда. Кто знает, как бы сложилась история шиноби, начнись экспансия в другие миры?

Киваю, но думаю о своем. Шансов "заякорить" нужный мир у меня нет, для этого надо вначале туда попасть, такой вот нехитрый парадокс. Отталкивание это уже что-то, но вот беда: в технике это идет автоматом по фуин-метке, а мне для заклинания как воображать? Что отталкиваюсь и взлетаю в космос? Блин, можно было ожидать заморочек, но сейчас что-то у меня вообще ступор.

Хотя, если Хирайшин это телепорт, то мне просто надо представить конечную точку в другом мире? Нет, стоп, как раз наоборот, конечную точку представить не получится. Свободный прыжок с координатой одной точки? Телепорт такого не предусматривает, ага, видимо, отсюда и надо начинать копать. Или у меня крыша едет? Это стоит обдумать, и торопиться с опытами не стоит. Если техника позволяет отправлять других, почему бы и телепорту не отправлять в другие миры? Теневые клоны, созданные для этой техники, отлично послужат. Передадут воспоминания из другого мира, значит, заклинание работает, надо будет только обратить его на себя самого.

Просто, незамысловато и опять непонятно, как делать заклинание.

В общем, все, как всегда.

Глава 11

17 января 79 года. Второй полевой лагерь Конохи, северо-запад страны Огня.

Хиаши Хьюга, заложив руки за спину, прохаживался по просторной командирской палатке. Снаружи она выглядела как обычная палатка, одна из сотен в лагере, но внутри была намного шире, лучше и больше. Такая мера маскировки очень нравилась Хиаши, хоть он и не показывал вида.

— Хиаши-сама, — припал к полу в церемониальном приветствии Нейджи.

Глава клана Хьюга посмотрел на склонившегося до земли племянника, и мысленно вздохнул. Он предпочел бы взять с собой Ханаби и тренировать ее, но младшая дочь еще не стала даже генином. Хината же, несмотря на все изменения, в глазах Хиаши оставалась слабой, робкой и неуверенной девочкой, которую лучше не выпускать даже в Коноху, что уж тут говорить о войне и боевых миссиях?

Но Хината твердо выразила свою позицию, и Хиаши уступил дочери.

— Ты назначен в разведывательную команду номер три, Нейджи, — сообщил Хиаши спине племянника. — Встань и слушай внимательно.

— Да, Хиаши-сама, — Нейджи встал, наклонил голову, рассматривая пол.

— Вместе с тобой в команде будет Хината, и твоей задачей будет ее охрана. Два Хьюга в одной команде — это заманчивая цель для тех, кто охотится за бьякуганом, и поэтому ты, Нейджи, будешь охранять Хинату и защищать ее даже ценой своей жизни.

— Да, Хиаши-сама, — Нейджи не пошевелился, голос его не изменился, но все равно Хиаши уловил легчайшие колебания ки.

— Возглавлять команду будет чунин Модо, опытный шиноби. Миссия разведки будет проходить на территории страны Травы, и задачи будут поставлены соответствующие наличию двух сенсоров Хьюга в команде. Поэтому за любые промахи в миссии я спрошу в первую очередь с тебя, Нейджи, а уже потом с Модо.

— Да, Хиаши-сама.

Хиаши жестом отослал его, показав, что разговор окончен.

Пусть Нейджи из побочной семьи, заклеймен печатью и, следовательно, сделает все, чтобы выполнить приказ, Хиаши все равно было неспокойно. Конечно, нельзя терять лица даже перед членами своего клана, особенно перед членами своего клана, но все же Хиаши очень сильно переживал за Хинату.

Да, все дети вырастают, и приходит время отпускать их в свободный полет, но Хиаши не мог не думать о том, что робкой и слабой Хинате не место на войне. Воображение рисовало различные ужасные сцены, и только развитая сила воли позволяла обуздывать себя. Дабы не делать поблажек чувствам, дабы эмоции и жалость не брали верх, Хиаши всегда относился к Хинате требовательнее и жестче, чем к остальным, не давая себе послаблений даже в личном общении с дочерью, с глазу на глаз.

И все равно, от страха за Хинату щемило сердце, даже теперь, когда она изменилась, стала увереннее в себе, даже немного решительнее. Во всяком случае, требование отправить ее на боевую миссию наравне со всеми она высказала так, что Хиаши не смог возразить.

Модо, черноволосый, высокий, крепко сбитый шиноби, сидел напротив Хиаши, глядя на карту.

— Ваша задача, — говорил глава клана Хьюга, — пройти вот этим маршрутом вплоть до Кровавой Тюрьмы, ничем не выдавая себя, и нанося на карту все места, где будут замечены вражеские шиноби.

— Будет трудно не выдавать себя, имея в команде сенсоров, — рассудительно заметил Модо.

Генином он стал во время третьей мировой войны, а чунина получил пять лет назад, по совокупности заслуг. В свои тридцать два года, Модо отлично изучил всю границу страны Огня и страны Травы, где служил, неоднократно ходил с рейдами и по самой стране Травы. Поэтому Хиаши и выбрал его для этой миссии, не объявляя, впрочем, о том вслух. Спокойный и рассудительный чунин в возрасте, с опытом, владеющий навыками сокрытия и стихией Воды, знающий местность, где будет проходить миссия.

То есть сумеет провести и разведку и защитить Хинату, так рассуждал Хиаши.

— Проверяйте местность чаще, бьякуган Хьюга не имеет себе равных по дальности, — ответил Хиаши.

Он достал портключ и блокнот связи.

— Также бьякуган Хьюга имеет особую ценность в глазах других шиноби, — продолжил Хиаши, — поэтому вот дополнительные средства обеспечения безопасности.

— Я с таким не сталкивался, Хиаши-сама, — ответил Модо, разглядывая артефакты.

— Все, что вы пишете в свой блокнот, появляется в моем, и наоборот, — Хиаши продемонстрировал действие, написав несколько слов, по очереди, в каждом из блокнотов.

Затем он объяснил и показал, как действует портключ. Модо, изумленный до глубины души, даже не стал спрашивать о принципах действия и откуда у Конохи такое. Хиаши же в конце добавил.

— В случае захвата, вы должны сделать все, чтобы эти предметы не попали в руки врага. Равно как и обеспечить сохранность бьякугана клана Хьюга.

— Да, Хиаши-сама, можете на меня положиться, — поклонился Модо.

Выходя из палатки, он с легким оттенком сочувствия подумал о клане Хьюга и о цене, выплачиваемой за додзюцу и его сохранность. После чего Модо выкинул Хьюга на время из головы и сосредоточился на миссии, обдумывая, как выполнить все условия, да еще и желательно вернуться живым и с информацией.

Хиаши в палатке тяжело вздохнул и опять начал прохаживаться. С одной стороны, как глава лагеря, он имел полное право распоряжаться всеми вверенными ему средствами, включая портключи, блокноты и леталки. С другой стороны, Коноха предельно жестко рекомендовала выдавать артефакты только обученным и проверенным шиноби.

Но Хината!

Хиаши тяжело вздохнул: он сделал что мог, чтобы помочь Хинате, не теряя лица. Теперь все зависело от других людей, и чтобы отвлечься от дурных мыслей, Хиаши вернулся мыслями к лагерю, разведке и обороне. Раз Коноха ожидает мощного удара, следует организовать дополнительно скрытое патрулирование, и держать в резерве группу быстрого реагирования. С этими мыслями Хиаши сел перед низким столиком и попытался погрузиться в работу, но мысли о дочери мешали сосредоточиться.

18 января 79 года. Окрестности второго полевого лагеря Конохи, северо-запад страны Огня.

Два генина и чунин Листа патрулировали лес к югу от полевого лагеря. Чунин из клана Инузука остановился и поднял руку вверх, давая команду генинам. Затем он начал принюхиваться, смешно подергивая носом. Генины немедленно разбежались в стороны, занимая позиции для отражения атаки. Через секунду земля под чунином разверзлась и ловушка захлопнулась, а генины упали с перерезанными глотками.

Диверсионная группа Ивагакуре обменялась знаками и скрылась.

Первая двойка шиноби пограничной стражи остановилась и подала сигнал опасности. Свежие следы на земле и деревьях показывали, что здесь пробежало много, очень много шиноби. И что они даже не делали попыток скрыть свое перемещение.

Вторая двойка вступила в бой с шиноби Камня, устроившими засаду на пути патруля.

— Тетсуки, сигнал! — рявкнул старший первой двойки, отражая летящие в лицо кунаи.

Тетсуки уже лежал на земле и хрипел, получив два сенбона в горло. Из последних сил он выхватил из подсумка трубку и дернул. Заряд взлетел над лесом и взорвался, огромной красной тучей. Спустя три секунды четверка генинов-пограничников Конохи была убита.

Сигнал пропал зря, наблюдательный пост был уничтожен одновременно с патрулем.

Чунин Тотсуо вел свою команду по маршруту, попутно обучая новичков некоторым хитростям и полезным навыкам работы в лесу. Конечно, Тотсуо предпочел бы сейчас патрулировать с двумя друзьями, с которыми сроднился за десять лет службы, но, увы. С тех пор, как все они полгода назад стали чунинами на экзамене в Киригакуре, судьба развела их в стороны. У каждого появилась своя команда генинов, даже территориально им пришлось жить и работать в разных городах.

Конечно, встречи раз в месяц лучше, чем ничего, но гораздо хуже работы бок о бок.

— Стоп! — скомандовал Тотсуо. — Мито, что видишь?

Девушка наклонила голову, почти касаясь волосами земли, и принюхалась.

— Здесь были шиноби с сильной чакрой, — сказала она, после минуты обнюхивания.

— Дото, Тэби, что-нибудь видите? — спросил Тотсуо, оглядывая лес вокруг.

— Нет, — первым ответил Дото, так как в принципе везде хотел быть первым, и лидировал в группе.

— Нет, — признал Тэби полминуты спустя.

— Чуть-чуть иначе кричат птицы, — начал перечислять Тотсуо. — Вон там задет листок, видите, черешок надломлен? На кусте терна отсутствует паутина, ее задели и стряхнули недавно. Те, кто пробегали здесь, не стремились скрыть следы, просто инстинктивно двигались как можно незаметнее. Но как можно незаметнее, не означает, что они совсем не оставили следов. Мито, обратно в лагерь, передашь сигнал тревоги, скажешь, обнаружена группа джонинов Камня и приведешь сюда сенсоров. Дото, Тэби, продолжаем патрулирование.

— Сенсей, — чуть дрожа, сказала Мито.

Тотсуо сочувственно посмотрел на юную девушку, почти подростка, и сказал, что думал.

— Не страшно бояться, страшно, когда страх мешает тебе выполнить задание. Если бы джонины Ивы устроили засаду, мы бы все уже были мертвы. Беги, Мито, и помни, что чем раньше ты предупредишь и приведешь помощь, тем больше шансов, что врагов поймают.

Необходимость в практически боевой обстановке учить генинов угнетала Тотсуо, но также он понимал, что если не учить, то юные шиноби так и сгинут по собственной глупости. Эти хотя бы на лету схватывают, были на памяти Тотсуо ученики — кандидаты в шиноби, которые и такого не умели и не знали.

— Хай! — тихо ответила девушка и побежала.

— Продолжаем, — скомандовал Тотсуо. — Дото — вперед!

Мито мчалась на пределе сил, практически не видя ничего вокруг, сосредоточившись только на одном: быстрее! Быстрее! Еще быстрее! Предупредить! Сказать! Поэтому Мито даже не сразу осознала, что происходит, несколько долгих секунд продолжала бежать по инерции, и только потом ужас и страх пробрали ее с ног до головы, замедлили движения, затормозили кровь и мысли. Над лагерем, неровным ромбом расположившимся меж четырех холмов, и отлично видным Мито, взлетели три красные вспышки, означавшие, что лагерь атакован.

Не успела, с отчаянием подумала Мито, замедляя бег.

Из ворот лагеря выметнулось зеленое пятно, подхватило ее, и не успела Мито опомниться, как оказалась внутри лагеря. Она, конечно, ничего не поняла, но зато втащивший ее в лагерь Майто Гай отлично расслышал название техники, примененной шиноби Ивы, после чего, собственно и ускорился.

— Стихия Земли: Великий Хлопок!

Две огромные скалы вознеслись к небесам вертикально и обрушились на лагерь Конохи.

Мито, собиравшаяся что-то сказать, моментально растеряла слова и бесконечную секунду смотрела, как скалы обрушиваются на лагерь, грозя раздавить всех и вся. Юная куноичи, получившая звание генина осенью на ускоренных курсах, много раз в мечтах воображала, как она храбро сражается с врагами, бесстрашно разит и прямо в гуще боя применяет техники и спасает товарищей.

Но реальность внезапно оказалась страшной, пугающей и леденящей. Вид падающих скал, каждая из которых размером была с половину немалого в общем-то лагеря Конохи, вызывал у Мито настолько животный ужас, что ей хотелось, как в детстве, упасть ничком, закрыть голову руками и спрятаться под одеяло.

— Барьер Шести Лиловых Огней! — и стены, мерцающие лиловым цветом, устремились ввысь, навстречу падающим скалам.

Мито испытала сильнейшее облегчение, увидев, как скалы ударяются о барьер и застывают, не в силах проломить стену. Колени ее подогнулись, и она упала на жесткую, утоптанную землю возле ворот, не отрывая взгляда от застывших в воздухе скал.

— Страх... мешает, — повторила Мито сама себе слова сенсея.

Мито внезапно осознала, что не затащи ее в лагерь неизвестный шиноби в зеленом, она сейчас была бы там, снаружи, погребенная под падающими скалами. Расплющенная и раздавленная. Она осознала, что ей не удалось бы увернуться, и все потому, что страх заставил бы ее застыть.

— Страх мешает! — повторила Мито упрямо, вставая в боевую стойку, которую показывал сенсей.

Ноги слегка напружинены, кунай в правой лезвием к себе, левая рука в подсумке сжимает дымовую гранату. Корпус и голову пригнуть, взгляда от врага не отрывать. Атака рывком, гранату под ноги, подрезать ногу ближайшему, тут же уйти в сторону и метнуть кунай во второго. Пользуясь дымом, сблизиться с третьим и атаковать его, после чего опять разорвать дистанцию и оценить обстановку.

Так объяснял Тотсуо, но Мито ощущала, что сейчас может лишь упрямо сжимать кунай и кусать губы.

Даже в отсутствие врагов, просто стоять, готовясь к бою, было настолько тяжело, что Мито едва не плакала от страха и отвращения к самой себе. Сражаться в гуще врагов! Ха! Тут бы просто устоять на ногах и не разреветься! Скалы окончательно обрушились, образуя вокруг лагеря каменную стену.

Бам! Бам! Бам!

В барьер, подобно каплям дождя, начали биться еще и еще камни, и Мито упрямо сжала кунай. Пускай она опоздала с предупреждением! Пускай она испугалась и ее спасли! Но теперь она не будет бояться! Она сможет! Она сразится и не посрамит чести шиноби Конохагакуре! Прилив решимости как будто вернул Мито в реальность, и она осознала, что в лагере вообще-то полно шиноби, которые сейчас носились вокруг, готовясь к чему-то.

— Держать барьер! Вторая команда — на позицию!

— Бегом, бегом, бегом, во вторую формацию!

— Тащите свитки!

— Они повсюду!

— Шиноби с Райтоном — в центр, полная готовность к атаке!

— По сигналу! Становись!

Мито дернули за плечо, развернули.

— Генин? — шиноби АНБУ в маске Ястреба тут же толкнул Мито назад. — В третий ряд!

Куноичи подхватили, и она внезапно оказалась в третьем ряду свежесформованного отряда, рядом с такими же генинами, ошалелыми, сжимающими кунай сильнее, чем это необходимо, не понимающими, что происходит.

— Сигнал! Сейчас будет сигнал! — раздался окрик откуда-то сбоку.

— Какой еще сигнал? — спросила Мито у соседа.

Но низкий и удивительно пухлый генин с разрисованными щеками не успел ответить, да это и не потребовалось. Мито и сама услышала, а затем и увидела все своими глазами.

— Искусство Отшельника: Стихия дерева: Великий Лес!!!

Каменная стена вокруг лагеря, образованная атакой Ивагакуре, взорвалась, разлетелась огромными валунами. Сотни деревьев, неудержимо разламывали камни, устремляясь все выше и выше, захлестывая ветками, забрасывая камнями оказавшихся слишком близко шиноби Камня.

— В атаку!! — донесся возглас и отряд побежал.

— Ааааа!!! — кричала Мито на бегу, стараясь не отстать от остальных.

— Берегись! Врассыпную!

Прежде чем Мито успела что-то осознать, сверху, прямо в центр отряда, обрушился огромный валун, убив двоих из второго ряда, не успевших отскочить. Убило бы и Мито, но ее дернули в сторону.

— Не спи! — гаркнул незнакомый чунин. — Сверху!

Почти отвесно, с убойной скоростью летел поток камней.

— Режущие струи! — чунин молниеносно сложив три печати, ударил техникой навстречу потоку.

Сбоку выбежали двое, прямо в бок чунину, и Мито поняла, что это враги, опознала знак Камня на хитайате. Она метнулась наперерез, отбила удар куная, и даже провела подсечку. Вражеский шиноби отпрыгнул, метнул горсть сюрикенов, которые Мито отбила, возликовав. Она может! Не зря Тотсуо-сенсей тренировал!

— Шипастый мясной танк! — генин с разрисованными щеками закрутился, давя второго врага, превращаясь в огромный вращающийся шар.

— Копье воды! — донесся возглас чунина, перешедший в хрип.

Мито, отскочив, оглянулась. Вокруг, насколько хватало взгляда, валялись огромные валуны, и продолжали расти деревья, возле которых, на которых и между которых резались шиноби Листа и Камня, сходились врукопашную, махали мечами, кунаями и серпами. Чунин, прикрывший Мито техникой воды, валялся на земле, зажимая руками живот. Шиноби Ивы, высокий, могучий, сильный, еще раз проткнул его мечом, достав ударом горло.

— Аааа! — крикнула Мито, кидаясь в атаку.

Шиноби Камня легко переступил в сторону, пропуская юную куноичи, и длинным движением подрезал ей правую ногу выше колена. Мито споткнулась, упала, перекатилась и поняла, что нога ее не слушается. Она с ненавистью, затмившей страх, метнула кунай, который не достиг цели. Мечник Ивы развернулся к ней боком, сказал небрежно тому шиноби, что кидал в Мито сюрикены.

— Зарежь ее и отходим! — Мито вздрогнула, и потянулась к подсумку за новым кунаем.

— Во имя силы Юности: Ураган Конохи!

С небес упал все тот же огромный шиноби в зеленом, мгновенно разбросавший и убивший противников Мито.

— Никто не смеет обижать юных девушек! — пафосно заявил спаситель.

— Вы... вы похожи на Рока Ли, Зеленого Рыцаря, из фильмов, — ляпнула Мито, зажимая руками рану.

— Я его учитель! Пусть пылает сила Юности — буря Конохи!!

Мито увидела, как спаситель в зеленом костюме рывком переместился к следующей группе врагов, и закрутился в вихре ударов, убивая, уничтожая и сминая. Мито ощутила, как ее глаза неудержимо наполняются слезами, а душа ликует при виде гибнущих врагов. Припомнив уроки Тотсуо — сенсея, она быстро наложила жгут и забинтовала рану, стараясь не бояться бушующей вокруг битвы.

— Обжигающий пепел!

— Каменные кулаки!

— Мясной танк!

— Кайтен!

— Каменные пули!

— Рука — молния!

— Озеро грязи!

— Водоворот ярости!

— Жаровня!

— Три ступени величия Гор!

Вокруг и рядом с Мито бушевала ярость техник и шиноби, постепенно удаляясь все дальше от лагеря. Шиноби Листа одолевали, брали вверх, и Мито наполняла гордость от того, что она все-таки сумела, сразилась, не потеряла головы. И страх перед бушующей мощью, по сравнению с которой все ее умения и навыки выглядели ничтожно.

— Страх... мешает, — повторила Мито и сжала кулаки. — Я больше не буду бояться! Я не подведу вас, сенсей!

От лагеря уже бежали шиноби с носилками, и Мито, ковыляющая с черепашьей скоростью, испытала облегчение. Сейчас ее вылечат, и она с удвоенной силой возьмется за тренировки! Но вначале найдет и поблагодарит дважды спасшего ее учителя Рока Ли. Неудивительно, что Зеленому Рыцарю не смогла отказать принцесса Фуун, с таким-то сенсеем!

— Тотсуо-сенсей, надеюсь, вы живы, — шмыгнула носом шестнадцатилетняя куноичи.

19 января 79 года. Резиденция Райкаге, Кумо, страна Молний.

— Таким образом, — спокойно, почти лениво докладывал Даруи, показывая на карте, — ни одна из сторон пока что не получила решающего преимущества, и вряд ли получит в ближайшее время. Коноха сильно пострадала от внезапного налета, но это не поможет Камню и Песку, так как полевые лагеря здесь и здесь были организованы заранее.

— При затяжной войне потери от налета шиноби Неба могут оказаться для Конохи решающими, — томным голосом добавила Самуи.

— Не станут! — решительно воскликнул Райкаге. — Коноха планировала войну, все указывает на это! Скрытно создать лагеря, заранее заключить союз с Ханзо, стянуть силы в Деревню — здесь видно умелое планирование. Затягивание переговоров в прошлом году. Третий Хокаге, попыхивая трубкой, дает советы Цунаде, и его старческая рука двигает все это, готов поклясться!

— Что с того, Райкаге-сама? — спросил Даруи. — Коноха все равно сейчас в невыгодном положении.

— Что с того? — проревел в ответ Эй. — Я тебе скажу, что с того! Третий Хокаге стар, умен, хладнокровен и опытен. Раз он планировал войну, то в ближайшее время Камень и Песок ждут сюрпризы.

— Разве третий Цучикаге не старше? — поинтересовалась Самуи.

— Старше, но не умнее, — скривился Райкаге. — Хирузен обвел вокруг пальца и Камень, и Песок, и нас тоже. Умело создал образ слабой Конохи, наверняка привлек этого Орочимару к нападению, попутно его руками убрал Казекаге, и Коноха вроде бы не виновата, и конкурент убран. В Суне до сих пор непорядок, хотя думаю, эта старая перечница Чиё скоро выберет Шестого Казекаге, если уже не выбрала.

— Вы думаете, что Коноха и Орочимару заодно, Райкаге-сама? — переспросил Даруи.

— Конечно! Очень же удобно, как что грязное сделать — вылезает Орочимару, а Коноха остается в стороне. Когда пойдем войной на Лист, надо будет заглянуть в страну Звука, прижать этому змеиному саннину хвост.

Самуи и Даруи переглянулись.

— В результате все поверили, что Лист слаб, а Третий Хокаге еще подкинул провокаций, взять хотя бы эту историю с девчонкой из Такигакуре, джинчурики Семихвостого! Не удивлюсь, если Хирузен и налет шиноби Неба исподволь сам организовал.

— Райкаге-сама? — удивленно и синхронно воскликнули Даруи и Самуи.

— Что? С первой войны их не было слышно, а тут раз и вылезли в огромной силе, скрытно подошли к стране Огня, напали на Коноху и уплыли? Слишком уж все одно к одному складывается. Теперь Камень и Песок поспешат ударить, используя ситуацию, и Лист этим воспользуется.

— Но налет был настоящим, — немного растерянно развела руками Самуи.

— Так же, как и нападение Орочимару, — парировал Райкаге. — Так что Хирузен провел, провел всех, включая нас. Только хитрая Мэй осталась в стороне, на развалинах Тумана, но нам это не поможет.

— Старейшины предлагали не вступать в войну, — заметил Даруи.

— Эх, Даруи! — Райкаге встал, демонстрируя рост и телесную мощь. — Раньше речь шла о том, что Облако вступит в войну, когда будет выгодно, сокрушит всех и получит максимальную выгоду! Теперь речь идет о том, что Облаку придется вступить в войну, чтобы не дать Конохе реализовать преимущество.

При всей своей вспыльчивости, буйном нраве и не слишком государственном складе ума, в войне и боевых действиях Райкаге разбирался отлично. В стратегии и тактике боевых действий его мог превзойти разве что Нара Шикаку, но пока что эти два стратега на поле боя не сталкивались. Пока.

Поэтому Самуи и Даруи притихли и внимали мудрости Райкаге.

— Камень и Песок нанесут несколько мощных ударов, сменят тактику, нанесут еще удары, и, в конце концов, поймут, что Лист им не одолеть. В военной мощи они сильнее Конохи, но раз Лист готовился и старательно притворялся слабым, то все, можно смело сказать, что у Ооноки ничего не выйдет. Со всем его Расширенным геномом, опытом и мощью Ивагакуре. То, что нам придется вступить в войну, не означает, что нужно бежать, выхватив мечи. Подождем, пока Ооноки приедет на поклон, и тогда выторгуем лучшие условия, но подготовку надо начинать уже сейчас. Перевести черепаху к восточному побережью страны Огня, так, чтобы не раскрыли раньше времени. Флот сосредоточить в готовности к выходу, основать базу на нейтральных островах. Еще один тренировочный лагерь в близости к перешейку, и направить туда больше генинов. Оттянуть шиноби из глубины страны, и подготовить отдельную бригаду для удара по Звуку. Страну Железа трогать не будем, но все же провести переговоры с Мифуне стоит. Самураи — парни крепкие, да еще и опасно будут нависать над нашими путями снабжения.

— Они не ударят бесчестно, — сказал Даруи.

— Даже если они ударят честно, то нам мало не покажется, — парировал Райкаге. — Средний самурай превосходит среднего генина, и если они ударят к югу по нашему снабжению, одновременно с Конохой, то вполне может повториться история третьей мировой войны. Третий Хокаге, наверняка, учел и такой вариант. Так что переговоры с Мифуне обязательно, поймем, чего ждать. Два лагеря у границ, в каждый по джинчурики, пусть тренируются и тренируют, к войне они должны быть на пике формы. Удар будет тройным, через север страны Источников на Звук и дальше в страну Огня. С восточного побережья, с полным уничтожением флота Конохи и портов. И центральный, через страну Источников, прямо к Конохе. Такое за день не организовать, поэтому подготовку надо начинать прямо сейчас.

— А если Третий Цучикаге не предложит переговоры о союзе?

— Предложит, — хмыкнул Эй. — Потому что он стар, жаден, хитер и осторожен. Предпочтет отдать нам часть добычи, лишь бы своих шиноби не терять. И вот тогда, Кумо вступит в войну, и покажет всем мощь своих мечников.

— Разве мы не победим, Райкаге-сама? — осторожно спросил Даруи, уловив недосказанность формулировок.

— Еще месяц назад я сказал бы, что Облако победит всех, нанеся правильный удар в правильное время и в правильном месте, — ответил Эй. — Теперь, когда Коноха все-таки показала свои планы, скажу, что не знаю. Не удивлюсь, если окажется, что Хирузен спланировал и наше вступление в войну. Но перспектива оказаться в противостоянии один на один с Листом еще хуже. Нужно действовать! Даруи, отбери с дюжину наших лучших разведчиков и отправь в страну Огня. Слухи и донесения о крупных сражениях, слежка издалека за полевыми лагерями, главное, чтобы донесения доходили быстро.

— Хай, Райкаге-сама!

Глава 12

21 января 79 года. Третий полевой лагерь Конохи, юго-запад страны Огня.

Тен-Тен украдкой огляделась и вздохнула. Вокруг сидели взрослые, представительные мужчины и зрелые куноичи, она на их фоне выглядела сущим ребенком. Конечно, она чунин и окружающие чунины, но все же — разница в возрасте это разница в возрасте.

— Сунагакуре, Деревня-скрытая-в-Песке, — начал лектор.

Слайд за его спиной изменился, показывая фотографию пустыни и кольца скал посреди песка.

— Шиноби Песка традиционно более склонны к стихии Ветра, а также овладели техниками работы с Песком, являющимися разновидностями стихии Земли, — продолжал лектор. — Работа с песком немаловажное преимущество, так как Деревня находится в пустыне. Несмотря на проблемы с продовольствием и особенно водой, песчаный пояс выступает естественной защитой Суны. Поэтому Суна до сих пор в ранге Великой деревни, несмотря на неуклонное ослабление, после пропажи Третьего Казекаге. Такой же природный пояс, только из воды, защищает Туман, находящийся в схожей ситуации упадка.

Смена слайда.

— Как видите, шиноби Суны носят тканевые повязки, которыми могут в любой момент прикрыть лицо. Иногда в этот комплект входят и очки, закрывать глаза. Обувь — немного измененные стандартные сандалии, закрытые со всех сторон, чтобы песок не набивался между подошвой и ступней. След от них ничем не отличается от следа сандалий шиноби Листа. Основное отличие — в походке, так как шиноби Суны привычны передвигаться по разъезжающемуся под ногами песку, и соответственно немного по-другому ставят ногу.

Смена слайда.

— Отличия в вооружении шиноби Суны можно свести к нескольким основным моментам. Во-первых, это веера и схожие с ними предметы, используемые для усиления Техник Ветра. Те из вас, кто присутствовал на экзамене в Конохе полтора года назад, могли видеть образец, когда Пятая Казекаге, Сабаку Темари, демонстрировала свой веер.

Тен-Тен живо припомнила бой Наруто и Темари, и еще слухи о том, что Темари больше не Казекаге, но не рискнула перебивать лектора и задавать вопрос. Чунины вокруг тоже молчали, хотя видно было, что некоторых тянет задать вопрос, а некоторые просто вживую сталкивались с шиноби Суны, не исключено, что даже на третьей мировой войне.

Смена слайда.

— Во-вторых, это марионетки и все, что с ними связано. Помните, что мастер-марионеточник способен управлять своей куклой одним пальцем, через нити чакры. Каждая из кукол может нести в себе лезвия, яд, огонь, веревки, взрыв-печати, газ и даже других кукол, снаряжение кукол слишком разнообразно, чтобы рассказывать о нем сейчас. Запомните главное — кукольники слабы в ближнем бою, и поэтому умело прячутся, скрывают себя, иногда даже в собственных куклах. Перережьте нити чакры и куклы остановятся, найдите убежище марионеточника и он не успеет защититься. Помните, что кукольники, как правило, умелые тактики, так как они вынуждены оперировать несколькими куклами, одновременно стараясь не выдавать себя. Прямые атаки, в свою очередь, могут оказаться бесполезны, если кукольник будет предвидеть ваши атаки и отразит их при помощи кукол.

Смена слайда.

— И наконец, в-третьих, это техники работы с песком. Не надо обольщаться, что на территории страны Огня нет песка. Он есть на пляжах побережья, шиноби Суны могут принести его с собой из пустыни в свитках, например, или в огромной фляге, как это делал Сабаку Гаара. Но даже если песка нет, всегда есть земля, не забывайте об этом. Воспринимайте техники песка, как техники Земли, позволяющие оперировать огромным количеством маленьких частиц, и вы не ошибетесь. Пускай песок разит не так, как огромные камни, но все же разит, иногда даже надежнее, чем скалы. От скалы можно увернуться, от мелких частиц песка, забившихся в рот и нос — нет. На сегодня все, на следующей лекции мы рассмотрим кеккей-генкай шиноби Песка, начиная со знаменитого Джитона (пр. Стихия Магнетизма) клана Сабаку.

Лектор коротко кивнул, и шиноби зашевелились. Тен-Тен задумалась, ведь куклам не страшно ее метательное оружие, кунаи не помогут против песка, да и техники Ветра сносят оружие, вспомнить хотя бы как летал в стену Наруто на том экзамене!

Над этим стоит подумать, решила Тен-Тен.

22 января 79 года. Суна, страна Ветра.

Чиё и Джоуджи смотрели на будущего Шестого Казекаге. Джонин Фису из пограничного селения на западе страны Ветра спокойно смотрел в ответ. Вслед за Конохой, первой внедрившей систему подготовки, остальные Деревни тоже обучали и поощряли бесклановых шиноби, таких, как Фису. Выпускник Академии Суны, он стал чунином в трудные для деревни времена, когда враги, воспользовавшись сумятицей из-за пропажи Третьего Казекаге, пытались разорвать Суну на части. Опасные миссии, беспорочная служба, грамотные действия и Четвертый отметил Фису, послал на опасный участок границы. Со временем Фису стал джонином и фактически возглавлял пограничную службу на огромном участке, с опорой на селение и клан Черных Скал, традиционно проживавших там.

В политику Фису не лез, поддерживал Казекаге, и пользовался уважением подчиненных.

— Пятая Казекаге, Сабаку Темари, что вы приготовили для нее? — неожиданно спросил Фису и тут же сам сказал. — Она должна остаться жива. Я служил ее отцу и совершенно не собираюсь казнить дочь. Темари предала Суну? Пусть сидит в тюрьме, тогда, одна куноичи погоды не сделает.

— Она может стать центром кристаллизации недовольных, — шамкая, заметила Чиё.

Джоуджи кивнул, встряхнув усами. Фису задумался на секунду.

— Тогда я ее переведу, хотя бы в Черные Скалы, или любой другой пограничный центр, оттуда не сбежишь. Но! Только после того, как я вернусь с фронта. За это время вам, уважаемые Старейшины, предстоит выяснить, собираются ли недовольные, планируют ли они поднять мятеж и освободить Суну?

— Темари и Гаара готовили наш арест и отстранение от власти Совета, — безразличным тоном сказала Чиё. — Конечно же, у них были сторонники, но сейчас они затаились. Пока вы будете на фронте, Шестой, мы займемся ими, но ничего обещать не можем.

— Если будут сидеть спокойно — пусть сидят, — кивнул Фису, — и Темари тогда оставим в тюрьме, не будем тратить ресурсы.

Он встал и прошелся, задумчиво разглядывая статуи Казекаге, традиционно украшающие зал Совета. Чиё со вздохом признала, что выбор сделан правильный. Почти сорокалетний джонин, крепкий, плотный, жилистый, как будто ветра и солнце границы дополнительно укрепили его, Фису говорил и действовал спокойно, то, что сейчас было нужно Суне. Грамотный полководец, пользующийся уважением подчиненных, Фису владел стихиями Ветра и Земли, и неплохо крутил меч, при необходимости. Правда, Фису сразу предупредил Старейшин, что будет вести свою политику, и будет спрашивать у них совета, а не выслушивать приказания. Чиё, которую интересовала не власть, как таковая, а польза Суны и возможность отомстить Конохе, согласилась, а вслед за ней и Джоуджи.

Обработать Совет, разумеется, было уже скорее техническим вопросом.

— Рассматривалась ли Советом возможность ударить по стране Огня с моря?

— Да, — тут же кивнула Чиё. — Удар по четырем крупнейшим портам Юга, даже высадка десанта. Затем отказались, удержать не получится, а потери при отходе слишком велики, если не наносить дополнительный удар вдоль побережья, на который у нас нет сил и возможности.

— Понятно, — задумчиво покрутил пальцами Фису, остановившись. — Тогда с текущей минуты, все военные дела переходят ко мне, не будем терять времени. Операции Суны, текущее положение и состояние войск, неприятель, все это, информация обо всем этом мне потребуется. После назначения на пост, я съезжу в войска, подумаю над возможными операциями. Затем встречусь с Цучикаге. На это время вы, уважаемые Старейшины, продолжите возглавлять Суну, но после возвращения я потребую представить полный отчет по Деревне. Можете приступать уже сейчас, и выделите мне одного шиноби в помощь.

— Одного?

— Послезавтра прибудут мои помощники с границы, — спокойно ответил Фису, — скорее всего мой план действий будет уже готов. Закладываясь на случайности, еще плюс день-полтора, включая назначение Казекаге, и я отбуду на границу. Что-то не так, уважаемые Старейшины? Я так понял, что время дорого, а на мои условия вы уже согласились.

— Все верно, Казекаге-сама, — Чиё с кряхтением встала и поклонилась. — Будет сделано, как вы приказали.

Чуть позже, когда Фису ушел, Джоуджи заметил, задумчиво щипая ус.

— Ну вот, сдадим ему дела и можно отдохнуть, а то я что-то устал в последнее время.

Чиё не ответила, глядя в окно. Она и сама устала, и жалела, что вообще влезла в эти дела власти. Но признаваться в таком напарнику она совершенно не собиралась, и поэтому молчала.

23 января 79 года. Второй полевой лагерь Конохи, северо-запад страны Огня.

Шикамару страдал морально, заранее предчувствуя "напряг".

Жизнь стала намного сложнее после получения чунина, теперь вот приходилось командовать тройкой генинов. Да еще и на миссии ходить, не говоря уже о том, что вся эта война выглядела одним большим "напрягом". Четыре дня назад, когда огромные скалы падали на лагерь, Шикамару какой-то частью себя даже обрадовался, что сейчас все закончится, и не надо будет идти в дозор, но не обошлось. Было шумно, бестолково, все кричали и бегали, а потом контратаковали, и Шикамару, чтобы не напрягаться, быстро скрутил противника, чунина Камня, придушил тенями и повел к штабной палатке, сдавать пленного.

И теперь это оборачивалось напрягом.

— Нара Шикамару, — задумчиво сказал Хиаши. — Чунин, после экзамена в Киригакуре. Владеет хидзюцу клана Нара, умен, находчив, сообразителен, не теряется в боевой обстановке. В одиночку скрутил чунина Ивы, сообщившего тактически важные сведения.

Потом он посмотрел в личное дело Шикамару и в распахнутый полог палатки, как будто сличая фотографию из личного дела с внешностью реального человека. Стоявший снаружи Шикамару, лениво подпирал столб, ожидая, когда ему сообщат, зачем вызвали к главному военачальнику.

— Сын Шикаку пошел в отца, насколько я слышал, — ответил собеседник Хиаши, джонин Акира.

Он тоже посмотрел на Шикамару, слегка обернувшись, и пожал плечами.

— Но вряд ли у него есть опыт боев и командования отрядом, в отрыве от основных сил, — продолжил Акира. — Дать ему подразделение генинов, пусть потренирует, придумает им тактику под умения и способности, потом дать условно боевую миссию, и посмотреть на результат. Если проявит себя, тогда уже задачу сложнее ставить. Если он и вправду пошел в отца, то справится, можно будет дать ему токубецу-джонина и поставить во главе одного из боевых отрядов. Сейчас не вижу причин торопиться, шиноби основного и резервного состава хватает, Коноха поддерживает, нет необходимости кидать в бой всех подряд.

— То есть пока оставить его в лагере? — переспросил Хиаши и тут же сказал. — Я услышал вас, Акира-сан.

— Нет необходимости торопиться, — повторил джонин. — Нехватка боевого опыта — всегда нехватка, каким бы умным ни был шиноби, Хиаши-сама.

— Несомненно, — согласился Хиаши со вздохом, вызванным мыслями о Хинате и ее боевом опыте.

Он легонько стукнул в миниатюрный гонг, в палатку заглянул дежурный чунин.

— Тотцу, передай Нара Шикамару, что он назначен командиром шестого отряда генинов. К вечеру пусть лично представит мне рекомендации по использованию отряда и организует тренировки.

Джонин Акира невольно подумал, что будь Шикамару обычным шиноби, в жизни не получил бы он отряда и не удостоился бы разговора с Хиаши, несмотря на все мозги и таланты. Отвлеченно, вроде бы все шиноби начинают с генинов, но за некоторыми стоит клан, особенно, когда отец — глава клана, связи, проживание в Конохе и прочие "мелочи", вроде наставников — джонинов, позволяющие быстрее и лучше развиваться. Подумал Акира об этом беззлобно, потому что знал, что с клановых и спрашивают больше, и поручают миссии опаснее. Во всяком случае, так было в третьей войне, на которой Акира стал генином и взял жизни первых врагов.

— Хай, — наклонил голову Тотцу и удалился.

Хиаши сделал движение рукой, импульсом чакры закрывая полог палатки. После чего оба, и Хиаши, и Акира вернулись к расстеленной на полу огромной карте страны Травы. Во время прошлогоднего обыска страны было проведено дополнительное картографирование, так что карту можно было назвать условно точной.

— Итак, Акира-сан, проведенная разведка страны Травы установила, что шиноби Камня имеют два полевых лагеря здесь, на юге страны, — палец Хиаши указал точку на карте, — почти на границе с Дождем, и здесь, на севере, почти на границе с Водопадом. Снабжение первого идет из страны Земли, второго из Страны Водопадов. При этом южный лагерь противника больше по размерам и количеству шиноби, примерное количество которых четыре сотни.

— Странно, — задумчиво ответил Акира, разглядывая карту. — С таким же успехом можно было бы расположить лагеря по-другому, не вторгаясь в страну Травы и сохраняя угрозу и нам, и Дождю. Если это и ловушка, то какая-то чересчур примитивная.

— Вот это вам и предстоит выяснить, Акира-сан, — ответил Хиаши. — Нападение на наш лагерь не должно оставаться без ответа, и вам предстоит возглавить операцию. Разведка боем, вскрытие возможных ловушек, перерезание путей снабжения, хватит ли вам заявленной сотни чунинов и джонинов?

— Хватит, Хиаши-сама, — уверенно кивнул Акира, — главное не брать новичков, пусть даже и перспективных. Атака — отскок, главное не стоять на месте. Коноха собирается уничтожать обнаруженные лагеря?

— Нет, — покачал головой Хьюга. — Враг должен убедиться в собственном бессилии и тщете попыток одолеть Лист, так мне объяснили.

— Тоже неплохо, — Акира задумчиво почесал гладко выбритый подбородок. — Подорвать боевой дух — уже половина победы, и это можно будет попробовать организовать. Шиноби Ивы противник сильный, скрывать не буду, но все же и мы не юные генины.

27 января 79 года. Селение Вадзаси, северо-восток страны Огня.

Чиновник Даймё, пожилой, с морщинистым лицом, в широком, не по телу, халате, и остроконечной шапке, что-то приказывал старосте селения Вадзаси, который только кланялся и кланялся в ответ. На телеги, запряженные волами, уже тащили первые корзины с продуктами, несли туши только что заколотых свиней и убитых кур, катили круги сыра и несли мешки с мукой. Трое солдат, в кожаных кольчугах, с копьями и щитами, со скучающими лицами наблюдали за переноской, стоя позади чиновника.

— Опять поборы, — проворчал старый Ямахико, выходя на улицу и вглядываясь.

— Не поборы, а налог на войну, старый ты дурень! — крикнула его жена, Фури. — Может и нашему мальчику что-нибудь достанется!

— Мальчику, — проворчал Ямахико. — Нашему сыну почти тридцать лет, а она его все мальчиком называет!

— А ты не ворчи! — на пороге появилась Фури. — Не себе же в карман они продукты собирают, а для шиноби, которые защищают нашу страну!

— Шиноби, шиноби, — еле слышно проворчал Ямахико, — не воевали бы, сидели в своих Деревнях, и не пришлось бы отдавать честно выращенное. Эти шиноби сами бы поработали в поле, попололи бы грядки под палящим солнцем, поди, больше ценили бы труд простых крестьян!

— Ты куда собрался? — прищурилась Фури.

Ямахико, уже сделавший пару шагов в направлении чиновника Даймё, остановился и неуверенно обернулся. Сердитая Фури, сморщенная еще больше обычного из-за нахмуренного лица, стояла в дверях их скромной хижины, и вид ее не предвещал Ямахико ничего хорошего. Пусть в молодости женщины ласковы и послушны, чем дольше с ними живешь, тем злее и требовательнее они становятся, со вздохом подумал старик.

— Расспросить о новостях, что происходит в стране Огня, — ответил Ямахико. — Правда ли, что враги напустили на Конохагакуре огромного жука, а шиноби поймали и теперь показывают всем желающим?

— Лучше бы деревья полил, чем жуками интересоваться, — вздохнула Фури.

— Да я на минутку, спрошу и все.

Фури, махнув рукой, скрылась в доме. Ямахико и сам знал, что дел полно, и чем дольше живешь, тем труднее их делать. Раньше, бывало, за час грядки пропалывал, а теперь и за три не управиться. Но ведь интересно же! Кожевник Кога с соседней улицы рассказывал, да с такими подробностями, что просто любопытство теперь заедает. Поэтому Ямахико поковылял по улице к центральной площади, там, где дом старосты и склады, и все остальное.

— Чего тебе, дедушка? — спросил один из солдат, предупредительно выставив копье, чтобы Ямахико не подходил ближе к телегам.

— Как там война, сынок?

Солнце заливало дома и улицу, и Ямахико смотрел, прищурившись, ибо от солнечных бликов у него начали слезиться глаза. Он подумал, что старуха правильно советовала ему сидеть дома, и наперекор ей остался. Вернешься сейчас, так еще будет ворчать, что ходил и не расспросил.

— Нормально все, дедушка, — заученно ответил солдат. — Шиноби Конохи храбро сражаются и не пускают врага на территорию страны Огня. Они одеты, обуты, не голодают, благодаря помощи, которую собирают чиновники Даймё.

— А, правда, что шиноби Конохи поймали огромного жука и показывают за деньги всем желающим? — перешел к главному вопросу Ямахико.

Солдаты вдруг захохотали, безобидно и громко, но Ямахико все равно немного обиделся. Стараешься тут, горбатишься в поле, сдаешь еду, детей растишь — старший даже шиноби стал! — отдаешь все положенное Даймё, а над тобой смеются только потому, что ты всю жизнь прожил в деревне и никуда не выезжал!

Махнув рукой, Ямахико развернулся и пошел обратно под палящим солнцем.

— Прекратить смех! — повернулся чиновник, и солдаты замолчали.

Чиновник повернулся обратно к старосте и сказал.

— Теперь проверим денежные сборы.

— Следуйте за мной, Кэн-сама, — поклонился староста.

После их ухода, солдаты возобновили разговор.

— Надеюсь, на севере будет прохладнее, — зевнул тот, что разговаривал с Ямахико.

— Разве ты не бывал там, Шибуки?

— Всю жизнь провел в своем родном городе, патрулировал улицы, гонял воров да охранял склады. Даже обрадовался вначале назначению, думал, мир повидаю.

— А что, нет?

— Так одно и то же! Дороги, склады, еда, ткани, оружие, целый день топай за телегами в пыли, — проворчал Шибуки. — С таким же успехом мог в родном городе по улицам ходить, все одно и то же, но хотя бы знакомое и дом рядом.

— Радуйся, что пока все мирно, — заметил третий солдат. — Это пока шиноби сдерживают врага, да и война только началась. Потом расплодятся банды, и вражеские шиноби начнут скакать по лесам. Устанем гоняться за разбойниками и сражаться с голодающими крестьянами, не зная, повезет нам в поездке не нарваться на шиноби или нет.

— Ой! — Шибуки отшатнулся в ужасе. — Разве шиноби Конохи не должны нас защищать?

— Должны, да толку с того? Представь ты в лесу, вокруг никого, кроме тебя и твоих товарищей, и тут из лесу выскакивают двое шиноби, ну, из Ивы, например.

Говоривший это, Ивадзао Гэнки, третий солдат, был старше двух своих товарищей, Шибуки и Янао, участвовал в третьей мировой войне, да и в целом повидал мир, уже потом осев возле столицы страны Огня, по выслуге лет и заслуг. Раньше подобные налоговые караваны сопровождала пара генинов, но из — за войны на все миссии D-ранга срочно ставили солдат. Гэнки, несмотря на годы, охотно пошел обратно, соблазнившись повышенным жалованьем. В военное время солдатам платили больше, а за опасные миссии доплачивали отдельно, по факту. Поглаживая шрамы на руках, Гэнки прикинул, что денег хватит на домик и обзаведение семьей, даже заранее присмотрел себе жену, дочь соседа, тихую и послушную, и обученную домашнему хозяйству.

Соответственно, Гэнки не стеснялся делиться опытом с Шибуки и Янао.

— Это еще смотря, какие шиноби, — рассудительно заметил Янао. — Видел я генинов, можно копьями достать, главное не теряться и бить быстро.

— Генины, ага, — Гэнки даже сплюнул в пыль. — Бегают по стране Огня, как у себя дома?

— А чо? — обиделся Янао. — Бандиты бегают, разбойники, нукенины, крестьяне, а генинам нельзя?

— Да ничего, — усмехнулся Гэнки. — Это сейчас все спокойно, старики вон про жуков расспрашивают, гхахаха! А потом все станет плохо, ведь сам посуди. Шиноби внутри страны мобилизованы, вместо них поставили нас, где возможно. Всем пить — кушать надо, жалование платить, оружие там и форму выдавать, так. Рабочих рук меньше, кормить надо больше, да еще и враги будут подрезать крестьян по деревням. А нас будут гонять на охрану, и тогда враги и нас порежут. Снимут с фронта шиноби, значит, труднее будет врагам противостоять, будут еще просачиваться в страну Огня. В результате, крестьян все меньше, еды и остального тоже меньше, ожесточение и озверение в боях растет, все больше крови, и вот уже первые крестьяне побежали в лес от ужасов войны, и так по нарастающей.

— И что теперь делать? — мрачно спросил Янао.

— Да ничего, — пожал плечами Гэнки, — нести службу, да молиться, чтобы война быстрее закончилась.

— Мы же завернем в храм на севере? — наполовину утвердительно спросил Шибуки. — Надо будет покрутить там барабаны, может, и услышат наши молитвы.

— Раз так все плохо, зачем ты пошел обратно в солдаты? — спросил Янао у Гэнки.

— Денег заработать, — пожал тот плечами. — На войне, если голову не терять, можно заработать изрядно рьё, хватит на хорошую жизнь в старости.

— А если убьют? — не унимался Янао.

— Тогда я заберу твой ремень, а то мой уже разваливается, — невозмутимо ответил Гэнки.

Появление чиновника Даймё с "денежной шкатулкой" в руках оборвало разговоры. Вскоре караван отправился дальше, в следующее село, с конечной точкой в городе Дайго, и оттуда новый цикл, на север. Караваны, подобные этому, сейчас спешно рассылались по всей стране Огня. Война — дело затратное, и Даймё поспешно ввел новый налог, на деньги и на товары.

Население, в целом, пока что воспринимало все спокойно.

Глава 13

30 января 79 года. Коноха, страна Огня.

Пока портключи использовали только избранные шиноби, из АНБУ, например, да шла закладка портальной сети, казалось, что всего много и хватает. Даже казалось, что избыток, и достаточно поддерживать существующие темпы производства, чтобы с лихвой закрывать все потребности, ну и выделять время для работы над новыми проектами. Во всяком случае, защитные жилетки с сеткой-подложкой из чакрометалла в качестве проводящей среды, можно было сразу ставить на поток. Батарейку в отдельный карман, и все, энергощит отлично держит обычные удары ногами, руками и всяким там железом. Техники и удары с чакрой — по заряду батарейки и мощности техник.

В любом случае, зашивка Протего в жилетки проста, легка, экономична и не портит одежду.

Но нет, внезапно выясняется, что в Конохе дикий дефицит портключей. Всех этих бледнолобых аналитиков и курящих планировщиков можно понять, по всем расчетам война должна была начаться через год с копейками, весной 80 года, если точнее. Разумеется, при полной готовности Конохи к оной войне. Вот и получается, что в самой Конохе портальная сеть создана, основные точки по стране Огня и соседним закрыты, руководство обеспечено, а портключей все равно не хватает. В полевые лагеря, в Амегакуре, особо ценным командам, и так далее, остро не хватает тех, грубо говоря, двух тысяч портключей, которые мне еще предстоит изготовить в будущем.

Последние нападения на все полевые лагеря показали, что связь "лагерь — Коноха" работает отлично, но ее недостаточно. Требовалась топология "звезда", то есть обеспечение связи "мобильные группы — лагерь", с возможностью быстрой переброски сил к патрулям и уничтожения врагов на местах.

При этом решающий удар Коноха пока наносить не хочет, выжидая и затягивая время.

Несмотря на все уроки тактики и стратегии, что мне давали, все равно глубинного эзотерического смысла тянуть с разгромом как не понимал, так и не понимаю. Возможность у Конохи есть, но ей не пользуются, да. Впрочем, мое понимание особенностей шиноби нет-нет да дает сбои, видимо и сейчас такой же случай.

Если же абстрагироваться от мистических оснований плана и высшей стратегии, то задача сводится к банальному: "сделай две тысячи портключей в кратчайшие сроки". Поэтому вот сижу, в привычной лаборатории и размышляю, как бы оптимизировать процесс. Создание одного портключа даже сейчас, после всей практики и отработки, занимает от восьми до десяти минут. При этом после десяти созданных ключей, начинает нарастать время создания и усталость. После двадцати сознание начинает плыть, от запредельной дозы концентрации, потому что раз за разом сосредотачиваться и держать заклинание, оказывается куда как не просто. Не говоря уже о той разбитости, которую получу на следующий день. Не магическую усталость, а именно разбитость, с потенциальной угрозой доработаться до кровоизлияния в голову.

Но при этом портключи требуются как можно скорее, и мое предложение сократить уже созданную портальную сеть оказалось не по делу. Сеть и без того сокращают, сдваивают, истончают где могут, но это все равно не закрывает дефицит порталов. Конечно, дело новое, несвойственное шиноби, не разобрались, неправильно построили планы, и так далее, но все равно.

Промах планирования налицо и его надо решать.

Не говоря уже о том, что палочки портключей ломаются, теряются, в общем, тоже несут боевые потери, как-никак уже три недели идет война. Выглянуть в окно, вся Коноха в строительных лесах, а вон там слева, ближе к стене, уже высится стела нового мемориала, памяти погибшим при налете. Стук молотков, крики рабочих, шиноби из резерва помогают и заодно дополнительно прикрывают Коноху. Понятно, что теперь расставят наблюдательные посты и вообще, но населению точно спокойнее видеть больше шиноби на улицах, чем обычно. Печаль по поводу налета и погибших, но не уныние, наоборот, боевой дух и желание отомстить сразу подскочили вдвое.

Так, мысли опять уходят в сторону, лишь бы не работать.

В общем, возвращаясь к производству, прекрасно понимаю, что делаю что-то не так, и наверняка методика создания портключей проще и изящнее. Взмах палочки, впечатывание заклинания по объему, следующий! Не могу представить, что специалисты — маги сидят и долго и нудно зачаровывают камин. Вот сцену с раз-два, взмах палочкой, это могу представить. Легко, просто, изящно и недоступно мне, из-за отсутствия учителей и палочки.

— Если гора не идет к Магомету, то Магомету пишут в гору, — бормочу поговорку игроков в преферанс, разглядывая самодельный график. — Придется работать в две смены, а остальным смириться!

Да, это, пожалуй, будет кошерно.

По 7-8 порталов утром и вечером, в перерыве здоровый образ жизни и опыты над техникой Свитка.

31 января. Бывшая подземная база Корня, Коноха, страна Огня.

— Пока война проходит на уровне стычек патрулей на границах, да ловли диверсионных и разведывательных групп, — говорил Шикаку на ходу. — За исключением, конечно, атак на лагеря, первый и второй, и Амегакуре, но я считаю, что это была лишь проба защиты. Теперь Камень и Песок будут думать, как им эту защиту сломать, и до того времени крупных сражений не будет.

— И все равно, — ответил Какаши, поправляя повязку, — каждый день по десять — пятнадцать стычек по всей границе, а раненых среди мирного населения все больше. Ирьенины пока справляются, но если враги надавят сильнее, Коноха захлебнется в раненых.

— Поэтому здесь и будет подземный госпиталь, — сделал жест рукой Шикаку.

— И каждый убитый — потеря, которую некому заменить, — задумчиво продолжал Какаши. — АНБУ пока что потеряли всего двоих, и численность доведена до штатной, благодаря закрытию Корня, но, сколько это будет продолжаться?

— Ты имеешь в виду, что Конохе надо решительно контратаковать? — усмехнулся Шикаку. — Обратить врага в бегство и разгромить?

— Я понимаю, что План Третьего шире чем "выиграть сражение", — немного раздраженно ответил Какаши, — но все же, война идет уже почти месяц, и ты сам говоришь, что это очень мирный месяц. Что будет, когда война грянет по-настоящему? Насколько возрастут потери, на порядок? Будет по пять тысяч убитых крестьян в месяц, и не знаю, сколько шиноби Листа? По сотне стычек в день и так думаю, начнутся убийства в стране Огня и Конохе, с целью устранения верхушки?

— Правильно думаешь, — кивнул Шикаку, — и в то же время неправильно.

— Ох уж эти стратагемы, — покривился Какаши.

— Ты раздражен.

— Конечно! Еще бы! Мой отряд несет потери каждый день, десяток шиноби стабильно лежат раненые! Только чудом пока погибло всего двое! Конечно, я раздражен! Вместо проведения контрударов, мы сидим тихо и лишь охраняем границы, вылавливаем вражеских шиноби и всё!

— Спокойно, спокойно, — миролюбиво сказал Шикаку. — Война началась вовсе не так, как это планировал Цучикаге, мы успели среагировать и прикрыть Амегакуре. Изменив планы, он подбросил нам ложной информации и обрушился на второй лагерь, а потом, немного погодя, опять на первый и Амегакуре. Наша реакция и защита опять смутили Ооноки, и он опять отступил. Суна вяло возится на границах, это нам тоже на руку. Поэтому такой мирный месяц по потерям, практически спокойствие на границах. Уже запланировано отселение крестьян из опасных районов, потери упадут. Твои шиноби, Какаши, тоже получат передышку, за этот месяц войска в лагерях подтянулись, набрали опыта, и вскоре начнем ротацию с резервами, постепенно обучая все новых и новых шиноби пополнения. АНБУ отлично прикрыло самые опасные направления в начале войны, и в этом есть и твоя заслуга, Какаши!

— Без усиления сотрудниками Корня не вышло бы, — пробормотал Какаши. — Да и не особо я гожусь для этой работы, сам знаешь, я одиночка, а тут целое АНБУ возглавлять.

— Ничего, у тебя отлично получается! — хохотнул Шикаку. — И у остальных тоже! Лагеря обустроены, шиноби тренируются, ирьенины тоже, вот новое, подземное крыло госпиталя здесь сделают. И еще думаю сюда свой резервный штаб перевести, на всякий случай.

— Что-то ожидается? — уточнил Какаши.

— Разведка молчит, но это диктуется самой логикой новой войны, — задумчиво ответил Шикаку. — Рано или поздно наши противники поймут, что Лист слишком мобилен, и попробуют нанести удар в сердце, по самой Конохе. Годайме хорошо придумала с системой эвакуации, еще было бы неплохо, если бы твои шиноби, Какаши, подготовили план превращения Конохи в огромную ловушку.

— Да и я сам могу такое придумать, — пробормотал Какаши, — надо только посидеть над картой. Но неужели мы допустим еще одно нападение на Коноху?

— Если все пройдет штатно — нет, — отрезал Шикаку. — В этом суть нашей стратегии: Камень и Песок должны осознать свое бессилие, признать свою неспособность победить Лист. Но ты же знаешь, как все переменчиво на войне.

— Да, знаю, — вздохнул Какаши.

— О, вот здесь можно отлично разместить резервный штаб, — указал Шикаку.

— Это же бывший кабинет Данзо, — удивился Какаши.

— Отлично, если выделить в охрану пару бывших шиноби Корня, то им даже привыкать, заново не придется. С ними же не было проблем?

Какаши покачал головой, шиноби Корня прошли все проверки.

— Вот и замечательно! — подвел итог Шикаку.

04 февраля 79 года. К юго-западу от третьего полевого лагеря Конохи, юг страны Огня.

Тридцать седьмая патрульная команда третьего полевого лагеря Листа, уже второй час шла по следу шиноби — одиночки. Война на юге развивалась вяло, шиноби Суны сделали всего две попытки прорваться вглубь страны Огня, просто прорваться, без попыток атаковать полевой лагерь. После обнаружения и переброски сил из Конохи, песочники быстро отступили, не ввязываясь в серьезное сражение. Можно сказать, что дело закончилось легкими ударами, шиноби Суны оба раза пожертвовали заслоном и ушли.

Вначале это списывали на общую слабость деревни Песка после событий последней дюжины лет, но затем из Конохи пришло сообщение, заставившее военачальника, Сарутоби Асума, закурить лишнюю сигарету. Численность обнаруженных шиноби Песка не соответствовала предполагаемой на порядок, в стране Рек было спокойно, никто не менял власть и не устраивал скрытых лагерей. Ожидаемая атака с двух сторон на Амегакуре тоже не состоялась, хотя с начала войны прошел уже практически месяц.

Поэтому в сообщении, присланном Конохой, предполагалось, что Суна готовит крупную операцию вторжения, и прямо приказывалось немедленно начать масштабное патрулирование всей границы со страной Рек, организовать разведку и прочесывание в стране Огня.

Также сообщалось о выделении дополнительных сил для прочесывания страны Огня, пограничной полосы вдоль страны Рек. Коноха считала, что шиноби Суны постоянно и неумолимо просачивались на территорию страны Огня, укрываясь в одном или двух заранее подготовленных лагерях.

Припасы были предположительно переброшены морем или заброшены заранее.

Две атаки — операции отвлечения. Коноха предполагала, что Суна, накопив от двух до трех тысяч шиноби, нанесет один, очень мощный удар, в сердце страны Огня, а затем отступит морем. Или сделает вид, что отступают морем, и затаятся, чтобы обрушиться на полевой лагерь с тыла. После чего шиноби Суны будут переброшены на север, для атаки на Амегакуре. При правильной подготовке и реализации плана, силы Конохи везде будут опаздывать, и бестолково метаться, а шиноби Суны уйдут целыми и невредимыми.

Даже с учетом возросшей мобильности Листа план имел все основания для успешной реализации, и поэтому Асума начал немедленно действовать. На самых опасных направлениях действовали команды чунинов под руководством джонина, на менее опасных генины под руководством опытного чунина или токубецу-джонина (неопытные чунины бегали с джонинами). Благодаря новым блокнотам связи, имевшим раздельные листы, каждый из патрулей имел возможность для связи, пускай и односторонней, с лагерем.

Порталов не хватало, их выдавали только джонинам.

Двести команд, по четыре шиноби в каждой, в три смены обшаривали границу и вообще огромную полосу вдоль страны Рек, и саму страну Рек, а особо опытные заходили даже в страну Ветра. В свою очередь Коноха прислала еще сто команд, усиленных сенсорами, и можно было ожидать, что вскоре шиноби Суны будут найдены. Три тысячи шиноби не иголка, со всеми техниками сокрытия и укрытия, все равно остаются следы, чакра, отметки, свидетели и так далее. В случае успеха можно будет разгромить и пленить врагов, фактически выведя Суну из войны. В Конохе в полной готовности непрерывно дежурила Дюжина, превратившаяся в Девятку.

Но шиноби Суны не находились, и патрулирование продолжалось.

Ёта, старший тридцать седьмой патрульной команды, уверенно держал след взглядом и чутьем, вырабатываемым опытом. Из всей совокупности ландшафта: густой, жесткой травы, редких деревьев и густых кустов с синими ягодами, из промоин и холмов, ручьев и завалов стволов и валежника, он выхватывал только то, что относилось к преследуемому врагу. Шиноби Суны, невысокий мужчина, скорее юноша, с повязкой на голове, левша, в стандартных сандалиях, склонный к холодному оружию больше, чем к техникам, почти не прячет свои следы.

Да, он передвигался скрытно, обычный крестьянин ничего не заметил бы, но Ёта видел практически каждый шаг. Да, шаг, шиноби Суны передвигался не спеша, без прыжков по верхним веткам, без знаменитого бега шиноби. Шел он спокойно и уверенно, как у себя дома, и это немного тревожило Ёта. За те десять лет, что он был генином, он усвоил, что спокойствие противника — знак плохой. Как говорил друг и напарник Тотсуо: "Страх и гнев мешают мыслить, поэтому спокойный враг — самый опасный".

Поэтому Ёта не спешил сокращать дистанцию и хватать пленного.

Вряд ли сведения, которые можно выбить из генина, будут такими уж срочными, а опасность засады или ловушки весьма высока. Еще Ёта думал, что если неспешно идущий генин приманка, то можно поймать тех, кто выставил такую приманку. Лист для связи с лагерем под рукой, помощь прибудет в течение пяти минут, этого должно хватить, даже в случае засады. Конечно, трое под его командованием генины, в сущности, еще подростки, но опыт уже есть. Один владеет двумя техниками Огня, второй неплох в кендзюцу, а третья даже умеет немного лечить. Коноха, оказывается, проводила курсы обучения на ирьенинов и повышения квалификации, вот Миа там и выучилась бесплатно.

Ёта, не прекращая отслеживания, мимолетно пожалел, что в прежней команде, дружной тройке шиноби, не было куноичи — ирьенина. Оно, конечно, и враг не такой опасный тогда был, и дежурный ирьенин, молодой красавец — хохотун Гэн, дело свое знал, неоднократно латал шкуру Ёта и товарищей. А все же, думал Ёта, проходя мимо рощи и отмечая, что преследуемый шиноби оставил на деревьях пометки кунаем, надо было не за медсестрами ухлестывать, как Гэн, а подучиться ирьедзюцу.

Ёта вскинул правую руку, сжав кулак, и трое генинов, следовавших россыпью метрах в тридцати сзади, остановились. Пометки на деревьях, теперь легко обнаружимая ловушка из взрыв-печатей. Ёта нахмурился, творящееся вокруг не нравилось ему все больше. Пусть генины спокойны и уверены, еще бы их четверо — враг один, но он, потом и кровью заработавший себе жилет чунина, чувствовал: что-то не так. Говорят, припомнил Ёта, старые и опытные шиноби, вроде легендарных саннинов, чуют опасность за день до того, как она случится, и за десяток километров.

Но он не слишком стар, не слишком опытен и отвечает за троих молодых шиноби.

Ёта ощутил, как первый холодок страха закрадывается в душу. Страха подвести и не справиться, погубить не только себя, но и тех, кто на него рассчитывает. Что-то было не так с ловушкой... что-то было не так с окружающим миром, и внезапно Ёта понял — что. И сразу же понял, что его поймали в гендзюцу.

— Кай! — прервал течение чакры чунин, сбрасывая иллюзию, и картина вокруг резко переменилась.

К его генинам уже подходили двое с кунаями и веревками в руках, а на самого Ёта таращился "преследуемый", от вида которого чунин едва не завыл, прикусив губу. Марионетка! Полностью в образе, который он составил, но марионетка!

— Миа, выведи остальных из гендзюцу! — крикнул Ёта.

Он метнул сенбон в куноичи, моментально после этого выхватил кунай, стелясь к земле, пропуская атаку куклы над собой. Даже посмотреть, пришла в себя Миа, не было возможности, из кустов выбежала еще кукла. Огромное плоское животное, с двумя пастями, из которых немедленно полетели сенбоны. Ёта перекатом ушел за дерево, выхватывая и коля в левую руку универсальный антидот. С тыла зашла первая кукла и тут же отпрыгнула, когда Ёта, совершив кульбит пробежкой по дереву, попытался подрезать нити чакры.

Сенбон подействовал, и Миа разбудила Ямагато, как успел заметить Ёта.

Человек и собака марионетки насели на него, не давая зайти себе в тыл и подрезать нити чакры, забрасывая сенбонами, один раз парень выдохнул яд, чунин еле успел уйти, бросив тело назад и больно ударившись лопатками. Ёта понял, что так его загоняют или отравят, и нужно менять тактику. Сосредоточиться, четыре печати, преобразование и техника!

— Ливень слез!

Бешеный ливень разразился на ограниченном участке, там, где, по мнению чунина, сидел марионеточник. В такой ливень можно было плакать, никто ничего не заметил бы. Ослепляющий эффект и шумомаскировка, хотя к боевым эту технику можно было отнести с натяжкой. Наверное, поэтому шиноби Амегакуре не очень ее скрывали, удалось подсмотреть, запомнить и разучить, благо у Ёта была стихия Воды.

"Пока кукольник болеет, его марионетки не пляшут", так гласит мудрость шиноби.

Ёта быстро скользнул назад, к своей команде, вначале облегченно выдохнув. Вакаши, в защитной стойке, отбивал кунаи и метко плевался огнем, отгоняя двух противников. За ним на коленях стояла Миа, склонившись над Ямагато, и чунин мысленно выругался. Стоило бы достать лист и написать в лагерь, но злость за учеников и стыд за самого себя — попался в гендзюцу, как сопляк! — взяли верх. Бесшумный рывок к первому из врагов, непрерывно виляя и оставаясь в слепой зоне.

Ёта бежал, полусогнувшись, оставаясь вне поля зрения врага. С кем-то опытным это не прошло бы, но одного взгляда на обоих и Вакаши хватило, чтобы понять: генины! Скорее всего, тройка, два генина и кукольник, засада на патруль, и ведь взяли бы, взяли! От мысли о том, что у противника почти все получилось, уровень злости Ёта вырос еще. Обитатели пустыни перепутали в гендзюцу малозначительную деталь, ягоды на редком кустарнике, и это решило дело.

— Сдохни! — рявкнул Ёта в ухо врагу, дополнительно ошарашивая на долю секунды.

Генин Суны упал, булькая и пуская кровь из перерезанной глотки. Ёта немедленно метнул еще три сенбона, но второй генин резво метнулся за дерево и вправо, уходя к своему наставнику.

— Копье воды! — метнул Ёта вслед технику, но промахнулся.

Генин Суны на бегу отклонил голову, отделавшись окровавленным ухом и сорванными волосами. Из кустов за спиной Ёта полетел дождь сенбонов, и раздался громкий окрик.

— Отступаем!

Чунин толкнул Вакаши вниз, на землю, сам сместился влево и вперед, подставляя под град сенбонов защищенную спину и прикрывая собой Миа. Девушка, хлюпая носом, с широко раскрытыми глазами, смотрела на командира, на поток сенбонов, но лечащую технику не прерывала. Вид Ямагато, лежащего без сознания, с распоротым животом, сразу не понравился чунину. Поэтому едва удар сенбонов прошел, Ёта выхватил лист и начертал послание в лагерь, сообщая о стычке и о раненом.

И только потом он взялся за выдергивание игл из тела.

— Командир, — раздался всхлип Миа за спиной. — Возьмите.

Чунин посмотрел, куноичи протягивала ему порцию антидота. Взгляд вниз — Ямагато умер, испустив последний вздох несколько секунд назад. Ёта вздохнул, здесь нужен был квалифицированный ирьенин, от такой раны в живот обычное лечение порезов не спасет. Во рту было горько и противно, голова кружилась от проникшего яда, хотелось сесть и не вставать.

— Проклятье, — выдавил из себя Ёта, вкалывая вторую порцию антидота. — Вакаши — наблюдение!

Он мягко присел, почти упал, рядом с телом Ямагато.

— Я помогу, — придвинулась Миа, начала выдергивать сенбоны. — Я... я не справилась!

— Ты сделала все, что могла, — выдохнул Ёта, ощущая, как кружится голова.

Следовало дождаться помощи, а уж потом терять сознание. Мысль о том, что если шиноби Суны вернутся, то возьмут их голыми руками, позволяла еще держаться. Миа плакала и дрожащими руками дергала сенбоны.

— Бой... еще не окончен, — прохрипел Ёта. — Соберись, Миа!

— Да, сенсей, — всхлипывая, ответила куноичи.

Глава 14

07 февраля 79 года. Резиденция Хокаге, Коноха, страна Огня

— Сакура, ты изменилась, — заметила Цунаде, оглядывая ученицу и отмечая слишком розовый цвет волос. — И вид чересчур серьезный. Хммм, можешь даже не проситься, на фронт я тебе не отпущу, пока не сдашь хотя бы на В-ранг ирьенина, и не сможешь уклоняться от моих атак хотя бы три минуты.

— И все же, Цунаде-сама, я пришла проситься на фронт, — поклонилась Сакура. — Считаю, что там я принесу больше пользы, чем здесь.

— И на чем основано такое предположение? — прищурилась Цунаде и тут же продолжила, не дожидаясь ответа. — Или ты считаешь, что в госпиталях не хватает работы? Или в тебе внезапно проснулись таланты боевой куноичи?

— Я бы хотела начать обучение искусству гендзюцу, Цунаде-сама, — едва севшая Сакура вскочила и поклонилась. После чего вскинула голову и почти дерзко закончила мысль. — Считаю, что это поможет мне превзойти вас!

— Какие громкие слова, и как приятно их слышать наставникам, — хмыкнула Цунаде, — когда их ученики действительно превосходят учителей. У тебя есть склонность к гендзюцу, возможно имеет смысл изучать. Контроль, манипуляция чакрой, умение воздействовать точечно, в этом гендзюцу схоже с ирьедзюцу. Но, что-то не пойму, как гендзюцу поможет тебе превзойти меня?

— Пригодится в лечении больных, — немного неуверенно сказала Сакура. — Если внушить пациенту отсутствие боли, например, его будет легче оперировать.

— Это касается только узкоспециализированных случаев, — парировала Цунаде, — в общем случае, Шосен Дзюцу лечит, обезболивает и обеззараживает, нет смысла применять еще и гендзюцу, которое надо поддерживать отдельно.

— В бою бы пригодилось, — продолжала Сакура. — Приостанавливать врагов, а потом бить их кулаком, напитанным чакрой.

— Уже ближе к делу, — хмыкнула Цунаде. — Только ты, хоть и моя ученица, но все еще ни ирьенин, ни боец, так что какой от тебя толк на поле боя?

— Миссия в страну Звука показала, что от меня есть толк! — вскинула голову Сакура. — На поле боя бывает разное, помимо лечения, возможно придется и драться! Гендзюцу мне бы помогло! И шиноби Дюжины я помогала, спросите Джирайя-сама!

— Сакура, Сакура, — покачала головой Цунаде. — Ты же помнишь три правила медиков?

Сакура смущенно кивнула. Три правила составляла сама Цунаде, и нетрудно было догадаться, куда свернет разговор.

— Пренебрегать тремя правилами и лезть в бой могут только те, кто владеет Бьякуго, — сказала Цунаде, — а ты им не владеешь. В-ранг и умение уворачиваться от атак — не панацея, но и на их изучение нужно время, а если ты будешь заниматься гендзюцу, то еще сильнее отстанешь.

— Научите меня Бьякуго, Цунаде-сама! — решительно сказала Сакура. — Я смогу!

— Не сомневаюсь, — улыбнулась Пятая, — но если начнешь обучение, можешь вообще забыть о фронте, ммм, на три года, не меньше. У тебя прекрасный контроль и ты быстро учишься, но тебе не хватает чакры. Раз не хватает чакры, ее надо накопить, и три года, не меньше, тебе придется отдавать часть чакры в накопитель. Техника не слишком сложная, но у тебя будет постоянная нехватка чакры. Ты не сможешь даже лечить на поле боя, не говоря уже о том, чтобы драться.

— Разве нет возможности ускорить процесс, Цунаде-сама?

— Будь у тебя такие запасы чакры, как у Наруто, то можно было бы ускорить. С твоими невеликими запасами недоступен даже режим Отшельника, не говоря уже о Бьякуго. Только накопитель, — Цунаде показала на небольшую печать в форме ромба на лбу, — только упорные тренировки. Видишь, даже мне приходится использовать накопитель.

— Тогда мне не нужен Бьякуго, — задумавшись, сказала Сакура. — Не нужен сейчас, после войны, в мирное время я охотно научусь этой технике и накоплю требуемое количество чакры. Но сейчас, сейчас я хочу помогать Деревне, я хочу и должна стать сильнее, и гендзюцу мне в этом поможет, я знаю.

— Ты так уверена в этом, ученица? — спросила Цунаде.

— Да, наставница, я уверена, — поклонилась Сакура.

На самом деле она была не слишком уверена, но внутреннее нетерпение подталкивало ее к действию. Она не собиралась прятаться за спины и смотреть, как гибнут шиноби. Да и превзойти Цунаде, повторив ее путь, будет практически невозможно. Без запасов чакры Сенджу, без трех десятков лет опыта за плечами, без всего того, что составляло часть славы одной из Легендарной Троицы. Но Сакура крепко помнила разговор с Ли о пути, и не собиралась отступать. Пройти своим путем, то есть стать боевым медиком, владеющим гендзюцу. Не путем же Ли ей идти, и не путем Наруто, у которого невообразимые запасы чакры, так рассуждала Сакура.

— Хорошо, — усмехнулась Цунаде, — тогда тебя ждет дальняя дорога. Держи.

Сакура развернула свиток и вчиталась. Страна Весны, госпиталь, помощь, обучение. Она непонимающе посмотрела на Цунаде. Пятая сидела, поставив локти на стол, переплетя пальцы, так, что они закрывали часть лица.

— Юхи Куренай, наставница восьмой команды, была доставлена вчера в тяжелом состоянии, — пояснила Цунаде. — Как выяснилось, марионетки Суны все же в состоянии противостоять гендзюцу. После операции, джонин Куренай была переправлена в госпиталь в стране Весны на реабилитацию. Тебя отправляю туда же, обратно прибудешь, когда сдашь экзамен на В-ранг. Не возбраняется в свободное время изучать гендзюцу под руководством Юхи Куренай или иных шиноби, если сумеешь их уговорить. О твоих боевых качествах и отправке на фронт речь пойдет только после возвращения и проверки. Считаешь, что уверена, вот тебе возможность доказать свой путь делами.

— Спасибо, Цунаде-сама, — поклонилась Сакура. — Я не подведу вас!

Она вышла, и Цунаде мрачно ухмыльнулась вслед.

— Пока ты выучишься, девочка, война закончится, и это прекрасно, останешься жива и здорова.

7 февраля 79 года. К востоку от третьего полевого лагеря Конохи, юг страны Огня.

Инузука Киба мягко и неслышно крался по лесной чаще. Его напарник, подросший щенок, которого уже никто не назвал бы "комок меха — пальцем прибить можно", неслышно крался рядом. Некогда Киба в сердцах обозвал нового напарника Бакамару, и имя так и прижилось. В противоположность имени, Бакамару был очень умен, схватывал все на лету, и сейчас беззвучно сигнализировал Кибе, что впереди чужие шиноби.

Киба, который и сам все учуял, просигналил "забираем влево".

Видеть мир в запахах, общаться жестами с собаками, для клана Инузука в этом не было ничего необычного. Недаром же их за глаза дразнили "полусобаками", а про женщин Инузука в сердцах говорили, что те настоящие суки. Возможность чуять далеко вокруг, не выдавая себя сенсорикой чакры, и желание совершить что-нибудь героическое подтолкнули Кибу напроситься в поисковую миссию. Правда, он просил послать его в страну Рек, ни секунды не сомневаясь, что найдет там врагов и храбро сразится с ними и победит.

Но распределявший миссии мрачный и сонный чунин не стал даже слушать горячую речь Кибы, просто глянул в карточку и буркнул "Тридцать седьмая команда, командир — чунин Ёта, двести восьмая палатка". После чего Кибу вынесло из здания миссий ударом ки и выкриком "Следующий!" Пришлось идти, искать чунина, и потом патрулировать страну Огня, без надежды на встречу с врагом. Ёта, как назло, оказался осторожным шиноби и старательно опекал генинов, не давал отклониться от маршрута, и Киба потихоньку зверел.

Где подвиги? Где слава шиноби? Где сами шиноби Суны?

Поэтому на третий день патрулирования, Киба просто сбежал во время ночного дежурства, и отправился на поиски, полагаясь на свое чутье и интуицию. Попросту говоря, помчался куда-то в ночи, заменяя зрение запахом и старательно принюхиваясь ко всему вокруг. Даже сейчас, когда начало светать, запахи приносили ему гораздо больше информации, чем зрение.

Из запахов непрерывно ткалась картина окружающего мира, дополнялась, изменялась, наплывала и наслаивалась друг на друга. Высыхающая после дождя кора дуба смешивалась с ноткой гниения от разбросанных останков кабанчика в кустах, и перемежалась с запахами мышей, листвы, травы и подсыхающей земли. Запах Бакамару почти не ощущался даже в шаге от пса, и Киба с оттенком гордости подумал, что Инузука понимают толк в сокрытии запаха, в отличие от других шиноби.

Как, например, эти двое, струя запаха которых вплелась в общую симфонию. Киба замер, принюхиваясь, фильтруя, оценивая. Мужчины. Лет двадцать каждому. Один потеет сильнее, чем другой. Много железа. Ели пилюли. Тот, что потеет сильнее, принимал еще какой-то медицинский препарат. Насторожены. Киба прислушался: все спокойно, даже пение птиц не изменилось. Прикормили или птицы привыкли, если вражеские шиноби тут давно. Киба и Бакамару начали забирать еще левее, обходя наблюдательный секрет кругом.

Через три часа Киба успешно определил местоположение еще восьми спрятавшихся шиноби, для чего ему пришлось оббегать и обнюхать изрядный кусок леса. Юный Изунука не испытывал страха или сомнений, только решимость и возбуждение, гордость за собственную ловкость и умение. Неслышными тенями он и Бакамару скользили меж деревьев, успевая первыми обнаружить врагов и ускользнуть от их внимания.

От мысли, что он нашел врагов, Киба немедленно удовлетворенно засопел.

Все решил случай. Диверсионная группа Суны, одна из многих, просачивавшихся и углублявшихся в страну Огня по методике "наступающая пустыня", вначале недооценила умение Кибы нюхать, а затем потеряла время, выжидая. Никто из десяти шиноби Суны не мог поверить, что генин Листа в одиночку бегает по лесам и вынюхивает, они выжидали и смотрели, пытаясь обнаружить группу прикрытия Кибы. Даже немного подставились, дав себя обнаружить, но Киба все продолжал бегать в одиночку. Наконец, уверившись, что генин с собакой и вправду один, диверсанты Суны приступили к захвату, с последующим допросом и ликвидацией.

Риск был сочтен приемлемым, и вокруг удовлетворенно сопевшего Кибы сомкнулось кольцо.

В свою очередь, Ёта, обнаружив уход Кибы, немедленно написал в лагерь, как то и полагалось по инструкции. Так как речь шла о возможном предательстве и наследнике клана, Асума написал в Коноху, отправив к тридцать седьмой патрульной команде группу быстрого реагирования, снабженную порталом. В Конохе тоже поднялся шум, и к моменту, когда Киба обнаружил первых шиноби Суны, группа из Конохи, во главе с Изунука Тсуме, матерью Кибы и главой клана Инузука, взяла след.

Киба не успел и глазом моргнуть, как его и Бакамару повязали, и тут же на головы врагов свалилась Тсуме, верхом на напарнике-псе Кидомару. Рев, вой, рычание, вспышки огня, разлетающиеся кусты и падающие деревья, привкус чужой крови, брызнувшей в лицо, такой запомнилась Кибе эта схватка, потому что на глазах его была повязка. Когда с его глаз сдернули повязку, он чуть не пустил лужу, настолько грозен был вид Тсуме, залитой своей и чужой кровью, все еще рычащей и оскаленной от ярости битвы. Усиливающим фактором шло то, что позади Тсуме команда из Конохи уже начала экстренное потрошение пленных, не стесняясь в средствах.

Киба начал блевать одновременно с ударом Тсуме, заставившим его потерять сознание.

10 февраля 79 года. Коноха, страна Огня.

Хатаке Какаши задумчиво почесал в затылке и посмотрел на собеседника. Сабаку Гаара, помятый и не выспавшийся, смотрел в пол, как будто опасаясь посмотреть в глаза и прочитать в них ответ.

— Ты же понимаешь, что за один день мы твою сестру спасти не сможем, ведь такие операции требуют времени на подготовку? — осторожно спросил Какаши.

Гаара, не поднимая головы, кивнул.

— И что потребуется твоя помощь, в подготовке, ведь ты родом из Суны?

Кивок.

— И что Шестой Казекаге, возможно, уже давным-давно отдал приказ на ликвидацию Темари или ее перевод в другое место?

— Зачем? — вскинулся Гаара. — Зачем вы мне все это говорите, Какаши-сан?

— Чтобы ты не питал ложных иллюзий, — серьезно ответил Какаши. — Коноха приложит все усилия, чтобы спасти твою сестру, но может выйти и так, что спасти ее все равно не удастся.

— Я не буду винить Лист, если это случится, — опустил голову Гаара, — только себя, что долго колебался с решением. Только себя.

— Это хорошо, — кивнул в ответ Какаши.

Ему припомнился разговор, состоявшийся на днях с Шикаку. Миссия по спасению Темари внезапно оказалась очень выгодной для Листа, во всех отношениях, но инициировать ее должен был именно Гаара. Помимо обострения отношений с Суной, спасение Пятой Казекаге сулило немалые стратегические дивиденды в будущем. Шикаку, сцепив пальцы, говорил о том, что на границах по-прежнему спокойно, частота пограничных стычек не растет, и сейчас самое время провести миссию спасения. К тому же, насколько понял Какаши, это должно было подтолкнуть Третьего Цучикаге к ускорению плана общей атаки всех полевых лагерей. Сроков Шикаку, разумеется, назвать не мог, но такое нападение вытекало из всей логики происходящего и объясняло такую странную тишину и снижение потерь на фронтах.

Просто Ива и Суна маневрировали силами, готовя скрытное и общее нападение.

— Я расскажу и нарисую все, что знаю о тюрьме Суны, — твердо сказал Гаара.

— А ты думаешь, что ее держат в тюрьме? — заинтересовался Какаши.

— Конечно, больше негде, — удивился Гаара. — Я же сразу об этом говорил!

— Мма, я просто хотел сказать, что ради Казекаге можно запечатать и отдельное помещение, нет? Все-таки она не простая куноичи, и стандартные барьеры и печати тюрем шиноби вряд ли ее остановят.

— В Суне нет мастеров фуин, поэтому моя печать Шукаку вышла такой слабой, — объяснил Гаара. — Диверсия Камня, если не путаю, времен сумятицы и поисков Третьего Казекаге. Но даже если бы они были, Темари хватило бы и обычной тюрьмы. Без веера она не сможет вырваться оттуда.

— Понятно, — Какаши быстро нарисовал пару иероглифов на ближайшем листе бумаги, как напоминание о веере. — Потребуется время, на то, чтобы разобраться с охранной системой тюрьмы, выработать способ проникновения, возможно, привлечь одного из наших агентов в Сунагакуре. Как видишь, силы АНБУ заняты на войне, но команду, допустим, выделить можно.

— Вы же сами сказали, Какаши-сан, что сейчас затишье?

— Затишье означает, что нет крупных сражений. Мелкие стычки, удары в спину, покушения и диверсии идут каждый день, — невесело усмехнулся Какаши, — и эта война не слишком видна даже самим шиноби.

Гаара задумался, но вовсе не над тем, над чем подумал Какаши. Нет, Гаара внезапно сообразил, что его не просят поучаствовать в войне, да вообще ничего не просят и не приказывают. Он предлагает помощь — ее принимают, но Коноха не проявляет первой инициативу. Могло ли это свидетельствовать о чрезмерной мощи Листа, задумался Гаара, но не нашел ответа, и решил посоветоваться с Темари после того, как ее освободят. Темари старше, умнее, и была Казекаге, она точно сообразит, в чем тут дело, решил Гаара и вернулся к разговору.

— Команда АНБУ — это мало, — сказал Гаара, — а мне не хотелось бы вступать в бой с шиноби Суны, даже ради спасения Темари.

— Ничего, — внезапно улыбнулся Какаши. — Кажется, я знаю, кто нам поможет в решении этой проблемы. Если правильно все подготовить, никто не пострадает, даже песок вокруг тюрьмы.

Гаара улыбнулся, показывая, что оценил шутку.

— Так что, Гаара, вспоминай и записывай все, что знаешь о тюрьме Суны, а я пока схожу и поговорю с Шикаку, наверняка он, как стратег, увидит что-то еще, что я проглядел. Я все-таки больше одиночка и тактик, знаешь ли.

14 февраля 79 года. Полигон номер 100, Коноха, страна Огня.

Чем заниматься в день всех Влюбленных, если его здесь никто не празднует, а единственная, кто знает о празднике, сидит за полконтинента и дарит свою скромную улыбку пациентам? Правильно, переводом техники переноса в заклинание, которое сможет вернуть меня домой! Собственно, тут не стал мудрствовать лукаво, и для отработки использовал ту же технику, что и Второй Хокаге: теневых клонов. Шиноби охраны не могли создавать их сотнями, как Наруто, но и я не частил с экспериментами. Понимание сущности техники еще не означало успешных результатов, и пока что клоны просто лопались под ударом магии.

Но, в целом, прогресс за этот месяц наметился и весьма серьезный. Теперь только отработать трехкомпонентное заклинание, точнее говоря, заставить все три компоненты сработать вместе и рабочая заготовка заклинания налицо.

— Гермиона! — так, надо меньше концентрироваться, уже голос Шизуне мерещится. — Гермиона!

Поворачиваюсь. Шизуне собственной персоной, на закрытом полигоне.

— Что-то срочное?

— Нам надо поговорить, — напряженным голосом сообщает Шизуне.

Тогда домой. Прерываю отработку, и, сообщив охране, переношусь домой. Раз дело не такое уж и срочное, то вначале смыть грязь и пыль. Шизуне идет следом, и у меня начинается паника. Нет, охотно верю, что она шла в душ поговорить, но вот за себя не поручусь, даже практически уверен, чем бы закончился такой разговор. К добру или нет, не знаю, потому что быстро выталкиваю ее и быстро моюсь холодной водой. Отпускает.

Шизуне ходит по гостиной, в некотором нетерпении. Барьер уже активирован, ставлю Круг Тишины.

— Что случилось?

— Неделю назад были захвачены и успешно допрошены диверсанты Суны, — говорит Шизуне, глядя куда-то поверх моей головы. — После этого остальные диверсанты разбежались по югу и юго-востоку страны Огня, творя по пути разные бесчинства. Ты должна помочь мне, Гермиона!

— В чем? Изловить парочку диверсантов? — непонимающе смотрю на необычно напряженную Шизуне.

— Там, на юге, в селении Ати, живут мои родители! — выпаливает она

Вот это поворот! Родители. Странно.

Шизуне никогда их не упоминала, и у меня осталось впечатление, что вся ее семья погибла тогда, при нападении Кьюби на Коноху. Видимо, Шизуне тоже что-то такое сообразила, потому что сразу начинает объяснять, нервно сцепив руки, почти ломая пальцы.

— Когда Кьюби атаковал Коноху, погиб мой младший брат, а сестру сильно покалечило.

Сестру? Я настолько не интересовался жизнью близкого мне человека, или Шизуне настолько успешно все это скрывала?

— Это тоже было одной из причин, почему я отправилась искать Цунаде-сама, — вздыхает Шизуне. — Молодая была и глупая, что тут скажешь.

Она еще раз вздыхает.

— Я не рассказывала об этом, потому что мне до сих пор стыдно за то свое поведение. Родители мои так все и восприняли: что я их бросила в горе и убежала, мол, шиноби мне стали важнее, раз стала генином и так далее. Пока я странствовала в поисках Цунаде-сама, они продали дом в Конохе и переехали на юг, обосновавшись в Ати. На разницу в стоимости они оплатили операцию для Сидзуку, моей сестры.

Оплатили? Нет, в госпитале берут деньги за операции, и вообще с денежными делами полный порядок, но. Я же видел, что происходило после нападения Орыча и налета шиноби Неба. Массовое лечение всех пострадавших, абсолютно бесплатно, и потом долечивание и оперирование тяжелых.

— Это потому что в Конохе теперь Цунаде-сама, — как будто прочитав мои мысли, говорит Шизуне с печальной улыбкой. — Она, с призывом Кацую, может позволить себе массовое лечение, а тогда в Конохе таких целителей не было. Очередь к ирьенинам была расписана на год вперед, это я уже потом узнала. Коноха лежала в руинах, Кьюби в Истинной форме оказался посреди деревни, в общем, я неправильно опять сказала. Родители не оплатили операцию, а дали денег, чтобы Сидзуку прошла на лечение вне очереди. У нее был задет позвоночник, и состояние ухудшалось с каждым днем.

Вот это йоптель, ага. Шизуне сидит мрачная, видимо, опять переживает и те дни, и все случившееся.

— Операция помогла, но не до конца. Какое-то время все было нормально, потом Сидзуке опять стало хуже, и из-за этого она погибла. Оступилась, упала в реку и все. Это было через четыре года после нападения Кьюби, но родители все равно обвинили меня, так как из-за моего якобы бегства, они оставили Коноху. Когда, спустя полгода, до меня дошла новость о гибели Сидзуку, через даже не третьи, а пятые руки, я приехала, и услышала вот такое.

Шизуне вцепляется в меня, почти трясет, а у меня только одна мысль: не слетело бы кимоно.

— Пусть они ненавидят меня, но я должна спасти их! Помоги мне, Гермиона!

— Хорошо, хорошо, — отстраняя Шизуне, — чем именно помочь? Перебить диверсантов?

— Их селение немного в стороне от областей, где работают диверсанты, — немного успокоившись, говорит Шизуне, отпуская меня. — Надо отправиться туда, и уговорить переехать в Коноху. Если же они не согласятся, то здесь и потребуется твоя помощь.

Смотрю на Шизуне. Понятно, насильственный телепорт в Коноху, все дела, но что-то тут еще. С таким же успехом она могла попросить Цунаде отправить туда отряд на защиту. Или прислать группу шиноби с порталом, которые бы точно так же насильно перенесли бы ее родителей в Коноху. Или она считает, что должна лично смотреть при этом им в глаза? Возможно. Да и в целом, вопрос сложный, она знает, как к ней относятся родители, и в то же время стремится спасти, так что мое присутствие, получается, скорее душевная поддержка, нежели телепорт.

— Конечно, онэ-сан, — киваю, — подожди минуту, я переоденусь и отправимся.

Глава 15

14 февраля 79 года. Страна Огня.

Конечно, за минуту не отправились, но все же минут через пять выступили, если это можно так назвать. Шизуне в своей нервной конспирации уперлась, мол, родители — дело личное, поэтому никакой помощи Конохи, она сама разберется, с моей помощью.

Оставалось только пожать плечами и уточнить, где именно на юге.

Выяснилось, что это неподалеку от Сюнана, буквально час лету, так что задача упрощалась. Не надо скакать телепортирующимся козлом, прыжок в Сюнан и полетели. Конечно, было бы приятно тащить Шизуне на себе, и чтобы прижималась сзади, но именно поэтому сразу прихватил с собой две леталки. Телесный контакт такого рода — лишний, а вот поболтать в дороге отличная идея, да и Шизуне немного успокоится.

Внизу проплывали грунтовые дороги, густые леса, поля с пшеницей и просто поля с какими-то домашними зверушками, вроде свиней, черепичные крыши домов, видны были работающие крестьяне, пылящие телеги с какими-то припасами, пару раз мелькнули шиноби на высокой скорости, продавец с тележкой, даже какой-то конный разъезд с паланкинами, наверное, важное лицо под охраной. Шизуне с равнодушным лицом взирала на эту картину мирной жизни Страны Огня под ногами и думала о чем-то своем.

— Как дела в госпитале? — конечно, не самый умный вопрос, но отвлечь ее надо, и разговоры о работе тут беспроигрышный вариант.

— В котором из? — смотрит Шизуне и видно, что она где-то далеко мыслями.

— А их много? — прикидываюсь дурачком, но меня тут же раскусывают.

Шизуне смотрит строго, хмурит брови, потом, видимо, сопоставляет два и два, и грозит пальцем. Развожу руками, мол, хочу как лучше. Вздохнув, Шизуне дает поясняющую справку.

— В каждом из полевых лагерей свой полевой госпиталь, для тех, кого ранили на заданиях, и для оказания первой помощи в боях, если лагерь атакован. С серьезными ранами, тяжелобольных и пострадавших, переправляют сюда, в Коноху, где ими занимаются уже в спокойной обстановке, вне битв. При очень серьезных повреждениях переправляют в страну Весны, там Цунаде-сама бывает каждый день и проводит операции. Там же, в стране Весны, проходят реабилитацию и восстановление, безлюдно, врагам взяться неоткуда, горный воздух и самые красивые медсестры, для выздоравливающих.

Она немного смущается, произнося такое, я хихикаю, ибо очень напоминает земные дела. Медсестер с буферами, и кто лежал, начинает ходить в два раза быстрее, лишь бы к ним в гости заскочить, на палку чая. Мораль шиноби в таких вопросах близка к традиционной, но без жестких ограничений. В данном случае — медсестры и больные — все проходит под соусом излечения не только тела, но и души, в общем, секс для душевного равновесия и релаксации, и напоминания, за что сражаются. Понятно, что дело не только в медсестрах и сексе, это лишь один из аспектов, но все же.

— Потом возвращение на фронт, или в резерв, или на отдых, если пришло время, — поясняет дальше Шизуне, — там уже команда Шикаку сама следит за ротацией резерва и основного состава. Все, я ответила на твой вопрос, имо-то?

— Главное, что ты отвлеклась от тяжелых мыслей, онэ-сан!

Шизуне смотрит мрачно, видимо не до конца сбил, да и как такое собьешь? При той ситуации, что описала Шизуне, нет, и не может быть простых решений. В принципе согласен с выбранным ей подходом: спасти, а там пусть еще сто лет ругают, лишь бы ругали! Но и такое перенести нелегко, мы ж не мазохисты, добровольно слушать, как ругаются родители, эх, эх.

И бросить их никак, только если уж совсем бесчувственный негодяй.

— Не слишком помогло, — говорит Шизуне, — но в общем, ты права. Работа помогает забыться, и работы сейчас хватает, хорошо хоть больше административной. Обустраиваем подземное крыло госпиталя еще, на всякий случай, да и по стране Огня затыкаем дыры в медперсонале, вызванные войной.

При этом я точно знаю, что она лукавит. Да, потери в шиноби малы, но раненых много, просто их всех успешно вылечивают и возвращают. И среди мирного населения хватает пострадавших, и погибших там больше, шиноби на одной своей системе чакры в разы живучее обычных крестьян. И знаю, что это исподволь гнетет Шизуне, но она в жизни не признается, так к чему усугублять?

— Понимаю, — киваю.

— О, смотри! — Шизуне тычет пальцем в мини-село вдалеке. — Уже прилетели!

Чтобы так точно выйти на этот миниатюрный поселок вдали от основных дорог, надо отлично знать маршрут. И представлять, как все выглядит сверху. Понятно. Смотрю на Шизуне, она спокойно смотрит в ответ. К чему слова о том, что и так понятно? Поэтому я говорю.

— Возьми меня за руку, телепортируемся прямо в село.

14 февраля 79 года. Селение Ати, Коноха, страна Огня.

С любопытством и некоторым волнением оглядываюсь.

Понятно, что ничего такого, а все же поездка к родителям, важный шаг во взаимоотношениях молодой пары. Эта засевшая заевшей пластинкой в голове фраза, невольно вызывает желание захохотать и убежать в ужасе. Шизуне тоже волнуется, но наверняка по другой причине. Сложные взаимоотношения с родителями, отношения застывшие на уровне подростка, означают, что будет сказано много слов, и половина из них будут лишними.

В принципе, мы никуда не торопимся, но присутствовать при таких сценах ссор родственников всегда мучение, и уйти не получится. Шизуне обидится, родители ее, исходя из стереотипа "дорогой гость" обидятся, обвинят друг друга, и хрен знает, куда зайдет потом этот разговор. По-хорошему, стоило бы просто коснуться ее родителей и тащить в Коноху, но опять нельзя. И встревать между ними тоже нельзя, охохо. Ладно, попробую сидеть с вежливо-каменным лицом, как учили, может, хоть так они будут сдержаннее?

— Не волнуйся, онэ-сан, — говорю Шизуне, — если что, я просто перенесу их в Коноху.

— Они будут ужасно злы, — бормочет Шизуне.

— Ты будешь слушать их ругань и радоваться, что они живы, — пожимаю плечами. — Свалишь все на мое самоуправство, мол, внучка Цунаде, то да се, пожалуешься самой Цунаде, та пусть устроит мне разнос показной, и родители твои будут знать, что ты не виновата.

Шизуне озадачена и задумывается, такой вариант ей в голову явно не приходил. Так и стоим посреди улицы, вымершей под лучами полуденного солнца. Чувствуется, что к югу еще забрали, как-то даже не столько жарче, чем в Конохе, сколько воздух влажнее. Липкая жара, такая тягучая, в сухой Конохе легко переносится, а здесь испарина. Ах да, еще же наводнение было, побережье топило, явно есть вклад в повышенную влажность. В море бы сейчас, да в страну Весны охладиться, ведь ледники там еще целые, наверняка.

Но все же юг югом, а не пустыня, как в стране Ветра.

Зелень вокруг, леса за селом, как и повсюду в стране Огня. Деревня так себе, конечно, две улицы да двадцать домов, выселок скорее, поближе к полям, вон они тоже виднеются. Дорога явно не торговый тракт, в общем, разница за стоимость жилья с Конохой должна быть огромной. Как, собственно, и на Земле, попробуй, купи дом в мегаполисе, ага, разоришься. Зато отъехать на двести километров в заброшенное село и живи бесплатно, даром все отдают, вдали от благ цивилизации. Дорога-грунтовка, дома стандартные: деревянный каркас, бумажные стены, да легкие заборы. Собаки не гавкают, то ли от жары попрятались, то ли просто не держат, за ненадобностью.

Жара, тишина и вольготно разбросанные сельские домики, все как на картине.

— Ладно, идем, — решительно говорит Шизуне, — возможно, я зря придумываю себе ужасы.

Широким шагом она идет по улице, я следом, и думаю о том, что все это плохо закончится.

Настроение какое-то минорное, сам не пойму почему. Стоило бы сесть и разобраться, но не по такой жаре. Если внутри дома будет также, то плевать, врублю заклинание кондиционера и буду наслаждаться. По деревне не видно, чтобы их хоть как-то затронула война. Ни настороженности, ни подозрительности, ни разграбленных курятников, тишь да гладь, что значит граница на замке. Перед четвертым домом Шизуне останавливается на секунду и смело, и решительно топает к двери. Дом как дом, ничем среди остальных не выделяется, ни корично-черепичной крышей, ни бумажными стенами, ни деревьями рядом. Вообще, странно, если подумать, обычно в таких вот селениях каждый стремится индивидуально разнообразить дом, а тут ничего такого. Или меня опять подводят особенности менталитета, и у местных крестьян, наоборот, считается хорошим тоном быть как все и жить скромно? Как-то меня сразу наверх затащило в местном социуме, да жизнь рядом с крутыми шиноби в центрах цивилизации, в общем, как говорили классики "страшно далек я от народа".

Мысль о том, что надо быть ближе к народу, неожиданно веселит, и представляю себя с огромным кетменем в руках, шествующим на поле, распевая песенку о веселом ёкае. Под это веселье пропускаю момент, когда дверь открывается и на крыльцо выходит мама Шизуне. Сходство — до дрожи в коленках, только ниже на голову, состарилась от трудов, да и одежда более скромная. Уж на что Шизуне девочка-скромница, но по сравнению с мамой даже немного развратно смотрится.

— Мама, — уважительно кланяется Шизуне.

Повторяю за ней, почти синхронно. Пауза. По идее надо бы представить нас друг другу, но внезапно мама Шизуне встает в позицию "руки в боки", хмурится и говорит грозно.

— Шизуне! Да как ты посмела явиться сюда! Да еще и в хитайате! — и так палец наставляет, как будто проткнуть хочет. — В деревне чужие шиноби, а твоя Коноха ничего не делает!

Опаньки! Вот это поворот! То-то собак не слышно, и ощущения в спине нехорошие. В принципе, в мире шиноби моя чуйка на враждебный взгляд практически не работает, этих хитрых товарищей учат смотреть правильно, но иногда нет-нет да что-то такое мелькает, как сейчас. Но если раньше списывал это на жару и пот, то теперь все внезапно стало не так однозначно. Главное резко не оглядываться, а то чую, нас уже срисовали и берут в кольцо.

— Идите в дом, мама, — твердо отвечает Шизуне, — я разберусь.

Как говорится, в голосе прорезались начальственные нотки, но родители всегда родители. Будь ты хоть сто раз суровая куноичи-джонин и ученица Цунаде, родители все равно будут видеть в тебе маленькую беззаботную девочку, игравшую с братом и сестрой. Увидев, что мама повторно тычет пальцем, даже не думая никуда уходить, Шизуне быстрым жестом решимости и отчаяния применяет парализующее средство.

— Извините, мама, но, — Шизуне мягко подхватывает оседающую маму, и кивает мне.

Через три секунды Шизуне снова стоит на крыльце, обозревая пустую улицу.

— Отец?

Шизуне молча машет рукой, вроде как все стандартно, и вижу зажатые меж пальцев иглы. Понятно. Сейчас Шизуне выйдет на тропу войны и будет мстить за страх родителей, вот только кто знает, кто тут окопался?

— Вызовем помощь?

— Сама справлюсь, — немного резче, чем ожидалось, бросает Шизуне. — Страхуй сверху.

Невидимость, сфера, телепорт вверх, полет вниз, если за нами и наблюдают, то самое время атаковать от таких фокусов. Но кому нахрен потребовался этот захолустный выселок с сотней жителей? Или просто отсиживаются и отъедаются, пользуясь тем, что сбежать отсюда местные не могут. В смысле, где пожилые крестьяне, а где шиноби? Даже если кто и пытался сбегать за помощью, то не добежал.

Шизуне спокойно, даже медленно, начинает обход деревни.

Конечно, она джонин, быстра, как горная лань, ха-ха, но все же от зрелища такой беззаботной прогулки резко потею. Самое смешное, что будь на ее месте куноичи АНБУ или Корня, примерно того же возраста, кстати, то ничуть не взволновался бы. Разница восприятия, ибо там типа спецназ шиноби, а Шизуне вроде как беззащитная и домашняя. Ну да, ну да, вижу то ее в основном с утра в пижаме, да вечером в домашней одежде, какое тут нахрен боевое восприятие?

И все же, стоит подготовиться, опускаю руку в подсумок, зажимая горсть деревянных шариков. Оно, конечно, вроде как не с руки взрывать все посреди деревни, а с другой стороны, чтобы действовать мягче, у меня не хватает мощи. Разве что еще голема достать, но это слишком уж демаскировка будет. К тому же, дома, испорченные взрывом можно починить, Репаро два десятка раз, нет мощи, берем количеством, так сказать.

Тем временем, Шизуне выходит в другой конец деревни, и тут они и появляются. Пятеро шиноби Суны, отчего немедленно еще раз потею до самых трусов. Явно не генины, а если и генины, то далеко, далеко не новички. Грамотно действуя, вполне могут завалить Шизуне, и, даже зная, что шиноби остерегаются насиловать пленных куноичи, все равно фантазию уже не остановить.

Так, зажать еще шариков и облет по дуге справа.

— Так-так, и как это такая красотка прошла мимо Вадзу? — развязно интересуется крайний слева.

Полукруг, по центру Шизуне. Пятеро против одной, уверены в своем превосходстве. Еще один, а может и два сидят в секретах возле дороги. Но судя по поведению, враги расслабились вдали от фронта, утратили бдительность. Иначе наше появление в самой деревне тут же вызвало бы переполох.

— Сдавайтесь и сотрудничайте, и вы будете жить, — бросает Шизуне.

Шиноби подбираются, настораживаются. Точно не новички, но и не бросаются бежать, рассчитывают впятером одолеть? Но они же не знают, кто против них, и все равно чересчур спокойны, ага, вижу, вижу. Ловко укрываясь на дереве и на крыше, еще двое шиноби готовятся к метанию сенбонов. Наверняка та пятерка ударит, маскируя шумом метание сенбонов, отвлекая на себя внимание. Яд или парализующее что-то, неважно, в такой ситуации даже джонин пропустит одну — две иглы. Затем отскок и врассыпную или наоборот, усилить натиск, не давая Шизуне подлечиться.

Но это мы сейчас исправим, да.

— ОДАБ! — и горсть взрыв-шариков летит в засевшего на дереве.

В момент взрывов телепорт за спину второму и почти нежно воткнуть деревянную иглу в спину, одновременно кастуя "Петрификус Тоталус!" Телесного контакта нет, полупарализованный враг есть. Наставить палец и изобразить выстрел из пистолета, только вместо "Пуф!" кастануть.

— Ступефай!

Коснуться, телепорт к Шизуне.

Та немедленно что-то колет парализованному броском шприц-тюбика. Пятерка шиноби Суны — начищенные хитайате так и сверкают! — озадаченно смотрит, пытаясь понять, что происходит. Ступор этот продлился бы недолго, максимум еще секунду-две, но Шизуне атакует первой.

— Вверх! — кричит она мне, скрещивая и разводя руки.

Ее иглы летят мимо, пятерка отскакивает в стороны и назад, готовясь контратаковать. Один из пятерки кукольник, два огромных собакокабана выскакивают откуда-то из-за забора соседнего дома, еще один из пятерки ударяет техникой Ветра.

— Дыхание Пустыни!

Порыв ветра несется вдоль улицы, вздымая пыль и песок, перекрывая зрение, в общем, толковая связка, неплохо придумано. Еще двое выхватывают кунаи, последний из пятерки меч и готовятся прикрывать кукольника, причем видно, что маневр отработан и отрепетирован.

Но Шизуне все-таки, как ни крути, джонин.

Пусть она пока так и не освоила сенмод, и не имеет такого контроля, чтобы ломать кулаками землю на сто метров вокруг, как Цунаде. Но все же она джонин, и очень злой джонин. Мастерский Шуншин прямо между тремя и вихрь ударов на все двести семьдесят градусов, вихрь, которого не постыдился бы и Майто Гай. Взмах руки-скальпеля и куклы замирают, хмм, а я уж думал им на голову деревянного ежика уронить, подрались бы. Шиноби с техниками Ветра резко начинает складывать печати, отскакивает, еще отскок, еще, уклоняясь от игл Шизуне, и так и скрывается за домом.

Ученица Цунаде уже держит руку, светящуюся от чакры под подбородком кукольника.

Тот, нелепо задрав голову, смотрит на Шизуне, не рискуя ничего предпринимать. Оно, конечно, руки вроде и свободны для выброса нитей чакры, а что ими захватывать? Кунаи у поверженных? Так Шизуне ему быстрее голову проткнет, ну и так далее. Вся схватка заняла секунд семь, а с учетом моих предварительных экзерсисов, ну пятнадцать, не более.

Поэтому от страха за Шизуне я еще раз потею уже постфактум, когда основное закончилось.

— Пиши в Коноху, имо-то, — резко приказывает Шизуне. — Пусть явятся и заберут пленных, я как раз закончу предварительный допрос!

Удерживая правую руку под подбородком врага, левой она втыкает ему длинную углу в верхнюю часть бедра правой ноги. Шиноби дергается, почти кричит, но при этом едва не теряет подбородок. Мне как-то резко становится противно.

— Зачем это, онэ-сан? Пусть в Конохе

— Ты видела, что такие, как он творят в селах страны Огня?! — резко кричит Шизуне. — Над одной девчонкой я шесть часов билась, пока почки не собрала обратно из кровавой каши! Ее счастье, что мимо патруль пробегал с порталом! А скольких не успели?

Кукольник ощутимо напрягается и потеет. Мда, сейчас как выяснится, что они и в этом селе успели нагадить, Шизуне же его на холодец порубит! Все понимая умом, смотреть, как Шизуне сейчас его будет пытать, совершенно не собираюсь. Да, война, да, убивают, но Шизуне и пытки?!

— Тогда тем более, — стараясь сохранять хладнокровие в голосе. — В пыточной Конохи его намного дольше будут разбирать на органы, замолвим словечко Морино Ибики, пусть

— Я все скажу, — сереет шиноби, — не надо Ибики. Мы никого здесь не убивали, просто отсиживались вдали от войны. Вы же знаете, что в Суне выбрали Шестого Казекаге, и он приехал на фронт, чтобы лично возглавить атаку на вражеский лагерь... эээ, на лагерь Конохи!

Что-то в Суне частить стали, уже Шестого выбрали. Хммм, а как же Темари?

— И вы пробрались сюда, имитируя диверсионную работу, — хмыкает Шизуне.

— И мы пробрались сюда, имитируя диверсионную работу, — покаянно склоняет голову кукольник.

Интересно. Сколько в его словах правды, а сколько игры?

Две команды из Конохи, одна занимается телами и пленными, пусть даже большинство из них не проживет и часа, но информацию еще можно получить. Вторая устремляется в погоню, трое врагов успели сбежать.

— Интересно, сколько еще таких пугают жителей страны Огня? — задумчиво говорит Шизуне, уже отошедшая от злости и вернувшаяся к прежнему спокойному поведению.

Понять ее, конечно, можно, когда тебе постоянно привозят раненых и искалеченных жителей, обычных людей, поневоле озвереешь. Они-то, крестьяне, не подписывались под долг шиноби, и вообще. Но и в каждое село по наблюдателю не поставишь, разве что зеленых недогенинов разогнать, и толку? Этот десяток прибил бы такого недоучку и точно так же сидел бы, подделывая донесения в Коноху. Шизуне тоже что-то такое осмысляет, явно потом вкатает записку Цунаде, в общем, что-нибудь да придумают, главное без меня.

В принципе, конечно, можно гордиться, бился спокойно, свой вклад внес, но все равно умнее было бы обратиться сразу в Коноху. Ну как здесь парочка джонинов оказалась бы? С другой стороны, жили бы мои родители в таком селе, вполне возможно тоже съехал бы с нарезки от злости.

Хорошо советовать, когда речь идет о чужих людях, ага.

— Так! — решительно говорит Шизуне. — Идем, заберем родителей, нечего им тут делать! Дом я им куплю, пусть живут в Конохе, да, главное — пусть живут! Хватит потерь в семье!

Так, в принципе можем даже пожитки их забрать, все в палатку, палатку в подсумок, бездонная матрешка о трех уровнях, новое слово в грузоперевозках.

— А как же наши поля? — говорит отец Шизуне. — Да мы привыкли трудиться в поле.

— Я куплю вам поле возле Конохи, — устало говорит Шизуне.

— И соседи славные, — вздыхает мама Шизуне, совершенно не такая грозная, как два часа назад.

Сижу в сторонке и прикидываюсь шлангом.

Как и ожидалось, самое сложное — переговоры с родителями. Те, убедившись, что дочке ничего не угрожает, и враги изгнаны, тут же упираются рогом, мол, никуда не поедем, привыкли здесь, могилки, поля, и прочее. При этом предъяв Шизуне за брата и сестру они не выкатывают, как говорится, и на том спасибо. Шизуне, в свою очередь, хоть и жаждет спасти родителей, но не решается переступить черту воспитания и поведения, и просто утащить их в Коноху.

Родители, опять же, вроде и напугались врагов, а вроде те и не убили никого, так, попугали.

И война до этого сюда не докатывалась, ибо Суна пока не проводила операции десанта на побережье. В общем, столкновение отцов и детей, в разрезе разной жизни и воспитания, отягощенное темным прошлым и текущим моментом со спасением от врагов. Ядреный коктейль, и остается только посочувствовать Шизуне, вынужденной такое расхлебывать. Как бы я поступил? Наверное, отступился бы, а потом тихо прислал бы пост шиноби, пользуясь связями и близостью к Хокаге.

Использование служебного положения в личных целях, да, стопроцентное, но к счастью, это не мои родители.

В общем, Шизуне уговаривает и предлагает купить все, что нужно родителям, лишь бы они переехали, а те упираются и не собираются "зазря тратить деньги, и здесь все есть". Неизвестно, кто кого бы переупрямил, так как жизнь внезапно заявляет о себе. В дом заходит шиноби и с поклоном говорит.

— Шизуне-сама, ваше присутствие безотлагательно требуется в госпитале, тяжелый случай, нужна срочная операция.

— Извините, — Шизуне вскакивает на ноги, одновременно кланяясь родителям.

Если вы не шиноби, даже не пробуйте повторить этот трюк, да.

— Не будем терять время, — Шизуне берет меня за руку. — Давай, имо-то.

— До свидания, уважаемые, — тоже кланяюсь родителям Шизуне, и уходим телепортом прямо в госпиталь.

Не знаю уж, чего там наплел шиноби-посыльный, или родители Шизуне сами одумались, но они все-таки потом переехали в окрестности Конохи, и вроде бы снова занялись фермерским трудом. Шизуне хлопотала об их обустройстве, счастливая по самые помидоры, а я просто тихо порадовался за нее.

Хорошо, когда все дома.

Глава 16

23 февраля 79 года. Коноха, страна Огня.

Признаться, это было очень странное чувство. Полная Деревня, целый мини-город тренированных убийц, диверсантов и разведчиков, наученных и обученных проникать, прокрадываться и уходить незамеченными. Но с просьбой спасти Сабаку Темари, Пятую Казекаге, приходят именно ко мне. Конечно, мне объясняют обстоятельства, и нельзя не согласиться, что в определенные моменты маг без чакры просто крут, как никогда, но все же, миссия в сердце вражеской Великой Деревни — это неожиданное предложение. Готов поклясться, эти хитрецы уже давно заложили портключи во всех Великих деревнях, но делают вид, что их нет, то есть шифруются даже от своих.

Соглашаюсь на эту миссию, но не потому, что мне удобно припрыгать в Суну телепортом и притащить с собой остальных, и не потому, что я так отлично подхожу для этой миссии, и не потому, что у меня адреналин в известных органах играет. Нет, соглашаюсь, потому что семьи должны быть вместе, и чувство это сейчас резко обострено, после вояжа с Шизуне за ее родителями.

Ну и, в конце концов, Темари не совсем чужая куноичи, без одежды ее точно видел.

— Итак, — говорит Ястреб, — все в сборе, давайте приступим.

Все в сборе — это я, Гаара, сам Ястреб и незнакомый шиноби лет двадцати с каменным лицом. Как-то маловато для великой миссии, с другой стороны мы же не штурмом деревню Песка будем брать, верно?

— Гаара-сан и Бодо-сан прекрасно знакомы с Сунагакуре, — продолжает Ястреб, глядя на меня, — и оба они считают, что Сабаку Темари держат вот здесь.

Палец Ястреба указывает на большое округлое задание на краю деревни. В сущности, все строения Суны похожи на бочки, по крайней мере, сверху. На столе, вместо карты, лежит склеенная из фотографий панорама Деревни. К гадалке не ходи, заслали диверсанта на леталке, да под прикрытием. Фотографии немного размытые, явно высоко забирался, чтобы не обнаружили.

— В каждой Великой деревне есть собственная тюрьма, хоть это и не афишируется особо, — говорит Ястреб. — Не всех можно послать в Кровавую тюрьму, ну и так далее, сейчас это не важно. Важно то, что вот это здание, это тюрьма Сунагакуре. Отлично охраняемая и обнесенная барьерами, а также оборудованная сигнализацией на применение чакры. Поэтому агентам Листа так и не удалось попасть внутрь здания и узнать, что там, но об этом осведомлен Гаара-сан.

— В здании пять этажей, — говорит Гаара, указывая на бочку, — и сами тюремные камеры расположены на этажах со второго по четвертый, вот на этой половине, той, что ближе к деревне. Вторая половина для охраны и наблюдателей, и разного рода вспомогательных помещений. Вдоль камер коридор с сигнализацией на чакру, и барьеры, а также железная решетка. Сами камеры тоже из решеток, полностью просматриваемые с той половины, где находятся охранники. Патрули проходят через разные промежутки времени, и, как правило, один-два наблюдателя непрерывно наблюдают. Сам я систему охраны здания в действии не видел, знаю только из рассказов Темари.

— То есть Пятая Казекаге отлично осведомлена о системе охраны? — неожиданно оживляется незнакомый мне шиноби.

— Бодо-сан один из тех, кто пытался пробраться внутрь тюрьмы, — поясняет Ястреб опять же в основном мне, и добавляет, указывая на чертеж "тюрьма в разрезе". — Потолок и пол усилены, и даже если пленный решит бежать вверх или вниз, сразу не пробьется наружу, а потом его скрутят, это стандартная практика в тюрьмах шиноби. Но все равно, по-настоящему сильных шиноби там не удержишь, поэтому по большей части здание пустует, так, Гаара-сан?

— Да, — кивает Гаара, — Темари всего один раз туда кого-то сажала, какого-то генина.

Это да, даже отбери всё у шиноби, чакра все равно останется, и сильный шиноби играючи голыми руками проложит путь на свободу. Кровавая Тюрьма тем и славна, и страшна для преступников-шиноби, что там какую-то хитрую печать лепят, которая чакрой не дает пользоваться. Но и то, что-то сомневаюсь, что и в Кровавую посылают сильных шиноби. Такие, как правило, в курсе секретов Деревни, и могут их разболтать. Во всяком случае, на мой дилетантский взгляд, пяти Великим точно следовало бы держать агентуру в Кровавой тюрьме, собирая сплетни, слухи и рассказы настоящих преступников.

Темари та же, в качестве примера.

В Кровавую ее точно не пошлешь, и, следовательно, ей очень повезло, что ее вообще держат в тюрьме, а не свернули шею. Надо полагать, пока ее спасает происхождение из клана Сабаку, но кто знает, чем там руководствуется Шестой Казекаге? Возможно, поэтому операцию так быстро разработали, и что-то сомневаюсь, что мое участие ограничится телепортом туда-сюда обратно, как заверяет Ястреб.

— Как только в камерах или коридоре касаются чакры, сразу включается тревога, принцип, на котором построена сигнализация, близок к тому, что используют сенсоры, чтобы ощущать, друг друга, — говорит Ястреб. — Поэтому было решено привлечь к операции вас, Гермиона-сан.

Ну вот, собственно, соль всего проекта.

Там, где стоит сигнализация на чакру, нужен маг без чакры, да. С другой стороны, если, не попавшись, добраться до Темари, остальное — дело техники. Прикосновение — телепорт, и пусть ищут нас по пустыне, ага. Хмм, допустим, их внешнюю стену можно перелететь тихо под невидимостью, найти здание, но как попасть внутрь? Вблизи невидимость ни разу не прикрытие, по одним колебаниям воздуха, шуршанию одежды и запахам вычислят и посадят в клетку рядом с Темари... хмм, это, конечно, способ, но без гарантий.

— Самое сложное — попасть внутрь тюрьмы, — говорит Ястреб, — и в этом вам поможет Бодо-сан. К сожалению, Гаара-сан слишком заметен, чтобы участвовать в операции.

— Я все равно был там всего один раз, — говорит Гаара.

Вообще, тоже мысль, нэ? Порталом Девятку на окраину Суны, разовый удар — тюрьма вдребезги, Темари в охапку и тикать. Ах да, пока же решено не трогать сами Деревни, да и скрытность для такой миссии лучше. Хмм, была бы хорошая фотография изнутри здания, можно было бы рискнуть и телепортироваться внутрь, а так, что получается? Как Али-баба, проехать внутрь в бочке с водой? Кстати, тоже мысль, напоить охрану до окаменения, но опять же слишком вычурно, проще яда насыпать.

Самое смешное, что никакой злости и ненависти к Темари не испытываю. Тогда на арене — да, а сейчас нет, вспоминаются почему-то трусы без кружев и мягкие сиськи пополам с вздернутым носом.

— А на каком из этажей держат Темари, и как сообщаются этажи между собой?

— В зоне тюремных камер просматриваются снизу доверху, благодаря решеткам, — отвечает Гаара, — а сообщаются этажи между собой лестницами, в периметре охраны, причем ни одна лестница не ведет на два этажа одновременно, и расположены они в разных местах здания.

Ага, понятно, на манер средневековых крепостей. Не буду спрашивать, как там бедные заключенные гадят в своих камерах, а то из описания Гаары создается впечатление, что они там буквально насрать на голову товарищу могут. Наверное, просто неправильно интерпретирую его описание, ну да ладно. Все равно придется осматриваться на месте, раз уж в один прыжок внутрь не попасть.

— Предположительно, третий этаж, — добавляет Ястреб, — равноудаленно от любого потенциального выхода. Без своего веера Темари-сан недостаточно сильна, чтобы сломать защиту и стены.

— Ей было не до тренировок, пока она была Казекаге, — со вздохом говорит Гаара. — Постоянно дела и давление Старейшин.

— Понятно, — машинально вожу пальцем по чертежу здания в разрезе. — Получается, мало незаметно пробраться внутрь, надо еще незаметно пробраться к камерам, вскрыть их без использования чакры и вывести оттуда пленника, никого не потревожив. Либо штурмовать здание, либо потревожить сигнализацию и сражаться с охраной.

— Именно так, Гермиона-сан, поэтому ваше участие в операции крайне важно, — кивает Ястреб.

Смотрю на Гаару, и недавняя ситуация с Шизуне невольно всплывает в голове. Семья. Да, это важно, и стоило бы все бросить и мчаться к своей семье. Но как бросить Коноху и близких людей в разгар войны? Возврата точно не будет, и организм опять приводит доводы, что надо вначале разобраться здесь, а потом уже мчаться дальше. И раз остаюсь, то почему бы и не помочь воссоединению семьи Сабаку? Тем более что как уже сказал, злобы в адрес Темари нет, а остались только какие-то наполовину эротические и почему-то нежные воспоминания. Плохой признак, в общем-то, раз, несмотря на асексуальный образ жизни, все равно гормон прорывается, вот как сейчас.

Ладно, сны переживу, а остальное — ерунда по сравнению с семьей.

— В здание можно попасть в один из моментов, когда двери открываются, особенно если напарник будет отвлекать внимание, — говорит Бодо. — Там стоит сигнализация на чакру, на этом двое наших попались тогда, но сейчас сигнализация проблем не доставит.

— Давайте сделаем проще, — говорю, продолжая изучать чертеж. — Тем более что моя маскировка не поможет добраться через коридоры, лестницы и охрану, я не шиноби. На внешних стенах стоит сигнализация на изменения, проломы, повреждения?

Ястреб и Бодо смотрят на Гаару, тот разводит руками, мол, не знаю.

— Если и стоит, то на чакру, — задумчиво говорит Бодо. — Любое применение на стене, скажем, включает сигнализацию.

— Да, это было бы разумно, — кивает Ястреб.

— Тогда я под невидимостью подлечу к крыше и сделаю дыру в стене, скажем на уровне пятого этажа, в помещения охраны. Или нет

— Дыру в стене? — удивленно перебивает Бодо. — Извините, Гермиона-сан, а вы можете сделать дыру в стене так, чтобы никто ничего не заметил?

— Медленная трансфигурация, стена превратится в воздух на какое-то время, — отмахиваюсь. — Сигнализация, естественно, не сработает, в моих техниках нет чакры.

Бодо сидит с мечтательным видом, как будто думает о голых бабах. Ну вот, опять! С чего это организм возбудился и никак успокоиться не может? Темари хочет, что ли? Понятно, что Бодо воображает всякие шпионские операции, а не голых баб, и понятно, что он не из АНБУ и не из Корня, внешний шпион, так сказать, со специализацией на Суне, наверняка. Впрочем, пусть мечтает, все равно в таких операциях мне не участвовать, но не будем портить товарищу шиноби мечты раньше времени. Могу его понять, конечно, мимо всех сигнализаций пробираться в секретные хранилища, это не может не занимать его ум, но сегодня у нас не об этом.

— Но даже стену убирать не надо, — поясняю. — Подлечу к одному из иллюминаторов, телепорт внутрь помещения. Главное, чтобы оно было пустым, хлопок при телепортации все равно демаскирует. Затем осмотреться, выбраться в коридор, там можно взлететь под потолок, и еще раз осмотреться. Как только я смогу рассмотреть камеру и Темари, дело будет практически сделано. Два телепорта, внутрь камеры и за пределы Суны.

Тут мне пришло в голову ценное соображение.

А как отреагирует сама Темари на хлопок в непосредственной близости? Для телепортации нужно фиксированное состояние, а если Темари начнет вырываться, то будет расщепление. Не говоря уже о том, что если она начнет драться, то в тесной камере точно по мне попадет и все, операция сорвана. Эти соображения излагаю шиноби, те задумываются.

— Да, придется разговаривать с Темари-сан и объяснять, — неуверенно предполагает Ястреб, — что насторожит охрану.

Не говоря уже о том, что Темари может просто не поверить, и на всякий случай дать мне в нос.

— Либо прийти к ней вместе с Гаарой-саном, но это нарушит маскировку.

Да, кстати, Гаара мог бы прикрыть песком, в драку Темари при нем точно не полезет, а телепортировать двоих за пределы Суны проблем нет, дальше можно уйти порталом сразу в Коноху. Но маскировка, видимо, Коноха не хочет афишировать свое участие. Понятно, что никому кроме Листа спасение Пятой Казекаге не нужно, а все же, пока нет доказательств, можно делать лицо кирпичом и говорить, что Коноха не при делах.

И тут внезапно меня осеняет, один раз такое проходило с Темари, пройдет и второй.

— Я оглушу Темари, парализую и потом спокойно вытащу за пределы тюрьмы, — небрежно так говорю все еще думающим шиноби. — Это потребует нескольких дополнительных секунд, но вряд ли охрану там инструктировали на такой случай. Если будет возможность подобраться и поговорить, обязательно так и сделаю.

Надеюсь, меня не раскусят в этой маленькой лжи. Маленькой, потому что знаю, что возможности не будет. Не стоит дергать тигра за усы и шутить с шиноби в таких делах. Даже оглушение Темари, необходимое, чтобы она не дергалась при телепорте, снижает шансы, что уж говорить о предварительных разговорах и необходимости тихо влететь в соседнюю камеру и потом незаметно для охраны шептать. Раз там сидят наблюдатели, любое телодвижение будет замечено и отмечено. Да и сама Темари вряд ли сразу сообразит, что происходит и выдаст себя.

Хмм, может вначале усыпить охрану?

Отставить. Слишком сложные планы — верный путь к провалу, да.

24 февраля 79 года. Суна, страна Ветра.

Вокруг Сунагакуре защитное кольцо скал, аналог стены в Конохе. Также, там, в толще скал, расположены склады, подземные скважины с водой, даже теплицы для выращивания растений. Сейчас стекла, через которые идет освещение теплиц, дополнительно закрыты хитрыми ставнями, так как надвигается песчаная буря. Быстро лечу к скалам и деревне, торопясь успеть до бури, ибо ориентироваться в песчаном вихре совершенно невозможно. Не говоря уже о том, что песчинки сорвут любую маскировку, и вообще неприятно жевать и вдыхать песок.

Но чуть-чуть времени еще есть, и поэтому лечу, не рискуя телепортироваться.

Гаара предлагал остановить бурю, но Бодо его отговорил, мол, вызовет подозрения, вышлют патруль и так далее.

На улицах почти пусто, видно, как захлопываются иллюминаторы в зданиях. Мимо быстро проскакивает двойка шиноби, по сторонам не смотрят, лица и шеи укрыты платками. Похожую шторку на лице носил наставник Гаары, Баки, только у этих укрыта нижняя половина лица. С учетом замотанных голов своим видом шиноби напоминают арабских танцовщиц живота, и воображение быстро дорисовывает картинки. Понятно, что все эти платки и тюрбаны жизненная необходимость в пустыне, но мозг уже крутит видео с танцем живота и балдеет.

Не хватало еще провалить миссию из-за прорыва гормонов!

Внутри пусто, пыльно и затхло. Голые стены, голая комната, даже мебели нет. Видно, что помещением давно не пользовались, и знали, что не будут пользоваться. Все вынесено, убрано и так далее. Дверь закрыта, но к счастью иллюминатор в стене не завешен. Повезло, что и говорить, начни открывать дверь, сюда бы сбежалась вся охрана. Окно в стене, для наблюдения за арестантами, тут без вариантов. Пока что мне везет, даже успел раньше бури. Стены слегка гудят и подрагивают, за окном внешней стены вообще ни хрена не видно, только ураган песка и темнота.

Везение продолжается, Темари держат на четвертом этаже.

Взлетев к потолку, под углом рассматриваю камеру, осознавая, что имел в виду Гаара, когда говорил, что все видно. Межэтажные и межкамерные перегородки в камерах цельные, но все остальное — закрыто решетками. То есть никто никому на голову не срет, но охрана отлично видит сразу несколько этажей. Все камеры одинакового фасона, примерно три на три метра, лежак-кровать, раковина и дырка в углу, типа туалет. Ага, понятно, трубы канализации в стене на стыке двух камер идут, и наверняка такие узкие, что туда только змеи Орыча и пролезут, если не побрезгуют. Толково, не надо возиться с ведрами, лишний раз заходить в камеру и все такое. Еду наверняка кидают через прутья, удобства заключенных никого не волнуют, и то, что гадить и мыться, если под этим краном вообще можно мыться, нужно на виду у охраны — проблемы заключенных.

Плюс дополнительный фактор надлома духа заключенных, мелочь, конечно, особенно в отношении шиноби, но кто знает, из чего состоит весь комплекс мер по надлому? Такими мелкими воздействиями, не особо утруждаясь, вполне можно снизить боевитость, желание сопротивляться и бежать, в общем, облегчить жизнь тюремщикам и будущим допрашивателям, если таковые будут.

Конечно, сейчас это неактуально, из-за одной Темари, но зачем-то же построили пятиэтажную бочку?

Темари полулежит, полусидит, прислонившись к стене, смотрит в пространство. Такое ощущение, что она в трансе, глаза вроде открыты, но не двигаются. Выражение лица безразличное, волосы грязные, свисают лохмами. Так быстро опустилась или играет в сдавшуюся? Ноги по-прежнему великолепны, тем более что шорты стали еще короче, на грани приличия даже по земным меркам. Ага, а металлосетку у нее забрали, обычная жилетка без рукавов, Сакура похожую носит. Одежда тоже грязная и мятая, местами прорехи.

Хмм, основная часть охраны получается ровно подо мной?

Напустить бы им туда сонного газа, но сдерживаюсь. Лучший способ выполнить миссию — не связываться с шиноби. Взгляды по сторонам из окна, вроде на этаже никого. Слой пыли на полу не поврежден, будем считать, что патрулируют только четвертый этаж. Если вообще патрулируют, при такой Темари достаточно наблюдать и ничего не делать.

Приложить руку к стене. Просверлить трансфигурацией маленькую дырочку. Проволока из чакрометалла лезет наружу, складываясь в слова. Контроль — через проволоку и взглядом, слова собираются на окне, только со стороны коридора. Риск, конечно, но так будет лучше видно, надпись и без того маленькая. Освещения на этаже нет, за окном темнота, и надпись на окне не видно. Поэтому легкий Люмос в окно, чтобы написанные проволокой иероглифы были видны на фоне света.

Были видны Темари, но не охране, разумеется.

"Замри. Спасение — да"

Но даже так, Темари не сразу замечает надпись, а когда замечает, еще минуты три вглядывается, то ли разбирая иероглифы, то ли решая, стоит ли верить такому. Потом, как и предполагалось, она соображает, что все равно ничем не рискует, и встает посреди камеры, лицом к надписи.

Главное, чтобы сразу не прибила, пробивается неуместная мысль, вызывающая неуместный смешок. Воображение сразу дорисовывает картину, как я затыкаю рот Темари поцелуем, чтобы было меньше шума, и в таком вот виде телепортируемся прямо к Гааре и Бодо, которые ожидают нас за пределами Суны. Не говоря уже о том, как потом песок Гаары будет гоняться за мной, а сам джинчурики будет требовать женитьбы, чтобы восстановить поруганную честь сестры.

Вдох и выдох, выкинуть бред из головы.

Телепорт, ровно и впритык к Темари, не снимая невидимости. Впрочем, с учетом тесного телесного контакта, Темари меня видит, а вот охрана нет. На то и расчет, лишняя секунда на второй телепорт и дополнительная мистика и загадочность, ага, все как хочет Коноха.

Зрачки Темари расширяются, узнала, отлично. Она прикусывает губу, мне в лицо бьет запах немытого женского тела, видимо все-таки это была игра. Сдайся Темари, не реагировала бы так быстро. Запах ее убивает игривость момента, и все проходит быстро и деловито. Обнять, зафиксировать, телепорт в убежище — пещеру в полузасыпанной песком скале, в десятке километров от Суны.

Гаара, сжав кулак, держит защиту от песка на входе в пещеру, Бодо задумчиво читает "Наставление по ядам", полевой справочник шиноби, парадоксальный самим фактом своего существования. В смысле полевой — для применения в поле, а в поле хрена с два почитаешь справочник. Либо помнишь наизусть, либо ты мертв, либо помнишь и мертв, если антидота нет.

Но есть и есть, да и ладно, главное, что Темари спасена и не торопится проломить мне голову.

Но все равно она отскакивает, и это хорошо, адреналин от миссии, возбуждение от контакта и отвращение от запаха — не та смесь чувств и эмоций, которая идет на пользу организму. Темари узнает Гаару, смотрит на меня и обстановку,, и явно мгновенно осмысляет многое из случившегося, не зная, как теперь реагировать. Схватка на арене, да и мое отношение к трупу Канкуро явно стоят у нее перед глазами, не говоря уже вообще о чувствах после нападения на Коноху. И тут вдруг обнимашки и спасение, любимый младший брат рядом, вроде как надо поблагодарить. Но при этом спасает ее де-факто Коноха, и это добавляет оттенка, к тому, что Темари как Казекаге прошла хорошую школу.

При этом все эти колебания занимают от силы пару секунд.

— Темари! — восклицает Гаара.

— Проблемы? — спрашивает Бодо у меня.

Качаю головой.

Хорошая подготовка и неожиданность умений решают. Миссия свелась, в сущности, к скучному: прилетел, посмотрел на пустую Деревню, проник в здание, спас и ушел, не оставив следов. Чакропроволока в коридоре, разве что, блин, забыл забрать. Дырка в стене-то исчезнет, а проволока нет, ладно, пусть охрана поломает головы. И это хорошо, это правильно, что все прошло скучно и быстро, нафиг не надо героического преодоления и напрыгивания голой жопой на ежа, да.

— Темари! — еще раз восклицает Гаара и обнимает сестру.

Я же, как наяву снова вижу песок арены, труп Канкуро и ненависть во взгляде Темари. Теперь она смотрит растерянно, но все равно, как бы это не аукнулось в будущем. Мало ли где нарезка съехать может? Ладно, пусть Гаара ее сдерживает, ответственность на нем, мне же всего лишь надо не пересекаться с Темари. Просто, эффективно и легко может быть выполнено, так как, скорее всего ее сейчас спрячут или отправят на восток страны.

Или, по желанию, воевать против Камня, у Суны масса претензий к Иве в целом, а у оставшихся представителей семьи Сабаку к Ооноки персонально. Главное, не пересекаться и постепенно самому выпустить пар, а то у меня, похоже, опять башню заедает, на старой теме.

Бодо достает портключ и подмигивает.

— Возьмись, — говорит Гаара сестре, — нас перенесет в Коноху.

— Помыться! — вырывается крик души у Темари.

Точно, играла. Молодец, есть боевой стержень. С этой мыслью и улыбкой берусь за портключ.

Оставшись один, Бодо достал свиток и развернул его. До конца песчаной бури было время заучить все предложенные Конохой слухи об исчезновении Темари, и подумать, как их запустить в среду шиноби, не вызывая подозрений в своей причастности к спасению-похищению.

Глава 17

28 февраля 79 года. Гора Мьёбоку, анклав Жаб.

Фукасаку и Джирайя медитировали с кружками дымящегося чая в руках. Съеденный обед из насекомых настраивал на бездумный лад, а травяной чай Ма хорош был и вкусом, и запахом, и видом. Надо заметить, что Ма отлично готовила, но на жабий вкус. Фукасаку, сидевший напротив Джирайи, например, наслаждался отличным букетом чая, не спеша, медленно, прихлебывая из маленькой чашки. Саннин же, привыкший за годы странствий к разному, просто пил чай, вспоминая чудесное вишневое сакэ страны Источников.

Издалека, из-за стволов огромных папоротников, доносились крики Наруто, который учился ходить по воде. Снизу вверх по водопаду, если уж быть совсем точным. Пока ничего не получалось, но Джирайя, дававший тренировку, преследовал другую цель, а именно: Наруто учился более тонко работать с чакрой, выпускал энергию, что должно было помочь ему в тренировках на неподвижность и в освоении сенмода.

— Наруто делает успехи, — заметил Фукасаку, нарушая молчание. — Джирайя-чан, когда ты расскажешь ему правду?

— Он и так ее знает, — ответил Джирайя, — только не готов принять.

— И все же, сказанное должно быть сказано, — твердо сказал Фукасаку. — Чем дольше длится заблуждение, тем сильнее в конце бьет правда.

— Поймите, Фукасаку-сама, — с тоской в голосе сказал Джирайя, — сейчас не время. Когда Саске ушел с Орочимару, мне пришлось приложить немало усилий, чтобы Наруто не скатился в отчаяние. Когда Карин предала Лист, вы же сами все видели! Каким он был, когда мы переместились сюда!

— Да, парень почти опустил руки, — кивнул Фукасаку, — но потом пришел в себя.

— Если сейчас все рассказать, то Наруто возможно опять опустит руки, — продолжал Джирайя. — Да, он уперт и отчаян, твердолоб, но есть предел и тому, что он способен вынести.

— Возможно, наоборот, — заметил Фукасаку, — ему нужен катарсис и осознание реальности, чтобы идти дальше, чтобы стать сильнее, о таком ты не думал, Джирайя-чан?

— Простите, Фукасаку-сама, но Наруто и без того пришлось несладко в жизни, — покачал головой Джирайя, — и не вижу смысла именно сейчас наносить ему новую душевную рану. Он принял тот факт, что Саске и Карин у Орочимару, продолжает тренироваться, прекрасно. Пройдет время, и тогда он сможет принять и тот факт, что они не вернутся.

— Или, наоборот, он закоснеет в своей вере и откажется тебя слушать, — парировал жабий мудрец, — и потратит свою жизнь на бессмысленные дела. Сколько времени потребовалось тебе, Джирайя-чан, чтобы смириться с уходом Орочимару, с тем, что он никогда уже не вернется?

— Много, — вздохнул Джирайя и задумчиво потер подбородок. — Понимаю, к чему вы клоните, учитель, но все же считаю, что сейчас не время. Пока мы здесь, на горе Мьёбоку.

— Наоборот, именно здесь самое время и место! — воскликнул старый жаб, оглаживая бородку. — Здесь он никуда не сбежит и не наделает глупостей! Как он будет покорять силу Кьюби, если не найдет мира в своей душе?

— Я думал заняться этим вопросом после освоения сенмода и стихии Ветра, — осторожно ответил Джирайя.

— Джирайя-чан, Джирайя-чан, — покачал головой Фукасаку.

Он отставил в сторону чашку с чаем, и посмотрел на Джирайю.

— Конечно, ты — наставник Наруто, и ты определяешь его развитие, духовное и физическое, — сказал Фукасаку, — но я учил тебя, и думаю, имею право дать тебе совет.

— Конечно, Фукасаку-сама, — спокойно ответил Джирайя.

— Ты помнишь пророчество, которое тебе сделал Великий мудрец? — спросил Фукасаку, глядя в упор на Джирайю. — Все детали его сбылись, кроме одной: твоего ученика.

— Неужели вы помните все это столько лет спустя? — удивленно спросил Джирайя.

— Я изучил записи, все пророчества Мудреца записываются и хранятся, — отмахнулся Фукасаку. — Твоему ученику суждено изменить мир, а ты

— Простите, Фукасаку-сама, — почтительно, но твердо перебил его Джирайя. — но разве вы причинили бы боль любимому внуку?

Старый жаб замолчал и озадаченно посмотрел на Джирайю.

— Наруто спокоен, наконец-то, у него есть цель, он тренируется и становится сильнее, увереннее, взрослеет телом и духом, — сказал Джирайя. — Сейчас не место и не время говорить то, что перечеркнет все его успехи. После освоения сенмода и стихии Ветра, я продолжу его обучение пути безмятежности духа, и тогда придет время. Да, пророчество говорит о моем ученике, о том, что он изменит мир шиноби. Но у меня же был и другой ученик, тоже Узумаки.

— Ах да, мальчик с риннеганом, — прищурился Фукасаку.

— Жизнь не была ласкова к нему и его друзьям, вторая мировая война в Аме, гибель родителей, друзей, и посмотрите, к чему его привела жестокая правда жизни. Он стоит во главе международной организации преступников, с холодными глазами и сердцем готов похищать и вырывать из джинчурики биджу, а ведь это верная смерть для носителей! Простите, учитель, но такая правда и такой итог не нужны Наруто, ему и без того пришлось несладко в детстве. Страдания и испытания закаляют, но должна быть мера, иначе шиноби сломается, как почти сломалась моя напарница, Цунаде.

Фукасаку сложил печать концентрации и задумался.

Джирайя, попивая остывший чай, тоже задумался, переносясь мыслями в то время, когда он был молод, беспечен и только закончил обучение на горе Мьёбоку. Да, предсказание великого Жабьего мудреца сбылось, он много путешествовал по миру, писал и пишет книги, и остальное, о девушках, тоже. Изменит ли мир Нагато? Куда может повести мир глава Акацуки? Вряд ли куда-то к хорошему и светлому, и тогда ему, Джирайе, придется встать против Нагато, потому что именно он обучил Нагато, Яхико и Конан, потратив на то три года жизни, то есть фактически став их наставником.

Джирайя внезапно осознал, что чувствовал Третий, вынужденный сражаться с собственным учеником, и тяжело вздохнул. Жизнь была намного легче, когда он вдохновлялся девушками, писал книги и собирал сведения для Конохи. Но способен ли Наруто изменить мир? Да, признал Джирайя, при правильной мотивации способен. Но как взваливать такую тяжесть на подростка, пусть и боевого шиноби, который и без того вынес в жизни столько всего?

— Ты прав, Джирайя-чан, — отмер Фукасаку, — прости, я ошибался.

— Да, учитель, и я тоже ошибался, — вздохнул Джирайя.

— Надо посоветоваться с Великим Мудрецом, — добавил Фукасаку.

— Да! У меня получилось! — донесся издалека выкрик Наруто. — Эро-Сеннин, ты обещал мне поход в раменную, если я закончу тренировку! Эро-Сеннин!

— После посещения Конохи и объедания раменом, да, — совершенно неприлично для жабы-отшельника хихикнул Фукасаку, и Джирайя усмехнулся в ответ.

1 марта 79 года. Полевой лагерь Суны, в 5 км к югу от границы страны Ветра и страны Дождя.

— Хорошо, — задумчиво произнес Шестой Казекаге, — я признаю, что общая атака нужна, вы убедили меня, Цучикаге. Но все же атака на Амегакуре — лишняя. Ханзо — превосходный тактик, а шиноби Дождя сражаются с нами насмерть, в отличие от мягкого поведения Листа. За исключением нескольких разведывательных рейдов, шиноби Конохи постоянно действуют на своей территории, и никогда не атакуют первыми, в отличие от шиноби Ханзо.

— Что вы предлагаете, Казекаге? — спросил Ооноки.

— Выделите отряд, пусть блокирует Амегакуре, — Фису ткнул рукой в карту. — Тогда шиноби Суны возьмут на себя третий лагерь Конохи, а шиноби Камня первый и второй. При этом у нас везде будет превосходство в силах и мощи.

— Да, я лично возглавлю атаку на первый лагерь, — кивнул Ооноки, — и потом, после его уничтожения, можно будет сокрушить Амегакуре. Без Листа Ханзо не сможет противостоять нашей мощи, впрочем, это дело будущего.

— Коноха удивительно ловко вербует союзников, — вздохнул Фису. — Во второй войне Лист тоже нападал на Дождь, но теперь они лучшие друзья, а ненависть шиноби Аме к Суне и Иве только возросла. Пятая Казекаге и ее брат-джинчурики живут в Конохе, как ни в чем не бывало, как будто наши деревни не воюют!

— Разве причастность Листа к исчезновению Темари установлена? — удивился Ооноки.

— Нет, — пожал плечами Фису, — но больше некому. Впрочем, это неважно, оппозиция в деревне подавлена, боевой дух на передовой силен, несмотря на потери и сорвавшееся проникновение в страну Огня.

— Да, потери исключительно велики, — проворчал Ооноки, — для того мягкого стиля, который демонстрирует Коноха. Что-то за этим кроется, Лист явно нас обманывает, и общая атака позволит вскрыть всю истинную подоплеку происходящего.

— Я слышал об Акацуки, — нейтрально заметил Фису. — Возможно, имеет смысл пустить их вперед, пусть проведут разведку боем и вскроют ту самую подоплеку?

— Они наемники, — после паузы ответил Ооноки, — и я им не доверяю.

— Но сотрудничаете.

— Но сотрудничаю. Они полезны, мощны, их организация обширна, но сейчас — не та задача, которую можно поручить наемникам. Атаку должны провести шиноби наших двух Деревень. Даже если Коноха опять каким-то чудом отобьется, у нас будет достаточно информации, чтобы спланировать дальнейшие действия.

— Да, — кивнул Казекаге, — главное — прорваться за барьер, и тогда мы покажем нашу мощь!

7 марта 79 года. Основная база Орочимару на границе страны Звука и бывшей страны Неба.

Орочимару задумчиво подводил итоги зимы. Белые Зецу — в плюс, в огромный плюс. Не будь у него тела Учиха, можно было бы смело вселяться в тело Белого Зецу. Карин и ее будущая дочь — тоже в плюс, проект на перспективу, на отдаленное будущее, но развивается успешно. Акацуки разгромили и увели с собой подопытный материал, это в минус. Новые базы и новые эксперименты требуют денег, времени и сил, и Орочимару покачал головой. Все это подождет год-другой, пока не завершится война и не станет понятна ситуация с Акацуки.

Нет, тут же мысленно поправил себя саннин.

Полгода, не больше, и неважно, закончится война или нет. Пробуждение риннегана, которое произойдет уже скоро, Орочимару почти ощущал, как внутри нового тела растет и зреет новое додзюцу. Полгода на пробуждение и освоение риннегана, и потом План вступит в новую фазу. Пока что все фазы Плана прошли более-менее успешно, с отклонениями, неудачами и успехами, но прошли, сказывалась многолетняя подготовка. Но при всем опыте сказать, что за техники таит в себе Риннеган, и что потребуется для их полного раскрытия, Орочимару сказать не мог. Равно, как и сказать, что произойдет на войне и как скоро Коноха решит, что пора побеждать.

Орочимару разложил перед собой свитки с донесениями, и восхищенно облизнулся.

Да, рука учителя виднелась в происходящем, мастерское планирование, обманы, хитрости, отвод внимания, и в дополнение к этому чудесные вещи Гермионы, особенно порталы, благодаря которым Лист теперь мобилен как никогда. Вывод пришел сам собой: необходимо затянуть войну как можно дольше, минимум на искомые полгода. Акацуки, то есть Пэйн, получили предупреждение и вняли ему, судя по донесениям шпионов Орочимару, наблюдающих за джинчурики.

Но кто сказал, что противник глуп и будет следовать одному и тому же плану?

Акацуки могли и придумают новые планы, кивнул самому себе Орочимару, и добавил мысленно, что война в этом плане играет против Акацуки. Пока Великие деревни воюют, они насторожены, параноидальны, отмобилизованы, Акацуки не смогут незаметно хватать и извлекать биджу, тем более, что процесс длится три дня в лучшем случае. У самого Орочимару были мысли, как можно ускорить этот процесс, но вряд ли теперь ему кто-то предоставит доступ к Гедо Мазо. Оно и к лучшему, рассуждал саннин, любая задержка с планом "Глаз Луны" на руку, особенно теперь, когда он сам владеет Цукиёми, знает его силу и способен представить, какую силу в себе несет Бесконечное Цукиёми.

Вывод опять оказался прост и пришел сам собой, достаточно было правильно сформулировать задачу.

Необходимо ввести в войну Кумогакуре, противопоставив деревню Облака Листу. Туман так просто не подвинешь, хотя Орочимару имел наметки плана, по вопросу противопоставления Кири и Акацуки, в конце концов, именно Тоби держал Ягуру, четвертого Мизукаге, в подчинении, в общем, тут было над чем поработать, если потребуется.

Но пока что хватит и Облака, тем более что Райкаге начал проявлять нездоровый интерес к стране Звука и самому Орочимару. Направить разрушительную энергию сильнейшей деревни — Орочимару хмыкнул, подумав, что Третий Хокаге и тут сумел всех обмануть — в русло войны с Листом и пусть себе воюют. Лист справится, тут можно не сомневаться, но это потребует времени и сил, и еще двое джинчурики будут на войне, дополнительная страховка против плана Акацуки.

Вопрос: "как?" тоже не слишком озадачил Орочимару.

Во-первых, отправить Цучикаге информацию о том, почему и как Коноха побеждает, включая указание на Гермиону, и во-вторых, отправить Райкаге послание с рассказом об операции "Черепаха". Ооноки, осознав, что ему не победить, сам привлечет Облако, а информация о черепахе-острове сделает Райкаге сговорчивее, тем более что он, как стратег, не сможет не увидеть, что Коноха стала слишком сильна. Против союза трех Великих Лист устоит, но война затянется, и ему, Орочимару, это будет стоить лишь тех усилий, чтобы отправить два послания, которые придут анонимно, без указания отправителя.

После же пробуждения риннегана, можно будет еще отправить несколько посланий, теперь уже с рассказом об организации Акацуки. Орочимару облизнулся, придвинул к себе чистый свиток и начал составлять послание, обдумывая каждое слово, чтобы ничто не указывало на него, как на отправителя.

11 марта 79 года. Третий полевой лагерь Конохи, юго-запад страны Огня.

Тен-Тен выскочила из палатки, судорожно подвязывая безрукавку, и ощущая, что свиток за спиной сползает и сейчас упадет. В следующее мгновение ее оглушило, отбросило, больно ударив в лицо и тело мелкими камнями, песком и воздухом. Тен-Тен перекатилась и встряхнула головой, протерла глаза. Мало того, что еще только занималось утро, так вокруг теперь клубилась пыль и земля, мелькали тени бегающих шиноби и доносился гул техник.

— Рассекающий смерч! — порыв ветра ударил, сдувая пыль, сбивая с ног, но Тен-Тен ухитрилась устоять.

Ее палатка и все соседние валялись на земле, иссеченные в мелкое крошево, и видно было, что центр лагеря перестал существовать. Вместо него зияла огромная воронка, рядом с которой валялись несколько огромных, каждый с резиденцию Хокаге валунов.

— Воздушное копье! — Тен-Тен на рефлексах подпрыгнула, изгибаясь и уклоняясь, уходя от техники.

Поток воздуха прошел рядом, обдирая кожу, и бесстыдно распахивая одежду.

— Измельчали куноичи Листа и их сиськи! — хохотнул атаковавший ее шиноби Суны.

— Тысяча стволов!!! — Тен-Тен так яростно распахнула свиток, что чуть не разорвала его пополам.

Техника, которую она создала после миссии в страну Снега, не подвела. Шиноби Суны отпрыгнул, отмахиваясь кунаем, но одолеть поток метательного железа не сумел, упал, обливаясь кровью и зажимая раны на шее и лице. Тен-Тен внезапно ощутила, как холодок от ветра гуляет по телу, но запахнуться не успела, из предрассветного сумрака и теней валунов вынырнули еще двое, молча бросились к ней.

— Теневые сюрикены!

— Танец песка!

Тен-Тен выхватила цепь из свитка, крутанулась, применяя технику.

— Железный купол!

Подобие Кайтена, исполненное при помощи цепи, защитило ее, в основном. Часть песчинок все же прорвалась, наждаком пройдясь по коже, и Тен-Тен ощутила, что бездумная злость захлестывает ее. Какого эти шиноби Суны делают посреди лагеря? Что происходит? Где барьеры? Где остальные шиноби?

— Полет Феникса!! — струя огня прошла над головой Тен-Тен, ударила в шиноби Суны, охватывая огнем.

— Громовой удар! — второй враг внезапно оказался вколочен в землю по самые уши, с таким громким звуком, что у Тен-Тен на секунду заложило уши.

Первый из джонинов исчез, устремившись куда-то дальше, второй остановился на секунду, добил врагов и бросил через плечо.

— Прикройся!

— Что? Что происходит? — выкрикнула Тен-Тен, но джонин уже ушел, применив Шуншин.

Также она внезапно поняла, что до сих пор стоит с оголенной грудью, и быстро-быстро запахнула безрукавку. Что делать? И внезапно она поняла, что. Не сама поняла, конечно, просто в удивительно пустой голове всплыли строчки инструкции, заученной намертво еще месяц назад. "Отступить к складу номер три и оборонять его до прихода помощи из Конохи".

Тен-Тен кивнула самой себе и побежала, внимательно оглядываясь и сжимая в левой руке малый оружейный свиток. Шептались, что на третьем складе хранятся запасы удивительной бумаги, позволяющей на любом расстоянии переписываться с лагерем. Тен-Тен не проверяла и не собиралась, этому Гай-сенсей ее научил крепко.

— Таран Пустыни!!! — огромный столб земли и песка ударил неподалеку, сотрясая землю, вздымая пыль.

Крики раненых резко усилились, кто-то выкрикивал команды, до Тен-Тен донеслось.

— Подземные ворота!

— Вакуумный молот!

Двое огромных ворот вынырнули из-под земли, и тут же в них врезалась огромная масса сжатого воздуха, разметала и раскидала, опрокинула конструкцию.

— Медиков сюда! — кричал кто-то слева, скрытый пылью, тенями огромных скал и полусумраком рассвета.

Тен-Тен секунду колебалась, но все же продолжила бег к складу. Неизвестно, что происходит, а в инструкции сказано предельно ясно: "В случае прорыва защиты лагеря, отступить к складу номер три и охранять".

За время короткой дороги на нее четыре раза наскакивали шиноби Суны, ударяя техниками Ветра, меча кунаи, пытаясь сойтись врукопашную. Налетали шиноби Листа, атаковали, прикрывали Тен-Тен, и она бежала дальше, пытаясь сообразить, что происходит. Повсюду кипели схватки, видно было, что две барьерные башенки разрушены, но как такое могло случиться, Тен-Тен понять не могла. Соображалось на удивление тяжело и плохо, в голове остались только насмерть заученные инструкции, и некому было поправить юную куноичи.

Возле склада номер три, каменной коробки, без видимых окон и дверей, уже сражались, и Тен-Тен с облегчением узнала своих, таких же чунинов, присутствовавших на инструктаже. Трупы десятка шиноби Суны валялись на утоптанной земле, с противоположной стороны здания доносились звуки бегущих шиноби.

— Туда, на правый угол крыши! — тут же указали Тен-Тен позицию, даже не пытаясь ее выслушать. — Стоять насмерть! Пока эвакуация генинов не закончится — держать позицию!

Позиция: крыша и низенький парапет были слабо приспособлены для обороны, но времени переустраивать и спрашивать, причем тут генины, не было. Из теней и пыли выскочили еще враги, сразу три десятка, слитно ударили песком и ветром, от чего здание загудело и затряслось, а Тен-Тен пришлось закрыть глаза.

— Держать оборону! — донесся крик снизу. — Разом!

— Струи огня!! — ударили шиноби Листа.

— Удар хвоста Дракона! — подключилась к отражению атаки Тен-Тен.

На крышу заскочили двое с кунаями, ударили слитно, Тен-Тен ушла обратным сальто, выхватила парные серпы, контратаковала. Подоспел сосед по крыше, ударом ноги сломал плечо одному из врагов, второго Тен-Тен подрезала сама, но добить не успела, сосед-чунин опередил.

— Здесь не честный бой! — бросил он устало. — Можешь — помоги соседу, бей в спину врагам, добивай!

— А что происходит? — спросила Тен-Тен, пытаясь унять дыхание и почему-то опасаясь, что сейчас безрукавка распахнется.

Чунин посмотрел на нее безумно, но ответить не успел, накатилась еще волна атакующих. И еще. И еще одна. Тен-Тен ощутила, что руки у нее начинают подрагивать, и тут внезапно враги закончились. Какие там расспросы, она стояла, опираясь на парапет, и бездумно смотрела на заваленный телами пятачок земли, пытаясь отдышаться и восстановить немного чакры.

Стоявшие внизу, такие же чунины, негромко переговаривались, и Тен-Тен невольно слушала.

— Когда уже придет помощь? Нас все меньше!

— Говорят, помощи из Конохи не будет.

— Только заснул, тут как жахнет сверху!

— Сам видел, говорю же, Асума-сан ударом отбросил врагов, а то бы всех уничтожили сразу же.

Немного отдышавшись, Тен-Тен все же собралась спросить соседа, не знает ли он, как так получилось с охраной и барьерами, когда в лицо ударил поток песка.

— Дыхание демонической пустыни!! — к песку добавился еще и поток тепла.

— Водяное зеркало!! — три чунина Листа синхронно контратаковали, выставляя щит.

Дюжина джонинов Суны вынырнула, рывком сблизилась, атаковала, и чунины Листа, и без того наполовину уменьшившиеся в числе, раненые и усталые, не удержали оборону. На крышу заскочили пятеро, Тен-Тен выхватила нагинату, ловко закрутила, пытаясь удержать врага с мечом на расстоянии, но где там! Джонин вертел мечом с такой скоростью, что Тен-Тен не успевала следить, в мгновение ока подрезал древко ее нагинаты, оставив в руках Тен-Тен просто длинную палку.

Пинок в живот отбросил Тен-Тен на противоположную сторону, едва не сломав позвоночник о парапет, хорошо хоть свиток смягчил удар. Тен-Тен поняла, что шансов против джонина у нее нет, ее соседей-чунинов по крыше уже или сбросили, или убили, но сдаваться юная куноичи не собиралась. Пока жив — сражайся, так учил Гай-сенсей, и Тен-Тен выхватила два малых свитка, быстро соединила их, а джонины Суны напряг левую ногу, готовясь сделать рывок.

С неба упала неожиданная помощь, очень горячая и пыльная.

— Огненный шар!

— Облако пепла!

— Огненные цветы!

— Дыхание Дракона!

Тен-Тен, успевшая прикрыть глаза, со вспыхнувшей надеждой смотрела, как группа джонинов Листа, ударив огнем и пеплом, буквально свалилась на головы врагов, на ходу пряча леталки. Во главе группы находился Сарутоби Асума, и кастеты на его руках буквально сияли от чакры. Неуловимо — быстрые движения, удары, вскрики, техники и четверо джонинов Суны отступили, унося труп своего товарища.

Асума сплюнул окурок и прикурил новую сигарету.

— Акира, Укон — держать позицию, остальные — дальше! — скомандовал он, взмывая в воздух.

Тен-Тен увидела, что ей протягивают руку и приняла ее, встала.

— Помощь из Конохи? — спросила она с надеждой.

— В остальных лагерях полная жопа, — устало ответил Акира или Укон, Тен-Тен не знала, — так что все только в наших руках. Держим позицию, пока генины не эвакуируются!

— Бегут! — крикнул второй джонин.

— Держись сзади и прикрывай, — бросил первый Тен-Тен, мотнул головой. — Ты — молодец!

Окрыленная Тен-Тен взялась за концы парного свитка, готовясь распахнуть его и взмыть в воздух.

— Сдавайся! — донеслось сквозь туман и слабость до Тен-Тен. — Ты осталась одна!

— Я не одна! — прошептала Тен-Тен, моргая и пытаясь не упасть.

Все вокруг было усеяно трупами, шиноби Листа и Суны лежали вперемешку, едва ли не в три слоя. Сколько длилось побоище, Тен-Тен не помнила, она просто непрерывно сражалась. Распахивала свитки, выхватывала оружие, метала кунаи и сюрикены, сходилась врукопашную и тут же отпрыгивала. На место погибших вставали новые шиноби, свои прикрывали Тен-Тен, враги стремились ее убить, а куноичи сражалась и сражалась. Во имя Конохи, генинов и во имя Ли, который на ее месте не отступил бы ни на шаг, Тен-Тен это знала твердо.

И поэтому она тоже не отступала, удерживая позицию. Одна, еле держащаяся на ногах Тен-Тен, давно бы упавшая, если бы ее спину не поддерживала стена здания. И дюжина шиноби Суны, тоже раненых и уставших, но все же дюжина.

— Коноха! Коноха!! — разнеслось над лагерем многоголосье.

— Проклятье, чуть-чуть не успели! — досадливо сказал их командир, сообразивший, что Лист все же прислал помощь. — Добейте ее и отступаем!

— Я сама вас добью!! Ливень кровавого железа! — яростно выкрикнула Тен-Тен, распахивая последний свиток.

Трое врагов упали, остальные скакнули в стороны, отступая. Пять или шесть кунаев ударили в Тен-Тен, пронзая и пригвождая к стене. Шиноби Суны поспешно отступали, и Тен-Тен улыбнулась, попробовала улыбнуться. После чего потеряла сознание и повисла, вырвала своим весом кунаи из стены, и упала поверх других трупов.

Глава 18

11 марта. Первый полевой лагерь Конохи, страна Дождя.

Сенсоры подняли тревогу рано утром, фактически до восхода солнца, когда темнота уже рассеялась, а солнце еще не показалось. Дежурный Хьюга выкрикнул:

— Тревога! Враг сверху! — но было уже поздно.

Огромная плоская скала, фактически каменный блин радиусом в километр, под большим углом падала с небес на огромной скорости. Прямо на лагерь Конохи, и те, кто выскочил по тревоге, видели, что на поверхности скалы стоят шиноби. Перед самым падением шиноби порскнули в стороны, разлетаясь, а кто не мог летать, того подхватили товарищи. Десант Ивы, не теряя разгона, приземлился с двух сторон от лагеря.

— Сигнал в Коноху! Красная тревога! — раздался голос Данзо, выходящего из палатки.

Скала ударилась в барьер, оперативно выставленный шиноби в башенках, и долгие несколько секунд ничего не происходило. Барьер мерцал, и казалось, можно услышать треск ломающейся скалы и скрежет зубов барьерной команды, вынужденной удерживать настолько мощный удар. Затем каменный блин качнулся и завалился в сторону, продолжая частью себя опираться на барьер. Данзо досадливо дернул щекой и крикнул.

— Очистить западную часть лагеря! Держать барьер! Резервная команда — поставить второй барьер!

Но он опоздал, с небес уже падал тот, кто притащил сюда эту огромную скалу. Третий Цучикаге, Ооноки, решивший лично нанести решающий удар, понявший, что без его мощи ничего не получится. Элитная сотня шиноби Ивы, аналог АНБУ Конохи, отряд "Бакуда", готовились атаковать, едва Цучикаге уничтожит барьер. Данзо понял все примерно в ту же секунду, когда Ооноки закончил складывать печати, но сделать уже ничего не успел.

— Стихия Атома: Игла разрушения! — выкрикнул Ооноки.

— Второй барьер — немедленно! — крикнул Данзо, начиная распутывать бинты на правой руке. — Воздушной группе

Слова "на взлет" он договаривал уже в сиянии техники Цучикаге. Удар разрушительной стихии, сконцентрированный в одной точке, уперся в барьер прямо напротив одной из башенок. Чтобы противостоять такому, нужно было или стягивать всю мощь барьера в одну точку, или повысить уровень барьерной команды, хотя бы до уровня кандидатов в Каге.

Дзинь! Барьер оказался пробит, и одну из башенок просто стерло с лица земли, пробив шахту вглубь на двести метров. Барьер мигнул два раза и пропал, и скала начала заваливаться на лагерь.

— Разом! — донесся до Данзо выкрик. — Земная твердь!

Шиноби Листа, владеющие Землей, ставили подпорки под скалу, спасая лагерь и не успевших выскочить из под скалы шиноби.

— Леталку! — скомандовал Данзо спокойно, продолжая разматывать бинты. — Замкнуть барьер за группой!

Взлетая, Данзо видел, что Торуне уже переместился в Коноху, а Фу командует, указывая на прорвавшихся внутрь лагеря шиноби Ивы. Дюжина джонинов Камня, проскочив внутрь, разбилась на две группы. Одна ловко и быстро выбивала подпорки из-под скалы, резала генинов, подвернувшихся под руку, а вторая обстреливала центр лагеря техникой Каменных пуль.

Воздушная группа первого лагеря — дюжина чунинов и джонинов, поровну и тех, и тех, закономерно сгруппировалась вокруг Данзо. Ооноки, висевший выше, уже сводил руки, там начинал светиться кубик новой техники Атома. Охрана его, два десятка джонинов Ивы, летела наперерез воздушной группе, которую возглавлял Данзо.

— Цель — Цучикаге, — командовал Данзо. — Не дайте ему завершить технику! Тянем время до подхода подкреплений из Конохи. Работаем двойками!

Что-то мелькнуло на горизонте, и Данзо ощутил движение большой массы людей. Не менее тысячи шиноби мчались на полной скорости к лагерю Конохи. Замысел Ооноки стал окончательно понятен, и Данзо, продолжая разматывать бинты, уже на плече, крикнул.

— В атаку! Если мы не задержим врага, то лагерь будет уничтожен!

Фоном он еще успел подумать, что операция по выманиванию Ооноки удалась, но успеет ли Коноха отреагировать? Затем стало не до мыслей, воздушная группа столкнулась в лобовую с охраной Ооноки, все смешалось, а сам Цучикаге даже не пошевелился, продолжая концентрировать в руках сияющее ядро. Краем глаза Данзо уловил мерцание барьера над лагерем, и яростные атаки техниками Земли, бьющие в мерцающее полотно.

Он бросил тело в вертикальный взлет, стремясь обойти сцепившихся в воздушной карусели шиноби и приблизиться к Ооноки, чтобы накоротке применить технику глаза Шисуи, сорвав атаку на лагерь. Данзо прекрасно знал, что для техник Атома третьего Цучикаге не имеет значения численность врага, но это был риск операции по выманиванию. Туда, где ждала бы Дюжина с АНБУ в засаде, и стояли мощные барьеры, Ооноки просто не прилетел бы.

Наперерез метнулись двое, и Данзо мертвой петлей ушел от удара, завис напротив. Оценка ситуации.

— Убейте Цучикаге! — скомандовал он, закручивая шаринган в правом глазу.

Высшая техника глаза Учиха Шисуи — Котоамацуками — была недоступна Данзо, потому что он так и не смог активировать Мангекё шаринган. Но и без этого технике убеждения, выполненной глазом Шисуи, мало кто мог противостоять. Джонины Ивы развернулись к Ооноки, даже начали складывать печати, на радость Данзо. Раз уж техника глаза Шисуи потрачена, ему нужно было время, чтобы освободить руку. Размотав бинты, он обнажил огромные металлические зажимы, охватывающие правую руку. Данзо предстояло освободить все три зажима, и он, не медля, начал раскручивать болты на зажимах.

Шиноби Ивы медлили, и Данзо досадливо цокнул.

Он сразу понял, что происходит. Джонины с развитой волей, бой, техника убеждения, поделенная на двоих, все это ослабляло эффект, и теперь шиноби Камня сражались с приказом убить Цучикаге. Тела их пытались выполнить команду, разум запрещал, джонины дрожали и висели на месте, сражаясь сами с собой.

— Убейте Цучикаге! — повторил Данзо, не подкрепляя впрочем, слова техникой.

Глазу Шисуи требовалась перезарядка, а атаковать Ооноки, не освободив руку, Данзо не рискнул бы и в кошмарном сне. Впрочем, он уже раскручивал второй болт, и барьер внизу должен был выдержать или хотя бы ослабить технику, готовую сорваться с рук Цучикаге. И тут джонины развернулись к Данзо, лица искажены борьбой, один даже вытащил кунай.

— Нет! — крикнул первый, средних лет, с короткой бородкой. — Тебе не сломить нашу Волю Камня!

— Нет! — эхом повторил второй, более молодой, сжимающий кунай. — Воля камня тверда!

— Проклятье, придется потратить время, — пробормотал Данзо, бросая зажимы и выхватывая меч из трости.

Рывок вперед, почти неразличимый глазом, удар, перехват меча и одновременная петля — разворот на месте, и еще один удар. Тела джонинов, все еще жаждущие выполнить приказ, подвели своих хозяев, снизили скорость реакции. В один рывок Данзо снес головы обоим и проводил падающие тела равнодушным взглядом. Попутно он отметил, что барьер над лагерем еще стоит, от земли летят еще шиноби в масках, и в лагерь широким потоком изливается помощь из Конохи.

Теперь оставалось продержаться еще немного, и Данзо, не вкладывая меча в ножны, левой рукой продолжал освобождение последнего болта. Он видел, что Цучикаге еще не ударил, еще держит светящийся кубик в ладонях, и это означало, что Ооноки концентрирует дополнительную мощь в технике, так, чтобы пробить барьер и сразу уничтожить лагерь.

Данзо заколебался на мгновение, но все же продолжил освобождать руку.

В свою очередь, Цучикаге обратил внимание на действия Данзо и увидел, что именно делает бывший глава Корня. Зрачки Ооноки расширились, техника была практически готова, и он, как и Данзо, заколебался на мгновение. Приняв решение, Ооноки вытянул руки, и сияющий куб возник вокруг продолжавшего висеть на месте Данзо.

— Стихия Атома: Куб уничтожения! — шевельнулись губы Ооноки.

Рука Данзо метнулась к подсумку, активируя аварийный портал, но было слишком поздно.

Кубик вспыхнул и погас, не оставив ничего после себя, а Ооноки сложил печати Тигра и Овцы, запуская сигнальную технику. Следовало перегруппироваться и контратаковать шиноби Конохи, когда те, полагаясь на численное превосходство, выйдут из-под барьера. Не выйдут — значит, придется потратить на одну технику больше, раз уж эта сорвалась.

Если шиноби Листа дадут время, он успеет подготовить еще один Куб!

— Он убил Данзо-сама!

— Данзо-сама!

— Отомстим за Данзо-сама!

Молодые шиноби на летающих приспособлениях Конохи резко ускорились, выхватывая короткие мечи-танто. Группа охраны Цучикаге, уничтожив восьмерых шиноби Конохи и отбросив оставшихся четырех, рассредоточилась и разлетелась, занимая охранное построение между Ооноки и нападающими. Трое шиноби Ивы тоже нашли смерть в этой скоротечной схватке, и сейчас их тела летели вниз, прямо на каменный блин скалы.

Скала все-таки упала, раздавив западное крыло лагеря, но там уже никого не было.

Барьер, мерцание которого видел Данзо, пришлось снять и помощь из Конохи, воспользовавшись этим, взлетела на помощь Данзо. Состояла группа в основном из бывших шиноби Корня, все видевших и теперь пришедших в ярость. Хатаке Какаши, видевший, что происходит, пробормотал.

— Надеюсь, они не забудут о рассредоточении, — и тут же повысил голос. — АНБУ! Атакуем отряд "Бакуда"!

Элитные шиноби Листа и Камня сцепились накоротке, не давая применять техники ни себе, ни врагам. Сам Какаши, как и Данзо понимавший опасность техник Атома, сконцентрировался на шарингане. Новая техника глаза требовала некоторого времени на подготовку, но как раз время сейчас было, благодаря горячности бывших подчиненных Данзо.

Шиноби Корня прорвали ряды охранников Ооноки, разметали и разбросали их, показывая запредельное мастерство полета и владение собой. На каждого из охранников наседало по двое шиноби Корня, и третий, пролетающий за спиной, подрезал шиноби Ивы, и рвался к Ооноки, складывая печати техник.

— Бешеные струи!

— Плевок Феникса!

— Камнепад!

— Вихрь листвы!

— Поток взрыв-печатей!

— Грозовая дуга!

— Электроразряд!

— Огненный тигр!

— Ураган Конохи!

— Таран воды!

— Мерцание радуги!

— Клык Небес!

Все вместе, синхронно и одновременно, и в то же время предельно хаотично, шиноби Корня били техниками, стремительно сокращая дистанцию с Ооноки. Считалось, что такую атаку можно пережить, только укрывшись барьерами чакры или иным щитом, потому что никто не сможет контратаковать против десятка техник разных элементов, хоть одна да пройдет и тогда вторая волна атаки нанесет еще ран, и потом добивание техниками и мечами в упор.

Но сегодня Ооноки доказал, что он по праву носит титул Цучикаге.

За неполные десять секунд атаки разъяренных шиноби Корня, Ооноки отбил две дюжины техник, подставляя каменных клонов, защищая свое тело камнями, контратакуя глиной и грязью и валунами, которых он непрерывно создавал из чакры. Старый и маленький Цучикаге крутился и вертелся волчком, закладывал бочки и виражи, уходя от техник и контратакуя, уклоняясь от сюрикенов и кунаев, и с непринужденной легкостью сбрасывая попытки захватить его в гендзюцу.

— Воля Камня тверда, как сама Земля! — на висках Ооноки вздулись жилы. — Не стойте на пути Камня!

Мало того, Ооноки еще и контратаковал, убив трех нападавших.

— Стихия Атома: Иглы уничтожения!! — рявкнул Цучикаге.

Сияющее ядро в его руках разрослось, превратилось в иглы, светящиеся и смертоносные. Шиноби Корня порскнули в стороны, уходя от удара, и тем самым прекращая атаку на Ооноки. Остатки охранной группы, девять джонинов Ивы, быстро взлетели выше Цучикаге и сгруппировались у него за спиной.

Ооноки видел, что внизу дела идут не лучше. АНБУ, практически полным составом сцепились с отрядом Ивы на мечах и кунаях, успевая еще в упор выпускать техники и резать соседей. Ни о каком честном бое речи не шло, свалка, бей всех, кого увидишь и прикрывай спину своим, надеясь, что и тебя прикроют. Основной состав генинов и чунинов лагеря сидел под свежим барьером, накрывающим треть лагеря, а в сторонке группа из девяти шиноби пила из фляг, на глазах входя в режим Отшельника, изменяя тела.

За секунду Ооноки оценил ситуацию и понял, что неожиданный налет не удался.

За исключением ликвидации Данзо других успехов нет, а если промедлить, то Коноха разгромит джонинов Ивы, а потом размажет тысячный отряд, все еще бегущий к лагерю. Размажет, сожрет и косточек не оставит, не говоря уже о риске сложить голову самому. Да и ликвидация Данзо досталась дорогой ценой. Успей Ооноки нанести удар, разрушающий лагерь, Коноха не смогла бы прислать подкрепления, и добивание оставшихся в живых шиноби Листа было бы делом пары минут.

— Стихия Атома: Конус уничтожения! — ударил Ооноки площадной техникой, целясь в девятерых.

Светящийся конус сорвался с его руки, устремился к земле, на глазах увеличиваясь в размерах.

— Общее отступление! — крикнул Ооноки, поднимаясь выше.

Шиноби Корня, сбившись в три команды, готовились к контратаке, и, глядя на них и мимо них, Ооноки видел, что начальная атака огромной скалой не достигла цели, барьер над лагерем держится, и что на пути Конуса Уничтожения воздух закручивается в спираль.

Конус ударил в спираль и исчез, пропал, озарив воздух вспышкой напоследок.

Рядом с девятью Отшельниками стоял Шаринган Какаши, держась рукой за левый глаз. Девятеро взмыли в воздух, и Ооноки ощутил укол страха. Моментальная реакция Конохи, готовность к действиям, полеты, теперь Отшельники и противодействие стихии Атома, какие еще козыри придерживает Лист?

— Искусство Отшельника: Стихия дерева: Пронзающие Корни! — услышал Ооноки и увидел, как лидер девятки складывает печати.

Земля внизу будто взорвалась, отовсюду полезли огромные корни, пронзая камень и грунт, будто копья устремляясь к Ооноки.

— Вверх! — скомандовал Цучикаге. — Стихия Атома: Резак!

Срезанные как бритвой корни попадали, но враг воспользовался этим, чтобы сократить дистанцию.

— Отступайте, Цучикаге-сама! — перед Ооноки замаячили спины охранников. — Уводите остальных, мы прикроем!

Ооноки увидел, что шиноби Ивы внизу использовали Корни и удар Резака, чтобы разорвать дистанцию с АНБУ, и теперь стремительно отступали, огрызаясь Каменными копьями и ударами валунов. Вдалеке взорвались две бомбы в небе, выпуская желтое облако. Сигнал о том, что приказ к общему отступлению получен и претворяется в жизнь. Ооноки скомандовал.

— Усадзи, отряду "Бакуда" приказ — на соединение с тысячей Кацучи, и отход в Траву!

— Хай, Цучикаге-сама! — джонин средних лет полетел вниз, ускоряясь.

Ооноки моментально все взвесил и принял решение, поэтому джонин Усадзи получил такой приказ.

Попробуй Ооноки отступить сейчас, Коноха вцепится и будет преследовать, стараясь уничтожить, не давая улететь. Попутно будут разгромлены отряд "Бакуда", охрана и тысяча, которой Ооноки отводил роль завершающего удара по лагерю, с последующим усилением тех, кто сейчас штурмует Амегакуре. Тут Ооноки сообразил, что три отряда, посланные атаковать окраины деревни Дождя в качестве отвлекающего удара, вполне могли нарваться на такие же засады и помощь из Конохи.

Это следовало осмыслить и выработать новую тактику, но потом, потом, после боя!

Еще Ооноки ощутил мимолетное понимание неудач Камня и Песка, но именно что мимолетное. Основным было решение остаться и дать бой. Так отряд "Бакуда" и тысяча успеют уйти, плюс есть шанс оценить возможности Отшельников Листа, понять, чего они стоят в бою, посмотреть на общее взаимодействие, и, конечно же, оценить качество летающих шиноби. К оценке примешивалась нотка досады, так как из донесений разведки следовало, что летают шиноби Конохи плохо, с чем и связан успех налета шиноби Неба.

— Сейчас здесь будет смертельный бой! — твердо сказал Ооноки.

В этот момент у него опять стрельнуло в спине, но он продолжил, пускай и изменившимся голосом.

— Когда шиноби Камня отступят, отступим и мы, но не раньше! Бить жестко, прикрывать товарищей, и помните, если Коноху ведет воля Огня, то нас ведет Воля Камня!

— Воля Камня! — откликнулись оставшиеся джонины охраны.

— Она тверда и незыблема, нет в мире силы, способной сломить Волю Камня! — выкрикнул Ооноки, ощущая, как сводит спину.

Не было времени на это, нельзя было проиграть из-за спины, и Цучикаге ужасным усилием воли заставил себя выпрямиться.

— Камень! — летели джонины Ивы на врага, подбадривая себя криками. — Цучикаге!

— Лист! Данзо! — неслось в ответ.

Две группы сшиблись на полном ходу, даже не думая замедлять скорости, и Ооноки перенес внимание на приближающихся Отшельников. Откуда их столько у Конохи, и почему они так странно выглядят в трансформе, можно было обдумать и потом, а сейчас Ооноки просто атаковал, сделав метающее движение и быстро складывая печати.

— Взрыв-камень! Теневое клонирование!

Увидев летящую к ним тучу камней, Тензо пробормотал.

— Силен старик! Корни-сфера! — закрываясь щитом из дерева.

Взрывы заволокли небо, скрывая от наблюдателей внизу, что творится в небе.

— Я уже слишком стар для всего этого, — пробормотал Ооноки, пытаясь унять дыхание.

Полчаса ожесточенного сражения перепахали несколько десятков квадратных километров каменистых равнин страны Дождя. Ооноки решительно пресек попытки преследовать отступающих шиноби Камня, стянув на себя все внимание, разя техниками Атома направо и налево, не заботясь о чакре, не экономя ее. Теперь наступала расплата, чакра стремилась к нулю, и радовало только то, что шиноби Ивы успели отступить.

Последний из группы охраны погиб еще четыре атаки назад, и Ооноки сражался в одиночку. АНБУ и шиноби Корня отступили, исчезли, и Цучикаге понимал, что они отправились на помощь остальным лагерям Конохи. Также он понимал, что существенно задержал приход помощи в другие лагеря, и то, что Коноха владеет секретом мгновенной переброски большого количества шиноби. Это следовало учесть, надо только отдохнуть, отдышаться, сменить разорванную одежду и смыть кровь и пот с тела.

Но напоследок ему непременно хотелось достать кого-то из девятки Сеннинов.

Хотелось до дрожи в и так дрожащих руках, до кома в горле, до полного остервенения, но одновременно с этим Ооноки понимал, что злость до добра не доведет и сдерживался. Пока еще сдерживался. Чем меньше оставалось чакры, тем сильнее хотелось вцепиться в горло кому-то из Отшельников.

Грамотно действуя тремя тройками, они атаковали и отбивали атаки Ооноки, и только огромный опыт Цучикаге и Расширенный Геном еще позволяли ему держаться. Стоило кому-то вывалиться из сенмода, как он тут же в него возвращался, что-то выпив из обычной склянки. При всех своих познаниях, Ооноки ни разу о таком не слышал, наоборот, везде утверждалось, что сенмод требует неподвижности и впитывания природной энергии. Причем входили и выходили в сенмод шиноби Конохи вразнобой, и в любой момент времени не менее шести из них оставались в режиме Отшельника. Это позволяло им синхронно ставить барьеры, гасящие атаки стихии Атома, направляя их под углом вниз, на безлюдную равнину.

И все же Ооноки и не думал сдаваться, собираясь драться до самого конца, понимая, что его не отпустят, и, думая, как бы ему передать в Иву понятое в бою. Теперь, как никогда, он жалел, что так и не обзавелся призывом, но это всегда казалось ненужным, мешающим. Попутно, Ооноки обдумывал новую тактику и атаки на три хода вперед, стараясь придумать ловушку и подловить в нее врагов, но не придумывалось. Пускай у врага не было опыта Цучикаге, но был боевой опыт и слаженность, и умение действовать вместе как один, и благодаря режиму Отшельника они стояли на одном уровне энергий с Ооноки.

Дело решил случай. Спустя еще одну атаку, внезапно летающие деревяшки Конохи перестали работать, и противники начали резко падать.

— Заменить батарейки! — крикнул их командир, владеющий Мокутоном, и немедленно выпустивший кучу веток, связавших между собой всех девятерых и стабилизировавших падение.

Теперь все девятеро падали, как один, быстро выхватывая что-то из подсумков и меняя в летающих досках. Ооноки, сообразив, что батарейки чакры или их разновидности разрядились, на остатках чакры взмыл в небо, стремясь укрыться в облаках. Разорвать визуальный контакт, укрыться одной из техник шиноби Неба, которую те использовали, чтобы подкрадываться к Семихвостому, и лететь обратно в полевой лагерь.

Стиснув зубы, Ооноки внезапно ощутил всю боль поясницы, спины, избитого тела, утекающей чакры, возраста и ран. Но остановиться, и передохнуть не было возможности, и Ооноки летел, заставив себя не обращать внимания на боль и слабость.

Пускай тело подводило Третьего Цучикаге, но Воля Камня его была тверда, как никогда!

11 марта 79 года. Первый полевой лагерь Конохи, страна Дождя.

Меня выдергивают из теплой кровати затемно по красной тревоге, даже не дав одеться, и сейчас холодный ветер равнин Дождя совершенно не игриво поддувает под пижаму, заставляя ежиться. Портал, еще портал, и мы, я и Девятка, внезапно вываливаемся прямо в гущу сражения.

Все носятся, орут, суматоха, ни хрена ничего непонятно, бум-бам-тарарам, летают техники, орут раненые, местность как после бомбежки, трупы, вокруг носятся шиноби, а я стою полуголый, в одной пижаме, посреди этого бардака и склянки водой на скорость заправляю, даже не соображая, что забыл обуться, а под ногами полно сюрикенов и сенбонов.

И тут же сияние с небес, летающий дедушка Цучикаге жахает мега — техникой, а я стою, раскрыв рот, и думаю о том, что пора бы уже и проснуться. Ни Девятка не успевает войти в режим, ни я отпрыгнуть телепортом, и нас всех спасает Какаши, что-то там кастанувший, типа воронки, засосавшей технику, направленную на нас.

Затем Девятка взлетает, а я лечу к Какаши, дабы не скакать голыми ногами по железу. Товарищ Хатаке практически готов упасть и тяжело дышит, зажимая рукой глаз с шаринганом. Из-под пальцев катится кровь, и мне чудится, что у него лопнул глаз, совершенно неудивительно после такой-то мега-воронки!

К счастью, обходится, да и Какаши не падает, только дышит тяжело.

— Все-таки пробудил Мангекё, — криво улыбается, — Больше года трудился над глазом, и не зря.

Это точно, судя по тому светящемуся конусу все бы здесь легли, кабы не чудо-глазик.

— В госпиталь, Какаши-сан?

— Секунду. Собака, ты за меня! — пролетающему мимо шиноби в маске.

— Хай, Какаши-сан! — даже не оборачиваясь, кричит тот.

— Давай, — это уже мне и видно, что Какаши все же перенапрягся.

Телепортирую его и себя в госпиталь в Коноху, быстро и, что скрывать, слегка трусливо. Вроде как помог Какаши, и назад в битву возвращаться не надо. Девятка водой обеспечена на два часа непрерывного сенмода, пусть трудятся, но без меня.

К такому, что творилось там, на поле боя, я все же не готов.

Глава 19

11 марта 79 года. Коноха, страна Огня.

— Что? — лицо Третьего дрогнуло, маска спокойствия дала трещину.

— Шимура Данзо погиб во время атаки на первый полевой лагерь в стране Дождя, фактически сорвав атаку третьего Цучикаге и позволив выиграть время до подхода подкреплений. Шиноби бывшего Корня не успели буквально на несколько секунд, — сказала Цунаде.

— Данзо, — повторил Хирузен, как будто не веря.

— Он попал под удар техники Атома Цучикаге, от тела ничего не осталось, — с сочувствием сказала Цунаде, — но шиноби Корня и АНБУ все видели. Цучикаге ударил не по лагерю, а в Данзо, и всё.

— Я видел, что бывает после техник Атома, — через силу ответил Третий. — Атаку отбили?

— Да, все три лагеря устояли, в той или иной степени. Больше всех пострадал третий лагерь, там врагам удалось заранее снять барьерную команду и атаковать, но отбились. Асума вне опасности, и через два-три дня снова будет в строю.

— Спасибо, Цунаде, — тяжело произнес Хирузен. — Извини, я хотел бы побыть один.

— Конечно, учитель, — Цунаде встала и вышла, но Третий этого уже не видел.

Он смотрел за окно, не видя окна, и курил трубку, не ощущая табака. Перед его глазами мелькали картины дружбы с Данзо, насчитывающей более пятидесяти лет, еще со времен Академии. Присвоение титула Хокаге Вторым, и обещание Данзо поддерживать друга, всплывали особенно ярко. По щекам Третьего катились слезы, но он этого не замечал, погрузившись в прошлое.

Разгребание завалов работы Хокаге, и поддержка со стороны Данзо.

Клятва выполнить План, во что бы то ни стало. АНБУ и Корень. Уход Данзо в тень и начало игры в оппозицию. Стремительный рост Корня, уничтожение угроз Конохе. Информация об Орочимару и его опытах. Третий поморщился и вздохнул, ведь Данзо предлагал убить Орочимару во время одного из экспериментов над шиноби Корня, и у него наверняка получилось бы. Но он не смог отдать приказа убить ученика, и сам не смог, и Орочимару бежал.

Нападение Кьюби и погибшие Биваки, Минато, Кушина, Тайдзуна и тысячи шиноби Листа, несомненно, повлияли на то, что семь лет спустя, мнения Данзо и Третьего разошлись. Хирузен до сих пор был уверен, что с кланом Учиха можно было договориться, а Данзо так и остался при мнении, что безопасность Конохи требовала уничтожения клана. Безопасность Конохи, да, Хирузен подумал, что Данзо так и не простил Учиха нападения Кьюби. Все видели шаринган в глазах Лиса, и такое нарушение безопасности Деревни, да, такого Данзо простить не мог. Наверняка Данзо держал Корень в готовности, если Итачи не сможет выполнить задание, но Итачи смог.

Кто ему помог, так и осталось тайной, только и ясно было, что действовали двое.

Да, кивнул самому себе Хирузен, у Данзо бывали неудачи, и с Учиха, и с Кьюби, и до этого с Туманом, и ранее с Песком, но он не сдавался и продолжал работать, ставя безопасность Деревни превыше всего. Но кто об этом знал? Только он, Третий Хокаге, и теперь непременно скажут, что он, Хирузен, покрывал старого друга, не замечая, как тот стал жестоким убийцей и монстром, создавшим тайную организацию бездушных шиноби. В этом столько правды, что от этого никак не отмыться, если информация распространится. Тайные убийства, подлоги, шантаж, подкуп, вербовка, методы воспитания, убивающие эмоции, печати, подчинение и опять убийства, дерьмо и кровь пополам всю историю Корня, и в самом центре Данзо, готовый на что угодно, лишь бы Лист был в безопасности.

Даже Пятая так до конца и не поняла всей подоплеки, думал Хирузен мрачно, и совершенно нет возможности объяснить все это ей. Третий внезапно ощутил сильнейшее желание, импульс, порыв, защитить имя старого друга, сделавшего для Конохи намного больше, чем можно рассказать. Но порыв прошел, и Третий, как наяву, услышал, скрипучий голос Данзо: "Зачем? Пусть все останется в тайне, скрытое под землей, где и место корням, дерьму и крови".

Хирузен попыхал трубкой, утверждаясь в решении.

Да, пускай не памятник Данзо, но и не ругательства с поношением. Оставить все в тайне, шиноби бывшего Корня и так промолчат, и вся эта история останется тайной для большинства шиноби. Хирузен знал, что ради дела Данзо спокойно пожертвовал бы добрым именем, но все же не мог просто так взять и использовать мертвого Данзо в дальнейшей реализации Плана.

Просто не мог, хотя сам Данзо так и сделал бы, в схожей ситуации.

Наверное, поэтому он и смог создать Корень и возглавлять его, подумал Третий с тоской.

13 марта 79 года. Второй полевой лагерь Конохи, северо-запад страны Огня.

Задумчивый, сосредоточенный и усталый Какаши появился во втором лагере под вечер, и сразу отправился на поиски Майто Гая. Тот, вместе с Ли, тренировался и одновременно возводил укрепление для лагеря, ломая скалу, перенося валуны и складывая из них стену. Ли не отставал, только валуны таскал меньшего размера. Команда Ли, три молодых генина, рысцой таскала просто камни, заделывая мелкие щели, и ошалело созерцая трудовые подвиги Зеленых Зверей. Но тренировка есть тренировка, и генины молчали.

— Какаши! — воскликнул Гай. — Еще не было случая, так что поздравляю с назначением!

Какаши неопределенно дернул плечами, изобразив мимикой нечто вроде слабой улыбки. Уже два месяца, как он возглавляет АНБУ, и ни разу не встретился со старым другом. И этой встречи не было бы, если бы не печальные обстоятельства и последствия атак на все три лагеря. Конечно, можно было бы отправить формальное уведомление, но Какаши решил, что он обязан обо всем сообщить сам.

— Тренировку не прекращать! — крикнул Гай.

— Да, Гай-сенсей! — тут же отозвался Ли.

Генины продолжали молча рысить туда и обратно. Насколько Какаши разбирался в методах Гая, бегать им приходилось без чакры, для наращивания мышц и выносливости. Но сейчас ему предстояло подвергнуть испытанию выносливость самого Гая, и Какаши было не до генинов.

— Ты всегда поддерживал меня, друг, — сказал Какаши, когда они отошли в сторону, — и я благодарен тебе за это. Теперь пришла моя очередь поддержать тебя, и я по себе знаю, как тяжело терять учеников.

Взгляд Гая непроизвольно метнулся к Ли, снова вернулся к Какаши.

— Во время атаки на третий лагерь, погибла Тен-Тен, — просто и бесхитростно сказал Какаши.

Гай набрал воздуха и тут же выпустил, как будто не найдя, что сказать.

— Все висело на волоске, — продолжил Какаши, — основные силы сражались в первом лагере, кто высвобождался, прыгал сюда, во второй. Периметр лагеря был прорван, и Асума принял решение эвакуировать генинов в Коноху. Тен-Тен добровольно вызвалась в отряд прикрытия и билась до последнего вздоха, не пропустив врага. Ты можешь гордиться ею, она в одиночку остановила целый отряд, и до конца выполнила свой долг.

— Тен-Тен, — повторил Гай, смотря на и сквозь Какаши. — Она всегда была душой группы, смягчала соперничество между Ли и Нейджи, приносила бенто, и упорно тренировалась, подбадривая остальных. Она хотела стать великой куноичи, такой, как Цунаде, и так радовалась, когда та стала Пятой Хокаге.

Гай говорил это, и чувствовалось, что он вспоминает Тен-Тен, какой она была, не в силах поверить, что ее больше нет.

— Она стала ей в том бою, — тихо сказал Какаши. — Сила духа, проявленная ей, вдохновит многих.

— Да, ты прав! — неожиданно закричал Гай, сверкая улыбкой.

Переход от неверия к оптимизму "Силы Юности" был резок и быстр, и кого другого мог бы даже напугать. Но Какаши знал, что таков защитный механизм Гая, и мог только порадоваться за старого друга. Какаши знал, какова она — невыносимая тяжесть потери ученика, которого ты наставлял и в которого вкладывал душу. Тяжесть, способная согнуть любого шиноби, если, конечно этот шиноби не безэмоциональный монстр — убийца.

— Пока мы помним Тен-Тен, она — жива! — воскликнул Гай. — Ее подвиг вдохновит и нас! Ли!

— Да, Гай-сенсей!

Какаши не торопился уходить.

Он чувствовал горечь в словах Гая, горечь, которую возможно никто и не услышал бы, но только не Какаши. За годы "соперничества", которым Гай маскировал дружбу и поддержку, Какаши многое понял, и теперь ему было больно от потери Тен-Тен не меньше, чем Гаю, и Какаши знал, что Гай это тоже знает, и от этого Гаю немного, но все же легче.

15 марта 79 года. Ива, страна Земли.

Цучикаге еще раз посмотрел на свиток и задумался.

Информация, представленная там, частично соотносилась с тем, что было известно разведке Ивы. Если предположить, что Коноха хранила все в секрете и вела мастерскую игру по дезинформации — а верилось в это легко, с учетом успехов Листа — то информация сходилась стопроцентно, и это даже немного удручало Ооноки. Получалось, что Коноха резко усилилась, сумела сохранить все в секрете, притворилась слабой и теперь пользуется плодами своих хитростей.

Цучикаге придвинул разведсводку и поставил резолюцию: "В немедленную разработку".

Внучка Цунаде? Невероятные способности к фуин? Это объясняло бы массовое использование Хирайшина, но остальное? Создать с нуля такое? Или Коноха тайно вела фуин-разработки, задействовав наследие Узумаки, и теперь просто подставляла ложную фигуру? Но зачем? В свете прошедших событий, такое непонимание очень не нравилось Ооноки, потому что оно означало, что Коноха опять ведет игру, и наверняка есть еще припрятанные секреты и козыри.

Десять тысяч шиноби Камня и пять тысяч шиноби Песка, против четырех тысяч шиноби Листа и тысячи шиноби Дождя. Трехкратный численный перевес, даже если не затрагивать Акацуки, которых теперь точно придется задействовать. Да, это была хитрая ловушка со стороны Конохи, неявная, обширная, объясняющая отсутствие массированных атак, противодействие на своей территории, сидение в лагерях. Ооноки припомнил сводку о больших потерях диверсионных групп, и подумал мрачно, что теперь все становится на свои места. Обнаружить, вызвать помощь из Конохи, в десятикратной силе, не дать сбежать, уничтожить группу. Даже если диверсия проведена успешно, то по факту можно начинать погоню, и Хирайшин в любую точку дает преимущество Листу.

Увеличить группировку шиноби на фронте?

И без того почти половина шиноби Ивы задействована, так просто не получится выделить дополнительные силы. Суна вообще на пределе, одна неудачная массовая атака, и все, хорошо, что им удалось отойти от лагеря Конохи вовремя. Значит, значит, мрачно подумал Ооноки, пришло время использовать союзников и наемников по полной программе. Трава вряд ли согласится, а Водопад — да. Акацуки, пусть гонят армию в бой, этих не жалко.

Шиноби Неба — да, после их налета на Коноху, можно рассчитывать на союзников.

Но этого мало, продолжал размышлять Ооноки. Это усиление, но не сила. Возможность мгновенных перемещений дает Конохе возможность сосредотачивать превосходящую силу там, где это требуется Листу. Здесь нужно качество, а не количество, и если верхушка Акацуки, например, вполне являлась качеством, то армия их точно была количеством. Толку с толп генинов на поле боя, когда пара опытных шиноби в сенмоде их размажет, не напрягаясь?

Орочимару? Ооноки еще раз посмотрел на куцые сведения о Гермионе. Опыты Орочимару? Может змеиный саннин оказаться союзником Конохи? Может. Жаль. Тогда остается только Облако, и это да, та возможность, на которую нужно потратить время и силы. Сколько выставит Облако? Допустим тоже половину, это примерно двенадцать тысяч шиноби, а также третий фронт против Листа. Не говоря уже о возможности ударить с моря, возможности, которой сейчас нет у Песка и Камня.

При этом Облаку придется отдать многое, не говоря уже о последующих взаимоотношениях, после возможной победы коалиции. Жадность Ооноки шептала "Нет", и его гордость тоже шептала "Нет", потому что придется фактически кланяться Райкаге в ноги и уговаривать его. Но опыт и здравый смысл подсказывали Ооноки, что придется, иначе Лист не одолеть. Возможно, в другой раз, Цучикаге и отступился бы, плюнул на потери и расходы, замирился с Листом.

Но только не теперь, когда стало ясно, что провокация Листа удалась.

Разорвать сейчас коалицию означает остаться один на один с Конохой, и кто знает, что будет? По количеству шиноби, Ива и Коноха примерно равны, и с учетом новых техник Листа, у Хокаге преимущество. Значит, надо сбивать коалицию сильнее, привлекать и привлекать всех, еще раз обдумать вопрос Орочимару, написать Мизукаге, спросить у Казекаге о стране Рек, собрать всех, всех, всех, кого только можно, иначе Лист перебьет всех поодиночке.

Эти мысли придали Цучикаге сил, и он начал писать послание Райкаге.

16 марта 79 года. Основная база Акацуки, на восточной границе страны Водопадов.

Пусть не сразу, но девятка Акацуки все же собралась обсудить массовую атаку Камня-Песка на Лист и Дождь, случившуюся пять дней назад. Вживую присутствовали Пэйн, Конан и Зецу, остальные в виде проекций.

— Коноха успешно отбилась, — скрипел черно-белый Зецу, наполовину высунувшись из пола, — от всех атак, и даже больше. Девять шиноби в сенмоде полчаса сражались с Ооноки, и почти победили его. Цучикаге бежал, то есть улетел на огромной скорости, едва появилась возможность. Еще там опять была эта девчонка, Гермиона, она сделала воду, попив которой шиноби Листа моментально входили в сенмод.

— Хотел бы я знать, из каких глубин извлекли эту "внучку Цунаде", что она обладает такими способностями, — задумчиво произнес Какудзу. — Нам бы она очень пригодилась.

— Не из глубин, а из лабораторий Орочимару, — сказал Сасори. — К генам Сенджу и Узумаки, он добавил еще своих экспериментов, и вот результат! За эту работу Коноха расплатилась с ним головой твоего младшего брата, Итачи!

Проекция Учиха не дрогнула, голос Итачи остался тверд.

— Это прекрасно, наконец-то мой слабак братец сгодился хоть на что-то полезное.

— Можно не сомневаться, в ближайшее время старик Ооноки потребует, чтобы мы вступили в бой, со всей нашей силой, — сказал Пэйн. —

— Предлагаю пустить в бой этих, освобожденных узников Орочимару, — сказал Какудзу. — Жрут слишком много, а прибыли не приносят. И во главе их поставить Хидана, все равно бессмертный!

— Для Хидана у меня будет другое задание, — сказал Пэйн. — Будет действовать в паре с новым напарником.

— Это почему еще? — тут же вскинулся Хидан. — Я не хуже других!

— В бою один на один, да, — парировал Пэйн, — но здесь война, а не охота на биджу. Срубят тебе голову и дальше побегут, не обращая внимания. Хидан и ты, Кисаме, вам предстоит умножить силы армии Акацуки, армии, которую еще предстоит создать.

— О, это по мне! — воскликнул Хидан.

— Вам предстоит собрать в скалах страны Неба всех тех бандитов, разбойников и нукенинов, что составляют низовой уровень нашей организации.

— Желательно, не потратив денег, — добавил Какудзу, — а то атака на Аме до сих пор нам аукается.

— Собрать, запугав и пообещав большое дело и большую добычу, — кивнул Пэйн. — Собирайте как можно больше, тех, кто будет артачиться, всегда успеем пустить к Хируко на эксперименты, особенно те, что связаны с выращиванием белых Зецу. Еще он просит пленных шиноби с улучшенным геномом, для отработки техник поглощения генома. К сожалению, пока что он умеет только поглощать, но активно работает над передачей поглощенного. В любом случае, похищение чунинов и джонинов, особенно с улучшенным геномом, привлечет внимание Деревень, поэтому нужно быть вдвойне осторожными и умелыми. Итачи, Какудзу, это работа для вас. Сасори занимается армией и дальше, Дейдара и Конан, вы должны сделать как можно больше взрывчатки, взрыв-печатей, взрыв-големов, взрыв-клонов, в общем, всего что взрывается.

— Мое искусство, — начал было Дейдара, но Пэйн его оборвал.

— Твое искусство требует улучшения! Конан обучит тебя приемам, и делайте взрывчатку. Поэкспериментируйте с закладкой взрывной глины во взрыв-печати. Будем компенсировать силу биджу, пока не придет срок запечатывать их. Также, каждый получит летательный аппарат шиноби Неба, займитесь освоением и техниками полета, это потребуется. Всем предстоит, как следует потрудиться, потому что план и обстоятельства изменились. В любой момент мы можем оказаться лицом к лицу с армиями Великих деревень, поэтому пока сохраняем маску обычных наемников.

— То есть мы все-таки вторгнемся в страну Огня? — уточнил Сасори. — Какими силами, если пока что у нас и армии толком нет?

— Я и не говорил, что мы потратим свою армию на то, чтобы Ооноки смог победить Коноху, — парировал Пэйн. — Я говорил о том, что пока мы сохраняем маску наемников и работаем в этих рамках. Монстры Орочимару уже здесь, как и шиноби Неба, а о белых Зецу никто не узнает.

— Кроме Орочимару, — с ненавистью в голосе добавил черно-белый Зецу.

— Сбор же бандитов и разбойников под видом найма вполне укладывается в картину "Акацуки — организация шиноби-наемников", — продолжал Пэйн. — Ооноки еще порадуется, что в стране Земли станет спокойнее. Время еще есть, но его все меньше, из-за изменений Плана. На этом все, Сасори, задержись.

Проекции всех Акацуки погасли, остались только Пэйн, Сасори и Конан, как всегда стоявшая за плечом тела Пэйна — Яхико.

— Насколько управляемы измененные Орочимару?

— Слабо, — подумав, ответил Сасори. — Десятая часть из них еще вменяема, остальные могут сорваться в любой момент.

— Совсем буйных — к Хируко на опыты, как раз закончит новые передатчики чакры, поработает с сенчакрой проклятых печатей Орочимару, — сказал Пэйн. — Вменяемых — в армию, остальных выпустим в страну Огня, закрывая обязательства перед Ооноки. Всё, действуй!

— Хай, — проворчал Сасори, гася проекцию.

— Мы идем на поводу у Великих Деревень? — спросила Конан с оттенком презрения.

— Пока того требуют обстоятельства, — усмехнулся Пэйн. — Не забывай, Цучикаге думает, что ведет нас, а по факту просто подставляет свою спину. В решающий момент мы ударим в эту спину и сокрушим мощь Великих деревень, как и собирались. После этого соберем биджу и уничтожим Орочимару, и перепишем весь мир шиноби заново, в мир, где не будет боли, ненависти и страха!

— Хорошо, — склоняя голову, еле слышно прошептала Конан.

20 марта 79 года. Коноха, страна Огня.

— Эгей! — Фуу подлетела и крепко обняла Гаару, прижимаясь и дыша в ухо.

Гаара ощутил, что внутри него что-то колыхнулось. Да, так его обнимала и Темари, но Темари — сестра, а Фуу это Фуу. Мало того, что тоже джинчурики, так еще и разгоряченная девушка, прижимающаяся к Гааре почти голым телом. Эту сторону отношений Гаара для себя еще не открывал, даже не задумывался. Спокойного отношения окружающих, общения с сестрой без страха ему хватало, после стольких лет ненависти и ужаса.

— Что загрустил, братец? — Фуу наклонилась к Гааре почти вплотную, и джинчурики ощутил, что кровь приливает к голове.

Ему опять демонстрировали шикарный вырез в одежде, говорили почти в лицо, дышали жаром и запахом юного женского тела. Гаара ничего не сделал, потому что растерялся, а Фуу, надо заметить, ничего такого и не подразумевала своими действиями. Но все же вышло так, как вышло, и мысли Гаары спутались.

— Эгей, я знаю, что тебе нужно! Хорошая, славная битва, выпустить пар, в дружеской потасовке!

— Что?

— Говорю, давай сразимся! — воскликнула Фуу. — Как друзья, как брат и сестра, как два джинчурики!

Гаара медленно повторил ее слова про себя, как будто не в силах поверить. Фуу подпрыгнула и перевернулась, перед глазами Гаары мелькнули голые ноги, мысли опять спутались. К счастью, появилась Темари, несущая в руках огромный веер.

— Трофей времен третьей войны, специально для меня достали, — сообщила она. — Нам, мне предложили три варианта. Отправиться в страну Весны, на восток страны Огня или во второй полевой лагерь на северо-западе.

— Кажется, я знаю, что ты выбрала, сестра, — сказал Гаара, глядя на веер. — Разве мы уже предали Суну, чтобы сражаться со своими?

— Какими еще своими? — фыркнула Темари и потрясла "мышиными хвостиками" прически. — Шиноби Ивы — свои? Гаара, ты не перегрелся в Конохе? Если встречу этого старого пердуна Цучикаге, ух и вобью ему в глотку обратно переговоры, особенно с твоей помощью, брат!

Темари сердито потрясла веером.

— Точно! — воскликнула Фуу. — А я встречу своих из деревни Водопада и тоже им чего-нибудь вобью в глотку! Давай, братец Гаара, отправимся в полевой лагерь, тебе точно надо хорошо так подраться, выпустить грусть и тоску, и жизнь сразу наладится, вот увидишь!

— Братец Гаара? — вопросительно посмотрела на них Темари.

— Она тоже джинчурики, — пояснил Гаара. — Семихвостый.

— Ага, — Темари понимающе покивала, глядя на Фуу и Гаару, — ага.

Она не стала ничего добавлять, отводить Фуу в сторону для "серьезного разговора", вообще не стала ничего делать. После стольких лет безумия, любые человеческие отношения шли на пользу Гааре, а уж если Фуу возьмет его в оборот, то и тоже хорошо. Темари вздохнула и подумала, что и сама была бы не прочь взять кого-нибудь в оборот, а то жизнь Казекаге времени на личные дела совсем не оставляла.

— Если ты отправляешься на фронт, то и я отправлюсь, — сложил руки на груди Гаара.

— И я отправлюсь! — Фуу совершила еще один кульбит.

— Но что с обороной Конохи? — спросил Гаара весьма рассудительно. — Если шиноби Неба предпримут еще налет, или шиноби Камня?

— С этим все в порядке, — сказала Темари, — вокруг Конохи развернута сеть наблюдательных постов. В случае необходимости, ты... мы вернемся в Коноху и отразим атаку. Хокаге согласилась с тем, что нам, тебе и мне

— И мне! — вклинилась Фуу.

Темари кинула иронический взгляд, но Фуу, казалось, не понимала, что именно ляпнула. Невольно Темари спросила себя, с чем связано такое ребяческое поведение? Влияние биджу? Или желание сохранить детство? Несерьезное отношение как способ жить, не сходя с ума? И еще Темари немного позавидовала такой беззаботности, но, увы, жизнь требовала взросления и серьезных поступков, и ей, и Гааре, пришлось рано повзрослеть. Принять ответственность за дела и поступки, и не только свои, но и массы других людей и шиноби.

— Лучше быть вместе, — закончила Темари. — Против шиноби Суны сражаться не придется, они все на западном фронте, вяло пытаются прорвать оборону, даже не делая попыток захватить страну Рек.

— Ты думаешь, мы встретим Цучикаге? — неожиданно спросил Гаара.

— Думаю, что нет, — улыбнулась Темари, — но кто знает?

— Я знаю! — воскликнула Фуу. — Можно слетать и найти его!

— Так, — посерьезнела Темари, — вот по поводу слетать, здесь надо быть осторожнее. В твоей родной деревне, Фуу, засели Акацуки, цель которых — биджу.

— Ничего, я и братец слетаем туда и побьем всех, правда? — Фуу еще раз крепко обняла Гаару и прижалась, глядя снизу вверх.

Темари с трудом удержалась от смеха, наблюдая за смущением и волнением Гаары, и опять не стала ничего говорить или предпринимать. Даже если Фуу не понимает подтекста своего поведения, подумать над подобными вещами будет полезно Гааре, решила Темари, и еще решила, что полевой лагерь — прекрасное место. Пусть там нет прочного стола Казекаге, но и скрываться от взгляда Старейшин уж точно не надо будет.

Ведь потом, когда Коноха победит, и придется восстанавливать Суну, опять времени не будет.

— Никаких слетаем, — спокойно сказала Темари. — Соблюдайте осторожность, об этом еще будет инструктаж в полевом лагере.

— Понимаю, онэ, — с трудом ответил Гаара, глядя в сторону. — Когда отправляемся?

— Завтра, завтра.

— О, я еще успею отправиться вместе с вами!

Фуу ракетой взмыла вверх, устремляясь к резиденции Хокаге.

— Как она тебе? — спросила Темари.

— Шумная. Непоседливая. Веселая. С ней легко и сложно, — ответил Гаара, подумав.

— Это хорошо, — задумчиво ответила Темари. — Идем, я хочу опробовать веер!

Глава 20

1 апреля 79 года. Остров где-то в Северном море, между странами Земли и Молнии.

Ступая на безымянной островок в Северном море, выбранный местом переговоров, Райкаге не переставал думать о полученной информации. Всю дорогу до островка, расположенного в ста километрах от побережья бывшей страны Неба, шиноби Облака обшаривали остров-черепаху, но так и не нашли искомого. Если анонимный источник не врал, шиноби Конохи могли в любой момент переместиться на черепаху, не потревожив барьеров и защит. Обыск острова ничего не дал, в плане поиска загадочных палочек, но хотя бы немного успокоил Райкаге, что никто еще не проник на остров.

Но сама мысль, что секретный остров — черепаха уязвим для Листа, бесила Райкаге.

Даже мысль о том, что нельзя вот так доверять анонимным сообщениям, и что все это может быть огромной дезинформацией Конохи, не утешала. Слишком уж подробно и детально все описывалось, включая операцию по проникновению, и такие детали мог знать только узкий круг шиноби Облака, или те, кто побывал на черепахе.

И все это беспокоило Райкаге гораздо сильнее, чем переговоры с Камнем, к которым он был давно готов. Собственно, даже отплытие на переговоры на черепахе было попыткой спровоцировать Коноху на выступление, попытку захвата Райкаге, например. Плюс о таком варианте передвижения знал узкий круг лиц, чтобы легче было выявить, откуда ушла информация.

Но Коноха, как будто чувствуя, ничего не предпринимала, и шиноби Облака обыскивали и обыскивали черепаху-остров. Развлекался только Киллер Би, как всегда устроивший борьбу с огромными животными острова, вольное распевание рэпа во все горло, и гонки вокруг острова, с применением техник воды и частичной трансформации в биджу.

Делегация Ивагакуре, во главе с Цучикаге, прилетела на остров через час после прибытия делегации Кумогакуре, укрепив Райкаге в подозрениях, что где-то за облаками прячется наблюдатель. Черепаху, оставленную в полусотне километров отсюда, ему, конечно не найти, но все равно, даже такое наблюдение не нравилось Райкаге.

На следующий день начались переговоры в возведенном специально для этого здании. Внучка Цучикаге, Куроцучи, кидала обольстительные взгляды на Даруи, но тот просто таращился в ответ и ничего не предпринимал. В сторону Самуи украдкой вздыхала половина делегации Камня, но тоже безрезультатно. Никто не собирался поддаваться шиноби из другой Деревни, пускай даже все шло к заключению союза.

Шестой Казекаге делегировал право переговоров Цучикаге, так что немедленно приступили.

— Если Кумогакуре не вступит в войну, то Конохагакуре победит, уничтожит нас, а потом придет и уничтожит Облако, — говорил Ооноки.

— Это еще почему? — прорычал Эй. — Мы сейчас сильнее Конохи!

— Я тоже думал, что Камень сильнее Листа, — вздохнул Ооноки, — пока не столкнулся лично с истинной силой Конохи. Не думаю, что Хокаге забыли обиды от Облака, начиная с торгового давления и заканчивая той историей десятилетней давности с кланом Хьюга.

— С Туманом Лист очень даже дружит, хотя у помощника Мэй правый глаз — бьякуган, и он не скрывает этого! Тем более что Камень сам предъявил претензии к Листу, и теперь вы просто пожинаете последствия, — заявил Райкаге, почти нависая огромным телом над маленьким Цучикаге.

— Райкаге, вы уверены, что Коноха не обведет вас вокруг пальца? — с любопытством спросил Ооноки, глядя снизу вверх без всякого страха. — Пока что Третий Хокаге и его команда явили поразительную способность к обману, сокрытию и искажению информации.

— То, что они обманули вас, Цучикаге, не означает, что они смогут обмануть всех, — парировал Райкаге.

— Что, однако, не отменяет того, что Коноха намного сильнее, чем притворялась. Еще год назад, после нападения Суны, казалось, что Коноха упала в самый низ пяти Великих деревень по силе, и Лист искусно поддерживал это впечатление, если не сам его создал, — спокойно, даже немного печально говорил Ооноки. — И что теперь? Лист спокойно противостоит объединенной силе Камня и Песка, проводит контрудары, срывает любые наши операции, и знаете почему, Райкаге?

— Почему? — насторожился Эй.

— Я расскажу вам об этом, — кивнул Ооноки, — потому что вы должны знать, с чем столкнетесь, когда Лист решит взяться за вас, после того, как разгромит нас и документально зафиксирует свое доминирование над Туманом.

— Разве Мэй, столько бившаяся за освобождение Тумана, ляжет под Цунаде? — удивленно спросил Райкаге.

Ооноки даже усмехнулся, представив эту картину, и пояснил.

— В буквальном смысле, конечно, не ляжет, но по факту Туман практически на поводке у Конохи. С помощью Листа Мэй пришла к власти, Лист ликвидировал Забузу, Туман помогал Листу в ловле шиноби Неба, пусть и безрезультатной, перед войной Мэй и Цунаде встречались в приватной обстановке, так что факты говорят сами за себя.

— Облако тоже помогало Мэй, — парировал Райкаге.

— Но разве после этого Туман поддерживает тесные отношения с Облаком? — живо вопросил Ооноки. — С Листом — да, а с Облаком?

Райкаге задумался над такой трактовкой событий.

— Коноха, пусть это и не доказано, стоит за похищением Пятой Казекаге, Темари, и ее брата, Гаары. Теперь Коноха может официально посадить семью Сабаку обратно, и Суна будет формально независима, а по факту будет подчиняться Конохе.

Райкаге мысленно отметил, что Ооноки говорит так, как будто Суна уже побеждена. Это немного озадачивало, внешне Ооноки не выглядел сломленным и побежденным. Да и Коноха, насколько было известно Райкаге из последних донесений, не спешила вторгаться в страны Земли и Ветра. Только разовые рейдовые операции, не более.

— Так что неизбежно все придет к вопросу: будет ли Кумо сражаться против союза из трех Великих Деревень, подчиненных Конохе, и при наличии разгромленной Ивагакуре, или вступит в коалицию, и тогда уже Коноха будет противостоять трем Великим деревням, — витиевато выразился Ооноки.

— Я бы не стал торопиться с этим утверждением, — рыкнул Райкаге, складывая руки на груди. — И вы, Цучикаге, хотели поведать мне о том, как Листу удается такое, в чем секрет.

— Да, я немного отвлекся, — Ооноки покачал головой, немного взлетая. — Все очень просто, Коноха владеет техниками массового мгновенного перемещения.

— Хирайшин?

— Если и Хирайшин, то модифицированный, — развел руками Ооноки. — Доступный любому шиноби. Позволяющий перемещать массово большие количества шиноби, например, прямо из Конохи в страну Дождя. Хирайшин Желтой Молнии никто так и не освоил, ваша техника, Райкаге, годится только для неживых предметов, а здесь речь идет именно о массовом применении, которое я видел сам.

— Массовое? — прищурился Райкаге, опять вспомнив об острове — черепахе.

— Массовое, — кивнул Ооноки. — Совершенно бесшумное и быстрое. В один момент напротив меня оказались все силы АНБУ Конохи, и еще десяток пользователей режима Отшельника. В двух других полевых лагерях Конохи тоже моментально оказалась помощь, и в Амегакуре тоже. Причем, в одном из случаев было переброшено двое джинчурики.

— Понятно, — сказал Райкаге, чтобы выиграть время.

Мгновенная переброска сил на дальние расстояния, вот что занимало его сейчас целиком и полностью.

Райкаге внезапно сообразил, что нет никаких гарантий, что Коноха не заложила такие "палочки" и в самой Кумогакуре, и значит, в любой момент в деревне Облака может оказаться вся военная сила Конохи! Представившаяся картина была настолько ужасной, что Райкаге только усилием воли удержался от того, чтобы метнуться из здания и немедленно потребовать от Мабуи переместить его в Кумогакуре.

Немного успокоившись, Райкаге сообразил, что Ооноки говорит о "технике", и, следовательно, не в курсе природы того, как Коноха это делает. Следовательно, Лист тщательно хранил и хранит этот секрет, и остается только гадать, кем было написано то анонимное послание, раз он в курсе секретов Листа? От подобных нерешаемых загадок у Райкаге всегда начинала болеть голова, и он сказал терпеливо ожидающему продолжения Ооноки.

— И где гарантии, что вмешательство Облака изменит ход войны?

— Никаких гарантий! — тут же воскликнул Ооноки. — Но раз Коноха может перебрасывать своих шиноби и маневрировать силами, то нам остается только одно. Нападать такими силами с нескольких сторон одновременно, чтобы Коноха не успевала везде отражать удары.

— Коноха спокойно будет массировать силы в нужной ей точке и разобьет нас, — тут же парировал Райкаге, включаясь в дела стратегии и тактики. — Чтобы этого не произошло, необходимо атаковать силами, превышающими все силы Конохи, раз мы не знаем, сколько именно шиноби за раз они могут перебросить. Это невозможно и недопустимо, перемещения армиями по двадцать тысяч шиноби могут привести только к одному: шиноби Листа будут от нас ускользать, а когда армия разделится, тихо нападут и разобьют по частям.

— То есть вы согласны присоединиться к нашему союзу, Райкаге? — спросил Ооноки.

— Это были общие соображения стратегии, независимо от союза, — отмахнулся Эй.

Помолчали, потом Ооноки сказал.

— Нет смысла пытаться достать Коноху малыми силами. Мои шиноби и шиноби Песка попробовали.

— И как? — сделал вид, что ему интересно, Райкаге.

— Два месяца, — сказал Ооноки, — и никаких успехов. Диверсии, одна из пяти запланированных — успешна. Разведгруппы, половина доходит, из них половина приносит информацию. И еще не факт, что верную. Попытки на основе этой информации спланировать масштабные акции, не приносят успеха. Коноха раз за разом наносит контрудар превосходящими силами, и отбрасывает шиноби Камня. Вглубь страны Огня пройти не удалось, а о достижении самой Конохи нечего и мечтать. Потери, да я даже не знаю, сколько из двух с половиной тысяч шиноби, числящихся мертвыми, на самом деле мертвы, а сколько сидит в плену у Конохи! Масса раненых, изведена масса оружия, железа и чакры, и успехи наши минимальны. Теперь, когда секрет Листа вскрылся, возможно, удастся улучшить ситуацию, но я даже в этом не уверен. Поэтому я и говорю, что нет смысла в малых силах, Коноха просто присылает группу вдвое сильнее, благодаря техникам мгновенного перемещения. Только мощь Кумогакуре сможет переломить эту ситуацию, Райкаге.

— Возможно, — Эй сложил руки на груди, — но шиноби Облака, фактически будут спасать Камень и Песок, и это будет непросто объяснить.

Ооноки незаметно перевел дух. Райкаге начал торговаться, фактически уже дал согласие на вступление в коалицию. Да, Эй был прав, Кумо будет спасать остальных, но и себя тоже будет спасать, и поэтому Ооноки так и сказал.

— Помимо спасения, шиноби Облака нанесут упреждающий удар по Листу до того, как Коноха захватит и поглотит остальные Великие Деревни. В сущности, за такие замыслы, Коноху надлежит уничтожить.

Ооноки фактически вбрасывал пробный шар, посмотреть на реакцию Райкаге.

То, что он предлагал, рушило сложившийся порядок вещей, уничтожение одной из Великих деревень — дело серьезное, а Конохи — прародительницы системы Деревень — дело вдвойне серьезнее. Но и остановиться было уже невозможно, по мнению Ооноки. Нынешний, усиленный Лист надо было бить так, чтобы враг уже не встал, иначе Коноха просто сожрет всех. Райкаге, в свою очередь, тоже неоднократно планировал свержение Конохи, фактически преграждавшей Облаку путь к мировому господству. Но уничтожение?

— Это надо обдумать, — сказал Эй после паузы. — И не рассказывать другим, шиноби бьющиеся за свою жизнь и существование, бьются втрое яростнее.

— Возможно, — пожал плечами Ооноки. — Но вы согласны, Райкаге? Принципиально?

— Да, — твердо сказал Эй. — Коноха должна быть повержена настолько сильно, чтобы она не смогла опомниться. Это потребует серьезных расходов и помощи союзников.

— Я весь внимание, Райкаге, — развел руками Ооноки.

— Наемники, — сказал Эй. — Соберите всех, кого можете, это будет толпа для отвлечения внимания. Мобилизация шиноби, увеличьте армию в полтора раза, сконцентрируйте на границе, желательно не привлекая внимания. Половина всего отходит к Облаку, плюс страна Горячих Источников. Оставшуюся половину можете поделить с Песком, ведь была у вас договоренность до этого?

— Да, — кивнул Ооноки.

— Конечно, — продолжал рычать Райкаге, — можно еще покрутить словами, повилять, но не вижу смысла.

— Согласен, — кивнул Цучикаге. — Приемлемые условия, в нынешней ситуации. Согласен, что нет времени на долгие переговоры, и чем быстрее мы сокрушим Коноху, тем лучше.

Попутно Цучикаге мысленно прикидывал расклады и потирал руки. Он готов был отдать больше, видимо, что-то подтолкнуло Райкаге еще, помимо осознания необходимости сокрушения Листа. Сам Райкаге, соответственно, думал об острове — черепахе, и о том, что Коноха наверняка попробует высадиться там. Могла получиться неплохая операция, особенно если спровоцировать Лист, а черепаху использовать для десанта на восточном побережье страны Огня. Но это можно было обдумать и потом, а пока что Райкаге продолжил развивать мысль.

— Коноху следует ослабить изнутри, как только возможно. Разведка и диверсионные группы все равно же проходят, их надо нацелить на избранных шиноби. Полевые лагеря — внедрение и убийства. Толпа шиноби — это толпа шиноби, без умелого руководства и планирования они ничего не смогут. Прежде чем сокрушать мощь Конохи в боях, необходимо подорвать ее в тайной войне. Всех внедренных шпионов и агентов ориентировать на убийства, и присылать им подкрепления. Развернем тайную войну, обозначив давление на границы, чтобы Коноха держала войска в напряжении.

Райкаге остановился, погладил подбородок и поправился.

— С возможностью мгновенной переброски войск, бессмысленно устраивать напряжение на границах и пытаться отрезать пути снабжения. Хорошо, будем работать по полевым лагерям и патрульным группам. Ловля ловцов и работа армейскими группами, и только потом, мы нанесем синхронный удар со всех сторон. Ожидаю, что Ива и Суна внесут свой вклад в эту войну, ведь это в ваших же интересах, Цучикаге.

— Внесем, внесем, — отозвался Ооноки, — возможность тайной войны я пока что приберегал, ограничиваясь диверсиями по военным объектам.

— Если речь идет об уничтожении Конохи, — сказал Райкаге, глядя в упор на висящего в воздухе Цучикаге, так сказать, глаза в глаза, — то нет смысла останавливаться. В любом случае прольются моря крови, только чьей? Если мы не подорвем стратегический потенциал Конохи, нас так и будут отбрасывать от границы.

Ооноки невольно отметил, что Эй сказал "нас", как будто Облако уже воюет. Это было хорошо, Райкаге найдет, что противопоставить стратегам Листа, осложнит им жизнь и даст шанс на победу. Сколько там погибнет шиноби Облака, Листа и жителей страны Огня при этом, Цучикаге мало волновало. Его больше заботили шиноби Камня, из этого он и исходил всю свою жизнь.

— Согласен, Райкаге, — сказал Ооноки, — возможно я просто стал слишком стар и осторожен. Тотальная война против Конохи, со всеми средствами и возможностями, все равно после победы наш союз будет решать, как жить шиноби дальше.

— Да, Теруми Мэй присоединится к победителям, это теперь ясно, — хмыкнул Райкаге. — Но еще пока рано радоваться, еще надо сокрушить Лист, и от вас, Цучикаге, мне нужна будет более подробная информация о боях. Захват техник Листа, думаю, будет важной целью, наравне с тайной войной.

— Мои шиноби уже занимаются этим, — мрачно ответил Ооноки, — но пока безрезультатно. Нам достаются или сломанные, или неработающие образцы. Пленные знают, как использовать вещи, но ничего не могут сказать о техниках, заложенных внутрь, или как все это изготавливается. Все вещи сделаны из дерева, несомненно, из Леса Смерти, неподалеку от Конохи, и из косвенных данных, можно сделать вывод, что изготовителей не более трех.

— Их следует убить в первую очередь, — немедленно отреагировал Райкаге, продолжая думать о все той же черепахе.

— Согласен, но кто они — никто не знает, — ответил Ооноки.

— Захватить кого-то из верхушки Конохи и допросить, а потом ударить по фуин-мастерам, — ответил Райкаге. — В стратегию тотальной войны и уничтожение Листа это отлично вписывается.

Он хрустнул позвонками шеи и добавил.

— Предлагаю сделать перерыв на обед, потом подписать союзный договор и приступить к планам и деталям, дабы не терять зря времени.

Цучикаге кивнул и взлетел, сложив руки за спиной.

— Будьте моим гостем, Райкаге, — сказал он, улыбаясь.

2 апреля 79 года. Гора Три Волка, страна Железа.

Страна Железа называлась так не зря. Девять десятых всей добычи чакрометалла было сосредоточено здесь, а самые богатые рудники находились неподалеку от горы Три Волка, центра страны и центра самураев, владевших страной. По общему соглашению, в стране Железа проходили переговоры пяти Каге, а саму страну не трогали, даже не особо заглядывали шиноби. Этому способствовал изрядно холодный климат и долгая зима, с обильными снегопадами. Сами самураи, конечно, считали, что это помогает закалять характер и лучше следовать пути.

— Брр! — встряхнулся Райкаге, вынужденный накинуть теплый плащ-палатку серого цвета.

Райкаге всегда предпочитал щеголять с голым торсом, максимум — в свободной рубахе, отдавая дань приличиям, но путь к горе от побережья был неблизким, а снега в этом году выпали обильные. В другой раз Райкаге проявил бы характер, закалку и выдержку, но сейчас слишком многое зависело от него и его здоровья, и Эй не стал рисковать, смирил себя ради общего дела.

Сейчас он и неизменные Самуи и Даруи стояли у входа в гору, ожидая ответа. Два самурая, с парными мечами, в глухой металлической броне и масках, стояли в стороне, ожидая пока вернется их начальник. Конечно, пожелай Райкаге ворваться в гору, его не остановила бы и сотня самураев, но Эй пришел говорить, а не воевать.

— Рады приветствовать вас, Райкаге-сама! — появился четвертый самурай, махнул рукой. — Мифуне-сама уже ожидает вас.

— Хорошо! — рыкнул Эй, и вошел внутрь, Самуи и Даруи за ним.

Охранная тройка замерла, вглядываясь в снежные равнины вокруг горы, усеянные елками. Конечно, врагу здесь взяться неоткуда, но порядок есть порядок, и самураи охраняли, как положено.

Мифуне, генерал и аналог Каге, только для самураев, ожидал в комнате для переговоров. Райкаге не планировал задерживаться, и Мифуне пошел ему навстречу, принял сразу. Обычная комната, ничем не выделяющаяся среди других, обычная обстановка для переговоров. Два дивана, между ними низкий столик с расставленными чашками и лучшим чаем. Самуи и Даруи встали за диваном, на который сел Райкаге, за спиной Мифуне встали два самурая, в такой же глухой броне и масках.

— Прошу вас, — сделал жест Мифуне, указывая на чашки.

По сравнению с Райкаге, генерал самураев смотрелся низеньким и щуплым подростком, а забинтованная голова только усиливала впечатление общей слабости. Но шрамы на лице, свисающие усики и бородка клинышком показывали, что вообще-то Мифуне уже прожил изрядно лет, хоть и не утратил ловкости и сноровки в обращении с мечом.

— Благодарю, — Райкаге взял чашку, казавшуюся игрушечной в его руке. — Страна Железа и Кумогакуре еще пять лет назад подписали постоянный контракт на поставки руды, содержащей железо, проводящее чакру.

— Истинно так, — Мифуне огладил бородку. — Кумогакуре желает изменить контракт?

— Я хотел бы купить весь готовый чакрометалл, что есть у вас на складах, — ответил Эй, ставя чашку обратно на стол.

Мифуне ответил не сразу, еще раз огладил бородку, выдержал паузу.

— Шиноби Облака сами обрабатывают руду, добывая железо, проводящее чакру, изготавливая из него мечи, славящиеся по всем Элементным странам и пяти Великим деревням. Это ваше право, Райкаге, и Облако более чем щедро платит за руду. Но другие наши заказчики не могут обрабатывать руду и предпочитают покупать готовый чакрометалл.

— То есть, нет?

— Продать вам чакрометалл со складов означает подвести заказчиков, то есть нарушить слово самураев, и уронить честь всей страны Железа, — спокойно ответил Мифуне. — Неважно, сколько вы предложите, Райкаге, ответ — нет. В следующем году, после закрытия текущих контрактов, Облако может купить весь чакрометалл, который будет добыт и обработан.

— Нет! — отрезал Райкаге, вставая. — Слово самурая подобно его клинку, и я услышал ваши слова, Мифуне-сан! Прошу извинить меня, я тороплюсь в родную Деревню!

— Конечно, — наклонил голову Мифуне, приказал. — Проводите Райкаге и его помощников к выходу!

После того, как Райкаге ушел, Мифуне задумчиво заметил.

— Вот и Облако вступило в войну, интересно, удержит ли Туман нейтралитет?

Глава 21

5 апреля 79 года. Граница страны Горячих Источников и страны Огня.

— Даруи-сама, резиденция Дайме взята под охрану, — докладывал шиноби Облака, — договор о сотрудничестве подписан.

— Отправьте сообщение Райкаге, — лениво произнес Даруи. — С самураями проблем не было?

— Даймё не дал им вмешаться. Вооруженного сопротивления не было, в стране все спокойно.

— Отправьте сообщение Райкаге, — повторил Даруи и отвернулся.

Граница страны Огня, полоса могучего леса, притягивала его взгляд.

Вчера Кумогакуре объявила о заключении союза с Камнем и Песком, и объявила войну Листу. Сегодня шиноби Облака уже взяли под контроль страну Горячих Источников, и спешно готовят полевые лагеря. Вторая колонна, вспомогательная, входит в страну Звука, и Райкаге, уничтожив Отогакуре, возглавит удар с севера. Корабли Облака уже высаживают десант на востоке страны Огня, и Самуи предстоит нелегкая задача: удержаться и удержать плацдарм, к которому потом подплывет черепаха.

Но основная задача на нем, Даруи, и задача эта проста и сложна одновременно: атаковать страну Огня стремительным рывком, одним ударом меча достичь Конохи, стянуть на себя все сопротивление, чтобы потом Райкаге и Самуи ударили с флангов. По крайней мере, так должно все выглядеть для Листа, который, несомненно, моментально отреагирует на объявление войны. Райкаге, объяснявший Даруи план, сразу сказал, что на его пути уже будет стоять полевой лагерь или превосходящие силы врага, но вести себя надо так, как будто Облако хочет одним мощным ударом выиграть войну.

И теперь Даруи размышлял, как лучше выполнить поручение Райкаге.

5 апреля 79 года. Полевой лагерь Конохи номер 4, юго-восток страны Огня.

В командирской безразмерной палатке заседал военный совет, во главе с Нара Шикаку и Хиаши Хьюга. Глава клана Хьюга сам вызвался возглавить новый лагерь, а Шикаку, отлично помнивший историю десятилетней давности с похищением Хинаты и гибелью брата Хиаши, не стал уточнять мотивы. Пусть у Хиаши личные счеты к Облаку, тем лучше, думал Шикаку, он хорошо показал себя во втором лагере, отбил все атаки, удержал границу, справится и здесь.

Тем более что необходимость организовать все в кратчайшие сроки, заставляла торопиться с решениями и назначениями. Вступление Кумогакуре в войну было только вопросом времени, на этом сходились все, начиная с Третьего Хокаге и заканчивая последним бледным аналитиком. Но когда именно, оставалось непонятным, сообщение о переговорах Райкаге и Цучикаге было получено слишком поздно, пришлось реагировать уже после объявления войны.

Но, тем не менее, лагерь был возведен, и теперь Шикаку давал пояснения, сверяясь с разведданными, продолжавшими непрерывно поступать к нему, со всех фронтов и со всех стран.

— Восточное побережье атаковано, — Шикаку ткнул пальцем в карту, — значительными силами Кумогакуре. Противник успешно высадился здесь, здесь и здесь, так что можно уверенно сказать, шиноби Облака базируются на Узушио и на своей огромной черепахе. Схема практически идеальная. Страна Источников захвачена, острова к югу тоже. Основная база на Узушио и доставка подкреплений и припасов на берег, расстояние кратчайшее. Узушио в блокаду не поставить, а с учетом захвата островов к югу от страны Источников, Облако может угрожать повторным десантом в любую точку побережья, и даже в страну Чая.

— Зачем? — удивился кто-то из джонинов.

— Перевалочная база и связь с Песком, особенно с учетом нейтралитета Тумана, — пояснил Шикаку. — Райкаге действует правильно, растягивает наши силы, чтобы потом ударить туда, куда выгодно ему. Страна Источников (Шикаку заглянул в блокнот) только что захвачена, Дайме подписал союзный договор, и назвали все это возобновлением дружественных связей, ведь в третью войну они были союзниками. Видите, восточное побережье, граница с Хи-но-Куни, — палец Шикаку шел по карте, — и можно не сомневаться, что и в страну Звука зайдет, если уже не зашел, экспедиционный корпус, ставя под угрозу и этот участок границы. Затем бывшая страна Неба, страна Водопадов и так далее, фактически вся сухопутная граница страны Огня под угрозой удара врагов. Только южное побережье пока в относительной безопасности, если Облако не посодействует Песку флотом и десантом.

— Разве Орочимару не нанесет удар по шиноби Кумо, которые будут захватывать страну Звука?

— Орочимару делает только то, что ему выгодно, — пояснил Шикаку, — а ввязываться в прямое противостояние с Облаком ему невыгодно. Так что сейчас угроза удара с трех сторон сохраняется, не говоря уже о том, что Камень и Песок не сбавляют натиска на границы, пусть даже не переходя к крупным ударам. Почти наверняка в ближайшее время последует удар из страны Источников, с целью проверить нашу готовность, силы и оборону. Затем последует удар с побережья, и третий из страны Звука. Ваша задача, как и в других лагерях, держать границу, перехватывать разведывательные и диверсионные группы врага, организовать патрулирование, и удерживать лагерь. Ближайшие задачи — отбить удар со стороны Хи-но-Куни, и вовремя обнаружить вторжение со стороны Звука. Плацдарм врага на побережье — не ваша забота, после налета шиноби Неба в январе, там была развернута сеть наблюдательных постов, и мы знаем каждый шаг врага.

— Так почему же тогда их не сбросили в море сразу же? — еще возглас с места.

— Тогда они просто с удвоенной энергией атаковали бы в другом месте, — пояснил Шикаку. — Было принято решение провести крупную операцию по деморализации и ослаблению противника. Сейчас идет подготовка, затем лагерь противника на побережье будет блокирован, а базы на Узушио и черепахе захвачены и разгромлены. Без снабжения и связи с Облаком они могут сколько угодно сидеть в своем лагере, на войну они уже влиять не будут. Зная шиноби Кумогакуре, можно не сомневаться, что они не усидят и пойдут на прорыв, или им на помощь попытаются пробиться, и морем, и из страны Источников, или и то, и другое вместе. Будут нанесены контрудары, а шиноби врага разгромлены или загнаны обратно в лагерь, в результате Облако будут деморализовано и выйдет из войны. Либо Райкаге вспылит и нанесет еще удар, который будет отражен.

Шикаку говорил спокойно, уверенно, заражая и остальных. Впрочем, особого волнения и не наблюдалось. Да, в другое время и при других обстоятельствах война с полной армией Кумо вызывала бы трепет, но сборная команда джонинов из трех лагерей видела мощь новой Конохи, видела и сама участвовала в новой, мобильной войне.

— К тому времени, с вероятностью в восемьдесят процентов, и Цучикаге, и Казекаге придут к выводу, что они бессильны, и что вмешательство Облака ничего не дало, — сказал Шикаку. — Для того чтобы это стало не вероятностью, а реальностью, каждый из нас должен выполнить свой долг шиноби на своем месте. Шиноби Облака — сильный противник, не надо расслабляться. Сделав все, что в наших силах, мы победим, Коноха победит, и знание возможных планов врага вам в этом поможет. Сейчас я отбуду обратно в Коноху, по мере уточнения стратегических планов врага, Хиаши — сан будет получать сообщения. Разведка на месте — задача лагеря, как, собственно и в остальных лагерях.

— Благодарю, Шикаку-сан, — сказал Хиаши.

В принципе, патрули с сенсорами уже были разосланы, собственно, это было первое, что нужно было сделать, перед установкой лагеря. Сенсоры, проверка, и только потом закладка шестиугольного периметра, и подготовка барьерных башенок, отлично себя показавших в других лагерях. Скорость и связь с патрулями позволяли быстро, надежно и безопасно основывать лагеря в любом месте, лишь бы там был заложен портал, пройдя через который группа АНБУ могла проверить местность и установить еще портключи.

Поэтому Хиаши сейчас мог сосредоточиться на текущих задачах, включая самую главную: Хинату. Чем дольше длилась война, тем больше Хината делала то, о чем некогда мечтал Хиаши. Патрулирование, боевые миссии, напряженные тренировки, уверенность в себе и даже некоторая отчаянность, решимость и готовность поставить на кон свою голову, готовность, без которой не бывает сильных шиноби. Но, то, что в детстве Хинаты сделало бы Хиаши самым счастливым отцом Конохи, теперь доставляло ему немало тревог и забот. Он искренне радовался, что Хината ступила на путь шиноби, пусть и, не рискуя прояснять исходные мотивы, но при этом тревожился за нее. Он настолько привык видеть Хинату маленькой, слабой, неуверенной и не умеющей сражаться, что теперь просто не мог перебороть сложившийся образ и тревожился, не подавая, впрочем, вида.

Дабы не привносить личностного, он отдельно тренировал Нейджи, неизменно поручая тому миссии охраны Хинаты, и не догадываясь, что злость Нейджи от этого только растет. Хиаши видел только бесстрастное лицо, поклоны и отличное выполнение миссий, и считал, что Нейджи следует судьбе боковой ветви: охранять главную, и вполне себе счастлив, насколько может быть счастлив шиноби, выполняющий свой долг. Но и поблажек Хинате Хиаши не давал, дабы не ронять лица, и сейчас назначил ее на миссию разведки к самой границе, смягчив только направление: к границе со страной Звука, с заходом в саму страну. Хината, взволнованная фактом, что возможно увидит места, где сражался Наруто, молча повиновалась, к облегчению Хиаши.

6 апреля 79 года. Основная база Орочимару на границе страны Звука и бывшей страны Неба.

Орочимару ходил вокруг Карин, уделяя особо пристальное внимание уже наметившемуся животу. Карин стояла прямо, вытянув руки вдоль тела, следя глазами за движением саннина. Глаза Орочимару, ставшие синими, с концентрическими кругами, ей нравились меньше шарингана. Впрочем, Карин утешала себя мыслью, что ребенок от любимого наставника, точно будет с шаринганом, ведь не зря она пила все эти зелья и применяла печать?

— Очень, очень любопытно, ку-ку-ку, — бормотал Орочимару, высовывая язык.

Карин больше нравилось, когда наставник приходил к ней в теле Саске, но в последнее время это случалось все реже и реже. Поэтому Карин периодически посылала всем шиноби проклятия, за то, что отвлекают наставника от занятий и от нее.

— Орочимару-сама, — в зал заглянул Сакон.

— Я же сказал, меня не беспокоить, если не началась война! — прошипел Орочимару, рассерженный тем, что его оторвали от изучения возможностей риннегана.

— Да, Орочимару-сама, началась, — отшатываясь от выброса ки, сказал Сакон.

Орочимару остановился, посмотрел на Сакона, потом на Карин и приказал.

— Рассказывай!

— Три тысячи шиноби Кумо во главе с самим Райкаге вторглись в страну Звука. Отогакуре разгромлена, Даймё подписал капитуляцию. По слухам, скоро прибудут самураи, заключившие договор с Облаком.

— Самураи не выступят на стороне ни одной деревни, — лениво бросил Орочимару, — так что это лишь слухи.

— Также, Облако объявило войну Листу, Орочимару-сама, — добавил Сакон. — Теперь против Листа союз из трех Великих деревень.

— Это тоже слухи?

— Нет, я, и мои подчиненные срочно захватили двух шиноби Облака и выбили из них информацию, все, как вы учили, Орочимару — сама. Они твердо уверены, что вы работаете на Коноху, поэтому Райкаге и вторгся в страну Звука.

Орочимару смотрел на него секунду, а потом расхохотался от души, почти взахлеб.

— Значит, можно не сомневаться, что кроме Отогакуре будет разгромлено все, что не скрыто, — сказал Орочимару, отсмеявшись. — Что ж, после налета Акацуки и атак Джирайи, почему бы и Райкаге не пройтись по этому пути?

Он не слишком жалел того, что потеряет. Все ценное было вывезено, экспериментальный материал перепрятан, заменена охрана и местами даже пленные. Тогда, три месяца назад, разглядывая и изучая белых Зецу, Орочимару понял, что из человеческого материала он никогда такого не добьется. И это помогло ему принять решение и окончательно избавиться от всех своих "экспериментальных центров". Теперь это были пустышки, обманки, продолжавшие, конечно функционировать, но готовые пасть при первых же атаках. Любой, захвативший их, останется в убеждении, что Орочимару продолжал работы над проклятой печатью, а проведший расследование поймет, что саннин безуспешно пытался сотворить третий уровень.

Глупцы, как и всегда, хохотнул Орочимару. Печать — прошлый день, а риннеган — уже настоящий!

— Хорошо, пусть Райкаге развлекается, — сказал Орочимару, — эту базу ему все равно не найти. Но мне потребуется материал, для отработки техник. Сакон, пусть твои подчиненные захватят десяток шиноби Облака, желательно покрепче, чтобы сразу не передохли. И внимания к себе не привлекайте.

— Хай, Орочимару-сама, — поклонился Сакон.

Когда он ушел, Карин спросила с любопытством.

— Орочимару-сама, разве вы не будете мешать Райкаге?

— Конечно же, нет, ку-ку-ку, — задумчиво ответил Орочимару. — Не для того я натравливал Облако на Лист, чтобы теперь мешать Райкаге. Пусть развлекается, когда мне потребуется новый материал, я всегда наберу его прямо из рядов его армии.

Он положил руки на живот Карин, провел снизу вверх.

— Пусть Кабуто тебя еще осмотрит, — сказал он, — и возьмет кровь на анализ. Ребенок развивается успешно, но лучше перепроверить.

— Да, наставник, — поклонилась Карин.

По дороге к Кабуто, занявшему южное крыло базы, она погладила живот и сказала.

— Видишь, какой у нас заботливый и умный папа? Он тебя обязательно защитит!

Сам Орочимару пошел к другим своим "детям", в огромный зал, уставленный репликаторами. Увы, попытки вырастить тела из клеток Гермионы, хоть и были успешны, но воспроизвести свойство работы с природной энергией так и не получилось. Конечно, взаимодействие было, но такого, чтобы клетки на ходу впитывали природную энергию и перерабатывали ее — нет.

Разглядывая плавающие в баках маленькие тела, Орочимару вспомнил о белых Зецу, те тоже не слишком торопились размножаться в репликаторах.

— Видимо, нужно Гедо Мазо, ку-ку-ку, — сообщил сам себе саннин.

Прерывать эксперименты он, конечно же, не собирался, но Гедо Мазо не заполучить, по крайней мере, сейчас. Призвать статую все равно, что заявить о наличии риннегана, а этот козырь Орочимару хотел пока приберечь. Вот не стал он трубить об обретении Мангекё шарингана, притворялся, что Саске жив, и отлично же получилось, Тоби прекрасно попался в ловушку.

Так что вызывать Гедо Мазо можно будет только, когда Акацуки будут разгромлены, или, как минимум, мертв Пэйн и уничтожен его риннеган. Пока Пэйн жив, всегда сохраняется опасность, что статуя Гедо Мазо будет превращена в смертельный сюрприз, так что к чему рисковать? Нет, Орочимару сейчас не мог позволить себе риска, ведь, несмотря на успехи Плана, еще оставались важные задачи, требующие немедленного внимания.

Например, освоение техник риннегана и подготовка к войне с Акацуки.

— Да, я займусь вами после победы, — пообещал Орочимару телам в баках. — Подрастите пока, потом мне потребуется хорошее, здоровое тело, способное на все, ку-ку-ку!!

6 апреля 79 года. Полевой лагерь Конохи 2, северо-запад страны Огня.

Сабаку Темари, лениво помахивая веером, прогуливалась по главной улице лагеря, образованной палатками. Веер, разумеется, был не боевой, а маленький, обычный, но все равно пару раз Темари едва удерживалась от рефлекторного применения секущих техник Ветра. Но все требует жертв, а подходы к понравившемуся тебе шиноби, который слишком ленив, чтобы обращать на тебя внимание, тем более.

Нельзя сказать, что при Хиаши Хьюга в лагере царили суровые порядки и полная нравственная чистота, но все же своим бьякуганом он замечал слишком многое, по мнению Темари. Поэтому, едва Хиаши покинул лагерь, забрав с собой две трети Хьюга, Темари перешла к решительным действиям. Если бы глава клана Хьюга не покинул лагерь, тогда Темари перешла бы к варианту с миссией в страну Водопадов. Возможно, получилось бы даже лучше, Темари собиралась перед миссией поговорить с Фуу, и кто знает, что досталось бы Гааре по итогам? Да и объекту, выбранному Темари, было бы некуда бежать, а так приходится устраивать хитроумные маневры в лагере.

— Ой! — воскликнула Темари тоненько, сталкиваясь с Шикамару и роняя веер.

Мастерский расчет, и веер улетел в сторону, а Шикамару оказался практически в объятиях Темари. Она тут же извинилась, отступила и наклонилась за веером, демонстрируя Шикамару свою сильную сторону. Темари знала, что у нее крепкие, красивые ноги, и шорты, обтянувшие ягодицы, должны были сработать как надо.

— Вижу, у вас все в порядке, — услышала Темари, касаясь веера. — Счастливо!

Выпрямившись, она со смесью гнева, краски на лице и разочарования уставилась в спину удаляющемуся Шикамару. Крепкий орешек, подумала Темари, а ведь казался такой легкой добычей, когда она впервые его заприметила. Да, Шикамару стоял такой спокойный, такой домашний на вручении наград, что она сразу обратила на него внимание и положила глаз. Услышав, что он, возглавляя всего лишь отряд генинов, сдерживал атаки превосходящих сил врага и не дал вражеским чунинам ворваться в лагерь, Темари еще больше расцвела. Ей всегда нравились парни с мозгами, а силы и своей хватало.

Казалось, что все будет просто: бери его за шиворот и тащи в свою палатку.

Но нет, ленивый и ворчащий чунин мастерски ускользал от Темари. То прятался так, что его было не найти, то отправлялся на миссию разведки, где Темари нечего было делать, то еще что-то. Темари, конечно, наводила справки, но никто не знал особо ничего о Шикамару, кроме того, что тот ленив, умен, из клана Нара и сын главнокомандующего всеми войсками Конохи.

Темари поняла, что дело надо брать в свои руки и переходить к решительным действиям.

— Вот и перешла, — пробормотала она вслед. — И не надейся, ты будешь моим!

Глядя вслед Шикамару, она размышляла.

После атаки Ивы и Суны на три лагеря разом, когда Темари еще была в Конохе, больше крупных нападений не было. И, возможно, и не будет, раз уж самого Цучикаге смогли отогнать. Хьюга Хиаши уехал, но Коноха уже прислала нового главу. Новую, если уж быть точным. Инузука Тсуме, и исходя из того, что Темари слышала о клане Инузука, за боевыми миссиями дело не станет.

Конечно, она могла бы просто завалиться в палатку Шикамару и выразить свои чувства, но опыт Казекаге протестовал против такого решения. Даже самый отчаянный лентяй начнет сопротивляться, если на него слишком надавить, а умный лентяй еще может устроить массу проблем, не говоря уже о принципиальном отказе.

Да, и все рассказывали, что в боях за лагерь и на миссиях, Шикамару действовал умело, быстро, находчиво, даже в самых опасных условиях. Пусть враг не нападал на лагерь, но тихая война патрулей и диверсантов шла почти круглосуточно по всей границе. Стычки, засады, удары в спину и прочие "прелести" войны, и Темари, подумав об этом, утвердилась во мнении, что атака в палатке — последнее средство. Раз Шикамару не терялся в бою, то и здесь не растеряется.

Поэтому она, улыбаясь, отправилась к Инузука Тсуме, уверенная, что найдет с ней общий язык, а уж на совместной миссии многое может случиться, особенно если неделями сидеть в засаде бок о бок или спать в одной палатке.

Шикамару же шел по лагерю и думал о девушках.

Конечно, и его манили женские прелести, но мысль об остальном "напряге" начисто перебивала в нем желание подходить и знакомиться. С другой стороны, война, ранения, смерть, а ведь он по-прежнему несет ответственность за шестой отряд генинов. И после разговора с отцом, Шикамару знал, что вскоре его ждет еще большая ответственность, и это не только напрягало, но и дополнительно перебивало мысли о девушках.

Он знал, что это — девушки и все с ними связанное — отвлекает, а ведь на нем ответственность, и значит, могут погибнуть шиноби под его командованием, или враги окажутся сильнее, или в бою он потеряет пару драгоценных секунд, или будет сражаться хуже, чем должен. Да мало ли что, Шикамару мог назвать сорок восемь причин, почему ему не следует сближаться с куноичи, которые, как назло, в этом лагере внезапно взялись обращать на него свое внимание.

Шикамару знал, но все же не мог прогнать видение ягодиц Темари, обтянутых тонкой тканью шорт.

— Жизнь такой напряг, — жалобно проворчал самому себе Шикамару, ныряя в палатку.

Глава 22

8 апреля 79 года. Суна, страна Ветра.

Шестой Казекаге, Шимэо Фису, обвел взглядом Совет и сказал.

— Приступим. Сразу хочу сообщить, что в ближайшее время коалиция не планирует крупных наступлений, то есть у нас будет время перегруппировать силы, подлечить раненых и подумать, как все-таки одолеть Лист в этой войне.

— Нам нужны такие же техники, как у Листа! — тут же резко сказал джонин Юра, отвечающий за внешнюю охрану Деревни. — Без них нельзя гарантировать ничего, включая безопасность самой Суны, и похищение Сабаку Темари тому яркий пример!

— Доставшиеся коалиции образцы или неактивны, или сломаны, или не содержат заряда чакры, — ответил Фису со вздохом. — Ивагакуре и Кумогакуре тоже работают над этим вопросом, но пока особых успехов нет. Что мы, шиноби Суны, можем сделать на этом фронте? Крупных сражений не будет, да и думаю, все уже убедились, что наскоком лагерь Конохи не взять, не говоря уже о самой Конохе. Можно высвободить шиноби и усилить тайную войну, попробовать ослабить защиту лагеря, например, убив барьерные команды, или попробовать выкрасть образцы снаряжения и техник, или тех, кто знает, как все работает. В последнем случае нужно будет проникать в Коноху. Пока Лист выжидает и не контратакует, нужно решить эту проблему, иначе мы так и будем топтаться на границах страны Огня и Дождя.

— Может тогда заключить союз с Конохой? Они его предлагали еще после событий с нападением на саму Коноху, — сказал Баки, бывший наставник Гаары и Темари. — Теперь обстоятельства, конечно, изменились, но зато война прекратится.

— Прекратится? А как же Ивагакуре? — Фису сделал мысленную пометку еще раз проверить лояльность Баки Деревне.

— Пусть Коноха переместит свой лагерь на нашу границу и удерживает Камень, — пожал плечами Баки. — Сил у них хватит, Камень и с нашей помощью не справлялся, а без нас тем более. Да и Камню подложим сенбон, за прошлые обиды.

— Было бы неплохо, — хмыкнул Фису, — но на месте Конохи я бы в такое не поверил. Они потребуют полной капитуляции, а на это мы пойти не можем.

Обсуждение длилось еще часа два, но ни к чему конкретному так и не пришли. Уже после, обдумывая ситуацию, Фису ощутил себя новичком — генином, пытающимся остановить песчаную бурю. Самым разумным было бы выйти из войны, разорвать все союзы и закрыться, переждать, как это сделал Туман. Но нельзя, нельзя, если Цучикаге не может справиться с Листом, то уж Песок точно одолеет. То есть все возвращается к прежнему: чтобы выйти из войны, нужно предварительно заключить союз с Листом, прямо в разгар войны с Листом.

Конечно, история шиноби знала примеры и более удивительных обстоятельств заключения союзов, но сейчас не эпоха Кланов и обстоятельства совершенно другие. Фису колебался, понимая, что рискует всей Деревней в любом из вариантов. И что, если Облако и Камень все же возьмут верх?

Тогда ошибка станет роковой, вздохнул Фису.

Решение "саботировать" войну, то есть просто имитировать, представлялось крайне соблазнительным, но тоже содержало риск. Что скажут союзники, узнав о таком? А они узнают, ибо невозможно не использовать несколько тысяч шиноби, притворяясь, что все они воюют. И все это опять упиралось в переговоры с Листом, договорную войну и так далее. Фису думал и думал, но решения не находилось, все варианты оставляли риск уничтожения Суны в случае неверного выбора.

Шестой Казекаге размышлял, глядя на статуи предшественников.

9 апреля 79 года. Северо-восток страны Огня

Хината бежала второй в цепочке, стискивая зубы и занимаясь самовнушением. Она сможет! Она не сдастся! Тело ломило и болело как тогда, в стране Травы, от длительных нагрузок, к которым она не привыкла. Но она не сдалась и стала сильнее! Как сейчас становится сильнее Наруто, так и она станет сильнее, невзирая на сопротивление глупого тела. Пусть оно болит и не хочет двигаться, пусть оно плачет по ночам, но зато дух ее становится только крепче! Пока Наруто становится сильнее на горе Мьёбоку, она, Хината, должна сохранить для него Коноху, а для этого надо вносить свой вклад в войну.

Лучше сражаться, лучше смотреть, дальше, сильнее, раз у нее есть Бьякуган.

Повинуясь воле, боль немного отступила, и Хината ощутила прилив радости, что смогла быть столь же упорной и сильной, как Наруто. Пускай отец видит в ней слабую девочку, пускай братец Нейджи сражается лучше и смотрит враждебно, пускай другие шиноби видят в ней дочь главы клана, но она знает, что это все ерунда, по сравнению с упорным трудом. Только тогда Наруто сможет ее заметить и протянет руку, не как подруге, но как... и тут Хината опять покраснела, невзирая на усталость, бег и боевую обстановку.

Она часто краснела и в Академии, из-за чего ее, и без того ведущую себя тихо и отстраненно, считали вдвойне застенчивой. Но не могла же она сказать, что краснеет из-за того, что видит Наруто, а когда она его видит, то сцена крепких объятий сама предстает перед глазами? Как в таком признаться, не сгорев от стыда? И Хината краснела еще больше от таких мыслей, и круг замыкался.

— Справа, на северо-восток, километр двести двадцать метров, шесть шиноби Облака! — выдергивая Хинату из стыдливых воспоминаний, раздался голос Нейджи.

Она ощутила укол стыда от того, что должна была первая увидеть врагов! Нейджи бежал замыкающим, у нее преимущество дистанции в целых двадцать метров, а она опять замечталась на ходу!

— Слева, на юго-восток, полтора километра, двадцать шиноби! — выкрикнул Нейджи.

— Стоп! — скомандовал чунин Кэнсу. — Хината, Нейджи, обзор вдвоем, ищите врагов.

— Хай! — воскликнули оба Хьюга.

— Бьякуган! — активировала глаза Хината.

Она напряженно всматривалась, представляя, что где-то там среди шиноби прячется Наруто и она должна его разглядеть! Это всегда помогало, помогло и теперь, и вскоре Нейджи и Хината наперегонки перечисляли замеченных шиноби Облака.

Кэнсу, переведенный сюда из второго лагеря, напряженно думал. Если бы он был с прежними напарниками, Тотсуо и Ёта, то все было бы ясно. Кэнсу побежал бы с донесением, Тотсуо отправился бы на разведку вплотную к врагу, а Ёта бы его страховал. Понятно было, что его группа нашла часть корпуса Райкаге, на территории страны Звука, странно только, почему другим группам этого не удалось. Маршрут стандартный, патрули тут ходят уже не первый день. Или шиноби Кумо решили раскрыть себя и пойти на прорыв?

Так, стоп, донесение. Кэнсу быстро достал специальный лист и начертил несколько иероглифов.

— Может, захватим парочку в плен? — предложил Акэда, третий генин, поглаживая рукоять меча.

Еще он владел стихией Земли, и, благодаря большому опыту, мастерски применял три известные ему техники этой стихии. Но меч Акэда любил больше, благо было время научиться, за двадцать восемь лет жизни.

— Их сенсоры ощутили нас, — спокойно заявил Нейджи, убирая Бьякуган.

Кэнсу метнул в него быстрый взгляд. Пусть и подросток, но Хьюга, то есть в сенсорике разбирается, да и сражается так, что Кэнсу в половине случаев проигрывал.

— Назад, по прежнему маршруту — бегом! — скомандовал Кэнсу. — Порядок обратный, Нейджи — в голове, я замыкающим! Хината — следи, не приближается ли враг!

— Хай, Кэнсу-сан! — выкрикнула девушка, снова активируя Бьякуган.

Повезет же кому-то с женой, подумал Кэнсу и тут же вздрогнул, сообразив, что жениху Хинаты придется объясняться с Хиаши, суровым и скорым на руку.

— Не дай Ками такого счастья, — пробормотал Кэнсу на бегу.

10 апреля 79 года. Штаб Шикаку, Коноха, страна Огня.

Нара Шикаку размышлял, глядя на карту восточного побережья страны Огня. Корпус Райкаге в стране Звука обнаружен и отступил. Корпус Даруи тоже отступил, обратно в страну Горячих Источников. Получалось, что сейчас самое время охватить и уничтожить корпус Самуи, по-прежнему удерживающий плацдарм, и даже пытающийся расширить захваченную территорию.

Шикаку погладил шрамы на правой щеке, прикидывая варианты.

Узушио, несомненно, захвачен, и где-то рядом с ним курсирует черепаха — остров Кумогакуре. Несмотря на возросшую за последние два года численность кораблей, флот Конохи уступает флоту Облака, и в массовости, и в опыте сражений на море. База на Узушио? Возможно. И где-то в нейтральных островах. Десант на черепаху? Большой риск, после предательства Узумаки Карин. Порты восточного побережья под ударом, вызвать подкрепления с южного берега? Риск десанта Песка. Риск — приемлем. Повысить мобильность берегового корпуса на юге, половину перебросить на восток. Удар по плацдарму Самуи — шиноби Кумо уйдут на корабли. Блокада флота? Риск уничтожения. Захват Узушио? Без гарантий.

Шикаку пошевелился. Корпус Самуи следовало убрать как можно быстрее, но тогда Облако сохраняло свой флот. Никак не получалось в приемлемые сроки собрать достаточную силу, чтобы утопить флот Кумо, во время эвакуации корпуса Самуи. Шикаку сменил позу. Удар с неба? Райкаге, наверняка, учел такую возможность. Черепаха. Корпус Самуи уйдет туда. Десант на черепаху? Риск все еще высокий.

— Имитировать атаку на корпус Самуи, привлечь Девятку и половину резерва, — приказал Шикаку. — Операцию провести завтра, с долгой и явной подготовкой.

Да, пусть корпус Самуи покажет реакцию, из нее многое станет ясным.

— Флот южного побережья перевести на восток, — отдал следующий приказ Шикаку.

— Весь флот, Шикаку-сама?

— Три четверти, — помедлив, ответил Шикаку. — Корпусу береговой охраны юга передать пятьдесят портальных пар из резерва Хокаге, разместить в крупнейших портах. Половину корпуса перебросить на восток. После переброски флота и шиноби, снять блокаду с портов восточного побережья. Срок — две недели. Морской разведке — приоритет: нахождение основной базы флота Кумо.

Он замолчал, прикидывая еще варианты. Корпус Самуи уйдет, война на море затянется. Блокаду снять удастся, уничтожить флот Кумо — нет. Отложить десант на Узушио, может еще представится шанс поймать флот Облака, сбитый в кучу. Воздушная разведка? Неэффективно. Удар Отшельников по обнаруженному флоту? Обязательно. Черепаха? Высокий риск, Райкаге расставил ловушку, отказать.

— Подготовить контрудар с территории страны Дождя, по странам Ветра и Земли, — сказал Шикаку. — Задействовать шиноби первого и второго лагерей, вместе с резервом, не более тысячи. Операцию на Узушио отложить, порталы с острова не снимать.

Штабные шиноби записывали, готовя приказы и сообщения для передачи в полевые лагеря и лагерь резерва, расположенный в Лесу Смерти. Шикаку, поглаживая шрамы, разглядывал карту, пытаясь понять, правильно ли он разгадал замысел Четвертого Райкаге или нет.

13 апреля 79 года. Селение Вадзаси, северо-восток страны Огня.

— Как это выселяться? — недоумевающе переспросил Ямахико. — А как же все это?

Он беспомощным жестом обвел дом и посадки, добавил почти жалобно.

— Сеять нужно! Самое время для сева! Земля простаивает!

— Приказ Даймё, — лениво ответил десятник, поправляя пояс и ножны. — Вам выделят телегу для переезда и новый дом, или вы не согласны с указом Даймё?

— Да проживет он еще тысячу лет, — испуганно поклонился Ямахико, — но у нас тут

Выпрямившись, он увидел, что десятник уже идет к следующему дому. Оставшийся возле крыльца дома молоденький солдат, практически подросток, сказал уважительно.

— Не переживайте, дедушка, шиноби Конохи уже возводят новые дома, они даже лучше ваших. И земли там, сейте, сколько захотите, зерно и рис сейчас очень нужны. Даймё еще выделит вам компенсацию, немного, но все же рье. И не обижайтесь на Тору-сана, нам еще надо объехать три селения, и все не хотят переезжать.

— Вон оно как, — почесал в затылке Ямахико. — А что так, война вроде бы в стране Дождя велась?

— Кумогакуре вероломно напала на страну Огня, — отчеканил солдат, — но шиноби Конохи успели отразить удар и перехватить врага. Ваше селение и все окрестные слишком близко к военным лагерям, поэтому их выселяют. Даймё не желает терять своих подданных зря, и не желает разорения, поэтому вас переселят и создадут все условия!

Даже голос солдатика изменился, глаза остекленели, и Ямахико вздохнул. Нельзя идти против воли Даймё, но что скажет Фури, когда вернется с поля? И тут его осенило, и он спросил.

— Скажи, а можно переселиться ближе к Конохе? Ну, не в самую Деревню, а рядом? Шиноби то, поди, тоже люди, пить — есть им надо?

Паренек замялся, видимо, на такое у него официального ответа не было, но и помочь Ямахико ему хотелось. Переступил с ноги на ноги, шмыгнул носом и понизил голос, чтобы десятник не услышал.

— Понимаете, дедушка, многие хотят жить возле Конохи, там и жизнь лучше, и безопаснее, когда рядом столько шиноби! Но все там, рядом не смогут разместиться, поэтому переселение идет на юг и юго-восток страны Огня, там много пустых земель и безопасно, враги будут далеко.

— Э, а вдруг еще кто-то нападет? — задал резонный вопрос Ямахико.

Вообще, когда он спрашивал о Конохе, им двигало желание повидать старшего сына, убедиться, что тот в порядке, не сгинул на войне. А то, чего только не рассказывают, и не знаешь, кому можно верить, а кто привирает, и переспросить то не у кого, до недавнего времени все было тихо и мирно.

— Вообще-то, конечно, можно, — еще раз шмыгнул носом паренек

— Тэтэо! Чего застрял?! Бегом сюда! — донесся выкрик десятника, и паренек тут же сорвался с места.

— Извините, — крикнул он на бегу и скрылся.

Ямахико пожевал губами и задумался. Пускай он ни разу не покидал мирной деревни, но как делаются дела, знал. Дать денег десятнику, потом чиновнику, потом еще чиновнику, и наверняка еще какому-нибудь шиноби из канцелярии самого Хокаге. И тогда он получит разрешение поселиться в Конохе, если сможет купить дом. Либо нужно быть очень ценным работником, но тут Ямахико ничего предложить не мог. Всю жизнь он возделывал поля, растил детей и трудился, как и многие другие крестьяне страны Огня. Ничего особо выделяющего его среди других не было.

Подкатила телега, и Ямахико еще раз вздохнул, пытаясь сообразить, что делать.

— Куда это ты собрался?

— Да вот, выселяют, — беспомощно развел руками старик, не зная, как объяснить.

Фури сбросила на землю тяпку и повысила голос.

— Так чего стоишь тогда? Промедлишь, и места на телегах не останется! Давай, давай, чего встал?! Тащи быстрее вещи, я уже обо всем договорилась! Поедем в Коноху!

— Мма, мма, — сказать, что Ямахико был озадачен, значит ничего не сказать.

Он открывал и закрывал рот, издавая звук "мма", не зная, что сказать. У него зародилось было подозрение, но он его с негодованием отверг. Фури всегда была верной и любящей женой, да и не польстились бы ни десятник, ни чиновники Даймё на ее старческие прелести.

— Наш мальчик, наш Кеничи, прислал весточку с солдатами! Он добился для нас места возле Конохи!

— Мма, — выдал напоследок Ямахико и замолчал.

— Давай, давай, собирайся! — прикрикнула Фури. — Если бы шиноби Облака не напали, в жизни бы мы такого места не получили! Десять акров полей и новый домик! Давай!

Ямахико вздрогнул и пошел собирать вещи, удивляясь, какие круги выписывает судьба.

15 апреля 79 года. Коноха, страна Огня.

Яманака Иноичи вышел из подсознания подозреваемого и брезгливо вытер руку о жилетку. Не потому, что запачкался или боялся подхватить вшей, нет, все допрашиваемые были чистыми, а персонально этот еще и лысым. Это был скорее подсознательный жест, разграничивающий самого Иноичи и подозреваемого, в голове которого он только просмотрел последний год жизни. Техника переноса сознания, Шинтеншин, гордость и секрет клана Яманака, позволяла Иноичи просматривать и отмечать детали на высокой скорости: месяц чужой жизни за полминуты техники. При необходимости он останавливался и детализировал случившееся, просматривал внимательнее. В результате, за десять минут допроса, Иноичи узнал практически все.

И жестом, он как бы проводил черту, что там была чужая жизнь, а здесь своя.

— Хватило бы и последнего месяца, — сказал он терпеливо ожидающему генину, который начал лихорадочно записывать. — Предлагаю в дальнейшем, во-первых, выделить особый отдел, который будет заниматься только убийствами со стороны шиноби, во-вторых, упростить процедуру допроса, в-третьих, усилить противодействие.

Иноичи помолчал, собираясь с мыслями.

Непросто, после пребывания в чужой голове и проживания чужой жизни, формулировать что-то, но у Иноичи была богатая практика. Другой кто потратил бы на допрос целый день, да и потом сам еще день ходил бы сам не свой, пытаясь отделить чужое от своего. Иноичи точно это знал, потому что в самом начале пути, прошел все эти стадии. Да, скоростное потрошение очень помогало, когда он был в команде Ино-Шика-Чо, но вот головная боль потом не проходила днями. Это сейчас Иноичи мог допросить "на год", как говорили в клане, и тут же изложить все писцу, да еще и соображения по организации труда сформулировать.

Организация же требовалось нешуточная, ибо Камень фактически открывал новую страницу войны.

— Считаю совершенно необходимым, — начал говорить Иноичи, — еще усилить охрану Дайме, минимум вдвое, и установить дополнительную сигнализацию в резиденции Даймё, возможно, усилить портальную сеть. Считаю необходимым провести двойную проверку в Конохе, включая облавы, проверку сенсорами и начать проверки с Барьерного корпуса. Считаю необходимым поставить задачу перед АНБУ, на выделение десятка опытных шиноби, мастеров перевоплощения с хорошей реакцией, для создания ложных мишеней, имитирующих руководство Конохи. Чем ближе будет телесное сходство, тем лучше, так как Хенге все же техника, которую можно распознать. Совершенно необходимо снабдить руководство полевых лагерей и военачальников охраной. Минимум по два опытных шиноби уровня минимум чунина, с опытом охраны, на каждого из охраняемых.

Генин торопливо, но разборчиво записывал, подозреваемый висел на стене без сознания. Иноичи говорил спокойно, успевая обдумывать формулировки и представляя задачу как целое. Одно из преимуществ работы с ментальными техниками и ускорения времени внутри вражеского сознания, преимуществ, которые нередко приводили к сумасшествию, мозговым ударам и прочим издержкам работы.

— Совершенно очевидно, что противник использует методику "двойной волны", и сейчас Коноха ловит только первую волну, недостаточно умелых, недостаточно подготовленных и так далее, шиноби, используя общую массу которых, проскользнут истинные мастера тайных убийств. Поэтому необходим особый отдел, который еще считаю необходимо усилить аналитиками бывшего Корня, для выявления связей.

Он помолчал и продолжил.

— Убийцы второй волны никак не связаны с первой, так что нет смысла в глубинном допросе, процедуру надо упростить и сократить. Противодействие хотя бы на уровне закрытия части Конохи, если это возможно, и ответных убийств верхушки Камня, Песка и Облака. В полевых лагерях, как частичную меру, ввести передвижение парами, с проверками.

Иноичи, конечно, знал, что опытный шиноби под Хенге умело и непринужденно притворится напарником какого-нибудь генина, пройдет куда надо и попробует выполнить миссию. Но так как это был не официальный документ, а наброски, черновик, с которым он пойдет к Хокаге, то главное было озвучить проблему, проговорить, сформулировать.

— Записал?

Генин кивнул.

— Давай сюда, — Иноичи забрал свиток. — Этого — обратно в камеру, здесь все прибрать, если будут еще подозреваемые, провести первичный допрос по стандартной схеме.

— Прошу прощения, Иноичи-сама, — поклонился паренек-генин, кивая на бессознательного подозреваемого. — Его как, просто в камеру или?

Он сделал движение, как будто сворачивал шею.

— Просто в камеру, — бросил Иноичи. — Это генин, не сбежит, потом решим, что с ним делать.

С этими словами он вышел из допросной и пошел вверх, собираясь напроситься на доклад к Хокаге. Картина происходящего была ясна, и следовало принять меры как можно быстрее, пока еще есть время, пока еще можно защититься, и даже нанести ответный удар. В принципе, если организовать порталы во вражеские Деревни, можно проводить акции без необходимости тратить время и силы на проникновение и внедрение.

Переход — удар, ликвидация, отход, быстро и неумолимо.

Глава 23

18 апреля 79 года. Коноха, страна Огня.

Какаши развернул свитки и посмотрел на Третьего.

— Читай, — пожал тот плечами. — Ты глава АНБУ, Корень входит в АНБУ, так что не вижу проблемы. Тем более что Данзо мертв, а миссию никто не отменял.

— Вот именно, Сандайме, — потер правый глаз Какаши, — Данзо мертв, а я лезу в эту задачу. Вы же знаете, у меня нет опыта таких операций.

— У меня тоже нет, — невозмутимо ответил Третий, — поэтому такие миссии больше не проводятся. Задача, которая стояла перед ними, нам известна: сбор информации и противодействие Акацуки. Давай прочитаем и поразмыслим совместно, что делать.

Третий не стал договаривать "теперь, когда Данзо мертв", просто вздохнул.

— Мма, — задумчиво почесал маску Какаши, начав читать первый свиток. — Мма.

— Что там?

— Тройка, работавшая в стране Земли, внедрилась в две банды, работавшие на Акацуки, и в компанию, занимающуюся перевозками по стране Земли. Наверное, предполагался сбор данных о перевозках во время войны, еда там, оружие, — задумчиво сказал Какаши.

— Возможно, — пожал плечами Третий, — или просто разделились, все-таки задача по Акацуки тогда была приоритетнее. Что там дальше?

— Две банды слились, и двое наших оказались вместе, а перед уходом из страны Земли, они пограбили кое-кого, и так к ним присоединился третий, под видом новичка, выбравшего жизнь бандита.

— Перед уходом?

— Руководство Акацуки приезжало лично, — кивнул Какаши, указывая на свиток, — двое в плащах, судя по описанию Хошигаке Кисаме из Тумана и джашинист Хидан, из деревни Источников.

— Которую он же и дорезал, — заметил Третий, яростно затягиваясь. — Очень интересно.

— И всех их отправляют в страну Водопадов, а, цитирую "верхушка шепчется, что всех загонят в скалы". Обещают едва ли не зарплату, горы денег, возможность грабить, убивать и разбойничать, и мол, ничего не будет, после победы все спишется, чуть ли не Цучикаге лично это пообещал. Двух нукенинов, пытавшихся возражать, нашли с пробитыми сердцами и объявили предателями.

Сказав это, Какаши посмотрел на мрачного, мрачнее тучи, Третьего, который так закусил трубку, что казалось, сейчас перекусит.

— Это продолжение тайной войны, — почти шепча, невнятно, из-за закушенного чубука, произнес Третий в пространство. — Но почему сейчас? Почему именно так?

— Сандайме? — встревоженно спросил Какаши.

Третий задумчиво посмотрел на Какаши, как будто пытаясь проникнуть взглядом под маску Копирующего, устало вздохнул и начал объяснять.

— Еще на стадии изменения Плана, когда рассчитывалось применение и воздействие порталов, стало понятно, что в какой-то момент наш противник — тогда предполагалось, что это будет Ивагакуре и только Ивагакуре — перейдет к ударам по верхушке Деревни. То есть не только диверсии, но и убийства, с целью посеять хаос, и в этом хаосе поискать ускользающей победы. Ну и попутно попытки захвата портключей и остального, так как к тому времени если не истина об артефактах, то последствия их применения, точно станут широко известны.

— То есть Иноичи зря паникует?

— Не зря и не паникует, — покачал головой Третий. — Обстоятельства изменились, и в принципе понятно, с чего все началось. Райкаге. Но почему именно так? Почему сейчас Ооноки решил помимо ударов в спину начать еще и войну на разорение?

— Мма, — задумчиво кивнул Какаши. — Поэтому их собирают.

— Да, Ооноки решает сразу две проблемы, очищает страну, что позволит высвободить еще шиноби для фронта и дает Акацуки возможность создать свою армию из различных разбойников и прочих бандитов. Им обещана вольная жизнь, как думаешь, за чей счет?

— Их отправят в страну Огня, — еще раз кивнул Какаши.

— Совершенно непонятно, почему Акацуки так покорно слушают Цучикаге, из разведданных у меня сложилось о них другое мнение. Получается, или данные ложные, или мы не все знаем, — сказал Третий. — Плюс эти слухи о горах, получается за налетом шиноби Неба стоят Акацуки. Это объясняет, как им удалось ускользнуть от Тумана, ведь Хошигаке Кисаме из Семерки мечников и наверняка знает все уловки морских дозоров. Но смотри, получается, что Ооноки фактически покрывает армию преступников, верхушка которых заправляет сразу двумя странами, Водопадов и Неба, и даже более того, натравливает эту армию на нас.

— Возможно управляемость верхушки Акацуки, то, что они подчиняются его указаниям, дает Цучикаге уверенность в контроле? — предположил Какаши. — Ему же не надо контролировать всех, только самых главных, которые в плащах ходят?

— Возможно, — задумчиво прищурился Третий. — И все равно, все эти действия выпадают из образа Цучикаге, на который опирались аналитики. Райкаге пока действует в пределах предполагаемого, но Цучикаге.

Он с огорчением покачал головой и начал выбивать трубку, чтобы потом набить ее заново.

— Возможно, он расстроен поражением? — предположил Какаши и тут же сменил тему. — Вторая тройка, из страны Водопадов, докладывает, что основная база Акацуки находится где-то на границе, и пробраться туда нет никакой возможности. С целью выполнения "основной миссии", они собираются завербоваться в армию Акацуки, так как новую информацию собрать уже не получается, и так далее, описания, которые нам и без того известны.

— Будет неплохо, если они доберутся до кого-нибудь из старших членов Акацуки, — отозвался Третий, — но это вряд ли.

— Выслать команду ликвидаторов? — предложил Какаши и тут же сам себе возразил. — Вряд ли они все там сидят безвылазно.

— Можно было бы устранить шиноби Неба, будь они одни, — сказал Третий. — Но сейчас соваться к ним — смерти подобно. Здесь нужна команда не тихих ликвидаторов, а громких уничтожителей. То есть Девятка во главе с Джирайей, на непонятный срок. В условиях трех фронтов это недопустимо.

— Мне писать им в ответ? Хотя да, куда, — спросил и смутился Какаши.

— Нет, питомцы Данзо знают свой долг и выполнят его, или попробуют выполнить, — сказал Третий. — Наша задача отразить эту волну убийств, не дать подорвать мощь Конохи, и выдержать удар Облака — Камня, когда они его нанесут. Твои шиноби, Какаши, будет во главе в этом вопросе, в охране, ловле убийц, срыве покушений. Иноичи правильно пишет, нужны ложные мишени, шиноби под Хенге, изображающие ту же Цунаде, потому что куноичи с телесным сходством в ней в АНБУ нет.

— Что с Цучикаге?

— А что с Цучикаге? — Третий поднялся. — А, я еще поразмышляю, что могло его изменить, но сейчас это остается только принять как данность. Равно как и армию, собираемую Акацуки. Ориентируй АНБУ на текущую задачу, да и сам не плошай. Шиноби ты известный, наверняка и тебе попробуют кунай в спину вонзить.

О том, что на него тоже попробуют напасть, Третий не стал даже говорить, считая это совершенно очевидном. Не менее очевидным чем то, что по выходе из кабинета Какаши, к нему присоединятся шиноби охраны, а сам Какаши отправится перетряхивать Коноху. На выходе Третий развернулся.

— Ах да, вот еще, забыл. Иноичи правильно пишет, что охрану Даймё надо усилить. Конечно, Дюжина Защитников была удвоена еще в начале войны, но вот дополнительные меры не помешают. И сигнализация, которую не обнаружить методами шиноби, если ты понимаешь, о чем я.

— Кажется, понимаю, Сандайме, — кивнул Какаши и еще раз потер воспаленный, усталый правый глаз.

22 апреля 79 года. Коноха, страна Огня.

Смотрю на Шизуне, она на меня.

В последнее время видимся все реже и реже, по техническим причинам. Казалось, вот — вот схлынет поток раненых и вообще станет легче, но нет, Облако объявило войну и все понеслось по новой. Выглядит Шизуне уставшей, не физически, вроде кругов под глазами, а скорее истощенной морально.

Надо заметить, зашел я к ним однажды в госпиталь, ага, выбежал оттуда быстрее собственной рвоты и визга. Не знаю, сколько сам смог бы вот так вот поточно, с руками, что называется по локоть в крови оперировать, лечить и держаться морально. Помнится, один из друзей, врач, объяснял мне, почему они такие циники, мол, нельзя каждого пациента через сердце пропускать, сгоришь нахрен на работе.

У местных ирьенинов, надо полагать, та же проблема, а вот Шизуне не то, чтобы на распутье, скорее в процессе трансформации и закалки. Это всегда дополнительно выматывает, и остается только надеяться, что война не продлится несколько лет. Планы планами, а все же три с половиной месяца уже месятся, и конца края не видно.

Батарейки носят уже не ящиками, а целыми вагонами.

Ладно, в общем, то, что Шизуне явилась лично, может означать, что у нее выходной, тогда точно надо все бросить и поддержать ее морально. Или сейчас мне скажут что-то сложное и малоприятное, предложат сделать очередной выбор на этом моем пути, который, в сущности, и не мой. Нестыковка у моей дороги с путем шиноби, поэтому и лезут, и лезут накладки, одна за другой.

Или она просто зашла меня проведать и поддержать, тогда все хорошо.

— Не хочешь посетить Тотиги? — внезапно спрашивает Шизуне.

Тотиги, это типа местная столица, город к северо-востоку от Конохи.

Типа, потому что формально это просто город, но так как рядом с ним находится резиденция Даймё, лорда-феодала, то соответственно, Тотиги — столица де-факто. Надо полагать, там полно всяких чиновников и учреждений, и красивых построек, и даже были бы дорожные пробки, будь здесь распространены рикши. Но чего нет, того нет, тут даже лошади не получили большого распространения, из-за влияния шиноби. Важных персон, вроде того же Даймё, носят в паланкинах, но сколько их, тех персон?

Пробку ими точно не создашь.

Резиденция Даймё километрах в пяти от города, если правильно помню то, что мне рассказывали. Не такое большое расстояние, чтобы Лорду внезапно потребовался личный телепортер. Да он порталами мог бы хоть весь дворец увешать, будь у него желание. Блокноты связи работают и без меня, специальное снаряжение — оно для АНБУ, что еще может потребоваться от меня Даймё? В то, что посреди войны меня внезапно приглашают на экскурсию по красотам столицы, не верилось ни разу.

— Молодец, — внезапно одобрительно говорит Шизуне. — Люблю смотреть, как ты думаешь, у тебя лицо при этом такое становится такое... округлое, и щечки надуваются.

А? Неужели я становлюсь похож на хомяка в такие моменты?

— И сейчас ощетинилась, как ежик, — хихикает Шизуне и прикрывает лицо рукой. — Извини, мы так редко видимся в последнее время, что я просто не могла удержаться!

— Так что там с Даймё?

— Ох, все сложно! — Шизуне машет рукой и падает на диван. — В общем, правильно, да, тебе предлагают отправиться в резиденцию Даймё, пожить там некоторое время и поработать над системой охраны.

Предложение, мягко говоря, неожиданное. Ладно, там персональным телепортером или показать пару заклинаний, это еще как-то понятно и ожидаемо, но систему охраны? В мире шиноби, полном, гхм, шиноби, умеющих всякие удивительные штуки и специализирующихся на войне, диверсиях, шпионаже, тайных проникновениях и прочих штуках, мне предлагают заняться системой охраны! Все равно, что обычного человека пригласили бы зачаровывать Хогвартс, не знаю уж, какую тут еще аналогию привести.

— И мой тебе совет, соглашайся, имо-то, — внезапно говорит Шизуне.

— Ты поэтому и пришла, онэ-сан? Уговорить меня перебраться туда?

— Да, — Шизуне серьезна и собрана. — Тебе не говорили, но твоя охрана

Хммм, а я думал, что их убрали в связи с нехваткой шиноби на фронтах. Ну да, Карин нет — тыкать в замаскированных охранников, а сам их так и не научился находить.

— предотвратила уже три попытки похитить и убить тебя, — говорит Шизуне. — И не только тебя, и не только похитить, Облако, Камень и Песок, помимо общей, приступили к тайной войне, попыткам убить, ликвидировать и похитить верхушку Листа.

— И тебя тоже? — смотрю на Шизуне.

— Пока я в стране Весны, опасности нет, — уверенно лжет она, — да и в подземное крыло госпиталя просто так не попасть. Так что у меня больше причин волноваться за тебя, чем у тебя за меня.

Ну, с этим можно было бы поспорить, но ладно, ситуация не та.

— Уже убиты трое, — продолжает Шизуне со вздохом, — из, скажем так, среднего звена. Цунаде-сама опасается за Даймё, а я за тебя. Охрана Даймё будет еще усилена, а тебе будет безопаснее в его резиденции.

— Надеюсь, там за мной не будут ходить сразу четверо шиноби? — хмыкаю в ответ.

— Нет, но вся резиденция — закрытая зона, посторонних туда не пускают, и если ты не сбежишь сама за стены, то все будет в порядке, даже безопаснее, чем в Конохе, раз враги не будут знать, где ты.

— Так, ладно, — задумчиво почесываю нос. — А как же работа? Это раз. И как столько врагов оказалось в Конохе, это два? И сколько все это продлится, три?

— То есть ты согласна? — обрадованно спрашивает Шизуне.

— Уточняю информацию, чтобы принять решение, — уклончиво, но что поделаешь. — Я понимаю, что могу отказаться, понимаю, что охрана Даймё важна, но и сидеть там безвылазно, там же наверняка сплошной церемониал, этикеты, поклоны и толпа придворных, которых придется щелкать по носу, чтобы не лезли? В Конохе в этом смысле меня все устраивает.

— Понимаю, — Шизуне вздыхает, встает и даже, кажется, хочет обнять, но передумывает. — Давай тогда так. Ты отправишься к Даймё, сделаешь, что нужно и вернешься. Работа над, ммм, отражением угрозы идет полным ходом, к тому времени в Конохе станет спокойнее. Ты спрашивала, как сюда проникают враги? Коноха огромна, ее нельзя закрыть целиком, а барьер вокруг Деревни можно обмануть. Есть агенты, которые живут здесь годами и десятилетиями, как обычные горожане, а сейчас им приходят приказы отложить все и взяться за убийства. В резиденции Даймё такой угрозы нет, точнее, она в десятки раз слабее. Там нет посторонних, ну это я уже говорила.

— Угумс, ладно, принимается, — киваю. — Надеюсь, Годайме в курсе, что я не специалистка по системам охраны?

— Конечно, — Шизуне заливисто хохочет, долго и немного нервно. — Извини, так смешно прозвучало. В общем, тебя будут консультировать и расскажут, и все покажут, от тебя же потребуется сигнализация и только.

— Ага, — вот теперь понятнее.

— Ну, понимаешь, да? — смотрит Шизуне. — Чакры в твоих вещах нет, их можно скрыть, как элемент украшения стены, например, и ни один вражеский шиноби такую сигнализацию в жизни не обнаружит. Значит, не сможет обмануть или отключить, и Даймё будет в безопасности. Схемы охраны будут меняться, но главное, сделать эти сигнальные элементы.

— Ага, — повторяю, уже прикидывая в уме.

В целом-то понятно, заклинание в дерево, пусть лобзиком напилят элементов декора, да предусмотреть батарейку, плюс общая сигнальная сеть и вывод куда-нибудь в комнату охраны. Это можно решить на месте, в принципе ничего сложного пока не вижу.

— Остальное же, я не знаю, но исходя из безопасности, тебе лучше находиться там, в резиденции, — говорит Шизуне. — Заготовки тебе могут туда доставлять и уносить, думаю несложно будет выделить помещение и закрыть его, как того требуют правила секретности.

— Ну да, это уже детали.

— В остальном же, не забывай, что ты внучка Пятой, — хихикает Шизуне, — грозная куноичи, не теряйся, да и Даймё прикольный дядька, с юмором.

— Ага, — что тут еще можно сказать? — Когда отправляться?

— А вот это не знаю, — разводит руками Шизуне, — помчалась тебя уговаривать, даже не спросив.

— Ничего страшного, можно вместе отправиться к Годайме, — улыбаюсь в ответ, — достаточно лишь взяться за руки.

23 апреля 79 года. Граница страны Дождя и страны Земли.

Яманака Ино, прикусив губу, пыталась войти в сознание пленного. Чунин Камня, молодой, с двумя шрамами под левым глазом, растрепанными волосами, смотрел на Ино злобно, едва не рычал. Едва она переносилась в его сознание, как чунин ее выбрасывал, оглушая на секунду. Ментально, конечно же, не физически. Переведя дух, Ино повторяла попытку, упрямо, раз за разом. Не потому, что чунин знал что-то важное, но потому что она прибыла сюда на практику и стажировку.

Она изначально отказалась оставаться в Конохе, ведь все остальные на фронтах и сражаются!

Тогда отец, уступив, отправил ее в первый лагерь, и это было трудное время, наполненное работой и неудачами. Но Ино не сдавалась, и когда Коноха решила нанести контрудары по Песку и Камню, напросилась на передовую. Разговор с отцом был бурным, но она сумела и настояла на своем, ведь как иначе быстро стать сильнее и вырасти, если не в боевой обстановке?

Иноичи и Ино, отец и дочь, сошлись на том, что Иноичи ее отпускает, а Ино не лезет в сражения, помогая допросным командам и слушаясь приставленного к ней чунина Ивасаки из клана. Диверсионные группы Листа проникали далеко в страны Земли и Ветра, приводили и приносили пленных, работы у Ино хватало, и временами ей казалось, что так было всегда. Что Саске ей всего лишь привиделся в сознании одной из пленных куноичи, что ученица Цунаде — Сакура, соперничество с которой исподволь подталкивало Ино на фронт, лишь сон и выдумка сознания, мечтающего о подруге. Потом она проводила комплекс упражнений, и все возвращалось на место, и тянулись и тянулись тренировки, совмещенные с работой, как вот сейчас.

— Шинтеншин! — Ино сложила пальцы рук квадратом, как бы беря пленника в прицел.

Техника переноса сознания сработала, как всегда, безупречно, раз уж цель не могла уклониться. Но затем, как и прошлую сотню раз, удар по голове выбросил ее из сознания.

— Что я делаю не так, Ивасаки — сан? — спросила она.

— Вначале ты должна надломить его дух, найти болевые точки, либо пересилить его дух своим, — равнодушно отозвался Ивасаки, после чего добавил. — Глянь в его вещах, может, найдешь какую зацепку?

Ино прошла в угол полевой хижины, взяла вещи, начала перебирать их. Хитайате со знаком Камня, кунаи, сюрикены, пустой запечатывающий свиток. Три пилюли. Бутылочка с мощным энергетиком. Два жгута и бинт. Ино и сама не знала, что можно найти такого в вещах шиноби, который отправлялся на задание? Если в этом и есть зацепки, то не ей, неопытной куноичи, найти их. Книга Бинго, в пятнах крови, тоже вряд ли помогла бы надломить дух пленного, но все же Ино машинально перелистнула страницы.

Знакомое по Конохе лицо привлекло ее внимание. Запись ниже фотографии гласила.

Грейнджер, Гермиона.

Возраст: 18.

Рост: 156 см.

Особые приметы: увеличенные передние резцы, короткая стрижка, ниже левого колена шрам кольцом вокруг ноги.

Деревня: Коноха (пр. хитайате не носит)

Ранг: неизвестен.

Звание: неизвестно.

Количество миссий: неизвестно.

Наставник: Сенджу Цунаде.

Происхождение: Сенджу — Узумаки (нпт).

Родственники: Сенджу Цунаде — троюродная бабушка (нпт).

Стихии: Огонь, Вода, Земля, Воздух, Молния (нпт)

Кеккей-генкай: дерево, железо (нпт), звук, свет, взрыв.

Додзюцу: отсутствует.

Призыв: отсутствует.

Уровни навыков.

Фуиндзюцу: высочайший. Умеет делать вещи с фуин, работающие автономно, без подачи чакры.

Ирьедзюцу: средний.

Тайдзюцу: крайне низкий.

Кендзюцу: крайне низкий.

Гендзюцу: иммунитет.

Ниндзюцу: высокий. Применяет техники без печатей.

Модификации (последствия опытов Орочимару: нпт)

СЦЧ невидима для сенсоров и сигнализаций.

Тело: источник концентрированной природной энергии. Постоянная работа с сенчакрой (нзв, нпт).

Особые техники:

Полет.

Невидимость.

Хирайшин, способна переносить шиноби и предметы.

Протего: щит чакры.

Фиендфайр: неугасимое пламя, аналог Аматерасу клана Учиха.

Авада Кедавра: техника, убивающая сквозь барьеры. Подтвержден случай прохождения через Шиши Энджин. Имеет визуальную форму зеленого луча.

Награда: 15 миллионов рьё за живую, 50 миллионов за мертвую.

Ино дочитала запись, припомнила, что подходила к отцу после поездки на экзамен в Киригакуре, и тот ей что-то такое рассказывал о Гермионе и ее иммунитете к гендзюцу. Ино пожала плечами, поставила на книгу Бинго пометку: "Передать в Коноху, отдел разведки", и задумалась: как же ей все-таки сломить дух чунина Ивы?

Глава 24

24 апреля 79 года. Резиденция Даймё страны Огня.

Резиденция Даймё внезапно оказывается весьма обширной.

Нет, я, конечно, понимал, что они там не общежитием живут, и не теснятся на клочке земли, но мне почему-то невольно лезло в голову нечто вроде средневекового европейского замка. Высокие стены, ров, стража поверх и вообще, все сурово. Откуда взялось — не знаю, ведь здесь ничего такого не видел, кроме, разве что стены в Конохе, но там особый случай. Шиноби с их дурной привычкой спокойно ходить по любой поверхности, надо полагать, сразу сделали бесполезными любые укрепления, основанные на высоте и отвесе стен, и поэтому замков здесь не строят.

Но все же, подсознание было твердо уверено, что ждет высокий замок, причем осознаю это, только после прибытия собственно в резиденцию. Вокруг огромный двор, видимо внешний, или как он там правильно по официозу должен называться? В общем, если въехать в ворота, то вот будет двор, а дальше внутренняя стена, и за ней еще одна. Внешняя стена, километровый квадрат, высотой метра три, навскидку камень или техника Земли, толщиной в кучу метров. Ворота во дворы, что характерно располагаются одно за другим, прямо напротив друг друга, что значит, шиноби свели к нулю и тактику вождения противников по кругу по часовой стрелке.

Дорога от ворот до ворот мощена камнем, стоит охрана, но без фанатизма, не по пять человек на квадратный метр. Пространство между стенами чистое, без зарослей, хоть сразу гольф-клуб открывай. И уже спешит чиновник, в смешной остроконечной шапочке, с длинными рукавами, скрывающими руки. Надо полагать, помимо охраны, меня незаметно рассматривают и шиноби — Защитники, на всякий случай.

Пускай способ прибытия говорит сам за себя, но все же.

— Добро пожаловать, Гермиона-сан! — вблизи важный чиновник оказывается молодым пареньком, вполне себе японского вида. — Я — Наото, ваш сопровождающий и помощник. Если вам что-то потребуется, не стесняйтесь, обращайтесь ко мне, а сейчас позвольте проводить вас в ваши покои.

— Благодарю, Наото-сан, — кланяюсь в ответ.

Покои, ха! Личный помощник для, гхм, помощи? Молодой? А нет ли в этом тайного умысла на покушение на мою сексуальную свободу? Ну, мало ли, вон Корень пробовал, почему эти товарищи не могут? Я ж по легенде, хех, целая внучка Цунаде и вообще, богатый, а что внешность не слишком местная, так это вряд ли станет препятствием.

Наото семенит впереди, оглядываюсь с любопытством.

Ворота, охрана — солдаты с каменными лицами. Ха, а клинок то из чакрометалла, неужели самураи в охране? Вроде кроме них и шиноби никто чакру в клинки не пускает. Надо будет приглядеться. Внутренний двор, больше зелени, дорожки, фонтан. Какие-то птицы надрываются, явно у них там своя битва на Марне, судя по галдежу. Куда-то рысцой спешит пацанчик, прогуливаются вдалеке дамы с зонтиками. Навстречу двое пожилых дядек в таких же смешных шапочках, раскланиваемся, Наото гнет спину чуть ли не до земли.

Важные шишки?

Смотрят на меня оценивающе, ой-вэй, еще не хватало, чтобы меня в местные интриги втянули. Забавно, лысина вон из-под шапочек проглядывает, а бородка и усы у обоих тщательно ухожены и подстрижены. Слегка тянет парфюмом, хмм, надеюсь, они не в мою честь надушены?

Идем дальше, под ногами чисто и видно, что регулярно убираются.

Мимо проходит набеленная до состояния маски девушка, за ней еще одна несет зонтик. Сзади топают два здоровяка, явно знающие, с какого конца браться за меч. Набеленная девушка на нас даже не смотрит, а Наото низко кланяется. Да, тяжело быть младшим клерком или кто он там, всем надо кланяться.

Широкая лестница, низкие ступени, еще охрана.

— Наото, а меня не надо там, не знаю, охране представить? Чтобы не приняли за вражеского лазутчика, если вдруг решу пройтись по дворцу?

— Они знают кто вы, Гермиона-сан, и знают вас в лицо, это их работа, — объясняет Наото, — и во дворце я буду повсюду вас сопровождать по приказу Даймё.

Хотелось его подколоть, мол, и в ванную тоже, но сдерживаюсь.

Явно паренек нервничает, работа поручена важная, а если я тут еще начну дурацкие шутки разводить, на которые он и ответить то не сможет? Хорошо, конечно, что будет сопровождающий, но все же сопровождающий. Попросить заменить его девушкой?

Ладно, посмотрим, работа начнется, там будет видно.

Коридоры широкие, потолки высокие, без темных закоулков, и, поди, пойми то ли Даймё так нравится, то ли против шиноби дополнительные меры предосторожности. Стоят кадки с карликовыми деревьями, возле одного из них паренек щелкает местным вариантом садовых ножниц. Чуть дальше две девушки "приятные глазу", в косынках и фартучках, ловко моют окна и смахивают пыль. Ага, ага, и одеты беднее, и Наото им не кланяется, а они ему. Иерархия в действии, учтем.

Встретившись взглядом, подмигиваю одной из девушек, та замирает в ступоре.

— Сюда, Гермиона-сан, — показывает Наото рукавом в коридор, уходящий налево.

Да, собирался же не шутить дурацких шуток, и тут же начал подмигивания, ну не дурак ли? Но девушка была такая милая и невинная, с пухлыми щечками, прямо хотелось взять и потрепать, умильно гугукая.

— Ваши покои расположены рядом с Защитниками Даймё, — Наото прямо голосом выделяет заглавную букву.

С мысленным смешком думаю, что, наверное, в резиденции Даймё есть специальные курсы для этого. Как у шиноби метание какого-нибудь экзотического железа, типа отдельный спецкурс, так у местных владение голосом, память и прочее. Как говорится, кто на что учился, но все равно смешно.

— Прошу вас, располагайтесь, Гермиона-сан, я зайду за вами немного позже, — Наото распахивает дверь.

Ничего так, добротно и просторно. Стены местные опять же, не бумага, а толстый камень, и двери из хорошего дерева, толстые и надежные. Возможно, посчитали, что для куноичи, даже юной, открыть такое не проблема. Ставни на окнах тоже массивные, да и на мебель дерева не пожалели.

Наото уходит, прикрыв дверь, начинаю осмотр.

Ага, на входе типа приемный зал для гостей, тут спальня, там ванна с душем, здесь туалет, а тут типа рабочего кабинета. Понятно, что на месте здесь не экономят, но все же смутное ощущение, что все-таки попал в Ехо. Или опять козырный статус внучки? Ох, не вылезло бы мне все это боком, и речь даже не о раскрытии секретов. Нет, просто интриги за внимание, навязчивая дружба, намеки, мол, замолвите перед вашей бабушкой словечко, и прочее бла-бла-бла. Хокаге же, не хрен собачий.

Ладно, разберемся. Достать вещи, умыться, разложиться и открыть дверь.

— Да? — ну не мог же Наото так быстро вернуться?

Девушка с передничком и накрахмаленной фигней на голове, кланяется.

— Добрый день, Гермиона-сан! Меня зовут Маки, я ваша персональная горничная.

Ну, песец, не успел приехать, а уже зализали, что называется. С другой стороны, весьма симпатичная девушка, нехай будет. Симпатичные девушки это всегда хорошо да.

— Заходи, Маки, — делаю приглашающий жест рукой.

29 апреля 79 года. Лагерь армии Акацуки, бывшая страна Неба

Пэйн-Яхико осматривал местность сверху, рядом, неподвижно, висела Конан, раскинувшая бумажные крылья. Пока что новый передатчик чакры, модернизированный Хируко, работал отменно, без сбоев. Несмотря на то, что на поле боя Пэйн выходил в виде шести Путей — шесть кукол, сделанных из мертвых шиноби, проблема передачи чакры куклам оставалась основной слабостью.

Необходимость присутствовать неподалеку от поля боя, в своем настоящем теле, прикованном к инвалидному креслу, изрядно ограничивала Нагато, не говоря уже об уязвимости, если секрет откроется или если в ход пойдут по-настоящему масштабные техники. Дополнительной помехой служило то, что между куклами и Нагато не должно было быть серьезных препятствий, ограничивающих или нарушающих передачу чакры.

В случае с совещаниями, проблему дальней связи и передачи закрывала статуя Гедо Мазо, но в бою ее не применишь, слишком уж демаскирующий фактор, выдающий расположение настоящего тела Нагато. Теперь, с использованием нового передатчика, проблема исчезала. Потери чакры при передаче на сотни километров были минимальны, горы и скалы страны Неба не нарушали прохождение сигнала, и настоящее тело Нагато оставалось на основной базе Акацуки на границе страны Водопадов.

Фактически, это означало, что он может вести бой, подключившись к Гедо Мазо, и используя статую для дополнительного усиления передачи и снижения потерь. Кукол шести Путей Нагато было не жалко, кроме одной, в которой он сейчас находился, созданной из тела старого друга Яхико. Поэтому эта кукла имела самые могущественные способности, сосредоточившись на ней одной, Пэйн, в сущности, мог уничтожить целую Деревню в одиночку.

Если, конечно, ему не будут особо препятствовать.

— Сасори проделал огромную работу, — заметила Конан, тоже оглядывающая окрестности.

— Все хорошо поработали, — нейтрально отозвался Пэйн.

Сейчас они находились там, где некогда располагалась Деревня шиноби Неба, и местность вокруг теперь была изрядно населена. Во-первых, сами шиноби Неба, фактически воссоздающие Деревню заново. Почти воссоздавшие, если уж быть совсем точным. Пэйн с любопытством смотрел на единую систему из трех высоких, явно искусственных скал, сплетенных переходами, перемычками, с нависающими карнизами, и явно различимыми ловушками, и огромной стартовой площадкой для взлетов наверху. Сейчас там работали пятеро шиноби, дополнительно выравнивающие площадку и возящиеся с огромной катапультой.

— Зачем им это? — удивилась Конан. — Разве они не могут взлетать, откуда хотят или даже просто прыгать с обрыва?

— Могут, — подтвердил Пэйн, — во всяком случае, новые крылья это позволяют.

Еще он различил укрытые в скалах склады и заметил.

— Они все равно уязвимы для осады, видимо катапульта какая-то часть плана по введению в заблуждение врага. Разницы нет, все равно пока некому нападать на них.

Основание вознесшихся к небу трех скал окаймляла скальная дуга, в котором прятался основной комплекс Хируко, с самыми важными лабораториями и наработками по передаче и поглощению чакры, и всего, что с этим было связано. Где-то там же располагались неудачные образцы белых Зецу, получившиеся слишком бракованными, но которые Хируко не позволил уничтожить, заявив, что еще пригодятся в будущих экспериментах.

Собственно, именно к Хируко и направлялся Пэйн, имея целью, не только проверить новый передатчик чакры, но и обсудить перспективы экспериментальной переделки шиноби, поглощения врагов, и прочих возможных козырей в текущей войне. Курс на внешнюю покорность пока что себя оправдывал, Цучикаге охотно помог со сбором разбойников, бандитов и нукенинов, оплатил будущие миссии и даже выделил немного чакрометалла, помимо поставок продовольствия.

В долинах, зажатых горами, по соседству с Хируко и шиноби Неба, сейчас располагались основные силы будущей армии Акацуки. Несмотря на самоснабжение и охоту, еды все равно не хватало, и поставки продовольствия от Цучикаге были как нельзя кстати.

Все равно надолго это не затянется, и большая часть армии вскоре познает боль смерти, думал Пэйн. Дело в том, что Пэйну нужны были только лучшие из лучших, к тому же способные следовать приказам и плану, подчиняться и бить врага. Попросту говоря, Пэйн делал ставку на качество, а не количество, что было совершенно неудивительно. Верхушка Акацуки, отряд S-ранговых шиноби был ярким примером того, какой Пэйн хотел бы видеть идеальную армию.

Поэтому нукенины, бандиты, головорезы, беглецы и просто ищущие приключений недогенины, монстры Орочимару, а также просто наемники, заполонившие несколько горных долин, в глазах Пэйна были всего лишь живыми мертвецами. Девять из десяти умрут, из оставшихся Сасори и Итачи выкуют армию, еще сократив численность, но улучшив качество.

Соответственно, особого смысла заботиться о тех, кто скоро умрет, Пэйн не видел, и лишь поддерживал минимальный уровень, чтобы раньше времени не разбежались и не взбунтовались. Также Пэйн не видел особого смысла в обучении, обычных крестьян и так убьют, против шиноби этому сброду не выстоять, сколько ни тренируйся, тем более что так и так удар по стране Огня должен разжечь хаос и посеять панику среди населения, а не сокрушить военную силу Листа.

Но Сасори, педант, аккуратист, зануда и буквоед, разумеется, сделал все по-своему.

Ему было поручено создать и натренировать армию, так он и сделал, пусть еще не получив идеального результата, но уверенно продвигаясь к таковому. Пэйн видел, что идут занятия, куклы Сасори наблюдают и показывают, и сам Сасори в теле основной куклы наблюдает с холма. Полосы препятствий, перестроения, работа с оружием, метание сюрикенов, все было поставлено на серьезную основу. В соседней долине Итачи занимался с нукенинами, а еще дальше Хидан размахивал косой, показывая мастер-класс измененным Орочимару. Те ярились, вздувались под воздействием печатей, но против бессмертного Хидана все равно проигрывали.

— Неплохо, — оценил Пэйн и приказал. — Вниз, проверим передатчик внутри скал Хируко. Если Яхико отключится, вынеси его наружу и выведи туда же Хируко.

— Как скажешь, — отозвалась Конан.

Но передатчик исправно работал, и вскоре Пэйн уже стоял перед Хируко в лаборатории последнего. Внешне они чем-то были похожи, широкие плащи, скрывающие тело, бесстрастные глаза, движения, спокойное поведение, как будто Хируко тоже был куклой, оживленной марионеткой. Конечно, это было не так, но в то же время неуязвимость Хируко была весьма высока, как будто тело его и вправду было искусственным. Не настолько высока, как у Хидана, но все же одной чакрой такого было не добиться.

Иногда Пэйну даже становилось любопытно, сможет ли Хируко пережить Чибаку Тенсей (пр. техника Пейна, создающая шар, который притягивает к себе все вокруг). Но сейчас он спросил о другом, а именно: о поглощении кеккей-генкай и выращивании белых Зецу с использованием чакры обычных шиноби.

— Есть, есть подвижки, — глухо, из за высокого воротника, закрывающего пол-лица, говорил Хируко. — К сожалению, истинное поглощение кеккей-генкай требует массы подготовки, заранее подготовленных шиноби, совпадения ряда условий, не говоря уже о том, чтобы передать улучшенный геном потом кому-то другому. Но, возможно, я смогу создать облегченный ритуал поглощения — передачи, не требующий таких сложных условий. Двое шиноби, один передает, другой поглощает, и много-много чакры для обеспечения процесса.

— Еще было бы неплохо не тащить врагов сюда, а поглощать их способности прямо там, на поле боя, передавая сюда, — сказал Пэйн.

— Увы, Пэйн-сама, — вздохнул Хируко, — улучшенный геном не чакра, просто так не передать. Даже для того, чтобы разработать — без гарантий на успех, заметьте! — упрощенный ритуал передачи, мне потребуется не менее двух сотен шиноби с кеккей-генкай, причем желательно разными геномами, желательно живыми и неповрежденными. Потребуется масса опытов, записей, повторов, и скорее всего, будет передаваться лишь часть способностей, даруемых геномом.

— Но ты сможешь сделать наших шиноби сильнее после этого? — спросил Пэйн.

— Да, конечно, — пожал плечами Хируко, разводя свисающими до земли рукавами балахона, — любой станет сильнее, если ему добавить кеккей-генкай, даже если добавить лишь часть.

— Конан, — повернул голову Пэйн. — Запиши, потому подумаем, кому поручить похищение, благо вокруг война.

— Похитителям пригодятся мои новые летательные крылья, хотя вернее было бы назвать их модифицированными крыльями работы шиноби Неба, — заметил Хируко. — Они лучше преобразуют чакру в техники Ветра, меньше потери при преобразовании. Добавлен небольшой накопитель чакры, который можно подзаряжать на ходу и который позволит приземлиться, даже если шиноби потерял чакру и или переутомился. Можно взлетать откуда угодно без разгона и приземляться где угодно, устойчивы к воде, огню, ударам, даже слабым техникам.

— Это хорошо, — заметил Пэйн. — Нам потребуется много таких крыльев! Вооружим ими всю армию!

— Нет, столько я создать не смогу, — испугался Хируко. — Вон их сколько снаружи.

— Ничего, столько и не потребуется, — успокоил его Пэйн, — большая часть из них скоро умрет.

— А, это упрощает задачу, — кивнул Хируко. — Производство крыльев будет увеличено. Также я нашел решение проблемы с белыми Зецу, благодаря новому передатчику чакры. Видите, отлично же работает?

— Вижу и благодарен, Хируко-сан. Твоя работа будет вознаграждена по заслугам. Когда мы нанесем удар по Деревням, все интересующие тебя шиноби будут доставлены к тебе для поглощения.

— До ритуала и правильного расположения звезд еще масса времени, но я благодарен вам, Пэйн-сама, — Хируко прикрыл лицо свисающим рукавом. — Такие возможности, такие эксперименты, которых я сам никогда не смог бы осуществить!

— Зецу, — напомнил Пэйн.

— Да, Зецу, — кивнул Хируко. — Из клеток, предоставленных в мое распоряжение, удавалось вырастить нечто условно живое, по большей части деревянное, но именно что условно. Ходить, говорить, что-то делать эти уродцы были не способны. Чакры при этом уходило очень много, хорошо хоть источников предоставили тоже немало. Но все же, генины, как и предполагалось, помирали десятками, от забора чакры, пока в один день дело не дошло до парочки измененных Орочимару. Пытаясь вырваться и призывая свои печати, они не только отдали массу чакры, но и белые Зецу внезапно резко выросли и даже смогли пошевелиться. Путем экспериментов было установлено, что все дело в проклятой печати и той чакре, что она выдает.

Хируко взмахнул рукой, указывая направление.

— Следуйте за мной, — бесстрастно заявил он, и пошел по коридору.

Пэйн и Конан, переглянувшись, последовали за ним.

На ходу Хируко продолжал давать пояснения, не оборачиваясь и не повышая голоса, из-за чего не все слова можно было разобрать. Пэйн не переспрашивал, просто молча следовал за Хируко, поглядывая на сплошные каменные стены коридора. Окон не было, украшений тоже, кроме редких факелов, даже сами стены, казалось, были прорублены наспех, торопливо, лишь бы сделать.

Также Пэйн ощущал, что коридор ведет вглубь скалы, под малым углом.

Из уловленных обрывков, следовало, что чакра проклятой печати Орочимару тоже не давала нужного результата, но Хируко все же сумел чего-то добиться. Пэйн, в сущности, слабо представлял, как происходит процесс выращивания. Да что там, даже о возможности выращивания белых Зецу он узнал лишь недавно, когда черно-белый Зецу, прародитель, так сказать, предложил, для увеличения силы Акацуки и возможностей шпионажа прибегнуть к такому способу.

Средних размеров круглый зал, по периметру которого на каменных стенах висели шиноби, с закрепленными непонятными устройствами. По центру — десяток ванн, выстроенных кругом, по центру которого стоял приемник-передатчик чакры, недавно присланный на основную базу Акацуки. На самих ваннах тоже были установлены устройства, в двух емкостях виднелись почти оформившиеся тела белых Зецу.

— Для ударного роста нужна ударная накачка чакрой, — объяснил Хируко, останавливаясь возле ванн, — и это возможно, но убьет доноров чакры. Каждые двое измененных Орочимару могут мгновенно породить белого Зецу, грубо говоря, но при этом сами умрут. Тогда как при замедлении процесса роста в десять раз, они исправно выдают и успевают восстанавливать чакру.

По периметру зала висели четверо монстров Орочимару и еще восемь обычных шиноби.

— Как я уже сказал, в процессе роста белым Зецу не хватало чакры из Гедо Мазо, передатчик-приемник новейшего образца решил эту проблему. Помимо чакры из Гедо Мазо, добавляется чакра из печатей Орочимару, в пропорции 1 к 4, и еще чакра обычных шиноби, в пропорции 3 к 1 к чакре печатей Орочимару. Данная смесь не мешает белым Зецу расти и развиваться, и позволяет экономить чакру Гедо Мазо. При нынешних темпах расхода статуя успевает восстанавливаться, равно как и измененные Орочимару. Постоянное применение печатей портит их тела, но все же месяц — полтора эта четверка продержится по моим расчетам. Обычных шиноби приходится менять чаще, генинов так чуть ли не каждый день.

— И сколько при этом вырастает белых Зецу?

— Пятьдесят в сутки, процесс идет непрерывно, но только третий день, так что возможны сбои в работе передатчика, в работе местных передатчиков чакры, от шиноби к емкостям. Производственные накладки, при массовом производстве такое сплошь и рядом, — спокойно ответил Хируко.

— Есть возможность этого избежать? — уточнил Пэйн.

Помимо ускорения роста и увеличения численности выращиваемых, он также думал о том, что такими темпами нукенинов не хватит. Сейчас сюда отправляли буйных, не желающих подчиняться, не справившихся, провинившихся, в общем, отбракованных. Но они рано или поздно, скорее рано, закончатся, все притихнут и будут подчиняться, и стоит ли ради белых Зецу уничтожать своих же?

Значит надо похищать вражеских шиноби, везти сюда, и это не говоря о запросе на две сотни шиноби с кеккей-генкай. Трудновато будет соблюсти секретность, не привлечь лишнего внимания Деревень, думал Пэйн, глядя на Хируко. Не говоря уже о том, что генинов в таком случае потребуется завозить десятками, и все это хлопотно и ставит под угрозу план.

— Если снизить темпы роста, шиноби будут выживать?

— Они будут умирать реже, — переформулировал Хируко. — Я так понял, что первые Зецу выращивались непосредственно из Гедо Мазо, и это был бы наилучший вариант. Ударный рост можно было бы обеспечить большим количеством чакры. При условии наличия в Гедо Мазо хотя бы двух биджу, можно было бы выращивать по тысяче Зецу в день без ущерба для статуи.

— Сейчас у нас нет возможности запечатать биджу в Гедо Мазо, — отозвался Пэйн, глядя в упор на Хируко. — Ни одного. После того, как мы победим — будет, но чтобы победить, нам нужны все возможности, в том числе и белые Зецу.

— Я посмотрю, что можно сделать, но не ждите чудес, — проворчал Хируко.

— Ничего, пятьдесят Зецу уже хорошо, — сказал Пэйн. — Идем, Конан, нужно поговорить с Сасори.

Когда они шли обратно, Конан спросила.

— Стоят ли жизни нукенинов выращивания этих белых Зецу?

— Черно-белый уверял, что стоят, — ответил Пэйн, — но не пояснил, почему, сказал, что даст ответ потом, когда вырастет первая сотня. Что ж, после Сасори спрошу у него и тогда решу, что выгоднее для армии: белые Зецу или нукенины.

Пэйн замолчал, и Конан не стала развивать разговор, тоже молча, шла следом. За двадцать с лишним лет жизни бок о бок, она привыкла, что Нагато, и уж тем более, его куклы-Пути чаще всего молчат.

Глава 25

1 мая 79 года. Кири, страны Воды.

Пятая Мизукаге, Теруми Мэй, с усмешкой наблюдала с вершины скалы за прогуливающейся по побережью острова парой.

— Все же это была плохая затея, — проворчал Ао. — Возмутится Коноха после войны, что им говорить будем?

— Что любящее сердце наследницы клана не устояло перед обаянием джинчурики Тумана, — томно вздохнула Мэй, вздымая грудь. — И раз до сих пор не возмутились, то, наверное, и потом ничего не скажут.

— И все же, наследница клана Тсучигумо

— Ао, — перебила его Мизукаге, — ты же и сам знаешь, что Коноху интересовало только киндзюцу клана! Хотару сама сказала, что дедушка ее хранит технику, так что у Листа нет повода возмущаться. А ворчишь ты из — за своей излишней подозрительности.

— Моя задача беречь Деревню, — нахмурился Ао, — а наследница клана все равно наследница клана. Могла где-то что-то слышать, видеть, и потом, в гневе или расстройстве, воспроизведет технику прямо посреди Киригакуре!

— Поэтому Утаката с ней особо нежен и ласков, — хихикнула Мэй, закрывая рот ладонью.

Она как наяву припомнила выражение лица Утакаты три месяца назад, когда он и отправленные за ним шиноби Тумана высадились неподалеку от Киригакуре. Мэй тоже сочла не лишним присутствовать, из политических соображений, все-таки не каждый день в разоренный Туман возвращаются джинчурики. И поэтому она отлично видела, как вытянулось лицо Утакаты, когда вслед за ним по трапу сбежала Хотару, размахивая волосами и, что там скрывать, демонстрируя отсутствие лифчика под блузкой. При росте Хотару, едва достававшей Утакате до плеча, грудь смотрелась еще мощнее, больше, выигрышнее, и Мэй, даже не зная, кто эта девушка, все равно ощутила симпатию к соратнице по несчастью. Многие шиноби любят выдающиеся формы, но мало кто любит жениться на обладательнице таких форм, больше предпочитают разовые контакты.

И поэтому Мэй уже тогда решила, что поможет девушке.

Из возгласов Утакаты, ответов делегации Тумана и поклонов Хотару, тут же все выяснилось, вплоть до того, что девушка сбежала из родной деревни, пока ее дедушка и глава клана отсутствовал. И что она уговорила посланных за Утакатой взять ее тайно с собой, и наплела им про любовь всей жизни, и шиноби то ли поверили, то ли просто решили прихватить наследницу клана, все-таки не простая крестьянка.

К тому моменту возмущенный Утаката уже готов был бежать обратно на корабль.

— Стойте! — вскинула руку Мэй. — Выслушайте меня, Пятую Мизукаге, а уж потом делайте, что хотите.

Конечно, Мэй, разгадавшей Хотару и осведомленной об обстоятельствах жизни Утакаты, не составило труда предложить решение, которое устроило всех.

— И вспомни, — сказала Мэй, глядя на целующихся Хотару и Утакату, — ведь ее дедушка приезжал, ну поругался немного, но уехал, не забрав внучку, не так ли? Раз уж глава клана отпустил наследницу, то Конохе не с руки влезать в такое дело.

— Дедушка, возможно, хотел правнуков, — проворчал Ао, коснулся повязки на глазу с бьякуганом, — но мне вот что-то не хочется, чтобы из-за этого у Тумана были проблемы.

— Поздно, Ао, поздно, — улыбнулась Мэй. — Как Хотару не смогла усидеть дома и побежала за любимым, так и Утаката теперь уйдет вслед за ней, вздумай мы отправить ее обратно в страну Огня.

При этом Мэй не удержалась и опять сама себя мысленно похвалила за грамотное решение, позволившее при минимуме усилий решить проблему. Всего-то надо было поселить Хотару и Утакату рядом, дать девушке наставников из числа шиноби Тумана, и в разговоре с глазу на глаз объяснить, что нельзя называть джинчурики сенсеем. Дела сразу наладились, ибо Утаката, как выяснилось, в глубине души тоже неровно дышал к Хотару.

Еще Мэй привычно вздохнула, что у нее самой, похоже, такого Утакаты в жизни не будет.

— Будут у них дети и что с того? — махнула она рукой в сторону Ао. — Будут они шиноби Кири, нам нужно пополнение, мы и так сейчас слабейшие среди всех Деревень, и боюсь, такими и останемся, даже после войны.

— Возможно, Суна падет, — заметил Ао, глядя, как Утаката поднимает на руки Хотару и несет ее. — Во всяком случае, ваше решение, Годайме, сохранить нейтралитет, оказалось самым верным.

— Да уж, — фыркнула Мэй. — Полчаса хохотала, когда увидела приглашение от Ооноки присоединиться к коалиции Деревень! Нет уж, сами напали на Лист, пусть сами и разбираются! Да окрепнет дружба Тумана и Листа, после войны нам это пригодится.

— И все же, я считаю, что Камень-Облако смогут одолеть Лист, — упрямо пробормотал Ао.

Мэй ничего не ответила, задумчиво накручивая прядь волос на палец и наблюдая, как Утаката и Хотару скрываются вдали. Где-то там находился знаменитый Грот влюбленных, куда и сама Теруми бегала, когда была юной куноичи. Быть с любимым под шум и брызги волн может и не так приятно, как звучит, но очень романтично и точно никто ничего не услышит, даже притаившись за соседним камнем.

— Время покажет, — дипломатично вздохнула Мэй и поднялась.

Она помнила, как на встрече с Цунаде та продемонстрировала часть техник Конохи, и с улыбкой предложила постоять в стороне в будущей войне. Также Мэй заверили, что если на нее кто-то нападет, Лист всегда поможет, и поэтому Теруми молчала об увиденном, заботясь о будущем Тумана. Да и не стоило расстраивать Ао, убеждая, что Лист победит, в конце концов, хорошие помощники на дороге не валяются, а Мэй очень дорожила помощью Ао.

5 мая 79 года. Гора Мьёбоку, анклав Жаб.

— Поразительно, — пробормотал Джирайя, обходя кругом и разглядывая сидящего Наруто. — Просто невероятно.

— Что именно, Эро-Сеннин? — настороженно спросил Наруто, провожая взглядом Джирайю.

Зрачки в форме прямоугольника, зелено-болотный цвет и оранжевые веки, вот и все, что изменилось в Наруто после освоения режима Отшельника. Конечно, он упорно тренировался, и Джирайя ему помогал советами, и Фукасаку, и сама обстановка на Мьёбокузане способствовала освоению.

И все же — освоить за месяц сенмод, было в этом что-то невероятное, о чем Джирайя и сказал Наруто.

— Я должен стать сильнее, — воскликнул Наруто, — и я стану! Некогда сидеть, Эро-Сеннин, я должен стать еще сильнее! Давай начнем тренироваться!

— Погоди, Наруто, — вмешался Фукасаку, сидевший в стороне.

До этого он с явно видимым удовольствием наслаждался картиной того, как Наруто "всухую", без помощи жабьего масла и ускорителей, входит в сенмод. Успехи ученика — всегда удовольствие для учителя, а Фукасаку приложил лапу к обучению не только Джирайи, но и Наруто. Да и форма трансформации Наруто показывала, что он достиг практически безупречного сенмода, такого, при котором изменяются только глаза и веки. Сенмод Джирайи, например, был лишь удовлетворительным, он частично превращался в жабу и не мог сам собирать природную энергию, только использовать переданную.

— Нужно выяснить продолжительность твоего сенмода, — пояснил он, и Наруто замер.

В какой-то момент глаза Наруто снова стали синими, а окраска век исчезла.

— Пять минут, отличный результат для новичка, — одобрительно квакнул Фукасаку. — Но это в неподвижном состоянии, в бою ты бы вышел из сенмода раньше, израсходовав сенчакру в техниках.

— Пять минут — это мало! — покривился Наруто, вскакивая. — Может, есть возможность собирать природную энергию в движении?

— Это невозможно! — в один голос закричали Фукасаку и Джирайя.

— Но сестренка Гермиона ведь может, ты же сам рассказывал, Эро-Сеннин?!

— Она не шиноби, — вздохнул Джирайя, — ты готов снять хитайате и отказаться от возможности стать Хокаге, чтобы получить способности Гермионы?

Наруто отчаянно замотал головой, задумался, сосредоточенно морща лоб.

— Ладно, тогда мне надо еще потренироваться, — сказал Наруто, — чтобы собирать больше энергии, чтобы ее хватало на весь бой. Не будет же противник ждать, пока я посижу и еще соберу энергии, верно?

— Правильно! — воскликнул Джирайя. — Молодец, Наруто!

— Так мы теперь с тобой два жабьих отшельника, Эро-Сеннин! — закричал Наруто, выставляя палец. — А мне теперь можно сакэ? И сходить с тобой на источники, нэ, Эро-Сеннин? Или лучше давай вернемся в Коноху и поразим

— Стоп, Наруто! — многозначительно поднял палец Джирайя. — Ты еще только в самом начале пути Отшельника. Сейчас потренируйся собирать энергию, больше энергии, дольше оставаться в режиме Отшельника.

Фукасаку открыл уже рот, чтобы сказать, что он и Ма могут сидеть на плечах Наруто, передавая энергию, и захлопнул. Непонятно было, как же тогда Джирайя, это раз, и сам Джирайя подал знак, это два.

— Но потом ты купишь мне десять мисок рамена, Эро-Сеннин!

— Конечно, Наруто, куплю даже двадцать, ты заслужил, — ласково улыбнулся Джирайя.

— Йуху! Саске — я спасу тебя! Сакура — вот увидишь, я тоже сильный! Карин, держись, сестренка, скоро я приду! — громкость, да и разборчивость возгласов падала по мере того, как Наруто забегал все глубже в лес-папоротник.

— Да, теперь я начинаю верить, что Наруто может быть ребенком из пророчества, — вздохнул Джирайя и развел руками. — Идеальный сенмод за такой короткий срок, это невероятно.

— А раньше не верил, Джирайя-чан? — неожиданно развеселился Фукасаку.

— Поймите, учитель, Наруто — это Наруто, но риннеган — это риннеган, — покачал головой Джирайя.

— Ты же сам говорил, что там глаза не в том ребенке, и какие-то куклы, тоже с риннеганом.

— Я много думал об этом и, кажется, нашел разгадку, теперь надо ее только проверить. Раньше я не покидал Мьёбоку, из-за Наруто, но теперь вижу, что он в порядке, и его освоение режима Отшельника лучшее тому доказательство.

Джирайя привычно поправил свиток за спиной, и Фукасаку опять хихикнул.

— Ты соскучился по выпивке и девушкам, и тебе не терпится похвастаться новой книгой.

— Не без этого, — широко улыбнулся Джирайя. — Теперь, когда Наруто в порядке, думаю, я могу отвлечься немного, на пару дней, в принципе, можно даже не покидать Коноху, есть и там веселые места.

— Давай, — добродушно усмехнулся Фукасаку, — я скажу, что тебя вызвала Годайме Хокаге по неотложному делу. Я и Ма пока попробуем синхронизироваться с Наруто, покажу ему Кавазу Кумите, поработаем с техниками в сенмоде, найдем, чем заняться, в общем.

— Спасибо, учитель! — воскликнул Джирайя, поклонился и исчез.

Отправляться в Коноху ему пришлось вынужденно, сам Джирайя предпочел бы первым делом прыгнуть в страну Горячих Источников, и там трое суток плескаться с девушками, набираясь вдохновения. Но там теперь повсюду бродили шиноби Кумо, и Джирайя не стал рисковать. Онсен в Конохе лучше чем отсутствие онсена, и Джирайя прыгнул в Лист, решив, что еще можно порадовать Какаши черновиком новой книги "Энергия Отшельника". Хорошие отношения с командиром АНБУ никогда не помешают, это Джирайя всегда знал. Уже вскоре, Джирайя заливал сакэ мысли о том, что Ю-но-Куни захвачена Облаком и плескался в источнике, а когда ему надоело, встал и, пошатываясь, отправился в "Лепесток Лотоса".

— Эро-Сеннин ушел на миссию? — немного огорчился Наруто и тут же просветлел лицом. — О! Точно! Я знаю, чем его порадовать!

Он сел в позу Лотоса и быстро вошел в сенмод, после чего вскочил и сложил несколько печатей.

— Искусство Отшельника: Ойроке-но-Дзюцу!

— Похожа! — одобрительно квакнул Фукасаку в адрес Наруто-Цунаде. — Только на настоящей одежды было больше!

— В-том то и дело, — всколыхнув знаменитыми грудями, голосом Наруто ответила копия Цунаде. — Эро-Сеннину нравится, когда девушки без одежды!

Тут он покраснел, смутился, техника Соблазнения спала, и уже настоящий Наруто тихо пробормотал.

— Мне бы тоже, наверное, понравилась Сакура без одежды.

После чего уже громко сказал.

— Фукасаку-сама, а почему моя техника осталась прежней?

— А ты думал, что сенмод ее улучшит? — с любопытством спросил старый жаб.

— Ну, эээ, — Наруто почесал в затылке, — Эро-Сеннин мне говорил, что сенмод все техники делает мощнее, вот я и думал, что техника Соблазнения тоже станет мощнее.

— Твоя техника соблазнения, это же модификация Хенге, не так ли? Как может стать Хенге мощнее, ммм, что-то не представляю. Разве что иллюзия станет совершеннее, можно будет потрогать и унюхать, и даже сенсоры не смогут ощутить подделку? — размышлял Фукасаку. — Нет, Наруто, для проверки сенмода ты выбрал негодный пример. Твоя стихия Ветер — ты знаешь техники этой стихии?

— Да! И еще Эро-Сеннин и самураи учили меня пускать чакру Ветра в оружие! — подпрыгнул Наруто.

— Вот, теперь снова войди в режим Отшельника, и поработаем с техниками Ветра, — степенно огладил бородку Фукасаку, — думаю, там ты сразу увидишь разницу. А потом я покажу тебе приемы Кавазу Кумите.

— Что это? — удивился Наруто.

— Рукопашный бой жаб, используемый в режиме Отшельника, — хитро прищурился Фукасаку и угадал.

— Да! Да! Научите меня Кавазу Кумите, Фукасаку-сама! — крики Наруто разносились по всей Мьёбоку.

12 мая 79 года. Резиденция Даймё, страна Огня.

В Конохе, как ни крути, война ощущалась.

И дело даже не в том, что там по улице строевым шагом маршируют батальоны генинов, этого как раз нет. В смысле батальонов и маршей нет, а курс молодого бойца они проходят в Лесу Смерти, насколько мне известно. Но вот этот самый, что называется, дух войны там ощущался повсеместно. Нет-нет да мелькнет перебинтованный шиноби или со свежими шрамами. Или военная полиция кого-то крутит, что значит очередной недогенин из сельской местности ошалел, попав в Коноху, напился и давай буянить. Лица у людей стали строже, еды и развлечений поменьше, да и бдящие сверху летуны тоже напоминают. Хорошо хоть аэростаты не повесили, все-таки шиноби не самолеты, их стальным тросом не возьмешь.

Ну и так далее, и так далее, начиная с Шизуне, которая стала приходить домой раз в неделю, и, заканчивая собственным нервозным ожиданием того, что тебя дернут по красной тревоге. К счастью, больше не дергали после той атаки в марте, но все же нервозность оставалась. Как ни старалась Коноха мягче вести войну, все же война — это война.

Регулярно кого-то хоронили, установили две новые мемориальные плиты и там высекались свежие имена. Гибли шиноби, наши и чужие, гибли горожане, крестьяне, дети, родители, мужья, жены, и все, что я мог с этим сделать: работать еще быстрее, выше и сильнее. И трусливо прятаться в Конохе, аки страус, отгораживаясь психологическими барьерами того, что не вижу войны, не участвую в ней, не сражаюсь, а значит, и не беру ответственность за всех погибших на себя.

В глубине души знаю, что именно мое появление стронуло лавину с места, и поэтому ответственность все же на мне. Знаю и прячу от самого себя, затушевываю, скрываю этот факт, иначе останется только засунуть палец в нос и кастануть что-нибудь убойное, чтобы наверняка. Но организм хочет жить, и под угрозой пальца в носу вертится и крутится, придумывает оправдания и затирает, размывает мысли и воспоминания.

И нельзя сказать, что я этому не рад.

Так вот, то в Конохе. Здесь, в резиденции Даймё, война не ощущается.

По моим очередным дилетантским представлениям, здесь должна была стоять бюрократическая кутерьма, носиться курьеры с донесениями, генералы морщить лбы, бумаги, планы, сводки, логистика, припасы и прочая тыловая — хозяйственная деятельность, без которой не бывает победы. Ну и почему-то пару раз меня переклинивало на видении акции: "Чакрометалл — фронту!" в рамках которой население страны Огня несло чакрометалл на пункты приема, откуда его отправляли в Коноху на переплавку и изготовление оружия.

Но нет, ничего подобного здесь не происходило и не происходит.

Тихая, деловая и размеренная активность, на мой взгляд, присущая скорее мирному и спокойному времени, здесь норма жизни. Чиновники работают по графику, делая обширные перерывы на обед, придворные занимаются своими делами, являя роскошь и вычурность нарядов с одной стороны, и подражание военной форме шиноби и призывы к умеренности с другой. Дайме, в возрасте близком к пожилому, с изрядно набеленным и насурьмленным лицом принял меня в первый же вечер, и весь разговор свелся к десятку вежливых фраз.

При этом не поймите неправильно, Даймё помогает Конохе, чем и как может, военные налоги, высвобождение шиноби с миссий, деньги и так далее. Просто делается это без огонька и без надрыва, с подчеркнутым сохранением спокойствия. И все поведение Даймё — сохранение спокойствия и равновесия, между двумя фракциями при дворе. Классика жанра, Лорд-Феодал выступает в роли балансира, две группы тихо, закулисно грызутся между собой, он поддерживает и тех, и тех, не давая никому взять вверх, и тем спокойно правит.

В общем, война — дело шиноби, поэтому Даймё не спешит рвать пупок и напрягаться.

Очередные мои фантазии на тему "Персональная горничная", так и остаются фантазиями. Маки вовсе не торопится тереть мне спинку в душе или согревать постель "холодными" знойными вечерами. Уборка два раза в неделю, стирка, глажка, хозяйственные мелочи, в общем, просто приходящая домработница де-факто. А обедать хожу к Защитникам, ибо просто жрать на кухне мне не по чину, вместе с остальными чиновниками — опасно, из-за разговоров, а таскать еду в номер — нельзя, вдруг чего по дороге сыпанут? Конечно, я мог бы и сам таскать, но по чину не положено, и ходить рядом с Маки, когда она тащит еду — тоже.

Вообще, вся эта местная иерархия, верхи-низы, то положено, это нельзя, туда не ходи, сюда ходи, меня сильно утомляет. У шиноби вот все просто, вольно и свободно, а здесь все эта душная зарегулированная атмосфера, только и остается, что недоумевать, насколько другим людям нравится усложнять себе жизнь. И в то же время не будешь же воевать со всем дворцом Даймё, где строго следят, чтобы сохранялся порядок? Это Даймё может позволить себе вольности в поведении, остальные знают свое место.

Однажды Наото начал отчитывать Маки, что-то она там не так мне сказала. Что именно, вообще не вкурил, несмотря на все уроки Шизуне и затраченные ей усилия, чтобы вдолбить в меня местный этикет. Пришлось отчитать обоих, потом несколько дней смотрели на меня подозрительно и странно, по факту списав на то, что "все шиноби сумасшедшие".

— Гермиона-сан! Ваше появление озарило мой день!

О, а вот и первый поклонник из местных, и ладно бы он был единственный, так нет. Их десять, и поэтому вечером из моей комнаты периодически доносится безумный смех. Это я хохочу за ужином, который утащил телепортом с кухни, представляя, как вбил бы по уши в землю всех десятерых. Но нельзя, и делаю то, что только и остается делать в такой ситуации.

Одинаково всех игнорирую.

Вначале эти придворные мозгошмыги сталкивались друг с другом, затевали ссоры, но потом видимо Даймё чего-то такое цыкнул, и они теперь избегают друг друга. Или расписание установили, и ходят по очереди, то делая вид, что случайно со мной столкнулись, как вот этот Набуо, то наоборот, усиленно напрашиваясь ко мне в гости, или приглашая меня к себе в гости, или приглашая поразвлечься, посмотреть на звезды.

В общем, всячески мешают работать.

Ну и в принципе та же песня, что была в Дурмштранге, с поправкой на возраст, обстановку и местную витиеватую иносказательность. Шиноби в этом плане опять смотрятся выигрышнее, рубят правду, если потребуется, и не врут, что мои глаза как две луны, убил бы всех на месте! Не могу не заметить, что к Защитникам тоже подкатывают местные красавицы, в своем ключе: ах-ах, мужественные шиноби, и прочее, что полагается.

А так в принципе работа интересная, не слишком сложная, просто объемная. Не осилив магическую беспроводную сеть, делаю просто и надежно, хоть и громоздко. Пояс из чакродерева по всему периметру, плюс на второй этаж, и контрольный узел в помещении Защитников, и там же батарейная — аккумуляторная. Нехай следят, бдят и меняют батарейки. Сигналка простейшая — пересекли периметр — пошел сигнал. Неважно, в какую сторону, неважно, кто, главное — пересекли периметр.

Соответственно, на ночь периметр включается, днем выключается, и все прекрасно.

Командир Защитников, этих двух дюжин отборных шиноби, заверил меня, что этого достаточно. Правда, тут же всплыл вопрос пола и потолков, пришлось еще туда тянуть периметр, замыкать, и поэтому до сих пор сижу в резиденции. Медленно, но верно обрабатываю дерево, и так же медленно схожу с ума.

— Гермиона-сан! Ваше холодное отношение убивает меня!

Сломать что ли кулаком стену? Может тогда угомонится? Или ослепить и оглушить его нафиг?

Глава 26

21 мая 79 года. На западе страны Горячих Источников, рядом с границей со страной Огня.

9:02

Даруи дунул, отбрасывая прядь волос с лица.

Четыре тысячи шиноби Облака, построенные в двадцать отрядов, ждали его команды. Ждал и Даруи, ждал условленной и оговоренной с Райкаге секунды, и когда время настало, раскрыл свиток. "Атаковать четвертый лагерь Конохи всеми силами, точка встречи — там же, скорость максимальная", было написано в свитке. Даруи моргнул и поскреб надпись. Иероглифы и печать Райкаге никуда не делись.

— Что там, Даруи — сан? — поинтересовалась Югито Нии, джинчурики Ниби (пр. Двухвостый).

Даруи посмотрел на светловолосую Нии, нервно теребящую длинную косу, и ничего не ответил. Самуи, качнув грудями, подалась вперед, и Даруи сделал жест отрицания. Самуи почему-то была уверена, что их отправят в атаку на Коноху, хотя Даруи сразу говорил ей, что она ошибается.

Он сунул свиток помощнице Райкаге и поднял руку. Шиноби затихли.

— Первый корпус! — громко сказал Даруи. — Слушай приказ Райкаге! Движение в две колонны, первую колонну возглавляю я, вторую — Самуи-сан! Цель — полевой лагерь Конохи к северо-западу отсюда! На марше не зевать, в бою врага не жалеть, бить беспощадно! Возле лагеря мы встретимся с Райкаге, который сейчас ведет второй корпус! И пусть в сражении, вас направляет воля Молнии! Вперед!

— Райкаге! Райкаге! — раздался слитный рев четырех тысяч шиноби, срывающихся в бег.

— После такого шпионы Листа точно нас засекут, — нервно хихикнула Нии за спиной.

Даруи опять ничего не ответил, просто молча протянул руку, принял свиток от Самуи и засунул его в подсумок. Время разговоров и сожалений прошло, теперь надо было прибыть вовремя в точку встречи, чтобы не сорвать замысел Райкаге.

Земля и деревья тряслись и гудели от бега четырех тысяч шиноби.

21 мая 79 года. Северо-запад страны Горячих Источников, рядом с границей со странами Огня и Звука.

9:18

— Вперед на войну, там всех я нагну, Цучикаге — старик, головою поник, — напевал Киллер Би на ходу.

— Би-сама, а вдруг Лист победит? — Омои, как всегда, начал воображать себе разные плохие исходы.

— Поэтому вы двое, держитесь рядом со мною, — ответил младший брат Райкаге, — я применю биджудаму, и не будет там драмы, лагерь Листа с землей я сровняю, и запах победы уже обоняю!

На бегу — лету по веткам огромных деревьев, Киллер Би поморщился, вытащил записной маленький блокнот и огрызок карандаша. Рифма не совсем сходилась, точнее ему не понравилось слово "обоняю", и рэпер начал шевелить губами, пытаясь придумать что-нибудь лучше.

— И меня возьмут в плен, — продолжал стенать Омои, — и там подвергнут ужасному насилию, а я не смогу всю ночь ублажать куноичи Листа, и тогда меня

— Заткнись! — удары Каруи градом обрушились на ученика Киллер Би. — Заткнись!

Омои обиженно замолчал, достав новый леденец.

— Прибавьте ходу! — обернувшись, скомандовал Райкаге. — Мы должны прибыть синхронно с корпусом Даруи и Самуи! Брат! Убери блокнот и карандаш, пока я их не сломал!

— Вот так всегда, но это не беда, — впрочем, Киллер Би не стал рисковать и убрал предметы, — я и так вам спою новую песню свою! Уиииии!!!

— Сегодня твой рэп особо пронзителен, — проворчал Хачиби внутри джинчурики.

Пятитысячный корпус шиноби Облака мчался вслед за Райкаге.

21 мая 79 года. Скалы на границе бывшей страны Неба и страны Огня

09:35

— Время настало! — скомандовал Ооноки. — На взлет! Курс на юго-восток!

Три с половиной сотни шиноби Неба, самых опытных, взлетали стройными рядами, разбившись на десятки. Чуть в стороне на своей огромной птице парил Дейдара, присланный в усиление от Акацуки. Цучикаге так и не понял, была ли это насмешка или Дейдару послали как раз потому, что он учился у Ооноки, но решил пока не обострять тему. По крайней мере, способности Дейдары ему известны, и их можно учесть в битве. Плюс половина отряда "Бакуда", итого в небе четыре сотни, и это будет славная битва!

— Наша цель — четвертый полевой лагерь Конохи! — возвысил голос Ооноки, чтобы все его слышали. — Сегодня мы сокрушим его, совместно с нашими союзниками из Кумогакуре!

— Месть Конохе! — взревели шиноби Неба.

— Цучикаге! — донеслось со стороны шиноби Камня.

— Сегодня мое искусство прославится в веках, мм! — кивнул Дейдара, потрясая хвостом прически.

— Вперед! — выбросил руку Цучикаге.

Через полминуты объединенный отряд, взлетев со скал, пересек границу страны Огня.

11:30

Объединенная атака Облака, Камня и Неба на четвертый лагерь началась.

11:42

— Коноха выслала резервы, — улыбнулся Райкаге, глядя на четвертый лагерь и кипящую битву. — Сигнал общей атаки всем!

— Хай, Райкаге-сама!

Менталисты Облака, Камня и Песка сосредоточились, реализуя совместную технику, пересылая сигнал в войска, готовые атаковать Амегакуре, полевые лагеря Конохи и саму Коноху.

21 мая 79 года. Амегакуре, страна Дождя.

11:46

— Ханзо-сама!

— Вижу, вижу, — глухо, из-за опущенного лицевого щитка, ответил глава деревни Дождя. — Они вернулись.

В небе над гладью водяного канала, опоясывающего Амегакуре, висели Пэйн-Яхико и Конан. Ханзо, разумеется, не мог этого знать, но Пэйн сегодня просто тестировал передатчик чакры, и в теле Яхико в бой вступать не собирался. Сделай он это, на месте Аме остался бы лишь один огромный кратер, но Нагато не собирался раскрывать свои возможности перед Камнем, шиноби которого сейчас готовились атаковать деревню Дождя с двух сторон.

В бою должны были участвовать Конан, уже расправившая бумажные крылья, и новое тело Чикушодо (пр. "Путь Животных", это тело Пейна способно призывать различных животных и другие тела — марионетки Шести путей), изготовленное из ниндзя Такигакуре. Паренек напомнил Нагато его самого до встречи с Яхико, и поэтому бывший формальный глава деревни Водопада, Шибуки, стал одним из тел Пэйна.

— Какая самоуверенность, — хмыкнул Ханзо. — Сейчас мы напомним шиноби Камня, что творилось здесь во время второй войны!

Шиноби Камня, разделившись на два крупных отряда, атаковали по мостам, заходя с юго и северо-запада. В промежутке между ними висели Пэйн и Конан, почти на уровне Ханзо, стоявшего на крыше одного из небоскребов.

— Кучиёси-но-Дзюцу! — Ханзо призвал огромную саламандру, вскочил ей на голову.

Безглазая ящерица побежала вниз по стене небоскреба, туда, где накапливались шиноби Аме, готовясь встретить врага и не дать ему захватить Деревню. Горожане уже разбежались, попрятались, и улицы опустели.

— Шиноби Дождя! — загремел голос Ханзо, усиленный рупором. — Сегодня мы отомстим Ивагакуре за всех погибших во второй войне! Делай, как я!

— Стихия воды: Великое Цунами!! — разнеслось над Амегакуре.

— Стихия Земли: Защитные рифы! — синхронно ответили шиноби Ивы.

Высоко в небе Пэйн пошевелил пальцами. Красный крашеный ноготь указал на Ханзо.

— Атакуй после третьей волны, — сказал он Конан, — я хочу посмотреть на техники Ивы и Аме.

11:52

Саламандра, ловко перебирая лапами, бежала вдоль берега, накапливая яд для нового плевка. Почти успокоившиеся после падения трех небоскребов, темно-бордовые волны, лениво выкатывали на песок трупы и тут же пытались смыть их обратно. Шиноби Камня и Дождя вперемешку плавали в воде, громоздились на берегу в два слоя, валялись размозженные упавшими зданиями и техниками.

Ханзо посоветовал саламандре.

— Не порань лапы, тут слишком много железа и обломков!

Ящерица, раскрыв беззубый рот, показала длинный язык. Под лапами ее и вправду чавкали тела и с треском ломались камни и дерево. Чуть в стороне, в тени уцелевшего небоскреба, пытались отдышаться и восстановить чакру шиноби Дождя, виднелось зеленое сияние. Шиноби Камня отступили на середины мостов и острова, поднятого в ходе боя прямо посреди водного канала.

Помощь из Конохи задерживалась, но Ханзо и не рассчитывал особо на Лист, считая, что Дождь в состоянии отбиться и без посторонней помощи. Кроме того, отряд Листа и так был размещен в Деревне, и храбро сражался в этих двух атаках, вон они, шиноби Конохи, в стороне, тоже переводят дух. Ханзо и сам ощущал легкую усталость от чересчур интенсивного сражения, но пока что все складывалось хорошо.

— Ханзо-сама! — словно из ниоткуда выпрыгнул чунин Аме. — Восточная окраина атакована! Еще шиноби Ивы!

— В атаку!!! — донеслось до Ханзо.

Взгляд на водный канал. Три сотни с острова, еще по две с каждого моста, машинально отметил Ханзо, и тут же уловил какое-то движение сверху, вскинул голову.

— Стихия Воды: Щит Водоворота!! — выкрикнул глава Амегакуре.

Вода канала взмыла в воздух, повинуясь его воле, закрутилась бешеным вихрем, поглощая в себе сотни и тысячи взрыв-печатей, летевших прямо в Ханзо. Конан, выходя из крутого пике атаки, крикнула.

— Кай!

Взрыв разметал водоворот, забрызгав набегающих шиноби Камня. Мимо саламандры уже бежали шиноби Дождя, меча кунаи и крича.

— Ханзо!

— Дождь!

— Смерть Камню!!

Первый ряд с ходу погрузился под воду, второй сложил печати, крикнул.

— Обратный дождь!

Вода канала забурлила, капли полетели снизу вверх, закрывая атакующим обзор.

— Копья воды!

Ханзо видел, что справа уже бегут шиноби Листа, уловил движение сверху, вскинул руки.

— Ураган капель!

Изо рта его вырвалась вода, с невероятной скоростью устремившаяся к Конан, заходящей в новую атаку. Капли пробивали взрыв — печати насквозь, рвались к телу куноичи. Конан закрутила вираж, раскинула крылья.

— Бумажные пули!

С крыльев ее, достигающих десяти метров в размахе, рвались сверхплотные комки бумаги. Ханзо топнул ногой, саламандра устремилась вперед, ускоряющийся бег, прямо на стену небоскреба и выше, и внезапно сорвалась, ухваченная за хвост языком невидимой ящерицы, притаившейся на стене. Падая вниз, Ханзо видел, как огромный носорог прорывает ряды шиноби Дождя, а тело Пэйна, Чикушодо, выполняет технику нового призыва.

— Кучиёси-но-Дзюцу! — Трехголовый пёс, плюхнувшись в воду, вызвал мини-цунами, выносящее трупы из воды на берег.

Ханзо уловил отдаленные выкрики и шум, небоскреб на восточной окраине осел, исчез из виду. Решение пришло мгновенно: после вмешательства Акацуки враги начали брать верх, надо убрать Акацуки. Шиноби Камня выбежали на берег, до Ханзо донеслось.

— Дрожь земли!

Почти коснувшись земли, он увидел, что небоскреб с теперь уже видимой ящерицей начинает падать, прямо на него. Казалось, что все, Дождь разгромлен и Ханзо сейчас разобьется и проиграет, со стороны шиноби Камня даже донеслось несколько торжествующих возгласов.

— Водяная Опора!

Под Ханзо возникло огромное облако воды, в которую приводнилась и тут же перекувыркнулась саламандра. Из пасти ее полился яд, окрашивая воду в фиолетовый цвет.

— Распыление!

Мельчайшие капли с ядом молниеносно ударили в отряд шиноби Камня, убивая всех на берегу. Шиноби Дождя, носившие противогазы, не пострадали, и воодушевленные ринулись в контратаку, дорезая тех, кто пережил удар яда.

— Водяной дракон! — Облако воды преобразилось, вытянулось в огромную фигуру, ударившую в носорога и заставившую его исчезнуть. — Ударная волна!

Мощная волна плеснула трехголовой собаке в бок, швырнула под падающий небоскреб. За несколько секунд Ханзо перевернул ситуацию на поле боя, показав, почему Амегакуре устояла во второй войне и почему в третьей войне воюющие стороны предпочли обойти страну Дождя стороной.

Но останавливаться на достигнутом Ханзо не собирался.

— Шиноби Листа! — он моментально оказался возле группы шиноби Конохи, мчавшейся в атаку. — Убейте вон того Акацуки в плаще, иначе он завалит нас призывами и мы проиграем!

— Техника восьми небесных Врат! Пятые врата, врата Предела — откройтесь! — громко взревел Ли, первым бросаясь в атаку на Чикушодо.

Ханзо ускорил саламандру, пуская ее в разбег по развалинам, на ходу кастуя новую технику.

— Таран воды! — колонна воды ударила в сторону Конан, и та вынужденно отлетела выше.

— Обратный лотос!! — красный Ли вколотил тело Чикушодо в фундамент небоскреба, превращая и то, и другое в лепешку.

Вырвавшиеся рядом двадцать голов пса бессильно тявкнули напоследок и исчезли с легким хлопком. Ли подпрыгнул и на полной скорости устремился в атаку на еще одного Акацуки, подумав, что это, конечно, не сравнится с подвигом Тен-Тен, но он приложит все усилия, и Гай-сенсей обязательно скажет "Молодец, Ли!"

— Сила Юности!! Шестые врата, врата Вида — откройтесь!!

Пэйн-Яхико поднял руку и летевший на него в атаке Ли остановился. Пэйн крутанул рукой и тело Ли с огромным ускорением полетело обратно, прямо в центр Амегакуре, пробивая по пути стены небоскребов, ломая статуи и трубы.

— Проклятый Ханзо, мне все же пришлось вмешаться, — пробормотал Пэйн. — Конан, уходим.

— Да, — Конан взмыла выше, раскидывая крылья. — Как скажешь.

Внизу Ханзо Саламандра рывком ворвался в строй оставшихся шиноби Камня, опрокинул их обратно в воду, разя направо и налево ядом, мечом и техниками Воды.

— Мы еще встретимся, — хмыкнул Ханзо вслед улетающим фигуркам Акацуки, закричал. — Добить всех, пленных не брать! Смерть шиноби Камня!

— Смерть!!! — взревели шиноби Дождя в ответ.

21 мая 79 года. Первый полевой лагерь Конохи, страна Дождя.

11:46

Система охраны, наблюдения и реагирования, выстроенная в первом лагере еще Данзо, не подвела. Вынырнувшие из паровой завесы шиноби Камня увидели лишь стены барьера, укрывшего лагерь Конохи.

— Пустите! — вперед протолкался пожилой красноволосый шиноби.

— Роши-сан! — воскликнул один из джонинов. — Все назад!

Шиноби Камня отпрянули, наполовину скрываясь в паре и тумане.

— Извержение Вулкана!! — Роши сложил дюжину печатей и широко открыл рот.

Оттуда бесконечным потоком полилась раскаленная лава, выжигая редкие клочки утоптанной травы, сплавляя землю в твердейшую корку, обращая камни и деревья в пепел и прах. Из пара вынырнул еще один шиноби, в широкой соломенной шляпе, глянул исподлобья на барьер и присоединился к атаке.

— Воздушный дракон!

После чего быстро применил еще одну технику, не складывая печатей, лишь хлопнув руками, друг о друга.

— Облако Мира!

Пар сгустился, пополз к барьеру, окончательно укутывая и скрывая происходящее. Джинчурики Камня переглянулись, кивнули и ударили разом.

— Стихия Земли: Великая Трещина!

Третий Хокаге, наблюдавший за атакой джинчурики Йонби (пр. Четыреххвостый) и Гоби (пр. Пятихвостый), вынул трубку изо рта и хмыкнул.

— Неплохо! — после чего повысил голос. — Доспехи!

Прикусив большой палец, он мазнул им по ладони и сложил печати.

— Кучиёси-но-Дзюцу! Явись, Энма, король обезьян!

— Сандайме! Коноха молчит! До этого было сообщение, что все резервы перебрасываются в четвертый лагерь!

— Этого можно было ожидать, — усмехнулся Третий. — Нет смысла атаковать кого-то одного, раз Коноха не может перебрасывать войска. Более чем уверен, что сейчас и остальные лагеря, и Амегакуре, и побережья атакованы.

Посыльный генин собирался что-то сказать, но Хирузен прервал его жестом руки.

— Нара Шикаку управляет войсками Листа, наша забота — этот лагерь!

— Энма, если что, не забудь передать Асуме, — сказал Третий.

— Чего это ты вдруг помирать собрался? — проворчала огромная обезьяна.

— В лагере тысяча двести шиноби Листа, из них три четверти генины, против нас три тысячи шиноби Камня при поддержке двух джинчурики, — пояснил Хирузен, надевая шлем. — Помощь из Конохи задержится, если вообще придет, похоже, Облако всерьез взялось за четвертый лагерь. Давай, превращайся в шест, и не волнуйся, я не собираюсь умирать.

— Вот так бы и сразу, — проворчал Энма, превращаясь в огромный шест.

— Просто как Хокаге я обязан защитить Коноху и шиноби Листа, — сказал Третий. — Снять барьер! Атакуем по моей команде!

21 мая 79 года. Второй полевой лагерь Конохи, северо-запад страны Огня

11:46

— Ррр! — Инузука Тсуме оскалила зубы. — Я покажу вам силу Листа и клана Инузука!

Наблюдатели и сенсоры засекли приближение врага, и даже смогли определить численность. Три с лишним тысячи против тысячи шиноби в лагере. Коноха молчала в ответ на сообщения об атаке, и стандартная инструкция предписывала закрыться барьером, уточнить ситуацию и ждать, или начинать эвакуацию, в зависимости от обстоятельств. Но такое было не в характере Тсуме.

— Ррр! — еще раз рыкнула Тсуме. — Собрать отряды генинов в центре лагеря! Построить

— Ревущий поток! — огромный столб воды сверху вниз, по параболе, ударил в барьер

— защитную формацию, джонины по краям, — продолжала Тсуме. — Чунины

Шикамару, находившийся неподалеку от барьера, сообразил, что опять идет единая атака на все лагеря, и помощи какое-то время не будет. Напряг как он есть, и значит надо первым же ударом уничтожить лидеров врага. Шиноби Камня, шиноби Водопада и две фигуры в плащах Акацуки, Хидан и Кисаме. Шикамару присел, сложил руки и задумался. Прикидка сил врага, способности S-ранговых, умения шиноби Водопада и Камня, раскладка по генинам Листа в лагере, ум Шикамару заработал на полную мощность, выстраивая стратегию, но все же он опоздал.

— Где вторая команда? — заорала Тсуме, видя, что барьер исчезает. — Проклятье!

Черно-белый Зецу, хихикая, незамеченным погрузился в землю.

Фуу рвалась в бой.

— Пустите меня! — кричала она. — Пустите, я хочу вбить им чего-нибудь в глотку!

Шиноби Водопада за барьером ржали и показывали на Фуу пальцами. Песчаная рука-лапа Гаары аккуратно и нежно, и в то же время предельно твердо удерживала Фуу за крылья, не давая вырваться. Стоявшая неподалеку Темари закрывала и раскрывала веер, нервно оглядываясь и пытаясь найти взглядом Шикамару.

— Барьер! Барьер! — послышались возгласы.

Барьер мерцал и рассыпался, перейдя в нестабильную фазу. Одна из башенок взорвалась.

— К бою! — Темари решительно раскрыла веер.

— Держись! — Фуу вырвалась и устремилась в атаку.

— Иди сюда, девка, я тебя выебу! — загоготал Хидан, выдергивая косу из-за плеча.

— Теневой захват! — Тень Шикамару резко удлинилась, выбросила десять языков.

— Отлично! Держи их так! Три Луны: секущий ветер! — взмахнула веером Темари.

Тела врагов безжизненно осели на землю. Шикамару выхватил кунай и метнул, сбив кунай врага, летевший прямо в бок Темари.

— А ты знаешь, как покорить сердце девушки, — промурлыкала Темари. — Порыв Ветра! Резак!

Первый взмах веером отбил летящие кунаи, второй разрезал трех врагов напополам. Шикамару перекатился, метнул дымовую гранату и быстро отступил за камень. Темари уже сидела там же.

— Я согласна, — жарко прошептала она в ухо Шикамару, — приходи ко мне в палатку в шесть часов после битвы.

И тут же она подпрыгнула, разворачиваясь и разворачивая веер.

— Три луны: лезвие грома!

Шикамару выкатился сбоку, метнул веер взрыв-печатей.

— Кац! — в лицо ему ударило пылью от взрыва, послышались крики.

Нападавших опять разрубило наискось, и только после этого ударил гром. Темари приземлилась, и, глядя прямо на Шикамару, наклонилась, демонстрируя вырез, и поправила чулок-сетку до самого бедра, тряхнула ногой, якобы вытряхивая песок, и облизнулась, увлажняя якобы пересохшие губы. Еще никогда Шикамару так откровенно не соблазняли, да что там его вообще еще ни разу не соблазняли. И то, что дело происходило, в сущности, в разгар боя, не облегчало состояние Шикамару.

Усилием воли и лени он взял себя в руки.

— Тебе обязательно их резать? — спросил Шикамару, смещаясь в сторону.

Темари раскрыла веер, но шиноби Водопада не поняли намека.

— Девка! Сочная! — крикнул один из них.

Шикамару хотел спросить "Где?", потому что жилистая и крепкая Темари на сочную не тянула, но промолчал, и лень, можно сказать, опять спасла ему жизнь.

— Две Луны: Танец вихрей! Я вам покажу сочная! Рождение смерча!

Раскрутив веером воздух, подняв пыльную бурю, Темари под ее прикрытием сблизилась и начала избиение. Бац! Кулак сворачивает нос. Тыц! Колено врезается в пах! Плюх! Затрещина и генин Водопада валится обратно в пыль с выбитыми зубами.

Шикамару смотрел на бушующий смерч и думал о том, что, во-первых такой девушке отказывать опасно, будет слишком большой напряг, и во-вторых, он всего лишь хотел предложить не резать врагов, а брать в плен, чтобы добыть информацию, но как это теперь объяснить разбушевавшейся Темари?

— О, Пятая Казекаге! — раздался возглас.

Удар чего-то тяжелого о землю. Из облака пыли спиной выскочила Темари, приземлилась прямо на Шикамару. Тот увидел, кто выходит из пыли, и немедленно дернул Темари, перемещая ее себе за спину.

— Осторожно! Это Хошигаке Кисаме, он из Семерки Мечников Тумана! — воскликнул Шикамару.

— А ты умеешь произвести впечатление, — жарко прошептала Темари в ухо, отчетливо прижимаясь грудями к спине Шикамару. — Не волнуйся, дорогой, мы его победим. Вдвоем.

Уже "мы", со вздохом подумал Шикамару, но ситуация была неподходящая и он промолчал.

— Хватай его тенями, а я разрежу! — прошептала Темари.

— Будь здесь Какудзу, он бы сказал, сколько дают за ваши головы, — осклабился Кисаме, вытягивая Самехаду в сторону Темари и Шикамару, — но мне это неинтересно, так что просто сдавайтесь!

Глава 27

21 мая 79 года. Резиденция Даймё, страна Огня.

11:49

Как говорится, "ничто не предвещало беды, и даже бутерброды падали маслом вверх" (с).

Работа, конечно, неприлично затянулась, но местами даже лучше получилось, отдохнул, переменил обстановку, соскучился по Конохе и Шизуне, и вроде бы понял, что не получалось в заклинании перехода. Пускай теперь Даймё наслаждается безопасностью, а я вернусь в Коноху, вроде бы волну убийств и саботажа сбили, так что можно и дальше спокойно жить и работать, то есть клепать поточно артефакты, на радость шиноби.

БАМ! БАМ! БАМ! Здание трясется и дрожит, как живое.

Дадах! Потолок и стены взрываются, меня швыряет вглубь комнаты, засыпая пылью и каменной крошкой, еле успеваю прикрыть лицо. Везение продолжается, удар мягкий, сознания не теряю. Во рту кровь, моргаю. В комнате уже четверо шиноби, пятый рядом со мной, тянется кунаем.

— Инсендио!

Струи огня бьют с рук, прямо в лицо и живот, шиноби отшатывается. Ловлю знак на хитайате. Шиноби Неба! Ебать-копать!

— Протего! — двое, пытавшиеся наскочить врукопашную, отлетают.

Телепорт в коридор, надо бы к Защитникам, но их, наверное, тоже атакуют. В коридоре воет сирена, ага, периметр работает! Кто-то истошно воет на высокой ноте, у стены лежит Маки, вся в крови, рядом еще один враг.

— Даймё в опасности! — кричат вдалеке.

— Редукто!!! — стена и вражеский шиноби взрываются.

Дверь за спиной вылетает, двое выскакивают в коридор.

— Шквал! — и их сносит обратно в комнату.

— Держись! — но Маки не отвечает.

Блядь!

БАМ! БАМ! БАМ!! Все здание трясется, слышен звук разлетающихся стекол, волна воздуха по коридору сбивает с ног, швыряет прямо на Маки. В голове внезапно проясняется. Да это ж полноценный налет! Какие тут нахрен Защитники, нас тут сейчас всех в мелкую капусту нашинкуют!

Звук сирены резко обрывается, слышен топот ног.

— Клинки Ветра! — один из Защитников рубится сразу с тремя нападающими. — Гермиона-сан, спасайте Даймё!

Точно! Телепорт в покои Даймё, выдернуть его оттуда, сбивая налетчикам программу! Защитник рубится, и переступает Маки, и некогда забирать ее тело, из моей комнаты рвутся обратно нападающие.

БАМ! БАМ!! Здание опять трясется.

— Быстрее!! — неожиданно тонко взвизгивает шиноби Листа и сносит голову одному из врагов.

Телепорт. Вжжух! Клинок срубает кончик уха и часть волос.

В последнее мгновение Защитник уводит клинок, и меня пробивает адреналином до самой задницы от осознания, что он вообще-то голову хотел мне снести. Невидимость, вспыхивает запоздалая мысль, и меня колотит от адреналина и осознания обстановки. Дежурная четверка охраны рубится и мечет техники, демонстрируя высочайший класс и сработанность, которого не постыдились бы и АНБУ. Две стены разломаны, в потолке огромная дыра, Даймё под кроватью, и один из Защитников практически стоит на нем. В углу тела двух зарубленных придворных, и еще одна служанка, с кунаем в спине за ними.

Шиноби Неба наседают, и видно, что их много, много больше.

— Их слишком много! — кричит один из Защитников мне. — Даймё-сама, сорвите защитный медальон!!

Ага, еще одна моя разработка, родившаяся в момент, когда хотел защитить Шизуне. Не знаю, чего медлит Даймё, не исключено, что он просто растерялся, а сами Защитники не могут ему помочь. Стоит кому-то из них отвлечься, и все, оборону прорвут. Меня спас удачный телепорт, внутрь их периметра, хоть и чуть не лишился головы при этом.

БАМ! БАМ! БАМ!!!

Новые взрывы сотрясают здание, часть потолка валится и придавливает кровать и Даймё под ней. Рушится еще часть стены, и лезут новые шиноби Неба, и видно, что помещение за ними усеяно трупами придворных и чиновников. Самураи охраны дерутся неистово, выхватив мечи, пылающие чакрой, но самураи не шиноби, и исход предсказуем.

— Жаровня!! — двое Защитников синхронно выдыхают стену огня, поджаривая врагов, трупы, своих, всех без разбора, лишь бы остановить вал атакующих.

Даймё, похоже, придавило, ладно, так и знал, что мне его спасать. Наклоняюсь, хватаю его за пятку, благо Лорд-Феодал придавлен и неподвижен, но Даймё неожиданно взвизгивает и лягается. Сверху валятся еще враги, прямо на меня, и теперь взвизгиваю уже я, от неожиданности. К счастью, везение продолжается, и Дайме с хлопком исчезает, видимо медальон сломался от его брыканий.

Чьи-то руки хватают меня за плечи и задницу, выгибают и вздергивают вверх.

— Она! — крик почти в лицо.

Ну, все, это уже перебор!

Телепорт вверх, с захватом всего в десятисантиметровом радиусе. Руки продолжают сжимать меня за плечи и задницу, но хватка слабеет, из обрезанных конечностей хлещет кровь.

— Еще никто! Никто! Никто! Не смел хватать меня за задницу! — кричу вниз, в находящуюся под ногами, в полукилометре резиденцию Даймё, пиная отрезанную телепортом голову.

Голова даже успевает удивленно моргнуть, прежде чем по огромной параболе устремиться к земле.

— Ой-ой, — смотрю вслед голове, осознавая, что происходит вокруг.

Сотня шиноби Неба крутит пируэты вокруг резиденции, бросает бомбы, и еще сотня висит в воздухе, прямо подо мной. И еще сколько — то в самой резиденции, как, как наши проспали такой крупный налёт? И теперь вся эта резервная сотня, услышав крик, смотрит на меня, и разворачивается, готовясь атаковать снизу вверх.

— Не так быстро! Заря!! — выхватываю из подсумка две новые гранаты.

Изделие экспериментальное, и вообще стоило бы уносить ноги, но у меня от злости опять начинает срывать резьбу. Поэтому две шумосветовые гранаты летят вниз, под мой выкрик.

— Я несу возмездие во имя Луны!

Ухожу телепортом за долю секунды до вспышки. Надеюсь, у этих блядей лопнут перепонки и вытекут глаза от ярчайшей вспышки и звукового удара в двести децибел! Не так уж и сложно оказалось это сделать, немного Соноруса, и желания поубивать этих ебучих ухажеров! Ой, да они и впрямь умерли, наверное!

Ммм, даже не знаю, радоваться или грустить, но зато внезапно понимаю, кого не хватает на вечеринке!

21 мая 79 года. Второй полевой лагерь Конохи, северо-запад страны Огня

11:54

Вишу над вторым лагерем под невидимостью, и осознаю, что вечеринка-то глобальная, всех позвали, никого не забыли! Замес такой, что земля трясется, и несколько тысяч шиноби режут друг друга, забыв о барьерах. Но сейчас мне нужна Фуу и только Фуу. Лагерь еще продержится, а Даймё и Защитников точно затопчут без ее помощи. У нее же счет к шиноби Неба, пусть покажет им жука! От злости на этих небесных пидоров, вломившихся в резиденцию, убивших Маки и остальных, испортивших всё, меня просто колотит и подбрасывает, наружу рвется рычание.

Оп, вон Фуу, в самой гуще схватки! И Гаара рядом!

11:55

— Ну что, как тебе вкус песка братика Гаары? — кричала Фуу.

— Ммммффммфф, — пыхтел Хидан сквозь песчаную пробку, силясь сказать, что на вкус песок как говно.

Тело его, пойманное в технику Песчаной гробницы, безуспешно пыталось вырваться наружу.

— А вот не будешь говорить гадости девушкам! — Фуу показала язык Хидану.

Струя воды, перемешенной с камнями, грязью и песком ударила в нее, снося и ударяя о землю. Песок Гаары метнулся наперерез, оборвал атаку. Три джонина Ивы, атаковавшие совместно, немедленно отпрыгнули, а с земли вставала грязная и злая Фуу, не замечая, что в прорехах жилетки и шорт мелькает голое тело.

Рядом с Фуу раздался хлопок, появилась Гермиона, хлопок и они обе исчезли.

Гаара моргнул, повернулся к атаковавшим, с трудом стряхивая видение полуголой Фуу.

— Вы. Обидели. Мою. Подругу, — раздельно выговаривая каждое слово и повышая голос, сказал Гаара.

Джинчурики метнул полубезумный взгляд и вскинул руки. Шиноби Ивы попятились.

— Великая песчаная стена!! Императорская гробница!!

Хидан, погребенный под еще двадцатью метрами песка, продолжал мычать и материться.

21 мая 79 года. В небе над резиденцией Даймё страны Огня

11:55

— Извини, Фуу, но взгляни вниз! — торопливо указываю рукой.

Грязная и злая, как тысяча чертей Фуу смотрит вниз, а я на нее сбоку и вижу обнаженную левую грудь и кусок ягодицы, и меня внезапно бросает в жар, перебивающий злобу. Фуу тоже, видимо, бросает в жар, от вида сотен шиноби Неба, потому что она даже не говорит, а на ходу начинает превращаться в огромного жука, Семихвостого Чоумея.

Слова излишни, и все же шепчу напоследок.

— Врежь им, Фуу!

И ухожу телепортом в Коноху, пока Чоумей не разбушевался. Да, это надо было сделать с самого начала, сразу прыгать в Коноху, и выяснить, какого хрена резиденцию громят, а помощи нет? Но хорошо быть таким умным сразу, как я потом, ага.

— Аррррр!!! — доносится в спину рев биджу.

21 мая 79 года. В пяти километрах к северу от Узушио.

11:35

— Поднять флаг! — скомандовал Хьюга Сю, джонин и помощник главы клана. — Коноха прислала сигнал, атакуем Узушио!

На мачте корабля взлетел огромный зеленый флаг со спиралью, знаком и символом Узушиогакуре. Корабли флотилии Листа пришли в движение, устремляясь к югу, к побережью Узушио. Там, на острове, некогда принадлежавшем клану Узумаки, засели шиноби Облака. Оттуда они совершали вылазки на побережье страны Огня, сжигая и уничтожая рыбацкие поселки, порты, корабли, все, что попадалось им на пути. Тихая война на море продолжалась уже второй месяц, с момента вступления Кумо в войну, и пока что ни одна из сторон не могла взять вверх. Лист не спешил с ударом, а Облако не могло преодолеть проблему мобильной переброски сил, благодаря которой корпус береговой охраны отражал все атаки превосходящими силами.

И вот, время атаки на Узушио настало.

— Уничтожить флот Кумогакуре! — повторил приказ Сю.

Собственно, по тому кусочку информации, что ему досталась, из общего плана, именно уничтожение флота Облака и было главной целью. Коноха предполагала, что в преддверии сильнейшей атаки на суше, Кумо соберет корабли в одном месте, на главной базе, под охраной, чтобы их можно было защитить от возможных атак.

И поэтому флотилия с собранными воедино шиноби береговой охраны, на полной скорости летела к острову. Конечно, шиноби могли бы и сами пробежать это расстояние, но в грядущем бою каждая капля чакры будет нужна и важна, и поэтому силы шиноби экономили.

— Бьякуган! — Сю обозрел побережье, и немедленно понял, что вражеские сенсоры тоже бдят. — Враг наготове! Передать на другие корабли! Полная готовность к высадке!

За полкилометра до побережья, шиноби Листа начали прыгать с палуб кораблей, немедленно обгоняя их и устремляясь к берегу. Широким фронтом, россыпью, чтобы не накрыло одной техникой, две тысячи шиноби бежали по воде к пустынному побережью Узушио.

Сю бежал в первых рядах, продолжая смотреть бьякуганом.

— Опасность! — крикнул он, увидев, что враги применяют какую-то технику.

Прямо с чистого, синего неба, начала бить молнии, поражая воду и шиноби Листа, заставляя воду кипеть, а рыб всплывать кверху брюхом. Стройные ряды смешались, многие начали двигаться зигзагами, совершая маневр уклонения. Сю продолжал бежать прямо, зная, что эта техника стихии Молнии бьет по площади, а не по отдельным шиноби.

Уже подбегая, Сю видел, как из-за кустов и мелких деревьев, которым густо поросли холмы на побережье, выбегают шиноби Кумо, сбегают вниз, на открытое место. Сю видел берег, усеянный камнями и песком, настолько четко, что казалось, мог различить каждую песчинку.

— Стихия молнии: Лазерный круг!

— Кайтен!! — Сю затормозил, едва ли не проваливаясь в воду, и закрутил щит чакры.

Убрав купол, Сю обнаружил, что шиноби Кумо не стали дожидаться на берегу, и сами ринулись в атаку. Удар техниками лазера был нужен, чтобы шиноби Листа затормозили и выставили защиту. Выиграв время, мечники Облака смогли сблизиться с шиноби Листа без потерь и без необходимости прорываться через вражеские техники.

— Джукен: Шестьдесят четыре удара небесной ладони! — Сю встал в защитную стойку Хьюга и применил технику.

Он знал, что сейчас бесполезно пытаться управлять боем. Сотни поединков, разыгравшихся на глади воды, были неуправляемы, и Сю сосредоточился на своих противниках. Главное — не дать использовать чакру, и джукен Хьюга, собственно, для этого и предназначен.

— Веер молний!

— Пронзающий удар!

— Джукен: защита 8 выпадов!

Мечники Облака, высокий, молодой парень и низенькая, средних лет куноичи, нападали синхронно, парой, умело используя длинные прямые мечи, светящиеся от чакры. Молнии то и дело срывались с них, пытались проткнуть Сю, который спокойно и мягко уходил в сторону, сбивал удары ладонью. Хьюга пытался достать врагов, но те парой закрывались, и невозможно было достать одного, не подставив бок под меч второго. От дальних выпадов шиноби Облака закрывались мечами, превращая их в стальную стену защиты, усиленную чакрой.

— Сдавайся, Хьюга, и мы оставим тебе бьякуган! — сказал парень.

— Сдавайтесь сами, — парировал Сю, мягко, ненавязчиво. — Коноха одерживает верх, разве не видите!

Тут он, конечно, преувеличил. Мечники Облака организованно отступали, умело прикрывая друг друга, совершая мелкие контрудары, не давая замкнуть себя в кольцо. Шиноби Листа наседали, применяли синхронные техники, стараясь пробить защиту клинков, напитанных чакрой Молнии.

Собственно, сейчас был как раз тот редкий для мира шиноби случай, когда численное превосходство имело значение. Среди шиноби Листа и Облака преобладали генины и чунины, не было S-ранговых, и шиноби с особым улучшенным геномом. И та, и другая сторона умела сражаться отрядами, прикрывая тыл и бока товарищей, и если Лист и одолевал, то только за счет численного превосходства.

Неконтролируемые одиночные стычки переходили в управляемые столкновения отряд на отряд, и Сю повторил.

— Сдавайтесь, и вам оставят жизнь.

— Жизнь шиноби ничто перед долгом! — немного напыщенно ответила куноичи.

Она и парень отпрыгнули, влились в общие ряды отступающих облачников.

— Жаль, — Сю не стал преследовать противников.

Отступив к берегу, мечники Облака внезапно резко и синхронно вскинули мечи, закрутили ими восьмерки в воздухе, выкрикивая и подавая чакру в клинки.

— Великий сметающий шторм!!!

Буря молний сорвалась с лезвий, устремляясь к шиноби Листа, ослепляя и угрожая проткнуть.

— Огненный дракон!!! — грянула ответная техника, заставляя воду кипеть и испаряться.

Когда свет и пар рассеялись, взорам шиноби Листа предстало пустое побережье.

— Вперед! — скомандовал Сю.

11:49

— Проклятье! — воскликнул Сю. — Здесь нет кораблей! Нас провели, как детей!

Две тысячи шиноби Листа, за вычетом сотни раненых и двух десятков погибших, в момент обшарили весь Узушио, заглянув даже в подземелья, украшенные узорами фуин, куда опасались заглядывать охотники до мифических сокровищ погибших Узумаки. Остров был пуст и безжизненен, только следы в развалинах порта на юго-западе острова указывали, что здесь вообще были шиноби Облака.

— Проклятье! — повторил Сю. — Ищи их теперь по всему морю!

Он уже примерно сообразил, что произошло. Райкаге разгадал план Листа, и приказал флоту стоять в готовности, и едва флотилия Конохи приблизилась к Узушио, как флот Кумо отчалил. Оставленный заслон выиграл время и просто убежал прямо по воде, пока шиноби Листа обыскивали остров. Просто и эффективно, и теперь Сю ощущал сильнейшую досаду, что не разгадал этот план раньше. Ведь можно было бы разделить флотилию, устроить засаду, но нет, враг ушел, и ушел в полной силе, готовый и дальше тревожить восточное побережье набегами.

— Надо найти их базу, — пробормотал Сю со вздохом.

Долг тяжелее, чем гора, подумал он, выводя первые строки донесения в Коноху о провале миссии.

— Хиаши-сама! — вырвалось у него при мысли, что эти две тысячи шиноби пригодились бы там, в четвертом лагере, где уже наверняка закончилось сражение.

Мысль о том, что он подвел всех, давила и пригибала к земле, и Сю усилием воли заставил себя начать выводить иероглифы донесения.

— Это позор, — бормотал он так, чтобы никто не слышал, — позор. Я не справился.

21 мая 79 года. Штаб Шикаку, Коноха, страна Огня.

11:28

— Четвертый лагерь! Обнаружен корпус Даруи, четыре тысячи шиноби Кумо, с ними джинчурики Ниби!

— Установить барьер, АНБУ — желтая тревога, — отозвался Шикаку.

11:29

— Четвертый лагерь! Обнаружен корпус Райкаге, пять тысяч шиноби Кумо, с ними джинчурики Хачиби!

— Переместить в лагерь команду "Нин", резерву Конохи — общая тревога, — помедлив секунду, приказал Шикаку. — Команде переброски — подготовить мост в четвертый лагерь, для перехода резервного корпуса. Немедленно известить Хокаге!

11:30

— Четвертый лагерь! Оба корпуса Облака начали атаку!

— Команде переброски — подготовить мост, начать переход оперативного корпуса медиков! АНБУ — красная тревога! — скомандовал Шикаку.

— Подготовить вам портал в четвертый лагерь, Шикаку-сан?

— Нет! Рано!

11:32

— Четвертый лагерь! Джинчурики атакуют бомбами биджу.

— Перебросить команду "Сан", Девятке — полная готовность!

11:34

— Сигнал к атаке на Узушио, — бросил Шикаку.

11:35

— Хокаге!

— Цунаде-сама!

— Шикаку, какого биджу тут творится? — донесся голос Цунаде из портальной комнаты.

11:36

— Первый лагерь! Обнаружены шиноби Камня!

— Амегакуре! Обнаружены шиноби Камня!

— Второй лагерь! Обнаружены шиноби Камня!

— Третий лагерь! Шиноби Суны засечены на дальних подступах.

— Возле Каваба замечена черепаха — остров Кумо!

— Шиноби Неба замечены возле четвертого лагеря!

— Как видите, Хокаге, у нас тут общая атака, — обернулся Шикаку к входящей в штаб Цунаде.

11:38

— Четвертый лагерь! Цучикаге атакует техниками Атома!

— Ускорить переброску резерва! — приказал Шикаку. — Девятке — красная тревога!

— Разве им не нужна Гермиона? — удивилась Цунаде.

— После событий марта — нет, — отрывисто бросил Шикаку. — Резиденция Даймё?

— Все тихо!

Спросил он это, чтобы косвенно показать Хокаге, что с Гермионой все в порядке. Времени объяснять, что теперь каждый из Отшельников носит с собой запас заряженной воды, обновляемый раз в сутки, просто не было. Появление вражеских шиноби у других лагерей означало, что Райкаге и Цучикаге хотят связать руки Конохе, сковать резервы, и, создав локальный перевес в силах, разгромить четвертый лагерь.

Это следовало пресечь, но пока не прошли атаки на другие лагеря, Шикаку не мог позволить себе переместиться в четвертый лагерь, чтобы непосредственно управлять битвой. К счастью, Хьюга Хиаши отлично разбирался в тактике и неплохо в стратегии, так что быстрый разгром четвертому лагерю не грозил.

Но объяснять это Цунаде, тоже не было времени.

11:39

— Я тоже отправлюсь в четвертый лагерь! — воскликнула Цунаде.

— Группу охраны Годайме и портал! — приказал Шикаку. — Резерв?

— Переброска идет!

— Лагеря?

— Тишина!

Шикаку свел пальцы рук вместе. Сейчас в лагерях идет первичная проверка сенсорами, определение сил и состава. То, что вражеские отряды не были замечены, говорило о тщательной подготовке, а практически одновременно появление девяти тысяч шиноби Облака и Цучикаге с элитным отрядом, о тщательно подготовленной совместной операции трех Великих деревень.

Шикаку погладил шрамы,

11:40

— Четвертый лагерь! Барьер уничтожен, Хиаши контратакует!

— Девятка?

— Прибыла и разделилась для сдерживания джинчурики и Цучикаге!

11:43

— Проклятье! Надо было попросить Годайме оставить мне одну Кацую!

Шикаку подумал и приказал.

— Свяжитесь с Джирайей, похоже, без него не обойтись.

11:44

— Пора! — скомандовал Ваиро, чунин Камня, подавая общий сигнал.

Шиноби Камня, Облака и Песка, тремя группами ударили по резиденции Хокаге, штабу Шикаку и резиденции АНБУ. Иноичи ошибся, волна непрофессионалов скрывала вовсе не мастеров убийства, а вот эти диверсионные группы, которые сейчас должны были нанести удар и нарушить связность управления войсками Листа. Помогали им в этом "законсервированные" агенты, внедренные давным-давно, и теперь брошенные в бой.

Момент для удара тоже был выбран крайне удачно.

11:52

— Шикаку-сан! Шикаку-сан! О, хвала небесам, вы очнулись!

— Что? — раненый Шикаку поморщился, ощупывая бок.

— Нас атаковали! — чунин Хаши почти кричал.

Шикаку и так видел, опаленные стены, трупы охраны и нападавших, развороченную стену, в проломе которой виднелась резиденция Хокаге с выбитыми стеклами и свисающими из окон телами. Что случилось, было предельно понятно, несмотря на боль и раны, туманившие соображение. Но спрашивал Шикаку о другом.

— Что в лагерях?

— Все лагеря атакованы! Амегакуре тоже! Порты на южном побережье! Резиденция Дайме!

11:54

— Да что вы орете?! — заорал Шикаку. — Помогите мне встать! Блокноты сюда!

Он оперся о стол, вчитываясь в строчки донесений.

11:57

— Фуу в четвертый лагерь! Вызовите Сандайме! Третьему лагерю — поставить барьер, и отправить половину шиноби в первый и второй! Гаару — в четвертый лагерь!

11:59

— Как это нет на месте? А где есть? Резиденция Даймё? Так какого вы сидите? Даймё цел? Бегом Фуу в четвертый лагерь!

12:03

— Портал в четвертый лагерь! О, проклятье.

— Шикаку-сан!

— Бегом!!!

Глава 28

21 мая 79 года. Четвертый полевой лагерь Конохи, страна Огня.

11:45

После приказа перемещаться, озвученного шиноби в масках, чунин Тотсуо поднял свою команду и рысью повел их к одному из помещений, пристроенных к башне в Лесу Смерти. Процедуру он знал, войти в помещение, коснуться одной из палочек, быстро, чтобы не задерживать остальных, но мягко, чтобы не сломать дерево. Ходили слухи, что это недавно найденное наследие Первого Хокаге, его совместное творение вместе с женой Мито, соединение силы Мокутона и фуин клана Узумаки.

Тотсуо не знал, верить ему или нет, но знал, что просто так перенос для резерва армии, размещенного в Лесу Смерти, не объявляют. С обычными ударами и задачами справлялся действующий состав, АНБУ и знаменитая Девятка Отшельников, всегда прибывавшая туда, где труднее всего. Следовательно, думал Тотсуо, судя по точке перемещения — четвертый лагерь, Кумогакуре привело туда все свои силы.

С шиноби Облака чунин еще не сталкивался, и его команда тоже.

— Вон туда, направо, ваш ряд — второй, пятая сотня первой тысячи!

Едва Тотсуо и его команда переместились, шиноби в огромной палатке, с одной поднятой стороной, указал им направление, куда двигаться. Выбегая, Тотсуо увидел, что из стройного ряда палаток, установленных по краю лагеря, выбегают и выбегают шиноби резерва, вроде даже мелькнуло знакомое лицо Ёта, но некогда было останавливаться. Легкой рысью, следя, чтобы генины не отклонялись, Тотсуо бежал к указанному месту, осматриваясь. Шиноби резерва выстраивались рядами на склоне длинной искусственной насыпи, свежесозданной, насколько уловил чунин. Две грани стандартного шестиугольного вала лагеря, представляли собой спекшийся ров, с кратером в одной из вершин.

Внезапно Тотсуо сообразил, что не видит привычного мерцания барьера, и сообразил, что битва уже идет.

— Летит!!! — раздался протяжный крик, подтверждая догадку чунина.

Тотсуо вскинул голову, и глаза его расширились, в ужасе узнавания. Прямо в насыпь летела огромная бомба биджу, фиолетово-черная и смертоносная. Мито, ощутив запах сильнейшей чакры, охнула, Дото ругнулся, хватаясь за кунай.

— Искусство Отшельника: Столп Величия Земли!!

Из земли выскочила огромная скала, ударила и подбила бомбу, и та, совершив скачок, перепрыгнула лагерь, взорвавшись где-то за горизонтом. Тотсуо незаметно выдохнул и крикнул на генинов.

— Что встали?! Бегом!

Удар биджудама стал сигналом для врагов к новому наступлению, из леса в километре от лагеря выбежала толпа шиноби, с криками и гиканьем устремилась к лагерю Конохи.

— Капитаны команд! — над головой пролетел и завис шиноби в маске Собаки. — Отразить удар шиноби Облака, остальным генинам — продолжать строиться!

— Пятая сотня первой тысячи! — крикнул Тотсуо. — Дото, ты старший, веди остальных!

Чунин устремился вперед, разминая пальцы и формируя печати прямо на бегу. Рядом, впереди и сзади, из рядов выбегали еще капитаны команд, услышав призыв АНБУ. Внезапно Тотсуо ощутил холодок на спине, раздвигая деревья, вслед шиноби Кумо, двигался огромного роста Бык-Осьминог, на ходу размахивая щупальцами. Вот он запрокинул голову, начал втягивать воздух, формируя у губ новую бомбу биджу, еще больше прежней.

И километр равнины вокруг лагеря, подумал Тотсуо, негде спрятаться и укрыться.

— Бомбу биджу отразят, ваша задача — шиноби Облака! — раздался крик Собаки.

Тотсуо, не сбавлявший хода, взглянул вперед. Между бегущими друг на друга шиноби Листа и Облака оставалось не более трехсот метров, ничто по меркам шиноби. "Не будет же он бить по своим?" мелькнула у Тотсуо мысль, и тут же еще одна "говорят, что все джинчурики безумны, может и будет!"

— Цветы Огня! — выдохнул Тотсуо, стараясь поразить противника.

Шиноби Облака, среднего роста и возраста, на ходу выставил руку, окутавшуюся молнией, принял на нее удары сгустков огня. Тотсуо уже смещался влево, стремясь зайти со стороны молниевой руки, где у противника ограничено зрение. Шиноби Кумо на ходу резанул мечом по площади, добавив чакры и технику.

— Полумесяц молнии!!

Тотсуо ушел прыжком, оказался сзади врага, но тот использовал инерцию удара, чтобы развернуться, и теперь чунины поменялись местами. По всей равнине сверкали и гремели техники, слышались удары мечей и кунаев, два отряда, столкнувшись, сцепились вплотную, завязали поединки.

Удар меча, напитанного чакрой Молнии, перерубил кунай Тотсуо, подрезал жилетку. Драка шла молча, в том смысле, что никто друг с другом не разговаривал, а так на поле боя было очень шумно. На мгновение свет солнца оказался закрыт огромным деревом, тут же разлетевшимся в щепки под ударом бомбы биджу. Тотсуо чувствовал, как трясется земля от шагов Хачиби в Истинной форме, но удерживал фокус мыслей на противнике. Тот был хорош, чунин и весьма опытный, владеющий Молнией и мечом, привычный к схваткам. Если бы не несколько грязных трюков, выученных Тотсуо в бытность стражником, давно бы его зарезали.

— Танец лучей! — и чутье Тотсуо кинуло его на землю, заставило уйти перекатом за обломок дерева.

Ствол мега-дерева все еще торчал посреди равнины, и на нем, на ветках, уже кипела битва, как заметил Тотсуо, глядя снизу вверх. Мгновение спустя обломок, за которым он укрылся, разрезало на двадцать частей, но чунин Листа уже взмывал, нанося контрудар.

— Огненная змея! — струя огня, изгибаясь, будто живая, устремилась к врагу.

Еще один шиноби Облака стоял, вытянув руку, и с пальца его срывались лазерные лучи, танцуя, играя и разрезая все на поле. Он уже убил или ранил пятерых листовиков, и освободившиеся облачники сгруппировались вокруг него, применившего техники Лазера.

— Копье воды! — первый противник Тотсуо сбил технику Огня, вытянувшуюся, как змея.

У него две стихии, отметил Тотсуо, выхватывая из подсумка горсть метательных шаров. Положение выглядело безнадежным, танцующие лучи Лазера взметнулись выше, подбираясь к все еще находящемуся в воздухе Тотсуо. Чунин метнул шары наугад, и сложил печать.

— Каварими! — уходя техникой Замены.

Оказавшись на месте изрезанной лазерами деревяшки, Тотсуо резко выпрямил руки, меча кунаи в первого противника, оказавшегося к нему боком. Эту технику им показывал в лагере взъерошенный молодой парень, объяснявший, что все дело не столько в привязанных к кунаям взрыв-печатях и тонкой леске, сколько в их взаимодействии и порядке метания.

— Кай! — рявкнул Тотсуо, подрывая печати.

Его противника швырнуло в сторону, и чунин, уходя прыжком назад, стелясь вдоль земли, успел отметить, что повредил врагу правую руку, перебил сустав. Но все же мечник Облака выжил, а другой, с лазерами, и отряд возле него, казалось, готовились атаковать Тотсуо, и развивать наступление.

Чтоб вас разорвало, подумал Тотсуо, и его желание тут же сбылось.

— Искусство — это взрыв!! Кац!! — огромный белый шар, упал между Тотсуо и шиноби Облака, и тут же взорвался.

— Стена грязи!! — перед носом Тотсуо выросла стена из камня, принявшая на себя удар.

И все равно из нее выбило несколько кусков земли, один стукнул чунина в бедро.

— Назад! — раздался выкрик сверху. — Шиноби Листа, назад! Благодарю за атаку!

Тотсуо, провожая взглядом летящего Хатаке Какаши, увидел, что в небе полно шиноби. Шиноби Неба, и Камня, и Листа, готовились сойтись в воздушной схватке, а парень на огромном белом драконе, уронившем взрывной шар, поспешно поднимался выше.

— Я тебе еще объясню суть Искусства, мм! — донеслось до Тотсуо.

— Надеюсь, он не ко мне обращался, — пробормотал чунин на бегу.

11:47

На равнине остались лежать две сотни мертвых шиноби, итог минутной схватки, в которой атака второго корпуса Облака оказалась отбита. Теперь в ход пошла тяжелая артиллерия, Хачиби снизу, шиноби Неба и отряд "Бакуда" сверху.

— Где же Цучикаге? — задумчиво вопросил Какаши, поднимая повязку и осматривая поле боя шаринганом.

Краем глаза он видел, что шиноби резерва бегут обратно, к заполняющейся насыпи. Пять тысяч шиноби резерва, оставалось только надеяться, что Шикаку знает, что делает, перебрасывая сюда весь резерв Конохи. Если Цучикаге и Райкаге возьмут верх на этом поле боя, Конохе уже ничто не поможет оправиться от таких потерь.

— Тензо! — крикнул Какаши.

— Вижу! — отозвался тот. — Искусство Отшельника: Стихия Дерева: Корни!

Огромные корни лезли из под земли, опутывая Хачиби, замедляя его движение, пронзая и убивая отступающих шиноби Кумо. Бык-Осьминог поднял голову и взревел.

— А ну выходи драться, и вы будете меня бояться, я вас сокрушу и в лапшу покрошу!

— Ужасно, — поморщился Какаши.

Он ощутил движение, из-за шиворота вылезла Кацую.

— Какаши-сан, — тоненько пропищал слизняк. — Цучикаге атакует лагерь с другой стороны, с ним Райкаге, шиноби Облака и джинчурики Ниби!

Какаши мысленно выругался. Под ударами Хачиби, шиноби Неба и Дейдары резерв не перестроишь, и АНБУ не уведешь! Хорошо конечно, что там Цунаде и медики, но удержит ли тройка Отшельников Цучикаге и остальных? С самого начала битвы Райкаге явил свой талант полководца, умело создавая превосходство в силах на локальных участках, атакуя, запутывая и обманывая, и вот сейчас, похоже, добился своего. Силы Листа разделены, и что делать — непонятно, и приказов армии нет, а одними АНБУ тут много не навоюешь.

Десять минут боя, и у Облака преимущество! Проклятье!

— Приказ! — пропищала Кацую. — Сдерживать атаки Хачиби! Корпус резерва перебросить к Хокаге! Дейдару и шиноби Неба — уничтожить!

Какаши тронул зачарованную Гермионой деревяшку, усиливающую голос, но она не потребовалось. Шиноби внизу, повинуясь командам, уже разворачивались и бежали на юго-восток, туда, где расположилась Цунаде и корпус медиков. Какаши еще задумался на мгновение, не отправить ли еще дополнительно тройку Отшельников, но тут же передумал. В приказе не было ни слова, а маневр явно уравнивал силы Листа и атакующих.

— Собака! Веди АНБУ, сбрось шиноби Неба с неба! — крикнул Какаши. — Тензо, твоя тройка и я — Хачиби! Тройка Чайки, в помощь АНБУ!

— Хай! — кивнул Тензо.

Так уж получилось, что после начала войны, Тензо перестал носить привычную маску Лиса. Остальные шиноби Девятки продолжали использовать маски, благо в бою они не мешали.

— Эй, куда вы бежите, или вы уже как трусы дрожите?! — выкрикнул Хачиби вслед отступающим.

— Искусство Отшельника: Дрожь Земли!! — ударил Акула, из тройки Тензо.

Площадная техника Земли, помноженная на мощь сенмода, привела к тому, что земля под Хачиби затряслась, сбивая биджу с ног.

— Искусство Отшельника: Ядро Земли! — не унимался Акула, он же джонин Оничи.

Огромный плотный комок скал, напоминающий бомбу биджу, ударил Хачиби снизу, подкидывая и опрокидывая Быка-Осьминога. Биджу ловко уцепился двумя щупальцами за скалы, крутанулся на месте и открыл рот.

— Таран воды! — огромная струя снесла Акулу в сторону.

— Рука-ветка! — Тензо вовремя поймал, тут же крикнул напарникам. — Синхронно! Делай, как я! Сметающий крик Земли!!

Атака на Хачиби стала сигналом, и обе стороны ринулись в атаку. Шиноби Неба уже сталкивались с АНБУ, и не без оснований рассчитывали на свое численное превосходство. Чоумея не было видно, и шиноби Неба собирались быстро покончить с врагами, используя трехкратное численное превосходство, не считая большего опыта, слетанности и слаженности. Плюс им не надо было отвлекаться на бомбежку Конохи.

Но сегодня вместе с АНБУ были Отшельники.

— Разом! Вакуумные мины! — выкрикнул Сора Каджи.

— Разом! Атакующий щит молний! — рыкнула Чайка.

Подчиненные Какаши на полной скорости рвались вперед, собираясь поквитаться за налет на Коноху. Они тоже вынесли немало полезного, и теперь собирались показать шиноби Неба, кто в небе главный.

— Не смейте игнорировать мое Искусство! — заорал Дейдара, оставшийся в стороне.

— Чидори!

Дейдара оглянулся, увидел, что на него на бешеной скорости летит в атаку Шаринган Какаши, в блеске и треске молний.

— Ненавижу шаринган! — заорал Дейдара, швыряя мелкие бомбы. — Кац!!

Висевшие в небе пять десятков шиноби Камня, половина отряда "Бакуда", продолжали висеть, сохраняя порядок, разбитые на три группы, каждая на своей высоте. Выполняя распоряжение Цучикаге, они ждали возможности атаковать и убить Отшельников Листа.

— В атаку! — крикнул джонин Ивы, уловив подходящий момент.

Тензо отлетел назад, крикнул.

— Прикройте!

Рука его нырнула в подсумок, нащупала бутылек. Выверенные, привычные движения. Выхватить, открыть, выпить, сосредотачиваясь. Волосы привычно удлинились, затвердели, тело наполнилось энергией сенчакры. Привычные, опасные, и необходимые действия.

— Йоу, на бой выходи, на меня, Би-сама, погляди, я красив и отважен, и противник мне не важен!

Бушующий Бык-Осьминог вырывал щупальцами куски скал и деревьев, метал их в Отшельников, плевался чернилами, бил ураганными техниками воды, и мини-бомбами биджу. В какой-то момент Тензо, оглянувшись, увидел, что половина лагеря просто отсутствует, включая насыпь, на которой строились шиноби резерва. Вместо них, вместо лагеря и равнины, тянулась выжженная, засыпанная деревом и камнем земля, в воронках и дымящихся кострах.

Сколько они бились, Тензо не знал, но он и его напарники уже дважды применяли воду Гермионы для входа в сенмод, благо у каждого был солидный запас заряженной жидкости. Не было возможности ни на секунду отвлечься, Хачиби атаковал и атаковал, шиноби Неба его поддерживали, АНБУ налетали, гремели взрывы Дейдары, один раз даже Осьминогу досталось от его бомб. Сверкали молнии, резал ветер, тряслась земля и катились все сметающие волны, выкипая от жара техник Огня.

12:02

— Эй, ты кто такая, ты слишком худая, ты здесь не нужна и ты не важна! — неожиданно выдал Хачиби, указывая щупальцем в сторону Тензо.

— Я — худая?! На себя посмотри, ты — жирный Бык!! — немедленно раздался крик трансформирующейся Фуу.

— Йоу, ты — Чоумей, но меня ты трогать не смей, не люблю я жуков, но сиськи всегда потрогать готов!

— Враврарау!!! — взревел Чоумей.

Шиноби Неба разлетелись еще сильнее, попятились, будто в страхе.

— Твоя бомба биджу, очень плохой я ее нахожу! — Бык — Осьминог начал формировать собственную бомбу.

Сражение приостановилось, пока двое биджу делали бомбы, и Тензо быстро осмотрелся. Шиноби Неба отлетали назад, не собираясь еще раз сражаться с Чоумеем. Хачиби, наоборот, был исполнен задора и готов сражаться. Дейдары и Какаши не было видно, АНБУ отлетали назад, группируясь. Во второй тройке Отшельников не хватало Чайки, но тут передышка закончилась.

— Вжжжжуууу!!! — Чоумей выплюнул несколько сот жуков-бомб биджу, устремившихся к шиноби Неба.

— Искусство Отшельника: Бешеные струи Воды!! — ударил вдогонку Тензо.

Через мгновение его примеру последовали и остальные, шиноби Листа ринулись в новую атаку.

21 мая 79 года. В 500 метрах к юго-востоку от четвертого полевого лагеря Конохи, страна Огня.

11:53

— Стихия Атома: Плоская Равнина! — раздалось сверху, и равнину залило сиянием.

— Искусство Отшельника: Барьер трех Стихий!

Прямо перед Тотсуо вспыхнул барьер, и он едва не врезался в него. С ужасом и тоской он видел, как техника Цучикаге ровняет все, там, за барьером, в мгновение ока, уничтожая не менее тысячи шиноби Листа. Барьер погас, и Тотсуо заорал, надсаживая горло.

— Бегом! Бегом!

Он понимал, что Отшельники не успели прикрыть всех, и не успеют, и единственная возможность — войти в клинч с Облаком, навязать ближний бой, тогда Цучикаге не сможет бить. Шиноби Кумо, в свою очередь, не собирались бегать от драки, и неслись вперед огромной волной, вдвое большей, чем предыдущий удар с другой стороны лагеря.

— Черная Пантера!! — техника Молнии, пущенная Даруи, ворвалась в ряды шиноби Листа.

— Гейзер Молний! — от удара Самуи из земли снизу верх начали бить молнии.

— Держитесь вместе! — успел крикнуть Тотсуо команде, прежде чем две толпы столкнулись.

Тотсуо принял удар на кунай и выплюнул сенбон в лицо противника.

— Сдохни! — он прорезал наискось генина Облака, отпихнул ногой. — Огненные Цветы!

— Молот Небес! — огромная молния ухнула в землю рядом с Тотсуо, отбрасывая, заставляя волосы встать дыбом.

Удар разбросал шиноби Листа, и в пролом в рядах ворвался Райкаге, еле видный сквозь покров покрывающих его молний. Райкаге наносил удары направо и налево, каждым убивая по шиноби, двигаясь так стремительно, что глаз не успевал за ним. Его прорыв больше напоминал удар биджудама, в мгновение ока Райкаге продвинулся до середины резервного корпуса Листа, оставляя за собой просеку из трупов.

— Райкаге!! — шиноби Облака рвались вслед за своим лидером.

— Коноха!! — взревел Тотсуо, устремляясь в атаку.

11:57

— Ты не пройдешь! Кайтен! — Хиаши Хьюга в сопровождении двух джонинов клана атаковал Райкаге.

— Хиаши! — осклабился Райкаге.

— Стихия Атома: Резак! — над схваткой разлилось сияние техники Цучикаге.

— Сегодня я отомщу за брата! — Хиаши устремился в атаку.

— Руки-молнии!! — взревел Райкаге, тоже кидаясь в атаку.

— Не спать! — прикрикнул Тотсуо на Мито, которая, приоткрыв рот, смотрела, как Райкаге и трое Хьюга бьются, прямо в центре войска.

Чунин отбил кунай, летевший в Мито, толкнул куноичи.

— Лазерный Дождь!

— Взлетающий Феникс!!

Накал сражения рос с каждой секундой, Тотсуо ощущал, что еще немного, и генины, и чунины не выдержат накала техник, которыми швырялись Отшельники и остальные могучие шиноби. Но пока этого не произошло, он сражался, защищался и бил в ответ, прикрывал своих и атаковал чужих.

— Сметающий Хвост! — и Тотсуо ощутил, что его выдергивают из-под удара.

На то место, где он только что стоял, упал огромный синий хвост, сотрясая землю. Огромная синяя кошка, Мататаби, Истинная форма Двухвостой, бушевала прямо в рядах шиноби Листа, ударяя волнами ки и техниками, круша хвостом, когтями и зубами.

— Тотсуо!

— Ёта, ты спас меня!

— Валим отсюда, не нам сражаться с биджу!

— Хината! — раздался рык сбоку.

Тотсуо кинул взгляд, паренек из клана Инузука, с раскрашенными щеками, рычал и указывал пальцем. Конечно, это было нелогично и неправильно, вот так останавливаться посреди битвы, но честно признаться, Тотсуо до сих пор не отошел от ощущения, что разминулся со смертью на волосок. Ниби бушевала и рычала, полыхая синим пламенем, разбрасывая шиноби ударами лап, оглушая рыком, и сметая двумя хвостами.

Схватка Райкаге и Хьюга продолжалась, прямо рядом с бушующей кошкой-биджу, и видно было, что чуть в сторонке сражается еще одна команда. Двое Хьюга, парень и девушка, еще генин-мечник и командир отряда, которого Тотсуо немедленно узнал.

— Кэнсу! — крикнул он Ёта. — Это же Кэнсу!

— Нужно помочь им! Помочь Хинате! — лающим голосом, выплевывая слова, крикнул паренек-Инузука.

Шиноби Облака, воспользовавшись прорывом Райкаге и ударом Нии, стремительно раскалывали строй корпуса резерва Листа, убивали и оттесняли. Сияние техник Цучикаге разливалось по небу, вспыхивали барьеры Отшельников, дрожала земля, и видно было, что Лист теснят, давят и окружают.

В другой раз Тотсуо отступил бы, но Кэнсу! Друг и напарник!

— Вперед! — крикнул чунин. — Поможем им!

Первым с места рванул паренек-Инузука на пару со своей собакой, и тут же полетел назад, отброшенный мощным пинком. Джонин Облака, смуглый, со спадающими волосами, закрывшими один глаз, не стал тратить время на разговоры, моментально сложил два десятка печатей и крикнул.

— Дракон Молнии!!

Огромная фигура дракона, сотканная из молний, вырвалась из его рук, помчалась к Тотсуо, Ёта и их командам. Чунин смотрел бессильно, понимая, что не сможет отразить или укрыться от такой техники. Позади джонина, стоявшего с ленивым выражением лица, огромная синяя кошка, перепрыгнув схватку Райкаге и Хьюга, приземлялась прямо к команде Кэнсу.

— Стена пронзающих клинков!!

Мимо Тотсуо что-то прошелестело, и чунин, с замершим сердцем, увидел, как три дюжины одинаковых шиноби в оранжевых комбинезонах вскидывают кунаи, окутывающиеся чакрой, удлиняющиеся, образующие сетку, о которую дробится и рушится Дракон Молнии. Шиноби с клинками лопались и исчезали, но все же половина выдержала.

Клоны, с каким-то запредельным облегчением понял Тотсуо, ощущая, как холодный пот стекает по лицу.

11:58

— Хината! — закричал Киба.

Огромная синяя кошка возникла перед Хинатой неожиданно, как будто соткавшись из воздуха. Хината вздрогнула, попыталась закрыться, но от страха Кайтен вышел смазанным, распался, даже не начавшись. Сильный толчок отбросил Хинату в сторону, и она увидела, что на ее месте стоит отец, закручивая щит Кайтена. Лапа Мататаби отлетела, столкнувшись с синим куполом, и Хината вскрикнула.

— Отец! — но ее, разумеется, никто не услышал в какофонии боя.

Купол чакры исчез, и Хиаши устремил гневный взгляд в Нейджи, и, сложив печать, крикнул.

— Ты не прикрыл ее! Джуин!

Нейджи упал, схватившись за голову, и тут же удар лапы Мататаби развалил его на четыре части, размазал о запекшуюся до твердости камня землю.

— Ты! — вскричал Хиаши, но сделать ничего не успел.

— Неудержимый Кулак! — удар Райкаге пробил Хиаши насквозь, оставляя огромную дыру вместо сердца.

Хината ощутила, как ей в лицо брызнуло горячей кровью, и с вскриком потеряла сознание.

Наруто, собиравшийся атаковать Даруи, обернулся на крик Кибы, увидел, что случилось.

Припав к земле, Наруто в мгновение ока выпустил шесть хвостов, взревел, метнулся, вцепился в спину Райкаге, отбрасывая всех вокруг волной убойной ки.

Даруи развернувшись, немедленно атаковал Наруто в спину.

— Черная Пантера! — огромный зверь, сотканный из молний, сбил Наруто с Райкаге, отбросил.

Мататаби, обернувшись, ударом лапы прихлопнула летящего Наруто, прижала к земле.

— Лапы прочь, ты, животное! — удар раскрашенной узорами фуин Цунаде смял морду Двухвостой, отправил биджу в полет параллельно земле на огромной скорости.

Подобно метеору, с небес упал огромный седовласый шиноби с лицом жабы и маленькими жабами на плечах, приземлился, выбив яму в земле. Вскочил, пристукнув в прыжке, сандалиями-гэта друг о друга.

— Прекрасный и могучий Джирайя-сама прибыл! Шиноби — сдавайтесь, куноичи — отдайтесь!

Глава 29

11:58

— Кучиёси-но-Дзюцу!! — Джирайя и жабы на его плечах синхронно сотворили Технику Призыва.

Прямо посреди поля боя с хлопком и клубами дыма появились три огромные жабы и еще пяток мелких, размером с человека. Шиноби Облака, напиравшие в атаку, немедленно прянули назад. Мататаби, перекувыркнувшись, как истинная кошка, приземлилась на четыре лапы и, припадая к земле, зашипела. Даруи метнулся вперед, на помощь Райкаге, но тот уже и сам вставал, невредимый, благодаря покрову Молнии.

На долгую секунду оба войска замерли, прервав сражение, даже Цучикаге в небе завис на месте.

— Аууууу!!! — задрав голову к небу, взвыл Наруто-Лис с шестью хвостами.

Он рванул прямо с места с такой скоростью, что на месте старта осталась яма. Джирайя опоздал на ту самую секунду, не успел налепить печать Подавления. Наруто мчался вперед, слепой и неостановимой силой, сметая хвостами и когтями шиноби Кумо, разрывая и убивая, рыча и удерживая взглядом цель: Райкаге.

— Ослепляющий поток!! — выкрикнул Даруи, еще быстрее складывая печати, при виде приближающегося Наруто.

Столб молний ударил о землю, расплескался за спиной Наруто, который уже заносил лапу для удара по Райкаге. Глава Облака заискрился, вывернулся и пинком отправил Наруто в полет прямо в небеса.

— Вперед! — закричала Цунаде.

Два войска ринулись друг на друга с удесятеренной яростью духа, техник и стали. Уже не было речи о мягких сражениях или отбрасывании, только резня насмерть. Загрохотали техники, закричали шиноби, и равнину снова залило сияние техник Цучикаге и сдерживающих барьеров.

12:02

Тотсуо рывком Шуншина переместился за спину врагу, загоняя кунай в шею. Тот качнулся, пропуская кунай мимо, попробовал подбить Тотсуо в колено, но чунин уже отпрыгнул, разрывая дистанцию. Клинок Ёта пробил врага, и тут же рядом обрушились два вращающихся тела.

— Гацуга!! — Киба и его собака вкрутили в землю двух генинов Облака.

— Сенсей! — кричала Мито. — Сзади!

Тотсуо моментально развернулся, приседая и меча кунай с взрыв-печатью. Чунин Кумо уклонился, сбил в сторону летящий сюрприз, дал Тотсуо время занять оборону. На мечника Облака налетел Акэда, три выпада, откатился, лишившись меча.

— Карающее Небо!! — площадная техника Молнии ударила прямо в команды Листа, но тут тень накрыла их.

— Я неуклюжий! — заявила огромная жаба, прикрываясь щитом.

Рев и вой заглушили его слова, Тотсуо невольно посмотрел вдаль. Синяя кошка и невыносимо-багровый Лис с шестью хвостами сцепились, рвали друг друга, кошка били задними лапами, глушила хвостом, Лис кусал и закрывался, размахивал когтями, рычал так, что стыла кровь в жилах от выброса ки.

Мимо огромной жабы проскочили шиноби Облака, навалились на генинов, Дото и Тэби в дуэте отбивались, демонстрируя, что Тотсуо не зря их учил.

— Ргав!! — двухголовая огромная собака налетела, разбросала лапами врагов, схватила двоих, каждого в свою пасть.

— Разящий клинок! — на помощь своим подоспел один из джонинов Кумо.

Двухголовый волк отлетел в сторону, с отрезанным хвостом, распался на Кибу и Бакамару. Отлетел в сторону Дото, обливаясь кровью, над ним немедленно склонилась Миа. Чунины ударили синхронно, спеша выручить свои команды.

— Огненный шар!

— Клыки Земли!

Джонин отскочил, сбивая клинком атаки чунинов Листа. Жаба переступила, давя лапой подбегающих шиноби Облака, ткнула огромной двурогой рогатиной. Ёта и Тотсуо рванули вперед, спеша прикрыть генинов и Кэнсу, который все еще валялся на земле. Над телом его уже стоял Акэда, откуда-то доставший новый меч. Джонин Облака, не растерявшись, закрутил клинком, срываясь в новую атаку, слишком быструю для чунинов и генинов.

— Джукен: восемь ударов небесной ладони!! — девушка-Хьюга из команды Кэнсу вскочила.

Клинок свистнул перед глазами Тотсуо, удар девушки-Хьюга спас его в последнее мгновение. Он тут же вскочил, метнул две дымовые гранаты, сбивая контратаку джонина.

— Хината! — рядом оказался Киба.

Он успел поддержать оседающую Хинату, потерявшую сознание.

Из дыма вылетел Акэда, упал без сознания, изломанной куклой. Тотсуо прикусил язык, от злости и отчаяния, от осознания, что против джонинов ни он, ни его команда, ни все команды вместе просто не тянут. Где джонины Листа? Где поддержка с воздуха?!

Из пыли и дыма вынырнул вражеский джонин, клинок искрился от чакры, осклабился в кровожадной улыбке. Тотсуо встал в защитную стойку, запуская левую руку в подсумок. Он точно помнил, у него еще четыре взрыв-печати, и если вколотить их разом в джонина, то. Дальше Тотсуо не думал, понимая, что атака будет смертельной.

Дадах!! Без всяких техник, джонина Облака просто превратили в перемолотый фарш, месиво из костей и крови, одним ударом, которого не успел увидеть не то, что Тотсуо, но и сам джонин. Цунаде, разрисованная узором Бьякуго, пылающая от ярости, оказалась рядом с Тотсуо.

— К палаткам перемещения, там медики! — рявкнула она, доставая Кацую из-за пазухи.

Слизняк разделился на четыре части, сел на Акэда, Хината, Дото и Вакаши.

— Хай, Годайме! — сдавленно выдавил Тотсуо.

Вблизи ки Пятой подавляла, пригибала к земле, замедляла движения и мысли.

— Быстро, их еще можно спасти!! — прикрикнула Цунаде, срываясь с места.

Бам! Бам! Два удара сотрясли землю, раскалывая, выбрасывая камни и роняя врагов. Тотсуо тоже пошатнулся, но устоял, в отсутствие Пятой мысли очистились, вернулась реакция. Он подхватил Дото, Кацую на груди генина пропищала.

— Я покажу дорогу! — вытягивая рожки в нужную сторону.

Ёта подхватил Кэнсу, который вроде бы начал приходить в себя, Киба взвалил на плечо Хинату, Мито и Миа тащили изломанного Акэду, а Тэби поддерживал Вакаши, который еще мог двигаться, но медленно, колено на одной из ног было раздроблено и разломано.

Слитной группой они начали продвижение к медикам, выполняя приказ Пятой.

12:05

Цунаде устремилась на выручку к Джирайе. Старый напарник стремился добраться до Наруто, подавить Лиса, и вел себя сейчас немного безрассудно. Поэтому Цунаде отвлеклась от бесконечного потока раненых и вернулась на поле боя, вместо того, чтобы лечить через Кацую. Слизняки давали ей картину боя, и она устремилась вперед, в самую гущу, где Джирайя в режиме Отшельника и Гамабунта противостояли Мататаби.

Цунаде машинально, как на тренировке, била кулаками и ногами, сминая вражеских джонинов в кровавый фарш, проделывая чунинами просеки, разбрасывая генинов десятками. Ее били, колотили, протыкали мечами и молниями, жгли огнем, но Бьякуго немедленно восстанавливало тело, на котором после каждой атаки оставалось все меньше одежды. Цунаде не останавливалась, в отличие от врагов, которых мелькание обнаженного тела завораживало на то неуловимо малое мгновение, что решало, жить им или умереть. Кто не замирал — оставался жить, если успевал увернуться от удара Пятой или сбежать в сторону.

Цунаде никого не преследовала, рвалась по прямой на выручку Джирайе и Наруто.

Из леса выплескивалась все новые и новые волны шиноби Облака. Второй корпус, отступивший с места схватки Хачиби и АНБУ, бежал на помощь Райкаге. Теперь шиноби Облака численно превосходили Лист, и самое главное, новоприбывшие были полны боевого духа и чакры.

12:07

— Йоу, Хачиби летит, то Би-сама на помощь вам спешит!

Прочертив небосвод, летел Бык-Осьминог, на ходу трансформируясь обратно в Киллер Би. Джинчурики, перекувыркнувшись, приземлился, выбив огромную воронку в земле, тут же выхватил четыре меча.

— Кружусь, как пчела, и жалю не хуже

— С дороги! — удар кулака Цунаде прервал рэп.

Киллер Би отлетел на двести метров, кувыркаясь и кружась, ударяясь о землю, но, все же сумев выпустить пару щупалец и затормозившись ими.

— Какие сиськи, какой удар, и сразу охватил меня любви пожар!

Стремительная белая птица о четырех крыльях мчалась по небу. Дейдара, почти потерявший сознание, стоял на ней, зажимая рану в боку. Из под пальцев капала кровь, окрашивая плащ Акацуки, сливая облака на нем в одно кровавое пятно. Птица почти врезалась в Цучикаге, который закричал.

— Стой!

— Мое Искусство... его превзошли, — безумно смотрел Дейдара.

— Ты — глупый бывший ученик! — рявкнул Ооноки. — Говори толком!

Но Дейдара лишь захохотал безумно, отпуская рану, запуская руки в подсумки, не замечая, что он мешает глину не только с чакрой, но и кровью. Цучикаге и без того злой, заорал.

— Что происходит?

К счастью для Дейдары, продолжавшего безумно хохотать и жрать глину руками, подоспели остатки отряда "Бакуда", тоже весьма и весьма помятые.

— Чоумей разбил шиноби Неба, они бежали! — услышал Цучикаге. — Отшельники вышвырнули Хачиби с поля боя, мы еле успели отступить, разорвав дистанцию с АНБУ! Еще минута и все они будут здесь!

— Сиськи Хокаге я оценил, и сразу размер их я полюбил! — внизу вырос Бык-Осьминог.

Ооноки задумался на пару секунд. По всему выходило, что сейчас Лист получит преимущество, и надо отступать, пока еще есть возможность. Противостояние трем Отшельникам, вместо Девяти, позволило Ооноки не только сохранить силы, но и нанести пару массовых удар по шиноби Листа, мимо барьеров и защит. Резня внизу шла ожесточенная, но все ключевые фигуры еще на местах, еще есть возможность разорвать клинч и отступить, сохранив армию, сведя битву вничью. Войска Листа реагировали хуже, чем в прошлых битвах, значит, удары в Конохе и в резиденции Даймё прошли, и это главное!

— Троих к Райкаге! — скомандовал Ооноки. — Пусть командует общее отступление!

Трое шиноби Камня нырнули вниз, в гущу схватки. Там только что с хлопком исчезла одна из жаб, и было видно, что Райкаге напал на Джирайю, в блеске молний и техник. Повсюду под ногами Цучикаге резались шиноби Листа и Камня, на горизонте из леса продолжали выбегать подкрепления. Видел Цучикаге и поток раненых к медикам Листа, расположившимся на дальней окраине. Он даже пробовал их достать, но не смог, там сидели остатки барьерной команды, прикрылись квадратом, а нанести мощнейший удар Цучикаге не давали трое Отшельников.

Но самое главное — битва показала, что Лист можно бить, что коалиция трех Деревень сильнее!

Чоумей приближался, рыча и жужжа, за ним россыпью летели АНБУ и Отшельники, готовясь к новой схватке. Над головой Жука-Носорога летели Какаши и Тензо.

12:04

Даже вырвавшись с непосредственного поля боя, Тотсуо и остальные оставались в опасности. Заваленная и выжженная земля, острые куски дерева и камня, заваленные метательным железом окрестности лагеря и сам лагерь, все это таило опасность. Не так поставишь ногу, замешкаешься на секунду, и медикам прибавится работы. И как будто этого было мало, с поля боя продолжали лететь и падать техники, глыбы камня, огромные сюрикены, ударять молнии, норовя поджарить бегущих.

— Сенсей! — отчаянно закричала Мито. — Сверху!

Две огромные глыбы камня падали прямо на Тотсуо, который рвался к расположению медиков.

— Протего Максима!! — глыба, летевшая в Тотсуо, ударилась о воздух, отскочила.

Вторая ушла мимо, врезалась в землю, подпрыгнув, но, не докатившись до медиков. Тотсуо, не сбавлявший скорости, видел, что там сидят по углам квадрата шиноби барьерного корпуса, замерев неподвижными статуями. Отряд шиноби стоял в полной готовности, охранял, вглядываясь в сражение, прислушиваясь к гулу техник. Неподалеку валялись зарубленные шиноби Облака, земля пестрела небольшими воронками.

— Сюда! — крикнул ирьенин, выныривая из палатки. — Всех раненых — сюда!

О таком Тотсуо слышал, хоть и не довелось пока участвовать, как-то обходили его команду потери, даже особых ранений не было. Сортировка, определение кого лечит первыми, кого потом. Тотсуо положил Дото на землю, отошел в сторону, осматриваясь. Ряды раненых на подстилках, прямо на свежем воздухе, ирьенины сновали туда и сюда, вперемешку с медсестрами, подлечивая и бинтуя. Часть раненых тащили в палатки, как правило, тащили на носилках, неподвижных. Тотсуо мысленно покивал сам себе, организация и порядок чувствовались во всем. Пускай в километре отсюда бушуют два сражения, где сходятся биджу и сильнейшие шиноби, медицинский корпус Листа продолжал работать эффективно и четко.

Одного Тотсуо не понял, почему бы не перемещать раненых сразу в Коноху, но не рискнул спрашивать.

— Немедленная операция! В пятую палатку, к Шизуне-сама!

— Хай! — двое санитаров переложили Акэда на носилки, порысили.

— Этого к бригаде Сарусу, вне очереди! — ирьенин указал на Вакаши.

— Он, — неуверенно начал Ёта.

Ирьенин в буро-белом халате вскинул голову, отрезал властным тоном, совершенно не вязавшимся со скромным и совершенно небоевым видом.

— Жить будет! Шизуне-сама ученица самой Цунаде!

И тут же приказал.

— К легкораненым! Раны зашить, — Дото потащили в сторону лежащих на свежем воздухе.

— С этим то же самое! Полчаса покоя! — Кэнсу поклонился, пошел сам, хромая.

— Хьюга Хината? — ирьенин неуверенно почесал нос, не замечая, что размазывает по нему кровь.

Он присела рядом с девушкой, провел руками, испускавшими зеленый свет вдоль тела.

— Наруто!!! — Хината открыла глаза, вскочила. — Я должна помочь ему!!! Нейджи! Отец! Они все остались там!! Пустите меня, я не ранена!

— Вижу, — сухо бросил ирьенин, поднимаясь.

С хлопком появилась девушка, держащая руки на спинах двух раненых, лежащих без сознания. Ирьенин немедленно склонился над ними.

— Гермиона-сан!! — бросилась к девушке Хината. — Мне нужно к Наруто!

— Что?! Наруто? — Нахмурилась та.

Тотсуо отметил необычное ожерелье из деревянных шариков на груди девушки.

— Да! Да! Они все остались там! — восклицала с отчаянием в голосе Хината. — Нейджи! Отец! Наруто!!!

— Будет тебе Наруто, — проворчала Гермиона. — Все кому обратно в бой, взяли меня за руки, быстрее!!

Тотсуо, уже сообразивший, что она владеет какой-то техникой перемещения, взял ее за руку, подавая пример остальным.

— Не шевелиться!

Хлопок, и Тотсуо едва не закричал от ужаса. Они висели над полем боя, примерно в трехстах метрах выше. Прямо перед ними висел отряд шиноби Камня и Цучикаге, рядом с которым безумно хохотал какой-то окровавленный парень в плаще Акацуки.

— А, — Цучикаге открыл было рот, но что он сказал, Тотсуо уже не услышал.

Хлопок! Прямо перед Тотсуо и остальными бушевала битва. Райкаге и Наруто-Лис сражались в центре, по краям джонины Облака сражались с шиноби Листа, чуть в стороне Хачиби и Ниби дрались с жабами Джирайи и самим Джирайей, еле заметным отсюда. От накала техник и чакры, казалось, потрескивал воздух и сама земля под ногами.

— Наруто!! — Хината рванула первой прямо в гущу битвы, но Тотсуо успел схватить ее за плечо.

Хлопок! Гермиона исчезла, и Тотсуо машинально отметил краем сознания, что ее техника перемещения носила подозрительное сходство с переходом порталом. Освоить такую полезную технику было бы правильно, и Тотсуо отметил себе найти Гермиону после сражения и под предлогом благодарности поинтересоваться освоением техники мгновенного перемещения.

— Стой! — рыкнул Тотсуо на Хинату.

Та вывернулась, ушла мягким движением, подбила руку чунина, но к счастью не применила джукен, как с облегчением осознал Тотсуо. Ёта и генины уже вступили в битву, прикрывая фланги паре джонинов Листа, давивших техниками Огня врага. Хината вскинула белесые глаза, с активированным бьякуганом, и Тотсуо ощутил даже порывы давления ки.

— Там Наруто!!!

— Там Райкаге! — крикнул Тотсуо, хватая Хинату в новый зажим. — Ты не поможешь ему!

— Я должна!

Из клубов пыли в основной схватке метеором вылетело тело Наруто, ударилось в Хинату и Тотсуо, смело их в сторону, понесло с огромной скоростью, ударяя о землю и калеча. Чунин вывернулся, оттолкнулся от земли, взлетел, делая кульбит и амортизируя приземление. Он увидел, как тела Наруто и Хинаты взмывают в воздух и закладывают петлю сами по себе, после чего валятся на землю.

Хлопок! Тела исчезли.

— Берегись!

Тотсуо обернулся, увидел, что на него летит бомба Биджу, и тут же какая-то сила подхватила его, вознесла в небо. Мгновение спустя он увидел, что его поднимает огромная жаба, и мимо проносится биджудама, пропахивая очередной ров в земле, превращая часть равнины в воронку, разбрасывая землю и трупы.

— Что с Наруто? — закричал почти в лицо Тотсуо Джирайя.

Тот помедлил мгновение, приходя в себя от близкого знакомства с легендарным саннином.

— Их приподняло и закрутило, а потом они с хлопком исчезли.

— Фффу, — выдохнул Джирайя. — Гермиона успела.

— Райкаге что-то командует, — заметила пожилая жаба на правом плече Джирайи, с накрашенными губами и кудряшками.

— Вон уже летят Какаши и остальные! — ответила вторая жаба, с седой бородкой. — Сейчас мы им покажем!

— Гамабунта, продержишься еще?

— Я еще не посчитался с Ниби! — рыкнула огромная жаба, на голове которой стоял Тотсуо.

Чунин бросил взгляд, к полю боя стремительно приближались еще летающие шиноби во главе с огромным биджу, Жуком-Носорогом, в сине-зеленых переливах хитиновой брони. Также он увидел, что из палаток перемещения в лагере, тех, что уцелели, не были вбиты в землю и сожжены, выбегают еще шиноби, и за плечами АНБУ появляются еще летающие, и закричал от восторга и осознания, что помощь из Конохи пришла.

— Всем назад! Всем назад! — разнеслось над полем боя. — Приказ Райкаге: всем назад!

Хачиби и Ниби вскинули головы, формируя новые бомбы Биджу. Шиноби Облака на полной скорости отступали, разрывая дистанцию, ударяя площадными техниками Молнии и Ветра, отбрасывая рвущихся вперед шиноби Листа.

— Шиноби Конохи — назад! — прогремел над полем боя голос Цунаде. — Назад — это ловушка!

12:08

С головы жабы Тотсуо видел все ясно и отчетливо, как шиноби Листа тоже начали отступать.

Две армии, схлестнувшиеся в жестокой битве, подобно волнам отхлынули друг от друга, и Тотсуо видел, как стягиваются шары чакры, формируя бомбы Биджу. Как сверкает техника Атома в руках Цучикаге, отлетающего назад в сопровождении элитных джонинов Камня. Как сверкает защитный покров вокруг отступающего Райкаге, а помощники его мечут техники Молнии, прикрывая общий отход. И еще он видел, что Акацуки на белой птице рядом с Цучикаге, выдернул руки из подсумков и безумно, бешено захохотал, делая пассы руками.

— Узрите всю мощь моего Искусства!! — взревел он, перекрывая треск техник и крики шиноби.

— Барьер, ставьте барьер!! — заорал Джирайя, оглушая Тотсуо и жаб на плечах.

Дальнейшее чунин видел беззвучно. Шиноби на птице развел руки, и вниз устремилась фигурка, растущая прямо на глазах, буквально за секунду выросшая на десятки метров и не прекращающая расти. Птица резко взмыла ввысь, Цучикаге тоже ускорил отлет. Откуда — то снизу ударил растущий лес, сплетая деревянный щит из ветвей, в воздухе сгустилась огромная лепешка песка, подхватывая падающую фигуру.

Разметав ветки, прорвались две бомбы биджу, ударились во вспыхнувшую багровую стену барьера. Ослепительное сияние залило все вокруг, Тотсуо упал ничком, закрывая глаза, но свет все равно пробивался. Какая-то разновидность бомбы, сообразил Тотсуо, ощущая, как дрожит жаба под ним, в такт движений Джирайи и его гэта.

Его тронули за плечо, и Тотсуо открыл глаза, поднялся.

Разломанный лес и огромнейшая воронка, уничтожившая половину поля боя, глубиной метров в сто, предстали его глазам. По другую сторону воронки шиноби Облака скрывались в лесу, точнее в буреломе поваленного леса, ловко прыгая по поваленным вековым стволам. Бык-Осьминог и Кошка прикрывали их отступление, вкупе с висящим сверху Цучикаге.

— Куда?! — вскричал Джирайя, и Тотсуо с облегчением понял, что слух вернулся.

Какая-то группа особо нетерпеливых вырвалась вперед из рядов шиноби Листа, устремилась в погоню. Над ними парил Чоумей, грозно жужжа и щелкая, на ходу втягивая воздух, чтобы выплюнуть очередную технику. Цучикаге остановился, развернулся, разводя руками.

— Стихия Атома: Симфония Уничтожения! — почти нежно пропел Ооноки, разводя руки, между которым немедленно засверкал десяток миниатюрных сверкающих ядер.

Удар его техники смел группу смельчаков, углубил воронку, нежными переливами ударил во вспыхнувший вновь багровый барьер. Тотсуо видел, как Чоумей скрывается в сиянии, и слышал переливы взрывов, образующие нарастающую мелодию, и тут же диссонансом в музыку ворвался рев Семихвостого, выпустившего атакующую технику.

Осьминог махнул щупальцами, сбивая взрывных жуков, и устремился дальше.

Сияние исчезло, и Тотсуо увидел, что Чоумей исчез, превратился в девушку, повисшую в воздухе на четырех крыльях, и Тотсуо ощутил, что уже больше не в силах удивляться. Увиденного сегодня, впечатлений и ужаса, мне хватит на год, а то и десять, тупо подумал чунин.

— Все назад! Не преследовать! — прогремел новый приказ Цунаде.

— И это правильно, — выдохнул Джирайя. — Старый хрен Ооноки полон сил, симфонией ударить!

— Что это было в конце, Джирайя-сама? Большая белая фигура?

— Дейдара бомбу пустил, — рассеяно ответил Джирайя, оглядываясь. — Надо узнать, что с Наруто и выпить сакэ!

— Раз мы тебе больше не нужны, то мы пойдем, — проворчала жаба на левом плече.

После чего все жабы исчезли с хлопком, а Тотсуо, перекувыркнувшись, ловко приземлился.

— У меня есть сакэ, Джирайя-сама! — протянул он флягу саннину, приземлившемуся рядом.

— Опытный, — одобрительно хмыкнул Джирайя. — Идем, узнаем, что там с нашими, а потом найдем Цунаде и напьемся!

Тотсуо обвел взглядом уцелевший кусок равнины, заваленный трупами, и кивнул. Отходя от накала и ярости сражения, он и Джирайя медленно побрели к расположению медиков, стараясь не наступать на мертвых шиноби.

Глава 30

23 мая 79 года. Госпиталь Конохи в стране Весны.

Фуу, прихрамывая, медленно и неуклюже шла по широкому и просторному, залитому светом, отмытому и надраенному больничному коридору. Тыква Гаары, поддерживающего ее, мягко била по ягодицам Фуу, рождая в теле отголоски былой боли. Чоумей в какой-то момент впал в ярость и стал сражаться неразумно, а расплачиваться за это пришлось Фуу, после битвы, когда все закончилось. Но сейчас джинчурики было хорошо, ей было приятно идти рядом с Гаарой, было приятно выздоравливать и находиться здесь, в стране Весны. После визита к Наруто, Фуу планировала немножко полетать перед процедурами, вдохнуть целительного горного воздуха.

— Не торопись, Гаара, — сказала она, когда джинчурики Суны в какой-то момент ускорился.

Фуу с мудростью и серьезностью, которую никак нельзя было в ней заподозрить, не стала развивать тему Темари и Шикамару, находящихся сейчас в одной больничной палате. Впрочем, Гаара мог быть спокоен, единственная близость, которая могла быть доступна его сестре и наследнику Нара, оставалась духовной. Темари почти безвылазно сидела возле тела Шикамару, но Гаара все равно вел себя беспокойно.

Сумей он заглянуть в себя, то обнаружил бы ревность к человеку, который уводил у него сестру. Пускай в последние полтора года Гаара стремительно социализировался, все равно привязанность к Темари, общавшейся с ним, когда он еще был чудовищем, оставалось самой глубокой. Фуу, сдружившаяся с Гаарой, ощущала это инстинктивно, и старалась больше времени проводить вместе, как будто пытаясь компенсировать собой отсутствие Темари в жизни Гаары.

— Вот, — Гаара остановился напротив двери одной из множества палат.

Некоторое время он и Фуу стояли, не решаясь зайти. Но тут дверь палаты сама распахнулась, и оттуда почти вылетела Хината, красная и злая, удерживаемая за воротник крепкой рукой Сакуры.

— Иди, выспись, помойся и поешь! — рычала Сакура. — Думаешь, много радости Наруто будет, когда он очнется и увидит твой заплаканный труп? Давай, приведи себя в порядок! Тебя дела клана ждут, а ты тут с ума сходишь!

— Ты... ты... злая! За что тебя Наруто любит?! — вскричала Хината, убегая и размазывая слезы по щекам.

— Привет, Фуу, Гаара, — мягко и непринужденно, как будто ничего не было, сказала Сакура.

— Эм, сестренка, ты как-то резковато с ней, — заметила Фуу.

— Ничего, встряхнется и переживет, — отрезала Сакура. — Пускай лучше на меня злится, чем с ума сходит рядом с Наруто. Вы же его пришли проведать?

Фуу и Гаара переглянулись, кивнули и зашли в палату.

— Цунаде-сама лечит его каждый день, и он сам быстро регенерирует, еще день-два, и придет в себя, а через неделю будет снова бегать и орать, что станет Хокаге, — пояснила Сакура из-за спины.

В это мало верилось при виде горы бинтов, фактически мумии, на месте Наруто. Юный шиноби был замотан так, что наружу торчал только нос, и лежал он точно так же, как мумия. Неподвижно и безмолвно. Гаара тяжело вздохнул, но ничего говорить не стал.

— И все же ты неправа, сестренка, — заметила Фуу напоследок. — Или спровадила конкурентку?

— Что? Я? — вспыхнула Сакура.

— Не нравится, когда говорят гадости?

Сакура сжала кулак, вспыхнула, но все же сдержалась и промолчала. Гаара потащил Фуу дальше, чувствуя, как в спину ему упирается взгляд ученицы Цунаде. Сакура, гневно дыша, очень хотела сломать кулаком стену, но сдержалась. Она ирьенин и боец, и ученица Цунаде, и должна держать себя в руках!

Ощущая, как подергивается веко на правом глазу, она пошла в обход по палатам.

Хината бежала по коридору, размазывая слезы по щекам, и не видя ничего от злости на себя, на Сакуру, от страха, что Наруто умрет, если ее не будет рядом. Она не должна сдаваться! Она должна сражаться! Но получалось почему-то совершенно наоборот, и от презрения к самой себе, слезы Хинаты лились еще сильнее.

Затем она влетела в какое-то мягко-жесткое препятствие и отлетела на пол.

— Хината-сама! Кто вас обидел?

— Сю-сан! — Хината вскочила, поклонилась.

К стыду и презрению добавилось еще и жгучее чувство, что Сю, правая рука отца, видел ее такой. В этот момент эмоционального и физического страдания, Хината ощутила, что сходит с ума, и опять обратилась за помощью к привычным для нее ориентирам и ценностям. Разве Наруто сдался бы? Она много раз обещала самой себе не сдаваться и сражаться, и много раз нарушала это обещание, бессильно сжимая кулаки и рыдая в одиночестве, но теперь, теперь все менялось.

Хината ощущала, как внутри нее как будто лопаются невидимые пузырьки, как будто кто-то выбивает ее тенкецу, и чем больше лопалось этих пузырьков, тем спокойнее она становилась. Она ощущала, как на нее нисходит осознание "Пути Ниндзя", осознание того, что отступить — все равно, что умереть, и внезапно вспышкой озарения поняла, что чувствовал Наруто, когда вставал, раз за разом и кричал, что "Узумаки Наруто никогда не отступает!"

— Хината-сама? — обеспокоенно спросил Сю, после минутной паузы.

Хината стояла посреди коридора, глядя на него невидящим взором, светлея лицом на глазах, даже слезы высохли и пропали. Сосредоточие мысли, такое Сю несколько раз видел, но никогда бы не подумал, что Хината способна на такое. Правая рука Хиаши разделял взгляды главы клана на дочь, и собственно, поэтому и явился в госпиталь. Помочь слабой девочке, подготовить ее к трагическому событию и церемонии.

— Да, Сю-сан, — ответила Хината, отмирая. — Прошу прощения.

Она еще раз поклонилась.

— Понимаю и разделяю ваше горе, Хината — сама, — поклонился в ответ Сю. — Похороны вашего отца, Хиаши-сама и Нейджи-сана, состоятся на закате, я прибыл, чтобы помочь вам в подготовке к церемонии.

— Да, Сю-сан, — вздохнула Хината. — Ведите.

Они удалились, а случайно заставшие сцену раненые и персонал госпиталя еще долго перешептывались о клане Хьюга, шиноби которого были способны устроить церемониал из чего угодно. Даже присловье ходило по Конохе на эту тему, добродушно-насмешливое.

Хината, следуя за Сю, вздохнула. Похороны. Она не успела вытащить Нейджи из его скорлупы ненависти к старшей семье. Она не успела показать отцу, что стала сильной куноичи. Она ничего не успела, борясь с собственным страхом и слабостью, и это было непростительно. Ей не хватало храбрости раньше, но хватит ее сейчас, и на похоронах она встанет и скажет, а потом уйдет к Наруто.

Это было единственное, что раньше в эти дни поддерживало Хинату. Мысль о том, что она все-таки небезразлична Наруто, раз он стал... Лисом, когда ее ранило. Но теперь, в новом своем состоянии, она ощущала, что ей хватит храбрости прийти к Наруто, когда тот придет в себя, и сказать ему все.

Да, теперь она успеет!

23 мая 79 года. Госпиталь Конохи в стране Весны.

— Вы можете говорить со мной откровенно, — откинулась на спинку стула Сабаку Темари. — Я была Казекаге год, и кое-чему научилась, хотя признаться честно, прекрасно обошлась бы без этого опыта.

— Быть Каге тяжелый труд и ответственность, — кивнул Нара Шикаку.

— Не надо просчитывать сотни вариантов, скажите, как есть, — сказала Темари. — Если вы не хотите, я уйду и больше не приближусь к вашему сыну, я все понимаю. Кого из нас Коноха планирует посадить во главе Суны после войны, меня или моего брата? Впрочем, какая разница, все равно связь с наследником одного из кланов Конохи будет возможна только при полном союзе Листа и Песка, а для этого надо выиграть войну и навязать всем остальным Деревням свою волю. Процесс долгий, хлопотный и масса всего может случиться, и я прекрасно понимаю, что не такое будущее вы планировали для своего сына, а планировать вы умеете, в этом я уже успела убедиться, Шикаку-сан.

Шикаку помолчал, разглядывая Темари, сидящую в свободной позе, как будто заново оценивая внешность и ум Пятой Казекаге. Темари, теребя один из хвостиков прически, смотрела на Шикаку, отца Шикамару и шиноби, который, в сущности, в одиночку направлял войну Листа против трех Великих деревень, и направлял настолько успешно, что невиданная ранее коалиция никак не могла взять верх.

— Я не планировал будущее для Шикамару, — медленно, как будто обдумывая каждое слово, заговорил Шикаку после паузы. — Я научил его думать, анализировать, строить связи и любоваться облаками, и с того момента Шикамару всегда сам планировал свое будущее, когда ему было не лень о нем думать. Я вижу, что ваш отец, Йондайме Казекаге, научил вас тому же, Темари-сан, и думаю, вы поймете, почему я пришел поговорить.

— Мужчины клана Нара умны, но ленивы, о чем в Конохе ходит поговорка, — сказала Темари, глядя в глаза Шикаку, — и думаю, Шикаку-сан, вы поймете причину, почему я взяла инициативу в свои руки. Ведь это вас беспокоит, не так ли?

— Я рад, что Шикамару обратил на себя внимание столь умной куноичи как вы, Годайме Казекаге, — поднялся Шикаку, сделал шаг к выходу. — Но все же

— Конечно, Шикаку-сан, — прикрыла глаза Темари, — он же ваш сын, я все понимаю.

При этом Темари все же слегка лукавила, поэтому и прикрыла глаза, чтобы не выдать себя. Ум, хладнокровие, бойцовские навыки явленные Шикамару в бою с Кисаме, все это было вдохновляюще и возбуждающе до такой степени, что Темари готова была отдаться ему прямо там, на поле боя. И это ее нетерпение подвело, Кисаме смог пробить защиту и достать Шикамару. Поэтому она совершенно не боялась разговора с отцом, который предвидела сразу, нет. Темари до дрожи в коленках боялась разговора с Шикамару, когда тот очнется.

Но и отступать не собиралась, и поэтому и сидела возле его тела практически безвылазно.

24 мая 79 года. Госпиталь Конохи в стране Весны.

— Гай-сан, — кивнула Сакура. — Какаши-сан, Шизуне-сан.

— Положи на стол, — кивнула Шизуне. — Что-то срочное?

— Нет, — Сакура положила папку на стол.

Все в комнате выглядели устало, если не сказать изможденно. Придавленный гибелью Нейджи и находящимся при смерти Ли, Майто Гай не сверкал белоснежной улыбкой и не кричал о Силе Юности. Подавленный ранением Наруто и собственным переутомлением от использования Мангекё, молчал Какаши. Шизуне, с момента битвы буквально пару раз прилегшая поспать, просто молчала. Все в госпитале были измотаны, и кто знает, если бы не Цунаде с ее массовым лечением, возможно ирьенины уже умирали бы от истощения, силясь спасти и теряя раненых. Вчерашняя вспышка грубости с Хинатой тоже была проявлением усталости, но Сакура отказывалась признаться в этом самой себе.

Еще она упорно не желала осознавать и думать, что ее разъедает и подзуживает зависть. Зависть к тем, кто сражался там, в уже славной, но пока еще безымянной битве. Тем, кто не дрогнув, лечил других под техниками, шел в атаку под бомбами биджу и сражался, озаряемый вспышками техник Цучикаге.

Сакура поклонилась и вышла, ее ждала ненавистная учеба.

Могла ли она подумать в Академии, что ей не будет нравиться учеба? Но когда рвешься на фронт, а тебя заставляют корпеть над учебниками и практиковаться на раненых, да еще и старательно перенимаемый характер наставницы дает о себе знать, ненависть ко всему копится и копится. Пока что Сакуре удавалось сдерживать вспышки гнева, но надолго ли ее хватит?

— Прошу прощения, — Шизуне зевнула и потерла глаза. — О чем мы говорили?

— Ли! — из самой глубины души и сердца вырвался крик Гая.

— Ах да, Ли, — Шизуне еще раз потерла глаза, достала папку. — Так, вчера Цунаде-сама провела операцию, и убрала самые тяжелые повреждения. Через неделю она проведет еще операцию, и потом потребуются еще две — три операции коррекции, с этим справится уже наши ирьенины. Месяц отдыха и восстановления, если не будет осложнений.

— А если будут?

— Цунаде-сама не всесильна, — вздохнула Шизуне, — а тяжелораненых много, пусть и не настолько тяжело. Ли выжил чудом, скажу честно. Такой удар мог бы пережить S-ранговый шиноби, подготовившись, но это совершенно другой уровень, недоступный Ли. Возможно, его спасло то, что он находился под Вратами, но это же ухудшило его состояние после удара. Повезло, что его быстро нашли и быстро доставили, час промедления, и он был бы мертв.

— Могу я чем-то помочь? — спросил Гай в сотый, наверное, раз.

— Можете, — кивнула Шизуне. — Если пойдут осложнения, и Ли придется забыть о пути шиноби, вы, Гай-сан, можете прийти и поговорить с ним об этом. Но только если пойдут осложнения, сейчас это один шанс из четырех, примерно.

Она помолчала, глянула на мрачного Гая и пояснила.

— Поймите, Гай-сан, мы тоже не такие железные и ничего не чувствующие, как про нас иногда рассказывают. Каждый такой пациент, которому приходится говорить о неизлечимом случае, это как удар кунаем в сердце.

— Я не отказываюсь, Шизуне-сан! — Гай встал и поклонился. — Благодарю вас за заботу о Ли! Идем, Какаши!

Какаши медленно, неуверенно поднялся. Чрезмерное использование Мангекё и обычного шарингана истощило его, нарушило координацию движений. Шизуне знала, что еще пару — тройку дней, и Какаши придет в норму, вылечится и вернет координацию, в конце концов, физически он остался цел. Но сейчас он передвигался с трудом и только с помощью Гая, как, впрочем, и большинство пациентов госпиталя страны Весны.

Ведь сюда присылали только самые тяжелые случаи, которых вот так сразу и не вылечишь, проведя рукой по телу. Всех легкораненых Цунаде-сама вылечила в день битвы, вернувшись из самой битвы, в которую и ринулась то только, чтобы помочь Наруто, а потом уже просто войдя в раж.

Шизуне вздохнула, поднесла руки к вискам, активируя Шосен дзюцу. Усталость нехотя отступила.

— Обязательно освою сенмод! — проворчала она, открывая папки с рапортами.

24 мая 79 года. Коноха, страна Огня.

Лежу на диване, изучая потолок дома.

Сцены битвы, нападение шиноби Неба, трансформация Фуу, бушующие биджу и сверкание техник, все это причудливо переплетаясь, снова сверкает перед глазами. Нет, мне не снятся ночные кошмары, но все же избавиться от навязчивых видений не получается, и сейчас пробую метод пресыщения. Пересмотреть все столько раз, чтобы эмоциональная острота притупилась, стерлась и размазалась. Чтобы ушли видения равнины, заваленной трупами, Шизуне, забрызганной кровью над распластанным телом, с холодным голосом и глазами, бушующих биджу, от выброса ки которых хотелось обоссаться, и дрожали колени.

Смотрю на руки. Руки дрожат и подергиваются. Эффект еще не достигнут.

Продолжаю разглядывать потолок, все равно Шизуне в стране Весны и запретила мне туда являться. Мол, лечить меня может только Цунаде, но то все отговорки. Боится, что у меня крыша уедет, как тогда, после Дождя, и все они этого боятся. Но зря, зря. Меня терзает демон сожаления, что заварил эту войну, но сходить с ума не собираюсь. Вокруг Коноха, дом, где-то вдалеке Шизуне, и однажды она вернется, сядет рядом и устало обнимет, и чтобы не создавать ей новых проблем и быстрее закончить войну, нужно вернуться к душевному равновесию.

Смотрю в потолок, и новый цикл картинок вспыхивает перед глазами.

24 мая 79 года. Коноха, страна Огня

— Итак, полторы тысячи шиноби Листа мертвы, — сказала Цунаде, мрачно глядя в бумагу, — остальные все вылечены или находятся на лечении, более или менее успешном. В ближайшее время враг вряд ли нападет так масштабно снова, у нас есть время обсудить и понять, что пошло не так.

— Мы устояли против совокупной мощи Песка, Камня и Облака, — заметил Третий, вынимая трубку изо рта, — и не просто устояли, но еще и нанесли им огромные потери. Думаю, это перелом в войне.

— Райкаге упрям и вспыльчив, он наверняка попробует еще раз, — высказался Джирайя.

— В атаке были созданы уникальные условия, проведена масштабная подготовка, задействованы невосполнимые ресурсы, — перечислил Третий. — Не спорю, Эй ударит еще раз, но в одиночку он ничего не добьется, а совместная атака трех Деревень потребует еще двух месяцев подготовки. Я не спорю, полторы тысячи шиноби за одну атаку — это запредельно много, но взгляните, что это была за атака? Не говоря уже о том, что мирное население не пострадало, а трем Каге теперь есть о чем подумать.

— Поддерживаю Сандайме, — сказал Шикаку от входа в кабинет. — Даже если Деревни объединят свои армии в одну, мы всегда сможем атаковать сами деревни в таком случае. Они попробовали уже почти все, и у трех Каге остался только один способ победить.

— Уничтожить Коноху? — уточнила Цунаде.

Шикаку кивнул и повторил.

— Уничтожить Коноху. Полтора — два месяца на подготовку, с учетом того, что шиноби Деревень и сами Каге сработались в ходе подготовки прошлой атаки. Затем они нанесут удар. Возможно, время удара отсрочится, пока Каге соберутся на совет и осознают единственный способ победить.

— Но они его осознают, — заметил Третий.

— Осознают, — согласился Шикаку. — Райкаге показал высокое мастерство тактики и стратегии, и Ооноки наверняка тоже дал ему пару ценных советов. Предлагаю нанести упреждающий контрудар, в конце июня — начале июля, чтобы сорвать налет на Коноху. Куда именно — предстоит выяснить разведке, но вряд ли производство крыльев оставят в стране Неба.

— Да, срыв производства спровоцирует Райкаге на удар, и он поймет тщету своих усилий, — прищурился Третий. — Джирайя?

— Вряд ли, — покачал головой саннин. — Похоже, мне предстоит новый цикл обучения Наруто.

24 мая 79 года. Полевой лагерь Камня в стране Водопадов.

— Цучикаге?

— Все прошло отлично, Райкаге!

— Итак, это оно? — спросил Райкаге, глядя на ящики с маркировкой в виде ощетинившегося небольшого зверька.

— То, что поможет нам выиграть войну, — улыбнулся Ооноки.

— Пускай Коноха ждет нашего налета, — усмехнулся в ответ Эй.

25 мая 79 года. Основная база Акацуки, на границе страны Водопадов.

— Я применил самую свою мощную бомбу, но они, они закрылись от моего Искусства! — Дейдара подпрыгивал и орал, практически пускал пену изо рта.

— Не скачи, швы разойдутся, — просипел Какудзу. — Одного такого уже пришлось сшивать.

— Эй, после молитвы Джашину у меня все срослось! — заорал Хидан. — Я выжил под двадцатью метрами песка, а ты бы так сумел?

— Сумел, — безразлично отозвался Какудзу. — Только не лежал бы куском говна под песком, а выбрался наружу и всех бы убил! А еще вернее, вообще бы не попадался в такие примитивные ловушки!

— Тихо, — повысил голос Пэйн. — Не ссорьтесь, вы же в одной команде!

— Нечего было пытаться засунуть свою косу в первую же попавшуюся девку! — расхохотался Кисаме, показывая улыбку акулы. — Но я славно подрался, да, жаль эта крылатая опять от нас ушла.

— Посмотрел бы я на тебя, как ты в одиночку с Семихвостым бы в воздухе схлестнулся! — выкрикнул Дейдара.

— Да уж точно не срал бы взрывчаткой от страха, га-га-га! — еще сильнее засмеялся Кисаме, выставляя Самехаду, которая тоже разевала беззубый рот, ухая.

— Тихо! — повторил Пэйн. — Итак, пока Сасори и Итачи продолжают отлов шиноби с кеккей-генкай, а наши доблестные наемники жгут север страны Огня, у нас есть время подготовиться к дальнейшему шагу Каге. Не сумев одолеть защиту лагерей Конохи, они решат напасть на саму Коноху. Соберут все силы и нас привлекут, о да, можно не сомневаться, что Ооноки пустит нашу армию на штурм стен Конохи в первых рядах.

— Меньше платить, — проскрипел Какудзу, — но все равно жалко.

— Избавимся от мусора, не жалко, — отмахнулся Пэйн. — Наша армия с ядром из шиноби Неба, компактная и сильная будет составлять всего тысячу шиноби, не более. И нас всех, конечно же, в помощь Великим, ха, деревням. Они сами приведут нас к Конохе и сами подставят спину.

— О чем вы, Лидер-сама? — воскликнул Дейдара.

— Когда армии трех Деревень будут штурмовать Коноху, и сражение достигнет пика, мы нанесем удар им в спину, — улыбнулся Пэйн, — и сокрушим одним ударом мощь Камня, Песка, Облака и Листа. В тот день Великие деревни познают боль и падут так низко, что больше никогда не смогут подняться!

Глава 31

25 мая 79 года. Ива, страна Земли.

Цучикаге, заложив руки за спину, размышлял, паря в вышине. Конечно, потом опять будет болеть спина, и Куроцучи будет ворчать, но ему всегда свободно мыслилось в двух местах. В беспредельной вышине неба и в единении с огромной скалой, заложенной в основание Ивагакуре. Но туда было долго спускаться, и поэтому Ооноки взмыл в небо. Неподалеку, за спиной и выше, парили два охранника из отряда "Бакуда", но они настолько себя не проявляли, что Цучикаге спокойно представлял, что он один.

Увы, после доказательств возможностей Листа и особенно похищения Сабаку Темари из тюрьмы в Суне, пришлось пользоваться охраной. Да, он Цучикаге, старейший среди шиноби и возможно, сильнейший, в поединке один на один, но то в поединке. Незаметный удар сзади одолеет любой геном, так что пришлось принять меры.

Напрасные, надо заметить, никто не спешил выскакивать из воздуха и атаковать, о чем, собственно, и размышлял сейчас Цучикаге. Все исходные посылы к размышлению можно было свести к короткому и емкому предложению.

Цучикаге не понимал, что движет Листом в этой войне.

Боевой дух шиноби Камня силен, как никогда, с самого начала войны, они бились и атаковали все лагеря Конохи, многих врагов убили, и бились на равных. Немаловажный фактор, все же с начала войны Ива потеряла уже более трех тысяч шиноби, и не самых худших шиноби, и теперь, перед решающей атакой, боевой дух важен вдвойне.

Ивагакуре укреплена, приняты меры против внезапного вторжения. Запасы и припасы, денег тоже хватает, население страны Земли в целом еще не пострадало, и Даймё благосклонен, несмотря на некоторые неудачи первого периода войны. Но опять же, это все следствие того, что Лист не вторгался в пределы страны Земли, хотя мог бы, и непонятно почему не сделал.

А непонимание — первый шаг к поражению, так когда-то учили Цучикаге.

— Дедушка! — раздался голосок Куроцучи, заставив Ооноки вздрогнуть. — Ну, вот опять! Хотя бы теплый пояс надел, опять же потом вечером разогнуться не сможешь!

— Не учи дедушку летать, — проворчал Ооноки. — Что случилось?

— Ничего, прилетела о тебе позаботиться! Тебе еще войска Камня в атаку вести, а ты летаешь! Как ты их потом поведешь, с прострелом в пояснице!

— Давай, ты еще меня прямо здесь намазывать начни, — проворчал Цучикаге.

— Хотя бы пояс повяжи, ну, дедуля, — Куроцучи нависла над дедушкой, протянула теплый пояс-шарф. — Слетал бы в Ю-но-Куни, попарился в горячих источниках с Райкаге, тут тебе и государственные дела, и лечение!

— У нас и так там назначена встреча, — ворча, Ооноки повязал пояс, затянул, — Может хоть там, в мужском онсене ты от меня отстанешь!

— Ха-ха-ха, — залилась Куроцучи, — не отстану! Райкаге мужчина видный и холостой

— Убью! — налился багрянцем Ооноки, выпучил глаза. — Убью!

— Ой, да не волнуйся ты так, дедушка, — Куроцучи на всякий случай отлетела, — не нужен мне твой Райкаге, хотя помощник его, Даруи, помнится, приглашал меня прогуляться под звездами.

— И его убью, — пробурчал Ооноки, отходя от вспышки гнева.

— Не простужайся, дедушка! — Куроцучи улетела, послав воздушный поцелуй.

Ооноки посмотрел вслед Куроцучи, вздохнул. Сам виноват, разбаловал любимую внучку в свое время, теперь вот сам и страдает. Ведь знает, что она дразнится, и все равно устоять не может, выходит из себя, сбивается с мысли и отвлекается.

Ооноки попробовал вернуться к потоку размышлений, и обнаружил, что вместо мирных, спокойных и незыблемых скал, мысли его теперь больше напоминали ревущий камнепад. И все эта егоза Куроцучи! Нелегко быть дедушкой и Каге одновременно, что и говорить, подумал Ооноки, и усилием воли смирил эмоции и чувства. Необходимое умение для Цучикаге, ответственного за всю Ивагакуре.

Итак, он не понимает движущих мотивов Листа в этой войне. Что с этим можно сделать? Лучше всего было бы поговорить с тем, кто понимает, лучше всего с Третьим Хокаге, но ведь война же, какие тут разговоры? Чиё? Ненавидит Коноху. Фису? Всю жизнь на западной границе страны Ветра. Райкаге? Возможно.

Правда, назначенная встреча в Ю-но-Куни опасна, надо найти другое место.

И не забыть прихватить Казекаге, в конце концов, обсуждаться будет грядущая операция и надо будет распределить захваченные порталы по числу участвующих шиноби. Заодно можно посоветоваться с Райкаге по поводу мотивов Листа. Но тот обязательно прорычит, возразил сам себе Ооноки, что нельзя откладывать операцию, и мол, какой смысл чего-то там понимать, когда Коноху надо сокрушить вначале? И ведь не скажешь, что он неправ, и так понятно, что Воля Огня в шиноби Листа пылает не хуже, чем во времена Первого Хокаге, и уж за Коноху они будут биться вдвое, втрое яростнее обычного.

Но как раз эта часть Ооноки была понятна.

Воля, ведущая шиноби, стремление выполнить свой долг и пройти своим путем — это он понимал, осознавал и мог что-то предсказать, понять и осмыслить. Но вот почему Лист, спровоцировав войну, вел ее так мягко и спокойно, Ооноки осознать не мог. С такими техниками и возможностями Ива и Суна должны были пасть в первый же месяц войны, после чего легкая провокация и еще более легкая победа над Кумо, а Кири и без того на поводке у Конохи. Месяц, максимум полтора, и Коноха полностью победила бы, стала самой Великой из пяти деревень, задавив и подчинив остальных.

Во всяком случае, Ооноки точно бы так сделал.

Но все его попытки осознать и осмыслить, скатывались или к предстоящей операции, подсчету сил, тактическим ходам и возможному противодействию, или к тому, что он сам сделал бы, заполучив такие техники. Как это Конохе удалось, вопрос отдельный, ибо вся эта история с внучкой Цунаде и опытами Орочимару явно была искажена Листом в свою пользу. И это, кстати, Ооноки тоже мог понять, шпионаж, дезинформация, противодействие тайных подразделений в мирное время, это как раз было нормально.

Спускаясь вниз, к Ивагакуре и своей резиденции, Ооноки продолжал размышлять.

Он не понимает мотивов, ну что же, это не помешает ему подстраховаться в грядущем сражении, не так ли? Хан и Роши вполне могут работать вместе с Нии и Би, четыре биджу вместе это не то же самое, что по отдельности. Отвлекающие маневры Акацуки — пусть пошлют доверенных лиц, а их верхушка ударит по Конохе. Если у Листа есть гадостные сюрпризы, Акацуки их получат первыми.

Шиноби Неба — отдельно, пусть разбираются с Чоумеем.

Подготовить еще летающих шиноби на крыльях, не для воздушного боя, а для десанта на Коноху. Перелететь с юга, через полигоны и сразу высадиться на горе с лицами Хокаге, атаковать сверху вниз и уничтожить резиденцию Хокаге!

Пусть Коноха храбро сражается, но если грамотно распределить силы и расставить приоритеты, то все их козыри и сюрпризы будут биты. Недаром Райкаге заметил, что у Конохи больше не осталось нераскрытых возможностей. Значит, есть возможность все предусмотреть и предвидеть. Все, кроме мотивов Листа, со вздохом напомнил себе Ооноки, и тут же возразил сам себе в том смысле, что шиноби Конохи будут биться отважно, умело и до конца. Из этого надо исходить, потому что так и будет, а остальное подождет.

— Пригласите ко мне джинчурики, — приказал Ооноки, оказавшись в кабинете. — И найдите мне Теучи!

Дернув щекой, он придвинул к себе захваченный блокнот связи, начал писать Райкаге, излагая свои соображения по поводу того, что встреча в стране Источников опасна. Попутно Ооноки продолжал размышлять о наболевшем и о текущих вопросах Ивагакуре.

Битвы битвами, а проблемы снабжения никто не отменял.

26 мая 79 года. Резиденция Хокаге, Коноха, страна Огня.

Совещание проходило в кабинете Хокаге, в узком кругу.

— Совместная атака стоила нам Чайки, — констатировал Тензо, — и это серьезная потеря. Вся девятка сработалась, друг с другом, и теперь придется перераспределять команды.

— Две по четыре, — предложил Какаши, — стандартно для АНБУ, все равно же Отшельники носят маски?

— Я не ношу, — ответил Тензо.

— Все правильно, — заметил Третий, — ты же используешь Мокутон, в сущности, олицетворяешь Коноху! К сожалению уже поздно обучать новый состав, и потери, понесенные в стране Звука зимой, теперь могут оказаться фатальны.

— Да, сейчас бы мы справились лучше, — признал Тензо.

— Кто угодно мог оплошать, не имея боевого опыта сенмода, — заметил Джирайя.

— Теперь опыта хоть отбавляй, но все равно боевая мощь Конохи уменьшилась, — вмешалась Цунаде. — Как-то предполагается отразить налет, предотвратить или не допустить его, Шикаку?

Глава клана Нара сделал неопределенный жест, мол, работа идет. Собственно, Шикаку и рад был бы представить однозначно победный вариант, но такового просто не существовало в природе.

— Превентивный удар по Деревням, — сказал Шикаку, — не дать им опять собрать общую армию.

— Сколько сил потребуется, чтобы разгромить любую из Великих Деревень? — риторически вопросил Третий. — И нужно ли нам это? Мы хотим прекратить все войны и разорвать круг ненависти, или просто победить в очередной войне?

— Но если мы не сорвем налет, то Коноха будет разрушена! — пристукнула ладонью Цунаде. — Не для того я становилась Хокаге, чтобы допускать такое! Если стоит выбор, Коноха или Суна, то все же стоит выбрать Суну!

— Погоди, Годайме, — вмешался Хирузен. — Такой выбор не стоит, и вообще мы немного запутались.

Он не спеша затянулся, и под внимательными взглядами остальных заговорил, спокойно и неторопливо.

— Не так-то просто найти шиноби, способных освоить сенмод, и хорошо, что мы успели подготовить и натренировать Дюжину до войны. Как и предполагалось, Отшельники стали нашим самым главным оружием, а непрерывный сенмод — тем, с чем другие Деревни так и не смогли справиться. Даже в самом худшем случае, эта война закончится до конца года, так что времени готовить новых Отшельников, все равно нет, и не надо зря тратить на это силы и время. Да, не спорю, среди АНБУ и джонинов Конохи найдутся еще шиноби, способные освоить сенмод, но, сколько это займет времени? Полтора — два года? У нас нет столько времени!

— Наруто уже освоил сенмод, — подал реплику Джирайя.

— И сколько ты готовил его до этого? — парировал Третий. — Найди мне среди джонинов такого же упорного, как Наруто, с подобной сверхмотивацией, и пожалуйста, пусть тоже освоит сенмод.

— Майто Гай, — хмыкнув, сказал Какаши. — Только он подходит.

Присутствующие заулыбались.

— Вместо сенмода пусть чаще достает нунчаки, — ответил Третий. — Будем реалистами, готовить новых Отшельников — нет времени, так что этот вопрос можно закрыть. Если бы все шло по нашему Плану, то сейчас было бы еще полгода до войны, но времени нет. Поэтому вопрос с Отшельниками предлагаю закрыть напрашивающимся способом.

И он внимательно посмотрел на Джирайю, который все понял, но все же ответил не сразу.

— Можно, конечно, — почесал в затылке саннин. — Я уже немного устал сидеть на горе Мьёбоку, да и Наруто не помешает тренировка в призывах. Но там он собран и сосредоточен, а здесь он будет отвлекаться. Да и я тоже, скажу прямо.

— Не думаю, что срабатывание займет так много времени, — заметил Тензо, — все-таки вы учили нас, Джирайя-сама.

— Да, Джирайя, ты же давно не генин! — поддержал Третий. — Проводите регулярные тренировки, но это же не означает, что тебе надо сидеть в Конохе безвылазно? Тренируй Наруто у жаб, возвращайся в Коноху на слаживание раз в три — четыре дня, этого будет достаточно.

— Хорошо, учитель, это приемлемо, — кивнул Джирайя.

— Это что касается Отшельников. АНБУ проводят занятия по полетам, это правильно. Барьерный корпус тоже готовит Коноху к возможной эвакуации и ставит ловушки, это правильно. Шикаку и аналитики пусть думают, как предотвратить налет, и что делать, если разведка не найдет вовремя, куда бить.

— Тогда придется все же атаковать Деревни, — заметил Шикаку.

— Над этим надо подумать отдельно, — ответил Третий, — я загляну вечером. Наруто не будет осваивать силу Кьюби, значит у нас двое джинчурики. Чоумей против шиноби Неба, и Гаара, который и под страхом смерти не обратится к биджу. Джинчурики Камня не переходили в Истинную форму, но все же нам потребуется что-то против обстрела бомбами Биджу.

— Еще барьерные команды, я займусь, — сказала Цунаде.

— Да, это будет хорошо, и ведь подумать только, — усмехнулся Хирузен, — вся начальная подготовка была из-за Орочимару и его техник, и вон как все обернулось.

— Если Отшельники смогут нормально сражаться, а не только держать барьеры против Цучикаге, то можно будет сдерживать и биджу, и армии врага, — сказал Тензо, откашлявшись. — Но это потребуются мощные барьеры, чтобы Цучикаге не снес одной техникой всю Коноху.

— Да, над этим надо поразмыслить, — кивнул Третий. — Армия, основной и резервный составы, часть и так в Конохе, остальных можно быстро перебросить из полевых лагерей и Леса Смерти. Шиноби воодушевлены нашей победой, и если придется сражаться в Конохе, то они будут драться вдвое яростнее.

— Все же предлагаю не доводить до атаки на Коноху, — фыркнула Цунаде.

— Конечно, Годайме, сделаем все, что можем, — ответил Шикаку.

— Я вот тут выпил саке с одним чунином после битвы, — задумчиво сказал Джирайя, — сняли напряжение, поболтали, я даже вспомнил, что он на экзамене в Тумане чунина получил на моих глазах. Опытный, умелый шиноби, не слишком сильный, возглавляет тройку генинов, но все равно, в битве едва не погиб. Две команды, его и напарника, тоже чунина, оказались бессильны против одинокого джонина Облака, что вполне закономерно, но все же наводит на мысль: почему бы не сократить потери? Вот команды из трех генинов, их возглавляет чунин или опытный генин, а почему бы не пойти дальше и не сделать еще команду команд, скажем три команды генинов с наставниками, и к ним один джонин?

— У нас нет столько джонинов, — тут же сказала Цунаде.

— Ну, один джонин на сотню команд, неважно, главное — сам принцип, — отмахнулся Джирайя. — Я знаю, что отряд джонинов придается корпусу, и они там ликвидируют прорывы, выступают в роли ударной силы и так далее, но все же? Глядишь, и генины с чунинами целее будут, и битва в целом с меньшими потерями пройдет?

— Кстати, — оживился Шикаку, — Годайме, у меня целая стопка приказов о присвоении новых званий по итогам битвы и прошлым заслугам, нужна будет ваша подпись!

— Я подпишу, но только когда у меня на столе будет план, гарантирующий сохранность Конохи, — жестко ответила Цунаде. — Сто тысяч хитроумных Планов и мир во всем мире не стоят целостности Конохи! Я не позволю ради ваших интриг разрушить наследство дедушки!

— Что ты, Цу, мы и сами этого не хотим! — возмутился Третий.

— Тогда думайте и придумайте план! Всё! — Цунаде хлопнула по столу. — Закончим на этом!

Джирайя вздохнул, поднялся, думая, что надо навестить Наруто в госпитале.

26 мая 79 года. Госпиталь Конохи в стране Весны.

Джирайя, сложив руки, стоял — полусидел, опираясь на подоконник, и за его спиной в окне видны были ледники и скалы страны Весны. Наруто смотрел прямо вверх, в сверкающий белизной потолок палаты, и это немного беспокоило Джирайю. Что-то случилось в бою, что-то, из-за чего Наруто выпустил шесть хвостов, пока Джирайя отвлекся на минуту отогнать Цучикаге, и что-то, вызвавшее обратную трансформу. С этого Джирайя и решил начать разговор.

— Ты храбро сражался, Наруто, — сказал саннин одобрительно, — и даже сумел превозмочь влияние Кьюби, это уже первый шаг

— Это был не я, Эро-Сеннин, — перебил его Наруто.

— Извини, Наруто

— Не я остановил Лиса, — вздохнул юный Узумаки, продолжая смотреть строго вверх. — Я обезумел, Лис легко взял надо мной верх, и я помню, как он хохотал в своей огромной клетке, и кричал, что даст мне еще силы! И я поплыл к печати, чтобы сорвать ее.

— Почему? — Джирайя немного подался вперед. — Ты помнишь, почему решил поддаться Лису?

— Да, — тихо ответил Наруто. — Я, то есть не я, ну, в смысле тот я, что выпустил хвосты.

— Я понял, продолжай.

— Он напал на Двухвостую кошку, но не справился, а потом схватился с Райкаге и тоже не справился. Здесь я плохо помню, кроме того, что хотел разорвать этих двоих на мелкие кусочки, растоптать и уничтожить.

— Ты помнишь почему? — нахмурился Джирайя.

— Да, это было еще до хвостов, — неохотно ответил Наруто. — Я схватился с шиноби из Кумо, он кидался молниями и лазером, и там был Киба, я применил щит Ветра и отбил техники, и собирался его атаковать тройками клонов, а потом Киба закричал и я увидел.

— Что увидел? — требовательно спросил Джирайя. — Пойми, Наруто, если мы

— Она, Кошка, ударила, и Нейджи не прикрыл Хинату, — перебил его Наруто, — и Хината не удержала щит чакры, упала, и Нейджи упал, схватившись за голову, и отец Хинаты упал рядом, Райкаге его ударил, и дальше помню плохо.

— Понятно, — потер подбородок Джирайя.

В принципе, он опросил свидетелей, и примерно представлял, что произошло, но услышать такое от самого Наруто было вдвое ценнее. Чувства к Хинате? Прекрасно! Осознание мощи Кьюби? Пригодится в укрощении Лиса! Главное, чтобы сам Наруто помнил, что произошло, и осознал, почему так произошло. Фоном Джирайя еще подумал, что деление Хьюга на две ветви, две семьи, подвело их в критический момент.

— Понятно, — повторил Джирайя после паузы. — Так что случилось потом? Кто остановил Лиса? Райкаге?

— Нет, — Наруто неожиданно улыбнулся. — Я плыл к печати, когда передо мной возник он. Йондайме Хокаге. Такой же, как на горе Хокаге, в длинном белом плаще и с торчащими желтыми волосами. Он перехватил мою руку и сказал: "Не время освобождать Лиса, сын".

По лицу Наруто катились слезы, но он этого не замечал.

— Я — сын Четвертого Хокаге, представляешь, Эро-Сеннин? — выкрикнул Наруто, поднимаясь и впервые за весь разговор глядя в лицо Джирайи.

Джирайя озадаченно крякнул, не зная, что сказать, но этого и не требовалось.

— Спустя столько лет я встретился с ним! — Наруто со счастливым лицом рухнул обратно. — Мы долго говорили, и он замечательный! Такой веселый и заботливый, и он сказал, что ты учил его, Эро-Сеннин.

— Да, — вздохнул Джирайя.

Его не было в Конохе в тот день, день, когда вырвался Лис, родился Наруто и погибли его родители, но кто мог знать? Третья война год, как закончилась, Коноха сильна, Минато — Хокаге, и сила Желтой Молнии известна повсюду. Поэтому Джирайя со спокойным сердцем отправился дальше путешествовать, набираться вдохновения и шпионить для Конохи. Еще саннин припомнил, что Минато назвал своего сына в честь героев его, Джирайи, книги, и воспоминания опять резанули сердце.

— Он мне все объяснил и рассказал, что было в ту ночь! — говорил Наруто, не вытирая слез. — И самое главное, папа одобрил мое желание стать Хокаге!

— Ты им обязательно станешь, Наруто, — кивнул Джирайя, — особенно если овладеешь силой Кьюби.

— Нет! — Наруто резко помрачнел, почти выкрикнул в ответ.

Джирайя удивленно посмотрел, но Наруто не спешил объяснять.

— Папа восстановил печать, теперь Кьюби не вырвется, — неохотно сказал Наруто после долгого молчания и сопения. — Пусть так и будет, у меня есть режим Отшельника, расенган, клоны, призыв, техники Ветра, и старик Фукасаку сказал, что можно освоить еще стихию, дополняющую Ветер.

— Хорошо, Наруто, — кивнул Джирайя, — ты и так могуч, схватился с помощником Райкаге и почти одолел его. Еще придумаем способ продлить твой сенмод, и немного тогда найдется равных тебе по силе шиноби.

— Ты был прав, Эро-Сеннин, — неожиданно сказал Наруто, — тогда, давно, когда говорил, что нельзя все сделать в одиночку. Если бы я действовал не один, то успел бы спасти Хинату, и Нейджи.

— Хината жива, — как бы, между прочим, заметил Джирайя.

— Это прекрасно! — Наруто опять вскинулся и на этот раз скривился.

Джирайя знал, что Наруто выздоравливает полным ходом, несмотря на то, что удары Райкаге вряд ли пережил бы и джонин. Собственно, сам разговор показывал, что Наруто уже полон сил, но видимо еще не все зажило, раз некоторые движения вызывают боль. Да и появление Минато в печати, отношение Наруто к Кьюби, и будущие тренировки, все это следовало серьезно обдумать, возможно, даже обсудить с Цунаде, Третьим, и жабами-мудрецами.

Поэтому Джирайя вытянул руку и сказал.

— Спокойнее, Наруто, видишь, ты еще не конца поправился.

— Но мне уже надоело лежать! — воскликнул Наруто. — Одна радость, что Сакура-чан приходит меня проведать, и ласково так со мной говорит, и улыбается.

Лицо его приняло мечтательное выражение, что в сочетании с бинтами смотрелось крайне комично.

— Видишь, даже в пребывании в госпитале, есть хорошие стороны, — улыбнулся Джирайя и повторил. — Набирайся сил, выздоравливай, Наруто, и потом мы вернемся на гору Мьёбоку, чтобы завершить твое обучение.

— Йуху! — радостно закричал Наруто, и тут же за это поплатился.

В палату заглянула медсестра и строгим голосом потребовала не вскакивать, и вообще, мол, Наруто пора на процедуры и операцию, Цунаде — сама не станет ждать, а посторонним пора бы уже удалиться. Джирайя незаметно для медсестры подмигнул Наруто, и вышел из палаты. Процедуры или нет, медперсоналу виднее, а сам он собирался, как следует пообедать и поразмыслить над состоявшимся разговором, многое прояснившим, но многое и осложнившим.

И, пожалуй, бутылочка-другая саке и пара медсестер не помешала бы, хмыкнул Джирайя.

Глава 32

27 мая 79 года. Госпиталь Конохи в стране Огня.

— Хината! — воскликнул Наруто. — Я рад, что ты цела!

— И я рада, что ты цел, Наруто, — тихо и спокойно ответила Хината.

Наруто остановился. Что-то изменилось в Хинате, а что он не мог уловить. Вроде такая же серая одежда, как всегда, огромные глаза, и тут до него дошло. Каждый раз, когда они вот так разговаривали вдвоем, Хината сводила кончики пальцев и постукивала ими друг о друга.

Но теперь она просто стояла спокойно, не делая лишних жестов.

— А я уже выздоровел! — воскликнул Наруто.

— Ты останешься в Конохе или опять уйдешь?

— Я отправлюсь с Эро-Сеннином завершать обучение! Ты знаешь, Хината, я встретил

— Значит, ты уйдешь, — тихо сказала Хината. — Нам надо поговорить, Наруто.

Наруто озадаченно замолчал. О чем они могли говорить? Он не знал отца Хинаты, а с Нейджи крупно поругался тогда, в Тумане, едва не подрались насмерть, после второго тура. Во время вылазок в Коноху с горы Мьёбоку, Хинату он не встречал, а если бы и встречал, в глазах Наруто она оставалась одной из тех, с кем он учился в Академии. Знакомая и подруга, такая же, как остальные, разве что более стеснительная.

— Эээ, хорошо, Хината, — сказал он, припомнив совет Джирайи.

Эро-Сеннин как-то сказал ему: "Не знаешь, о чем говорить с женщиной — соглашайся с ней, и все будет хорошо", и теперь Наруто последовал мудрости наставника. Хината кивнула и показала рукой в сторону горного склона, где стихийно образовался парк возле госпиталя, после того, как ирьенины начали назначать оздоровительные прогулки и целебный горный воздух тем, кто проходил курс восстановления.

— Идем, Наруто, поговорим там.

Наруто, еще более озадаченный, последовал за Хинатой, гадая, чем ее не устраивал больничный коридор, да и в палате можно было бы поговорить, не так ли? Но так как он не понимал, что происходит, то продолжал следовать мудрости Джирайи и соглашаться с Хинатой. Начался подъем в гору, и Хината остановилась возле деревьев.

Даже сейчас, в новом состоянии, ей потребовалась прогулка, чтобы набраться решимости и начать этот разговор. Старые привычки давали о себе знать, и Хината чувствовала, как дрожат пальцы, а голос готов сорваться в стеснительное заикающееся бормотание.

— Нам надо поговорить, — повторила Хината спокойным голосом.

Ей нелегко давалось происходящее, и она прикусила губу изнутри, припомнив события последних дней. Похороны, клан, ее слова о недопустимости двух семей и к чему это привело, возмущение старейшин, и горечь от осознания, окончательной и неповторимой потери брата и отца. Ей потребовались все силы и вся ее новая храбрость, чтобы вынести такое, и все же Хината знала, что поступает правильно. Будет она главой клана или нет, в сущности, уже неважно, но она сражалась, за то, во что верила, за то, что считала правильным, и теперь человек, вдохновивший ее на это, стоит рядом.

Усилием воли, отогнав привычное смущение и покраснение, Хината продолжила, так как Наруто стоял с непонимающим видом и ничего не говорил и не предпринимал.

— Я не успела сказать и доказать Нейджи, что он ошибается, и что происхождение из подчиненной ветви ничего не значит. Я не успела сказать и доказать отцу, что он ошибается, и что я больше не та маленькая смущенная дочь, которая так разочаровала его. Я не успела, и вот они мертвы, по моей вине!

— Не говори так! — со страхом в голосе воскликнул Наруто. — Не вини себя! Уверен, будь здесь твой отец, он бы одобрил твои действия!

Произнося это, Наруто, разумеется, проецировал свои ощущения и переживания от встречи с Минато, но Хината, не знавшая этого, поняла и интерпретировала все по-своему.

— Спасибо за поддержку, Наруто, — сказала она. — Твое упрямство, храбрость, улыбка, твое одобрение поддерживали меня все эти годы, и вели вперед, не давая опустить руки и сдаться. Я следовала твоему пути, Наруто, пути ниндзя, который никогда не сдается, следовала ему в твоей тени.

Она перевела дух, Наруто морщил лоб, осмысливая.

— Ты уходишь, Наруто, и возможно, мы никогда больше не встретимся.

— Это неправда! — вскричал Наруто.

— Я боюсь, что не успею и тебе сказать и доказать, — продолжала Хината, не слушая его, — боюсь до дрожи в коленках, и все же я последую пути, который ты мне показал!

С этими словами она прижала Наруто к стволу шершавой сосны и, не давая Узумаки ускользнуть, поцеловала. Поцелуй затягивался, Наруто ничего не предпринимал, и Хината сама отодвинулась, разорвала контакт. Наруто стоял красный и ошеломленный, не знающий, что сказать и предпринять. Возможно, Хината даже рассмеялась бы, в другое время и в другой обстановке, ведь сейчас Наруто очень напоминал ее саму, во времена Академии и смущения.

— Я знаю, — с грустной улыбкой начала Хината, — что ты любишь Сакуру, и не отступишься от своего, потому что это твой путь. Но и я не отступлюсь и не сдамся, и в моем сердце никогда не будет места ни для кого, кроме тебя, Наруто!

С этими словами она совершила церемониальный поклон, развернулась и пошла обратно в госпиталь, кусая губы и стараясь держать спину ровной, а глаза сухими. Еще больше усилий уходило на то, чтобы не обернуться, но Хината справилась. Пускай изнутри ее как будто раздирала стая демонических кошек, она сохранила лицо, внезапно испытав приступ понимания, почему отец поступал точно так же.

Наруто смотрел вслед Хинате, не зная, что делать и как себя вести. Это был уже не разговор, и Наруто не был уверен, что с Хинатой надо соглашаться и в таких вещах.

— Точно! Эро-Сеннин мне поможет! — воскликнул Наруто, обретая уверенность.

Он вприпрыжку помчался к противоположному краю госпиталя, зная, что Джирайя там. Собственно, он к нему и направлялся, когда встретил Хинату в коридоре госпиталя. Конечно, мудрость наставника в основном сводилась к тому, как черпать вдохновение в подглядывании, но все же, Наруто не мог не признать, что Эро-Сеннин знает женщин гораздо лучше, чем он. Зато я придумал Ойроке-но-дзюцу, подумал Наруто гордо, и тут же почесал в затылке, сообразив, что вряд ли техника Соблазнения поможет ему решить, что делать в ситуации с Хинатой.

Расскажу Эро-Сеннину всё, пусть даст совет, решил Наруто и ускорился, отбросив сомнения.

Затем на опушке показалась задумчивая Сакура. Она тренировалась неподалеку и, услышав голоса, решила проверить, что происходит. Затем было уже поздно отступать, ведь Хината могла в любой момент активировать бьякуган и осмотреть окрестности, поэтому Сакура сидела тихо, прослушав весь разговор до конца.

— Новая Хината меня пугает, — задумчиво сказала Сакура самой себе. — Надо посоветоваться с наставницей.

28 мая 79 года. Коноха, страна Огня.

Пятая Казекаге, Сабаку Темари, оделась весьма официально, разве что хаори и шляпу Каге не нацепила, и даже веер, прицепленный за спиной, стал частью наряда. Гаара, в обычной рубахе и шароварах, увидев сестру, восхищенно воскликнул.

— Ты прекрасна, Темари.

— Я знаю, — улыбнулась Казекаге, — я знаю.

— Это ради... него?

— И ради тебя, — Темари обняла Гаару, — и ради Конохи, и ради самой церемонии награждения.

— Это же церемония Листа, надо ли нам на ней присутствовать?

— А ты представь, какие лица будут у этих старых пердунов — Старейшин и коротышки — Цучикаге, когда они узнают! — расхохоталась Темари, и Гаара тоже улыбнулся. — Идем, брат, ты заслужил эту награду, и я точно знаю одну девушку, которая, как и ты не любит официальные наряды, но точно будет рада поздравить тебя!

Гаара смутился, вспомнил Фуу, ее необычную внешность и крылья, и улыбку. Домашнюю и теплую.

— И чтоб ты знал, брат, — сказала Темари покрасневшему Гааре, — я полностью вас одобряю, так что не стесняйся и не оглядывайся на меня, мне нравится Фуу, не сомневайся.

— Спасибо, сестра, — пробормотал Гаара, склонив голову.

— Идем, идем, — подтолкнула его Темари к выходу, добродушно улыбаясь.

Нара Шикаку в парадном облачении смотрел на Шикамару, которого уже одели и причесали, и теперь наследник главы клана сидел в кресле, жалуясь на жизнь.

— Какой напряг, — ворчал Шикамару, придерживая рукой костыли. — Официальные церемонии такой напряг!

— Между прочим, там будет Пятая Казекаге, Сабаку Темари с братом, — заметил Шикаку.

— О, нет, — протяжно ответил Шикамару. — Я вообще-то еще не выздоровел до конца, может, останусь здесь, в палате? Какая разница, ведь вся церемония лишь простая формальность, а все документы и приказы уже подписаны и одобрены?

— Не увиливай от ответа, сын! — голос Шикаку стал тверже. — Ты не хочешь идти на церемонию, потому что там будет Темари — сан, или ты используешь ее как предлог, чтобы не присутствовать на официальном награждении?

— Да ничего я ее не использую! — возмутился Шикамару. — Используешь ее, ага, сама кого угодно использует! Но вместо этого пристала ко мне! И церемонии я не люблю, ты и сам это знаешь!

— Хорошо, — кивнул Шикаку, — тогда я так и скажу Темари-сан, что ты болен и тебе нужен уход! Думаю, она без труда добьется разрешения у Годайме.

— Неужели тебе так хочется внуков, отец? — взвыл Шикамару. — Я еще не готов ко всему этому напрягу!

— Разве кто-то говорил о внуках? — удивился Шикаку. — Я недоволен тем, сын, как ты себя ведешь! На тебя обратила внимание умная и сильная девушка, с этим ты, не будешь спорить надеюсь?

Шикамару пожал плечами, махнул рукой.

— И что я вижу? Ты избегаешь ее! Что это? Трусость? Боязнь, что она умнее тебя? Страх семейной жизни и детей?

— Ты подозрительно активен, отец, — сказал Шикамару. — Тебе понравилась Темари или маме? Или у нашего будущего брака большое геополитическое будущее? Казекаге и клан Нара, хорошая же перспектива? Да и Мизукаге, как я слышал от джонинов, ищет себе жениха.

— Вот, соображаешь! — одобрил Шикаку. — Но нет! Я просто хочу, чтобы у моего сына была сильная и умная девушка, а уж что вы там дальше будете делать — это ваше дело. Разбежитесь в стороны или создадите семью, вы оба — умны и молоды, это уже будет полностью ваша судьба. Но ты, Шикамару, не даешь шанса на любой вариант, потому что просто убегаешь! И твоя попытка перевестись в третий лагерь за моей спиной просто жалка!

Шикамару досадливо цокнул.

— То, что Като Шизуне — ученица Цунаде и может входить к ней в любой момент без стука, еще не означает, что у нее нет мозгов и сердца, — сердито заявил Шикаку. — Сын! Ты проявил себя храбро в боях! Не терялся, командуя генинами! Сражался с самим Кисаме! Но ты готов трусливо сбежать от девушки?

— Бой закончится, а напряг с семьей останется, — вырвалось у Шикамару раньше, чем он успел остановиться.

Во всем виновата была досада на сорвавшийся план, он так хорошо все продумал! В жизни бы Темари не сунулась в третий лагерь! Да, она нравится Шикамару, но разве можно так давить и не давать возможности поваляться и все, как следует обдумать? Как будто снова на войну попал, и то на войне было бы легче удержать оборону против вражеской куноичи. А тут как обороняться, если план обороны не выстраивается, а враг напирает, размахивая веером и демонстрируя ягодицы?

Спокойно бы все обдумал, но теперь не выйдет, с тоской подумал Шикамару.

— Так что давай, я помогу тебе подняться, бери костыли и пошли, — приказал Шикаку.

— Да я ж упаду на них прямо там, опозорю клан! — зашел с последнего козыря Шикамару.

— Ничего, найдется, кому тебя поддержать и без костылей, — заверил его Шикаку.

Шикамару вздохнул, последний аргумент оказался бит и уничтожен. Все это неприятно напоминало детство, и Шикамару, чтобы как-то отвлечься, начал обдумывать, что же он недооценил в характере Като Шизуне, что та так легко сдала его и его рапорт, вместо того, чтобы походатайствовать перед Годайме?

Спрошу у другой Годайме, со злой иронией подумал Шикамару, переставляя костыли.

Фуу, в закрытой, почти что целомудренной юбочке до колен, с поясом, блузка — вместо полоски топика — с закрытыми рукавами, и на голове косынка, смотрелась до того непривычно, что Гаара опешил на секунду.

— Нравится? — Фуу привычно крутнулась на месте, но юбка отказалась взлетать. — Хокаге-сама лично выбирала для меня! Говорит сюда

Она ткнула пальцем прямо в левую грудь, ткань натянулась, Гаара отвел взгляд.

— будут прикреплять награду! Поэтому обычную одежду нельзя! А тебе, куда тебе будут прикреплять награду, братец Гаара?

Темари, не выдержав, отвернулась, сдерживая смех, рвущийся сквозь плотно сжатые губы.

— Не знаю, — развел руками Гаара. — За что мне награду?

— Не надо скромничать! — посерьезнела Темари. — Твой песок спас многих во втором лагере, сбил атаку врага, фактически!

— Да, а того ругательника ты как заткнул! — закивала Фуу. — Жаль, сестренка Гермиона меня к Даймё утащила, и я не видела, как ты его закопал в огромной пирамиде!

— Его откопали, Фуу-сан, — раздался голос подошедшего Шикаку. — Так что у вас еще будет шанс лично ему объяснить, что нехорошо ругаться в присутствии юных и прекрасных девушек. И ваш противник, Темари-сан, тоже ускользнул, так что не сомневаюсь — вы еще найдете способ с ним посчитаться, и непременно в том же составе.

Темари посмотрела туда, куда указывал Шикаку взглядом. Неподалеку от входа в здание Академии, с печальным видом сидел Шикамару, опираясь спиной на стену, и сделав из костылей подобие стула.

— Все в ваших руках, Темари-сан, — дипломатично улыбнулся Шикаку.

— Эгей, мороженое! — рванула вперед Фуу, забыв о приличиях и этикете. — Дайте два!

Темари мягкой, скользящей походкой шиноби Суны приблизилась к Шикамару, выдернула веер, села на него напротив. Шикамару настороженно смотрел на нее, размышляя сразу о нескольких вещах.

— Извини, — бесхитростно сказала Темари. — Это моя вина, что тебе приходится ходить вот так.

— Да уж, — пробурчал Шикамару, все еще злой на отца.

— Если бы я не отвлекала тебя, то ты успел бы уклониться!

— Ты о чем? — взгляд Шикамару прыгнул, сфокусировался на Темари. — Успел уклониться? А! Нет, здесь твоей вины, я специально подставился, только недооценил опыт Кисаме. Даже с пробитым легким он стукнул этим своим жутким мечом, этого я не учел в расчетах.

— Вот как, — растерянно сказала Темари и тут же облегченно улыбнулась.

Она наклонила голову набок, посмотрела на Шикамару.

— Из нас вышла бы отличная команда, не находишь? Ты удерживаешь тенями, я режу ветром и веером, а?

— Вообще-то мы так и работали командой после Академии, — проворчал Шикамару.

— Церемония награждения начнется через минуту! — женский голос разнесся над окрестностями.

— Идем, — вскочила Темари, протянула руку, — я тебя поддержу!

Шикамару уловил оттенки смыслов этой фразы, но все же промолчал и взял руку Темари, начал подниматься.

28 мая 79 года. Академия, Коноха, страна Огня.

— Вы задержались. Какие-то проблемы с Даймё? — поинтересовалась Цунаде у Старейшин.

— Нет, — ответила Кохару.

— Задержались для обсуждения вопросов миссий и поставок, — заметил Хомура.

— Что-то важное? — уточнила Цунаде. — До церемонии еще полчаса, есть время поговорить, если там что-то срочное.

— Публичные награждения и вручения званий? — понимающе спросила Кохару. — Хирузен настоял?

— Это хорошо для боевого духа, — ответила Цунаде. — Не говоря уже о том, что многие заслужили, особенно за последнюю битву. Так что Даймё?

— Все нормально, — заверил Хомура. — Даймё впечатлен действиями Защитников и системой аварийного портала. По отзывам уцелевших Защитников, это и спасло Дайме, сами они уже не успевали ничего сделать, настолько плотно насели враги. Это и Семихвостый, явившийся прямо над крышей резиденции, но Даймё не только не стал гневаться, но даже повелел наградить джинчурики, дать земли, денег и титул.

— Зная Фуу, она не поленится слетать к Даймё и лично обнять его в ответ, — рассмеялась Цунаде. — Так Даймё доволен?

— В целом, да, — вступила в разговор Кохару. — Врага не пускают в страну Огня, основные сражения идут на границах, мирное население заранее переселяется, так что потери минимальны. Расходы на войну пока что компенсируются налогом и сборами, и то, что война закончится в этом году, тоже вызвало одобрение Даймё. Цунаде, она точно закончится?

— Нара Шикаку в этом абсолютно уверен, — дипломатично ответила Цунаде, — так что вы все правильно сообщили Даймё. Какое счастье, что там оказалась Гермиона!

— Да, Даймё был очень впечатлен твоей внучкой, Цунаде, — хихикнула Кохару. — Она там прямо вскружила головы придворным бездельникам!

После чего Кохару посерьезнела и Цунаде, глядя на нее, тоже.

— Что именно? — уточнила Хокаге.

— Север страны Огня наводнили разбойники и бандиты, два каравана разграблены, местами нападают на стражников, а в одном из городов даже ограбили чиновника Даймё, собиравшего налог. Воровство, убийства, количество жалоб и сообщений резко выросло в последние дни, так что Даймё поручает Листу разобраться с ситуацией.

— Странно, — нахмурилась Цунаде. — Откуда такой всплеск?

— Я подскажу вам, Хокаге-сама, — раздался от входа голос Яманака Иноичи. — Только что прибыл из второго полевого лагеря, разбирал весь этот клубок нападений и допрашивал пленных.

— Дело ли лично туда ездить? — все еще нахмурившись, уточнила Цунаде.

— Тренировал Ино, — спокойно ответил Иноичи, — ну и попутно помог немного в расследовании. Как раз удачно вернулись на награждение, сразу отправился к вам, Годайме.

— Итак?

— Бандиты и наемники Акацуки, которые перешли границу неделю назад, в момент общей атаки. Патрули они обошли или уничтожили, воспользовавшись тем, что самых сильных шиноби немедленно отозвали в лагерь, едва началась атака. В основном сброд всякий, но среди них полно нукенинов, пусть и на уровне генина, но все же владеющих чакрой и техниками. Да и бандиты неплохо владеют холодным оружием, во всяком случае, с крестьянами вполне способны справиться. Акацуки собрали большую армию там, в горах бывшей страны Неба и под охраной шиноби Неба.

— Проклятье! — Цунаде стукнула кулаком по стене. — Мы с ними еще за налет не посчитались, а они нам по новой гадят! Послать туда группу ликвидации!

— Не горячись, Цунаде, — проскрипела Кохару. — Наверняка шиноби Неба ждут нашего налета, и не забывай, они работают с Акацуки!

— Именно так, Кохару-сама, — кивнул Иноичи. — И, самое неприятное, среди их армии полно измененных Орочимару, и часть их тоже перешла границу.

— Да, печать Орочимару — это серьезно, — Цунаде взяла себя в руки. — Ладно, шиноби Неба нам не достать, но уж эти бандиты на севере не уйдут. Сформировать мобильную группу из чунинов и пары джонинов, послать на север, чтобы зачистили там все под корень!

— Цунаде-сама, церемония награждения начнется через пять минут, — заглянул в помещение помощник Хокаге.

Заметив Старейшин и Иноичи, он дополнительно поклонился, после чего исчез.

— Хорошо, — сказала Цунаде. — Тогда после церемонии, Шикаку там все равно будет присутствовать, пусть озадачит своих помощников.

— В условиях войны? — покачала головой Кохару.

— У нас пятитысячный резерв, — отрезала Цунаде, — сидит в Лесу Смерти! Найдется, кого послать, а во главе поставить Митараши Анко! Она — бывшая ученица Орочимару, так что пусть разбирается, ей только в радость будет. Справится — получит джонина, вот и все. Без нас церемонию, конечно, не начнут, но опаздывать было бы невежливо. Старейшины, ваше присутствие украсит церемонию, прошу вас, тут недалеко, в соседнем зале.

Кохару и Хомура, переглянувшись, кивнули, молча пошли к выходу. Цунаде, мило улыбнувшись, показала Иноичи, чтобы и он присоединялся. Глава клана Яманака, в сущности, и не собирался увиливать, ведь он прибыл, в первую очередь, чтобы участвовать в награждении Ино.

Глава 33

29 мая 79 года. Коноха, страна Огня.

— Я рад, что чунином стал ты, — сказал Шино.

Несмотря на летнюю жару, он был в неизменном коротком пальто с высоким воротником и черных очках. Разве что штаны сменил на шорты по погоде. Бакамару одобрительно гавкнул, а Киба важно расправил плечи, жилетка чунина распахнулась.

— Девушки, это Абураме Шино, мой бывший напарник по команде, — представил его Киба. — Шино, это Миа из моей новой команды, она ирьенин и отлично сражается!

Миа, тряхнув черными волосами, улыбнулась.

— Рада приветствовать вас, Шино-сан.

— Взаимно, Миа-сан.

— А это Мито, она из другой команды, но наши наставники — чунины старые боевые друзья, и мы даже видели их, помнишь экзамен в Киригакуре?

— Позор свой там забыть я никогда не смогу, — ответил Шино, вызывая улыбки у девушек.

— Рада приветствовать вас, Шино-сан.

— Взаимно, Мито-сан, — процедура повторилась и возникла секундная пауза.

Обе куноичи, вообще-то были старше и Кибы, и Шино на полтора-два года, но те, получившие образование в Академии имели преимущество в делах шиноби. Опять же клановое происхождение, владение хидзюцу, знакомства, связи, не говоря уже о проживании в Конохе.

Высокая, чуть выше Шино, Миа, и низенькая, по плечо Кибе, Мито, смотрелись на контрасте еще прекраснее, и Киба, пригласивший их на экскурсию по Конохе, еще шире развел плечи. Помимо двух красивых куноичи и полученной жилетки чунина, он удостоился и похвалы матери, и теперь Кибу прямо-таки распирало от желания покрасоваться, похвастаться и пофорсить перед девушками.

В общем, жизнь была прекрасна, по мнению Кибы, и встреча с Шино только добавляла оттенков радости.

— Представляешь, я бился там, в четвертом лагере и еще помог спасти Хинату! — воскликнул Киба.

— Видел я ее, и рад, что жива она, — кивнул Шино.

Куноичи, у которых, в сущности, тоже было прекрасное настроение, переглянулись.

— Шино-сан, а правда, что жуки-кикайчу клана Абураме могут поглощать чакру? — поинтересовалась Миа.

— О! — Мито метнулась вбок, наперерез потоку людей и шиноби на главной улице Конохи.

Она вернулась, почти таща за собой толстячка, при виде которого Киба удивился. Он почему-то был уверен, что Чоуджи и Ино сидят под командованием Шикамару во втором лагере, и только теперь сообразил, что судьба и штаб раскидали всех выпускников Академии в разные края.

— Привет, Чоуджи!

— Гав! — сказал Бакамару.

— Привет! — сказал Шино.

— О, так вы знакомы! — восхитилась Мито. — Чоуджи-сан когда-то спас мне жизнь!

— Ну, я всего лишь помогал, — внезапно засмущался Чоуджи.

Киба напряженно мыслил, пытаясь сообразить, как разрешить ситуацию.

Не то, чтобы он претендовал на Мито и Миа, собираясь объявить их своими девушками или зайти куда-то еще дальше, но сама ситуация! Он стал чунином, пригласил боевых подруг, а они, вместо того чтобы восторгаться им, взяли и прилипли к его товарищам! Хорошо, конечно, что все встретились, но все же он, Киба, пригласил куноичи на экскурсию! Он должен был водить их по Конохе, рассказывать и небрежно пояснять, а они бы восхищались громко его подвигами, ну и все остальное, что положено делать в таких случаях.

Тут Киба задумался, и решил, что рассказал бы Мито и Миа про свои подвиги в Академии, но не в присутствии же Шино и Чоуджи это делать? Но и не прогонять же старых друзей? Киба почесал в затылке, думая, как бы совместить все условия и все-таки придумал, пока Миа рассматривала жука на пальце Шино, а Мито восхищалась техниками клана Акимичи.

— Я стал чунином! — громко объявил Киба, привлекая общее внимание. — Поэтому приглашаю всех отпраздновать это событие!

— Пойдем в Якинику! — тут же облизнулся Чоуджи.

Киба слегка струхнул, так как знал размеры аппетита Чоуджи, и пару раз видел его в деле. Сарутоби Асума, сын Третьего, один раз даже расплатиться не смог, наставница Куренай его тогда выручила. Вообще то, Киба думал о "Жабе", где они собирались в прошлый раз, после экзамена в Тумане. Но и отступить, потерять лицо перед Мито и Миа Киба никак не мог, и поэтому почти без паузы ответил.

— Конечно! Я угощаю!

— Ура! Мясо на ребрышках — я иду к тебе! — трубно взревел Чоуджи.

— Всегда приятно с друзьями радость разделить, — заявил Шино.

Мито и Миа отступили на шаг, зашептались. Во время посещений Конохи в увольнительных из лагеря резервного корпуса, они слышали про этот пафосный и дорогой ресторан, облюбованный кланами, но понятное дело ни разу туда не заходили.

Генины и так получают немного денег, даже в Конохе, а уж, чтобы тратить их еще на дорогие рестораны? Нет уж, в Конохе хватало мест, где можно дешево и вкусно поесть, но теперь Киба приглашал и угощал, и Мито, и Миа испытывали сомнения. Вроде как это накладывало на них обязательства в отношении Кибы, тем более что тот их пригласил на прогулку, или нет? И ведь не спросишь, а побывать в ресторане хочется, да и товарищи у Кибы приглянулись девушкам.

Посовещавшись, куноичи решили, что никаких обещаний они вслух не давали, и это главное.

Киба, в свою очередь, остался доволен и не доволен одновременно, но ему припомнились слова Ёта "Никогда не бывает идеальных условий, и шиноби должен уметь побеждать в любых условиях", перекликавшиеся с мудростью клана, гласившей, что нельзя ждать, пока противник подарит тебе победу. Нужно вырвать ее неожиданным ударом, подчинить себе обстоятельства, победу и врагов.

Еще одна мысль подняла Кибе настроение. Пять месяцев войны и он чунин! Еще продлится война, и станет джонином! Да и куноичи вокруг хватает, не всем же заглядываться на Шино и Чоуджи, не так ли?

— Вперед, в Якинику! — закричал Киба.

В конце концов, он — чунин, клан признал его заслуги, рядом верный Бакамару и две прекрасные девушки, и товарищи, и впереди наверняка масса подвигов и славных дел! Он, Инузука Киба, не уступит никому из своего выпуска, ну разве что Шикамару, неохотно признал Киба.

— Эй, Чоуджи, как там дела у Шикамару? — спросил Киба, повинуясь импульсу.

— О! — немного невнятно ответил Чоуджи из-за того, что рот его был набит чипсами.

Он не только успел достать, открыть упаковку и набить рот, пока Киба размышлял, но еще и успел угостить Мито, которая осторожно жевала один кусочек чипсов, пытаясь понять, нравится ей это или нет.

— Он стал токубецу-джонином после той атаки в марте, — сказал Чоуджи, — а во время последней атаки сразился с одним из Семи Мечников Тумана и почти победил! Правда, сейчас он в госпитале, но там за ним ухаживает сама Пятая Казекаге, помнишь ее?

— Сабаку Темари? — потрясенно переспросил Киба.

Чоуджи кивнул, закидывая в рот новую порцию чипсов.

Киба громко, шумно вздохнул и выдохнул. Нет, ему точно не обойти Шикамару, тот успел его обогнать во всем! Пятая Казекаге! Токубецу-джонин! С ума сойти! Но остальным он точно не уступит! И Киба еще шире расправил плечи, поглядывая гордо и свысока, чтобы все видели, как сияет его новая зеленая жилетка чунина со спиралью на спине!

29 мая 79 года. Коноха, страна Огня.

Тотсуо и Ёта поприветствовали друг друга, Ёта сразу увидел Кибу и остальных, что-то горячо обсуждавших неподалеку. Настолько горячо, что даже не заметили наставников, мысленно хмыкнул Тотсуо.

— Зачем ты назначил встречу здесь? — спросил Ёта. — Свою команду я и так знаю!

— Да ладно тебе, — хмыкнул Тотсуо, — пусть детишки порезвятся без нашего пригляда. Видишь, куда-то собрались, сейчас уйдут!

— Киба, конечно, хороший боец, но чунина ему рано дали, — сказал Ёта.

— Но из твоей команды не убрали? — уточнил Тотсуо. — Значит, ставь его старшим над остальными, нагружай вдвое сильнее, пусть узнает, что такое работа командира и вообще, мы же выучились? Повтори ему то, чему учили нас и, если не дурак, станет отличным чунином!

— Не дурак, но все же клановый из Конохи, — вздохнул Ёта. — У них там свои хидзюцу, взять хотя бы это перекидывание в двухголовую собаку. Чему я его могу научить?

— Применять голову по назначению? — хмыкнул Тотсуо. — Ладно, идем.

— Кэнсу уже выписали из госпиталя, — иронично заметил Ёта.

— А я и не к нему, — парировал Тотсуо.

В госпитале было прохладно и немного темно, поэтому чунины не сразу сориентировались. Поймали медсестру, потом ирьенина, и Ёта сообразил, что его напарник хочет найти ту девушку, что вернула их обратно в битву, и сказал, еще более иронично.

— Почем бы сразу не пойти к Годайме и не спросить, где ее внучка?

Тотсуо остановился, хлопнул себя по ноге.

— Ай! Она же была на экзамене в Тумане! А я все вспомнить не мог, откуда ее знаю! Идем!

— К Хокаге?

— Почему бы и нет? Видишь, нас отправляют к Като Шизуне, а я точно знаю, что ее нет в госпитале, и еще долго не будет! Спросим в резиденции Хокаге, уж там точно должны знать!

Они шли по улице, споря вполголоса, и Волк, наблюдающий за ними, подумал, что, наверное, зря его дернули по тревоге. Но все же порядок есть порядок, и расспросы чунинов запустили одну из охранных процедур. Волк, продолжая боковым зрением следить за Тотсуо и Ёта, подумал, что надо будет подать рапорт о пересмотре процедур, все-таки большинство их было рассчитано на мирное время и другие обстоятельства. Тем более что Хатаке Какаши приветствовал любые инициативы шиноби АНБУ, лишь бы они шли на пользу делу.

— Что-то здесь не так, — говорил Тотсуо напарнику, устроившись за столом в миниатюрном кафе.

Волк, сидевший за соседним столиком в обличие толстого торговца, мысленно хмыкнул.

— Все знают внучку Цунаде по имени, но никто не знает, где она живет? Да не может такого быть!

— Может, Годайме дорожит внучкой? — сказал Ёта и тут же покачал головой. — Ошибся, согласен, тогда ее не пустили бы в битву!

— Вот так захочешь поблагодарить человека и не сможешь! — воскликнул Тотсуо.

— Да и не только ее надо благодарить, — заметил Ёта. — Вон как все радуются нашей победе, и что, кто-то пришел к Годайме и сказал спасибо? Ладно, там, шиноби — Отшельники, они в масках были, но ведь Годайме нам жизнь спасла, не так ли?

— Да, ты прав, — кивнул Тотсуо и задумался.

Волк с интересом ожидал, что будет дальше. Эти двое явно не были вражескими агентами, либо их игра превосходила проницательность Волка. Стоило бы, конечно, запросить их командиров на подтверждение личности, но без фотографии не сработает, не устраивать же личную встречу? Если же это вражеские агенты высокого полета, то особые приметы воспроизвести, сыграть роль им не составит труда.

Но стали бы такие подготовленные агенты так бездарно разыскивать Гермиону? Или в этом как раз особая хитрость и прикрытие, никто же не заподозрит, что вражеские агенты могут действовать так бездарно в самом сердце Конохи?

Волк размышлял, слушая чунинов.

— Ты знаешь, — сказал Тотсуо, — вот оно как получается, по моему мнению. Сражались мы все вместе, и радуемся победе теперь все вместе. Вот это ликование и воодушевление — оно общее, как и победа, одно на всех. Каждый выполнил свой долг, ты, я, Годайме, каждый сражался в меру сил и возможностей, чтобы защитить Коноху. Поэтому мы не благодарим друг друга, каждый из нас знает свой долг и готов выполнить его еще раз, если потребуется.

— Соглашусь, — кивнул Ёта, пригубил чай. — Если выполнять долг ради благодарности, то это уже не долг получается, а даже не знаю что.

— Обычная миссия за деньги, — предположил Тотсуо. — А Коноху мы защищаем вовсе не за деньги, вот так!

Волк еще раз мысленно хмыкнул и сделал пометку. Потом нагло подсел за столик к чунинам, сбросил Хенге, отмечая реакции. Реакции были правильные, скорость соответствовала, и Волк перешел к словесным проверкам.

— Я бы посоветовал вам, Тотсуо-сан и Ёта-сан, оставить свою затею.

Упоминание имен, которых сами чунины в разговоре не называли, старый и беспроигрышный трюк АНБУ, оказал свое воздействие. Никто не собирался кидаться на Волка с кунаем в руках, чунины почтительно внимали.

— Не надо искать внучку уважаемой Годайме, уж поверьте, от этого вам станет только хуже. Я передам ей вашу признательность, если это вас устроит. Или что-то еще скрывалось за вашим желанием поблагодарить ее, Тотсуо-сан? Личный интерес, быть может, но сразу могу сказать, он напрасен. Интерес шиноби, вполне понятный, но тоже абсолютно бесполезный. У вас не то тело, если вы понимаете, о чем я.

Чунины кивнули, сообразив, что речь идет об улучшенном геноме. Это многое объясняло в событиях того дня.

— Так что оставьте эту затею и не ищите Гермиону-сан, бродя по Конохе и заглядывая в здания, это принесет вам одни лишь неприятности.

Волк поднялся, шагнул, уходя техникой перемещения. Так было эффектнее, и плюс психологический момент, позволявший надежно укрыться рядом с наблюдаемыми и незаметно слушать дальше.

— Ну, попробовать надо было, — пожал плечами Тотсуо, глядя на Ёта. — Нет, так нет, может потом представится еще случай.

Волк сделал себе еще пометку. Похоже, все и правду было случайностью. Гермиона в тот день переместилась в разгромленный штаб, потом в четвертый лагерь прежде, чем кто-то сообразил, что происходит. И медикам она помогала, а те в подчинении у Като Шизуне, ну и понятно, никто Гермиону с поля боя не прогонял. Хорошо, конечно, что она не пострадала, но все же могла, да и режим секретности нарушился, вон каким-то чунинам мимоходом помогла, и теперь ломай голову, вражеские агенты они или нет?

По всему, конечно, выходило, что нет, но все же. И тут Волка осенило.

Незаметная фотография, и можно будет потом показать ее вечером Гермионе, когда та будет дома. Опознает чунинов — подозрения сняты, нет — еще сутки наблюдения, на всякий случай. Волк улыбнулся и полез в карман жилетки АНБУ за фотоаппаратом, новейшей моделью, миниатюрной и точной, как удар клинка.

30 мая 79 года. Нейтральные острова к востоку от страны Огня.

Встреча трех Каге проходила на нейтральной территории, одном из островов к юго-востоку от страны Горячих Источников. Страны, окружающие страну Огня оставляли риск атаки на Каге, страна Железа оставалась слишком публично-официальной, поэтому выбор стоял между морями и островами. Цучикаге притащил с собой по воздуху Казекаге с отрядом сопровождения, и Райкаге прибыл со свитой, но то была лишь формальность, дань прошлым традициям. Никто не собирался ни на кого нападать, устраивать ловушки и козни, или шпионить. Более того, Цучикаге даже не поленился обеспечить остальных крыльями, полученными через Акацуки.

Общий враг — Коноха, самой своей мощью, внезапно сблизила трех Каге так, как не удалось бы и самому прочному договору о союзе. На острове при помощи техник быстро возвели здание, и Каге приступили к переговорам, о том, что сделано и что предстоит еще сделать.

— На одно решающее сражение каждая из Деревень должна выставить максимальное количество шиноби, не так ли? — сказал Ооноки. — Границы прикрывать не нужно, мы ударим в сердце Листа, и тот сам оттянет войска из полевых лагерей. На один — два дня сражения можно снять шиноби с миссий, и так далее.

— Шпионы Листа увидят это, — сказал Фису. — Всех шиноби придется собирать в одном месте для переброски, подвергая риску внезапной атаки и разгрома.

— Согласен, — прорычал Райкаге, — разведка Листа работает сейчас на пределе, пытаясь подготовиться к налету на Коноху. Любое обнаруженное скопление наших сил будет разгромлено упреждающим ударом, не говоря уже о том, что опасности подвергаются сами наши Деревни!

— При этом Коноха до сих пор этого не сделала, — заметил Цучикаге, складывая руки за спиной. — По отдельности Лист мог разгромить любую из наших гакуре, прежде чем придет помощь. Так почему Коноха этого не сделала? Не смогли проникнуть и подложить порталы? Отпадает, миссия в Суне по похищению Сабаку Темари доказывает возможности Конохи.

— Я вот удивлен, что Коноха еще не развернула пропаганду Сабаку в целом и Пятой Казекаге в частности, — вздохнул Фису. — Шиноби Суны не деморализованы, но уже не слишком жаждут биться против Конохи, раз результата добиться не удается. Самый крупный наш успех — лишь результат случайности, удалось пройти под носом у сенсоров Листа и снять одного из барьерной команды.

— Но на одну битву их духа хватит?

— Думаю, что да, — кивнул Шестой Казекаге, — но для этого мне нужно будет развернуть пропаганду с упоминанием прямой атаки на Конохагакуре, здесь еще помогут Старейшины, особенно Чиё, но упомянуть атаку на Коноху придется.

— А, — махнул рукой Райкаге, — Коноха и так это знает. Эту часть нашего плана Нара Шикаку и так вычислит, можно даже не сомневаться. Самое главное — захвачены порталы, которые использует Коноха, и которые позволят нам перебросить наши армии напрямую к стенам Листа. Захвачены и средства связи, так что мы сможем координировать наши действия, не покидая армий и полевых лагерей.

— Откуда такая уверенность, что Коноха не обнаружит пропажи?

— Наш агент в резиденции Даймё выдал подробные сведения, эта партия была изготовлена, но не поставлена на учет, так что в суматохе после битвы следы затерялись, — ответил Ооноки. — Тем более что немало других изделий было уничтожено в ходе атаки на полевые лагеря, особенно четвертый. Поэтому можно рассчитывать на незаметность, но!

Цучикаге многозначительно вскинул палец, даже взлетел над столом.

— Даже если Коноха обнаружит пропажу, то сделать они ничего не смогут! Уже сейчас доверенные люди, не шиноби, несут вторые половинки порталов к Конохе, чтобы заложить их неподалеку от Деревни. Шиноби Листа не смогут обнаружить их, как не сможем и мы, в этих вещах нет чакры, а искать палочку в лесу.

Цучикаге усмехнулся, вернулся на место.

— Заряд в этих вещах, — он бросил на стол деревянный диск сантиметровой толщины, — не бесконечен, так что нас в любом случае поджимают сроки. Имитацию подготовки к налету все равно надо будет проводить, так думаю.

— Согласен, — поддержал Райкаге, — часть войск перебросим воздухом, запутаем врага, и нам все равно потребуются эти летательные штуки в битве. Используем против Конохи ее же тактику. Порталов у нас немного, переход займет время, поэтому первыми должны переходить барьерные команды. Вначале скрытно будем накапливаться в лесу возле Конохи, а как только нас обнаружат, накроемся несколькими барьерами и продолжим переход войск. Коноха, конечно же, успеет стянуть свои силы, но это будет решающее сражение. Решим все одним ударом, сокрушим мощь Листа, а если они решат отступить, то сровняем саму гакуре с землей, это тоже будет крупный успех. Для отвлечения внимания используем отряды в небе, пусть Коноха думает, что начался налет, рассылает своих.

— Тогда и перебрасываемые войска обнаружат быстрее, — заметил Фису.

— Летуны пусть заходят с севера, войска перебрасывать южнее Конохи, оттуда Лист точно не ждет удара, — возразил Райкаге. — В любом случае, это будет не тайная операция, а явная, где все решит мощь объединенной армии, а не трусливые увертки, беготня и возможность перебрасывать шиноби туда-сюда по всей стране Огня! Вся наша мощь, против всей мощи Листа, и тогда мы узнаем, кто сильнее!

Он сжал кулак, как будто уже собираясь пробить стену Конохи.

— Барьер против сенсоров можно поставить сразу, — предложил Ооноки, — и перебрасывать по возрастанию силы шиноби, чтобы затруднить обнаружение, и тогда джинчурики пусть переходят последними.

— Правильно! — одобрил Райкаге. — Заодно пусть прикроют переход, мало ли что? Думаю, можно собрать шиноби Песка и Камня, с имитацией удара по Дождю, а мои сделают вид, что решили еще раз попробовать на прочность четвертый лагерь Конохи.

— И все равно риск разгрома наших войск, полевых лагерей и Деревень по отдельности сохраняется, — сказал Ооноки, — и получается, риск этот с самого начала войны. Непонятно, почему Коноха медлит?

— Риск он и есть риск! — рыкнул Райкаге. — Без риска не бывает жизни шиноби! Соберем армии и ударим, и тогда Коноха отзовет всех своих шиноби, а после нашей победы просто не сможет нам угрожать ничем! Всегда есть риск столкнуться с более сильным, более быстрым врагом, но это же не значит, что мы должны забиться в страхе в свои гакуре и сдаться на милость Листа? Есть угроза? Мы ее сокрушим!

— Поддерживаю, — кивнул Фису. — Но сбор армии и переброска на север, к границам Аме, займет время.

— Конечно, время потребуется всем, — добавил Ооноки. — Недели три точно, и там уже будет почти конец июня, как собственно и планировали изначально.

— Да, будем исходить из срока в двадцать дней, Облаку тоже нужно подготовиться!

— И еще у меня появилась отличная идея, — улыбнулся Ооноки. — У Листа счеты с Акацуки, так значит Акацуки, и используем в операции отвлечения. Пусть полетают, оттянут на себя внимание и силы, а потом, когда Коноха обнаружит угрозу наших армий, Акацуки смогут присоединиться к общей битве, даже ударить в спину Листу, образно говоря.

— Если Коноха их уничтожит во время отвлекающего маневра?

— А, не жалко, — махнул рукой Ооноки. — Верхушку их так просто не уничтожат, так что свою роль они сыграют, а если еще и в общей битве смогут ударить по Конохе, то будет вообще замечательно. После же нашей победы их ликвидируем, одним ударом прихлопнем целую кучу преступников, нукенинов и бандитов.

— Для этого нужно победить Коноху.

— Если мы проиграем, то пусть Коноха с ними и разбирается, — хмыкнул Ооноки, — думаю, нас вопросы Акацуки волновать тогда уже не будут. Единственное замечание, я бы внес поправку к плану Райкаге, и предложил воздушные отряды тоже перебросить порталами, а не по воздуху.

— Хорошо! — рыкнул Райкаге. — Давайте тогда уточним детали и сроки, и согласуем наши действия!

Глава 34

31 мая 79 года. Где-то в стране Горячих Источников.

— Ха, йоу, я вас моложе, да и сильнее мой биджу тоже, зачем нас только здесь всех собрали, лучше бы мне концерт организовали!

— Но Би — сан, неужели вы забыли, как Отшельники Листа швырнули вас в последней битве? — заметила Нии, с самым невинным видом теребя косу.

— В самую гущу боя я приземлился, Цунаде там встретил и сразу влюбился!

— Опасное это занятие — любить пятую Хокаге, — усмехнулся Роши.

— А еще ты забыла, как Годайме Хокаге тебе морду набила! — продолжал напевать Би. — И Кьюби когтями тебя отодрал, пока мой брат ему не навалял!

Нии потемнела, налилась синевой, рыкнула сквозь зубы.

— А кошечка-то с норовом, — заметил Хан из-под шляпы, бахрома которой скрывала его лицо.

— Да уж молчал бы, лошадь с дельфином! — крикнула Нии во весь голос. — Или это не тебе Третий Хокаге шестом по голове заехал так, что ты летел, цепляясь за землю всеми копытами?

— Не надо ссориться, — заметил Роши, — все мы, так или иначе, пострадали от шиноби Листа в последней битве. Да и собрались мы здесь, чтобы обсудить действия в будущей битве. Согласитесь, будет очень обидно ударить бомбой Биджу и попасть в союзника, не так ли?

— Эй, старик я вот мазать не привык, мои бомбы всегда попадают, врагов Облака они убивают! — Киллер Би приплясывал на месте, тыкал руками в такт рэпу.

Пожилой, невысокий Роши спокойно улыбнулся в ответ.

— Это замечательно, Би-сан, но что делать, если шиноби Конохи отклонят вашу бомбу? Ведь такое уже случалось, насколько я понял из рассказов Цучикаге.

— Да чего мучиться, — вставил реплику Хан. — Давайте я пущу гендзюцу на всю Коноху, и они будут стоять на месте. Расстреляем их бомбами, как генинов и все.

— Что же вы так не сделали, Хан-сан в прошлой битве? — язвительно — вежливо осведомилась Нии.

— И хозяйка кошечки с норовом, — Хан сверкнул глазами из-под шляпы. — Сделал, уважаемая Нии, именно так и сделал, но шиноби Листа выставили барьер, а после их контратаки применить гендзюцу было невозможно, задело бы шиноби Камня. Здесь же немного другое, если позволите.

Переход Хана от подколок к вежливости вызвал у Нии ухмылку. Но все равно ей хотелось сдернуть с джинчурики Пятихвостого шляпу и разодрать ее на ленточки. Чем-то Гоби не нравился Ниби, и та рассерженной кошкой шипела внутри.

— Они не смогут накрыть всю Коноху барьером, а если смогут, то мы ударим бомбами Биджу, и пока вы и Би-сан будете раскалывать барьер, я ударю гендзюцу, а Роши-сан устроит на месте Конохи озеро расплавленной лавы. Четыре биджу в Истинной форме — не два по отдельности, так что вместе мы будем сильнее не в два раза, а в три или даже больше. Надо только действовать вместе, командой из четырех джинчурики, и победа сама свалится нам в руки.

— Эй, Коноха не так уж и слаба, нас ждет сильная борьба, но вместе драться будет прикольно, и врагам нашим будет от такого больно!

— Им будет больно от твоего рэпа, Би! — рявкнула Нии.

— Да, было бы очень неплохо, если бы в бою вы пели поменьше, Би-сан, — заметил Роши.

— Я умею сражаться и петь, на это всегда приятно смотреть! Сердце Хокаге я покорил, тем, что пел и одновременно бил!

— Размер не выдержал, — хохотнул Хан.

Но все же, все четверо джинчурики были взрослыми шиноби, и, в конце концов, перешли к конструктивному обсуждению, ибо, как ни крути, каждый из них понимал, что в одиночку не тянет против Листа. Поэтому решение сражаться командой из четырех джинчурики, было принято без особых возражений, затем каждый озвучил особенности своих техник и способностей, даруемых биджу. Соответственно, встал вопрос боевого слаживания и совместных тренировок, и вот тут наступил ступор.

Четыре биджу в Истинной форме, от такой тренировки, особенно с применением бомб Биджу — а без них не обойтись — вполне могла исчезнуть часть материка. Да и кто знает, куда могут улететь техники, напитанные мощью биджу, ведь вполне можно задеть и союзников. Далеко же куда-то забираться в глушь означало подвергнуть себя риску налета Отшельников Листа, с непредсказуемым результатом. Разве что острова в Северном море, но тоже по факту никаких гарантий. С новыми техниками Листа, шиноби Конохи могли внезапно появиться в любой точке Элементных стран, и уж кто-кто, а джинчурики это прекрасно осознавали.

Пускай не все из них были приближены к власти, как брат Райкаге, Би, но уж о возможностях Листа и планируемых боевых операциях Деревень они знали. И знание это вело к неприятному факту: если не придумать, как тренироваться без отрыва от основной армии, то придется сражаться без боевого слаживания, и значит остается только уповать на огромный боевой опыт каждого из носителей хвостатых. То есть риск получить бомбой биджу в бок все равно оставался, равно, как и затоптать часть армии союзников, не заметив или не скоординировав атаку. Пускай джинчурики не любили в Деревнях, но свой долг они осознавали и уж точно не хотели калечить своих, пускай даже случайно.

— Можно, конечно, разделиться, как и раньше, — заметил Хан, — мы вдвоем с шиноби Ивы, вы вдвоем с шиноби Камня, но тогда того эффекта не будет. Вчетвером, как уже сказал, мы будем сильнее не вдвое, а втрое и вчетверо!

— Да, это была бы стандартная команда из четырех шиноби, — согласился Роши, — трое шиноби и одна прекрасная куноичи, Лист такое постоянно практикует.

Нии только ухмыльнулась мрачно в ответ на комплимент. Что толку с того, что ты прекрасная куноичи, если парни разбегаются, узнав, что ты джинчурики? Примеры двух джинчурики Конохи, бывших женами Хокаге: Первого и Четвертого, не делали жизнь Нии легче. Мало находилось смельчаков, готовых к личной жизни с джинчурики — кошкой.

— Эй, я знаю, как нам проблему решить, надо у брата совета спросить, он же Райкаге, силен и умен, и всегда помогает мне он!

— Разумная рифмованная мысль, ну надо же, — хохотнул Хан. — Еще можно спросить Цучикаге.

— Да, думаю, Ооноки-сама поможет нам с этой проблемой, — кивнул Роши.

— Спросим двух Каге и всех победим, а потом чего-нибудь поедим! С пятой Хокаге я биться готов, ради сисек ее не пожалею хвостов! — станцевал Би.

Нии опять зашипела, зная, что это бесполезно. Даже Эй не смог выбить из брата привычку постоянно поминать сиськи в своих текстах, но все равно спокойно слушать такое она просто не могла. Джинчурики Камня отнеслись к этому спокойнее, в силу возраста и опыта, а вот Нии прямо бесило, хотелось вздыбить хвост и расцарапать все лицо Би. Фыркнув, она подумала, что надо пожаловаться Самуи, это будет вернее, чем сообщать Райкаге.

1 июня 79 года. Коноха, страна Огня.

При виде входящей в дом Митараши Анко у меня сразу подскакивает давление и уровень гормонов в крови.

Нет, ну вы сами посудите, мало того, что на ней короткие шорты в обтяжку, настолько короткие и настолько в обтяжку, что заметно отсутствие трусов, так еще и живот в сеточку, а грудь прикрывает именно что полоска ткани. Назвать эту полоску топиком ну просто язык не поворачивается. Так мало этого, на ней еще неизменное пальто, которое она распахивает жестом матерого эксгибициониста, демонстрируя свои обнаженные прелести.

— Жарко, — поясняет она. — Увидела такой наряд у Фуу и решила попробовать, и очень хорошо получилось, да. Обдувает приятно, особенно в движении.

Одного понять не могу: если ей жарко, то зачем пальто?

Но так как пришла Анко в гости к Шизуне, то скромно сижу в сторонке, сравниваю ножки у двух куноичи. Анко снимает пальто и усаживается на диване в вольной позе, прямо напротив меня, и думаю, что она сейчас облизнется.

Вот, проводит языком по губам!

Интересно, она сама осознает, что до пор сих повторяет Орочимару, или никто ей об этом не говорит? Со смешком думаю, что если она еще и "ку-ку-ку" будет вставлять, то все, туши свет, сливай воду, Орыч с сиськами в гости зашел. Понятно, что пришла она не просто так, ни разу в гости не приходила, а тут оп-па и стоит на пороге! Может, конечно, Шизуне с ней чаще встречалась, но я точно с того экзамена больше не пересекался. Или тот разговор на нее так повлиял, и она пришла еще раз излить душу? И ведь подгадала редкий момент, когда Шизуне дома, может ей Шизуне и нужна?

Ну, если не разговор по душам со мной и не секс, и не медицина Шизуне, то, что тогда?

— Поручили мне тут миссию, — говорит Анко, после чашки чая и обмена мнениями о моде и практичности.

Опять облизывается, и у меня опять вырывается невольный смешок от представившейся картины. Анко уговаривает Шизуне и та сдает меня в аренду, Анко значит, тащит меня на миссию, облизывает и сдувает пушинки, мужественно закрывает своим телом и все это на дикой природе, и в палатке. Гормоны бегают и бурлят, зачуяв, наконец, работу, ибо если и вправду дойдет до миссии вдвоем в девственных лесах страны Огня, то леса-то может, и останутся девственны, а вот я точно нет.

С другой стороны, Анко вроде ни в чем таком не замечена, но поведение и вид прямо провоцируют.

— Из скал бывшей страны Неба вырвалось и разбежалось по стране Огня огромное количество всяких мелких разбойничков, бандитов, отребья, нукенинов и прочей швали, — презрительным тоном говорит Анко, — а так как сбежали они как раз, когда Камню и Облаку приспичило атаковать полевые лагеря, то успешно пробежали границу.

Шизуне кивает, мол, да, так и есть. Ладно, разбойники и разбойники, их же вроде генины ловят, в порядке всяких там миссий и наработки стажа? Джонинам как-то не с руки таким заниматься, тот же Какаши в одиночку всех бандитов во всех странах перебьет, если их собрать в одном месте, перебьет и не запыхается, даже хитайате с шаринган — глаза не сдвинет.

— Но! Помимо этой мелочи, которую уже успешно ловят, — продолжает Анко, — еще разбежалась целая толпа измененных моего бывшего учителя. Не знаю, как они туда попали, может, сбежали от Орочимару, а потом ошиблись направлением и забежали в скалы страны Неба?

— Вероятно, Райкаге, когда громил Отогакуре, прихватил и базы Орочимару, — добавляет Шизуне.

— А может быть, — соглашается Анко. — В общем, эта не та мелочь, которую так просто выловить. Мало того, что у них у всех, как правило, с головой непорядок, и они любят насилие, так еще и печать дает им повышенные возможности.

И опять Шизуне кивает, да и я мысленно поддакиваю. Ага, экзамен на чунина, вот там измененные Орыча показали себя во всей красе, и это он их, как потом выяснилось, еще и наркотой какой-то накачал, то есть они бегали практически без мозгов, чисто в режиме "Халк ломать!" А эти, разбежавшиеся, с головой дружат, стало быть, втрое, впятеро опаснее.

— Мне поручили миссию по их поимке, — говорит Анко.

И даже знаю почему.

— И тут я сразу подумала о вас, Гермиона-сан, — продолжает она.

Ути-пути, какие мы вежливые. Нет, оно, конечно, будоражит кровь и гормоны, вместе с полуголой Анко на природе гоняться за монстрами, но нет, как говорится "я уже слишком стар для всей этой херни".

— Но мне отказали! — почти с возмущением восклицает ученица Орыча.

Мысль моя, понятное дело, скачет дальше, сейчас Анко начнет меня соблазнять во всех смысла уединиться с ней в девственных — тьфу ты, вот привязалось! — лесах, ну и там слово за слово, не знаю, поймаем мы монстров Орыча или нет, но потрахаемся знатно, это точно.

— И долго читали нотацию! — вот теперь она точно обижена или гениально играет. — Можно подумать, я бы силой утащила вас, Гермиона-сан, без вашего согласия!

Обряд похищения невесты, шиноби-стайл.

— И можно подумать, я там развлекаться собиралась! Для дела же все! Может даже джонина, потом дадут, эх, — Анко мечтательно вскидывает руки, выгибается, потягивается, а полоска ткани натягивается.

Интересно, Анко согласилась бы сняться в экранизации книжек Джирайи?

— Поэтому вы, Анко-сан, пришли сюда, чтобы попросить меня сделать вам какую-то вещь, — спокойным тоном.

Еще немного, и надо будет либо бежать в душ, либо валить ее на диван, ну и Шизуне заодно, а что, терять все равно будет уже нечего! Поэтому лучше выпроводить ее быстрее, но кто бы мог ожидать такой непринужденно-чувственной атаки?

— Ну да! — вскидывается Анко. — Тут дело такое

Она смотрит на Шизуне, чешет голый живот и продолжает.

— Ожидают налета огромного, еще похлеще, чем зимой было. Всех тренируют и гоняют, каждая леталка на вес золота, да что там, Гермиона-сан, вы же и сами все знаете!

Тон ее опять становится почти жалобным, громкость падает почти до шепота, и хорошо, что между нами метра три, а то представляю, если бы она так шептала мне в ухо, да облизывала. Джирайю сюда надо, ему бы понравилось!

— Понятно. Сколько нужно леталок?

— Да мне бы одну, сверху осматривать, глазами. Сенсоров-то дают, и боевую группу, а леталки наотрез, умоляй не умоляй, — Анко делает жест, как будто отбрасывает что-то. — А? Под мою ответственность? Какаши разрешил, не сомневайтесь!

И лезет за бумагой в полоску ткани, потом в шорты.

— Не надо! — немного нервно восклицаю. — Не уходите, Анко-сан, будет вам леталка!

— О! — и лезет обниматься.

— Выпейте чаю, Анко-сан! — на тон выше и отскакиваю. — Сейчас все сделаю!

Телепорт в лабораторию и привалиться к стенке.

— Фффу, какая женщина! — и немного спокойнее, — и чего Орыч ее при себе не оставил?

2 июня 79 года. Полевой лагерь Суны, где-то в стране Рек.

— Привет, Нобу! — из темноты к костру вынырнул Сайто, сел рядом.

— Привет, — вяло отмахнулся Нобу. — Чем порадуешь?

— Слух ходит, — усмехнулся старый друг, — что вскоре полетим штурмовать Коноху.

Сонливость слетела с Нобу, он приподнялся и повторил.

— Коноху?

— Коноху, — кивнул Сайто. — Вижу, ты тоже не забыл.

Они замолчали, вспоминая тот ужасный экзамен на чунина и "пытки", которым их подвергли в Лесу Смерти. Да, они вылетели с экзамена, но, благодаря этому выжили, так как пережитый ужас заставил их покинуть Коноху, до того, как Песок в союзе со Звуком предпринял ту злополучную атаку.

— Что, что вы не забыли, Нобу-сан? — загомонили генины из команды Нобу.

Чунин и наставник многозначительно обвел их взглядом и сказал притихшим подросткам, внимавшим каждому его слову и жесту.

— Хитрость и коварство генинов Листа! Всегда помните, что у шиноби Конохи припрятана техника, трюк, уловка, о которых вы не знаете. Даже если вы думаете, что полностью контролируете ситуацию и противника, то все равно будьте уверены, шиноби Листа вас обманут. Орочимару был шиноби Конохи, и обманул нашего четвертого Казекаге. Сабаку Темари посидела в тюрьме Листа, и видите, к чему это привело? И война, на которой мы сражаемся, в ней тоже виновата Коноха.

— Да, — кивнул Сайто, — ведь мы до сих пор так и не смогли продвинуться в страну Огня, у проклятого Листа постоянно находится какой-то новый фокус!

— А я слышал другое, Нобу-сан! — робко сказал генин Модо.

Все три генина, в сущности, еще подростки, немного робели перед Нобу, который был старше во всем: возрасте, звании и опыте, не говоря уже о том, что он был их командиром и наставником.

— И что же ты слышал, Модо? Скажи, не стесняйся, — подбодрил генина Нобу.

— Что у Суны просто нет сил, взять штурмом лагерь, — одним махом выпалил Модо, отодвинулся.

— Кто спорит, Сунагакуре не так сильна, как раньше, — безразлично пожал плечами Нобу, — но если бы не фокусы Конохи, то Казекаге давно бы взял штурмом и уничтожил этот лагерь, торчащий у нас на пути и не дающий продвинуться дальше. В следующий раз, когда услышишь такие разговоры, сразу сообщай, хорошо, Модо?

Генин кивнул.

— Все, спать! Завтра нас ждет миссия вдоль границы, — приказал Нобу.

Оставшись один на один с Сайто, Нобу подбросил в костер еще веток, помешал угли, и только потом спросил преувеличенно небрежным тоном.

— Так что там со штурмом Конохи?

— Слухи ходят, что нам то ли дадут крылья на чакре, как у шиноби Неба, то ли Цучикаге потащит к Конохе огромную скалу, а потом сбросит сверху, предварительно, конечно, нас высадив. Но суть в том, что армии трех деревень соберутся у стен Листа.

— Понятно, — Нобу почесал в затылке.

В Коноху не хотелось, не говоря уже о том, чтобы штурмовать таковую. Несмотря на то, что на войне Нобу уже убедился, что генины Листа далеко не так хитры, проницательны и умелы в техниках, как ему казалось, подсознательный страх все равно остался. Сайто молчаливо подрагивал, разделяя опасения друга. После пытки полуголыми блондинками и воздействия шарингана, Коноха ассоциировалась у них только с опасностью, сводящей с ума.

— Может того, сразу к Лесу Смерти отвернем и там высадимся? — с храбростью отчаяния предложил Сайто. — Там хоть все знакомое! Экзамена сейчас точно нет, отсидимся, если что скажем, мол, заблудились в лесу. Или крылья сломались, а потом из Леса Смерти долго выбиралось.

— Да, это дельная мысль, — медленно кивнул Нобу. — Ладно, там, в патрулях, но как Суна на что-то крупное, принадлежащее Конохе, нападает, так это все плохо заканчивается. И в этот раз будет плохо.

— Камень и Облако с нами, говорят, — неуверенно добавил Сайто, развел руками. — Ну да, они тоже не слишком преуспели против Листа, но их много, отсидимся за их спинами?

— Казекаге не даст, — вздохнул Нобу.

Шиноби Суны не слишком рвались в бой против Листа, скорее склонялись к мысли, что надо помаленьку отступить, и пока Коноха не нападает, сделать вид, что ничего не было. При этом Шестой Казекаге Шимэо Фису легко поднимал их в атаку, воодушевлял, подталкивал, заставлял идти вперед. Но едва Казекаге улетал, шиноби Суны теряли изрядную долю рвения, как и Нобу с Сайто, собственно.

В атаке же на Коноху, все шиноби Суны будут в одном месте, и в этом месте будет Казекаге.

— Кто спорит, Казекаге — мастер, — продолжил вздыхать Нобу, — да Цучикаге и Райкаге тоже мастера, а все же против Листа не продвинулись.

— Это понятно, только нам то, что делать? — нетерпеливо придвинулся Сайто.

Нобу посмотрел на друга, еще раз развел руками.

— Исполнять свой долг. Ты же не собираешься становиться нукенином?

— Нет, ты что! — вскинулся Сайто.

— И я не собираюсь. Значит, когда придет время, мы полетим в Коноху, чтобы участвовать там, в общей битве. Вряд ли нам дадут свернуть в Лес Смерти или отстать по дороге, но если будет возможность, так и сделаем. Если нет — будем сражаться, помня о коварстве Конохи. Будем надеяться, что нам повезет, и коалиция трех Каге победит, а мы пережим эту битву.

— Это будет непросто, — вздохнул Сайто. — Может того, напросимся на миссию там по охране границ, ведь, если Казекаге уведет шиноби, границы останутся незащищенными? И Сунагакуре тоже?

— Не забывай, что мы чунины, — вздохнул Нобу. — Если бы мы были генинами, то, возможно, и удалось бы остаться.

— Да, — кивнул Сайто. — В тот день, когда нас посетила идея отправиться на чунин — шикен в Коноху, нам стоило остановиться и подумать дважды, а не бежать радостно к наставнику.

Нобу не ответил, еще раз поворошил угли и махнул рукой жестом бессилия.

Глава 35

3 июня 79 года. Аме, страна Дождя.

Ханзо сделал жест рукой, приглашая садиться Старейшин Амегакуре, и ближайшего друга и помощника, Цубасу, из клана Ливня. Штаб-квартира Ханзо под одним из центральных зданий Амегакуре была надежно укреплена и защищена от проникновения, подслушивания и подглядывания, и поэтому глава Деревни сразу перешел к делу.

— Итак, Коноха прислала извещение, что Песок, Камень и Облако планируют общую атаку на Лист всеми доступными им силами.

— Они просят помощи? — надтреснутым, старческим голосом уточнил Старейшина Ши. — Конечно, они наши союзники, но участие шиноби Дождя в обороне Листа.

Он покачал почти лысой головой, с редкими кустиками седых волос.

— И да, и нет, Ши-сама, — ответил Ханзо. — Они просят помощи, но защищать Коноху планируют сами. В Амегакуре не так уж и много шиноби, и после последней атаки стало еще меньше, так что в Листе, думаю, учли этот момент.

— Но все же просят помощи? — уточнил Цубаса, что-то быстро рисуя сенбоном на листе бумаги.

— Да, и поэтому я собрал вас всех, нужно найти наилучшее решение. Коноха предполагает массовый налет, как это сделали шиноби Неба полгода назад, и просит нашей помощи в обнаружении возможных мест производства крыльев и скоплений, вражеских шиноби, готовящихся к вылету. Коноха примерно равноудалена от северных и западных границ страны Огня, и самое короткое расстояние для налета — из страны Рек.

— Или с южной границы, — заметил Цубаса.

— Или с восточной, как сделали шиноби Неба, — хмыкнул Ханзо, — но там теперь так просто флот не подведешь, а на юг дорога лежит через воды, контролируемые Туманом, который в союзе с Конохой. Поэтому предполагаемые места старта и взлета лежат возле нас: страна Рек, страна Травы, а Облако, скорее всего, выдвинется из страны Источников или страны Звука. И вот и возникает дилемма, ради которой я вас созвал. Усилить патрули на границах и провести рейды вглубь соседних стран означает ослабить оборону Амегакуре, и как я уже сказал, потери велики, и случись еще одна такая атака — Деревня будет потеряна. Но в то же время сидеть и ничего не делать мы не можем, охрана на границах тоже ослаблена, и враги проникают. Это не говоря уже о долге союзника. И, самое главное, представьте себе, что налет трех деревень на Лист все-таки состоится, что враги перехитрят Коноху.

— Ты хочешь сказать, что Лист уничтожит армии трех деревень? — спросила Старейшина Цукино, старая, укутанная в ткани и накидку куноичи, некогда блиставшая на первой мировой войне.

— Битва Пяти Биджу показала, что три Деревни в целом примерно равны Листу, но в случае налета шиноби Конохи будут защищать свой дом. Так что да, Цукино-сама, есть очень неплохие шансы, что Лист если и не уничтожит, то основательно подорвет силы других Деревень. В таком случае наши шиноби, выдвинутые к границе, получат шанс нанести удар по стране Ветра или стране Камня, смотря, где добыча будет богаче. Итоги битвы мы узнаем быстро, Лист сообщит, но отмобилизовать силу Дождя и выдвинуть к границе — это будет промедление, если бить, то бить нужно будет сразу после битвы за Коноху. А для этого нужно сейчас принять решение, будем мы наносить такой удар или нет. Амегакуре может воспрянуть и усилиться еще, возможно даже занять место Суны, или рухнуть, разоренная до основания.

— Ох уж этот юношеский максимализм, — проворчала Цукино, укутываясь сильнее, — или все, или ничего! Конечно же, и Камень, и Песок оставят охрану на границе! Шиноби в стране продолжат выполнять миссии!

— Трое Каге уже попробовали силу Листа, и поэтому они возьмут с собой всех сильных шиноби, — возразил Ханзо. — Команды генинов возглавляемые чунинами, которые сами еще вчера были генинами, не помеха нашим шиноби. Такую оборону границы мы сомнем одним ударом!

— Но все же сами гакуре мы взять не сможем, — закашлявшись, сказал Старейшина Ши. — Союз с Листом не продлится вечно, а разорение стран нам припомнят потом!

— Если кого и бить, то Суну, — заметил Цубаса, — чтобы окончательно лишить Песок статуса Великой деревни!

— Это означает конфликт с Конохой, — заметила Цукино, — ведь Лист не просто так приютил семью Сабаку.

— То есть вы предлагаете не атаковать соседей, Старейшины? — уточнил Ханзо.

— Ну почему же, — отозвался Старейшина Ши. — Просто меру надо знать, не пытаться уничтожить сами гакуре, не жечь и не топить зря крестьян, не разорять города, чтобы противник не озлоблялся зря. Вот уменьшить силу Песка и Камня — это можно и нужно сделать всенепременно. Ты, Ханзо, останешься в Амегакуре, демонстративно и напоказ, твоя слава и сила отпугнет тех, кто решит, что можно под шумок напасть.

— Ши правильно говорит, — заметила Цукино, — твоя слава, Ханзо, стоит целого отряда джонинов. Коноха просит помочь разведкой? Давайте поможем, и пусть шиноби Дождя высматривают, где там наши враги, и что неподалеку от границы есть ценного? Когда три Деревни начнут налет на Коноху, шиноби Аме атакуют и разгромят полевые лагеря врагов, пограничные патрули, и прихватят все ценное. Мы можем подготовиться к такой атаке и выполнить долг союзника, попутно ослабив врагов. У нас не хватает шиноби? Пусть Коноха выделит нам отряд прикрытия, который перед налетом вернется в Лист.

— Отряд Листа и так расположен на окраине Амегакуре, — ответил Ханзо, — и они помогли в последней атаке.

— Тогда тем более, — продолжала Цукино, кутаясь в накидку, — пусть охраняют и бдят, а шиноби Дождя выдвинутся к границам. Это позволит начать наносить урон врагам, даже не дожидаясь их налета.

— Раз три Деревни стягивают силы, они все равно ослабят границы, — закивал Ханзо, — а мы, наоборот, можем усилить наши отряды. Благодарю, Ши-сама, Цукино-сама, ваша мудрость опять помогла Амегакуре!

— Для этого и существуют Старейшины, — в унисон ответили старики, поднимаясь.

Они вышли, и Ханзо сделал знак группе сопровождения, потом повернулся к Цубасе.

— Ну что ж, тогда тебе придется возглавить эти атаки на границе, друг.

— Конечно! Все равно меня никто не знает, — хмыкнул Цубаса, — и это очень удобно, прятаться в тени твоей славы. Но скажи, Ханзо, ты думал, что будет после войны?

— Коноха давно могла бы утопить в крови все Деревни, если ты об этом, — отозвался Ханзо. — Раз они этого не делают сейчас, то и после победы никто не будет резать Амегакуре. Так что, можно смело побеждать, Лист твердо выполняет все свои обязательства. И самое главное — не забывай, что теперь секрет мощи Листа известен, и после победы у нас будет масса времени подумать, что этому можно противопоставить.

— Хай! — Цубаса поклонился.

— Главное, чтобы никто не нападал на Амегакуре до налета на Коноху, — пробормотал Ханзо под нос, — а там пусть хоть все поубивают друг друга, не жалко.

4 июня 79 года. Коноха, страна Огня.

Коноха готовится к мощнейшему авианалету, как мне объяснили еще неделю назад.

Стратеги-шиноби поразмыслили и пришли к выводу, что враги нападут на деревню с воздуха, налетят, как толпы саранчи и вообще, будет очередная мега-битва. Чтобы такого не случилось, разведка роет носами землю, выискивая центры производства крыльев, а наши вроде как готовят упреждающий удар. Говорю "вроде как", потому что шиноби Конохи и сами не знают, как его производить. Нет, они осознают, что надо ударить первым, но, как и куда, никак не могут решить, и проводят совещания, ломая головы, и, самое ужасное, мне тоже приходится там присутствовать.

Ведь производство леталок полностью на мне, так что от вопроса не убежать.

Тут что получается, упреждающий удар может и сорваться, и Коноха должна быть готова к налету. Поэтому сеть наблюдательных постов на границах, сенсоры и все такое, как радары, обшаривающие небо, и, конечно же, подготовка ВВС Конохи. Здесь стратеги Листа дали небольшого маху, конечно, делая ставку на качество, а не на количество, но с другой стороны, у врага тоже не десятитысячные армии летали. Так что ожидаемый бой мало того, что будет самым массовым сражением в воздухе, так еще и наверняка станет самым кровавым, ибо и с той, и с другой стороны будет масса шиноби, умеющих сражаться, но новичков в полетах.

То есть с атаками у них будет все в порядке, но с защитой очень плохо.

Невозможно сделать прекрасными летунами за пару месяцев, даже если это шиноби, при массовом обучении. Взлет-посадка, отработка маневров, работа в группе, это край, и то при условии, что все мастера полетов, то есть АНБУ и Отшельники, бросят все и будут круглосуточно учить других, а я в три смены буду клепать леталки и заряжать батарейки для них уже не ящиками, а целыми железнодорожными составами.

Поэтому вот очередное заседание по проблеме авиаудара, на котором мне опять надо присутствовать.

И рад был бы отсутствовать, но не получается. Ладно, там, воспоминания о фильмах с боевой авиацией, это не совсем для шиноби, хотя тема боевых пулеметов и зениток вызвала интерес. Но так как все производство упирается в меня, то и приходится сидеть, и слушать, и реагировать, невольно думая, что враги таки нащупали слабое место новой Конохи. Ударили раньше Плана, и теперь еще наращивают темпы производства крыльев. Гонки экономик мне точно не выдержать, о чем собственно и заявлял неоднократно, ведь я один, и ни разу не робот — артефактор.

Но, разумеется, врагам такого не скажешь, поэтому сидим и обсуждаем.

— Население будет эвакуировано, особо важные здания накрыты барьерами, — в сотый, наверное, раз повторяет один из аналитиков Листа. — Ложные цели — барьеры, опять же. Основное руководство и все ценное, в подземелья и пещеры под горой, одновременно с эвакуацией. Дома мы построим новые.

— Да не построим мы ничего, если не дадим отпор! — следует не менее привычное возражение.

— Значит надо встретить врага раньше, вне стен Конохи!

— Тогда они рассредоточатся и разлетятся, тактика шиноби Неба.

— Напустить на них Чоумея!

— Ооноки!

— Атаки Отшельников!

Вслушиваюсь, конечно, краем уха, но спор сворачивает на привычные рельсы.

Ни у кого нет опыта воздушных войн с поправкой на специфику шиноби, и теперь стратеги и тактики спорят до хрипоты, пытаясь в теории предусмотреть все, и не имея практики. Шиноби Неба, вроде бы, имеют преимущество, но именно что вроде бы, сколько их там, тысяча? Нет, даже меньше, во время налета и массовых атак они понесли потери. Сражение полутысячей и ловля Семихвостого не то же самое, что налет тремя армиями численностью в двадцать или сколько их там тысяч, при условии активного противодействия противника, то есть Конохи, в воздухе.

Да и я не специалист, мало чего могу подсказать.

Воздушные мины могли бы решить проблему, но их нужно, по самым скромным подсчетам не менее ста тысяч, а я в день только одну смогу производить. Проблемы вкладывания нескольких заклинаний и их взаимодействия, а так было бы, конечно прекрасно. Взлетел над огромной кучей деревянных шаров, одним заклинанием их превратил в невидимые взрывающиеся мины, и все, до Конохи никто не долетел бы.

Поэтому сижу и бесплодно размышляю об эскалации конфликта и разрастании аппетитов во время войны.

— Гермиона-сан, что скажете?

— Давайте накроем всю Коноху барьером, а когда враги прилетят, отсидимся под ним. Попытаются взломать барьер, сбросим на них бомбу. Огромную настолько, что всех врагов сметет. Думаю, Тензо-сан не откажется вырастить ради такого дела огромное дерево?

— Конечно, Гермиона-сан, — улыбается лидер Отшельников, — специально для вас сделаю огромный шар размером с гору Хокаге.

— Бомба такого размера сметет и барьер, — неуверенно говорит один из аналитиков.

— Не попробуешь — не узнаешь, — пожимаю плечами.

Смотрят на меня. Откладываю в сторону очередную готовую леталку.

— Что вы хотите от меня? — развожу руками. — Работаю день и ночь, и, уж извините, не могу производить больше, чем сейчас, если, конечно, вы не хотите переутомить меня до потери работоспособности.

— Нет, нет, что вы, Гермиона — сан, — недружным хором уверяют аналитики.

— Я не специалистка по воздушным войнам.

— Но именно вы производите леталки, — следует робкий аргумент, который тоже применялся сотню раз.

И так каждое заседание, да. Нервы, нервы, попытки предусмотреть все, даже шиноби от такого не свободны. Правда, частенько они впадают в другую крайность: ставка на одну атаку, безбашенность и натиск грудь в грудь, главное ввязаться в драку, а там уж разберемся, что за враг, такое у шиноби тоже сплошь и рядом. И хрен пойми, что лучше, наверное, нечто среднее?

Беру следующую заготовку.

Спор возобновляется, а я сижу и думаю, что и врагам, наверное, не так просто произвести столько крыльев за такой короткий срок. Возможно, аналитики и правы, предполагая худшее, и превентивный удар вообще не допустит налета, но все же? Ведь там чакрометалл в крыльях, какие-то аналоги батареек — аккумуляторов и вообще? Понятно, что шиноби Неба ради возможности отомстить сдали секрет полета, но промышленное производство и двадцать тысяч крыльев? И ведь еще поправку надо внести на поломки, отказы, запасные крылья, и замену тех, что разбились во время тренировочных полетов? Шиноби вряд ли будут биться, падения с высоты до пятидесяти метров переживет и обученный генин, встряхнется и дальше пойдет, и такой высоты достаточно для обучения.

Но все же, предполагать, что у врага все идеально — разве не форма паранойи? Да и войска трех Деревень, кто сказал, что они будут действовать идеально и синхронно, без должного слаживания? Или аналитикам глаза застит последняя мега-битва, но там как раз в основном были только шиноби Кумо, и неудивительно, что они работали синхронно. Но что было бы, будь там еще войско Ивы?

Вопросы, вопросы, и опять нет ответов.

Слушая споры, ваяю очередную леталку, и думаю, что все это напоминает вязание в очереди или по дороге на работу, чтобы скоротать время. Бред? Конечно! Но ощущение очень навязчивое.

— И все же массовое применение порталов в воздухе, — продолжается спор.

— Только контрудар на полпути к Конохе! Нельзя допускать сражения над Деревней!

— Но здесь можно выстроить оборонительную сеть!

— Только уничтожение производства крыльев, без вариантов!

Пожаловаться, что ли, Цунаде на этих высоколобых говорунов?

5 июня 79 года. Север страны Огня.

Митараши Анко в крутом пике приземлилась прямо посреди деревни, затормозила, привычным жестом закидывая леталку за спину. Дымки от пепелища еще поднимались, на улице валялись несколько тел, порубленных, проткнутых, изломанных.

— Я — шиноби Конохи! — громко крикнула Анко, поднимая руку и демонстрируя закрепленный на предплечье хитайате. — Кто это сделал, и куда они убежали?!

Тишина была ей ответом. Анко еще раз осмотрела пепелище, тела, пошла к уцелевшим домам. Относительно уцелевшим, крыши пробиты, стены изорваны, видны следы разгрома, поломанные деревья, еще тела.

— Есть, кто живой?! — крикнула Анко. — Эй, люди?! Я из Конохи, прибыла к вам на помощь!

Тишина. Анко втянула ноздрями воздух, прищурилась, насторожилась. Мысль о том, что надо было взять сенсора, мелькнула и пропала. Мобильная группа, разделившись на три части, по числу сенсоров, шла по следам трех групп таких же поджигателей и убийц.

— Выходи! — крикнула Анко. — Эй, выходи, я слышу твое дыхание! И не знаю, что ты ел, но воняет на всю деревню!

— Рггххаа!

Стены дома, пол, как будто взорвались, выпуская наружу пятерых измененных, бугрящихся мускулами, блистающих серой кожей, рогами и клыками. Телесные изменения второго уровня проклятой печати Орочимару были разнообразными, но саннин оставлял для дальнейших экспериментов только тех, чьи изменения носили более-менее боевой характер. Поэтому непосвященным людям казалось, что измененные Орочимару все на одно лицо.

Уродливое, серое лицо, с костяными наростами и выступами.

— Взять! — прорычал ближайший к Анко. — Славная куноичи!

— Почему ко мне вечно пристают извращенцы? — ухмыльнулась Анко, не вынимая рук из карманов пальто.

Пятерка измененных, взревев, кинулась к ней, протягивая руки. Анко легко отскочила, вытащила руки из карманов, ударила привычной техникой.

— Руки-змеи!! — прямо в лица ближайшим.

Измененные отшатнулись, закрылись, подставляя под укусы змей уплотнившуюся кожу рук.

— Пособница Орочимару!!! — взревел один из пятерки. — Убить ее!!

— Эй, я тоже ненавижу Орочимару! — крикнула Анко, запрыгивая на дерево. — Он мне тоже поставил печать, вот, смотрите!

— Тогда откуда у тебя его техники? — взревел все тот же измененный, отличавшихся от других наличием трех рогов на голове вместо двух.

Анко цокнула, трюк не удался. Пару раз срабатывало, измененные расслаблялись, и она легко убивала их или брала в плен. Но эти пятеро, видимо, оказались умнее.

— Ближний круг Орочимару носит печати! — рычал трехрогий. — Она — приспешница!

— Сам ты! — выкрикнула Анко, блокируя удары могучих рук, пуская их вскользь.

— Схватим ее и будем трахать в этой форме, пока не умрет!

Анко содрогнулась, жертв подобного подхода она уже насмотрелась достаточно. Изменения при переходе на второй уровень затрагивали все части тела, и насильники-измененные фактически превращали внутренности своих жертв в кровавое месиво.

— Змеиный газ! — из рукавов Анко выскочили две змеи, разевая пасти.

Облако плотного, фиолетового газа вылетело из них, ударило в лицо ближайшего преследователя. Анко продолжала взмывать в воздух, нюхнувший газа, кашляя, свалился, еще двое продолжали преследование. Оттолкнувшись от крыши ближайшего дома, они взмыли в воздух мощным прыжком. Крыша и дом развалились с треском, по земле бежали еще двое, ловя момент, чтобы ударить в приземляющуюся Анко.

— Тайная техника Конохи: Побег с переворотом! — крикнула Анко, выхватывая леталку.

Она резко заложила мертвую петлю, подбила двух прыгнувших снизу пинками, сталкивая друг с другом.

— Укус древесной змеи!

Маленькие змейки вцепились зубами в самое уязвимое место измененных — проклятую печать. Именно там, вопреки всякой логике, изменения тела оставалась минимальны и оставалась надежда прокусить уплотненную кожу. Анко невольно припомнила возможности прародителя всех измененных — Джуго, там змеи точно не помогли бы, разве что в глаз укусить.

Наблюдая, как костенеют и замирают тела укушенных, она полезла в подсумок.

Двое внизу, подхватив третьего, трущего глаза и кашляющего, побежали в сторону леса, подступающего к деревне с юга. Анко закинула леталку за спину, перекувыркнулась, падая, сложила печати.

— Шуншин!

Складывая скорость мгновенного перемещения, со скоростью падения и умножая на массу тела, она заранее напитала чакрой ноги, страхуясь от перелома. Страшный удар в спину швырнул трехрогого вперед, увлекая остальных, ударил о деревья на опушке, затрещавшие, одно даже сломалось. Анко метнула веер взрыв-печатей, крикнула.

— Кац!

Из взрыва, пыли и щепок пополам с листьями вылетел один из измененных, лицо искажено рычащим оскалом.

— Каварими! — ушла в сторону Анко техникой Замены.

Удар измененного пошатнул землю, выбил ямку в ней и сломал полено, появившееся вместо Анко. Сама куноичи метнулась врагу за спину, выходя из поля зрения, воткнула кунай прямо в печать. Измененный пошатнулся, взревел, упал на колени, пытаясь вытащить кунай, избавиться от боли. Анко, крутанувшись, загнала второй кунай ему в глаз, доставая до мозга. Измененный жалобно рыкнул и упал, уткнувшись в землю, замерев.

— Так, — сказала самой себе Анко, увидев, что случилось с остальными двумя.

Трехрогий висел на дереве, обняв его, проткнутый насквозь толстенным сухим суком. Он силился оттолкнуться от ствола, снять себя или сломать сук, но пока что не получалось. Последний из измененных, продолжавший кашлять, наугад ломился куда-то вглубь леса, не разбирая дороги.

— Далеко не уйдет, — улыбнулась Анко, — через полчаса судороги дойдут до головы и все, с гарантией.

Она обошла вокруг дерева, связала руки трехрогого тонкой и прочной металлической леской, сказала.

— Знаешь, а ведь ты был прав, — сказала она, вставая так, чтобы измененный ее видел. — Орочимару был моим учителем, дал свои техники, научил всему, что знал. Думаю, тебе понравится знакомство с этим знанием моего бывшего учителя!

Трехрогий закричал, видя, как из рукавов Анко, шипя, выползают змеи.

Глава 36

6 июня 79 года. Полигон номер 96, Коноха, страна Огня.

— Ну что сказать, ну что сказать, устроены так свитки, желают знать, желают знать, как бегают улитки, — напеваю, безбожно перевирая слова, лишь бы рифма была.

Наверное, во всем виноват джинчурики Восьмихвостого.

Одно дело, когда он там, на сцене в Тумане танцевал, ну рэпер и рэпер, тем более, по цвету кожи почти что негр. И совершенно другое, когда многометровый Бык-Осьминог машет щупальцами и поет в рифму про сиськи Цунаде. Заразительно, и то, и другое. Но попробуй, скажи Годайме чего-нибудь про сиськи, ага, дураков нет, даже Джирайя не рискует. Зато петь в рифму можно безопасно, особенно если негромко.

И особенно, если есть он.

Результат.

Как говорится, "sic transit gloria mundi" (с), ну и полученное заклинание, собственно можно назвать Транзитным Порталом. Визуализации на уровне Дьяблы — синий овал с переходом — не получилась, это задел на будущее, тема для улучшения портала. Не получились и попытки перехода в конкретный, четко представляемый мир, сколько ни старался. Извилины заплетались морскими узлами, образно говоря, но нет. Как и в исходном Свитке, портал выталкивает из этого мира, но не конкретизирует точку приземления — другой мир. Возможно, и вправду нужно вначале вживую побывать в том, другом мире, а возможно просто неустранимый недостаток Портала, из-за исходной техники.

Но портал работает, и это главное.

Техника получилась площадная, в сущности да, портал, только не синий, а невидимый, не овал, а круг, и не в воздухе, а под ногами. Кастуется на площадь, иначе просто не смог бы отрабатывать заклинание на чужих Теневых клонах. А так помахал руками, клона утащило, создатель получил порцию воспоминаний или не получил, скорректировал, ну и так далее, методом последовательного приближения и воображения, дошли до сути. Разумеется, просто так заклинанием во врагов не пошвыряешься, чтобы их выкидывать в другие миры. Можно, конечно, но это как Авадой, надо, чтобы враги стояли на месте. Тогда да, подошел, покрутил руками, создавая пятиметровый круг — этакую стартовую площадку, с которой тебя толчком выбрасывает в другой мир.

Выкрутасы воображения, образ площадки получился настолько ярким, что так и осталось в голове.

В любом случае — работает и выпихивает в другой мир. Раз клоны выдерживают переход, то и я смогу, без всяких проблем, и это возвращает к исходному вопросу, возникшему после получения Свитка. Уходить или остаться? Нет, не так. Уходить прямо сейчас или остаться, и после того, как Коноха победит, уходить? Можно даже не спрашивать Цунаде или Шизуне, обе в один голос воскликнут, чтобы валил отсюда быстрее и искал свой дом. Ладно, Цунаде может не сразу воскликнет, она все-таки Хокаге, и долг власти понимает, судя по рассказам, но Шизуне точно выдаст пинка.

— Благодарю, Собака-сан, — кланяюсь шиноби в маске.

АНБУшники по очереди со мной занимаются, им тренировка, мне заклинание, плюс охрана, хотя полигон вроде и закрытый. В общем, рабочий процесс идет, точнее шел. Заклинание работает, можно закрывать лавочку, да. Так, Собака точно доложит Какаши, он же видел другие миры через воспоминания клонов. Какаши доложит Цунаде, в общем, все допущенные к процессу будут знать уже сегодня. Хорошо это или плохо? Мне точно нужно время подумать и принять решение, и будут ли меня торопить?

Нет, неправильная постановка вопроса: я сам не готов принять решение, поэтому мысль и виляет, ищет оправданий и внешних обстоятельств. Остановить меня точно не смогут, да и не будет никто этого делать. Следовательно, вопрос исключительно в моих мыслях и чувствах, в которых надо разобраться. Отложил вопрос на "потом", и вот это "потом" настало, уже не увильнешь. Да и вообще, от отношений с Шизуне сбежал, от войны сбежал, от решения вопроса с порталами сбежал, хорошо хоть от разработки заклинания не сбежал, наверное, по инерции.

Оглядываюсь. Собака уже ушел, ага, ну понятно, ему то чего здесь торчать? Полигон закрытый, посторонний сюда все равно не пройдет, а помощь его в клонах больше не требуется. Интересно, если бы он создавал по двадцать клонов за раз, как Наруто, то дело пошло бы быстрее?

Так, стоп, опять мысль сбегает вприпрыжку.

— Итак, подведем итоги, — сообщаю утоптанной земле под ногами. — Что мы имеем?

Да, у нас есть магичка, есть портал, и есть Цель, и при этом еще есть страх, обязательства и прочие душевные метания, которые надо учитывать. Решение должно приниматься спокойно, чтобы потом крыша не пыталась уехать, хватит этих приключений.

Чисто теоретически могу перейти в любой момент, так? Так.

Но не перехожу, следовательно, меня что-то удерживает. Что? Шизуне? Но я уверен, что она сама выдаст мне одобрительного пинка в другой мир, чтобы бежал искать семью. Познакомившись с ее обстоятельствами, ничуть тому не удивлен, да. Цунаде? Ну, тут как-то нет былой близости, но все же уверен, она бы говорила с позиции Хокаге, но как наставница одобрила бы уход.

Само заклинание?

Да, оно несовершенно, но все же прыжки по мирам, и технику можно доработать в процессе. Не исключено, что только в процессе ее и можно доработать, как раз тот случай, когда без практики, на одной голой теории, не выехать. Это меня пугает? Нет, продвижение к Цели, наоборот, должно воодушевить и ускорить.

Что тогда остается? Хмм, остается. Остается.

Да, пожалуй, вот оно. Я уйду, а Шизуне, Цунаде, Какаши, да тот же Собака, Наруто, все шиноби Конохи останутся. Война. Опять эти мысли о развязанной войне и ответственности. Могу ли я уйти, если война еще не окончена? Почему бы и нет? Трусливо сбежать от ответственности? Нет, уйти, значить дать Конохе проиграть, и получится, что я втравил Лист в войну, а потом сбежал, и Коноху разгромят, всех поубивают и так далее. Лучше не воображать себе такие ужасы, а прихватить с собой Шизуне не получится.

Тогда остаться и уйти после победы, которую вроде обещают уже скоро?

Да, этот вариант мне точно по душе, вроде как не бегаю от обстоятельств, и время ухода откладывается, вполне в духе трусливой парадигмы последнего полугода. И уходя, точно буду уверен, что Шизуне и остальным ничего не угрожает, хотя бы в ближайшее время. Понятно, что невозможно говорить за все будущее, но если заранее бояться всего, то и уйти, вообще не получится. Мало ли какие угрозы будут потом, и моя помощь наверняка пригодится. С таким подходом я бы и из Поттерианы не ушел бы, скорее всего, если бы меня Кубок насильно не выкинул. Да, точно не ушел бы, жил бы с Луной, к гадалке не ходи, ну и так далее, надо думать, нашлось бы, чем заняться после разборок с Волдемортом.

Итак, остаюсь до победы, но потом ухожу, точно, так и сделаю.

Как сразу легко на душе, вроде, как и не отказываешься от дела, и в то же время прямо сейчас, сию минуту ничего не надо предпринимать и решать. Можно морально подготовиться, еще поточить заклинание, будет улучшенный Транзитус Порталус, да. Но все равно, на душе легко, значит решение как минимум частично верное, ну пусть так и будет.

— Счастье в жизни предскажут порталы, нагадают вам бомбу биджу, и пускай здесь шиноби немало, но домой все же я ухожу.

Нет, определенно надо завязывать с рэпом.

8 июня 79 года. Коноха, страна Огня.

Наруто сидел на голове Четвертого.

— Пап, ты извини, что я тебя раскрашивал, — говорил юный Узумаки, — я ж не знал! А в деревне тебя любят и вспоминают добрым словом! Я знаю, ты обещал мне встречу с мамой, но извини, я не готов пока к сражению с Кьюби. Мне столько всего надо тебе сказать, и я уверен, тебе бы понравилась Сакура. У нее не такие красные волосы, как у мамы, но она классная! Чтобы одолеть Кьюби, нужно, чтобы дух был безмятежен, так говорит Эро-Сеннин. Интересно, он учил тебя подглядывать на источниках?

— Ага! Вот ты где, мой вечный соперник! — раздался голос Конохамару. — Сразимся прямо здесь и сейчас!

— Извини, папа, — Наруто встал и ткнул пальцем во внука Третьего. — Давай лучше сразимся на голове твоего дедушки, а?

— Не, давай лучше на голове Годайме, — мотнул головой Конохамару, едва не зацепив шарфом один из каменных "волос" головы Йондайме. — Так будет честнее!

— Не думаю, что бабуле это понравится, — задумался Наруто. — Может, не будем сражаться на головах Хокаге? Спустимся вниз?

— Ты не заболел, Наруто? — встревожился Конохамару. — Раньше тебе нравилось!

— Да понимаешь, — почесал в затылке Наруто, — тут выяснилось, что мой отец — Четвертый Хокаге, и мне как-то теперь неудобно раскрашивать его голову, или устраивать состязания в Техниках Соблазнения на его голове, понимаешь?

— Понимаю, — серьезно ответил Конохамару. — Но нам все равно потребуются независимые эксперты и судьи, чтобы определить победителя! Они охотно согласились!

— Они? — пробормотал Наруто и тут же расцвел улыбкой. — Фуу! Гаара! Класс! А то на горе Мьёбоку одни жабы и Эро-Сеннин!

— Эгей, братец, ты уже научился летать? — перекувыркнувшись, подлетела Фуу, крепко обняла Наруто.

Гаара невольно отметил, что с Наруто она вела себя точно так же, как с ним, но при этом Наруто почему-то не смотрел на нее с покраснением, а вот он сам, Гаара, всегда смущался. Или это потому, что Наруто окружен друзьями и влюблен?

Джинчурики Однохвостого задумался, машинально отвечая на приветствие Наруто.

— Нет, извини, Фуу, — смутился Наруто, — пока не получается даже в сенмоде! Но зато я освоил несколько техник Ветра!

— Погоди! — Конохамару, уже готовый спрыгнуть вниз, остановился на краю головы. — Так ты что, не тренировал Ойроке-но-Дзюцу? Как же мы тогда будем сражаться?

— Да ты обнаглел! — вскипел Наруто. — Академию еще не закончил, хитайате не получил, а уже уверен, что побьешь меня, своего учителя! Или ты забыл, кто тебе показал эту технику? Да я, если хочешь знать, придумал боевое применение этой технике, а чего добился ты?

— А я, а я, а я расенган освоил, вот! — закричал Конохамару.

— Который я же тебе и показал! Да его мой отец придумал! — Наруто топнул ногой по голове. — Извини, папа!

— Не ссорьтесь, — взлетела Фуу. — Лучше покажите мне технику, обещаю, буду судить честно и справедливо!

— Но вначале все же спустимся, — проворчал Наруто.

Клоны Наруто бежали двумя стройными рядами.

— Ойроке-но-Дзюцу! — сложил печати первый ряд, превращаясь в обнаженных красоток.

Гаара отвел взгляд, Конохамару надулся, а Фуу с интересом разглядывала бегущих девушек.

— Клинок ветра! — из-за спин девушек в воздух взмыл второй ряд, нанося удар кунаями, светящимися от чакры.

— Вот! — закричал оригинальный Наруто, стоявший рядом с остальными. — Когда враги увидят такое, они растеряются, а мои клоны с кунаями их атакуют!

— Джонинов таким не смутишь, — заметил Гаара, складывая руки на груди.

— Все равно они отвлекутся на первый ряд и пропустят атаку второго, да! — закивал Наруто. — А если отразят атаку второго ряда, подпустят девушек, те атакуют врукопашную, а второй ряд за это время отскочит и сделает расенганов. И еще вот.

Он отступил на пару шагов.

— Клоны Ветра: техника Взрывного Соблазнения! — сложив печати, выкрикнул Наруто.

Клоны перекинулись в девушек, помчались в атаку на вкопанные в землю бревна, и, не добежав немного, сложили печати и тут же взорвались. Наруто помотал головой, стряхивая щепки от разлетевшегося дерева и воспоминания взорвавшихся.

— Тяжело, как будто сам взрываешься, — пожаловался он, — зато враг такого точно не ожидает!

— Как ты это сделал? — нахмурился Гаара.

— Теневые Клоны создаются из обычной чакры. Когда они превращают чакру внутри себя в чакру стихии Ветра, то тут же взрываются, поражая все вокруг режущими потоками. Это я сам придумал! — похвастался Наруто и тут же помрачнел. — Правда, вначале Эро-Сеннин подсказал мне, что Теневых клонов можно использовать для тренировки, так как у меня все не получалось войти в сенмод. Сам не использует, а мне подсказал, да. И потом, когда первые клоны взорвались, я рядом стоял, посекло немного.

Наруто машинально почесал щеку, и без того носящую на себе три горизонтальных шрама в виде кошачьих усов. Гаара же подумал, что можно попробовать повторить такое с Песчаным клоном, если его взрывом разбрасывать, то должно быть сильное поражение.

— Зато теперь у меня нет проблем с сенмодом, — похвастал Наруто, — жаль только, что в нем Ойроке-но-дзюцу сильнее не становится!

— Техника Соблазнения в режиме Отшельника? — удивился Гаара.

— Нет, ну там, потрогать можно, — понизил голос, покраснел и зашептал Наруто, — но все равно не то!

— Победил братец Наруто! — объявила Фуу, как раз тыкающая пальцем в живот клона-красотки.

— Нэ, Наруто, а меня такому научишь? — шмыгнул носом Конохамару.

— А какая у тебя стихия? — почесал в затылке Наруто.

— Этого нам не говорили.

— Спроси у дедули-Третьего, может он знает?

— Точно! Спасибо, Наруто! — Конохамару умчался, чудом не зацепив шарфом кусты.

— Забавная техника, — Фуу сложила печати, взгляд ее пробежался по Гааре. — Сейчас я ее повторю!

Гаара покраснел, внезапно напомнив Наруто о Хинате. После того разговора в госпитале они больше не встречались, но мысленно Наруто все же возвращался к тому эпизоду. Джирайя-сенсей, конечно, ему объяснил все, но так запутанно, что Наруто опять не понял половину, но все же уловил главное: Хината — чан влюблена в него. А он в Сакуру-чан. А Фуу-чан влюблена в Гаару, судя по ее поведению.

А Эро-Сеннин влюблен во всех красивых девушек сразу, подумал Наруто.

Раньше у Наруто как-то не было повода задумываться над такими вещами, потому что все было просто. Ему нравится Сакура, он не нравится Сакуре, и та бьет его по голове. Но теперь все изменилось, и Наруто, признаться честно, не знал, что делать с Хинатой. Не бить же ее по голове, как это делала Сакура? Он не может ответить на чувства Хинаты, но и ранить ее отказом?

Наруто помнил по себе, как это бывает больно и страшно.

— Нэ, братец Наруто, ну как тебе моя техника Соблазнения? — теребила его Фуу.

— Ты молодец, Фуу!!! — вскричал Наруто, вынырнув из мыслей и обнаружив вокруг толпу клонов, перекинувшихся в красавиц и красавцев, присутствовали даже знакомые по Конохе лица.

— Правда, я способная? — Фуу от избытка чувств выпустила четыре крыла и перекувыркнулась в воздухе.

— Очень способная! Слушай, Фуу! — Наруто осенила идея, кто сможет ему помочь. — Понимаешь, у меня есть проблема, ну не то, чтобы проблема, но все же такая, сложная ситуация, во!

9 июня 79 года. Основная база Орочимару на границе страны Звука и бывшей страны Неба.

Орочимару махнул рукой и сказал Карин.

— Одевайся, — потом посмотрел на ученицу и ответил на невысказанный вопрос. — Мальчик, у тебя будет мальчик.

— Я назову его в вашу честь, сенсей! — воскликнула Карин, прижимая руки к животу. — С ним все в порядке?

— Он здоров физически, — пожал плечами Орочимару, убирая инструменты. — Использование печати не причинило вреда, наоборот, стал еще крепче, крупнее и здоровее.

— О да, — пробормотала Карин.

Ходить в последнее время ей и вправду стало немного тяжеловато, живот как-то резко вырос и вздулся, и спина болела, и подташнивало, хотелось чего-то странного, вроде желания поесть живых улиток, но Карин держалась. Очень помогали ежедневные пилюли и упражнения с печатью сенсея, особенно выход на второй уровень. После него и настроение улучшалось, и боли проходили, и сама Карин ощущала невероятную мощь.

— Правда, родить нормально ты вряд ли сможешь, ку-ку-ку, — задумчиво сказал Орочимару. — Разве что под вторым уровнем, но тут пока у меня ответа нет.

— Я не смогу родить? — похолодела от страха Карин, ноги, казалось, обратились в воду.

— Сделаю сечение, извлеку ребенка, да, он слишком крупный для тебя, — кивнул Орочимару. — Так бывает, ничего страшного, уж рассекать и извлекать, а потом зашивать я умею.

— Я верю в вас, Орочимару-сама!

— Джуго, проводи Карин, — сказал саннин. — Полежи немного, поспи, прими две зеленые пилюли.

— Да, сенсей, — склонила голову юная Узумаки.

Она вышла, провожаемая неизменным Джуго, приставленным к ней еще в начале апреля. Для безопасности, объяснил Орочимару, рассказав, что Облако вторглось в страну Звука. И, хотя враги и не нашли базу Орочимару, но Карин понимала, что всякое бывает. Да и на самой базе хватало опасных созданий, ненавидящих Орочимару, и уж конечно любой из них радостно бы прирезал и саму Карин, и ее ребенка. Нет, не так, подумала Карин, они бы прирезали ребенка Орочимару, но к счастью рядом Джуго, и он защитит!

Да и сама она будет сражаться, да! Карин шла по коридору, прижимая ладони к животу и улыбалась.

— Отличный вышел эксперимент, давно надо было его провести, — сообщил сам себе Орочимару, глядя в спину удаляющейся Карин. — Или я их проводил? Нет, то было с Мокутоном. Печать и естественное оплодотворение, да, это долгий путь, поэтому я его и не пробовал, точно, ку-ку-ку! Но ничего, после победы у меня будет все время мира, на все эксперименты!

Орочимару облизнулся, предвкушая радости грядущих экспериментов. Конечно, вначале надо победить, но тут шиноби радостно помогут ему. Вначале четыре деревни сцепятся в битве, и половина погибнет, а потом из оставшейся половины еще половина погибнет, уничтожая Акацуки и их "угрозу миру". И когда осядет пыль от сражений и успокоится чакра от техник, он выйдет и довершит начатое, и разоренные, ослабленные Деревни не смогут ему помешать.

Можно будет даже скорректировать план "Глаз Луны", подумал Орочимару. Гедо Мазо и биджу созданы друг для друга, и необязательно будет запускать трансформу в Джуби, можно просто пользоваться тем бездонным океаном чакры, что таят в себе девять Хвостатых. Пользоваться и направлять, и тогда техники риннегана, и без того невероятно могучие, станут просто необоримыми.

— Запечатывание, — пробормотал Орочимару, делая пометку самому себе.

Да, в одиночку запечатывать всех биджу в Гедо Мазо будет долго и скучно, да и сам он будет уязвим в это время. Нужно будет изменить процесс, подумал Орочимару, привлечь измененных, а после запечатывания первого биджу, пускать его чакру на запечатывание второго, и тогда каждое запечатывание будет происходить все быстрее, по нарастающей. Конечно, там еще ничего не ясно, но тем приятнее было предвкушать будущие эксперименты с Гедо Мазо и открывающиеся безграничные возможности.

— Ку-ку-ку, надо подготовиться, — кивнул Орочимару.

Послания пяти Каге, с описанием планов Акацуки, и доказательствами, были уже давно готовы. Собственная мини-армия, точнее ударный отряд для непредвиденных ситуаций — есть. Сокрытие от всех того, что он, Орочимару, заполучил риннеган — есть. Отработка техник риннегана — есть, хотя здесь саннин решил не ходить по пути Пэйна.

Куклы — марионетки, реализующие каждая свой путь — это, конечно, заманчиво, и зрение у них общее, да, можно прикрывать спину друг другу, не появляясь оригиналом на поле боя. Да, спасибо Сасори, что помогал Нагато с куклами, но нет, этот путь не для меня, облизнулся Орочимару. Печати на теле дают достаточно энергии, а марионетки все же уязвимы, зависимы от передачи чакры.

Да и Нагато — инвалид в кресле, а он, Орочимару, саннин, в самом расцвете чакры, и нет смысла возиться с куклами. Он и так, вживую, справится с техниками Шести путей и другими возможностями риннегана. Надо только выбрать правильно момент, ударить с минимальными усилиями, пожиная плоды победы и чужой войны.

Битва за Коноху — победа Листа — Каге получают информацию об Акацуки — атака Деревень на Акацуки — потери — объединение Деревень — уничтожение Акацуки — победа. Празднование и отправка по домам, да, вот тогда и надо будет бить, быстро и неумолимо, иначе Деревни воспрянут от потерь, нарастят новые силы, и, несомненно, придут за его, Орочимару, головой.

— Мы еще посмотрим, кто разорвет круг ненависти, ку-ку-ку, — хмыкнул Орочимару. — Еще посмотрим, только я смотреть буду при помощи риннегана!

Заключенные и подопытные базы Орочимару вжимались в стены в страхе, слыша хохот саннина, разносящийся далеко по гулким коридорам.

Глава 37

10 июня 79 года. Основная база Акацуки на границе страны Водопадов.

— Все готово, Пэйн-сама! — радостно улыбнулась проекция Хируко. — Две с половиной тысячи белых Зецу! Пять тысяч крыльев! Особый отряд с кеккей-генкай, правда, они немного повредились мозгом, в процессе передачи, но Сасори-сан заверил меня, что это пустяк!

— Сасори? — Пэйн посмотрел на проекцию бывшего кукольника Суны и внука Чиё.

— Три десятка марионеток — пустяк, — проскрипел тот. — Стоило бы их обратить в кукол, конечно, модифицировать тела, усилить возможности, но раз времени нет, и так сойдет. Я могу управлять и сотней кукол одновременно.

— Хорошо, они пригодится нам для удара по Каге, раз уж нет проблем с управлением, — сказал Пэйн. — Что с особым отрядом?

— Практически готовы, — ответил Сасори. — Брать их с собой в битву? Мне потребуются

— Пока нет, придержим их в запасе, — перебил его Пэйн, и обратился к следующему. — Хируко?

— Я модифицировал себя! — гордо заявил бывший шиноби Конохи. — Кеккей-генкай Магнетизма и Взрыва, и еще освоил технику Какудзу-сана по укреплению тела! Поглощение по специальной процедуре сработало, как я и рассчитывал! Еще не помешал бы геном Пара, а еще лучше Дерева, и одно из додзюцу!

— После победы над Деревнями все будет, — повторил Пэйн свое обещание.

— Могу я принять участие в битве? — неожиданно спросил Хируко. — Это возможность раздобыть геномы на поле боя, и, самое главное, встретиться с саннинами в битве и доказать, что я их превзошел!

Пэйн помедлил секунду, потом сказал.

— Конечно. На этом всё.

Проекция Хируко отключилась.

— Он экспериментировал с белыми Зецу, — заметил черно-белый Зецу, торчащий из пола, — и использовал их для частичной передачи улучшенного генома, пытался повторить свойство копирования чакры.

— Добился чего-то? — равнодушно спросил Пэйн.

— Он же сказал — три десятка шиноби с кеккей-генкай, — ответил Зецу.

— Пускай работает, — решил Пэйн. — Польза от него есть, пусть покажет себя в битве, а потом натравим его на Орочимару. Выйдет из подчинения — убьем, но пока приносит пользу — пусть работает. Сасори, что с армией?

— До уровня чунинов эту толпу я подтянул, натаскал на исполнение без раздумий, — ответила проекция Сасори, — но это предел за такой короткий срок. Честно говоря, мне хочется убить, убить, убить их всех!

— Сколько их?

— Пятьсот, — ответил Сасори, возвращаясь к прежней маске куклы без эмоций.

— Меньше платить, — заметила проекция Какудзу.

Пэйн-Яхико повел рукой. После первичной выбраковки, и последующих отсевов, и всех остальных проверок и выкидывания "лишних" в резерв, он рассчитывал максимум на отряд в двести шиноби. Сила риннегана — это сила риннегана, но в данном случае по замыслу Пэйна требовался еще и подкрепляющий отряд, и численность в пятьсот шиноби превзошла его ожидания.

— Каждому из Акацуки мы поручим отряд в сотню, — сказал Пэйн, — а тебе, Сасори, особый отряд Хируко. Надеюсь, их тебе не хочется убить?

— Я же с ними еще не сталкивался, но если они тупы и послушны, как марионетки, то проблем нет.

— В битве будет участвовать семь джинчурики, — сказал Пэйн, — и здесь нам пригодятся выращенные белые Зецу, и обученные тобой шиноби, Сасори! Мы не только сокрушим мощь Деревень, но и сразу же захватим семь биджу из девяти! Санби еще не возродился, а за Рокуби устроим отдельную экспедицию, после битвы, и заодно сокрушим Туман и Мизукаге, в дополнение к остальным четырем Каге. Тогда у нас будет восемь биджу, поверженные в прах Великие Деревни, и все угрозы Орочимару не будут стоить ничего.

— Мы рассчитывали на иное, — заметил Сасори.

— Моим белым Зецу нужны образцы чакры тех, кого они будут подменять, — добавил черно-белый Зецу.

— Джинчурики в бою будут на пике боевой формы и возможностей, — прошелестела Конан.

— Я знаю, — ответил Пэйн. — Но они все будут в одном месте, не подозревая о наших планах. Половина из них будет считать нас своими союзниками, это дополнительный шанс ошеломить, схватить и пленить их. После разгрома Деревень у нас будет время запечатать их по очереди, не спеша и не подвергая Гедо Мазо опасности повреждения. Риск? Конечно! Но если мы и так собираемся сокрушить силы четырех Деревень, то избавление от джинчурики ослабит наших врагов и усилит нас. Для успокоения Каге в бой пустим армию белых Зецу, под личиной генинов — нукенинов.

— Ты это уже говорил, лидер! — проскрипел Сасори.

— И еще повторю, — парировал Пэйн. — План изменился, и обстоятельства тоже. Белые Зецу примут облики командиров — шиноби, нанесут удары в спину, посеют хаос в управлении, в последней битве Пяти Биджу Райкаге показал, что и как надо делать. Наша основная армия — пять отрядов, во главе с Итачи, Кисаме, Какудзу, Конан и Дейдарой захватят каждый по джинчурики. Сасори и его отряд, и я — захватим еще двух джинчурики. Хидан убьет Цучикаге, он главная угроза нашим планам. Зецу будет следить за полем боя и управлять своими белыми копиями. Затем тела джинчурики будут отправлены на нашу базу, их места займут копии — Зецу, чтобы запутать врагов.

— Список наших врагов этим не исчерпывается, — занудно заметил Сасори.

— Конечно, там будет много сильных врагов, и Райкаге, и Отшельники Конохи, и даже армии четырех Деревень, и что с того? — вопросил Пэйн. — Наша цель — биджу, и сокрушение Деревень, и этим мы и займемся! Воцарившийся хаос управления поможет нам нанести несколько массовых ударов, избавляясь от основной массы шиноби. Затем приступим к запечатыванию, пока Деревни будут приходить в себя, и здесь нам опять пригодятся наработки Хируко.

— Отшельники Конохи поднаторели в моментальной установке барьеров, — заметил Черный Зецу. — В каждой из крупных битв они успешно сдерживали Цучикаге и его техники Атома.

— Это разумно, Пэйн, — вмешалась Конан.

— Значит, они смогут пережить наш первый массированный удар, — пожал плечами Пэйн. — Мой план не идеален и ни один из планов не будет таким. Никто не сможет спланировать и учесть столкновение таких сил, и в этом наш шанс. Повторяю, хаос управления, двойники — Зецу и захват семи джинчурики, вместе с убийством Цучикаге и прочих Каге. Затем мы сокрушим Отшельников Конохи и прочих S-ранговых, а основную массу я просто прихлопну парой массовых техник риннегана. Кстати, Конан, взрыв — печати готовы?

— Да, — кивнула Конан. — Миллиард взрыв-печатей в свитках.

— Предлагаю улучшить план, — заметил Сасори. — Раз мы якобы на стороне Камня, то и Коноха наш враг. Ни у кого не возникнет подозрений, если вначале мы поможем сокрушить их Отшельников и АНБУ, и Хокаге, и только потом перейдем к плану, предложенному Пэйном.

— Нам придется раскрыть все наши способности раньше времени, это может помешать захвату джинчурики, не говоря уже о том, что к нам и так относятся с подозрением, — возразил Пэйн. — Поэтому я и предлагаю нанести удар по самым важным для плана целям: биджу! И уже потом атаковать остальных. Даже если Отшельники устоят, что с того? Семь биджу будут у нас, а пока Деревни договорятся, мы присоединим и восьмого, и всех запечатаем, и нам даже бегать за шиноби не придется. Они явятся сами, и мы их сокрушим!

— Я лишь хочу, чтобы все прошло без осложнений, — занудно проскрипел Сасори.

— Без осложнений в любом случае не обойдется, — ответил Пэйн. — Врагов будет слишком много, чтобы уничтожить их одним ударом. Поэтому вначале самое важное — биджу и разрушить управление врага. Потом сокрушить его сильнейших шиноби, и затем уничтожить оставшихся парой массовых ударов. Чтобы врагам было чем заняться, Конан атакует взрыв-печатями всех шиноби, и затем подключится Дейдара, с его огромными бомбами.

— Хорошо, я пойду готовить марионеток, — Сасори моргнул и отключился.

Зецу погрузился в пол, проекция Какудзу, дослушавшая спор молча, тоже отключилась.

— А все-таки он прав, Нагато, — заметила Конан. — Отшельники могут нам помешать.

— Коноха! Опять Коноха мешает нам! — воскликнул Пэйн. — После захвата биджу я сокрушу Лист одним ударом Шинра Тенсей! Посмотрим, как эти Отшельники устоят против мощи риннегана! Снесем Лист и убьем учителя Джирайю, и тогда никто не сможет нам противостоять! Все, все кто встанет на нашем пути — познают боль!

Конан склонила голову, признавая мудрость слов Пэйна.

11 июня 79 года. Госпиталь Конохи в стране Весны.

Сакура поправила косынку и посмотрела на лежащего с потухшим взором Ли.

И дело было вовсе не в физическом состоянии, операции Цунаде-сама прошли отлично, нет, дело было в душевном состоянии юного Ли. Он как будто сдался, хотя раньше Сакура посчитала бы такое невозможным. Не улыбался, не приветствовал ее, вскидывая руку, и уверяя, что вскоре он будет здоров.

Сакура поправила одеяло, и внезапно на нее снова накатило, как тогда в стране Звука.

Приступ жалости и понимания, соединенный с тренировками в гендзюцу, обширной частью которого было умение понимать и моментально анализировать врага. Чем лучше ты понимаешь врага, тем достовернее картинку гендзюцу сможешь ему передать, тем меньше чакры потребуется на это, и соответственно, тем меньше шансов, что противник вообще заметит твое воздействие. Ведь невозможно противодействовать гендзюцу, не осознавая, что ты в гендзюцу, если, конечно, внутри не сидит биджу, готовый прийти на помощь.

Теперь Сакура смотрела на Ли, и читала его историю.

Ли всю жизнь упорно тренировался, стремясь, стать шиноби и доказать, что с помощью одного лишь тайдзюцу он сможет! Пример Майто Гая, ставшего элитным джонином, вел его вперед. Ли не сдавался и шел вперед, стал чунином на экзамене в Кири, и продолжал тренировки. Сакура понимала, что грози Ли осложнения физического плана, невозможность продолжать использовать чакру, например, он бы, наоборот, не сдался, и тренировался до потери пульса, пытаясь вернуть себе способности и возможности.

Значит, что-то надломило его душевно, но что?

Вряд ли поражение, неужели Ли никогда не проигрывал и не сталкивался с более сильными противниками? Сталкивался, и упертость его, схожая с Наруто, как раз помогала ему вставать раз за разом и сражаться дальше. Тренироваться больше. Ставить новые цели и добиваться их. Тут Сакура остановилась и подумала, что слишком уж идеализирует Ли. Он же влюблен в нее! Значит перед ней он никогда не терял лица, а вот что происходило, когда Ли оставался один? Мог он впадать в тоску и отчаяние, как сейчас, терять волю к жизни? Вполне мог!

Сакура облизала губы.

Сколько раз она сама падала духом, но ее поддерживали? Ли никто не поддерживал, кроме Майто Гая, а тот и сам сейчас в депрессии и не показывается. Ли влюблен в нее? Перед глазами неожиданно встала сцена поцелуя Хинаты и Наруто, сцена после которой Сакура ходила и злилась еще дня два. Тогда она ходила и уверяла себя, что не нужен ей Наруто, и Саске тоже не нужен, но все же, избавиться от злости не могла, как будто Хината покусилась на что-то принадлежащее Сакуре.

Душевная поддержка, да, Сакура представила ту же сцену, только чтобы Саске, еще в Академии, прижал ее к дереву и поцеловал бы. Воодушевилась бы она? О да! Значит, это сработает и с Ли! Да, я обязана поддержать Ли, решила Сакура, как меня саму поддержали в те дни, когда Саске ушел из Конохи. Она вспомнила отчаяние и страх, и боль тех дней, и содрогнулась от жалости и сопереживания к Ли, который продолжал безучастно лежать на кровати.

Что было бы, не поддержи ее друзья и наставница?

Она бы тоже лежала безучастно на кровати, здоровая физически, но надломленная душевно? Сакура еще раз содрогнулась, представив эту картину, и жалость к самой себе, и к Ли, и к Наруто, и ко всем, кому не хватает душевной поддержки, вспыхнула в ней с удвоенной силой.

Ли — сильный, Ли — не сдается, Ли — звезда фильмов, думала Сакура, склоняясь над парнем.

Кто из нас заглядывал за эту стену внешнего упорства и благополучия? Что там, в глубине души? Ведь он давал клятву самому себе не сдаваться, припомнила она разговор в Кири, давал и нарушил, получается? Зайти с этой стороны, разговорить его, разозлить, вывести из себя, вернуть к жизни? Но нет, ее он слушать не будет, только наставника. И все же Сакура остановилась, не замечая, что наклонилась к Ли и застыла над ним.

В глазах Ли появилась искорка интереса.

Нет, решила Сакура, она не готова к такому разговору, здесь и вправду нужен Майто Гай. Но его еще надо найти и уговорить, и все это время Ли будет лежать здесь, страдая душевно, и жалость и сопереживание Сакуры не могли этого допустить. Они требовали выхода, требовали и подталкивали Сакуру помочь, а воспоминания о Саске, ревность к Хинате и Наруто, желание что-то доказать в этой области, задавали путь, которым могла помочь Сакура. И пускай сама Сакура не слишком осознавала моменты с Саске и Наруто, но все же именно они и сцена с поцелуем Хинаты толкнули ее сделать то, что она сделала.

— Твои поклонницы убьют меня за это, — пробормотала она, впиваясь поцелуем в губы Ли.

Тот вздрогнул, потом неумело ответил, потом покраснел и попробовал отползти спиной.

— Не н-н-надо, С-с-с-сакура-с-с-сан, — заикаясь и краснея бормотал Ли.

— Надо — надо, — Сакура схватила его за плечи и вернула на место. — Видишь — действует!

И еще раз поцеловала, как будто стараясь проглотить.

— Ну что, принцесса Фуун лучше целуется?

— С-сакура-чан! — вспышка гнева придала Ли сил, он оттолкнул куноичи.

Сакура мрачно улыбнулась, складывая печати.

— Лепестки весенней сакуры!

Ее гендзюцу закружило голову Ли, задурманило, он широко открыл глаза и пробормотал.

— Сакура-чан, вы прекраснее всех на свете! Сакура-чан, я готов умереть за вас!

— Ты погоди умирать, — усмехнулась Сакура, подходя ближе, расстегивая безрукавку. — Тебе еще жить и жить, а ты помирать собрался! Нет уж, пока я здесь ирьенин, ты не умрешь!

От вида обнажившейся перед ним Сакуры, в другой раз Ли потерял бы сознание или убежал, или еще чего-нибудь сделал, но теперь гендзюцу блокировало его стеснительность и пробуждало силу Юности.

— Обними меня! — прошептала Сакура, содрогаясь от собственной храбрости, жалости к пациенту, желания помочь и мысли о том, что она отдала свой первый поцелуй Року Ли.

Ли крепко обнял Сакуру, приник, как будто к матери, а не к любимой девушке, во славу образа которой он сражался и жил. Так все продолжалось пару секунд, а затем все, по инициативе Сакуры перешло все-таки в любовные объятия. Вскоре халат и безрукавка на Сакуре были уже расстегнуты, а Ли лишился половины пижамы, и двое разгоряченных подростков уже просто не могли остановиться.

Сакура, прекрасно представлявшая медицинскую часть процесса, направляла Ли, а тот уже вообще ничего не соображал, просто следовал ее указаниям, и старался изо всех сил и выносливости, едва ли не открыв Третьи врата, и уж точно сломав одну из ножек кровати. Сакура отчетливо слышала хруст, и тут же вспомнила, что забыла закрыть дверь в палату, и порадоваться за то, что Ли ожил, и приглушить боль между ног медицинской техникой, и еще раз попробовать отдаться процессу.

— С-с-с-Сакура-чан! — вскрикнул Ли, но ладошка Сакуры уже зажимала ему рот.

Хрусть! Кровать под Сакурой ощутимо наклонилась.

Сакура стояла под душем, потирая живот и натруженную едва ли не до кровавых мозолей промежность. Нет, ей, конечно было приятно, а уж восхищение Ли ее все еще маленькой грудью, заставляло восхищенно трепетать, но все же того восторга оргазма, который описывался в свитках, она не испытала. При этом Сакура прекрасно осознавала медицинскую сторону процесса и всего происходящего, но все же ей было обидно. Казалось, что она сможет и с первого раза! Ли то точно смог, и в первый раз, и в десятый, вон все как растер, и сам сейчас лежит пластом поперек сломанной кровати.

Зато теперь он точно вернется к жизни, улыбнулась сама себе Сакура и вывернула краны сильнее.

Предстояло помыться и подмыться, принять противозачаточные, пусть шанс небольшой, но все же, переодеться, починить или заменить кровать, и поговорить с Ли, чтобы он молчал, и самой подумать, как быть дальше. Ли ожил, но он точно потребует продолжения, а Сакура внезапно поняла, что ни Ли, на Саске, ни Наруто, которых она поочередно представляла на месте страстно пыхтящего Ли, ее не интересуют.

— И все же я молодец, спасла ему жизнь, — пропела Сакура, намыливая покрасневшие, натертые и помятые грудки, хихикнула. — Девятые врата, врата Любви и Секса — откройтесь!

12 июня 79 года. Коноха, страна Огня.

— Эй, Сакура! Сакура! Привет! — донесся жизнерадостный крик до ученицы Цунаде.

И все равно Сакура вздрогнула, в первую секунду вообразив, что Ли сбежал из госпиталя и последовал за ней сюда в Коноху. Умом она, конечно, понимала, что это невозможно, портал между Листом и госпиталем страны Весны охранялся, но все же вздрогнула. Она специально взяла выходной, отпросилась у Като Шизуне, чтобы развеяться, побыть в одиночестве, в гарантированном одиночестве от Ли, чтобы подумать, как жить дальше, и вот тебе на! Пяти минут не прошло, как она прибыла в Коноху, а Яманака Ино уже машет ей рукой.

— Я так давно тебя не видела! — с энтузиазмом воскликнула Ино, рассматривая Сакуру.

Сакура мрачно посмотрела в ответ. Отголоски вражды за внимание Саске в Академии, старые привычки и воспоминания, требовали сказать что-то колкое в ответ. Новое воспитание и обучение подсказывали, что вражда в Академии осталась в Академии. Навыки оценки противника кричали: грудь у Ино выросла больше, чем у Сакуры, сама она еще больше расцвела, удлинила хвост блондинистых волос и стала чунином.

Это добавило мрачности во взгляд Сакуры, остававшейся генином.

— Пойдем, выпьем чаю в "Жасмине"! — Ино ухватила Сакуру, почти потащила по улице. — Расскажешь, что и как, наверняка у тебя полно новостей!

— Я безвылазно сижу в госпитале в стране Весны, — мрачно ответила Сакура.

— Но при этом находишь время на резвых шиноби, а? — хихикнула Ино. — Чунин с поля боя, разгоряченный и страстный?

Сакура остановилась, как вкопанная, на нее едва не налетел горожанин, что-то буркнул под нос, но устраивать скандала не стал. Сакура же сверлила взглядом спину Ино, сжимая кулак.

— Эй, эй, эй! — подпрыгнула Ино. — Я же не спрашиваю, кто он, сумевший затмить в твоем сердце Саске?

— В моем сердце давно уже нет Саске, — ответила Сакура, разжимая кулак. — Но как ты?

— Я же Яманака, — просто ответила Ино, — и чтобы не отстать от тебя, Сакура, напросилась на фронт, по клановой специальности. Насмотрелась всякого, налазилась по чужим головам, так что, извини, Сакура, оно как-то само вышло, да ты и не прятала ничего.

— В смысле?

— Язык тела, жесты, ты вот двигаешься иначе, бережешь, эм, потертость

— Хватит! — воскликнула громко Сакура. — Идем в "Жасмин"!

За чашкой чая Сакура спросила.

— И чунина тебе тоже, за клановые умения?

— На войне, — Ино откинулась на спинку стула, — бывает приходится драться и командовать там, где ты совершенно не предполагала этого делать. Обучение в Академии и вправду — отличный базис, а Сарутоби Асума нас учил, как оказалось, тому, что нужно. Я просто не позволила себе растеряться, вот и все.

— Эх, — завистливо вздохнула Сакура, но жаловаться на свои обстоятельства все же не рискнула.

Новая Ино не пугала, как Хината, но вызывала дрожь. Поэтому Сакура решила помалкивать, да и о Хинате с Наруто не стала рассказывать, хотя раньше уже взахлеб выкладывала бы подробности.

— Ну и Шикамару немного помог, да, — улыбнулась Ино, поднося чашку к губам. — Не буквально, конечно, но он всегда был у нас лидером, умным, хоть и ленивым, и в какой-то момент поймала себя на мысли, а что бы сделал Шикамару на моем месте?

— Понятно. А что Чоуджи?

— Был во втором лагере, но когда я туда приехала с отцом, он уже куда-то уехал. Вроде еще генин, но говорят, сражался отлично. Вот. Так что там с твоим страстным поклонником?

— А что с ним? — небрежно, как только могла, спросила Сакура. — Ты и сама все рассказала. Сама-то обзавелась поклонником из числа твоих пациентов?

Ино залилась смехом, и Сакура подумала, что раньше юная Яманака вскипела бы, обзывала ее "Лобастой", кричала про извращения и любовь к Саске, ну и так далее. А сейчас смеется, искренне вполне.

— Знаешь, — сказала Ино, отсмеявшись, — вот тебе мой совет. Не знаешь, как поступить, никак не поступай. Пусть он останется в твоих воспоминаниях, а ты в его. Тяжело в исполнении, знаю, зато вместо разочарования друг в друге, вы сохраните зелено-сладкий привкус ностальгических воспоминаний.

Сакура посмотрела удивленно, но Ино, казалось, вообще не поняла, что сказала.

— А если тебя терзают воспоминания, съезди на передовую, — серьезно сказала Ино, — и ты поймешь, что важно в этой жизни, а что нет. Рада была тебя повидать, извини, надо бежать, пока!

Сакура еще долго провожала ее задумчивым взглядом, сжимая в руках чашку остывающего терпко-кислого чая.

Глава 38

13 июня 79 года. Где-то в бывшей стране Неба.

Сора Каджи стоял на краю высокой скалы, рассматривая скалы и армию Акацуки под ногами. Вроде бы все шло по плану, принятому еще тогда, до налета на Коноху, и все равно, что-то щемило в груди и тревожило, как будто была допущена роковая ошибка. Но такого не могло быть, решение тогда, в декабре, было принято коллективно, всеми шиноби Неба, после тщательного и долгого обсуждения, длившегося неделю, пока прятались от патрулей Тумана.

— Каджи, тебе не кажется, что стоять на краю скалы без крыльев — неправильно? — раздался веселый женский голос.

Лидер шиноби Неба обернулся к Ю, верной боевой подруге и жене, подходящей к нему уверенной, упругой, почти танцующей походкой. Глядя на нее, Каджи также заметил, как из одного из зданий стайкой выбежали дети, тут же начали носиться взапуски, взлетать на детской модели крыльев, под присмотром воспитателя.

— Скоро будут новые дети, — сказала Ю, проследив его взгляд, — которые родятся уже здесь, на родине, в стране Неба! Хотя и на островах жилось неплохо, ловить руками рыбу, выхватывая ее из воды, было очень забавно!

— Будет ли страна Неба? — спросил Каджи, начиная понимать, что его беспокоит. — Ради мести Листу мы допустили к себе союзников, отдали им наши секреты, пускай и не все, но отдали! Вон они, внизу, готовятся к атаке на Коноху, как мы и хотели, но что будет потом?

— Они удалятся в свои теплые страны, — пожала плечами Ю, — оставив нам наши скалы и нашу страну, мы же это уже обсуждали.

— А если нет? — медленно спросил Каджи, глядя вниз.

Десяток измененных Орочимару, хохоча, гонял какую-то лесную зверушку, которая, насколько мог рассмотреть Каджи, металась, рычала, кидалась в атаку и пыталась убежать, вконец задурманенная происходящим.

— Что, если, уничтожив Коноху, они уничтожат и нас, дабы оставить себе секрет крыльев?

— Кто? Эти? — Ю глянула вниз. — Ха!

— Ты знаешь, о ком я говорю, — не поддержал Каджи. — Вспомни этих типов в плащах с облаками!

— Чтобы атаковать нас им нужны наши крылья, — посерьезнела Ю, — и ты знаешь, что делать.

— Это S-ранговые, и отключение крыльев их не убьет, только еще больше разозлит. С теми ли мы связались? Или жажда мести заслонила нам все?

— Но ты же не думаешь отказаться от мести, завещанной нам отцами и дедами? — Ю приблизилась, посмотрела снизу вверх в глаза Каджи.

Каджи посмотрел в ее синие глаза и твердо ответил.

— Конечно — нет! Но что будет после мести? Кто из нас думал об этом, принимая решение?

— А по-моему ты зря себя накручиваешь, — Ю еще раз посмотрела вниз. — Мы — шиноби Неба! Мы — само Небо, и везде, где оно есть, мы можем устроить дом! Попытаются нас уничтожить — отключим им крылья, и улетим в соседнюю страну! Или на острова в море!

— Неподвижность Деревни погубила наших предков, — обдумывая неожиданную мысль, сказал Каджи. — А что, если нам сделать летающую Деревню?

— У нас не хватит чакры, — обеспокоенно ответила Ю. — Каджи! Это же обсуждалось неоднократно! Нужно вдвое больше шиноби Неба, чтобы поддерживать летающую скалу, минимально необходимую для Деревни!

— Ты не поняла, Ю, — осклабился Каджи. — Что делают Акацуки и Хируко? Высасывают чакру из провинившихся шиноби, чтобы растить какие-то живые деревья! Что мешает нам поступить также? Не деревья выращивать, разумеется, а использовать чужую чакру, чтобы сделать деревню летающей?

— И это было, — улыбнулась Ю, — или ты забыл, зачем наши предки десятки раз пытались захватить Чоумея?

— Нет, ты опять не поняла. Зачем нам чакра биджу, когда наши союзники и завтрашние враги указывают нам другой путь? — ткнул пальцев вниз Каджи. — Набрать вражеских шиноби, пусть питают чакрой полетный механизм, и тогда Сорагакуре станет воистину мобильна! Те, кто попытается к нам приблизиться на крыльях, падут вниз и будут уничтожены! И тогда у наших детей будет будущее!

Каджи ощущал воодушевление, исчезновение тревоги. У Деревни будет будущее! Не зависящее от других Деревень и союзников, которые преследуют свои цели! Ю посмотрела на вдохновленное лицо Каджи и заметила скептически.

— У Конохи свои летные доски, работающие иначе, чем крылья, и шиноби Ивы умеют летать без всяких таких штук.

— Дорогая, ты за кого, за нас или за наших врагов? — шутливо ткнул ее в бок Каджи. — Эй, это еще что?

— Усиленная одежда, вставки из металла, работают как ребра жесткости при ударе, — ответила Ю. — Мы же будем захватывать Чоумея, наши светлые умы работают над новыми способами атаки и защиты, раз старые не помогают.

— Понятно, — озадаченно ответил Каджи. — Почему я не в курсе?

— А это экспериментальный образец, как раз вышла полетать и проверить, — отмахнулась Ю. — Конечно, я за нас, но не стоит преуменьшать возможности врагов, особенно Конохи, мира с которой у нас не будет никогда.

— Коноху мы разгромим в грядущей атаке, — почесал в затылке Каджи, — тут наши союзники единодушны в мнении, что Лист надо стереть с лица земли. Так что они за нас все сделают, мы просто поддержим в воздухе.

— Но ведь опять будут потери, — заметила Ю, — как и в прошлых крупных битвах. Значит, будущая Сорагакуре еще ослабеет, не говоря уже о том, что вряд ли нам удастся захватить Чоумея в той свалке, что будет над Конохой и ее окрестностями!

— Как раз наоборот, — возразил Каджи, — в той свалке только и хватать Семихвостого, пока он будет занят врагами. Там будет масса летающих шиноби, прикрывшись которыми, мы захватим джинчурики, и это основная цель нашего участия в битве. Для союзников — наша цель месть Конохе, но по факту — Чоумей.

— Но

— Признай, Ю, не в наших силах уничтожить нынешний Лист, но кто мешает нам насладиться зрелищем того, как другие уничтожают Коноху? Хотя кому-то придется остаться здесь, планирую оставить сотню шиноби для охраны, мало ли вдруг союзники решат ударить в спину?

— Надеюсь, ты не думаешь, что я останусь здесь?! Ты оставил меня на корабле тогда зимой, и не думай, что я забыла об этом!

— Тогда мы летели в неизвестность, и я принял меры для твоей защиты! Но теперь, теперь, теперь, наверное, выберем сотню случайным образом, так что твои шансы шесть из семи. Что касается шиноби Ивы, тут ты права, это большая проблема.

— Скорее маленькая, но с большим носом, — пробормотала Ю, имея в виду размеры Цучикаге.

— И еще у Акацуки есть летающий паренек, тоже, кстати, ученик Цучикаге, — продолжал Каджи, — и это проблема. Техники Земли уязвимы перед Молнией, возможно, стоит поискать ответ в этой области. Но только после того, как Коноха будет уничтожена, втоптана в землю, врыта и уничтожена, а мы захватим Семихвостого и создадим нашу летающую Деревню!

— Отомстить и обеспечить будущее, ты всегда умел одним кунаем сбивать двух птиц, — улыбнулась Ю, прыгая с обрыва и активируя крылья.

Каджи проводил ее взглядом. Этих двух птиц еще предстояло сбить, но теперь он знал, куда смотреть и что делать, и самое главное: новый план не отменял старого плана, то есть мести и уничтожения Листа.

15 июня 79 года. Резиденция Хокаге, Коноха, страна Огня.

— Учитель, мне нужен ваш совет, — с сомнением в голосе произнесла Цунаде.

— Так нужен или ты все-таки не уверена? — уточнил Третий. — Если я дам совет, и ты ему последуешь, хотя вовсе не уверена, то я определю выбор за тебя. Чаще же всего, если обдумать проблему, то и совет будет не нужен, решение придет, тем более к тебе, Цунаде! Ты стала отличной Хокаге, моя помощь в управлении практически и не требуется.

— Это огорчает вас, учитель?

— Наоборот, — улыбнулся Третий, — я горжусь тобой! Всегда приятно, когда ученик превосходит учителя!

— Даже если этот ученик Орочимару? — не удержалась Цунаде.

— Даже если это Орочимару, — кивнул Третий. — Жизнь не может состоять из одних лишь побед, и Орочимару крупнейший мой провал. Страх перед смертью поглотил его, толкнул на скользкий путь, а я не сумел вовремя распознать этого, и потом, не сумел остановить.

— Орочимару соскользнул на второй войне, когда вы уже не были нашим учителем, — возразила Цунаде.

— Но в нем выросло и увеличилось все то, что я заложил, как наставник, и все то, что не убрал, — парировал Третий. — Сорняки всегда растут лучше пшеницы, и не убранный сорняк страха перерос Орочимару, а остальные умения помогли ему скрыть этот факт и помогли на том пути, что он избрал.

— Собственно, в этой области мне и нужен ваш совет, в области отношений учеников и наставников, — сказала Цунаде напряженным голосом.

— Опиши ситуацию, и разберемся, — кивнул Третий, набивая трубку. — Дай угадаю, Шизуне уже давно переросла статус твоей ученицы, Гермиона всегда была ею лишь формально, значит, речь пойдет о Сакуре, так?

— Да, учитель, вы правы, как всегда. Харуно Сакура, она, понимаете, в ней есть все, чтобы превзойти меня, как медика! Но для этого ей надо учиться и учиться, а она грезит о войне и хочет стать боевым медиком, понимаете? Для этого нужно овладеть Бьякуго, нужны огромные запасы чакры, а она всегда была слаба в этом плане.

— И поэтому была хороша в контроле, да, припоминаю, — прищурился Третий, пыхая трубкой. — Одна из причин, почему ее поставили в седьмую команду, и это пошло на пользу Наруто и Саске, хотя и не сразу. Хмм, рвется на войну? Понимаю тебя, Цунаде, меня непрерывно достает Конохамару, требуя выдать ему досрочно генина и отправить на фронт. При этом он нахватался от Наруто техник и постоянно их тренирует!

— Как бы мне заставить Сакуру так же тренировать ирьедзюцу, — вздохнула Цунаде. — Понимаете, у нее огромный потенциал, но сейчас ей не место на поле боя, она не готова! Ни как медик, ни как боец, хотя ее успехи в гендзюцу впечатляют. Она же рвется в бой, и если ее убьют, весь потенциал пропадет, а я, честно признаться, рассчитываю передать ей все свои секреты!

— А если не пускать, то она обидится, убежит на войну и уж точно перестанет признавать тебя своей наставницей, так что ли? — неожиданно развеселился Хирузен. — Цунаде! Ты — Хокаге, разве тебе никогда не приходилось принуждать окружающих к принятию решения, которое им не нравится, но которое необходимо?

— Конечно, приходилось, особенно со Старейшинами.

— Так чем, по-твоему, отличаются эти ситуации? Ты — наставница, прикажи Сакуре!

— Нет, учитель, это разные ситуации, — покачала головой Цунаде. — Она пришла добровольно и учится добровольно, а если я начну ее принуждать, то этот пыл изучения исчезнет. Может она и под принуждением станет первоклассным ирьенином, но, сколько лет для этого потребуется? Втрое, вчетверо больше? Я страшусь выпускать ее в битвы, и в то же время сказала ей, что допущу ее на фронт не раньше, чем она получит В-ранг, и сможет уворачиваться от моих атак.

— Смогла?

— Смогла, — кивнула Цунаде. — Смесь уверток и гендзюцу, плюс она сдала экзамен и еще спасла жизнь Року Ли. Точнее вылечила его душевно, физически то я им занималась.

— Думаешь? — многозначительно хмыкнул Третий.

— Несомненно, — кивнула Цунаде, — иначе Ли не носился бы госпиталю зеленым зверем, как его учитель. Зная Сакуру, могу сразу сказать, что ей двигал в первую очередь долг ирьенина.

— Значит, она готова, — ответил Хирузен. — Ты обещала ей? Допусти, но сделай по-своему. Пусть в медицинском отряде полевого лагеря послужит, постоит на потоке раненых, сортировке, операциях, посмотрит на изнанку войны. Вообще, интересное сочетание — она желает калечить врагов и лечить своих, она следует по твоим стопам Цунаде и желает превзойти, но не в ирьедзюцу, а на поле боя?

— Не знаю, — хмыкнула Цунаде.

— Будет рваться в крупные сражения? Пусть работает рядом с Шизуне, а если враг прорвется к медикам, найдется, кому за них постоять. Боевые навыки и практическая медицина, уверен, вскоре Сакура придет в себя и сама ринется учиться и учиться, чтобы лечить еще лучше, еще успешнее. Чакры у нее мало, говоришь? Жаль, можно было бы подтянуть ее в сенмоде, контроля то, как раз хватает.

— Если освоит Бьякуго, то можно и сенмод, — задумалась Цунаде. — Но тогда точно никаких боев, у нее просто не будет чакры, все пойдет в резерв. Я ей предлагала, но она отказалась.

— Значит, предложить после войны. Она хочет сражаться? Пусть идет и сражается в полевой медицине, такой совет ты хотела услышать от меня, Цунаде? Пусть следует Пути, который избрала, своему пути, понимаешь, Цунаде? Если ты начнешь заворачивать ее на свой Путь, то вполне может получиться как у меня с Орочимару.

— Понимаю, учитель, — задумалась Цунаде. — Спасибо за совет!

— Обращайся, пока я еще жив, — усмехнулся Третий, вставая.

16 июня 79 года. Кири, страна Воды

— Любимый, давай уедем, вернемся в страну Огня, — шептала Хотару, прижимаясь к Утакате всем телом, особенно разросшимся животом.

— Да ты что! — воскликнул Утаката, отодвигаясь — Там же война!

— У меня плохое предчувствие, — Хотару придвинулась, выползая из-под одеяла. — Что-то страшное надвигается!

— Не так страшны роды, как о них рассказывают, особенно для куноичи, — заметил Утаката, одобрительно посматривая на обнаженную фигурку. — И принимать нашего сына будут лучшие ирьенины Киригакуре!

— У нас будет дочь, — сказала Хотару, правда немного неуверенно.

— А я думал — сын, ну-ка дай еще послушаю, — он приложил ухо к животу. — Не, точно сын, слышишь, он сам об этом говорит!

— Да ну тебя, — Хотару отпихнула голову Утакаты и тут же надула губки. — Ты специально меня отвлекаешь!

— Дорогая, — вздохнул Утаката, — ну какая еще страна Огня? Страна Волн, Узушио, острова от них дальше к северу там везде сейчас режутся Лист и Облако! И в самой стране Огня, ты же слышала, какая битва состоялась недавно? Там птицы замертво падали за десяток километров от битвы Пяти Биджу! Представляешь, что будет, если сражения пойдут вглубь страны Огня? В крепости твоего клана мы не отсидимся!

— Ну, ты же джинчурики, дорогой, — рука Хотару начала поглаживать грудь Утакаты, скользнула ниже. — Ты же сможешь защитить нас?

— Не... уверен, — ответил Утаката.

Заминка была вызвана тем, что Хотару гневно сжала руку в кулак.

— Пойми, Хотару, Туман держит нейтралитет! Здесь никто не воюет! После рождения нашего сына, обязательно съездим в страну Огня! Навестим твоего дедушку, он наверняка порадуется! Но сейчас это слишком опасно!

— Ладно, — еще раз надула губки Хотару, — тогда я поговорю с Мэй, и она прикажет тебе отвезти меня в страну Огня!

— Дорогая, — опешил Утаката.

— Что-то страшное надвигается! — повторила Хотару, прижимая руки к животу. — Что-то страшное.

— Это туман ползет с моря, и ветер свистит в ущельях, ничего страшного. Завтра же поставлю звукоизолирующий барьер, и ты будешь спать спокойно, — Утаката погладил жену по спине.

— Нет, оно ползет! Оно ползет! — всхлипывала Хотару. — Оно хочет съесть тебя! И нашего ребенка!

— Я защищу тебя, — бормотал джинчурики, пытаясь успокоить жену.

— Вот так вот, Мизукаге-сама, — закончил рассказ Утаката и развел руками. — Потом еще поплакала часок, добилась от меня обещания, что мы завтра, то есть уже сегодня поедем на соседний остров и там я поймаю ей ведро живых крабов.

— Зачем? — заинтересовалась Мэй.

Утаката посмотрел на нее затравленным, усталым взором покрасневших глаз.

— Извините, Мизукаге-сама, забыл спросить в пятом часу утра, — и хотя голос джинчурики был полон почтения, плохо замаскированный сарказм так и рвался наружу.

Теруми Мэй расхохоталась от души, прикрывая лицо хвостом прически.

— Бедный, бедный Утаката-сан, — сказала она, отсмеявшись. — Ты же еще не сталкивался с беременными женщинами, не так ли?

— Я никогда с ними не сталкивался, всегда вежливо обходил стороной, — ответил Утаката. — Вы думаете, это беременность так влияет?

— Думаю? Нет, я не думаю, я уверена, — ответила Теруми. — Ты все правильно сказал, никакой страны Огня, пока там полыхает война. Боюсь представить, что будет после этой битвы трех Каге и пяти Биджу, в следующий раз, наверное, половину страны разнесут.

— А кто побеждает? — моргнул Утаката.

— Лист выстоял против объединенной атаки трех Великих, сам-то как думаешь? — хмыкнула Теруми. — Ах да, извини, ты сейчас не думаешь, потому что не спал всю ночь! Но ты же прибег к успокоительному этому самому?

— А..., — Утаката удивленно посмотрел на Мизукаге. — Разве можно?

— Ахахахаха, я же говорила Ао, надо, надо открывать курсы для шиноби! — опять залилась смехом Мэй. — Можно, конечно, но аккуратно и нежно, заодно дополнительный успокаивающий эффект.

Утаката покраснел и задумался.

— Значит так, — посерьезнела Мэй. — Переедете на вершину, лучше всего южную. Много солнца, много морского ветра, он полезен. Каждый день будет приходить дежурный ирьенин под предлогом слежки за состоянием ребенка, по факту он будет следить за Хотару. И ты сам, Утаката, за ней послеживай. Там, конечно, ограды везде, и знаки предупреждающие, но вершина есть вершина, выбежит посреди ночи, чтобы в Коноху убежать или за крабами на соседний остров, и сам понимаешь.

— Да, Мизукаге-сама, — подавленно вздохнул Утаката. — Не отойду ни на шаг.

— Ты сам палку то не перегни, еще начнет нервничать от твоего постоянного присутствия. Аккуратно, нежно, спокойно, глядишь, и пройдет психоз через недельку. Сам не нервничай, твоя поддержка сейчас нужна Хотару, и правильно сделал, что сразу сообщил о проблеме. Молодец, Утаката.

— То есть она перестанет говорить, что что-то страшное надвигается?

— Если у нее пройдет психоз, то да. Если нет — подумаем, что можно сделать.

— А еще она говорит, что будет дочь, а я уверен, что сын.

— О! — Теруми Мэй закатила глаза. — Ао!

— Дочь, — отозвался из соседней комнаты помощник Мизукаге.

— Вы! Вы подглядывали за Хотару, Ао-сан! — повысил голос Утаката.

— Я подглядываю за всей Деревней, — бесстрастно отозвался Ао, — работа такая.

— Да, да, — кивнула Мэй. — Иди, Утаката, а то сейчас Хотару проснется, хватится тебя, устроит истерику, а это вредно для ребенка!

Утаката пулей вылетел на улицу, путаясь в мыслях и ногах, задыхаясь, примчался домой и обнаружил там сладко спящую Хотару. Облегченно выдохнул, лег рядом и моментально уснул, как провалившись в беспамятство.

— Кто бы обо мне так заботился в замужестве? — закрутила локон Мэй. — Как думаешь, Ао, Коноха согласится отдать мне Какаши?

— Нет, Мизукаге! Это же единственный оставшийся шаринган в Конохе! Чтобы нам отдали такое, мы должны спасти Лист от разгрома, а вы же и сами знаете, Коноха скоро победит!

— Да, знаю, — задумчиво ответила Мэй, продолжая крутить волосы. — Эх, так и проходишь всю жизнь незамужней Мизукаге.

Глава 39

17 июня 79 года. Коноха, страна Огня.

Собрание по демонстрации новых образцов в этот раз практически открытое, ни тебе закрытых полигонов, ни специальной принимающей комиссии. Разве что сами АНБУ в масках, но им положено.

— Итак, светошумовая граната, кодовое название "Заря", — демонстрирую очередной деревянный шарик. — В целях опознания наощупь, сделана в форме шарика с выемкой, вот, видите? Здесь же отверстие для детонатора, вот такой вот палочки. Детонатор полностью входит в гранату, по факту — это просто мини-батарейка, подающая энергию в заклинания. После установки детонатора у вас будет три-четыре секунды до того, как заклинания сработают. Мощнейшая вспышка и звуковой удар в двести децибел. Лучше запаситесь затычками для ушей, кроме случаев, когда вы успеете за три секунды отбросить от себя гранату на километр.

Показываю, верчу шарик перед внимательно наблюдающими АНБУ. Два ассистента раздают образцы, чтобы все могли посмотреть, пощупать, совместить веточки — детонаторы и гранаты. Разумеется, все не заряжено, иначе еще на первой демонстрации давным-давно половина АНБУ уехала бы если и не на кладбище, то в госпиталь.

— Как видите, цветовая маркировка — желтый цвет, с красной полосой, опоясывающей шарик. Действие гранаты будет продемонстрировано чуть позже, к сожалению, они сложны в изготовлении, так что отработать все-все на полигонах у вас не получится.

— А если детонатор сломается, Гермиона-сан?

— То граната не получит заряда, втыкайте следующий, — пожимаю плечами. — Вот детонаторов как раз много, это по сути те же батарейки, только другой формы и с маленьким зарядом. Их будут выдавать с запасом. Если детонатор встал на место, то все граната активирована — кидайте ее во врага. Если сомневаетесь, ну тут даже не знаю, по-хорошему стоило бы отработать все, но времени нет и запаса гранат тоже.

— Ничего, если умело бросить, таким шариком и убить можно, — говорит кто-то из АНБУ.

Смешки, улыбки под масками, перешептывания. Эх, хотел я им и взрыв-гранату заделать, на основе ОДАБа, но не вышло. Запустить Трансфигурацию, а потом ее заморозить не получается, а так, чтобы детонатор запускал Трансфигурацию в объеме, тоже не выходит.

Жаль, конечно, было бы кошерно, суешь детонатор, и в гранате пошло преобразование, на такой объем времени мало нужно, тут же метнул, взорвалась, все дела. Можно было бы рубашку с осколками делать, да и в целом разлет деревянной оболочки и удар по объему мощнее, чем у кибаку фуда, взрыв-печати.

Правда их местные клепают вагонами, но и взрыв-гранат, удайся задумка, можно было бы наделать тоже немало. Но вот это взаимодействие Чар, Трансфигурации и артефакторики за пределами известного мне, а на глубокие опыты нет времени и сил. Хватает возни с техникой Свитка, а остальное — попробовал, получилось — в производство, нет — записал и отложил на будущее, чтобы потом не повторять уже опробованные и не удавшиеся с наскока идеи.

— Стандартный жилет чунинов и джонинов, — демонстрирую зеленую жилетку со спиралью на спине. — Многие из вас пробовали бронированный вариант, с встроенным энергощитом, и другой, экспериментальный, с невидимостью.

— Маскировка хорошая, — донеслась реплика с места, — но вот в бою напарников трудно различать. И ломается от удара техниками.

— Да-да, для этого с вас и собирали отзывы о применении в бою, — машу рукой, — и потом писались бумаги и рекомендации об улучшениях. Итак, это модифицированный вариант, жилетка прошита сеткой из чакрометалла, повышающей жесткость и защиту. Вот здесь, внизу, с внутренней стороны, кармашек для батарейки, в сетку из металла вшито заклинание энергощита. По-хорошему, следовало бы расширить жилет, добавить туда жесткий воротник и шлем-маску, на манер тех, что использует Амегакуре. Это дало бы возможность не просто защищать голову, но и дышать под водой, расширить зрительный и голосовой диапазон, и добавить встроенную связь. К сожалению, проект пока в разработке и вряд ли будет доведен до ума до конца лета.

— Насколько уменьшится подвижность в таком варианте, Гермиона-сан?

— Нисколько, шлем-маска не уменьшит обзор, руки — ноги будут по-прежнему открыты, — пожимаю плечами. — Если вам нужен аналог, то это броня и маска АНБУ, соединенные воедино, и усиленные фуин.

Это, понятное дело, ближе слушателям, сразу начинается бурное обсуждение.

— Помимо этого, левый нагрудный карман расширен, как подсумки, но на меньший объем. И все же, сотню свитков туда можно положить, питание автономное. И вот здесь карман для порталов, там еще одна батарейка, вставляете палочку портключа, она активируется и переносит вас. К сожалению, возможность работать со стационарно закрепленными портключами, двигая вдоль них батарейку, пока только в стадии проектирования, но теперь на жилете добавились десять карманов для портключей, по размеру стандарта. Вот, видите? Карманы дополнительно усилены сеткой из чакрометалла, добавляющей защиты и жесткости, чтобы портключи не сломались от удара. Можно не глядя выдергивать портключ и вставлять в гнездо, да, это далеко от высказанных пожеланий, но что могу.

АНБУ примеряют жилет, щупают и смотрят.

— И еще, из доведенных до ума вещей, хлопушка — сигнал, трех цветов.

Показываю цилиндрик с веревочкой.

— Да, вы все такими пользовались и пользуетесь, собственно здесь ничего нового, просто легкое усиление. Теперь будет взлетать на сотню метров, хлопок мощнее, вспышка ярче, в сущности, облегченный вариант светошумовой гранаты, именно для подачи сигналов.

— А что с рациями, Гермиона-сан?

— К сожалению, двусторонние Протеевы чары накладывать не умею, вариант — две рации, одна на связь, другая на прием, в одном блоке — прорабатывается.

Ага, техномагическая голосовая связь через всю страну, а то местные рации на километр — другой достают и все. Ретрансляторов не хватает или мощности, или длину волны надо другую, что-то в этом духе. Вот и идут в ход извращения, как с блокнотами связи, но пока что стабильной работающей модели нет.

— На этом пока все, остальное еще дорабатывать и дорабатывать.

То, что в сутках не сто часов, и я не железный робот — придумщик — создатель, остается за кадром, но шиноби тут собрались умные, все всё понимают. Будь у меня время, навыки матерого артефактора и палочка, можно было бы всех шиноби Листа приодеть и экипировать. Армия Конохи и без того дает всем прикурить, а так дала бы еще в разы лучше, ну примерно как на всех налепить печать Орыча, с усилением и улучшением, но убранными негативными моментами.

АНБУ еще раз щупают и примеряют снаряжение, задают вопросы и обсуждают.

19 июня 79 года. Где-то в бывшей стране Неба.

— Бегом, бегом, бегом! — кричал Кон, ныне сотник Кон, он же бывший бандит Кон, он же бывший Шестой бывшего Корня.

Рядом надрывались Коси — Восьмой и Кэн — Пятнадцатый, десятники в его сотне. Выдрессированные бойцы цепляли крылья, взлетали, держали строй, как на бесчисленных тренировках. Вокруг царило примерно то же самое, пять сотен бойцов со своими сотниками и десятниками взлетали по команде. Чуть в сторонке уже взлетел и парил Сасори, в сопровождении трех десятков шиноби, окружавших его полусферой.

— Кон-сама, все готово! — отрапортовали десятники.

Трое шиноби Корня встретились взглядами на мгновение, моргнули. Шанс выполнить задание им так ни разу и не представился, ибо войском всегда занимался Сасори, а сколько марионеток у него в запасе не знал никто. Но сегодня, в свалке боя над Конохой, будет шанс, и подчиненные Данзо не собирались его упускать.

О второй тройке Корня в пятой сотне они не знали, равно, как не знали и того, что основная "армия" Акацуки состоит исключительно из белых Зецу, притворяющихся генинами — нукенинами. Полутысяча, которую тренировал Сасори, и "армия" уже давно не контактировали вживую, разделенные горами и волей руководства Акацуки. Но даже знай, они об этом, тройка не отступила бы, просто вначале нашла бы способ передать информацию, а потом вернулась бы к заданию.

Ведь задание должно быть выполнено любой ценой, так учил Корень.

— Наша цель — Коноха! — прокричал Сасори, так, чтобы все его слышали. — После сегодняшнего сражения и победы каждый получит богатую добычу по своему выбору! Каждую сотню возглавит один из руководства Акацуки, и слушать их приказы, как мои! Неповиновение — смерть! Пусть каждый сегодня, выполнит, что должен, и тогда для нас не останется препятствий!

— Да, сегодня мы выполним свой долг, — прошептал Кон, тут же закричал. — Третья сотня, делай как я!

Он заложил вираж, заходя к ожидающему в воздухе шиноби в плаще с облаками. Какудзу, с первого взгляда определил Кон. Остальное руководство Акацуки появлялось в лагере лишь изредка и то сверху, не давая шанса выполнить задание, но уж теперь, когда Какудзу будет на расстоянии руки!

— Какудзу-сама, третья сотня в вашем распоряжении! — отрапортовал Кон.

— Держитесь ниже, — безразличным тоном ответил Какудзу. — Ко мне не приближаться, команды выполнять сразу, без разговоров.

— Хай, Какудзу-сама! — приблизиться не удастся, но Кон не подал вида.

Битва будет большой и долгой, будут еще шансы. Жаль, конечно, что не удастся предупредить Коноху, от блокнотов и порталов пришлось избавиться еще при внедрении, но это мелочь, главное — выполнить задание!

— Вперед! — скомандовал Сасори всему войску. — Не будем заставлять Коноху ждать!

19 июня 79 года. В 20 километрах к югу от Конохи, страна Огня.

Точка перехода, куда были заложены порталы, находилась в двадцати километрах к югу от Конохи, посреди очередного огромного лесного массива. При выборе точки было учтено все, что можно было учесть. И десятикилометровая зона вокруг Конохи, где проводилось патрулирование, и то, что ворота находятся на севере, и соответственно, тому направлению уделяется большее внимание. И возможности патрулей и сенсоров Листа, даже то, что на линии точка перехода — Коноха лежат закрытые полигоны.

Закрытым полигонам и их окрестностям — заднему скату горы с лицами Хокаге всегда уделялось повышенное внимание, но точка перехода находилась как раз немного за пределами окрестностей, что, соответственно, повышало шансы на не обнаружение. Время, как и всегда, становилось критичной единицей. Были захвачены пятнадцать порталов, и каждые пять секунд через каждый из них проходил шиноби.

Это давало гарантию не разрушения порталов, сохранения работоспособности.

Коноха могла себе позволить эксплуатировать порталы в предельном режиме, переход каждую секунду или даже чаще, при экстренных перебросках, а вот коалиция трех Деревень и союзников — нет. Три шиноби в секунду, а перебросить требовалось тридцать тысяч — армию Деревень. Плюс армия Акацуки и их руководство, и шиноби Неба, всего три с половиной тысячи, но очень важные, ибо все они были оснащены крыльями.

Итого три часа на переброску, буквально под бок Конохе.

Также крылья получили пять тысяч шиноби, и этого, с дополнением в виде элиты Камня, должно было хватить, по мнению Райкаге и Цучикаге, для получения господства в воздухе. Покупка готовых крыльев обошлась Каге в копеечку, но Ооноки, еще более утвердившийся в мысли, что Акацуки надо будет уничтожить, уговорил остальных Каге выделить деньги и сделать вид, что все в порядке.

Мелкие отряды, суммарно в несколько сотен шиноби — добровольцев, выполняли самоубийственную миссию отвлечения. Они летали вдоль границы, нарушали ее, пересекали, летели обратно, и всячески имитировали подготовку к массовому налету на страну Огня. Показался и Ооноки, для нагнетания паники, и тут же скрылся, вернулся в лагерь в стране Земли, откуда шел переход. Шиноби прикрытия остались, ожидая в любую секунду появления ударной группы из Конохи и уничтожения.

Но миссия отвлечения была чрезвычайно важна, и добровольцы летали, готовясь принять бой.

Каждая секунда не обнаружения увеличивала силы и повышала шансы, все-таки высадка десанта — дело рискованное, а уж под бок Конохе — рискованнее на порядок. Даже барьерные команды не давали гарантий, что они смогут удержать защиту против объединенного удара Отшельников, и тогда Каге придумали выход. Четверка джинчурики стояла наготове, готовая перейти в любую секунду, и поставить барьер, мощнейший и несокрушимый. Неслыханное дело, конечно, но и то, что демонстрировала Коноха, тоже выходило за рамки обычных войн шиноби, и поэтому был придуман такой вот выход.

Райкаге и Казекаге со своими специальными отрядами и помощниками тоже стояли наготове в лагерях, готовые перейти в любую секунду по сигналу. Но пока что переброску не обнаружили, и порталами шли и шли генины, тут же отходившие к югу в лесном массиве, размещаясь и рассредоточиваясь так, чтобы не было толкотни, чтобы не мешать переходу других генинов, сбиваясь в тысячи и корпуса, готовясь охватить Коноху с трех сторон. Конечно же, были выставлены барьеры сокрытия, но Коноха всегда славилась сенсорами, так что риск обнаружения оставался.

Акацуки и их армия рассредоточились вдоль позиций шиноби, готовые взлететь в любую секунду и сразиться с Отшельниками, если это потребуется, если джинчурики не удержат барьер. Но пока что все было тихо и спокойно, и армии шиноби выстраивались, готовились нанести удары, согласно планам.

Разумеется, никто не собирался бить напрямую, через зону закрытых полигонов, это был бы верный способ оставить там половину армии. Недаром даже шпионы предпочитали искать способы обхода барьера и возможности забраться или перепрыгнуть через стену, нежели заходить с юга, через полигоны и гору с лицами Хокаге. Но Каге, посовещавшись, пришли к следующему.

Охват с двух сторон Конохи и удар по стене там, где она примыкает к скале, и третий удар по воздуху, поверх скалы и полигонов, и таким образом можно будет обойти зону ворот — самую укрепленную и готовую к отражению атаки. Сразу зайти в дальний сектор обороны, самый важный, с резиденцией Хокаге, отсекая попутно возможность эвакуации в гору и ударяя по базе летных сил Конохи.

При этом если все сработает как надо, Коноха не успеет отозвать свои войска и летунов, разосланных на отражение вторжения в Страну Огня — те самые демонстрационные отряды. Двадцать километров до Конохи, конечно, за минуту не преодолеешь, но все же, у Листа примерно минут десять на реакцию и мобилизацию, вообще на все действия и мысли, с момента обнаружения вторгшегося войска.

Это, разумеется, в идеальном случае.

В общем случае, Каге ставили на следующий вариант. Обнаружение после двух часов переброски, Коноха успеет мобилизоваться и отозвать все войска из лагерей и оттянуть все патрули и летунов, но не сумеет сорвать десант, слишком много шиноби переместится к тому моменту, и джинчурики прикроют.

Затем, если шиноби Конохи не отступят, общий удар по ним, пока они не прикрыты стенами и барьерами Деревни. В случае, если шиноби Листа займут оборону в Деревне, вылет воздушного корпуса, армии Акацуки и шиноби Неба, охват двумя крыльями и удар с севера — в Ворота, распыляя силы и внимание Листа. Когда воздушные силы Конохи втянутся в сражение возле Ворот, Цучикаге и отдельный отряд нанесут удар в спину, тем самым получив господство в воздухе.

Наземные корпуса, в свою очередь, к тому времени достигнут стен Конохагакуре.

После этого останется только растащить силы Конохи в разные стороны, раздергать их, не дать массировать силы в одной точке, самим осуществляя удар за ударом, и сокрушая мощь Конохи по частям. Даже если войска отступят, и уведут жителей, то сама Коноха — главная операционная база врага — будет разрушена, тем самым увеличивая шансы на победу в десятки раз.

Но этот вариант рассматривался как маловероятный, все были уверены, что шиноби Листа будут защищать Коноху до последнего. И теперь, когда переброска началась, отменить операцию было уже невозможно, так как второй возможности провернуть такое не будет. Весь вопрос стоял только в том, когда Коноха обнаружит вторжение и что предпримет потом?

После прохождения отметки в час, то есть переброски примерно десяти тысяч шиноби, Райкаге уверенно давал три шанса из четырех на успех десанта, а что Коноха успеет подготовиться — так это учитывалось.

Мощь на мощь, удар на удар, без всяких уверток и беготни.

19 июня 79 года. Штаб Шикаку, Коноха, страна Огня.

Замысел врагов и его осуществление Шикаку осознал не сразу, сообщения из лагерей поступали противоречивые, и вначале все это показалось подготовкой к тому самому, ожидаемому налету. Но затем пришло понимание, и вокруг Конохи были разосланы дополнительные команды, не сразу, но все же быстро обнаружившие огромнейшие силы врага, в самом неожиданном месте.

Шикаку задумался, соединив руки в кольцо, уставившись вдаль невидящим взором.

Фоном мелькнуло слабое сожаление, что не успели нанести опережающий удар, опоздали на несколько дней, и враги успели первыми. Мелькнуло и пропало, такова война, невозможно постоянно бить первыми, да и, в сущности, в этой, четвертой войне, Коноха никогда не наносила ударов, всегда только оборонялась, дожидаясь перелома в войне.

Поэтому Шикаку не стал сожалеть, ведь ситуация, можно сказать, та же самая: Коноха играет от обороны, враги наносят решительный удар, в этот раз самый что ни на есть решительный, и значит, после него наступит окончательный перелом, предусмотренный Планом Третьего. Единственное — битва в Конохе все-таки состоится, Годайме будет очень недовольна. Но план превентивного удара она утвердила, и надо будет Сандайме привлечь к разговору с Цунаде, ведь Хирузен как раз спокойно относился к возможности битвы в самой Конохагакуре.

Не потому, что ему не было жалко Листа, но потому, что Сандайме как раз осознавал, что враг силен, упорен, могуч, и воспользуется наималейшей лазейкой, чтобы победить. Бесполезно гадать, откуда взялись порталы, раз враги уже перебросили двадцать тысяч, значит надо исходить из худшего: что перебросят все сорок.

Хорошо хоть можно было не ожидать проблем на границе, не обращать внимания на тамошнюю имитацию. Это позволяло перебросить все силы из полевых лагерей, собрать максимальное количество шиноби и подготовиться к отражению атаки.

Четырехкратное превосходство в силах на земле и такое же в воздухе, превосходство в биджу, S-рангах, просто опытных шиноби, думал Шикаку, машинально набрасывая на листе список. Но армии врагов не сработаны между собой, на этих нестыковках и недоверии можно и нужно их ловить. Защитные механизмы Конохи — непременно, превентивные удары в воздухе — обязательно. Портальную сеть и лагеря свернуть и перебросить в Коноху, по плану обороны. Население эвакуировать, чтобы ничто не мешало биться.

Шикаку отдал приказ барьерному корпусу и команде переброски.

— Итак? — по тревоге прибыли Третий и Пятая.

Шикаку вкратце обрисовал принятые меры.

— То есть Коноха все-таки будет разрушена, — поджала губы Цунаде.

— Меня переиграли, Годайме, и я готов понести наказание, — наклонил голову Шикаку.

— Вообще-то такая возможность предполагалась с самого начала, — заметил Хирузен спокойно. — Невозможно массово использовать что-то и не дать врагу воспользоваться этим.

— Ладно, разберемся после битвы, если будет, кому и за что разбираться, — заявила Цунаде. — Население точно успеет эвакуироваться?

— Команда переброски ставит дополнительные порталы, — ответил Шикаку. — Вы же знаете, Годайме, что они оперируют портальными парами, которые устанавливаются где угодно, то есть один из команды переносит половинки портключей в Лес Смерти, остальная команда устанавливает вторые половинки по Конохе. Задействованы все воздушные силы и сенсоры, эвакуация идет максимально быстро.

— Отшельники?

— Уже летят, — ответил Шикаку. — Если они смогут нанести неожиданный удар и прервать переброску — прекрасно, но вероятность — один шанс из двадцати.

— Это да, понятно, — огладил бородку Третий. — Против нас применят нашу же тактику, с угрозой уничтожения Отшельников, если те подставятся под удар.

— Какая разница? — фыркнула Цунаде. — Каждую секунду они становятся сильнее! Нет уж! Немедленно наносим удар, не дожидаясь ничего! Эвакуацию проводить быстро, не прекращая ни на секунду, и одновременно с этим бить и давить врагов. Даже если удары Отшельников не пройдут, выиграем время, чтобы нанести более сильный удар и закончить эвакуацию. Ведь к тому времени все шиноби резерва и лагерей будут уже в Конохе, не так ли?

— Даже быстрее. С каждым лагерем на постоянной связи десять порталов, так что даже команда переброски не потребуется. Десять минут, и полевые лагеря опустеют, ну двадцать — максимум. Попутно помогут ускорить эвакуацию и приглядят, чтобы никто из жителей не решил остаться.

— Отлично! — воскликнула Цунаде. — Готовьте, перебрасывайте, я займусь медиками, и не забудьте эвакуировать окрестные села. И атака, пока у нас под боком не оказалось еще больше шиноби врага!

— Выдвинуть туда, на юг, часть команды переброски для установки портальных пар?

— Да! Но все остальное на эвакуацию, чем быстрее уйдет население — тем лучше, меньше жертв будет, — отрезала Цунаде. — Засады и удары в тыл при помощи портальной переброски, и подготовка лобового удара, если Отшельники смогут сломать барьер врагов. Тогда мы ударим всей нашей мощью, пока они не опомнились!

— В Конохе все равно придется оставить охранный корпус, — заметил Шикаку. — Летающие шиноби противника могут ударить по Деревне, если все силы пойдут в атаку.

— Не говоря уже о том, что их намного больше, и в их составе шиноби Неба, — понимающе вздохнул Хирузен. — Да, это будет серьезное испытание Конохи и Воли Огня. Не надо гневаться, Цунаде! Дома мы отстроим новые, сделаем Лист еще краше, и я предупреждал, что может дойти и до такого варианта.

— Все равно, мысль о разрушении Конохи приводит меня в бешенство!

— Твои техники Кацую сегодня могут оказаться решающими, — заметил Третий. — Джирайя?

— Сообщение послали, но ответа пока нет, — пожал плечами Шикаку. — К сожалению, он не оставил жабы для связи, планируемый переход его для тренировки — завтра вечером, так что только так, через блокнот.

— Портал?

— На такое расстояние они не работают. Хорошо еще, что блокноты работают!

— Как бы он не прибыл на тренировку на развалины Конохи, — проворчала Цунаде.

К счастью, развивать тему разрушения Конохи она не стала, но Шикаку ясно видел, что после битвы Годайме еще вернется к этому вопросу, и вернется явно не в самых лучших чувствах. Вряд ли от Конохи много что останется, если с ходу не переломить битву и не нанести сокрушительное поражение в самые первые же минуты боя, но это было бы невообразимой роскошью и практически невозможным вариантом.

Ведь не затем трое Каге перебрасывали сюда войска, чтобы сразу сдаться, не так ли?

Глава 40

19 июня 79 года. Селение Бэппу, в 11 километрах к юго-востоку от Конохи, страна Огня.

— Что там за шум? Пойду, посмотрю, — засобирался Ямахико.

— Куда? А на поле кто пойдет?

— Да иди, я догоню! — отмахнулся Ямахико от жены.

В конце концов, позавчера два генина пропололи все поле и полили, спешить некуда, а шум может означать что-то важное. Рядом с Конохой жить весело и интересно, постоянно что-то происходит, жизнь кипит, не то, что у них в селе! Да и есть ли оно, то село, может, его злобные биджу растерзали, когда их враги напустили на страну Огня? Ведь недаром же слухи ходят, что бились там три дня и три ночи шиноби Листа с врагами, а за трое суток можно много разломать, особенно с возможностями шиноби.

Выйдя на крыльцо, Ямахико с удовольствием обозрел сад и только потом заметил, что по улице бегают как раз шиноби. Стучатся в каждый дом, что-то объясняют, а шум исходит от соседей. Тоже пожилые муж и жена, с юга страны Огня, с которыми Ямахико с удовольствием общался, обсуждая события. Канта всегда был в курсе, что где происходит, и рассказывал отличные морские истории, а его жена, Отоми, прекрасно спелась с Фури, и частенько даже на поле ходили вместе, дружно закинув кетмени и помыкая Ямахико.

Теперь Канта и Отоми стояли на крыльце и о чем-то на повышенных тонах разговаривали со своей дочерью, которая, как и сын Ямахико, Кеничи, работала где-то в резиденции Хокаге. И так же, как и Кеничи, не поленилась перевезти родителей ближе к Конохе, в общем, было, что обсудить вечерами, неспешно потягивая сливовую настойку под сенью деревьев в саду.

Правда, Фури ругалась, но это она зря, настойка и без того была, как компот, больше запаха, чем алкоголя.

— Не успели переехать, как ты нас снова пытаешься увезти! — донесся голос Отоми. — Что это такое?

— Мама! Нужно немедленно эвакуироваться! Отсидитесь в Лесу Смерти, там безопасно.

— Да ты слышишь себя, Шизуне? — вмешался Канта. — Уж мы-то прекрасно знаем, что такое Лес Смерти! Туда даже шиноби опасаются заходить, а ты говоришь — безопасно!

— После начала войны там устроили резервный лагерь! — топнула ногой куноичи.

Какая у них боевитая дочь, восхитился Ямахико, надо ее сосватать нашему Кеничи, отличная мысль, и Фури будет довольна, точно-точно! Ямахико причмокнул, представив эту роскошную сцену, да и соседи отличные, чего еще желать?

— Я ученица и помощница Хокаге, кому еще знать, как не мне? — воскликнула Шизуне. — Говорю же, там безопасно! А здесь очень скоро будет как раз очень опасно! Армии трех Великих деревень, и еще толпа отморозков и нукенинов готовятся напасть на Коноху!

— Так и бейтесь в Конохе, или вам непременно нужно разорить наши поля? — сурово спросил Канта.

У Ямахико забегали мысли. Враги нападут на Коноху? А как же Кеничи? Это что, опять бросать все хозяйство? Что скажет Фури? Уйдет сейчас на поле, как ее предупреждать?

— Битва будет огромной, сейчас эвакуируют всех в окрестностях! Все деревни возле Конохи! Папа! Мама! Прошу вас! — Шизуне согнулась в глубоком поклоне. — Прошу вас, отправляйтесь, там безопасно и спокойно!

— А будет ли там безопасно, если Коноха проиграет? — спросил Канта.

— Да что ты такое говоришь? — тут же возмутилась Отоми

Точно у Фури переняла, и позу, и интонации, вздохнул Ямахико. Ему сразу расхотелось подходить ближе, тем более что и от мини-забора вокруг цветов, посаженных вдоль дороги, все было прекрасно слышно, из-за повышенных тонов, на которых шел разговор.

— Да как у тебя язык повернулся такое сказать? Коноха проиграет, вы только посмотрите на него! Позор мне на старости лет! Может тебе и власть Даймё нехороша, а?

— Эм, — Канта разводил руками, подавленный таким напором.

— Папа! Мама! — еще раз воскликнула Шизуне. — Давайте вы окажетесь в безопасности, и там ссорьтесь! Мне еще ирьенинов надо готовить и самой снаряжение надеть!

— И вместо того, чтобы собираться, он стоит и слушает чужие ссоры, а? Эй, за тобой сын приехал, а ты тут стоишь столбом!

— Кеничи! — обернулся Ямахико, понизил голос. — А я тебе невесту нашел! Вон, дочь соседей, смотри, какая славная куноичи, как раз тебе под стать!

— А, а, мма, мма, — ответил побледневший Кеничи, посмотрев в указанном направлении. — Вы серьезно, отец? Я — обычный генин, а Шизуне-сама ученица Годайме, глава медицинского корпуса и джонин. Да она на меня даже не посмотрит!

— Ничего, поговорим с Канта и Отоми, все сладится, — заверил Ямахико сына. — С ее родителями отношения у нас прекрасные, так что не теряйся сынок. Как вернемся из этого, как его, Леса Смерти, так сразу начнем налаживать мосты.

— Битва за Коноху на носу, а он сыну невесту сватает! — проворчала Фури, и тут же сменила тон. — Сынок, там точно безопасно?

— Да, мама, там тихо и спокойно, с вами все будет в порядке!

— А с тобой?

— Я — шиноби Конохи! — гордо ответил Кеничи. — Мы все, как один будем сражаться, и сама Годайме поведет нас в битву!

— Ты все равно береги себя, сынок, — вздохнула Фури.

— Да, ведь тебя еще ждет женитьба, — сказал Ямахико и тут же поймал возмущенный взгляд жены. — Да, да, давай собираться, время не ждет!

И он заторопился обратно домой.

19 июня 79 года. Гора Мьёбоку, анклав обитания Жаб.

— Сегодня, Наруто, мы будем отрабатывать совместные техники, и попутно улучшать твой режим Отшельника! — заявил Джирайя. — В бою очень важно бывает действовать синхронно, ты уже убедился в этом, когда создавал вместе с Гаматацу технику Воздушного Водомета.

— Мы будем подавать чакру друг в друга? — Наруто почесал голову.

— Нет, мы будем отрабатывать совместную технику, — повторил Джирайя. — В ней надо действовать синхронно, для достижения максимального эффекта! У меня стихия Огня, у тебя стихия Ветра, твоя стихия может усиливать мою.

— Понимаю, Эро-Сеннин, — кивнул Наруто. — Ты будешь бить техникой Огня, а я буду раздувать его Ветром, так?

— Молодец, Наруто! — похвалил Джирайя. — Но это не вся техника, только ее основа! Отработаем взаимодействие, а потом усложним технику. Ты и я будем вызывать жаб, которые своим маслом добавят мощи Огню.

Наруто кивнул.

— И делать все это будем в режиме Отшельника! — закончил Джирайя. — Заодно проверим, насколько хватит твоей уловки с клонами!

— Отлично! — вскричал Наруто, сложил печать. — Множественные Теневые Клоны!

Затем он принял позу неподвижности, собирая природную энергию, переходя в сенмод. Джирайя тоже сосредоточился, призывая жаб-мудрецов на плечи. Клоны Наруто тем временем разделились, двое сели под водопад из жабьего масла, входя в сенмод, остальные сели рядом, охраняя первых двух.

— И не забывай, Наруто, — изменившимся из-за входа в сенмод голосом сказал Джирайя. — В бою тебе нельзя призывать клонов, иначе эти, возле водопада, развеются!

— Я не забуду, Эро-Сеннин! — Наруто раскрыл глаза, демонстрируя изменившиеся зрачки. — Но зато так я смогу дольше оставаться в сенмоде!

— Вот это мы и узнаем, — ответил Джирайя. — Фукасаку — сама, начнем тренировку?

— Возле водопада?! — возмутилась Ма. — Да вы с ума сошли! Бегом в дальний уголок Долины, там все равно ничего ценного нет, одни скалы и статуи!

Джирайя и Наруто переглянулись с виноватым видом, побежали.

19 июня 79 года. Госпиталь Конохи в стране Весны.

Сакура лихорадочно собирала медикаменты, бинты, пилюли, энергетики, беспорядочно закидывая их в бездонный подсумок на боку. Весь госпиталь лихорадило, кроме десятка медсестер, остальные отправлялись в Коноху, сдернутые с места приказом Пятой Хокаге. Сакуру не то, чтобы трясло, но в голове всплывали то строчки инструкции о порядке действий при обнаружении тяжелораненого на поле боя. То наставления Цунаде как лечить пробой легкого, то вопросы с экзамена, то картины, как толпы врагов мчатся на медиков, и некому прийти на помощь, кроме нее. Сакура сосредоточилась, отгоняя лишние мысли, настраиваясь на боевой лад.

Сегодня она начнет свой путь боевой славы, в этом Сакура не сомневалась.

19 июня 79 года. Коноха, страна Огня.

— Хината-сама, враг у стен Конохи, объявлена всеобщая мобилизация!

— Да, Сю-сан, я уже иду, — кивнула Хината.

Она поднялась с колен, посмотрела на могилы, где были захоронены члены клана Хьюга.

— Мама, папа, я не подведу вас в этой битве, — прошептала Хината. — Нейджи, сегодня я докажу, что можно изменить свою судьбу.

Хината поклонилась могилам, пошла к выходу. Решимость переполняла ее, решимость сражаться изо всех сил, защищать Коноху и Наруто, и решимость еще раз изменить судьбу после битвы. Наруто так и не ответил на ее признание, и Хината внезапно поняла, что нельзя ждать, пока Узумаки решит. Сражаться и не сдаваться, идти до самого конца, ведь она клялась следовать этому пути, так почему остановилась? Струсила и переложила ответственность на плечи Наруто?

Нет, решила Хината, нельзя проявлять слабость и сдаваться!

— Пусть Воля Огня пребудет сегодня с нами! — громко сказала Хината ожидающим ее шиноби клана Хьюга.

— Абураме Шино, сюда, будешь в моем отряде, — приказал высокий, средний лет чунин. — Так, все в сборе? Слушай задачу, шиноби.

Сборный отряд подтянулся, замер.

— Сейчас нас перебросят на закрытый полигон, на самой границе Конохи. Наша задача — оставаясь под барьером сокрытия полигона, дождаться появления летающих отрядов противника и внезапно их атаковать, с земли. Для этого каждый из вас будет нести с собой вот такой свиток.

Он указал на ряд огромных, двухметровых свитков, стоящих в стороне. Шиноби начали разбирать их, взял один и Шино, понес, держа в руках. Закинуть за спину не получалось, корзина-сфера с жуками мешала.

— Абураме Шино, — подошел чунин, — я знаю, что ваш клан разводит жуков — кикайчу под определенные задачи. Если у вас есть кикайчу, атакующие только крылья, самое время прихватить с собой пару роев.

— Нет в крыльях тех особенного ничего, — поправил очки Шино. — Металл и чакра, преобразующие печати внутри. Специальные кикайчу не нужны, обычные справятся отлично.

— Вот и хорошо, — кивнул командир отряда, повысил голос. — Чем больше врагов мы ссадим на землю, тем легче будет потом в битве! Все взяли свитки? Бегом туда, к зеленому зданию!

Отряд бегом устремился к указанному зданию в центре Конохи.

— Команда, — негромко сказал Ёта, — у нас один из самых опасных участков. Мы будем удерживать Ворота.

— Ого! — невольно вырвалось у Кибы.

— Поэтому возьмите больше взрыв-печатей и гранат, они нам пригодятся сегодня. По стенам Конохи нельзя взобраться, как мне объяснили, но их можно сломать. Пока враг не проломит стену хотя бы в трех местах, мы будем держать ворота, ибо туда будет направлен первый и самый мощный удар по земле.

— Мы им покажем! — оскалился Киба. — Правда, Бакамару?

— Гав! — громко отозвался пес.

Киба поймал взгляд Миа, расправил плечи, показывая, что всех защитит.

— Ли!

— Да, Гай-сенсей!

— Я рад, что к тебе вернулась сила Юности! Сегодня она нам потребуется вся! Враги решили уничтожить Коноху!

— Мы не допустим этого, Гай-сенсей! Я буду сражаться в десять раз лучше, чем раньше!

— Я рад, что не ошибся в тебе, Ли!

— Акимичи Чоуджи?

Чоуджи кивнул, удерживаясь от того, чтобы достать пакет с чипсами.

— В третий сектор, вон туда, — махнул чунин. — Там назначат место.

— Хай, — ответил Чоуджи, пошел в указанном направлении.

Он нащупал в кармане боевые пилюли клана Акимичи и вздохнул.

— Отец?

— Куда ты собралась, Ино?

— Я буду сражаться за Коноху!

— Не сомневаюсь, но только не в первой линии!

— Я могу, отец, не сомневайся!

— Не сомневаюсь, — вздохнул Иноичи, — но не сегодня.

— Но я

— Ты будешь в отряде связи, рядом с Шикаку, — жестко сказал Иноичи. — Всё, это не обсуждается!

Шикамару досадливо дернул щекой, повернулся к Темари.

— Жизнь такой напряг, — пожаловался он. — Собирайся, нас ждет новая битва.

— Что на этот раз? — усмехнулась Темари, вставая.

Шикамару посмотрел, как она надевает шорты, вздохнул.

— Враги идут сюда, в Коноху.

Темари замерла с безрукавкой в руках, выпрямилась, наполовину обнаженная.

— Да, — кивнул Шикамару, вздохнул. — То самое. Все три Деревни и союзники. Тебе, кстати, необязательно участвовать в битве.

— Потому что я — шиноби Суны? — холодно усмехнулась Темари, продолжила одеваться. — Нет уж, дорогой, так легко ты от меня не отделаешься! В этот раз я не дам тебя покалечить!

— Ну, как скажешь, — пожал плечами Шикамару.

Он начал проверять содержимое подсумка. До сражения еще оставалось время.

19 июня. Коноха, страна Огня.

Шизуне быстро и спокойно собирает вещи.

Глядя на нее, я мысленно колеблюсь и грызу ногти. Понятно, что Шизуне будет биться в тылу, лечить раненых и командовать медиками, но все равно. Кому, как не мне, ее прикрывать и вытаскивать, ибо тут явно даже воздух будет кипеть от техник? Но и страшно, до подкашивания ног, в той битве Пяти Биджу едва не писался, а здесь накал будет в разы больше.

И все же, если отступить, а Шизуне погибнет, то это опять будет моя вина.

Можно подумать, мало мне погибших на войне, чтобы еще и смерть Шизуне на себя брать? Но страшно, и да толку с меня в той битве? Прибить десяток генинов? Любой из Отшельников сделает это за секунду, а я еще и не факт, что справлюсь.

Эх, жаль, что Шизуне так и не освоила сенмод!

Время на освоение, контроль и тренировки, когда заниматься, если постоянно дела? И Джирайя крайне популярно и доступно объяснил, что без собственного освоения "на сухую", без умения впитывать и смешивать сенчакру, нечего пытаться прибегать к методам с водой. У Отшельников оно работает как раз потому, что они и без моей воды могут в сенмод, а если не научиться контролю и смешиванию, то тебя так и окаменит посреди боя.

— Ты слишком много колеблешься, значит тебе не место в битве, — замечает Шизуне, поглядывая на меня в зеркале.

— Думаешь, мне разрешат участвовать в битве?

Организм трусливо хватается за соломинку "мне запретили", и тут же выстраивает цепочку. Мои умения важны для Конохи, значит, меня не пустят, значит моей вины в неучастии, нет, значит, значит, значит. И мозг напоминает трусливому телу, что вообще-то ни один барьер меня не удержит, и если мне не подольют лекарств или не тюкнут в затылок, то просто на словах запретить мне участвовать никто не может.

— Это твой выбор, — говорит Шизуне, как будто читая мои мысли. — Помоги застегнуть тут.

Помогаю.

— Конечно, твои умения и вещи важны для Конохи, а сама ты, как человек, сестра и подруга важна многим шиноби, начиная с меня, но именно поэтому никто не будет упрекать тебя за твой выбор, будешь ли ты биться или предпочтешь остаться в стороне. Путь шиноби — это его личный путь, и это целиком и полностью относится и к тебе.

— Я не шиноби.

— Формально — да, — хмыкает Шизуне, — но мы сейчас говорим о другом. На правах старшей сестры я даю тебе совет: колеблешься — воздержись от участия, в бою нельзя сомневаться, но это только совет, имо-то. Твой путь и твой выбор — они только твои.

При этом подразумевается, но не озвучивается, что она последует своим путем, вслед за наставницей, на защиту Конохи, ведомая Волей Огня. Собранность, сосредоточенность и решимость, вкупе с новой одеждой и снаряжением делают ее еще прекраснее, чем раньше. Грозная воительница — куноичи сменяет домашнюю девочку — скромницу, и я в который, в сущности, раз запоздало вспоминаю, что Шизуне вообще-то джонин и ученица Пятой.

— Каким бы ни был твой выбор, я его одобряю, — говорит Шизуне и обнимает. — Береги себя, младшая сестра!

И уходит, оставляя меня одного в раздумьях и дрожи, а также вспыхнувшем желании вернуть Шизуне, поцеловать не по-детски и все объяснить, перед страшной битвой. Нет, глупости! Как будто уже сдался, уже решил, что мы все умрем! Что за мелодраматизм и сопли? Нет уж, сопли в битве точно не полезны, и вместо того, чтобы страдать и дрожать, следует метнуться в лабораторию и самому приодеться во все новенькое. Ну и что, что нет палочки, в битве Пяти Биджу и без нее обошелся и вполне даже помогал, раненых там вытаскивал и все такое, заодно ежеминутно проверял, как там Шизуне, не без этого.

Что мне мешает и сейчас повторить такой сценарий?

Страх, от которого дрожит тело? Разве не приходилось мне всю дорогу обуздывать это глупое тело и заставлять его делать то, что нужно? Зажимать себя в кулак и вести к Цели, невзирая на стоны, попискивания и безумие? Так что сейчас? Чего я боюсь, как будто не стоял уже в нескольких битвах, против S-ранговых шиноби? Как будто не я истребил тогда в Дожде целый отряд врага? И кстати, здесь будет вся верхушка Акацуки, а значит и тот паренек — подрывник на птице. Может это знак, что надо завершить начатое тогда, больше полутора лет назад? В битве Пяти Биджу не рискнул, но может хватит бояться?

Враг на пороге моего дома, а я сижу и рассуждаю, пытаясь найти причину увильнуть!

Нет уж, глупое тело! Пусть у меня нет кнопки отключения самосохранения, но уж преодолеть страх и заставить себя сражаться, все же способен. Тебе, глупое тело, не избежать битвы, смирись организм и начинай уже генерировать адреналин, а чтобы легче шло, надо выпить боевой химии и все же телепортироваться в лабораторию, приодеться во все деревянное.

И если вдруг настанет жопа, то всегда можно сбежать с Шизуне в другой мир, шепчет организм.

Одеться, обуться, закинуться химией, набить сумку деревом, и обратно, только уже не в дом, а в госпиталь.

После того налета шиноби Неба, здание серьезно усилено, выдолблен целый туннель в подземные пещеры, плюс установлены стационарные порталы, для скоростной доставки. Плюс стационарные места для барьерной команды, на манер тех башенок, что использовались в лагерях.

И не поймешь, что лучше для раненых.

Тут завалить может, если здание обрушится, на свежем воздухе техниками и камнями достанет. Шизуне в центре внимания, командует и указывает, прислушиваюсь. Ага, все-таки госпиталь больше символ и ориентир куда тащить. Основное под землей и в Лесу Смерти, плюс полевые команды на местах, легкораненых залечивать и сразу ободряющим пинком в бой отправлять. Стоило бы, конечно, использовать другое здание, да поздно, в кутерьме боя будет не до воспоминаний и не до объяснений, будут тащить прямо в госпиталь.

— Ты пришла, имо-то, и я рада этому, — улыбается Шизуне.

Поддавшись порыву, целую ее, не как старшую сестру, а как любимую женщину, ради защиты которой и за которую готов биться со всем миром. На лице Шизуне удивленное выражение, корю себя за порыв, но совершенно неуместный сейчас разговор так и не начинается.

— Шиноби Конохи!! — внезапно разносится над Деревней ревущий глас с небес.

Телепортирую Шизуне на крышу.

В небе на юге, со стороны горы с лицами Хокаге, стометровая голограмма какого-то кренделя в большом халате, с длинными рукавами, как в смирительной рубашке. Вытянув руку, он говорит.

— Я, Хируко, вызываю легендарных саннинов на бой!

Голограмма гаснет, и внезапно нереально синее, безоблачное небо темнеет. Летающие армады врагов заходят от Солнца, заслоняя его едва ли не стеной, и видно, как с горы взмывают и взмывают силы ВВС Конохи. Доносится торжествующий рев и треск, и гул техник, и что-то вспыхивает на секунду ярче Солнца. Шизуне сжимает мою руку, и ощущаю, что она дрожит.

Меня тоже пробирает дрожь, и крепче стискиваю руку Шизуне в ответ.

В небо, над резиденцией Хокаге, взлетают девять красных вспышек.

Битва за Коноху началась.

Часть 4

Краткая справка и ориентиры.

Коноха.

Ворота Конохи находятся на севере Деревни.

Гора с лицами Хокаге на юге.

Лес Смерти — к северо-западу от Конохи.

Первая линия обороны — стена.

Вторая линия обороны — ближе к центру, жилые кварталы и парки, границы кварталов кланов.

Третья линия обороны — линия между особой жилой зоной вокруг резиденции Хокаге и кварталами кланов.

Четвертая линия обороны — резиденция Хокаге, Академия, комплекс АНБУ и гора с лицами Хокаге.

Сеннины — Отшельники.

Саннины — Легендарная троица: Джирайя, Цунаде, Орочимару.

Тела — марионетки Пэйна. (информация с Нарутопедии)

Тендо

позволяет своему пользователю манипулировать гравитацией и тем самым использовать притягивающие или отталкивающие силы. Этот путь Нагато использует телом своего друга Яхико. Главное из тел-марионеток.

Шурадо

позволяет своему пользователю оснащать своё тело различным оружием и дополнительными конечностями.

Нингендо

позволяет своему пользователю читать мысли людей и лишать их души.

Чикушодо

позволяет пользователю призывать ряд созданий, и остальные тела-марионетки.

Гакидо

позволяет своему пользователю поглощать чакру, включая сенчакру.

Джигокудо

позволяет своему пользователю призвать мистическое существо — пылающую голову, с помощью которого он может регенерировать поврежденные тела и допрашивать людей.

Гедо

позволяет своему пользователю воскрешать мёртвых или контролировать их тела как марионетки. Этот путь Нагато использует своим собственным телом, из-за чего он находится вне шести путей.

Джинчурики и их биджу.

Гаара, Лист. Однохвостый (Ичиби).

Нии, Облако. Двухвостый (Ниби).

Роши, Камень. Четырехвостый (Йонби).

Хан, Камень. Пятихвостый (Гоби).

Фуу, Лист. Семихвостый (Нанаби).

Киллер Би, Облако. Восьмихвостый (Хачиби).

Наруто, Лист. Девятихвостый (Кьюби).

Глава 1

19 июня 79 года. Коноха, страна Огня.

В небо взлетели девять красных вспышек.

Эвакуация Конохи завершилась восемь минут назад, во всей Деревне остались только шиноби старше пятнадцати лет, готовые сражаться. Шесть тысяч в Конохе, и шесть тысяч в Лесу Смерти в полной готовности к удару в тыл врага. Разделение на отряды и корпуса, усиленная команда переброски, находящаяся на прямой связи с Шикаку.

Глава клана Нара, поглаживая шрамы, выстроил контрплан, и Годайме пришлось смирить свою злость по поводу того, что основная битва состоится все-таки в Конохе. Враг пришел подготовленным, об этом можно было судить хотя бы по тому, что Отшельникам и группам поддержки не удалось проломить невероятно мощный барьер, накрывший армию врага. Следовательно, сдержать врага на подступах к Конохе не удастся, но это не означало, что это вообще не надо делать.

13:33. Крыша резиденции Хокаге.

Сенджу Цунаде села в ритуальный фуин-круг на крыше резиденции Хокаге, дыша размеренно и спокойно. Сегодня она будет участвовать в битве опосредованно, через две тысячи Кацую, заранее призванных и распределенных по войску. Одна из Кацую сидела на плече Цунаде, для передачи экстренных приказов Шикаку. Барьерная команда села по четырем сторонам круга, активируя двойную защиту: вокруг резиденции и вокруг самой Цунаде. Идея двойного барьера, который применял Орочимару, была творчески переработана, и теперь настал момент опробовать схему в деле.

Цунаде не видела, но ощущала, как с горы и ее подножия взлетают и взлетают полторы тысячи шиноби Листа, возглавляемые АНБУ и Какаши. Цунаде знала, летуны Конохи держат курс на юг. Им первым предстояло схватиться с шиноби врага в воздухе, опрокинуть их и получить превосходство в небе. Без этого невозможно было бы рассчитывать не то, что на победу, но даже на ничью, если в схватках таких армий вообще бывает ничья.

Шиноби летели к краю зоны закрытых полигонов, туда, куда уже отступали Отшельники,

— Коноха!! — закричала Фуу, вскидывая кунай над головой и устремляясь вперед.

— Коноха!! — взревели шиноби.

— Вперед! — скомандовал Какаши, поднимая хитайате с левого глаза.

13:34. В небе, в 10 километрах к югу от Конохи.

— Отшельники отступают! — раздался выкрик.

— Хорошо, — негромко сказал Ооноки, — значит, они поняли, что не удержат нас!

— Вперед! — раздались выкрики среди шиноби. — Сомнем их одним ударом!

Это вряд ли, подумал Ооноки, не с этими силами.

Объединенная армия разделилась на две части, два корпуса, бегущие к Конохе, огибая гору Хокаге с востока и запада. Первый корпус, ведомый Райкаге, прикрывали с воздуха две тысячи шиноби Облака и Камня, и полторы тысячи наемников Акацуки. Второй корпус, ведомый Казекаге, прикрывали две тысячи шиноби Песка и Камня, и еще полторы тысячи наемников Акацуки.

Цучикаге вел третий воздушный отряд, которому предстояло пролететь прямо к горе, атаковав и уничтожив базу воздушных сил Конохи, ударив по Листу с тыла. Для этого он взял с собой всю элиту Ивы, умеющую летать без приспособлений, полторы сотни отборных шиноби, крепких как камень, прикрыл их еще тысячей шиноби Ивы с крыльями, и забрал себе всех шиноби Неба, все пять сотен.

Отшельники зависли на месте, над лесным массивом, скрывающий южный скат горы с лицами Хокаге, и Цучикаге увидел, что к ним с севера приближаются точки, быстро перерастающие в фигурки шиноби, воздушное войско Конохи, разворачивающееся в формацию "Ястреб, пикирующий на жертву".

Цучикаге улыбнулся и бросил помощнику.

— Сигнал остальным отрядам! — после чего закричал. — В атаку! Сокрушим Лист!

13:35. Зона закрытых полигонов, южный скат горы с лицами Хокаге.

Воздушный отряд противника шел низко и на бешеной скорости, как будто стелясь над землей и деревьями.

— Атака! — раздался выкрик и Шино спешно развернул свиток и отскочил в сторону.

Огромная, двухметровая печать, как будто налилась светом, и вертикально вверх полетели бесчисленные сенбоны, стальным фонтаном. Шино, не теряя времени, вскинул руки, выпуская жуков.

— Жуков неудержимых поток! — объявил он технику.

Из фляги-сосуда за спиной, и из тела самого Шино устремился поток жуков, нацеленных только на одно: искать чакру внутри металла и поедать ее, ломая крылья. После налета шиноби Неба в январе, клан Абураме серьезно изучил нового врага, отработал методики противодействия. При повреждении потока чакры в центральном узле крыльев, на середине спины, они переставали переводить чакру в технику Ветра, и тем самым теряли свою летательную силу.

Жуки, яростно жужжа, взмывали вверх, вертикально и параллельно бьющим в воздух фонтанам метательного железа, из свитков, которые принесли и раскрыли шиноби из отряда Шино. Трое, включая командира отряда, метко плевались огненными шарами, остальные рассредоточились и готовились прикрывать, если враг решит атаковать по земле.

Но нет, никто не рискнул, враги разлетелись в стороны, откатываясь назад. Попытка прорыва была сорвана, и Шино отозвал жуков назад. Над головами с грохотом и треском столкнулись воздушные силы Конохи и врага, перемешались, закружились, и Шино подумал, что это напоминает роение насекомых весной.

— Свернуть свитки! — раздалась команда. — Отходим на следующий полигон!

— Летят, еще летят! — и Шино невольно повернул голову.

К роящейся схватке на полной скорости приближались огромные отряды летающих врагов, слева и справа.

— Не удастся жукам моим отдохнуть! — объявил Шино, вскидывая руки.

— Развернуть свитки! Прикрываем!!

Отряд Шино оказался на острие противодействия левому отряду, занял позиции и ударил навстречу, снизу вверх потоком метательного железа, срывая атаку. Через своих жуков Шино сейчас ощущал, что рядом еще отряды, еще шиноби Листа развернули свитки и бьют, бьют по мечущимся между потоков метательного железа врагам.

На землю рядом с Шино упали двое окровавленных шиноби, утыканных сенбонами по всему телу. Шино отпрыгнул за дерево, выхватил кунай, отбил им летящую в лицо взрыв-печать.

— Ослепляющие жуки! — воскликнул он, опять вскидывая руку.

— Сфера молнии!!

Один из упавших врагов вскинул руку, наполняя воздух молниями, убивающими всех насекомых, и тут же хрюкнул, подавился, проткнутый насквозь. Второй отпрыгнул к раскрытому свитку, желая повредить его, и попал в ловушку, ямку с взрыв-печатями. Взрыв! Шино заблаговременно отскочил, не прекращая направлять жуков в воздухе.

— Тройное лезвие!!

Шино выглянул, чунин из его отряда, зарезавший первого врага, добрался и до второго, ударил, пользуясь тем, что противник потерял подвижность из-за оторванной стопы. Чунин кивнул Шино и скакнул вбок, скрываясь в кустах. Сам Шино ощутил опасность через жуков и сложил печати.

— Копье воды!

На то место, где он стоял, обрушился столб воды, ломая деревья и разбрасывая кусты, сминая и убивая. Клон из жуков разлетелся в разные стороны, недовольно жужжа, четверть кикайчу погибла. Шино, сидевший в укрытии, поправил очки и сказал.

— Внимательнее быть мне

— Великий изгиб Земли!!! — разнеслось над лесом сотней голосов.

— Искусство Отшельника: Стихия Дерева: Укрепляющие корни!

Шино ощутил, как земля под ним изгибается и стремительно летит навстречу.

13:36. В 7 километрах к юго-востоку от Конохи.

Переход из Леса Смерти, прямо в ряды бегущих шиноби врага, и немедленная атака.

— Двойной Ураган Конохи!

Майто Гай и Рок Ли, вызвавшиеся идти первыми, синхронно ударили, раскидывая всех, кто оказался рядом, ломая руки и ноги, разбрасывая, сбивая врагов в кучи мешающих друг другу шиноби. Не прошло и секунды после удара, как порталами начали прибывать остальные шиноби Листа, готовые нанести контрудар по бегущим к Конохе врагам. Среди деревьев леса, примыкающего к Конохе с юго-востока, закипело ожесточенное сражение, в упор, вперемешку, без возможности применять техники, не задев своих.

— Тройной Огненный дракон! — донеслось с юга, и над деревьями взметнулась фигура, рожденная синхронной мощной техникой Огня.

— Давай, Ли! Во имя Силы Юности!

— Третьи врата, Врата Жизни — откройтесь! — закричал Ли.

Покрасневшая фигурка устремилась вперед, нанося удары руками и ногами. Так и не снятые утяжелители позволяли юному Ли пробивать блоки, сносить деревья, вихрем опрокидывая всех и вся. Майто Гай следовал за учеником, ощущая, что тяжесть на сердце после гибели Нейджи и Тен-Тен, пусть и не рассеялась до конца, но спадает.

Краем глаза Майто Гай увидел, как в стороне закрытых полигонов вспыхивает непрерывный поток молний, бьющих куда-то, в объеме, с таким сверканием, что глазам больно. Где-то там бился Какаши, ведя за собой АНБУ, и это придавало ярости и энергию Гаю.

— Удар Доверия! — нога Майто Гая, пройдя над головой Ли, отбила атаку вражеского джонина.

Ли, как на тренировках, ушел за спину учителя, и Майто Гай ринулся вперед.

— Во имя Силы Юности! Спираль Листа!

— Ярость лепестков Сакуры! — выкрикнул Ли.

— Шторм бушующего Песка! — ударило им навстречу.

— Несокрушимое тело-камень!

13:37. Штаб Шикаку, бывшая подземная база Корня.

— Засадные отряды из Леса Смерти завершили переход!

— Колонны врага остановлены!

— Команда переброски собрала порталы и ушла!

Выкрики помощников Шикаку разносились по огромному залу, перекатывались над столами, отражались от стен. Шикаку поспевал слушать и слышать их все, читать информацию из десятка блокнотов, реагировать и отдавать приказы, и общаться через мысленную связь, при необходимости, или через Кацую, сидящую на столе.

— Отход в Коноху через минуту, после удара Отшельников! Связь с Тензо! — скомандовал Шикаку.

— Нас выдавливают в Коноху, — зазвучал в голове Шикаку голос Тензо. — Их больше, и они переняли тактику воздушных барьеров.

— Вражеские джинчурики?

— Где-то на земле, бегут к Листу.

— Понял, переходите к плану "Стена", немедленно!

— Хай!

Шикаку прервал связь, убрал руку с головы связного-Яманака.

Общее отступление и закрытие зоны полигонов, Какаши активирует специальную технику. Это задержит Цучикаге и воздушные силы врага, позволит Отшельникам прикрыть отступление засадных отрядов в Коноху, даст время рассеять и уничтожить наземные колонны врага, и перегруппировать ВВС для следующего удара.

— Команде переброски, развернуть портальную сеть с госпиталем, сбор от второй линии! — скомандовал Шикаку, после секундной паузы, вызванной мыслями о плане "Стена". — Две оранжевые вспышки, первой линии и Барьерному Корпусу — полная готовность!

13:38. В небе, в 4 километрах к юго-западу от Конохи.

Воздух над зоной закрытых полигонов мутнел и стекленел, превращаясь в нечто невообразимое, укутывая и поглощая в себе летающих врагов, и Какаши, сложив печать концентрации, видел шаринганом, как потоки чакры рвутся вперед, стремительно, неудержимо, накрывая огромную площадь, и все же не успевая накрыть всех. Шиноби врага стремительно разлетались, спеша покинуть опасную зону, и устремляясь вослед Отшельникам, разделившимся на две команды, и помчавшимся было на запад и восток, но не сумевшим улететь далеко.

— Гаара! Фуу! Не дайте им сорвать удар Сеннинов! — крикнул Какаши. — Собака, прикрой!

— Хай! — слились голоса в едином ответе.

Джинчурики и АНБУ рванули вперед, остальные летуны продолжили отход к Конохе.

— Стихия Атома: Великая Сфера! — и техника Цучикаге ударила наперерез, защищая тех, кто не успел вылететь, разрушая технику ловушки.

Сияющий шар разрастался, и Какаши ощутил, как пальцы, держащие печать, подрагивают.

— Кацую-сан, — сказал он негромко. — Передайте Шикаку, что план "Стена" провалился. Я смогу удерживать ловушку не больше трех минут.

— Хай, Какаши-сан, я передам, — негромко прошелестела Кацую на его плече.

Гаара крутанул руками, запуская технику.

— Град песчаных пуль!!

Песок вокруг бушевал и метался, прикрывая Гаару от кунаев, сенбонов, ударов техник и даже рукопашных атак. Джинчурики Однохвостого в одиночку сдерживал несколько сотен шиноби Камня, опрокидывал их, отбрасывал, прикрывая Отшельников. Над головой Гаары трубно ревел Чоумей, ревом и потоком шмелей снося связывающие техники и сети шиноби Неба.

— Искусство — это взрыв!! — донеслось до Гаары.

— Сметающая Волна!

— Великий Дракон Воды!! — синхронная техника АНБУ ударила наперерез Волне, вызванной Кисаме.

— Копье Огня! — Волк выметнулся откуда-то снизу, пронзил шиноби Песка, шедшего на таран Гаары.

— Их слишком много! — крикнул Гаара. — Удушливая песчаная Буря!

Вихрь песчинок закружился, заиграл в объеме, стремясь залезть в рот, уши, глаза, перекрывая обзор. Гаара развел руками, усиливая скорость вихрей, заставляя врагов кричать от потоков песчинок, стесывающих кожу начисто и ломающих крылья. Гаара, стиснув зубы, отринул мысли о том, что сражается с шиноби Суны, сосредоточился на защите Фуу и образе юной джинчурики.

— Прилив Пустыни!

.

13:38. В небе, к югу от Конохи.

Тензо отчетливо видел, что план Шикаку сработал лишь частично, множество летающих врагов вырвались из ловушки, светящейся изнутри, и план подавления наземных колонн врага провалился, не начавшись. Без господства в воздухе это было невозможно, и даже более того, продолжение плана грозило уничтожением всех воздушных сил Конохи, и можно было не сомневаться, что настойчивость врагов вызвана именно желанием, если и не уничтожить Отшельников, то не дать им ударить по наземным корпусам.

— Вы хотите технику — она будет! — крикнул яростно Тензо.

Он стукнул по уху, активируя рацию и скомандовал.

— Шмель — назад! Стягиваем врагов и бьем Пятью Стихиями!

— Хай! — донеслось через шумы и хрипы.

Хлопки порталов.

— Кацую-сан! Передайте Шикаку, что мы ударим Яростью пяти стихий и не сможем прикрыть засадные отряды! Пусть командует общее отступление, мы уйдем порталами!

— Хай, я передам, Тензо-сан, — отозвалась Кацую.

Тензо невольно посмотрел в сторону сияющей над зоной закрытых полигонов колонны. Вряд ли ловушка выдержит удар Ярости, но это было наименьшей из проблем. Тензо вскинул руку, выпуская в небо красную вспышку. Впереди Тензо, расположившись крестом, пятеро Отшельников синхронно складывали три сотни печатей. Шиноби трех деревень ринулись в атаку, наемники Акацуки начали стремительный обход с флангов, и шиноби Неба взмыли выше, готовя какую-то из своих массовых техник.

На какую-то секунду все замерло.

— Искусство Отшельника: Ярость Пяти Стихий!!!

Конан увидела, что Отшельники Листа рывком собрались вместе, и тут же сложила печать связи.

— Вперед! На полной скорости! Всей армии — вперед, к Конохе!

Сама она уже неслась стрелой, в облаке порхающих вокруг листочков бумаги, и через долю секунды, вся армия Акацуки устремилась ей вслед. Конан не знала, что за технику собираются применить Отшельники, но момент для реализации общего плана был невероятно удачный. Шиноби деревень решат, что Акацуки хотят зайти в тыл Отшельникам, а дальше им будет уже не до взглядов по сторонам.

Конан предполагала, что Сеннины ударят массовой, объемной техникой, но считала, что они обратят ее в сторону шиноби трех Деревень, и таким образом армия Акацуки выйдет из-под удара. Но Отшельники ударили струями стихийной чакры, сливающимися в единый жгут, переплетающимися в радужном переливе, фонтаном возносясь в небо, и Конан даже засмотрелась на мгновение, не сбавляя скорости и пытаясь уйти из-под удара.

Фонтан в небе вспух радужным шаром, и ударил, с бешеной скоростью, с такой мощью, что захватывало дух, и Конан увидела, как волной чакры накрывает и разбрасывает шиноби, Отшельников, АНБУ, армию Акацуки, и поняла, что Сеннины не пожалели никого, ударили, не сдерживаясь, видимо, рассчитывая на свои новые техники Хирайшина и связи. Конан опять сложила печать связи, но передать уже ничего не успела, шторм налетел, раскидывая армию Акацуки, швыряя, резко ускоряя полет и делая его неконтролируемым.

— Бумажный щит! — и листы бумаги сплелись в полусферу, защищая ее сзади.

Конан под углом взмыла вверх, пуская ударные волны шторма вскользь, и увидела, что оказалась практически над горой с лицами Хокаге. База ВВС Конохи была укрыта барьером, летуны Листа роились вокруг лиц Хокаге, используя гору как укрытие, и Конан поняла, что была права в своих предположениях. Где-то там позади, осталась сотня сопровождения, и верхушка Акацуки, и армия из Белых Зецу, и Конан не знала, уцелели они или нет.

Шторм ударил в гору, взметнул пылевое облако, подпрыгнул, ударился о барьеры, и Конан взмыла еще выше, по дуге огибая Коноху, оставляя ее внизу и за спиной. Уцелела армия или нет, но задание Пэйна нужно было выполнить. Девушка в синем кимоно и с бумажной розой в волосах устремилась на север, вглядываясь в холмы и скалы.

13:39. В небе, к югу от Конохи.

Гаара, сжав кулаки, удерживал сферу песка, трещащую, рассыпающуюся, гнущуюся под натиском техники Отшельников. За его спиной, испуганно прижимаясь, и усиленно взмахивая четырьмя крыльями, висела Фуу, успевшая нырнуть под защиту песка, до того как шторм техники опрокинул, смял и разорвал ряды летающих шиноби врага. Гаара еще успел увидеть, как из рук Тензо стремительно вырастает деревянная полусфера, закрывающая самих Отшельников от удара, и затем песок взметнулся, самостоятельно защищая Гаару, как всегда.

13:40. В 6 километрах к юго-западу от Конохи.

Шестой Казекаге Шимэо Фису вскинул руки, закричал страшно, лицо его побагровело, шея вздулась.

— Барьер Песчаной Бури!

Поднятый его волей песок, перемешанный с воздушными вихрями, устремился навстречу падающим с небес глыбам. Камни отскакивали, дробились, отлетали и рассыпались, засыпая все вокруг осколками. Рядом десяток джонинов Камня успел вызвать каменный купол, дав укрытие огромному отряду генинов. Висящие в небе Отшельники Конохи, запустившие Камнепад, разлетелись, образовали квадрат. Сквозь завывание ветра и грохот камней, лязг железа и выкрики испуганных генинов, расслышать технику было невозможно, но глаза Казекаге расширились, когда он увидел, какие печати складывают Отшельники.

— Акира! — заорал он. — Пусть Ива поднимет скалу!

— Что? — заорал в ответ помощник.

— Скалу!! Любую!! Между нами и Отшельниками!!! — почти теряя дыхание, заорал Фису.

Акира рванул, используя Шуншин, Фису, прикусив губу, держал барьер, в который продолжали бить глыбы камня. Действия Отшельников были понятны, они ударили площадной техникой, отсекая отряды Листа от корпуса Камня-Песка, давая время своим разорвать дистанцию и уйти в Коноху.

Собственно, шиноби Листа уже убегали прямо на глазах, но прорваться, навязать ближний бой не было никакой возможности. Все, кто мог, держали барьеры, под мощнейшим Камнепадом, кто не мог, отступил или погиб. Фису не хотел даже думать, сколько шиноби Песка легло под таким ударом, только отметил, что Цучикаге, обещавший удар по Конохе и уничтожение летунов Листа, сам куда-то пропал.

Сияние огромнейшей ловушки и вспыхнувший огромный шар, ударивший яростной волной по всем. Сметенные прочь воздушные отряды. Появившиеся из ниоткуда Отшельники Листа, тут же ударившие по корпусу Камня-Песка, прикрывая своих, все это прямо-таки кричало, что Цучикаге повержен или, как минимум, выведен из строя.

— Баки! Баки! — крикнул Казекаге, но было уже поздно.

Отшельники закончили технику, и Фису, хотя и не слышал слов, четко представлял, что сейчас прозвучало.

— Искусство Отшельника: Безжалостное Цунами!

Мощнейшая волна появилась на той линии, на которой расположилась четверка Отшельников. И не просто появилась, а сразу с ускорением, стремительно, быстрее чем чунин понеслась вперед, прямо на армию Ивы и Суны, вырывая деревья, камни, землю, сметая все, грозя захлестнуть и смыть. Подобные техники применял Туман, и шиноби Суны знали, как с ними бороться, но не в условиях, когда с небес продолжают валиться камни размером с телегу, и не тогда, когда Цунами создает кто-то, находящийся в режиме Отшельника.

— Барьер Треугольных Скал!!! — раздался выкрик едва ли не в спину Казекаге.

Рассыпавшаяся цепочка шиноби Ивы синхронно хлопнула руками об землю, вздымая скалы в форме треугольника, которые рассекали цунами, дробили волну, сбивали убийственную мощь. На одну из скал вскочил шиноби в огромной соломенной шляпе, крутнулся волчком, складывая печати.

— Защитный Круг Грязи!

Кольцо земляной стены окружило не менее трех тысяч шиноби Ивы и чуть меньше Суны, и потерявшая ударную силу волна Цунами начала обтекать стену, захлестывая и размывая ее бока, но все же уходя в сторону. Камнепад немного поутих и Казекаге облегченно выдохнул.

— А где?

Отшельники Конохи исчезли, улетели, прикрыв отход своих. Волны Цунами били и смывали трупы, несколько сотен шиноби Листа и почти впятеро больше шиноби Камня и Песка вперемешку, плыли, ударяясь об устоявшие вековые деревья, зацеплялись за ветки и застревали в них. Теперь, когда шум техник, грохот камня, свист песка стих, внезапно наступила тишина, в которой отчетливо был слышен треск молний с противоположной стороны горы.

Явленная мощь Конохи заставила на несколько секунд приостановиться сводную армию шиноби двух Деревень.

Сияние техники Атома вспыхнуло в небе, обрушилось на землю водоворотом.

— Шиноби Суны! — заорал Казекаге. — Враг отступил! Стены Конохи — перед нами, обрушим же их!

— Поможем Цучикаге! — закричали шиноби Ивы.

— Смерть Листу!

— В атаку!

Первыми вперед побежали джонины Ивы, увлекая за собой остальных.

13:41. В 5 километрах к юго-востоку от Конохи.

— Цучикаге нам путь освещает, за каким-то хреном он гору долбает, ну а мы вперед летим, с Листом сразиться мы хотим! — напевал Киллер Би, прыгая по веткам деревьев.

Летевшие — бежавшие сразу за ним Омои и Каруи нервно поглядывали вправо, где разливался свет техник Атома Цучикаге. Всякое желание лезть на гору с лицами Хокаге пропадало сразу же, а стен Конохи пока не было видно.

Схватка с шиноби Листа, выскочившими из ниоткуда, прямо посреди бегущего войска Облака, остановила продвижение войска. Шиноби Конохи били в упор, полностью используя преимущество неожиданности, и затем, используя ударную волну от какой-то неизвестной объемной техники, вспыхнувшей справа, разорвали дистанцию.

Райкаге скомандовал преследование, но тут же появились четверо Отшельников, ударили, и только реакция Хачиби спасла всех, прикрыла стеной воды, тут же вскипевшей, скрывая под клубами пара все вокруг. Шиноби Листа отступили, и Отшельники скрылись, не теряя времени, и оставляя дорогу на Коноху открытой.

Райкаге, бежавший слева от Киллера Би, не разделял беззаботности брата, удар диверсионных отрядов Листа оказался все же неожиданностью. Против такого не сработали бы барьеры, и Эй в первую секунду ожидал, что прибудет вся военная мощь Конохи, но обошлось. Разошлись, разменяв четверых за одного шиноби Листа, и во всей операции чувствовалась рука все того же Нара Шикаку. А Цучикаге, который должен был ударить первым по Конохе, не допустить всего этого, получить господство в воздухе, ничего не смог и все еще с кем-то воевал на подходах к горе с лицами Хокаге.

— Не расслабляться! — прорычал Эй. — Едва увидим стены Конохи, сразу ломайте их, Би, Нии!

— Хай, Райкаге-сама! — отозвалась справа Нии мурлыкающим голоском. — У меня должок к Хокаге!

— Эй, Цунаде не трожь, сиськи ее

Дынц! Кулак Райкаге врезался в бок Би.

— Сосредоточься, брат! Не думай о сиськах, иначе опять погибнут тысячи!

— Не думать о сиськах, такой вот приказ, и могучий Би-сама выполнит враз! Уииии!!

13:41. В трех километрах к югу от Конохи

— Познайте гнев Цучикаге! — устало заявил Ооноки, разглядывая местность под ногами.

Зона закрытых полигонов, надежно прикрывавшая Коноху с тыла, практически перестала существовать. Ни деревьев, ни скал, ничего, ровная и плоская равнина на подходах, воронка, глубиной в полкилометра, от техники Отшельников, земля и камни вперемешку, как будто некий великан их равномерно перемешал.

Ооноки смотрел на равнину, ощущая, как по вискам стекают капли пота, ощущая усталость, не физическую, но душевную. Вспыхнувшая ловушка, затем удар Отшельников, и отчаянные попытки защитить своих, удары техниками Атома наперерез, Третий Цучикаге внезапно ощутил, что это было чересчур.

Слишком много для одного старого шиноби.

Он выдохнул и огляделся. Предстояло собрать уцелевших, поднять обратно в воздух всех, кого можно, и спешить на выручку наземным корпусам, пока их не уничтожили. Цучикаге посмотрел на север, где виднелись уцелевшие здания на горе Хокаге, и скомандовал, решив не искушать судьбу.

— Облететь гору! Отряд "Бакуда" со мной, шиноби Неба — на помощь Райкаге!

Глава 2

13:42. Лес, к северо-западу от Конохи.

Хируко вскочил и захохотал.

Тело, измененное техникой Химеры, укрепленное техникой Дотона, которую ему показал Какудзу, не пострадало, как будто он просто спрыгнул вниз с дерева, а не пролетел несколько километров. Он оглянулся, оценивая оставленную просеку, и тут же глаза его расширились. За стеной леса была отчетливо видна стена Конохи, высокая, прочная, и означающая, что он, Хируко, скоро сразится с саннинами!

В голове его зазвучал голос Конан.

— Собирай всех и атакуй Ворота, они к юго-востоку от тебя! Стяни туда силы Конохи, атакуй, вскоре тебя поддержат шиноби Облака, они уже близко.

— Я и сам могу сломать Ворота! — захохотал Хируко, но Конан уже отключилась.

Из кустов выскакивали бойцы армии Акацуки, отстегивая сломанные крылья, видны были трупы не переживших такой жесткой посадки. Раненые с деревянным хрустом правили руки и ноги, вливались в общие ряды.

— Атакуем Ворота! — закричал Хируко. — Все за мной, кто останется — умрет!

В подтверждение его слов, со стен Конохи сорвались огненные капли, по дуге, разрастаясь, ударили в лес, опалили Хируко, деревья загорелись, бойцы армии Акацуки, они же Белые Зецу, в ужасе отпрянули от огня. Хируко сорвался с места, побежал, слыша вокруг топот множества ног.

13:43. Дорога к воротам Конохи.

Хируко взмахнул рукавами, как будто закрываясь от летящих в лицо кунаев.

— Стихия Магнетизма (пр.Джитон)! Обратный удар!

Поток метательного железа, льющийся со стен Конохи, остановился, развернулся, полетел обратно.

— У него Джитон! — донесся до Хируко крик. — Остановить обстрел!

— Да, у меня Джитон! — расхохотался ребенок — Хируко, закрываясь рукавами и бросаясь в атаку.

За его спиной, на основной дороге, ведущей к Конохе, и в подлеске вокруг, продолжали скапливаться наемники Акацуки, армия белых Зецу, готовясь к прорыву в Деревню, изображая готовность выполнить приказы нанимателей-Каге.

На стене Конохи шиноби со свитками сменились другими, начавшими складывать печати.

— Ха-ха-ха! — хохотал Хируко на бегу.

Вслед за ним, грозно топая, выхватив мечи и кунаи, бежала разнородная толпа, изображая прорыв в Коноху, делая вид, что облегчает задачу двум основным армиям, уже подходящим к Конохе, огибающим гору, утыкаясь в стену. Хируко, конечно, дрался всерьез, но армии Белых Зецу отводилась другая роль в плане Пэйна, и прорыв в Лист вперемешку с шиноби был немаловажной частью этого плана.

— Джитон: Вихрь! — на ходу Хируко закрутился волчком, поднимая пыль с земли рукавами балахона.

В такт его вращению все метательное железо, усеивавшее землю, поднялось и закрутилось в пыльном вихре, скрывающем всю дорогу и непрерывно растущем.

— Стихия Огня: Обжигающая струя! — длиннющие, почти стометровые струи огня ударили со стен, прямо в дорогу и лес вокруг.

— Стихия Огня: Удушливый пепел! — отстав на секунду, ударила вторая техника, вдоль струй Огня, распространяя золу и пепел, дополнительно скрывающую всё и вся.

— Джитон: Бросок! — выкрикнул Хируко, перед тем, как его накрыло облаком пепла.

Вихрь метательного железа обрушился на стены Конохи, внезапно вылетая из пыли и пепла, но удар Хируко пропал даром, шиноби Листа заранее укрылись за парапетом. Атакующий же отряд мечников возник прямо в пыли и пепле, за спиной Хируко, невидимый для врагов.

— Тройное лезвие Листа!

— Круг Конохи!

Лезвия мечей ударили в тело Хируко, взрезали балахон и отскочили. В пыли и пепле не было видно ничего, но мечники Листа, ничуть не смущаясь, резали врагов, и судя по крикам, весьма успешно. Хируко, раздраженный тем, что его отвлекают от цели, развернулся, ухватил на ощупь первого попавшего шиноби.

— Стихия Взрыва (пр.Бакутон): Бомба! — крикнул он, отпихивая от себя шиноби, ставшего живой бомбой.

Меч свистнул возле уха Хируко, срезал часть волос и мочку. Из пыли выскочил еще клинок, Хируко блокировал его левой рукой. Меч, глухо стукнув и взрезав рукав, отскочил.

— Проклятье! У него укрепленное тело! — донесся мужской голос.

— Бакутон: Кибаку Фуда! — Хируко стремительно присел, хлопнул руками о грунт дороги.

Над головой его просвистел еще клинок.

— Хай-ай! (быстрый) — женский голос.

Хируко прыжком отскочил, складывая печати. По земле расползался рисунок взрыв-печати, наливаясь угрожающим красным цветом.

— Джитон: Притяжение! — крикнул Хируко.

Десятки мечей, вылетев из пыли и пепла почти ударили в него, зависли рядом.

— Отступаем! — раздался крик из пыльного облака.

Бабах!! Дойдя до предела кибаку-фуда пятиметрового размера взорвалась, раскидывая тела, сдувая пыль и пепел, и обнажая дорогу. Хируко прикрыл лицо изрезанным рукавом, сквозь которое было видно фиолетово-темное тело. Воронка от взрыва, изрытая дорога, трупы, раненые и ни следа мечников Листа. Выжженные просеки в лесу, кричащие бойцы Акацуки, и все еще ни следа шиноби Облака.

Хируко было плевать на шиноби, но сейчас они были нужны, чтобы пробиться через всю Коноху к резиденции Хокаге, сразиться с Цунаде, а потом и с Джирайей! Пройти в Коноху и пройти ее насквозь, отдать Лист на разграбление шиноби трех Деревень, провести внутрь армию Акацуки — все это упиралось в Ворота, массивные, неприступные и закрытые. Поэтому Хируко глубоко вдохнул и резко ускорился, метнувшись к Воротам, используя Шуншин. Укрепленное тело и отсутствие видимых препятствий делали задачу посильной.

Хируко было даже немного любопытно, что предпримут в ответ шиноби Листа?

13:44. На площади возле Ворот Конохи.

Киба изнывал от нетерпения, а Бакамару, улавливая его настроение, поскуливал.

Сражение шло уже десять, десять минут, а они так и стояли возле Ворот! Такое не то чтобы не укладывалось в голове Кибы, нет, как раз умом он понимал, что они охраняют важную точку, которую нельзя оставлять без присмотра. Но помилуйте, грохот техник такой, что уши закладывает даже здесь, в небе творится нечто умопомрачительное, крики, рев, биджу, АНБУ, диверсионные отряды уже вернулись окровавленные, взявшие свою цену с врагов, а они все еще стоят и ничего, вы только подумайте, ничего не делают! Киба от нетерпения испытывал острейшее желание задрать ногу и пописать, уже не отличая, где его собственные чувства, а где наведенные от Бакамару.

Миа тоже нервничала, в который раз разворачивая и перебирая медикаменты в специальном подсумке. Вакаши чуть не начал было нервно ковыряться в зубах кунаем, в последнюю секунду изобразив, что просто хотел почесать подбородок. И только командир, и наставник, чунин Ёта, стоял спокойно, о чем-то беседуя со своим другом Тотсуо.

Третьего чунина, Кэнсу, не было видно, и это расстраивало Кибу, ведь в команду Кэнсу входила Хината. Не то, чтобы Киба испытывал какие-то чувства к юной наследнице Хьюга помимо дружеских, но смесь былого соперничества с Наруто, нового статуса чунина и родившейся уверенности в своих силах, подталкивали покрасоваться и показать себя перед бывшей подругой по команде.

Показать свою мощь и ширину плеч, так сказать.

Киба вздохнул. Да, им объяснили, что здесь стоят команды, потому что когда враг прорвется в Ворота, не будет ни возможности, ни времени действовать крупными отрядами. Мелкие, сработанные команды, сражение в полном окружении, но почему, почему, почему ничего не происходит? Киба даже зарычал тихо, скаля зубы, сгибая пальцы на манер когтей, представляя, как бы он рвал и крушил прорвавшихся врагов.

Пфуух! В легком порыве ветра и листьев рядом появились джонины — мечники.

— Он идет, — переводя дыхание, бросил Гекко Хаяте, памятный Кибе по экзамену на чунина в Конохе.

— Его не берут мечи, бейте техниками, — добавил незнакомая Кибе женщина, придерживающая Хаяте сбоку.

— Кто? — Ёта и Тотсуо уже достали оружие, и посерьезнели.

— Видели изображение огромного ребенка перед атакой? Это он.

ДАДАНХ!! Укрепленные фуин Ворота вздрогнули и едва не слетели с петель. Киба вздрогнул и положил руку на голову Бакамару. С надвратной стены закричали.

— Свитки! Тащите еще свитки! Они бегут! Обстрел не прекращать!

— Сверху! — рявкнул Хаяте, оттаскивая Кибу.

Ёта и Тотсуо скакнули в стороны, как и еще с десяток чунинов. Огромный камень, заостренная глыба, взлетев по дуге над Воротами, воткнулся в землю, пробив брусчатку и едва не убив Кибу. Бакамару отскочил и сам, а юный Инузука перевел дыхание.

ДАДАНХ! ДАДАНХ!! От двойного удара Ворота выгнулись, раздался отчетливый треск дерева.

— Обрушьте на него часть стены! — кричали сверху.

— Берегись, у него Бакутон!

Что было дальше, Киба не запомнил, потому что его швырнуло через всю площадь, оглушая, ослепляя, закручивая, подобно щепке в водовороте. Удар почти вышиб из него дух, и опять всплыли воспоминания об экзамене на чунина и кровавые глаза Гаары, и сжимающаяся рука, трещащие ребра и труп Акамару. Киба взревел яростно, усилием воли отгоняя беспамятство и тьму. Крики, шум и треск обрушились подобно водопаду.

— Синхронно! Разом!

— Позовите Сеннинов!

— Мы задержим!

— Отсекайте поток!

— Держать Ворота! Держать! Поднимите новую стену!

— Биджудама! Берегись!

Киба вскочил, ощутив, что левая нога ужасно болит, а рот набит пылью. Отплевываясь, он заорал.

— Бакамару!

— Рхгав! Рав! — пес-нинкен уже выбирался из-под соседних камней.

— Листопад Клинков!!! — Киба увидел, как в пяти метрах от него Хаяте и все та же женщина рубятся, сдерживая поток врагов, вливающихся в Ворота, и пытающихся прорваться в Коноху.

— Разом! Гацуга! — со всей яростью и злобой Киба ударил прямо в гущу врагов.

Подобно двум вращающимся бурам, он и Бакамару ударили, разбросали, ослабив давление на Хаяте, очищая тому левый фланг. Киба рвал и кусал, и едва вращение начало замедляться молниеносно сложил новые печати, превращая себя и Бакамару в огромного двухголового пса. Вокруг шумели враги, тыкали мечами и кунаями, нанося раны, и Киба ринулся в бой, тут же ударом лапы сломав ближайшему шиноби хребет.

— Техника увеличения Веса! — на окраине площади вырос огромный Акимичи, пинком проделав просеку в гуще врагов.

БАМ!! Хируко пронесся обратно, врезавшись и снеся собой то, что оставалось от одной из створок.

— Ворота! Держать ворота! — неслись крики. — Оттесняй их!

С надвратной стены разом ударил десяток шиноби.

— Огненный Водопад! — непрерывным потоком огня отсекая тех, кто рвался в Коноху.

Киба рвал и метал, кусал и убивал, чувствуя только все возрастающую ярость от новых ран.

13:45. В небе, к северу от Конохи.

— Хируко прорвался, отлично, — произнес Пэйн-Яхико, глядя сверху вниз на бурлящую в Воротах Конохи и вокруг толпу. — Наносим удар поверх стены, как хотели эти глупые Каге. Готовься, Конан, затем твой удар.

— Хай!

Оба они сложили печати, Пэйн для связи с верхушкой Акацуки, Конан для призыва заранее заготовленных свитков взрыв-печатей. Конечно, из пяти сотен сопровождения, выдрессированных и обученных, уцелели не все, но кто уцелел, взлетал обратно, собираясь и группируясь вокруг одного из высших Акацуки. Армия Акацуки, Белые Зецу, охотно делились крыльями, сами устремляясь по земле к Воротам Конохи, во исполнение плана.

— Общая атака! — проскрипел Сасори, подавая сигнал и активируя марионеток.

13:45. Штаб Шикаку, бывшая подземная база Корня.

— Отозвать воздушные силы в Коноху, — приказал Шикаку. — АНБУ на вторую линию, Отшельники в резерве, корпус Асумы к воротам.

Он сложил пальцы, думая о том, что стены Конохи не выдержат прямого удара бомбы биджу.

— Свяжи меня с Арисаки! — сказал он, кладя руку на голову связного-Яманака.

13:45. К юго-востоку от Конохи.

— Наши уже внутри, но на меня ты не смотри, сейчас я им помогу, выдам прямо по врагу! — в процессе рэпа Бык-Осьминог размахивал щупальцами, отбиваясь от атак сверху, и выплевывал чакру.

Фиолетовые и красные капли концентрированной чакры зависли в воздухе, и Бык сделал огромный вдох, втягивая чакру обратно, собирая ее у рта в сверхплотный комок новой бомбы биджу. Осьминог махал щупальцами, и даже зацепил одного из так и мельтешащих в воздухе врагов.

Шиноби Кумо бесконечным потоком обтекали выросшего прямо посреди леса биджу, торопясь на помощь ворвавшимся в Коноху, и рассредоточиваясь вдоль стен Деревни. Первые пробные удары или завязли в стенах, или были ловко пущены выше барьерными командами, как с бомбой биджу. Но теперь настало время настоящего удара, без уверток и захода в тыл, и Райкаге гневно раздувал ноздри, ускоряясь и усиливая покров молнии на теле.

— Мямяумфрф! Ррауф! — огромная синяя Кошка в прыжке ударила лапой по стене, и тут же отлетела, зашипела.

— Вместе! Прожигающий лазер! — невыносимо тонкий, яркий луч воткнулся в камни и камень начал плавиться.

Генины Кумо подбежав к стене, пытались на нее взобраться, но выпуск чакры из ног не помогал, все падали. Самые резвые пытались запрыгнуть, но тоже не смогли удержаться на высоте.

— Тащи деревья!

— Сделаем завал!

— Поднимите землю Дотоном!

Райкаге слишком поздно увидел, что происходит, что шиноби Кумо скапливаются под стенами.

— Назад! Все назад! — закричал он.

Но послушались его только те, кто был рядом. Шиноби Кумо, подобно полноводной реке обтекали стену Конохи везде, рвались к Воротам, скапливались, пытаясь взобраться или повредить камень, и Барьерный Корпус Листа, выждав, нанес удар. Повсюду на стенах выпрямлялись шиноби, вздымая огромные двухметровые свитки, распахивая их и заливая окрестности стены метательным железом. Шиноби Облака прянули к стене, укрываясь в мертвой зоне, и тут же внешний слой камня как будто взорвался, выстрелил обломками, калеча, убивая, буквально отбрасывая врагов под потоки сенбонов и сюрикенов.

— Аааа!! — вырвалось из груди Райкаге. — Чем заняты эти летающие идиоты?! Почему Барьерный корпус на стене до сих пор не подавлен? Где поддержка с воздуха?

И, как будто дожидаясь его указания, над его головой на бреющем полете пронеслись сотни бойцов, возглавляемые руководством Акацуки, устремляясь к стене Конохи.

13:46. Над стеной Конохи, в полукилометре к востоку от Ворот.

Стены Конохи приближались, и Кон, Коси и Кэн, синхронно рассредоточились, окружая Какудзу сзади. Все было обговорено и запланировано давным-давно, и благодаря этому тройка Корня действовала, не обмениваясь вообще никакими знаками. Просто в момент пересечения стены, и удара шиноби Листа оттуда, снизу вверх по летящим врагам, тройка начала действовать, выполняя приказ.

— Ядовитый Корень!! — Кон резко ускорился, втыкая меч-танто в шею Какудзу.

— Техника оплетающих корней! — Веревки и леска Кэна оплели тело Акацуки.

— Огненная завеса! — Коси выплюнул стену огня, скрывшую действия двух его напарников от взгляда остальной сотни.

Кон резко ударил ногой в центр крыльев, ломая фуин-узел, стремясь уронить Какудзу на землю. Кэн уже спешил на помощь, выхватив два куная. Парализованный ядом и лишенный крыльев Какудзу должен был упасть на территории Конохи, где его можно было спокойно добить и изрезать на части, лишая возможности возродиться. Коси должен был прикрывать отход и отгонять огнем сотню, которая непременно растеряется, лишившись руководства, а буде последует за тройкой Корня, попадет под удар шиноби со стен Деревни.

Просто, изящно, быстро и надежно.

Какудзу дернулся вправо, удар Кона прошел мимо, попал по металлу крыла, закручивая Какудзу в воздухе. Тело его разделялось, оттуда хлестали веревки, захватывая и сбрасывая путы Кэна. Изо рта Какудзу тоже лились веревки, и сам он вел себя так, как будто в него воткнули не запредельную дозу яда, а просто обычный сенбон.

Кон подал знак, и Коси, перекувырнувшись, зашел в атаку сверху.

— Копье Огня! — столб пламени ударил в Какудзу.

Сам Кон сбросил крылья и рывком, используя Шуншин, переместился выше Какудзу, ударил его в основание шеи, отталкиваясь и совершая кувырок, с нанесением следующего удара.

— Вихрь Лезвий! — не менее десятка кунаев вонзились в тело Какудзу по самую рукоятку.

— Полумесяц! — два длинных меча Кэна свистнули в воздухе, норовя снести голову Какудзу и разрубить туловище пополам.

Кон начал падение и начал складывать печати, собираясь еще ударить снизу вверх, но веревки, лившиеся изо рта Какудзу, резко метнулись вперед и стянули шиноби Корня, опутали с ног до головы. Кон, ограниченный в маневре, только и успел, что разрубить с десяток, но еще сотня спеленала его как младенца.

Одновременно с этим Какудзу левой ногой подбил Кэна, вынужденного оставить в теле Какудзу оба меча, так как прорезать веревки не удалось. Коси, падавший сверху, получил лезвием из чакры Молнии, обрубившим ему одно крыло. Но упасть ему не дали еще веревки, вырывавшиеся из шеи и бока Какудзу, там, где продолжали торчать мечи Кэна. Сам Кэн, восстановив управление, заложил вираж, норовя нанести еще удар по Какудзу, сжимающему двух его напарников.

— Вы, — начал глухим голосом Какудзу, но его прервали.

Кэн на полной скорости ударил в спину Какудзу, все-таки достав фуин-узел крыльев, и пробив лезвием меча тело от позвоночника до правого бока, насквозь. Веревки Какудзу взметнулись, захватывая Кэна, и в эту же секунду Коси и Кон взорвали сами себя, активировав заранее заготовленные печати. Воспользовавшись моментом, Кэн прижался еще сильнее к Какудзу, ударил головой в затылок, одновременно активируя взрыв-печати.

Какудзу, обожженный, обгоревший, хлещущий веревками во все стороны, лишившийся левой руки и части тела, вылетел из облака взрыва, немедленно зацепился за подлетевших ближе бойцов Акацуки из сотни сопровождения. Сдернул с ближайшего крылья, цепляя на себя, пробил рукой грудь, вырывая сердце и вставляя себе в узел из веревок. Правая рука Какудзу метнулась к другому бойцу, вырвала сердце, которое тоже исчезло среди веревок. Левая рука его уже вырастала, толстым жгутом серых веревок, переплетающихся и свивающихся воедино.

Бойцы десятка сопровождения, прилетевшие на помощь Какудзу, в ужасе смотрели на это, но самому Какудзу было плевать. Основная часть сотни кружилась над стеной, стремясь подавить шиноби Барьерного Корпуса, но за те несколько секунд, что длилась стычка с тройкой Корня, особых успехов не добились. Краем глаза Какудзу увидел движение сверху: АНБУ Конохи устремлялись в пике вниз, и снизу, огромный фиолетовый шар мчался к стене. Вспыхнул барьер, но в этот раз биджудама проломила его, как игрушечный.

БАБАХ!!

Ударная волна швырнула Какудзу выше, закрутила, все вокруг заволокло буйством чакры и каменной крошки.

— Тупой Хачиби! — сплюнул комок грязи Какудзу, выравнивая полет и пытаясь осмотреться.

13:46. Над стеной Конохи, в шестистах метрах к западу от Ворот.

Насыщенный чакрой Ветра кунай Сорокового почти коснулся затылка Кисаме, когда внезапно рукоятка меча ожила и впилась в руку шиноби Корня. С чмокающим звуком втянув в себя чакру, Самехада выплюнула перегрызенную конечность, все еще сжимающую кунай.

— Я так и знал, что Сасори не сможет отличить дерьмо от внедренных шпионов, ке-ке-ке, — Кисаме начал поворачиваться, и тут же получил с двух сторон удары от Тридцать Первого и Двадцать второго.

Фигура Кисаме с воткнутыми в бока отравленными танто заколебалась и пролилась вниз.

— Водяной Клон! — воскликнул Сороковой, выдыхая вместе со словами огонь на обрубок руки, прижигая рану.

— Ке-ке-ке! — один из бойцов сотни усиления сбросил Хенге, превращаясь в Кисаме.

Удар Самехады разорвал в кровавые клочья Тридцать Первого.

— В атаку! — проскрипел Кисаме сотне, указывая вниз рукой. — Сбросьте этих дураков со стены, а здесь я сам разберусь!

Бойцы сопровождения, выдрессированные Сасори до автоматизма, молча ринулись вниз, навстречу струям огня и потокам кунаев, которые изливали сотрудники Барьерного Корпуса со стен. Кисаме, продолжая улыбаться, демонстрируя "оскал акулы", сложил печати.

— Водяная Плеть!

— Огнемет! — ударил навстречу Двадцать Второй.

Сороковой, успевший выхватить новый кунай, подал в него чакру, отмахнулся, рассекая струю воды, летящую в лицо. Вода закрутилась спиралью вокруг клинка, но тут же бессильно опала, не выдержав рассекающей силы Ветра. Кисаме тем временем прикрылся от струи огня Самехадой, а его плеть достала Двадцать Второго, снеся тому половину головы.

— Ке-ке-ке, — осклабился Кисаме, — и такие слабаки пытались убить меня? Это оскорбление!

Сороковой, подбросив кунай, молниеносно выхватил и метнул в него горсть сюрикенов с привязанной леской, поймал кунай, и заложил вираж, уклоняясь от техники. Но Кисаме не контратаковал, практически висел на месте, просто смахнул Самехадой сюрикены, перерубая и перегрызая леску.

— И знаете, что вас выдало? — куражился Кисаме. — Чакра! Среди этих слабаков (он кивнул вниз) вы выделялись как костер в ночи! Конечно, Самехаде попадалась

— Вакуумные пули!

— И более вкусная чакра

— ням, чмафк, чмафк, фияп, — облизнулся меч.

— Но ваша все же хороша, — продолжал Кисаме. — Упорство, техники, молчание — ке-ке-ке, спецслужбы Листа? Длительное внедрение? Хорошая работа, но недостаточная!

БАБАХ!! Биджудама Хачиби под торжествующий рёв ударила стремительным росчерком, проломила барьер, взорвала кусок стены Конохи и унеслась ввысь, взорвавшись там огромным фиолетовым шаром. Облако пыли и чакры ударило во все стороны.

— Вот это дело, — одобрил Кисаме. — Как раз по уровню мозгов Хачиби!

Также он увидел, как прямо под его ногами волна Лавы с балансирующей на ней шиноби Ивы катится к стенам Конохи. На мгновение у Кисаме даже появилось желание ударить волной воды навстречу, чтобы встреча возле стен, и удар образовавшегося пара в момент убили всех на стенах.

— Нна! — Сороковой возник рядом, вонзая в грудь Кисаме клинок, напитанный чакрой Ветра.

— Ке-ке-ке, — хохотнул Кисаме, глядя на клинок в пяти сантиметрах от груди.

Самехада, жадно урча, обвивала Сорокового и поглощала его чакру.

— Фуин: Кай! — выкрикнул Сороковой практически в лицо Кисаме.

Бах! Тело шиноби Корня разлетелось в разные стороны.

— Фе, — проворчал Кисаме, стряхивая с лица ошметки. — Успел-таки.

Затем он обратился к урчащей Самехаде.

— В следующий раз высасывай чакру быстрее!

Меч раззявил большую пасть и облизнулся.

— Неинтересно, — покривился Кисаме, — даже убийцы вырождаются. Может, шиноби Листа меня обрадуют?

Он устремился вниз, ничуть не взволнованный. Расправа с тройкой Корня заняла от силы пару десятков секунд, но за это время сотню сопровождения Кисаме успели рассеять и отбросить от стены.

— Слабаки, — проворчал Кисаме, — вокруг меня одни слабаки!

С этой мыслью он решил, что сейчас упадет прямо в ряды шиноби Листа и сокрушит их на стене одним ударом, выполняя задание Пэйна, а потом взлетит и найдет себе достойную цель.

Кисаме поискал взглядом напарника и не нашел, Итачи куда-то скрылся.

— Ке-ке-ке, как интересно, — выдал он спустя долгую секунду, увидев устремившиеся к нему со стены кунаи, взрыв-печати и шары огня.

Глава 3

13:46. Над стеной Конохи, в километре к востоку от Ворот.

Итачи с неизменным бесстрастным выражением лица скомандовал.

— Разлететься и атаковать стену! Приземлиться и вырезать всех там!

Сотня сопровождения устремилась под углом вниз, заходя в пике, в почти самоубийственную атаку, так как перед приземлением надо было сбросить скорость, а потом и крылья. Впрочем, Итачи и без того не собирался никого щадить. Уловив краем глаза движение слева, где пронесся десяток четырехкрылых птиц Дейдары, Итачи вызвал Мангекё Шаринган и охватил взглядом всю сотню, уже почти долетевшую до стены.

— Аматерасу! — черное пламя заплясало на головах и руках бойцов, моментально сбивая их с атаки.

Заход под углом оказался критичным, вся сотня, потеряв управление, скорость и ориентацию, врезалась в стену Конохи и упала вниз, разбрасывая языки черного пламени. Итачи, резко ускорившись, уже летел вперед, и сразу после стены "упал", прячась и маскируясь за стеной и зданиями Конохи. Взрывы птиц Дейдары, разметавшие огромный дом слева, дополнительно прикрыли, спрятали Итачи. Шаринган позволял улавливать движения, видеть потоки чакры, а знание Конохи маневрировать по улицам и над крышами, стелиться почти над землей, обходить засады и стремительно пролетать насквозь парки, срезая дорогу. Его пытались атаковать, кричали, метали кунаи и били техниками, но Итачи шел на предельной скорости, и никто просто не успевал реагировать.

Итачи отметил, что Коноха набита шиноби, и жителей не видно, и устремился дальше, к госпиталю.

13:47. Площадь рядом с Воротами Конохи.

— Давай! — крикнул Котецу, отмахиваясь огромной булавой.

— Стихия воды: ловящее поле крахмального сиропа! — выкрикнул Изумо, изрыгая огромную клейкую лужу.

Бегущий к ним десяток бойцов Акацуки, увяз, не в силах высвободить ноги, падая, прилипая руками и телом, и гневно крича от этого.

— С дороги! — раздался выкрик на высоких нотах.

Отталкиваясь от голов и тел наемников, утапливая их в сиропе, на огромной скорости промчался Хируко, подпрыгнул, занося кулак для удара. Булава Котецу ударила Хируко в плечо, сбивая того на землю. Хируко ловко изогнулся, упал плашмя, тут же закручиваясь и подбивая ногу ближайшего генина Листа. Генин не успел упасть, как рука Хируко пробила ему грудь, тело генина полетело прямо на Изумо и Котецу.

— Падающий Лист! — пинок Ли отбросил тело генина прямо в лужу сиропа.

БАБАХ!! Тело взорвалось, разбрасывая липкую, густую массу во все стороны. БАБАХ!! Булава Котецу взорвалась, чунин — привратник отлетел, потрясая обожженными руками. Хируко уже бил по Ли, тот блокировал удары, принимая их на утяжелители, не давая превратить себя в бомбу.

— Гацуга!! — тела Кибы и Бакамару врезались в Хируко, отбросили его.

Из-за спины Хируко выскочили шиноби Облака и Камня, ударили техниками.

— Капли — иглы!

— Ветвистая молния!

Киба выставил блок рукой, машинально, уже не успевая отскочить и уклониться.

— Техника секущих рук!

— Вихрь Клинков!

Сарутоби Асума с кастетами, светящимися от чакры, и Гекко Хаяте прикрыли Кибу, дали передышку на отступление. Отскакивая, Киба окинул взглядом площадь возле Ворот. Надвратная стена была уже полностью разрушена, и створки ворот отброшены в сторону, но линия обороны вокруг площади еще держалась. Наемники Акацуки и шиноби трех Деревень, с яростным ревом, криками, возгласами, накатывались на дома вокруг площади и откатывались обратно, схватывались накоротке или били техниками прямо поверх голов.

Шиноби Листа, со стен и крыш били в ответ, улицы завалили хламом и мебелью, подняли стены техниками Дотона и укрывались за ними. Окаймляя площадь, уже лежало кольцо из трупов и раненых, да и сама площадь была завалена телами и омыта кровью.

Киба и остальные держали центральный проспект, и пока что успешно.

— Шиноби Листа! — крикнул Асума. — Выбьем врага за пределы Конохи в один удар и запечатаем Ворота!

— Да!

— В атаку!

— Коноха!

— Бей!

Киба не удержался и присоединил свое рычание к слитному реву. Он уловил мелькнувшую сверху тень.

13:47. Крыша госпиталя Конохи.

Вот стоило набивать крышу деревянными Ежиками, чтобы туда явился тот, кто способен сжечь их одним движением глаза? Не говоря уже о том, чтобы погрузить в иллюзию, надо полагать Итачи лучше владеет техниками Учиха, чем Орочимару?

Вскидываю руку, серебристо-красная вспышка рассыпается в небесах, а големы, раскачиваясь, начинают надвигаться на Итачи, который стоит неподвижно, с самым спокойным видом. Правда, вокруг него какая-то техника, синий щит чакры и ребра скелета, охватывающие Итачи.

Отступить? Исключено — внизу Шизуне! Эх, мне бы палочку, я бы ему показал щит чакры!

— Добрый день, Гермиона-сан, кажется, это ваше? — из рукава плаща Итачи выскальзывает палочка, и он кидает ее мне.

Ловлю, и мысли сбиваются. Да, это моя палочка, но как? Что? Почему? Полтора года?

— Я не вижу ваших охранников-АНБУ, — говорит Итачи, и внезапно становится понятно, что по щекам его бегут кровавые слезы. — Прошу вызовите их как можно быстрее, у меня есть информация

Он заходится в кашле, перхает кровью, растерянно опускаю палочку, не зная, что делать.

— Итачи?! — рычит Бык, появившийся на крыше, и мечет какую-то технику Огня.

Та бесследно разбивается о синий щит, Итачи выпрямляется, и убирает щит, моргает.

— Убейте меня, если хотите, но вначале выслушайте, — говорит он, и Бык тоже замирает в растерянности.

Не каждый день S-ранговый нукенин заявляет "убейте меня", да.

Палочка греет руку. Палочка — это аргумент, во всех смыслах.

13:48. В небе над Конохой.

Шторм стихий разбросал летающих шиноби врага, убил, ранил, сбросил вниз, уменьшив численное превосходство, но основная ударная мощь врага — Цучикаге с отрядом "Бакуда" и шиноби Неба — не пострадали, и Какаши изготовился к новой жестокой схватке за господство в воздухе, когда приказ Шикаку отозвал всех в Коноху. Причины отзыва стали понятны, едва Какаши переместился, увидел армии врага, штурмующие стены Конохи, и все же мысль о том, что еще две-три-четыре минуты и сюда прилетит Цучикаге в полной силе, расстраивала Копирующего.

Конечно, Шикаку что-то придумает, подбадривал себя Какаши, направляя АНБУ в атаку на наглецов, кружащихся над стеной Конохи, пытающихся помешать работе Барьерного корпуса.

— Тройка Шмеля вниз! — донеслась команда Тензо. — Прикрыть Ворота!

13:48. Площадь рядом с Воротами Конохи.

— Искусство — это взрыв! Вперед!

— Бумажный водоворот!

— Лапа Ярости!

— Пронзающий поток Лавы!

— Барьер Зеленого Листа!

Барьер вокруг стены Конохи отразил удар огромной синей Кошки, отклонил в сторону поток лавы, заставляющий деревья вспыхивать и гореть. Но поток взрыв-печатей Конан изогнулся, обходя барьер выше, а птицы Дейдары уже влетели внутрь, взрываясь.

— Я вам покажу свой новый шедевр! — хохотал Дейдара, растопырив руки.

— Барьер треугольника! — трое Отшельников, появившись на краю площади, синхронно сложили печати.

Поток взрыв — печатей, закрученный в водовороты, отпрянул, закрутился еще сильнее. На барьер вокруг стены сверху упало тело-марионетка Гакидо, вытягивая чакру, уничтожая барьер, проделывая в нем дыру. В нее немедленно заскочила Ниби, и ударом лапы просто смела шиноби на стене, отбросила их внутрь Конохи. Конан, удерживая поток взрыв-печатей, парила неподалеку, ловя удачный момент для взрыва. На какую-то долю секунды все зависло в шатком равновесии, а затем Двухвостая Кошка вздыбилась, формируя бомбу Биджу, издавая рев и шипение при этом.

— Рргав! — подал голос Бакамару, с предельной ненавистью рыча в сторону Ниби.

13:49. В небе над Конохой.

— Какаши-сан, — донесся голосок Кацую. — Срочное сообщение! Учиха Итачи ожидает вас на крыше госпиталя! Он сдался! У него важная информация!

— Мма, — глубоко вдохнул Какаши, осмысливая услышанное. — Лис! Собака! Берите командование! Тензо!

— Я предупредила его, Какаши-сан, — прошелестела Кацую.

Какаши молча пустил крылья в вертикальное падение с ускорением, прямо к госпиталю. Ветер ударил прямо в лицо, ослепляя, глуша, сбивая дыхание. Какаши прикрыл глаза, и тут же яркая вспышка пробилась сквозь почти полностью прикрытые веки.

ДАДАНГ!!!

Какаши ударила в живот жесткая, прочная волна воздуха, выбила дыхание из Копирующего, закрутила, беспорядочно кувыркая в воздухе, подбрасывая вверх, ударяя о твердый воздух и летящие снизу обломки домов, мостовой, куски шиноби и снаряжения.

Хлопок! Рядом возникла Гермиона, закрылась сферическим щитом, поймала Какаши за руку.

Хлопок!

— Добрый день, Какаши-семпай, давно не виделись, — раздался спокойный голос Итачи.

13:49. Площадь рядом с Воротами Конохи.

Киба радостно заорал, глядя, как враги убегают в Ворота, стремительно, быстро.

— Бойтесь Сеннинов, — крикнул он, но закончить фразу не успел.

С ужасающим шипением Кошка пустила бомбу Биджу, сине-фиолетовую, быструю, ударившую в барьер Отшельников, практически в лицо Кибы. Наследник Инузука машинально закрыл лицо рукой, понимая всю бесполезность этого жеста, но не в силах ничего сделать. Краем глаза он увидел мелькнувший хвост убегающей Кошки и тут же оказался ослеплен вспышкой. Разом взорвавшиеся кибаку фуда Конан, и тут же разлетевшийся всплеском белого дракон Дейдары выше площади, и разлетающаяся бомба биджу, все это сплелось воедино, ударило в треугольник барьера Отшельников и отразилось обратно.

Барьер устоял и отразил взрыв обратно, как с досадой сообразил Шмель, но сделать было уже ничего нельзя. Бушующая стихия разом разметала, снесла, взорвала и уничтожила дома, тела, Ворота, стену Листа на протяжении двух кварталов, вскинула все в воздух, равно как и огромные массы пепла, пыли и земли. Шмель успел увидеть, что взрыв не пощадил и своих, шиноби Облака и Песка, не успевшие отступить с площади, оказались уничтожены и размазаны в кровавую труху. Затем мутное облако закрыло все, и Шмель, удерживая барьер, закричал.

— Асума-сан! Командуйте отход на вторую линию!

— И вот я пришел, к стене подошел, и внутрь зашел, никого не нашел! — раздалось громогласное пение справа от Кибы. — "Могучая Жаба" это по мне, размажу ресторан я по стене!

— О нет, еще и Хачиби! — истерично заорал кто-то.

— Всем отступить на вторую линию! — донесся очень громкий голос Асумы. — Третьей тысяче занять квартал источников! Барьерные команды — перегруппироваться и сдерживать Хачиби!

— Киба! — раздался возглас Ёта. — Давай сюда!

Киба обернулся, увидел, что обе команды и чунины — командиры с ними, вынырнули откуда-то сбоку. Все эти минуты сражения, Киба периодически видел их, но волны сражающихся не давали собраться вместе. Атаки Хируко и удары мечников Облака расстраивали ряды, вносили хаос, и приходилось просто биться, сдерживаться, защищаться и атаковать. Внезапно Киба ощутил, что усталость наваливается, как будто он сражался сутки напролет.

— Ха-ха-ха-ха! Глупцы! — раздался голос сверху. — Даже не надейтесь укрыться.

— Дейдара! Атакуйте его! Не дайте сложить печать! — донесся истошный, громкий возглас.

— Искусство — это взрыв! Кац!! — паренек на белой птице сложил печать.

Киба ощутил опаляющий жар, чья-то рука швырнула его на землю, сверху навалилось тело Бакамару, вокруг все взрывалось, грохотало и гремело, какие-то камни, и куски чего-то ударяли по Кибе, вздрагивал Бакамару, доносились голоса. Затем та же рука вздернула Кибу, метнула вперед, вглубь Конохи.

13:50. Крыша госпиталя Конохи.

Какаши в оба глаза смотрел на спокойного Итачи, стоящего на краю крыши, на коленях, лицом вниз, с завязанными глазами. Деревянные ежи Гермионы стояли рядом, уткнув копья в спину, ноги, шею Итачи.

— Какаши-семпай, я понимаю, что обстоятельства немного не те, но рад, что моя помощь не пропала зря, и вы открыли Мангекё.

Какаши слегка прищурил глаза, Итачи же продолжал спокойно.

— Акацуки пришли сюда, притворяясь союзниками трех Деревень, но по факту они готовят удар в спину и захват всех шестерых биджу, что сейчас сражаются. Семерых, если на поле боя появится Наруто.

— Хокаге считает, что это ловушка, — прошелестела Кацую с плеча Какаши.

— Я не собираюсь использовать техники против Конохи, — заметил Итачи. — Прошу вас, Кацую-сан, передавайте мои слова сразу в штаб, прямо к Нара Шикаку. Гермиона-сан может убить меня даже через щит Сусаноо.

Гермиона вздрогнула, выходя из ступора, вскинула палочку. Какаши кинул вопросительный взгляд, Гермиона кивнула, подтверждая подлинность палочки.

— Время уходит, — спокойно сказал Итачи, — но пока еще есть пара минут. Дождавшись, пока шиноби четырех деревень сцепятся вплотную, Акацуки нанесут удар, одним махом захватив всех биджу. Затем они уничтожат армии четырех деревень, внесут хаос в управление, разобьют и уничтожат, и тогда никто не сможет помешать их плану.

— Это серьезное заявление, — произнес Какаши, не зная, что и думать. — Но пока что трем Деревням не удалось сломить Лист, при всем напоре, откуда такая уверенность, что Акацуки смогут?

— О, Какаши-семпай, вы просто не знаете всех возможностей Акацуки, — грустно ответил Итачи.

Со стороны ворот, перекрывая треск взрывов и лязг железа, донесся яростный рев, сопровождающийся криками и взлетающими телами. Итачи бросил туда обеспокоенный взгляд, повторил.

— Времени нет, Какаши-семпай, действуйте, иначе Акацуки выиграют эту битву.

— Хачиби в Конохе!!

13:51. Неподалеку от Ворот Конохи.

Киба тащил на себе израненных Мито и Миа, чувствуя, как подгибаются колени, и кружится голова. Тотсуо и Ёта, прикрывали его, отмахиваясь от наседающих шиноби Камня. Вокруг все взрывалось, ухало, свистело, гремело железо, сверкали клинки и прыгали шиноби, Киба уже не понимал, что происходит, ход событий резко ускорился с момента взрыва, и оставалось только помогать команде, держаться рядом, вытаскивать раненых. В отличие от прошлых битв эвакуационные команды не работали, не забирали раненых прямо с поля боя.

— Ргаав! Гав! — Бакамару ощерил зубы, ударил лапой.

— Коноха!

— Коноха!

— Великий Огненный Дракон!

— Стена Огня!

— Вихрь листьев!

— Клыки Земли!

Четыре сотни, резерв корпуса Асумы, выскочили из засады, ударили с двух направлений, сходящихся клином перед Воротами, отсекая прорвавшихся врагов, отбрасывая атакующую волну. Свежие, неуставшие шиноби рвались вперед, яростно меча кунаи и сюрикены, ударяя площадными синхронными техниками. Киба ощутил прилив бодрости и боевого духа, зашагал быстрее, стараясь быстрее достичь госпиталя или одного из медпунктов, расположенных в опорных зданиях обороны.

— Стихия Пара: Облако Умиротворения!

Кибу подбросило, швырнуло на землю, и он с ужасом увидел, что огромная белая лошадь с вытянутой мордой, приземлилась неподалеку, выдыхая непроницаемо белое облако. Гоби в Истинной Форме, и стоило ожидать появления Четыреххвостого, и радостные крики прорыва зазвучали все тише и тише.

— Проклятье! Только этого не хватало! — рядом приземлился окровавленный Шмель. — Искусство Отшельника: Великий Ураган!!!

Могучий ветер, снося здания и пыль, шиноби, своих и вражеских, пар Гоби и сбивая с ног самого Гоби ударил, и Киба замер, в ужасе и восхищении перед мощью техник Отшельников. "Смогу ли я когда-нибудь также?" мелькнула мысль у Кибы и пропала, когда Шмель повернулся и заорал.

— Что встал?! Бегом отсюда!

И Киба побежал, не зная, откуда взялись силы, побежал, прикрываемый Бакамару, держа курс на госпиталь.

13:52. В двух кварталах от Ворот Конохи.

Из клубов пыли и дыма вырвался Хируко в сопровождении сотни наемников Акацуки. Снятый барьер Отшельников и общий хаос, спутанный отход шиноби Конохи на вторую линию обороны способствовали прорыву. Снесенная стена позволяла зайти внутрь не просто сотне шиноби, а забежать целому войску, и шиноби трех деревень уже торопились. Часть вбегала через пролом, сделанный Хачиби, еще часть помогала Гоби ломать стену и рвалась мимо, но основная устремилась именно что в сторону Ворот, следуя объявленному плану.

Хируко же просто рвался вперед, озверев уже до невозможности от невозможности прорваться и схватиться с саннинами. Он думал, что прорыв в Коноху будет легким делом, но постоянно путающиеся под ногами союзники и стоящие насмерть противники, раз за разом отбрасывали его. В ярости Хируко превращал во взрывчатку все, что попадалось под руку, благо недостатка чакры он не испытывал, благодаря копиям печатей Орочимару. Избыток чакры и техники Дотона, укрепляющие тело, делали его практически неуязвимым, и раз за разом Хируко вставал и кидался в новую атаку.

И вот теперь, благодаря Дейдаре появилась возможность прорваться. Шиноби Листа как раз сцепятся с подбегающими союзниками, и армия наемников Акацуки, то, что осталось от Белых Зецу, получит возможность распространиться по Конохе, как и было запланировано.

— Стихия взрыва: шиноби-бомба! — кулак Хируко пробил очередного генина насквозь, запуская реакцию превращения.

Какая-то куноичи ударила его кунаем, Хируко ударил навылет, но промахнулся. Отбрасывая его в сторону, разрывая на части, врезался сдвоенный Киба, пытаясь просверлить в теле Хируко дырку.

— Назад, Миа! — крикнул Киба, и сам отлетел, превращаясь обратно.

Бакамару бросился вперед, отлетел от пинка Хируко вдаль, сбивая Кибу с ног, ударяя о камни. Хируко уже рванул вперед, отбрасывая с дороги тех, кто мешался, а мешались многие, так как шиноби Листа массово отступали вглубь Деревни, а шиноби Камня, Облака и Песка пытались не дать им разорвать дистанцию.

— Джитон: Колючее тело! — на бегу сложил печати Хируко.

Метательное железо слетелось, окружило его толстым колючим и убийственным слоем. Движения Хируко не замедлились, и железный кокон вокруг летел, повинуясь стихии Магнетизма. Генины и чунины отлетали в сторону, дома рушились, Хируко бежал напрямую к резиденции Хокаге, одержимый желанием сразится хотя бы с одним из саннинов. Останавливать его было практически некому, хаос отступления и перегруппировки, джонины и тройка Отшельников сдерживала натиск двух корпусов, так и не осевшая пыль снижала видимость, и внутрь Конохи прорвались уже все четверо джинчурики врага.

— Сенсей! Сенсей! — кричал Киба, но Ёта, изломанной куклой лежавший на камнях, не отвечал.

Мито кричала на высокой ноте, глядя на мертвого, проткнутого пятью мечами Тотсуо, и Миа уже что-то колола павшим Дото и Вакаши, стараясь не смотреть на верхнюю половину Тэби, валявшуюся рядом.

— Бакамару! — крикнул Киба, активируя технику. — Генины, слушай мой приказ!

Огромный двухголовый пес гавкнул, закинул на спину Ёта, подхватил Дото, и после того на спину, цепляясь за шерсть, вскочили Мито и Миа, огромными скачками понесся вперед, к госпиталю. Успеть! Успеть спасти сенсея!

— Гав! Гав! — разносилась эхом над крышами.

13:53. Третья линия обороны Конохи.

— Техника частичного увеличения тела! — огромный кулак врезался в Хируко, впечатал в землю.

Железная сфера устояла, вдавившись в мостовую, Чоуджи тут же отдернул руку, готовясь ударить еще раз, выбросить шар за пределы Конохи. Пятеро генинов держали кунаи с взрыв-печатями наготове, чунины готовили техники, и уже спешили двое джонинов. Предыдущий прорыв Итачи отвлек на себя всеобщее внимание, и Хируко, вырвавшись из клубящегося облака, сумел прорваться до самой границы особой зоны, где пролегала третья линия обороны.

— Удар могучего Кулака! — железный шар устремился вдаль, врезался в щеку Хачиби.

За долю секунды до удара, из шара выскользнул Хируко, и тут же рванул вперед, прыжком уйдя от Теневого захвата. Приземлился прямо в генинов, превратил их в бомбы, рванул вперед и отлетел от вспыхнувшего барьера. БАХ! БАХ! БАХ! Взрывающиеся генины отбросили чунинов, опалили плащ Акацуки на теле Хируко.

— Клык Небес! — в Хируко ударила молния, заставила затрястись.

— Джитон: Молниеотвод! — выдавил Хируко, дергая руками.

Разряд техники ушел в Чоуджи, опрокинул того. Второй джонин ударил в затылок Хируко, тут же ушел дальше, используя рывок Шуншина.

— Бакутон: живая взрыв-печать!! — Хируко врезался в кулак Чоуджи, запуская технику превращения.

Отпрыгнул назад, кунаем парировал первого джонина, выскочившего справа, отскочил за угол дома. Чоуджи, взревев, вскочил, глядя, как красный узор разливается по его телу. Кинул в рот три пилюли, взревел.

— Шипастый мясной танк!

Огромный шар плоти закрутился, понесся в сторону Хируко, который попробовал отскочить, но тщетно. Его потащило, смяло, расплющило, о стены домов и мостовую, и мясной танк быстро несся вперед, к пролому в стене и Воротам. Хируко, подавая всю чакру в укрепление тела, сжался, готовясь отпихнуть Чоуджи, но не успел. Огромный шар влетел в ряды бегущих вперед врагов, и взорвался, с треском, воем и взлетающими вверх домами и шиноби.

Оба джонина, пытавшиеся остановить Хируко, синхронно хлопнули о землю.

— Барьер Демонических Врат! — вызывая из-под земли между собой и взрывом трое огромных ворот.

13:53. Жилой квартал к востоку от Ворот.

Летящего Хируко поймало щупальце Быка-Осьминога.

— Эй, йоу, возвращаю твой шар, радуйся, что не превратился в пар!

Хируко ударило об землю, рядом стукнулся металлический кокон, рассыпался оружием. Хируко вскочил с безумными глазами, ощущая нехватку чакры и хлещущую кровь, изорванную одежду, спаленные начисто волосы. Барьер Трех Врат превратился в руины, а там, где Хируко исхитрился напоследок отпрыгнуть от живой мега-бомбы, зияла воронка, слизавшая целый жилой квартал и часть парка.

Вода из пруда изливалась в воронку, и бежали вперед шиноби Облака. Взрыв разметал вторую линию обороны, ошеломил защитников Листа и нападавшие не замедлили воспользоваться моментом. Возглавлял прорыв помощник Райкаге, щедро раздавая техники Молнии направо и налево.

— Эй, Хачиби! — заорал Хируко в отчаянии и безумии.

— Ты отвлек меня от бомбы биджу, хочешь, я тебя за это накажу?

— Да! Накажи меня! — заорал Хируко. — Метни меня в резиденцию Хокаге! Прямо на крышу!

— Желаю тебе хорошо полетать, — Щупальце Хачиби подхватило и метнуло Хируко, как снаряд, — если, конечно, сможешь ты встать!

Тело Хируко на полной скорости ударилось о барьер над резиденцией Хокаге и медленно сползло вниз.

Глава 4

13:53. В небе, к северу от Конохи.

— Итачи нас предал, — на связь с Пэйном-Яхико, висящим в стороне, вышел Дейдара.

Пэйн-Яхико сложил печать, но Итачи не отвечал.

— Ты уверен?

— Я сам видел, как он разговаривал с Какаши! Разговаривал! — даже по голосу было слышно, что Дейдару всего трясет. — Проклятые шаринганы! От них одни проблемы!

Пэйн нашел взглядом фигурку Дейдары, мечущегося ниже основного воздушного сражения.

АНБУ Конохи не успели закончить разгром воздушных сотен Акацуки, подоспели шиноби Неба и Камня во главе с Цучикаге, и в воздухе закипело новое воздушное сражение, озаряемое мощнейшими ударами Отшельников и вспышками техник Атома, сопровождаемое ревом Чоумея и ударами песчаных волн. Летающие шиноби Камня, Песка и Облака тянулись с юго-запада и юго-востока, вливались в схватку, увеличивая численно превосходство, казалось еще немного и они захватят господство в воздухе.

— Кисаме и Какудзу были атакованы в спину, — задумчиво сказал Пэйн.

— Лидер-сама! Я уничтожу его!

— Нет! — рыкнул Пэйн. — Назад! Коноха и без того осведомлена о наших способностях, а уж теперь, раз Итачи нас предал! Назад! Готовь свою взрывную чакропыль!

— Да, да, да, моя С-4 отлично работает! — захохотал Дейдара.

— И самую большую бомбу, — продолжил Пэйн. — Похоже, нам придется начать раньше, чем мы ожидали.

— Да! Да! — до Пэйна донесся чавкающий звук, и лидер Акацуки оборвал связь.

Несколько секунд он сосредоточенно думал, затем опять сложил печать, запуская технику общей связи.

— Итачи нас предал, запускаем основной план, — без каких бы то ни было объяснений, сразу объявил Пэйн. — Дейдара уже действует, Конан — поднимай свитки, Хидан — на тебе Цучикаге, по сигналу. Зецу — нашел штаб Конохи?

— Да, — проскрипел черно-белый. — Они под землей, на базе Корня. Отряд со мной, протащу.

— Атакуй по сигналу! Всем белым Зецу — по плану, разрушаем управление.

— Хай, Лидер, передам.

— Я беру на себя Райкаге, Хачиби и Ниби, шиноби Неба — Нанаби и Ичиби, этим они уже занимаются.

— Да все никак не доделают, — заметил Сасори.

— Ничего, без поддержки АНБУ и Сеннинов, джинчурики быстро падут. Сасори — бери специальный отряд, разберись с Казекаге, и затем по обстановке, лучше всего помоги шиноби Неба, если они не управятся.

— Хай, я разберусь.

— Кисаме — Йонби, Какудзу — Гоби, Хируко займется, уже занимается Хокаге. Кьюби нет — нам легче, шесть биджу, четверо Каге, и белые Зецу доделают остальное. Закончили атаку — сразу уходите в сторону, по плану массовый удар по Конохе. Время поджимает, Итачи в курсе всех наших планов, и чем быстрее мы ударим и захватим биджу, тем лучше. Конец связи!

— Но, — еще успело прозвучать, но кто это сказал, Пэйн не разобрал.

Да и неважно это уже было, какая разница, все равно если не ударить сейчас — то не ударить никогда. Предательство Итачи вынуждало действовать, и Пэйн вздохнул. Конечно, план предусматривал удар по шиноби, но позже, когда битва дойдет до резиденции Хокаге. Участие верхушки Акацуки позволило прорвать оборону, и шиноби четырех деревень отлично подрались бы внутри Листа, пока Акацуки неспешно готовили бы удар в спину. Да и легче было бы, будь все внутри Конохи.

Сейчас же, войска разбросаны, удар не готов, и учителя Джирайи с джинчурики Кьюби нигде не видно, быстро думал Пэйн. Это настораживало, заставляло видеть подвох, но. Но. Некуда отступать. Как говори учитель Джирайя: "не бывает идеальных условий, нужно бить, когда нужно, и превращать любые условия в условия, работающие на тебя". Шиноби разбросаны? Значит, не смогут быстро собраться для отпора.

Пэйн послал команду, оттягивая тело Гакидо назад, от стены, с которой и из которой все равно уже ушли практически все барьерные команды Листа. Удар по Облаку потребует полной сосредоточенности и участия всех Шести Путей, ибо Райкаге и двое Биджу в Истинной Форме — это достойная цель даже для обладателя риннегана.

— Сегодня Великие деревни познают боль, — прошептал Пэйн-Яхико, начиная складывать печати.

13:54. Третья линия обороны Конохи.

Шикамару стоял на крыше жилого здания, рассматривая картину битвы. Пускай лежащий слева квартал клана Нара пока не коснулась битва, но то пока. Не прошло и двадцати минут с начала битвы, а враги уже почти прорвали вторую линию обороны, превосходство в воздухе так и не получено, и непонятно, почему штаб медлит с контрударами. Стена Конохи, проломленная в трех местах и превращенные в пыль несколько сотен метров вместе с воротами не оставляли никаких шансов на оборону за стеной. Здания в Конохе не были укреплены печатями, в отличие от стены, и Шикамару мысленно отвел пять минут на вторую линию, и десять на третью, и затем бой будет идти уже у стен резиденции Хокаге и на горе.

Стоявшая рядом Темари, с поджатыми губами, серьезным лицом, вытянутыми руками, опирающимися на веер, являла собой монумент мнимого спокойствия. Тревога за брата, непрерывно бьющегося в небесах, и страх перед сражением со своими, вкупе с яростью и готовностью биться за Коноху, Шикамару читал это все, как в раскрытой книге, машинально, краем сознания.

Наследник Нара знал, что сейчас там, под Конохой, его отец отдает приказы и рассылает сообщения, держит в руках все нити сражения и моментально реагирует на изменения обстановки. Шикамару знал, что ему не равняться в опыте и уме с отцом, и все же не мог избавиться от кислого привкуса поражения, от ощущения, что еще немного и враг сломит Коноху, растопчет, уничтожит и никакая мощь не остановит биджу и трех Каге.

— Это третий штурм Конохи за последние два года, — внезапно сказала Темари, — и, похоже, что он будет последним. Потому что после него Конохи уже не будет.

Шикамару вздохнул, соглашаясь с подругой. Армия трех Деревень широким потоком вливалась в Коноху, застревала в кварталах и на улицах, рвалась на минах и ловушках, попадала под обстрел техниками и железом, и все равно продолжала движение. Казалось, ничто в мире не способно остановить движение этой армады.

— Ты права, — сказал Шикамару, — но мне кажется, что вскоре все резко изменится.

Темари вздохнула в ответ и переступила с ноги на ногу. Пока враг не добрался до третьей линии, им предстояло стоять и ждать, наблюдая за битвой.

13:54. У подножия горы с лицами Хокаге.

Третий Хокаге, видя, что ситуация становится критической, скомандовал:

— В атаку! Начать переход!

Конечно, часть портключей, заложенных под стену Конохи с внутренней стороны просто испарило, но другая часть уцелела и теперь свежий двухтысячный резервный корпус, быстро переместился, совершая переходы, группами по пять человек, и резко отпрыгивая от места закладки портключа. Десяток секунд и весь корпус оказался прямо в середине рядов врага, продолжавшего втекать в Коноху.

Самые первые и шустрые из врагов бились о вторую линию обороны, проходящую среди жилых кварталов. Прорыв на центральном проспекте продолжал расширяться, но гигантская воронка от взрыва пока еще частично сдерживала бесконтрольное распространение врагов.

— Оттесняем врагов ко второй линии! — скомандовал Сандайме. — Защитим Коноху!

Как ни странно, во всей вакханалии техник, ударов, выкриков, взрывов и ломающихся стен, его расслышали, и две тысячи шиноби синхронно взревели.

— Защитим Коноху! Во имя Воли Огня!!!

— Кацую-сан, передайте Шикаку, что я начал атаку, — сказал Хирузен, и тут же прокусил палец, стукнул руками о землю. — Кучиёси-но-Дзюцу, явись, Энма, король обезьян!

— Неотразимые огненные сенбоны! — ударили совместной техникой Кохару и Хомура.

13:55 Крыша госпиталя Конохи.

Стоя на крыше госпиталя и глядя на сражение, на полыхающую, дымящуюся Коноху, проломленные стены, ревущих биджу, кричащих шиноби, не столько слыша, сколько ощущая ежесекундные срабатывания порталов, и дрожь здания от применения особо сильных техник, не могу отделаться от сюрреалистического ощущения, что все это не со мной. Что это всего лишь интерактивное 3Д — телевидение, или еще какой выверт прогресса или больного сознания, что все это не взаправду. И одновременно с этим ощущаю скручивающиеся в водоворот эмоции: гнев, ярость, злость, страх, желание остановить эту бойню, и над всем этим верхним слоем неестественное спокойствие тренированного разума, пытающегося обуздать адреналиновую энергию дрожащего тела.

Ощущение от гладкой древесины палочки в руках, ощущение мощи и силы.

Внутренний голос шепчет, что с этим можно переломить ход сражения, несколько телепортов и Аваду в затылок, кипящей во мне злости и эмоций хватает, хватит на всё, что угодно. И одновременно с этим понимание, что это невозможно, что меня просто подловят на атаке и убьют, Итачи теперь за нас, а значит, никто из врагов миндальничать со мной не будет.

Не говоря уже о том, что этот шепот "Убей!" уже повод не использовать Аваду лишний раз.

Но с палочкой точно смогу больше, чем спасательные миссии. Еще в прошлой битве мне хватило вида окровавленных, изломанных, разорванных тел, пускай даже ирьенины Листа спасли большую часть из них. Нет, надо решиться и сделать, надо защитить свой дом и Шизуне, надо, опять и всегда надо, и от этого никуда не деться, ибо по всем показателям Лист проигрывает.

Да, я видел, на что способен Шикаку и шиноби Листа, но при виде на четверть захваченной Конохи, с небом и землей, заполненными вражескими шиноби, с проломленными стенами, и рвущимися вперед, к резиденции Хокаге и госпиталю врагами, очень трудно думать, что мы побеждаем хоть как-то.

И от этой мысли уровень ярости в крови подскакивает еще на пару пунктов, будоражит, лишает здравого смысла.

13:56. Развалины ресторана "Могучая жаба".

— Огненный камнепад! — Сандайме чуть довернул корпус, пуская вражеский меч вскользь.

Ушедшая мимо атака, заставила чунина Ивы слегка "провалиться" вперед, и он потерял долю секунды, которой немедленно воспользовалась Кохару. Свистнула длинная игла, пронзая затылок и мозг.

— Облако Пепла! — Сандайме выдыхал уже следующую технику, отбрасывая напирающих врагов.

— Стена Грязи! — хлопнул рядом в ладоши Хомура.

Общий хаос вражеского наступления работал на шиноби Листа, и сейчас двухтысячный корпус ворочался, расползался, распространялся почти бесконтрольно. Две сотни взяли под контроль два пролома в стене, успешно защищая их, тут же возведя новую стену техникой Дотона. Хачиби и Ниби ревели и буянили в жилом квартале в Листе, напирали на вторую линию обороны, не обращая внимания, что происходит за их спинами. С ними сражались трое Отшельников, успешно парируя биджудама и отбрасывая самих биджу.

Старая команда, Хирузен, Кохару и Хомура, шли на острие атаки по направлению к тому месту, где были Ворота. Опыт и возраст давали им преимущество, а подлеченный Хирузен избавился от угасания чакры, и сейчас радостно демонстрировал, почему его прозвали Профессором. По обе стороны от тройки дрались шиноби Листа, вдвойне вдохновленные присутствием Третьего и возможностью сразиться бок о бок с ним. Пускай всей атаки прошло не более половины минуты, но удар уже показал всю успешность и своевременность.

"Почему же медлит Шикаку?", не уставал думать Хирузен, складывая все новые и новые печати.

Райкаге, задержавшийся для связи с Казекаге и Цучикаге, координируя атаку, услышав о новой атаке Конохи, вскочил и заорал.

— Что?! Да как они посмели?! Куда смотрят Би и Нии?

Покров молнии, моментально разогнавшийся до нестерпимо яркого состояния, придал Райкаге скорости, и он, вбежав в пролом на месте Ворот, ринулся в атаку на шиноби Листа, распространяя вокруг себя волны яростной, подавляющей ки.

— Сандайме!! — взревел он, расшвыривая генинов и чунинов, как будто они были сделаны из бумаги.

13:56. В небе, над стеной Конохи.

— Отлично, — синхронно, на шесть голосов, сказал Пэйн, подлетая к Конохе. — Прихватим еще и Сандайме!

13:56. В небе над второй линией обороны Конохи.

Дейдара, парящий на птице, заметил как стрелой ввысь несется Хидан, и, захохотав, выпустил из рук фигурку, сложил печать двумя руками и крикнул.

— Кац!

В сущности, это было повторение бомбы, которую он применил в конце битвы Пяти Биджу, но в этот раз некому было ставить барьеры и мешать красоте взрыва. Посылая птицу вертикально вверх и за пределы Конохи, Дейдара яростно хватал глину в подсумках руками, лепя и пережевывая, смешивая ее с чакрой. Пускай два десятка драконов и сотня птиц уже мчались стрелой к стенам Листа, но этого мало, мало, мало!

— Шанс увидеть такую красоту выпадает лишь раз в жизни! — закричал в экстазе Дейдара, видя, как бомба касается земли.

13:56. В небе, к северу от Конохи.

Конан, сложив печать концентрации, управляла одновременно тысячей свитков. Каждый из них, не менее десяти метров в длину и метра в ширину, сейчас, развернувшись, изрыгал из себя взрыв-печати. По десять тысяч взрыв-печатей, запечатанных в каждый свиток, всего десять миллионов кибаку фуда. Достаточно, чтобы перебить четыре пятых армий шиноби, собравшихся в Конохе, и это был лишь один процент от принесенного сегодня на поле боя.

Конан не собиралась отступать или медлить, настало время Большого Взрыва.

— Стихия Бумаги: Бесконечный Водопад взрыв-печатей!!!

13:57. Крыша госпиталя Конохи.

Глядя на летящую вниз огромную бомбу-пингвина и потемневший от облака взрыв-печатей небосвод, вспыхивающие там и сям барьеры, и рвущиеся в небо деревья, мерцающую лиловым стену, закрывшую половину Конохи, и фиолетово — черный куб барьера вокруг вражеского войска, неуловимо радужную пелену возле госпиталя, и песок, рушащийся с небес в попытке прикрыть Коноху, онемевшими, еле слушающимися губами могу только повторять вслед за медленно напевающим в голове голосом.

На волоске судьба твоя,

Враги полны отваги

Вспышки взрывов и мерцание барьеров заслоняют все, земля дрожит и трясется, и видно только, что лиловый барьер Отшельников держится, дрожит, мерцает, но держится, отражая взрыв-волну вверх, а та сносит и сметает всех и вся в воздухе, заслоняя очередным ураганом пыли и песка.

Но, слава богу, есть друзья,

Но, слава богу, есть друзья,

И у друзей есть шпаги!

Медики бегают и кричат, лечат прямо на ходу, новые раненые и убитые сейчас хлынут потоком, если будет, кому их вытаскивать с поля боя. Да и будет ли поле боя после такого апофеоза разрушения? Будет, уверенно подсказывает обострившая паника: часть шиноби врага оказывается под барьером Отшельников и в центре Конохи продолжается сражение.

И мы горды, и враг наш горд,

Рука забудь о лени

Смотрю на палочку в крепко сжатом, до побелевших костяшек, кулаке. Если не удержат барьер и взрывы повторятся чуть ближе, то не будет госпиталя, и хвала магистрам, что Шизуне сейчас надежно укрыта под землей! Но толку с того, что она уцелеет, если наш дом будет уничтожен? Если все вокруг погибнут в этом хаосе взрывов?

Невольно оглядываюсь на стройные ряды деревянных големов, стоящих на крыше.

— Охранять!

Големы качнувшись, вздымают иглы и копья, в знак того, что команда принята.

— А у меня есть одно маленькое незаконченное дельце, — шепчу, взлетая и вглядываясь в небо.

Протяжный и замедленный голос Боярского из невообразимо далекого прошлого продолжает напевать.

Посмотрим, кто у чьих ботфорт,

Посмотрим, кто у чьих ботфорт,

В конце концов, согнет колени!

13:57. Штаб Шикаку, бывшая подземная база Корня.

Шикаку вытер вспотевший лоб, выдохнул облегченно. Отшельники успели поставить барьер! Еще неизвестно, что с Сандайме, атаковавшим резервным корпусом вне плана, но все равно Отшельники успели прикрыть основную массу шиноби Конохи. Еще оставались силы ВВС, но техники Яманака не брали через барьер, и нужно было отправлять гонца порталом, но первым делом Шикаку приказал.

— Освободите! — указывая на Учиха. — Благодарю, Итачи-сан, и прошу прощения за случившееся.

— Не надо извиняться, Шикаку-сан, я сам предложил это, — потер развязанные руки Итачи.

— Резиденция Хокаге под атакой!

— Вторая линия прорвана!

— Шиноби и бойцы Акацуки под барьером Отшельников!

— Корпус Сандайме остался под барьером четырех джинчурики!

Бывшая подземная база Корня содрогнулась и затряслась, с потолка посыпалась земля, затрещали потолки. Пол и стены мелко и густо вибрировали.

— Бомба Дейдары не пробила барьер!

Шикаку еще раз выдохнул облегченно, быстрым шагом подошел к Иноичи и остальным Яманака, сказал.

— Общая связь! Сообщение первой степени важности!

Менталисты сосредоточились, готовясь связаться одновременно со всеми шиноби Листа, находящимися в Деревне. В начале сражения их было двенадцать тысяч, а сколько сейчас — не знал никто. Но для клановой техники Яманака, исполняемой сообща, численность значения не имела, да и не собирался Шикаку разводить разговоры.

— Обстоятельства изменились, враг номер один — Акацуки! Враг способен принимать любое обличье, подделывать чакру, притворяться кем угодно! Сохранять спокойствие, оставаться на своих местах, за барьер не выходить, тактика противодействия уже разрабатывается!

Шикаку убрал руку с головы тяжело дышащего Иноичи, кивнул. Повернулся к Учиха.

— Итачи-сан, повторите еще раз все, что вам известно о белых Зецу, — сказал Шикаку, складывая руки кольцом.

13:57. Подземное крыло госпиталя, бывшая база Корня.

Сакура сделала круговые движения руками, проводя быструю диагностику. Перелом бедренной кости, колотая рана в живот, пробито легкое, сломанный локтевой сустав, голень, одна стопа превращена в фарш. Она быстро и аккуратно, почти нежно, подхватила одну из дежурных Кацую, положила ее на стопу, сама сосредоточившись на легком и животе. Зеленое сияние, окутывающее Кацую, не прерывалось ни на секунду, показывая, что Годайме жива и лечит, лечит, лечит всех, с кем соприкасается ее призыв.

Восторг и восхищение от такой мощи захлестывали Сакуру, вместе с пониманием, что ей такого не добиться никогда. Где-то фоном непрерывно нарастало желание бросить все и ринуться в битву, прибить всех, кто наносит такие ужасные раны, всех, кто не дает ирьенинам ни секунды передышки.

Потолок над головой содрогнулся, затрещал, вниз посыпался мусор и камни, и Сакура инстинктивно закрыла собой раненого, оберегая того от новых повреждений. Что-то толкнулось в ее спину, слабо, мягко.

— Нибуки, — прохрипел раненый, слепо глядя на Сакуру, — ты со мной

Рука Сакуры закрыла ему рот.

— Тсс, — прошептала она, — молчи, тебе нельзя говорить!

— Сакура! — подбежал ирьенин Тоэ, в сопровождении двух медбратьев с носилками. — Я забираю его, ты — молодец, теперь быстро к центральному входу госпиталя на сортировку!

— Что-то случилось? — Сакура прервала Шосен Дзюцу, вскочила, поправляя косынку.

— Нибуки! — опять прохрипел раненый, но Тоэ уже колол ему препарат.

Сакура внезапно сопоставила сотрясения потолка базы и приказ прибыть на сортировку, и быстро побежала по подземному коридору к пункту перемещения. Раз кто-то применил настолько мощную технику, значит большая часть эвакопунктов и порталов разрушена, и раненых будут просто притаскивать к госпиталю, и чтобы не было переполнения, нужна быстрая и точная работа.

И еще одна мысль, кощунственная, почти аморальная, но все же наполняющая Сакуру холодной радостью возможности. Ведь враги могут прорваться к госпиталю, не так ли? Столько раненых — очень заманчивая цель, и вот тогда она покажет, на что способна. Покажет, что не зря тренировалась едва ли не сутки напролет!

Комната, портключ, переход, выбежать из госпиталя.

— Мама, — непроизвольно вырвалось у Сакуры при виде открывшейся картины.

13:58. Вторая линия обороны, восток Конохи.

— Это ужасно, — прошептала Хината, разглядывая творящее через бьякуган.

Она видела потоки чакры, мощный заряд бомбы, приближающийся узор взрыв-печатей, заслоняющих небо, почти непроницаемую черноту барьеров, и все равно продолжающиеся сражения под ними и вокруг них, и умирающих от взрывов, тех, кто не успел укрыться, и сильнейшую, почти невыносимую чакру джинчурики, держащих изломанный, неправильный куб барьера, и вспыхивающие искорки Отшельников, и зеленый столб чакры над резиденцией Хокаге, мирный, почти успокаивающий.

Но самое главное — она нигде не видела чакры Наруто, и это странным образом успокаивало и одновременно заставляло Хинату кидаться в битву.

Наруто далеко и в безопасности!

Я должна защитить Коноху!

Сталкиваясь, эти два чувства, две мысли и спокойная уверенность "Не сдаваться!" порождали новую Хинату, опасную прежде всего для самой себя. Она кидалась в битву, очертя голову, и Сю, следовавший за ней, едва успевал прикрывать и защищать, и минуту назад практически насильно оттащил Хинату в тыл.

— Хината-сама! — настойчиво сказал Сю. — Вам надо в госпиталь!

Хината посмотрела на него белесыми глазами, потом обратила внимание, что ее привычная серая одежда пробита и разорвана в четырех местах, и кровь медленно, нехотя, сочится из раны на боку.

— Это царапина, она не мешает, — ответила Хината.

— Сейчас — нет, а если битва затянется, то вам не хватит сил сражаться! — с отчаянием воскликнул Сю.

С его точки зрения прежняя, стеснительная и краснеющая, заикающаяся, нервно постукивающая пальцами друг о друга Хината определенно была бы в большей безопасности, ибо точно не лезла бы под убийственные техники, не ныряла в гущу битвы.

— Шикаку-сан сказал, что враги повсюду, наши бьякуганы могут пригодиться для защиты госпиталя!

— Да, Сю-сан, вы правы, — неожиданно согласилась Хината. — Я вижу, что ирьенины выбегают из госпиталя, кто-нибудь из них быстро вылечит меня, и мы вернемся на поле боя.

— Конечно, Хината-сама, — выдохнул Сю.

О том, что за ту минуту или две, пока она будет получать лечение, все может трижды измениться, Хьюга Сю не стал говорить. Его опыт, вершиной которого была та постыдная атака на Узушио, пасовал перед таким количеством шиноби, собранных в одном месте, и перед таким количеством сверхсильных шиноби, каждый из которых мог изменить ход битвы. Он промолчал и побежал вслед за Хинатой к госпиталю, кидая взгляды на лиловое мерцание, накрывающее половину Конохи.

Глава 5

13:58. Крыша резиденции Хокаге.

Цунаде, сосредоточенная и собранная, лечила и спасала, через Кацую следя за ходом битвы, и помогая Шикаку держать нити сражения. Появление Итачи и разговор с Какаши заставили Цунаде хмыкнуть, но внезапно все резко переменилось и как раз в тот момент, когда Шикаку полностью сосредоточился на вопросе Итачи. Услышанное через Кацую ужасало, и Цунаде обязательно вмешалась бы, как Хокаге, но прерваться было решительно невозможно. Две тысячи Кацую — предел возможностей, и только благодаря ему, потери Конохи даже сейчас оставались неимоверно низкими. Всего лишь полторы тысячи убитых и чуть больше раненых за двадцать минут такого сражения, это было просто невероятно.

Краем сознания Цунаде подумала, что никогда еще Элементные страны не видели такого сражения.

БАБАХ!!! К переливам взрыва мега-бомбы, непрерывного потока взрыв-печатей и сияния по небу, прибавился неожиданный взрыв, сотрясший всю резиденцию Хокаге, на крыше которой, собственно и находилась Цунаде. Годайме нахмурилась, ибо взрыв, способный пробиться сквозь барьеры здания, не мог быть случайностью.

Но кто?

БАБАХ!!! Огромный кусок соседнего дома, бывшего штаба Шикаку, врезался в барьер прямо перед глазами Цунаде, взорвался, закрывая обзор. Четверо шиноби барьерной команды крепче сдвинули руки, удерживая печати барьера. Цунаде знала, что резиденцию закрывает обычная команда, плюс та четверка, что вокруг нее, и механизмы защиты самого здания, но и этого хватило бы на команду АНБУ, например.

— Джитон: Вихрь чакрометалла! Бакутон: Ярость взрыва! — донесся до нее детский голосок.

Детский? Цунаде нахмурилась. Лиловый барьер Отшельников еще держался, оберегая большую часть войска Листа и саму Коноху. Как ребенок смог пробиться сквозь него? Или он прошел раньше? Пробился сквозь три линии обороны?

— Хокаге-сама! — рядом с барьером вокруг Цунаде приземлился Ширануи Генма, с неизменным сенбоном во рту.

Рядом с ним приземлился джонин из Хьюга, и кто-то из Нара, Цунаде не опознала со спины, вспомнила только, что видела его рядом с Шикаку. Барьер над зданием исчез с хлопком, Сокол и Ворон, выскочили из теней, готовясь встретить врага. Сокол небрежным жестом метнул вперед деревянный шарик, Ворон выхватил меч, пуская в него чакру и готовясь ударить.

БАБАХ!!!

Одновременно с оглушающим и ослепляющим хлопком гранаты, смягченным барьером и все же едва не разорвавшим уши Цунаде, из крыши резиденции невиданным железным цветком выросли сотни лезвий металла. Сокол и Ворон уже парили в воздухе, уходя от удара, но недостаточно быстро, крыша взорвалась, и Ворона метнуло вниз, куда-то за пределы резиденции, Сокол неуклюже врезался в крышу рядом с Цунаде, но почти тут же вскочил, сбросил жилетку, закрывающую броню.

— Кайтен! — Хьюга закрыл напарника Нара и Генма.

Барьерная команда вокруг Цунаде синхронно сложила печати, переустанавливая барьер, закрывая на этот раз не только Цунаде, но и себя. Вынырнувший снизу Хируко ничуть не смутился, наоборот, при виде Цунаде злорадство исказило его лицо. Цунаде, в свою очередь, внезапно вспомнила, откуда она его знает. Да, лицо, огромная фигура над Конохой показались ей знакомыми, но откуда именно некогда было вспоминать, так как атака началась, и только теперь все встало на свои места.

— Цунаде! — детским голоском заявил Хируко. — Где твои напарники — саннины?

Цунаде, в свою очередь, припомнила, что именно вот так: детская фигура, длинный балахон, закрывающий тело, со свисающими рукавами, выглядел Хируко в те дни, когда она, Джирайя и Орочимару были еще просто генинами и учениками Третьего. С тех времен Хируко ничуть не изменился, разве что волосы изменились, и к балахону добавился высокий воротник, скрывающий нижнюю часть лица и шеи.

— Впрочем, неважно! — взвизгнул Хируко. — Я сражусь с тобой и докажу, что я встал выше вас, саннинов!

— Кто это, Хокаге-сама? — нарочито лениво спросил Генма.

— Бывший шиноби Конохи, Хируко, и он примерно мой ровесник, — вздохнула Цунаде.

Генма небрежно выплюнул сенбон, отлетевший в сторону от щеки Хируко.

— Ахахахаха!! — в безумном хохоте зашелся Хируко. — Мое тело неуязвимо!

— Да это техника Дотона, — внезапно сказал Хьюга, активировавший бьякуган. — Его тело модифицировано чем-то, и сияет от чакры не хуже джинчурики!

— Да, да, я довел до совершенства мою технику Химеры, изменил себя, сделал крепче, лучше, быстрее, могущественнее! — Хируко орал, почти задыхаясь. — Я научился поглощать кеккей-генкай, я стал сильнее саннинов и сейчас докажу это! Я прошел сквозь всю Коноху и ваша жалкая команда меня не остановит, как не смог остановить никто!

— Удушающий захват! — тень Нара обвила тело Хируко, сжала горло. — Давай, Хакуба!

— Джукен: Тридцать два удара Небесной Ладони! — ринулся вперед Хьюга.

Хируко захохотал безумно, даже не пытаясь разорвать теневой захват, бессильно сжимающий отвердевшее горло, он пристукнул ногами о крышу, крикнул.

— Бакутон: Кибаку Фуда!

Узор взрыв-печати метнулся под ноги подбегающему Хакуба, и тут же активировался. Камни и пыль ударили в барьер, и тут же кулак Хируко стукнул по щиту, заставив барьер замерцать. Цунаде прищурилась, увидев, что Хьюга вылетел с крыши, а Нара валяется без сознания, прикрываемый вставшим над ним окровавленным Соколом. Генма, прекратив бесполезные плевки сенбонами, складывал печати, удерживая в руках при этом кунай.

Цунаде, осознав, что вопрос сражения с Хируко это лишь вопрос времени, вдохнула и выдохнула.

Прерывать технику в переломный момент сражения казалось невозможным, и все же это требовалось сделать. Шикаку восстановил управление, и шиноби Листа отступали на третью линию, и барьер Отшельников надежно закрывал половину Конохи, и все еще только начиналось, и это означало, что с Хируко надо разобраться быстро.

— Бьякуго! — узор фуин раскрасил тело Цунаде, она встала. — Снять барьер! Он хочет сразиться с саннином, что ж, я покажу ему, что это такое: сражаться с одним из саннинов!

Хируко, осклабившись, остановился, распахнул руки, как будто собираясь заключить Цунаде в объятия.

13:58. В небе, к северу от Конохи.

Конан, приподняв кончики губ, отдала должное реакции шиноби.

Сложила руки на груди, отзывая поток взрыв-печатей, формируя из него свою копию, огромную бумажную Конан высотой в сотню метров. Взрыв — печати не могли пробить барьеры, слишком слаба была каждая печать в отдельности, и даже вместе они не создавали достаточного эффекта, чтобы пробить барьеры. Не такие, во всяком случае, как барьер, выставленный Отшельниками в сенмоде или четырьмя джинчурики, объединившими усилия.

— Молодец, что отозвала взрыв-печати, Конан, — раздался в ее голове голос Пэйна. — Сотрудничество биджу осложняет дело!

— Можно ударить сильнее.

— Не надо. Лучше подготовь еще поток! — сказал Пэйн. — Как только они снимут барьер, сразу бьем, и разделим их, не дадим применить техники! Готовь поток и после моей атаки сразу заливай всю Коноху, ровняй с землей дома и стены, и всех, кто не успеет укрыться!

— Отшельники Листа просто опять поставят барьер минимум на половину Конохи.

— Отлично! Как только они это сделают, половину потока направляй туда, не давай им снять барьер! — тут же отозвался Пэйн. — Пока Отшельники держат барьер, мы решим вопрос с Цучикаге и небом.

— Наши крылья не отключатся?

— Каджи заверяет, что нет, — хмыкнул Пэйн. — Обещание отдать им Чоумея сделало их весьма сговорчивыми! Хируко уже добрался до Хокаге, так что готовься.

— Я истратила одну десятую одного процента своих запасов, — заверила Конан, — пока беспокоиться не о чем.

— Хорошо, — и Пэйн отключился.

Конан вскинула руки, призывая еще два свитка с нанесенными печатями запечатывания. Каждый из свитков содержал в себе свитки запечатывания, несущие в себе взрыв-печати. Двойной уровень запечатывания, и благодаря ему, из десяти свитков Конан могла призвать миллиард взрыв-печатей, обрушивая их на шиноби подобно ангелу возмездия, несущему кару огнем и мечом с небес. Найденная когда-то давным-давно в развалинах старая книга подробно повествовала об ангелах, несущих кару с небес, и это врезалось в память Конан, осталось неизгладимо.

Конечно, не будь у нее улучшенного генома Бумаги, она не смогла бы управлять свитками и печатями, не смогла бы производить двойное запечатывание, но кеккей-генкай у нее был. Конан опять вспомнился учитель Джирайя, помогавший осмыслить и понять сильные и слабые стороны генома, и она подумала, что Коноха, несомненно, в курсе всех этих подробностей.

— С тех времен прошло три десятка лет, учитель, — прошелестела Конан самой себе, — и я, все мы, прошли, долгий путь боли, прошли благодаря вам, но все же сегодня, сегодня Конохе придется заплатить за содеянное тогда!

При этом Конан осознала, что ощущает облегчение от факта, что учителя Джирайи нет в Конохе, и значит, он не сможет встать на пути Плана Нагато. Потоки взрыв-печатей за ее спиной, сложились в три огромных сенбона, каждый по двадцать метров в длину, и Конан, стометровая бумажная Конан, взяла один из них в руку. Оригинальная Конан приземлилась на голову своего бумажного двойника, с улыбкой скрылась в "волосах" из взрыв-печатей.

Теперь оставалось только ждать, ждать, пока шиноби снимут барьеры и либо начнут снова воевать друг с другом либо ударят против Акацуки, в сущности, сейчас уже не имело значения. Хидан где-то там, в небесах летел к Цучикаге, и едва барьеры будут сняты, а биджу атакованы, поток бумаги снова захлестнет Коноху, в этот раз уже по-настоящему. Даже пробный удар разрушил не менее десятка жилых кварталов и парков, оставшихся вне барьеров, добил остатки стены, и Конан смотрела на пыль, смог, гарь, мерцание барьеров и думала о том, что атаковать стоит по параболе, чтобы удар накрыл одновременно всю Деревню.

Бегающие внизу и что-то кричащие шиноби ее не интересовали.

Стометровая бумажная Конан ждала, и ждать ей оставалось недолго.

13:58. В небе над Конохой.

Дейдара поморщился, увидев, что шиноби опять не оценили его Искусство, закрылись глупыми барьерами! Невольно отдавая дань уважения мощи, сумевшей устоять против его бомбы, Дейдара все равно бесился от того, что его взрывы пропали даром. Он растопырил руки, изливая в воздух мельчайшую С-4, думая о том, что после снятия барьеров он уж точно всем-всем покажет! Взорвет так, что всю Коноху снесет и вобьет в землю!

— Дейдара, — зазвучал в его голове голос Пэйна. — Не торопись.

— Лидер-сама! У меня есть еще две бомбы, и когда

— Остановись, — повторил Пэйн тоном, не терпящим возражений. — Бомбы прибереги, а свою мелкую взрывчатку отзови. Когда шиноби снимут барьеры, мы атакуем биджу, и ты просто взорвешь нас вместе с ними.

— Но я же еще не добился успеха, мм!! — в ярости отозвался Дейдара.

— Добьешься, — заверил Пэйн. — Конан займется Конохой, ты же бери своих драконов и птиц, лети вверх. Хидан уберет Цучикаге, Каджи отключит крылья, и в воздухе останутся шиноби Неба, отряд Ивы, и летающие шиноби Конохи. Шиноби Неба займутся Семихвостым, твоя задача — Однохвостый и шиноби Листа и Ивы. Джинчурики нужно захватить, шиноби отбросить, они нас не интересуют, просто мешаются под ногами.

— Показать мощь моего Искусства спецотрядам двух Великих деревень? — как будто не веря переспросил Дейдара и тут же захохотал. — Да! Я принимаю этот вызов, Лидер-сама!

— Хорошо, — Пэйн отключился.

Дейдара захлопнул пасти на руках, останавливая распыление С-4. Все равно это слишком долго и неэффективно, и занимался этим Дейдара просто, чтобы скоротать время, пока обдумывал дальнейшие действия. Направляя птицу вверх, Дейдара не торопился. Драконы, тяжеловесные и в полете, и в управлении, вырвались вперед, и самым первым Дейдара поставил дракона, заряженного С-4, микроскопическими частицами взрывной глины, невидимыми обычным взглядом. Распылить их в достаточном количестве в объеме, мысленно предвкушал Дейдара, и взрыв способен будет снести даже барьер, выставленный биджу.

И уж тем более его хватит для АНБУ и отряда "Бакуда".

— Мое Искусство разлетится по всей Конохе, ммм!! — провозгласил Дейдара, не в силах более сдерживаться.

13:58. В небе над Конохой.

Телепорт! Почти в яблочко!

Вот он, Дейдара, на своей птичке, спиной ко мне, все правильно, расстояние метров тридцать, и сейчас поставлю точку в этой затянувшейся истории. Сейчас он узнает, как раскидываться взрывчаткой с небес, убивая детей, и узнает, что не стоило ему прилетать в Коноху. Черные воспоминания захлестывают, сплетаясь с яростью, гневом, всем букетом Темной стороны Силы, терзающим меня с момента начала атаки на Коноху.

Ведь все это — моя вина, в каком-то смысле.

Не настолько прямая, чтобы подносить палочку к виску, но и отрицать факты бессмысленно. Разрушенные дома, тысячи погибших шиноби, все это последствия моих деяний, и это терзает мне разум и сердце, жжет голову изнутри, грызет и сводит с ума. Не самое подходящее время для рефлексии, и перед битвой я знал, что будет, старался ожесточиться, и все равно помогает лишь частично.

Но теперь это на пользу, теперь этот сплав эмоций поможет мне прибить этого гада на месте.

— Авада Кедавра! — и фигура на птице внезапно разлетается белыми брызгами.

Блядь! Клон из взрыв-глины!

— Ахахахаха! Кац! — из хвоста птицы выныривает Дейдара, складывая печать.

— Сфера! — закрываюсь на рефлексе.

БАБАХ!! Разлетевшийся клон взрывается, и кажется, сам воздух вокруг тоже взрывается. Меня швыряет, щит лопается, но к счастью я готов, и тут же кручу палочкой.

— Протего Максима! — взрыв-волна ударяется в энергощит, ломает его, но время выиграно.

Телепорт вверх и в сторону, невидимость, но Дейдара успевает заметить.

— Искусство — это взрыв, кац! — и летящие ко мне четырехкрылые птицы рвутся.

Телепорт еще выше, на рефлексах, и перевести дыхание. Это было близко, блядь, неужели я так предсказуем в бою? Или он готовился к моему появлению, долго, специально и преднамеренно? Ладно, вдох и выдох, в эту игру можно играть и вдвоем, не так ли?

Руку в подсумок, Трансфигурация и метнуть шары в птицу внизу. Слишком далеко внизу.

Дейдара уже мчится на птице вверх, руки в подсумках, глаз — фотоаппарат высунулся из под конского хвоста прически и щелкает яростно. Сам Дейдара хохочет в предвкушении, и, высунув одну руку, мечет какую-то белую мелочь в направлении моих взрыв-бомбочек. Вертикально вверх летит и все равно мелочь его опережает, явно реактивная тяга на чакре, и теперь только уловить момент.

— ОДАБ!

— Кац!

И Дейдара вылетает из облака взрыва невредимый, лишь плащ распахнуло волной ветра.

— Я знаю твои уловки, ммм! — кричит он. — Хирайшин тебе не поможет, выходи и сражайся!

Он своим взрывом отбил мой? Да паренек явно охамел!

Телепорт ниже птицы и тут же атака снизу вверх, на полной мощности и ярости.

— Редукто Максима!

Хвост птицы взрывается, и облако взрыв-глины летит вниз. Телепорт в сторону, и видно, как Дейдара ныряет внутрь птицы, и тело той взрывается, и пятеро клонов Дейдары разлетаются в стороны, стоя на увеличивающихся птицах. Все они стоят, раскинув руки, и видно, как рты на ладонях раззявлены, высовываются длинные языки. Бууэээ, хотя мысль о том, что Дейдара мастер массового кунилингуса вызывает невольный смешок.

— Тебе не скрыться от моего нового шедевра! — кричит Дейдара торжествующе.

БАБАХ!!! Один из клонов разлетается во все стороны, и шматок глины едва не выбивает мне глаз, успеваю отдернуть голову, и отшатываюсь сам, горячее, горелое, хорошо хоть не вонючее, проносится мимо.

— Вижу, вижу, вижу! — кричат трое Дейдар синхронно. — Тебе не скрыться от моего нового шедевра С-4!

Си-4? Разве это не взрывчатка с Земли? Тупая мысль и попытки вспомнить сбивают меня на секунду, а Дейдары уже тычут пальцами в мою сторону и кричат, взахлеб, яростно, подпрыгивая и топча толстую шею птиц.

— Моя новая взрывчатка так миниатюрна, что невидима для обычного глаза! Но я ее вижу, и вижу твой силуэт

Ебать! Он распылил ее взрывами! Волосы на теле встают дыбом от ужаса объемного взрыва, и Дейдара уже вскидывает правую руку, складывая печать концентрации. Некогда сосредотачиваться, телепорт в сторону, едва не визжа от нахлынувшего, и в спину доносится

— Кац!!!

Треть секунды на то, чтобы сосредоточиться и прыгнуть вниз, на безопасную землю, но взрыв-волна уже бьет в спину, швыряет, крутит, сосредоточиться практически невозможно, и все же, вцепившись в палочку до побелевших ногтей, телепорт, представив вид от земли, и пытаясь не думать о надвигающейся волне и возможном расщеплении. Нет, не землю!

В последнее мгновение приходит понимание, куда нужно прыгать.

— Сфера! — бросить щит, но уже поздно.

Вспышка, взрыв, и одновременно удар и телепорт в лабораторию в горе, и как будто молот бьет в грудь и спину, выбивая дух, что-то хрустит, взрывается вспышкой боли и тут же гаснет, вместе с сознанием.

13:59. Под барьером четырех джинчурики, на севере Конохи, возле Ворот.

Под фиолетовыми, иссиня-черными стенами и потолком барьера было очень темно, и казалось, что вот-вот закончится воздух. Пускай изломанный, неправильный ромб барьера ничуть не напоминал устойчивый куб, но все же джинчурики успели его поставить, защититься, когда с небес посыпались взрыв-печати и мега-бомба.

Райкаге подумал, что надо будет высказать Цучикаге за таких вот дурных союзников, что атакуют не думая, не глядя, не учитывая того, что враги — шиноби Листа — находятся среди союзников. Да, высказать, но потом, вначале разобраться с Третьим Хокаге, стоящим напротив.

Шиноби Листа, попавшие под барьер биджу, встали кругом, ощетинились оружием, равно как и шиноби трех Деревень. Атака и барьер как-то резко оборвали накал схватки, и теперь обе стороны поглядывали на противостояние двух лидеров. При численном и качественном превосходстве, шиноби трех деревень не спешили атаковать, убедившись, что у Листа всегда в запасе есть какой-то фокус, техника или еще что-то, позволяющее получить превосходство.

Тем более что основная ударная сила, великие и ужасные джинчурики, держала барьер.

К сожалению, отрезанный барьером от ментальной связи, Сандайме Хокаге не получил сообщение штаба, иначе он нашел бы, что сказать Райкаге, и возможно вся история пошла бы по другому пути. Но Хирузен стоял молча, уперев в землю перед собой один конец огромного шеста, свое основное оружие, вполне способное остановить и Райкаге.

— Знакомая школа, — вымолвил Эй, скрещивая руки на груди. — Скупые движения, спокойствие и опыт, вполне достаточно, чтобы справиться с моей скоростью.

— Джирайя был способным учеником, — сделал движение головой Третий. — И его ученик, Минато, тоже.

— Желтая Молния был быстр, — согласился Райкаге, — но его здесь нет.

— Эй, брат, барьер держать я устал, и этот дурак бомбить нас перестал, — донесся выкрик Би.

— Интересно, Нанаби ревет, Ниби шипит, а вот Хачиби вполне осмысленно разговаривает, — заметил Хирузен.

— Эй, старик, ты же просто не вник, все потому, что со своим биджу я дружу! Велик и прекрасен я, как Хачиби, и

— Би!!! — проревел Райкаге, удерживая взглядом Третьего Хокаге. — Снимай барьер и продолжай атаку!!

— Йоу, сиськи Хокаге меня скоро ждут, Годайме готова, а я все еще тут!

Беззвучно барьер исчез, и Райкаге начал разгонять покров молнии.

Шиноби Ивы, Суны и Кумо готовы были обрушиться на корпус Конохи, и Хирузен слегка повел плечами, собираясь скомандовать атаку. Битва еще не закончена, и нет смысла отступать. Градус напряжения в воздухе резко скакнул вверх, считанные секунды отделяли оба войска от возобновления битвы. Уже поднимались кунаи и мечи, и руки шиноби складывали печати, готовя техники, когда прямо между Райкаге и Хокаге, пущенным с неба метеором приземлились неизвестный шиноби.

Худой и высокий, черноволосый, в плаще Акацуки, с пирсингом на теле и риннеганом в глазах, Чикушодо хлопнул руками о землю.

— Кучиёси-но-дзюцу! — и облако дыма, сопровождающее Призыв застлало воздух.

— ГАВ!!! — разнеслось над Конохой тройное эхо.

На средней голове трехголового пса стоял Тендо, рыжий, среднего роста, тоже в плаще, и тоже с пирсингом и риннеганом, как и все марионетки Пэйна. Он незамедлительно вскинул руки, оглашая технику.

— Шинра Тенсей! (пр. техника Тендо, отталкивающая что угодно, включая техники. В каноне с помощью этой техники Пэйн разрушил Коноху)

Ударная волна взметнула волну пыли, разбрасывая шиноби во все стороны.

Глава 6

14:00. В небе над Конохой.

Какудзу, ощущая легкий дискомфорт в области правой лопатки, бестрепетно смотрел, как исчезает барьер четырех джинчурики. Его сотня сопровождения, почти моментально превратившаяся в той мясорубке в полусотню, висела чуть ниже. Увы, ни у кого из них не было сильных сердец стихий Молнии и Ветра, но найти замену не получилось. Лидер потребовал выйти из битвы, беречь силы, и Какудзу подчинился, решив подождать. Средние сердца лучше, чем их отсутствие, а с Гоби он справится и так, после чего в его распоряжении будут сердца лучших шиноби!

Для стихии Молнии лучше всего подойдет Райкаге, подумал Какудзу, уловив блеск покрова Молнии, и тут же увидел, как Пэйн ударяет своей отталкивающей техникой, сметая десять тысяч шиноби как мусор, превращая Коноху в серую равнину. Какудзу отметил, что барьер Отшельников устоял под ударом Шинра Тенсей и скомандовал, негромко, почти неслышно в шуме, грохоте и треске, но полусотня расслышала и подчинилась.

— Цель — джинчурики Гоби! Схватить!

Пять десятков, разлетевшись в три стороны, заложили виражи, выходя на синхронную атаку. Джинчурики устояли против атаки Пэйна, отлетев всего на сотню метров, и Какудзу засопел одобрительно под маской. Все, как и предполагалось, шиноби отброшены и рассеяны, теперь главное не дать джинчурики поставить обратно барьер.

14:00. К полукилометре к югу от Ворот Конохи.

Джинчурики Гоби, шиноби Камня, Хан, обычный шиноби обычного размера, пусть и способный использовать все пять стихий, как и Какудзу, и владеющий гендзюцу, вставал посреди месива земли, камней, дерева и грязи, того, что минуту назад было Конохой.

— Эй, вы ошиблись! — крикнул Хан из под огромной шляпы.

Какудзу на долю мгновения отвлекся, бросив взгляд направо. Половина Конохи все еще скрывалась за лиловым барьером, Кисаме уже заходил в атаку на джинчурики Йонби, и все шесть путей Пэйна приземлились в центре серой равнины. Идеальная обстановка, чтобы брать джинчурики, надо только сделать все быстро и аккуратно, отметил Какудзу.

— Гейзер! — ударил Хан, смещаясь в сторону.

Столб воды ударил как-будто из под земли, сметая один из десятков. Остальные, не обращая внимания, как заведенные, метали в Хана кунаи с привязанными гранатами, начиненными сонным газом. Джинчурики легко, играючи скользил над землей, а затем вовсе ушел под нее, используя технику Дотона.

— Провал Земли! — тут же ударил Какудзу, обнажая убежище Хана.

Джинчурики оказался на дне расширяющейся пропасти, с обрывов которой к нему рвались бойцы Акацуки. По земле и над их головами расползался сонный газ, и Какудзу уже подлетал к этому облаку. Бойцы дружно ударили по Хану сенбонами, с ядами и парализующими составами, и джинчурики ударил в ответ.

— Стихия Ветра: Дыхание Гор! — комбинируя Воздух и Землю.

Могучий удар отбросил сенбоны, разбросал бойцов Какудзу, ударив шестерых о стены и камни, сдувая сонный газ в стороны. Какудзу едва успел вывернуть в сторону, выбросив руку на веревках, втыкая ее как якорь в землю, в дополнение к развороту крыльев. Крутнувшись в воздухе, заложив петлю, Какудзу придал телу дополнительное ускорение и, укрепив себя Дотоном, подобно ракете полетел в Хана, который уже выскакивал из трещины.

— Дыхание Мира! — облако Пара вырвалось изо рта джинчурики, но Какудзу даже не моргнул.

Он знал, что Хан комбинирует атаки Паром с гендзюцу, но дышать Какудзу не требовалось, а пролет сквозь облако продлится доли секунды. Бойцы, несомненно, попадут под удар, но свою задачу — отвлечь джинчурики в самом начале они уже выполнили.

От удара Какудзу, Хан не просто отлетел в сторону центра Конохи, а слетел в огромную воронку, оставшуюся от взрыва в начале в битвы, кувыркаясь и переворачиваясь в воздухе, влетел в воду и грязь и пробил собой дыру в земле. Какудзу отбросив сломанные крылья, резко ускорившись, метнулся вперед, торопясь нанести еще удар. Джинчурики вылезет наружу, и теперь все решали мгновения, успеет ли Какудзу оглушить Хана на выходе, или тот ударит техникой Ветра, превзойдя ослабевшие возможности Какудзу.

Овца, Тигр, Змея, Кролик, Овца, пальцы Какудзу сплетались на ходу в две дюжины печатей.

— Сель!! — выкрикнул Какудзу, ударяя комбинированной техникой Земли и Воды.

Земля вспухла, вздыбилась, разлетелась в стороны, когда из склона воронки вылезла половина тела Гоби в Истинной Форме. Упираясь передними лапами и отталкиваясь задними, Лошадь-Дельфин пыталась успеть вылезти, но слишком мало времени оставалось. Какудзу был уже рядом, на гребне грязевого потока, смешанного с валунами, ревущего, истошного, заполнившего воронку, и со всей силы ударившего в биджу, вбивая его обратно в землю. Какудзу взмыл вверх, паря над схваткой.

— Вакуумный Феникс! — Огонь и Воздух ударили прямо в Гоби, обжигая и ослепляя, грозя сжечь и разорвать.

Из облака пара, вспухшего над селем, вылетело копыто и ударило Какудзу прямо в голову.

— Ек, — вырвалось у Какудзу, чье изломанное тело летело обратно в сторону, где недавно была стена, окружавшая Коноху.

Там, где обычный шиноби выблевал бы легкие, Какудзу на лету издал точно такой же звук, изрыгая из себя и переломанного тела сотни веревок. Как живые якоря они устремлялись вниз, сплетаясь в огромный канат, который закрутился вокруг опоры — якоря, и тело Какудзу, развернувшись, полетело обратно с еще большим ускорением. За эти несколько секунд Гоби стряхнул с себя технику Феникса, опалившую белую кожу до черно-пепельного состояния, и даже почти выбрался наружу.

Он даже разинул пасть, готовясь как следует закусить Какудзу, когда тот резким рывком, используя Шуншин, ушел в сторону, затормозился на краю воронки. Это все заняло не более секунды, но Гоби успел встать на дыбы и лягнуть копытами бегущего на него огромного носорога. Удар был исполнен мастерски, и рог отлетевшего в сторону зверя прошел в сантиметрах от Какудзу, успевшего ввинтиться в землю.

— В атаку! — прохрипел Какудзу подлетевшим бойцам сопровождения. — Отвлеките его!

Он начал складывать печати разделения тела, поняв, что легкой победы здесь не будет.

14:00. К юго-востоку от Ворот Конохи.

Кисаме наблюдал со стороны, как Дейдара и Конан бомбят шиноби, и поднимал руку, трогая рукоятку Самехады. Предстояла хорошая, добрая драка, и что самое приятное, она сочеталась с основной задачей, сбором всех биджу. Рядом с ним висели в воздухе три десятка уцелевших из сотни сопровождения, но Кисаме даже не смотрел в их сторону. Он и сам способен сразить джинчурики, без чужой помощи! Раз уж Пэйн считает, что они нужны, то пусть будут, а погибнут, так и ладно, не жалко.

Гораздо больше Кисаме занимало другое — предательство Итачи и то, что верхушку Акацуки, вышедшую из драки и висящую в стороне, игнорировали шиноби и на земле, и в воздухе. Какая-то техника риннегана? Или Пэйн заранее предоставил старичку-Цучикаге какое-то достоверное объяснение?

Кисаме ощерился в улыбке, отдавая должную дань мастерству Пэйна. Даже сейчас, после бомбежки, никто не спешил кидаться на Акацуки, шиноби явно решили, что все случилось по ошибке, что Дейдара увлекся и хотел атаковать шиноби Листа. Глупцы, как и большинство шиноби!

Он проводил взглядом летящего на восток Сасори и еще раз тронул рукой рукоятку Самехады.

— Опять Хидан возится со своим ритуалом, ке-ке-ке, — изрек Кисаме, так как меч все еще ощущал чакру Ооноки.

— Какудзу-сама? — подлетел один из бойцов сопровождения. — Приказы?

— В атаку! — взревел Кисаме, после удара Пэйна. — Цель — джинчурики Йонби!

— Хай!

Устремляясь вслед трем десяткам, Кисаме еще раз осклабился. Задержат старика, джинчурики Йонби, на пару секунд, и то хорошо, а потом, после удара Самехадой в голову биджу, будет уже все равно. В мече будет столько чакры, что победа станет лишь вопросом времени.

— Надеюсь, это будет хорошая драка, — сообщил Мечник Тумана.

Опередив на несколько секунд, Какудзу нанес удар по Хану, и этого хватило Роши, чтобы сориентироваться.

— Стихия Кислоты: Разъедающее дыхание! — изо рта его вырвался плотный туман с каплями.

Бойцы трех десятков заорали, влетая в кислотное облако, моментально разъедающее их одежду, оружие, крылья. Но дрессировка, иначе никак не назовешь, под руководством Сасори, давала о себе знать, и бойцы самоубийственно рвались вперед, меча кунаи и слабенькие техники.

Слабенькие, по меркам Кисаме, разумеется.

— Фонтан Лавы! — Роши отпрыгнул, поднес руку ко рту, выдувая фонтан раскаленной магмы.

— Великая Волна! — Кисаме на лету применил свою излюбленную технику.

Волна воды из чакры, вздымаясь выше двадцати метров, подобно девятому валу устремилась к Роши, нависая над джинчурики, грозя смыть и захлестнуть его с головой. Кисаме, помня слова Пэйна о скорости, балансируя на гребне волны, сложил еще восемь печатей, запуская следующую технику, тоже одну из любимейших.

— Стая голодных Акул!!

Десятки, если не сотни тупорылых акульих морд высунулись из волны, разевая острозубые пасти.

— Каварими! Барьер Лавы! — Роши разорвал дистанцию техникой замены и изрыгнул волну Лавы.

Быстро застывая, и выдавая клубы обжигающего акул пара при столкновении с водой Кисаме, Лава надежно отразила атаку Акацуки. Застывшие лавовые гребни громоздились посреди серой равнины, как хребты загадочных доисторических животных.

— Вулкан! — ударил Роши, разверзая землю под Кисаме, ударяя фонтаном Лавы.

— Ке-ке-ке, мне начинает нравиться! — сообщил Мечник Тумана, скользя на спине акулы прочь.

Небольшое облако воды катилось по земле, серому месиву, не меняя формы, удерживаемое волей Кисаме. Самехада в его руке топорщила шипы и шипела беззубым ртом, облизывалась, чуя вокруг моря вкуснейшей чакры. Роши, сложив печати, ударил наперерез Кисаме огромнейшей струей огня.

— Дыхание Дракона!

Но Кисаме лишь закрылся мечом, который жадно зачавкал, вытягивая чакру из техники. Скользя на гребне волны, Кисаме стремительно сближался с Роши, улыбаясь и показывая треугольные зубы. Джинчурики Йонби, ощущая, что теряет инициативу и не успевает реагировать, кинул быстрый взгляд через плечо, как бы пытаясь оценить, может ли кто-то из союзных шиноби прийти на помощь?

Увы, за спиной его клубилось огромное облако, на том месте, где стояли Райкаге и Хокаге, доносился рев и топот, выкрики техник, и рев Хачиби, сопровождаемый шипением Ниби. Лиловый барьер над половиной Конохи еще мерцал, и краем глаза Роши заметил огромную бумажную фигуру в стороне. Шиноби, отброшенные на километр, те, кто выжил после удара Пэйна, еще только вставали, только приходили в себя.

— Шуншин! — Роши ушел в сторону, пытаясь разорвать дистанцию и выиграть время.

— Скоростная Акула! — но Кисаме уже заходил наперерез.

В небе тоже творилось что-то неладное, и на секунду Роши подумал, что Акацуки в сговоре с Листом. Из облака пыли выскочила семиглавая собака, пробуксовывая лапами, засыпая Кисаме и Роши землей, и ринулась обратно, яростно гавкая и рыча.

— Тьфу, — сплюнул Кисаме, — дурацкие животные!

Роши сосредоточился и замер, переходя в Истинную форму, воспользовавшись секундным отвлечением Кисаме.

— Дурацкие? — прогрохотала огромная Обезьяна, Истинная форма Четыреххвостого, по имени Сон Гоку. — Я тебе покажу удар дурацкого животного!

— Вот это другое дело, ке-ке-ке! — с наслаждением в голосе ответил Кисаме. — Вот такая драка мне по нраву!

14:00. В небе над западной окраиной Конохи.

Сасори парил над Конохой, удерживая нитями чакры отряд из тридцати шиноби — марионеток вокруг себя. Большая часть совместной армии Трех деревень, атаковавшая через пролом на месте ворот, уцелела под атакой Дейдары, и Сасори мысленно кривился в радостной ухмылке от такого доказательства бесполезности взрывов. Плохо, конечно, что шиноби так быстро переняли тактику Коноху — чуть, что прятаться под мощными барьерами, но Пэйну это не помеха.

И сейчас у Сасори есть шанс доказать превосходство своего Искусства, мастерства кукольника, вечного, неизменного и прекрасного в своей простоте. Шиноби Суны не слишком торопились в атаку, оставались за спинами шиноби Ивы, и не торопились забегать в Ворота. Воспользовались проломами, сделанными Йонби и Гоби, и попытались выбить шиноби Листа из кварталов с горячими источниками на востоке Конохи.

Сасори подвигал челюстью Хируко, проверяя, не набился ли туда песок и земля от взрывов, не испортилась ли кукла. Пускай Казекаге сам облегчил задачу по его убийству, атакуя в стороне от основного войска, но все же с ним куча шиноби Песка, и значит надо сделать все быстро и эффективно.

Тогда никому не придется ждать Сасори, и это было очень важно, потому что Сасори не любил, когда его ждут, и еще больше не любил, когда ему самому приходилось ждать, как в последние десять минут, когда Пэйн приказал отлететь от Конохи, после пролома стен и Ворот.

Сасори не слишком верил, что каждый из Акацуки выполнит свою задачу безупречно, Дейдара вон уже не справился, но это не означало, что он, бывший шиноби Песка, должен хоть в чем-то ошибиться. Делай сам все безупречно и требуй того же от других, даже от марионеток, в этом был один из смыслов жизни Сасори.

Он сложил печать рассеивания.

Джонин Юра вздрогнул и безумными глазами посмотрел в спину стоящего чуть поодаль Шестого Казекаге.

14:00. Квартал горячих источников, западная окраина Конохи.

Шиноби Суны успели укрыться под стеной, выставить барьеры Песка, но все же это было не то.

Пускай они находились не в эпицентре взрыва, но бомба Дейдары была велика и ударная волна прошлась по зданиям, стенам и шиноби. Взрыв-печати Конан тоже ударили в основном по центру, но даже остатков бумажного потока хватило на причинение неприятностей шиноби Суны. Снесенные дома, вырванные с корнем деревья, завалы и развалины, разрушенная стена вокруг Конохи, пускай и разлетевшаяся наружу под воздействием ударной волны.

Техника Пэйна сюда не дошла, и поэтому здесь были развалины, а не серая равнина.

Сасори летел и видел, как суетятся и бегают шиноби Суны, достают своих, пытаются лечить и что-то командуют, перестраиваются, поглядывая на лиловую стену, проплывающую слева от Сасори. Коноха не спешила снимать барьер, и это было на руку Акацуки. Также Сасори отметил, что не все шиноби Листа успели укрыться под барьером, и теперь там и сям вспыхивали стычки, прямо посреди развалин и трупов, по колено в грязи, там, где пруды и источники разлились и выплеснулись.

— Привет, бабуля Чиё! — Сасори приземлился прямо перед Казекаге, бесцеремонно и нагло.

Шестой Казекаге отдавал распоряжения, рассылая шиноби и воодушевляя их, и Сасори сразу уловил это. Безэмоциональность марионеток всегда импонировала ему, и поэтому Сасори хорошо подмечал чужие эмоции, ибо они его бесили и раздражали. Необходимо было выиграть несколько секунд для подготовки атаки, и Сасори решил использовать для этого Чиё, благо выпустить марионетку, имитирующую его тело, из чрева Хируко, было секундным делом.

— Сасори! — прохрипела Чиё, ощущая сильнейшее головокружение. — Так ты все-таки был в Акацуки!

— Я даже сохранил имя, бабуля, — ответил Сасори, расставляя марионеток для атаки, готовя свитки. — Кажется, ты не рада видеть любимого внука?

— Сасори — Красный Скорпион? — уточнил Фису, держа руку за спиной. — Что тебе нужно?

— О, сущие пустяки, — кукла-Сасори, молодой паренек с красной шевелюрой, развела руками.

Марионетки уже практически встали на места, и Сасори решил нанести еще один информационный удар, чтобы облегчить себе задачу не только убийства Казекаге, но и отхода. Не так просто будет взлететь, если враги навалятся разом, особенно, если их возглавит бабуля Чиё.

— Видите ли, давным-давно, когда я был молод и хотел узнать пределы своей силы, я убил Третьего Казекаге и сделал из него марионетку с Джитоном, но затем шиноби Конохи сломали мою любимую куклу.

Сасори начал складывать печати, одновременно говоря и наблюдая за ошеломленными лицами Казекаге, Чиё и шиноби Песка вокруг. Их можно было понять, в момент исчезновения Сандайме Казекаге, самому Сасори было пятнадцать лет, а Третий считался сильнейшим Каге в истории Суны.

— Поэтому я решил обзавестись новой! — почти выкрикнул Сасори, закончив складывать печати.

— Стихия Шторма: Буря!

— Стихия Лавы: Выплеск!

— Стихия Кислоты: Туман!

Три десятка шиноби с кеккей-генкай, пускай и частичным, подчиненные воле Сасори, практически безмозглые и оттого вдвойне бесстрашные, ринулись в атаку, заливая шиноби Суны техниками. Даже в ослабленном виде, техники улучшенного генома — это не то, отчего вот так вдруг сможет защититься среднестатистический шиноби, опыта просто не хватит. Сам Сасори уже вызвал трех кукол, которые, в дополнение к Хируко, бомбардировали Казекаге потоком отравленных сенбонов.

— Техника марионетки! — Чиё успела выбросить нити чакры, зацепить обломки камней, прикрыть ими себя и Казекаге от первого удара.

— Щит песка! — Шимэо Фису закрылся от потока.

Сасори досадливо цокнул. Если бы не бабуля Чиё, Казекаге пропустил бы два-три сенбона, и моментально потерял бы сознание, отравленный сильнейшим ядом. Сасори завел руку за спину, доставая оттуда шланг и активируя технику в марионетке.

— Не сопротивляйся, бабуля, умри легко, — улыбнулась кукла молодого паренька. — Огнемет!!!

Струя огня ударила из шланга, оплавляя и остекляя щит из песка.

Юра выхватил кунай и ударил в спину Казекаге.

14:00. В небе над Конохой.

Когда снизу грянул взрыв, Гаара вначале даже обрадовался, так как шиноби Неба и остальных ударило волной воздуха, раскидало и разметало, прервало атаки. Затем он увидел, что Отшельники перед взрывом успели переместиться вниз, поставить барьер и закрыть большую часть Конохи, и тоже обрадовался. И только потом он осознал, что раз Отшельники там, внизу, то здесь, наверху, у врага сразу появилось преимущество.

Он придержал песком отлетающую в сторону Фуу, сложил руки на груди.

— Уфф, что-то мне нехорошо, братец, — тяжело дыша, с паузами пожаловалась Фуу. — В этот раз тяжелее сражаться!

Перед глазами Гаары промелькнули сцены из сегодняшнего боя, как шиноби Неба с десяток раз чуть не захватили Чоумея. Раскиданные воздушные силы Конохи уже слетались обратно, группировались вокруг АНБУ, и Гаара с горечью отметил, что защитников Конохи стало изрядно меньше. Конечно, и врагов стало меньше, но вон они, тоже слетаются и группируются вокруг окровавленного Цучикаге, который — Гаара тяжело вздохнул — хорошо подготовился к этому бою.

— Держись, Фуу, — попытался подбодрить ее Гаара, — видишь, шиноби Неба тоже устали!

И это было правдой, не говоря уже о том, что шиноби Неба потеряли не менее половины шиноби в этой невиданной воздушной свалке, самом массовом воздушном сражении за всю историю Элементных стран. Но основная ударная сила: Цучикаге с отрядом "Бакуда" и шиноби Неба, все еще оставались на лету, и в отсутствие Отшельников преимущество было за врагами. Гаара ощутил, что мысли его крутятся и повторяют друг друга, и осознал, насколько устал сам от этой почти бесконечной драки, в которой ни одна из сторон не могла взять вверх. Конечно, если бы Отшельники и АНБУ не отвлекались для ударов по земле, то может верх и был бы за Конохой, но была бы тогда Коноха?

— Вы как? — подлетел Какаши.

Глядя на него и Фуу, Гаара осознал, что и сам выглядит не лучше. Усталость, тяжелое дыхание, раны, пускай и небольшие, и желание выйти из битвы, сделать перерыв, и понимание, что тогда некому будет сражаться. Потери среди АНБУ вроде бы были меньше, но сейчас Гаара был уже не в силах пересчитывать, просто оценил навскидку и все.

— Сейчас, немного отдышусь, — ответила Фуу, — и пока что буду сражаться в этом виде.

— У меня еще есть песок, — ответил Гаара коротко.

— Акацуки? — уточнила Фуу.

— Да, — дыхание Какаши быстро выравнивалось, усталость, казалось, отступает. — Враг — Акацуки, но штаб так и не уточнил, что делать с остальными.

Он сделал движение головой в сторону врагов. Шиноби Неба, немного в стороне, выстраивали какую-то сложную фигуру, вызывая смутные опасения у Какаши. Если Акацуки и шиноби Неба заодно, то Чоумей вполне может быть их целью. А Цучикаге, нанявший Акацуки, не торопился атаковать "предателей". Может, Ооноки решил одним ударом разгромить три Деревни, и союзников, и врагов, а потом добить Акацуки?

Какаши моргнул, осознав, что бесполезно строить догадки, и что штаб здесь не поможет. Шикаку хватает неразберихи и внизу, и молодец Тензо с остальными Отшельниками, закрыли Коноху, успели.

Но все же Акацуки — враги, и вон они, летают ниже.

— Зато штаб прислал приказ. Отходим вниз, — сказал Какаши. — Никаких контратак, просто держите строй и оборону, особенно рассчитываю на твой песок, Гаара.

Да, подумал Какаши, АНБУ могут уйти вниз порталами, но остальные воздушные силы тут же погибнут, не продержатся и минуты против таких врагов. Он достал руку из подсумка, и дернул хвосты у двух хлопушек, запуская в небо красно-оранжевые вспышки. Скрестил руки над головой, подавая сигнал АНБУ.

— Медленно и спокойно отходим к горе Хокаге, и оттуда уходим под барьер, — повторил Какаши, сдвигая хитайате с левого глаза. — Постараемся не потерять оставшихся и отбить атаки. Если Цучикаге ударит — сразу в стороны, наши барьеры его не удержат!

— Хай, — кивнула Фуу, выдергивая два куная из подсумка.

Гаара просто кивнул, сосредотачивая песок из тыквы, придавая ему форму двух круглых щитов. АНБУ выдвигались вперед и вверх, летуны Конохи, увидев сигнал, наоборот, устремлялись вниз, под углом, в примерном направлении на базу на горе с лицами Хокаге.

Какаши тяжело вздохнул, ведь как ни крути и не говори, что это приказ, но Коноха проиграла битву за небо, хотя именно на получении превосходства в воздухе строился весь план победы. Шикаку, конечно, что-нибудь придумает, но, во сколько жизней это обойдется?

Хотя нет, встряхнулся Какаши, новый враг — Акацуки, и правильно Шикаку всех отводит назад!

— Летит! — с легким удивлением в голосе воскликнула Фуу, указывая рукой.

Снизу вверх, вертикально и резко, выставив косу и ухмыляясь, шиноби в плаще Акацуки — Хидан, уверенно опознал Какаши — летел прямо в направлении шиноби Ивы, как будто собираясь протаранить их. Шиноби Неба синхронно разлетелись, и Какаши с холодком, пробежавшим по спине, увидел, что они нарисовали собой прямо в воздухе неизвестную и сложную печать, а висевший по центру шиноби Неба уже выкрикивает что-то.

Какаши закрутил Мангекё шаринган, готовясь поглотить неизвестную технику, и увидел, как Хидан, прорезав строй шиноби, ударил косой по Цучикаге, шиноби Облака и Песка начали валиться вниз, беспомощно размахивая руками и ногами, и что-то крича, а шиноби Неба, перестроившись, ударили двумя колоннами по отряду "Бакуда".

— Мма, — озадаченно выдал Какаши, пытаясь понять, что происходит.

Глава 7

14:01. Неподалеку от Ворот Конохи.

Минуту назад Тендо вскинул руки.

— Шинра Тенсей!

Ударная волна взметнула волну пыли, разбрасывая шиноби во все стороны.

Отталкивающая техника ударила по шиноби Листа, Песка, Облака и Камня, по всем без разбора, расширилась, подобно сфере, сминая все на своем пути, сметая препятствия, убивая и разбрасывая тела в разные стороны. За секунду до применения техники, Чикушодо переместился за спину Тендо, хлопнул рукой о землю, призывая остальные тела Пэйна в одно место.

Двенадцать тысяч шиноби Камня и Облака, половина от общей численности, собравшиеся в районе бывших Ворот, в мгновение ока оказались отброшены, смяты и частично уничтожены. Вместе с ними разлетелся и резервный корпус Листа во главе с Сандайме, тоже оказавшись не в силах противостоять удару. Единственные, кто устоял, оказались джинчурики, и Райкаге, которого укрыл щупальцем Хачиби, но Пэйн добивался именно такого эффекта.

Чтобы на поле боя остались только приоритетные цели, и чтобы вся эта мелочь, не путалась под ногами. Расчистить место для удара по джинчурики, и схватить их, пленить, и ударить опять по шиноби. Подготовка к удару немного затянулась, и вот последствия, Коноха, благодаря предателю Итачи успела укрыться.

Пэйн смотрел, как шиноби, дома, землю и деревья плющит о барьер Отшельников, окаймляет его валом, и подумал, что пускай Лист сидит под барьером, это даст возможность разобраться с шиноби остальных Деревень, но сейчас главное — биджу, схватить биджу, не дать им ускользнуть!

Тела Пэйна смотрели шестью парами глаз, как рассеивается пыль, обнажая плоский, серый круг километрового радиуса, в центре которого находился лидер Акацуки. В мгновение ока он стер с лица земли часть Конохи, и Пэйн знал, что может точно так же уничтожить и всю Коноху, если пожелает. Но сейчас цель была другая: Кошка-Ниби, Бык-Осьминог — Хачиби и стоящий между ними в ослепляющем покрове молнии Райкаге.

Пэйн видел огромный вал, окаймляющий круг, ощущал смерти и страх разлетевшихся шиноби, угасающие жизни, и легкий намек на улыбку тронул его губы. Тысячи умерли, и тысячи шиноби познали боль и еще тысячи познают, пускай они и уцелели сейчас, но это не значит, что они уйдут от боли потом, когда Пэйну уже не надо будет экономить чакру.

— Приступим, — сказал Пэйн, глядя на шиноби Облака.

14:01. К северо-западу от Конохи

— Кха, кха, — Третий Хокаге выплюнул набившуюся в рот землю и пыль, обильно смоченную кровью.

— Сандайме, Сандайме, — тревожным голосом повторяла склонившаяся над ним Юхи Куренай.

— Кох, Кохару, — Хирузен выкашлял еще комок, сел, ощущая, что тело повреждено.

Шест исчез, видимо от удара Энма вернулся, понял Третий и тут же увидел Кохару. Тело Старейшины практически разорвало пополам торчащим из земли камнем, осколком стены. Чуть дальше лежал Хомура, с пробитой головой, в окровавленной рубахе, рядом валялись уцелевшие очки.

— Как вы, Сандайме? — настойчиво повторила Куренай.

— Жив пока, — Хирузен с кряхтением поднялся на ноги, ощущая, что внутренности изломаны и отбиты. — Я, кха, кха, кха, проклятье, кха.

Вокруг валялись убитые и раненые, и чуть дальше громоздился вал из земли, смешанной с камнями и домами, но были и уцелевшие, шиноби различных деревень, которых внезапно объединило происходящее. Во всяком случае, друг на друга в атаку они не спешили кидаться, хоть и поглядывали с подозрением и настороженностью. Хирузен, оглядываясь, видел, что от двухтысячного корпуса Листа, который он повел в атаку, остались считанные сотни.

Также он увидел, что по красным вертикальным полосам кимоно Куренай бежит кровь.

— Сандайме-сама! — из-под брони Третьего вылезла Кацую. — Держитесь, Цунаде-сама сейчас занята, но потом она вернется к лечению!

— Проклятье, кха, кха, там-то, что могло случиться? — озадаченно посмотрел Хирузен в сторону сияющего лилового барьера, закрывающего собой половину Конохи.

14:01. В небе над Конохой.

Этой минуты Хидан ждал уже давно. Наконец-то сильный и могучий противник, во славу Джашина! Не эта бандитская мелочь, и дебильные нукенины, и ебанутые монстры Орочимару, а настоящий враг, не хуже джинчурики, даже лучше, ибо Третий Цучикаге точно может одолеть любого шиноби в бою.

Любого, кроме меня, расхохотался Хидан, взмывая все выше и выше.

Пускай слабаки окружают себя бойцами поддержки, он справится и в одиночку. С любым! Даже с Ооноки! Главное зацепить ударом косы, получить кровь для ритуала, благо печать уже нанесена заранее на внутреннюю поверхность крыльев. Конечно, ритуал жертвы для Джашина предусматривает строгую последовательность действий, но Хидан долго молился и понял, что Джашин-сама будет не против. Он тоже соскучился по сильным жертвам, и немудрено, приходилось то сидеть на базе, то принуждать всякое отребье, по приказу Пэйна, но теперь все это окупилось, окупится, благодаря такой сильной жертве!

Хидан выдернул косу, готовя удар, ощущая, что не просто крылья, а нечто большее несет его вперед, направляет, поддерживает, и левой рукой он сжал знак Джашина, болтающийся на груди и мысленно вознес хвалу своему богу, не оставляющему последователя в любой ситуации.

— На нахуй! — коса подрезала ногу Цучикаге, оставляя кровавый след.

Заранее добыть крови не удалось, но сейчас Хидан, опьяненный, счастливый, радовался этому. Закладывая вираж, он поймал ртом слетевшую с косы каплю крови, активируя печать на крыльях. Стремительность его взлета и то, что Цучикаге смотрел в сторону, на каких-то дебилов из Листа, позволили Хидану успешно провести атаку, и теперь оставалось только дождаться удара Цучикаге.

— Ебланы криворукие! — орал Хидан на лету, отбивая косой техники и кунаи, которые летели в него.

Заложив мертвую петлю, он устремился к Цучикаге, который что-то кричал отряду "Бакуда", летевшему в атаку на Хидана. Тело Акацуки превратилось в черно-белый скелет, со страшной ухмылкой, заносящий косу для нового удара.

14:01. Неподалеку от Ворот Конохи.

Шестеро Пэйнов стояли и смотрели на двух огромных биджу, и крохотную фигурку Райкаге между ними. Синяя Кошка, припав головой к земле, дыбила шерсть и шипела, царапала огромными когтями сплав земли и камня, оставшийся после удара Пэйна. Райкаге искрился молниями, смотрел на тела Пэйна, прикидывая и взвешивая что-то в уме. Бык-Осьминог, как всегда, не мог стоять спокойно, и, помахивая щупальцами, танцевал и исполнял рэп, заставляя землю и воздух дрожать от мощи исполнения.

— У каждого из наших врагов риннеган, и в этом я чувствую обман, Пэйном говоришь, тебя зовут, но шиноби Кумо тебя быстро убьют!

— Мы — Пэйн, — синхронно сказали шесть марионеток. — Мы — Бог этого мира, склонись и покорись, иначе ты познаешь боль, иначе ты познаешь Шесть Путей Пэйна!

— Йоу, прикольный эффект, но в речи твоей есть один дефект! Я — Хачиби, красивый Би-сама, и пути твои прервет моя биджудама!

Изобразив щупальцами "козу", Бык-Осьминог втянул воздух, начав формировать бомбу Биджу. Райкаге хрустнул шеей, наклонив ее вправо и влево, показывая, что готов поддержать атаку брата.

— Теперь уже можно не стесняться, давай, начинай меня бояться! — Хачиби вдохнул еще глубже, уплотняя бомбу, и без того сияющую невыносимым блеском сверхплотной чакры.

Синяя Кошка — Мататаби просто вздыбилась, тоже формируя бомбу биджу, а Пэйн-Яхико потянул из рукава черный стержень чакры, такой же, какие были воткнута в тела Путей. На долю секунды все замерло, а потом два тела: Тендо и Гакидо метнулись вперед, и неуловимой молнией наперерез им ринулся Райкаге. Чикушодо уже складывал печати Призыва, вызывая, помимо бессмертного пса, на поле боя еще могучих, фантастических, неодолимых зверей, тоже несущих в себе стержни из чакры.

— Уиии!! — Бык-Осьминог плюнул бомбой, мимо Райкаге, несущегося в атаку.

Атака двух братьев, противник отскакивает от биджудама и тут же попадает под удар Райкаге, и отлетает, ошеломленный, если не тяжелораненый, и тут же на него запрыгивает Ниби, и в это время Хачиби формирует новую бомбу. Безотказная комбинация, быстрая, смертельная, эффективная... до этой секунды.

— Шинра Тенсей! — выкрикнул Тендо, вскидывая руку.

Райкаге размазался в тенях, уходя на полной скорости от бомбы биджу, отбитой ему прямо в лицо. И все равно его зацепило ударной волной, швырнуло вниз, прямо в землю и вверх, ударяя, подбрасывая и закручивая, не давая встать. Шурадо уже палил, осыпая Райкаге ракетами, пытаясь подбить лазерами, выстреливая сотни сенбонов в дополнение из широко распахнутой пасти и двух дополнительных рук.

— Кучиеси-но-Дзюцу! — и бык вместе с псом и носорогом ринулись на синюю Кошку.

Ниби, зашипев, ударила навстречу, отправляя в полет быка и носорога, опрокидывая пса, запрыгнула сверху, начала драть когтями, бить в упор техниками биджу, скрывая себя и противника в облаке серой пыли. Одно из тел Пэйна, Джигокудо, толстый, почти круглый шиноби, сложил печати, вызывая из-под земли голову, окутанную пламенем.

— Сбивающий Поток! — выплюнул целое озеро воды Хачиби, сбивая атаку на Райкаге. — Эй, Пэйн, ты мою бомбу отбил и поэтому подарок от биджу заслужил! Чернильная струя!

Изо рта Хачиби резко хлынули чернила, падая на тела Пэйна невесомым черным облаком, и под этим прикрытием Райкаге окончательно разорвал дистанцию, и тут же развернулся.

— Несокрушимый Кулак!

Носорог, пытавшийся поддеть его, несущийся на огромной скорости, врезался в кулак Райкаге и полетел обратно, отбитый ударом, взметнув волной ветра плащи на телах Путей. Пэйн-Яхико вскинул руку, отражая чернила, и тут же выдернул из рукава еще один стержень чакры, остро заточенную черную трубку.

Гакидо рывком подобрался к Хачиби, раскинул руки, высасывая чакру биджу и отвлекая на себя внимание.

— Йоу, ты чакру мою своровал, и за это я тебе наподдал! — щупальце Быка-Осьминога устремилось вперед.

И тут же оказалось пригвождено к земле стержнем чакры. Пэйн-Яхико, медленными и скупыми на вид, но на самом деле неимоверно быстрыми движениями, метал стержни чакры, пригвождая щупальца Хачиби и подавляя его чакру своей. Бык — Осьминог взревел, и Райкаге откликнулся, взметнулся в воздух.

— Шинра Тенсей! — Пэйн-Яхико отвел левую руку, удерживая Райкаге на месте.

Мгновением позже Гакидо оказался за спиной Райкаге, начал вытягивать чакру, и тут же на Хачиби обрушилась с небес птица, с огромным желтым клювом, начала долбить и клевать, не давая биджу собраться. Пэйн, подавляя Хачиби и удерживая Райкаге, управляя шестью марионетками, направил к захваченным братьям Нингендо, дабы поглотить душу Райкаге и убить его.

Пятнадцатиголовый пес и огромный бык топтали Ниби, вколачивая ее в землю, кусая и разрывая.

— Так будет с каждым, кто противится воле бога, — бесстрастно заметил Пэйн, поворачивая голову.

Шиноби Облака, Камня и Песка, разбросанные Шинра Тенсей, собрались и пошли в контратаку, крича и подбадривая, ударяя техниками, шумно, толпой, торопясь помочь и отомстить Акацуки за подлый удар в спину. Тендо метнул три стержня, но они сломались о покров молнии Райкаге, так как Гакидо еще не успел поглотить всю чакру.

— Кажется, кто-то не выучил урок познания боли, — сказал Пэйн-Яхико, складывая печать связи. — Так познайте гнев Бога!

— Взрывное Цунами! — ответили ему небеса, обрушивая вниз волну взрыв-печатей.

Хачиби взбугрился, вырывая и ломая стержни, сметая щупальцами пса и быка, освобождая Нии и Райкаге.

— Эй, да ты натуральный псих, если думаешь устоять против нас троих!

— Повторим урок, — бесстрастно ответил Тендо, вскидывая руку.

14:02. В небе над Конохой.

Ооноки краем глаза видел, что шиноби Конохи начали отступать, сдавая небо, уступая его. И атака Акацуки, неужели они все это время работали на Лист? Он видел, что Хидан летит в новую атаку, и приготовился ударить его каменной стеной. Точнее говоря, Хидан сам разбился бы о возникшую у него на пути каменную стену, влетев со всего размаха. Он бессмертен? Плевать! Оглушить и связать, а еще лучше оглушить и проверить, насколько он бессмертен против расщепляющей техники Атома!

Злость от того, что его опять, как ребенка, обманули, ударила Ооноки в голову. Он видел маневры шиноби Неба, и что случилось потом, но уже не мог остановиться. Он накажет предателей, обманщиков, лживых и вероломных Акацуки, ударивших в спину нанимателю! Испепелит их, сотрет с лица земли, вместе с шиноби Неба, вместе с Конохой, разорвет, уничтожит и оставит на месте Листа километровой глубины воронку в назидание потомкам!

— Стихия Атома: Воронка! — Ооноки отбросил мысль оглушить Хидана, решив прибегнуть сразу к расщепляющей технике.

Хидан влетит в стену Воронки и даже если выживет, то его можно будет приложить метеоритом по голове. Или еще чем-нибудь, чтобы размазать его в кровавую кашу, размолоть, растоптать! Уже давно Ооноки не испытывал такой злости, и она только усугублялась мыслью, что он сам, сам, сам привел половину шиноби Ивагакуре на погибель, засунул их в ловушку, коей несомненно с самого начала являлась Коноха.

— Кха, — Ооноки ощутил, как острейшая боль пронзает его живот и конечности.

Хидан на лету принял на тело пару техник, и, вытащив острый железный штырь, ударил себя в живот, проткнув насквозь. Чем больше мучается жертва, тем более доволен Джашин, и поэтому Ооноки не умер сразу. Происходи драка один на один, Цучикаге смог бы улететь, во всяком случае, суть происходящего он уловил сразу, но было уже поздно. Хидан, воткнул кунай себе под подбородок, и Ооноки ощутил, как его горло перехватило, сбилось дыхание, кровь сразу хлынула горячей струей, падая вниз миниатюрным водопадом.

— Тебе пиздец! — крикнул Хидан, выдернув кунай.

Попытки Цучикаге что-то сказать, казалось, его только забавляли. Все случилось так быстро, что никто из отряда "Бакуда" еще не сообразил, что происходит, и джонины Камня продолжали осыпать Хидана техниками и железом, и все эти повреждения передавались Ооноки. Тело Цучикаге вздрагивало и тряслось, разрываемое и разрезаемое на части, и глаза Ооноки раскрылись в ужасе, когда он осознал, что поставил на пути Хидана расщепляющую технику и тот несется прямо на конус света. Повинуясь непреклонной воле Цучикаге тело его шевельнулось, складывая печати, пытаясь сопротивляться, отменяя Воронку, но было уже поздно.

— Во славу твою, Джашин! — заорал Хидан, влетая в Воронку и одновременно проткнув себе сердце.

Ооноки на мгновение ощутил, что распадается и даже успел увидеть, как руки его превращаются в пустоту, и затем исчез, растворившись в технике Атома. Хидан с победным ревом готовился заложить новый вираж, найти еще жертву, когда обнаружил, что проткнув сердце, он проткнул и центральный узел крыльев, и те перестали работать. Или это случилось потому, что техника Атома их растворила?

Хидан не знал и не хотел знать.

— Вам всем пиздец!!! — заорал Хидан, ощущая, что падает с все возрастающей скоростью.

Свою задачу он выполнил, и теперь можно будет поразвлечься, ведь там, внизу, в Конохе, столько сильных шиноби! Столько биджу! Сквозь восторг пробились инструкции, и он сложил печать связи.

— Ооноки мертв

Дальше Хидан договорить не успел, потому что тело его врезалось в землю, неподалеку от барьера Отшельников, пробив собой колодец на полусотню метров в глубину, куда немедленно потоком хлынули вода и грязь.

14:02. Штаб Шикаку, бывшая подземная база Корня.

Шикаку через мысленную технику Яманака разговаривал с Тензо, транслируя разговор Отшельникам.

— Барьер, — говорил Шикаку, — сколько вы еще его удержите?

— Полторы минуты, — ответил Тензо. — Схема шесть плюс два, двадцать секунд на переустановку.

Это означало, что шесть Отшельников держат барьер, двое готовятся нанести удар, едва барьер спадет, прикрывая шестерку, которой нужно будет снова войти в сенмод.

— Схема отработана на тренировках, быстрее не получается, — добавил Тензо.

— Хорошо, — ответил Шикаку. — Сейчас нужно выиграть время, переустанавливайте барьер, пока я снова не свяжусь. Враг, скорее всего, нанесет удар в эти двадцать секунд, охрана готова?

— Да.

— Отлично. Мы ищем способ отличать двойников, потом перейдем в атаку, я свяжусь.

После чего глава клана Нара отключился. Итачи уже рассказал все, что знал, и Шикаку насильно отправил его к ирьенинам, выполняя распоряжение Годайме Хокаге. Нужно было перестроить план под новую информацию и обстоятельства.

— Двойники-Зецу повсюду, — задумчиво повторил Шикаку, поглаживая шрамы.

14:03. В небе над Конохой.

Куроцучи смотрела и не могла поверить. Дедушка... мертв? Она выросла в твердом убеждении, что сильнее дедушки Ооноки нет никого. Он был сильнее, старше, умнее, могущественнее любого шиноби, у него одного был Расширенный Геном, он был. Куроцучи не могла поверить, что теперь придется говорить про дедушку "был". Это было невозможно, неестественно, несправедливо, и она ждала, что вот сейчас Третий Цучикаге вынырнет откуда-нибудь, и окажется, что это всего лишь техника, трюк, обманка.

Она смотрела и не верила, и вместе с ней смотрели шиноби отряда "Бакуда".

Поэтому Хидан беспрепятственно врезался в землю, пробив дыру телом, без всяких помех со стороны шиноби Камня. Возможно, ему бы и послали вдогонку твердый подарочек, но шиноби Ивы оказались внезапно атакованы. Шиноби Неба, получившие приказ, ударили по конкурентам, повторяя план Конохи и следуя правилу: кто владеет небом, у того и преимущество.

— Вакуумные пули!

— Секущий вихрь!

— Лезвия Ветра

— Режущие струи!

— Вакуумные мины!

— Искрящиеся облака!

Несмотря на преобладание стихии Ветра у шиноби Неба, встречались обладатели и других стихий, в основном Воды и Молнии. Шиноби Неба атаковали, преследуя вполне понятную и простую цель, следуя приказу и понимая, что происходит. Шиноби Камня, растерявшиеся после гибели Ооноки, промедлили с защитой, не сразу начали давать отпор, и пускай пауза составляла всего две-три секунды, даже такое промедление оказалось гибельным.

— Смелей! — кричал Каджи. — Сейчас нам помогут, и тогда Чоумей будет наш!

Куроцучи разъярилась, как так, шиноби Камня уже даже не считают за противников? Чоумей? То есть эти выскочки из Неба собираются напасть и на Лист, становясь врагами всех великих гакуре? Куроцучи была далека от мысли помогать Листу, но такое вот противопоставление Великим, неожиданно взъярило ее.

— Шиноби Ивы! Враги хотят сломить нашу Волю Камня, но им это не удастся! — закричала она.

Акацучи, паривший рядом, отшатнулся от крика сестры, оравшей у него над ухом .

— Они убили Цучикаге! Смерть шиноби Неба!

— Смерть! — раздалось в ответ.

Нельзя сказать, что шиноби Камня тут же смели всех решительным ударом, но они воодушевились, опомнились, начали действовать не порознь, признав лидерство Куроцучи. Град камней, скал, грязи, каменных пуль ударил навстречу шиноби Неба. Снизу взмыл поток взрыв-печатей, отражая техники Ивы, и противники оказались разделены блистающей стеной взрывов.

— Искусство — это взрыв! — донеслось сбоку.

— Эй, да это же братец Дейдара! — воскликнула удивленная Куроцучи.

— Вперед! Чоумей будет наш! — взревел Каджи, складывая печати новой техники.

14:03. К юго-востоку от Ворот Конохи

Кисаме опустил меч, глядя, как бойцы сопровождения уносят связанного, лишившегося сознания Роши, и взмыл вверх. У Пэйна была самая интересная драка, но мешаться Лидеру опасно для жизни, и Кисаме выбрал себе другую цель. Джинчурики однохвостого с защищающим его Песком, и АНБУ Листа, это будет интересно.

— Ке-ке-ке, — прокашлял он, ощущая, что Самехада уже подрагивает в нетерпении новой чакры.

14:03. К югу от ворот Конохи.

Какудзу, тяжело дыша, смотрел на Хана. Тот, тяжело дыша, смотрел в ответ, с противоположной стороны огромной воронки, продолжавшей медленно заполняться водой и грязью.

— Если бы не два ослабленных сердца, ты бы уже проиграл, — заявил Какудзу.

— Ищешь оправдания для бегства? — выдохнул Хан.

— Но я все равно справлюсь с тобой! — Какудзу начал складывать новые печати.

Схватка затянулась, но благодаря ударам Шинра Тенсей, шиноби не лезли.

14:03. Штаб Шикаку, бывшая подземная база Корня.

Пока одна часть мозга Шикаку искала решение для проблемы двойников, вторая занималась стратегией.

Окинув взглядом карты и донесения, представив местность и учитывая, что происходило и происходит, Шикаку мысленно представил действия Акацуки, исходя из известного ранее и сообщенного Итачи. Атака на подавление — захват биджу — атака на подавление — отход. Или массовый удар по всем шиноби. Барьер Листа на руку Акацуки. Связаться с остальными Каге? Не выйдет. Послание? Не поверят. После атаки Акацуки? Вариант. Барьер? Обязательно держать и послать разведку. Кто остался за барьером? Корпус Сандайме и ВВС. Сандайме, Фуу и Гаара: приоритетные цели. АНБУ. ВВС. Господство в воздухе — провалено. Отход? Да. Обстановка за барьером? Непонятно. Акацуки — удар по шиноби трех Гакуре — поддержка Листа — отражение Акацуки — Альянс.

Двойники повсюду. Акацуки и шиноби Трех гакуре пришли вместе. Атака Пэйна. Сандайме. Биджу.

Новый план. Эвакуация. Альянс — потом. Отвод ВВС. Очистка от Зецу. Способ? Неясно.

— Связь с Какаши! — скомандовал Шикаку, не отрывая взгляда от карты. — Отход ВВС на гору Хокаге, приоритет защиты — Фуу и Гаара! Эвакуация. Команде переброски установить порталы на горе. Связь с корпусом Сандайме, эвакуация, приоритет — Сандайме и Старейшины!

— Техника Яманака не сработает через барьер, — растерянно ответил кто-то и Шикаку ощутил прилив гнева.

Время уходит, а он вынужден объяснять очевидное! Повысив голос, Шикаку ответил.

— Порталы, блокноты, пошлите гонца, найдите Гермиону, в конце концов!

— Тревога! Тревога! — и гулкий, стукающий звук ударил по ушам.

Мысль Шикаку сбилась, метнулась навстречу новой угрозе. Прорыв через госпиталь? Исключено! Штабные порталы? Исключено! Тогда Акацуки! Шикаку крикнул.

— Это Зецу! Штабу — эвакуация! Схема три!

Но и здесь он опоздал, в помещение ворвался бушующий Черно-Белый Зецу, хватая корнями, давя, душа и убивая, протыкая и кусая, уничтожая на ходу всех и вся. Не было больше необходимости сдерживаться и скрываться, и огромное деревянное чудище, с черно-белым телом наверху бушевало, желая уничтожить всех шиноби Конохи. Следом за ним ворвались три десятка белых Зецу, кровь на белых деревянных телах, и Шикаку метнулся мыслями к госпиталю, неужели успели добраться до раненых?

По штабу разносились хлопки, взлетали бумаги и свитки, персонал эвакуировался.

Глава 8

14:03. Штаб Шикаку, бывшая подземная база Корня

Шикаку отдернул голову, уклоняясь от острого корня, сложил две печати.

— Теневой захват!

Огромная тень обвила ближайшие корни, сковала их и парализовала. Шикаку крикнул.

— Активировать барьеры! Быстрее!

Но Зецу уже погружался в пол, корни, захваченные тенями Шикаку, отломились, превращаясь в обычное дерево. Шикаку крутнулся, складывая печати и ударяя новой техникой.

— Теневые иглы!

Тень, колючая, острая, встопорщившаяся сотней игл, ударила в потолок, откуда уже по новой вылезал Зецу, пронзила и пробила деревянное тело, и Шикаку, удерживая тень, хладнокровно потянулся за взрыв-печатями, командуя.

— Огневиков сюда! Барьер держать! Сжечь его!

— Я, — черно-белый Зецу поперхнулся, услышав такое. — Ты, маленький жалкий шиноби, да КАК ТЫ ОСМЕЛИЛСЯ?!!

Тело Зецу разделилось на черную и белую половину, упало вниз с потолка, и тут же соединилось, взорвалось вихрем корней, сметая вбегающую в штабной зал помощь, чунинов, прикрывавших Шикаку, карты, сидящих в узоре усиливающих фуин Яманака, и Шикаку торопливо метнул кунаи с взрыв-печатью, сбивая атаку дерева. Отпрыгнул, активировал портал, перемещаясь в соседнее помещение, крикнул.

— План два!

Два десятка шиноби вскочили, первый десяток хлопнул руками о землю, убирая стену — перегородку между помещениями, второй тут же поверх их голов применил технику.

— Стихия Огня: Великий Огненный Шар!

Поток огня ударил в корни Зецу, опаляя их, заставляя Акацуки отскочить в сторону, прервать атаку. Шикаку ощутил досаду, что не предусмотрел такого, и недооценил возможности Зецу. Шикаку увидел, что основное чунины успели спрятать, унести или прикрыть, и работа штаба может быть восстановлена в считанные минуты, а если брать техники Яманака, то секунды.

Конечно, Зецу убил и ранил многих, но там снаружи, гибли тысячи, и Шикаку, припоминая сведения, полученные от Итачи о белых Зецу, понимал, что в ближайший час умрет еще больше, если он, Нара Шикаку, не придумает способа обнаруживать подделки, не восстановит работу штаба, не сорвет атаку на Акацуки, не придумает, что делать с техниками риннегана, известными и нет.

Шикаку перебирал варианты, десятки вариантов и одновременно смотрел, как Черно-Белый Зецу погружается в пол, бросив под огонь своих белых кого? Детей? Клонов? Двойников? Еще после миссии в страну Травы годы назад, Шикаку взял на заметку способность Зецу и дополнил после битвы Пяти Биджу, когда штаб атаковали. И все же, думал Шикаку, глядя как Черно-Белый Зецу полностью исчезает, предусмотрел не все.

— Барьерная команда убита, Шикаку-сан!

— Черно-Белый прошел под госпиталем и атаковал там раненых, потом снизу вверх сюда! Притащил с собой белых Зецу, они все ликвидированы!

"Зачем они атаковал раненых?" отстранено подумал Шикаку, ища и не находя в том смысла. Медики уже лечили раненых, штабные восстанавливали связь, и Шикаку ощутил, что эта задержка может дорого обойтись не только Конохе. Барьер Отшельников! Как Зецу прошел сквозь него? Притащил с собой? Черно-Белый ушел сквозь землю, Белые нет? Нет ли в этом ключа к способу распознания двойников? Раненые. Поглощали чакру? Почему не ирьенины? Удар по госпиталю? Нет, цель штаб, повторение битвы Пяти Биджу. Нарушение командования, несомненно. Остальные гакуре? Обязательно. Барьер исчезнет — атака. Ложные приказы. Двойники — руководители.

С хлопками и шумом работа штаба восстанавливалась, но Шикаку не слышал, замерев, обдумывая сразу несколько мыслей, и выкрикиваемые новости цепляли лишь малую часть его внимания. Воображаемая секундная стрелка громко тикала в голове Шикаку, отсчитывая секунды, оставшиеся до исчезновения барьера Отшельников.

— Атака сверху! Отключить порталы в подземный госпиталь!

Каждая секунда — жизни, и одновременно с этим Шикаку ощущал, что сбился, потерял нить и надо прерваться, хотя бы на минуту. Окинуть все взглядом, и придумать стратегию, и тактику против белых Зецу, и победить, потому что если принять неправильное решение, то Коноха будет побеждена, уничтожена и уже не поднимется, как те четырнадцать шиноби, что пали, отражая атаку Зецу.

Краем глаза Шикаку отметил, что Иноичи лежит неподвижно возле тела дочери и вздохнул.

Что сейчас делает Шикамару? Жив ли он?

Белые Зецу.

Коноха.

Акацуки.

Отшельники.

Шикаку, замерев статуей, думал, не слыша, что ему кричат и пытаются что-то сказать, сообщить.

14:03. В двух кварталах от резиденции Хокаге.

Кулак Цунаде врезался в мостовую, заставляя камни и землю разлететься в стороны, разламывая особняки вокруг, к счастью пустые. Хируко, ловко маневрируя между камней, подпрыгнул, ухватил два ближайших, среднего размера, с голову шиноби примерно.

— Бакутон: Взрывные камни! — и Хируко, перекувырнувшись в воздухе, пинками послал их в сторону Цунаде.

Годайме уклонилась, пропустила мимо, сама рванула вперед, норовя подбить Хируко, пока тот завис в воздухе. Но Хируко лишь хихикнул, оттолкнулся от еще одного камня, взмывая выше, на уровень второго этажа. Цунаде, гневно фыркая, не удержалась, крикнула.

— Где настоящий Хируко?

— Я и есть настоящий! — хихикнул Хируко в рукав.

— Ты — марионетка! Настоящий Хируко — мой ровесник!

— И выглядишь ты на двадцать лет, Цунаде-чан! Джитон: лезвия боли!

— Кулак защиты! — Удар Цунаде взметнул в воздух дерево и землю, ударившие навстречу железу, притянутому Джитоном. — Для тебя я — Годайме Хокаге!

— Для меня ты — саннин, которого я поклялся превзойти! Стена Грязи!

— Ха! — Кулак Цунаде пробил метровой толщины стену, как будто она была сделана из бумаги. — Сдавайся!

— Еще чего! Бакутон: взрывной удар!

Длинная потолочная балка ударила в Цунаде, взорвалась, и Хируко тихо захихикал. Саннины воистину были достойны прозвища Легендарных! Уже несколько минут он сражался с Цунаде, уничтожив и резиденцию Хокаге, и шиноби охраны, и дома вокруг, а саму Годайме смог зацепить лишь сейчас.

— Удар ярости Цунаде! — Хируко, вскинув голову, увидел перед собой каблук туфли Цунаде.

ДАДАНХ!! Удар тела Хируко сотряс землю, впечатал того, с огромным взрывом, воронкой, разлетающейся пылью и грохотом. Цунаде, бок которой зиял огромной, но уже затягивающейся раной, фыркнула.

— Твой жалкий взрыв ничто перед Бьякуго! — пафосным голосом заявила Цунаде.

— Учту! — Хируко взмыл вверх, коснулся руки Цунаде. — Бакутон!

Казалось, даже балахон его ничуть не запачкался, остался целым. Кулак Цунаде врезался в лицо Хируко, сминая его, как мокрую глину, отбрасывая назад. Тело Хируко перекувыркнулось, завращалось, и Цунаде увидела, что балахон на спине изорван, разрезан, и превращен в лохмотья.

БАБАХ!

Взрыв швырнул Цунаде вниз, она ударом о мостовую погасила энергию, приземлилась почти мягко. Правая рука ее, уничтоженная взрывом, уже вырастала обратно, и Цунаде ощутила раздражение. Глупая и бессмысленная схватка отвлекала ее от лечения, мешала, когда вокруг творится такое! Из пыли послышались голоса и крики, и Цунаде вздохнула. Ну почему этот Хируко никак не угомонится и не прервет свою атаку?

— Извини, Цунаде, — рядом приземлился Джирайя, — увлеклись тренировкой.

Цунаде ощутила, что у нее подергивается глаз, и Джирайя выглядел неуместно чистым и спокойным во всем этом хаосе и бардаке. Джирайя бросил быстрый взгляд на отрастающую руку Цунаде, но сказать ничего не успел, выскочил Наруто, приземлился рядом.

— Бабуля Цунаде! — голос Наруто был спокоен и собран. — Возвращайся и лечи всех, я займусь им! Я защищу Коноху!

Сверкнув изменившимися, оранжевыми глазами, он рванул с места на огромной скорости, прямо туда, где уже вставал Хируко. Джирайя хмыкнул, поправил свиток.

— Неужели некому было им заняться?

— Ты чересчур спокоен, — невпопад ответила Цунаде.

— Барьер пока стоит, — дернул головой Джирайя, — есть время на разговор, хотя признаться, таких разрушений я не ожидал увидеть.

— Акацуки, — бросила Цунаде.

— И все равно не дело Хокаге самой сражаться, — хмыкнул Джирайя. — Наруто прав, возвращайся, Цунаде. Размялась, сбросила напряжение, это правильно, пока есть возможность, но теперь

Джирайя обвел рукой все еще практически целую половину Коноху, укрытую барьером, и Цунаде кивнула.

— Ты прав. — Она оглянулась. — Вот только резиденцию надо будет строить заново. Может, оно и к лучшему, Сандайме настолько прокурил кабинет, что я никак не могла избавиться от запаха.

Джирайя хмыкнул, поправил свиток, хотел что-то сказать, но тут же нахмурился.

С тихим шелестом барьер над Конохой исчез, открывая картину битвы и разрушений.

— Саннины, — раздался в их головах спокойный голос Шикаку. — Мне нужна ваша помощь.

14:03. Возле госпиталя Конохи.

Сакура вздрогнула, запаниковала на долю секунды, когда чье-то тело влетело в здание госпиталя, пробив стену. Бой утих, после установки барьера, и шиноби переводили дыхание, а ирьенины быстро-быстро лечили раненых, сортировали, перенаправляли вниз или возвращали в строй. Положение, правда, осложнялось тем, что Кацую перестали лечить и объясняли, мол, Цунаде-сама сражается, и Сакура, признаться честно, рвалась туда, помочь наставнице, и в то же время сдерживалась.

У Годайме ведь полно охраны, разве нет?

Из госпиталя, прямо из широкого центрального входа, выскочил ребенок, в разодранном, почти отсутствующем балахоне, и Сакура моргнула, сообразив, что это он пробил своим телом стены. Было в ребенке что-то смутно знакомое, и Сакура облизнула губы, еще сообразив, что это враг, с которым сражалась наставница.

— Привет, Сакура-чан! — мимо, оранжевым вихрем, пролетел Наруто.

— А, — ответила Сакура, пытаясь сообразить, откуда здесь взялся Наруто.

Он ведь где-то там, у жаб, не так ли?

Всякое желание что-либо говорить немедленно пропало, когда Наруто на невероятной скорости схватился с ребенком в балахоне, атаковав того без лишних предисловий.

— Искусство Отшельника: Лезвие Ветра!

— Джитон: Стальной щит!

— Кавазу Кумите: Удар согнутой лапы!

— Бакутон: Взрывной удар!

— Искусство Отшельника: Ураган!

— Стихия Земли: Подземное плавание!

Техники сыпались одна за другой, Сакура даже не успевала расслышать все, завороженно следя за схваткой. Через три секунды до нее дошло, что Наруто оттесняет ребенка с госпитального двора, отводит от раненых, и при этом не использует клонов.

Шум, треск, лязг, взрывы, ирьенины бегом уносили раненых в сторону, кто-то из шиноби атаковал, и тут же взорвался, а Наруто продолжал сражаться, и Сакура невольно сжимала кулаки, желая ринуться в драку, и понимая, что там ей делать нечего, разве что мешать будет.

— Ты кто такой? — ребенок и Наруто остановились неподалеку от Сакуры, все еще завороженно следящей за схваткой. — Моя цель — саннины, не становись у меня на пути!

— Я — ученик саннина! — воскликнул Наруто. — Мой отец — Четвертый Хокаге! Я — шиноби Конохи, Узумаки Наруто, и однажды я тоже стану Хокаге!

— Так ты — джинчурики Кьюби, — прищурился ребенок, — пожалуй, ты — тоже достойный противник!

Тело его вздулось, взбугрилось, перестраиваясь, и Сакура поняла, что он не просто модифицирует тело, но еще и лечит его. Наруто тем временем выбросил палец, заговорил громко и хвастливо, сразу напомнив Сакуре о прежних беззаботных временах "сразу после Академии".

— Тебе не удастся больше вредить Конохе! Я, Узумаки Наруто, остановлю тебя, а за то, что поранил бабулю Цунаде

— Заткнись! — ребенок рванул с места резко и неожиданно.

Тело Наруто от страшного пинка в грудь отлетело, прошло над головой Сакуры, взвихрив ее волосы, и с глухим "шмяк!" ударилось в одно из деревьев, растущих вокруг госпиталя. В дерево что-то хрустнуло, надломилось, но Наруто уже вскочил, рывком метнулся обратно, и Сакура с ужасом поняла, что он и ребенок столкнутся ровно возле нее, все еще держащей руку с Шосен дзюцу над раненым.

— Расенган! — огромный, пятиметровый шар чакры прошел над Сакурой.

Ребенок отскочил, невероятно, непредставимо изогнувшись и уйдя в последнюю секунду, практически сломав себе ногу, при помощи которой он затормозил и развернулся.

— Ты в порядке, Сакура-чан? — повернулся к ней Наруто.

— Глаза, что с твоими глазами? — прошептала Сакура.

— Я — теперь тоже Отшельник, как Эро-Сеннин! — хвастливо заявил Наруто, и тут же смутился. — Ну, не совсем, как Эро-Сеннин, просто Сеннин, без Эро, но у меня

— Берегись! — взвизгнула Сакура.

Наруто успел выхватить кунай, крутануть им наотмашь.

— Лезвие Ветра!

Но Хируко уже стелился над лезвием, толкая в сторону Наруто камень, и Сакуру внезапно дернуло, резко оттащило в сторону, рывком. Она поняла, что Наруто схватил ее поперек живота и выдернул из-под взрыва.

— Бакутон: Разящий Камень!

Сакура отбросила руку Наруто, ощущая, что гнев и ярость начинают захлестывать ее. Это был ее раненый! Это был шиноби Конохи! И этот, этот, этот забинтованный уродский ребенок посмел его взорвать! Едва не убил ее! Сакура ощутила, как чакра все быстрее и быстрее бежит по ее телу, и сжала кулак, готовясь вбить этого ненормального по уши в землю, как учила Цунаде.

— Наруто! — одновременно с возгласом, из здания выбежала Хината, встала в стойку джукена. — У него ненормальная чакра!

— У меня тоже! — почти прорычал Наруто, бросая взгляд на Хинату.

Та, активировав бьякуган, не отрывала взгляда от ребенка, и Сакура подумала, что Кайтен Хьюга будет очень кстати. Ребенок хихикнул и выпрямился, опустил забинтованные руки вдоль тела, отвел их назад, как будто готовясь прыгнуть и взлететь.

14:03. Вторая линия обороны, парк в западной части Конохи.

Это был риск — ставить барьер фактически на передовой, там, где кипела схватка, но Отшельникам требовалось накрыть как можно большую площадь, укрыть от удара максимальное количество шиноби, включая тех, кто бился в первых рядах. Поэтому Тензо сидел здесь, потому что командир всегда берет на себя самую опасную часть, и если бы Тензо мог, то он сидел бы сразу в двух точках на второй линии обороны, самых опасных. Двое Отшельников у подножия горы Хокаге и еще двое по краям Конохи, там, где стена фактически упиралась в гору, замыкали шестиугольный барьер Лиловых огней.

В центре Конохи, слева от Тензо, Акула и Обезьяна готовились ударить в сторону Ворот, точнее того места, где стояли Ворота, при поддержке четвертой тысячи. В небе, над барьером продолжалась воздушная схватка, и Тензо ощутил легкий укол вины, предполагалось несколькими мощными ударами сбросить врагов вниз, но как-то все сразу поло не так, как запланировано.

Так было в каждой битве, но в этот раз как-то особенно сильно.

Предупреждение Шикаку о белых Зецу помогло лишь частично, ибо еще никто из шиноби не сталкивался с подобным. Отряды охраны и сенсоров, окружив Сеннинов полукругом, охраняли и бдили, всматривались и вслушивались во все стороны, кроме барьера. Лиловая завеса висела неподвижно, и так же неподвижно сидели в узловых точках Отшельники.

Тензо мысленно отсчитывал секунды до окончания сенмода, попутно размышляя, что враг все же нащупал слабое место, в каком-то смысле. Глобальные атаки требовали установки барьера почти всем составом Отшельников, и в момент спадания сенмода и барьера, враг будет иметь возможность нанести удар. Двадцать секунд на переустановку, это очень много, но и медлить было нельзя, требовалось закрыть надежно огромную территорию.

— Десять секунд, — сказал Тензо в огромную спину.

— Хай, Тензо-сан! — пробасил Акимичи Чоуза, сложил печать. — Байка — но — дзюцу!

Он вырос втрое, крепко встал, удерживая щит и копье, настороженно поглядывая по сторонам. Но того, что случилось потом, не ожидал никто из них. Тензо еще успел подумать мимолетно, что теперь Какаши-семпай сумеет приземлиться, воспользовавшись паузой, разрывом барьера, и тут четверо охранников развернулись и метнулись к Тензо. Двое чунинов, смутно знакомых Тензо, джонин — мечник из корпуса Хаяте и прибившийся генин — Хьюга, дружно, как один развернулись и ударили в Тензо. Лидер Отшельников как раз тянул бутылочку с водой из подсумка, и промедлил долю секунды, не то, чтобы растерялся, просто промедлил.

Так бывает в драках шиноби, кто-то медлит и промедление становится роковым. Меч джонина пробил Тензо насквозь, один кунай Отшельник подбил ногой, чуть довернул корпус, пропуская второй мимо, и третий кунай воткнулся в левое плечо

— Стихия Дерева: Руки-Корни! — контратаковал Тензо, выбросив правую руку.

Она удлинилась, превратилась в дерево, проткнувшее трех из четырех нападавших. Четвертый отскочил, и тут же был раздавлен всмятку огромным кулаком Чоуза. Все это заняло секунду, не более, и большая часть охраны просто не успела среагировать, так как стояла спиной. Расстояние, образованное огромным главой клана Акимичи спасло Тензо, сейчас согнувшегося, с усилием выдергивающего меч.

Со смачным чмоканьем меч выскочил из тела, и Тензо, почти припав на колено, потянулся за бутылочкой. Первую он выронил, но в бездонном подсумке их оставалась еще два десятка, и сенмод поможет, это Тензо знал твердо. Энергия и заживление, и вообще уже несколько драгоценных секунд потеряно зря, впустую!

— Сверху! — раздался громовой выкрик Акимичи, и Тензо накрыло щитом, как крышей.

Бах! Бабах! Бабах! Бабах! Скорострельные очереди взрыв-печатей долбили в щит, и Тензо, выдергивая пробку, как назло засевшую туго, подумал, что остальные Отшельники тоже атакованы. Сколько их пережило атаку? Откуда вообще взялись эти твари под барьером?

БАМ! БАМ! БАМ!

— Байка-но-Дзюцу! — Чоуза вырос несоизмеримо, убрал щит, и Тензо увидел.

Стометровая бумажная Конан шла по Конохе, собственно она находилась уже в одном шаге, и из-за спины ее торчали огромные крылья, из рукавов лился поток взрыв-печатей, неудержимо заливающий все вокруг, в отсутствие барьера. Видимость резко падала, повсюду слышны были только взрывы и взлетающая пыль, и сверху на голову Конан уже падали АНБУ, извергая потоки пламени. Тензо увидел, как волосы фигуры вздыбились, как будто в ужасе, выстрелили бесконечными потоками взрыв-печатей, прошивая небо, и стараясь захлестнуть ВВС Конохи и особенно джинчурики.

Вспыхивали барьеры, и тут же ломались, Чоуза ударил по бумажной фигуре, пробил ее насквозь, и стометровая Конан расхохоталась, бумага поползла, обволакивая фигуру Акимичи. Чоуза ударил щитом, а Тензо, наконец, смог выпить воды, сложил печать концентрации, соскальзывая в сенмод. Волосы его вздыбились, одеревенели, глаза и зрачок изменились, и Тензо ощутил, как боль от раны отступает, а сама дырка в теле затягивается, исчезает.

Он сложил печать барьера, но остальные не откликнулись, и некогда было выходить на связь и выяснять, что там случилось, и Тензо сделал, что смог. Вихрь печатей, молниеносное исполнение, и выкрик.

— Стихия Дерева: Великий Лес!

Водопад взрыв-печатей устремился навстречу стремительно, подобно копьям, растущим деревьям. Они протыкали фигуру Конан, оплетали ее, заполняли пространство между второй и третьей линиями обороны, как будто стремясь вырасти в новую стену, только из дерева, укрывали собой и под собой шиноби Листа от взрыв-печатей.

Из-за плеча Конан выскользнули две уродливые птицы Дейдары, метнулись вниз.

— Искусство — это взрыв! Кац!

— Стихия Дерева: Несокрушимая Кора!

14:03. Вторая линия обороны Конохи.

Белые Зецу, притворившиеся шиноби Конохи, используя для того чакру убитых и раненых, терпеливо ждали сигнала к атаке — исчезновения барьера Отшельников. Акацуки на руку был барьер Листа, давая возможность заняться пока Облаком и остальными, но это не означало, что Пэйн отступит от уничтожения Конохи. Белые Зецу ударят в спину Отшельникам, не давая переустановить барьер, и после этого техника Пэйна сметет всю Коноху.

Просто, изящно и эффективно, если добавить к этому плану Конан и Дейдару.

Помимо этого, белые Зецу, получив приказ действовать, перекидывались джонинами и чунинами Камня, Облака и Песка, с криками "Отомстим за погибших!" и "Разрушим Коноху!" вели за собой отряды к барьеру. Получить чакру высшего руководства им не удалось, но вот из шиноби среднего звена незаметно выпили, пока ожидали окончания переброски войск под барьером четырех джинчурики.

Собственно, именно это и было частью плана Пэйна.

Правда, они должны были облегчить финальный удар, не дать шиноби собраться и понять, что происходит, но в целом, двойники-Зецу и сейчас прекрасно справлялись с этой задачей. Дезориентация, разноречивые приказы, масштабные техники и словесная "накачка" перед атакой на Коноху, облегчали белым Зецу задачу отвода шиноби на убой.

Черно-белый Зецу вынырнул из склона горы Хокаге, одновременно с этим координируя и направляя белых Зецу.

14:03. Неподалеку от бывших Ворот Конохи.

— Кучиёси-но-Дзюцу!

— Шесть Путей: Пронзающее небо!

— Шинра Тенсей!

Ракеты летели непрерывным потоком, сверкали лазера, соскальзывая с боком биджу, отражаясь от покрова Молнии Райкаге. Тела Пэйна ловко прятались в воронках, оставленных бомбами биджу, выныривали, били и синхронно Пэйн-Яхико пускал волну притяжения, сталкивая биджу и техники тел. Джинчурики били в ответ, подавляли чакрой, техниками, волнами Ки, разбрасывающими бегущих на помощь шиноби. Щупальца Осьминога и когти Кошки, удары Райкаге отправляли Призывы в небытие, и тут же Чикушодо вызывал их обратно, и Джигокудо ремонтировал погибших, ловко прячась за Тендо, Пэйном-Яхико, единственным телом непострадавшим пока.

Равнину и воронки вокруг, наоборот усеивали несколько тысяч тел, павших под ударами Пэйна и биджу. И те, и другие били самыми мощными техниками, по площадям, и шиноби, стремившиеся на помощь отступали, гибли, и тут же снова бросались на выручку своим Каге, стремясь поразить Пэйна техниками и оружием.

Глава 9

14:04. Внутренний двор госпиталя Конохи.

Один из раненых внезапно подпрыгнул, ударил прямо Сакуре в живот кунаем. Вбитая Цунаде привычка уклоняться позволила Сакуре ускользнуть, и она в сотый раз возблагодарила мысленно наставницу за уроки.

— Вихрь цветущей Сакуры! — ударила гендзюцу, правильно, быстро, как учили.

— Гхахаха, глупая куноичи! — раненый рассмеялся, атакуя прямо и открыто.

Эту атаку Сакура, сосредоточенная на гендзюцу, уже не успела бы отразить, но сбоку вынырнул Наруто, извернулся в воздухе, нанося удар ногой. Пинок расколол раненого пополам, отбросил двумя белыми деревяшками. Сакура не успела удивиться, как в Наруто врезался очередной камень Хируко, взрываясь и отбрасывая.

— Да сдохни уже, наконец! — атака Сакуры была быстрой и безошибочной, а удар сокрушительным.

Тело Хируко с огромной вмятиной отлетело, снесло крышу склада, сломало дерево и упало, изломанной куклой. Сакура, сжимая кулак, не успела обрадоваться, как кукла начала вставать. К ней подскочила Хината.

— Джукен: Тридцать два удара небес! — ладони ее так и мелькали, выбивая тенкецу у встающего Хируко.

Огромная тень заслонила небо, и сразу же вокруг все заухало и начало взрываться, бесконечной и оглушающей чередой. Сакура с ужасом вскинулась, осознавая, что барьер исчез, и раненые во дворе госпиталя без укрытия, и тут же увидела, что их уже уносят в здание, а огромная жаба быстро вертит мечом, на лезвии которого непрерывно рвутся взрыв-печати. Огромная тень от щита второй жабы, и рядом внезапно оказался Джирайя, и Сакура ощутила смесь ужаса от творящегося и облегчения, что саннин и напарник Цунаде разберется.

Хируко изломанной фигурой ударил по Хинате, та отлетела, отовсюду из под мостовой полезли деревья, разделяя сражающихся, но Сакура успела увидеть, что Хинате досталось. Активируя Шосен Дзюцу, она метнулась к ней, забыв о взрывах и лавируя между деревьями.

14:04. В центре второй линии обороны Конохи.

Огромная фигура Акимичи Чоуза пылала и горела, поток взрыв-печатей захлестывал гиганта, неотступно бьющего бумажную Конан по голове. С небес рухнула стена песка, отсекая Конан, и Чоуза друг от друга, прикрывая Акимичи от взрывов. Деревья Тензо немедленно оплели его, брызнули водопадом воды, гася пламя, и Чоуза, уменьшаясь в размерах, практически без сознания, но живой, рухнул на землю рядом с Тензо, скрылся под кроной растущего леса.

— Волна взрывных Жуков! — обрушилась Фуу, запуская атаку на Конан.

— Захлестывающий Поток! — поток бумаги Конан ударил навстречу четырехкрылой джинчурики.

Гаара уже мчался на помощь, отсекая песком поток, ударяя по самой Конан, которой все было нипочем. Вырванные куски из стометровой фигуры тут же заполнялись, потоки огня и воды наносили ущерб, но тут же Конан била навстречу своим потоком, и лес Тензо еще смягчал повреждения, но Конан двигалась неумолимо, дойдя до второй линии и обрушивая атаки вокруг, доставая взрыв-печатями до третьей линии обороны, пролегающей по границе особой зоны вокруг резиденции Хокаге.

14:04. Вторая линия обороны Конохи.

Шиноби Песка, Камня и Облака, воспользовавшись спавшим барьером, ринулись в атаку, и теперь резались с шиноби Листа под сенью леса Тензо, не обращая внимания на взрывы сверху. Убитые Каге и белые Зецу, атакующие командиров, притворяющиеся командирами, отдающие приказы, призывающие к мести и убийствам, вносили хаос в управление, и половина армии Трех Деревень увлеченно шла в атаку на Лист.

14:04. Штаб Шикаку, бывшая подземная база Корня.

Шикаку составил план, исходя из новых реалий, и приступил к его реализации.

Разрушенные порталы, убитые шиноби-связные, общий хаос схватки и невозможность разорвать дистанцию с врагом, исчезнувший барьер, все это затрудняло реализацию, вынуждало искать обходные пути, на ходу менять части плана, и у Шикаку создавалось ощущение, что он в одиночку пытается свернуть гору Хокаге.

Но он продолжал командовать и усилия его приносили плоды.

14:04. В небе над Конохой.

Гаара вытянул руку, и песок, повинуясь его движению, выстрелил сверхплотными комками, пробивая тела и крылья, сбрасывая вниз атакующих. Кисаме закрылся Самехадой, которая жадно зачавкала было, и тут же начала перхать и кашлять, подавившись парой песчаных пуль.

— Неплохо, неплохо, — осклабился Кисаме, — управление песком без техник, это уже неплохо. А стихия Магнетизма у тебя есть, юный джинчурики?

— У меня есть вот это: Песчаный Захват! — выкрикнул Гаара.

С земли взмыли две песчаные руки, но Кисаме спокойно уклонился, рассмеявшись. Руки, однако, и не думали сдаваться, снова раскрылись, устремились вслед за Кисаме, стараясь ухватить, сжать, задавить.

— Копье Воды! — ударил мечник Тумана в Гаару.

Песок возле Гаары взметнулся, закрывая джинчурики.

— Ке-ке-ке, значит, ты работаешь только с песком, — рассмеялся Кисаме. — Сметающий Ливень!

Капли воды, разогнанные до бешеной скорости, ударили в Гаару, увязая в песке, но несколько проскочило, песок просто не успел среагировать. Попутно Кисаме снес двух шиноби Конохи, попавших под удар. Телесная броня Гаары отразила капли, но все же джинчурики охнул.

— Так-так, — цыкнул Кисаме, — и с чего это твою защиту назвали абсолютной?

— Вот почему! — выкрикнул Гаара.

Десятиметровая стрела взрыв-печатей врезалась в него, опаляя песок, метнувшийся наперерез, и тут же в это облако нырнула одна из птиц Дейдары, и донесся выкрик "Кац!". Вспышка рассеялась, и глазам Кисаме предстал целый и неповрежденный, сердитый Гаара. Песок вокруг него клубился и метался, разве что не жужжал, но шуршание песчинок вполне могло сойти за звук рассерженного роя. Кисаме, перестав улыбаться, рывком сместился вверх и влево, ударом Самехады сбил с леталки еще одного шиноби Конохи, вскочил на нее и ускорился, как будто оценивая, какая из летательных систем быстрее.

— Тебе не хватает двух вещей, — Кисаме объявился за спиной Гаары.

Песок блокировал удар Самехады и тут же осыпался. Нога Кисаме ударила в голову Гаары, и слой телесной брони, песка, осыпался, раскрывая настоящего Гаару. Самехада выжирала чакру из песка, убирая броню, и тут же Кисаме наносил удар, градом осыпая Гаару, фактически избивая того, как ученика Академии, вчера поступившего на обучение и ничего не умеющего.

— Тебе не хватает скорости и опыта, — объявил Кисаме Гааре, потерявшему сознание еще три десятка ударов назад. — Песок и броня — этого недостаточно!

— А вот этого тебе будет достаточно? — с небес падала Фуу, разъяренная донельзя. — Огненные шершни!

— Ке-ке-ке, — проскрежетал Кисаме, закрываясь Самехадой, и глядя, как шиноби Неба ловят Фуу в сеть, вяжут и пытаются одолеть. — Какая энергия и ни грамма мозгов, все как у насекомых!

14:05. Рядом с госпиталем Конохи.

— Хината! — Наруто рывком оказался рядом, и Сакуре опять стало не по себе от взгляда его изменившихся глаз. — Что с ней?

— Ее счастье, что он просто ударил, — проворчала Сакура, не прерывая лечения.

С небес донесся торжествующий крик, и Наруто, запрокинув голову, внезапно побледнел.

— Фуу! Гаара! — воскликнул Наруто, и тут же посмотрел на Сакуру.

Ученица Цунаде ощутила, как волна жалости и понимания прокатывается по ней, потому что там, в небе, погибали друзья Наруто, и в то же время здесь, на земле, тоже были друзья Наруто, и его просто разрывало от желания помочь всем.

— Клоны!

— Не могу! — с болью в голосе вскричал Наруто. — Иначе сенмод исчезнет!

Сакура не поняла, какая тут связь, но рядом уже бухнулся жабоподобный Джирайя, метнул в Наруто леталкой.

— Действуй, я разберусь здесь!

Наруто молниеносно взмыл в небо, отбросив Сакуру ударной волной старта, и Джирайя, чья грива взметнулась, усмехнулся.

14:05. Рядом с госпиталем Конохи.

Джирайя смотрел на Хируко с оттенком жалости и участия. И в то же время, фоном, саннин уже просчитал вариант, как совместить задание Шикаку и прикрыть госпиталь от Хируко. Конечно, в Конохе хватало вражеских шиноби, но именно этот, способный сражаться на равных Цунаде, был как нельзя некстати возле госпиталя.

— Ты хотел сражения с саннином, — спокойно сказал Джирайя, — ну так вот он я!

— У него модифицированное тело, — тут же заметил Фукасаку.

— Ты совсем не изменился с детских лет Хируко, — заявил Джирайя.

Дым, крики, взрывы, буйство техник и ярость столкнувшихся шиноби, наполовину разрушенная Коноха, казалось, ничуть не волновали саннина, он говорил спокойно и даже как-то медленно. Это, и еще две неудачные схватки, с Цунаде и особенно с джинчурики Кьюби, бесили Хируко, лишали его спокойствия духа.

— Вы, саннины, уже тогда мешали мне! — крикнул Хируко. — Целью моей жизни стало превзойти вас, и я превзошел!

— В чем? — удивился Джирайя, продолжая наблюдать за Хируко.

Искусственное модифицированное тело, с двумя кеккей-генкай, которых в детстве у Хируко не было. Он пытался превзойти Орочимару? Добиться бессмертия? Или усилить боевые возможности? Удары Цунаде не достигли цели, это уже говорило о многом.

— Во всем! — заорал Хируко.

— Да он не в себе, — заметил Фукасаку.

— И одержим победой над саннинами, — добавила Ма.

— Одного улучшенного тела для этого недостаточно, — хмыкнул Джирайя.

— Это моя техника Химеры! — взревел Хируко. — Я неуязвим!

— В любой технике есть слабое место, — хмыкнул Джирайя, складывая печати.

Они ударили техниками одновременно.

— Хватит разговоров! Джитон: неудержимое копье!

— Львиная Грива!

— Джитон: Притяжение! — выбросил руку Хируко.

Джирайя ощутил, что техника Хируко притягивает хитайате с головы, и хмыкнул. Он напряг руку, закручивая в ней расенган, и взмыл в воздух.

— Искусство Отшельника: Гигантский Расенган! — устремляясь к Хируко.

Тот швырнул навстречу валун.

— Бакутон: Взрывной Камень!

Но удар пропал зря, камень растворился в огромном шаре чакры, издав подобие взрыва, не повредившего расенгану. Хируко метнулся в сторону, уходя из-под удара, и все же его задело краем, сдирая балахон.

— Ага, так я и думал, — пробормотал Джирайя, глядя, как тело Хируко восстанавливается.

— Мое тело лучше, чем у Орочимару! — закричал Хируко.

— Пинок Отшельника! — Джирайя оказался рядом с Хируко, нанося удар ногой в живот.

Хируко пролетел полсотни метров в направлении разрушенной, проломленной, местами уничтоженной стены Конохи, пробивая собой препятствия, кувыркаясь и ругаясь.

— Тебе не превзойти удар Цунаде, — заметила Ма.

— А я и не собирался, — спокойно ответил Джирайя, — просто проверил его скорость. Он ушел от расенгана, но скорости ему все равно не хватает. Ой, Гамабунта, Гамакен, займитесь Конан!

Огромные жабы лишь потрясли оружием, делая огромный прыжок в центр, навстречу бумажной Конан.

Хируко поднялся, пошатываясь, встряхнул рукавами, держащимися на честном слове.

— Нет времени с ним возиться, — сказал Джирайя жабам-отшельникам. — Поэтому закончим драку за одну комбинацию техник и ударов.

— Я сам с вами покончу! — закричал Хируко.

Джирайя метнулся в атаку, не собираясь отвечать. И без того было понятно, что модифицировав тело, Хируко усилил себе органы чувств, и скорость. Но недостаточно, недотянул до уровня, необходимого, чтобы противостоять саннинам.

И теперь Хируко предстояло в этом убедиться.

14:05. Восточная окраина Конохи, квартал онсенов.

Нобу в ужасе смотрел на картину разгрома. Помощники Казекаге, отряд охраны, все руководство Суны, ну, почти все, лежали мертвыми, только самого Казекаге не было видно. Изрытый и переломанный квартал медленно затопляло водой из разломанных горячих источников, и Нобу ощущал, что сандалии его намокают, но сейчас было не до этого.

Красноволосый паренек с безмятежным лицом повернулся, посмотрел на Нобу.

Нобу понял, что сейчас его убьют, и вскинул кунай, паренек поморщился и взмыл в небо, увлекая за собой отряд из двенадцати шиноби, взлетевших синхронно, как будто не замечая Нобу.

— Чиё-сама! — воскликнул чунин, увидев неподалеку Старейшину.

Но Старейшина не отвечала, и Нобу моргнул, приблизился, осторожно, как будто ступая по вражеской территории, напичканной ловушками и засадами. Мысли его метались по кругу: "Что делать? Что делать? Почему никто из шиноби Суны не пришел на помощь Казекаге? Где сам Казекаге?" Одновременно с этим Нобу ощущал не только все нарастающий ужас, но и мысль, что не стоило шиноби Суны приходить сюда, и надо убегать из Конохи, пока еще есть возможность.

— Чиё-сама! — воскликнул он, наклоняясь к Старейшине.

— Пре...датель, — прохрипела Чиё, и затихла.

Секунду спустя Нобу стало не до вопросов, когда дождь взрыв-печатей Конан накрыл и этот уголок Конохи. Нобу метнулся в сторону, укрылся, попытался укрыться, упал, прячась под одним из трупов. Подкрепление Суны, бежавшее на помощь Казекаге, перепрыгивая через трупы предшественников, тоже попало под удар Конан, рассыпалось в стороны. Схватка на окраине квартала Абураме затихла, и Нобу поднял голову.

Прямо из земли поднялся уродливый деревянный человек, тут же превращаясь в Казекаге.

Нобу сглотнул, скованный ужасом, лже-Казекаге поднял руку, смотря в сторону подбегающих подкреплений.

— Казекаге-сама!

— Казекаге!

— Вы живы!

Шиноби Суны не скрывали своей радости, и Нобу не выдержал, вскочил, крича.

— Это ненастоящий Казекаге!

Под взглядами джонинов, чунинов и лже-Казекаге, Нобу сглотнул и в тысячный раз подумал, что надо было все-таки дезертировать месяцем ранее.

14:05. В недрах горы Хокаге.

Земля трясется и дрожит. Вся гора Хокаге дрожит.

Чертов Дейдара! Хорошо подготовился, подрывник хуев! Исхитрился распылить свою глину в воздухе, как вдарил по объему, мой ОДАБ и рядом не стоял. Ударило так, что едва дух не выбило, хорошо хоть отпрыгнуть успел в безопасное место.

Сколько я здесь уже валяюсь?

Боль в голове, руке, спине, вытягиваю и ощупаю себя сверху, ну точно, волосы в крови, и весь в грязище и говнище. Надо было сразу бить его Фиендфайром, промедлил секунду, и Дейдара сориентировался, гаркнул свое Кац, я и отпрыгнуть не успел.

Во рту крошка и кровь, и кажется опять галлюцинации.

Через огромное окно в склоне горы отличный вид на пылающую Коноху, раз уж барьера Отшельников нет. Леса за развалинами стены тоже горят, густые столбы дыма и языков огня, видимость так себе, несмотря на середину дня и безоблачное небо.

Вместо северо-запада Конохи огромное серое пятно, как будто вычерченное циркулем, на второй линии резня и вспышки техник, и венец всего этого, дивное зрелище, которое и заставляет думать о галлюцинациях после взрыва. Огромная бумажная многометровая Конан топает поверх высокого леса посреди Конохи, разбрасывая взрыв-печати. Бам-бам-бам, бубух, бубух, бубух, приглушенно доносятся канонада и взрывы, и медленно сцеживаю вязкую слюну, капающую тягуче.

— Аква Эрукто! — палочка цела, это хорошо, промочить горло не помешает.

Шизуне! Госпиталь! Коноха! Вспыхивает тревога, и скачу телепортом.

14:06. Крыша госпиталя Конохи.

Крыша госпиталя частично разрушена, в стенах проломы — как, ведь здание было усилено? — и вокруг лес, лес, лес. Раненых вроде не видно, но зато отлично видно Конан, идущую прямо на меня. Блядь! Это не глюки! Сколько я провалялся? Прыгнуть в штаб? И резиденция Хокаге разрушена, и где Отшельники? В небе какой-то кавардак, и Конан непрерывно изрыгает потоки взрыв-печатей. Непонимание, злоба и слабость от падения ударяют волной, подмывая здравость разума, и хохочу, устремив палочку к небесам. Хрен с ним, с Дейдарой, врежу по другому подрывнику.

По другой.

— Хрен тебе, а не госпиталь! Хрен тебе, а не Шизуне! — накручивая сам себя.

Плевать на раны, плевать на слабость, надо взвинтить себя, и капсула от Цунаде отлично подойдет! Раскусить, разгрызть, смешать ярость и волю, гнев и желание защитить дом, перемешать, но не взбалтывать, и крутануть палочкой, крича, не сдерживая себя, отдаваясь ярости стихии

— Фиендфайр!

И повелевая ей рвать и жечь цель — Конан!

Ощущение, как будто удерживаю огромный брандспойт, подключенный к водонапорной системе.

Пламя гудит и ярится, как будто бьется в руках, желает вырваться и сжечь все вокруг, и одновременно с этим желает развернуться и сожрать меня, как будто проклиная за то, что выпустил на волю в этот холодный и неприветливый мир. Обливаясь потом, буквально обливаясь, как будто и вправду удерживая палочку — брандспойт, вкладывая всю силу и волю, все навыки сдерживания и умственной дисциплины, все, выученное и обретенное в мире шиноби, в то, чтобы подчинить и покорить пламя, направить его в цель, заставить слушаться.

Секунда, две, три, хрен знает сколько, мокрый, грязный, в крови и на крыше, и внезапно рывок облегчения, пламя подчиняется и устремляется вперед, повинуясь моей воле или желая напасть на более слабого врага, хрен разбери, почти ничего не соображаю, кроме того, что надо держать и атаковать, жечь и выжигать!

— Искусство Магии: бешеный огненный Ёж!! — кричу в небо совершенно по-дурацки, глупо, по-детски безрассудно, привлекая внимания Конан.

Пламя, повинуясь моей воле, формирует фигуру Ежа, мчащегося галопом, вздыбив огненные струи-иглы, грозно фыркающего и плюющегося. Он мчится по верхушкам деревьев, вздуваясь, опаляя жаром деревья, увеличивая размеры и грозя ударить стометровую Конан в живот. Сквозь пот, заливающий глаза, вижу, что шиноби Конохи тоже атакуют, суетятся вокруг бумажной гигантессы, и это придает сил удерживать скользкий хвост пламени, усиливать напор и ярость, температуру и скорость.

— Бумажные Копья!! — атакует Конан в ответ.

Огромные копья, размерами больше домов, летят и молотят, как будто у Конан в рукавах пулеметы. Еж, разинув пасть, жрет взрыв — печати, взбухает от взрывов и тут же выдыхает отрыжку навстречу следующим копьям, иглы его вспыхивают, копьями огня пронзая копья бумаги, нанизывая взрыв-печати, сжигая их, и давая силу Ежу расти, расти, расти.

Огромная скала ударяет Конан навылет, отвлекая, и Еж, грозно фыркая взмывает в прыжке, норовя обрушиться и сжечь стометровую фигуру, и тут же сквозь дыру в груди бумажной Конан вылетает огромный белый дракон, и вцепляется пастью в нос Ежа, рыча и взмахивая куцыми крылышками, разбухая, надуваясь, и вызывая у меня новый приступ неконтролируемой ярости.

Голова Ежа превращается в бушующее пламя, раскрывается, норовя испепелить, ухватить огненными челюстями дракона Дейдары, и тот резко, рывком кидается вперед, влетает в самое пламя, и взрывается, с гулом и треском. Ежа отбрасывает, бумажная Конан наполовину разорвана и лес вокруг, как и здания Конохи валятся от удара. Конан немедленно ремонтирует фигуру, стягивает потоки новых взрыв-печатей и, как будто этого мало, в руках ее формируется огромный комок бумаги, под стать гигантессе размерами.

— Бумажное Ядро! — ударяет она пятнадцатиметровым шаром спрессованных взрыв-печатей.

Шар летит не хуже пушечного ядра, и тут же вижу в небе летящего на четырехкрылой птице Дейдару, и не столько вижу, сколько осознаю мгновенной вспышкой картинки, что мчится он наперерез ВВС Конохи, которые сверху вниз пытаются прийти на помощь Фуу и Гааре, и вижу летящего снизу Наруто, и руки сами подкручивают палочку, а мысль и действие передаются Ежу через огненную пуповину.

— Искусство Магии: Гамбит Ежа!

Еж, сотканный из огня и ярости, прыгает наперерез бумажному шару Конан, подбивает его под углом снизу вверх, и вцепляется в него, пробивая иглами, выжигая, пожирая, и Конан тут же вскидывает сложенные вместе средний и указательный палец правой руки, складывая печать концентрации.

— Кац! — и шар рвется, разнося моего Ежа на куски.

И одновременно с этим струя огня и взрыва ударяет прямо в спину Дейдаре и его птице, и швыряет его сверху вниз, прямо в Коноху, со сверхзвуковой скоростью, как будто бильярдный шар в лузу, и Дейдара падает, охваченный огнем, крича в предсмертном ужасе. Мне, конечно, не слышно, из-за грохота, взрывов, техник, орущих шиноби, но мне приятно думать, что он кричит в ужасе.

— Познай темную сторону магии, юный падаван, — бормочу в экстазе и восторге, ощущая полное опустошение, как будто из меня выдернули пробку, и почти падая на крышу госпиталя.

Госпиталь? Да. Шизуне! Телепорт!

14:06. В небе над Конохой.

— Небесная Сеть! — и Фуу забилась, ощущая, как ее стягивает и пеленает.

Усталость подводила, и она пропустила все-таки удар.

— Метеоритный поток! — шиноби Ивы ударили в тех, кто пленил Фуу, неожиданно и невольно придя на помощь.

— Отравленные сенбоны! — в тело Фуу ударил поток игл от подлетающего Сасори.

— Искусство Отшельника: Освобождающий Ветер!

Наруто ударил стихией Ветра, срывая технику цепей чакры с Фуу, освобождая ее, и джинчурики Нанаби начала падать. Яд Сасори мутил сознание, лишал сосредоточенности, и Наруто подхватил Фуу, взмыл выше. АНБУ Листа ударили, прикрывая своих, и следом за ними летели остатки ВВС Конохи, кто еще не погиб, не упал с неба, кто был готов сражаться и дальше.

— Огненный Дракон!

— Молот Небес!

Заставляя Сасори отлететь, маневрировать, уклоняться.

— Гаара! — орал Наруто, взмывая выше с Фуу, чтобы отдать ее АНБУ, и вернуться в битву, спасти друга, успеть. — Гаара — держись!

— Это будет славная драка, ке-ке-ке, — оскалился Кисаме, вытягивая перед собой Самехаду.

14:06. Над восточной окраиной Конохи.

— Искусство — это взрыв! Кац! — падающий, охваченный огнем Дейдара бешено захохотал, ощущая, как взрывается вся С-4, распыленная над Конохой.

Из рукава его выскользнул шар взрывной глины, вспух фигурой, принимая на себя удар, гася его, и Дейдара влетел в землю, пробивая в ней колодец.

14:06. Неподалеку от Ворот Конохи.

— Не было смысла сопротивляться, вы все равно познали боль, — заявил Тендо распростертым на земле фигурам.

Прибитые стержнями чакры к земле, Нии и Би лежали без сознания, равно как и Райкаге, над которым уже заносил руки Джигокудо, желая поглотить жизненную силу. На гигантский взрыв над головой ни один из Пэйнов не обратил внимания.

Тело Хируко ударило в марионетку Джигокудо, снесло ее и изломало.

— Кто посмел мешать Пэйну? Хируко? Ты убил Хокаге? — повернул голову Тендо.

— Кха, кха, ха-ха-ха, — кашлял и смеялся Хируко, безумно и громко. — Саннины воистину Саннины!

— Что?

— Вот мы и встретились, Нагато, — сказал Джирайя, рывком Шуншина появляясь между телами Пэйна и поверженными биджу.

— Учитель Джирайя, — ответил Пэйн-Яхико, вытаскивая из рукава новый стержень чакры.

Глава 10

14:07. В центре Конохи.

Итачи усилием воли взял себя в руки и сосредоточился. После разговора с Шикаку его подлечили, и теперь Итачи готовился делать то, что составляло основу его жизненного пути. Защищать Коноху. Только эта мысль поддерживала его последние полгода, после новости о том, что Орочимару заполучил все-таки шаринган.

Итачи не подавал вида, но все же, признаться прямо, заставлял себя жить. Заставлял во имя Конохи, заставлял так же, как заставлял большую часть жизни делать то, что нужно, а не то, что хочется. С трех лет и до сегодняшнего дня, и теперь Итачи ощущал, что вплотную подошел к пределу. Скорее всего, он умрет после этой битвы, болезнь давно и неумолимо подтачивала его тело, а безудержное использование Мангекё истощит разум и глаза, и без того полуслепые.

Итачи думал, что потратит их в бою с Саске, но жизнь опять нанесла жестокий удар, разрушила планы.

Оставалось только отдать последнее и опять пожертвовать собой во имя Конохи, и губы Итачи озарила легкая усмешка облегчения. Скоро все кончится. Еще один бой. Спасти Коноху и все. Шаринган в его глазах закрутился, сменяя три томоэ на изломанный рисунок Мангекё, и Итачи сказал тихо, почти неслышно.

— Сусаноо!

Синий гигант из чакры, не уступающий в размерах бумажной Конан, вознесся над Конохой, и, повторяя действия Итачи, он вскинул руку с появившимся в нем мечом, молниеносно, быстро и неотвратимо ударяя по бумажной фигуре, уже выплескивающей на него море взрыв-печатей.

Итачи ощущал, как из обоих его глаз бежит кровь, стекая по щекам.

14:07. Коноха, на земле и в небе.

Коноха пылала и горела, и столбы жирного дыма и гари затягивали небо, соревнуясь с облаками пыли от взрывов, кто еще лучше, еще сильнее скроет все происходящее от взгляда? Взрыв С-4 Дейдары разогнал было на секунду гарь и дым, и тут же волна ударила в землю, вздымая фонтаны пыли, сажи, пепла, как будто шло мощнейшее извержение вулкана. Но если бы можно было смотреть сквозь пыль, мглу и дым, то можно было бы увидеть, как белые Зецу режут шиноби, прикинувшись их напарниками, убивают и скрываются, тут же превращаясь еще в кого-нибудь и нанося новый удар.

Можно было бы увидеть, как сброшенный с неба взрывом Наруто мчится в госпиталь, не разбирая дороги, придерживая бессознательную Фуу, выкрикивая "Гаара!", даже не замечая, что белые Зецу, пытающиеся напасть на него, просто не поспевают за скоростью джинчурики. Наруто стискивал зубы при мысли, что тело Гаары куда-то утащили, и рвался в бой, и одновременно с этим не мог бросить Фуу, и прибавлял, и прибавлял скорости.

Клубы дыма и пыли скрывали бывшие Ворота Конохи и воронку рядом с ними, и из мглы доносился рев освобожденного Хачиби, и видны были смутные проблески молнии покрова Райкаге. Джирайя, с пробитой рукой и разорванным кимоно, успел освободить братьев, но не успел спасти Нии, так как вынужденно ушел порталом, получив вызов от Шикаку.

Неподалеку, тяжело дыша, из воронки, оставшуюся от взорванного Чоуджи, выбирался Хан, забросивший финальным ударом Какудзу куда-то за пределы Конохи. Если сквозь дым ничего не было видно, то сквозь грохот взрывов, треск пожаров и крики шиноби не было слышно ничего, и приходилось орать, чтобы тебя расслышали, и все равно надежнее было общаться знаками. Только в небе не было такого шума, и шиноби Неба, та третья часть, что осталась от них, медленно отступали под совместным натиском остатков ВВС Листа, АНБУ и отряда "Бакуда".

14:07. Неподалеку от Ворот Конохи.

Тендо, Пэйн-Яхико, взмыл в воздух, унося с собой тело Нии. Бык-Осьминог взревел.

— Эй, не твори фигни, оставь Нии!

Плевок густых чернил, как фиолетовая комета прочертил пыль и дым, но Пэйн успел выставить руку.

— Шинра Тенсей! — отталкивая чернила обратно в самого Хачиби.

Он взлетел выше облака, клубящегося на месте Конохи, сложил печать связи, и буквально через мгновение снизу вынырнула Конан, настоящая Конан, бросившая бумажного двойника, который все равно проиграл битву с Сусаноо.

— Общий отход, — пояснил Пэйн, — прикрывай.

Он опять сложил печать связи, и продолжал при этом взмывать и удаляться от Конохи, скрылся в облаке взрыв-печатей, поднятых Конан откуда-то из обгоревшего леса неподалеку.

14:08. В небе, к северу от Конохи.

Из пыли, гари и дыма выныривали Акацуки, и то, что осталось от сотен сопровождения, и шиноби Неба подтягивались ближе, и Пэйн видел, что преследующие их АНБУ уже что-то передают вниз, предупреждают Коноху, а может и остальных, и это означало, что медлить больше нельзя. Следовало, конечно, сразу смести армии Деревень одним ударом, но захват биджу был важнее, и Акацуки совершили то, что совершили. Трое захваченных джинчурики, неплохо, оценил Пэйн, но все же их могло быть и семеро, если бы не предательство Итачи, и необходимость нанести удар раньше срока!

— Пэйн! — воскликнула Конан откуда-то из облака взрыв-печатей.

— Знаю, — бесстрастно отозвался лидер Акацуки. — Все назад!

Сасори, придерживающий изломанного Хируко, Кисаме, скалящий зубы и придерживающий тело Гаары, Зецу, опаленный до состояния черноты везде, Какудзу, штопающий сам себя на ходу, и Конан в облаке бумаги, сотня шиноби Неба во главе с Каджи, все отлетели за спину Пэйна и выше его. Из пятисот шиноби сопровождения в битве выжило не больше сотни, и сейчас они тоже спешили занять свои места.

Зецу еще проскрипел себе под нос, мол, там внизу полно белых Зецу, и стоило их растить, чтобы тут же убить, но Пэйн его не услышал. Вся чакра его шла в Пэйна-Яхико, единственное уцелевшее тело, и накачка продолжалась томительных долгих тридцать секунд, и за это время Коноха успела подготовиться и принять контрмеры.

— Шинра Тенсей! — ударил Пэйн, запуская отталкивающую волну неимоверной силы.

Подобно приливной волне цунами, она ударила в обугленные остатки лесов и дорогу, смела торчащие куски стены, еще раз перемешала и без того перемешанные землю, дома и деревья, озера и дороги, захватывая шиноби, впрессовывая их в землю, убивая давлением, размазывая в равномерную кровавую массу, тут же исчезающую в катящейся вперед волне земли, отчетливо видной сверху, так как техника Пэйна сдувала и пыль, и копоть, и дым пожаров, прибивала пыль, сметая все и вся на своем пути.

И подобно тому, как волны ударяют о берег и бессильно разбиваются о скалы, на пути волны земли возник шестигранник барьера, сияющий лиловым цветом. Сияние тут же померкло, туча пыли взметнулась, со страшным треском и грохотом, и какое-то время, несколько долгих секунд, казалось, что вот-вот и барьер рухнет, падет под натиском техники Пэйна, но этого не случилось.

— Цучикаге, — хмыкнул Пэйн, — но это не значит, что я сдался!

Он обратил свое внимание на шиноби в воздухе, но те уже скрылись, благоразумно исчезнув. Пэйн несколько секунд осматривал горизонт, потом произнес спокойно.

— Кисаме, бери оставшуюся сотню, и немедленно лети в Киригакуре. Пока Коноха не распространила новости, захвати Рокуби и возвращайся.

— Хааай, — осклабился Кисаме.

— Сасори! Тебе поручаю транспортировку захваченных джинчурики на основную базу.

Мысленно Пэйн добавил: "И присмотри за шиноби Неба, чтобы не вышли из подчинения, пока я не вернусь!"

— Хай, — проскрипел Сасори, встряхнул Хируко.

Пэйн-Яхико кивнул, показывая, что понял намек. Хируко, несмотря на временное помешательство и удары двух саннинов, вполне был в состоянии справиться с сотней шиноби Неба, если конечно те не решат отключить крылья. Это было бы, конечно, самоубийственно решение с их стороны, Пэйн, Конан и Дейдара летали без крыльев, и мощи их хватало на шиноби четырех Великих деревень, не то, что на оставшуюся сотню пока еще не возродившейся Сорагакуре. И в то же время, обещание Пэйна захватить Чоумея пока что не осуществилось, но Пэйн был твердо уверен, что это пока. Джинчурики с сильными биджу отбились, но все равно растратили силы, и следующая атака измотает их еще больше.

Из рукава Пэйна выскользнул шарик, основа техники Чибаку Тенсей, создающей неимоверной силы притяжение. Именно так, с помощью этой техники, Рикудо Сеннин некогда создал Луну, как гласили легенды. Пэйн не был уверен, что эта техника позволит пробить барьер Отшельников, но сейчас требовалось выиграть время.

— Все назад! — повторил Пэйн приказ, отлетая и подавая пример.

Кисаме уже удалялся с сотней бойцов, выглядящих изможденными и уставшими, если не сказать больше. Сасори и оставшийся с ним десяток, подхватив джинчурики летел, и следом устремлялись шиноби Неба. Конечно, без них некому будет отключить крылья, если шиноби снова взлетят, но Пэйн решил, что это несущественный риск. Нет смысла сдерживаться, и даже если кто-то из джинчурики погибнет и биджу развеется, Акацуки смогут подождать. Сокрушив мощь Великих Деревень, и не давая им подняться, можно и подождать несколько лет, за это время мир успеет повзрослеть, познав боль.

Шарик из его руки скользнул в воздух, полетел, зависнув над центром того, что было Конохой. Половина ее отсутствовала, уничтоженная Шинра Тенсей, вторая половина под барьером, медленно, но верно наполнялась дымом, и Пэйн знал, что если всмотреться, то можно будет разглядеть мечущихся шиноби. Конечно, не стоило рассчитывать, что армии Великих деревень передерутся между собой, но Пэйна устраивал и вариант, если они выступят единым фронтом.

Легче будет сокрушить одним ударом, не затягивая сражение.

14:09. В небе, к северу от Конохи.

— Чибаку Тенсей!

Все, за пределами барьера, устремилось к шарику, наматывая вокруг него слои земли и камня, перемежающиеся трупами и живыми шиноби, не успевшими укрыться. По оценке Пэйна не менее половины шиноби уже пало, а потери Акацуки оставались несущественны, пока гибли марионетки и рядовые.

Но вот потери среди верхушки, особенно предательство Итачи, это было больно.

— Где Дейдара и Хидан?

— Хидана вбило в землю, — ответил мрачный Какудзу, — ударом Цучикаге, и он выбрался как раз под удар Шинра Тенсей.

— Ничего, переживет, — повел рукой Пэйн. — Дейдара?

Какудзу повел плечами, продолжая штопать и зашивать.

— Мне нужны новые сердца, более сильные, — сказал он.

— Все шиноби, каких найдешь — твои, — ответил Пэйн. — Зецу, тебе отдельное задание. Собирай уцелевших белых, охраняйте передатчик, пресекайте попытки шиноби его найти.

— Хай, — проскрипел Черно-Белый, погружаясь в землю.

Пэйн сосредоточился и попробовал связаться с Дейдарой, но не смог.

— Это плохо, — задумчиво сказал Пэйн, — еще пара мега-бомб была бы не лишней.

Какудзу кивнул, высматривая уцелевших шиноби вне барьера.

Конан, неподвижная, уставшая, молчаливая, никак не отреагировала, просто висела в воздухе.

14:09. Где-то в Конохе.

Дейдара пришел в себя, ощущая, что погребен под землей.

Техника Дотона, и вот он уже выныривает на поверхность, чтобы обнаружить, что оказался на территории шиноби. Лиловые стены до неба, масса шиноби и невозможность сбежать, пока не снимут барьер. Дейдара нырнул обратно в землю, в полость, образованную тремя валунами, и затаился.

Руки привычным жестом скользнули в подсумки, зачерпнули глины и начали жевать, смешивая ее с чакрой. Дейдаре всегда лучше думалось под такое пережевывание, и он внезапно понял, что судьба дарует ему уникальный шанс поразить своим Искусством всех шиноби, и доказать, что его шедевр сильнее даже техник риннегана. Для этого достаточно выпустить мега-бомбу в центре территории, накрытой барьером, и Дейдара высунулся наружу, пуская в дело искусственный глаз. Изначально он предназначался для противостояния шарингану, но так же с его помощью, как оказалось, очень удобно мерить расстояния, и прикидывать, куда пустить бомбоптиц, чтобы удар был верен и точен.

Глаз щелкал и жужжал, но никто не обращал на это внимания, у шиноби хватало и других забот.

— Вот он, центр, — и Дейдара погрузился под землю, устремляясь к вычисленному зданию.

Под наполовину разрушенным зданием он ощущал пустоты, и решил, что сможет там укрыться. Теперь оставалось только перелепить мега-бомбу и тщательно все рассчитать, чтобы один удар уничтожил всю армию шиноби, раз и навсегда.

14:09. Коноха, под барьером Отшельников.

Обстановка под барьером накалялась с каждой секундой. Белые Зецу, пусть и истребленные наполовину, продолжали выполнять программу по внесению хаоса, перекидываясь, убивая и скрываясь в дыму и пыли. Попытки шиноби очистить воздух и прекратить пожары стали благодатной почвой для Зецу, наносящих удары в спину, а потом агенты Акацуки начали и сами поджигать и взрывать все подряд, сообразив, что так будет проще маскироваться. Сенсоры же видели шиноби, так как чакру их Зецу имитировали идеально. Будь они в состоянии использовать техники, возможно, сегодня пришел бы конец шиноби, но к счастью для последних, Зецу могли лишь имитировать.

И все равно, хаос сохранялся, усугубляясь тем, что шиноби разных деревень, только что резавшиеся друг с другом не могли одномоментно перейти к дружбе и пониманию. Хотя бы не дрались друг с другом и то, хрупкое перемирие едва держалось, так как Зецу умело использовали фактор вражды, и мнимые шиноби Ивы били в спину настоящим и уцелевшим шиноби Суны, а мнимые шиноби Облака обрушивались на шиноби Листа, и так далее. У всех четырех Деревень за годы существования накопилась гора претензий друг к другу, и теперь вся эта враждебность отлично ложилась на действия Зецу, разжигала пожар недоверия и страха.

Когда в спину может ударить любой, даже друг, сразу расхочется подпускать к себе кого бы то ни было.

Шиноби Облака инстинктивно сплачивались вокруг Райкаге и Би, Камня — вокруг Куроцучи и остатков отряда "Бакуда", и остатки шиноби Суны вокруг Реки, доверенного лица старейшины Чиё и одного из стратегов Суны, случайно уцелевшего, так как находился в авангарде, когда Сасори атаковал. Но даже в этом инстинктивном сплачивании, шиноби стояли разрозненно, настороженно озираясь, стараясь предугадать атаку врагов.

Надо заметить, что даже так действия белых Зецу сильно осложнялись, потому что де-факто целая толпа шиноби следила, друг за другом, и атаки Зецу, пускай даже успешные, заканчивались гибелью не только шиноби, но и самого белого Зецу. Их изначально было не слишком много, именно они притворялись армией наемников Акацуки, и часть погибла при штурме стен, и затем их численность неуклонно сокращалась.

Но шиноби, не знавшие этого, настороженно озирались, подозревая всех, кроме себя.

14:09. Штаб Шикаку, бывшая подземная база Корня.

— Мы не можем сейчас снять барьер и ударить, — говорил Шикаку. — Нужно эвакуировать генинов и чунинов, договориться с шиноби других деревень, и бить совместно. Противник мал числом, но очень могуч, нам нужно противопоставить ему качество, а не количество. Это будет основой новой стратегии, если, конечно, нам удастся договориться с Каге других Деревень.

— Цучикаге мертв, — заметил Какаши. — и Казекаге тоже, насколько я понял.

— Стратегом союза был и остается Райкаге, — задумчиво ответил Шикаку, — это дает шансы. Но время играет против шиноби, еще несколько минут, и Отшельники вынужденно снимут барьер. Пускай техника Пэйна лишь притягивает, но и этого может оказаться слишком много.

— Мои АНБУ уже занимаются этим, — ответил Какаши.

Он потянулся привычным жестом поправить повязку с хитайате, и наткнулся на пустоту, вспомнил, что потерял ее где-то в бою. Ежик серо-седых волос теперь был просто серым, припорошенный пылью, и печально свисал, вместо того, чтобы гордо и победно топорщиться. Какаши жмурил левый глаз, прикрывая шаринган, давая тому расслабиться, и ощущал, что тело болит, чакры крохи и вообще, давно он не участвовал в настолько массовых и жестоких битвах.

Да что там, даже битва Пяти Биджу меркла перед состоявшимся побоищем, которое, конечно, еще не закончилось, но все же передышка есть передышка, и Какаши использовал ее. Только зеленые генины постоянно настороже, постоянно готовы вступить в бой, в итоге получая усталость и ломоту в системе циркуляции чакры. Опытные шиноби, ветераны, использовали возможности для отдыха, одновременно оставаясь готовыми в долю секунды перейти в боевой режим.

Шикаку, на взгляд Какаши, выглядел не лучше, а может даже в чем-то и хуже. За Копирующим АНБУ, все опытные и умелые, тренированные, а на Шикаку вся армия, и хорошо еще, что жителей Конохи успели эвакуировать. Какаши, представив, какой вал трупов горожан лежал бы на улицах, передернул плечами, моргнул.

— Отшельников якорят, и сами готовят техники Дотона, чтобы держаться, — пояснил Какаши. — Войска отводят от барьера, ну тут дело не очень двигается, сам понимаешь.

Шикаку кивнул, уточнил.

— Были еще попытки убийства? Три убитых Отшельника — враг хорошо подготовился, а я вот, наоборот, маху дал! Хорошо, что Джирайя-сама тренировался с Сеннинами, и они успели опять поставить барьер Шести лиловых огней.

— Да, — кивнул Какаши, — хорошо. Вот только Отшельники полностью вне сражения.

— Ничего, на этот счет тоже есть мысли, — ответил Шикаку, — только все упирается в необходимость договориться с шиноби других Деревень, выбить двойников — белых Зецу, отвести армию и сформировать ударный кулак из джонинов, джинчурики и S-ранговых шиноби, и желательно быстрее, потому что с каждой секундой джинчурики все дальше.

— Если верить информации Итачи, а верить ей можно, — медленно сказал Какаши, — то из них будут вытягивать биджу в Гедо Мазо, и каждый ритуал при полной девятке участников занимает три дня, так что время есть. Под угрозой атаки, Акацуки вряд ли пойдут на извлечение биджу, да и не девять их будет, так что процесс еще затянется.

— И все равно, это может оказаться ложной информацией, не потому, что Итачи соврал, а потому что он и сам не знал всех деталей, — добавил Шикаку. — Ведь ни одного ритуала запечатывания еще не было, и все известно только со слов Пэйна и упоминаний в разговорах. Сам Пэйн, конечно же, не расскажет, разве что мы атакуем базу Акацуки в стране Водопадов и уничтожим оригинал.

— Кстати, — Какаши посмотрел на Шикаку.

— Исключено, — покачал тот головой. — Проблему надо решить здесь и сейчас, иначе даже после победы будет не союз шиноби, а разрушенные деревни и уничтоженная Коноха, которую проклинают остальные.

— Сандайме?

— Уже в стране Весны, практически при смерти. Годайме освободится через несколько минут, но до этого времени барьер спадет, и если к тому времени не будет найден передатчик, то Пэйн, подозреваю, успеет ударить, и значит, нам надо ударить навстречу.

— Союз, союз, — повторил Какаши. — Так Акацуки работают на план Третьего?

— Можно сказать и так, — Шикаку посмотрел с укоризной на Копирующего, — общий враг всегда объединяет, вот только цена за такое немного чрезмерна, не находишь?

— Мма, — отозвался Какаши, — чрезмерна, да. Но кто бы мог знать?

— Цучикаге, но он уже поплатился за свои решения, — вздохнул Шикаку. — В общем, Какаши, в отсутствии обоих Хокаге, тебе предстоит стать дипломатом. Начни с Райкаге.

— Если он поверит, — вздохнул Какаши, вставая.

— Покажи технику Мангекё Шарингана, такое ни один Зецу не подделает, — пожал плечами Шикаку.

— А что они вообще способны подделывать? — спросил Какаши.

— Чакру и внешность, для сенсоров они выглядят шиноби, не отличишь. Но техник при этом не применяли, тут ты правильно заметил, одна проблема. Для проверки требовать применять техники, это хорошо, шиноби Листа уже получили указания, но вокруг полно других шиноби, и не все опытны так, как ты Какаши, ну и так далее, длинный список, сводящийся к тому, что истребление белых Зецу идет, но слишком медленно.

— А сколько их всего истреблено?

— Я не знаю, сколько погибло шиноби Листа, — помрачнел Шикаку, — а ты меня спрашиваешь о белых Зецу! Порталы разрушены, и нет возможности проверять сеть, но Райкаге сейчас где-то в районе квартала моего клана.

— Хорошо, — Какаши поднялся. — Возможно, Гермиона поможет?

— Возможно, — кивнул Шикаку.

14:10. Неподалеку от квартала клана Нара.

Райкаге — гора мышц и молний, сейчас выглядит сдувшимся, поникшим.

Возможно, что это ложное впечатление, из-за расслабленной позы. Райкаге сидит на валуне, согнувшись и подперев рукой подбородок в позе статуи "Мыслитель", если мне не изменяет память. С этим вообще беда, за давностью лет многие мелочи и детали, казавшиеся незабываемыми, вроде телерекламы, просто стерлись из памяти, оставив блеклую картинку с надписью "Тут что-то было". Можно, конечно, освежать память, ныряя в Омут, но, еще не начав, помнится, остановился и понял, что все это приведет к тому, что круглыми днями буду вспоминать то, что было.

Где взять время на такое и нужно ли оно, мелькнула мысль и так оно все и ушло.

В некоторых случаях, вроде нынешнего, просто нет возможности лезть за воспоминаниями, и приходится довольствоваться тенью воспоминаний, даже не зная, верно ли помню или нет. Да что там Земля, даже пребывание в Хогвартсе, безумное и яркое, полное всего, кажется сейчас событием из телешоу. Как будто я не участвовал в том, а смотрел на экране, с полным погружением, и сопереживал героям постановки.

Даже нынешнее, мир шиноби, кажется иногда нереальным, сюрреалистическим, бредом больного воображения, получившего чересчур сильный удар по голове или дозу галлюциногенов, хрен знает, никогда не испытывал ни того, ни другого, но в литературе — и убейте меня, если вспомню название тех книг — оно всегда описывалось вполне определенно и красочно.

Какаши, остановившись в стороне от Райкаге, что-то показывает и говорит, ведет переговоры.

— Хэй, йоу, я тебя знаю, по Киригакуре тебя вспоминаю!

— И вам не хворать, Би-сан, — наклоняю голову, — извините, что не в рифму.

И это да, после драки с Дейдарой, когда этот хер с горы все-таки улетел головой в землю, у меня расслабление и почти не соображающие мозги. Надо было его, конечно, пристукнуть в полете, да уж больно быстро летел, а потом Пэйн как жахнул, и пришлось метаться в жопу укушенным ежиком, таская наших и не наших за барьер телепортами. Не говоря уже о втыке от Шизуне, не стоило соваться в госпиталь, ох не стоило.

— Говорят, ты — внучка Цунаде, и мне спросить тебя срочно надо! Правда, что у бабушки твоей сиськи всех на свете мощней?

Смотрю на него, натурально уронив челюсть. Я видел, как дрался Би, как сражался Хачиби, видел, на что способен этот рэпер, и тут посреди жесточайшей битвы такое раздолбайство и сиськи?

— Когда мы Нии спасем, то в гости к Годайме обязательно придем! — танцует Киллер Би.

Ах да, захваченные джинчурики, и могу только вздохнуть.

Будем надеяться, переговоры помогут их спасти, отбить у Акацуки.

Глава 11

14:11. Восточная окраина Конохи.

Темари, взмахнув веером, резким порывом ветра, потушила очередной пожар, и вздохнула. Шиноби Суны, расположившиеся в этом районе, их было мало даже на первый взгляд. Она знала, что Суна выставила пять тысяч шиноби на эту битву, но здесь и сейчас их было не больше тысячи. Рассредоточившись на камнях, остовах домов, уцелевших деревьях с изломанными стволами и кронами, шиноби Суны наблюдали друг за другом, расположившись почти правильным кругом с центром в виде джонина Реки.

Темари вздохнула еще раз, складывая веер. Не то, чтобы она рвалась на эту миссию, но и увильнуть не получалось. Кому-то надо было брать на себя эту миссию, и кому, как не ей? Сердце Темари рвалось туда, наружу, спасать брата, но выход из-под барьера был жестко запрещен и ограничен. Понимая умом, что сделать ничего нельзя, сердцем Темари рвалась помочь Гааре. Немного утешала мысль, что время еще есть, ритуал извлечения биджу долог, требует особых условий, и не всех биджу можно запечатать сразу, нужно соблюдать баланс, и так далее.

Это означало, что еще есть шансы спасти Гаару, особенно если ударить, пока враги не улетели, а чтобы ударить, требовалось привлечь к сотрудничеству шиноби других Деревень. Если и не воевать, то хотя бы убрать с поля боя, чтобы не мешались. Темари осознавала, что и она сама не противник для Акацуки, и только здравый смысл Шикамару спас ее от попадания в госпиталь или гибели.

Сам Шикамару сейчас как раз был в госпитале, но к облегчению Темари не потому, что сам был ранен.

Темари взяла себя в руки, осознав, что мыслями ушла далеко, лишь бы не приступать к разговору, и что на нее смотрят шиноби Суны, настороженно, почти затравленно, кто-то злобно, а кто-то с восторгом, вполне понятным в такой ситуации. Темари и сама испытывала облегчение от того, что Шикаку командовал, брал на себя ответственность, и объяснял, что делать. Смогла бы она сама действовать также в схожей ситуации?

— Шиноби Суны! — возвысила голос Темари, сбрасывая отвлекающие мысли. — Вы все знаете, кто я, а если кто не знает, так я скажу! Я — Пятая Казекаге, Сабаку Темари!

Она встала, держа веер вертикально, опираясь на него, и ощущая спокойствие от того, что привычное оружие под рукой. Конечно, тот год, что она была Казекаге, научил ее многому, но все же голос Темари слегка подрагивал от мысли о возможной судьбе Гаары.

— Я вижу, что многим из вас не терпится крикнуть, что меня сместили с поста Каге за предательство Суны! Что я всего лишь очередной двойник, один из тех, что убивал ваших товарищей минуту назад! Так слушайте же! Вы не обязаны верить мне, но припомните, хоть кто-то из двойников использовал техники? Нет, они использовали только холодное оружие! Они идеально имитируют чужую чакру и облик, но неспособны сами применять техники! Сейчас вы можете провести простейший тест соседа, проверить его при помощи техник, и таким образом найти затесавшихся среди вас двойников, избавиться от них!

К счастью для шиноби и к несчастью для Зецу, белые Зецу не могли погружаться в землю. Осознав, к чему все идет, и чем все это закончится, белые двойники, взревев, ринулись в атаку. Не менее сотни их ударило по соседям и Темари, пытаясь убить, проткнуть, а те, кто оказался с края построения, даже попытались улизнуть. Темари еще подивилась смутно, зачем двойникам нужно было просто стоять, когда задача их, как объяснял Шикаку-сан, сеять хаос и панику?

— Три Луны: Кровавый Серп! — взмахнула она веером.

Бежавшие к ней шестеро Зецу упали, разрезанные напополам, как будто ржавой, изогнутой пилой. Неровный, изломанный порез должен был усиливать кровотечение и увеличивать урон, но белых Зецу это не касалось. Рожденные из чакры и клеток Хаширамы, они были лишь кусками дерева, подчиняющимися черно-белому Зецу. Темари подумала, что наверное двойников просто застали врасплох и сбежать не удалось, и тут же с мрачной ухмылкой подумала, что все равно им сбежать не удалось.

— Две Луны: Воздушные сенбоны! — крутнула она веером, посылая технику.

В сущности, это были те же вакуумные пули, из спрессованного воздуха, просто более тонкие, вытянутые, способные проткнуть большее количество брони, но наносящие меньше повреждений. Темари применила технику рефлекторно, как учили, и тут же поняла, что ошиблась. Проткнутые насквозь Зецу мчались дальше, ничуть не смущаясь удара, и несколько из них нырнули в дым и пыль, скрылись.

— Шиноби Суны! — повторила Темари. — Я не требую от вас признать меня Казекаге! Я не требую от вас обратить оружие против родной Деревни! Я не требую от вас, ибо не вправе требовать, но как Пятая Казекаге, которой дороги шиноби Суны, прошу вас покинуть поле боя. Шестой Казекаге и Старейшины уже пали жертвами нового и страшного врага! Сколько вас было, когда битва начиналась, и сколько осталось сейчас, и разве шиноби Листа сделали это?

— Нет!

— Акацуки!

— Предатели!

— Они заслуживают мести!

— За Казекаге!

— Никто не умаляет того, что сегодня вы сражались с шиноби Листа, и они сражались с вами, — продолжала Темари, стоя уверенно и прямо, выставив веер перед собой и опираясь на него вытянутыми руками. — Но это была честная битва шиноби против шиноби! Акацуки ударили в спину всем, и такое предательство не может остаться безнаказанным! Я, как Казекаге, как шиноби Суны, как старшая в семье Сабаку, не желаю лишних потерь! Довольно их! Суна и без того потеряла слишком многих! Враг силен, как никогда, Акацуки долго и тщательно готовились к этому удару и застали всех врасплох! Джонины, готовые сражаться под моим командованием, готовые встать бок о бок с другими шиноби, чтобы честно и открыто одолеть вероломного врага! За честь Суны! За погибшего Казекаге! За моего брата, похищенного Акацуки, чтобы извлечь биджу и убить еще больше шиноби!

Темари ощутила, что голос ее дрожит и срывается, сделала паузу, несколько глубоких вдохов и выдохов.

— Война окончена! Честная война шиноби, выясняющих кто сильнее! Новая война, предательская и кровавая, развязана Акацуки, мечтающих о том, чтобы убить всех шиноби и самим править миром! Вы слышите меня, шиноби Суны?! Готовы ли на время этой битвы подчиниться мне и делать то, что я говорю, поверить, что я не желаю вреда Сунагакуре и ее шиноби?!

Шиноби Суны озадаченно молчали, и Темари возвысила голос.

— После этой битвы вы вернетесь в Суну и выберете себе нового Казекаге, даю вам в том мое слово!

Шиноби Суны думали и взвешивали свое решение, глядя на Темари,

14:11. К западу от центра Конохи, бывший жилой квартал.

Куроцучи, внучка Цучикаге, смотрела на посланника, точнее говоря посланницу Конохи, которую доставила сюда внучка Цунаде. Куроцучи, много слышавшая от дедушки, поглядывала с любопытством, но коротко стриженая девушка, владеющая Хирайшином, просто стояла в стороне, не вступая в разговор. К счастью, стояла она практически за спиной доверенной помощницы Годайме Хокаге, Като Шизуне, и поэтому взгляды Куроцучи выглядели совершенно естественно, в такой ситуации.

— Хорошо! — кивнула Куроцучи, — я видела, что сделал Лист, и видела, кто убил моего дедушку. Я верю Листу в том смысле, что мы дружим против общего врага, но Годайме должна понимать, что кровь, пролитая между Ивой и Конохой, не впитается в землю так легко и не даст ростков подлинной дружбы.

— Цунаде-сама и не говорила ничего такого, — растерянно ответила Шизуне.

— Также, думаю, Конохе не стоит возлагать на меня слишком большие надежды. Меня еще не избрали Йондайме Цучикаге, и у меня нет Кеккей-Генкай Тота. Я понимаю, что дедушкины техники Атома сейчас были бы как нельзя кстати, но у меня их нет.

И тут мрачная мысль посетила Куроцучи. Ведь дедушку убили как раз из-за техник Атома в первую очередь! И ввязалась бы Ивагакуре так легко в войну, не будь Ооноки столь уверен в мощи, своей и Деревни, но в первую очередь своей? Еще Куроцучи подумала, что теперь цепь Цучикаге, владеющих стихией Атома, прервется, и ее кеккей-генкай не идет ни в какое сравнение с дедушкиным. Старейшины ее поддерживали, и отряд "Бакуда" тоже, да и дедушка говорил, что видит ее в роли Цучикаге, просто надо еще немного подучиться, стать еще сильнее и завоевать славы.

— У Конохи найдется, что противопоставить техникам риннегана, — заметила Шизуне, делая жест рукой в сторону барьера, — не уступающим по разрушительности стихии Атома Сандайме Цучикаге. Но сейчас Коноха не желает лишних жертв, и не видит смысла продолжать войну перед лицом такого сильного врага. Генины и чунины должны быть удалены с поля боя, и Коноха поможет в этом.

— Причины? — насторожилась Куроцучи.

— Наши Сеннины тоже понесли потери от двойников, — спокойно объяснила Шизуне. — Их осталось пятеро плюс Джирайя-сама, и они держат барьер. Чтобы высвободить их, использовать в атаках, нужно, чтобы на поле боя остались только сильные шиноби, быстрые, способные если не атаковать Акацуки, то хотя бы уклоняться от их атак, сражаться какое-то время. Техники риннегана способны убить всех генинов Камня за один удар, и скажите, Куроцучи-сан, разве это нужно Ивагакуре?

— Нет, — не задумываясь, ответила Куроцучи. — Но мне непонятна такая доброта Листа, с чего бы вам помогать тем, кто убивал ваших шиноби?

— Лист никогда не хотел лишней крови, — спокойно ответила Шизуне, — а если бы хотел, все великие Гакуре уже лежали бы в развалинах, ведь вы видели удары Сеннинов Листа?

— Да, — неохотно признала Куроцучи, припомнив удар техникой пяти стихий. — Видела.

— Прервем войну и разберемся с Акацуки, — сказала Шизуне, глядя глаза в глаза Куроцучи, — а потом, если Йондайме Цучикаге пожелает, Лист и Камень закончат начатое, в честной войне двух гакуре.

Она не стала говорить о том, что у Листа есть Отшельники, и что Ооноки нанял Акацуки, ударивших в спину. Целый и огромный пласт таких вопросов следовало разрешить, но потом, после вопроса Акацуки. Здесь и сейчас надо было наладить хоть какое-то хрупкое взаимодействие, и Шизуне понимала это.

— В этом есть смысл и правда, — ответила Куроцучи.

Она оглянулась на остатки отряда "Бакуда" и вздохнула.

— Кто будет командовать... альянсом?

— Райкаге на поле боя, Нара Шикаку из штаба, — тут же ответила Шизуне.

— Хорошо, каков план эвакуации генинов?

14:11. В небе, к северу от Конохи.

— И долго будет это продолжаться? — проворчал Какудзу. — Мне нужны новые сердца!

— Погоди, захваченные джинчурики не должны попасть в руки врага! — ответил Пэйн. — Выждем еще десять минут, а потом ударим сами.

— Гакидо мог бы выпить барьер, — заметила Конан.

— И окаменеть, — тут же ответил Пэйн, — в техниках Сеннинов сплошная сенчакра, и тело Гакидо окаменело бы.

— Но он все равно погиб, — заметила Конан.

— На базе есть еще, — отмахнулся Пэйн, — а здесь и сейчас Шесть Путей уже не нужны. Сосредоточив всю чакру в Тендо, я смогу сокрушить барьер Сеннинов, и их самих, и тогда у шиноби не останется средств защиты.

— Барьер биджу, — заметил Какудзу.

— Коноха все-таки разослала отряды на поиски передатчика, — заметил Пэйн, получивший сообщение от Черно-белого Зецу. — Какая наглость!

— И опасность, — заметила Конан.

— Не, Зецу заметил их вдали, ничем себя не обнаружил, он все равно сейчас не боец. В отсутствие Дейдары, я не могу отпустить тебя, Конан, мне нужны массовые взрывы в Конохе и уничтожение войска.

— Там сильные шиноби, — хмыкнул Какудзу, — иных бы не послали в такой обстановке искать передатчик чакры. Пэйн, я буду его охранять, все равно здесь от меня большого толка не было и не будет.

— Конечно, — кивнул Пэйн, — это хорошее решение.

Какудзу, проворчав что-то о наглых шиноби, помешавших ему захватить Гоби, полетел к земле, устремляясь к месту расположения передатчика чакры, благодаря котором Нагато мог управлять телами Пэйна прямо с основной базы Акацуки, расположенной в стране Водопадов.

— Все-таки Дейдара нас подвел, — заметил Пэйн, когда Какудзу улетел.

Конан промолчала и воцарилась тишина, напряженная и гнетущая, тем более, что еще недавно треск и грохот битвы был слышен на двадцать километров вокруг.

14:11. Госпиталь Конохи.

Подобраться к госпиталю было не так легко, как казалось, но Дейдара справился, чувствуя, как подрагивают его руки от нетерпения. Схватить глины, зажевать, перелепить мега-бомбу, в огромный диск, взорвать и насладиться мгновением невиданного взрыва. Пока держат барьер, стенки его сработают как отражатели, примут и отразят обратно волны, убивая все под барьером.

— Я буду величайшим из всех, ммм! — кивнул самому себе Дейдара, запуская руки в подсумки.

Сладостная картина, как он взрывает, уничтожает всех шиноби, и затем появляется перед остальными Акацуки там, где была Коноха и там, где были армии четырех Великих деревень, заставляла его трепетать от предвкушения и восторга.

— Посмотрим, как шаринган устоит против такого, ммм! — кивнул Дейдара.

Он стоял на месте пролома в крыше госпиталя, оставленного Хируко, и его "ммм" услышали.

— Кто здесь?

14:11. К западу от центра Конохи, бывший жилой квартал.

Взрывы в госпитале? Вроде уже мир со всеми подписан? Или что? Шизуне тоже смотрит в ту сторону, недовольно хмурясь. Куроцучи смотрит с любопытством, блин, да она примерно моего возраста, и ее прочат в Четвертые Цучикаге?! Сиськи, конечно, так себе, но все же Каге.

Хотя, Темари, еще моложе, мда.

— Зецу? — неуверенно предполагает Шизуне. — Пытаются пробиться к раненым или в штаб?

Хмм, в этом есть резон, да. Почему бы черно-белой деревяшке не повторить свой налет, как раз, когда все расслабились? Тем более, что он вроде главный у этой банды белых двойников, которым вроде нашли способ прищемить хвост.

— Я разберусь, онэ-сан, — кланяюсь Шизуне. — Куроцучи-сан.

Шизуне хочет что-то сказать, но поздно. Невидимость, телепорт.

Так будет лучше и безопаснее, пусть ведет переговоры.

— Онэ-сан? — с улыбкой повторила Куроцучи. — Так дедушка был прав, и она не внучка Цунаде?

— Это... сложный вопрос, — поколебавшись, ответила Шизуне. — По крови — нет.

— Ага, дедушка опять был прав! — воскликнула Куроцучи. — Так она рождена в пробирке в лабораториях Орочимару, с использованием клеток Сенджу?

Шизуне, моментально вспыхнув, метнула в Куроцучи гневный взгляд, сопровождавшийся выбросом ки. Внучка Ооноки посерьезнела, спрятала улыбку, сообразив, что вторглась в область чересчур личного.

— Приступим к эвакуации, Шизуне-сан?

— Да, — Шизуне выдохнула, сбрасывая гнев и ярость. — Сейчас сюда прибудет представитель команды переброски, и объяснит порядок действий.

Облако взрыва взметнулось над госпиталем. Шизуне побледнела.

— Да что там такое? — спросила Куроцучи.

14:11. Госпиталь Конохи.

Это нечто ошеломляющее и невероятное.

Нет, понятно, что S-ранг — это живучий и сильный шиноби, пускай даже он младше меня. Но все равно до невозможности, до хруста стиснутых зубов и кулаков, как поверить, что Дейдара был в здании госпиталя и сейчас все вокруг взорвется? Трупы охраны, и разрастающаяся прямо на глазах бомба, этакий мега-колобок, от одного вида которого у меня немеет сердце.

Взрыв над подземной частью госпиталя? Там же никто не успеет спастись!

Некогда думать, и поступаю в стиле шиноби: действую. Коснуться растущего колобка, и плевать, что вязкая глинистая масса сразу хватает меня за руку. Закрыть глаза. Центр колобка — его ядро — неизменно. Телепорт за пределы барьера!

Йоптель!

Меня как будто лягают в живот, видимо, масса все-таки имеет значение! Еле вытащил за барьер, и на рефлексах сразу телепорт вверх, с захватом только кожи на руках. Кое-где стесывает, как будто проехался по асфальту, но зато взрывчатка и часть одежды остаются внизу. Вижу висящего в небе, прямо и ниже, Пэйна и рядом Конан, и они смотрят не столько на взрыв-шар Дейдары, сколько на меня. Они двоятся и троятся, в ушах звенит, ох не стоило телепортироваться сразу после утаскивания шара, но как избавиться от липкой взрыв-глины?

Нет, вроде Акацуки меня не видят, никто не мечет в меня техниками и печатями.

Совпадение. Можно отдышаться.

Йопт, куда это меня тянет?

Сброшенная взрывчатка вздувается, растет и облепляет каменный шар, висящий прямо под ногами, притягивающий все к себе, и взрывчатка скрывается под слоями камня и земли.

ДАДАХ!!!

Каменный шар взрывается, сразу телепорт вверх, и все равно воздух снизу бьет, не так сильно, но все же, на рефлексах ухожу еще выше. Барьер колеблется под этим мега-взрывом, летящими скалами, и тут же Пэйн, раскинув руки, что-то кричит, и огромная волна его техники бьет в барьер, и тот не выдерживает.

Моргнув, барьер Отшельников исчезает.

Потоки взрыв-печатей уже летят и несутся в открывшиеся просторы, и Пэйн бьет еще чем-то, завороженно и тупо смотрю на это, пытаясь отдышаться и чувствуя, как во мне не просто закипает злость, нет, это злость, смешанная с усталостью и истощением, отчаянно болит голова и ломит виски, и мне хочется не просто убить Пэйна, а разорвать его на куски, растоптать и обоссать, и долго трамбовать в землю, яростно визжа и крича, и плевать, что он кукла, просто выплеснуть все это накопившееся, связавшееся в один тугой узел.

БАБАХ!

Взрыв где-то там, в районе госпиталя, и у меня состояние близкое к инфарктному, телепорт вперед, здание в клубах пыли и каменной крошки, и тут же вспоминаю, что Шизуне не там, и вижу, что просто снесло часть крыши и верхнего этажа. Дейдара вырывается на свободу, взмывает вверх на спине шестикрылой птицы, размахивая хвостом прически и что-то крича о своей крутизне, и это становится последней каплей, так как он летит прямо на меня.

Палочка. Тройная петля и росчерк.

— Круцио!!! — кричу, не сдерживая себя, выплескивая весь заряд эмоций и магии в Дейдару.

И краем глаза вижу, что взрыв-печати несутся ко мне, и Пэйн поднимает руку, но мне плевать, и нервный шок, боль, крики, трясущийся Дейдара, падающий вниз с птицы — это все, что имеет значение, и плевать на остальное. Просто плевать и все тут, главное — Дейдара и его страдания, которые несут мне облегчение и радость, и желание мучить его еще сильнее, и сейчас эта взрывная скотина заплатит за все, и будет мучиться вечность, не меньше, трястись в агонии боли, бесконечной и непрерывной.

— Сусаноо! — и вокруг меня вырастает стена синей чакры, прерывая заклинание.

Меня трясет и подбрасывает, руки трясутся, и внезапно понимаю, что наслаждался Круцио, и наслаждался тем букетом боли и агонии, что испытывал Дейдара, сейчас падающий вниз. Его трясет так, что он даже не в силах вылепить новую птицу, да что там, он даже не осознает, что способен лепить птиц.

И это приятно, мучительно и невыносимо, и хочется ударить его еще раз, но очнувшийся мозг уже мечется в ужасе, теснит эмоции, показывает последствия, и это не та вещь, от которой можно просто так отмахнуться. Обдумать позже, да, но обдумать обязательно, потому что вот это наслаждение чужой болью — это все может зайти слишком далеко, если не сказать хуже.

Взрыв-печати стукаются в стену чакры Сусаноо, и Пэйн опускает руку.

— Гермиона-сан, — говорит Итачи.

Смотрю на него, и кровавый Мангекё в глазах Учиха как будто смывает пелену эмоций с моего разума.

За спиной вспыхивает по новой барьер Отшельников, и взрыв-печати рвутся об него, и Пэйн вытягивает руку, подхватывая Дейдару перед самой землей. Надо прыгнуть и добить, но меня уже отпускает, и откат эмоций бьет не хуже молота, и понимаю, что сейчас ничего основанного на эмоциях не исполню.

Конечно, есть и Редукто, и Диффиндо, да можно просто накачать Дейдару энергией до окаменения, но видно, что Пэйн с Конан его прикрывают. Не то, чтобы убийство Дейдары не стоит риска, но эмоции уже схлынули, и это значит секунды колебаний перед заклинанием, и Пэйн просто успеет раньше, убьет меня. Организм трусливо сыпет оправданиями, с усилием прерываю этот поток жалости к самому себе, унизительный и постыдный, и хвала магистрам, что его никто не видит, кроме меня самого.

Пэйн, вытянув палец, наставляет его в сторону Итачи, и это значит, что пора уносить ноги.

— Итачи-сан, — кладу руку ему на плечо.

Телепорт под барьер.

— Я ваша вечная должница, — кланяюсь едва ли не до земли на глазах шиноби.

— Гермиона-сан, — спокойно наклоняет голову в ответ Итачи, и кровавые слезы срываются со щек, падают в пыль и грязь.

14:11. В небе, к северу от Конохи.

— Что теперь? — спросила Конан, когда Итачи и Гермиона исчезли.

— Ждем, — бесстрастно ответил Пэйн. — Они выйдут нанести удар, и тогда я сокрушу их. Если они не выйдут, я накоплю еще энергии, и применю Чибаку и Шинра Тенсей одновременно, сломав барьер еще раз.

Глава 12

14:12. Пункт эвакуации возле разрушенной резиденции Хокаге.

— Бегом! Бегом! Бегом!

Оглядываясь на лиловую стену барьера, командиры подгоняли генинов и нерасторопных чунинов. Хрупкое и шаткое равновесие дружбы против Акацуки установилось, и команда переброски, то, что от нее осталось, быстро-быстро развернула портальный мост, если можно так выразиться. Множество портключей сгинуло в горниле ожесточенной схватки, сгорело под техниками, пропало под слоем земли и камней в уничтоженной половине Конохи. Там же где-то лежали шиноби команды переброски, не успевшие эвакуировать себя и собранные половинки портключей.

Но, сократилось не только количество портключей, но и шиноби.

14:12. Крыша здания-комплекса АНБУ.

Цунаде, сосредоточенная и собранная, лечила через Кацую, сидя в круге фуин, и наливалась яростью и скорбью. Да, шиноби Конохи пострадали меньше всех, в этой схватке, но треть их все равно погибла или умирала там, за барьером, куда не доставала чакра Цунаде. И Цунаде переправляла ярость в чакру, как ее учили, лечила еще быстрее, еще сильнее, стараясь успеть, потому что медлить было нельзя, и до снятия барьера и решительной атаки оставалось не более пяти минут.

14:12. Штаб Шикаку, подземная база Корня.

Шикаку, охватывая взглядом стол, наполненный сводками, связываясь с тем или иным шиноби, и обращаясь к Яманака за оценкой, быстро набрасывал доклад, оценивая силы и возможности нового альянса, родившегося из боли, крови и смертей, причиненных Акацуки. Это нужно было для быстрого построения новой стратегии, сражения против Пэйна и оставшихся Акацуки. Ибо, несмотря на то, что было известно, что у Пэйна-Нагато риннеган, что он использует марионеток, которыми управляет, передавая чакру, техники риннегана оставались загадкой. И только теперь, в полной мере оценив их мощь и возможности, Шикаку мог строить стратегию.

— Так, — поджал губы Шикаку, глядя на цифры.

Решение оставить только сильнейших шиноби для продолжения борьбы с Пэйном, было правильным, но как это часто бывает в мире шиноби правота эта была обоюдоострой.

В битве за Коноху сошлись сорок пять тысяч шиноби, двенадцать со стороны Конохи, и тридцать со стороны союза Ивы, Суны и Кумо. Также присутствовали три с половиной тысячи бойцов Акацуки, и пятьсот шиноби Неба, и еще горстка шиноби Водопада.

Теперь, спустя сорок пять минут с начала сражения, половина из них погибла или была тяжело ранена и выведена из строя, надолго, если конечно союз не будет продолжен, и Цунаде не применит лечение на шиноби других Деревень. Некоторые погибли, не успев даже вступить в бой, просто Пэйн ударил по площади и убил там всех.

Просто, повторил Шикаку и потер шрамы на щеке.

Казекаге мертв, и пятитысячный корпус Суны расстроен и уничтожен, и хорошо, что они послушались Темари, но все же, все же, боевого духа от них ждать нельзя. Сотня джонинов, тем не менее, согласилась вступить в битву под знаменем Темари, и это подтверждало правоту решения выставить против Пэйна элитный отряд. Генины и чунины лишь смазка для техник, когда сходятся в бою S-ранговые шиноби, и здесь как раз был такой случай. Не армия на армию, где генины и чунины выполняли свою задачу, добывая свою половину победы, а несколько сильных, безумных и не отягощенных моралью врагов.

Шикаку, конечно не поклялся бы, но был сильно уверен, что эта сотня джонинов возглавляла пятитысячный корпус Суны, вела их в бой, и уцелела, когда четыре пятых корпуса погибли. Возможно, будь они рядом с Шестым Казекаге, тот уцелел бы, и возможно это скрытое чувство вины подвигло джонинов согласиться с Темари.

Но вот и обратная сторона атаки элитным отрядом: сильные шиноби против сильного противника. Акацуки знали, что слабые шиноби им не противники, и ударили по самым опасным из врагов. Хорошо, что Итачи заранее предупредил, вынудил врага атаковать раньше, ибо Шикаку представляя, чем был бы удар Пэйна, когда армии шиноби сошлись бы в тесной схватке в центре Конохи, просто ужасался. Минимум девять из десяти шиноби остались бы на поле боя, и биджу были бы захвачены все, и Каге убиты, и сейчас Акацуки, хохоча, добивали бы остатки.

Не больше, но и не меньше.

И все же, трое Отшельников убиты. Цучикаге мертв. Казекаге мертв. Райкаге отбился, и то только потому, что Пэйн не брался за него всерьез, опасаясь повредить джинчурики, и потому, что потом его спас Джирайя. Трое джинчурики: Гаара, Нии, Роши захвачены и увезены, и Шикаку не рискнул отдать приказ на преследование. Чем ни была эта операция эвакуации, но Акацуки вступили в битву с планом и с холодной головой, и наверняка предусмотрели попытку отбить биджу.

С малыми силами они ударили и перевернули всю обстановку на поле боя.

Крылья отключены, и Шикаку мог только вздохнуть, ибо летающие шиноби сейчас бы пригодились. Было ли это везением или расчетом, но удар получился отменный. Половина леталок Конохи уничтожена, часть повреждена, и шиноби Камня умеющие летать уничтожены на две трети, но в целом, можно было поднять в воздух часть общего элитного отряда, включая Отшельников, и вторая часть с атакой по земле, в общем, по мнению Шикаку не так уж и страшно все было.

Но опять вступал обратный фактор: если Акацуки уничтожат этот элитный отряд, неважно, по частям или вместе, то все. Эвакуация чунинов и генинов тогда лишь отсрочит неизбежное, а именно: разгром и поражение. Конечно, Отшельники показали, что способны противостоять и техникам риннегана, как ранее противостояли техникам Атома, но невозможно все время прятаться под барьерами.

Полторы тысячи элитных шиноби — это много, но хватит ли этого против Пэйна?

14:13. Пункт эвакуации возле разрушенной резиденции Хокаге.

— А что если вместе с нами пройдут двойники? — озираясь на бегу, спросил Нобу.

— Так там мы будем вне боя, спокойно их переловим! — ответил ему кто-то из бегущих.

— Если они не призовут кого-нибудь из своих с массовыми техниками!

Тридцать два уцелевших белых Зецу благоразумно прятались по углам Конохи, благо в месиве разрушения было немало только что появившихся скрытых уголков. На той половине Конохи, что превратилась в серую равнину, прятаться было просто негде, разве что зарываться под землю, но без техник ниндзюцу сделать это было крайне проблематично: земля была равномерно перемешана с камнем, деревьями, телами и содержимым домов, не говоря уже о самих домах.

14:13. На окраине квартала Хьюга, между второй и третьей линиями обороны Конохи.

— Эро-Сеннин! — кричал Наруто, сжав кулаки, сверкая глазами. — Ведь там Гаара! Гаара — мой друг! Они утащили его и убьют!

— Цель Акацуки — биджу, — ответил Джирайя, держа барьер. — Стоит тебе сунуться туда, и ты будешь лежать без сознания рядом с Гаарой.

Он сидел на вытоптанной земле, слегка опираясь спиной на обломанную стену квартала. Когда Шикаку подал сигнал на установку барьера, выбирать было некогда, хорошо, что успели среагировать, иначе Нагато смел бы своей техникой всю Коноху, думал Джирайя, рассеянно слушая крики Наруто. Еще он думал о том, что трое Отшельников погибли, и нанеси удар Акацуки по своему плану, погибли бы все, и только совместные тренировки и порталы позволили ему и оставшейся пятерке Сеннинов занять места и возвести барьер.

Еще Джирайя перебирал в памяти сражение с Нагато, и грусть наполняла его.

— Что я за шиноби, если не могу спасти своего друга?! — орал Наруто. — Его утащили совсем недавно! Надо бежать и спасать его, пока не поздно! Они не могли улететь далеко!

— Наруто! — рявкнул очнувшийся Джирайя. — Там тебя схватят и извлекут Кьюби, после чего ты умрешь!

— Я стал сильнее! Я тренировался сутки напролет, чтобы стать сильнее, чтобы спасти своих друзей, чтобы стать Хокаге, который всех защитит! — Наруто едва не плакал, выкрикивая это в лицо Джирайе. — И теперь я не могу спасти их! Нет, я могу, но ты меня не пускаешь, Эро-Сеннин!

— Наруто, — суровым тоном ответил Джирайя, — ты пойдешь туда и попадешь в засаду Пэйна, и в попытках спасти тебя погибнут лучшие шиноби Листа!

— Да, слушай Джирайю, Наруто, — кивнул Фукасаку, не прерывая сосредоточения.

Наруто отшатнулся, не веря услышанному.

— Эро-Сеннин! Фукасаку-сама! Я справлюсь и один!

— С обладателем риннегана? С Нагато, которого я учил три десятка лет назад, и кто знает, чему он выучился еще за это время?

— Эро-Сеннин, ты учил... Пэйна? — потрясенно перепросил Наруто.

И хотя Гаару захватил Сасори, при помощи Кисаме, который своим мечом просто высосал чакру из песка Гаары, но в этот момент для Наруто все Акацуки, захватившие джинчурики, персонифицировались в Пэйне. При этом Наруто не менее искренне болел за Роши и Нии, но Гаара при этом был его другом, и, крича о нем, Наруто подразумевал спасение всех джинчурики, просто как образ врага воплощался в Пэйне, так похищенные джинчурики воплощались в Гааре.

Джирайя незаметно перевел дыхание.

Будь похищена еще и "сестренка Фуу" удержать Наруто точно не удалось, и кто знает, к каким последствиям все это пришло бы? Но сейчас Джирайя переключил его внимание, и сбил накал страстей. Через несколько минут идти в атаку, и пусть он будет рядом, но кто знает, к чему приведет горячность Наруто и желание быстрее сразить Пэйна? Лучше убавить накал, а еще лучше применить этот пыл в другом месте, и тут внезапно Джирайю осенило, где именно, и даже вдали от Пэйна, в каком-то смысле.

Но все равно снизить возбуждение Наруто было неплохо, ибо юный Узумаки, несмотря на все уроки Джирайи, по-прежнему легко вспыхивал и уперто следовал своим правилам. Просто на горе Мьёбоку это было не так заметно, да, подумал Джирайя, со вздохом.

— Учил, — кивнул он после паузы. — Это было во время второй мировой войны шиноби. У Нагато уже тогда был риннеган, и он учился, яростно и самозабвенно, чтобы стать сильнее и защитить своих друзей.

— Ук, — выдал Наруто, потрясенно глядя на Джирайю.

Он посмотрел на барьер, как будто пытаясь разглядеть за ним Пэйна.

— Да, Наруто, Нагато был тогда примерно твоего возраста, и он разделял твои идеалы, ну разве что Хокаге стать не хотел, так как дело происходило в стране Дождя. Мне больно видеть, во что он превратился, то, кем он стал, и как его учитель, я обязан его остановить.

— Эро-Сеннин, я сражусь с ним! — воскликнул Наруто, сжимая кулаки. — И тогда можно будет догнать тех, кто увез Гаару!

— Нет, Наруто, — покачал головой Джирайя, — прямой путь не всегда самый верный, и мы не будем сражаться с Пэйном. Погоди! Мы лишим его силы, и тогда сможем догнать увезенных джинчурики.

— Но как? — наморщил лоб Наруто.

— Ты же видел Пэйна, висящего в воздухе? — спросил Джирайя, и, не дожидаясь кивка Наруто, продолжил, мрачным тоном. — Так вот, это не Нагато, не тот мой ученик, который владел риннеганом. Это Яхико, друг Нагато и Конан, тот, кого рвался защищать Нагато, и тот, чья гибель изменила Нагато. Теперь это тело — лишь марионетка, управляемая издалека, как кукольники Суны управляют марионетками при помощи нитей чакры.

— Да, да, — закивал Наруто, — Гаара рассказывал!

— Настоящий Нагато далеко отсюда, в другой стране, и сейчас мы может только лишить силы его марионетку, уничтожив передатчик чакры, — сказал Джирайя. — Он установлен где-то возле Конохи, и уничтожив его, мы лишим Пэйна всей силы.

— Понимаю! — вскричал Наруто. — И тогда мы организуем погоню, чтобы помочь Гааре!

— Правильно, — кивнул Джирайя, — и в прямое противостояние с Пэйном вступать не придется, а ведь он только и ждет, когда сможет захватить всех биджу. Передатчик, наверняка, хорошо охраняют, так что приготовься к тяжелой схватке, Наруто.

— Я готов, Эро-Сеннин! — вскричал Наруто. — Давай, давай, давай уже к передатчику!

— Погоди, Наруто, — рассудительно ответил Джирайя. — Если я отправлюсь с тобой, то барьер падет, и Пэйн убьет массу шиноби, которые еще не успели эвакуироваться. Видишь?

— Да, вижу, — выдохнул Наруто, — понимаю, но там Гаара!

— Две минуты, Наруто.

— Две минуты, Эро-Сеннин, — Наруто сел, скрестил ноги и прикрыл глаза.

14:14. Разговор Отшельников через технику Яманака.

— Джирайя-сама? — спросил Тензо, ощутив прикосновение мысленной связи.

— Я отправлюсь с Наруто к передатчику чакры, вам придется сдерживать Пэйна и Конан впятером.

— Двое атакуют, трое ставят быстрый барьер, как делали с Цучикаге, — ответил Тензо, подумав. — Да еще биджу на нашей стороне.

— За ними приглядывайте особо, чтобы Пэйн не утащил их, теперь он не будет сдерживаться, — сказал Джирайя, — и боюсь, Шикаку зря оставил даже джонинов.

— Они пригодятся отражать взрыв-печати, — неуверенно сказал Тензо.

— В любом случае, бейте во всю мощь, как будто это последний бой, иначе он и вправду станет последним боем, — заверил Джирайя. — Уничтожение передатчика может затянуться, Пэйн вполне мог оставить там засаду из еще марионеток, или оттянуть туда руководство Акацуки, ведь не все они погибли на поле боя. Точнее сказать, никто не погиб, и это отдельный вопрос.

— Ни у кого из них нет риннегана, хотя бы, — вздохнул Тензо. — Фуу?

— Да, Фуу, хоть и ранена, но наверняка рвется в бой, — согласился Джирайя. — У Киллера Би есть брат для защиты, и целый Хачиби, так что присмотрите за Фуу, Наруто и без того с ума сходит из-за Гаары.

— Мы сумеем их спасти, Джирайя-сама?

— Не знаю, — честно ответил Джирайя. — Акацуки пришли на этот бой подготовленными, и это удача, что они схватили всего трех джинчурики, а не всех семерых. Всё.

Тензо вздохнул, когда связь прервалась. Хорошо, что здесь и сейчас Яманака помогают, но в бою будет уже не до этого. Сможет ли каждый из Отшельников устоять против техник риннегана? Выдержит ли треугольный барьер? Ведь им отражали техники Атома, пускали вскользь, но не принимали в полную мощь.

— Минута, — сказал вслух Тензо, отбрасывая мысли о поражении.

14:15. Окрестности Конохи.

Кланы Конохи всегда славились своими сенсорами и разведчиками, и поисковые группы, рассыпавшиеся вокруг Конохи, смотрели, нюхали, щупали, рассылали жуков, пытаясь ощутить потоки чакры, ведущие к Деревне и висящему там, в воздухе Пэйну. Ловко маскируясь в складках местности, укрываясь за деревьями и камнями, они обшарили вначале ближние подступы к Деревне, там, где техники и драки уничтожили практически все. Конечно, шанс найти здесь передатчик был крайне мал, ведь его требовалось установить заранее, но чем меньше расстояние — тем лучше работает передатчик, и возможностью, что таковой передвинули ближе после атаки на Коноху, пренебрегать было нельзя.

Несколько групп едва не были обнаружены, но обошлось.

Инструктаж и особое внимания на вопрос скрытности, потому что обнаружение не столько приведет к уничтожению группы — ведь порталы еще никто не отменял — сколько даст Акацуки понять, что идут поиски передатчика.

14:15. Окрестности Конохи. В 6 километрах к северо-западу от Конохи.

— Вот там! — вытянул руку джонин — Хьюга. — Влево и выше, почти на вершине холма!

— Да, теперь и я это ощущаю, там повышенное количество чакры, — отозвался его напарник-Яманака.

— Мы должны убедиться, — сказал АНБУ в маске Свиньи, вглядываясь в заросший лесом холм.

Не так уж и далеко от Конохи, но все же три километра, возвышенность, да, но не самая высокая. В стороне противоположной Лесу Смерти, и шиноби АНБУ подумал, что это сделано специально. Где скрывать чакру, как не в Лесу Смерти? Поэтому в том направлении и будут искать в первую очередь или нет? Свинья скомандовал.

— Вперед, удвоить внимание — если это передатчик, тут будет охрана!

Чунин-Абураме вскинул руку, выпуская тучу жуков-кикайчу в сторону холма.

— Конечно, будет, — проскрипел вслед поисковой четверке Зецу, погружаясь под землю.

Вынырнул возле передатчика в полукилометре, сказал Какудзу.

— Четверо бегут сюда с юго-запада, один из АНБУ, Хьюга, Абураме и Яманака.

— Это хорошо! — Какудзу спрыгнул с передатчика, двухметровой болванки из чакрометалла с отверстиями и трубками. — Сильные сердца! Коноха не послала бы слабаков на поиски под носом у Пэйна!

— Тебе помочь? — осведомился Черно-Белый.

— Охраняй передатчик, — глухо ответил Какудзу, выблевывая веревки, — я займусь группой Листа.

Шшурх! Только листья взметнулись там, где стоял Какудзу.

— Показушник, — проскрипел Зецу, — все равно сенсоры увидят твою чакру!

Если бы Какудзу мог его услышать, то расхохотался бы под своей маской. Веревки — чакроканалы, выключенные сердца, для сенсоров Какудзу сейчас выглядел слабеньким чунином, каким, собственно и был владелец сердца со стихией Молнии, сожранного Какудзу еще в начале схватки.

Какудзу плыл под землей, размышляя о тактике нападения. Сильные сердца — это хорошо, но сам Какудзу сейчас был ослаблен, как никогда за последние сорок лет. Два сердца в начале атаки на Коноху, еще два выбил Хан, и Какудзу даже не получилось насладиться победой над поверженным джинчурики. Одни расходы, в общем. Если дать четверке подать сигнал, то тут через минуту будет не протолкнуться от шиноби Листа, а Пэйну сейчас не до переноса передатчика. Да вообще передатчик сейчас уже не сдвинуть, иначе Пэйн не сможет атаковать, и шиноби Деревень возьмут верх.

Какудзу размышлял. Портал у АНБУ, это без сомнений. Хьюга владеет Кайтеном, сразу поставит щит, накроет товарищей и все. Или портал, или техника связи Яманака. Жуки Абураме — дополнительная разведка и покрытие местности. И при этом нужно не дать им послать сообщение в Коноху. Абураме — четвертым в списке целей, жуки-кикайчу — это неприятно, но не смертельно. Хьюга — третьим, при этом его надо отсечь от остальных, не дать прикрыть Кайтеном. АНБУ — второй, ему потребуется время достать портал, и вряд ли он бросит товарищей. Первый — Яманака, его техника связи может мгновенно поднять тревогу.

Еще Какудзу подумал, что уцелевшее сильное сердце со Стихией Земли — хорошо, подходит к ситуации.

Атака из-под земли была стремительна и легка, Какудзу не страдал милосердием, и не разводил пафосных речей уже почти сотню лет. Сражение с Хаширамой, в котором тот постоянно пытался поговорить, отвратило Какудзу от разговоров перед боем, да и во время боя старейший из Акацуки предпочитал обходиться короткими репликами.

Земля распахнулась, выстреливая сотнями веревок, и превращаясь в липкую, засасывающую глину вокруг ног Хьюга. Особо толстый пучок веревок пробил горло Яманака насквозь, опутал руки, не давая сложить печати, и вгрызся в грудную клетку, добираясь до сердца. Свинья успел выхватить меч, разрезать несущиеся к нему веревки, ударить техникой Огня навстречу, но при этом пропустил веревки, выскочившие из-под земли сзади и сдернувшие подсумок с порталом. Также веревки опутали Абураме, но почти тут же бессильно опали, изгрызенные жуками, ринувшимися прямо из тела.

Тело Яманака еще не успело осесть на пологий склон холма, как Какудзу ударил комбинированной техникой.

— Вакуумный Феникс! — накрывая всех трех шиноби разом.

Хьюга закрутил Кайтен, как и планировал Какудзу, ринувшийся в атаку на Свинью. Абураме отскочил, потеряв часть жуков, сумев выскочить из зоны бушующей техники. АНБУ взмыл выше, и тут же столкнулся с Какудзу, который тут же ударил еще одной комбинированной техникой

— Режущий Клык Небес! — совмещая Молнию и Ветер, пытаясь поразить АНБУ за один удар.

Свинья хладнокровно сложил печати, ударил.

— Стихия Воды: Плевок Дракона! — шары воды устремились к Какудзу, приняли в себя Молнию и Ветер, разлетелись кипящими каплями во все стороны.

Это и погубило Свинью, он моргнул рефлекторно, когда капля практически влетела ему в глаз, а в следующее мгновение Какудзу был уже рядом, прыгнул, рывок Шуншина в воздухе, удар, пробивающий грудь. В обычной ситуации такой удар сломал бы руку атакующему, но руки-веревки Какудзу могли пробить метр камня. Какудзу стиснул сердце Свиньи, и тот увидел, что Акацуки пробил и отделение для портключей, исключив возможность переноса обратно в Коноху. Свинья, ощущая сожаление, что план провалился, ощущая, как рука Какудзу вырывает его сердце, ощущая, что он проиграл, открыл рот и Какудзу отклонил голову, думая, что АНБУ хочет выдохнуть струю огня.

— Ин! — крикнул Свинья. — Сигнал в Коноху!

Взгляд Какудзу метнулся вниз, где уже рассеивался Феникс, и, поглощая сердце шиноби АНБУ, Какудзу ударил в Кайтен Хьюга, ударил на подавление.

— Молот Земли! — конечно, щит чакры устоял, но с трудом, как видел Какудзу, и это давало передышку в пару секунд, необходимую, чтобы закончить атаку.

И в эту же долю секунды, Какудзу осознал, что ошибся, и атаковал не того, слишком пренебрежительно относясь к Абураме. Жуки того, тучей взмыв в воздух, выстроились огромной стрелкой, указывающей вниз, на Какудзу.

— Дракон Небес! — ударил яростно Какудзу, комбинируя Огонь и Молнию, и ощущая, как мощь техник возросла после поглощения сердец Яманака и АНБУ.

Какудзу не знал, что наблюдатели следят вне барьера, до исчезновения которого оставалось не более десяти секунд, и старательно поджаривал жуков, одновременно с этим обрушиваясь с небес на Абураме, пронзая его веревками, подавляя выбросом ки, и не давая контратаковать жуками. Это было быстро и эффективно, и Какудзу вырвал сердце, когда рядом раздался хлопок, и на склоне появились новые шиноби Листа. Какудзу отскочил, поглощая сердце Абураме, и слыша, как ревет и гудит воздух вдалеке под ударом техники Пэйна.

Глава 13

14:17. Окрестности Конохи. В 6,5 километрах к северо-западу от Конохи.

Какудзу сложил печать связи, посылая сообщение, что возле передатчика появилась команда АНБУ и Джирайя в сопровождении джинчурики Кьюби. Пэйн откликнулся через секунду, сообщив, что Какудзу и Зецу придется обойтись своими силами, потому что он и Конан сдерживают армию четырех деревень, в которой не осталось слабых шиноби. Также Пэйн заметил, что это шанс Какудзу реабилитироваться за неудачу с Гоби, и отключился.

— Быстрее! — скомандовал Джирайя, и команда АНБУ рванула в стороны.

Какудзу ощущал вибрации земли и деревьев, и понимал, что четверка АНБУ — сколько их всего вообще осталось, вроде бы Сасори уничтожил множество? — рвется вверх по склону прямо к передатчику, и улыбнулся под маской. Пускай Зецу там разбирается, а он захватит джинчурики Кьюби и покинет битву. За голову Джирайи можно получить массу денег, теперь нужно лишь одолеть его и Наруто, и получить приз.

Сердца на месте, пусть и не все из них сильнейшие, и Какудзу смотрел, оценивая противника. Джирайя в сенмоде, и Наруто в нем же, судя по изменившимся глазам. Два Жабьих Отшельника — это нехорошо, но техники их будут схожи, решил Какудзу. Призывы жаб, удары огнем и маслом, комбинированные атаки, с учетом возрастающей в сенмоде мощи, и советы от двух жаб на плечах Джирайи.

— Будь здесь Кисаме, — глухо сказал Какудзу, — он бы обрадовался хорошей схватке с сильными врагами.

— Но тебя больше волнует награда за наши головы, — хмыкнул Джирайя, поправляя свиток за спиной. — У нас нет времени на хорошие схватки.

— Мы должны остановить Пэйна и спасти Гаару! — выкрикнул Наруто.

— Ха-ха, — ответил Какудзу. — Что же вы тогда делаете здесь?

— То, что должны, — ответил Джирайя.

Он молниеносно сложил два десятка печатей, выкрикнул.

— Искусство Отшельника: Копья Земли!

Из-под земли ударили огромные заостренные валуны, но Какудзу уже взмыл в воздух.

— Дракон Молнии! — сметая камни и землю.

— Кавазу Кумите! — Нога Наруто почти ударила в голову Какудзу.

Какудзу успел подставить руку, на которой лопнула кожа, и тут же полезли веревки, оплетая ноги и тело. Наруто выхватил кунай.

— Клинок Ветра! — смахивая сталью и чакрой пук веревок, разрывая дистанцию с Какудзу.

Тот выбросил еще веревок, пытаясь ухватить Наруто, и тут же отпрыгнул, используя Шуншин, так как Джирайя ударил ревущим потоком пламени, комбинируя масло и огонь, отсекая веревки Какудзу и прикрывая Наруто. Джинчурики перекувыркнулся в воздухе, приземлился рядом с Джирайей.

— Кучиеси-но-Дзюцу! — синхронно прозвучала техника призыва.

— Сияющее Озеро! — ударил Какудзу, комбинируя Воду и Молнию.

Если бы техника прошла, то призванные жабы, да и сами Джирайя с Наруто оказались бы в воде, насыщенной электричеством. Мощные удары Молнии отправили бы призывы обратно, и парализовали Отшельников на некоторое время, давая Какудзу возможность применить веревки.

— Плевок ядовитой жабы! — ударила Ма.

— Стена Грязи! — подхватил Фукасаку.

Какудзу посмотрел на воткнувшиеся в его тело шипы и глухо заухал, хохоча. Яды не брали его тело, состоящее из веревок и чакры. Волна светящейся воды ударилась в стену, отхлынула, и помешать призыву не удалось. В небо вознеслись две огромные жабы, Гамабунта с мечом и трубкой, и Гамакен со щитом и двурогой вилкой. На головах их стояли Джирайя и Наруто, уже складывающие печати, каждый свои, слаженно и синхронно, как на тренировке час назад, на горе Мьёбоку.

— Искусство двух Отшельников: Разящая песнь Ветра и Пламени! — разнеслось над лесом и холмами.

Глаза Какудзу расширились, и он замер на секунду, узрев невероятную мощь, как будто не веря, что такое возможно, не веря, что его, Какудзу, сражавшегося на равных с Первым Хокаге, сейчас уничтожат. Ревущий поток пылающего масла ударил в Какудзу, обращая в пепел и прах, сжигая и разрывая на части, ударил и пронесся дальше, мгновенно уничтожив, все пять сердец и бессмертное тело старейшего из Акацуки.

Уничтожая все на своем пути, иссекая Ветром и сжигая Огнем, оставляя русло из спекшейся земли двадцати метров в ширину, техника двух Отшельников моментально стерла не только Какудзу, но и склон холма, пробила просеку в лесу, уничтожила еще два холма, и прорыла туннель в скалах, иссякнув в километре от Джирайи и Наруто.

— Неплохо, — ошарашенно сказал Джирайя, глядя на след техники.

— На тренировках вы сдерживались, Джирайя-чан, — рассудительно заметил Фукасаку.

— Он мертв? — спросил Наруто.

— Если не отскочил в сторону, то должен быть мертв, — пожал плечами Джирайя.

— Не отскочил, я видела, — добавил Ма.

— Передатчик! — вскричал Наруто, помчался вперед.

Джирайя устремился следом, думая о том, что даже если Какудзу увернулся, то вряд ли снова вступит в бой, предпочтет отступить. Сколько они сражались? Минуту? Успели ли АНБУ добраться до передатчика?

— Пора заканчивать бой, — пробормотал Джирайя, прибавляя скорости, чтобы не отставать от Наруто.

14:17. По границе барьера Отшельников.

Райкаге возглавлял войско четырех Деревень, но все равно шиноби стояли, разбившись на отряды по принадлежности к гакуре. Слишком хрупки были мир и дружба против общего врага, чтобы рисковать смешивать шиноби, и Шикаку, определявший стратегию, и Райкаге, отвечавший за тактику, дружно решили, что не стоит перегибать. Конечно, это ослабляет боевые возможности, но времени нет и обстановка не та, чтобы строить единый альянс из враждующих шиноби.

При этом Шикаку держал при себе мысль, что шиноби Трех Деревень сейчас могут ударить в спину Листу, уничтожив практически всю мощь Конохи. Райкаге, в свою очередь, сдерживался от высказываний, что Отшельники Листа одним ударом могут оставить три Великих Гакуре без верхушки и без армии.

На поле боя фактически оставались два биджу, так как Наруто отбыл с Джирайей, да даже если бы он и остался, высвобождения Кьюби ожидать не приходилось. Фуу, обколотая антидотами, махая четырьмя крыльями, висела над пятеркой Отшельников во главе с Тензо, и громада Хачиби стояла впереди огромного отряда Кумо. Мечники Облака стояли стройными рядами в центре, на левом фланге шиноби Суны. Сотня джонинов Песка, практически без поддержки кукол, и Темари, устало опирающаяся на веер.

Шиноби Ивы на правом фланге тоже выглядели весьма ободранно, потеря Цучикаге ударила по ним сильно, не говоря уже о попытках Акацуки очистить небо. Поэтому воздушный отряд Листа был самым многочисленным, так как кроме него в небе оставались только шиноби Камня, умеющие летать самостоятельно, без крыльев на чакре.

И все же, несмотря ни на что, это полуторатысячное войско, элита Элементных стран, готова была сражаться и разить, отложив в сторону разногласия перед лицом общего врага. Ставка на джонинов, умеющих смирять себя и думать о благе Деревни в первую очередь, в этом смысле оправдала себя. Теперь оставалось только пережить первый удар Пэйна, и контратаковать, со всей мощью и яростью.

С тихим шелестом исчез барьер.

Пятерка Отшельников заняла позиции в центре, над головой Райкаге.

— Шинра Тенсей! — ударил Пэйн на подавление.

Из рукава его тут же выскользнул новый шарик, щелчком пальцев отправленный в полет, по направлению к шиноби. Пэйн выждал секунду и сложил печати.

— Чибаку Тенсей!

Рядом Конан уже вытянула руки, а за плечами ее кипело бумажное море.

— Бумажное Цунами! — произнесла Конан, и поток взрыв-печатей покатился вперед, неудержимой приливной волной.

Шарик Чибаку стремительно разбухал, и к нему устремлялись взрыв-печати, притянутые техникой. Конан с укоризной посмотрела на Пэйна, и в этот момент войско шиноби контратаковало.

— Йиху!! — бомба биджу из Хачиби врезалась в шар Чибаку.

Вспышка взрыва на секунду затмила солнце, и Пэйн ощутил, что ядро техники, специальный шарик, поврежден взрывом. У него оставался еще один, но пока что Пэйн решил его придержать. Не было времени и отвлечься на защиту передатчика, оставалось положиться на силу Зецу и Какудзу.

— Метеоритный взрывной дождь! — ударила Конан.

Ее волну печатей смяло и отбросило, но она тут же свернула взрыв-печати в шары, и ударила ими по войску шиноби, бегущему и летящему в атаку по серой равнине. Пэйн ударил снова.

— Шинра Тенсей!

Пытаясь, пробуя смести войско шиноби одной волной, но на пути его техники вспыхнул квадратный барьер. Вспыхнул и пропал, взаимно уничтожившись, и Пэйн понял, что пора менять тактику, так как Отшельники накопили немало опыта, сражаясь вот так с техниками Атома Цучикаге. Но ударить следующей техникой не успел, так как Тензо вступил в бой.

— Искусство Отшельника: Стихия Дерева: Великий Лес!!!

Шиноби, заранее предупрежденные, в любом случае были слишком опытны, чтобы пострадать, от резко начавшего расти из серой равнины леса. На километр вокруг, насколько успел увидеть Пэйн, все резко покрылось деревьями, которые и не думали останавливаться в росте. Стволы возносились к небу, как будто жажда нанизать Пэйна и Конан, проткнуть их, и тут же раскидывали листья и ветки, скрывая под собой шиноби, давая им возможность забираться на высоту в сотню метров, не прибегая к полету.

Верхушка леса приняла на себя второй удар бумажных метеоритов Конан, погасила его. Да, дожди щепок и листьев, но стволы устояли, и эффект от взрывов оказался минимальным. Пользуясь вспышками и разлетом дерева, как укрытием, шиноби атаковали снизу вверх, стремясь достать Пэйна, и воздушный отряд уже заходил сверху вниз, как будто смыкая клещи.

Печати Конан истреблялись тысячами и десятками тысяч, техники всех пяти стихий, улучшенный геном, метательное железо, все это било, скребло, уничтожало бесконечный поток кибаку фуда, но Конан только усиливала натиск, и все же проигрывала. Пэйн хладнокровно выжидал, когда шиноби подойдут ближе, когда Отшельники не успеют их прикрыть, и тут Хачиби и Нанаби ударили, один техникой воды, вторая тучей взрывных жуков, чтобы шиноби смогли рывком сблизиться с Пэйном и уничтожить его.

— Баншо Теннин! (пр. техника Тендо, противоположная Шинра Тенсей, использует силы притяжения), — выкрикнул Пэйн, притягивая к себе и воду, и жуков, и тут же закладывая ими вираж и ударяя по отряду шиноби Камня.

Бах! Бах! Бабах! Бабах! Бабах! Небо окрасилось взрывами, и шиноби Камня летели вниз, убитые и обожженные, разрезанные и взорванные. Шиноби Конохи ускорились в воздухе, стараясь все же следовать плану, сблизиться с Пэйном и атаковать вплотную.

— Бумажные пули! — ударила Конан, и тут же из под деревьев последовал ответ.

— Стена Ветра! — и поток Ветра рассек взрыв-печати, отрезал их, встал стеной.

Бесконечное зарево вспышек, там, где взрыв-печати сталкивались с секущим ветром, почти ослепило Конан, но одновременно эта же стена отсекла и атаку воздушного отряда Листа. И тут же, не останавливаясь, снизу, из деревьев ударили молнии, взмыли мечники, стараясь в прыжке достать Пэйна и Конан, и не доставая, проваливаясь, но хладнокровно, держа защиту, так как Конан тут же направила еще взрыв-печатей в ту сторону. Подруга Нагато ощущала, что подкрадывается утомление, но сейчас нельзя было сдерживаться, и она сражалась в полную силу, показывая чудеса техник Бумаги.

14:18. В небе над стеной Конохи.

Взмыв выше, Пэйн замер, накапливая чакру. Враги ударили и снизу и сверху? Отлично, решил Нагато, ударю опять Шинра Тенсей, и в этот раз Отшельники не успеют прикрыть всех. Деревьями завалит армию внизу, выведет из строя, шиноби Ивы пострадали, теперь еще сбросить шиноби Листа вниз, и с высоты можно потягаться и с Отшельниками!

В пылу схватки Пэйн забыл о передатчике, крикнул Конан.

— Удержи их еще секунд десять!

— Легче сказать, чем сделать, — проворчала Конан, ощущая, что приближается атакующая техника.

Она торопливо крутанула руками, сводя взрыв-печати ближе формируя стену из них, висящую в воздухе. Огромную, толстую, растущую на глазах, и когда техника Отшельников — огромный огненный дракон — вылетела, Конан торопливо взорвала печати, нанося встречный удар.

БАБАБАБАБАБАБАМММММММ!!!!!

Огромная бумажная стена, висящая в воздухе, взорвалась разом, в единой ослепляющей и оглушающей вспышке, и отряд шиноби Листа на леталках срочно взмыл вверх, вертикально, лишь бы уйти в сторону, уйти с пути взрывной волны. Огненный Дракон взревел, влетая в облако взрыва, и сгинул в нем, добавив еще больше яркости происходящему. Все, кто смотрел на это, вынужденно прикрыли глаза, почти ослепнув, и даже сенсоры не смогли бы рассмотреть, что там происходит, ибо выплеск чакры из взрыв-печатей и Дракона перекрывал все ослепляющей стеной.

Отшельники приняли ниже, поставили барьер, приняв ударную волну вскользь, и быстро-быстро заскользили над верхушками деревьев, торопясь приблизиться к Пэйну, и поставить точку в сражении, потому что все понимали: при нынешней разбросанности войск любой объемный удар Пэйна выведет из строя большое количество сильных шиноби. Но и без разброса было не обойтись, собери все силы в одну кучу, и Пэйн только посмеется, а Конан будет легче применять свои взрыв-печати.

Тензо вздрогнул, когда увидел, как вдалеке огненный поток несется к Конохе, и тут же облегченно выдохнул, так как поток увяз в скале и пропал.

— Джирайя-сама сражается с кем-то, — крикнул он остальным.

Особой нужды в том, в сущности, не было, все Отшельники знали мощь техник сенмода, но Тензо все-таки немного нервничал. Вроде бы вот она, победа, руку протяни, но нет, уже несколько раз за это сражение победа ускользала в последнюю секунду, и кто скажет, на что еще способен владелец риннегана? Всего две-три техники, но войско из элиты четырех Великих гакуре ничего не может противопоставить!

И как бы у Акацуки не оказалось еще секретной техники, которую уже не получится отбить!

Это беспокоило Тензо больше всего.

14:18. В небе над стеной Конохи.

— Что? — удивился и встревожился Пэйн, увидев огненный след по земле.

Конан встревожилась еще больше, ведь всего минуту назад Какудзу сообщил о том, что передатчик найден и почти атакован. Она понимала, что передатчик нельзя переносить и закрыть от обнаружения, но все же не удержалась от мысли, что Пэйн чересчур рискует. Конечно, тело Яхико — лишь марионетка, но сейчас, почти на пороге победы, не стоило бы так полагаться на Какудзу и Зецу.

— Техника массовых бумажных клонов! — решилась Конан, и буквально через секунду Тендо отключился.

Он упал бы вниз, но Конан подхватила его и тут же запечатала, свиток растворился в ней, и тысяча бумажных клонов ринулась во все стороны, совершая самоубийственную атаку на врага. Под их прикрытием настоящая Конан понеслась вперед, за ее спиной рвались клоны, убивая и калеча, но чаще просто взрываясь раньше срока от контрударов техник и потоков железа.

Повинуясь ее приказу, в небо взмыла бумажная кукла, удерживающая Дейдару. Конан не могла его бросить, но теперь она демаскировала себя, хотя в сущности это было делом секунд, по большому счету. План Шикаку предусматривал перехват Конан, после вывода из строя передатчика, и теперь настал этот момент.

— Вот она! — раздался крик.

Конан увидела, как на нее летят шиноби Конохи и Ивы, рассыпавшись выше основного сражения, и направила на них всех уцелевших бумажных клонов. Ей нужно было выиграть время, чтобы обрушить еще волну свитков, уже начавшую вздыматься, и в то же время Конан понимала, что в таких условиях уйти будет очень проблематично.

Но бросить тело Яхико и оставить его врагам?! Никогда!!!

— Конан, — зазвучал в голове голос Нагато. — Пробуди Дейдару и уходи.

— Что?

— Пробуди Дейдару и уходи, он достаточно сошел с ума, чтобы применить свою последнюю технику. Это станет нашим прощальным подарком Великим Гакуре!

— Хай, — лицо Конан затвердело, превратилось в маску.

Она достала из подсумка два шприц-тюбика и резким движением загнала их в шею Дейдаре. Конан и бумажная кукла с Дейдарой продолжали уноситься от погони, вырвались за пределы леса, Конохи, и неслись куда-то вдаль от гакуре. Остановиться было уже невозможно, Конан знала, что в прямом бою сразу проиграет, во всяком случае, таким преследователям, которые включали в себя пятерку Отшельников.

— А? А? — вскинулся Дейдара, взгляд забегал. — А?

Бумага Конан закрутилась перед его лицом, закручивающейся спиралью, и голос Конан звучал мягко, как будто из ниоткуда.

— Враги посмеялись над твоим Искусством, Дейдара! Но у тебя еще есть шанс отомстить им! Примени свою технику сердца, и враги падут, а элементные страны ужаснутся мощи твоего Искусства.

— Да, я не могу проиграть в расцвете своей славы, — сказал Дейдара отстраненно, глядя перед собой. — Только не сейчас!

Руки его рванули плащ, безрукавку, разрывая сетку и обнажая огромный, заштопанный шрам на месте сердца. Руки Дейдары потянули нитку, и шрам превратился в огромный рот. Конан, ощущая, что по вискам ее текут капли пота от страха и усталости, зачерпнула еще порцию печатей, швырнула их навстречу погоне, и ракетой взмыла в небо, непрерывно роняя распахивающиеся свитки, из которых беспорядочно вываливались взрыв-печати, образуя огромную колонну между Конан и Дейдарой.

14:20. В небе, в 4,5 километрах к северу от Конохи.

Усиленный удар взрыв-печатей не остался незамеченным, и Отшельники ударили навстречу, обычными струями Огня, просто усиленными сенмодом и благодаря этому выжигающими взрыв-печати на значительном расстоянии, где можно было не опасаться подрыва.

И все же, отряду из двухсот шиноби, Камень и Лист вперемешку, и Фуу в качестве тяжелой поддержки сверху, пришлось задержаться на несколько секунд, и когда вспышки и дым рассеялись, глазам их предстал висящий в воздухе Дейдара. Разорванная одежда, вместо конского хвоста растрепанные волосы, глаз бесцельно мечется по окрестностям, руки свисают вдоль тела.

Увидев шиноби, Дейдара улыбнулся широко и безумно, и провозгласил:

— Враги! Сейчас вы узнаете всю мощь моего Искусства, ммм!

Рот на груди Дейдары двигался, пережевывая глину, и облизываясь, и тело Дейдары внезапно начало набухать и расти. Дейдара расхохотался счастливо, закричал.

— Я готовил эту технику против Итачи, но сгодится и против других шиноби Конохи!

Тело Дейдары еще выросло, набухло. Кто-то ударил техникой Огня, навстречу выметнулись взрыв-печати, погасили встречным взрывом. Тензо облизал губы, сообразив, что добром это не кончится, и, не рискуя бить техникой, чтобы не спровоцировать взрыв. Мало ли какие предохранительные механизмы предусмотрел Дейдара?

— Мой взрыв уничтожит все в радиусе десяти километров, — хохоча, провозгласил подрастающий Дейдара.

— Искусство Отшельника: Стихия Дерева: Великая Стена! — Тензо складывал печати с невероятной скоростью. — Всем уйти порталами! Отшельники — Шиши Энджин! Какаши-семпай, подстрахуйте меня!

Какаши рывком переместился к Тензо, положил руку ему на плечо, вторая замерла в миллиметре от портключа на поясе. Шиноби АНБУ, коих осталось всего три десятка, разделились. Четверо замерли возле Отшельников, моментально выставивших фиолетовый куб, также держа руки на плечах и возле портключей. Остальные быстро созывали шиноби Листа и Ивы, к счастью, все уже были знакомы с портключами, и оставалось только разбиться на группы по количеству шиноби АНБУ.

— Может мне что-нибудь сделать? — растерянно предложила Фуу.

Летели, летели, а тут сразу убегать, смысла в этом Фуу не видела. Да, будет мощный взрыв, но Отшельники и не такое сдерживали, так думала Фуу.

— Да, берись за портключ, — крикнул Медведь. — Взрыв будет мощнейший, нет смысла с ним сражаться!

— Но Тензо-сама

— Они лишь отклонят удар от Конохи, быстрее! — нетерпеливо выкрикнул Медведь.

С хлопками группы исчезали, пока не остался только Медведь, быстро подобравший портключи, оставшиеся после перехода остальных групп.

— Уходи! — крикнул Какаши.

Пятидесятиметровый Дейдара за барьером захохотал, гулко, колыхаясь телом и, продолжая расти. Он был уже выше фиолетового барьера Шиши Энджин, выше стены Тензо, и продолжал расти и раздуваться, упираясь пузом в деревянную стену.

— Волна пройдет выше! — крикнул Медведь. — И я должен это видеть, Какаши-сама! Я готов принять любое наказание, но я должен это видеть!

— Искусство — это взрыв, КАЦ!!! — выкрикнул стометровый Дейдара.

Ответ Какаши утонул во вспышке света, которая могла бы ослепить всех, если бы стены Шиши Энджин не были такими темными. Благодаря закрытым глазам и отворачиванию обошлись лишь бликами, минутной слепотой, а благодаря барьеру и деревянной стене всего лишь легкими повреждениями барабанных перепонок. Конечно, свою роль сыграло и то, что под барьером остались только исключительно крепкие шиноби, но даже они устояли с трудом.

Огромный Дейдара разлетался, разбрасывая мелкую взрывчатку, и формируя заготовку для объемного взрыва, который и поражал все вокруг в радиусе десяти километров. Коноха попадала в этот радиус, Конан не успела улететь далеко, так как предполагалась ее поимка, и шиноби начали действовать на поражение. Поэтому Тензо сразу поставил стену, хотя теперь и жалел об этом.

Можно было подавить Дейдару, запечатать и закрыть, но Тензо не рискнул, опасаясь преждевременной активации техники. Кто же знал, что для этого Дейдаре надо вначале вздуться на сто метров? Теперь было уже поздно дергаться, и оставалось только надеяться, что остальные Отшельники удержат барьер.

Видеть или слышать, что происходит, Тензо не мог, оставалось только верить в товарищей.

Шиши Энджин устоял, хотя и еле-еле, слишком большое воздействие со всех сторон, даже с техниками Атома и риннегана было легче. Стена Тензо исчезла во взрыве, и часть леса созданного им тоже, но все же свою роль барьер выполнил. Взрывная волна прошла выше наполовину уцелевшей половины Конохи, снесла часть горы с лицами Хокаге, испортив прическу Четвертому, уничтожив базу ВВС и окончательно добив зону закрытых полигонов. Та волна, что шла по земле, достигла Конохи в ослабленном виде, и барьерные команды отреагировали, так что обошлись мелкими разрушениями. И без того вместо половины Конохи осталась серая равнина, так что еще десяток кварталов, стертых с лица земли, уже ничего не решали.

Лес Смерти был по другую сторону, и население Конохи не пострадало.

Но вот во все остальные стороны, взрыв Дейдары заровнял и уничтожил села, реки, мосты, дороги, леса и поля, оставив огромнейшую воронку, весьма органично сочетающуюся с разрушениями в Конохе и вокруг Конохи.

Конан, подорвавшая печати чуть раньше срока, все же сумела ослабить взрывную волну в своем направлении, и вместо того, чтобы погибнуть, просто устремилась вперед на неимоверной скорости, ощущая, что еще немного и тело ее рассыплется на взрыв-печати и не скрепленные друг с другом листки.

— Надеюсь, это было не зря, — прошептала Конан, выравниваясь и устремляясь к северу.

Глава 14

14:20. В 2 километрах к северу от Конохи.

Отшельники сумели отвести удар Дейдары от Конохи, но не от войска. Армия четырех деревень, промчавшаяся по выжженной серой равнине Деревни, вбежало в обгоревшие леса вокруг Листа, и мчалось в атаку на полной скорости, спеша помочь и успеть, поддержать воздушный отряд с земли. АНБУ, переместившие летунов в Коноху, метнулись предупредить, но войско было слишком разбросано и слишком мало оставалось времени, чтобы уйти из зоны поражения.

Поэтому шиноби начали действовать.

Джирайя подхватил Наруто, ушел под землю и спрятался в желудок каменной жабы.

Джонины Камня синхронно выставили стену, а шиноби Суны ударили ветром навстречу взрыву.

Действуя рядом с товарищами, синхронно, джонины ставили защитные техники разных стихий, барьерные команды замирали в сосредоточении, и Хачиби ударил фонтаном чакры навстречу, как будто пытаясь смыть натиск взрыв-глины Дейдары.

Шиноби Облака, под управлением Даруи, запустили грозовой фронт, двинувшийся вперед к зоне взрыва.

— Эй, поберегись, и пониже пригнись, а то взрывом снесет и голову тебе оторвет!

Хачиби превратился обратно в Би, который, выхватив мечи, закрутился на месте, присоединяясь к защитным техникам шиноби Кумо.

— Могучий Би-сама укрылся здесь, потому что у него мозги есть! — провозгласил джинчурики.

Ударная волна, пыль, свет, грохот ударили в защитные укрепления элиты четырех Деревень, и началось сражение, в котором взрыв Дейдары безнадежно проигрывал техникам джонинов и уверенно крушил и ломал все остальное. Трещали вырываемые с корнем и уничтожаемые деревья, дробились валуны, выравнивалась земля, закрывая все пылью и измельченной зеленью, и все же защита шиноби в основном держалась.

Те, кто не догадался прикрыть бока, все же пострадали, но будь жив Дейдара, он все равно разорвал бы на себе одежду от злости. Предполагалось, что взрыв при помощи сердца — ультимативная техника, способная уничтожить армию шиноби или целую Деревню, или даже Деревню с армией шиноби в ней. Результаты практического теста оказались все же иными, погибло не более трех десятков джонинов, из самых слабых, растративших чакру в битве, и еще сотня получила те или иные ранения.

Конечно, если бы шиноби не защищались, они бы погибли все, но такие дураки джонинами не становились.

14:21. В 2 километрах к северу от Конохи.

— Это было ужасно, — Би сплюнул, на зубах хрустели песок и пыль, — и техника эта просто безобразна!

— Ты цел, брат? — донесся голос Райкаге.

— Да, я вовремя укрылся, но теперь чересчур запылился! Надо срочно мне грязь оттереть, и лучше, если Хокаге сможет спинку мне потереть!

Эй даже реагировать не стал, зная, раз Би поет о таком, значит в порядке.

Шикаку связался с шиноби Листа, подтвердил окончание битвы и возвращение в Коноху, как точку сбора.

Время было упущено, и Конан успела улететь и скрыться где-то в небесах. Преследовать ее означало рисковать попасть в новую засаду, рисковать тем, что шиноби будут разбиты по частям, ибо разделиться пришлось бы обязательно — для охвата сферы, поиска по всем возможным направлениям. Тысяча с лишним шиноби побежала обратно в Коноху, по серой и выжженной равнине, оставленной взрывом Дейдары.

— Благодарю всех за помощь! — крикнула Темари. — Возвращайтесь в Суну, служите гакуре, как должно!

Джонины Суны отреагировали по-разному, кто задумался, кто побежал в Коноху, кто-то вроде и хотел что-то крикнуть в ответ, но Темари не стала дожидаться. Развернулась, собираясь присоединиться к отряду элитных мечников Листа, которые в этой битве оказались бесполезны. Бывший капитан АНБУ, Югао что-то командовала, и Темари вздохнула, осознав, что Акацуки все же сумели утащить Гаару.

— Казекаге-сама! — раздался за ее спиной знакомый голос.

— Баки-сенсей, — Темари развернулась, поклонилась наставнику.

— Я больше не ваш сенсей, — развел руками Баки.

— А я больше не Казекаге, — грустно усмехнулась Темари.

— Это еще не поздно изменить.

— Я не собираюсь разжигать гражданскую войну в Сунагакуре. Пускай Старейшины изберут Седьмого Казекаге, — тяжело вздохнула Темари.

Мысли о Гааре и сражении в Конохе наваливались неподъемным грузом, она ощущала сильнейшую усталость и желание лечь рядом с Шикамару, обнять его и молча смотреть в облака.

— Чиё-ба-сама погибла рядом с Шестым, Совет прорежен наполовину, так как Сасори из Акацуки не пожалел никого, я сам спасся случайно, — ответил Баки. — Теперь, когда шиноби Суны и Листа сражались бок о бок, и есть враг — Акацуки, похитивший Гаару, считаю, что вам, Темари-сама, надо вернуться и принять титул Каге. В истории Листа был прецедент, после гибели Йондайме Хокаге.

— Да, я помню, — сухо ответила Темари.

Она вдохнула и выдохнула, помолчала и сказала.

— Баки-сан, я понимаю, что вами движет, но это слишком серьезный разговор, чтобы вести его здесь и сейчас. Неправильное решение и шиноби Суны опять будут гибнуть, на этот раз сражаясь друг с другом. Мне кажется, что хватит смертей, и надо как следует все обдумать.

— Вы правы, Темари-сама, прошу прощения за поспешность предложения, — поклонился Баки.

Он поколебался секунду, но все же не стал ничего больше говорить, поклонился еще раз и побежал вслед удаляющемуся войску шиноби. Темари, оглянувшись, увидела, что осталась одна, остальные уже ушли или убежали. Она ощутила жжение в глазах, и слезы хлынули потоком, чего с Темари не случалось уже лет шесть. Вместе со слезами, которые Темари размазывала по щекам, украшая лицо разводами грязи, как будто уходило напряжение, и Пятая Казекаге сжала кулак на рукояти веера, прошептала горячечно и яростно.

— Дождись нас, Гаара! Мы спасем тебя!

14:22. Третья линия обороны Конохи.

Сижу на пороге наполовину разрушенного дома.

Земля еще подрагивает, еще летят пыль и облака чего-то, но все же основной взрыв закончен, прошел мимо. Моя вина — надо было убить Дейдару, а не крючить, но в тот момент мне это казалось отличной идеей. Выплеснуть эмоции, заставить подрывника ощутить то же, что и я, и хрен знает, куда бы все это зашло, если бы не Итачи.

Вздохнуть и еще раз вздохнуть.

Накосячил, чего уж там, напрыгивать — так на главных, чего меня на Дейдаре переклинило?

Нет, знаю почему, но все же стоило воздержаться. Чувство вины опять будет терзать, хотя и не так глубоко. Коноху и без того распидорасило, шиноби отлично справились с уничтожением Деревни и без моей помощи. Куда ни брось взгляд — развалины и развалины, поломанные деревья, и хорошо, что не трупы в три ряда, а ведь могло быть. Это на уцелевшей половине, той, что ближе к горе с лицами Хокаге, и надо заметить, лица тоже получили свою порцию.

Но все же лучше так, чем серая равнина, теперь впрочем, уже не серая, а заваленная деревьями.

Отстранено думаю, что из этих деревьев можно построить кучу новых домов, и еще думаю, что такая отстраненность, наверное, следствие превышения дозировки ужаса и страха. Первые десять минут до дрожи в коленках, а потом как-то отодвинулось на второй план. Не прошло до конца, но и не мешало действовать, и самое главное: спас госпиталь и Шизуне, так что так ему и надо, этому Дейдаре!

Опять смотрю на выжженную Деревню и опять вздыхаю, осмысливаю случившееся, ужасаюсь и испытываю чувство вины, и одновременно радость и гордость, и страх перед мыслями, что будет дальше, и отупелость после битвы, и потряхивание самого натурального отходняка. Явно к вечеру меня будет колотить, и кидать, но сейчас пока еще отупелость. Доза и мера смертей, разрушений, личного страха превышена, и организм просто отключил эти функции, но немного отдохнет и снова включит, и вот тогда лучше находиться не снаружи, а внутри дома, чтобы никто не увидел.

Впрочем, еще парочка таких битвы и привыкну, хотя пожалуй после пары таких битв шиноби просто закончатся. Вон пыль столбом — уцелевшие бегут обратно, и это значит, что вряд ли в ближайшее время увижу Шизуне, ибо медики точно будут заняты по самую маковку, а потом будет поход на Акацуки, к гадалке не ходи, и там медики будут заняты еще сильнее.

— Эй, имо-то! — раздается голос Шизуне слева, опровергая мои измышления. — Что ты здесь делаешь?

Видно, что армия джонинов бежит обратно, повоевали, в общем. Над Конохой взлетают три зеленые вспышки, означающие, что сражение закончено, но бдительности лучше не терять. Оно, конечно, но вот возвращающееся войско более надежный показатель.

— Армия возвращается, — говорю Шизуне, как бы уходя от вопроса, ибо ответить, на кой хрен я сижу на пороге дома, вместо того, чтобы идти лечиться, точно не в состоянии.

К счастью, Шизуне не развивает тему.

— Ты цела? — и, не дожидаясь ответа, она обнимает крепко и шепчет. — Никогда больше так не делай!

Тональность шепота резко переходит в яростную, ой-ой, кажется, меня сейчас отшлепают!

Шизуне и вправду в ярости, и мне отлично знакомо это состояние, когда страх за близкого человека переходит в ярость на него же. Так и хочется прибить этого идиота, который только что чуть не погиб по собственной дурости! И Шизуне имеет полное право гневаться, наскакивать на бомбу Дейдары было несколько неосмотрительно, и хрен знает, каких ужасов она успела вообразить, когда там, в госпитале рвануло.

Но зато с Дейдарой посчитался, теперь еще Орычу надо будет прописать за Шизуне, и мы квиты.

— Извини, онэ-сан, — наклоняю голову, смотрю в землю, — некогда было думать, бомба росла прямо на глазах.

— Ты — молодец, — Шизуне еще раз обнимает, — спасла всех, так как Дейдара собирался вырастить такую же бомбу, как там.

Я не вижу, но ощущаю, что она головой указывает в сторону только что отгремевшего взрыва. Меня пробивает холодом и ужасом с головы до пяток. Такой же взрыв, но в сердце Конохи? И барьер, да барьер стоял, я же за него бомбу вытащил специально. Мама.

— Тихо, тихо, тихо, — Шизуне придерживает обмякшего меня, шепчет в ухо. — Ты — молодец, но все же больше так не делай. Я думала, что все, тебя взорвало вместе с госпиталем.

Она замолкает, явно не находя подходящих слов, и это понятно. Когда я думал, что Орочимару ее убил, а потом выяснилось, что нет, у меня тоже не было слов, и вовсе не потому, что это был паралич. Но понимание того, что она ощущает, лишь добавляет чувства вины, желания, что называется, упасть на колени и покаяться во всех грехах.

— Ты цела? — повторяет Шизуне. — Как-то бледновато выглядишь.

— Битва закончилась.

Шизуне понимающе кивает, и хорошо, что она жива, что она не поднимает больше вопроса о бомбе, и том, что случилось перед сражением, и эта радость перебивает даже кислое и вязкое послевкусие битвы, и в то же время, исподволь закрадывается новый страх.

Грядут новые битвы, и Шизуне будет там, а я?

— Идем к Цунаде-сама, она тебя подлечит, — тоном, не допускающим возражений, говорит Шизуне, и тянет меня за руку в сторону резиденции Хокаге.

14:25. В 20 километрах к северу от Конохи.

Тело Пэйна — Яхико распахнуло глаза, и Конан удовлетворенно улыбнулась. Конечно, Джигокудо может починить любое из тел Пэйна, но все же именно это ей не хотелось отправлять даже на починку. Глупо, конечно, Яхико давно мертв, и это всего лишь марионетка, которая оживает под воздействием чакры Нагато, но все же Конан ощущала облегчение.

Как будто сохранность тела Яхико означала, что он и дальше будет жить в их памяти.

— Все в порядке? — спросил Пэйн-Яхико.

— Шиноби отказались от погони после взрыва Дейдары, — ответила Конан. — Надо заметить, я тоже чуть не пострадала.

— Нам будет не хватать взрыв-техник Дейдары, — кивнул Пэйн, — но сейчас есть более важные задачи! Сасори докладывает, что его полет с джинчурики пока идет нормально, никто не преследует, и значит, нам тоже лучше поторопиться.

Он вытянул руку вниз.

— Баншо Теннин! — и передатчик выскочил из земли, взлетел вверх.

К сожалению, летать рядом с передатчиком было невозможно, из-за помех, но удерживать его на расстоянии бумагой Конан было вполне возможно. Не боевая комбинация, но транспортировка и перелет тел Пэйна вполне были возможны в такой вот версии.

И бросать здесь передатчик Пэйн совершенно не собирался. Пускай засада не удалась, раз не было погони, но это не означало, что нужно оставить передатчик. Свитки Конан уже обматывали передатчик, двухметровый цилиндр из чакрометалла, чтобы удерживать и направлять в полете. Хируко пришлось изменить конструкцию, чтобы бумага Конан могла подхватывать и нести передатчик, при этом не внося помех. Увы, помехи от бумаги Конан, созданной из ее чакры, несущественные на расстоянии, оказывались критическими в тесном контакте с цилиндром.

Но и эта проблема была решена, и теперь Пэйн и Конан летели дальше.

— Бери левее, — сказал Пэйн. — Отлетим от Конохи и сделаем перерыв.

— Я в порядке, — ответила Конан.

В переводе это означало "я сильно устала и утомилась, но все же смогу долететь, не свалившись".

— Хорошо, — кивнул Пэйн-Яхико, — но если почувствуешь переутомление, сразу найдем безлюдное место и сделаем перерыв. Нет нужды настолько торопиться, раз уж ловушка не удалась.

— Если бы ты не приказал разбудить Дейдару, то удалась бы, — заметила Конан. — Можно было бы захватить джинчурики Нанаби.

— Если бы я не отдал приказ, тебя бы уже окружили и сожгли, — бесстрастно отозвался Пэйн. — Не стоит недооценивать Коноху, они смогли сплотить врагов против нас, и не забывай, что Итачи рассказал им все, что знал. Успей ты улететь, можно было бы рискнуть, но в тех условиях — нет.

— Стоило ли жертвовать Дейдарой?

— Конечно. Безумный Дейдара мог бы в любой момент взорвать нас, а так он даже принес пользу. Раз даже тебя чуть не задело, шиноби точно пострадали.

— Отшельники успели поставить барьер, я видела.

— Неважно, сколько бы ни пострадало шиноби — это хорошо, так как Дейдару все равно пришлось бы убить, чтобы он не взорвал нас всех.

— Что теперь?

— Теперь нам не нужно сдерживаться, — повернул к ней голову Пэйн. — Запланированный удар по шиноби вышел слабее, но он был запланирован. Так что работаем дальше по плану: изъятие биджу, создание летающей крепости, усиление своих и уничтожение чужих. Да, изъяли всего трех джинчурики, но Кисаме уже летит за четвертым, а остальные сами придут в гости.

— Думаешь, шиноби рискнут?

— Если нет, то мы разобьем тех, кто явится за нашими головами, а потом прилетим и сами заберем биджу. Сейчас нужно подавить великие гакуре, точнее говоря, те полторы тысячи, что пытались нас захватить. Остальные нам не противники и мы уничтожим Деревни одну за другой, изымем всех биджу и обратим мощь шиноби в прах и пыль. После этого никто не помешает нам дождаться возрождения Санби и остальных, если кто еще погибнет и развеется, и воплотить в жизнь план.

— Это был план Тоби, — напомнила Конан.

— В котором Яхико сможет снова быть рядом с нами, — парировал Пэйн.

— Нет, я о том, что у нас нет шарингана для активации.

Конан становилось все тяжелее лететь. Она посмотрела на проплывающие внизу холмы и леса, с редкими селениями, и стиснула зубы. Пэйн прав — нельзя терять время, но и лететь так тоже нельзя!

— В убежище Тоби целый склад шаринганов, — равнодушно отозвался Пэйн, — и теперь мы их задействуем. Пересадим в марионеток Сасори и усилим армию, для этого все готово. Парочка глаз сгодится для активации Бесконечного Цукиёми, их придержим.

— Ты об этом не говорил, — тяжело, с паузами, произнесла Конан.

— И теперь Итачи не смог об этом разболтать Конохе, — ответил Пэйн. — Снижаемся!

— Нет! — Конан вскинула руку. — Есть идея лучше. Отключайся, я запечатаю передатчик и тело, и смогу долететь без остановок, правда!

— Хорошо, — кивнул Пэйн-Яхико, посмотрел на Конан внимательно. — Береги себя, мы еще не завершили План.

И марионетка отключилась. Конан, манипулируя бумагой и свитками, ответила в пустоту.

— Конечно, Нагато!

Летя над просторами страны Огня, Конан не могла выбросить из головы судьбу Дейдары. Чтобы отвлечься, она мысленно пересчитала руководство Акацуки. Дейдара — взорвал себя. Нагато — на базе. Она сама в воздухе. Черно-белый Зецу — был возле передатчика. Там же был и Какудзу. Уцелел кто-то из них или нет, неизвестно. Кисаме — улетел в Туман. Итачи — перешел на сторону Конохи. Сасори — улетел в середине битвы, унося тела джинчурики, и судя по словам Пэйна, успешно, шиноби не успели отреагировать. Хидан — сразил Цучикаге и пропал, но вряд ли погиб, он же бессмертный. Бойцов сопровождения и белых Зецу Конан пересчитывать не стала.

Огромная бумажная птица неслась над просторами страны Огня, выше облаков, невидимая снизу.

14:25. Где-то в разрушенной части Конохи.

Хидан еще раз ударил укрепленной рукой, пробивая выход наружу. Еще пара ударов сокрушила корку из камней и земли, выход расширился и Хидан, наконец, вылез на свет, злой, как никогда. Мало того, что он упал головой вниз, так в момент, когда он почти выкопался обратно, Пэйн ударил своим Шинра Тенсей, опять закопав его. От этого уровень злости у Хидана зашкаливал, приводя его в совершенно невменяемое состояние.

Ему нужно было срочно кого-нибудь убить, принеся жертву Джашину и проведя полный ритуал, а не ту пародию, что имела место во время сражения с Ооноки. Хидан выплюнул землю и глину, заглянул в колодец и сплюнул еще и туда. Где-то там под землей осталась верная коса, которую не получилось вытащить, но Хидан знал, что ему хватит и железного заостренного стержня.

Главное — найти шиноби и получить каплю его крови! Пылая яростью и злобой, Хидан развернулся, ища взглядом шиноби посреди развалин, поваленного леса и серой равнины, и думая о том, что Лидер уже всех сокрушил и улетел, забыв о нем. Все о нем забыли, но он им покажет ярость Джашина!

— Вот он! — раздался крик и Хидан осклабился.

Он взял наизготовку железный штырь, облепленный землей, и поднес к губам знак Джашина, продолжавший болтаться на груди. Но не успел Хидан вознести хвалу своему божеству, как его окружили.

— Ебать! Что-то вас слишком дохуя! — сказал Хидан, оглядываясь.

Три десятка джонинов, окруживших его, молча смотрели с высоты куч камней и сломанных стволов, распространяя вокруг цунами ки, вызванные мыслями о том, что им попался все-таки один из Акацуки. Неизвестно, как сложилась бы судьба Хидана, не будь у джонинов четкого приказа взять его живым и желательно целым. Шикаку не хотел рисковать потерей бесценного источника информации, пускай даже, оный источник бессмертен, и пусть даже есть Итачи, вернувшийся в Коноху.

— Джашин-сама! — вскричал Хидан.

— Бей его! — ринулись вперед джонины.

14:26. Возле разрушенной резиденции Хокаге.

Итачи согнулся, закашлялся, выплевывая кровь, ощущая, как сжимается грудь, перехватывает дыхание. Как всегда, после перенапряжения, после чрезмерного использования шарингана и особенно Мангекё шарингана, болезнь дала о себе знать. Усилием воли он подавил кашель, выпрямился, утирая рот, и не устояв привалился к стене, и тут же понял, что зря это сделал.

Годайме Хокаге и Хатаке Какаши уже стояли перед ним, сосредоточенно изучая.

— Цунаде-сама, Какаши-семпай, — пытаясь удержать голос, произнес Итачи.

— Итачи, давно это у тебя? — спросил Какаши, рассматривая кровавые следы.

После той ночи, когда я перебил клан, хотел ответить Итачи, но новый приступ кашля скрутил его, ударил об стену, заставил замолчать. Цунаде, разглядывая Итачи, лишь цокнула, активируя Шосен дзюцу. Провела рукой вдоль тела Итачи, еще раз досадливо цокнула.

— Вечно вы так, молодые, — произнесла Цунаде, — ведете себя как будто бессмертные. Придется провести ударное лечение, полежать в госпитале.

— Мне незачем жить, Годайме-сама, — прокашлял Итачи.

— Ха! — фыркнула Цунаде. — Никак героически помереть собрался? Надо было думать, прежде чем спасать Коноху! Теперь придется лечиться!

— Но

— Итачи! — Цунаде гневно скрестила руки на груди. — Если ты — шиноби Конохи, то ты слушаешься Хокаге! И я, как Хокаге, прописываю тебе лечение! Немедленное! Героически помереть ты всегда успеешь, после лечения! Всё!

14:26. Возле разрушенной резиденции Хокаге.

Глядя на Итачи, прижатого к стене, фактически загнанного в угол, ощущаю невольное и неуместное веселье. При этом какая-то часть моего мозга испытывает жалость к Итачи, и восхищение его чувством долга. Явно же готов лечь и помереть, но вынуждает себя действовать и сражаться. Мне бы такую силу воли, но нет, я слабоволен и впечатлителен, и готов бежать от действительности и предаваться душевным страданиям.

Справа движение, подходит Сарутоби Асума, растрепанный, усталый, с сигаретой во рту.

— Примите мою признательность, Гермиона-сан, — и, натолкнувшись на мой удивленный взгляд, поясняет. — Вы спасли госпиталь от бомбы Дейдары.

Кланяюсь в ответ, даже не пытаясь уточнять, кто из близких ему людей там находился.

Какая, в сущности, разница?

— Могу я что-то сделать для вас, Гермиона-сан?

— Хай, Асума-сан, — отвечаю просто, — одна ваша сигарета, и мы в расчете.

Он не пытается делать удивленного лица, не читает моралей, просто достает сигарету и протягивает. Возможно, это перебор, возможно, но чтобы переключиться и отвлечься от всего случившегося, не упасть куда-то в бездну мысленного отчаяния — вполне. Ведь и в самом деле устояли. Выжили. Шизуне жива и Цунаде жива. Все хорошо, насколько оно может быть хорошо после такого массового побоища.

— Инсендио, — и огонек пляшет на кончике пальца.

Делаю затяжку и ощущаю, как кружится голова от забытого вкуса и ощущений.

Глава 15

19 июня 79 года. Рядом с разрушенной резиденцией Хокаге, Коноха, страна Огня.

Атака Акацуки сделала врагов вынужденными друзьями, на некоторое время.

Но вот исчезли взрыв-печати, пал Пэйн, и взорвался Дейдара, и шиноби разных Деревень опять начали поглядывать друг на друга искоса. Вернувшаяся пятерка Отшельников висела в воздухе, выступая если и не гарантом мира, то напоминанием о мощи Конохи. Конечно, Лист фактически перестал существовать, но шиноби его были живы, и пускай из троих джинчурики один попал в плен к Акацуки, так и в армиях других Деревнях было ровно то же самое. Наруто не пострадал, и уцелевший, даже не раненый Киллер Би, сейчас скромно стоял в сторонке, рядом с братом.

В этом смысле, конечно, Облако не уступило Листу, Райкаге, как и Хокаге, отстояли свою жизнь в бою.

Шиноби Суны, которых бросила Темари, обратно собрались вокруг Реки, который хоть и разбирался в военном деле, но в дипломатии был не силен, и что делать в сложившейся ситуации представлял смутно. Понятно, что не стоит напрыгивать на Лист, но как теперь быть с войной? Разрушениями? Кровью, пролившейся между Деревнями?

Последний вопрос особенно волновал шиноби Ивы, собравшихся вокруг Куроцучи. Внучка Ооноки не имела опыта деда, но все же готовилась стать Каге. Ей, как и Райкаге, да и Реки было предельно понятно, что войне теперь конец и напрыгивать по новой на шиноби Листа точно не стоит. Но, во-первых, это было не совсем ясно джонинам, не отягощенным политикой, зато видевшим смерть своих друзей на этой войне, и во-вторых, Куроцучи и остальным, было неясно, что делать дальше.

Куроцучи смутно догадывалась, что на этот вопрос не смог бы ответить и дедушка, не догадываясь о том, что Годайме Хокаге, в сущности, терзали те же проблемы. Третий лежал, если и не при смерти — спасибо Кацую! — то уж точно без сознания, а Кохару и Хомура остались где-то там, под серой равниной второй половины Конохи. И значит ей, Цунаде, надо найти решение, не сорвать План, и не испортить и без того безумную ситуацию, сложившуюся после этого безумного часа.

— Шикаку, а как планировалось вообще удержать армию трех Деревень, не перебив половину из них?

— Это была импровизация, Годайме, — Шикаку не удержался от досады в голосе, — и как всякая импровизация, она не выдержала проверки действиями. Но вообще я планировал получить господство в воздухе, ударами Сеннинов сбросив всех вниз, и потом разделить противников на части, и, пленив сильнейших, испугать остальных. Без крови, конечно, не обошлось бы, но не такой.

Он потер шрамы, сказал.

— Вообще основной план строился на том, что враги вторгнутся в страну Огня частями, и мы встретим их на полпути к Конохе и разобьем частями. Райкаге и Цучикаге учли этот момент, когда планировали операцию переброски, а я вот ошибся.

— Да, все мы ошиблись, — вздохнула Цунаде. — Мысль о том, что Коноха все-таки разрушена, приводит меня в ярость, но драк, пожалуй, на сегодня хватит.

Взгляд ее упал на все еще стоящего рядом Итачи, и Цунаде улыбнулась, почти хищно.

Да, Сандайме в госпитале, но разве зря он ее учил? Общий враг, и пусть Акацуки бежали, но вот он, Итачи, и рассказу его о планах Пэйна если и не поверят безоговорочно, то точно прислушаются, ибо все знают, что Итачи провел почти десять лет в Акацуки. Конечно, будут еще и каверзные вопросы о нынешнем статусе Итачи, но... Цунаде мысленно вздохнула, признавая, что Итачи заслужил полное прощение и получение хитайате Листа обратно. Если бы не он, возможно, Акацуки уже добивали бы остатки всех армий, утверждая свою силу и господство над Элементными странами.

Одновременный удар Белых Зецу в нужный для Акацуки момент точно даровал бы им девять десятых победы.

— Так, Итачи-сан, — сказала Цунаде, не убирая улыбку с лица, — придется тебе выступить перед Каге, и рассказать им о плане Акацуки.

Итачи посмотрел внимательно, выпрямился.

— Хай, Годайме-сама, я готов, — ответил он.

— Отлично! — воскликнула Цунаде. — А потом сразу лечиться, и набираться сил, тебе еще клан восстанавливать, Итачи-сан!

Жизнь в Акацуки приучила Итачи владеть собой, лицом и телом, и он просто поклонился в ответ, вроде бы бесстрастно и равнодушно. Но Цунаде все же уловила, не взглядом, но жизненным опытом, раздражение Итачи. Характер этого раздражения был отлично известен Цунаде и выражался словами в следующем: "Я выполнил свой долг, дайте мне спокойно умереть". О, Цунаде такое видела неоднократно, особенно на второй мировой войне, и знала, что такого "перегоревшего" надо через силу заставлять жить. Надо заставлять, но при этом не перегнуть палку, иначе можно сломать окончательно, и тогда уже никто не предскажет последствий.

Но дать Итачи лечь и умереть? Нет, Цунаде не собиралась такого допускать.

— Если сейчас не показать другим Деревням, что Акацуки не просто сошли с ума, а следуют плану, направленному на уничтожение всех шиноби, то временный союз последних минут просто рассыплется в прах, — сказала Цунаде. — И тогда Акацуки все-таки возьмут верх, разбив нас по частям.

— Да, Годайме-сама, я понимаю, — еще раз поклонился Итачи.

Впрочем, чтобы ощутить общую враждебность и напряжение между шиноби разных Деревень, не требовалось быть S-ранговым. Оно витало в воздухе, выражалось во взглядах и жестах, и, разумеется, Итачи понимал замысел Цунаде, но это не означало, что ему не хочется лечь и умереть, выполнив долг.

— Шикаку, хитайате, — сказала Цунаде.

Глава клана Нара снял с себя хитайате и протянул его Итачи.

— Теперь ты снова полноправный шиноби Конохи и глава клана Учиха, Итачи-сан, — сказала Цунаде просто.

— Хай, Цунаде-сама, — ответил Итачи.

Цунаде видела и ощущала, что Итачи все же взял себя в руки, долг перевесил желания, и с этим уже можно было работать. Она кивнула и опять обратилась к Шикаку.

— Проведем предварительные переговоры прямо сейчас, пока шиноби не набросились друг на друга на радость врагам, — тут Цунаде припомнила подробности эвакуации. — Генины и чунины, убранные из Конохи, не передерутся там?

— Их переносили в разные места, близкие, но разные, — задумчиво ответил Шикаку, — но вообще вы правы, Цунаде-сама, если быстро что-нибудь не предпринять, могут начаться волнения, ведь наверняка все видели взрывы. Я сейчас же отправлю туда шиноби.

Шикаку отошел в сторону, Итачи сказал негромко

— Возможно, стоит напомнить джонинам Облака, Камня и Песка, что их генины и чунины не погибли в последней битве, благодаря Листу. Это убавит враждебности, и покажет, что Лист держит слово и не держит зла.

— И предложить всем эвакуацию в родные Деревни, — прищурилась Цунаде, — молодец, Итачи-сан!

Тот еще раз склонил голову с равнодушным видом.

— Стихия Дерева: Дом! — Тензо небрежно сложил печати, и из-под земли полезли деревья, сплетаясь в дом.

Просторный, широкий, двухэтажный, с деревянными стенами и крышей, готовый к заселению.

— Пожалуй, с отстройкой Конохи проблем не будет, — хмыкнула Цунаде.

— Хай, — ответил Тензо, — я уже делал такое после налета в январе. Сейчас разрушения намного больше, но в режиме Отшельника жильем обеспечить всех точно смогу.

— Еще инфраструктура, но это ладно, подождет, — заметила Цунаде. — Вначале все же

Она оборвала сама себя, вошла внутрь дома, сопровождаемая Итачи. Райкаге Эй зашел вместе с братом, и будущая Цучикаге Куроцучи прихватила брата Акацучи, который, правда, упирался. Темари, смотревшая на это, прикусила губу до крови, не в силах отделаться от мысли, что она тоже могла бы зайти внутрь... вместе с братом. Но Гаары нет, и она не Казекаге, и Темари терзала душевная боль, которую она пыталась заглушить физической.

— Темари, — раздался голос Шикамару. — Не мучай себя, идем. Коноха сделает все, чтобы спасти Гаару, неважно, помогут другие Деревни или нет.

Темари обернулась, посмотрела на Шикамару. Тот стоял с самым серьезным видом.

— Вернулся только что, — пояснил Шикамару, — после сообщения от отца.

— Почему ты так уверен? — спросила Темари и тут же ощутила, как глупо это прозвучало.

— Потому что он наш, — бесхитростно ответил Шикамару, — потому что он друг Наруто и Фуу, и твой брат, Темари.

Темари посмотрела, как в дом для переговоров заходит Реки и еще джонин Суны, которого она знала в лицо, но не могла сейчас вспомнить имя. Из ведомства Юры, это она точно помнила, но имя ускользало. Мимо пронесся знакомый оранжевый вихрь и влетел в дом, с криком.

— Бабуля Цунаде! Мы должны спасти Гаару!

— Видишь, я же говорил, — заметил Шикамару.

Темари кивнула, ощутила, что опять готова расплакаться, как будто ей три года, и усилием воли сдержалась. Проходивший мимо Джирайя кивнул в ответ, раскланялся с Отшельниками, и тоже скрылся в доме.

19 июня. Рядом с разрушенной резиденцией Хокаге, Коноха, страна Огня

— Асума-сан, как вам не стыдно? — обращается Шизуне к сыну Третьего.

Тот, взъерошенный и уставший, удивленно смотрит на Шизуне.

— Онэ-сан, я сама попросила сигарету, — вмешиваюсь.

— Все равно! — восклицает Шизуне.

— Гермиона — взрослая девушка, — пожимает плечами Асума, — и сражалась сегодня наравне со всеми.

Ага, ага, и надо полагать, потому Шизуне и нервничает.

Тремор после драки или как там это по-научному называется, не знал никогда. Самое смешное, что чужое тело помогает сражаться так, как я не сражался там, дома, никогда не сражался, честно говоря. Школьные драки не в счет, речь именно о таком вот, как у шиноби или хотя бы в Поттериане. Чужое тело и ты как будто сам другой человек, хотя нет, не так, сложно выразить словами, как будто ты супергерой в маске, что ли? Как в фильмах, в обычной жизни тюфяк, над которым все смеются, но в маске герой, и все восхищенно аплодируют. Тоже не совсем корректно передает состояние, но уже ближе к телу.

— Не волнуйся, онэ-сан, я не собираюсь снова поддаваться этой привычке, — сообщаю Шизуне.

— Снова?!

Асума тоже бросает удивленный взгляд. Йоптель! Расслабился, ага, ударило дымом по мозгам. Понятно, что физическую зависимость с одной сигареты не получу, тело то другое, да даже если бы было родное, после семилетнего перерыва все равно не получить зависимость. Но мозги расслаблены, накал сражения ушел, ага, и Шизуне рядом, вот и ляпаю не подумавши. Очень не подумавши, ага.

Хорошо, говорят, помогает сбивать с мысли поцелуями, но не при Асуме же!

— Мы поговорим об этом, потом, — с угрозой в голосе сообщает Шизуне.

— Да, онэ-сан, конечно, — улыбаюсь в ответ.

Шизуне, вздыхая, мчится дальше по делам. Асума ерошит волосы, спрашивает.

— Еще сигарету, Гермиона-сан?

— Да, пожалуй, еще одну и работать, — вздыхаю.

Закуриваем еще по одной, все равно Шизуне не видит. Будет, конечно, разговор, но Асума прав — совершеннолетие уже за плечами, и возможно эта игра в сестер зашла слишком далеко, раз уж Шизуне искренне в нее верит. Ее, конечно, тоже можно понять, вся эта история с семьей и так далее. В общем, не мне ее судить, но и бежать срочно дымить и бухать назло Шизуне, точно не буду.

Чай, не маленький уже.

Асума поглядывает, но вопросов не задает, и хорошо. Тоже, наверное, о семье думает, в конце концов, отец в госпитале в тяжелом состоянии, а племянник, как выяснилось, едва без головы не остался. Конохамару, недовольный тем, что детей и жителей Конохи эвакуировали, сказал своему приятелю по команду Удону, чтобы тот утер соплю, мол, они пойдут на войну! Будут доблестно защищать Коноху, он всем покажет свой огромный расенган и вообще!

И ведь проскочил бы!

Конохамару, конечно, еще не генин, но внук Хокаге, и немного во всей этой внутренней кухне разбирается, и проскользнул бы в Коноху, с понятным результатом. В лучшем случае его бы поймали свои, и пинком эвакуировали, в худшем остался бы лежать среди тысяч трупов. Не знаю и не представляю, как Цунаде собирается строить Мир и Дружбу после такого кровавого поебища, разве что переведут стрелки, что мол, шиноби между собой немного подрались, а основные бябяки — Акацуки, они всех убили и вообще?

Тоже может быть, здесь в принципе, в пиаре и информационной войне разбираются, только на свой, шинобский лад, до сих пор местами непривычный моему взору. В общем, подружка их, Моеги, услышав такое, настучала в бубен одному, потом второму, потом сдала их одному из воспитателей Академии, в общем, обошлось. А ведь могло и не обойтись, и ладно взрослые шиноби, те знали, за что бьются и вообще, а дети, вроде Конохамару?

Курим и молчим, иногда оно полезнее ста сеансов у психолога, которых здесь по-прежнему нет.

19 июня 79 года. Дом, рядом с резиденцией Хокаге, Коноха, страна Огня.

Услышав крик Наруто, Цунаде тяжело вздохнула. Она хотела предложить Отшельникам поставить барьер вокруг дома, для обеспечения приватности переговоров, но не рискнула. Мало ли, воспримут как приглашение в ловушку или еще чего похуже, тем более, что переговоры предварительные и ничего секретного в них нет. Просто не подпускать никого к дому, вполне нормально.

Но теперь Цунаде подумала, что стоило бы все-таки поставить барьер.

— Бабуля Цунаде! — Наруто влетел в огромную комнату на втором этаже.

Точнее говоря, весь второй этаж состоял из одной огромной комнаты — зала, где Тензо дополнительно вырастил стулья и стол для переговоров. Наруто, не обращая внимания на собравшихся, подлетел к Цунаде.

— Мы должны спасти Гаару! Эро-Сеннин сказал, что мы победим Пэйна и потом полетим за Гаарой, а мы не полетели, потому что был взрыв, и теперь надо лететь, ведь Акацуки разбиты, а Гаара там, в плену, и из него собираются извлечь биджу, и он точно умрет, а этого нельзя допустить, я пока еще не спас Саске

Итачи вздрогнул, посмотрел внимательно на Наруто.

— и Карин, а теперь еще и Гаара, и мы должны собрать все силы и ударить, пока Акацуки убегают, а если нет, то я сам отправлюсь, я стал сильнее и смогу

— Наруто! — голос Цунаде заполнил комнату, оглушая.

Киллер Би восхищенно присвистнул, но от рэпа удержался, лишь сделал несколько танцевальных движений и, достав блокнот с карандашом, начал подбирать рифмы, шевеля губами. Наруто ошеломленно замолчал, глядя обиженно на Цунаде, и тут появился Джирайя, немного разрядив обстановку.

— Наруто, — сказал Джирайя, — вообще-то уважаемые Каге здесь и собрались затем, чтобы решить вопрос Акацуки и спасения Гаары.

— Но ты говорил, Эро-Сеннин, — закричал было Наруто, но сразу сбавил громкость, — что мы отключим передатчик и сразу победим Акацуки, и после этого отправимся спасать Гаару! Мы отключили передатчик, победили этого странного типа с веревками, и теперь надо спасать Гаару!

— Ты же видел взрыв, Наруто, — спокойно ответил Джирайя, — кто знает, какие ловушки еще приготовили Акацуки? Прошу прощения, идем, Наруто.

— Но Эро-Сеннин!

— Джирайя-сама прав, — внезапно прозвучал голос Итачи. — Отправься вы сразу вслед Акацуки, уже оказались бы в ловушке Пэйна. Он охотится за биджу, и не смог бы пройти мимо джинчурики Кьюби.

Итачи посмотрел прямо в глаза вскинувшегося Наруто и сказал.

— Я признателен тебе, Наруто, за желание помочь Саске, и спасти Гаару, но сейчас надо проявить терпение. Удар Акацуки не достиг поставленной цели, но если сейчас ударить в ответ, не подготовившись, то они захватят остальных биджу.

— Тем, кто попробует меня схватить, придется очень дорого за это заплатить! — не удержался Би.

— Нужно предупредить Туман, — сказала Цунаде Джирайе.

Тот кивнул, потянул за плечо Наруто, сказал настойчиво.

— Идем, Наруто, чем дольше мы мешаем началу, тем больше откладывается операция по спасению Гаары.

Необычно притихший Наруто, продолжавший смотреть на Итачи, машинально кивнул в ответ, пошел вслед за саннином. Итачи, глядевший ему вслед, лишь вздохнул мысленно. Разговора о Саске не избежать, не может быть сомнений, и Итачи заранее предвидел всю боль такого разговора, и в то же время ждал его, желая услышать подробности жизни младшего брата, как будто прикоснуться к тени Саске.

Когда Наруто вышел, еще некоторое время стояла тишина, затем раздался голос Цунаде.

— Прошу простить Наруто, он слишком эмоционален и не слишком воспитан, когда дело касается его друзей, не говоря уже о джинчурики, которых он считает братьями и сестрами.

— Хэй, у меня еще один брат, но, кажется этому я не слишком рад! — опять не удержался Би.

— Помолчи! — рыкнул Райкаге. — В плену у Акацуки Нии, и раз уж здесь Итачи, и Годайме Хокаге ему доверяет, то я хотел бы услышать про этот план Акацуки, и зачем им все биджу! Подчеркиваю, услышать!

— Да, и Роши-сан у них, — добавила Куроцучи с противоположной стороны стола.

— Лист захватил в плен кого-то из Акацуки, — сказал Реки, — возможно обмен?

Итачи посмотрел на Цунаде, та махнула рукой и бросила.

— Хидан.

— Понятно, Годайме, — кивнул Итачи, повысил голос. — Прошу прощения, никто Хидана ни на кого менять не будет. План Акацуки предусматривает сбор биджу, а Хидан свою роль уже выполнил. Он вел себя слишком нагло и непредсказуемо, даже по меркам Акацуки, и не будь он бессмертным, его бы давно убили. Пэйну он больше не нужен, так как начальный план захвата биджу сорван, а Третий Цучикаге мертв.

Он посмотрел на помрачневших Куроцучи и Акацучи, вздохнул.

— Наверное, стоит рассказать все с самого начала, чтобы стало понятнее. Изначально Акацуки ставили целью захват какой-либо гакуре, основание там базы и затем, с опорой на эту базу, захват всех биджу. Одним ударом, неожиданным и выверенным, с работой двойки шиноби из верхушки Акацуки против одинокого джинчурики. Более чем достаточно, с учетом того, что в руководстве Акацуки были только шиноби S-ранга, а способности биджу более-менее известны.

— Еще неизвестно, кто бы победил, уж я бы точно врагам засадил! — заявил Би.

— Мой бывший напарник, Хошигаке Кисаме, очень хотел с вами сразиться, Би-сан, — ответил Итачи, повернув голову в направлении джинчурики Хачиби.

Мягкий, спокойный голос, равнодушный тон Итачи подействовали, Би не стал задираться и развивать тему, как бы он всем показал. Итачи выждал несколько секунд, продолжил.

— Четвертый Мизукаге, Ягура, находился под контролем одного из Акацуки, настоящего лидера организации, не показывавшегося на публике. Себя он называл Тоби и владел Мангекё шаринганом, но периодически претендовал на то, что он Учиха Мадара.

Каге и их помощники замерли, ошеломленные громким именем и обстоятельствами. Не всем были знакомы подробности прихода Теруми Мэй к власти, не говоря уже о внутренней кухне Акацуки.

— В свое время Тоби помог мне вырезать клан Учиха, — продолжал равнодушным тоном Итачи, — и тем самым предотвратить их мятеж против Листа. У нас было заключено соглашение, Акацуки не трогают Коноху, я не мешаю Тоби. Под контролем Тоби, Ягура начал планомерно разрушать Киригакуре, это должно было не только облегчить последующий захват Деревни, но и ослабить шиноби в целом. Восстание Теруми Мэй помешало этому плану, и было решено захватить Амегакуре, по ряду причин.

— Например? — спросил Райкаге.

— Пэйн, он же Нагато, лидер Акацуки, формальный, а после смерти Тоби фактический, носитель и владелец риннегана, и его помощница, и подруга Конан, управляющая бумагой, родом из страны Дождя. Закрытость Амегакуре должна была помочь удержать в тайне факт захвата и смены власти, — ответил Итачи спокойно. — План сорвался из-за действий Конохи, и тогда был захвачен Скрытый Водопад, с согласия Третьего Цучикаге.

Глава 16

19 июня 79 года. Дом, рядом с резиденцией Хокаге, Коноха, страна Огня.

Молчание в зале можно было назвать ошарашенным. Обрывки сведений об Акацуки знали все собравшиеся, но то, что организация нукенинов раз за разом пыталась захватить гакуре, включая одну из Великих, Туман, не было известно. Итачи продолжал рассказ.

— Теперь, когда была получена деревня, началось планирование захвата джинчурики. Оно должно было быть быстрым и эффективным, пока Деревни не спохватились и не начали противодействие. Захват, извлечение биджу, и переход к основному плану. Но здесь Акацуки опять помешали, началась четвертая война, и джинчурики были мобилизованы, а Тоби погиб при попытке захвата Орочимару, в самом начале войны.

Итачи не стал говорить, что тогда же, из сообщения Зецу стала понятна судьба Саске, голос его слегка дрогнул, но быстро вернулся к спокойствию и равнодушию.

— Тогда же Орочимару пригрозил раскрыть основной план Акацуки Великим деревням, и Пэйн изменил план. Была собрана армия, был привлечен Хируко, завербованы шиноби Неба и созданы крылья, и Акацуки выжидали удобного момента, чтобы ударить в спину шиноби. И момент этот настал, когда трое Каге решили напасть непосредственно на Коноху.

Несмотря на невыразительность голоса Итачи, слушали его так внимательно, что позавидовала бы и сама Казахана Коюки, популярная во всех Элементных странах.

— Цучикаге немедленно отдал приказ Акацуки готовиться к этому нападению, планируя использовать организацию и созданную армию для начальной атаки, как расходный материал, который примет на себя удар Листа. Пэйн увидел возможность сокрушить армии четырех Великих деревень и захватить разом семь биджу, и создал новый план. Когда армии сцепились бы, планировался удар в спину, захват биджу, хаос командования, благодаря двойникам-Зецу, и затем еще один удар, уже на уничтожение всех шиноби, без необходимости сдерживаться. Собственно, все это вы видели своими глазами, просто Пэйн оказался вынужден нанести свой удар раньше срока.

— Благодаря вашему предательству, Итачи-сан? — резко спросила Куроцучи.

— Мое соглашение с Тоби о ненападении на Коноху умерло вместе с Тоби, — ответил Итачи, — но это не означало, что я прекратил защищать родную Деревню. У меня не было возможности предупредить Лист заранее, но я сделал, что считал нужным в ходе боя, чтобы предотвратить разгром.

Он не стал говорить, что если бы Ооноки не нанимал Акацуки и не гнал их в бой, то остался бы жив. Проиграл бы сражение, а может и войну, но остался бы жив наверняка. Он не стал упоминать, что без его предупреждения большая часть шиноби четырех деревень лежала бы там, снаружи дома, закатанная в землю, сожженная и взорванная, уничтоженная массовыми техниками риннегана и миллионами взрыв-печатей Конан.

Итачи сказал другое.

— Акацуки захватили троих джинчурики и можно ожидать попыток извлечения биджу, в ближайшее время. Возможно, Хируко в своих исследованиях нашел способ ускорить процесс, не знаю, меня туда не подпускали, а навлекать подозрения было опасно. Детали основного плана Акацуки просочились наружу давно, а именно: захват всех биджу. Зачем это Акацуки осталось неизвестным, но все же Пэйн, как публичный глава и лидер Акацуки, на всякий случай запустил версию, мол, на основе всех собранных биджу будет создано киндзюцу ужасающей мощи. И в страхе перед этой техникой шиноби прекратят все войны, а для мелких конфликтов будут нанимать Акацуки, и со временем организация вытеснит всех с рынка наемников и будет процветать.

Райкаге лишь усмехнулся презрительно, Куроцучи смотрела, нахмурив лоб, как будто что-то припоминая. Реки и его помощник сидели с отсутствующим видом, а Цунаде, уже слышавшая эту историю, просто фыркнула.

— Разумеется, это была искусно замаскированная ложь, — кивнул Итачи. — Настоящий план, для которого собирались биджу, назывался "Глаз Луны". Гедо Мазо, статуя, которую может призывать владелец риннегана, должна была стать вместилищем всех девяти биджу, которые должны были переродиться в свою исходную форму, того, кто породил их. Джуби, Десятихвостый. Затем, Гедо Мазо должно было превратиться в дерево и расцвести, раскрыть мега-шаринган, который, отразившись от Луны, настоящего тела Джуби, погрузил бы всех живых в Бесконечное Цукиёми.

Итачи вздохнул в полной тишине.

— Все должны были попасть в иллюзию этой ультимативной техники и тем самым принести мир в Элементные страны. Когда все погружены в Цукиёми, некому сражаться. Орочимару узнал об этом плане, и чем-то выдал себя, после чего ему пришлось бежать из Акацуки, и тогда же, в ходе расследования его побега, о плане узнал и я, и потратил несколько лет, собирая план "Глаз Луны" воедино. Если бы Акацуки смогли бы захватить сегодня семерых биджу и получили время на их извлечение, после разгрома шиноби, то план вскоре стал бы реальностью. Сейчас у них в руках лишь трое джинчурики, и Акацуки пришлось отступить перед силой шиноби, но они не разгромлены, нет. Пэйн не отступит от Плана Акацуки, и теперь будет сражаться с шиноби до конца, чтобы без помех дождаться возрождения биджу. Теперь он не будет сдерживаться, чтобы, уничтожив шиноби, спокойно дождаться возрождения биджу, захватить их и завершить план "Глаз Луны".

В тишине Итачи еще раз вздохнул и сказал.

— У меня всё.

Райкаге взревел раненым буйволом, стукнул по столу, по которому поползла трещина.

— Не бывать этому! — закричал он. — Уничтожить шиноби?! Не выйдет! Вместе мы смогли победить Пэйна один раз, сможем и второй! Нужно спасать Нии и остальных джинчурики! Сколько длится извлечение биджу?

— Трое суток, с участием всего руководства Акацуки, — ответил Итачи. — Особая запечатывающая техника, но она планировалась к применению в старом плане. Который предусматривал захват одиноких джинчурики и запечатывание без противодействия со стороны Деревень. Пока гакуре спохватились бы, узнали бы, кто стоит за похищением, поняли, где искать Акацуки и договорились бы о взаимодействии, все было бы уже закончено.

— Договорились о взаимодействии? — переспросила Куроцучи.

— Ни одна Великая деревня не смогла бы противостоять Акацуки в одиночку, — пожал плечами Итачи. — Это не оскорбление, просто констатация факта. Мощь носителя риннегана не стоит недооценивать, хотя надо заметить и Пэйн не рассчитывал на Отшельников Листа, недоучел их мощь.

— Джирайя не демонстрировал им свой сенмод, насколько мне известно, — добавила Цунаде, — когда учил этих детей в стране Дождя. Да, Нагато, известный нам как Пэйн, и Конан — ученики Джирайи.

— Это осложняет дело, — скривился Райкаге, — но не означает, что я отступлю! Мы сражались рядом друг с другом, вынужденно объединившись по предложению Годайме Хокаге, и это было правильное предложение! Предлагаю отложить в сторону войну, и объединиться против Акацуки!

Он замолчал, сообразив что-то, и добавил.

— Объединимся против общей для всех шиноби угрозы и уничтожим Акацуки, сейчас это важнее всего!

Цунаде задумалась. Райкаге не стал упоминать продолжение войны после устранения Акацуки, но и не стал прямо говорить о союзе и мире. Ясно, что Облако, Камень и Песок уже осознали мощь Листа, и вполне могут воспользоваться предлогом Акацуки, чтобы закрыть войну. Но и признавать официально и вслух не спешат, ведь тогда придется фиксировать результаты войны, и опять вспоминать пролитую кровь, убитых и разрушения.

Вроде как можно разойтись молча, без упреков, но тогда это будет ситуационный союз, на один раз против Акацуки. Все разойдутся по домам, вроде и, замирившись, но пройдет десяток лет и снова вспыхнет война. Нет, решила Цунаде, промолчать, значит сорвать План учителя, и раз уж Акацуки невольно помогли, надо использовать ситуацию, продавливать союз, не говоря уже о материальной стороне дела. Оформленный на бумаге союз станет им де-факто в сражениях против Акацуки, раз уж Итачи говорит, что будет нелегко, то значит, придется от души подраться.

Понятно, что Камню и Песку, особенно Песку, выгодно соскочить с военного корабля, на который их затащил Цучикаге. Но это выгода будет выгодой за счет Листа, и это не устраивало Цунаде. План планом, союз и мир — это хорошо, но почему во имя их выполнения должны страдать шиноби Листа? Нет, Цунаде была твердо уверена, что такого не допустил бы и учитель, окажись он здесь.

Да, вздохнула она, будь здесь Третий, было бы легче.

Обдумав еще раз свои слова, Цунаде заговорила.

19 июня 79 года. Дом, рядом с резиденцией Хокаге, Коноха, страна Огня.

Каге и их сопровождающие покинули дом, оставив Цунаде наедине с вернувшимся Джирайей.

— Это был ловкий шаг, предложить им полную эвакуацию домой, — заметил Джирайя. — Так что, союз, мир и альянс?

— Пока нет, — покачала головой Цунаде. — Послезавтра будет встреча пяти Каге, и угадай где?

— Ммм, страна Весны?

— Хорошая идея, — одобрила Цунаде, — надо было предложить! Обычно встречи проводятся в стране Железа, сам знаешь, но в этот раз все слишком близко к Акацуки и бывшей стране Неба, решили не рисковать. Да и не противники самураи для Пэйна, к чему лишняя кровь?

— Думаешь, он напал бы на встречу пяти Каге? — удивился Джирайя.

— Мне сообщили, что Наруто тяжело ранен, а он взял и примчался, чуть не сорвал переговоры! — сменила тему Цунаде. — Я понимаю, что он болеет за друзей, и так в целом вышло даже лучше, но ведь могло и не выйти! Впрочем, ладно, Райкаге предложил, я поддержала, встреча пройдет на черепахе — острове Облака. Акацуки не знают где она и не смогут атаковать, так что можно будет провести встречу спокойно, и окончательно оформить союз.

— Понятно, — Джирайя поправил свиток за спиной, встряхнул головой. — Хороший выбор, там и вправду встреча пройдет спокойно! Но послезавтра?

— Иве и Суне нужно обзавестись Каге, официально назначенными и утвержденными приказом Даймё, — помрачнела Цунаде, — потом еще переговоры, оформление альянса, это еще день. Сбор войска и выдвижение — день, и это в самом лучшем случае! Четыре дня, минимум, а по факту, наверняка, еще день — другой уйдет. Шесть дней! За это время Акацуки успеют извлечь двух биджу, а то и всех трех!

— Да, это никуда не годится, — согласился Джирайя. — Я еле удержал Наруто от желания бежать в страну Водопадов, спасать Гаару. Что мне ему сказать? Жди еще, как ждал все прошлые разы? Так там хоть известно было, что никого не спасти, а здесь, наоборот! Как раз можно успеть спасти всех!

— Я бы отправила тебя и Отшельников, — тихо сказала Цунаде, — но где гарантия, что вы победите?

— В жизни шиноби никогда не бывает такой гарантии, — спокойно ответил Джирайя. — Всегда найдется кто-то сильнее, быстрее, умнее, моложе, в конце концов! Шиноби готов к смерти, хоть и не ищет ее, не так ли?

— Не так, — отрезала Цунаде. — Если ты и Наруто, и пятерка Тензо сгинете там, в Такигакуре, то альянс шиноби резко потеряет в мощи. Отшельники принесли победу Листу в войне, против них оказались бессильны и биджу, и Цучикаге, и толпы шиноби.

— Объясни это Наруто, — предложил Джирайя. — Он рвется спасать друга и джинчурики, которому грозит гибель, а мы что ему скажем? Подожди, пока Гаара не умрет?

— Ваше спасение Гаары может обернуться гибелью оставшихся шиноби, так что это неприемлемо! Есть же разница, спасти тысячи жизней и одну?

— Для Наруто нет разницы, особенно если это жизнь друга, — усмехнулся Джирайя. — Я даже знаю, что он скажет: "Эро-Сеннин, но ведь если мы разгромим Акацуки, то спасем и Гаару, и всех шиноби!" И знаешь что, Цунаде?

— Что?

— В этот раз он прав! Полностью и абсолютно!

Цунаде долго и внимательно рассматривала Джирайю, обдумывая ответ. Потом заговорила, со сдержанным гневом в голосе, гневом, готовым прорваться в любую минуту.

— Итак, вот мы стоим на пороге союза и альянса великих Деревень, о котором мечтал Сандайме. Отринув былые распри, мы будем сражаться с врагом, страшным врагом, готовым уничтожить всех шиноби и имеющим возможность это сделать! И в этот момент ты приходишь и говоришь, что отправишься в логово врага, где можешь погибнуть, и если это произойдет, то погибнут еще десятки тысяч шиноби, и весь мир погрузится в иллюзию, вызванную каким-то мега-деревом и возрожденным Джуби!

— Ты преувеличиваешь, Цунаде, — спокойно ответил Джирайя. — Среди нас хватает сильных шиноби, готовых сражаться с Пэйном.

— Сражаться может и готовых, а победить? Пэйн в одиночку побил Райкаге при поддержке двух биджу в Истинной форме, и при этом перебил тысячи шиноби, не отвлекаясь от схватки. И потом сражался и давил техниками, один против нас всех! Нам потребуется каждая капля чакры, каждая техника, каждый джонин в этом сражении, не говоря уже об Отшельниках, а ты готов вести их на гибель?

— Почему сразу на гибель? — поморщился Джирайя. — Нападем на базу Акацуки и сразимся, победим — хорошо, нет — отступим, но мы, по крайней мере, попробуем! Вряд ли Акацуки ожидают такого быстрого нападения, даже если не победим, так сорвем их планы по запечатыванию!

— Отступите? — Цунаде вперила взгляд в Джирайю. — Точно?

— Цунаде, — вздохнул Джирайя, — поверь, я не больше твоего хочу уничтожения шиноби, но все же я должен встретиться с Пэйном лицом к лицу и поговорить.

— Поговорить?

— Перед сражением обычно говорят, — Джирайя покрутил рукой, — но здесь дело в другом. Не только в Гааре и Наруто, но еще и в сделанном мне давным-давно жабами предсказании. Оно все сбылось, кроме одного пункта: "Мой ученик изменит мир шиноби".

— Наруто — твой ученик, не так ли?

— Но и Нагато тоже! И даже если он ребенок из пророчества, — Джирайя сделал паузу, — то я остановлю его. Миру шиноби не нужны изменения ценой уничтожения мира шиноби, в этом я твердо уверен. Но возможно мой разговор что-то даст, ведь в юности Нагато хотел защищать своих друзей и сделать мир лучше!

— Он и сейчас этого хочет, — зло рассмеялась Цунаде, припомнив план "Глаз Луны". — Ладно, Джирайя, нельзя все просчитать, иногда надо просто верить. Бери Наруто, бери пятерку Отшельников, и кого ты там еще хотел взять?

— Всё, больше никого. У Какаши уточню расположение базы Акацуки, запасемся водой, прыгнем порталом и отправимся в путь. Завтра — послезавтра мы их атакуем, и там посмотрим, что к чему. Надеюсь, Пэйн не устоит перед искушением схватить Наруто, и тогда мы поговорим.

— Хорошо, поговорите, — Цунаде сжала кулак, — но все же дай мне обещание, что вернешься!

— Ты что, Цунаде? — удивился Джирайя, но осекся. — Конечно, я вернусь! Я же Джирайя, великий Жабий Отшельник, прекрасный и могучий!

— Ладно, — рассмеялась Цунаде, — иди, пока отпускаю! Хотя нет, стоп! Вначале пусть Тензо построит жилые дома, много жилых домов, иначе

— Понятно! Я ему помогу своим Дотоном!

Джирайя вышел, и улыбка сползла с лица Цунаде, она прошептала.

— Главное — вернись, напарник.

После чего она усилием воли отбросила мысли о Джирайе, обратилась к рабочей рутине. Еда, вода, жилье, разбор завалов, восстановление Конохи, подготовка к встрече Пяти Каге и войска для атаки на Акацуки, и нужно еще отправить кого-нибудь в Туман, чтобы Мэй смогла принять участие. Дела, дела и еще раз дела, и к счастью, генины и чунины других Деревень не будут сидеть без дела, а помогут в восстановлении Конохи, в знак союза и закрепляя альянс не только сражениями, но и делами.

Учитель, был бы рад, подумала Цунаде, и тут же поняла, что забыла о госпитале.

— Дома — Тензо, организация — Шикаку, ирьенины — Шизуне, в Туман — Гермиону и Какаши, для представительности, — перечислила самой себе Цунаде, и кивнула. — Да, а я займусь массовым лечением, и затем уже остальным.

Она вышла наружу и хлопнула руками о землю.

— Кучиёси-но-Дзюцу! Извини, Кацую, но сегодня придется еще потрудиться!

— Хай, Цунаде-сама, — прошелестела огромная, с трехэтажный дом Кацую, изгибая рожки. — Мне разделиться для лечения?

— Да, как обычно, — кивнула Цунаде, сосредотачиваясь.

Чакры не так уж и много, но хватит на еще один сеанс, решила она.

Хината выскочила первой из порталов, установленных командой переброски, сразу активировав бьякуган. Как назло первым на глаза ей попался Райкаге, еще не отбывший обратно в Кумо, сверкающий чакрой и могучими мышцами. Нет, Хината не собиралась бросаться на него с кулаками, обвиняя в гибели отца, слишком уж там все сложно было в той ситуации. Не говоря уже о пытке Нейджи посреди битвы, и Хината, стиснув зубы, выключила бьякуган.

Да, она решила, что не будет мстить Райкаге, но видеть его лишний раз было больно и неприятно.

Хината отбросила мысли о мертвых и устремила их к живым, точнее к живому — она истово верила в это! — и возможно даже невредимому Наруто. Он остался сражаться с ужасными Акацуки, и слухи среди войска, что те собирают джинчурики, чтобы надругаться и извлечь биджу, сводили Хинату с ума. Она знала, что Наруто сильный и смелый, и могучий, и красивый, но все же мощь, явленная Акацуки ужасала.

Она собралась с силами и снова активировала бьякуган, предварительно повернувшись к Райкаге спиной. Да, глаза Хьюга давали сферическое зрение, позволяющее смотреть во все стороны, за исключением пары маленьких слепых пятен на затылке. Но такое сферическое зрение требовало отдельной тренировки и крепости ума, чтобы не просто смотреть, но еще и видеть, и осознавать, что ты увидел. Психологически же, бьякуганом было удобнее всего пользоваться по направлению взгляда, просто мир выцветал в черно-белый и становилась видна система циркуляции чакры в телах.

Освоению умения смотреть во все стороны, не вертя головой, в клане Хьюга уделяли особое внимание. Но теперь Хината, можно сказать, прибегла к противоположности, наоборот, сузила возможности бьякугана до поля зрения обычных глаз, и высматривала Наруто, и быстро его нашла.

— Наруто! — она побежала вперед, туда, где когда-то были Врата Конохи.

Наруто, сосредоточенный и серьезный, стоял рядом с Отшельниками. Те творили синхронную технику Земли, собираясь очистить верхний слой равнины, убрать эту дичайшую мешанину костей, тел, деревьев, камней, домов, всего, что составляло строения Конохи. Крошечная часть этого слоя будет захоронена под новым мемориалом, остальное же Отшельники собирались убрать, чтобы под Деревней была земля, а не трупы ее защитником и не обломки домов.

Затем Тензо собирался сотворить целую кучу домов, восстановив некое временное подобие жилых кварталов, а остальные должны были восстановить стену, часть горы, расчистить местность вокруг Конохи, и тоже немного построить, но из камня и земли.

Ведь Конохе требовались не только деревянные здания.

— Наруто! — подбежала, задыхаясь, Хината. — Ты цел! Ты жив! Извините, Джирайя-сама, Сеннины-сама.

Она поклонилась, выпрямилась, Отшельники кивнули в ответ, не отрываясь от техник.

— Да, Хината, я жив, — моргнул Наруто, воскликнул с отчаянием в голосе. — Они забрали Гаару и еще двух джинчурики! Сейчас Эро-Сеннин и остальные закончат восстанавливать Коноху, и мы отправимся спасать Гаару!

— Могу я отправиться с вами, Джирайя-сама?

— Извини, Хината, — покачал саннин головой, — туда отправятся только те, кто владеет сенмодом. И это секрет, так что лучше не говорить об этом. И ты, Наруто

— Но это же Хината, Эро-Сеннин! — вскричал Наруто.

Хината ощутила, как сердце ее радостно ударилось в грудь, сбивая дыхание, и тут же вернулось на место. Она сказала, переводя дыхание, едва не задыхаясь от мысли, что Наруто снова отправится навстречу Акацуки, навстречу опасности, а она вынужденно останется в Конохе, не сможет его защитить. И одновременно радостно упиваясь выкриком "Но это же Хината!"

— Все равно, — сказал Джирайя, — не говори никому!

— Извините, Джирайя-сама, могу я поговорить с Наруто?!

— Конечно, Хината-чан, конечно, — улыбнулся саннин, — мы еще часа два здесь возиться будем, ломать легко, а вот строить всегда тяжело, да.

— Точно, Эро-Сеннин! — воскликнул Наруто. — Забуза едва не сломал мост за минуту, а строили мы его потом еще две недели!

— Наруто, — Хината подняла руку и тут же отдернула, — нам надо поговорить.

— Конечно, Хината-чан! Говори!

— Наруто, — ухмыльнулся Джирайя, — когда девушка, прекрасная девушка, обращается к тебе вот так, это означает, что она хочет поговорить наедине, без свидетелей!

— Аааа, — понимающе протянул Наруто.

Хината увидела, как он смутился, взгляд его метнулся на нее, потом в сторону, потом опять на нее, и со сладким замиранием в груди поняла, что Наруто вспомнил разговор в стране Весны, такой далекий и одновременно как будто случившийся минуту назад, во всяком случае, для Хинаты. Она не знала, помнит его или нет Наруто, и теперь получила подтверждение: помнит. Еще как помнит!

— Два часа, — напомнил Джирайя им вслед.

Глава 17

19 июня 79 года. Гора с лицами Хокаге, Коноха, страна Огня.

Найти уединенное место в разрушенной Конохе было не так уж и просто. Возвращались генины и чунины, смотрели, ужасались, включались в ремонтные и восстановительные работы, отправлялись по домам джонины других Деревень, сновали, бегали, кричали посыльные, связные и командиры отрядов, в общем, было шумно и людно. После прибытия обратно жителей Конохи можно было ожидать еще большей толчеи и хаоса.

Серая равнина, которую расчищали Отшельники, тоже не годилась, выжженная земля за пределами Конохи, с поваленным лесом и телами, изрытая воронками и утыканная метательные железом, тоже. Но Хината, окинув взглядом, охватив всю Коноху, то, что от нее осталось, внезапно сообразила, где можно поговорить.

— Наруто-кун, — указала она на головы Хокаге.

— Хорошо!

Лестница, прорезавшая склон горы, местами исчезла, местами была завалена камнями, а при виде резиденции Хокаге с проломленными стенами, разваленной Академии, Наруто прикусил губу. Он взирал на разрушения с отчаянием того, кто клялся защитить Коноху и не сумел. Любой сказал бы, что сегодня Наруто сражался и сделал всё, что мог для спасения Конохи.

Любой, но только не сам Наруто.

— Привет, папа, — сказал он голове Четвертого, — извини, сегодня я не спас Коноху, но однажды я смогу! Я стану еще сильнее! Стану Хокаге!

Хината невольно улыбнулась такому зрелищу. Да, такой Наруто, вдохновенный, сильный, дающий обещание, которое он непременно сдержит — это было то, что нужно Хинате. Воспоминание, в котором она будет черпать силы, и вид, в котором почерпнула силы прямо сейчас.

— Наруто-кун, — заговорила Хината предельно серьезным тоном. — Ты помнишь наш разговор в стране Весны?

— Эммм, помню, да, — Наруто сбился, отступил на шаг, немного покраснев. — Я... это... спросил совета у Эро-Сеннина, да... а он...

— Что он?

— Он сказал, что я должен следовать голосу своего сердца! — воскликнул Наруто.

Хината ощутила, как ее сердце проваливается вниз, ибо такой совет мог означать только одно: Наруто будет по-прежнему смотреть на Сакуру влюбленными глазами, не замечая никого вокруг. Но Наруто еще не закончил рассказ.

— И еще он сказал, что я не должен обижать прекрасных девушек, влюбленных в меня, и долго что-то толковал о вдохновении, но я его не понял, и чуть не уснул, а он потом сделал вид, что сердится и опять ушел на горячие источники, сделав вид, что у него миссия!

Сердце Хинаты, подпрыгнувшее было вверх, опять рухнуло вниз. Все знали, что Джирайя мастер подглядывания, и Наруто провел с ним много времени в странствиях, и это значило, что он видел массу девушек и женщин. Видел таких красавиц, перед которыми меркли и Хината, и Сакура, а может и не только видел? Но тогда, в госпитале в стране Весны, он реагировал совсем по-другому, подумала Хината, и надежда опять качнула ее сердце вверх, и она поняла, что долго так не выдержит.

— Потом я еще долго думал над сказанным, — задумчиво говорил Наруто, не обращая внимания на состояние Хинаты, — и у меня разболелась голова, и тогда я

Хината метнулась к Наруто и заткнула ему рот поцелуем, обняла крепко, прижалась, чувствуя, что сходит с ума от этого разговора, принимая решение и следуя ему, и ощущая, что волна облегчения и чистой радости, тепла, прокатывается по телу. Наруто не отталкивал ее, он даже обнял в ответ, и рядом с ним было так надежно и покойно, что тревоги и страхи Хинаты смыло, унесло прочь.

Она разорвала поцелуй, посмотрела на ошеломленного Наруто, не выказывающего впрочем, отторжения.

— Ты изменилась, Хината-чан, — сказал он медленно. — Стала сильной и уверенной в себе.

Тут он покраснел, как некогда краснела сама Хината, кинул смущенный взгляд.

— Я, я не могу принять решение! — выкрикнул Наруто. — Чтобы я ни придумал, оно не подходит! Ты мне нравишься, Хината, но и Сакура мне тоже нравится! Это неправильно! Так не должно быть!

Хината, ощущая, как бешено колотится ее сердце, сделала шаг к Наруто, обняла, по дружески, успокаивающе, склонив голову ему на грудь, и неожиданно услышав, что сердце Наруто тоже стучит в бешеном ритме.

— Наруто-кун, — сказала она, не поднимая головы, — тебя ждет опасная миссия, в главное убежище врага, и я прошу тебя только об одном. Вернись, чтобы мы смогли закончить этот разговор. Выполни свой долг, я знаю, ты будешь сражаться в полную силу, чтобы враги больше не смогли напасть на Коноху, выполни долг и возвращайся. Тогда, в спокойной обстановке, в восстановленной Конохе, мы закончим этот разговор, никуда не торопясь, хорошо?

— Хорошо, Хината! — воскликнул Наруто. — Обещаю тебе!

— Ты всегда держишь свое слово, Наруто-кун, это твой путь ниндзя, который стал и моим, — сказала Хината, отступая на шаг. — Обещаю, что буду защищать Коноху, пока тебя не будет, сохраню нашу Деревню, чтобы после войны мы смогли сесть и поговорить!

Наруто кивнул, выдохнул и сказал неуверенно.

— Тогда я пойду, Хината-чан?

— Иди, Наруто-кун, и сделай, что должен, как будущий Хокаге, — улыбнулась Хината.

С криком "Хината-чан молодец!" Наруто побежал по горе, собираясь обогнуть ее, обойти сбоку.

— Я — молодец, — повторила Хината, ощущая, как подкашиваются колени.

19 июня 79 года. Подземное крыло госпиталя, Коноха, страна Огня.

Шикаку, поглаживая шрамы, смотрел на грузного, неподвижного Чоуза, вокруг которого сосредоточенно трудились три ирьенина, залечивая ожоги и спасая главу клана Акимичи.

— Эх, старый друг, — вздохнул Шикаку, отвел взгляд.

Да, Чоуза жив, ирьенины уверяют, что он опомнится от ран, но каково ему будет прийти в себя и узнать, что Чоуджи умер? Каково будет Ино, лежащей на соседнем столе, прийти в себя и узреть изуродованное тело, узнать, что ее отец умер? Оба союза Ино-Шика-Чо, и старый, и молодой, сегодня понесли потери. То, что Шикамару обошелся без ранений — Годайме Казекаге защитила — как и сам Шикаку, не делало ситуацию легче. Ничто, в сущности, не могло уничтожить эту боль, боль потери, и Шикаку прибег к единственному надежному способу, позволяющему не убрать боль, но облегчить ее или хотя бы на время выкинуть из головы.

Он развернулся и отправился работать над стратегией борьбы с Акацуки.

19 июня 79 года. Подземная часть резиденции Хокаге, Коноха, страна Огня.

Морино Ибики почесывал шрамы на голове, решая, что же делать с Хиданом. Тот мычал сквозь кляп, воткнутый после непрерывного десятиминутного изрыгания матюгов, перемежающихся угрозами, отсылками к Джашину и обещаниями, что "Лидер всех покарает". Связанный и закованный в металл и дерево, Хидан висел на стене, и будь воля Ибики, он бы его еще и штырями пригвоздил. Все равно же бессмертный, а так надежнее в плане удержания. Но, тут вступало в дело обратная сторона работы с S-ранговыми. Вырвавшись, Хидан тут же обратит штыри в оружие, а в том, что он вырвется, Ибики ничуть не сомневался.

Вопрос времени, и только, как всегда с S-ранговыми.

Хидан, в этом вопросе, конечно, стоит на нижней ступеньке, думал Ибики, выпуская дым в потолок камеры, но зато ему плевать на повреждения. Пытки — бесполезно. В гендзюцу — маты и угрозы, молитвы Джашину. Собственно, как источник информации он бесполезен, Итачи знает и видел на порядок больше, и готов добровольно все рассказать. Вообще, будь воля Ибики, он бы отрезал Хидану голову, а остальное выбросил бы куда-нибудь в море или в горы, засыпав все обвалом. Раз он бессмертный — то голова же все равно будет говорить, не так ли, и сбежать он точно не сможет. А если и помрет, значит не такой уж и бессмертный, и толку с него все равно не будет.

Попросить Итачи погрузить его в Цукиёми?

Ибики пожевал губами. Мысль о том, что Учиха, и не просто Учиха, а сам Итачи, вернулся в Коноху, получил хитайате из рук самой Годайме, была странной. Непривычной. Не пугающей, нет, а именно странной, чем-то, чего не могло случиться никогда, а все же случилось. Ибики напомнил самому себе, что в последние дни случилось много чего такого, что он назвал бы "такого просто никогда не произойдет!", а оно все же произошло.

Он подошел к Хидану и выдернул кляп.

— Ах ты пидор жопоголовый, ебать тебя огромной собакой, когда

Ибики вставил обратно кляп, покачал головой.

— Подопытный не желает сотрудничать, — задумчиво произнес Ибики.

Он вернулся за стол, придвинул лист бумаги и начал писать отчет. Суть его была проста и ясна: толку с Хидана не будет никакого, одни проблемы. Пытать его бесполезно, держать в тюрьме опасно, и в Кровавую отправлять опасно, потому что печать подавления чакры не уберет бессмертия тела, и Хидан просто бросится с обрыва и уплывет.

Ибики, прищурившись, посмотрел на Хидана и написал рекомендации. Либо разрезать на части и пустить на опыты, либо отдать Ивагакуре, в качестве жеста доброй воли и для укрепления союза. Пускай шиноби Камня с ним посчитаются за убийство Цучикаге, а Лист сбросит с себя проблему и улучшит отношения. Ибики свернул свиток, запечатал, и открыл дверь камеры.

— Эй, Хомарэ, свиток — Хокаге, и позови охрану. Стеречь этого ублюдочного Акацуки по высшему разряду, чтобы не сбежал!

19 июня 79 года. Штаб Шикаку, бывшая подземная база Корня.

— Да, пошлем к Мэй Какаши, а для скорости пусть Гермиона ему поможет. Мизукаге на посту, перевыборы не требуются, так что дня ей точно хватит, встреча Пяти Каге обязательна к посещению, — Цунаде подумала и добавила. — Как правило обязательна, в нынешней тяжелой обстановке все могло измениться. Ну, в любом случае, послание и портключ, пусть сама думает, присутствовать или нет.

— Вряд ли Пятая Мизукаге откажется, — заметил Шикаку. — Она всеми силами пытается сохранить Киригакуре и вытащить Деревню вверх, так что.

— Да, пропускать встречу невыгодно, — согласилась Цунаде. — Джирайя уже отправился?

— Пока нет, — ответил Шикаку. — Отшельники еще не закончили работы по восстановлению. Всю нужную информацию Джирайе-сама предоставили, по его запросу.

— Хорошо, — кивнула Цунаде. — Что вы думаете по поводу его действий, Шикаку-сан?

— Думаю, что он прав, Годайме, — спокойно ответил Шикаку. — Это опасное и вместе с тем необходимое дело. Конечно, будь это не Джирайя-сама, я бы порекомендовал не проводить операцию, но с его опытом и хладнокровием, и мощью Отшельников все может получиться.

— Да, закончить войну одним ударом было бы здорово, — мечтательно произнесла Цунаде, — и если бы с ним не шел Наруто, я бы, наверное, и не волновалась. Почти не волновалась.

— Понимаю, — ответил Шикаку. — Мне тоже было нелегко находиться в защищенном штабе и видеть, как разворачивается битва, с мыслями, что Шикамару там, наверху, в центре сражения. Но и Наруто нелегко, терять друзей одного за другим. Надеюсь, Итачи найдет верные слова.

— Итачи! — воскликнула Цунаде. — Я же собиралась его лечить! Он разговаривает с Наруто?

— Да, и уже давно, вон там, видите? — Шикаку указал куда-то в сторону горы с лицами Хокаге, туда, где некогда располагался квартал клана Учиха. — Я подготовлю все для Мизукаге, Цунаде-сама.

— Благодарю, Шикаку-сан, и прошу меня извинить, — Цунаде уже почти бежала к двери.

Хлопок двери, перестук каблуков по дереву. Шикаку улыбнулся, вышел следом, как раз вовремя, чтобы забрать отчет по Хидану у Ибики.

— Что-то случилось? Годайме даже не стала брать отчет, сказала отдать вам, Шикаку-сан.

— Да так, личное, — хмыкнул Шикаку, — она вспомнила, что забыла вылечить Итачи.

Шикаку и Ибики обменялись понимающими взглядами.

19 июня 79 года. Окраина Конохи, неподалеку от бывшего квартала клана Учиха.

Встреча Наруто и Итачи произошла практически случайно. Наруто убегал от Хинаты, потому что, несмотря на вежливое окончание разговора, назвать это можно было только бегством. Наруто ощущал глубоко внутри, что вздумай Хината надавить, он бы не устоял, и дальше произошло бы нечто такое, к чему он не был готов. Не физически, а душевно, физически как раз Хината снилась ему несколько раз. Сакура, конечно, снилась чаще, ну а после сна с бабулей Цунаде Наруто целый день скрывался от Эро-Сеннина, опасаясь выдать себя смущенным видом и поведением.

Итачи, в свою очередь, поняв, что Цунаде отвлеклась на дела, просто нашел себе место в стороне, неподалеку от квартала клана, и присел на ближайший камень. Бездумно и в каком-то смысле безвольно Итачи просто сидел на камне и смотрел на бывший квартал бывшего клана, то, что от него осталось. Он выполнил свой долг и готов был умереть, но Хокаге не дала ему этого сделать. Теперь Итачи сидел опустошенный, измотанный, не знающий, что делать дальше и не желающий думать и планировать будущее.

Здесь они и пересеклись, вдали от шума и суеты, наполнявших разрушенную Коноху.

— Итачи-сан! — воскликнул Наруто, увидев неподвижную фигурку и хитайате Листа. — Вы теперь шиноби Конохи, класс!

Подбежав ближе, Наруто увидел изможденное, равнодушное лицо Итачи.

— Что-то случилось? — закричал Наруто и тут же посмотрел в сторону, в которую был направлен взгляд Итачи. — О! Квартал Учиха! Там страшно! Было страшно, в смысле!

— Ты бывал там? — неожиданно спросил Итачи.

— Забегал пару раз за Саске, когда мы были в команде после Академии, — скривился Наруто, махнул рукой, — но там все вокруг было так безжизненно и пусто, что больше не ходил.

— Каким он был? — спросил Итачи. — Саске?

— Замкнутым, высокомерным, молчаливым, самым сильным в Академии, — подумав, ответил Наруто. — Он хотел убить старшего брата и восстановить клан, был одержим этой мыслью, и постоянно твердил о силе и тренировках.

Он повысил задрожавший голос, ткнул пальцем в Итачи.

— Но я видел и другого Саске! Лучшего друга! Способного закрыть собой от опасности! Он стал дружелюбнее, но все равно мы с ним оставались соперниками, и потом мы сражались вместе против Шукаку, когда тот напал на Коноху! Он стал бы сильным шиноби, не хуже меня, если бы его не похитил Орочимару, не пообещал еще больше силы для мести.

Наруто сделал паузу, но Итачи и не думал реагировать, просто внимательно смотрел на Наруто.

— Для мести вам, Итачи-сан! — обвиняюще ткнул пальцем Наруто. — Вы уничтожили свою семью! Вы превратили жизнь Саске в кошмар! И вы, в итоге толкнули его в лапы Орочимару! Зачем вы это сделали, Итачи-сан? Я слышал, вас называли гением, как и Саске, и вы могли бы стать Хокаге, защищать Коноху, а вместо этого вы уничтожили свою семью, клан, младшего брата!

Итачи, знавший о судьбе родителей Наруто, и о том, как он жил эти годы, сразу понял, чем вызвана такая пылкая речь, но даже не подумал возражать. Подумал лишь, что обвинения Наруто справедливы, если смотреть со стороны, и понял, что надо объяснить другу Саске случившееся тогда. Уже за то, что Наруто был другом и соперником Саске, он заслуживал объяснения и рассказа.

— Мне рано пришлось повзрослеть, — сказал он, когда Наруто замолчал, — и присматривать за Саске, пока родители пропадали на миссиях. В ночь нападения Лиса, родители сражались, а я тащил на себе плачущего Саске в убежище. У меня не было беззаботного и счастливого детства, всегда дела и ответственность, раннее окончание Академии, миссии, тренировки, развитие шарингана, но привязанность к Саске оставалась в моем сердце. После нападения Лиса отношение к клану Учиха ухудшилось, и это толкнуло моих сородичей на заговор против Конохи. Они решили устроить переворот и взять власть, а меня отец направил в АНБУ. Я стал капитаном АНБУ в тринадцать лет, и извещал клан о замыслах руководства Листа.

Наруто, собиравшийся что-то возразить, притих. В тринадцать лет он только готовился к выпуску из Академии, а Итачи стал капитаном АНБУ! Поэтому Наруто сказал совсем другое.

— Какаши-сенсей служил в АНБУ.

— Он был моим наставником, — кивнул Итачи.

Он вздохнул, собираясь с мыслями и продолжил.

— Руководство Листа было в курсе заговора, клан Учиха был на подозрении со времен Второго Хокаге, то есть уже очень, очень давно. Они делали намеки, но Фугаку, мой отец, не желал их понимать. Мнения руководства разделились, Третий стоял за переговоры, Данзо и Старейшины за силовое решение вопроса. Клан не желал отступать, мысли о том, что они — клан-основатель Листа, и плохое отношение со стороны других, подогревали воинственные настроения. В те дни, обдумывая ситуацию, я осознал, что Коноха — это тоже моя семья, мои братья и сестры, мой клан и родственники, пусть не по крови, но по духу. Восстание Учиха могло уничтожить Коноху, расколоть ее, и уж точно привело бы к гибели тысяч жизней, и я не знал, что делать, не мог придумать выход, без пролития крови. Родители были уверены, что я выполню долг, как один из клана Учиха, руководство Листа думало, что я выполню долг АНБУ, и обе стороны требовали от меня сведений о другой стороне.

— Почему вы выбрали... так? — спросил задумчивый Наруто.

— Потому что Данзо начал действовать и обострил ситуацию. Он вырвал глаз моего друга, Учиха Шисуи, желая ослабить клан и лишить его грозной силы Мангекё. Шисуи добровольно вырвал второй глаз, отдал его мне и шагнул вниз с водопада. Я не успел его спасти, но пробудил собственный Мангекё. Узнав об этом, отец очень обрадовался, и заявил, что своим Мангекё я уничтожу АНБУ и Хокаге раньше, чем они успеют схватиться за оружие. В это же время, Данзо и Старейшины взяли верх над Третьим, и приказали мне уничтожить собственный клан, со схожим обоснованием про Мангекё и силу шарингана. Мне пришлось выбирать, и я выбрал Коноху.

Он посмотрел на квартал клана, отвел взгляд.

— В ту ночь мне помогал еще один Учиха, в маске, из Акацуки, — продолжил Итачи, — и скорее всего он стоял за нападением Лиса на Коноху пятнадцать лет назад. Он ненавидел клан, хотя и сам был Учиха, и взял на себя убийство младенцев и стариков, пока я применил Аматерасу на собравшийся перед атакой клан. Я убил их всех, ощущая, что убиваю самого себя. Саске я погрузил в гендзюцу, и внушил сцену, где я убиваю родителей и смеюсь над ним. Мне нужно было, чтобы Саске ненавидел меня, чтобы он желал убить меня, и я, ожесточившись сердцем, сделал так. С тех пор я жил, не потому что хотел жить, а потому что должен. Ради Конохи и брата.

— Но зачем? — воскликнул Наруто.

— Шаринган Учиха рождается из ненависти. Мало было разрезать связь между мной и Саске, нужно было, чтобы Саске стал сильнее и как можно быстрее. Ненависть ко мне должна была помочь ему пробудить шаринган и стать сильнее, и толкнуть на путь моего убийства. Когда он пришел бы ко мне, мы бы сразились, и он победил, забрал мои глаза и пересадил себе, получив Вечный Мангекё. Убив опасного нукенина, Саске стал бы героем деревни, а имея Вечный Мангекё, стал бы могучим защитником Листа, таким, каким не стал в свое время Мадара. Но этот план провалился, Саске мертв, а свой долг перед Конохой я выполнил и теперь мне незачем больше жить.

— Что вы такое говорите, Итачи-сан? — дрожащим голосом сказал Наруто. — Саске не мертв! Саске жив! Он в плену у Орочимару и я его обязательно спасу!

— Саске мертв и уже довольно давно, — равнодушно ответил Итачи. — Скорее всего, Орочимару поглотил его сразу после похищения, и присвоил шаринган, и даже развил его.

— Нет, нет, нет, — дрожа, Наруто пятился от Итачи. — Нет, нет, нет, это неправда! Неправда!

— Я рад, что ты был другом Саске, Наруто, — сказал Итачи, — но он мой любимый младший брат, и поверь, если я говорю, что он мертв, значит, он мертв. Я так и не смог найти Орочимару и посчитаться с ним, но Саске этим все равно не вернуть.

— НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ!!!! — Наруто заорал так, что его слышала вся Коноха, развернулся и побежал прочь, не разбирая дороги.

Итачи, сидя на камне, слышал удаляющееся "НЕЕЕЕЕТ" и вздыхал. Он опять сделал, что должен, но от этого не стало легче. Возможно, когда-нибудь Наруто поймет, почему это было необходимо, но сейчас он испытывал только страдания, и Итачи было тяжело от этой мысли. Он помнил свои страдания, и как омертвело все внутри после уничтожения клана, и только огонек долга перед Конохой не давал скатиться во тьму.

— Вот ты где! — раздался голос Цунаде. — Так, сам пойдешь или тебя отнести в госпиталь?

— Сам, Хокаге-сама, — поднялся Итачи.

— Я рада, что твоя Воля Огня еще не угасла, — сказала Цунаде.

Глядя ей в спину, Итачи ощутил, что да, разговор с Наруто помог и огонек долга вновь разгорается в груди.

Глава 18

19 июня 79 года. Гора Хокаге, Коноха, страна Огня.

— Да пребудешь ты с жуками, а жуки с тобой и в тебе, — глава клана Абураме смотрел на уничтоженную ударами Цучикаге местность, где недавно располагались закрытые полигоны.

Сегодня клан Абураме потерял многих, включая его сына. Шино бился на передовой, отважно и смело, вот оно, доказательство, расстилается вокруг. Но разве от этого легче? Мог бы клан Абураме размножаться со скоростью своих жуков, как шептались злые языки, тогда было бы легче. Ненамного, но легче.

19 июня 79 года. Госпиталь Конохи в стране Весны.

— О, нет, — простонала Сакура. — Ли! Опять?

— В этот раз я в сознании, Сакура-чан! — блеснул улыбкой из-под бинтов Ли.

— Кто на этот раз? — спросила Сакура, машинально поправляя подушку под головой Ли.

Ошибочность этого жеста дошла до нее на секунду позже, чем следовало. Воспоминания о том, что случилось в прошлый раз в похожей ситуации вихрем пронеслись в ее голове, и по глазам Ли Сакура видела, что и он вспомнил, то, что случилось в прошлый раз в этом госпитале, в соседней, через одну, палате.

Вспомнил или вообще не забывал, подумала Сакура, силой воли удерживаясь от того, чтобы наклониться. Ей не хотелось секса с Ли, не говоря уже о том, что он был забинтован и мог пострадать в процессе, но странная притягательность повторившейся ситуации прямо таки тянула ее вниз. Попробовать еще раз, в этот раз должно быть хорошо, шептало что-то в ней, пытаясь сблизить с покрасневшим и радостно смущенным Ли.

— Ты еще не выздоровел! — взъярилась Сакура, выскочила из палаты.

Посмотрела на сжатый кулак, вздохнула, осознавая, что едва не перешла к привычному для нее паттерну "Наруто пристает — по голове его!" в условиях, когда ее удар может расколоть госпиталь. Тем более, что это был не Наруто, а Ли. Сакура тяжело вздохнула, деваться было некуда, после выздоровления Ли его придется расстроить. Это будет жестоко и несправедливо, но кто сказал, что жизнь Ли должна состоять из одних только радостей?

— Саске, — прошептала Сакура, ощущая, что ноги ее не держат.

И тут же ей стало стыдно за свою слабость. Даже Хината изменилась, стала бойцом, а она, ученица Пятой, будущий непревзойденный боевой медик, Харуно Сакура, раскисает от одного лишь вида, и кого? Рока Ли! Скажи ей кто такое в Академии, смеялась бы до слез и долго бы еще вспоминала эту шутку вместе с Ино. Ино. Мысли Сакуры перескочили на подругу, пострадавшую в этом сражении, и она взяла себя в руки. Она должна быть сильной! Она — ирьенин и боец, она сражалась и не отступила там, в Конохе, и не отступит и сейчас!

Сакура поправила косынку и вышла из палаты, гордо вскинув голову.

19 июня 79 года. Суна, страна Ветра.

Заседание Совета Джонинов получилось как никогда малочисленным. Оглядывая наполовину пустой зал, Джоуджи не удержал очередной тяжелый вздох. Чиё мертва, в это не верилось, казалось, что она опять устроила розыгрыш при помощи своих любимых марионеток.

— Обстоятельства смерти Казекаге известны, он и отряд сопровождения, включавший джонинов из Совета и Старейшину Чиё, был атакован Сасори из Акацуки, марионеточником и предположительно

— Сасори? — воскликнул кто-то. — Сасори Красный Скорпион?

— По информации Конохи — да, бывший шиноби Суны и внук Старейшины Чиё, — кивнул Реки, — но эту информацию мне сообщили уже после битвы, когда, гхм, обсуждался вопрос союза против Акацуки. Также стало известно, что именно Сасори убил Третьего Казекаге и превратил его в свою марионетку, уничтоженную год назад в стране Травы отрядом Листа, при массовом столкновении с Акацуки.

Джоуджи вздохнул еще раз. Третий... сколько лет тогда было Сасори? "Эх, Чиё, каково тебе было противостоять собственному внуку, выращенному и взлелеянному тобой после гибели его родителей?" подумал Джоуджи с потрясением. Еще он подумал, что наверное поэтому Чиё и погибла, не нашла в себе сил сражаться с внуком, иначе она выкрутилась бы. Она всегда выкручивалась, подставляла марионеток, сама оставаясь в тени, подумал Джоуджи, но вслух ничего говорить не стал.

— Сасори убил и Шестого Казекаге, и истребил отряд его сопровождения, при этом погибло несколько подчиненных Сасори, но сам он улетел невредим. Уцелели только те, кто в то время сражался с шиноби Листа или выполнял поручения Казекаге, из Совета — только двое, я и Баки-сан. Затем отовсюду полезли двойники, началась резня и массовые удары, в общем, из пяти тысяч вернулась только тысяча, даже немного меньше.

Реки замялся на секунду и продолжил.

— Годайме Казекаге, Сабаку Темари, предложила джонинам Сунагакуре присоединиться к общему войску четырех Деревень, и мы сражались вместе против Акацуки. Лист обеспечил эвакуацию генинов и чунинов, тех, кто уцелел к тому моменту, и потом обеспечил переброску шиноби Суны домой. Также назначена встреча Пяти Каге послезавтра, и Годайме Хокаге убедила меня, да и остальных, включая Райкаге, что необходим полноценный альянс Деревень, чтобы противостоять новой угрозе.

— Ты выступал от имени Сунагакуре, Реки-сан? — уточнил Джоуджи, открывая глаза. — Не Темари-сан?

— Она взяла на себя командование в общем бою, и потом ушла, как обещала, — развел руками Реки.

— Я предлагал ей вернуться, — заметил Баки, — но она отказалась, заявив, что ее возвращение приведет к конфликту, а крови шиноби Суны и без того пролилось достаточно. И еще она сказала, что спасение Гаары ей важнее, и Лист ей в этом точно поможет.

— Понятно, — вздохнул Джоуджи.

Вздох его был вызван осознанием ответственности. Казекаге мертв, Чиё мертва, половина Совета перебита, практически весь корпус Суны перебит, и это серьезные потери. Не фатальные и не критические, но все же крайне весомые. Суна вступала в войну с пятнадцатью тысячами шиноби, и сколько их осталось сейчас? Тысяч восемь? Джоуджи еще раз мысленно вздохнул, сердясь на самого себя, что не остановил Чиё от влезания в политику. Можно было ожидать, что ее непогасшая ненависть к Конохе даст о себе знать и приведет к последствиям.

Лист предлагал союз, надо было соглашаться, с тоской подумал Джоуджи, но кто тогда мог знать? Коноха выглядела слабой, не сумевшей предотвратить даже нападение Орочимару. И теперь ему, старому и мечтающему о покое придется решать за всю Суну, определять будущее Суны.

Джоуджи ощутил, как он устал, и смерть Чиё внезапно навалилась тяжелым грузом. Решать? И без того понятно, что войне конец, и отказываться от щедрого предложения Листа о союзе нельзя, хоть и непонятно, как Цунаде собирается преодолеть ненависть между шиноби, родившуюся из пролитой крови. Раз союз с Листом неизбежен, то к чему тянуть и дальше эту лямку, пусть решает та, что уже была Казекаге, та, что и без того привержена Конохе.

— Пускай Годайме Казекаге, Сабаку Темари, представляет Суну на встрече Пяти Каге, — сказал Джоуджи после долгой паузы.

Джонины Совета уставились на него, ошарашенные, только Баки удовлетворенно улыбнулся, даже не пытаясь скрыть этого. Он всегда был предан семье Сабаку, подумал Джоуджи беззлобно.

— Вот мое слово, как Старейшины — пускай Сабаку Темари снова станет Казекаге, — откашлявшись, повторил Джоуджи. — Если Совет решит иначе, что же, я не буду спорить с Советом. Прошу извинить меня, мне нужно побыть одному.

С этими словами Старейшина покинул зал Совета, под молчание джонинов.

19 июня 79 года. Ива, страна Земли.

— Куроцучи, — промямлил Акацучи сзади, повысил голос. — Сестра!

— Что тебе, Акацучи? — Куроцучи отвернулась от окна, выныривая из тяжелых мыслей.

Обстановка кабинета Цучикаге давила, навевала тяжелые мысли. Казалось, вот-вот влетит в окно дедушка и что-нибудь проворчит, и тут же всплывали воспоминания, что Третий Цучикаге мертв.

— Шиноби Ивагакуре волнуются, — развел руками толстяк. — Распространилась новость о том, что мы будем помогать Листу, будем восстанавливать Коноху, и будем теперь сражаться вместе, как союзники.

— Понятно, — вздохнула Куроцучи, — дедушка их вдохновлял сражаться с Листом, и теперь им кажется, что их предали.

— Но разве это не так? — спросил Акацучи. — Мы воевали с Листом, напали на Коноху, и вдруг — раз! Мы сидим за одним столом с Хокаге, ты от имени Ивы обещаешь помощь в восстановлении Деревни, и союз шиноби, которые только вчера резали друг друга насмерть.

— Молодец, братец, — усмехнулась Куроцучи, — ты все верно перечислил, только не учел того, что обстановка изменилась. Сильно изменилась, за тот час, что мы сражались в Конохе.

Акацучи задумался.

— Не вижу смысла разводить дипломатию, когда мы тут вдвоем, — прервала его размышления Куроцучи. — Мы проиграли эту войну. Мы — это Камень, Песок и Облако. Помощь в восстановлении — завуалированная дань победителю, и можно только радоваться, что во главе Листа мягкая Сенджу Цунаде. Останься там Сарутоби Хирузен, нас бы раздели догола, дедушка всегда высоко отзывался о политических талантах Третьего Хокаге.

— Но почему бы так и не сказать, что мы проиграли? — растерялся Акацучи.

— Потому что Лист не хочет увеличивать ненависть, видишь, как все мягко подается? И встреча пяти Каге лишь зафиксирует в документах то, что произошло де-факто. Лист победил и диктует свою волю побежденным, и ослабленному союзнику — Туману. Возрадуемся еще раз, что Лист хочет лишь союза и совместного сражения против Акацуки, и поверь, это невеликая цена за проигрыш в такой войне. В смысле, Лист мог бы уничтожить нас всех, теперь это очевидно, но они не собираются этого делать. Разумеется, как победитель, Лист возглавит союз пяти Великих гакуре, и то, что собрание будет проходить на секретной черепахе Облака, лишь подтверждает это лишний раз.

— А ты не думала, что Акацуки... ну, в союзе с Листом? — спросил, смущаясь, Акацучи, добавил поспешно. — Я услышал это в Деревне! Что Лист вступил в союз с Акацуки, и их руками перебил шиноби других Деревень, а теперь мол, Коноха зачищает бывших союзников, чтобы замести следы, и возглавлять.

— Чушь, — фыркнула Куроцучи, — уж ты-то братец точно должен это знать! Дедушка фактически принудил Акацуки к участию в этой войне, платил им меньше за миссии, прикрывая от других Деревень, приказывал им, вынудил осесть в Такигакуре, отдав джинчурики Нанаби, и так далее. Нет, здесь все без обмана, Акацуки и Лист непримиримые враги.

— Так может, не надо было тогда подписывать союз? — спросил Акацучи. — Пусть Лист и Акацуки бы дрались, раз они такие сильные, и те, и другие?

— Эх, братец, — вздохнула Куроцучи, — не учился ты политике, сразу видно.

— Ну да, я больше по боевой части, — простодушно ответил Акацучи.

— Лист то конечно сразился бы с Акацуки и сам, но представь, что было бы потом? Мы отказались помогать Листу и фактически проиграли в войне, последствия были бы намного хуже. Ударить в спину Конохе, пока та занята Акацуки? Возможно, но где гарантия победы? Нет победы — разъяренный Лист стирает Ивагакуре с лица земли. Или еще того хлеще, Акацуки, перед тем как сойтись в схватке с Листом, уничтожили бы остальные великие Гакуре, а Коноха просто смотрела бы и копила силы. Нет союза, они не обязаны нам помогать, а ведь Акацуки пришли бы, за Ханом, раз они собирают джинчурики и биджу. Твое предложение, Акацучи, выигрышно в тактическом смысле, но абсолютно ошибочно в стратегическом. Так что шиноби Ивы, начиная с меня, придется спрятать свою ненависть, забыть об убитых, радуясь, что Лист не спешит напоминать о своих убитых. И абсолютно искренне, от души, без фальши, принять мысль, что мы и шиноби Листа будем сражаться бок о бок, прикрывать и поддерживать друг друга.

— Почему?

— Потому что иначе мы проиграем, и Акацуки уничтожат шиноби, — предельно серьезно ответила Куроцучи. — И то же самое, кстати, вполне могло случиться, откажись мы от союза с Конохой. Акацуки вполне могли напасть еще раз и сокрушить Лист, а потом перебить нас всех поодиночке. Ты же сидел рядом со мной, Акацуки, когда Годайме Хокаге об этом говорила!

— Ну, она так завуалированно говорила, я плохо понимаю намеки, — развел руками Акацучи.

— В политике редко говорят прямо, — вздохнула Куроцучи. — Иди, братец, собирай шиноби, скажи, что я выступлю, часа через два. Пускай я стану Йондайме Цучикаге лишь завтра, перед отправкой на встречу Пяти Каге, но думаю, выступить смогу и сегодня.

— И что ты скажешь им?

— Правду, — отрезала Куроцучи. — Что Акацуки убили Третьего Цучикаге! Убийца будет доставлен в Ивагакуре после встречи пяти Каге и показательно наказан, ибо Коноха согласна выдать нам Хидана.

Акацучи кивнул с высоты роста и поклонился, не как сестре, но как будущей Цучикаге.

19 июня 79 года. Кумо, страна Молнии.

— К нам в гости приедут сиськастые Каге, и это записано у брата на бумаге! — напевал под нос Киллер Би, шагая по улицам Кумогакуре. — Было бы неплохо всех их обнять, но только потом будут меня убивать!

Ниже по улице он увидел знакомые фигуры учеников, направился к ним танцующей походкой.

— и это было просто чудо, — бормотал Омои, — как нас там всех не перебили, вначале Сеннины, потом Акацуки, а потом просто шиноби Листа, но я бы сражался

— Нна! — меткий удар Каруи вбил ему в рот огромный колобок сладостей на палочке.

— Мымыфымымыфы, — замычал Омои, обиженно глядя на Каруи.

— Хватит придумать глупости! — закричала Каруи, размахивая руками, красные волосы ее, казалось, вставали дыбом из-под шапочки. — Я устала от этого! Мы живы! Би-сама жив! Райкаге жив!

— Да, брат мой жив и очень взбешен, исход для врагов теперь предрешен! — заявил Би, подходя к ученикам. — Нии похищена, но мы ее спасем, как только врагов — похитителей найдем!

— Би-сама, можем мы отправиться с вами? — спросила Каруи прямо.

— Покажем им силу наших мечей! — добавил Омои, справившийся таки с колобком во рту.

— Будете показывать ее в Кумогакуре! — раздался голос Самуи. — Би-сан, ваш брат ищет вас, и уже давно! Поторопитесь, пожалуйста, Райкаге и без того в ярости!

— К брату я уже тороплюсь, там мудростью своей с ним поделюсь! — Би ускоренным, но все же шагом, удалялся по улице, по направлению к резиденции Райкаге.

Ученики его вздохнули, посмотрели на Самуи преданными глазами, при этом Омои старательно не смотрел на грудь Самуи. Не то, чтобы помощница Райкаге придавала этому особое значение, так как привыкла, но мозг Омои просто не мог обойтись без генерации наихудших вариантов.

Не выдерживая напора мыслей, Омои начинал озвучивать эти варианты, и тогда ему попадало.

Вот сейчас Омои представил, как он смотрит на грудь Самуи, и та замечает, а он не удерживается и говорит что-то в стиле наставника "Сиськииии!" и Самуи бьет его, забивает практически до полусмерти, а потом приходит навестить Каруи, наклоняется над ним, лежащим на больничной койке, и он видит сиськи Каруи, и та в ярости еще избивает его, а он замотанный в бинты даже не может сопротивляться, и умоляет о пощаде.

Но так как Омои промолчал, то его фантазии остались неизвестны куноичи и его не побили.

— Единственные чунины, что будут на поле боя — ирьенины. Остальные не ниже токубецу-джонина, с боевой специализацией, — сказала Самуи. — Райкаге не хочет, чтобы войско Кумо смели одним ударом, да и толку от вас там будет немного, учитывая, кто наши враги.

— Эх, — вздохнула Каруи, — а мы так хотели сражаться рядом с наставником!

— Учитывая, что Акацуки охотятся за биджу, Киллер Би в двойной опасности, — Самуи сложила руки на груди, от чего Омои заморгал. — Но он опытный, боевой шиноби, прошедший третью войну, и привыкший к работе в паре с Райкаге. Не говоря уже о том, что мощь Хачиби велика, а вы на поле боя станете лишь жертвами для Акацуки.

— И все же, — набычился Омои, — мы готовы сражаться, защищая Би-сама до последнего вздоха!

— Это Би придется защищать вас и отвлекаться! — рассердилась Самуи. — Не думайте, что раз вы ученики Киллера Би и стали чунинами, что вы какие-то особенные! В качестве наказания отправитесь обратно в Коноху, будете помогать им, восстанавливать Лист!

— О нет, — простонал Омои, — теперь куноичи Листа точно доберутся до меня, а я только успел сбежать оттуда, а они

— Хватит, — оборвала его Самуи. — Если вы не согласны, можете пожаловаться Райкаге или наставнику, но сейчас я занимаюсь распределением шиноби, и мое слово — вы отправитесь в Лист. Это поможет вам укрепить дружбу Деревень, особенно если вдруг куноичи Листа и вправду набросятся на Омои. Райкаге нужен мир и спокойствие в Кумогакуре, и уверенность, что условия союза выполняются. Понятно?

— Хай, Самуи-сама, — поклонились оба ученика.

Потом они переглянулись, и Каруи спросила.

— Войско шиноби успеет спасти Нии-сама?

— Не знаю, — тяжело вздохнула Самуи.

Омои, мысли которого продолжали витать вокруг насилия со стороны куноичи Листа, едва не взвыл, от вида качающихся грудей. В обычное время он реагировал нормально, но сейчас был не тот случай. Мысли Омои сразу перескочили, и он представил, как сама Хокаге нападает на него, в качестве мести за поведении Би-сама, а потом, пресытившись, отдает на растерзание другим куноичи Листа, а у него уже нет сил убегать, вообще нет никаких сил, и он лежит, а куноичи дерутся и бьют его, требуя встать и выполнить свой долг.

— Райкаге лично поведет войско в бой, и если Нии можно будет спасти, мы ее спасем. Разведчики уже выдвинулись, а Коноха предоставила информацию, — сказала Самуи.

Потом она прищурилась, посмотрела на Омои и Каруи.

— И если вы, там, в Конохе, хоть чем-то, хоть словом или делом, испортите союз Облака и Листа, и помешаете спасению Нии и мести за погибших, то клянусь, вот этим вот кулаком выбью из вас дух, и никакой наставник вас не спасет! Все понятно? Рэп не распевать, куноичи не задирать, трудиться прилежно, и поддерживать честь шиноби Кумогакуре! Вы же все-таки не вчерашние генины, а ученики Би, так что соответствуйте!

— Хай, Самуи-сама, — стремительно поклонились Каруи и Омои.

Помощница Райкаге ухмыльнулась. От этих двоих урона имиджу Облака не будет, а их наставник будет рядом с братом, тот не даст ему слишком уж выходить за рамки приличия.

19 июня 79 года. Кири, страна Воды.

Первоначальный план прыгнуть сразу в кабинет Мизукаге приходится решительно отвергнуть.

Как бы ни хотелось быстрее полюбоваться пышными формами Теруми Мэй, прыгать прямо в ее кабинет чревато. Какаши-то еще закроется или уйдет вбок, а я точно не успею, даже встроенный Протего не поможет. Да и нет у нас такой задачи, в смысле захватывать Мэй, вот там внезапный десант был бы кстати. Хмм, что-то я туплю после битвы, телепорт не в ее кабинет, в комнату для переговоров, да.

В любом случае нам не туда.

Три телепорта — побережье — страна Волн — страна Воды, а точнее рядом с Киригакуре, на основную дорогу. Какаши сразу зажигает сигнальный огонь, и буквально через секунды на нас наскакивают шиноби Тумана, вежливо берут в кольцо. Грозная слава Какаши нам на руку, во-первых никто не рискует подбегать близко, а во-вторых сразу опознают и дальше уже можно расслабиться. Мы, так сказать, послы Хокаге, Туман и Лист дружат и вообще. Можно было бы и одного Какаши заслать, но видимо решили не портить дружбу признанием, что в Киригакуре стоят порталы Конохи, и скромно подписали меня.

Ну и я сразу согласился, ибо вид Конохи угнетает, очень мягко говоря.

— Конечно, я прибуду, — говорит Мэй, смеется, — раз уж даже идти никуда не надо.

Какаши, вручивший портключ, кланяется, отступает.

— Вы будете там, Какаши-сан? — спрашивает томно Мэй.

— Хай, Мизукаге-сама, я и Гермиона-сан будем сопровождать Годайме Хокаге.

Мне хватает выдержки промолчать, ибо о "сопровождать" слышу впервые. Но это даже на руку, возможность опять отскочить из Конохи, не так ли? Какаши — понятно, а я, ну надо полагать, живой телепортист никогда не помешает. Или надо будет выступать по поводу леталок, раз уж выяснилось, что шиноби Неба способны избирательно и бесповоротно отключать крылья?

— Хорошо, — улыбается Мэй, смотрит на Какаши, разве что хвост прически не подкручивает.

Га-га-га, да нашего Копирующего соблазняют! Вот это поворот!

— Еще, Мизукаге-сама, — говорит Какаши. — Акацуки охотятся за джинчурики и похитили троих, их освобождение станет первой целью. Но все равно, остальные джинчурики тоже в опасности, в том числе и Утаката-сан.

— Он живет в центре Киригакуре, — задумчиво отвечает Мэй, — под надежной охраной. Предлагается отправить всех джинчурики под охрану шиноби будущего альянса?

— Мма, я думаю, этот вопрос будет обсуждаться на встрече Каге, — уклончиво отвечает Какаши. — Акацуки пока вроде бы отступили на свою базу, но все равно джинчурики и биджу их цель.

— Понимаю, — кивает Мэй. — Разумные меры предосторожности не повредят. Я прикажу усилить охрану Утакаты, и проведу с ним беседу о... создавшемся положении.

И на том мы, раскланявшись, покидаем Киригакуре в обратном направлении.

Глава 19

19 июня 79 года. Где-то в небе над южным морем.

Кисаме, вылетев из Конохи, немедленно взял курс на юго-запад, в стороны страны Рек. Какой смысл, спрашивается, лететь в атаку, если тебя засекут на побережье и предупредят Туман? Раз сразу не удалось подавить Лист, то вряд ли Пэйн сладит с армией шиноби, так думал Кисаме. Следовательно, Лист уцелеет, следовательно, сопротивление шиноби продолжится, следовательно, Акацуки станут целью номер один, а Итачи, несомненно, разболтает всем о планах организации.

Кисаме, помимо сожаления, что не свернул Итачи шею раньше, невольно восхищался Учиха. Недаром тот был старшим в их двойке! Столько лет притворяться и ничем себя не выдать, вот настоящий шиноби, с которым стоило бы сразиться! Кисаме улыбнулся, подумав, что инстинкты его не подвели, подталкивая к сражению с Итачи, и если бы не запрет Пэйна, то может Акацуки сегодня бы и победили, кто знает?

Сотня сопровождения летела безмолвно, построившись тремя клиньями, и еще десяток чуть выше и сзади Кисаме, для охраны. Внизу проплывали безлюдные земли, а там, где встречались села и города, сотня ловко их огибала. Там, где попадались облака, сотня использовала их для маскировки. Все, во имя того, чтобы добраться до Киригакуре незамеченными, с неожиданной стороны.

Кисаме невольно обратился мыслями к бывшей Деревне.

Пускай Туман ослаблен, даже хуже Песка, и там нет S-ранговых шиноби, кроме, пожалуй, Мизукаге, но все же это Великая Деревня. Силы Тумана разбросаны по многочисленным островам, это верно, но и в Деревне непременно тысяча шиноби да наберется. Мечник Тумана там один, и тот пародия на былое величие, но сотня джонинов это всегда сотня джонинов. Даже если не справятся с ним, то уведут джинчурики Рокуби и спрячут, и может быть, даже вызовут помощь из Листа.

Кисаме скорчил гримасу, один на один он готов был схватиться даже с Третьим Цучикаге, но против сработанной команды Отшельников — только бегство, и провал миссии по захвату. С десяток километров полета Кисаме обдумывал мысль об атаке волной Цунами, но быстро отбросил. Это сработало бы против Суны, будь там рядом море, но затопить Туман?

Нет, такое не пройдет, подумал Кисаме, и обратился мыслями дальше. Ущелья Киригакуре — узки, извилисты и прочны, ибо вырублены в скале. Это означает, что бомбы, сброшенные в ущелья, отлично задержат шиноби Тумана, налет на Коноху это показал. Кисаме кивнул, припоминая тактики шиноби Неба, и соображая, что преимущество высоты надо использовать. В Тумане никто не умеет летать, и вряд ли Коноха делилась своими летающими досками с Кири, и уж точно туда не поступали крылья шиноби Неба.

При этом джинчурики надо захватить быстро, бомбежка не удержит надолго шиноби Тумана на месте. Ходы в скалах, защитные техники воды, преимущество в численности, они если и не смогут отразить налет, то точно помешают захвату джинчурики. Кисаме осклабился, внезапно сообразив, что теперь, после нападения Пэйна, пятеро Каге соберутся вместе, и, как бы ему ни хотелось сразиться с Мэй, но задание оставалось важнее. Потом, когда Рокуби будет запечатан, можно и развлечься, шиноби сами прибегут спасать джинчурики.

Отсмеявшись клекочущим "Ке-ке-ке", Кисаме вернулся к своим мыслям. Страна Рек приближалась, и время еще было, в конце концов, проплыть вдоль южного побережья страны Огня — не самый короткий путь. Кисаме подумал, что джинчурики надо захватывать, пока Мизукаге на встрече Пяти Каге, значит у него от трех до четырех дней, чтобы добраться до Киригакуре. Даже меньше, еще надо будет осмотреться, не попавшись на глаза сенсорам, и выяснить, где именно живет джинчурики.

Кисаме задумался. Это отменяло план — приплыть в Туман, но выдержит ли сотня сопровождения непрерывный полет в течение двух суток? В себе Кисаме был уверен, в сопровождающих — нет. Одно хорошо, переключился мыслями Кисаме, что Сасори их мастерски выдрессировал, практически его любимые марионетки, а не люди. Значит, будут делать все, что я скажу, прикидывал Кисаме, даже за пределами выносливости и усталости. Но при этом у них должны остаться силы, чтобы совершить налет на Туман, подавить Деревню хотя бы на несколько минут, пока он разберется с джинчурики Рокуби.

Кисаме быстро придумал выход.

Вылететь в море через побережье страны Рек, где нет наблюдателей. Курс на юго-восток, и лететь вдоль северного побережья моря. Там есть айсберги, там, рядом безлюдный, как правило, берег из сплошных скал. Перерыв два раза в сутки на час, подкрепиться и размять ноги. За двое суток можно долететь до Тумана, обогнув прибрежные заставы и пограничные острова. Там сотня отправится отдыхать и делать взрыв-печати, он разведает Кири и найдет джинчурики, выяснит обстановку.

Там, по обстоятельствам, но пока он будет летать на разведку, сотня сопровождения успеет отдохнуть. Во время полета тоже можно делать взрыв-печати, все равно бомб не хватает. Конечно, комплект, взятый для атаки на Коноху, остался неиспользованным, но этого мало, пример шиноби Неба опять это доказывает. И у него будет еще время обдумать детали налета, по дороге в Туман, главное, что придумана общая стратегия.

Кисаме подумал, что Пэйн мог бы и сам слетать за Рокуби, и тут же сообразил, что так бы оно и было, удайся первоначальный план. То есть шиноби повержены, и Акацуки пленили семерых джинчурики. Но так как Итачи сломал все планы, Пэйн сымпровизировал на ходу или на лету, и возможно сейчас безопаснее атаковать Туман, чем находиться на основной базе Акацуки.

Но даже если так, впереди все равно масса интересных схваток, и это радовало Кисаме.

19 июня 79 года. Скальный комплекс Хируко в бывшей стране Неба.

Настоящий Пэйн, то есть Нагато, летел по воздуху, придерживаемый телами-марионетками Шести Путей. Едва битва закончилась, и стали понятны результаты, стало также понятно, что база в Таки-но-Куни будет объектом первого и скорого удара. Впрочем, Пэйн и без того не держал здесь ничего особо ценного, и, активировав ловушки и систему охраны, он взлетел, в сопровождении шиноби Водопада, из тех, что предпочли верность Акацуки служению Деревне.

Теперь проект Сорагакуре и изобретения Хируко становились основным Планом, с помощью которого еще можно было одержать верх над Великими гакуре. Пэйн ощущал раздражение от сорвавшегося плана и задержки, необходимости еще сражаться, но одновременно с этим и удовлетворение, что План, наконец, движется, и что великие гакуре все-таки познали боль.

Что же, если они не одумаются и не выдадут биджу, то урок придется повторить!

Одновременно с этим, Нагато очнулся там, в теле Яхико, видел и слышал его глазами и ушами. Когда Конан добралась до базы Хируко, тот уже пришел в себя, и пылал энергией и жаждой действия. В основном его выкрики сводились к тому, что теперь ему нужны еще кеккей-генкай для поглощения, ибо теперь он знает, как сражаться с саннинами, и в следующий раз не проиграет!

— Пэйн-сама! — воскликнул он, увидев входящего Тендо и Конан. — У меня все готово!

— У нас мало времени, — сказал Пэйн, — едва Великие гакуре опомнятся, они бросят на нас все свои силы.

— Я предвидел это! — хихикнул Хируко, и Пэйн обратил внимание, что голова его стала ассиметрична. — Зал запечатывания находится под этими скалами, и когда мы запечатаем Однохвостого, то сможем взлететь и завершить запечатывание уже в воздухе. Стихия Магнетизма Ичиби и запасы металла, вот то, что поднимет нас в воздух!

— Это хорошо, — кивнул Пэйн. — Сколько времени займет запечатывание?

— Два дня, Пэйн-сама! — воскликнул Хируко. — Два дня на каждого джинчурики, с учетом того, что не все из руководства Акацуки будут участвовать в запечатывании! Но самые большие усилия на первого биджу, потом мои устройства будут использовать его чакру не только для приведения в движение Сорагакуре, но и для запечатывания второго биджу! То есть каждое последующее запечатывание будет проходить все быстрее, и требовать меньшего участия руководства Акацуки!

— Но ты сказал, что два дня на каждого?

— Количество хвостов возрастает, количество чакры тоже, — развел руками Хируко, — а время будет уменьшаться. Если бы вы все вдевятером могли участвовать, то это не заняло бы и дня, но сейчас мне надо будет перенастроить каналы и аппаратуру, сразу, как только вы призовете Гедо Мазо и стационарно установите в зале запечатывания.

Пэйну это не понравилось, гораздо безопаснее было призывать каждый раз Гедо Мазо из глубин, но, увы, теперь выбирать не приходилось. Нужны были биджу, быстрое запечатывание, взлет и выигрыш времени перед новой атакой. Если Кисаме привезет еще Рокуби, то с четырьмя биджу в Гедо Мазо уже можно будет потягаться с объединенной мощью Деревень. Конечно, даже сейчас Пэйн не заколебался бы выйти против войска шиноби, но помимо личной силы еще оставался План, и четыре оставшихся биджу были самыми хвостатыми и сильными.

— Идем, — кивнул Пэйн.

По дороге он спросил сопровождавшего их Сасори.

— Долетели нормально? Не было проблем с шиноби Неба?

— Были, конечно, — проскрипел Сасори, — как и предполагалось, попытались взбунтоваться.

— И что?

— Я их хотел убить, но Хируко начал кричать, что они пригодятся, парализовал и притащил сюда, — безразличным тоном ответил Сасори.

— Они послужат источниками чакры для запечатывания, — пояснил Хируко, — методика отработана при производстве белых Зецу.

— Кстати, моих копий выжило три десятка, что им делать? — высунулся из скальной стены Зецу.

— Пусть замаскируются и продвигаются к стране Неба, мы подберем их по дороге, — после секундного раздумья сказал Пэйн. — Что там с шиноби Неба?

— Основная часть их погибла в сражении, остальных я пленил, — пояснил Сасори, — и решил, что нет смысла останавливаться на полпути. Помощники Хируко и мои куклы, при помощи Зецу взяли всех в плен. Мне удалось не дать им взлететь, они отключили наши крылья, в общем, ничего страшного, кроме того, что они сломали мне сотню марионеток. Теперь, после сражения с Казекаге, мои запасы уменьшились, и это плохо.

— Не вижу проблемы, — ответил Пэйн. — Хируко, шиноби Неба до смерти от чакроистощения не доводить, снимать вовремя и отдавать Сасори на переделку. Устроят тебя полумертвые шиноби, Сасори?

— Устроят, Пэйн-сама, главное, чтобы они были живы, когда я за них возьмусь.

— Что с особым отрядом?

— Все готово, Алая Сотня в любой момент может вступить в бой.

— Не забудь пересадить им шаринганы, — напомнил Пэйн, — тогда твоя армия марионеток станет гораздо сильнее прежней.

— Хай, — отозвался Сасори.

— Тогда, на первом запечатывании я, Конан, Зецу, Сасори, — Пэйн прикинул, кто еще, и кивнул. — Да, мы вчетвером из руководства Акацуки, и шиноби Неба в устройствах Хируко. Скорейшее запечатывание Ичиби и в воздух, с Кисаме я потом свяжусь отдельно, подберем его по дороге. Раз уж у нас будут биджу в Гедо Мазо, то надо будет организовать и производство Белых Зецу.

— Да, да, это я тоже предусмотрел, — закивал Хируко, махнул рукой, — вот, уже пришли.

В центре огромного зала уже лежал Гаара, без сознания. Помощники Хируко, суетясь, развешивали вдоль стен шиноби Неба. Пэйн, пройдя в дальний конец зала, сложил печати, хлопнул о землю, вызывая статую Гедо Мазо. Четыре фигуры в плащах Акацуки замерли на пальцах огромных рук статуи, воздетых вверх и скованных наручниками.

— Приступим, — кивнул Пэйн-Яхико. — Запечатывание!

Он сложил печать концентрации правой рукой, то же сделали и остальные. Оранжевая чакра биджу огромным потоком хлынула из рта и глаз Гаары, вливаясь в раскрытый рот статуи. Хируко, оставшийся в стороне, чтобы контролировать, настраивать и синхронизировать, смотрел на творящееся извлечение с дрожью в руках. Дрожью восторга и экстаза, предвкушения того, чего он и сам сможет теперь добиться, и жажды мести победившим его саннинам.

— В следующий раз я буду готов! — прошептал Хируко.

20 июня. Коноха, страна Огня.

Фуу почти упала на голову Цунаде, спикировав с неба, яростно жужжа четырьмя крыльями.

— Хокаге — сама, мы должны спасти Гаару! — почти задыхаясь, кричала юная джинчурики.

— Выздоровела, — проворчала Цунаде, отрываясь от генерального плана Конохи.

Она повернулась к делегации архитекторов и строителей, с которыми обсуждала восстановление Деревни и участие в работах шиноби других Деревень.

— Прошу прощения, уважаемые, сделаем небольшой перерыв.

— Да, да, конечно, — нестройно загудели горожане, быстро расходясь.

— Фуу, — Цунаде сложила руки на груди, — конечно, ты джонин и твои заслуги перед Конохой несомненны, но нельзя вот так вот просто брать и падать на меня с неба!

— Отберите у меня все заслуги и титулы, Хокаге — сама, — склонилась в ритуальном поклоне Фуу, — но спасите Гаару!

— С чего ты решила, что его не будут спасать? — фыркнула Цунаде.

Фуу разогнулась, посмотрела на Цунаде снизу вверх с надеждой и болью во взоре.

— Коноха не бросает своих, — кивнула Годайме Хокаге, — если Гаару возможно спасти, он будет спасен.

Она метнула в Фуу грозный взгляд, оборвавший радостный возглас джинчурики.

— Не исключено, что Акацуки все же убьют Гаару, — мрачно сказала Цунаде, медленно роняя слова. — Наруто и остальные Отшельники отправились прямо в логово врага, но это не означает, что они смогут одолеть Пэйна.

— Но Наруто приложит все силы для этого, благодарю вас, Годайме-сама, — Фуу склонилась до земли и тут же взлетела.

Цунаде, глядя ей вслед, тяжело вздохнула. Еще одно юное сердце, разбитое войной, и глядя на Фуу, Цунаде не могла не вспоминать себя на второй войне. Как она приложила все силы и все же не смогла спасти Дана, и как это почти убило, если не ее тело, то ее волю.

— Надо будет присмотреть за Фуу, — пробормотала Цунаде, усилием воли отстраняясь от воспоминаний.

20 июня. Основная база Орочимару, на границе бывшей страны Неба и страны Звука.

Орочимару вошел в большой зал, задумчивый и погруженный в мысли. План близился к завершению, и теперь любая, самая маленькая деталь, могла оказаться роковой. Наблюдение за базами Акацуки усилено, но Орочимару не возлагал на него больших надежд. Конечно, оставался маленький шанс, что Акацуки сделают глупость и останутся на прежних базах. Всякое бывает, поэтому Орочимару учитывал эту возможность, но считал, что для начала Акацуки куда-нибудь улетят.

Куда — вот вопрос, но улетят, не зря же шиноби Неба выступали на стороне Акацуки в битве за Коноху?

Приспешники и помощники Орочимару, малочисленный, но элитный отряд, уже ждали его.

— Битва в Конохе состоялась, — сказал Орочимару без длинных предисловий. — Погибла куча шиноби, Коноха разрушена и так далее, это не важно. Что важно. Акацуки перешли к реализации своего плана, похитили трех джинчурики и ударили в спину шиноби. Скорее всего, теперь Великие деревни заключат союз и пойдут войной на Акацуки. К сожалению, теперь придется вмешаться и мне, раз уж мой замысел по стравливанию Акацуки и гакуре осуществился, но не до конца.

— Орочимару-сама, зачем нам вмешиваться? — спросил Кабуто, поправляя очки. — Кто бы ни победил, он будет ослаблен и не сможет выступить против вас, получившего риннеган.

— Ты, как всегда, прав, Кабуто, но одновременно и не прав, — хрипло ответил Орочимару. — Кто бы ни победил, он возьмется за меня, первым же делом. И Лист с альянсом шиноби, и Акацуки жаждут заполучить мою голову, и им будет все равно, риннеган у меня или нет. Тем более что Пэйн владеет риннеганом, а если победят шиноби, то риннеган будет у них. Даже если глаза Пэйна будут уничтожены, шиноби все равно придут, имея опыт победы над владельцем риннегана. Так что мое вмешательство неизбежно, просто я планировал, что вначале падет Лист под ударами Альянса, а потом Акацуки, и вот тогда можно было бы не вмешиваться, раз уж злейшие враги пали. Но вышло наоборот, и теперь кто бы ни победил, у меня и у вас будут проблемы.

— Понятно, Орочимару-сама, — поклонился Кабуто, — тогда мы вмешаемся в драку или нападем на победителя?

— Конечно же, нападем на победителя, зачем сражаться зря? — ухмыльнулся Орочимару. — Разобьем и уничтожим, и в принципе Элементные страны будут в нашей полной власти, сможете выбрать себе любую, по желанию.

— Я бы выбрала Хи-но-Куни, — прошептала Карин так, чтобы ее не услышали.

Она знала, что ее не возьмут туда, на поле боя, и это радовало и печалило ее одновременно. Она могла бы быть полезна и лечить любимого наставника! Может пострадать ребенок любимого наставника! Сенсей могуч, ему не нужна помощь! Все это раздирало Карин на две части, тем более что ясность мышления, по мере развития беременности, затуманивалась. Она, конечно, не путала правую и левую руки, но в таких вот ситуациях долго колебалась, не в силах принять решение. И потом долго и охотно плакала, в отсутствие наставника, и, чтобы успокоиться, переходила к упражнениям с печатью.

Пока Карин размышляла, погрузившись в себя, Орочимару продолжал.

— Таким образом, самое сложное — определить, где именно Акацуки и альянс шиноби схлестнутся в следующий раз. Можно предсказать, что гакуре заключают союз, и выдвинут против Акацуки элитную армию, ибо на полях, где гремят техники риннегана, генинам делать нечего.

Он остановился и хихикнул.

— Если Акацуки сокрушат элиту деревень, а мы сокрушим Акацуки, то мы, получается, спасем всех и станем героями.

Кабуто, Джуго, Сакон и Карин тоже захихикали, представив такую картину.

— Пэйн не смог сокрушить шиноби в схватке за Коноху, — заметил Кабуто, — вряд ли сможет и теперь, когда Каге подготовятся.

— Пэйн тоже подготовится, — ответил Орочимару. — Он шел к этому плану больше десяти лет, пускай не сам, но шел, и теперь уже не отступится.

Саннин сделал паузу и сказал.

— Теперь уже никто не отступится, и мы в том числе. Это, конечно, глупо и очень в стиле шиноби ставить на последний и решающий удар, поэтому можно не сомневаться, что так все и будет. На их стороне мобильность, численность и порталы Гермионы. Не больше минуты, и все войско шиноби будет рядом с Акацуки, и можно не сомневаться, что Пэйн это тоже понимает. Мои источники в Конохе, приславшие отчет о битве, сообщают, что Альянс шиноби — дело решенное, и разведка уже выдвинулась к базам Акацуки. Поэтому практически наверняка, Акацуки отступят и улетят куда-нибудь, сменят базу, стараясь выиграть время на запечатывание биджу. Следовательно, им надо скрыться где-то, ммм, дней на десять. В условиях, когда тебя разыскивают шиноби пяти Великих это не так уж легко сделать, да и способности Акацуки известны Листу, а значит теперь и всем шиноби.

Он выдержал многозначительную паузу, обвел приспешников взглядом.

— Допустим, у них есть такая база. Допустим, даже шиноби их не найдут, пока не закончится запечатывание, все возможно. Но Акацуки, точнее говоря, Пэйн не отступит от Плана. Теперь, когда захват биджу начат, отступать уже некуда, он либо одолеет шиноби, либо погибнет, стараясь одолеть. Это будет очень быстрая и очень кровавая схватка, которая решит судьбу Элементных стран. Нам тоже нужно к ней подготовиться, ибо и Акацуки, и Альянс могучи, не говоря уже о секретных техниках и сюрпризах.

Орочимару опять сделал паузу, и, в почтительной тишине, начал командовать.

— Сакон, твоя Десятка пусть тренирует барьеры, точнее говоря, барьер Пяти сторон, пусть разобьются на две команды по пять, и учатся не просто ставить барьер, но делать это синхронно.

— Хай, Орочимару-сама, — озадаченно отозвался Сакон.

— Ты, Сакон, и ты, Джуго, будете прикрывать Кабуто, который станет нашей главной ударной силой и обманкой в этом бою.

Кабуто молча поправил очки.

— Приготовь Эдо Тенсей на сотню элитных шиноби по первому варианту, — усмехнулся Орочимару, — и перед битвой примешь двойную дозу эликсира номер семь, этого хватит на час, к тому времени битва уже давно закончится.

— Хай, Орочимару-сама, — кивнул Кабуто.

Он не стал говорить, что сотня таких воскрешенных будет слишком слаба, чтобы представлять угрозу Акацуки или Альянсу, так как саннин и сам все это прекрасно знал. Орочимару не стал озвучивать свои планы, а Кабуто не стал задавать лишних вопросов.

И без того было понятно, что к чему.

— Вы возьмете меня с собой, Орочимару-сама? — робко спросила Карин, качнув животом. — Я не буду сражаться, но я могу лечить и обнаруживать врагов!

— Я знаю о твоих способностях, — обозначил улыбку Орочимару, — но все это может оказаться слишком опасным для ребенка.

Карин задохнулась и зарделась от мысли, что любимый наставник так заботится о ней!

— Но и вы, сенсей, будете в опасности! — вскричала Карин. — Мои способности могут пригодиться!

— Орочимару-сама, — Кабуто поправил очки, — если позволите.

— Да, Кабуто, говори, ты же мой первый помощник, — поощрил Орочимару.

— Свитки воскрешения элитных шиноби я приготовлю, как вы и приказали. Если оставить Карин сзади, то особой опасности для нее не будет. Пара бессмертных шиноби для охраны отпугнут случайных врагов, тогда как сенсорные способности Карин действительно могут пригодиться. Вы и шиноби Эдо Тенсей бессмертны, так что лечение может и не пригодиться, а вот сенсорика — обязательно. Ведь нашими врагами будут не юнцы из Академии, шиноби наверняка выставят элитную армию.

— Ты прав, Кабуто, ты прав, — облизнулся Орочимару, подумав. — Нельзя пренебрегать ничем!

Карин ощутила, как расползается глупая, неуместная улыбка, и с трудом подавила желание радостно взвизгнуть. Если улыбку еще как-то могли понять, то визг проходил по разряду "совсем уж недостойного", и как бы сенсей после такого не передумал брать ее с собой! Чтобы скрыть улыбку и волнение, она склонила голову и прошептала, задыхаясь.

— Я не подведу вас, Орочимару-сама!

Глава 20

20 июня 79 года. Рядом с бывшей базой Акацуки, на границе страны Водопадов.

Джирайя заложил неспешный вираж, делая круг над местностью. Затем еще один. Багровый свет закатного солнце придавал окрестностям такой вид, как будто все вокруг залили кровью: скалы, лес и даже шумящую внизу реку. Отшельники терпеливо ждали, только Наруто разве что не отплясывал на своей леталке. Несмотря на подробное описание окрестностей базы Акацуки, и указание на три обнаруженных входа, просто так взять и обнаружить базу не получилось. Сверху все выглядело иначе, и пару раз команда Отшельников приземлялась впустую, пролетав практически весь день без результата.

Но теперь, теперь вроде все сходится, думал Джирайя, нарезая круги.

Расстояние от границы и пустой Такигакуре. Две приметные скалы на север. Лес. Водопад. Все сходилось, и это означало, что вот под этими скалами, внутри их, и в холмах вокруг, расположена основная база Акацуки. Джирайя не мог не думать, что где-то там и Нагато с Конан, и самое главное — Нагато. Он — Пэйн, и он и вправду изменяет мир шиноби. Неужели он ребенок из пророчества? Верить в такое не хотелось, хотя все факты сходились на нем, на владельце и обладателе риннегана.

Джирайя сделал жест "Садимся", и четверо Отшельников устремились вниз. Было решено вначале опознать местность и наличие базы, и только потом входить в сенмод. Несмотря на непрерывность режима Отшельника, находиться в нем часами было слишком утомительно. Риск, конечно же, риск, особенно если Пэйн нанесет удар первым, но тут Джирайя рассчитывал на разговор, ведь наставник и ученик не могут не переброситься парой предложений, прежде чем сойдутся в смертельной схватке. Этого времени будет достаточно остальным, чтобы войти в сенмод или уйти порталами, при необходимости.

Но в любом случае Тензо прикрывал высадку.

— Эро-Сеннин! — не выдержал Наруто, подлетел к Джирайе. — Это оно, то место?

— Не кричи, Наруто, — нахмурился Джирайя. — Если ты и дальше будешь нарушать все, чему я тебя научил, придется оставить тебя снаружи или вообще отправить в Коноху.

— Извини, Эро-Сеннин, — смутился Наруто, — постоянно думаю о Гааре.

— Я понимаю, — кивнул Джирайя, — но если ты не возьмешь себя в руки, то Пэйн тебя схватит. Мы не оставим тебя, но одно дело сражаться с холодной головой, а другое — в горячке боя спасать товарища.

Джирайя не стал добавлять, что провал и гибель всех Отшельников вполне могла означать победу Пэйна над шиноби. Шансы его на победу так точно резко взлетят, но не было смысла рассказывать все это Наруто.

— Коноха не бросает своих, — продолжил Джирайя, — но если сейчас кто-то из нас подведет, не проявит выдержки, то миссия по спасению джинчурики может провалиться, не начавшись.

— Я понял, Эро-Сеннин, — посерьезнел Наруто, кивнул.

Он закрыл глаза, сосредотачиваясь и успокаиваясь. Это было нелегко, все внутри Наруто кипело и рвалось в бой, спасать Гаару и остальных, но все же он справился. Джирайя, помимо осмотра местности, краем глаза наблюдавший за Наруто, кивнул самому себе. Юный Узумаки научился сдерживаться, и это означало, что можно начинать тренировки по синхронизации и овладению полной силой биджу.

Потом, конечно, после разгрома Акацуки, сейчас на это нет времени.

— Мы на месте, — сказал Джирайя остальным, убедившись в идентичности описания и местности вокруг. — Действуем по плану.

Отшельники полезли за склянками с заряженной водой, Джирайя сосредоточился на вызове Жаб-Отшельников. К моменту их появления Наруто не только успокоился, но и сам вошел в сенмод. Поприветствовав Ма и Фукасаку, Наруто сложил пальцы и призвал Теневых клонов. Двенадцать клонов, дающих ему час сенмода, и Ма тут же выполнила обратный призыв, отправляя клонов Наруто на гору Мьебоку. Там им предстояло по очереди садиться под водопад жабьего масла и медитировать, входя в сенмод. Один развеялся, передавая энергию Наруто, второй сел под водопад и так далее.

Были в этом и слабости: Наруто вываливался на пару секунд из режима, пока очередной клон не развеивался. В цепочке клонов только один мог быть в сенмоде, иначе остальные развеялись бы. При всем улучшившемся контроле Наруто, это был предел. И в бою он не мог использовать Теневых Клонов, не больше того количества, которое уже развеялось, во всяком случае.

Но все это окупалось мощью совместных техник.

— Искусство Отшельника: Стихия Земли: Великая Трещина! — синхронно ударили Тензо и Акула.

Огромный скальный массив, изрезанный ущельями и водопадами, содрогнулся и затрясся. Кривые, чахлые деревья, кусты и мусор, потоки камней полетели вниз, издавая страшный грохот и гул.

— Искусство Отшельника: Ураган! — ударил Альбатрос, снося пыль и дым.

Глазам Отшельников предстала расколотая скала, трещина в земле, где-то там внизу переходящая в полость. Джирайя поднял руку, не столько чувствами, сколько опытом старого шиноби ощущая неладное. Что-то было не так, но что именно?

И внезапно Джирайя понял.

— Барьер! — крикнул он, и Отшельники успели среагировать.

— Искусство Отшельника: Щит Пирамиды! — четверо Сеннинов замерли в вершинах возникшей пирамиды, внутри которой находились Джирайя, Наруто и Тензо.

— Искусство Отшельника: Деревянная полусфера! — одновременно с этим Тензо применил защитную технику.

Огромный полукупол дерева накрыл барьер, толстой и непроницаемой стеной. Направленный взрыв ударил снизу в дерево, соскользнул по нему, руша скалы, вырывая деревья, оглушая и ослепляя. Деревянный щит Тензо не выдержал, раскололся, разлетелся по сторонам, но пирамида выдержала. Основная, самая последняя ловушка, оставленная Акацуки: одновременный подрыв всей базы взрыв-печатями Конан.

Предполагалось, что к тому моменту враги, дерзнувшие проникнуть на базу, будут внутри и не смогут избежать удара. Удар техникой Земли активировал ловушку, дав Сеннинам шанс спастись. Но свою основную задачу: уничтожить базу, ловушка все же выполнила.

Глядя на изменившийся ландшафт, снесенные скалы и выгоревшую подземную полость, Джирайя досадливо вздохнул. Все свидетельствовало о том, что Акацуки покинули базу еще вчера, предвидя удар. Это означало, что искать их надо где-то в бывшей стране Неба, но где именно — непонятно. Точных координат не было, только примерная область. Те разведчики, кто рискнул туда углубиться, не вернулись, и где-то там же находился лагерь шиноби Неба, судя по косвенным данным.

Еще сутки на полет и поиски, и это в лучшем случае, вздохнул Джирайя. То есть, как минимум одного биджу Акацуки успеют извлечь, почти наверняка, и это значит, что у Гаары один шанс из трех. С Нии и Роши Наруто знаком не был, успокоить его после гибели джинчурики Ниби и Йонби будет гораздо легче. Конечно, смерть любого из джинчурики — удар, но все же так будет легче, думал Джирайя.

— Нужно вычистить ловушки, если они еще остались! — сказал он вслух. — Наруто и я ударим синхронной техникой, остальные — прикрывайте. Затем заходим, двумя тройками.

— Разумно, — проворчала Ма, — все равно там уже все выгорело внутри.

— Хай! — отозвались Отшельники.

— Кучиёси-но-дзюцу! — хлопнули руками о землю Наруто и Джирайя.

Они вознеслись вверх на головах Гамабунты и Гамакена, и ударили той же техникой, что применяли позавчера против Какудзу. Джирайя, складывая печати, уже мысленно набрасывал донесение Цунаде, с указанием на необходимость срочной дополнительной разведки страны Неба, той области, что была закрыта. Конечно, сейчас Акацуки охраняют границы вдвое бдительнее, но без точной информации соваться в их логово неразумно.

— Искусство двух Отшельников: Разящая песнь Ветра и Пламени!

Столб огня ударил вниз, окончательно разрушая то немногое, что осталось от подземных пещер, складов и переходов основной базы Акацуки.

21 июня 79 года. Коноха, страна Огня.

К моему облегчению нас таких, сопровождающих, много. Какаши вчера имел в виду, что я и он будем прикрывать Цунаде прямо в ходе переговоров. Не сильно много радости, конечно, слушать все эти политические бла-бла-бла, ну да надо, значит надо.

— Береги себя, имо-то, — обнимает Шизуне.

Обнимает как сестра, вопрос о том, что случилось перед боем, больше не всплывает, и даже не знаю, радоваться этому или нет. Пора бы сделать шаг дальше, но не оказался бы этот шаг шагом в пропасть?

— Конечно, онэ-сан, — обнимаю в ответ.

— Не поддавайся там плохим привычкам в мое отсутствие! — хмурит брови.

Ну, все, теперь мне это курение будут вспоминать еще долго, и хорошо если только вспоминать, а то пропишут комплекс укрепляющих тело шлепков по ягодицам, оздоровляющих клизм и бега трусцой по утрам. Но, глядя на строящуюся и шумящую Коноху внезапно с грустью понимаю, что ничего не будет.

По крайней мере, до конца войны точно. Есть дела и важнее.

— Хорошо, онэ-сан, буду поддаваться им рядом с тобой, — слетает с языка.

Хихикаем глупо, и внезапно становится легче.

21 июня 79 года. Черепаха — остров, где-то в море, к востоку от страны Огня.

Черепаха, которая остров, и вроде как тайна Кумо, на самом деле не слишком-то и тайна.

Основная масса шиноби про нее не слышала, конечно, но кому надо, те знают. Вся фишка в том, что она плавает, окруженная барьером, и потому только Кумо знает текущее местоположение черепахи. Но само ее существование тайной для спецслужб других гакуре не является, вроде бы.

Но теперь, Райкаге, что называется, устраивает день открытых дверей.

Сама черепаха вся в лесах и огромных шипах, повсюду кучи чакрозверья, вроде нашего Леса Смерти, в общем, такое оживленное местечко. На полянке, ближе к голове, уже возведено здание для переговоров, и дома рядом для сопровождающих, надо полагать, переговоры будут долгими и ожесточенными. Каге и их свиты прибывают порталами, что вызывает у меня усмешку и мысли о Гермион-экспрессе, монополисте на рынке скоростных перевозок.

Вместо грозного старичка Ооноки его внучка, Куроцучи, не слишком красивая, но за словом в карман не лезет, да и все-таки, как ни крути старше той же Темари, которой внезапно доверено представлять Суну на встрече. Да, да, Темари — снова Казекаге. Что-то Суну мотает, как говно в проруби, или у них просто уже выбора нет? Ослаблены по самые помидоры и все такое, а Каге на встречу представить надо? В любом случае, это увеличивает шансы на союз и договоренность. Вроде бы Цунаде вправила им всем мозги на место, но то сразу после боя и жесткой драки с Акацуки.

Сейчас-то все отоспались, отъелись, отдохнули и домой съездили, что называется.

Хрен знает, куда все это повернется, то воевали, то резко дружить, и крови пролито немало, все это ощущается, что называется, витает в воздухе. Смешно сказать, но Райкаге внезапно единственный мужчина среди пятерки. И размерами сиськомышиц превосходит и Казекаге, и Цучикаге. Цунаде и Мэй ему, конечно, не переплюнуть, но и среди куноичи этим практически никто похвастаться не может. Разве что помощница Райкаге, как ее, курорт какой-то с Земли, ааа, точно, Самуи!

С такими формами, да, по пляжу пройтись, у всех все отвалится и поднимется одновременно.

Обычно встречи проходят в стране Железа, и тамошний генерал самураев выступает в роли независимого арбитра. Сменив место, Каге решили не отказываться от остального, и поэтому Мифуне согласился прибыть, после соответствующих переговоров. Разумеется, у Конохи "совершенно случайно" нашелся портал туда, в страну Железа, уцелевший в битве за Коноху. Уцелел он, смешно сказать, как раз в силу малой пригодности в битве, все такие портальные половинки перед битвой спрятали на подземной базе, куда враг не добрался.

Хорошо, что тут сказать, а то изображать Гермион-Экспресс и скакать телепортирующимся ежиком совершенно не хочется. Скорее бы уже война закончилась, а то чем дальше, тем больше меня распирает плюнуть и послать всех нахрен, сгрести Шизуне подмышку и укатить куда-нибудь на безлюдный остров. Или вообще упрыгать в другой мир, несмотря на чувство вины за развязанную войну.

Генерал самураев, Мифуне, невысокий такой и щуплый как подросток, видимо, усох от старости.

Меч на поясе, все как положено, и протокол знает. Даже глазом не ведет, что мы на черепахе Облака, хотя вообще его портировали прямо в здание переговоров, если не выглянуть наружу, то и непонятно, что на черепахе. По качке, конечно, можно догадаться, ибо сия огромная животинка, загребая нереально огромными лапами, плывет куда-то, и первые два часа подсознательно ожидал, что сейчас она фыркнет фонтаном воды.

Глупо, конечно, она не кит, но иногда на меня просто находит.

В общем, товарищ Мифуне, с забинтованной головой, садится во главе круглого стола и объявляет встречу Пяти Каге открытой. С тремя из пяти Каге знаком лично, неплохая карьера для недоученного мага, которому предстояло в этом году закончить Хогвартс. Не говоря уже о цене, назначенной за голову и популярности, меня явно начинают узнавать в лицо. Смех сквозь слёзы, в общем.

Райкаге немедленно рычит, мол, надо ударить по Акацуки и вбить их в землю по уши, растоптать и уничтожить. Встает Цунаде, и рассказывает, что вот, мол, Отшельники Листа утрамбовали уже базу Акацуки в ядро планеты, и тут начинается самое "веселье".

— Годайме! — рычит Райкаге, поигрывая бицепсами, потом осекается и добавляет. — Хокаге!

Очень, очень трудно удержаться от смеха. Здесь трое Годайме, и всех троих я щупал за сиськи, но вслух такое лучше не озвучивать.

— Лист уже давно собирал информацию по Акацуки, — спокойно отвечает Цунаде, — так что да, их база была нам известна, и Джирайя с Отшельниками ее разгромили. База, правда, оказалась пустой, или сами сбежали, или их предупредили.

— Почему вы не сделали этого раньше? — интересно, Райкаге тоже столы ломает, как Цунаде?

— Потому что воевали, — пожимает плечами Цунаде.

Выглядит это насмешкой, хоть и не является таковой. Райкаге еще больше бесится, даже привстает. С таким взрывным характером и править Деревней? Шиноби, конечно, больные на голову в массе своей, но эта гора мышц и молний прибить же может одним ударом, костей потом не соберешь! И стенку здания, если стукнет, пробьет, не посмотрит, что там метр камня!

В принципе, зал с круглым столом просторный, жаться не надо, да и Райкаге сидит напротив, а все равно, кажется, что места не хватает. Подавляет, значит, своим видом и выбросами ки, и грозным рычанием. Какаши, правда, сидит расслабленно, но то Какаши, ветеран как-никак, два десятка лет на миссиях и все такое. Мне же хочется с писком спрятаться за спину Цунаде. Та принимает свою любимую позу: локти на столе, руки сплетены в замок, поддерживающий голову.

— Ивагакуре взяла под свое крыло Акацуки, — говорит Цунаде, — поэтому не было никаких причин вторгаться в Таки-но-Куни и громить их базу. Конечно, знай, мы тогда то, что знаем сейчас, все Акацуки были бы уничтожены сразу же. Конечно, Ооноки пришел бы в ярость, но думаю, Лист сумел бы это пережить.

— Эй, мой дедушка сам погиб от рук Акацуки! — возмущается Куроцучи.

— Если бы ваш дедушка не нанимал Акацуки, стравливая их с Конохой, он был бы жив, Куроцучи-сан, — не слишком дипломатично, но прямолинейно отвечает Цунаде.

— Все равно, надо было искоренить эту угрозу раньше! — хлопает по столу Райкаге. — И сейчас Лист провел операцию без согласования с остальными Деревнями, это не слишком-то отвечает духу союза!

— А надо было спросить вашего разрешения, Эй-сан? — удивленно спрашивает Цунаде. — Я вообще-то думала, что раз предварительное соглашение о союзе достигнуто, можно все силы бросить на устранение угрозы Акацуки! Или Каге уже передумали бороться с новой угрозой?

— Вы подставляете под угрозу весь союз, Цунаде-сан, — замечает Куроцучи. — Носитель риннегана доказал свою мощь, противостоять ей без Сеннинов Листа будет невозможно, после гибели Третьего Цучикаге.

— Шиноби Облака могущественны и сами по себе! — Райкаге грозно рычит. — Надо было давить Акацуки по одному, а не привечать у себя!

— Вообще-то дедушка поддерживал Акацуки как противовес вашей мощи, Эй-сан, — хмыкает Куроцучи, — и чтобы сэкономить жизни шиноби Ивы! Или Облако не вынашивало планов сокрушения остальных гакуре? Почему Облако не сокрушило Акацуки, когда те базировались в стране Воды? Или Облаку было выгодно ослабление Тумана, а когда дело дошло до самого Облака, то виноват Камень? Или мы заседаем не на панцире той самой черепахи, с помощью которой Облако планировало высадить десант в стране Земли и сокрушить Ивагакуре?

— Можно подумать, Ооноки не вынашивал планов подчинить себе Облако, — парирует Райкаге. — А то я не знаю, что будь Кумо чуть слабее, сразу же десант Ивы прилетел бы в гости!

— Но это не мешало вам мириться с Акацуки, пока они ослабляли ваших соседей, — отвечает Куроцучи.

— Точно так же, как это не мешало Камню давить на Песок, пользуясь нашими трудностями, — говорит Темари нейтральным тоном. — Не будь старейшина Чиё одержима местью Конохе, союза Камень — Песок не было бы.

— А одержима она была, потому что Белый Клык Листа убил ее сына, — кивает Куроцучи.

Какаши вздрагивает. Белый Клык, легендарный герой Листа, был его отцом, и надо полагать, Какаши до сих пор тяжело вспоминать те дни, когда Белый Клык покончил жизнь самоубийством, оставив шестилетнего Какаши в одиночестве. Не говоря уже о рассказах, о подвигах Белого Клыка.

— Но вторую мировую войну, на которой это произошло, развязал Камень, — отвечает Темари.

Атмосфера в помещении накаляется.

Предполагалось, что это будут переговоры о союзе, но Райкаге моча ударила в голову докопаться к миссии Джирайи и теперь Каге волком смотрят друг на друга. Еще немного и засверкает оружие, заблистают техники, на радость Акацуки! Нелегко переступить прошлые обиды и свежую кровь, мертвых, и можно только позавидовать выдержке Цунаде. Два дня? Да, два дня назад, тот же Райкаге в блеске молний и грохоте войска атаковал и ломал Коноху, и я видел, как Цунаде бесилась по этому поводу, в смысле, что Коноха будет разрушена. Но сейчас вскочить и ломать столы означает дополнительно накалить обстановку, и без того накаленную.

Конечно, пока вроде все вежливо, и слова, и тон, но вот напоминания о прошлых событиях, становятся все жестче, и надо думать, у всех пяти Деревень накопился огромный список претензий друг к другу. При всем при том, что Каге правят Деревнями, они все же шиноби и куноичи, и весьма сильные, если не самые сильные, и это влияет. Личные пунктики сильных шиноби, плюс тяжело сдерживаться, когда ты движением руки можешь уничтожить скалу.

Но, внезапно, в зале находится трезвомыслящий человек. Помощники, да и я, права не имеем вмешиваться в перепалку Каге, а вот председатель собрания очень даже имеет. Мифуне откашливается и стукает по столу, негромко, но весомо. Пятеро Каге останавливаются и смотрят на него.

— Несмотря на всю важность собрания и срочность стоящих вопросов, все же, заседание будет продолжено завтра, — он смотрит на Райкаге. — Всем нужно остыть и подумать. Если вы будете ссориться и вспоминать прошлые обиды, то не спасете своих шиноби и уж точно не заключите союз. Пока же союз официально не заключен, и, следовательно, Коноха имела право проводить операцию против Акацуки самостоятельно. Обдумайте еще раз, до завтра, предложение Конохи о союзе пяти Великих гакуре, потому что сейчас я не вижу среди Каге желания заключать такой союз. Не стоило прерывать войну, чтобы собраться здесь и ссориться, так вот считаю.

Он встает, коротко и быстро кланяется и говорит.

— Заседание закрыто. Продолжим завтра, с утра!

21 июня 79 года. Черепаха — остров Облака, где-то в море, к востоку от страны Огня.

Цунаде хрустнула костяшками пальцев, не торопясь вставать. Переговоры зашли куда-то не туда, хорошо хоть Мифуне оборвал! Проклятье! Ведь там, в Конохе, была договоренность, с чего же сейчас Каге решили взбрыкнуть?! Цунаде ощущала, что ей остро не хватает совета учителя, но, увы, Третий лежал без сознания в госпитале, и оставалось только радоваться, что он не погиб.

Но теперь некому было подать совет Цунаде, как вернуть все к союзу, а не обмену прошлыми обидами.

Направляясь в дом, выделенный для Листа, Цунаде продолжала напряженно обдумывать ситуацию. Что пошло не так? Райкаге возмутился "самовольной" операцией Листа, и она сама не удержалась от замечания про Третьего Цучикаге. Все, этого хватило, чтобы едва-едва оформившийся союз вернулся к ругани и упрекам. И это еще ей хватило силы воли удержаться от напоминания о нападении на Коноху!

Хмм, может и не стоило удерживаться? Если Райкаге воспринял это как слабость, и признание того, что Лист уступил? Райкаге непременно нужно быть первым, и если он воспринял мягкость Листа как слабость, то неудивительно, что последовала претензия. С точки зрения "лидер — подчиненный" слова Райкаге были, как раз обоснованы, и это значит, что он видит себя во главе союза. Пускай неосознанно, но видит.

Цунаде улыбнулась: с этим уже можно было работать. Да, она расслабилась и решила, что раз предварительные переговоры прошли успешно, то и дальше не будет проблем. Что же, она ошиблась, но осознала ошибку, и теперь надо подумать, как ее исправить. Лидерство Листа в союзе предполагалось де-факто, но видимо Райкаге так не считает, констатировала Цунаде.

Еще она с грустным смешком подумала, что теперь, когда Старейшины мертвы, нужно выбрать новых, и если следовать традиции Третьего, сокомандники которого стали Старейшинами, то теперь ими должны стать Джирайя и Орочимару. Цунаде вздохнула, возвращаясь мыслями к Каге. Отдать лидерство Райкаге? Почему бы и нет? Пусть возглавляет коалицию, крепит ее делами и приказами, ведь, как ни крути, самое главное запустить союз и армию пяти Великих гакуре. После сражений с Акацуки боевая дружба закрепится сама собой, либо шиноби сгинут, не сумев переступить через прошлую кровь, смерти и обиды.

Хаширама показал пример подобного поведения, и жизнь шиноби изменилась.

Теперь ей, внучке Первого Хокаге, предстоит развить и дополнить дело дедушки!

Глава 21

21 июня 79 года. Неподалеку от Киригакуре, страна Воды.

Система наблюдения и охраны Киригакуре, с самого создания Деревни, строилась на цепи пограничных постов и особых техниках Воды, сигнализирующих о применении чакры. Поэтому просто подбежать незамеченными по воде у вражеских шиноби не получилось бы. Корабли тоже успешно засекались и отслеживались, если, конечно, не использовать особые техники противодействия и сокрытия, специфические разработки самого Тумана.

Это, и удаленное положение Киригакуре гарантировало, если и не безопасность, то раннее обнаружение врага и возможность подготовиться к бою. Ягуру это, впрочем, не спасло, но там Теруми Мэй сразу привела огромные силы и даже не думала скрываться.

Сидя на скале, одиноком рифе, в тридцати километрах от Киригакуре, и переводя дух после рекордного перелета, Кисаме размышлял о том, что система обороны Киригакуре не предусматривала воздушных налетов. Новое слово в войнах шиноби, Туман не успел перестроиться, и это радовало Кисаме. Иначе ему пришлось бы потратить недели на то, чтобы провести свою сотню под бок к Туману, и еще потратить массу сил на то, чтобы не выдать себя. С крыльями же задача упрощалась до невозможности, оставалось только не попадаться под бьякуган Ао, и можно было вести наблюдение за Деревней, паря в вышине и притворяясь облачком.

Ведь облака — тот же туман, только в небе, осклабился Кисаме, готовясь к взлету.

21 июня 79 года. В небе над Киригакуре, страна Воды.

Кисаме видел и ощущал, через Самехаду, что Теруми Мэй и ее помощники, после пышной церемонии, исчезли, прямо из центра Деревни. Это означало, что можно не опасаться бьякугана, и не надо будет сражаться с Мизукаге, но вот ушедший вместе с ней Чоджиро расстраивал Кисаме. Ему очень хотелось кого-нибудь убить, и эта пародия на Мечника отлично подходила.

Также не возникло проблем с обнаружением джинчурики.

Самехада прямо капала слюной с высоты небес в направлении южной вершины, но при этом Кисаме улавливал в ее поведении оттенок беспокойства. Что-то не нравилось мечу, видима чакра Рокуби была не такой вкусной, как у Йонби или Ичиби. Разумеется, джинчурики охраняли, но Кисаме увидел все, что хотел, и пришел к выводу, что его первоначальный план не требует изменений.

Налет и захват сегодня и сейчас, пока Мизукаге на встрече Пяти Каге, а в Деревне расслабление, мир, тишина и покой. Возможно, уже завтра Мэй вернется, и шиноби Тумана забегают, готовясь к войне, и джинчурики увезут куда-нибудь, чтобы надежно охранять. После срыва плана Пэйна все может быть, но пока еще тишина и спокойствие, и это означает, что момент настал. Заход с запада, от садящегося в воды моря солнца, удар и захват, наступившая темнота облегчит отход, а там можно будет связаться с Пэйном и решить вопрос возврата.

Уставшая сотня? Плевать на нее, это лишь расходный материал!

— Тэхо! — крикнул Кисаме, подлетая к острову, где укрылась сотня сопровождения.

— Хай, Кисаме-сама! — подлетел ближе сотник.

Сама сотня располагалась на острове неподалеку, укрывшись, отдыхая и готовя еще бомбы и взрыв-печати. Кисаме приземлился на риф, под брызги волн и морской ветер. Привычная с детства атмосфера, которой он был лишен какое-то время. Не то, чтобы Кисаме страдал сентиментальностью, но море, волны и скалы ему нравились. Он подумал, что Пэйн принял правильное решение.

Он покажет шиноби Тумана, что такое настоящий Мечник!

— Поднимай сотню, — приказал Кисаме. — Атакуем Киригакуре с запада немедленно, первый десяток со мной на захват джинчурики, остальным бомбить Деревню по плану.

— Хай, Кисаме-сама! — поклонился сотник.

Кисаме посмотрел на невысокую фигурку, взлохмаченную голову, сейчас склоненную, и оскалил зубы. Тэхо держался в десяти шагах, как приказано. Близко к себе Кисаме подпускал врагов или сильных союзников, а Тэхо и сотня сопровождения, проходили по категории "полезные в работе инструменты". Можно, конечно, и в одиночку перебить всю Киригакуре, но слишком утомительно, и джинчурики успеет сбежать, опять подумал Кисаме.

Тэхо спрыгнул с рифа, активируя крылья и устремляясь к острову.

До его возвращения с сотней была еще пара минут, и Кисаме опять устремил свой взгляд на волны и брызги.

Сотня падала на Киригакуре в пологом пике, готовя бомбы.

Кисаме продолжал эксплуатировать слабость охранной системы Тумана, и сенсоры охраны подняли тревогу одновременно со сбросом первых бомб. Скалы затряслись и загудели, дома ломало и сносило, и ущелья усиливали удар взрывных волн. Поднятая тревога оказалась неэффективной, но взрывы справились с оповещением не хуже.

— Ке-ке-ке! — хохотал Кисаме, глядя как мечутся внизу фигурки.

Он махнул рукой, подавая сигнал.

— Разделиться! — закричал Тэхо, продублировал приказ флажками.

Сотня разделилась на три группы, заворачивая и разворачиваясь, стараясь охватить бомбами всю Деревню. Десяток занял позицию выше Кисаме, который тоже повернул, направо, в направлении южной вершины. Кисаме держал наготове Самехаду, зная, что еще несколько секунд и шиноби Тумана опомнятся, начнут давать отпор.

— Водяное Копье! — струи воды устремились к Кисаме.

Тот закрылся Самехадой, жадно зачавкавшей чакрой из техник, делясь ею с хозяином. Вода бессильно опала вниз, Кисаме сложил дюжину печатей, ударил в ответ.

— Сметающая Волна!

Поток хлынул из его рта, затопляя ближайшие ущелья и смывая защитников со скал. Кисаме не столько видел, сколько ощущал, что сотня сопровождения взмыла вверх, уходя от ударов, и меча бомбы в ответ, по площадям, на подавление и удержание.

Также Кисаме ощущал, как по Деревне разливается страх, смерть и кровь.

— Ке-ке-ке! Стаи Голодных Акул!

Сотни призванных животных устремились в атаку, разрывая, кусая, убивая всех, кого встретят. Шиноби Тумана, прошедшие гражданскую войну, не терялись, били в ответ струями воды, резали и кромсали мечами и техниками, но помимо шиноби, в Кири хватало и обычных горожан.

Оставляя за спиной хаос, разрушение и цунами, Кисаме летел вперед.

Он, точнее Самехада, успешно высасывал чакру из атакующих техник, и бил в ответ, слыша взрывы и крики за спиной. Минута с начала атаки, и Киригакуре охватил хаос, к вящему удовлетворению Кисаме. Самехада, правда, была не слишком довольна, колебания и выбросы чакры волновали ее, мечу хотелось поглотить и сожрать пропадающую зря чакру, и поглощенное из техник не слишком успокаивало меч.

Кисаме, сжимая рукоять Самехады, послал ей примирительный импульс, мол, скоро наешься вдоволь чакры джинчурики, который вряд ли сдастся без боя. Кисаме усмехнулся, биджу внутри толкал джинчурики, всех джинчурики на безрассудные поступки, подталкивал сражаться и биться в любой ситуации, и теперь это было на руку Кисаме.

— Шторм пронзающих игл! — ударил Кисаме в полную мощь.

Выбежавшая охрана джинчурики замерла на секунду, ошеломленная мощью несущейся к ним техники. Солнце уже практически село, но все равно предзакатный свет еще не угас полностью, и видно было, как огромная туча водяных игл беззвучно мчится черной тучей.

Секунда промедления стала роковой, и охрана пала, пронзенная сотнями игл, если и, не умерев мгновенно, то захлебываясь кровью, дергаясь под ударами все новых и новых игл. Выжили только два джонина, возглавлявшие охрану, успевшие ударить навстречу водными щитами, но не сумевшими прикрыть остальных. Джонины отпрыгнули, уходя в сторону, почти на край скального обрыва, и скрылись, пропали из виду.

Поток игл ударил и в дом, в которой Самехада ощущала чакру джинчурики.

Водяные иглы на сверхзвуковой скорости пробивали каменные стены, ломали окна, двери и крышу, превращая дом в решето. Строение не развалилось еще только из-за общей прочности каменной конструкции, но все равно Кисаме удовлетворенно улыбнулся: удар оказался успешен.

Тарарах! Крыша разлетелась, и в небо взмыл огромный мыльный пузырь. В центре его стоял Утаката, одной рукой сжимающий дудочку для выдувания мыльных пузырей, а второй — Хотару, почти висящую, побледневшую под цвет пижамы, смотрящую на Кисаме широко раскрытыми от ужаса глазами.

— Хошигаке Кисаме! — воскликнул Утаката, узнавая Мечника.

Кисаме, в свою очередь потратил долгую секунду на разглядывание "джинчурики и какой-то девки". Синее распахнутое кимоно показывало, что ни одна из игл не достигла Утакаты. Тщательно оберегаемая девушка, беременна, парализована ужасом. Очевидная слабость, на которой можно и нужно сыграть, в будущей схватке. Мыльный пузырь, понятно, одна из техник биджу, выдержавшая поток водяных игл, пусть и ослабленных, но Кисаме знал, как с этим бороться.

Ведь броня Гаары из песка считалась абсолютной защитой, пока Кисаме не доказал обратного.

Утаката поднес к губам дудочку, и поток мыльных пузырей устремился к Кисаме. Десяток сопровождения рассыпался, ударяя по пузырю Утакаты огнем, кунаями и молниями. Слабенькими, на уровне новичка — чунина, их задачей как раз было отвлечь джинчурики и раздергать его внимание, пока Кисаме наносит удар.

Стены пузыря Утакаты даже не дрогнули, лишь радужные переливы стали интенсивнее. Кисаме слышал, что за спиной еще рвутся бомбы, кричат шиноби, гремят техники, но тональность происходящего меняется с каждой секундой. Мечник Тумана прикинул, что у него есть не более пяти минут, и осклабился.

— Разрывающий удар! — ринулся он в лобовую атаку.

Пузырь с Утакатой и Хотару взмыл выше, а сам джинчурики хладнокровно повел рукой, и мыльные пузыри, выпущенные им ранее, резко ускорившись, разлетелись во все стороны. Кисаме ударил Самехадой, но Утаката успел на долю секунды раньше, сложил печать.

Пах-пах-пах-пах-пах!

Мыльные пузыри лопались негромко, высвобождая, тем не менее, взрывную мощь. Самехада недовольно зашипела, обожженная, Кисаме ощутил, что плащ на нем горит. Десяток сопровождения моментально погиб, взрывы пузырей Утакаты оглушали, жгли, убивали, повреждали крылья, и один за другим бойцы Кисаме падали вниз, скрывались в тьме ущелья.

Весь их отвлекающий удар не отвлек Утакату ни на грамм, и Кисаме ухмыльнулся.

— Таран Воды!! — ударил Кисаме, закручивая рукой сложную фигуру.

Колонна воды ударила снизу, огромная, пятиметровая, стремительная, и все же пузырь Утакаты оказался быстрее. Он метнулся в сторону, уходя от колонны воды, и Утаката опять поднес к губам дудочку. Стремительный поток мелких, не крупнее колобков данго, пузырей устремился рекой в сторону Кисаме. Тот незамедлительно начал складывать печати, совершенно не собираясь подпускать к себе взрыв-пузыри.

— Шторм пронзающих игл!

Мгновение спустя, Кисаме досадливо цокнул. Хитрый джинчурики создал пузыри с бесцветным газом, который, вступив в контакт с воздухом, немедленно превращался в густой дым. Даже техники скрывающего Тумана уступали по непроницаемости этому облаку, которое в свете лучей заката выглядело не белым, а кроваво-розовым, с оттенками грязно-серого.

Кисаме понял, что Утаката хочет скрыться в этой дымовой завесе, добраться до шиноби Кири и захохотал.

— Ке-ке-ке! Вот ты и попался! — взревел Кисаме, ныряя в облако.

Самехада лучше любого сенсора вела его к цели, указывала туда, где ощущала чакру биджу. При этом меч возмущенно шипел и плевался, и Кисаме отправил еще успокаивающий импульс. Конечно, никто не мешает Утакате применить еще раз взрывные пузыри, но вряд ли он сам видит Кисаме в таком тумане.

Снизу вынырнули двое джонинов, взмыли и тут же отлетели обратно в скалу. Самехада, ощутив их чакру, заранее предупредила Кисаме, и тот ударил на опережение, не убив, но оглушив. Стоило бы их, конечно, добить, но джинчурики уйдет, скривился Кисаме, и устремился в туман, созданный техникой Утакаты.

Влетев внутрь, Кисаме обнаружил, что облако подавляет не только зрение, но и звуки, взрывы бомб и крики практически стихли, как будто в уши вставили затычки. Пропали и запахи, сменившись какой-то единой, резкой, неестественной и режущей глаза вонью. Кисаме только усмехнулся, закрывая глаза. Он, конечно, не Забуза, но тоже умеет сражаться в тумане, полагаясь лишь на интуицию и сенсорику Самехады.

Утаката, выпустив технику сокрытия, направил пузырь вниз и в сторону, на север, стремясь достичь центра Киригакуре, и получить помощь шиноби. Он трезво оценивал свои силы и понимал, что против Кисаме ему не устоять в одиночку, разве что выпустить Рокуби, но тогда пострадает Хотару. И без того он успел закрыться пузырем в последнее мгновение, когда иглы Кисаме практически пронзили ее.

Если бы не предупреждение Листа, сейчас я не знал бы, что происходит, подумал Утаката, с тоской вспоминая время, проведенное в стране Огня. Сейчас ему как никогда хотелось снова оказаться там, в деревне клана Тсучигумо, где было тихо и спокойно, и где не было ответственности за Хотару и дочь.

Но тогда я не познал бы любовь Хотару, вспыхнула мысль, и Утаката ускорил пузырь.

Кисаме вынырнул из тумана прямо перед пузырем, ударил своим страшным мечом, и пузырь лопнул, лишившись чакры. Утаката ощутил, что падает, и Хотару, все еще дрожащая, отрывается от него. Решение пришло мгновенно, дудочка к губам, и пузырь несет Хотару в сторону и на скалы, мягко, предельно мягко садится, дабы не повредить ничего.

Утаката отвлекся на долю секунды, и этого хватило Кисаме.

Бывший Мечник Тумана броском акулы оказался рядом, ударил мечом и ногой, и Утаката ощутил, как его ребра трещат и ломаются, чакра утекает прочь, и что-то хрустит в ногах. Он едва успел выдуть пузырь, и все равно со страшной силой ударился в скалу, неподалеку от Хотару, ударился так, что в камне остался отпечаток. Хотару закричала, прижимая руки к вискам, и Кисаме устремился к ней, выбрав новой целью.

Из полутьмы вынырнули четверо шиноби Тумана, замерли на секунду.

— Утаката-сан! — воскликнул один из них.

Кисаме уже стоял на земле, и Самехада, облизываясь, смотрела в лицо Хотару, которая часто и мелко дышала, не в силах оторвать взгляда. Утаката увидел это, вскочил, и взревел, поднося к губам дудочку. Не столько пузыри, сколько мыльные капли с запредельной скоростью ударили в Кисаме, оборачиваясь кислотой. Несколько капель попало и на Хотару, та опять закричала, начала растирать руками, которые тут же получили ожоги. Утаката, осознав, что натворил, выронил дудочку, схватился за голову, вырывая волосы.

Шиноби Тумана начали складывать печати, собираясь ударить синхронной техникой.

Кисаме, захохотав, ударил Хотару в живот, используя толчок для рывка вперед, огромного прыжка, в котором он успел сложить дюжину печатей.

— Разящая Волна! — снося четверку, прочь, сбрасывая их в ущелье, где немедленно загремели взрывы.

Краем глаза Кисаме поймал отблеск закатного луча на крыле, понял, что Тэхо и оставшиеся прикрывают сверху. Хотару за его спиной откатилась и упала без сознания, и Утаката, как и рассчитывал Кисаме, взбесился. Рывком дернулся за дудочкой, окутываясь покровом, и тут же получил Самехадой в лицо, отлетел окровавленный и без покрова. Меч сыто рыгнул, раскрыл пасть, прося добавки. Кисаме ощутил, что часть похищенной мечом чакры вливается в него, излечивая раны от кислоты, пополняя резерв, укрепляя тело.

— Ты! — Утаката, несмотря на боль и раны уже вставал. — Ты!

Он в буквальном смысле этого слова пузырился, покров биджу не только обволакивал его, но и извергал фонтаны мыльных пузырей, собирающихся в стаи шаров, зависающих в воздухе. В лучах заката, уже не розовых, а темно-красных, багровых, как будто раскаленных, пузыри сияли и переливались всеми цветами радуги, и Кисаме ощутил, что битву пора заканчивать.

Еще немного и он не успеет отступить, либо набегут еще шиноби Тумана, которых не успеет перехватить Тэхо. Не говоря уже о том, что джинчурики явно был готов выпустить биджу, а это не входило в планы Кисаме. С выпущенного, принявшего Истинную Форму Рокуби уже так просто чакры не потянешь, даже при помощи Самехады.

— Я! — Кисаме в мгновение ока оказался возле Утакаты.

Удар Самехады и еще пинок, покров биджу сорван, и похищенная чакра лечит Кисаме. Еще рывок, и сапог Кисаме врезается в лицо Утакаты, кроша и дробя кости. Конечно, джинчурики нужен Пэйну живым, но Кисаме лишь усмехнулся. Джинчурики твари живучие, биджу внутри них не хотят умирать и перерождаться, и поддерживают своего носителя изо всех сил.

— Я — Хошигаке Кисаме! Нукенин и мечник Тумана! Я сильнейший среди шиноби Киригакуре! — с каждым словом следовал новый пинок и удар Самехады.

Кисаме удовлетворенно рыкнул. Утаката валялся безжизненной куклой, даже не пытаясь сопротивляться. Самехада сыто икала, уже практически не поглощая чакру, обожравшись на какое-то время. Кисаме крепче сжал рукоять, забирая чакру из меча, ощущая, как запредельная мощь наполняет его.

Кисаме развернулся в сторону Киригакуре, ударил по бегущим шиноби.

— Великое Сметающее Цунами!

Огромнейшая волна, размером с половину Деревни, с огромной скоростью вырвалась из его рта, захлестывая шиноби, сбивая их с ног, смывая обратно в ущелья, и самое главное, затопляя Деревню. Крики горожан сразу практически смолкли, а тех из шиноби, кто устоял, тут же закидали бомбами и взрыв-печатями бойцы Тэхо. Кисаме машинально отметил, что осталось их не больше трех десятков, и опять повернулся к Утакате.

Пора заканчивать, еще раз подумал Кисаме.

Шиноби уже раз атаковали раз, значит вскоре повторят атаку. Не пройдет и минуты, как джонины точно прибегут, думал Кисаме, подходя к Утакате. Он воткнул Самехаду, встопорщившую шипы, в тело Утакаты, рывком подкинул и поймал на Самехаду, уютно расположившуюся на плече. Шипы ее гарантировали, что джинчурики не выпустит внезапно чакру, не превратится в биджу.

Кисаме только сейчас сообразил, что меч и джинчурики на плече помешают взлететь. Он клацнул зубами, в раздражении, сбросил Утакату вниз, не слишком заботясь о сохранности тела. Утаката выглядел трупом, бледным и окровавленным, в разодранном кимоно, но Кисаме знал, что джинчурики жив, Самехада ощущала его чакру. Кисаме вскинул руку, подавая сигнал.

Раз он сам не может нести джинчурики, пусть его тащат подручные, усмехнулся Кисаме.

Хотару пришла в себя от близких взрывов, ощущая, что в ней что-то хрустит и лопается. Окровавленный, раздавленный живот, сломанная нога, и лежащий неподалеку мертвый Утаката, Хотару смотрела и не могла поверить. Хохочущий Кисаме, подкидывающий тело Утакаты и тут же роняющий на землю, Хотару ощутила, как сознание ее покидает и одновременно навстречу, из сердца, рванул поток жара, обжег, не давая отключиться, и приводя в бешенство и ярость.

Хотару узнала заученные с детства наизусть симптомы, и прошептала, не веря.

— Дедушка! Ты же сказал, что забрал!

В приступе предсмертного прозрения она осознала, что дедушка не мог изъять запретную технику, не убив ее, и поэтому просто поставил дополнительные барьеры, теперь разрушенные ужасом увиденного. И тут же Хотару ощутила, как мстительная радость, вместе с жаром, заполняет ее, заполняет все тело и разгорается, едва ли не светится. Она умрет, да, но вместе с ней умрет и это чудовище, явившееся из темноты и убившее Утакату, ее любимого сенсея. Убившее их ребенка, и при мысли об этом последний барьер, сдерживающий киндзюцу пал.

Хотару почувствовала, как внутри нее трещит и ломается все, под напором высвобождающейся чакры.

— Всегда вместе... в жизни... и... смерти!!! — выкрикнула Хотару, ощущая как жар запретной техники Дохатсутен, высвобожденной взрывом ее эмоций, рвется из тела, разрывает его на части.

Кисаме, закинувший тело Утакаты в полетную сеть, принесенную подручными, уже собиравшийся сам взлететь, обернулся на ее крик. Самехада подала сигнал о резком выбросе чакры, но сделать Кисаме уже ничего не успел. Ослепляющая волна взрыва ударила в него, разметала тело, пытающееся сложить печати, оторвала голову, устремляя ее вверх.

— Ке, — еще успела сказать голова, прежде чем превратиться в пепел.

Самехада продержалась на секунду дольше, успев поглотить массу чакру, и, в конце концов, не справившись с потоком. Ее тоже разорвало, и освобожденная чакра взметнулась новым взрывом, вторичным, расцветшим вспышкой в воздухе, потому что скалы уже не было. Мощь техники Дохатсутен уничтожила скалу, ударила в Киригакуре, испепеляя скалы и ущелья, шиноби и дома, уничтожая сам воздух и вознося в небо огромный гриб взрыва.

Спустя несколько секунд на месте Киригакуре и ее окрестностей осталась лишь огромная воронка, в которую немедленно хлынули воды моря, с гулом и треском заполняя полость, хлеща по гладким, спекшимся камням, и через полчаса сторонний шиноби даже не понял бы, что здесь высилась одна из Великих гакуре.

Волна, поднятая взрывом, прокатилась по соседним островам и устремилась дальше, смывая и захлестывая все на своем пути. Шиноби Тумана, отправленные в дозоры и живущие на других островах вглядывались в сияние взрыва и рокот, не понимая, что происходит, и, зная только, что в той стороне Киригакуре.

Затем в ночи пришли волна цунами, и выяснять, что случилось, шиноби начали только на следующее утро.

Глава 22

22 июня. В 18 километрах от скального комплекса Хируко, бывшая страна Неба.

Джирайя, Наруто и пятерка Отшельников, медленно летели над долинами и скалами, реками и деревьями, вглядываясь и вслушиваясь. Они вступили в неисследованную область, туда, где пропадали разведчики Конохи. Пускай даже они влетели в эту область не с юга, а с северо-запада, прочертив прямую от уничтоженной и пустой базы Акацуки в стране Водопадов.

Все равно, местность под ногами была воистину вражеской территорией, и Джирайя, и Отшельники были в сенмоде, а клоны Наруто сидели на горе Мьёбоку в полной готовности развеяться. Но никто не спешил атаковать, и, несмотря на многочисленные следы пребывания живых в горах, самих живых нигде не было видно. Утреннее солнце и безоблачное небо, и Отшельники напряженно вглядывались, пытаясь найти следы Акацуки.

— Эро-Сеннин! — Наруто вскинул руку, указывая вперед.

Три огромных скалы вставали на горизонте, резко возвышаясь над окрестными скалами. Джирайя почесал в затылке, прикидывая высоту. Отшельники остановились, осматривая местность.

— Километра полтора, не меньше, — сказал Джирайя.

— Что это, Эро-Сеннин?

— Это, Наруто, деревня Неба, — Джирайя кивнул в сторону скал.

Конечно, это была лишь догадка саннина, но все сходилось. Все, кроме одного: где Акацуки, их подручные, и так далее? Неужели все сбежали и отсюда? Это было бы досадно, если Акацуки затаятся и ударят годы спустя, когда шиноби будут не готовы, когда возобновят свою вражду, то вполне могут все-таки победить. Итачи, конечно, утверждал, что Пэйн одержим идеей и планом, но тогда почему вокруг так пусто?

— Не исключено, что здесь опять ловушка, — заметил Фукасаку.

— В этот раз поступим умнее, — усмехнулся Джирайя. — Тензо!

— Хай, Джирайя-сама!

Лидер Отшельников приземлился, быстро сложил десяток печатей, прижал руки к земле.

— Искусство Отшельника: Стихия Дерева: Сеть Корней!

— Эро-Сеннин, — опять затормошил Джирайю Наруто.

— Сейчас он ощущает деревья вокруг, и пытается нащупать убежища и врагов в скалах, — пояснил Джирайя. — С учетом режима Отшельника, километров на десять он достанет, а до этих трех скал, ну, где-то вдвое больше. Сейчас, если Тензо ничего не ощутит, спокойно подлетим ближе, и он повторит технику. Не нравится мне это запустение, как бы не выяснилось, что мы снова опоздали!

— Мы не можем опоздать! — закричал Наруто, и тут же снизил громкость, почти зашептал. — Ты же сам говорил, что Акацуки нужна база, место для запечатывания, и оно будет идти три дня, а три дня уже прошло, почти прошло, и мы должны, должны успеть и помочь Гааре!

— Конечно, — кивнул Джирайя, — но если мы ускоримся, то можем попасть под удар врага, который только этого и ждет.

Наруто надулся, засопел, но сдержался, не стал ничего говорить. Только сжатые кулаки и раздувающийся нос свидетельствовали о том, что он еле сдерживается от того, чтобы рвануть вперед, спасать Гаару и остальных джинчурики. Но все-таки сдерживается, отметил Джирайя для себя.

— Нет, пусто, ничего нет! — крикнул Тензо снизу. — Пара пещер, но они слишком маленькие, и ничем не прикрыты!

— Тогда взлетаем и летим дальше! — крикнул Джирайя.

— Стоп! — Тензо, не успевший оторвать руки от земли, замер. — Что-то крупное! Земля дрожит! Сильно дрожит, и скалы, и земля, все вокруг!

— Землетрясение или атака врага! — еще громче крикнул Джирайя. — Взлетай быстрее!

Тензо взмыл вверх, а четверка Отшельников разлетелась, готовясь поставить щит Пирамиды.

— Эро-Сеннин! — закричал Наруто, опять указывая в сторону трех скал. — Смотри!

— Этого я и боялся, — вздохнул Джирайя, поправляя свиток за спиной.

Огромный каменный монолит взмывал в небо, величественно паря на фоне трех скал, и с каждой секундой медленно, но верно набирая высоту.

— Что это, что это, Эро-Сеннин? — затормошил его Наруто.

— Это истинная Сорагакуре и база Акацуки, — ответил Джирайя, не отрывая взгляда от взлетающего камня. — Они там, внутри, и готовятся ускользнуть от нас!

— Гаара там? — вскинулся Наруто. — Гаара!

Он рванул с места на полной скорости.

— Наруто! — закричал Джирайя вслед. — Проклятье!

Саннин тоже ускорился, за ним Отшельники.

— Не надо было высказывать свои догадки, Джирайя-чан, — заметила Ма, укрываясь от ветра капюшоном. — Ты же знал, что Наруто не удержится!

— Не знал! — огрызнулся Джирайя. — И я сам в шоке! Как они подняли такой огромный камень?

— Если это сила риннегана, — спокойно заметил Фукасаку, — то Пэйн будет занят удержанием скалы, и не сможет нам противостоять.

Джирайя кивнул, пытаясь еще прибавить скорости и догнать Наруто, безрассудно мчащегося впереди.

Пэйн-Яхико стоял на пальце Гедо Мазо, удовлетворенно внимая, вслушиваясь в дрожь скал вокруг. Не совсем то, что шиноби Неба подразумевали под Сорагакуре, но какая разница, если оно летает? И какая вдвойне разница, если шиноби Неба пали, попытавшись восстать против Акацуки? Теперь все их поглощенные знания хранились у Пэйна и часть у Хируко.

Сам Хируко, соединенный толстой веткой с Гедо Мазо, хохотал внизу.

— Ахахахаха! — хохот восторга и экстаза разносился вокруг. — Вот она, мощь Джитона!

Элемент Магнетизма, который являлся частью мощи Однохвостого, цельнометаллическое дно скального комплекса, и мозги Хируко, приложенные в области поглощения и отдачи чакры, вот составляющие полета небесной крепости Акацуки. Теперь, удовлетворенно думал Пэйн, можно будет без помех закончить запечатывание Ниби, лежащей в круге, и затем Йонби, добавив мощь Огня, Земли, Лавы и Кислоты к обороне крепости. Конечно, даже просто Джитоном сейчас можно сразить целую армию, лишив их за секунду оружия и тут же возвратив его с десятикратной скоростью.

— Теперь мне надо будет еще поглотить Котон (пр.Стихия Стали)! — продолжал кричать Хируко. — И тогда я смогу летать сам по себе, без приспособлений!

— А ведь и вправду сможет, — без тени улыбки сказала Конан.

Сасори трудился над особым отрядом марионеток, а Зецу проводил разведку окрестностей и не только, пытаясь подслушивать и разнюхивать, определить ближайшие планы шиноби, что им известно, а что нет. До черепахи Кумо Зецу еще не добрался, но о том, что встреча Пяти Каге в самом разгаре уже доложил. Даже предложил слетать туда и нанести удар, но Пэйн решительно запретил. Пока не будут запечатаны все трое биджу, никаких атак, сейчас надо скрыться и усилить свою мощь, заявил Пэйн всем оставшимся Акацуки.

Стоило бы, конечно, выдвинуть новых шиноби в верхушку, но слишком уж ускорились события.

— Все равно с саннинами он не справился, — ответил Пэйн. — Есть еще, куда расти, пусть поглощает геномы, если уверен в результате. Без него наши планы были бы далеки даже от нынешнего состояния. Хируко!

— Да, Пэйн-сама? — Хируко вскинул голову.

— Ты теперь постоянно будешь управлять крепостью?

— Нет, этим будет заниматься одна из особых марионеток Сасори-сама! Но я не мог отказать себе в удовольствии испытать мое детище! Этот восторг, когда созданное тобой работает, как ты задумывал, не сравнить ни с чем!

— Он синхронизировался с Гедо Мазо, — заметила Конан.

— Да, несмотря на риск, он нудил и нудил, пока не добился разрешения, — ответил Пэйн. — Сумасшедший ученый, как Орочимару, только лучше, потому что за нас. И даже не пытается залезть в наши тайны, ему и своих хватает.

— Если ему доставляет экстаз слияние с Гедо Мазо, то, — многозначительным тоном произнесла Конан.

— Конечно, — кивнул Пэйн, — он сам говорил, что хочет поглотить шаринган, так что.

И он тоже изобразил многозначительную паузу. Не потому что боялся подслушивания, барьер стоял, да и Хируко пребывал в экстазе поднятия Сорагакуре в воздух. Просто иногда было лучше многозначительно промолчать, несмотря на то, что во всем скальном комплексе не было нелояльных Акацуки людей и шиноби. Точнее говоря, марионеток здесь было на порядок больше, чем живых.

— Это хорошо, — ответила Конан. — Ты и без того перенапрягся в последние дни.

— Отдохну в полете, — ответил Пэйн, — время будет. Поднимемся выше, скроемся от шиноби и

— Хируко-сама!!! — в зал вбежал один из его помощников. — Шиноби!!!

— Какая химерическая паника, — изобразила намек на улыбку Конан.

Помощники Хируко в некотором роде не были живыми, но не были и мертвыми. С помощью техник Химеры, которыми он модифицировал свое тело и обеспечивал поглощение полноценного кеккей-генкай, Хируко вырастил себе помощников. Туповатых, но исполнительных, преданных, и которых можно было призывать, используя стандартную технику Кучиёси.

— Мы еще взлетаем, я не могу сейчас передать управление! — воскликнул Хируко.

— Недоработанная система наблюдения, — добавила Конан, с оттенком презрения. — Я разберусь.

Она прервала технику запечатывания, слетела вниз. Пэйн кивнул вслед, молчаливо одобряя. Запечатывание Ниби прошло уже половину, чакра Ичиби помогала, благодаря устройствам Хируко, и Пэйн вполне был в состоянии закончить запечатывание в одиночку.

— Сколько их? Откуда? Кто? — спросила Конан помощника Хируко.

— Семеро, с северо-запада, шиноби Конохи, — неожиданно толково и понятно ответил тот.

— Понятно. Наша база в Таки-но-Куни разгромлена! — крикнула она Пэйну.

— Это наверняка учитель Джирайя и остальные Отшельники! — крикнул тот в ответ. — Будь осторожна! Хируко, активируй защитные системы крепости!

— Если они высадятся, все станет сложно, — пробормотала Конан, взлетая.

Она устремилась к ближайшему вылету из крепости, на ходу призывая свитки и вызывая из них взрыв-печати. Если это и вправду Отшельники, и учитель Джирайя, то она сможет только задержать их, не более. Но все равно, вначале надо было вылететь и увидеть, что происходит. Связаться с Пэйном и обрисовать ситуацию, чтобы тот принял решение. Возможно, связаться с Сасори.

В конце концов, шанс одним ударом уничтожить Отшельников Листа — это роскошный подарок судьбы.

Крепость взлетала, Наруто мчался к ней на полной скорости, Джирайя за ним и догнать не получалось. Саннин мысленно проклинал все на свете, но поделать ничего не мог. Конструкция леталки была одинакова у всех, равно как и максимальная скорость, которую она могла развить. То, что Джирайя был шире и крупнее, чем Наруто, значения не имело, но догнать все равно не получалось.

После нескольких минут бурной погони, когда крепость уже оторвалась на двести метров от земли, и значительно приблизилась, Джирайя сообразил.

— Тензо! — крикнул он. — Перехвати его!

— Хай! Руки-корни!

Наруто, что-то почуявший, метнулся выше, уходя от захвата с земли, но Тензо просто удлинил собственную руку. Мгновенно вырастив полсотни метров, он зацепился за леталку Наруто, сцепился с ней, и начал подтормаживать. Наруто, видя это, выхватил кунай, подал в него чакру Ветра.

— Нет! — крикнул Джирайя. — Наруто, остановись!

— Гаара! — взревел Наруто, отсекая деревянную руку Тензо.

Все равно он замедлился, и Джирайя стал ближе, отыграв десяток метров из пятидесяти. Огромная каменная полусфера крепости, понизу обитая металлом, теперь висела вровень с Отшельниками. Джирайя кинул мимолетный взгляд на идеальную выемку внизу, у самого подножия вознесенных в небо трех скал. Взлетающая крепость, помимо нижней полусферы, имела и площадки на поверхности, и строения, и скалы в центре, и все это укрепило Джирайю в догадке, что это Сорагакуре, запущенная в воздух неведомым пока способом.

Из камня вылетела одинокая фигурка, пошла на сближение.

Между Отшельниками и крепостью оставалось не более полукилометра.

Наруто летел вперед, жалея, что не может соскочить и побежать. Он может бежать быстрее, чем эта летающая доска! Но он не может бежать по воздуху, он не научился летать, хотя и обещал Фуу, и сейчас это только разжигало пожар в груди Наруто. Слова Итачи о том, что Саске мертв, до сих пор сводили Наруто с ума, и он не мог отделаться от мысли, что не успел. Не успел спасти Саске. Не успел спасти Карин. Все, что он успел, это странствовал с Эро-Сеннином и становился сильнее. Для чего? Чтобы не успеть в очередной раз спасти друга, на этот раз Гаару?

Наруто задыхался от мысли, что он не успел спасти никого. Друзья гибли, пока он становился сильнее и странствовал далеко, хотя был нужен здесь. Зачем ему сила? К чему стремление стать Хокаге? К чему жить, если не можешь спасти друзей? Он сражался в Конохе и все равно не успел спасти никого, он опоздал туда, в логово Акацуки! Гаара! Возможно, в этот самый момент из него извлекают биджу!

— Наруто, стой! — доносились крики Эро-Сеннина.

Наруто слышал их, но не собирался прислушиваться. Довольно мудрости! Довольно слов! Настало время действовать! Он разнесет эту скалу на кусочки, извлечет Гаару, спасет его, перебьет всех Акацуки! Наруто ощущал, как внутри него ревет и беснуется Кьюби, отзываясь на ярость и гнев джинчурики, и еще быстрее летел вперед, по крайней мере, мысленно.

Гаара! Гаара! Гаара! Эта мысль колотилась в такт сердцу, еще больше воспламеняя Наруто.

Джирайя скрежетнул зубами. Наруто, упорно рвущийся вперед, летел прямо в неприятности. Взмывшая со скалы фигурка развела руки, и водопад бумаги вознесся вверх, подобно гигантской приливной волне, заслоняя собой небо и солнце.

— Вызови Гермиону-чан, она достанет Наруто, — предложила Ма.

— Нет, ей не хватит скорости! — с отчаянием в голосе воскликнул Джирайя. — Не говоря уже о том, что у нас нет прямого портала на встречу Пяти Каге!

Поток, река взрыв-печатей хлынула навстречу Наруто, и Джирайя с ужасом увидел, что из крепости вылетают еще фигурки, марионетки Пэйна и куклы Сасори, насколько он мог разобрать.

— Искусство Отшельника: Божественный Ветер!!! — ударил Наруто.

Джирайя резко кинул леталку вверх, собираясь пройти выше волны взрыв-печатей, и тут же столкнулся с двумя марионетками Пэйна. Пожилой шиноби и юная куноичи, складывающая печати Призыва.

— Искусство Отшельника: Огнемет!!! — со страхом и яростью ударил Джирайя.

Пожилой шиноби вскинул руки, принимая и поглощая поток пламени.

— Кучиеси-но-Дзюцу! — и огромная уродливая птица с желтым клювом едва не снесла Джирайю.

Саннин видел, что техника Наруто отбросила взрыв-печати, открыла ему проход, в который он тут же радостно устремился.

— Наруто, это ловушка! — но было поздно.

Поток взрыв-печатей резко изогнулся, формируя сферу, вокруг Наруто и взрываясь, одновременно. Жар, свет, ударная волна, Джирайя едва успел закутаться в гриву волос, и тут же ощутил, как его несет куда-то со страшной скоростью.

— Проклятье! Почему промедлил Тензо?! — воскликнул Джирайя.

Жабы-отшельники не успели ответить, саннин скинул броню и сам увидел, почему. Новая волна взрыв-печатей мчалась бурунами волн, в просветах бумаги видно было, как летит вниз головой Наруто, и ему наперерез заходят еще две марионетки Пэйна при поддержке кукол Сасори.

И Отшельники, расположившиеся крестом, заканчивающие складывать печати.

— Искусство Отшельника: Ярость Пяти Стихий! — прокатилось над скалами и лесом.

Джирайя бросил леталку в вертикальное падение, видя и ощущая жар и буйство техники, понимая, что не успеет спасти Наруто и все равно не собираясь отступать.

— Кавазу Кумите: Сверхбыстрая лягушка!!

Джирайю закрутило, завертело в воздухе, ощущение было такое, что его как будто ударила Цунаде в плечо. Фукасаку, оттолкнувшись от Джирайи, падающим метеоритом прочертил воздух, пролетел мимо Наруто, складывая печати призыва. С хлопком и в клубах дыма возник Гамабунта, и Фукасаку, врезавшись ему в лоб, исчез.

— Охохо, надеюсь, старик не вывихнул лапу, — проскрипела недовольным голосом Ма.

Гамабунта, отшатнувшись от удара в лоб, увидел падающего Наруто и успел его перехватить, грубо и не слишком надежно, но все же лучше, чем, если бы Наруто воткнулся головой вниз в землю. Джирайя облегченно выдохнул, конечно, Наруто живуч, как никто, но незачем лишний раз это проверять! Он подал больше чакры в ноги, и закувыркался в воздухе, не отражая удары воздуха, порожденные техникой Пяти Стихий, но следуя им и смягчая порывы.

— Я уже слишком стара для этого, — проскрипела Ма, исчезая.

Джирайя под углом уходил к земле, отдаляясь от крепости и видя, что бушующая ярость заставила отступить и Пэйна. Конан тоже отлетала, непрерывно бомбардируя и сдерживая взрывами ударную волну, не давая повредить крепости, которая даже и не подумала останавливаться в своем полете. Гамабунта огромными скачками уходил в сторону Джирайи, и Отшельники отлетали, дабы не попасть под удар своей же техники.

22 июня 79 года. Над поверхностью летающей крепости Акацуки.

— Джинчурики Кьюби опять ушел! — напряженным голосом воскликнула Конан.

— Пусть, — спокойно ответило тело Гокудо, парящее рядом с Конан. — Если бы мы его схватили, то удар Сеннинов Листа развалил бы крепость.

— Они все еще могут это сделать. Что им помешает нанести еще удар?!

— Знание, отобранное у шиноби Неба, — ответил Пэйн.

Его марионетки, замерли, синхронно складывая печати, и сторонний наблюдатель увидел бы, как колеблются и мерцают контуры небесной крепости. Техника небесной маскировки, иллюзия, что вокруг только чистое небо, одна из техник шиноби Неба, разработанная для захвата Чоумея. Пэйн, используя чакру Гедо Мазо и свой риннеган, сделал технику сильнее и масштабнее. Конечно, опытный, умелый сенсор еще мог бы рассмотреть чакру за этим иллюзией, но не дальше, чем с километра. После отлета вверх и в сторону, после запечатывания Ниби, Пэйн собирался поставить еще барьер сокрытия, и пусть тогда шиноби бесцельно бороздят небо в поисках!

Небесная крепость пошла вверх с удвоенной скоростью, кое-где по камням пошли трещины, и тут же туда устремлялись куклы Сасори, латая повреждения техниками Дотона. Трещины в металле тоже зарастали на глазах, а внизу все еще бушевала ярость техники Отшельников, с трудом сдерживаемая бесконечными печатями Конан.

— Хватит, — приказал Пэйн. — Летим внутрь, нужно ускорить запечатывание Ниби.

— Хай, — уже спокойно отозвалась Конан.

Летающая крепость взмывала вверх, невидимая с земли

22 июня 79 года. На месте бывшего скального комплекса Хируко, бывшая страна Неба.

Джирайя бережно принял обожженного Наруто, в оплавленном комбинезоне, лежащего без сознания, израненного, но все же живого.

— Тензо, я в госпиталь и предупрежу Коноху, — сказал Джирайя. — Продолжайте наблюдение

— Крепость исчезла, — сказал Акула.

Джирайя дернул щекой, посмотрел на Наруто и вздохнул.

— Так, мне надо срочно доставить Наруто в Коноху. Также здесь нужны сенсоры, хорошие, дальние сенсоры. Если вы сейчас начнете искать крепость, Пэйн нанесет удар.

— Да, с такой защитой к крепости лучше не подлетать близко, — кивнул Тензо. — Отправляйтесь в Коноху, Джирайя-сама, не теряйте время, мы прикроем сенсоров.

— Издалека, никакого ближнего боя с Пэйном, — добавил Джирайя.

— Конечно, — кивнул Тензо.

Все Отшельники, будучи в прошлом АНБУ, имели те или иные сенсорные возможности и техники. Но у всех ближнего радиуса действия, если не считать техник земли и дерева, не пригодных в воздухе. Оставалось только надеяться, что Хьюга и Абураме смогут нащупать крепость, не дадут ей скрыться. С такой летающей махиной Акацуки могли атаковать любую гакуре сверху, захватывать джинчурики и уничтожать города и армии, в общем, использовать полное преимущество внезапности и высоты.

Джирайя взялся за портал, протянутый ему Шмелем, переместился в Коноху.

Гамабунта, потерев лоб, исчез с хлопком.

— Давайте прикинем тактику прикрытия сенсорных команд, — сказал Тензо Отшельникам.

Путь Джирайи в Конохе был быстрым.

Портал в страну Весны, переполох в госпитале. Наруто сразу потащили в операционную, на ходу подлечивая.

— Я отправляюсь к Цунаде, вызвать ее сюда? — уточнил Джирайя.

— Нет, мы справимся, — отозвался дежурный ирьенин А-ранга, натягивающий перчатки. — Шизуне-сама уже готовится к операции!

— Хорошо, — кивнул Джирайя.

Портал в Коноху, и Джирайя уже собирался переместиться на встречу Пяти Каге, когда его перехватили.

— Джирайя-сама! Киригакуре уничтожена!

— Что? — опешил саннин.

— Один из наших... наблюдателей, только что оттуда. Понимаете, он жил в стороне от Тумана, чтобы не попадать под проверки, это наш

— Я все понял, не надо пояснений, — перебил его Джирайя.

— Вчера на закате был огромный взрыв и свет, и затем цунами ночью, и сегодня на месте Киригакуре не осталось ничего. Вообще ничего! Вместо острова жалкие огрызки скал! Сообщите об этом Хокаге!

— Я сообщу, — пообещал помрачневший Джирайя.

Перемещаясь на черепаху, Джирайя ломал голову: как? Как Акацуки смогли организовать такое?

Глава 23

22 июня 79 года. Черепаха — остров Облака, встреча Пяти Каге.

Сегодня Каге не торопятся бить друг другу морды.

Но и говорить, что настали мир и дружба, и всеобщая любовь, тоже несколько преждевременно. Интересно, будь Райкаге женщиной, в смысле куноичи, пятерка женских Каге сумела бы договориться или нет? Не такая грозовая атмосфера, как вчера, но и заседание еще не началось, так что неясно. Витает что-то в воздухе, хрен пойми что. Вроде и с Акацуки совместно сражались, и джинчурики похищены, а все равно этакое напряжение между Каге, слишком много свежей крови и смертей, и старых обид, и все это очевидно даже мне, хотя и ни разу не шиноби.

От напряжения никуда не деться, хотя Лист и старается.

Мифуне, спокойный и даже немного сонный, говорит.

— Открываем новое заседание совета Пяти Каге! Я верю, что вчерашний инцидент не повторится, и обсуждение будет проходить в спокойном тоне.

Вообще, надо иметь стальные яйца, чтобы даже таким намеком заявлять пяти Каге, что они вели себя вчера, как истерички. Особенно в лицо Райкаге, выдержка и терпение которого явно меньше, чем размер бицепса. Но Мифуне, будем думать, не зря генерал самураев, сидит такой спокойный, даже не пытается меч хватать. Еще тут вчера услышал, что он мастер йайдзюцу, мгновенного выхватывания клинка, теперь вот разбирает любопытство посмотреть. Выхватить клинок и ударить раньше, чем противник достанет свое оружие, насколько быстрым нужно быть, чтобы в мире шиноби считаться мастером?

Райкаге уже привстает, чтобы опять что-нибудь прорычать, ну вот, понеслось говно по трубам!

— Союз против Акацуки требует, чтобы один из Каге стал лидером, стал во главе такого союза, — внезапно говорит Цунаде.

Она сидит, спокойная, в своем привычном зеленом халатике, даже не пытаясь носить все эти церемониальные одежды Каге. Слова ее останавливают Райкаге от неуместной реплики, или что он там собирался прорычать. Вообще, трудно воспринимать его спокойно, когда он постоянно рычит и гремит, и подавляет, или пытается подавить окружающих. Возможно, этого требует вся его натура бойца, но в обществе Каге это мешает переговорам. Нет, не так. Мешает союзу, ибо Райкаге явно хочет быть главным во всем.

Интересно, Цунаде собирается уступить ему лидерство?

Или просто поставить вопрос ребром, в конце концов, Лист и сам может разобраться с Акацуки, не привлекая остальных. Война и без того выиграна Конохой, и если кому захочется матча-реванша, так Лист всегда готов перепоказать результат, не так ли? Зачем тогда Райкаге вообще приехал сюда, зачем изначально предлагал черепаху как место проведения переговоров? Или он думал, что родные стены, так сказать, автоматом дадут ему преимущество в переговорах?

Хммм, с другой стороны, кто сказал, что и остальные Каге просто так уступят?

Вот только на днях сражались, и тут же сразу признать главенство Конохи? Даже под угрозой Акацуки? Хммм, а как вообще Коноха собиралась решать этот вопрос, протекай война без вмешательства Акацуки? Нет, нет, нет, так, мне же это рассказывали, история Мадары и Хаширамы, когда глава клана Сенджу силой принудил главу клана Учиха к союзу. Но при этом Мадара потребовал голову брата Хаширамы, и сам Хаширама готов был пожертвовать собой.

Аналогия вроде есть, но не до конца верная.

Но тут Райкаге опять рычит и сбивает зародыш мысли.

— Конечно, союзу нужен лидер! Но союз еще не оформлен! — заявляет Эй. — Мы еще не договорились! Если Лист хочет действовать самостоятельно, зачем нужен союз?

Ну вот, не мне одному такому мысли приходят в голову.

Может проще Кумо нахрен послать, да оформить союз четырех Каге-куноичи? Новая Цучикаге не прочь поработать в Альянсе, отомстить за дедушку и вообще выскочить из всей этой ситуации с войной. Неплохой выход, как по мне, а Райкаге с Облаком пусть сидят отдельно, потом можно и сразиться, заперев их на перешейке. Хотя нет, у них огромный флот, но все равно, один на один у Облака нет шансов, при всей разрухе и потерях Конохи.

— Затем, что ни одна гакуре не устоит в одиночку против Акацуки, — внезапно говорит Темари. — Эй-сан, вы же сражались против Пэйна и проиграли, при поддержке двух биджу в Истинной форме! Джинчурики Ниби, как и мой брат похищены Акацуки, и сейчас из них, возможно, извлекают биджу, убивая тем самым. А мы попусту тратим здесь время, на пререкания, когда там, не знаю где сейчас Акацуки

— В горах бывшей страны Неба, — подсказывает Цунаде.

— Когда там их убивают. Что бы вы сказали, Эй-сан, если бы ваш брат был схвачен и вы знали, что из него извлекут биджу и убьют?!

Удар, что называется, не в бровь, а в глаз. Райкаге оглядывается на брата, тот, привалившись к стене, что-то пишет в блокнотике, шевелит губами, не иначе новый зажигательный рэпак сочиняет. Надеюсь, он не будет давать концерт посреди заседания.

— Казекаге, — начинает Эй, но его перебивают.

С шумом и грохотом, постукиванием гэта и шуршанием гривы волос, в зал врывается Джирайя.

— Прошу прощения, уважаемые Каге, Мифуне-доно! — протяжный, "дипломатический" голос Джирайи наполняет комнату.

Что-то очень, очень срочное случилось, и Джирайя, при этом, не упускает возможности сыграть на публику, точнее на союз собравшейся публики. Ведь он мог тихо сообщить Какаши, тот Цунаде, или переписку устроить, или еще чего, но тут именно что все громко и явно, чтобы все видели. И, с учетом того, что он был на миссии против Акацуки, либо громкая победа и растертые в пыль плащеносцы, либо наоборот, Отшельникам дали по носу.

— У меня есть две новости об Акацуки, и обе они не слишком радостные, — Джирайя мастерски держит паузу, поправляет свиток за спиной. — Также одна из этих новостей касается Киригакуре, уважаемая Мэй-сан.

Вижу, как напрягается Ао за спиной Мизукаге, прямо-таки сверлит Джирайю своим бьякуганом из-под повязки. Каге, и сама Мэй, смотрят скорее задумчиво, ну да, Джирайя пока еще ничего не озвучил, а строить догадки и хвататься за сердце у сильных шиноби не слишком принято.

— Мы настигли Акацуки на их второй базе в стране Неба и сразились с ними, — спокойно и просто говорит Джирайя, как будто речь идет о походе в соседний магазин. — Сильно пострадал Наруто, из-за своей горячности и отчаянного желания спасти Гаару и остальных джинчурики.

— Вы, — Темари подается вперед.

— Увы, — Джирайя качает головой. — Сразились, не означает, что победили. Обменялись сильными ударами, и Акацуки скрылись на своей летающей крепости.

Пауза. Тишина. Что?!!

— Огромная скала, обитая металлом, на наших глазах взлетела и скрылась, Пэйн применил какую-то из техник маскировки шиноби Неба. Было это буквально десяток минут назад, сейчас там сенсорные команды Листа под прикрытием остальных Отшельников организовывают поиски, и возможно им удастся не потерять след, не дать Акацуки скрыться. Но я видел все это своими глазами, видел эту огромную скалу, и марионеток Пэйна и Сасори, и Конан и ее неисчислимыми взрыв-печати. Увы, это реальность. Акацуки теперь автономны и не привязаны к земле. Сражаться с ними придется в небе, либо ловить момент, когда они будут приземляться, чтобы захватить очередного биджу.

Ну, песеееец. Летающая крепость! Шиноби Неба расстарались для начальства в плащах?

— Это, надо полагать, была первая новость, — мелодично говорит Мэй, — переходите уже ко второй, Джирайя-сан, раз она касается Киригакуре!

Мизукаге держит лицо, да, но все равно чувствуется нетерпение.

С одной стороны Каге обязан уметь сдерживаться, он ведет одну из Великих гакуре, но с другой — он или она Каге, не так ли? Один из сильнейших шиноби в Деревне, если не самый сильный, и это значит, это многое значит. То ли чакра им по мозгам дает, то ли процесс становления сильнейшим в этом кровавом и жестоком мире таков, что мозги отъезжают, но сильные шиноби все здесь с причудами, и хорошо, если эти причуды безобидны.

В общем, тяжело сдерживаться, когда твои же причуды толкают на поступки.

— Киригакуре уничтожена, — тут же говорит Джирайя. — Деревни нет, на ее месте теперь море.

Шок. Что?! Тишина. Шок. Перешептывания. Мэй закусывает хвост прически, пальцы дрожат.

— Один из... резидентов Листа побывал там лично, — со вздохом говорит Джирайя, — вчера под вечер было сияние, и потом пришла волна цунами. Что именно там случилось, он не знает, но гакуре больше нет.

— Но почему Акацуки? — спрашивает кто-то.

— Больше некому, — отвечает Джирайя в пространство. — И в Тумане оставался джинчурики Рокуби, Утаката.

— Да, — растерянно говорит Мэй, — я приказала усилить его охрану, но как? Всю Деревню?!

— Это непростительно! — громыхает голос Райкаге. — Хокаге! Мне нелегко это говорить, но я прошу прощения за свою подозрительность! Вы были правы, призывая не медлить!

По лицу Райкаге видно, что ему нелегко даются эти слова, но все же он их произносит. Ага, видимо, осознает внезапно, что и к нему в Деревню могут вот так же прилететь и срыть до основания, оставив море вместо поселения. Понятно, что эта летающая крепость взлетела только сегодня, а Туман грохнули вчера, но Акацуки еще в битве за Коноху показали, что готовились уничтожить шиноби. Явно продолжение старого плана, не удалось захватить джинчурики — или удалось? — так грохнем всю Деревню!

Хмм, а Каге-то все такие задумчивые и грустные, наверняка такую же картинку представляют.

То есть то, о чем говорила Цунаде про союз, что поодиночке Акацуки снесут любую Деревню, поэтому надо держаться вместе. Но как обычно, пока по морде не дадут, никто и не задумывается. Цучикаге, надо полагать, тоже был уверен, что Акацуки у него в рукаве и подчиняются, ага. Теперь вот внезапно до всех доходит, как до ездовых страусов, ей-ей. Акацуки уже раскатали Коноху, но для Каге то не в счет, ведь это была Коноха и на нее напали шиноби, ведь так? Интересно, вообще наблюдать такую инертность сознания, и с нервным смешком осознавать, что и сам не лучше.

И все это было бы даже забавно, не иди речь о десятках тысяч жизней, особенно детей шиноби, еще не ставших даже генинами, и обычных крестьянах и горожанах, которые ничего вообще не смогут противопоставить S-ранговой верхушке Акацуки. Впрочем, кто сказал, что я вообще ничего не могу? Вот она, палочка в рукаве, но какова будет цена за Непростительные и Фиендфайр? Ладно, мочь еще не значит делать, в конце концов, смысл защищать шиноби, если они сами себя не могут защитить и договориться? Шизуне в охапку, и в страну Весны, Коюки укроет по старой дружбе, и гори оно все синим пламенем!

Но это маловероятный исход, Каге, будем думать, больные на голову, но не дураки, и договорятся.

Вон, Райкаге уже собственно начал, да.

— Все мы промедлили, — грустно отвечает Цунаде, — и с каждой минутой враг становится сильнее.

— От имени Тумана я, Пятая Мизукаге, принимаю союз, предложенный Листом, и признаю главенство Листа в нем, — внезапно говорит Мэй.

Видно, что слова даются ей нелегко, мыслями она там, в уничтоженной гакуре. А что сейчас вообще можно там сделать, если все погибли? Мда, тяжелая задачка, и хорошо еще, что сама Мэй уцелела! Конечно, будь она в Тумане, все могло бы повернуться по-другому, но ну его нахрен, играть сейчас в эти мысленные "что было бы, если". Не то время, не тот случай.

— Киригакуре уничтожена, — продолжает Мэй, — но шиноби Тумана живы.

У меня шок пару секунд, и только потом соображаю, что она говорит о тех, кто находился вне Деревни во время атаки. В конце концов, шиноби Конохи тоже рассеяны по стране Огня, да. Но все равно, в первую секунду подумал, что у Мэй того, башня окончательно уехала в морские дали.

— И все они будут рады сразиться с Акацуки и уничтожить их! — жестко заканчивает Теруми.

— От имени Песка я, Пятая Казекаге, подтверждаю и принимаю союз, и признаю главенство Листа, — говорит Темари спокойно, мягко. — Примите мои соболезнования, Теруми-сан. Сунагакуре сейчас переживает не лучшие времена, но после победы над Акацуки, Песок поможет Туману, чем сможет.

Ну да, кто лучше поймет Великую Деревню в упадке, как не другая такая же?

Суна еще до войны находилась в глубокой жопе, и действия последних лет, начиная с атаки на Лист, только усугубляли, так сказать, глубину провала. О степени отчаяния можно судить по назначению Темари, возвращение опальной Казекаге, лишь бы договориться с Листом и соскочить, ну там помочь против Акацуки, но уже не воевать.

Хотя, в принципе ничего же не мешало им сдаться ранее? Или мешало? Третий Цучикаге там, например?

— Думаю, после победы, новый союз поможет всем, ведь Коноха тоже лежит в развалинах, — говорит Цунаде.

Союз трех разваленных гакуре, хотя вру, Суна цела, в жопе, но цела. Как и Ива, и Кумо, и как еще недавно Кири. Напоминая о разрушениях действуют, и Куроцучи высоким голосом говорит.

— От имени Камня я, Четвертая Цучикаге, принимаю союз, предложенный Листом, и подтверждаю главенство Листа.

После чего новообразованный союз четырех сисястых Каге смотрит на Райкаге. Тот приглаживает свои короткие усики и рычит, впрочем, вполне мирно. Ха, всего два заседания, а уже разбираюсь в оттенках рыка Райкаге, будет, что вспомнить на старости лет!

— От имени Облака, я, Четвертый Райкаге, принимаю союз, предложенный Листом, и подтверждаю главенство Листа!

— Союз подтвержден всеми пятью Каге, — Мифуне тоже оглаживает усы, — и вступает в силу с этого момента!

— Как глава союза, — тут же говорит Цунаде, — назначаю главнокомандующим Четвертого Райкаге, а главным стратегом Альянса — Нара Шикаку! Возражения?

— Против кандидатуры Шикаку? Нет, — качает головой Райкаге.

Вот как, как он это делает? Даже покачивание головой выглядит по-боевому, угрожающе. Как будто сейчас ринется в атаку, сломает стены, перебьет присутствующих, хотя собравшиеся покрепче будут, чем метровые каменные стены, да.

Но все же, союз заключен.

Кровавой ценой, скажем прямо. Хотя, что по меркам шиноби кровавая цена? Четвертая война с кучей трупов и раненых, ужасная в моих глазах, выглядит мягкой до неприличия для шиноби. Можно массу примеров привести, например отец Четвертого Райкаге, Третий Райкаге, бился трое суток, завалил в одиночку десять тысяч шиноби, прежде чем помереть. И то непонятно, от усталости поддался или его мясом закидали до невозможности двигаться.

— Четвертую мировую войну предлагаю считать законченной, — говорит Цунаде, — за примирением сторон и заключением нынешнего союза, альянса пяти Великих гакуре.

— Согласен! — Райкаге стукает по столу, но в меру, сдерживает силу. — Пока мы глупо воевали друг с другом, враг у нас под носом вознамерился уничтожить всех шиноби! После победы над Акацуки Альянс поможет в восстановлении не только Конохагакуре, но и Киригакуре!

— Поддерживаю, — добавляет Куроцучи. — Одержимость войной завела нас всех на край гибели.

Интересно, они и в самом деле перековались после событий и гибели близких людей, или это все же уловки? Вопрос, конечно, праздный, не мне тут решать, да и какая, в сущности, разница, что привело к союзу? Опять вспоминая Мадару и Хашираму, перед заключением союза они неплохо так подрались, на целые сутки, перепахав ландшафт немалой области, и ничего. Два клана заключили союз, и жизнь всех шиноби изменилась. На это рассчитывали Третий и Цунаде? Впрочем, опять праздный вопрос, и лучше не вспоминать, что без меня всей этой войны, погибших и раненых, и измененных судеб возможно и не было бы.

Да, лучше даже не начинать эту карусель мыслей в сотый раз.

Союз. Альянс. Теперь только победить Акацуки, и усталое ура, в честь победы.

Атмосфера за столом резко разряжается. Теперь Каге направляют свою ненависть вовне, на Акацуки.

— Акацуки и Пэйн показали свою мощь, — говорит Райкаге, резко успокоившийся. — Нет смысла посылать на них генинов, они и без того убили их достаточно! Нужно собрать элиту пяти Деревень, как это уже было в Конохе три дня назад!

— Райкаге, — вежливо добавляет Джирайя, — разрешите я дополню?

Ну да, на каждого Каге положено двое сопровождающих, а Джирайя вломился на переговоры, как слон в посудную лавку, но выгонять его никто не выгоняет. Это же Джирайя, в конце концов.

— Конечно! — отвечает Эй.

— Альянсу шиноби в любом случае придется использовать элитный отряд, для атаки на летающую крепость Акацуки. Сами они не спустятся, и под угрозой уничтожения всех гакуре, нам самим придется атаковать. Они способны отключать крылья, и нет времени заниматься их переделкой, выяснять, какая часть фуин-узла дает им эту возможность. Следовательно, численность отряда будет ограничена количеством леталок Листа и теми шиноби, которые способны летать самостоятельно, как шиноби Ивагакуре, например.

Куроцучи мрачно кивает. Сколько тех шиноби уцелело, в той мясорубке над Конохой?

— Поэтому нужны будут лучшие из лучших, — продолжает Джирайя, — но это не значит, что остальные шиноби останутся без дела. Им тоже достанется опасная и почетная миссия, возможно даже более опасная, чем наша.

— Более опасная, чем атаковать крепость Акацуки? — удивленно спрашивает Мифуне.

Остальные тоже удивлены.

— Двойники — белые Зецу, которых Акацуки использовали в атаке на Коноху и армии шиноби, — поясняет Джирайя, — они получились ущербными, без возможности использовать техники. Только имитация чужой чакры и облика, и это позволило нам относительно легко справиться с ними. Выявить подделки и тут же уничтожить их. Но, представьте себе, что такие двойники смогут использовать техники, и будет их не две тысячи, а двадцать. Двойников, неотличимых для любого сенсора!

— Как? — почти слитно восклицают Каге.

— Учиха Итачи, наш основной источник информации об Акацуки, не знает деталей производства белых Зецу, но он знает, что они производились в лабораториях Хируко. Тот разрабатывал и применял техники поглощения чакры и модификации тела. Итачи получил косвенные данные, что для массового производства белых Зецу нужны биджу. И теперь они есть у Акацуки. При этом большая часть их армии куда-то исчезла, и вспомните, что армия Акацуки, приведенная ими в Коноху, состояла только из белых Зецу. Все это лишь догадки, но лучше задуматься о них сейчас. Что, если двойники — Зецу, произведенные при помощи биджу, смогут использовать техники, будут быстрее, лучше, смогут поглощать еще больше чакры? Летающая крепость Акацуки может приземлиться где угодно и выпустить тысячи таких белых Зецу, которые разбегутся, подменяя собой шиноби.

Хрена себе перспектива!

И ведь Джирайя не преувеличивает опасность, у него вообще нет такой привычки. Хорошо хоть моего двойника никто не сделает, а то как-то не по себе, да. Хмм, помнится, белые Зецу у Орыча цвели от прокачки энергии. Способ ловить двойников? Способ! Медленный, конечно, и не слишком надежный, шиноби от такого и окаменеть может, но все же способ. Если они смогут не только имитировать чакру, но и применять техники, йоптель, да сотня Райкаге точно войско шиноби в порошок разотрет! Нет, нет, там должно быть какое-то ограничение, иначе Акацуки не связывались бы с биджу, нашли способ сделать сотню таких двойников, и победили бы три дня назад.

— Поэтому нужно будет победить не только в небе, но и на земле, — заключает Джирайя, — и тут как раз пригодятся армии шиноби. Конечно, еще нужно подумать над способами отличать своих от двойников не по чакре, но думаю это решаемый вопрос.

Если они при убийстве и высасывании чакры не воруют и чужую память, ага.

— Не будем терять времени, — говорит Цунаде. — Лист поможет с переброской войск, предлагаю Каге отобрать шиноби, достойных атаковать крепость Акацуки в воздухе. Нужно создать корпус медиков, для поддержки и лечения раненых, барьерные команды для укрытия от атак Акацуки сверху, решить вопросы снабжения и слежения за Акацуки. Райкаге?

— Да, я немедленно займусь этим! Если сенсоры Листа не упустят крепость, думаю, альянс шиноби сможет не дать им высадить армию двойников, — рычит Эй, потом делает паузу. — Нам потребуются порталы Конохи.

— Лист обеспечит Альянс всем необходимым, — говорит Цунаде тоном, который дает понять, что все, пора переходить к насущным делам, раз уж союз заключен, и вопросы стратегии обсуждены.

Мифуне берет слово.

— Рад, что Альянс великих гакуре все же состоялся. На этом собрание пяти Каге объявляю закрытым, и хочу предложить помощь, свою и элитного отряда самураев для атаки на Акацуки!

— Если они не уступят джонинам, то с удовольствием приму, — отвечает Райкаге.

Цунаде встает, привлекая к себе внимание, и говорит.

— Теперь, раз заседание завершено, скажу неофициально, — указывает рукой в мою сторону, — уберите Гермиону из своих книг Бинго, пока не случилось непоправимого.

Все смотрят на меня, а мне хочется показать им язык в ответ, но сдерживаюсь.

Альянс. Союз. Победа. Домой.

Глава 24

22 июня 79 года. В небе, неподалеку от летающей крепости Акацуки.

Сенсоры Листа не подвели, удержали Сорагакуре в фокусе, начали преследование по горячим следам, не давая летающей крепости скрыться. Общая тревога поднимала сенсоров, в первую очередь Хьюга, и стационарная портальная сеть выбрасывала одну команду за другой в страну Водопадов, Звука, по границе бывшей страны Неба и в ее глубине, на севере страны Огня.

Казалось, что сеть затянута, и теперь, когда другие гакуре могут выслать своих сенсоров, можно будет организовать непрерывную слежку за Сорагакуре. Не дать Акацуки убежать, скрыться. Но затем со скал крепости слетела вниз и зависла на пути шиноби Листа группа из марионеток Шести Путей Пэйна. Команды сенсоров прянули в стороны, пытаясь обойти с фланга, снизу, сверху, но над Сорагакуре уже клубилось облако взрыв — печатей.

Без Отшельников лететь дальше не представлялось возможным, и сенсоры отступили.

Времени, затраченного на жестокую и бескомпромиссную схватку, закончившуюся уничтожением двух тел шести Путей и огромного количества кибаку фуда, хватило крепости Акацуки, чтобы пропасть, как будто и не было огромной скалы. Наплевав на осторожность, сенсоры в одиночку на полной скорости бороздили пространство, пытаясь зацепить и нащупать след, хоть какой-то знак присутствия Сорагакуре, но та бесследно исчезла, словно растворившись в воздухе.

22 июня 79 года. Штаб Альянса, юг страны Огня.

Новое заседание, на этот раз уже штаба Альянса, было посвящено как раз этому вопросу, пропаже летающей крепости. Райкаге, как главнокомандующий, Нара Шикаку от Листа и Ао от Тумана, вот и все участники. Темари отмахнулась, мол, она доверяет таланту Нара, а Куроцучи сослалась на то, что дедушка Ооноки доверял Райкаге. У всех Деревень сейчас хватало забот, помимо организации общей армии и решения вопросов логистики и снабжения, острота которых снижалась применением порталов Конохи.

Штаб разместили на юге страны Огня, в одном из лесных массивов, вдали от населенных пунктов. Расстояние все равно не имело значения, а если Акацуки решат нанести удар по штабу, то обязательно будут замечены сенсорами. Не слишком искусная ловушка, но она и не была главной целью такого месторасположения.

Стены огромного зала были увешаны картами всех Элементных стран. Помощники двигали значки групп, вчитывались в донесения, в углу бригада монтировала постамент для огромного усилителя. После краткого обсуждения было решено, что битва с Акацуки будет слишком стремительна, чтобы полагаться на блокноты, и нужны будут ментальные техники. Для них расстояние имело значение, но усилитель должен был решить эту проблему, с учетом отправки на поле боя наблюдателей — менталистов, с единственной задачей — следить и сообщать.

Живой аналог блокнота, грубо говоря.

— Итак, — сказал Шикаку, — на текущий момент местоположение крепости Акацуки неизвестно. Однако это не мешает нам попробовать угадать, куда они направятся, во-первых, и во-вторых, у нас есть возможность обеспечить быстрое прибытие команды переброски в любую точку элементных стран.

Он указал на карту, расстеленную на столе, испещренную точками.

— Порядка пятисот стационарных порталов накрывают Элементные страны, как показано на этой карте.

— Порталы установлены и в Кумогакуре? — прорычал Райкаге.

— Конечно, — просто ответил Шикаку. — Они были установлены даже на черепахе Облака, но потом изъяты после предательства одной из участниц операции по установке. Разве вы, Райкаге, поступили бы иначе?

Райкаге сделал неопределенный жест, мол, конечно.

Собственно, он и без того был уверен, что порталы установлены, просто решил убедиться дополнительно. Райкаге не ставил целью обвинять Коноху за установку, и поэтому выждал время после собрания Пяти Каге, прежде чем задавать вопрос. Собственно, Шикаку вполне уловил эти нюансы и поэтому ответил правдиво.

— Сейчас команда переброски устанавливает дополнительную сеть порталов в местах, где расстояния, разрывы слишком велики. При развертывании стационарной сети Лист ориентировался в первую очередь на будущую войну и стратегические пункты, теперь сеть перестраивают под новые задачи. Если бы Акацуки оставались, так сказать, на земле, можно было бы окружить скалы страны Неба дополнительным слоем, но сейчас это бесполезно. Если брать скорость их летающей крепости за половину от скорости крыльев шиноби Неба, то за несколько суток они смогут достигнуть любой точки Элементных стран.

— Нам известна их скорость? — уточнил Ао.

— Только со слов Джирайи и Сеннинов, видевших взлет крепости, — ответил Шикаку. — Возможно, они могут перемещаться и быстрее.

— Даже тренированным шиноби потребуется с полчаса, а то и больше, чтобы достичь некоторых точек, — заметил Райкаге, тыча пальцем в карту. — Этого будет достаточно, чтобы приземлиться, выпустить орду белых Зецу и скрыться. Если они смогут передвигаться под землей, то придется окружать весь район, и изолировать его!

— Конечно, — кивнул Шикаку. — Именно это я и хотел предложить. Имея армию из чунинов и генинов, легко можно изолировать несколько подозрительных районов, с приказом уничтожать всех, кто пытается из него прорваться. Сенсоры помогут с подземными передвижениями, весь вопрос в обнаружении и быстром прибытии. С обнаружением пока не все так гладко, и это будет предметом дальнейшего обсуждения, с прибытием все гораздо проще. Гермиона переходит через ближайший стационарный портал, серией телепортов достигает места.

— Прошу прощения, Шикаку-сан, серией чего? — уточнил Ао.

— Хирайшин, без привязки к фуин-меткам, — пояснил Шикаку. — Устанавливает портал и уходит через него, взамен прибывает команда переброски, развертывает сотню порталов, и через пять секунд вся армия, отобранная для сражения с Акацуки, вступает в дело. То есть время прибытия в любую точку Элементных стран по тревоге — плюс две минуты от момента, когда Гермиона пройдет через портал.

— Это хорошо, — одобрил Райкаге, — это скорость, которая даст нам возможность сорвать высадку Акацуки, при условии раннего обнаружения.

— Акацуки могут нанести превентивный удар и не дать установить портал, — сказал Ао.

— В силу особенностей Гермионы вряд ли, — усмехнулся Шикаку. — Она невидима для сенсоров чакры, и владеет техникой оптической невидимости. Так что вопрос контрудара по Акацуки не стоит, главное обнаружить. И здесь на первое место выходят планы Акацуки.

— План "Глаз Луны", — рыкнул Райкаге, — был хорош, пока о нем никто не знал, сейчас даже генину понятно, что мы не дадим захватить джинчурики, даже на поле боя!

— Тем более что Санби еще не возродился после смерти Ягуры, — кивнул Ао. — Тогда у Акацуки остается только один вариант: уничтожить шиноби и подождать возрождения биджу, тем более, что без джинчурики они слабее, их легче захватить, имея такие возможности, как у Акацуки.

— Согласен, — ответил Шикаку.

Райкаге просто кивнул, пригладил один из усиков.

— Это означает, что в бою они не будут сдерживаться, — скрежетнул зубами Ао, — как не сдерживались во время атаки Киригакуре. Если предположить, что Утаката мертв, план "Глаз Луны" не имеет ни малейшего шанса на реализацию, раз двое из девяти биджу отсутствуют.

— Да, ударь они в Конохе сразу в полную силу, нам бы всем пришел конец, — громко объявил Эй. — Но Пэйн хотел захватить всех джинчурики живыми, и сдержал первый удар. Но теперь, раз он не будет сдерживаться, то следующей целью будет одна из великих гакуре. Камень или Облако.

— Либо высадка Зецу, и попытка инфильтрации в Деревни, с целью последующего удара в спину, — задумчиво отозвался Шикаку. — Если они летают на чакре биджу, то могут летать годами, высаживая десанты белых Зецу и ожидая восстановления Санби и Рокуби. Но это же дает нам возможность подготовиться, и, самое главное, подготовить еще Отшельников. Полгода, максимум год, в зависимости от талантов, и после этого первый же удар Акацуки станет последним для них. С каждой гакуре по десятку шиноби, уже пятьдесят Отшельников, с бесконечным сенмодом.

Ао и Эй слушали ошеломленно. С Девяткой мощь Листа казалась невероятной, а с пятьюдесятью Отшельниками? Акацуки даже не успеют ничего понять, как исчезнут вместе со своей крепостью.

— Также Акацуки понимают, — продолжал рассуждать Шикаку, — что противостоять союзу Великих гакуре это не то же самое, что бить в спину союзникам. Поэтому у них нет времени, точнее говоря, с каждой секундой мы становимся сильнее.

— Раз они выращивают Зецу, то тоже становятся сильнее, не так ли? — спросил Ао.

— Хммм, верно, — Шикаку погладил шрамы, задумался. — Раз они сделаны из дерева, их не нужно кормить и поить, и они ограничены только размером летающей крепости. Это может стать еще большей проблемой, чем я вначале думал.

— И мы опять возвращаемся к вопросу обнаружения, — рыкнул Райкаге. — Если это барьеры, основанные на свойствах Мататаби, то шансов обнаружить их в полете немного. Не говоря уже об использованных техниках шиноби Неба и возможностях других биджу.

Голос Райкаге дрогнул.

— Джинчурики, скорее всего, уже мертвы, и нет смысла это отрицать.

— Извлечение чакры биджу не означает получение техник биджу, — возразил Шикаку.

— Биджу и есть чакра, и эта чакра несет в себе свойства биджу, и то, что крепость их снизу была обита металлом, прямо указывает на извлечение Ичиби и использование его Джитона, — парировал Райкаге. — Когда они извлекут Йонби из Роши, у них будут техники Лавы и Кислоты. Нии и ее Мататаби, помимо огня, демонстрировали кошачьи свойства. Скрытность, склонность гулять самой по себе, и так далее. Если Акацуки готовились захватить биджу, они не могли не изучить их свойства.

— Даже если они просто использовали барьер сокрытия, то риннеган и чакра биджу дадут барьеру достаточную мощь, чтобы обмануть сенсоров, что и произошло, — высказался Ао.

Ао, Шикаку и Эй переглянулись, еще раз задумались.

— Тогда не имеет смысла утомлять поисковиков и подставлять под удар те немногие летные средства, что у нас есть, — первым заговорил Райкаге. — Поиски с земли и по земле, и команды сенсоров на наиболее важных объектах.

— Возможно, имеет смысл самим подставиться, раскрыться, чтобы Акацуки проявили себя, — добавил Шикаку. — Решающая битва — хорошо, но даже если нет, у нас будет след, за который можно ухватиться. Что опять возвращает нас к вопросу: какова следующая цель Акацуки?

— Я уверен, что это будет Камень или Облако, — повторил Райкаге. — Если не целиком, то частично разрушить все великие гакуре, ослабить боевой дух и мощь шиноби.

— Страна Железа, — сказал Ао. — Она по дороге в Кумо, самураи не смогут дать отпор Акацуки, а те, в свою очередь смогут запастись металлом для крыльев.

— Армия летающих Зецу? Как в битве за Коноху? — Шикаку задумчиво погладил шрамы. — Это резонно. Плюс там же страна Звука, если Акацуки еще хотят свести счеты с Орочимару. Это тоже веская причина, но у меня есть одно возражение. Весь этот маршрут складывается в одну прямую, предсказуемую, а Пэйн уже доказал, что таковым не является.

— Ива?

— Я бы сказал — Суна, — ответил Шикаку. — Ослабленный войной Песок, защитное кольцо скал усилит поражающий эффект техник Пэйна, погибнет много шиноби и упадет боевой дух Альянса. Не говоря уже о том, что в пустынях страны Ветра можно легко скрыться, там масса мест, где преследование по земле и воздуху затруднено. И еще момент, не очевидный, но важный. По дороге туда крепость Акацуки пересечет страну Дождя вообще, и Амегакуре в частности. Акацуки пытались захватить Дождь, весьма вероятно, что первый десант Зецу они сбросят туда, на пробу. Из не Великих Деревень Аме самая могущественная, плюс у Акацуки, как уже сказал, личные счеты.

— И затем из Суны можно скрыться не только над пустыней, но и над морем, — прорычал Райкаге. — И мы не будем знать, где они нанесут следующий удар!

— Устрашение, мощь и внезапные удары сверху, — согласился Шикаку. — Это сработает, обязательно. Единственное, на чем мы можем подловить Акацуки, это одержимость Пэйна планом и его замыслами на тему "Мир должен познать боль!" Но он годами сдерживался, и заметьте, мы, Альянс шиноби, сейчас в защитной позиции. Все, что мы можем, вести поиски и ожидать, куда ударят Акацуки.

— Да, но это не значит, что мы сдадимся! — стукнул кулаком по столу Райкаге. — Облако прикроет перешеек и Страну Железа! Лист пусть договорится с Дождем и Ханзо! Предупредим Цучикаге, пришлем усиливающие отряды, и Суна, пусть эвакуирует всех, кто не может сражаться!

— Хай, — наклонил голову Шикаку, признавая план Райкаге.

Ждать удара Акацуки и готовиться к нему, готовить войска и планы, и это означало, что вряд ли в ближайшее время Шикаку удастся сомкнуть глаза. К счастью, Годайме Хокаге предвидела это, и к штабу были прикреплены два ирьенина, привезшие с собой несколько ящиков тонизирующих и стимулирующих пилюль, свитки с энергетиками, и специализирующиеся на техниках снятия усталости и выведения токсинов.

Шикаку вздохнул, фоном не прекращая анализировать и пытаться понять: куда ударят Акацуки?

23 июня 79 года. Летающая крепость Акацуки.

— Ахахахаха, теперь я стал еще могущественнее! — Хируко летал на бешеной скорости вокруг центральной скалы Сорагакуре, размахивал рукавами, крича и хохоча.

— То, что он выбрал себе тело ребенка, влияет на него, — проскрипел Сасори. — Несмотря на всю его гениальность, его тело — искусственное и оно живое, и поэтому ведет себя как ребенок.

— Вы предлагали ему тело марионетки, Сасори-сан? — осведомилась Конан.

— Конечно, мои марионетки, как и мое искусство, вечны и не подвержены глупостям живого тела. Мне всегда было приятно видеть, что вы тоже это понимаете, Конан-сан.

Бумажная девушка обозначила улыбку.

— Третий Казекаге с его Джитоном был сильнейшей моей марионеткой, — продолжал скрипеть Сасори, — жаль, что Лист его сломал. Если бы была возможность, я бы охотно превратил Хируко в марионетку, три кеккей-генкай, это был бы шедевр моей коллекции!

— У вас будет шанс, Сасори-сан, — заметила Конан.

Кукольник и нукенин Суны повернул голову марионетки, притворяющейся его телом, посмотрел внимательно.

— Он поглотил кеккей-генкай Стали, чтобы дать себе крепкое тело, способное противостоять ударам саннинов, и теперь готовится привить себе клетки белых Зецу, чтобы иметь возможность поглотить еще один геном, и затем пересадить себе шаринган.

— Четыре кеккей-генкай и додзюцу? Его тело выдержит такое?

— Может и выдержит, — безразлично ответила Конан, — но факт в том, что он окончательно сошел с ума. Поражение от Пятой Хокаге и учителя Джирайи сделало его одержимым, теперь он думает только о том, чтобы еще раз встретиться с ними и повторить сражение. Пока еще он сдерживается, благодаря обещанию Пэйна, что в Кровавой Тюрьме он сможет выбрать себе любых шиноби для поглощения.

— Но затем он выйдет из-под контроля и поставит под угрозу план своей одержимостью саннинами, — продолжил Сасори. — Может его сразу?

— Пока он еще нужен, — неохотно ответила Конан. — Пэйн мог бы поглотить его знания, но пока что нужен именно Хируко в этом теле, синхронизированном с Гедо Мазо. Но затем, если он утратит контроль и поставит наш план под угрозу, то да. Кому-то все равно надо будет пробуждать Дерево, почему бы и не вашей марионетке, Сасори-сан?

— Это будет честью для моего искусства, Конан-сан, — отозвался Сасори.

— Зачем нам Кровавая Тюрьма? — спросил Сасори, когда Хируко уже налетался и влетел внутрь крепости.

— Отшельники Листа и учитель Джирайя слишком сильны, нам нужны техники запечатывания чакры, применяющиеся в Тюрьме. Мы не сможем одолеть всех шиноби сразу, но в серии битв мы ослабим их достаточно, чтобы нанести решающий удар.

— Таков план?

— Таков план, — подтвердила Конан.

— Хорошо, тогда я займусь установкой шаринганов, — проскрипел Сасори, направляясь внутрь крепости. — Раз уж время пришло, не люблю заставлять себя ждать.

Конан ничего не ответила, продолжая висеть в воздухе, двигаясь синхронно с крепостью.

Внизу плыли облака и просторы страны Огня.

23 июня 79 года. Коноха, страна Огня.

Итак, шинобские умники опять чуток промахнулись.

Порталов с избытком, леталок не хватает. Лучшие фуин-мастера собрались взводом и ломают головы над крыльями шиноби Неба. Точнее говоря, над их центральным фуин-узлом, который одновременно прост и в то же время позволяет как-то шиноби Неба отключать эти самые крылья в бою, причем выборочно. Теперь, конечно, до всех дошло, с чего бы это шиноби Неба так легко отдали свой главный секрет, точнее говоря, сделали вид, что отдали.

Судя по озадаченности мастеров фуин, секрет крыльев пока не поддается.

В отсутствие крыльев в воздухе только мои леталки, коих перебили, и переломали целую кучу в битве за Коноху, и до этого, никакого, блин, уважения к чужому труду! Ну и еще летающие сами по себе шиноби, не такая уж и редкость, конечно, но все же до моего появления и возвращения шиноби Неба никто таких воздушных побоищ не устраивал.

Так что шестьсот — семьсот шиноби в воздухе, может даже и меньше.

Часть леталок, хоть и выглядит целой, повреждена внутри. Можно трансфигурировать дерево, сделать Репаро, но заклинания это не вернет. Нужно больше мастерства и мощи, чтобы при помощи палочки чинить другие палочки, образно говоря. Проще новых леталок сделать, но при этом не переутомляться, чтобы в любой момент быть в готовности прыгнуть порталом и помчаться куда-то телепорт-прыжками бешеного ежика, куда-то, где заметили Акацуки.

Не жалуюсь, понятно, что ситуация форс-мажор, но напряжение и ответственность прямо давят.

Решат ли судьбу битвы дополнительные двадцать летающих шиноби?

Хрен его знает, сейчас отбирают элиту, так что может быть и решат. Джонины и все такое, но более важно, что когда дело дойдет до битвы, за спиной шиноби будут ирьенины, и Шизуне во главе, и это меня сильно беспокоит.

Барьеры, безопасность, порталы, но все равно беспокоит.

— Ты чересчур напряжена, — подходит Шизуне. — Оставь работу

— Но

— Оставь! — она отбирает у меня незавершенную леталку. — Армия уже собрана, силы распределены, сейчас идут тренировки. Либо Акацуки вскоре покажутся, либо нет, и в том, и в другом случае эта леталка ничего не решит!

— Но

— Что но? — смотрит она подозрительно и устало. — Сходи, полежи в горячем источнике! Пусть тебе сделают расслабляющий массаж! Отоспись!

— Онэ-сан, ты сама бы последовала этому совету, — бормочу в ответ. — Одна леталка может и не решит ничего, а вот твое ирьедзюцу там, на поле боя.

— Там, на поле боя, будет Цунаде-сама, у каждого бойца будет Кацую, и полная поддержка, — отвечает Шизуне. — Но если сейчас все не организовать, то потом может быть поздно, так что отосплюсь потом, после того как все будет готово.

— А

— А ты, имо-то, слушай своего лечащего врача! — пригвождает меня взглядом к месту Шизуне. — Ты должна быть отдохнувшей и полной сил! Будь моя воля, я бы тебя вообще не выпускала на поле боя, хватит того, что случилось в Конохе четыре дня назад!

— Будь моя воля, я бы тебя тоже, — бормочу в ответ.

— Что?

— Будь моя воля, онэ-сан, — набычившись, повышаю голос, — ты бы тоже не вышла на поле боя!

— У меня есть это! — показывает она медальон аварийного портала. — Я — джонин, в конце концов!

— И поэтому ты отказываешь мне в праве защищать тебя?!

— Нет! — Шизуне восклицает гневно и замирает, повторяет уже спокойнее. — Нет, не отказываю! Но я хочу, чтобы ты отдохнула, набралась сил, вышла на поле боя собранной и внимательной, готовой ко всему, а не усталой и бледной тенью самой себя! Одна промашка при телепортации и ты убьешь сама себя!

— То есть ты предлагаешь мне бездельничать и предаваться неге, пока остальные трудятся над тем, чтобы победить врага, который разрушил наш дом?!

— Поверь мне, ты заслужила, — грустно улыбается Шизуне. — Без тебя ничего это не было бы.

— Вот именно!

Я собираюсь разразиться гневной речью на тему моей роли в разжигании войны, но Шизуне подходит, обнимает, целует, к моему изумлению, обрывая всякие возражения. Шепчет на ухо.

— Я не могу видеть, как ты загоняешь себя. Иди, отдохни. Ради меня. Прошу тебя.

И я молча отправляюсь отдыхать, в полном шоке и прострации.

Глава 25

23 июня 79 года. Госпиталь Конохи в стране Весны.

Наруто плыл куда-то, парил в невесомости, не ощущая тела.

— Наруто! Наруто! — ласковый женский голос настойчиво звал его по имени, пробиваясь снаружи.

Ужас пронзил Наруто, вспомнившего, что случилось. Он не смог. Не успел. Не спас. Зачем жить?

— Наруто, вернись! — звал голос. — Наруто, ты нужен мне!

"Кто это?" подумал Наруто, выходя из состояния нирваны. "Кому я нужен? Зачем я нужен? Я бесполезен, не смог спасти никого".

— Наруто, ты нужен Конохе! — звал голос.

"Я не нужен им", возразил Наруто, вспоминая взгляды жителей Конохи. Стать Хокаге? Кому нужен такой Хокаге, который не может спасти друзей? "Я подвел тебя, папа", с тоской подумал Наруто, "ты жизнь отдал за Коноху, всех спас, а я не смог спасти никого! Никого!"

— Да, Наруто, да, — раздался другой голос, шепот, вкрадчивый и грубый, хриплый и наполненный силой. — Да, ты не нужен никому, все тебя ненавидели. Им нужна была моя сила, и ты как проводник этой силы.

— Кьюби? — устало удивился Наруто.

Тьма немного рассеялась, и Наруто увидел, что поток внес его в огромную пещеру, часть которой была отгорожена огромными деревянными брусьями. Клетка, которую он уже видел раньше, клетка, в которой сидел Кьюби, и место, где он встретил отца. Наруто посмотрел на печать на клетке и ощутил, как его захлестывает чувство вины и сожаления.

— Ты зол, зол на всех, — продолжал шептать Девятихвостый из клетки, — зол за то что, они не дали тебе спасти друзей, лишь бы ты жил.

"Злость?" вяло подумал Наруто. Единственный, на кого он злился, был он сам.

— Я дам тебе силу! — шепот Кьюби нарастал, креп, заполнял пещеру. — И ты можешь щедро поделиться ею с окружающими, тебе же всегда хотелось что-то подарить им, чтобы тебя признали, чтобы на тебя обратили внимание, чтобы ты ощутил, что нужен, ведь так? Дай им мою силу, мою чакру, и ты увидишь, что они думают о тебе! Увидишь, как они разбегутся в ужасе, все твои так называемые друзья, которым нужна была лишь моя сила, но не ты сам! Ты одинок, Наруто, всегда был и будешь одинок, и как бы ты ни старался, но окружающие всегда будут видеть в тебе лишь демона! Так зачем фальшивить, зачем скрывать, прими мою силу и стань демоном!

Медленное, вялое течение толкало тело Наруто в направлении клетки, миллиметр за миллиметром.

— Наруто, ты не одинок! Ты нужен мне! — пропел женский голос.

Что-то теплое внезапно накрыло Наруто, придавило, сбивая дыхание, уронило в воду, и Наруто моментально перешел в боевой режим, как учил Эро-Сеннин. И тут же вышел из него, потому что происходящему его Эро-Сеннин не учил. Нет, конечно, Наруто мог бы присоединиться к нему в поисках "вдохновения" и все остальное, но в сердце его жила Сакура.

Жила, до недавнего времени, когда Наруто все-таки задумался об отношениях.

— Ты очнулся, Наруто, — сказала Хината, отрываясь от его губ и вставая.

Наруто осознавший, что только что произошло, покраснел. Лис в клетке взревел:

— Учиха!!!

— Ты как будто уходил, — сказала Хината, и Наруто увидел слезы в ее глазах, — и я звала тебя! Наруто, ты нужен нам! Не слушай Кьюби!

— Так это был твой голос, Хината-чан, — медленно произнес Наруто в ответ.

Затем взгляд его перешел на второго посетителя.

— Наруто, — кивнул Итачи, — я ощутил в тебе нежелание жить и счел нужным вмешаться.

— Учиха!!! — еще раз взревел Лис. — Опять вы все портите! Ненавижу Учиха!!!

— Но как, — Наруто говорил медленно и растерянно, сидя в воде, переводя взгляд с Хинаты на Итачи.

— Шаринган способен на многое, — ответил Итачи, не обращая внимания на Кьюби, — хоть и не способен даровать тебе желание снова жить.

Он заколебался на неуловимую долю секунды, и Наруто уловил это лишь потому, что набрался опыта, странствуя с Джирайей. Саннин точно так же колебался, когда речь доходила до объяснения вещей связанных с "вдохновением".

— Мы похожи с тобой, Наруто, больше, чем ты думаешь, — сказал Итачи. — Одиночество, потеря родителей и друзей, и то, что в нас видели лишь оружие Конохи или клана, неважно, все равно в нас не видели людей, лишь силу и монстров, которым подчиняется эта сила. Мы оба потеряли Саске, и я благодарен тебе, что ты разделил мою боль, уменьшил ее, вернул мне желание жить. Теперь я возвращаю тебе этот долг. Наруто-сан, Хината-сан.

Совершив два коротких кивка, Итачи исчез.

— Мы же в твоем внутреннем мире, здесь нет посторонних, — не столько спросила, сколько констатировала Хината, и тут же сделала шаг, прижимаясь к Наруто и снова целуя его.

Глубоко, страстно, интенсивно.

Наруто вновь ощутил смесь радости, смущения, удовлетворения, сомнения, желания оттолкнуть Хинату и желания прижать ее крепче, и внезапно перед его взором предстала картинка голой Хинаты. Это было настолько неловко и возбуждающе, особенно с учетом того, что грудь Хинаты вжималась в его живот, что Наруто не выдержал и отскочил, тяжело дыша. Красный, смущенный до того, что казалось, вода вокруг него сейчас закипит.

Хината, покрасневшая, но спокойная, смотрела на Наруто с такой теплотой и участием, что юный Узумаки ощутил спазм в горле. "Так могла бы смотреть мама", задыхаясь под натиском эмоций и чувств, подумал Наруто.

— Ахахахаха!!! — раскатисто захохотал Лис. — Ты что, Наруто, не видишь, что ей нужна лишь твоя сила?! Пока ты был слаб и неуклюж, она даже не замечала тебя!

— Неправда!!! — вскричала Хината яростно. — С того самого дня, когда Наруто спас меня от хулиганов! С того самого дня он был тем, кто поддерживал меня! Он был тем, кем я восхищалась! Его упорство вернуло мне желание жить! Позволило окрепнуть и стать сильнее!

— Хината-чан, — пробормотал изумленный Наруто.

Он же даже не разговаривал с ней в Академии! Максимум "привет" и бежал дальше, пока Хината краснела, не в силах ответить. Конечно, она целовала его, но то было недавно, и Наруто даже подумать не мог, что уже столько лет... столько лет... и он даже не замечал ее?! Осознание ошибки и боли, боли, когда тебя не замечают, боли, такой знакомой Наруто, пронзило джинчурики с ног до головы.

Одним рывком осознания он оказался рядом с Хинатой и сжал ее в объятиях.

— Извини, Хината-чан, — забормотал он горячечно, спеша выплеснуть понятое, донести до Хинаты, — я не знал, не знал и не замечал, я даже помыслить не мог, что такое возможно! Ты страдала, страдала от того, что я не замечал тебя, но я клянусь тебе! Клянусь! Этого больше не будет! Я всегда буду рядом с тобой! Не только в твоем сердце, но и наяву, и тебе больше не придется страдать!

Хината вскинула голову, попыталась что-то сказать и разревелась, прижимаясь к Наруто, который стоял, ощущая легкое головокружение от случившегося. Слезы Хинаты капали в воду, покрывающую пол пещеры, разлетались брызгами, и Наруто опять ощутил приступ вины. Как он мог быть так слеп? Он собирался уйти из жизни, бежать из нее, даже не зная, что это разрушило бы жизнь Хинаты?

Наруто ощутил, что его разрывает на части.

Он не спас друзей, но если уйти сейчас, то он не спасет еще больше. Эро-Сеннин, как он мог забыть о нем? Бабуля Цунаде? Как он мог быть столь эгоистичен? Неужели он изменил своему правилу и готов был сдаться? Да, мысленно признал Наруто, я готов был бросить все и сдаться, как это уже бывало, несколько раз я стоял на краю и готов был шагнуть в пропасть, но друзья, наставники, знакомые оттаскивали, подбодряли, возвращали на путь, и прав был Эро-Сеннин, когда говорил, что нельзя все сделать в одиночку. В одиночку я не спас бы себя, предал бы всех, кто верит в меня, подумал Наруто.

И тут же его опять ударила прежняя мысль. Заслуживал ли он спасения? Он не смог спасти друзей, так заслужил ли он сам спасение? Наруто ощутил, как отчаяние и отвращение к самому себе снова захлестывают его, грозя погрузить в новую бездну отчаяния, и даже тепло Хинаты уже не спасало. Он обещал быть рядом с ней, но сможет ли он выполнить это обещание? Или нарушит, как нарушил все предыдущие?

— Наруто? — встревоженно спросила Хината.

— Ахахахаха! Ты осознал! Осознал это! — орал Лис. — Твоя судьба одиночество и ненависть! Если ты сблизишься с кем-то, он умрет, и ты всегда знал это, но отрицал! Ты так отчаянно старался заслужить чужую дружбу, получить признание, и посмотри, чем все это закончилось?!

— Чем? — закричала Хината, вставая между Наруто и Лисом. — У Наруто есть друзья! О нем беспокоятся и думают! Он нужен людям!

Наруто ощутил, как его ломает с двух сторон, раздирает на части, ненависть Лиса, воспоминания детства, мысли о не спасенных друзьях, любовь Хинаты и его желание ответить на эту любовь, доброта Эро-Сеннина, помощь остальных, и тут же погибшие друзья, те, с кем он сблизился в Академии и потом: Тен-Тен, Нейджи, Шино, Чоуджи, и закричал страшно, выплескивая в крике ярость, силу, горе, желание дружбы и любви, и отчаяние от невозможности вернуть умерших, и вода вокруг него начала закручиваться в водоворот, отвечая на этот выплеск эмоций.

Лис забулькал радостно, выпуская чакру, окрашивая воду в пещере в оранжевый цвет.

— Да! Раздели мое отчаяние и злость! — рычал он, протягивая огромную лапу. — Иди сюда! Я дам тебе силу, которая спасет тебя от отчаяния и одиночества!

— Не слушай его, Наруто! — кричала Хината, удерживая Наруто двумя руками, оттягивая в сторону. — Ты не одинок! Ты обещал, что больше не бросишь меня!

— Ха-ха-ха! Он мой! Мой! — кричал Лис. — Отныне и навсегда!

Он выбросил лапу за пределы клетки, норовя схватить поднятого водоворотом Наруто, и Хината моментально закрутилась в вихре Кайтена, стремясь отбить удар огромной ядовито-оранжевой лапы. Она знала, что ее Кайтен слаб, воспоминания о том, как она не успела спасти Нейджи, были еще свежи, но она просто не могла отступить!

Громкое и звонкое "дзанг!" раскатилось по пещере.

Хината остановилась, перестала закручивать купол чакры, который все равно не получался, почему-то, и увидела, как огромные, толстые и тяжелые цепи, ударив в лапу Лиса, опутывают ее, приковывают к земле. Даже Наруто остановился, и вихрь воды вокруг него моментально распался.

Между Наруто и Лисом зависла в воздухе женская фигурка, спиной к Хинате, лицом к клетке. Из рук ее вырывались цепи, связывавшие Лиса, и Кьюби взревел.

— КУШИНА!!!

Хината краем глаза уловила движение, увидела, что Наруто опускает руки и смотрит растерянно в спину женщине. Невысокую ладную фигурку — во всяком случае, со спины — портили вставшие дыбом красные волосы, и тут Хината вспомнила, что им преподавали в Академии. Узумаки Кушина, жена Четвертого Хокаге, джинчурики Кьюби, погибшая пятнадцать лет назад во время нападения Лиса. И Наруто... он же говорил, что Четвертый его отец! Глаза Хинаты расширились от осознания, что она видит перед собой мать Наруто, и колени ее подкосились. Она и Наруто, и это, и Хината ощутила сильнейшее желание сжаться в комочек, и виновато улыбаться, постукивая кончиками пальцев друг о друга.

Наруто сделал шаг вперед, произнес тихо.

— Мама?

— Да, Наруто, — женщина обернулась, с ласковой улыбкой, распахнула руки.

Наруто подбежал и обнял ее крепко, и Хината ощутила, что у нее текут слезы из глаз. Наруто оторвался от нее, посмотрел на притихшего, забившегося в угол Лиса, и на Хинату, смущенно и не зная, что сказать.

— Я... я... пойду, — пробормотала Хината

— Погоди! — воскликнула Кушина, но Хината уже сложила знак.

Все как показывал Итачи, знак выбросил ее из внутреннего мира Наруто. Хината ощутила, что у нее кружится голова, то ли от техники Учиха, то ли от силы и накала эмоций, и ощутила, как теплая волна окатывает ее с ног до головы. Наруто обещал, что всегда будет рядом с ней!

Итачи моргнул, и шаринган пропал из его глаз. Он пошатнулся и сел.

— Итачи-сан! — вскочила Хината. — Вам плохо?

— Легкое перенапряжение, не так-то просто пройти во внутренний мир джинчурики, — устало улыбнулся Итачи. — Со мной все в порядке, правда.

Его лечили, интенсивно, но до "порядка" было еще далеко. Итачи припомнил, как гневно орала Цунаде, увидев, насколько он запустил болезни, и подумал, что после войны, если выживет, он точно умрет в одном из госпиталей, потому что его будут лечить так долго, что он успеет помереть от скуки.

— Как дела у вас, Хината-сан?

— Он, — Хината закусила губу, — я вышла. Появилась мама Наруто, и они разговаривают.

— Узумаки Кушина? — удивился Итачи. — Хотя да, кому как не ей.

Хината не стала переспрашивать, решив, что либо Наруто и сам ей все расскажет, либо... нет, о таком она думать не хотела. Наруто обещал! Это придавало сил Хинате, позволяло бороться с тем нервным состоянием ожидания, когда кажется, что секундная стрелка замерла на месте.

— Я пойду, — встал Итачи, кивнул.

— Я ваша вечная должница, Итачи-сан, — склонилась Хината в ритуальном поклоне.

Легкая улыбка искривила губы Итачи, но он промолчал, вышел из палаты. Хината вздохнула и взяла за руку лежащего Наруто, ощущая, что дрожь нетерпения не проходит, и, находя странный комфорт в этой дрожи, в готовности и дальше сражаться за Наруто. Даже против Кьюби.

Против всего мира, если потребуется!

Наруто раскрыл глаза довольно быстро, по меркам обычного мира. Итачи рассказал Хинате перед погружением о возможной разнице во времени во внутреннем и внешнем мирах, и поэтому Хината сделала вывод, что разговор у Наруто с мамой вышел долгий и основательный.

— Хината, — мягко, почти неслышно сказал Наруто.

— Да, — ответила она, придвинулась ближе.

— Ты понравилась маме.

Такого Хината не ожидала услышать, и чуть не упала со стула.

— Я обещал, что буду с тобой и сдержу обещание, — тихо продолжил Наруто. — Но вначале мне надо закончить одно дело.

— Акацуки, — понимающе кивнула Хината.

— Да. Акацуки и Орочимару. Разорвать круг ненависти и сделать так, чтобы они больше никого не смогли погубить. Чтобы погибшие могли покоиться в мире.

Хината обратила внимание, что Наруто не говорит "отомстить". Он задумался и продолжил прежним мягким тоном, таким спокойным и тихим, что Хинате невольно пришлось придвинуться ближе, чтобы услышать.

— Чтобы Коноха снова стояла, и в ней росли дети, не зная войн, не теряя родителей, я должен защитить Коноху и остановить их.

— Ты будешь не один, — прошептала Хината, придвигаясь ближе.

— Да, — кивнул Наруто, едва не стукнувшись о голову Хинаты. — Я не смогу сделать это в одиночку, но Эро-Сеннин говорил, что некоторые вещи надо делать вместе, и теперь, после разговора с мамой, я понимаю, что он имел в виду. Мы все, шиноби и жители Конохи, мы все одна большая семья, и вместе мы остановим врагов, разрушивших наш дом, и достигнем мира.

Хината остановилась, перестала придвигаться к Наруто. Слова его о семье ввели ее в некоторый ступор, потому что она, конечно, хотела создать с Наруто семью, но маленькую. Только она и Наруто, вдвоем. Конечно, Коноха их дом и родная Деревня, но одна большая семья?

— Я знаю, что Акацуки сильны, невероятно сильны, — продолжал задумчиво Наруто. — Я встречался с ними в бою, и видел, на что они способны. Но вместе! Вместе мы справимся!

Хината вздохнула, обняла Наруто.

— Ты будешь сражаться там за нас двоих, — печально улыбнулась она, — потому что меня не допустили.

— Это же хорошо! — закричал Наруто.

Радостная улыбка озарила его лицо, и он тут же торопливо пояснил.

— Значит, ты останешься жива! У меня хватит силы сражаться за двоих!

— Но ты-то будешь сражаться, Наруто.

— Я вернусь! Я же обещал, что буду рядом с тобой! — воодушевленно продолжал Наруто.

Тут его осенило, и он радостно воскликнул.

— И Сакура-чан, значит, тоже уцелеет!

— Сакура-чан? — потемнев, уточнила Хината.

— Я переживаю за вас всех! — воскликнул Наруто.

До него дошло, что он сказал и кому, и Наруто озадаченно почесал в затылке.

— Это не то, что ты подумала, Хината! Я и правда, переживаю за вас всех! И зная, что вы здесь, в Конохе, в безопасности, я буду яростнее сражаться! Не только за погибших, но и за живых, мне нельзя будет проиграть, потому что тогда враг доберется до вас, и я не проиграю!

Хината вздохнула тяжело и опять обняла Наруто.

— Я верю в тебя, Наруто, верю, что ты победишь, как верила все эти годы, — шептала она на ухо, — и я обещаю, что сохраню для тебя Коноху!

— Слово, — кивнул Наруто

— Слово, — кивнула Хината.

Губы их слились, скрепляя союз.

Наруто ощутил, что радость и внутренний покой, переполнявшие его после разговора с мамой, теперь просто выплескиваются во все стороны, и охватывают все вокруг, как будто он может движением рук объять весь мир, всем подарить покой и счастье, как будто он слышит всех и вся, и они слышат его, и внимают его радости.

Джирайя внимательно посмотрел на Итачи, потом на Цунаде, стоявшую за его спиной. Пятая Хокаге лечила Итачи, и тот ощущал, что в его шею, плечи, легкие, как будто втыкают сотни иголок, вдувают пузыри, расширяя тело.

— Было ли это необходимо? — спросил саннин.

— Да, Джирайя-сама, — Итачи хотел склонить голову, но рука Цунаде его удержала. — Простите, Годайме, привычка.

— Не шевелись, — проворчала Цунаде, — а то парализую, и уже потом буду лечить.

— Наруто запутался сам в себе, в мыслях и потерях, и это парализовало его решимость действовать, — пояснил Итачи внимательно слушающему Джирайе. — В предстоящей схватке это могло стоить ему, и не только ему, жизни. Ведь вы не оставили бы его в беде, Джирайя-сама, и это могло привести к цепочке падения шиноби. Если когда-то в молодости Пэйн испытывал сострадание, то теперь он холоден и безжалостен.

— Я так и не сумел с ним поговорить, — вздохнул Джирайя, — в битве за Коноху было не до того.

— Он не стал бы вас слушать, и собирался убить при первой же возможности, — ответил Итачи. — Пэйн и Конан испытывают некоторый страх перед вашей силой, Джирайя-сама, наверняка еще с тех времен, когда вы их обучали, и поэтому они избегали вас в начале битвы за Коноху, собираясь убить потом.

— Понятно, но вернемся к Наруто.

— Я понимаю, что испытывал Наруто, потому что и сам когда-то был в похожей ситуации, — вздохнул Итачи. — После того, как Шисуи убил себя на моих глазах, я пребывал в смятении и был не в состоянии действовать. Меня раздирали противоречивые мысли, и чтобы взять себя в руки и принять решение, мне пришлось фактически переступить через самого себя. Поэтому я помог Наруто, и еще отчасти из-за того, что причинил ему боль сообщением о гибели Саске.

— Ты знаешь, что он сделал, Цунаде? — спросил Джирайя, усмехнувшись.

— Нет, у меня своих дел хватает, — буркнула Цунаде. — И что ты сделал, Итачи?

— Привел Хьюга Хината и отправил ее во внутренний мир Наруто, — спокойно ответил Итачи, — чтобы они могли там поговорить. Там еще была клетка с Кьюби, который как раз пытался уговорить Наруто и вырваться.

Цунаде поперхнулась и закашлялась, пытаясь сказать слишком много слов одновременно.

— Теперь они сидят в палате Наруто и целуются, — хихикнул Джирайя.

— Значит, она добилась своего, — улыбнулась Цунаде, отбросив гневные тирады. — Порадуемся за них. Но все равно, Итачи, в следующий раз вначале посоветуйся с наставником Наруто!

— Хай, Годайме-сама, — отозвался Итачи. — Прошу прощения, Джирайя-сама.

— Да ладно, — отмахнулся саннин. — Теперь-то уж чего, главное, чтобы в бою Наруто не отвлекся на мысли о Хинате.

— Я буду рядом с ним, если позволите, и присмотрю, чтобы Наруто не пострадал, — сказал Итачи.

Джирайя посмотрел на него, но уточнять причину не стал, просто кивнул.

— Конечно, это будет просто замечательно!

Глава 26

24 июня 79 года. Основная база Орочимару на границе бывшей страны Неба и страны Звука.

— Силы шиноби пришли в движение, — задумчиво сообщил Орочимару Кабуто. — Они потеряли Акацуки, но усиленно ищут их летающую крепость. Кто бы мог подумать, что Акацуки смогут создать такое. Хотя, в этом их слабое место, ку-ку-ку.

— Мы поможем шиноби найти Акацуки, Орочимару-сама? — уточнил Кабуто.

— Думаешь, это необходимо? — задал встречный вопрос Орочимару.

— Шиноби сильнее, чем Акацуки, но раз Акацуки скрылись, они могут позволить себе ждать. Союз пяти гакуре непрочен, — Кабуто поправил очки. — Если в ближайшее время не будет сражений, он развалится, шиноби разойдутся по домам. Тогда Акацуки смогут нанести еще удар, сокрушив Камень или Облако. И еще они наверняка выращивают сейчас белых Зецу, используя чакру биджу. Поэтому время играет на Акацуки, при проявлении некоторого терпения, они вполне могут разбить шиноби по частям. Тогда ваш план, Орочимару — сама сорвется, и нам придется сражаться с Акацуки в полной силе.

— Ты думаешь, нам придется сражаться?

— Они сокрушат шиноби и будут ждать возрождения биджу, так что они точно попробуют вас найти, Орочимару-сама. Защита этой базы хороша, но не абсолютна. Поэтому я и спросил, будем ли мы помогать шиноби, найти Акацуки.

— Понятно, понятно. Но если мы им поможем, то шиноби разобьют Акацуки, не так ли?

— Все равно кто-то победит, — Кабуто еще раз поправил очки. — Вряд ли шиноби и Акацуки уничтожат друг друга в одном сражении. Нам все равно придется с кем-то из них сражаться, и в сущности все равно же с кем, просто шиноби вас побаиваются, а Акацуки ненавидят, яростно и неистово.

— После событий января, Лист, возглавляющий союз, тоже ненавидит меня, — Орочимару подумал и усмехнулся. — Или после нападения на Коноху? В общем, я понял, к чему ты клонишь, Кабуто. Нет, мы не будем помогать шиноби, пусть сами бегают и ищут. Мы, я буду наблюдать, и следить, сама суть этого конфликта не позволит ему тянуться долго.

— Почему, Орочимару-сама?

— Ты же работал с Сасори, — облизнулся Орочимару, — прикасался к Акацуки, и видел, что они все там одержимые и сумасшедшие, и Пэйн вдвойне одержим. Он мнит себя Богом этого мира, и если до начала осуществления плана еще способен был сдерживаться, то теперь, нет, теперь он долго не выдержит.

— У меня все готово, — сообщил Кабуто, — в любой момент можем выступить в полной силе.

— Хорошо, — улыбнулся Орочимару, — пока что продолжай эксперименты с клетками Суйгецу.

— Хай, Орочимару-сама, — поклонился Кабуто.

Саннин пошел в свою лабораторию, размышляя о словах Кабуто.

Если Акацуки становятся сильнее, то в какой-то момент уравняются с шиноби, не так ли? Вот если в этот момент их подтолкнуть напасть на шиноби и сражаться до последнего, чтобы обе стороны воистину истребили друг друга? На чем можно подловить Акацуки, как их спровоцировать? Или, наоборот, просто сообщить шиноби о местоположении летающей крепости? Акацуки опередили его план по раскрытию их секретов, напав на шиноби, подумал Орочимару и усмехнулся.

Так или иначе, но Акацуки воюют с шиноби, значит, результат достигнут.

Конечно, он и подготовленные им силы способны сокрушить любую из сторон, но к чему лишние телодвижения, драки, техники, потеря времени? Когда немного информации, планирования и терпения могут дать схожий результат, и затем можно будет прийти и забрать то, что твое по праву?

По праву ума, а не силы, разумеется, хотя и силы хватает, для тех, кто сомневается в уме.

— Ждать, да, — задумчиво сказал самому себе Орочимару. — Я подожду еще!

24 июня 79 года. Штаб Альянса, юг страны Огня.

— Пятьдесят шиноби Ивы, умеющих летать. Еще сотня из числа не умеющих, но являющихся джонинами. Итого сто пятьдесят шиноби со стороны Камня.

— Семьдесят джонинов со стороны Песка.

— Двести джонинов со стороны Облака.

— Пятьдесят джонинов со стороны Тумана.

— Итого четыреста семьдесят, из них пятьдесят умеют летать, — подытожил Шикаку. — Еще сто восемьдесят со стороны Листа, включая Отшельников и частично АНБУ, итого шестьсот пятьдесят шиноби — вот воздушные силы Альянса, которым придется сражаться в небе с Акацуки.

— Есть ли возможность привлечь, скажем, Чоумея к перевозке? — спросил Райкаге. — Забросить десант в летающую крепость.

— В этом нет необходимости, — улыбнулся Шикаку. — Команда переброски готова, им нужно лишь достичь поверхности крепости и установить порталы, и тогда туда будет переброшен наземный корпус.

— Шеститысячный сводный корпус, — подсказал чунин-помощник, заглядывая в бумаги. — Слаживание уже ведется, полная готовность минимум половины корпуса в любой момент к переброске.

— Вот, — сделал жест рукой Шикаку. — Боевой отряд тоже тренируется, привыкает к леталкам, нарабатывает взаимодействие.

— Все никак не привыкну к этим штукам, — рыкнул Райкаге.

— Наш главный козырь в этом вопросе — Гермиона, — добавил Шикаку. — Пока боевой отряд свяжет боем Акацуки и крепость, она телепортируется туда, установит портал, и все, через минуту там будет сотня порталов, еще через минуту все шесть тысяч шиноби, и никакие техники скрытности Акацуки не помогут. Таков план, для осуществления которого нам не хватает лишь крепости Акацуки.

— Они не прихлопнут десант одним ударом? — нахмурился Райкаге. — Раз уж самые сильные будут в воздухе?

— Да, такой риск есть, — согласился Шикаку, — но он незначителен. Сразу после высадки, джинчурики и Отшельники будут переброшены на поверхность крепости, пока остальной боевой отряд продолжит сражаться в воздухе. Единственный шанс Акацуки сбросить десант — сразу после обнаружения ударить изо всех сил, в течение минуты, и этот удар расколет их крепость и уничтожит. Фактически, Акацуки должны будут уничтожить самих себя, чтобы избежать десанта.

— Хорошо, — одобрил Райкаге.

— Ожидаются попытки захвата джинчурики, атака волнами белых Зецу, возможно какие-то автономные системы обороны, — продолжил Шикаку, — не говоря уже о быстром взлете, с целью скрыться. Тогда, после подавления десанта, у Акацуки будет шанс выждать и нанести новый неожиданный удар, из укрытия.

— Противодействие?

— Как только крепость пойдет на взлет, остальной боевой отряд будет переброшен к крепости, и начнет уничтожение таковой. Акацуки, чтобы избежать уничтожения крепости, придется сражаться с шиноби, уничтожая крепость. Шиноби всегда смогут отступить, зона установки порталов будет накрыта особым барьером. Плюс леталки, и возможность сражаться в непосредственной близости к крепости.

— Барьер вокруг крепости?

— Поэтому я и сказал, что Гермиона наш главный козырь, — улыбнулся Шикаку. — Ни один барьер чакры ее не задержит, и не станет помехой для ее порталов. Сенсорные группы и наблюдатели уже расставлены в ключевых точках, отряды ведут поиски, все шиноби пяти гакуре трудятся над грядущей победой, занимаются восстановлением и так далее.

— Да, — Райкаге пригладил один из усиков, — в жизни шиноби воистину наступает новая эра! Решено, я возглавлю десант и пробьюсь внутрь крепости!

— Райкаге, вы же главнокомандующий!

— Нет, моя мощь, — Райкаге сжал кулак, — и техники лучше послужат там, на поле боя, и я уже староват, осваивать полеты, зато еще достаточно силен, чтобы раскалывать ударами скалы! Вы, Шикаку-сан, будете направлять войска, я же поведу их в бой!

Шикаку молча поклонился, признавая и принимая решение Райкаге.

24 июня 79 года. Госпиталь Конохи в стране Весны.

Так и знал, что без меня не обойдутся!

Надо бы еще дымка добавить, и пафосно так: "Я ужас, летящий на крыльях магии! Я техника, которую вам не осилить! Я, я — Невидимый Ёжик, несущий возмездие во имя Луны!" Главное, умело поддать пафоса в голос и обзавестись бессмертием, потому что пока я это произносить буду, меня на шашлык порубят, больно уж долго.

Но все равно, как представлю такое, так становится смешно.

— Хорошо, вас двести ирьенинов, и еще там помощники, медсестры и медбратья, — говорю Шизуне.

Та, в белом халате, поверх обычного черного кимоно, инспектирует склад, сверяется со списком, ставит галочки и машет рукой. Ящики сразу или утаскивают, или запечатывают, в общем, работа кипит. Еще рядом топчется Сакура, так сказать, учится в процессе.

Ну и я, отвлекаю ее от работы, ибо после долгого и крепкого сна мне в голову лезут дурные мысли.

— На каждого джонина по ирьенину, в общем, — говорю в спину Шизуне.

— Кровоостанавливающие препараты, — она заглядывает в ящик, — две оранжевые полосы и запечатать.

— Хай! — Сакура уже раскидывает свиток, делает пассы руками.

— Кто защитит вас от Акацуки? — продолжаю нудить. — Самые сильные барьерщики будут там, в воздухе, а остальное Пэйн проломит как бумажную стену. Или швырнет свой шарик с гравитационной техникой, и вас всех к нему притянет!

— Бинты, еще раз простерилизовать и запечатать, — Шизуне хлопает по следующей коробке.

— Или двойников вам прямо на голову сбросит!

— Пилюли, ага, — Шизуне задумчиво пробует одну. — Так, зеленую полосу на коробку и готовить к выдаче перед боем. К чему ты ведешь, имо-то?

— Обязательно нужно участие ирьенинов прямо на поле боя?

— Да, — кивает Шизуне. — Так, еще пилюли.

Огромный склад и ряды, ряды и стеллажи, и мы еще не осилили и трети первого ряда. Шизуне не одна этим занимается, ирьенины А-ранга тоже ведут инспекцию, сортируют и отбирают для грядущего мега-махача. Сводный отряд ирьенинов из разных гакуре уже прошел смотр и отбыл обратно, выполнять поручение Шизуне и готовиться. К вечеру они соберутся вместе, и у них будет семинар и лечебное слаживание.

— Но зачем? Не проще ли перебрасывать раненых порталами прямо сюда, раз уж госпиталь развернут?

— Нет, — отвечает Шизуне. — Сакура, распорядись, чтобы подготовили еще крови для переливания.

— Хай, — срывается с места, бежит к началу ряда.

Шизуне смотрит на меня, вздыхает.

— Врагам известны твои техники, и теперь представь, что будет, если кто-то из них пройдет порталом прямо сюда, в страну Весны? Да, возможно, шиноби с поля боя успеют среагировать быстро и перейдут тоже для защиты, и даже если они это сделают сразу, госпиталь все равно будет уничтожен в той схватке, что здесь разгорится. Любая переброска порталами — обоюдоострое оружие, и даже если расположить медпункт в поле, вдали от всех, то Акацуки, прорвавшийся порталом, убьет всех раненых мгновенно и вернется. При этом порталы деактивировать нельзя, как иначе раненых доставлять? Поэтому мы будем лечить всех там, прямо на поле боя, на поверхности летающей крепости Акацуки и вокруг нее. Боевой отряд не даст им использовать сильнейшие техники, барьерные команды отразят остальное.

— Понятно, — чешу в затылке.

Нет, легче не становится, один удар Пэйна и раненые с ирьенинами всмятку, и нужно особое усилие, чтобы не зацикливаться на мысли, что среди тех ирьенинов будет Шизуне. И куча раненых. И другие ирьенины. И вообще, надо бы не зацикливаться на том, что предстоящий махач вряд ли уступит по накалу битве за Коноху. Шиноби и врагов будет меньше, но все они будут сильнее и сдерживаться никто не будет. Хорошо, если дело обойдется новой Долиной Завершения, а не Материком Завершения, так сказать.

— Это все равно риск, — продолжает Шизуне, — но он наименьший из возможных. Цунаде — сама будет там и будет поддерживать сражающихся через Кацую, но этого недостаточно.

— И все равно

— Я понимаю, — обрывает она меня. — Все, кто будет там, добровольцы. Как и я. Чем лучше и быстрее ты выполнишь свою часть, тем быстрее мы победим, и тем меньше будет раненых. Но невозможно победить, не сражаясь!

Вздыхаю, смотря на нее исподлобья.

Не будь там Шизуне, мне было бы спокойнее. Многие тысячи умерли на этой войне, но их я не знал лично, и на этой маленькой разнице еще как-то можно строить оправдания. Хотя, к чему увертки, там будет много шиноби, знакомых мне лично, как это было и в Конохе, но опять трусливо бегу от мыслей о них, прикрывшись щитом размышлений и страданий о Шизуне.

Да, она джонин. Да, она ученица Пятой. Но вспоминая битву за Коноху, мне не по себе.

— Если бы ты освоила сенмод, онэ-сан, то было бы легче.

— После войны, — улыбается Шизуне, — обязательно освою. Не забывай, что я джонин, и не забывай, что я тоже переживаю за тебя.

Ну да, она тоже вспоминает битву за Коноху и эти прыжки с бомбами Дейдары с паникой и страхом. За меня, разумеется, не за себя. Битва неизбежна, хотя и след крепости потерян, но все уверены, что это ненадолго. Следовательно, остается только один выход. Сражаться в полный рост и силу, помня, что отступать некуда, и если отступлю, погибнет Шизуне.

Возвращается Сакура.

— Ты права, онэ-сан, извини, не буду больше отвлекать, — наклоняю голову.

— Не волнуйтесь, Гермиона-сан! — звонко и энергично говорит Сакура. — Если враг прорвется к медикам, то я защищу их. Я сражалась с Хируко и не уступила ему!

Ах, да, еще и Хируко, ребенок с голограммами. Нет, такой подсердечной ненависти к нему, как к Дейдаре не испытываю, но прилив, волна черной злобы все же вспыхивает. Ох, после этой битвы, похоже, опять придется лечить голову, ведь без Непростительных и Фиендфайра явно не обойдется.

— Благодарю, Сакура-сан, — кланяюсь еще раз, покидаю склад.

А снаружи-то как хорошо! Горы, лето, воздух, зелень вокруг, тишина и спокойствие, какие тут нахрен битвы, тут надо серенады под балконами распевать и любить друг друга, прогуливаться, держась за руки, как вон Наруто и Хината делают. Наруто еще в бинтах, но на нем все заживает, как на Лисе, и мне становится смешно от этой глупой мысли. Пожалуй, и вправду нужно меньше думать на крышесносящие темы, и сосредоточиться на будущем, на том, что будет после войны.

Мда, и это тоже была глупая мысль.

25 июня 79 года. В небе над Кровавой Тюрьмой, страна Травы.

Пэйн, Конан, Сасори, Зецу и Хируко, в плащах Акацуки с кровавыми облаками, стояли на краю крепости и смотрели вниз. Искусственный остров, на котором располагалась Кровавая Тюрьма, приближался, медленно и плавно.

— Водовороты вокруг способны убить даже шиноби, если тот не может использовать чакру, — говорил Зецу, медленно поводя половинками своего верхнего кокона, как будто шевеля огромными зубастыми усами. — Но если ты сбежал, вышел за пределы Тюрьмы, то печать подавления чакры начинает жечь тебя и сжигает.

— Скорее всего, она поглощает испускаемую чакру и перенаправляет ее обратно в носителя! — радостно объявил Хируко, размахивая длинными рукавами. — Это надо изучить! Может быть, удастся открыть новую грань поглощения и излучения!

— Изучим, для этого и прилетели, — кивнул Пэйн. — Конан, Сасори, летите в Кусагакуре и возьмите там всех в плен. Шиноби Травы в Тюрьме будут сговорчивее.

— Могу я взять себе шиноби с кеккей-генкай, Пэйн-сама? — тут же вмешался Хируко.

— Сасори?

— Мне тоже нужны сильные марионетки, — проскрипел тот.

— Любой шиноби Травы по твоему выбору, Хируко, для поглощения, остальных поделите пополам, — сказал Пэйн тоном, исключающим дальнейшие споры.

Сасори и Хируко кивнули.

— Я и Хируко разберемся с Тюрьмой, Зецу — лови беглецов, и выводи своих белые копии, раз уж теперь они умеют не только копировать, но и делать техники, используем их.

— Это потому что их выращивали неправильно, — прошипел Черный Зецу.

— В Гедо Мазо было не так уж много чакры, приходилось экономить, — пожал плечами Хируко. — Даже ущербные, в битве за Коноху они хорошо себя показали.

— И теперь покажут еще лучше! — крикнула белая половинка Зецу.

— Не думаю, что тут мы встретим сильное сопротивление, — заметил Пэйн, смотря вслед удаляющейся Конан. — В Тюрьме все под печатью, а сами шиноби Травы никогда не отличались особой силой. От уничтожения и исчезновения их спасла как раз Кровавая Тюрьма, иначе история страны Горячих Источников вполне могла бы повториться здесь, в Кусагакуре. Да, Зецу, начни вон с тех домов, рядом с которыми на берегу стоят лодки.

— Хай, — ответил Черно-Белый, погружаясь в скалу.

— Сколько я ни пробовал приживить себе клетки белых Зецу, у меня так и не получилось повторить эту технику! — воскликнул Хируко. — Хотя мое тело все равно стало крепче, больше чакры, еще лучше регенерация, теперь я точно побью саннинов!

Пэйн посмотрел в сторону Хируко, но ничего говорить не стал. По правде говоря, Нагато сомневался, что Хируко одолеет учителя Джирайю, даже если поглотит еще десяток геномов и пересадит себе три дополнительных пары глаз.

Но вслух говорить ничего не стал, зачем?

Комплекс строений Кровавой Тюрьмы занимал лишь малую часть искусственного острова, окруженного десятикилометровым озером, с искусственными водоворотами, вихрями и течениями. Две высокие башни, набитые тюремными камерами, огромный двор для прогулок, казармы охраны, административные здания, переходы, столовая, и все это было обнесено высокой и толстой каменной стеной. Причал для лодок, на которых перевозили заключенных и доставляли припасы, располагался на противоположной стороне острова. Дорога от причала до ворот тюрьмы была усажена деревьями с обеих сторон, и вела через поля цветов, красных и желтых, мимо распаханных земель, с которых частично кормилась Тюрьма.

Но все эти красоты ничуть не взволновали Пэйна.

Пэйн-Яхико сложил три десятка печатей и крикнул.

— Кай! — снимая барьер вокруг Сорагакуре.

Втайне, не осознавая этого, он ждал, что в ту же секунду отовсюду начнут выскакивать шиноби, и был готов нанести отражающий удар. Но никто не спешил нападать на Сорагакуре или Акацукигакуре, как однажды назвал летающую крепость Хируко.

Было видно, как внизу, в Тюрьме, забегали и засуетились фигурки.

Пэйн рассматривал Тюрьму, не спеша бить, блокировать Ворота, уничтожать охрану. Он объяснял это для себя желанием рассмотреть комплекс строений и посмотреть, на что способны защитники тюрьмы. Но подсознательно, Пэйн все еще ждал шиноби и крепкой драки. Наполовину по этой причине он послал Конан и Сасори в Кусагакуре, Деревню-скрытую-в-Траве, расположенную в десяти километрах отсюда, за озером, окружающим тюрьму, лесом и холмами.

Фигурки прогуливающихся заключенных тыкали вверх, собирались в кучки в огромном дворе и переходах, жестикулировали и кричали. На высоту трехсот метров, на которой висел Пэйн, долетали лишь обрывки, скорее намеки на звуки, нежели крики. Вот выбежали шиноби Травы, загнали заключенных в здания, огромные, крепкие, с толстыми каменными стенами. Пэйн задумчиво изучал обрывистые скальные берега, и высящиеся поверх отвесные стены Тюрьмы, приходя к выводу, что все это дело рук шиноби Камня. Конечно, любой пользователь Дотона может многое, но здесь ощущалась работа синхронных техник работы Ивагакуре.

Собственно, весь остров, похоже, был работой шиноби Ивы.

— Пэйн-сама, — связался с ним Хируко, — я могу закидать их железом!

— Погоди, — ответил Пэйн. — Я хочу посмотреть, на что они способны.

Заключенных окончательно загнали в здания. Крыши ощетинились какими-то приспособлениями. Шиноби, насколько мог видеть Пэйн, заняли оборонительные позиции, ожидая удара летающей крепости. Все застыло и замерло, только неумолчный рев водоворотов, окружающих Тюрьму, нарушал тишину. Пэйн видел, что Зецу расправился с причалом и охраной, с внешней стороны озера, и, нырнув под землю, скрылся.

Из Тюрьмы выбежали трое, помчались к причалу на берегу, оглядываясь в страхе на небо.

Зецу вынырнул перед ними, скрутил корнями и начал пожирать, следя за Тюрьмой и одновременно разнося внутренний причал и лодки. Со стен Тюрьмы ударили огнем, Зецу переступил в сторону и продолжил трапезу. Шиноби охранники не выдержали, побежали выручать товарищей, десяток, и за ними еще один. Со стен полетели камни, еще огонь, все временно забыли о Пэйне и висящей над головой летающей крепости.

Со стороны Кусагакуре донесся взрыв, гриб вознесся над лесом. Донеслись еле слышные хлопки, и Пэйн удивленно посмотрел в ту сторону. Предполагалось, что Кусагакуре слаба и не слишком укреплена. Почему Конан пустила в ход взрыв — печати, да еще и в формации мин? Кусагакуре оказалась сильнее, чем предполагали?

Ответа не было, Конан на связь не выходила, и Пэйн вернул свое внимание на берег.

Черно-Белый Зецу отбивался, душил, пробивал корнями и убивал, шиноби в ответ жгли его, пытались достать кунаями и техниками Воды, окружить и убить. Зецу притворялся, что сражается на пределе сил, и шиноби наседали, а Пэйн лишь разочарованно покривился. Стандартные техники, стандартные приемы, ничего нового шиноби Травы не показывали. Разве что ружья, выбивавшие щепки из Зецу, но после первых выстрелов и хохота ожившего дерева, ружья были отброшены.

То, что годилось против шиноби без чакры, не работало против одного из Акацуки.

— Пэйн-сама, — опять вышел на связь Хируко, — разрешите, я спущусь и проверю свои новые способности?

— Давай, только не увлекайся, нам еще нужны живые для белых Зецу, — разрешил Пэйн.

И тут он, наконец, увидел главную цель налета. В сопровождении двух помощников, высокий и худой, быстрым шагом, во двор крепости вышел начальник Тюрьмы. Шиноби, владеющий техникой запечатывания чакры.

— Баншо Теннин! — негромко сказал Пэйн, поводя рукой.

Глава 27

25 июня 79 года. Кровавая Тюрьма, страна Травы.

Расправа с начальником Тюрьмы, Муи, была быстрой. Пока Тендо удерживал Муи в воздухе, не давая приблизиться и поставить печать, Нингендо прочитал его мысли и забрал душу. Сбросив тело Муи вниз, Пэйн нахмурился, и сложил печать связи, обращаясь к Сасори и призывая его обратно.

Крепость выбросила вниз несколько сотен металлических тросов — якорей, цепляясь за Тюрьму, точнее за толстую каменную стену, окружающую ее. Здания Хируко трогать не стал, ни тюремные башни, ни казармы, ни подсобные помещения, только стены, и по тросам немедленно заскользили белые Зецу. Охранники на стенах пытались сопротивляться и быстро погибли, часть бежала, кто-то прыгал прямо со стены вниз, в воду.

Не прошло и минуты, как белые Зецу, скалясь и облизываясь, попрыгали со стен, начав атаку на заключенных шиноби. Те, видя бегство охраны и внезапно осознав, что печать исчезла, ринулись было снова во дворы, и замерли, встретившись с волной Зецу. Белые деревянные тела с шипами, оскалы улыбок, и раскрывающиеся на груди присоски — улавливатели чакры. Пэйн бесстрастно взирал сверху вниз, на побоище во дворе, в центр которого внезапно приземлился Хируко, просто спрыгнувший с крепости, без каких-то тросов или приспособлений для полета.

Подлетели Конан и Сасори, который выдал Пэйну тела верхушки Кусагакуре.

Пока Пэйн поглощал их души и воспоминания, Сасори тоже устремился вниз, выбирая себе жертвы для будущих марионеток. До появления Хируко шиноби заключенные сражались яростно, пробивая себе путь на свободу, радостно используя чакру, которой они были лишены столько лет. Зецу скалились, ныряли под камень двора, сходились врукопашную, высасывали чакру заключенных, и даже демонстрировали ответные техники, в основном Мокутон на уровне генина.

Появление Хируко изменило ход сражения, он вертелся волчком в клубах дыма, взрывал, бил, удаленно управлял оружием, пробивая и прорезая, выбирая себе перспективных кандидатов на поглощение кеккей-генкай. Шиноби заколебались, дрогнули, и после появления Сасори, явившего полсотни марионеток, бежали, попытались скрыться, становясь легкой добычей двух Акацуки и белых Зецу.

Из пыли и клубов того, что было центральным зданием, взлетел Хируко, стоя на металлическом диске, таща за собой десяток коконов, тоже металлических. Коконы скрылись в недрах крепости, Хируко приземлился рядом с Пэйном и Конан, которая рассказывала об атаке на Кусагакуре, пока Пэйн поглощал души старейшин.

— Мелочь, мусор, ерунда, — скривился Хируко, прикрываясь балахоном. — Никого особо сильного здесь не держали, с трудом нашел десяток и то, не для поглощения, а для экспериментов.

— Это и к лучшему, что здесь не было сильных шиноби, — сказал Пэйн.

Хируко и Конан посмотрели на него удивленно. В стороне пролетел Сасори с двумя десятками марионеток, каждая из которых тащила тело. Пэйн закончил поглощение последнего из Старейшин, спихнул тело вниз, туда, где белые Зецу продолжали добивать заключенных шиноби, которые еще пытались было сопротивляться, но после атаки Хируко и Сасори утратили боевой дух.

— Забавно, — сказал Пэйн. — Внизу, под тюрьмой, есть некое загадочное устройство, называемое "Кубом исполнения желаний". Если воспоминания, поглощенные мной, правдивы, то еще Сенджу Хаширама пытался уничтожить ящик и не сумел, и тогда для маскировки его была построена Кровавая Тюрьма. Последние годы Кусагакуре вела эксперименты, желая оживить Куб и опять сделать Траву самой великой из всех гакуре.

— Это возможно? — удивилась Конан. — Опять?

— Начальник тюрьмы, Муи, был уверен, что да, — безразлично отозвался Пэйн. — Правда, сам он хотел попросить этот Куб или ящик вернуть обратно сына, который погиб при попытке пробуждения ящика. Глупо. Старейшины Кусагакуре принуждали его открывать ящик, и в их воспоминаниях хранится другая информация. Куб использовали как оружие во времена Рикудо Сеннина, и Кусагакуре тогда покорила весь мир, загадав желание.

— И что они делали? — жадно спросил Хируко. — Могу я осмотреть Куб?

— Если он и вправду исполняет желания, — сказала Конан и замолчала.

Нагато понял невысказанное, про Яхико и покачал головой.

— Риннеган может оживлять других, ценой жизни или чакры, если души были поглощены Джигокудо, — сказал он после паузы. — Вряд ли этот Куб запросит меньше. Они пытались активировать его, подавая чакру, но не преуспели, только потеряли зря десяток сильных шиноби. Потом они перешли на высасывание чакры из заключенных, которые не могли сопротивляться. Но особых успехов тоже не достигли. Так как здесь не держали никого сильного, как уже было сказано.

— Но сам путь их был верен? — уточнил Хируко.

— Да, — сказал Пэйн, еще раз просмотрев воспоминания начальника тюрьмы. — Несколько раз Куб оживал на секунду, и старейшины Травы обсуждали возможность заполучить в Тюрьму сильного, по-настоящему сильного шиноби, уровня джинчурики, чтобы с его помощью заставить ящик работать.

— Чакры у нас хватит! — обрадовался Хируко.

— Конечно, — кивнул Пэйн, — но кто сказал, что Куб — это то, чем его считали? Начальник тюрьмы и Старейшины могли верить, что он исполнит их желания, но действия Хаширамы настораживают.

— Он был единственным шиноби с Мокутоном, — заметила Конан, — возможно он получил его от ящика?

— Нет, — решительно возразил Пэйн. — Хаширама натолкнулся на ящик, будучи в полном расцвете сил, когда он собирал биджу, чтобы потом раздать их Деревням. Кто-то из родителей старейшин тогда еще не созданной Кусагакуре видел это собственными глазами и рассказал начальнику тюрьмы. Тот, конечно, был еще маленьким ребенком, но воспоминание очень яркое, видимо, после потери сына, он неоднократно к нему обращался, раз, за разом вспоминая все, что ему известно о Кубе.

— Тогда странно, — озадачился Хируко. — Хаширама видел опасность в ящике? Угрозу шиноби?

— Нас бы устроило уничтожение шиноби, — с намеком в голосе и взгляде в сторону Пэйна, произнесла Конан.

— Если что-то из ящика может уничтожить шиноби, оно может уничтожить и нас, до выполнения Плана, — возразил Пэйн. — Если его можно уничтожить, то это же смогут сделать и шиноби. Проще не открывать ящик, раз уж он столько десятков лет оставался закрытым, пусть и дальше будет.

— Но раз они пробовали его оживить, и не вышло, значит, есть порог срабатывания, так? — спросил Хируко и тут же продолжил, не дожидаясь ответа. — Это было бы неплохо изучить!

— Зачем?

— В сочетании с телом Гакидо, — радостно захихикал Хируко, прикрывая рот рукавом, — и используя, стержни-передатчики чакры, можно будет построить систему поглощения вражеских техник. Все, что они метнут в нас, в ваши тела, Пэйн-сама, можно будет перенаправить в крепость, на усиление барьеров, на работу защитных и атакующих систем, или собирать в Гедо Мазо, там не хватает еще шести биджу, статуя сможет поглотить любое количество чакры. Чакры трех биджу будет достаточно, чтобы поглощать техники Отшельников, не опасаясь окаменения.

— О! — одновременно воскликнули Пэйн и Конан.

— Раньше ты о таком не говорил, — заметил Пэйн.

— Мысли у меня были, — ответил Хируко, — но поглощенное Гакидо же идет непосредственно к вам, Пэйн-сама, и работать на поглощение можно было бы, только если бы вы пропускали через себя все в Гедо Мазо.

— Это возможно, — спокойно заметил Пэйн.

— Но все равно опасно, — возразил Хируко, — и ненадежно, и требует массы экспериментов, опасных для вас! Если же я смогу воспроизвести технику поглощения из ящика, то достаточно будет расставить по периметру крепости цепь передатчиков, и они автоматически будут поглощать все техники, выпущенные в крепость и перенаправлять их в Гедо Мазо! Вы же, наоборот, сможете черпать оттуда поглощенную чакру, и атаковать, не расходуя своей чакры, просто пропуская чакру из Гедо Мазо через себя! Вот в этом никакого риска, вы будете зачерпывать ровно столько, сколько сможете взять!

— Сейчас такое возможно сделать? — спросил Пэйн. — Чтобы я мог использовать силу трех биджу из Гедо Мазо?

— Возможно, не думал на эту тему, — озадаченно ответил Хируко. — Да, так будет даже проще! Если же будет еще и техника поглощения, не связанная с риннеганом, то будет и защита крепости, как я уже описал. Конечно, приемники — передатчики можно будет разрушить механически, но это не так просто, и можно будет сделать охранные системы крепости мощнее, правда они будут забирать часть чакры из Гедо Мазо, но это не критично, раз уж там биджу.

Пэйн кивнул и сказал.

— Действуй! Сделаешь — обещаю, саннины будут твои, сможешь сражаться с ними сколько угодно, с тремя сразу, поодиночке, как захочешь.

Хируко, хихикая в рукав, удалился.

— Что будем делать с Тюрьмой? — Конан обозначила движение головы, указывая вниз.

Толпы белых Зецу радостно высасывали остатки чакры из последних живых заключенных, из тех, что не заинтересовали ни Хируко, ни Сасори. Из окон двух огромных, пятнадцатиэтажных, тюремных башен валил дым, доносились хлопки выстрелов. Остатки охраны, забаррикадировавшись в одной из казарм, еще делали попытки сопротивляться кривляющимся вокруг белым Зецу. Но ружья лишь выбивали щепки из их деревянных тел, а чакры у солдат не было, так как охрану набирали из обычных людей.

Кто-то пытался сбежать, их настигали в полях, окружающих Тюрьму, или на берегу, возле разрушенного причала. Некоторые пытались уплыть, но водовороты, предназначенные останавливать шиноби, лишь равнодушно перемалывали добровольные жертвы.

Фактически, оставалось только разрушить здания, и Кровавая тюрьма перестала бы существовать.

— Разрушим, — ответил Пэйн. — Заодно испытаем системы крепости.

— И заберем ящик? Его же все равно невозможно разрушить?

— В это верил Муи, верили и Старейшины, но расхождение их версий Куба меня настораживает, — ответил Пэйн. — Во времена Рикудо Сеннина не было Деревень и не могло быть Кусагакуре. Если бы Хаширама захотел что-то уничтожить, он бы уничтожил, а, не сумев уничтожить, спрятал бы так далеко, что никто не нашел. Кровавая Тюрьма как способ сокрыть Куб? Тогда Великие гакуре вели бы разработки, а не маленькая и ничтожная Трава, уцелевшая лишь благодаря Тюрьме! Во всем этом одни сплошные противоречия, а где противоречия, там опасность, и возможно влияние самого Куба. Вещи из старых времен бывают настолько опасны, что их лучше вообще не трогать. Мы получили то, что хотели, техника печати, не дающей использовать чакру, у меня.

— А что если шиноби придут сюда, увидят развалины, найдут Куб и случайно откроют, и пожелают, чтобы нас не стало? — спросила Конан. — И что с печатью?

— Секретная техника клана, основанная на стихии Огня, — махнул рукой Пэйн. — Ничего сложного, для меня, по крайней мере. Если у Сасори найдется марионетка со стихией Огня, подлинным сродством, то можно будет и ему дать. Ни ты, ни Хируко, ни Зецу не сможете освоить ее. Здесь бы пригодился Какудзу, с его сердцами, но он мертв. И Кисаме мертв, но перед смертью он уничтожил Киригакуре и джинчурики Рокуби.

— Как? А, поглощенные воспоминания?

— Да. Пять великих гакуре заключили Альянс, собрали армию, разослали оповещения всем о нас, нашем составе, техниках, преступлениях. Но старейшины Травы были больше озабочены работой с Кубом и сохранением своего маленького секрета, так что даже не подумали принять техники и возможности связи с Альянсом. Им казалось, что это позволит великим гакуре раскрыть их секрет.

— Это же хорошо? — наклонила голову Конан. — Хируко сможет закончить свои разработки, а мы беспрепятственно доберемся до следующей цели, разве нет? И, хорошо, давай не будем открывать ящик, но заберем его с собой?

— Зачем?

— Чтобы он не достался шиноби, и они не применили его против нас! Пусть Хируко его изучит, ты же знаешь, что они применяли для открытия Куба?

Пэйн кивнул, но отвечать не стал.

Его беспокоила настойчивость Конан и то, что она может попробовать открыть Куб, желая вернуть Яхико. Новые системы, предложенные Хируко, печать Муи — это могло помочь Плану. Куб и его открытие — нет. Отдать Куб шиноби, чтобы гакуре перессорились? Ссора маловероятна. Откроют ли шиноби Куб, если захотят? Если все основано на чакре, то да, откроют. Исполнение желаний? Маловероятно. Скорее Куб уничтожает того, кто его активировал. Зачем? Открыть через марионетки? Сбросить Куб шиноби, как оружие против шиноби? Нет подтверждения, что это оружие. Нет подтверждения, что Куб исполняет желания.

Вывод: забрать Куб с собой, не подпускать Конан, находиться рядом с Хируко для работы с ним.

Не открывать, не подавать чакру большими порциями. Куб поглощает чакру, изучение механизма потребует открытия Куба. Хируко: обязательно откроет Куб из любопытства. Возможно ли уничтожение Куба? Запечатать его в свиток? Работа с Кубом опосредованно через марионетку, без участия Хируко и Конан? Нет смысла, кроме снижения опасности.

Вывод: Куб взять с собой, позволить Хируко работать с ним, под присмотром одного из Путей. Возможная польза: неуязвимость летающей крепости для техник. Улучшение Гакидо. Возможность дополнять техники риннегана чакрой биджу. Основной план. Совместить основной план с Кубом, пусть Хируко проведет опыты прямо здесь и даст оценку будущим перспективам, посмотреть на реакцию Конан. Ловушка расставлена, если шиноби не рискнут напасть, то к атаке на следующую Деревню Акацуки станут еще сильнее.

— Нагато? — донесся голос Конан. — Нагато?

— Извини, я задумался, — ответил Пэйн. — Мы останемся здесь на некоторое время, дадим шиноби шанс нанести удар.

25 июня 79 года. На берегу озера, окружающего Тюрьму.

Шиноби Амегакуре, наблюдавший за Тюрьмой, медленно отползал и отползал в течение часа. Техника сокрытия чакры — это хорошо против сенсоров, но если Акацуки со своей летающей крепости разглядят движение, то ударят сразу, шиноби Аме в этом не сомневался. Он отполз на достаточное расстояние, и побежал, лавируя между деревьев и огромных кустарников, используя обилие флоры страны Травы как дополнительное укрытие. Ему предстоял долгий путь до Амегакуре, и шиноби напрягал все силы, бежал на максимальной скорости, желая как можно быстрее предупредить Ханзо Саламандру.

Акацуки были в стране Неба и переместились в страну Травы, не нужно было быть гением, чтобы догадаться, что они летят в Амегакуре, желая посчитаться с Ханзо — сама за прошлое, думал шиноби на бегу. Оттенок презрения к великим гакуре, даже не догадавшимся выслать сюда наблюдателей. Страх за Амегакуре, такая огромная летающая скала могла раздавить Деревню, просто приземлившись сверху. Недовольство Листом, который не счел нужным поделиться технологиями с Дождем. Усиливающееся презрение к великим гакуре, и признание правоты Ханзо-сама, который всегда внушал мысль, что Дождь должен силой вырвать свое величие, иначе никак.

Шиноби бежал, зная, что достигнет Амегакуре к следующему утру.

25 июня 79 года. Штаб Альянса, юг страны Огня.

Шикаку, поглаживая шрамы, перечитывал донесение.

— Прошу прощения, — с хлопком появилась Темари, в сопровождении Баки и Реки.

— Все Каге в сборе, — констатировал Шикаку. — Летающая крепость Акацуки висит над Кровавой Тюрьмой. Кусагакуре обращена в прах, Тюрьма уничтожена. Я собрал всех, чтобы Каге решили, атакуем ли мы Акацуки сейчас, или подождем полчаса, пока станет темно, или попробуем проследить за ними и атакуем где-то в ненаселенном месте?

— Это возможно? — уточнила Мэй.

— Подкинем им портал и дальше по основному плану, никаких затруднений, кроме самой битвы, — пожал плечами Шикаку. — Меня смущает то, что крепость их висит, открыто, не скрываясь. Они успешно пролетели под носом у наших сенсорных команд и вдруг такая открытость? Они не могли знать, сообщила ли Кусагакуре об их атаке или нет, так что можно уверенно утверждать, что Акацуки ждут нашего появления. Возможно, они даже провоцируют появление армии шиноби, желая сразиться на выгодных для них условиях, в выгодном месте.

— Кусагакуре не сообщала о нападении, — сказал Райкаге, — тогда как?

— Отдельный отряд два, а иногда три раза в сутки проверяет все гакуре, используя портальную сеть, — пояснил Шикаку. — После истории с Киригакуре, это вполне понятная и необходимая мера предосторожности. Недостаточная, чтобы предотвратить разгром гакуре, конечно же, но лезть в дела Травы, даже с учетом Альянса, я счел излишним.

Каге закивали, с той или иной степенью интенсивности. Кусагакуре сама по себе, это уже давно стало общим местом, что, впрочем, не мешало использовать территорию страны Травы для разборок или убивать шиноби Травы, если те лезли не в свои дела за пределами страны. Но сама Кусагакуре и тюрьма оставались в некотором смысле Табу даже сейчас, после заключения Альянса всеми гарантами неприкосновенности Травы.

— Поэтому не подлежит сомнению, что у Акацуки было время скрыться в неизвестном направлении, но они предпочли висеть открыто, — повторил Шикаку.

— Возможно, они продолжают вербовку заключенных? — предположила Куроцучи.

— Там не было сильных шиноби со времен третьей войны, — ответила Цунаде, — по разным причинам, включая побеги по дороге, вероятно, подстроенные Акацуки, которые тогда как раз начали набирать силу.

— Они не смели атаковать Тюрьму, но изымали преступников заранее? Умно, — наклонила голову Мэй. — Но если не вербовка, то, что еще могло их там заинтересовать? В каком состоянии Тюрьма?

— Стены немного разрушены, как и здания внутри, много живых, — начал пересказывать доклад наблюдателя-Хьюга Шикаку и тут же остановился, осененный мыслью.

Каге сообразили чуть позже, начали переглядываться.

— Наблюдение за Тюрьмой продолжается? — напряженным голосом спросила Цунаде.

— Сколько времени прошло между проверками Кусагакуре? — прорычал Райкаге.

— Одиннадцать часов. Наблюдение продолжается. Движения нет, никто не покидал остров и не пытался его покинуть, — ответил Шикаку.

— Но возможно, что двойники — Зецу покинули его раньше?

— Да, это возможно, — признал Шикаку. — Десять часов бега, нам придется закрыть всю страну Травы! За это время они могли разбежаться, достичь окрестных городов и сел, притвориться двойниками кого угодно! Вряд ли заключенные Тюрьмы были известны в лицо населению Куса-но-Куни!

— В Траве хранились списки, предоставляемые по первому требованию собрания Каге, как мне говорил дедушка, чтобы исключить влияние одной из великих гакуре на Траву.

— Исключили, — усмехнулась Темари. — Теперь нет ни списков, ни Травы, ни Тюрьмы.

— Если эти живые поднимутся на борт крепости и взлетят, то можно предположить, что Акацуки еще не производили переброску двойников, — заметила Мэй, — зачем им дважды летать туда-сюда?

— Понятия здравого смысла и логики не всегда применимы к сильным шиноби, и уж тем более к Акацуки, особенно в их нынешнем положении, — парировала Цунаде. — Предположение Мизукаге, конечно, более чем резонное, но принять его за истину нельзя. Не говоря уже о том, что атаку тогда придется отложить.

Шикаку задумался. Десант двойников — белых Зецу, под личинами заключенных, для пущей достоверности разбегающихся непосредственно от Тюрьмы? Имеет смысл, если предполагается внедрение двойников с легендами, на годы, пускай даже на месяцы, все равно сейчас не тот случай, слишком длинный промежуток. Притворяться по-настоящему заключенными — их переловят, изображать просто шиноби — вопросы и подозрения. Тем более, что Акацуки знают, что шиноби знают о двойниках. Тогда зачем столько Зецу и разгром Тюрьмы? Попытка повторить фокус с двойниками для отвлечения внимания от чего-то более важного? Или просто нехватка сил? Но тогда десант с разбеганием по Траве не имеет смысла, даже если Акацуки разослали туда, скажем, пятую часть от Зецу.

Пэйн не может не понимать, что чем дальше, тем меньше у него шансов закончить План, это подталкивает его к ускорению действий. В этом причина? Разгром и усиление, и провокация, с ударом по армии шиноби, когда та появится? Попытка захвата порталов и отсекание основной армии за счет озера и водоворотов? Нет, не стыкуется с порталами, но точно провокация. Расчет, что шиноби ударят в спешке, неподготовленными. Вывод — у Акацуки все готово для ударов по гакуре и сражению с шиноби. Цели: Амегакуре, Сунагакуре, менее вероятно Ивагакуре.

Тюрьма — техника подавления чакры, так, вот оно.

И провокация, с ожиданием удара. Сколько бы ни было у Акацуки белых Зецу, они нужны будут им все в будущей битве. Дополнение — не имеет смысла заставлять белых Зецу бегать по лесам страны Травы, десант сверху быстрее и проще. Темнота не помеха сенсорам, но атаку ночью не проведешь. И тогда получается, что Акацуки никуда не рассылали белых Зецу, но предоставили им возможность подкормиться чужой чакрой, чтобы в будущем принимать разнообразные облики.

Облики заключенных шиноби и шиноби Травы.

Акацуки ждут удара, сколько они будут ждать? Неважно. Нельзя допустить десанта белых Зецу, раз уж Акацуки проявили себя. Это ловушка, в которую придется попасться, иначе последствия будут ужаснее в десятки раз. Ночная атака? Исключено, армия Альянса еще не сработана до такой степени. Удар утром? Или в момент взлета крепости. Перебросить отряд сенсоров, Акацуки их засекут, посмотреть на реакцию. Переброска порталов — Гермиона. Армию в готовность, атака по взлету или после рассвета, завтра.

В любом случае, Акацуки готовы и ждут этой атаки, но это не значит, что нужно выжидать.

Шикаку откашлялся, и Каге прервали обсуждение ситуации.

— Итак, вот что я думаю о плане Акацуки и действиях Альянса, — начал говорить он.

Глава 28

25 июня 79 года. Кровавая Тюрьма, страна Травы.

Хируко поглаживал рукавами балахона огромный, десятиметровый куб из неизвестного металла. Четыре маски на четыре стороны, предположительно открывающиеся при подаче чакры. Извлеченный силой Пэйна, Куб покоился во дворе Тюрьмы, в самом центре непонятного узора, который покрывал брусчатку и плиты. Сверху это все напоминало загадочный фуин-узор, но к сдерживанию Куба точно не имело отношения.

Это был просто странный рисунок, возможно, даже не осознаваемый заключенными, которые некогда гуляли во дворе. Потому что, чтобы его рассмотреть, нужно было подняться в воздух над Тюрьмой, или хотя бы на крышу двухэтажного особняка Муи, где сейчас находились Шесть Путей Пэйна.

Присмотр за Хируко и Кубом, так сказать, в двенадцать глаз.

Белые Зецу толпились вокруг, рассредоточились по Тюрьме, но к Кубу ближе, чем на сто метров не подходили. Конан, по просьбе Пэйна, скрылась в летающей крепости, точнее говоря, вела наблюдение за окрестностями Тюрьмы. На краю летающей скалы стоял Сасори, держа наготове своих марионеток, просто, на всякий случай.

— Здесь сказано следующее, — объявил Хируко, закончив изучать иероглифы вокруг одной из масок. — Это Врата, ведущие к просветлению (пр.Сатори) и исполнению желаний, если ты в состоянии стряхнуть лишнее. Хмм, пожертвовать чакрой, чтобы достигнуть просветления? Концепция пути монахов? Интересно, интересно. Но тогда почему барьер по количеству чакры? Только сильные шиноби могут достичь просветления? Или нужно много чакры, чтобы исполнилось желание? Хмм, зачем желания мертвому, а отдав разом всю чакру, шиноби точно умрет? Что-то здесь не так.

Пэйн мысленно согласился с Хируко, который вскинул руки.

— Джитон: Притяжение!

В Кровавой Тюрьме было много металла, и весь он сейчас слетелся к Хируко, который сформировал из него огромные стрелы. Даже скорее иглы, десятиметровые, прочные и острые.

— Джитон: Бросок!

Пук стальных игл, с мучительным звоном врезался в Куб, отскочил, упал, подпрыгивая на плитах двора, издавая вибрации и звук, от которых закладывало уши и ныли зубы. Хируко крутанул рукой, поднимая иглы в воздух, останавливая эту пытку. Пэйн подумал, что так могла бы звучать одна из техник Отогакуре и Орочимару, мучительно и разрушительно одновременно.

— Ни царапины, — констатировал Хируко, оглядывая куб.

Иглы висели над его головой, мощные и бесполезные одновременно. Хируко жестом отправил их вверх, вклеивая в общую обшивку летающей крепости, растворяя металл в металле. Хируко внезапно ударил кулаком по Кубу, посмотрел на кулак, потом на стенку Куба.

— Это металл, с встроенным барьером, — объявил он, — подпитываемым изнутри. Поглощенная чакра предыдущих попыток открыть Куб, вероятнее всего. Чтобы сломать Куб, нужно пересилить всю чакру, что подавалась в него с момента создания, похоже, здесь система распределения, по принципу "чем сильнее удар — тем сильнее защита". Вероятно, изнутри Куб украшен единой фуин невероятной сложности, позволяющей так работать с чакрой.

Пэйн слышал Хируко, хотя и находился тоже в сотне метров, но не вмешивался, наблюдал молча, рассредоточив тела Путей по крышам нескольких зданий, чтобы иметь объемный обзор. Впрочем, Хируко и не нужен был собеседник, за годы работы в своем убежище, он привык разговаривать сам с собой. Ну и еще немного с химероидными помощниками, которые сейчас оставались внутри крепости.

— Теперь попробуем поглощение чакры, — сказал Хируко. — Один генин для начала подойдет.

С крепости слетел и приблизился металлический сверток, раскрылся, выкатывая тело одного из заключенных. Пэйн мысленно сделал себе пометку, взять потом одного из подопытных и потренировать печать "Небесного Заключения". Хоть он и получил знание от Муи, как ставить печать, вполне могли быть нюансы, которые проявлялись только при установке. Обнаружить такое в бою было бы смертельно, если не сказать больше.

— Техника Химеры: перенос! — объявил Хируко, складывая печати.

— Нас обнаружили, — подлетела Конан. — Наблюдатели с внешней стороны озера. Сенсоры.

— Попытки проникновения? — уточнил Пэйн.

— Нет. Пока нет.

— У нас все готово для ночной атаки? — обратился Пэйн к Хируко.

— Хай, Пэйн-сама! Врежем так, что это озеро испарится!

— Тогда ждем, — кивнул Пэйн. — Конан, наблюдение за тобой в первую половину ночи, во вторую я запущу дождь и сменю тебя.

— Поднимать белых Зецу? — спросил Черно-Белый.

— Нет, пусть прикрывают нас снизу и дразнят шиноби, — усмехнулся Пэйн. — Завтра поднимем и посмотрим на реакцию, если атаки ночью не будет.

— Странно, что шиноби медлят, — с дрожью нетерпения сказал Хируко. — Обычно они сразу кидаются в атаку! Там наверняка будут саннины, мне не терпится с ними сразиться! Я еще улучшил немного тело, и кто, как не достойный враг, сможет проверить все улучшения в деле?

Пэйн и Конан переглянулись, Пэйн покачал головой.

Рано еще было избавляться от Хируко, только после того, как он создаст системы поглощения — передачи, которые позволят ставить щит против вражеских техник, и использовать энергию Гедо Мазо в атаках. Пэйн знал, что не получится извлекать чистую чакру биджу и швырять ее в техники риннегана, но даже в преобразованном виде, смешанном с его чакрой, это могло увеличить мощь ударов. То есть удары, которые смогут проломить барьеры джинчурики и Сеннинов, и тогда ни один шиноби не сможет быть в безопасности!

— Мы слишком открыто тут находимся, — пояснил Пэйн, — шиноби подозревают ловушку. Правильно, в общем-то, подозревают. Бдительность Альянса проверена, если они не нападут ночью, то посмотрим на их реакцию завтра, после отбытия и установки барьеров сокрытия.

— Если они все равно не будут атаковать? — спросил Хируко.

— Тогда наш следующий удар сокрушит Ивагакуре, — ответил Пэйн.

— Шиноби наверняка ждут этого удара, — проскрипел присоединившийся Сасори.

— Если бы они могли предсказывать наши действия, они бы ждали нас здесь, — парировал Пэйн. — Они могут ожидать удара по гакуре, но не могут предсказать, по какой из них.

— Имея возможность в течение нескольких минут прибыть в любую из гакуре, они могут позволить себе ждать, — Сасори опять включил свой режим "Все должно быть идеально заранее".

— Конечно, — кивнул Пэйн. — Именно поэтому я и планирую сокрушить Ивагакуре, ближайшую уцелевшую великую Деревню. Раз все равно кого атаковать, нужно выбирать большую цель, которая окажет влияние на дух шиноби.

— За свою родную Деревню и мстя за Третьего Цучикаге, они будут сражаться вдвое упорнее! — возразил Сасори. — Как шиноби Листа в Конохе!

— Шиноби Камня — несомненно, — улыбнулся Пэйн. — Но остальные? Все эти рассказы об Альянсе не отменяют того факта, что Камень и Ооноки испортили кровь и жизнь всем остальным великим Деревням неоднократно, не говоря уже о том, что именно он нанял нас на эту войну. Рядовые шиноби могут, конечно, следовать приказам Каге, не задумываясь, но в грядущей битве будут учитываться только сильные шиноби, у которых, как мы знаем, у каждого есть счет к Камню. Эта уловка сработала в Листе, сработает и в Камне, за неделю шиноби не подружатся настолько, чтобы забыть прошлые обиды, взлелеянные десятилетиями.

— Коноха показала, что они могут сражаться вместе, бок о бок, — сказал Сасори.

— Конечно, но не в полную силу, — пожал плечами Пэйн. — Даже если нам придется отступить, шиноби будут ждать следующего удара в Кумо, а мы сметем Амегакуре. С каждой битвой они будут слабее, а нам это будет стоить лишь некоторого количества марионеток. Которые мы легко сможем заменить, захватив новых в том же Камне, и обработав их во время перелета.

— Если они не разнесут крепость.

— Поэтому Ивагакуре будет атакована не раньше, чем Хируко наладит системы поглощения и передачи, — ответил Пэйн. — Сейчас последний шанс шиноби захватить нас, но они не хотят им пользоваться, что же, это их ошибка, которой мы воспользуемся. Возможно, у них не все готово — тем хуже для шиноби. В любом случае, у нас преимущество.

— Хай, — проскрипел Сасори.

Пэйн знал, что Сасори еще вернется к этому разговору после отлета.

Будет занудно заниматься буквоедством и уточнять детали, но это устраивало Пэйна. Возможность уточнить планы, продумать все, устраняя уязвимости, на которые указал Сасори. Конечно, это не абсолютная панацея, то, что Сасори превратил себя в куклу, оказывало на него огромнейшее влияние, Пэйн испытывал это на себе, работая с марионетками Путей.

Или, например, Какудзу с его веревочным телом и заботой о сердцах.

Но это работало на План и Пэйн, точнее Нагато, мирился с этим, как мирился со многим в жизни Акацуки, всем тем, что изменилось в жизни организации после гибели Яхико. Заставить мир повзрослеть, через боль и страдания, и затем принести мир, через страх, и создать идеальный мир, через иллюзию.

Таков был теперь путь Пэйна, которому он следовал.

25 июня 79 года. Неподалеку от Кровавой Тюрьмы и летающей крепости Акацуки.

Чем хороши водовороты? Там все так шумит, что сам себя не услышишь!

Здесь, почти возле воды, уже практически темно, лучи закатного солнца еще дают какое-то освещение, но еле-еле. Заклинание Сферы защищает от капель и брызг, шум водоворота скрывает хлопок телепорта. Страшно, конечно, висеть, когда у тебя под ногами крутится такая мощь. Завораживает. Затягивает.

Хочется прыгнуть туда, и с усилием отвожу взгляд вверх.

Теперь аккуратно, стелясь по стеночке, то есть по скальному обрыву, подняться вверх, медленно, но верно, не выдавая себя резкими полетами. Пролететь мимо стены Тюрьмы и торчащих там с деревянными лицами якобы заключенных, они же местные Буратины шиноби-стайл. Пролететь мимо скальных отвесов крепости, металлических листов, прикрывающих нижнюю полусферу, и грубого камня, на котором все еще кое-где живет и растет мох и трава. Не столкнуться с взрыв — печатями Конан, двигаться вместе с ветром, не создавая дополнительных колебаний.

В темноте, под светом звезд и тусклой, еле видной Луны, достичь одной из торчащих скал.

Их тут с десяток, расположенных более-менее по кругу, по периметру летающей крепости, и плюс самая большая группа скал в центре. Там, почти наверняка, сейчас висит Конан, висела, когда ее еще было видно. Но задача явиться с пафосом и треском не стоит, скорее наоборот, два портключа в каменные расселины, имеющие выход на центральную равнину — верх крепости, некогда одну из многочисленных горных долин.

Через два портала пройдут одновременно двое шиноби из команды переброски, метнут еще сотню портключей по равнине, и потом еще сотню, и главное выиграть вот эти первые секунды, появиться им незамеченными, а потом станет уже поздно. Не пройдет и полуминуты, как тысячи шиноби ринутся в атаку, и крепости не удастся скрыться под барьерами и щитами.

Все очень просто: невидимость, полет и телепорт без чакры, и дальше можно отойти в сторонку и ужасаться зрелищу массового побоища, которое обязательно случится завтра, не позже, чем через час после рассвета. Или, если крепость взлетит раньше, то раньше. Двойники — Зецу не должны расползтись по Элементным странам, поэтому сейчас готовятся карантинные отряды, возводятся укрепления по границе страны Травы, и так далее. Предполагается, что сражение с Акацуки закончится до того, как летающая крепость пересечет границу, так что "чума двойников" будет локализована в пределах страны Травы.

Это, разумеется, наихудший вариант, когда все белые Зецу успеют разбежаться.

Шиноби рассчитывают на то, что сумеют спалить вместе с крепостью и верхушкой Акацуки не менее девяноста процентов белых Зецу, а потом не дадут разбежаться остальным. Тут, надо думать, и мои скромные усилия пригодятся, тест на дерево, так сказать. Если ты не зацвел после подачи энергии, а окаменел, то все в порядке, ты человек, а не какое-то там белое буратино, родившееся из чакры.

Самое смешное, что все эти осторожные полеты большого смысла не имеют.

Акацуки расставили ловушку, и шиноби знают, и Акацуки знают, что шиноби знают, и так далее. С таким же успехом можно было бы телепортироваться в несколько случайных точек и веером метнуть портключи, рассчитывая на темноту и разброс. Или прямо перед атакой сделать телепорт, метнуть порталы и дальше по описанной схеме, разницы большой нет, для меня. Для шиноби и Шикаку она есть, поэтому вот такие вот ночные полеты, что называется "на цыпочках".

К счастью, крепость большая, очень большая, километровый радиус — это очень много, да в высоту несколько сот метров, честно говоря, сложно представить, сколько тут тонн камня, но скорее всего миллионы. Мне, конечно, объяснили, что они подняли в воздух скалу силой стихии Магнетизма, поэтому дно обито металлом, и скорее всего, будет первой целью армии Альянса. Но все равно мощь и размеры — завораживают, и, в данном случае, играют против Акацуки. Заложить портключи можно в любой из точек, а поиски их потребуют привлечения всего деревянного состава и нескольких суток.

Хотя, Шикаку уверен, что Акацуки учли и этот момент в своей ловушке.

Отлететь обратно, снизиться к водоворотам. Телепорт.

В принципе, это предел, из страны Травы на юг страны Огня, но ведь никто не мешает изобразить серию телепортов на предельной дальности? Соответственно все Элементные страны — максимум пять телепортов, или один портал. Вроде мелочь, ерунда, почти безделица по меркам Поттерианы, но в мире шиноби внезапно такое скоростное перемещение превращается в грозное оружие войны и победы.

И, соответственно, из недоученного школьника внезапно превращаюсь в стратегическое оружие, ценное, можно даже сказать, бесценное, над которым трясутся, сдувают пылинки, охраняют, но при этом выпускают в мега-битвы. Это выглядит несуразицей, только если не учитывать менталитет шиноби, их образ мыслей и действий, не говоря уже о чакре.

Точнее говоря, об отсутствии таковой в моем теле.

Неизвестно, конечно, как бы оно повлияло, будь у меня чакра, но думаю, только повысило бы стоимость "головы". Сумма там и без того была какая-то запредельная, а еще поднять, так и вообще, за такие деньги впору было бы самому идти на пункт приема тел и сдаваться. Внезапно меня пробивает на хи-хи. "Папа, если я стою сто тысяч миллионов, то можно мне выдать хотя бы немного, чтобы я мог купить себе щенка?" (с)

Шикаку смотрит внимательно.

— Если я настолько ценна, то почему мне вообще разрешают сражаться в этой битве?

— Гермиона-сан, вы же все равно не останетесь в стороне, раз там будет Шизуне-сан, — утомленно вздыхает Шикаку. — Проще разрешить, так как запретить вам я все равно не могу, а Шизуне-сан уверена, что это ваше право: сражаться или нет. Но при этом, чем меньше вы будете подвергаться опасности, тем лучше.

— Прикрывая ирьенинов в битве, я, конечно, не буду подвергаться опасности, — не время и не место, но сарказм так и сочится из меня.

Шикаку только вздыхает и разводит руками. Ну да, запретить он мне не может, а вот пожаловаться Шизуне и Цунаде вполне. Ладно, что-то меня понесло, наверное и вправду не надо пытаться напрыгивать голой жопой на ежа, пережить бы завтрашний хаос и не дать Шизуне погибнуть, и того будет достаточно.

— Прошу прощения, Шикаку-сан, нервничаю, — кланяюсь.

— Понимаю, — вздыхает он, — я и сам немного нервничаю.

Выпрямляюсь. Шикаку улыбается этак одобряюще, с поддержкой. Мол, все в порядке, всегда так бывает. Как гласит народная мудрость "оно, конечно, ежели, но все же", ага, нервничать, так просто не перестану. Но, к счастью, медицина шиноби умеет многое, и одна большая зелено-синяя пилюля вырубит меня на всю ночь. Если бы мы с Шизуне состояли, так сказать, в отношениях, то легкий поддерживающий секс был бы как нельзя кстати.

Если бы. Как-то немного поздновато ей в вырез кимоно лезть, вылезает глумливая мысль.

Раскланяться. Телепорт домой. Ужин, вкуснейшие рисовые колобки с мясной подливкой и кусочками свинины, с зеленью, просто не лезут в горло. Принять успокоительное. Ужин. Душ. Принять снотворное. Отключиться.

Ночь с 25 на 26 июня 79 года. Штаб Альянса, юг страны Огня.

Шикаку опять читал донесения.

Крепость Акацуки продолжала висеть на месте. Наблюдатели наблюдали, несмотря на дождь, пролившийся во второй половине ночи, только отметили, что капли воды несут в себе чакру. Предположительно одна из техник риннегана для наблюдения.

Войска шиноби построены и готовы. Чунины слегка нервничают, но вида не подают. Джонины лениво ждут или тоже нервничают, значения не имеет. Тензо и Отшельники в полной готовности, поэтому, если что и останавливало Шикаку от сигнала "Атака!" то это очевидное и ярко демонстрируемое желание Акацуки сразиться над Кровавой Тюрьмой. Даже металлические тросы, для создания эффекта "привязанности" крепости не поленились выпустить, белых Зецу не убрали, нет, здесь просто отчетливо и громко пахло ловушкой. Даже если Акацуки создавали видимость ловушки, то все равно, это действие лишь подтверждало, что они готовы встретить шиноби.

Поэтому Шикаку ждал и читал донесения.

Каге тоже ждали. Райкаге, Мизукаге и Казекаге собирались сражаться в рядах десанта на поверхность крепости. Без летающих приспособлений, в отличие от Цучикаге. Хокаге должна была прикрывать всех при помощи Кацую, которую предполагалось призвать и распределить уже после высадки. Оставалась огромная вероятность, что Акацуки закроют входы в крепость и туда придется пробиваться силой, так что воздушный отряд должен был по возможности не только повредить летные системы крепости, но и подавить возможную систему обороны.

Это не говоря уже о самих Акацуки, которые не будут сидеть сложа руки.

Медленно ползли минуты, медленно приближался рассвет.

26 июня 79 года. В небе над Кровавой Тюрьмой, летающая крепость Акацуки.

Крепость взлетела через час после рассвета, предварительно приняв обратно всех белых Зецу в образе шиноби. Куб был поднят на борт Пэйном, и Хируко клялся и бил себя в грудь, что ему нужно еще несколько дней, чтобы разобраться в системе, приспособить ее к передатчикам чакры. Пэйн согласился, с кучей условий, мысленно решив, что сбросит Куб в море, после Ивагакуре, чтобы его никогда не нашли. Веяло от Куба чем-то жутким, нагоняющим мрачные мысли, поэтому Пэйн принял дополнительные меры предосторожности, как и собирался.

Теперь Куб можно было легко выкинуть из крепости, не нарушив систем полета и обороны, при этом доступ к нему имели только Хируко и Пэйн. Точнее говоря, Хируко мог работать с Кубом только под присмотром одной из марионеток Пэйна. Воспоминания Старейшин Травы и Муи беспокоили Пэйна, и если бы не система поглощения — передачи, он бы просто вбил Куб под землю, засыпав его обломками Кровавой Тюрьмы.

Увы, техники Химеры и поглощения не работали напрямую с Гакидо, тогда как Куб давал возможность реализовать промежуточную технологию. Во всяком случае, Хируко был в этом уверен, с энтузиазмом продолжая опыты и скармливая малые порции собственной чакры Кубу. Недостаточные порции, чтобы Куб открылся, но достаточные, чтобы он их поглощал, приоткрывая маску и давая возможность Хируко что-то там изучать.

Пэйн даже особо не понимал, что именно Хируко изучает, просто следил, чтобы порция чакры не превышала безопасное количество. Шиноби так и не появились. После взлета, точнее после набора высоты, Пэйн собирался активировать барьеры и отклонить крепость на запад, собираясь сделать крюк в воздухе, чтобы облететь страну Земли кругом.

Во-первых, Хируко все равно потребуется время на создание систем, а во-вторых, тем внезапнее будет атака на Ивагакуре, с запада на восток, а если продолжить прямую линию, то она упрется в Кумогакуре, что даст шиноби ложный след. Плюс, сенсоры отслеживают крепость с земли, не рискуя впрочем, подниматься в воздух, и такая траектория полета оставляет конечную цель неочевидной. Крепость может полететь и в Амегакуре, и в Сунагакуре, и даже просто улететь прочь за пределы Элементных стран.

Пэйн еще на старте, сразу же, дополнительно отклонил траекторию полета к югу, для создания уверенности, что следующая цель Амегакуре. Это ведь так логично, слетать на родину и разгромить еще одну мелкую гакуре, уничтожив Ханзо Саламандру, как месть за все? Просто, очевидно и ошибочно. Амегакуре была в списке целей, но после великих Деревень, когда уже никто и ничто не помешает Пэйну насладиться местью, а Ханзо — познать боль.

Наблюдатели — шиноби начали синхронно отсылать донесения о взлете крепости Акацуки.

Глава 29

26 июня 79 года. Лагерь войск Альянса.

Шикамару посмотрел на Темари и восхищенно цокнул.

Боевой наряд и веер, сосредоточенное и мрачное лицо, Пятая Казекаге сегодня выглядела вдвойне восхитительней, чем обычно. Отряд Суны, поделенный на две неравные части, летающую и наземную, выстраивался неподалеку в полной готовности. Общий лагерь Альянса готовился к удару по летающей крепости, и войска других Деревень, также поделенные на две неравные части, готовились к атаке.

Темари подошла к Шикамару широким шагом, слегка склонила голову.

— Тебе идет это сосредоточенное лицо, — печально и тихо сказала она, — ни одна девушка не устоит, особенно когда ты в этой жилетке.

— Ты уверена, что готова сражаться? — так же тихо спросил Шикамару.

— Я должна, — ответила Темари, встряхнула хвостиками прически, — ведь я снова Казекаге и отвечаю за шиноби Песка.

— Не говоря уже о том, что в этой битве решится судьба всех шиноби, — вздохнул Шикамару.

Лицо Темари омрачилось при словах о судьбе всех шиноби, так как она, не переставая, думала о Гааре. Можно было не сомневаться, что он мертв, Акацуки не показались бы, не запечатав всех захваченных биджу. Это разрывало сердце Темари, и она снова и снова напоминала сама себе о возвращении на пост Казекаге, о том, что ей вести в бой шиноби Песка, следовательно, поддаться чувствам означает погубить всех, кто доверился ей.

Но легче от этого не становилось.

Шикамару, глядя на Темари, тоже помрачнел и подумал о настроениях в войске.

Несмотря на Альянс и объявления Каге, недоверчивость друг к другу сохранялись, шиноби разных Деревень старались особо не пересекаться, и все равно руководству пришлось ввести специальные "миротворческие" патрули. Конечно, процесс притирания и срастания в единую армию шел, просто нельзя было это сделать за один день, с учетом прошлого.

К счастью, подумал Шикамару, Каге это понимают.

К счастью, подумала Темари, теперь у меня есть Шикамару.

Ино смотрела на Шикамару и Темари со стороны, вздыхая украдкой.

Смерть Чоуджи, шрамы, оставленные Зецу, разгром Конохи, гибель отца, все это давило на нее, пригибало к земле. Она подавила импульс желания проверить шрамы на лице и животе, вздохнула еще тяжелее. Пускай Сакура заверила ее, что эти шрамы вылечат после войны, Ино не могла отделаться от мысли, что все смотрят на нее и обсуждают ее уродство.

И рядом нет отца, который подбодрил бы ее, одобрил ее действия!

Она еще раз посмотрела на Шикамару и вспомнила, каким тот был после битвы Пяти Биджу. И ничего, вылечили, жив и здоров, готов к битвам, флиртует с Годайме Казекаге. Конечно, Шикамару не идти в первых рядах, но все же он будет там, на поверхности летающей крепости, сражаться с ужасными Акацуки. Волна облегчения прокатилась в мыслях Ино, что она будет в штабе, обеспечивать связь, и тут же воспоминания о Зецу и его корнях, хлещущих во все стороны, ударили ужасом.

Она сложила печать концентрации, отбрасывая лишнее, сосредотачиваясь, обращаясь мыслями к работе. Меры приняты! Ни один Зецу не пройдет к штабу! Она не подведет, обеспечит связь, чтобы отец Шикамару выиграл это сражение, обратил Акацуки в прах, отомстил за отца, за Чоуджи, за всех погибших! Ино отправилась к отряду связи, не замечая, что несколько чунинов разных Деревень провожают ее восхищенными, обожающими взглядами.

— Какаши! Я вызываю тебя на соревнование! — вскричал Гай, так, что его услышали все окружающие.

— Гай, у нас тут война вообще-то, — со вздохом ответил Какаши, — давай потом?

— Я побью больше Акацуки, чем ты, во имя силы Юности! — объявил Гай, ткнув пальцем в Какаши. — Наши ученики уже сражались с ними, теперь пришел черед сенсеев показать свою мощь!

Какаши, как обычно, озадаченно почесал маску, скрывающую лицо.

Мало того, что Гаю предстояло сражаться в группе десанта, а Какаши вести летающий отряд Конохи, так еще и "сражения учеников" можно было интерпретировать по-разному. Не говоря уже о том, что у Гая остался один ученик — Ли, а Какаши усилием воли перестал считать бывшую команду номер семь учениками, полгода назад. Так еще и объяснить все это Гаю в приемлемые сроки — за два предложения — не представлялось возможным.

— Хорошо, — вздохнул Какаши, — ставка обычная, после окончания войны.

— Я не проиграю тебе, Какаши! — радостно взвыл Гай.

Копирующий еще раз почесал подбородок, и подумал, что пообедать на развалинах Якинику будет проблематично, но говорить вслух ничего не стал.

— Сакура-чан! Свою будущую победу я посвящу вам! — заявил Ли.

Сакура поправила косынку и хотела сказать Ли, что после всего, что между ними было, можно и на ты, но тут же передумала. Как раз наоборот, дистанцироваться, перевести все в вежливую дружбу, было бы идеально. Конечно, можно еще заявить, что она влюблена в Итачи, это даже не будет сильной ложью, но сбивать боевой настрой Ли перед сражением?

Нет, это было бы в буквальном смысле убийственно.

— Сакура-чан, — Ли понизил голос, зашептал, — мне предложили сняться в еще одном фильме о принцессе Фуун, это будет продолжение серии, о том, как злодеи в плащах с кровавыми облаками захотели похитить всю чакру мира!

Сакура улыбнулась печально, подумав, что Итачи там вполне может сняться в роли самого себя, и Зеленый Рыцарь наверняка станет, если не мужем Принцессы, так ее возлюбленным, и кто знает, что может случиться за время съемок, не станет ли фильм в чем-то реальностью?

— Я рада за тебя, Ли, — сказала Сакура мягко, невольно опуская суффиксы, как будто опять сближаясь с учеником Гая. — Постарайся больше не попадать в госпиталь, хорошо?

Ли смешался на секунду, ведь госпиталь — это не только ранения и лечение, но и Сакура, склоняющаяся над ним, мягкая, заботливая, и все остальное, что из этого вытекало, но тут же взял себя в руки.

— Даю вам слово, Сакура-чан! — Ли улыбнулся широчайшей из улыбок, вскидывая руку.

26 июня 79 года. Коноха, страна Огня.

— Не грусти, Киба, — Хината положила руку ему на плечо.

— Какая грусть? Я в ярости! — прорычал Киба. — Я — чунин! Чунинов берут на эту операцию! А меня не берут! Мама!

Киба ухитрился почти провыть "мама" так, что в нем слышалась буква "р" и рычание.

— Ргав! — отозвался Бакамару.

Хината вздохнула. У Инузука Тсуме был тяжелый характер и тяжелая рука, но она была жива! И отец Кибы наверняка был жив, хоть Хината и не видела его ни разу, но и Киба не упоминал, что его отец погиб. Да, родители Кибы живы, и это хорошо. И сам он жив, это тоже хорошо.

— Мы останемся и защитим Коноху, — сказала Хината, — чтобы тем, кто вернется с победой, было куда возвращаться!

— Привет, Киба! — раздалось на два голоса.

Он и Хината обернулись. Мито и Миа, чуть дальше Дото, с ними чунин Кэнсу, бывший командир Хинаты, единственный выживший из трех друзей-чунинов. Лицо Кибы омрачилось при воспоминании о том, как он не успел, не дотащил наставника Ёта, и тот умер по дороге в госпиталь.

— Помянем умерших, — сказал Кэнсу, — и вернемся к работе. Хината-сан права, дело оставшихся, наше дело, восстановить Деревню, чтобы шиноби было куда возвращаться.

Они пошли к горе Хокаге, по улицам строящейся, восстанавливающийся, восстающей, подобно мифическому фениксу, из пепла и огня Конохи. Перестук топоров и молотков, выкрики шиноби, суета горожан, уцелевших, выживших, развалины домов и поврежденная гора, все это сплеталось в картину разрушения — восстановления, и Хината внезапно поняла, что испытывает светлую грусть, от того, что Наруто нет рядом. Она посмотрела на гору, улыбнулась, представив, как замечательно там будет смотреться каменная голова Наруто.

26 июня 79 года. Лагерь войск Альянса.

— Наруто, — сказал Джирайя, положив руку ему на плечо, — нам предстоит тяжелый бой.

— Я готов, Эро-Сеннин!

— Постарайся сдерживать себя, хорошо? Если повторится что-то подобное тому, что было в скалах страны Неба, то я могу и не успеть тебя спасти!

— Нет, Эро-Сеннин, — Наруто покраснел и отчаянно замотал головой. — Такое больше не повторится! Я... я изменился, вот! Я говорил с Хинатой, да! Обещал ей вернуться!

С каждым выкриком Наруто краснел все сильнее, и повышал громкость.

— Я буду сражаться в полную силу! Чтобы больше никто не умирал!

— Правильно, Наруто, — одобрил Джирайя. — Теперь я вижу, что ты готов.

26 июня 79 года. Госпиталь Конохи в стране Весны.

— Держи, отец, — Асума протянул зажженную сигарету.

— Баловство это все, — проворчал Третий, но отказываться не стал. — Как там дела?

— Альянс готовится атаковать летающую крепость Акацуки, и уничтожить их, — сообщил Асума. — Лист во главе Альянса, Киригакуре уничтожена, Кровавая Тюрьма разгромлена, наш десант поведет Райкаге, Шикаку — управляет операцией.

— Я знал, что Цунаде справится, — улыбнулся Третий, делая глубокую затяжку.

— Учиха Итачи перешел на нашу сторону в той битве, и его сведения помогли шиноби выстоять, Годайме вручила ему хитайате и объявила главой клана Учиха, — добавил Асума.

Хирузен закашлялся, в палату вбежала молоденькая медсестра.

— Асума-сама! Сандайме-сама! — с почтением и возмущением закричала она. — Это нарушение режима! Вы еще не выздоровели!

— Без табака я умру быстрее, чем с табаком, — проворчал Хирузен, в одну затяжку докуривая сигарету.

— Я все расскажу Цунаде-сама и Шизуне-сама!

— Извините, Сая-сан, — сказал Асума, — это моя вина, я уже ухожу.

Он сделал рукой знак, Третий моргнул в ответ, после чего Асума вышел из палаты. Медсестра распахнула окна, давая дорогу прохладному ветру с ледников страны Весны, с возмущением в голосе воскликнула.

— Цунаде-сама прописала вам строгий режим, Сандайме-сама!

— Да, да, конечно, извините, Сая-сан, — обескураживающе улыбнулся Третий.

Медсестра поклонилась и удалилась, оставив палату проветриваться. Третий задумчиво посмотрел в сторону двери и сделал движение ногой, придвигая ближе пачку сигарет, подсунутую Асумой под одеяло.

— Проклятье, — проворчал Хирузен, обнаружив, что ни спичек, ни зажигалки Асума не оставил.

26 июня 79 года. Лагерь войск Альянса.

Глядя на предстартовую беготню, в сотый раз перебираю одни и те же мысли.

Как бы мне причинить пользы, не обращаясь к сильным техникам, требующим хороших таких, злобных и насыщенных эмоций? Можно, конечно, пару раз ударить неконтролируемым Фиендфайром, скажем, по дну крепости, но опасно для наших, которые там будут роиться, летать и бегать по поверхности. Или влететь невидимкой в туннели в скалах, поискать пресловутое ядро крепости?

Руки дрожат и потеют, меньше, чем в прошлые разы, но все же есть.

Скотча у шиноби нет, зато бинты и ленты используются повсеместно, примотать палочку к руке, намертво, чтобы не выскользнула. И так и сражаться, даже если заклинание не успеваешь, можно палочкой в глаз ткнуть. Это если, конечно, напрыгивать голой жопой на ежа, в смысле участвовать в сражении. Можно с пользой для дела наблюдать невидимо, прикрывать штаб и ирьенинов, много чего можно, но что-то внутри вот мучает и подталкивает к действию. Не жажда адреналина, нет, что-то другое, но времени уже нет, чтобы остановиться и понять, что именно скребется в груди, толкает на атаку.

Можно разбираться с двойниками — Зецу, это почетно и не так опасно, кроме шуток.

Руководство вот считает, что Акацуки залудили летающую крепость в первую очередь для того, чтобы быстро и качественно распространять двойников по Элементным странам. Белым Зецу нужна чакра и скорее всего Акацуки полетят громить Амегакуре, выпустят туда Белых Зецу, чтобы те могли нажраться чакры. Архитектура там подходящая, шиноби хватает, плюс прошлые счеты руководства Акацуки с Ханзо вроде как присутствуют. Тот их друга убил, а недавно труп-марионетка этого самого друга чуть всю Коноху и армию четырех деревень в асфальт не закатал.

Все равно, ирьенины будут там, в гуще битвы на поверхности летающей крепости, и это страшно.

Вдох и выдох. Барьеры. Вдох и выдох. Я спокоен. Внешне. Вдох и выдох.

— Как тебе ирьенины из других Деревень? — спросила Цунаде спокойным, практически равнодушным тоном.

Шизуне внутренне вздохнула. Ей бы спокойствие наставницы и ее опыт! Наверное, для этого надо пройти войну, теряя друзей и возлюбленных, подумала Шизуне и содрогнулась внутренне. Стоило ли оно того? Насколько это все было оправданно? Будут ли в будущем такие войны, если план Сандайме удастся?

Хорошо, что родители не пострадали, подумала Шизуне.

— Хорошо, — ответила Шизуне наставнице, кивнула и повторила. — Хорошо. Практический опыт, уверенность, есть общие техники, есть отличающиеся, но эффект дают, пару приемов я уже записала. Понятно, что к нам прислали лучших, но все же — отличный отряд медиков. Немного не хватает сработанности, но это искупается общим опытом, чувствуется, что война отточила их навыки полевой хирургии, ускорила действия.

— Хорошо, — кивнула в ответ Цунаде. — Все же, напомни им еще раз, что задача — именно лечение на поле боя, а не долгие и сложные операции. Подлатал, схватил следующего или побежал к следующему. Тяжелых сразу на эвакуацию, нам еще дополнительных потерь не хватало! Кто в следующий раз сражаться будет?

— В следующий раз? — Шизуне ощутила, как сердце ее проваливается куда-то вниз.

— Нет никаких гарантий, что мы победим, — нахмурившись, махнула рукой Цунаде, — да у нас преимущество неожиданности, силы, армии, но кто знает, что подготовили Акацуки? Они явно приступили к действию после запечатывания трех биджу, это сила, которую нельзя недооценивать. Конечно, армии дан приказ ломать и крушить, разрушить эту крепость к Шинигами, но, боюсь, вот так сразу не выйдет, первым ударом, а там уже и Акацуки ударят в ответ.

— Не выйдет?

— Первым ударом, — повторила Цунаде. — Тактика Листа — закрылся барьером, ударил в ответ — распространилась, и Акацуки не могли пройти мимо.

— Понятно, Цунаде-сама, — прошептала Шизуне, думая о своем.

— Ничего, не сломаем первым ударом, нанесем еще один! — неправильно поняла ее настроение Цунаде. — Будем сражаться день и ночь, если потребуется, но остановим этих... этих... Акацуки!

26 июня 79 года. Штаб Альянса, юг страны Огня.

— Наблюдатели сообщают о взлете крепости!

— Основному корпусу — начать переход! — скомандовал Шикаку, мысленно пробегая порядок действий.

Летающий отряд начнет переход с отставанием в десять секунд от наземного, основного корпуса, ирьенины в двадцать, штаб в тридцать, а затем будет уже не до планов. Сокрушить Акацуки, не дать распространиться белым Зецу, выиграть войну, не дать уничтожить шиноби.

Шикаку знал, что все решится в течение следующего часа.

Войско Альянса — шесть тысяч шиноби по поверхности летающей крепости и шестьсот на леталках вокруг — будут бить, ломать, крушить и расчистят плацдарм, на который и перейдут штаб и лучшие ирьенины во главе с Цунаде. Барьерные команды, отряд связи Яманака и возможность отступить порталами.

Повторить атаку можно будет всегда, вернуть к жизни погибших — нет.

Хотя вроде бы все подготовлено, но кто знает, что за сюрпризы еще подготовили Акацуки? Итачи честно сказал, что его не слишком допускали к секретам, а если бы он сам не подслушивал и не подсматривал, то знал бы только то, что озвучивалось на общих встречах.

Поэтому Шикаку думал о победе, но был готов скомандовать отступление.

"Но послушаются ли шиноби?", этот вопрос постоянно витал на заднем фоне мыслей Шикаку.

— Основной корпус, высадка — успешно, летающий корпус начал переход, — донеслась скороговорка доклада одного из штабных чунинов, — противодействие отсутствует.

Это ненадолго, мрачно усмехнулся Шикаку, раз уж пришлось радостно забежать в ловушку Акацуки.

— Штабу — приготовиться к переходу, — негромко скомандовал Шикаку.

26 июня 79 года. Лагерь войск Альянса.

Сигнал и выброс адреналина в кровь, несмотря на все уже испытанное, пробивает с головы до ног, сразу хочется в туалет. Шиноби, шесть с половиной тысяч, рывком кидаются на двести порталов, четко, организованно, как будто они десять лет репетировали, а не со вчерашнего дня три тренировки провели.

Все-таки не зеленые генины, да, опыт, возраст, закалка и чакра.

Первыми переходят быстрейшие рукопашники, мелькают знакомые лица, Райкаге и Гай, сразу за ними джонины, ударить техниками, если рук и ног окажется недостаточно. Отшельники и АНБУ, самые опытные в полетах, все-таки шиноби остальных Деревень тренировались с крыльями, а не с леталками.

Еще джонины, отряд на леталках, плюс основная армия чунинов и джонинов, вперемешку с летающими, все несутся, каждую секунду по шиноби через каждый портал, а то и чаще, главное — первые секунды, если что Отшельники кинут барьер, если правильно понимаю. Дальше будет легче, пробьют нахрен летающую скалу, при необходимости, обрушат летающую крепость, может тогда не надо будет ирьенинам лечить прямо в гуще битвы?

Мысли скачут, несутся, взгляд отмечает знакомые лица, руки потеют, хотя, казалось бы, сколько можно, и тут же пересыхает во рту, представляется всякая дурость, типа Акацуки нанесут объемный удар, как раз, когда буду переходить. Всех убьют, не дав отпрыгнуть, и вообще, это ловушка, надо взять себя в руки, а то я портал переломлю, хорошо, что мне последним переходить, надеюсь, там не будет кровавого месива. Надо сразу отпрыгивать в сторону, и ставить щит, накрыться невидимостью, нет, лучше телепорт в сторону, но не слишком, чтобы не выскочить за пределы барьера сокрытия, они, как и всякая иллюзия на местность, вполне на меня действуют.

Стоп. А зачем вообще мне портал?

Невидимость. Сфера. Телепорт.

26 июня 79 года. В небе над Кровавой Тюрьмой, летающая крепость Акацуки.

На поверхности летающей крепости хаотично перемещались и толкались несколько сотен белых Зецу, глазея по сторонам, что-то говоря друг другу или просто стоя деревянными статуями. Они были без личины, белые, с торчащими из плеч, рук и ног шипами, широко, не по-человечески открытый рот, полный острых зубов. Подобно своему прародителю, Черно-Белому Зецу, копии не брезговали человечиной, да и вообще были способны съесть что угодно.

Но вот со скоростью соображения у них было туговато, и первый сигнал Черно-Белому ушел через шесть секунд после начала переброски. Зецу потратил еще две, чтобы вынырнуть из центральной скалы и тут же скрыться, еще секунду, чтобы достичь Нагато.

— Шиноби! — взвизгнул Черно-Белый Зецу, выныривая из пола.

— Отлично! — Нагато начал быстро складывать печати. — Предупреди Сасори! Выводи белых Зецу!

Конан белой птицей скрылась в коридорах.

Хируко находился возле Куба, в компании с телом Гакидо.

Сасори находился чуть дальше, делая марионеток в огромном зале-мастерской.

Тело Шурадо в зале с Гедо Мазо активировалось, метнулось в соседний зал, где Хируко сосредоточил системы управления и обороны летающей крепости.

Белые Зецу, толкавшиеся в огромной пещере под Гедо Мазо, начали нырять в скалы, устремляясь к поверхности.

— Сасори! — вынырнул из пола Черно-белый Зецу. — Крепость атакована шиноби!

— Порталы? — тело-марионетка Сасори оторвалось от сбора очередной марионетки, повернулось.

— Порталы, — кивнул Зецу. — Много шиноби, они все прибывают!

— Было бы хуже, взорви они крепость сразу, — Сасори не спеша пошел к шкафу.

— Быстрее нельзя?

— Нельзя, — не оборачиваясь, ответил Сасори. — Лучше потерять десять секунд на подготовку, чем проиграть всю битву.

— Пэйн ждет тебя с отрядом, — сообщил Черно-Белый, погружаясь в пол.

Сасори распахнул шкаф, одним движением нитей чакры хватая сотню свитков. Элитный отряд, который мог переломить битву в Конохе, если бы Пэйн его послушал. Еще, конечно, не поздно, раз шиноби имели глупость явиться сюда огромной армией.

Тело-марионетка Сасори запрыгнуло в куклу-Хируко, активируя ее.

— Я докажу превосходство своего вечного искусства, — проскрипел Сасори в пустоту.

Кукла, усовершенствованная после битвы за Коноху, ловко перебирая десятком ног, помчалась на бешеной скорости по туннелю, ведущему наружу. Сасори подумал о том, что спешка — это всегда раздражает, а шиноби, как всегда явились некстати, только за это уже нужно всех их убить. Никакого воспитания, одна торопливая поспешность, как у Дейдары, который помер так же глупо, как и жил.

Коридор уже сотрясался, под ударами шиноби, ломающих поверхность крепости, и Сасори мысленно похвалил себя за то, что убедил Пэйна отдельно защитить основное ядро крепости. Сделать его вечным и несокрушимым, как истинное искусство, пускай даже на это ушли последние запасы чакрометалла, столь щедро выделенного на постройку крыльев.

Тридцать секунд истекали, переброска армии уже заканчивалась, летающие отряды поднялись в воздух, джонины на земле оттесняли Белых Зецу, пытающихся сопротивляться, к скалам в глубине поверхности крепости. Самые нетерпеливые из войска Альянса уже ломали камень и скалы, когда крепость Акацуки, казалось, ожила, из центральной скалы забил гейзер жидкой лавы, над которым взмыло в небо тело Тендо, раскинув руки.

Пэйн не стал затевать разговоры, ударил сразу и в полную мощь.

— Шинра Тенсей!

Глава 30

26 июня 79 года. В небе над Кровавой Тюрьмой, летающая крепость Акацуки.

— Искусство Отшельника: Великое Небесное Дерево! — немедленно ударил Тензо в ответ.

Центральная скала и гейзер лавы резко покрылись деревом, выстрелившим огромным, двадцатиметровым стволом вверх, прямо в направлении Тендо. Нагато вынужденно прервал технику, успевшую отбросить только первые ряды шиноби, тело Тендо взмыло выше.

— Ахуеть! — вырывается у меня против воли, после телепорта.

Конечно, я видел их летающую крепость со стороны, видел, что она огромна. Я прилетал на нее, устанавливал порталы, правда, это было в темноте, но все равно размеры ощущались. Но это все равно не то, лишь бледное подобие, эрзац, копия копии, третья производная от впечатления от крепости Акацуки в ярком солнечном свете, сверху, с полной видимостью, вдаль, вширь и вглубь, без каких-либо помех.

Не знаю, зачем они это сделали, но Акацуки вырвали кусок скалы, полусферу километрового радиуса, и теперь на краю этой полусферы, выше ее, видно, как тысячи шиноби разбегаются по долинам и горным склонам, рвутся к центральной скале, долбят землю и камень, под ногами, сотни в воздухе рассыпаются на десятки, разлетаются, готовясь уничтожать врагов и металлическую обшивку крепости.

Не знаю, откуда Акацуки взяли столько металла, но то, что у них гигантомания — это очевидно.

Огромнейшая, мега огромнейшая летающая крепость, высотой или в глубину в сотни метров — для трех-четырех Акацуки? Ну, еще сотня приспешников, хрен с ним, да даже для десяти тысяч, мать их, двойников Зецу нахрен не нужно столько пространства!

Или они хотели показать уровень силы?

Тогда они своего добились, меня пробирает до самых пяток, мощь летящей скалы — это, не знаю, не то, что подавляет, а как будто ты с голыми руками, без ничего, без магии и чакры, вышел сражаться с самой природой, надеясь голыми руками задушить тысячелетнюю секвойю, удержать озеро, раздробить скалу.

Никакой ки не надо, впечатлен по самые отсутствующие яйца.

Зато шиноби глубоко плевать, у них другие проблемы.

Дерево Тензо затыкает вулкан, но хрен бы там, лава тут же хлещет из новых дырок в земле.

— Искусство Отшельника: несокрушимая поверхность! — Акула бьет руками по земле, и поверхность превращается в камень, на сотни метров от него.

Волной бумажного цунами сзади шиноби взлетают взрыв-печати, из каменной поверхности лезут руки Белых Зецу, хватают шиноби за ноги, и тут же, из не охваченной техникой Акулы поверхности, лезут металлические колонны, раскрываются, извергая поток сенбонов. Нет, не поток, это не знаю даже как назвать, тот самый воспеваемый в литературе "град из стрел, под которым не видно солнца".

Крепость уже ушла в сторону от острова — Тюрьмы и величественно плывет над озерной гладью, отбрасывая гигантскую тень, так что шиноби ловко используют особенности местоположения.

— Стихия Воды: Поток!

Синхронная техника поднимает стену воды, прямо из озера и выше крепости, возносясь ввысь, тут же обрушиваясь на крепость, ударяя навстречу фонтанам лавы и взрыв — печатей, сметая стальные колонны, облака пара скрывают горные долины, приглушают крики и сверкающие отблески техник.

— Искусство Отшельника: Копье Воды!

Огромный столб, несколько десятков метров в диаметре, бьет вертикально снизу вверх, прямо в дно крепости, со всей мощью и яростью, видно, что уровень озера понижается прямо на глазах, а крепость покачивается в полете, белые Зецу и нерасторопные чунины катятся по поверхности, сбитые с ног.

Схватка резко, за секунды становится напряженной и объемной, уже не поспеваю следить за всем, поэтому перемещаюсь дальше и выше, удерживая Сферу, выпучив глаза и прикусив губу. К счастью, на мне невидимость, да и некому делать фотографии моего глупого, выпученного лица, все заняты битвой. Схватка кипит и бурлит, скальный массив крепости извергает из себя все новые сюрпризы и ловушки, шиноби бесстрашно рвутся в атаку, норовя разломать камень, добраться до Акацуки, ухватить их за горло, так сказать.

26 июня 79 года. Летающая крепость Акацуки, зал управления.

— Ахахахаха! — кричал Хируко на весь зал, бешено вращая конечностями. — Не уйдете! Вижу, вижу, вижу, вижу!

Используя куски тел белых Зецу, вживленных в бока, Хируко соединился с общей корневой системой, пронзающей крепость снизу доверху. По этим корням, тянущимся из Гедо Мазо, чакра биджу, повинуясь приказам Хируко, устремлялась к поверхности, обрушиваясь на шиноби техниками Огня, Земли, Воды, Лавы, Кислоты и Магнетизма. Корневая система позволяла Хируко ощущать всю крепость в объеме, реагировать на попытки шиноби прорваться внутрь, так что стоило только каким-то смельчакам углубиться внутрь, как из стен лезли корни, туннель затапливало Лавой и Кислотой, смывало водой, а на тела поверженных шиноби набрасывались белые Зецу.

Шиноби сражались отчаянно, били своими техниками, вырывались из ловушек, вытаскивали товарищей и убивали белых Зецу, но и сами гибли, десятками и сотнями, на что в ответ Хируко, войдя в раж битвы, хохотал и ускорял потоки чакры биджу, грозя расплавить корни Гедо Мазо.

26 июня 79 года. В небе и на поверхности летающей крепости Акацуки.

— Кучиёси-но-Дзюцу!

— Цунами!

— Водоворот взрыв-печатей!

— Сдохни, тварь!

— Взрыв Огненного Дракона!

— Стихия Взрыва: тело-бомба!

— Стихия Кислоты: растворяющее Дыхание!

— Несокрушимый Кулак!

— Не дайте им высасывать чакру!

— Парю, как бабочка и жалю, как пчела, развалю я надвое ваши белые Тела!

— Разом! Стихия Отшельника: Великая трещина!

— Пробьемся к ядру крепости!

— Баншо Теннин!

— Обратный Лотос!

— Демоническая песчаная буря!

— Искусство марионетки: Алая Сотня!

— Стихия Отшельника: Испепеляющий Вихрь!

— Стихия Огня: Небесная печать!

— Шинра Тенсей!

— Три Луны: Режущий вихрь!

— Разом: Великая Молния!

— Бумажные Пули!

— Взрывной жук!

— Стихия пара: Мировое Дерево!

Крики, вопли, десятки техник во все стороны, удары, трясущиеся скалы, потоки сенбонов и взрыв-печатей, хлещущая лава и скачущие призывы Пэйна. Ответные выпады шиноби, синхронные техники и барьеры, возгласы и крики умирающих, тут же кидающиеся на них белые Зецу, удары Отшельников, рывки АНБУ и спецотрядов других Деревень, в попытке захватить Конан и Пэйна, взмывающая в воздух сотня марионеток Сасори.

Три секунды схватки и сотня шиноби погибла, четыреста были ранены, но не это прервало сражение.

— Баншо Теннин! — Тендо вытянул руку, притягивая и без того мчащихся на него троих шиноби: один из Листа и двое из Облака. — Стихия Огня: Небесная печать!

Ярко-красные полосы обвили тела шиноби, и они полетели вниз, и не долетев до камня крепости, вспыхнули, заорали, заживо сгорая, к ужасу остановившихся на мгновение шиноби.

— У него печать подавления чакры! — заорал кто-то истерично.

— Искусство двух Отшельников: Разящая Песнь Ветра и Пламени!

Колонна поющего на высокой ноте, гудящего мелодией разрушения огня ударила снизу вверх, сметая тело Тендо, обращая его в прах и пыль, что опять заставило схватку замереть на мгновение, на долю мгновения, неуловимую обычным глазом, но существенную на тех скоростях, на которых шла схватка.

Но отвлеклись шиноби, а не белые Зецу.

— Аааа, он откусил мне ногу!

— Ннаа!

— Вихрь клинков!

— Кулак ярости!

— Сдохни, тварь, сдохни!

— Искусство Отшельника: стремительная струя пара!

— Пробиваемся внутрь! Ломайте дно крепости!

Тело Гакидо метнулось вперед, закрывая собой не успевшую среагировать Конан, выпивая чакру из техники Отшельника, тут же отпрыгивая, чтобы не окаменеть от избытка сенчакры. Конан взмыла выше, используя подаренную ей треть секунды, так что струя пара, родившаяся из слияния Огня и Воды, промчалась под ней, испортив пару десятков тысяч кибаку фуда, продолжающих изливаться широчайшим бумажным потоком из проемов в дне крепости, накапливаться непроницаемым бумажным облаком.

В этот раз Конан не собиралась повторять прошлой ошибки, готова была обрушить всю мощь на шиноби, не сдерживаясь, как это следовало сделать в Конохе с самого начала. Еще одно тело Тендо выскользнуло незаметно вместе с взрыв — печатями, и Конан улыбнулась.

Нагато в безопасности в сердце крепости, а марионеток можно и заменить!

— Загоняем их в туннели! — разносились крики среди шиноби. — Бей белых!

— Уничтожим крепость!

— Поднажмем, они отступают!

Белые Зецу вправду отступали, ныряли в землю и в туннели в скалах. Джонины и чунины разных деревень, забыв о разногласиях, ныряли за ними, в коридорах вспыхивала новая резня, гремели техники, сверкали кунаи и мечи, из стен лились Огонь и Вода, шиноби отражали их, обращали ловушки Хируко против белых Зецу.

— Пробить туннель к ядру крепости! — закричал Шикаку. — Летающие сотни, первая и вторая — сдерживание Пэйна, третья и четвертая — Конан, пятая и шестая — Сасори! Отшельникам — уничтожить металл на дне крепости! Основному корпусу — пробиваться по туннелям вниз, уничтожать белых Зецу!

Шиноби Камня, вместе с Акулой грянули техникой Земли, образуя кратер, воронку, дно которой немедленно исчезло, так как туннель тридцати метров в диаметре устремился вниз, к ядру крепости. Обнажились многочисленные ходы, туннели и корни, ибо скала летающей крепости была изрыта и перекопана, в целях противодействия шиноби, которые с радостным ревом ринулись в атаку.

Конан в небесах улыбнулась, складывая печать связи.

26 июня 79 года. В небе к востоку от летающей крепости Акацуки.

Тела-марионетки Пэйна разделились: Тендо отлетел к Конан, остальные Пути к Сасори, соответственно этому разделились и летающие шиноби. Два отряда по триста с лишним шиноби, плюс еще по несколько сотен, на земле, на скалах, на краю крепости, ломая камень и кидая техники в Акацуки, отражая потоки взрыв — печатей, приливными волнами, обрушивающимися на войско Альянса.

— Баншо Теннин! — Тендо вытянул руку, нанося удар исподтишка, скрытый вихрями взрыв — печатей.

Шиноби наземного корпуса посыпались с края крепости, притянутые техникой Тендо.

Конан сложила дюжину печатей и вскинула руки.

— Атака Бумажных Драконов!

Огромные бумажные звери помчались к падающим и наперерез тем летающим шиноби, что пытались их спасти, врезались в выросшую в воздухе синюю фигуру Сусаноо, которая начала энергетическим мечом крошить бумажных драконов.

— Искусство Отшельника: Стихия Дерева: Ласковый Лес!

Снизу, с земли, плывущей в километре под ногами, ринулся лес побегов, мягких, упругих, сплетающихся друг с другом в страховочную сетку, на достаточной площади, чтобы успеть поймать всех падающих.

— Баншо Теннин! — вскинул руку Тендо.

— Стихия Дерева: Прочные Корни! — Тензо зацепился за летающую крепость, слился с ней, схватил корнями всех, кто не устоял перед притяжением техники.

— Шинра Тенсей! — удар Пэйна швырнул вперед взрыв — печати на немыслимой скорости.

— Барьер Треугольника! — вспыхнула стена.

Конан крутанула рукой, взрыв — печати отвернули в сторону, огибая стену барьера, и тут же растворились в бушующем пламени техник Огня.

— Аматерасу! — и на телах Конан и Тендо заплясало черное пламя.

— Быстрее, готовим технику! — заорал Тензо остальным Отшельникам. — Иначе они не дадут нам ударить!

26 июня 79 года. Запад летающей крепости Акацуки, в небе и на земле.

Тело Шурадо вздулось, вздыбилось, выкидывая из себя еще три пары рук, раскрывающихся, удлиняющихся, и обнажающих десятки ракет. Ноги Шурадо тоже вздулись, и тело-марионетка Пэйна приземлилось на скалу на краю крепости, уперлось в выемки, надежно и прочно, перед ракетным обстрелом.

— Приготовить барьеры! — скомандовал Какаши, зависая в воздухе. — Тела Пэйна — первая цель, атакуем по команде!

Тела Пэйна группировались в трехстах метрах впереди, на скале, вокруг Шурадо и Джигокудо, призвавшего пылающую голову. Тело Чикушодо готовилось сложить печати призыва, а Гакидо взлетел выше, зависнув между Путями и войском Сасори, сотней марионеток в алых плащах.

Алая Сотня, как и сам Сасори, неподвижно парили в воздухе напротив остановивших полет шиноби.

Какаши, сдвинув хитайате с левого глаза, смотрел на Пути Пэйна, перебирая в уме их способности. Ракеты и лазера, поглощение ниндзюцу, призывы экзотических зверей, включая неуничтожимого пса, которого надо будет просто скинуть со скалы. Поглощение чакры и души, или что-то схожее с этим, а также тело, способное восстанавливать другие марионетки при помощи пылающей головы.

Плюс общее зрение у всех Путей, в помощь Сасори и его марионеткам, чьи способности вроде бы известны, но все равно можно ожидать сюрпризов. Здесь не помешал бы объемный удар, подумал Какаши, заодно можно было бы повредить часть крепости, чтобы быстрее добраться до настоящего Пэйна.

— Не будем заставлять себя ждать, — проскрипел Сасори. — В атаку, Алая Сотня!

Марионетки, со встроенными крыльями, полетели вперед, раскидывая руки, рассыпаясь стеной. Сасори летел следом, управляя марионетками, отдавая приказы через нити чакры. Руки марионеток раскрылись от кисти до локтя, как цветы, с деревянными лепестками, на каждом из которых был наклеена печать.

Крак! Крак! Рты марионеток распахнулись, оттуда высунулись дула.

— Команда А — барьер квадрата! Вколоть антидоты! — крикнул Какаши.

Поток отравленных сенбонов и кунаев ринулся к шиноби, уткнулся во вспыхнувшую стену.

Шиноби заученными движениями кололи в верхнюю часть ноги шприц-тюбики, быстро выхватывая их из подсумков. К сожалению, срок действия их был ограничен, поэтому колоть заранее было бессмысленно, но зато сейчас шиноби приобретали иммунитет к яду Сасори на пять минут.

— Разом! — раздался выкрик Цучикаге. — Стихия Земли: Падающая стена!

Сотня элитных шиноби Ивы синхронно сложили две дюжины печатей, выплевывая из ртов струи грязи, моментально застывшие огромной стеной, тут же обрушившейся на марионеток Алой Сотни сверху.

— Хидзюцу Алой Сотни: синхронный щит! — проскрипел Сасори.

Левые руки марионеток раскрылись от локтя до плеча, активируя щит чакры, остановивший каменную стену, тень от которой падала на летающую крепость изломанной причудливой фигурой. В эту тень уже вбегали шиноби Ивы из наземного корпуса, синхронно складывая печати, рассыпаясь на две половины.

— Стихия Земли: Великий Хлопок! — разнеслось в воздухе.

Поверхность летающей крепости вздыбилась, выбрасывая две огромные плиты, сходящиеся на отряде Сасори, грозящие расплющить марионеток. Сасори молча дернул руками, отлетая в сторону, уходя из-под удара и уводя половину отряда.

— В атаку! — скомандовал Какаши. — Уничтожить Пути Пэйна!

Тело Гакидо резко метнулось вперед, готовясь принять на себя техники шиноби, Шурадо засверкал вспышками стартующих ракет, обнажил металлический череп, где уже разгоралось сияние лазера. Чикушодо сложил печати Призыва, вызывая огромную птицу, застыл, напряженно следя за телом Гакидо, готовясь отозвать его, при необходимости.

Но Сасори еще не закончил свои приготовления.

ДАДАНХ!! Две скалы столкнулись, превращая полусотню марионеток в лепешки.

Двадцать марионеток из уцелевшей полусотни метнулись вперед, подхватывая лепешки и пикируя прямо к Джигокудо, забрасывая сплющенных собратьев в пасть пылающей головы. Оставшиеся тридцать, повинуясь приказу Сасори, синхронно щелкнули складывающимися руками, приводя их в прежний вид, и тут же начиная действовать. Правая рука каждой из марионеток вытащила из-за спины длинный фиолетовый шланг, с металлическим раструбом на конце, левая рука при этом, изогнувшись немыслимым для человека образом, загнала в гнездо на спине свиток, ярко-алого цвета.

— Огнемет, — равнодушным, скрипучим голосом объявил Сасори.

Пылающие струи огня, напалма, проплавляющего камень насквозь, ударили в землю и воздух, ударились о барьер, разлетелись обжигающими каплями, волной жара, наполняя воздух вонью сгоревших волос. Сасори, удерживая летающих шиноби под барьером, движением пальца отправил десяток марионеток вниз. Они налетели на укрывшихся на земле, упали сверху, как хищник на жертву, воздух сразу наполнился криками и воплями.

— Стихия Огня: Небесная Печать, — все так же равнодушно объявил Сасори.

Яркие красные полосы крест-накрест обвивали тела шиноби, блокируя чакру, обращая ее против владельцев, сжигая на месте, превращая в пепел.

— Стихия Воды: Озеро!

Огромная водяная капля, размером с добрую деревню, вобрала в себя запечатанных, крики прекратились, так как вода ослабила печать и остановила сжигание.

— Стихия Ветра: Режущий Поток! — поток пламени марионеток оказался прерван и рассечен.

— Все назад! — тут же раздался громовой возглас Какаши. — Отступить назад!

Шиноби резко рванули назад, марионетки Сасори, приготовившиеся ударить ядовитым газом, замерли.

— Жаль, — проскрипел Сасори. — Лишние телодвижения.

— Связь с Шикаку, быстро, — бросил Какаши, и связной-Яманака сложил печать.

— Нам нужно объемный удар, — сказал Какаши без предисловий. — Снести одним ударом марионеток Сасори и Пути Пэйна!

— Это не так просто, — отозвался Шикаку, — Пути Пэйна явили новую технику?

— Нет, — напряженным тоном ответил Какаши. — У них шаринганы. У каждой марионетки Сасори по шарингану. У всей Алой Сотни.

Два отряда замерли на пару секунд в воздухе, марионетки Сасори начали перестроение, образуя загадочную фигуру. Все новые и новые восстановленные марионетки взмывали в воздух, вылетая из пасти пылающей головы Гедо. Какаши слышал крики и взрывы из-за спины, крепость внизу содрогалась от ударов техник, шиноби пробивались вглубь или искали ходы, которыми ушли белые Зецу.

— Цель прежняя — уничтожить Пути Пэйна! — возвысил голос Какаши, закручивая в левом глазу Мангекё.

— Сейчас я покажу вам мощь своего Искусства! — проскрипел Сасори, устремляя Алую Сотню в атаку.

26 июня 79 года. На поверхности летающей крепости Акацуки.

Шикаку следил за битвой, отдавал приказы, обдумывая сообщение Какаши.

Шаринган и марионетки. Сасори помогал Пэйну делать марионетки Путей? Общее зрение риннегана, смог ли Сасори повторить его с шаринганом? Итачи сказал, что за Пэйном стоял другой Учиха, притворяющийся Мадарой, сейчас мертвый, но если он завербовал Сасори? Знает ли Сасори техники шарингана? Его куклы повторяют оригинал, могут использовать чакру, но для шарингана нужна чакра Учиха. Или он будет постоянно включен, как у Какаши, расход чакры, откуда марионетки берут чакру? Стоп, марионетки Сасори воспроизводят даже кеккей-генкай, он оставляет им систему циркуляции чакры, значит рассчитывать на истощение Сасори бесполезно.

Шаринганы, здесь нужен Итачи, но он сдерживает Конан.

Гендзюцу — несомненно, и здесь же запечатывание. Марионетки Сасори. Шаринган. Видит потоки чакры. Учиха традиционно работают с Огнем. Печать подавления чакры — стихия Огня. Откуда столько шаринганов? Итачи и лже-Мадара вырезали клан вдвоем, так.

Предположительно каждая марионетка умеет запечатывать. Не допускать ближнего контакта. Какаши прав, тут нужен объемный удар, но нужно также сдерживать Тендо и Конан, нужно повредить крепость, заставить ее опуститься. Тела-пути Пэйна, он следит за нами и может подсказывать Сасори. Ждет. Нет, атакует.

Шиноби разрушают крепость, проникают внутрь, так, вот оно.

Джитон? Да, Джитон, поэтому металл снизу. Сила Ичиби? Да, сила Ичиби, несомненно, и сила Йонби, Лава это доказывает. Кислота? В подземных переходах, там, где Отшельники и барьерные команды не успеют среагировать? Да.

Демонстрация печати — попытка уронить боевой дух.

Где тело Яхико? Его Путь использовало другое тело. Пэйн боится повредить тело мертвого друга? Да. Конан. Смерть Яхико объединила их и толкнула в объятия лже-Мадары, отсюда и изменения. Можно ли с этим работать? Да, если Пэйн вступит в разговор. Силы притяжения и отталкивания, системы обороны крепости на чакре биджу, взрыв — печати Конан, двойники — Зецу, летающая крепость.

Огромная ловушка, как и предполагалось.

Манипуляции чакрой биджу — защита от ударных техник.

Шиноби вглубь крепости, удар сверху на подавление. Похищение чакры. Попытка уничтожить порталы? Нет. Удар на подавление, все, кто вне барьеров — погибнут. Шиноби в туннелях крепости — источник чакры для Зецу. Отсечение Лавой, удар Кислотой, проникновение снизу, да, белые Зецу так и действуют.

Уничтожение — приоритетная задача, ослабление шиноби, потом выращивание двойников. Двойники — расходный материал. Уничтожение шиноби, без потери верхушки Акацуки — выигрыш Акацуки. Верхушка прикрывает крепость с воздуха, чакра биджу и белые Зецу с земли.

Убрать войско, работать воздушным отрядом?

Нет, это очевидное и ошибочное решение. Наоборот, усилить атаку по земле. Отозвать Отшельников, решение об атаке дна крепости было ошибкой. Сдерживать верхушку Акацуки в воздухе, уничтожать крепость. Белые Зецу и системы обороны крепости не S-ранговые, здесь слабое место Акацуки. Ядро крепости — Гедо Мазо, его надо ослабить или уничтожить.

— Связь с Тензо! — приказал Шикаку.

— Стихия Земли: Туннель!!! — разнеслось над поверхностью летающей крепости.

Синхронная техника моментально пробила огромнейший туннель вниз, под углом, в направлении центра крепости, и почти достав до дна. Барьер вокруг центрального блока с Гедо Мазо вспыхнул, отражая удар шиноби Ивы и Отшельников, тут же последовал ответный удар.

— Шторм Кислотного Пара!

По двадцатиметровому туннелю на бешеной скорости ударил выброс пара, разъедающего все вокруг, включая стенки самого туннеля. Вырвавшись наружу, пар ударил в воздух, тут же формируя капли, кислотный ливень хлынул на армию шиноби, следом по туннелю уже мчалось цунами Лавы, не только укрепляя стены и запирая туннель, но и угрожая сжечь всю армию на поверхности.

На нижней полусфере крепости, со стороны обращенной на восток, синхронно появились несколько десятков метровых отверстий, оттуда высунулись металлические колонны, ударив в спину первому летающему отряду, который сдерживал взрыв — печати Конан.

— Шинра Тенсей! — ударил Тендо, отбрасывая шиноби навстречу потоку сенбонов.

— Стихия Бумаги: Защитный Покров!

Листки бумаги, охваченные Аматерасу, разлетелись от Конан, черное пламя продолжало захватывать и захватывать бумагу и взрыв — печати поблизости, сжигая и испепеляя, одновременно с этим ширясь и поджигая все большие массы бумаги, которые Конан сгоняла к пылающему черному шару. Прежде чем кто-либо, что-либо понял, шар уже разросся до десятиметрового радиуса, а Конан, сложив печать концентрации, ударила.

— Пылающие Бумажные Пули!!

Все листки с Аматерасу резко свернулись, уплотнились, ударили в шиноби, которые были заняты отражением атаки сенбонов. Неугасимость Аматерасу позволяла пламени держаться даже на огромной скорости, комочки бумаги, ударяясь о шиноби, перекидывали пламя на самих шиноби. Не все бумажные пули долетели, просто потому что бумага сгорала в полете, шиноби уклонялись, отпрыгивали и отлетали, вспыхивали барьеры, но Конан, с пылающими глазами, управляла бумагой на невиданном ранее уровне, спеша сокрушить шиноби, отбросить на них пламя Аматерасу, сжечь, ослабить, убить и уничтожить.

— Шинра Тенсей! — сказал Тендо, останавливая атаку Сусаноо. — Ты поплатишься, отступник!

Итачи не ответил, складывая печать и пытаясь отозвать Аматерасу обратно.

Кровавые слезы ручьем текли по лицу Учиха, срывались вниз тяжелыми каплями.

Глава 31

26 июня 79 года. В небе над летающей крепостью Акацуки.

Внезапно в крепости открывается туннель и оттуда бьет огромнейшая струя кислоты и пара, лава льется отовсюду, марионетки в воздухе, взрыв — печати, за считанные секунды все вокруг превращается в хаос. Крики, взрывы, пламя, сотрясающаяся крепость, пыль, каменная крошка, рев призывов и шиноби, сверкание мощнейших техник, вишу над этим, не в силах справиться с тупой мыслью, что Голливуд душу бы продал за такие спецэффекты.

Сражаться, надо сражаться, надо помочь шиноби, но тело не слушается, дрожит и трясется.

Пыль, дым и кислотный смог разлетаются в стороны.

— Искусство Отшельника: Великий Ураган! — Наруто пылает яростью. — Я защищу всех!

Капли и камни бьют в Сферу, та трещит и разваливается. Однако! Телепорт!

Смотрю вниз в ужасе. Пестрая и разнообразная армия шиноби, зеленые жилетки Конохи, песочные балахоны Суны, ярко-синяя броня Кири, белые и красные рубахи Кумо, гранитно — серые доспехи Ивы, все это исчезло, ушло. Нет больше пестрой равнины и веселых скал. Серый и красный вперемешку, серый и красный, ничего больше, плоская, как стол, равнина, на которой красно-серые шиноби, серо-красный камень и застывшая лава.

Картина заставляет замереть в страхе, что все погибли и умерли.

Но нет, с хлопком исчезает барьер, разлетаются во все стороны камни и техники, огромный Бык-Осьминог яростно кидается вниз, в туннель, что-то рычит оттуда, и поток шиноби с криком кидается вслед. Огромная белая лошадь бьет копытами, снося скалы, шиноби молотят по серой равнине, прямо на глазах углубляясь внутрь, краем глаза вижу движение в небе. Чоумей, рыча и щелкая, изрыгает поток жуков мини-бомб, сметая Конан и ее бумагу.

— Смерть Акацуки!

— Не жалеть чакры!

— Ломаем крепость!

Видно, что есть раненые шиноби, с ними уже работают ирьенины, что-то там командует Цунаде, прямо с головы огромной Кацую, и у меня отлегает от сердца. Нормально все. Устояли перед атакой.

— Удар Ярости Райкаге! — гигант Эй, отсюда выглядящий мелкой фигуркой, бьет в край крепости, откалывая огромную каменную глыбу, которая тут же летит вниз.

— Постой, постой, постой! — кричит Наруто. — Теперь наша очередь бить!

Ревущий, кипящий, разозленный поток шиноби вливается в недра крепости.

Перевожу дух.

26 июня 79 года. На поверхности летающей крепости Акацуки.

— Стихия Земли: Великая Защитная Плита!

— Отлично! — крикнул Джирайя. — Не давайте Акацуки ударить по нам снизу!

Шикаку молниеносно оценил обстановку. Инициатива перехвачена у Акацуки, воздушный отряд разделен надвое и успешно сдерживает врага, Джирайя и Отшельники прикрывают наземную армию, биджу пробиваются внутрь. Потери среди шиноби — ожидаемые, после минуты боя. Основные ударные силы и Каге — целы.

Задача прежняя: уничтожение летающей крепости, потом Акацуки.

Способ достижения: не дать верхушке Акацуки помешать Отшельникам, Каге и биджу.

Разбить тандем Пэйн — Конан.

Подавить марионеток Сасори и тела Путей.

Следуя приказам Шикаку, войско Альянса разделилось.

Шиноби со стихиями Огня и Молнии, во главе с Райкаге устремились на восточный край, сражаться с Конан и Тендо. Шиноби со стихиями Воды и Земли, во главе с Цучикаге и Мизукаге, вместе с Отшельниками продолжили пробиваться вглубь крепости. Шиноби со стихией Ветра, возглавляемые Казекаге, должны были резать нити чакры у марионеток Сасори, а выделенные две сотни тут же хватать неподвижных кукол, оттаскивать вглубь войска шиноби, переправлять порталами в лагерь Альянса. Также Шикаку отправил против Конан три четверти барьерных команд и летающих шиноби, взамен усилив отряд, противостоящий Сасори, тремя джинчурики, точнее биджу в Истинной Форме.

Возле ирьенинов и порталов Шикаку сосредоточил тысячу шиноби резерва.

Также Шикаку отметил машинально, что все джинчурики целы и здоровы, что Акацуки не спешат пытаться их захватить. Это не только подтверждало предположения о смене приоритета целей, но и показывало, что шиноби прониклись идеей защиты джинчурики, сделали первый шаг к истинному Альянсу.

Теперь оставалось только победить, и Шикаку знал, с чего начать.

— Вызовите сюда Гермиону, — скомандовал Шикаку. — Связь с Райкаге! Держать взрыв — печати, не давать прорваться!

Связной-Яманака опять сложил печать, хотя, в сущности, он ее и не отпускал, не прерывал техники.

— Я здесь! — рыкнул Райкаге.

— Райкаге, сейчас Гермиона перебросит вас к верхушке Акацуки, вы окажетесь выше Конан, ваша цель — тело Пэйна. Он может отталкивать и притягивать, вы должны ударить быстрее, чем он применит технику! Затем смело падайте вниз, Гермиона вас подхватит и отправит обратно.

— Понял, — прорычал Райкаге.

Шикаку даже показалось, что он слышит шипение и треск покрова молнии через технику мысленной связи, хотя это и было невозможно.

Сигнал. Телепорт.

Целая и здоровая Шизуне лечит Итачи, который лежит весь в крови и без сознания.

И упал он заместо нас, было мальчику двадцать лет.

Откуда эта строчка, не помню, какая-то песня или фильм? Эх, нет времени вспоминать, нет времени на сентиментальность с Шизуне, так как Шикаку уже объясняет задачу. Прыжок, прыжок прямо в пасть Пэйна. Это страшно. Так, макушка Райкаге не прикрыта покровом, если взлететь над ним, вот так, палец для контакта и прыгнуть, так, чтобы он был между мной и Пэйном с Конан, то ему достанутся удары. Потом, потом телепорт в сторону, нет сразу вниз, чтобы перехватить падающего Райкаге.

Телепорт.

— Давай!! — рычит Райкаге, и я даю.

Телепорт.

Марионетка передо мной, на расстоянии вытянутой руки, даже не успеваю ничего осознать, как Райкаге в блеске и треске молний бьет, пробивая куклу Пэйна насквозь, и не просто бьет, а летит вниз вместе с ней, стремительно измолачивая на ходу, или просто падая, неважно, после падения с полутора километров не выживет никто, особенно если скорость сверхзвуковая.

Также неважно, вода или камень, на такой скорости и с такой высоты — все убийственно.

Телепорт.

26 июня 79 года. На западе летающей крепости Акацуки.

— Шиноби Суны и сама Годайме Казекаге, какая честь, — насмешливо проскрипел Сасори. — Жаль, что не я убил Йондайме Казекаге, тогда сегодня получился бы полный комплект из четырех убитых Казекаге!

— Это Шестой Казекаге! — раздались крики.

— Фису-сама!

Темари, задумчиво прищурившись, слегка раскрывала и закрывала веер. Необходимо было выиграть несколько секунд, пока по земле подбегут биджу в Истинной форме, поэтому Темари спросила.

— Что же ты не превратил свою бабушку Чиё в марионетку, а, Сасори?

Сасори не ответил, глядя на приближение наземного войска и биджу, на готовых к атаке шиноби в воздухе. Ему очень хотелось ответить, возможно, даже поболтать с Годайме Казекаге, чтобы эта юная девчонка осознала всю истинную силу и бессмертие настоящего искусства марионеток.

Но сейчас было не до разговоров, поэтому Сасори, совершив усилие, перешел к делам.

— Техника Алой Сотни: массовое гендзюцу! — проскрипел Сасори, выстроив своих марионеток в сложную фигуру.

Он машинально отметил, что девять марионеток повреждены, нитями чакры швырнул их в сторону Джигокудо. Пылающая голова зачавкала, готовясь выплюнуть обратно целых и починенных кукол. Шиноби останавливалась, сраженные гендзюцу Сасори, и кукольник уже готовился обратить шиноби друг против друга, когда подоспело подкрепление.

— Кай! — донесся слитный шепоток сотен Кацую, посаженных на шиноби и прервавших гендзюцу, окутавшихся передаваемой чакрой Цунаде.

— Сила Юности!

— Песчаная Буря!

— Режущий поток!

— Восхождение железного Дракона!

— Эй ты, повелитель кукол, сейчас моя мощь загонит тебя в угол!

— Стихия Пара: исчезающая иллюзия!

— Дракон Воздуха!

— Потому что это моя бабушка, что хочу, то и делаю! — крикнул Сасори, кидая марионеток в контратаку.

Гакидо прикрывал его от техник, Шурадо и Чикушодо сражались против наземного войска, Джигокудо ремонтировал марионеток, а Нингендо просто следил за боем, давая Нагато общую картину.

— Огненный водопад!

— Стихия Огня: небесная печать!

— Ядовитый дождь!

— Кай!

— Клинки — молнии!

— Искусство марионетки: трансформирующееся тело!

— Враврау! Врааа!!

— Искрящаяся Туча!

— Техника Алой Сотни: Щит!

Поток марионеток к пылающей голове и обратно не прекращался ни на секунду, шиноби ломились вперед, гибли, Сасори управлял и маневрировал, Пути Пэйна его поддерживали, и все же Акацуки проигрывали эту битву. Шаг за шагом они отступали, теряли кукол, гибли белые Зецу, высовывающиеся из почвы, даже вспыхивающие там и сям ловушки системы обороны крепости не меняли дела.

Шиноби побеждали и атаковали, кидались в битву, дружно, яростно, отчаянно.

— Кажется, все идет по плану, — проскрипел Сасори, отводя марионеток еще дальше.

— Еще немного, — согласился Гакидо, не оборачиваясь, прикрывая Сасори от буйства техник.

Конан проводила взглядом падающее тело Тендо, который в прошлой жизни был шиноби Ивы, падающего и искрящегося Райкаге, сложила печать связи.

— Тело Тендо уничтожено, — сообщила она, — все по плану.

— Бей на подавление, немедленно, — ответил Пэйн, — еще минута, не больше и они доберутся до ядра. Не жалей чакры!

— Хай, — отозвалась Конан, отключилась.

Она складывала печати и за спиной ее вырастала фигура, стометровый бумажный двойник, как в битве за Коноху. С шестью крыльями, двумя огромными бумажными мечами в руках. Конан скрылась в глубине фигуры, уже там завершия технику.

— Стихия Бумаги: Ангел!

Бумажный ангел вскинул мечи и расправил крылья, ударяя "перьями" взрыв — печатей.

— Стихия Огня: Испепеляющая Волна! — ударили шиноби с края крепости.

Огненный вал высотой в несколько десятков метров устремился к Конан.

Нагато, удерживая печать концентрации, отъехал в инвалидном кресле немного назад, почти упершись в огромную статую Гедо Мазо. В эту секунду он видел и ощущал все, что происходит в крепости, внутри, на поверхности, в воздухе вокруг, и Нагато понял, что решающая секунда пришла. Войско шиноби разделено, самые сильные из них в глубине крепости, рвутся к Гедо Мазо, это дает возможность покончить с ними одним ударом. Убить если не всю армию Альянса, то значительную ее часть, не дать сбежать, не дать объединиться.

Кривая усмешка исказила бледные губы Нагато.

Цена невелика: часть крепости, марионетки и белые Зецу, расходные материалы, которых можно создать сколько угодно, значит можно бить без оглядки. Нагато положил руку на Гедо Мазо, сливаясь со статуей, ускоряя поток чакры биджу, одновременно с этим отдавая команду Хируко и запуская систему отделения частей крепости. То, что замышлялось как оружие против гакуре, также годилось и против армии шиноби. Конечно, часть армии Альянса уйдет порталами или даже высадится обратно на летающую крепость, но остальные — то погибнут!

При помощи Чибаку Тенсей Нагато мог восстановить крепость буквально за считанные минуты.

— Давай, Хируко! — крикнул он, одновременно отдавая приказ через технику связи.

Нагато активировал систему отделения секторов, готовясь обрушить четверть летающей крепости вниз, одновременно с этим над торчащей в центральной скале деревянной затычкой взмыло третье тело Тендо, а из скального туннеля сбоку скалы вылетел мелкий шарик.

— Шинра Тенсей! — сдувая шиноби к краю.

— Чибаку Тенсей! — запуская механизм притяжения.

— Сброс! — и металлические пластины разошлись, отделяя два сектора из восьми.

Летающую крепость Акацуки как будто внезапно вспороли гигантским, километровым ножом.

Шиноби, резавших и гнавших по туннелям вниз убегающих белых Зецу, накрыло волнами воды и Кислоты. Навстречу пробивающимся к ядру хлынула новая волна Лавы, затыкая ствол пробитой техниками шахты, тут же из боковых мелких туннелей посыпались белые Зецу вперемешку с взрыв-печатями Конан, пытаясь убить, растоптать, загрызть, взорвать всех шиноби, начиная с Отшельников и Цучикаге. Металл дна отделяемых секторов потек, как вода, впитываясь в летающую крепость, как в губку, тут же возникая в туннелях потоком сенбонов и сюрикенов, бьющим в шиноби, дерзнувших углубиться в скалу, бросить вызов Акацуки.

Одновременно с этим ангел Конан ударил со всей мощи, подавляя противостоящих шиноби, не давая разбежаться, удерживая на поверхности сбрасываемого сектора. Сасори, вместе с вынырнувшим Черно-Белым Зецу и его армией белых копий, производили тот же маневр, стараясь удержать шиноби на месте.

Пэйн удовлетворенно улыбнулся.

Шиноби Неба были хитры, изобретательны, находчивы, оставалось только воплотить их фантазии в жизнь, мощью риннегана и биджу, используя таланты и наработки Хируко.

Пэйн повел рукой, шарик Чибаку скользнул вниз, дополнительно притягивая сброшенные скалы.

Скалы, ибо техника Джитона дополнительно разломила сектора еще на пять частей уже в воздухе.

Одновременно с этим захлопали порталы, загремели техники, Шикаку закрыл глаза, держа руку на голове связного, координируя всех и вся, направляя, спасая и командуя.

— Искусство Отшельника: Стихия Дерева: Связующие Корни!

— Искусство Отшельника: Стихия Земли: Великий мост!

— Стихия Земли: Столпы Величия Гор!

— Искусство Биджу: Тройная Бомба!

— Искусство двух Отшельников: Разящая Песнь Ветра и Пламени!

— Стихия Ветра: Восходящий поток!

— Стихия Лазера: Прожигающий Луч!

— Искусство Отшельника: Огнемет!

Они ударили вместе и одновременно, разными техниками, но подчиненными единому плану, являя Акацуки истинную мощь Альянса шиноби. Деревья Тензо стянули вместе разлетающиеся скалы, из которых тут же выметнулся вперед огромный пик, впиваясь в летающую крепость, и Цучикаге с командой поддержали, устремляя дюжину почти таких же, двадцатиметровых каменных столпов. Они ударили в крепость Акацуки, пробивая себе путь вглубь, заставляя все вокруг дрожать и содрогаться, несмотря на массивность летающей скалы.

Тройная биджудама снесла не выросший толком шарик Чибаку, и все равно, перекос из-за десятка отделенных, но так и не упавших секторов, связанных с летающей крепостью, привел к тому, что сама крепость наклонилась на десяток градусов, вместо ровного полета начав подергиваться из стороны в сторону. Тело Тендо отклонило в сторону удар Джирайи, могучий поток пламени вошел в крепость под углом, пронзая скалу, сжигая и выжигая. Хируко скрежетнул зубами, перенаправляя корни Гедо Мазо и ловушки, запечатывая один из внутренних секторов, отсекая выжигающий, катящийся по туннелям поток.

Пламя вспыхнуло на металле дна, тут же слой отделился, полетел вниз, и видно было, как он с шипением и паром тонет в озере, ибо с момента начала схватки прошло всего две с половиной минуты, так что крепость еще даже не вылетела за пределы пояса водоворотов вокруг Тюрьмы. Шиноби со стихиями Молнии и Огня били в крепость, обжигая и плавя камень, подавляя системы обороны, убивая белых Зецу, а шиноби со стихиями Воды и Ветра прикрывали их и каменные связующие "нити".

В этот и только в этот момент, формально оформленный на бумаге, Альянс ожил и стал реальностью.

Объединенные битвой и общим врагом, шиноби разных Деревень забыли о разногласиях, которые имели силу над ними еще полчаса назад, сражались плечом к плечу так, как будто все они были из одной гакуре, прошли вместе десяток войн. При виде этой, новорожденной силы, Пэйн ощутил ярость и злость, захлестывающие его с головой, и понял, что надо взять паузу, придумать новый план, иначе шиноби и вправду могут попробовать взять верх, что совершенно недопустимо.

Тело Яхико выскользнуло наружу, выбив трехметровый слой оплавленного камня движением руки.

Нагато глазами марионеток смотрел сверху вниз на шиноби, накапливая чакру, готовясь ударить мощнейшей Шинра Тенсей, сбрасывая и отделяя скалы, на которых расположились шиноби, готовясь разорвать их связь с летающей крепостью. Конечно, часть из них вернется порталами, но лишь часть, а там ловушки Хируко и белые Зецу, марионетки Сасори и бумага Конан, сам он, Пэйн, готовы встретить их новыми ударами, готовы убивать и уничтожать. До тех пор, пока шиноби не добрались до ядра крепости и Гедо Мазо, пока они вынуждены пробиваться сквозь камень, ловушки и белых Зецу, Акацуки побеждают и будут побеждать.

Но сейчас требовалось накопить чакры, поэтому Нагато прибег к традиционной уловке: разговору.

— Это было впечатляюще, учитель Джирайя, — заявил Пэйн-Яхико громогласно, сверху вниз.

— Давно не виделись, Нагато, — ухмыльнулся Джирайя, поправляя свиток. — Правда, почему бы тебе не явиться в настоящем теле?

Шиноби замерли, в конце концов, ритуал разговора перед дракой не был соблюден, так что теперь можно сказать, проходил двойной ритуал "середины драки". Когда обе стороны обменялись сильными ударами, испробовали заранее заготовленные техники и увертки, исчерпали просчитанный план боя, но все равно не смогли победить. Теперь надо было отдышаться, оценить случившееся, собственные промахи и просчеты врага, составить новый план, подлечиться и ринуться в новую атаку.

В этом смысле у Джирайи было формальное преимущество, над планом и битвой уже думал Шикаку, присевший на камень, сведя руки вместе, соединив кончики пальцев в "позу размышления". Пэйн, хоть и привык смотреть глазами шести марионеток одновременно, вести бои и речи одновременно, все же не дотягивал до Шикаку, но зато ему и не надо было думать за такое огромное войско, лишь за верхушку Акацуки.

Тем более что Нагато просто копил чакру, готовясь ударить и уничтожить.

Поэтому, в каком-то смысле, размышляющие стороны были на равных.

— Может потому, что мое настоящее тело не способно ходить? — спокойно ответил Пэйн. — Лист и Дождь вовлекли меня обратно в круг ненависти, который вы мечтали разорвать, учитель Джирайя, в итоге лишь усугубив и усилив отчаяние и боль!

— Годы, когда я учил вас, были прекрасны, — ответил Джирайя, — но не стоит винить меня за свои поступки, Нагато! Ты же помнишь, чему я вас учил, но все же сошел с правильной дорожки, и вместо того, чтобы защищать друзей, решил погубить весь мир!

— Я защищал друзей! — с яростью воскликнул Пэйн-Яхико. — Вот оно перед вами доказательство лживости великих гакуре, труп моего друга, убившего себя, чтобы спасти меня и Конан! Такого мира вы хотели, учитель Джирайя? Мира, где великие Деревни творят, что хотят, а остальные молчат и гибнут под проповеди о том, что не надо увеличивать ненависть? К Шинигами такой мир! Он познает боль и повзрослеет, как повзрослели мы! Вы, учитель Джирайя, вложили в нас несовместимые с жизнью идеалы, следуя которым, погиб Яхико!

— Нет, Нагато, — с грустью в голосе ответил Джирайя, — я лишь развил то, что было в вас, но видимо не слишком преуспел, раз ты теперь винишь меня. Или ты забыл, каким был Яхико еще до того, как я, мы, встретили вас?

— Я помню, — злым тоном ответил Пэйн, — помню, что ваши напарники предлагали убить меня и бросить, легендарные саннины, кичащиеся своей силой!

— Все же ты не убил Орочимару, когда он вступил в Акацуки, не так ли? — спросил Джирайя.

— Он нужен был, чтобы вернее погубить этот жестокий, лживый и несправедливый мир! И он предал! Как предал Итачи! Шиноби Листа — о, я должен был понять еще в детстве, что вам нельзя верить, но вы, учитель Джирайя, задурманили мой разум, ослепили взгляд, но теперь я вижу Истину, я знаю, как разорвать этот круг ненависти, о котором вы нам столько говорили! Да, когда мир шиноби познает боль и содрогнется, все войны прекратятся!

— Что насчет плана "Глаз Луны", Нагато? — перебил его Джирайя.

— Вам не нравится идея лучшего мира, где никто не будет страдать и все смогут соединиться с друзьями, любимыми и родственниками, которых потеряли? — задал контрвопрос Нагато. — Или вы никого не теряли, учитель Джирайя, и поэтому противитесь этой идее?

— Эта идея требует уничтожения мира шиноби, всего лишь, — усмехнулся Джирайя, — конечно я против такого!

— Тогда можете приготовиться к смерти, потому что никто из нас не собирается отступать! — немного пафосно заявил Пэйн-Яхико, взлетая выше, в воцарившейся тишине.

И в эту же секунду одновременно случилось много вещей.

Джирайя поправил свиток за спиной.

Шиноби напряглись и приготовились к новой схватке.

Шикаку прищурился, готовясь отдать приказ на переброску порталами.

Белые Зецу, выглядывающие из многочисленных ходов в летающей скале, выхватили кунаи.

Хируко сбросил синхронизацию с крепостью и устремился наружу, собираясь атаковать Джирайю.

Конан развела руки, собираясь обрушить на поредевшее войско шиноби новую волну смертоносной бумаги.

Из ядра крепости с хлопком исчезла статуя Гедо Мазо.

Крепость дрогнула и начала валиться вниз, наискось, кренясь в сторону отлетевших, но так и не упавших секторов.

26 июня 79 года. На берегу озера, опоясывающего Кровавую Тюрьму.

— Ку-ку-ку, — сказал Орочимару, стоя в тени Гедо Мазо. — Давайте спустимся на землю!

— Статуя, — воскликнула Карин, — она переполнена ужасной чакрой!

— Трое биджу — это не шутки, — согласился Орочимару.

Летающая крепость Акацуки пошла вниз, ускоряясь с каждой секундой.

С нее взлетали фигурки, прыгали, что-то кричали.

— Правильно, приветствуйте великого Орочимару-сама, — согласился Орочимару. — Кабуто.

— Хай, — Кабуто поправил очки, пустившие блик, и раскинул свитки. — Киндзюцу: Эдо Тенсей!

Статуя Гедо Мазо исчезла, и Орочимару усмехнулся.

Глава 32

26 июня 79 года. Внутри падающей крепости Акацуки.

Со всей доступной ему скоростью Нагато сложил печати, призывая Гедо Мазо обратно, спеша успеть, пока летающая крепость не упала на землю. Статуя тут же появилась, встала на место, но оборванные связующие корни не срослись, крепость продолжала падать. Наваливалась тяжесть, Нагато, стиснув зубы, издал сдавленное рычание, складывая печати и взлетая, одним могучим прыжком — парением оказываясь на плече статуи.

В полете Нагато продолжил складывать печати, и, едва оказавшись на плече Гедо Мазо, тут же вытянул руку, навстречу которой из статуи выскочил корень, еще с десяток ударили в спину лидеру Акацуки. Нагато закричал, ощущая, как одновременно с болью нарастает синхронизация, единение и слияние с Гедо Мазо.

— Нагато, что происходит? — раздался встревоженный голос Конан.

— Кто-то призвал Гедо Мазо, — ответил лидер Акацуки, — сломал систему полета и синхронизации с крепостью. Спасайся, Конан!

— Нагато, ты

— Спасайся!

Полная синхронизация!

Повинуясь воле Нагато, Гедо Мазо выстрелило новыми корнями, срастаясь со старой системой, восстанавливая поток чакры, дававший огромной скале возможность летать. Одновременно с этим Нагато глазами марионеток видел, что крепость, падающая по наклонной дуге, наклонившаяся, разваливающаяся на части, уже практически достигла воды. С крепости сыпались камни и белые Зецу, бомбардируя озеро внизу, Нагато отчетливо видел, что берег уже рядом, буквально в двухстах метрах.

Также он видел, что шиноби бегут, спасаются, уходят порталами.

ФШШШУХ!

Отделенные, но так и не упавшие сектора ударились в воды озера, поднимая огромную волну, Нагато понял, что ему не хватит одной лишь секунды, чтобы успеть восстановить систему полета и выровнять скалу до того, как летающая крепость коснется воды. Ярость, гнев и боль вспыхнули в нем, он закричал, вскидывая правую руку, не то, пытаясь удержать крепость в воздухе, не то, снося сотни метров камня над головой, которые должны были обрушиться и похоронить Гедо Мазо и его самого.

— Шинра Тенсей!!!

26 июня 79 года. В небе над падающей крепостью Акацуки.

Крепость начинает валиться вниз, хрен пойми почему, но ясно, что время разговоров закончилось, настала пора действовать. Телепорт на берег, портключ, вспышка. Телепорт, Шизуне, телепорт. Выскакивает шиноби из команды переброски, швыряет портключи десятками, разбрасывая их по камням и траве, немедленно раздается пулеметный стук хлопков, оглушая и ошеломляя.

Шиноби выпрыгивают из порталов десятками, а я прыгаю вниз и вверх, хватая наобум ближайших, телепортируя по двое и трое шиноби за раз, практически на автомате, вижу, как летающие шиноби хватают других и взмывают, Фуу в форме огромного Жука-Носорога садится и взлетает, шиноби вцепляются в панцирь, пытаясь удержаться, что-то командует яростно Шикаку, машет руками.

Внизу вырастает огромная деревянная полусфера, вспыхивают барьеры, внезапно понимаю, даже не понимаю, а осознаю, что будет, когда такая огромная скала упадет под ускорением. Тут же новый выброс адреналина, пятый за последние минуты, даже не знаю, что будет потом, когда меня накроет откатом от адреналина, но сейчас надо сражаться и спасать всех, кого можно.

Телепорт.

Шикаку, брошенный рукой Цунаде, влетает в портал.

ФШШШУХ!

Ранее сброшенные скалы с шиноби достигают озера.

Перед моим взглядом, как в замедленном кино, уходящие под воду скалы, захлестывающие их волны, Цунаде, швыряющая других в порталы, кричащая что-то яростно, и, глядя на нее, другие шиноби до последней секунды организованно и энергично отступают, эвакуируются. Отброшенная падением вода рвется обратно с удвоенной силой, скрывает под собой Цунаде и оставшихся шиноби. Падающая крепость уже вот она, рукой подать, закрывает небо над головой, поэтому отпрыгиваю на берег, в стихийно образовавшийся лагерь, ухватив еще двоих ближайших бойцов.

Все, финита ля шиноби.

Кого смог, того спас, но

БАБАМ!!!

Стена воды взлетает к небесам, накрывает лагерь, как будто озеро тоже решает сбежать прочь от падающей крепости. Вспыхивают барьеры, ослабляя грохот падающей скалы, неподалеку с хлопком возникает кашляющая, мокрая насквозь Цунаде, расцвеченная узором фуин, придерживающая за шиворот какого-то шиноби.

Цунаде падает, печать сползает, к ней кидаются ирьенины.

Неумолчный грохот и сияние барьеров.

— Ты цела? — Шизуне смотрит с тревогой.

— Да, только, — и пересохшее горло сводит спазмом.

Наколдовываю воды, пью судорожно, взахлеб, кашляю, поперхнувшись, и в глазах темнеет. Уф!!

— Как ты, онэ-сан? — тяжело дыша, ощущая все последствия массовых телепортов.

— Я-то в порядке, а вот Цунаде-сама

— Цунаде-сама жива, — выползает на плечо Шизуне Кацую. — Печать Бьякуго спасла ее, но теперь ее резерв истощен.

— Так она же почти и не лечила? — грубо и невежливо, но сил на политесы не осталось.

— Цунаде-сама не восстановилась после Конохи, — кидает на меня сердитый взгляд Шизуне.

— Извини, онэ-сан, просто она глава Альянса и должна была уйти первой, нет?

— Но вместо этого предпочла спасти меня и других шиноби, — подходит помятый Шикаку. — Акацуки умело расставили ловушку, но все же большая часть армии спаслась.

Выдыхаю с облегчением, хотя, казалось бы, что мне с той армии шиноби, когда Шизуне спас? Но все же, как будто использование порталов для массовой эвакуации налагает на меня особые моральные обязательства.

— Погибли в основном те, кто сражался в туннелях и ходах крепости, — говорит Шикаку, — за исключением основной ударной группы с Отшельниками, те успели поставить общий барьер, тут же отступили на поверхность. Но погибшие в туннелях и в стычках на поверхности погибли не зря! Теперь, когда Акацуки потеряли свою летающую крепость, преимущество у Альянса, наша победа лишь вопрос слаженности и мощи общих усилий.

— Почему крепость начала падать? — да, глупый вопрос, но сегодня я что-то не сдержан.

— Не знаю, — получаю ожидаемый ответ. — Но, думаю, теперь у нас будет время и возможности разобраться с Акацуки и выяснить первопричину.

— Думаете, падение не убило их, Шикаку-сан?

— Думаю, что нет, — спокойно отвечает Шикаку. — Готовьтесь к новой битве.

Шизуне смотрит на меня виновато, я на нее.

Киваем друг другу, Шизуне отправляется лечить, а Шикаку командовать.

26 июня 79 года. На берегу озера, окружающего Тюрьму, лагерь шиноби.

— Чакра биджу, которая исходила от Гедо Мазо, внезапно прыгнула вон туда! После этого, почти сразу же вернулась обратно, вглубь скалы! — Хьюга Сю ткнул пальцем вправо от лагеря шиноби на берегу озера.

— Интересно, — Шикаку погладил шрамы.

Статуя — двигатель крепости? Что же, подумал Шикаку, это объясняет падение крепости, но не объясняет перемещение статуи. Итачи говорил, что техника ее вызова проста, но работает лишь у владельца риннегана. Пэйн-Нагато не стал бы внезапно ломать собственную крепость.

Еще один владелец риннегана? Откуда?

Почти немедленно посыпались доклады других сенсорных команд, высланных на разведку.

— Это Орочимару! У него риннеган!

— С ним воскрешенные Эдо Тенсей!

— Опознаны Якуши Кабуто и Узумаки Карин, Джуго и Сакон, и еще десять измененных!

— Ой, как плохо, — медленно произнес Шикаку. — Сигнал в штаб Альянса, нам нужны будут все запечатывающие команды, и как можно быстрее.

Хлопок. И тут же новая волна сообщений сенсоров.

— Конан в воздухе!

— Сасори и его Алая Сотня в воздухе!

— Из камней крепости лезут белые Зецу!

— Гедо Мазо уцелело! Нагато на плече статуи, тяжело ранен!

— Рядом с ним Черно-Белый Зецу!

— Не снимать барьера! — скомандовал Шикаку.

Теперь у Шикаку была вся информация о расстановке сил и противниках.

Он свел пальцы вместе. Оставалось придумать новый план и победить.

26 июня 79 года. Развалины летающей крепости Акацуки.

Огромная скала высилась новым островом посреди озера, бывшую летающую крепость и берег разделяло не более сотни метров мелководья. Почти в центре беспорядочного нагромождения скал виднелся кратер, воронка, в центре которой, окруженная изломанными и разбросанными глыбами, торчала голова Гедо Мазо, медленно поводя тремя (из девяти) открытыми глазами.

Неподвижные, неработающие ноги Нагато свисали с плеча статуи, кровь капала с них, кровь из раздавленной половины лидера Акацуки. Огромная глыба сорвалась с края и ударила его в спину в момент падения летающей крепости, так что теперь лидер Акацуки ощущал, как вместе с кровью из него вытекает жизнь. Он бы уже умер, но связывавшие его со статуей корни устояли, сила Гедо Мазо поддерживала Нагато.

Но это была лишь отсрочка неизбежной смерти.

Нагато тяжело дышал, пытаясь понять, что делать дальше.

— Это Орочимару, — вылез из скалы рядом Черно-Белый Зецу. — У него риннеган, с ним сотня воскрешенных Эдо Тенсей и команда измененных!

— Орочимару? С риннеганом?

Гнев и боль, как физическая, так и душевная, от понимания провала Плана, вскипели в нем, давая силы поднять голову, забыть на минуту о ранениях и сражаться. Конечно, отсоединить тело от статуи не получилось бы — мгновенная смерть — но Нагато обратился к уцелевшим марионеткам Путей. Уцелел лишь один неполный комплект, те, что были в воздухе в момент падения, но и это было больше, чем ничего.

Тем более, что в их числе было тело Яхико.

— Хай, — проскрипел Черный.

— Мое лучшее творение! Мое лучшее творение!!! — взвыл Хируко, выбравшийся на поверхность неподалеку от Гедо Мазо. — Уничтожено одним из саннинов?!! Мои лаборатории? Мои химеры? Моя крепость?!!!

С каждым словом громкость повышалась, в конце он кричал так, что его слышали все, кто выжил при падении, все, кто находился в развалинах крепости. Тело Хируко плыло и менялось, тело ребенка вздувалось и тут же опадало, выскакивали дополнительные конечности и пропадали, тональность голоса тоже плыла, от баса до детского визга, и глаза, казалось, готовы были выскочить из орбит.

Хируко взвыл, вцепился металлическими руками в глаза, вырвал их, отбросил в сторону, тут же выхватил две банки с плавающими внутри шаринганами, моментально вставил их в глазницы, из которых лилась кровь, после чего, тихо выдохнув, рванул вперед на полной скорости, оставляя за собой высокий веер разлетающихся брызг, как будто забыв, что умеет и может летать.

— ОРОЧИМАРУ!!!!! — орал Хируко.

— Надо было его тоже превратить в марионетку, — пробормотал Нагато, складывая печати.

Сасори парил в воздухе, Алая Сотня, точнее полусотня, парила рядом с ним.

— Мои лучшие марионетки! — с ненавистью в голосе процедил он. — Не успел спасти всех! Моя мастерская!

Взгляд его упал на окровавленного, лежащего ничком Нагато, и мысли Сасори сменили направление.

Победа над шиноби, возвышение, каждому по собственной Деревне и биджу, похоже, что всего этого не будет. Уничтожение элиты шиноби, конечно, хорошо, если оно удастся, но это будет означить лишь, что он и Конан, ну и еще этот дурной Зецу, останутся против остальных Деревень, в которых хватает шиноби. Перебить всех? Не проблема, но на это уйдут годы и тысячи марионеток, столько труда впустую, что уже заранее не имеет смысла.

Тем более, что к шиноби добавился Орочимару с риннеганом.

Но если сделать марионетку из тела Нагато?

Уничтожение элиты шиноби и возвращение на поле боя с марионеткой-владеющей риннеганом, это позволит уничтожить гакуре, выиграть время для сбора биджу. Хотя, если Гедо Мазо сейчас захватят шиноби, куда собирать? Или можно построить новую? Это знает только владелец риннегана, но, имея его силу, можно просто подавлять биджу, и запечатывать их в марионетки. Было шесть путей Пэйна, будет Девять Марионеток Сасори, какая разница, главное, что они будут. Мир без боли после уничтожения шиноби — неважно, главное — уничтожить шиноби, продлить свое существование в вечность, хотя надо признать сделать это теперь будет на порядок труднее.

Если бы Пэйн чаще меня слушал, подумал Сасори недовольно, уже давно победили бы.

Конечно, шиноби атаковали бы в любом случае, по достижению Ивагакуре, но все равно не стоило дразнить их, вися над Кровавой Тюрьмой, подумал Сасори. Делай свое дело быстро и незаметно, не затягивай, и сейчас, возможно, не пришлось бы думать над превращением Пэйна в марионетку.

Риннеган, вот ключ, надо спасти риннеган, продолжал размышлять Сасори, быстро, холодно, без эмоций. Тюрьма и Куб — подкинуть идею Пэйну, в любом из трех исходов хуже не будет. Если не удастся уничтожить шиноби и Орочимару, даже если враги захватят Гедо Мазо, то все равно главное — спасти риннеган.

После этого можно будет скрыться и спокойно приготовить все необходимое для реализации Плана Сасори. Без грохота, треска, шума и пыли, без всех этих громких фраз о боли и лучших мирах, просто приготовить и одним ударом все сделать. Это займет несколько лет, как раз успеют возродиться все биджу. Ни к чему делать громкое киндзюцу и продолжать деятельность международной преступной организации.

Нет уж, ему хватит девяти хвостатых марионеток, раз Нагато не справился.

Сасори моментально составил список действий, переделывая План под изменившиеся условия.

Предполагалось, что элитная Алая Сотня будет наносить удары по одиночным сильным шиноби, давая Сасори новые тела для новых марионеток, пускай за каждую из кукол шиноби заплатили десятью своими, это все равно было неприемлемо. Жаль, что не удалось сделать марионетку со свойствами Черно-Белого Зецу, возможностью ходить под землей, но способы сбежать с телом Нагато есть. Но вначале пусть Пэйн реализует свой план, у него еще есть марионетки Путей, пусть он и не способен ими сейчас управлять в полную силу, сосредоточившись на Гедо Мазо, но все же у Акацуки еще есть сила и возможности.

Да, решил Сасори, я подожду, реализую свой план в нужный момент.

Огромная бумажная птица рухнула с небес, прямо к Гедо Мазо.

— Нагато! — со страхом в голосе воскликнула Конан.

— Пока живешь — сражайся, не так ли? — со слабой усмешкой ответил Нагато. — Готовь оставшиеся взрыв-печати, ударим по шиноби!

— Но Нагато! Ты умираешь! — Конан тоже закричала, от страха и боли, которую у нее вызывал вид окровавленного, наполовину раздавленного тела старого друга. — Тебе не сражаться нужно, а лечиться!

— Отказаться от Плана? — с болью в голосе спросил Нагато. — Нет, этому не бывать! Я продержусь еще одно сражение, а благодаря синхронизации с Гедо Мазо, не дам его призвать. Готовь взрыв-печати, Зецу, готовь свои белые копии, Сасори готовь марионеток, мы будем сражаться, сокрушим шиноби и Орочимару, покажем им нашу мощь!

— Одними взрыв — печатями их не одолеть, — пробормотала Конан и тут же опять закричала. — Да зачем этот План, если ты погибнешь, Нагато?

— Ты закончишь План, — отрезал Нагато, — тогда мы встретимся в лучшем мире. В мире, где не будет боли и страданий!

Конан замерла, пытаясь найти подходящее возражение, подобрать контраргументы.

— Куб, — сказал Сасори.

— Нет! — тут же воскликнул Нагато. — Все, хватит споров, пора атаковать!

Он вздохнул, сел с усилием, стиснув зубы, преодолевая боль, тут же с небес слетел Пэйн-Яхико, вскидывая руку и ударяя Шинра Тенсей. Техника снесла мешающие скалы, открывая вид на берег, на сияние барьеров над войском шиноби, на стоящую столбом пыль в том месте, где Хируко атаковал Орочимару.

Несколько долгих секунд Нагато изучал обстановку.

— Вначале удар чакрой из Гедо Мазо, потом Тендо ударит на отбрасывание, тут же твоя атака, Конан. Сасори, прикрывай Конан, Зецу — пускай всех белых в атаку из-под земли, пусть вносят хаос и неразбериху!

— Хай! — привычно отозвалась верхушка Акацуки.

Мрачные Конан и Сасори взмыли в воздух, Черно-Белый Зецу погрузился в почву, рассылая приказы белым Зецу, которые, в отличие от шиноби, пережили падение легко и спокойно, просто погрузившись в скалу, смещаясь в ней.

— РААА!!! — взревела голова Гедо Мазо, широко распахивая рот и испуская луч из чакры, прямо в барьер над армией Альянса шиноби.

Хируко мчался вперед, пылая яростью и гневом, уже не соображая, что атака его не слишком-то разумна, так как все вытесняла одна, огромнейшая мысль. САННИНЫ. Цунаде побила его. Джирайя побил его. Он стал сильнее, он улучшил себя, он сделал огромную летающую крепость, способную уничтожать целые гакуре, и что же?

Пришел саннин Орочимару и побил его!

Ну, не его, но его творение, тем не менее это было так же больно, как если бы побили его самого. Поэтому Хируко мчался вперед, не разбирая дороги, благо тело Химеры и без того прочное и упрочненное техникой Дотона, теперь стало несокрушимым после поглощения улучшенного генома Стали.

Хируко мчался, вздымая столбы брызг, в глазах его крутились томоэ шарингана, позволяя реагировать, предсказывать, видеть чакру. Он видел, что там впереди не только Орочимару, но и масса других шиноби, оживленных Эдо Тенсей и просто живых, но Хируко было плевать. Одна мысль вытеснила все остальное, и Хируко полностью отдался ей.

УБИТЬ САННИНА.

— Кучиёси-но-Дзюцу! — ударил ладонями о землю Орочимару, но ничего не произошло. — Ку-ку-ку, так и знал, что у Нагато есть еще какая-то техника в запасе!

— Орочимару-сама! — заорала Карин, придерживая левой рукой очки, красные волосы ее буквально встопорщились, волна страха ударила по окрестностям. — Там!

Правая рука ее выстрелила в направлении скалы, вознесшейся над водами озера, раздутый живот колыхнулся, Джуго придержал Карин за плечо, переходя в частичную трансформу и все равно не успевая. Десятка и Сакон сомкнули ряды, но, кроме самого Орочимару, только Кабуто успел отреагировать правильно.

Он просто отпрыгнул в сторону, прикрываясь гробами Эдо Тенсей, из которых, конечно, вылезли шиноби, но еще не все, и, самое главное, еще никто не отдавал им команд. Призыв осуществлял Кабуто, но, даже после того, как он принял стимуляторы, сотня воскрешенных по первому варианту, в десять процентов от полной силы и при полном отсутствии воли, оставалась его пределом.

Орочимару посмотрел на бегущего Хируко и предвкушающе улыбнулся.

Хируко налетел как ураган, разметав и вбив в землю Десятку и Сакона, взорвав их и еще десяток воскрешенных, проткнув лезвиями всех, кто оказался в радиусе воздействия его техник. Соединяя Джитон и Котон, добавляя в него Бакутон, соединенный с возможностями шарингана, Хируко производил из чакры сталь, метал ее во врагов с невероятной скоростью и точностью, и как будто этого было мало, сталь взрывалась прямо в телах врагов.

В мгновение ока Хируко изничтожил часть приспешников Орочимару, пролетел мимо, пройдя сквозь Орочимару. Хируко моментально выбросил вниз руку, стальной якорь, ударивший в землю и камень, крутнулся на месте, опять ударил, опять пролетев через Орочимару, развернулся и замер.

— Шинра Тенсей! — сказал Орочимару, удерживая Хируко на месте. — Ты кто такой?

Хируко ярился, силясь дотянуться до саннина, ощущая только злобу и гнев. Как? Как? Как?

— Ах да, Хируко, ку-ку-ку, — усмехнулся Орочимару, — как же, как же, я даже вспомнил тебя, после новостей о битве за Коноху, не сразу, правда, но вспомнил.

— Как ты это сделал?! — заорал Хируко. — Убью! Убью! Откуда у тебя риннеган?!

— Много будешь знать — долго не проживешь, ты же не саннин, ку-ку-ку, — хохотнул Орочимару. — Какая восхитительная ненависть, пронесенная через десятилетия! Но все же вот так атаковать меня, не слишком ли самонадеянно?

— Я убил твоих слуг, убью и тебя! — прохрипел Хируко. — Я докажу, что стал сильнее саннинов!

— Оглянись, — усмехнулся Орочимару.

Тела разорванных взрывами воскрешенных шиноби слетались обратно, собираясь из листочков и кусочков, как будто их создала Конан. Проткнутые лезвиями стояли, ничуть не беспокоясь о ранениях, единственные, кто погиб по-настоящему, так это четверо из Десятки Сакона, остальные были просто ранены и от того злы вдвойне. Трансформация второго уровня печати позволила им выжить, но сделала еще более уродливыми.

— Ну что, сам сдашься, или мне вначале тебя убить? — улыбнулся саннин.

— Орочимару-сама! — еще раз вскрикнула Карин. — Статуя с биджу извергает чакру! Белые Зецу движутся под землей! Шиноби тоже пришли в движение! Их становится больше! Плохо видно через барьер, но их больше!

— Как обычно, — хохотнул Орочимару, — не можешь справиться сам, позови других шиноби!

— Взрыв — печати повсюду! — Карин почти плакала, глядя на творящееся вокруг.

— Джуго — охраняй Карин, — скомандовал Орочимару. — Кабуто, разберись с этим Хируко!

— Хай, — отозвался Кабуто, поправляя очки, после чего сместился в сторону.

Орочимару опустил руку, а Кабуто отдал молчаливый приказ воскрешенным.

Хируко осознал, что его отпускает удерживающая техника, тут же град ударов обрушился на него. Потоки стихийных техник и железа, еще что-то долбило сверху, Хируко ощущал попытки воздействия гендзюцу, захохотал безумно, отчаянно, чувствуя, как его защита уже не справляется.

Тело его вздулось, металлизировалось, Хируко хлопнул себя по животу.

— Тайная Техника Хируко: Взрыв Кеккей-Генкай!

Алый узор расцветил его тело, начавшее вздуваться во все стороны, выбрасывая сотни металлических игл и лезвий, захватывая почву, превращая ее тоже в металл и бомбу, с ураганной скоростью, так как Хируко выплеснул в атаку все свои запасы чакры в мгновение ока.

Шквал техник, обрушивающихся на него, оказался бессилен против такого выброса.

Воскрешенные шиноби переключились на защитные техники, но было слишком поздно, взрыв, идея которого была взята у Дейдары, сотни и тысячи кусочков стали, взрывающихся в полете, рвущих на части все вокруг, сам взрыв, огромным грибом вознесшийся к небесам, все это ударило и разметало, заслонило пылью и каменной крошкой, и победный рев Хируко вознесся к небесам.

— РААА!!! — взревела еще раз статуя.

Поток чакры изо рта Гедо Мазо ударил, снося барьеры, раскрывая войско Альянса.

Пыль оседала, открывая вид на уцелевшего Орочимару, даже не запылившегося, так как весь взрыв и ярость металла прошли сквозь него. Воскрешенные шиноби разлетелись на миллионы кусочков, как и Десятка Сакона, которые, правда, не могли собраться вновь в единое тело, в эрзаце воскрешения. Сам Сакон слабо ворочался на земле, силясь подняться.

— Ку-ку-ку, — задумчиво изрек Орочимару. — Какая полезная техника, Тоби.

Воскрешенный Тоби поклонился, сверкнув Мангеке шаринганом сквозь прорезь спиралевидной маски.

— Кха, кха, — доносился кашель Карин, — Джуго, встань с меня!

— Это было близко, — вставая, спокойно сказал обожжённый и ободранный, обгоревший Кабуто, поправляя отсутствующие очки.

— Он еще жив! — взвизгнула Карин, указывая на лежащего на земле Хируко.

— Это ненадолго, ку-ку-ку, — хохотнул Орочимару, впихивая шарик в рот Хируко и активируя технику. — Съешь Чибаку!

— Аммм, — отозвался Хируко, но было поздно.

Несмотря на все невероятную прочность его нового тела, техника Чибаку Тенсей смяла Хируко, превратила в оболочку для шара, изогнув причудливым образом. Хируко еще попробовал что-то сказать, применить какую-то технику, но не успел, голова его сплющилась и разлетелась, вмялась в растущий шар Чибаку.

— Ку-ку-ку, — облизнулся Орочимару, отменяя технику.

Глава 33

26 июня 79 года. Развалины летающей крепости Акацуки.

Поток чакры Гедо Мазо смел барьеры, и глазам Нагато предстала армия Альянса, готовая к бою, выстроенная в боевые порядки. Четыре наземных отряда по тысяче шиноби, три отряда в воздухе, плюс ирьенины и их прикрытие, штаб, Каге и Отшельники. Шиноби не бежали разбитые с летающей крепости, они отступили, сохранили боевой дух и порядки, готовые сражаться и побеждать.

Гнев вспыхнул в Нагато, гнев и злоба на великие гакуре, особенно Лист, одновременно с этим он ощутил укол страха и приступ слабости в наполовину живом теле. Отшельники поднялись чуть выше, Нагато увидел, как они заканчивают складывать печати, тут же в голове его раздался выкрик Конан.

— Это Ярость пяти стихий, Нагато, не дай им завершить технику!

— РААА!!! — новый, еще более мощный поток чакры ударил из рта Гедо Мазо.

— Баншо Теннин! — провозгласил Пэйн-Яхико из небес, ударяя в Отшельников.

Притянуть их и бросить навстречу потоку чакры, не дать завершить технику, просто и надежно.

26 июня 79 года. Армия Альянса.

— В атаку! — донесся приказ, четыре наземных отряда побежали вперед.

— Стихия Земли: Горный хребет! — полоска воды между развалинами летающей крепости и берегом исчезла, вместо нее воздвигся перешеек.

— Стихия Воды: Цунами! — воды озера обрушились на скалу Акацуки.

— Стихия Молнии: Шторм! — потоки молний забили прямо из безоблачного неба, целясь в Гедо Мазо.

Одновременно с этим Отшельники прервали технику и воздвигли барьер, сияющую пирамиду, по грани которой скользнул поток чакры из Гедо Мазо и ушел бессильно в небо. Техника притяжения тоже разбилась о стены барьера, Нагато понял, что его провели, обманули, перехитрили.

— Стихия Ветра: Великий Ураган!

— Великая Песчаная Буря!

Одновременно со стремительным потоком песка, бурей, от которой потемнело небо, раздался рык Чоумея, выпустившего поток взрывных жуков, целясь в марионетку Тендо.

— Стихия Огня: Испепеляющая Буря! — синхронная техника устремилась к Конан.

— Стихия Пара: Туман — обманка! — огромная белая лошадь скрылась в облаке тумана.

— С этой техникой я песни создаю, и сегодня вам ее дарю! — раздался голос Хачиби. — Чернильный Ливень!

Дождь из чернил ударил по площади, захватив озеро и развалины крепости, даже частично накрыв войско шиноби, бегущее в атаку.

— Все по плану, — потер подбородок Шикаку. — Райкаге! Цучикаге!

Отряд лучших мастеров тайдзюцу, возглавляемый вздувшимся, еще более мускулистым Райкаге, скрылся в облаке пара и чернил. Одновременно с этим второй воздушный отряд, лучшие летуны Листа и Камня, под командованием Куроцучи и Какаши, ринулись в атаку по воздуху.

— Мизукаге!

— Хааай, — мелодично пропела Теруми Мэй, складывая печати. — Вместе! Волна Кислоты!

26 июня 79 года. В небе над озером, опоясывающим Кровавую Тюрьму.

Конан не видела, но знала, что где-то там внизу умирает Нагато, прикованный к статуе, и это вселяло в нее решимость сражаться. Пускай часть запасов пропала в недрах разрушенной скалы, но и того, что осталось, ей хватит, чтобы уничтожить всех шиноби!

— Стихия Бумаги: Отложенный взрыв!

Поток обычных листков ударил навстречу Испепеляющей Буре, под воздействием чакры Огня, листки расцвечивались узором кибаку фуда, тут же взрывались, от перенасыщения чакрой, одновременно ослабляя и разрывая технику шиноби. Одновременно с этим Конан формировала нового Ангела, бомбардировала наземную армию, бегущую в атаку, и пыталась рассеять песчано — паро — чернильную завесу, скрывавшую огромный объем, захватывающий даже часть развалин крепости.

Но этого было недостаточно, поэтому она подала знак Сасори.

— Снижайся! — закричала она. — Задействуй Алую Сотню, защити Нагато!

— Хай, — проскрипел марионеточник, ныряя вниз и увлекая за собой кукол.

Конан на мгновение удивилась — Сасори просто подчинился? — но тут же выбросила эту мысль из головы. Неважно! Защитить Нагато и сражаться до последней взрыв — печати! Еще у нее мелькнула мысль схватить Нагато, заключить его в бумажный кокон и сбежать, от сражений, от всего, но Конан лишь помотала головой. Мало того, что Нагато, скорее всего, умрет сразу после отсоединения от статуи Гедо Мазо, так еще он потом не простит ее за бегство.

Никогда не простит.

— Ливень бумажных сенбонов!

Джигокудо вызвал пылающую голову, готовясь ремонтировать марионеток Путей и кукол Сасори, так как вторая его функция — допроса, здесь уже была не нужна.

— Удар ярости Райкаге!

В пятиметровой глубины воронке осталась лишь каша из равномерно перемешанного камня и тела марионетки.

Чикушодо хлопнул руками о землю, запуская привычную цепочку призывов. Трехголовый пес, затем птица, затем бык, носорог, краб и напоследок хамелеон, во рту которого можно укрыться от взглядов шиноби. Конечно, призывы не продержатся долго, но их основная цель лишь задержать, замедлить шиноби, давая возможность белым Зецу и Конан нанести удар.

— Кучиёси-но-Дзюцу!

— Гав! Гав! Гав!

— Удар Пустыни!

— Вихрь Конохи!

Пес отлетел в сторону, на ходу выбрасывая из тела еще три головы, цепляясь лапами за скалы, но все же падая в воду. Чикушодо тут же взмыл в воздух, на ходу призывая огромную птицу, уже с ее головы швыряя носорога прямо на шиноби, дерзнувших его атаковать.

— Танец каменных тел!

Один из шиноби Ивы влетел прямо в клюв птицы, заклинив его своим телом, еще двое обрушились на Чикушодо, закручивая его, избивая каменными руками, впечатывая в птицу, которая исчезла с хлопком. Шиноби Ивы, немедленно сложив четыре печати, с ускорением ринулись вниз, прочно удерживая в захвате тело Чикушодо.

— Смертельное падение!

Тело Шурадо, о четырех ногах и шести руках, крепко, прочно и надежно стояло на скале, готовясь начать обстрел. Ракеты и лазера, бей по площади — не промахнешься, когда такая толпа бежит в атаку! Он ударил, прямо в завесу пара и чернил, прожигая, разрывая ее, и даже не понял, что случилось, когда нога одного из джонинов Облака снесла ему голову, вместе со сверкающей лазерной установкой.

Кувыркаясь, продолжая испускать лазерный луч, голова отлетела в воду, с громким "плюх!" опустилась на дно, покатилась ниже, по каменному подводному склону. К тому моменту подоспевшая четверка джонинов Кумо уже закончила превращать остальное тело Шурадо в сотню обломков, все еще искрящихся от воздействия стихии Молнии и могучих ударов.

Тело Гакидо впитывало техники, тут же било чакрой в ответ, вслепую, в туман и пар, ударяя по площади, стараясь зацепить как можно большее количество шиноби. В ответ раздавались стоны раненых и новые, более яростные выкрики, все более мощных техник, это было как раз то, для чего Гакидо и был предназначен.

Впитывать чакру и отдавать ее, по воле владельца риннегана.

— Полуденный тигр! — раздался выкрик.

В тело Гакидо ударила не техника из чакры, которую можно выпить, но сжатый воздух, порожденный мощью Майто Гая, открывшего седьмые Врата. Тело Гакидо снесло, вмяло, разорвало, равно как и огромный кусок скалы, открывая дорогу к кратеру с торчащей в нем головой Гедо Мазо.

Нагато стиснул зубы, не замечая, что прикусил губу и язык, до крови, полившейся вниз по подбородку. Шиноби учли особенности марионеток, блокировали их общее поле зрения, после чего пустили в бой не владельцев могучих дзюцу, а мастеров тайдзюцу, одновременно на всех. Увиденное в битве за Коноху и ранее явно было проанализировано, учтено, разложено по полочкам, не говоря уже о том, что сообщил Итачи.

Нагато с ужасом ощутил, как перед ним в полный рост встает призрак поражения.

Но тело Тендо, тело друга Яхико еще цело!

Он еще может сражаться!

— Шинра Тенсей! — и третий воздушный отряд отбросило в сторону.

— Стихия Дерева: Пронзающий корень!

— Бумажное Копьё!

— Искусство Отшельника: Великий Ураган!

— Шинра Тенсей!

Удар Тендо отбросил технику Отшельников и вынырнувших из облака внизу шиноби, сбросил их на землю. Для удара в полную мощь, чтобы сдуть эту завесу, блокирующую зрение, следовало накопить энергии, но непрерывные удары Отшельников не давали этого сделать. Нагато скривился, осознав, что завесу, блокирующая зрение, можно теперь и не трогать, какая разница, раз из всех Путей уцелело лишь тело Тендо?

— Я еще не проиграл! — прошептал он яростно. — Чибаку Тенсей!

Над развалинами летающей крепости взмыл небольшой шарик, ядро техники притяжения.

— Чибаку! — крикнул один из команды сенсоров, стоявших возле Шикаку.

— Сигнал джинчурики! — тут же скомандовал Шикаку. — Сигнал Какаши — план "Заря"!

В небо взлетели две желтые вспышки, донесся рев биджу. Атака бомбами биджу на технику Чибаку была частью общего плана, и так же, как во время штурма летающей крепости, джинчурики не подвели. Хан и Киллер Би ударили синхронно двумя бомбами, одинаково фиолетовыми, искрящимися от чакры, сверху пролился шторм из жуков мини-бомб биджу, тут же Чоумей ударил вдогонку потоком ядовитых ос, норовя накрыть развалины летающей крепости.

Бомбы ударили синхронно, разрывая Чибаку, ударной волной отбрасывая даже воду от скал, обнажая дно и скалы, выплескивая озеро на берег очередным ударом цунами. Мутная вода ярилась и билась волнами, казалось, что идет дождь, так часто по воде били всплески каменной крошки, вырванной взрывами жуков бомб Чоумея.

Одновременно с этим АНБУ во главе с Какаши в стремительном пике забросали Гедо Мазо светозвуковыми гранатами, ослепляя и оглушая Нагато. Гедо Мазо, взревев, ударило потоком чакры, прямо в пикирующих шиноби, но Какаши уже ударил в ответ своей техникой Мангекё, поглощая удар статуи, прикрывая своих подчиненных. Вспышки и звуковые удары частично ослабила сама голова статуи, прикрыв Нагато, но и остального хватило, чтобы парализовать лидера Акацуки.

Если бы не связующие корни, то Нагато, скорее всего, вообще отбросило бы от статуи.

— Сигнал Отшельникам! Общий удар! — крикнул Шикаку.

— Искусство Отшельника: Таран Воды!

— Искусство Отшельника: Огнемет!

— Искусство Отшельника: Меч Земли!

— Искусство Отшельника: Рассекающий Вихрь!

— Искусство Отшельника: Клык Небес!

Пять техник, с разницей в полторы секунды между каждой, ударили в тело Тендо, но предосторожность оказалась излишней. Уже первая техника снесла и изломала тело Яхико, а вторая добила марионетку, сожгла ее почти моментально. Ослепленный и оглушенный Нагато не управлял Путями, Гедо Мазо, ревя, било лучом вслепую, пытаясь достать давно уже отлетевших назад АНБУ.

— Удар по Конан! — тут же скомандовал Шикаку.

— Искусство двух Отшельников: Разящая Песнь Ветра и Пламени!

— Стихия Огня: Бушующий Вулкан!

— Стихия Огня: Ярость Дракона!

— Стихия Огня: Испепеление!

Нагато не видел и не слышал, но через связь с марионетками ощутил смерть Тендо, гибель тела Яхико.

Тут же вспышкой, ударом ножа в сердце, перед его глазами встала картина настоящей смерти Яхико. Ловушка Дождя и Листа, подлая и эффективная, насмешливые лица Данзо и Ханзо, самопожертвование Яхико. Именно он был лидером Акацуки, был тем, кто вел за собой людей и шиноби, тем, кто зажигал сердца, и пусть у него не было способностей Нагато и Конан, но возможно именно поэтому он был истинным лидером.

Поэтому Данзо и Ханзо потребовали его голову, потребовали, чтобы Нагато убил Яхико, угрожая иначе убить Конан. Пока Нагато колебался, Яхико сделал выбор и сам ринулся навстречу ножу. В тот момент, который Нагато помнил так же отчетливо, как будто это было вчера, нож пронзил не только тело Яхико, но и сердце Нагато, остался в нем незаживающей раной, пускай и не буквальной. Отвечая на его боль и ярость, из-под земли выметнулось Гедо Мазо, и тогда же, в ту секунду, Акацуки переродились.

Не стало больше организации, старающейся помочь людям и шиноби страны Дождя.

Появились Акацуки — организация международных преступников, организация, не гнушающаяся любых дел, во имя Цели и Плана. Причинить миру ответную боль, разорвать круг ненависти при помощи страха и еще большей боли, создать новый мир, мир, в котором все умершие вернутся к жизни и не будет больше войн.

Мир, которому теперь никогда не суждено случиться.

Гнев, ярость, злоба и воспоминания бурлили в Нагато, и, отвечая на его состояние, ревело Гедо Мазо, ударяя потоками чакры. Оглохший из-за применения гранат Нагато не слышал этого, в ушах его гремели другие звуки, вторая война шиноби, смерть родителей, смерть Яхико, смерть шиноби, смерть, смерть и еще раз смерть.

Теперь ему, Нагато, тоже придется умереть, вслед за ним умрет Конан, рухнут Акацуки, исчезнет План, и шиноби будут праздновать победу, похваляясь своими подвигами. Пройдет год или десять, опять великие гакуре будут нагибать малые, творить, что хотят, множить боль и смерть, усиливать круг ненависти, ходить гордые своими прошлым, не зная и не ведая, не желая знать и ведать, сколько зла это породит в будущем.

Нагато уже не ощущал разбитого и сломанного тела, кровь и ярость бурлили в нем, чакра бежала быстрее по системе циркуляции, а боль, терзавшая его все эти годы, перерождалась в ненависть ко всем шиноби. Все эти годы он считал шиноби детьми, продолжающими играться в чакру и войны, которых надо как следует отшлепать, чтобы боль помогла им повзрослеть.

Но теперь эти дети, отнявшие у него родителей, друзей, детство, страну, приготовились и собрались отнять его жизнь, жизнь Конан и, что было гораздо важнее, окончательно уничтожить План. Никакого нового мира. Никакого Яхико. Постоянные войны, боль, смерть и страх для тех, кто слабее, и торжество силы и ненависти.

Да, сила и ненависть, стиснул зубы Нагато, я покажу им и силу, и ненависть!

Он сложил печать связи.

— Что творится вокруг?

— Нагато! — с облегчением в голосе отозвалась Конан. — Ты жив!

— Я жив, — медленно ответил лидер Акацуки, — но Пути уничтожены, и Яхико тоже. Меня ослепили и оглушили, воспользовавшись этим, нанесли удар.

— Понятно, — торопливо ответила Конан. — Орочимару в стороне, Хируко попробовал его взорвать, но не вышло. Войско шиноби остановилось, чтобы не попасть под удар биджу, Зецу нанес удар. Сейчас идет сражение на перешейке, но это ненадолго, шиноби скоро прорвутся. Меня отбросили техниками Огня, похоже так и будет продолжаться. Сасори должен был тебя прикрыть!

— Я ослеп и оглох, — повторил Нагато, — проиграл эту битву. Моя самонадеянность всех подвела, я так торопился сразиться с шиноби и повергнуть их, что сам оказался повержен и наказан. Последняя просьба к тебе, Конан, прикрой меня, выиграй минуту и потом улетай.

— Нет, — со страхом в голосе отозвалась Конан. — Нагато, не надо!

— Яхико умер зря! Акацуки погибли зря! — закричал Нагато. — Теперь получается, что все погибли зря, шиноби великих гакуре будут хохотать и плодить смерти и страдания для всех остальных! Но я не допущу этого!

— Нагато, ты умрешь!!

— Я и так умираю, — неожиданно спокойно ответил Нагато, — меня поддерживает Гедо Мазо, но это ненадолго. Жертва Яхико не должна пропасть зря! Ты же помнишь, я и так собирался сделать это!

— В конце Плана, после сбора девяти биджу, — Конан почти плакала, — чем воскрешение Мадары сейчас поможет тебе?

— Мне? Ничем. Но Плану — поможет! Мадара уничтожит шиноби, разорвет круг ненависти, создаст новый мир, без боли и войн! Конан, я прошу тебя лишь задержать войско шиноби на минуту, дать мне время применить технику Воскрешения!

— Нагато, оставим шиноби сражаться с Орочимару, — умоляющим голосом произнесла Конан, — улетим, вылечим тебя, начнем все заново.

— Не будет этого заново, — мрачно ответил Нагато, — великие гакуре никогда не простят тех, кто покусился на их власть. Разве ты не видишь?! Стоило их немного затронуть, как они отложили свою войну в сторону, сразу объединились! Так будет и в будущем! Пятерка Великих будет объединяться, давить всех конкурентов, а потом возвращаться к своим войнам, в которых будут гибнуть и страдать простые люди, шиноби малых Деревень, все те, у кого не хватит силы противостоять в одиночку. Наши жертвы, жертва Яхико, который хотел помочь людям, пропадут зря!

— Нагато, — внезапно помертвевшим голосом ответила Конан. — У тебя будет минута и даже больше.

— Конан! Ударь и улетай, не хватало еще, чтобы и ты погибла!

— К чему мне эта жизнь, после смерти Яхико и я умерла, и теперь, — Конан замолчала. — Неважно. Я ударю в полную мощь, не экономя силы. Действуй, как задумал, ты прав, боль и жертвы наших друзей и родных не должны пропасть зря!

— Прощай, Конан.

— Прощай, Нагато.

Продвижение войска шиноби по созданному перешейку, дамбе, внезапно застопорилось, так как из земли и камня полезли белые Зецу, хватая за ноги, ударяя кунаями, пытаясь высосать чакру, укусить, повалить. Атаковав прямо в середине войска, белые Зецу лишили шиноби возможности применять мощные площадные техники, но это был мнимый выигрыш. Джонины и чунины, опытные, разъяренные, знакомые со способностями белых Зецу, не растерялись, сразу ударили в ответ, применяя кунаи и техники ближнего боя, измолачивая врагов руками и ногами.

Белые Зецу падали десятками, каждый прорастал в дерево, не слишком могучее и высокое, но все же дерево, так что перешеек между берегом и развалинами летающей крепости моментально покрылся лесом. Как будто Тензо применил одну из техник Мокутона, в четверть силы.

— Очень интересно, — заметил Шикаку, наблюдающий за сражением.

Сасори парил, укрывшись за головой Гедо Мазо от взглядов шиноби.

Алая полусотня укрылась за камнями и замерла, Сасори даже убрал нити чакры, чтобы снизить заметность для сенсоров. Конечно, в обычных условиях такое не прошло бы, но здесь и сейчас Гедо Мазо своим излучением перебивало возможности любого из сенсоров, а от обычных взглядов марионеток защищали скалы.

Сасори оставалось только подождать, совсем чуть-чуть, немножко. Нагато недолго осталось, потом вырвать глаза, риннеган, и бежать, скрыться, притворившись, что его марионетки уничтожены. Сасори может напал бы сразу, но мощь Пэйна была ему слишком хорошо знакома, и рисковать в таком деле никак нельзя было.

Поэтому Сасори ждал, затаившись и слившись с камнем.

Конан сняла ограничения с собственного тела, увеличив мощь, ускорив поток чакры. В чем-то эта техника была схожа с техникой Восьми Врат, только Конан было легче открыть свои условные "Врата Смерти", так как все тело ее сейчас состояло из бумаги.

Синее кимоно Конан стало зеленым от чакры, а затем и красным от крови, вырывающейся из тела.

Она вскинула руки, в одно мгновение завершив построение стометровой фигуры.

Название техники раскатилось над водами озерами, скалами, армией Альянса и стихло вдали.

— Стихия Бумаги: Возмездие Ангела!

Нагато ощущал, что зрение и слух потихоньку возвращаются к нему.

— Зецу! — позвал он.

— Хай, — проскрипел Черно-Белый откуда-то слева. — Армия шиноби завязла, но белые Зецу скоро закончатся. Конан в небе сдерживает остальных.

— Хорошо, значит, у меня есть время, — тяжело дыша, сказал Нагато. — Мне не удалось осуществить План, но я исправлю свою ошибку, как смогу. Воскрешение должно было произойти в конце Плана, тогда я успел бы войти в новый мир, мне хватило бы сил, но сейчас нет. Сейчас я умру сразу после техники Воскрешения, так что Зецу.

— Да, Пэйн-сама?

— Передай, расскажи, что тут случилось, расскажи об Орочимару и его риннегане, обязательно.

— Хай, я передам.

Сасори понял, что ему придется сразиться с Черно-Белым за риннеган, и тихо запустил нити чакры к марионеткам Алой Сотни. Сражение его не пугало, главное ударить разом, не давая Черно-Белому убежать, а впрочем, подумал Сасори, пускай убегает, главное забрать у Нагато, как только он умрет, риннеган.

Как только он умрет.

Синее небо над головой Сасори стало белым от взрыв — печатей Конан.

— Тогда остается только последнее, — произнес Нагато, складывая две печати.

Черно-Белый Зецу предвкушающе облизнулся, глядя на седого, окровавленного и наполовину раздавленного, слепого, сцепленного со Статуей корнями, Нагато. Пускай не торжество Плана, но может быть Мадара сумеет переломить ситуацию?

Из плеча Гедо Мазо вылезла пылающая голова, и Нагато объявил технику Воскрешения.

— Ринне Тенсей!

Глава 34

26 июня 79 года. В небе над развалинами летающей крепости Акацуки.

Конан знала, что сейчас сделает Нагато, они столько раз обсуждали это, что она знала все наизусть. Только предполагалось, что вначале они соберут девятерых биджу в Гедо Мазо, и когда Дерево будет готово зацвести, тогда воскреснет Мадара, чтобы использовать свой шаринган и технику Бесконечного Цукиёми на весь мир. Нагато должен был успеть прожить достаточно, чтобы план "Глаз Луны" успел завершиться и родился новый мир. Реальность бесконечного Цукиёми должна была отменить все смерти, вернуть всех умерших, оживить их и отменить смерть и боль.

Теперь, теперь этого не будет.

Возможно, Мадара и сумеет собрать всех биджу, а не только тех трех, что оказались в Гедо Мазо. Возможно, он сумеет когда-то там, в будущем реализовать План, и тогда она снова увидит Нагато и Яхико, живых, смеющихся, не думающих о войне. Возможно, это будет когда-нибудь потом, и увидеть смеющегося и беззаботного Нагато было бы изумительно, ибо после смерти Яхико он заледенел. Да и она сама тоже заморозила чувства, отбросив все ради великой цели и плана.

Теперь, теперь все это исчезнет.

Можно дать волю гневу и ярости, и мысли, что и Яхико, и Нагато мертвы, и в ярости этой, в мысли, что они умерли, сражаясь, найти в себе силы сразиться в последний раз. Дать Нагато время на активацию Ринне Тенсей, дать Нагато время умереть, сражаясь. Он и сейчас уже мертв, как и она, они оба мертвы с момента, когда Яхико пожертвовал собой, чтобы они жили, и теперь она просто не может сделать меньшего!

Теперь, теперь она тоже пожертвует собой.

Конан разгоняла себя, выходя на запредельный уровень генерации и расхода чакры, зная, что фактически сжигает сама себя, ради того, чтобы преодолеть барьер управления, ударить одновременно всеми оставшимися взрыв — печатями по огромной площади, накрывая и шиноби, и Орочимару, и давая Нагато время подготовить и осуществить технику Воскрешения.

Триста миллионов взрыв — печатей, этого хватит, чтобы полностью заполнить объем вокруг лагеря Альянса и команды Орочимару, и взрывать их непрерывно в течение трех минут, подумала Конан. Она не знала, откуда приходят эти цифры, но знала, что это сила ее генома, кеккей-генкай Бумаги, и знала, что эта сила не ошибается.

Пятидесятиметровые крылья бумажного ангела распахнулись, и Конан воспарила, ощущая, как струится по ней чакра, бежит полноводным потоком, захлестывая все вокруг, и она направила эту силу в бумагу, распечатывая свитки и свитки из свитков одновременно, захлестывая все вокруг потоком бумаги, на два порядка превосходящим все, что видели шиноби ранее. И дело было не просто в количестве взрыв — печатей, но и в скорости их распространения, чакра Конан струилась по бумаге, давая кибаку фуда скорость тренированного джонина.

Конан, направляя вперед взрыв — печати, опять вспомнила книгу из детства, в которой говорилось об ангелах. Шесть крыльев стометровой фигуры, повинуясь ее приказу, почернели, а два огромных бумажных меча стали красными, ярко-алыми, как будто омытыми кровью.

— Теперь я — Ангел Смерти, — прошептала Конан, ощущая, как вместе с взрывами и бумагой из нее истекает жизнь.

26 июня 79 года. Лагерь армии Альянса, на берегу озера, опоясывающего Тюрьму.

Армия Альянса шла в атаку по земле, воде и воздуху, порталами прибывали запечатывающие команды, и казалось, дело идет к завершающему удару, который покончит с Акацуки и Орочимару. Земля дрожала от топота тысяч ног, копыт и щупалец, яростные крики и приказы сотрясали воздух, и раздавался в ответ оглушающий рёв Гедо Мазо. И все же, бумажный ангел Конан выделялся даже в этом гуле, реве, грохоте, потоках чакры из Гедо Мазо и ответных ударах техник шиноби.

— Конан светится от чакры! — заорал один из сенсоров в ухо Шикаку. — Ярче биджу и Гедо Мазо! И ее взрыв — печати тоже!

— Проклятье!

Шикаку вскочил, подхватывая тенью и швыряя в воздух свиток, немедленно выпустивший пять красных вспышек, ярких, объемных, и все же теряющихся в вакханалии общей свалки сражения. Но глава клана Нара уже положил руку на голову связному, обращаясь разом ко всей армии, от чунина до Каге.

— Всем отступить в лагерь! Прикрывайте друг друга от взрыв — печатей, барьерным командам полная готовность, летающим отрядам — немедленно приземлиться и укрыться в лагере!

Шиноби стремительно начали отступать к берегу и приземляться, и за те несколько секунд, что потребовались Конан на приготовления к удару, армия Альянса вернулась на исходную позицию. Белые Зецу пытались помешать им, не дать отступить, хватали за ноги, вцеплялись, метали вдогонку кунаи, но шиноби слаженно и слитно отбивались, бежали, прикрывали друг друга техниками и железом.

Шикаку тем временем уже связался с Отшельниками.

Акацуки опять опоздали на секунду.

— Искусство Отшельника: Несокрушимый Сияющий Куб! — четверо Отшельников замерли в углах, держа барьер.

Немедленно, подобно полноводному потоку, могучему урагану, налетела белая стена взрыв — печатей, закружила бумажная вьюга, стремясь добраться до армии Альянса, укрывшейся на куске вытоптанного берега.

— Если она будет так атаковать больше пяти минут, нам конец, — пробормотал Тензо, глядя на бесконечные всполохи взрывов и печатей, пытающихся прорвать сверкающие стены барьера.

— Значит, у нас есть еще пять минут, до окончания сенмода у Отшельников, — спокойно заметил подошедший Шикаку. — Двадцать секунд на вход в сенмод и установку нового барьера, не так ли?

— В идеальных условиях даже десять, — кивнул Тензо. — Все равно не уверен. Даже эти секунды — слишком много, я ощущаю через барьер мощь взрывов, каждый из них слаб, но по совокупности — что-то сравнимое с бомбами биджу и техниками риннегана. Нет, даже превосходящее их.

— Тут возможны различные варианты прикрытия, — задумчиво ответил Шикаку. — Например, ударить синхронно техниками Огня, отбросить взрыв — печати. Или, если к моменту выхода Отшельников из сенмода удар взрыв — печатями не прекратится, то вы, Тензо-сан, поставите защитную сферу Мокутоном, а Отшельников перенесем порталами. Потом, внутри защитной сферы из дерева, Отшельники поставят новый барьер. У нас будет... примерно восемь замен, если мы потеснимся внутри барьера или перебросим часть армии обратно в основной лагерь.

— Моего Мокутона может и не хватить, — пробормотал Тензо, — это же дерево, а не щит чакры! Даже два метра дерева — недостаточно против такой мощи. Может, лучше эвакуировать армию?

— Если выбор будет стоять между уничтожением армии и ее отводом, то конечно, — кивнул Шикаку, — но сейчас такой выбор не стоит. Отведя армию, мы потеряем инициативу, а здесь и сейчас секундное промедление может стоить Альянсу победы.

— Возможно, нужно еще поставить барьер внутри барьера — заранее, — сказал подошедший Джирайя. — Если наши четверо джинчурики быстро смогут, хотя нет, не смогут, ладно, это была глупая идея. Ни Наруто, ни Фуу не изучали барьеры.

— У нас есть еще барьерные команды, — кивнул Шикаку, — возможно, это не такая уж и глупая идея. Да, ни одна команда не накроет такой объем барьером достаточной мощности, но у нас хватает команд, можно накрыть все несколькими барьерами. Четырьмя, по числу Отшельников, надо только убедиться, что они не мешают друг другу, чтобы барьеры не получались ослабленными и все. Нам даже не надо будет отступать никуда, барьерные команды держат составные щиты на полной мощности, закрывая область и Отшельников. Затем Отшельники снова входят в сенмод и снова ставят барьер, так можно держаться, пока у Конан не закончатся взрыв — печати.

— Или чакра, — вздохнул Джирайя, — она никогда не была лидером по запасам чакры, и это явно заранее заготовленные запасы, еще с битвы за Коноху. В результате возникает вопрос: что изменилось с того времени? Если бы Конан атаковала также яростно в Конохе, кто знает, смогли бы мы одолеть Акацуки?

— Вы хотите сказать, Джирайя-сама, что там она экономила силы, а теперь нет? — озадаченно спросил Шикаку, поглаживая шрамы.

— Именно, именно, — кивнул Джирайя. — И мне не нравится эта разница, не говоря уже о том, что мы сидим здесь, не зная, что происходит снаружи. Ни один сенсор не пробьется через такой вихрь чакры и барьеры.

Шикаку метнул взгляд в сторону, где, за спиной склонившейся над раненым Шизуне, стояла Гермиона, с поджатыми губами, скрещенными на груди руками. Это был, конечно, выход, не считая установленной на местности портальной сети, но последнее Шикаку пока решил приберечь. Да и не факт, что порталы вообще остались рабочими, после такого буйства техник и взрывов, не факт, что они приведут куда надо, а не в ловушку.

То есть все равно надо было знать, что происходит вокруг.

Но Гермиона — это вариант.

26 июня 79 года. Команда Орочимару на берегу озера.

Орочимару оскалился, вскидывая руку, ударяя техникой риннегана навстречу потоку взрыв — печатей.

— Шинра Тенсей!

Сфера отталкивания смела бумажный поток, но недостаточно быстро, Орочимару успел прикрыть себя и раненую команду, но не воскрешенных, из которых еще не все успели собраться воедино после самоподрыва Хируко. Саннин не слишком волновался, убить взрыв-печатями воскрешенных невозможно, но Конан внезапно изменила условия игры. Поток бумаги ударил в неполные тела воскрешенных, которые еще не восстановились, обволакивая их бумажным коконом и тут же утаскивая куда-то вдаль.

— Она запечатывает их! — с легким удивлением в голосе воскликнул Кабуто.

Помощник Орочимару ощутил через прямую связь с воскрешенными, как гаснут и исчезают они один за другим, как будто огоньки, задуваемые сильнейшим ураганом. На рефлексах он отдал команду воскрешенным — сражаться! — и белую вьюгу прорезали всполохи и шары огня, ударили струи воды, заблистали молнии и загрохотали воздвигаемые из земли стены. Там, в этом белом вихре за пределами сферы Шинра Тенсей, бились воскрешенные, и проигрывали, забирая с собой сотни тысяч, если не миллионы кибаку фуда, и все же этого было недостаточно, чтобы противостоять бумажному вихрю.

Кабуто, обожжённой рукой опять поправил отсутствующие очки и тут же подумал, что взрыв повлиял на его умственные способности. Он слишком понадеялся на бессмертие воскрешенных, забыв, что Конан управляет не чем-либо, а именно бумагой, и легко может реализовать огромное количество запечатывающих печатей. Она не могла убить воскрешенных, но убирала их с поля боя, и противопоставить этому можно было только одно. Кабуто быстро сложил печать концентрации, сосредоточился, отзывая воскрешенных, убирая их обратно в гробы, туда, где до них не дотянется запечатывающая бумага Конан, и откуда он потом сможет легко их вызвать обратно.

Сохраняя каменное лицо, мысленно Кабуто поморщился, мог бы и раньше сообразить!

Он оглянулся, но так и не увидел очков на выжженной и уничтоженной, изрытой мелкими ямками земле. В стороне топтался с ноги на ногу огромный, серый Джуго в трансформе, и рядом с ним занималась самолечением Карин. Кабуто дернул обожженной щекой, сообразив, что эти двое ему в поисках очков не помогут, разве что у Карин отобрать.

— Скольких она успела запечатать? — усмехнулся целый и невредимый Орочимару.

— Половину, — ответил Кабуто.

Теперь, когда не надо было держать Эдо Тенсей, можно было заняться лечением самого себя, и руки Кабуто окутались зеленым сиянием Шосен дзюцу.

— Ку-ку-ку, половины, возможно, и хватит для ловушки на запечатывающие команды шиноби, — задумчиво отозвался Орочимару. — А может быть, и не хватит.

Орочимару не знал, способна ли статуя поглотить воскрешенных Эдо Тенсей и получить бесконечную чакру, но знал, что скоро узнает. Конан явно пошла в последнюю атаку, когда шиноби ставит на кон все, жизнь и чакру, и без умения ходить в такие атаки не бывает сильных шиноби.

Но все равно Орочимару считал такие атаки глупостью.

Сакон, в двухголовой трансформе, тоже обожженный и проткнутый, изодранный, с отломанным рогом и огромным синяком в пол-лица на одной из голов, замедленно и вяло осматривал тела Десятки.

— Эти двое еще дышат, их еще можно спасти, — сказал он, склоняясь над наименее изуродованными, всего лишь разорванными напополам телами измененных. — Если влить в них крови и чакры Карин.

— Карин, — усмехнулся Орочимару, удерживая Шинра Тенсей. — Даже не думай их лечить, ты нужна мне в полной силе и возможностях.

— Хай, Орочимару-сама, — слабым голосом отозвалась Карин.

Она промолчала, что все равно не собиралась этого делать. Прежняя Четверка Звука вызывала у нее отвращение, эта Десятка отвращение и брезгливость, и чакра у них была жидкая. В Четверке чакра была концентрированная, могучая, ужасная на вид, но могучая, а эти подопечные Сакона на взгляд Карин были жидковаты. Неудивительно, что Четверка смогла прикрывать саннина посреди Конохи, а эти слабаки не выдержали всего лишь атак Хируко.

Карин ощущала, даже сквозь взрывы, что барьер Отшельников стоит, не шелохнувшись, и вздохнула украдкой.

— Но, Орочимару-сама, — запротестовал Сакон.

— Никаких но! — отрезал Орочимару. — Ты их отбирал и натаскивал!

— Я отбирал бойцов, как вы приказали, Орочимару-сама, — угрюмо отозвался Сакон. — Слишком поздно их начали учить барьерам, вы же нас натаскивали на Шиши Энджин два года!

— Заткнись, Сакон! — с внезапной злобой крикнула Карин. — Набрал слабаков, а теперь валишь все на наставника!

Сакон метнул злой взгляд за спину Орочимару, но придержал язык, не стал кидаться перед лицом Орочимару в атаку, неважно, физическую или словесную. Про себя Сакон, конечно, подумал, что подстилка наставника взяла себе слишком много воли, но сдержался. У него не было даже надежды ударить как-нибудь потом Карин в спину, потому что за ней везде тенью ходил Джуго, с которым Карин сдружилась за эти месяцы.

Джуго в ее присутствии вел себя всегда мирно, сдерживался, и Сакон знал, что это означает: любой, посягнувший на Карин, встретится с взбешенным Джуго, во всей его мощи и неудержимости. Одна мысль об этом заставляла Сакона содрогаться, потому что при всей гениальности наставника, печать его и трансформа второго уровня не воспроизводили всей силы прародителя печати Джуго.

Сакон знал это наверняка, потому что неоднократно сражался в спаррингах с Джуго в режиме трансформы.

— Замолчите оба, — рыкнул Орочимару, — поберегите силы для грядущей битвы!

— Может быть, отступить и ударить потом, когда шиноби не ждут, Орочимару-сама? — спросил Кабуто.

— Нет, — отрезал Орочимару, — кто бы из наших врагов не победил, не будет никакого потом, поэтому я должен победить, и вы мне в этом поможете!

— Хай, Орочимару-сама! — отозвалась команда и замолчала, вернувшись к самостоятельному лечению.

Техника Шинра Тенсей отталкивала все, и поэтому казалось, что за пределами сферы бушует беззвучная белоснежная вьюга, как будто смотришь через толстое стекло, не пропускающее звуков.

26 июня 79 года. На плече Гедо Мазо, развалины летающей крепости Акацуки.

Из пылающей головы Гедо ударил зеленый луч, прямо в выскочивший из ниоткуда вертикальный гроб.

Одновременно с этим Нагато обмяк и повис, удерживаемый корнями, связавшими его с Гедо Мазо.

Учиха Мадара вышел из гроба, оглядываясь вокруг.

В единственном глазу его медленно вращались три томоэ шарингана. Волосы, некогда черные и густые, торчавшие пышным кустом, составлявшие часть его образа, узнаваемого повсюду в Элементных странах, теперь свисали бледными и жидкими прядями. Могучее тело в доспехах, волевое лицо, яростная чакра, все то, что тоже составляло часть образа Мадары, и было воплощено в знаменитой статуе, стоявшей в Долине Завершения, всего этого не было.

Пэйн воскресил старика, такого, каким был Мадара, когда пробудил риннеган.

Мадара сделал два шага к умершему Нагато, протянул руку, вырывая риннеган и вставляя в свои глазницы.

— Приятно вернуть родные глаза! — объявил он, ухмыльнувшись.

— Приветствую вас, Мадара-сама! — проскрипел Черно-Белый Зецу, торчащий из соседнего камня.

Мадара положил руку на Гедо Мазо, на один из штырей, которыми соединялось тело Нагато со статуей, и нахмурился.

— Зецу! Кажется, Нагато должен был меня воскресить, когда в Гедо Мазо будет девять биджу, а не три! — с гортанным произношением, четко выраженным недовольством, сказал Мадара. — Где Обито и мое оружие? Почему мой риннеган видит сражение с шиноби, в котором шиноби явно имеют преимущество?

— Обито мертв, — проскрипел Черно-Белый. — Орочимару заманил его в ловушку и убил.

— Несмотря на Мангекё шаринган? — нахмурился Мадара.

— Да. У Орочимару уже был к тому времени собственный Мангекё и на моих глазах он поймал Тоби в Цукиёми и сжег ему мозги. После этого разразилась четвертая мировая война, и Нагато решил одним ударом собрать семерых биджу в битве за Коноху.

— Коноха разрушена? — Мадара слегка наклонил голову вбок.

— Не до конца. Из-за предательства Учиха Итачи, которого завербовал Тоби, план Нагато провалился.

— Учиха Итачи?

— Он, вместе с Тоби, вырезал клан Учиха и присоединился к Акацуки.

Мадара не то, чтобы оживал на глазах, но высасываемая им из Гедо Мазо чакра явно улучшала его состояние. Теперь он уже не выглядел дряхлым стариком, скорее крепким пожилым шиноби.

— Дальше, — повел рукой Мадара, не отрывая взгляда от бумажного вихря последнего сражения Конан.

— Удалось захватить трех биджу, мы отступили, Хируко — сумасшедший шиноби, помешанный на том, чтобы превзойти саннинов, сделал при помощи техник шиноби Неба и чакры биджу летающую крепость.

— Шиноби Неба? Хммм, забавно, — выражение лица Мадары не изменилось. — Продолжай.

— Мы разгромили Кровавую Тюрьму, забрали Куб и сутки висели там открыто, Нагато заманивал шиноби, но они нанесли удар только сейчас, когда мы взлетели и собирались лететь к Ивагакуре. Появился Орочимару с риннеганом, и отозвал Гедо Мазо, нарушил полет и крепость упала.

— Куб желаний из Кровавой Тюрьмы? — уточнил Мадара и, получив кивок в ответ, усмехнулся. После чего задал следующий вопрос. — Откуда у Орочимару риннеган?

— Он проник далеко в секреты Акацуки, и за это мы хотели его убить, но он бежал раньше, и скрывался все эти годы, и раскрылся только, чтобы убить Тоби и передать Пэйну, что он все знает, и сообщит гакуре о плане "Глаз Луны", и поэтому Нагато объявил о сборе армии, и придумал план, как победить шиноби и собрать всех биджу.

— Похоже, тут долгая история, на которую нет времени, — ответил Мадара. — Расскажешь потом, после победы.

— Санби и Рокуби рассеяны, Санби два с половиной года назад, Рокуби — неделю. Уничтожена Киригакуре.

— Неплохо, — усмехнулся Мадара. — Но я вижу, что шиноби сильны и полыхают чакрой!

— Коноха, — проскрипел Зецу с ненавистью. — Это все Коноха! Они откуда — то раздобыли девчонку, Гермиону, которая делает им вещи с Хирайшином, позволяет общаться друг с другом через все страны, и создает воду, при помощи которой Отшельники Конохи входят в сенмод без призывных животных. Их была Дюжина полгода назад, пятеро сейчас, один из них владеет Мокутоном, плюс Джирайя, и именно они побили Нагато, не дали ему победить в битве за Коноху!

— Сенмод, — прищурился Мадара. — Сенмод мне не помешает. Мокутон? У Хаширамы нашелся наследник?

— Орочимару, — прохрипел Зецу, — он взял клетки Хаширамы и приживил их детям, один из шестидесяти выжил и получил Мокутон, и теперь верно служит Конохе.

— Орочимару, риннеган и Коноха, — задумчиво протянул Мадара. — Думаешь, они работают вместе?

— Ходили слухи, что эта девчонка с Хирайшином создана Орочимару, но саннин нападал на Коноху и чуть не разрушил ее, а полгода назад Отшельники Листа гонялись за Орочимару.

— Да, да, как же, их нарекли Саннинами, — расхохотался Мадара, — этот глупый Обито все восхищался ими, помню, помню, это было очень забавно. То есть непонятно, по-настоящему сейчас Орочимару и шиноби сражаются, или это просто игра?

— Никто из нас этого так и не понял, — ответил Зецу.

— Ладно, — Мадара оторвался от статуи Гедо Мазо, сложил руки на груди.

Теперь он чем-то напоминал Джирайю. Мощь и возраст, крепкое телосложение, не говоря уже о том, что шиноби, которые смогли бы в одиночку противостоять Мадаре, во всех Элементных странах можно было бы пересчитать по пальцам трехпалой руки, и пальцев более чем хватило бы.

— Собирай всех оставшихся белых Зецу, убьем двух шиноби одним кунаем, — сказал Мадара.

— Хай, — протянул Черно-Белый, погружаясь в скалу.

Мадара посмотрел на сверкающие взрывы и белую пелену взрыв — печатей.

— Этот мир слишком мал для двух владельцев риннегана, — процедил он.

26 июня 79 года. Где-то в небе над озером, опоясывающим Кровавую Тюрьму.

Конан не видно в этом вихре взрывающейся бумаги, но барьер вроде держится, так что не проблема.

Оп, какие-то мумии в бумажных бинтах вылетают из вихря, интересно. Летят куда-то вдоль берега по направлению к развалинам крепости и Гедо Мазо, как будто пирожки из какого-то мультфильма. Забыл название. Мультфильм, короче, и там летали пирожки кому-то в рот. Эта хрень выглядит похоже, только пирожки бумажные.

Телепорт, со стороны летающей скалы, упавшей в озеро, благо там Конан ничего не взрывает.

Хмм, а ведь я знаю эту хрень. Орочимару был замечен после падения крепости. Эдо Тенсей, да такой массовый? У меня шевелятся корни волос, так как внезапно догадываюсь пересчитать эти самые "пирожки", и их больше сорока, а ведь всего с двумя Орыч зажигал так, что в Конохе было жарко.

Конан, получается, сражается на два фронта, давит наших и Орыча?

Конечно, это не делает ее другом и союзником, да и Шикаку же призвал запечатывающие команды, но все равно, хорошо, вряд ли Орыч воскрешал умерших в прошлом году генинов. Она запечатывает и отвозит к Пэйну на хранение, или все-таки статуя будет их жрать?

Так, надо подлететь поближе, без демаскирующих хлопков телепорта.

Расстановку сил посмотреть, Шикаку же просил, а буду возвращаться, можно и парочку запечатанных прихватить, у нас они точно сохраннее будут, чем в руках Акацуки. С Орычем непонятно, тут надо ждать, пока вихрь бумаги стихнет. В смысле, одолей Конан Орыча — так не стала бы кидать кучу взрывов в никуда, так ведь?

Перевожу взгляд на торчащую из камня огромную голову статуи Гедо Мазо.

Волосы не просто встают дыбом по всему телу, меня как будто ставят под холодный душ, предварительно посадив под стол и приказав выпрямиться со всей силы. Ладно, там Сасори и Зецу, эти мне знакомы, но фигура на плече статуи! Постаревший, но все равно узнаваемый, до дрожи в коленках, до испачканных трусов и заикания.

— Учиха Мадара! — хриплю, забыв об осторожности

Глава 35

26 июня 79 года. Рядом с Гедо Мазо, развалины летающей крепости Акацуки.

Мадара услышал голос из ниоткуда.

— Учиха Мадара!

И тут же перешел в боевой режим, как будто не было всех этих лет угасания под землей, с редкими выходами на поверхность, каждый из которых стоил ему года жизни и, в конце концов, даже Гедо Мазо было уже неспособно поддерживать в нем жизнь. Но сейчас, вернув себе силу риннегана, подпитавшись энергией биджу из Гедо Мазо, он перешел в боевой режим так легко и естественно, как будто ему снова было двадцать пять, и он вел клан Учиха против Сенджу, в полной силе и ярости.

И ничего. Ни чакры, ни движения вокруг.

Хлопок! Два плывущих по воздуху запечатанных тела исчезли.

Мадара был готов активировать защиту или атаковать убегающего, но ничего не произошло.

— Что это было? — пробормотал он.

— Эта девчонка, Гермиона, она была здесь, — проскрипел снова вылезший Зецу, — и бежала, хлопок — это эффект ее Хирайшина, и нет барьера чакры, который бы ее задержал.

— Я не видел ее чакры, — констатировал Мадара. — У нее отсутствует чакра и она способна творить техники? Занятно. Может, мастер марионеток, прячущийся за соседним камнем, раскроет нам, в чем тут секрет?

— Меня зовут Сасори, Мадара-сама, — сказал Сасори, выходя из-за камня. — Орочимару скрыл СЦЧ Гермионы, никто не видит ее чакры.

— Занятно, — Мадара переступил с ноги на ногу. — Она бежала к шиноби?

— Да, — тут же ответил Черно-Белый.

— Значит они в курсе, что я здесь, что же посмотрим, — ухмыльнулся Мадара. — Пускай приходят, я сомну их.

— Отшельники, — добавил Сасори.

Мадара посмотрел на него, подумав, что очень трудно читать шиноби, если тот прячет марионетку в марионетке, и где-то там внутри еще прячется сам. Еще он подумал, что этот кукольник, Сасори, не просто так прятался в такой близи от умирающего владельца риннегана, но предпринимать пока ничего не стал, не то время, не то место.

— Да, сенмод Хаширамы был неприятной вещью, — улыбнулся Мадара, обнажая белоснежные зубы, — но я многому научился, сражаясь с Богом шиноби. Пускай приходят, а если не придут, я сам атакую их!

Еще он подумал, что схватит носителей секретов и при помощи техник риннегана выпьет их энергию, затем души, и получит все знания, и это поможет ему добить остальных шиноби и гакуре. Хирайшин и сенмод очень облегчат жизнь, кивнул самому себе Мадара, и усмехнулся. Пускай план "Глаз Луны" провалился, он подождет, ничего страшного, Нагато хорошо придумал, как разрешить ситуацию. Уничтожить всех сильных шиноби и подождать возрождения биджу, да это будет хорошо.

Надо только выиграть эту битву и заполучить все секреты и техники.

— К слову об атаках, — продолжал Мадара, — расскажи, что умеют твои марионетки.

26 июня 79 года. Команда Орочимару на берегу озера.

Орочимару держал технику, размышляя о том, что будет после. С его печатями он никогда не испытывал недостатка в энергии, и мог держать Шинра Тенсей в таком состоянии целый день, в отличие от Конан, которая явно выдыхалась. Неразличимо для взгляда, но ощутимо через технику: поток взрыв-печатей становился слабее, частота ударов и взрывов падала.

— Приготовьтесь, — скомандовал Орочимару. — Скоро Конан окончательно ослабнет, сразу наносим удар.

— В направлении Гедо Мазо, Орочимару — сама? — спросил Кабуто, потирая переносицу.

Орочимару посмотрел на своего верного помощника и ассистента, и на лице его прочитал лишь любопытство и ожидание новых удивительных и чудесных открытий. Саннин невольно подумал, что все-таки Кабуто прошел отличную школу в Конохе, пускай он вдвое моложе самого Орочимару, но уже сейчас во многом не уступает. Конечно, ему нужна руководящая рука, лидер, сам по себе Кабуто будет долго метаться во все стороны, пытаясь понять, что делать, мир вокруг и свое место в нем.

Зато под руководством Орочимару — идеальный инструмент для завоевания мира!

— Да, Кабуто, раз Нагато не дает мне призвать Гедо Мазо, то мы сами придем туда и отберем у него такую полезную статую! И заодно распечатаем обратно всех, кого запечатала Конан, либо они сами распечатаются, когда Конан ослабеет и утратит контроль над бумагой, но я бы не стал на это рассчитывать.

— Шиноби?

— Шиноби, ку-ку-ку, — согласился Орочимару. — Поэтому, как только взрывы прекратятся, сразу выдвигаемся к скалам с Гедо Мазо на полной скорости. Джуго — несешь Карин. Карин — рапортуешь обстановку, что и где происходит, особенно шиноби, чтобы не ударили нам в спину. Сакон — прикрываешь нас сзади. Кабуто, снова применяешь Эдо Тенсей, и пусть они идут первыми в атаку.

— Хай, Орочимару-сама, — отозвалась команда вразнобой.

Орочимару выдержал паузу, и добавил.

— Если не будем медлить, то захватим не только Гедо Мазо, но и риннеган Пэйна, ку-ку-ку!

26 июня 79 года. Временный лагерь армии Альянса, на берегу озера.

Шикаку выслушал торопливый доклад Гермионы и задумчиво почесал подбородок.

Озадаченная тишина разливалась между собравшимися Каге и Шикаку.

— А ведь дедушка встречал Мадару, — внезапно сказала Куроцучи, и плотину прорвало.

— Как?!

— Ведь он же погиб!

— Разве Хаширама не сразил его?

— Неужели он дожил до наших дней?

— Сколько ему? Сто лет?

— Но как?

— Риннеган в глазах — Мадара с риннеганом! Катастрофа!

— И Орочимару с Эдо Тенсей!

— Может стравить их с Мадарой?!

— Погодите, Итачи же говорил, что за Акацуки стоял шиноби в маске — Мадара?

— Но он же погиб?

— Риннеган, сила Мудреца Шести Путей — Нагато воскресил Мадару, только по-настоящему! Не так, как это делает Эдо Тенсей!

— И как нам сражаться с такими монстрами?

— Мы же противостояли Пэйну, почему не сможем одолеть Мадару?

— Потому что это Мадара, а никто из нас не Хаширама?

Каге замолчали почти одновременно, выплеснув из себя эмоции, посмотрели на Шикаку.

— Не спорю, Мадара — это плохо, — кивнул глава клана Нара, — но техники риннегана в исполнении Пэйна мы видели и способны были противостоять. Опыт Мадары — это вдвое хуже, но если он не освоился с риннеганом, то первые минуты будет слабее, это можно и нужно использовать. Если, разумеется. Гораздо важнее другое — то, что Конан запечатывает шиноби, воскрешенных Орочимару.

Он кивнул на два тела в стороне, которые уже были перезапечатаны и приготовлены к отправке порталами.

— Исходя из того, что сообщают сенсоры и Гермиона-сан, можно сделать следующий вывод. Нагато пожертвовал собой, и с помощью риннегана, разменяв жизнь на жизнь, воскресил Мадару. Почему? Лидер Акацуки, Учиха в маске, мог бы дать ответ, полагаю, но Орочимару убил его. Возможно, нужно спрашивать Орочимару, после того, как он будет пойман, повержен и надежно лишен всех своих способностей. В любом случае факт остается фактом, Мадара воскрес, Нагато умер. Конан, последняя из трех учеников Джирайи-сама

Джирайя, стоявший в стороне, тяжело вздохнул, переступил с ноги на ногу, с помрачневшим жабьим лицом, но промолчал.

— пошла в атаку, и, судя по ее мощи, она сжигает себя, чтобы выиграть Нагато время на воскрешение. Фактически, и Нагато, и Конан совершили, или совершат, в случае Конан, самоубийство, истратив свою чакру на техники.

— К чему все это, Шикаку-сан? — немного нервно спросила Теруми Мэй, теребя хвост прически.

— К тому, что запечатанные воскрешенные не долго останутся таковыми. Как только Конан умрет, исчерпав чакру, ее печати спадут с воскрешенных, и они вернутся в бессмертный отряд Орочимару. Сколько он их поднял — нам известно, сотню, и пускай, среди них нет Каге, но все равно были опознаны шиноби с кеккей-генкай, сильные и умелые, прославившиеся своими подвигами, так что, думаю не надо объяснять, с какой мощью мы имеем дело. Поэтому нельзя упускать возможность запечатать без усилий половину поднятых Эдо Тенсей, и едва атака Конан стихнет, придется совершить бросок к Гедо Мазо.

— Я и Сандайме изучали Эдо Тенсей после нападения на Коноху, — сказала Цунаде, тут же поправилась. — Не саму технику, а ее применимость и воздействие. Чтобы воскрешенные сражались в полную мощь, Орочимару должен будет дать им полную мощь, если можно так выразиться. Зная осторожность моего бывшего напарника, могу уверенно сказать, что он на такое не пойдет. Орочимару не трус, но воскрешенные шиноби в полной силе, осознающие, что их воскресили и направили против родных гакуре, такой риск не в его характере. Они будут послушны, безвольны, сильны, ну скажем в одну десятую от той силы, когда были живыми. Эту слабость Орочимару закроет численностью, что собственно и случилось.

Цунаде задумалась на секунду, припоминая подробности и добавила.

— Воскрешенные требуют контроля, чтобы они могли сражаться сами — им надо дать волю и силу, на это Орочимару не пойдет. Соответственно, пока он контролирует воскрешенных, он вряд ли будет способен на мощные техники сам по себе. Конечно, у него измененное тело, команда для охраны, но все же, пока он ведет воскрешенных, он уязвим.

— Раз так, — рыкнул Райкаге, — надо сразу прорваться к нему и ударить!

— Наверняка он оставит десяток воскрешенных при себе для охраны, — возразила Куроцучи, — но если быстро их всех выбить, то Орочимару будет вынужден сбросить контроль над остальными, и их можно будет запечатать в это время.

— Да, да, — закивал Шикаку, — но первым ударом все же надо запечатать тех, кого запечатала Конан. Из тех же соображений. Даже если ее печати спадут, у нас будет от десяти до двадцати секунд на повторное запечатывание. То есть, повторяю, нужен будет рывок в сторону статуи, первый боевой отряд блокирует Мадару, второй — Орочимару, команды запечатывания разбираются с воскрешенными. Конечно, наши противники сильны, но и мы не слабы, и вместе сможем победить, особенно, если сразу ударить по Мадаре и Орочимару в полную мощь, благо местность вокруг все равно уже обезлюдела.

О том, что будет, если Мадара и Орочимару истребят лучших шиноби, Шикаку не стал говорить. Все это было высказано еще тогда, в битве за Коноху, когда из крови и смертей зарождался Альянс. Шикаку, не показывая вида, подумал, что тогда Каге готовы были вцепиться друг другу в глотки, зато сейчас работают как единая команда. Что будет потом, когда общий враг будет побежден?

Сумеет ли мечта Сандайме воплотиться?

— Силы Мадары нам известны, — говорил Шикаку. — Белые Зецу во главе со своим прародителем, тут тоже все известно. Хируко, если он выжил, не слишком большая угроза, но все же им лучше заняться вам, Райкаге. Или вам, Хокаге, раз он так жаждет сразиться с саннинами.

— Идеально было бы столкнуть еще раз его и Орочимару, — заметила Темари.

— Конечно, Казекаге, — улыбнулся Шикаку. — Сасори и его полусотня марионеток с шаринганами, и, конечно же, сам Мадара, с его опытом, техниками и риннеганом. Второй отряд, против Орочимару, у которого тоже риннеган, пятьдесят или около того воскрешенных сильных шиноби, и несколько живых помощников с уникальными способностями и с проклятыми печатями Орочимару. Исходя из этого, определим составы отрядов, трех отрядов. Один против Мадары, второй против Орочимару, третий прикроет шиноби запечатывающих команд. Плюс в составе третьего же отряда ирьенины и команда переброски. Так что третий отряд можно сказать работает в тылу. Запечатывает уже запечатанных и переходит ко второму отряду, для работы против воскрешенных.

— Если Орочимару решит воскресить, допустим, Третьего Райкаге или Второго Цучикаге, то мало нам не покажется, даже в одну десятую их силы, — рыкнул Эй.

— Все умершие Каге были сильны, — согласился Шикаку, — не говоря уже о том, что в истории всех гакуре хватало сильных и запредельно сильных шиноби, с кеккей-генкай или без. Их нужно разносить в клочья и запечатывать, поэтому в отряд против Орочимару поставим джинчурики, всех джинчурики. Дополнительно соображение: так они будут дальше от Акацуки. Удары бомбами биджу по воскрешенным и самому Орочимару, и запечатывание. Конечно, одни они не справятся, нужен отряд поддержки. Опять же, исходя из воскрешенных, но, не забывая о силе риннегана. Плюс превосходство в воздухе, удары стихиями Молнии и Лазера, и Ветра, думаю, в этом отряде должны быть шиноби с этими элементами, то есть Кумо и Суна, преимущественно. Барьерные команды, и отряд сильнейших пользователей тайдзюцу во главе с Райкаге, как командиром отряда, для прямой атаки на Орочимару. Как показала атака летающей крепости, такая тактика вполне эффективна, тем более, что Орочимару не создавал марионеток Путей и не имеет их объемного зрения.

— Хорошо, Шикаку-сан, — кивнула Темари.

— Я размажу его, — рыкнул Райкаге, сжимая кулак.

— Орочимару — мастер ядов, — добавила Цунаде в пространство.

В принципе все и так это знали, но Годайме Хокаге решила, что стоит напомнить.

В конце концов, она, хоть и могла сражаться, но уже без Бьякуго и не могла применять массовое лечение через Кацую. Отряд в четыре сотни ирьенинов высших рангов — это очень хорошо, даже для такого элитного войска в пять тысяч шиноби, но все же отряд можно убить, блокировать или не дать добраться до раненых, и самоуверенность, рождающаяся из силы, вполне могла создать проблемы даже для Райкаге.

Впрочем, тут Цунаде недооценила обстановку.

Если кто и страдал самоуверенностью, то Нагато и Конан быстро от нее излечили, буквально за пять минут.

— Второй отряд возглавит пятерка Отшельников Листа, шиноби со стихиями Земли и Воды, Ива и Кири, такое же деление на воздушный и наземный отряды плюс сенсоры. Задача — подавить Мадару, не дать белым Зецу приблизиться к войску, и если все же они подойдут — приоритетно отражение атаки двойников, не дать им выпить чакры и сбежать. Даже с учетом того, что это финальное и решающее сражение, лучше не допускать этой проблемы в будущем, и уничтожить всех белых Зецу здесь, не дать им расползтись по Элементным странам. Поэтому — сдерживаете Мадару, отражаете атаки Гедо Мазо, и уничтожаете белых Зецу, и марионеток Сасори, если он тоже пойдет в атаку. Атака на Мадару потом, заодно пусть покажет свои техники и стиль боя, нужно понять, есть ли разница между ним и Нагато, в техниках риннегана особенно.

Каге обдумывали слова Шикаку, отдавали распоряжения.

— Хокаге-сама, вас с отрядом АНБУ и Хатаке Какаши я все же попрошу прикрывать отряд ирьенинов, — сказал Шикаку, прикрывая рукой глаза, массируя их. — Если враг прорвется — это будет катастрофа, если же враг еще и захватит команду переброски — глобальная катастрофа.

— Хорошо, — кивнула Цунаде, невольно подумав о событиях, случившихся всего неделю назад.

Пятнадцать портключей и Коноха получила под бок огромнейшее войско.

Цунаде знала, что Гермиона уже закончила разработку и адаптацию собственной версии техники перехода, и знала, что после войны ее придется отправить дальше, даже если это разобьет сердце Шизуне. Конечно, портальная сеть вполне могла связать Альянс и Элементные страны, вывести взаимодействие и срастание гакуре на новую высоту, ускорить все процессы на порядок. Но с таким же успехом портальная сеть могла спровоцировать новую войну, еще более кровопролитную, в которой погибнет не четверть шиноби великих гакуре, а все шиноби, и сама система Деревень может пасть, от чрезмерной мобильности и возросшей мощи шиноби.

Но пока идет война, и порталы нужны, и нужно не давать врагу захватить их.

Конан упала на землю, и все взрыв — печати, рожденные ее силой, начали опадать на землю, бумажным листопадом, исчезающим еще до того как коснутся земли. В этом исчезающем вихре растворилась и Конан, исчерпав всю чакру, и не желая дальше жить.

Фигура Ангела разлетелась листопадом белоснежных листков.

Хлопок. Двое шиноби у подножия крепости. Пять секунд и их уже пятьсот. Печати Конан медленно исчезают с сорока восьми коконов у подножия скалы, и шиноби, слитно и организованно их запечатывают, закручивают в новые слои холста и бумаги, лепят просто печати на бумажных квадратах, но итог всегда один и тот же. Воскрешенные Орочимару не получают и шанса вскочить или ударить, самые быстрые и удачливые успели увидеть только, как их повторно запечатывают. Да и можно ли говорить "увидели" в отношении этих неподвижных фигур, с глиняными, мертвыми лицами в трещинах и неживыми, пустыми глазами?

Сотня шиноби уже взлетела, еще сотня побежала вверх по скалам, прямо по склону, не разбирая дороги, спеша добраться до Гедо Мазо, атаковать сверху и с боков. Мадара, по — прежнему стоявший на плече статуи, сложил руки на груди и сказал.

— Интересные техники. Это и есть Хирайшин?

— Хай, Мадара-сама, — проскрипел Черно-Белый, отдавший приказы и вернувшийся к Гедо Мазо. — Вся их сила в дереве, источник силы Гермионы тоже в дереве, палочка, она была в наших руках, но предатель Итачи утаил ее, заявил, что сломал, а потом вернул. Без палочки она способна только делать вещи и применять техники уровня генина, но с палочкой может убить даже вас, Мадара-сама, если ударит в спину.

— Узнаю Коноху, — ухмыльнулся Мадара. — Со времен Хаширамы все на дереве, что ж, деревья боятся огня, не так ли? Атакуем!

Он быстро сложил два десятка печатей и выкрикнул.

— Стихия Огня: Гнев Огненного Дракона!

Изо рта его вырвалась струя огня, формируясь в фигурку дракона, и рот Гедо Мазо открылся, изрыгая огонь, и Дракон скачком вырос в размерах на порядок, и перенаправил струю огня в летящих в атаку шиноби, и бегущих под ними по земле, выжигая сам воздух мощью и яростью совместной техники.

— Искусство Отшельника: Стихия Дерева: Защита Леса! — выкрикнул Тензо.

— Барьер Квадрата! — вспыхнула стена, отражая огонь обратно в статую и Мадару.

— Неплохо, — оценил Мадара, глядя как деревья принимают и тушат в себе огонь.

Он сложил дюжину печатей, пока статуя заглатывала обратно отраженный огонь, и вокруг него в воздух взлетели камни.

— Множественный Чибаку Тенсей! — провозгласил Мадара, сверкая риннеганом.

Камни начали стягивать к себе камни и скалы, и металл, все, что составляло летающую крепость Акацуки. Шесть камней расположились вокруг статуи Гедо Мазо, уравновешивая притяжение и одновременно освобождая статую за счет поглощения скал вокруг нее. Волны в озере немедленно усилились, местами даже начали образовываться вихри, впрочем, тут же бессильно опадающие обратно.

Шея Мадары вздулась, он перешел в нижнюю стойку, как будто пытаясь удержаться на плече статуи, и удерживая печать концентрации, не давая шести центрам притяжения слиться в единый шар.

— Стихия Земли: Великий Хлопок!

Две скалы взмыли в воздух, собираясь прихлопнуть статую, но стали лишь материалом для Чибаку, раздробились в полете и притянулись к трехметровым шарам. Видно было, как наземный отряд останавливается, возводит техниками Земли стены, сразу начинающие трещать под натиском притяжения, и ударами Воды отгоняет белых Зецу, так и норовящих вылезти из скалы и ударить по ногам, укусить их, или даже высосать чакры. Сенсоры в центре отряда выкрикивали что-то, указывали, еще несколько шиноби расставляли палочки.

За считанные секунды наземный отряд отступил к кромке воды, в брызги и грохот штормовых волн, бьющихся о скалу. Шиноби быстро и умело начали возводить там новые стены, поднимать скалы и укрытия, сбивать белых Зецу струями воды из озера, в полной готовности отразить новую огненную атаку. На берегу вспыхнул барьер, защищая раненых с ирьенинами, команду переброски и штаб.

Мрачная ухмылка исказила губы Мадары.

Отсидеться под барьерами от множественного Чибаку?

Неужели шиноби и вправду настолько поглупели и выродились со всей этой системой Деревень? Мадара вспомнил, как он спорил с Хаширамой, доказывая, что шиноби станут слабы и изнежены, и как Хаширама не желал слушать никаких доводов, упершись, что он будет защищать Деревню и все! Мадара ушел, и клан Учиха предал его, выбрал сытую и спокойную жизнь слабых, за что и поплатился. Хотя бы в этом Обито не подвел, выполнил свое предназначение, и даже собрал шаринганы вырезанного клана.

Мадара сделал себе пометку забрать у марионеток Сасори шаринганы после победы.

Мелочь, конечно, перед лицом нового мира, но пока возродятся биджу, можно немного и поразвлечься. Все равно все шиноби к тому времени будут повержены в прах, и к слову о биджу. Мадара улыбнулся, припомнив сражения с Хаширамой. Без Мангекё такого не повторить, но все же было весело использовать Сусаноо как щит для Кьюби в Истинной Форме.

Зато теперь у меня есть риннеган, подумал Мадара, складывая печати.

— Кучиёси-но-Дзюцу! — и вязь фуин расползлась по плечу статуи.

— Искусство Отшельника: Ярость Пяти Стихий!

Наруто, летевший в атаку на Орочимару, внезапно ощутил резкую боль в животе и охнул.

— Что случилось, Наруто? — тут же спросил Джирайя, летевший рядом.

— Не знаю, — ответил согнувшийся Наруто. — Такое же ощущение, как после несвежего рамена с прокисшим молоком. Но этого не может быть, сестренка Аяме делала рамен в моем присутствии!

Он продолжал лететь, держась руками за живот, согнувшись. Джирайя озадаченно почесал в затылке.

Во внутреннем мире Наруто, в клетке Лиса внезапно раскрылся пол, и клетка тут же сжалась, зажимая Лиса и не давая ему провалиться в раскрывшуюся пропасть. Лис, вцепившись в бревна-прутья клетки лапами, раскинул хвосты, удерживая себя над пропастью и рыча в темноту.

— Мадара!!!

Глава 36

26 июня 79 года. На берегу озера, опоясывающего Кровавую Тюрьму.

— Три Луны: Режущий Поток!

— Испепеление!

— Клинки Молнии!

— Стихия Лазера: Танец Лучей!

— Стихия взрыва: Тело — бомба!

— Дракон Воды!

— Шторм Молний!

— Великий Ураган!

— Взлетающий Феникс!

— Стена Грязи!

— Стихия Пара: Облако Умиротворения!

— Взрывной Жук!

— Выброс Лавы!

— Сметающее Цунами!

— Кучиёси-но-Дзюцу!

— Падающее Небо!

— Тройная Радуга!

— Великий Огненный шар!

— Стихия Кислоты: Режущая струя!

Шиноби первого отряда и воскрешенные Орочимару под предводительством самого Орочимару столкнулись на берегу озера и на поверхности воды, ударяя техниками и сходясь врукопашную, сталкиваясь с грохотом и треском, в облаках пыли, брызгах воды и грязи, в грохоте летающих камней и вырванных с корнем деревьев. Полторы тысячи шиноби во главе с Каге и джинчурики, казалось, что они сомнут и растопчут невеликий отряд Орочимару в одно мгновение.

Но воскрешенные, с их неуязвимостью и бесконечной чакрой, все же смогли продержаться дольше.

Тем не менее, бросок Орочимару к Гедо Мазо был остановлен, надежно, крепко, и запечатывающие команды взялись за дело, под досадливое цоканье Кабуто. Карин крикнула, что шиноби в развалинах летающей крепости запечатывают воскрешенных, и Орочимару понял, что эта ловушка провалилась. Предполагалось выпустить сотню воскрешенных, используя их как приманку для запечатывающих команд, с последующим уничтожением этих самых запечатывающих команд.

Разменять безвольных, послушных и слабых воскрешенных, уничтожив запечатывателей, и вот тогда уже, не опасаясь удара, можно было бы перейти ко второй части. Призыв двух десятков S-ранговых шиноби, включая мертвых Каге, в почти полной мощи и почти полной воле, с последующим уничтожением армии Альянса.

Но стремительная и координированная атака армии Альянса сорвала эту часть плана.

Удары техниками риннегана показали, что шиноби к ним готовы, тут же ставят барьеры, закрываются, уходят, выручают друг друга. Поэтому Орочимару сделал команде знак отступить назад, не лезть в битву, предоставив сражаться воскрешенным Эдо Тенсей. Хотя сражаться — это слишком громко сказано, точнее было бы говорить о "немного задержать, нанеся некоторый урон войску шиноби".

Удар на удар, шиноби гибли, воскрешенный разлетался, и пока он слетался обратно, его запечатывали.

Орочимару, размышляя о своем, следил за стремительным продвижением первого отряда шиноби.

Сразу видно, что Коноха возглавляет Альянс, думал Орочимару, невольно обращаясь к детским воспоминаниям. Нас учили, что командная работа очень важна, что сила шиноби не только в личной мощи, но и в слаженности действий, в помощи товарищам. Недавняя битва за Коноху показала, что могущественные одиночки все же проигрывают сильным отрядам.

Впрочем, в перспективе это ничего не значит, продолжал размышлять саннин.

Риннеган и тело с запредельным уровнем чакры все еще со мной, я тот могущественный одиночка, что победит любую армию. Те, кого поднял Кабуто, лишь расходные материалы, они заберут с собой некоторую часть армии шиноби, этого достаточно. Затем удар в полную мощь, отпрыгнуть в сторону, и провести ритуал Эдо Тенсей, уже свой, с S-ранговыми шиноби.

Тем более что где-то там трудится Мадара.

Орочимару не сомневался, что он и Мадара разобьют армию шиноби, раз уж те имели глупость напасть на них двоих одновременно, а потом придется сразиться с самим Мадарой за господство над этим миром. В этом очень помогла бы статуя Гедо Мазо, но момент вызова был упущен, и статуя оставалась под контролем, только Мадары вместо Нагато.

Так или иначе, но тот, кто победит в этой схватке — будет править миром.

— Враг наш силен и упорен, и Би-сама этим недоволен! — бомба Хачиби полетела в Орочимару.

— Секретная техника Райкаге: Неостановимый боец!

— Враврарау!!! — взвыл Чоумей, выплевывая поток взрывных жуков.

И только Гоби просто выплюнул бомбу, ударил копытом, оставляя вмятину в земле.

26 июня 79 года. Временный лагерь Альянса на берегу озера.

— Надеюсь, ты не собираешься ринуться в гущу битвы? — прищурившись, спрашивает Шизуне.

Надо поработать над выражением лица, ибо и вправду обдумываю такую мысль.

Не Круцио, нет, нахуй не надо мне такого безумия в голове, как тогда с Дейдарой. Вспоминая, как Пожиратели Смерти использовали Круцио в Поттериане, совершенно теперь не удивлен, что они там все были больные на голову. Или просто садисты — вырожденцы, золотая, мать их, молодежь, и неудивительно, что Грюм ничего такого не показывал на практике, просто заучили в рамках "последних шансов", под совет никогда не использовать.

Конечно, от эффектов Непростительных можно излечиться.

Если бы было нельзя, то еще после первых Авад на экзамене на чунина, продолжил бы бегать и всех убивать, точнее меня убили бы шиноби и прикопали в лесочке, и может, оно и к лучшему бы было, войны бы тогда точно не было. Акацуки бы вылезли, конечно, набили бы им морду шиноби и дальше жили бы спокойно.

А может, и нет, хрен его знает.

Империо против шиноби это не смешно, уж проще Фиендфайр, да по площади жахнуть, и обязательно жахну, хотя тут тоже не без последствий, как выяснилось. Чистейшая темная стороны силы: ярость, гнев, страх, и чем выше эмоциональный накал и безумие, тем сильнее магия, в спокойном и сонном виде все в разы слабее выходит. Хотя замеры все на глазок, но зависимость есть, и эта зависимость прямо намекает, что не надо использовать могущественную магию, которая ударяет тебе по мозгам, если не вызывает зависимость.

Но все равно мысли о двух Авадах в затылок, Мадаре и Орычу остаются слишком соблазнительными.

Один инвалид в кресле с риннеганом наделал дел, что Альянс шиноби разгрести не может, а теперь двое с риннеганом, и ни разу не инвалиды, и не истощенные жизнью и чакрой, как Нагато в свои сорок или сколько ему там было? В общем, на десяток лет моложе Джирайи, ну да, в районе сорока, а выглядел на все восемьдесят. И теперь вместо истощенного скелета с седыми волосами в инвалидном кресле, двое здоровых и переполненных чакрой лба с риннеганами, и один из этих лбов целый Учиха Мадара, которым до сих пор пугают детей.

Орыч если и смотрится бледновато, то только на фоне Мадары, во всех остальных смыслах он тоже S-ранговый монстр, не хуже любого из Акацуки. Или хуже? В общем, монстр. Как тут не думать об Авадах? Драка кипит, подкрасться незаметно под невидимостью и жахнуть, в упор, чтобы не увернулись, и все, можно отправляться на реабилитацию, валяться на песчаном пляже рядом с Шизуне, загорать, потягивать сок, ничего не делать и ни о чем не думать.

Если бы можно было исполнить Аваду руками и без слов, то уже давно был бы там.

Но вслух, с жестами палочкой, да еще в упор, чтобы не успел увернуться, это финиш, меня прибьют еще до того, как успею договорить "Авада", а если без невидимости, так и первую "А" не успею выговорить. Но йоптель, как же заманчива мысль, в два заклинания закончить нахрен эту войну! Без риннегана лидеров две команды врагов сразу сдуются, и шиноби их заровняют, как асфальтовый каток. Возможно, будь Дюжина здесь в полном составе, да с боевым опытом, да еще бы Цучикаге с его техниками Атома, но мечтать о таком можно бесконечно.

Лучше всего, конечно, мечтать сразу о коде на бессмертие, чего мелочиться?

— Собираюсь, — нет смысла отрицать очевидное. — Только не знаю, как. Если бы кто-то мог зафиксировать Мадару или Орочимару, и удерживать их секунд десять, то был бы шанс успеть ударить. Но смысл, если кто-то способен удерживать их эти секунды, не проще ли их потратить на уничтожение врага?

— И ты бы убила их?

— В полном сознании и с холодной головой, — понятно, что Шизуне в курсе моих эмоциональных фокусов, и все же на такую тему мы с ней никогда не говорили. — Прекратить войну и все.

Шизуне кидает на меня взгляд, вздыхает, но не торопится читать лекции или мораль.

Что-то сложное ее гнетет, не само убийство, в мире шиноби с этим все-таки проще, чем в Поттериане. Моя кровожадность, нет, моя готовность убить их с холодной головой? Возможно. Но я уже, если честно, подбираюсь к пределу, еще пара таких мега-боен, и все, кукушка покинет чердак и будет куковать где-то вне головы, пока тело будет творить что-нибудь сумасшедшее.

Убить двоих и ложиться на реабилитацию, это проще, чем думать, что шиноби будут драться и драться, громоздить тысячи трупов, и если Акацуки победят, то вообще песец всему. В мире шиноби, где качество важнее количества, Акацуки останутся самыми крупными хищниками.

Или Орочимару, ну хрен редьки не слаще.

— Погоди, — говорит Шизуне, решившись на что-то. — Война прекратится после этого сражения.

— Если шиноби победят, а если нет?

— Тогда и настанет время крайних мер, — говорит она сквозь силу. — Но сейчас... тебе не место там!

— Поэтому, онэ-сан, как видишь, я здесь и защищаю тебя, — улыбаюсь, тоже через силу.

— Барьерные команды! — кричит Цунаде. — Не спать!

Бледные стены барьеров вспыхивают немедленно, и сквозь них видно, как техника Отшельников со скоростью хорошего такого поезда мчится к нам, ровняя все на пути, и самое главное, ударяя в эту дурацкую статую и Мадару. Сквозь грохот и треск, и стены барьеров не слышно, но все же ощущение, что статуя кричит и бьется в агонии.

Все замирает, и барьер вроде должен выдержать, удар же непрямой, и все равно страшно.

26 июня 79 года. На берегу озера, опоясывающего Кровавую Тюрьму.

Бомбы биджу ударили прямо в Орочимару, который, не прекращая улыбаться, вскинул руку:

— Шинра Тенсей!

Отбивая бомбы и жуков Чоумея прямо в шиноби, и попутно отбрасывая прочь самих шиноби, подобравшихся слишком близко, одновременно пытаясь задеть отбитыми бомбами как можно большую площадь, и самих биджу в Истинной Форме. Сотни жуков Чоумея, с грохотом и взрывами, вздымая фонтаны земли, ударили в землю и шиноби, разрывая все вокруг на части, превращая в облака пепла, ударяясь во вспыхнувшие там и сям барьеры.

— Атака трех биджу это сильно, вот так я скажу, и если ты не дурак, то выбрасывай белый флаг! — исполнил Бык-Осьминог, подбивая щупальцем свою же бомбу выше, чтобы она ушла в воздух и взорвалась там.

— Искусство Двух Отшельников: Разящая Песнь Ветра и Пламени!

Орочимару успел переключиться, Шинра еще не восстановилась, но он использовал Путь Призраков, поглощая чакру из техники Джирайи и Наруто, выпивая ее и втягивая в себя. Конечно, техники Отшельников — это всегда риск окаменеть, перебрав сен-чакры, но проклятые печати по телу гарантировали, что потребуется десяток таких техник одновременно, чтобы произошел перебор природной энергии и окаменение.

И то, Орочимару не сомневался, что успеет изрыгнуть из себя новое тело.

— Ловко, — ухмыльнулся Орочимару, оценивая слаженность атак и защит Альянса.

Но главного он добился — отбросил шиноби, и поглотил чужую чакру, которую теперь можно потратить на мощный удар, хотя бы частично реализуя изначальный замысел ловушки с воскрешенными.

— Шинра Тенсей! — выдохнул Орочимару, нанося ответный удар.

Вихрь и ураган отталкивания, мощь получилась такой, что можно было бы уничтожить целую гакуре, и Орочимару ухмыльнулся, видя, что шиноби запечатывающих команд никак не успеют уйти от удара, и значит, можно будет сразу сорвать печати, возвращая воскрешенных под командование Кабуто.

Мелочь, а приятно.

— Вот как, ку-ку-ку, — задумчиво изрек саннин, высовывая язык.

Вспыхнули, было барьеры, но тут же погасли, проломленные ударом Шинра, все-таки в первых рядах бежали далеко не Отшельники по мощи, но запечатывающие команды предпочли втолкнуть запечатанных в порталы, нежели спастись самим.

Хачиби и Гоби сомкнулись, прикрывая собой шиноби, ударяя потоками чакры навстречу.

Удар Орочимару уничтожил разом сотню шиноби запечатывающих команд и вдвое больше отбросил ранеными, но и шиноби добились своего, упаковали и переправили прочь оставшихся воскрешенных.

— Разом! Покажем мощь Кумо! — донесся громоподобный рык Райкаге. — Стена Молний!

Сверкающая стена, такая, что смотреть на нее было больно, и сразу слепли глаза, возникла на пути Шинра Тенсей. Огромная, единая молния — стена рвалась вперед, и то же самое делала техника риннегана, и, столкнувшись, обе техники начали ломать друг друга, расширяясь в стороны, ища обходные пути, расширяя воронку в земле.

Несколько секунд противоборства и техники взаимно уничтожились, оставив после себя огромный кратер в земле, в который немедленно яростными мутными потоками хлынули воды озера. Разделенные сотней метров воды, на краях воронки стояли улыбающийся Орочимару с командой и войско Альянса, готовое сражаться и дальше.

— Это был сильный удар, но ушел он большей частью в пар! — раздался рэп Хачиби.

— Карин!!! Ты жива!!! — закричал Наруто с головы Хачиби. — Что они сделали с тобой? Тебя держали в тюрьме, кормили и не давали двигаться?! Ты так растолстела!

Шиноби, собиравшиеся ринуться в новую атаку прямо по бурлящей воде, замерли на секунду.

— Дурак! — взвизгивающим, срывающимся голосом закричала покрасневшая Карин в ответ.

— Но

— Берегись! — крикнул Джирайя.

— Отступаем! — скомандовал Райкаге.

Ярость Стихий налетела, и Орочимару опять ударил Шинра Тенсей, спеша не только отразить технику Отшельников, но и задеть биджу и джинчурики, пока есть возможность. Шиноби отскочили, разрывая дистанцию между собой и вихрем техники, удаляясь от Орочимару.

— Похоже, пора переходить ко второму плану, — хмыкнул Орочимару. — Карин?

— Мадара. Черно-Белый Зецу. Две тысячи сто пятьдесят белых Зецу. Сасори. Пятьдесят одна марионетка. Гедо Мазо. Четыре тысячи девятьсот пять шиноби. Каге. Отшельники. Четверо джинчурики. Четыреста медиков. Три отряда. Ирьенины в центре. Отшельники против Мадары.

— Многовато против моих двадцати воскрешенных, — заметил Орочимару самому себе.

— Предложим Мадаре альянс против шиноби Альянса? — предложил Кабуто, поднимая руку поправить очки.

Орочимару невольно подумал, что без очков техника Кабуто для отвлечения внимания не так уж и хороша, не говоря уже о том, что развилась и окрепла дурная привычка, которая однажды подведет верного помощника. Также саннин понял, что усталость боя давит на него, и значит надо переключиться.

Например, перенестись в сторону, пока все отвлеклись на технику Отшельников.

Техника Обито перенесла Орочимару и его команду в другое измерение, в странный мир кубов и параллелепипедов, как будто ребенок — гигант расставил тут свои запасы игрушек и кубиков. Обратный прыжок в мир шиноби, уже прямо на скалу летающей крепости, не слишком близко к Гедо Мазо, но и не слишком далеко, состоится, когда Ярость Стихий утихнет.

Обито бесплотно наблюдал за миром шиноби и техникой Отшельников.

Просто и эффективно, сработало с Хируко, сработает и с остальными, подумал Орочимару.

Он опять ощутил острое сожаление, что вынужден заниматься глупыми драками и войной.

— Чтобы гордый Учиха с кем-то сотрудничал, ку-ку-ку? Да он скорее сам себе глаза вырвет! — хохотнул Орочимару. — Нет, будет по-другому. Когда Ярость стихий утихнет, я и Мадара, в компании Каге немного поболтаем. Карин, за моей спиной, смотришь, засекаешь, сообщаешь, следишь, чтобы никто не подобрался незамеченным, особенно под землей. Джуго — прикрываешь Карин.

— Хай, — отозвался Джуго грубым, ломаным голосом, всегда прорезавшимся у него в трансформе.

— Кабуто, если рядом появится Сасори, ты знаешь, что делать.

— Хай, Орочимару-сама.

— В остальное время следи за Мадарой, читай его реакции, остальные на этом поле боя мне более — менее известны.

— А мне что делать, Орочимару-сама? — почти обиженно спросил Сакон.

— Охранять меня, — отрезал саннин, — и лучше, чем в прошлый раз. Так, Кабуто, давай, расстилай свитки, проведем ритуал Эдо Тенсей, чтобы потом не отвлекаться на поле боя.

Расстилая свитки и готовя Эдо Тенсей, Орочимару подумал, что даже если разговорами не удастся столкнуть Мадару и шиноби, то можно встать так, чтобы бомбы биджу или другая мощная атака против воскрешенных ушла в Мадару, в конце концов, при помощи риннегана всегда можно перенаправить удар, и значит нужно будет следить, чтобы Мадара не проделал такой же трюк.

Орочимару усмехнулся.

Неизвестное всегда страшит, а воскресший Мадара с риннеганом страшит вдесятеро сильнее. На этом нужно сыграть в разговоре, пусть шиноби с ним если и не разберутся, то заставят показать свои техники и возможности. Даже если дела пойдут не так, как планировалось, у саннина оставались техники и козыри в рукаве, на все возможные случаи.

Орочимару не сомневался, что Мадара придерживается той же тактики, значит надо столкнуть шиноби и Мадару — это будет выгодно во всех смыслах. Соответственно, Мадара попробует столкнуть Орочимару и шиноби, а шиноби его и Мадару, так что можно не сомневаться, беседа состоится и будет весьма насыщенной.

Если же что-то пойдет не так, то риннеган в глазах, Обито за спиной, а ритуал Эдо Тенсей проведен.

26 июня 79 года. Временный лагерь Альянса на берегу озера.

— Смотри, — говорит Шизуне, — сейчас они будут разговаривать.

Ну да, традиции и все такое.

— Тем временем, Шикаку-сан составит новый план, и Альянс опять атакует, — продолжает она. — Как видишь, все воскрешенные Орочимару уже изъяты с поля боя, а техники риннегана нам известны.

— Можно не сомневаться, что у Орочимару есть чем удивить и помимо риннегана, — мрачно ухмыляется Цунаде. — Какаши, приглядывай тут, чтобы никто сломя голову в битву не ринулся.

— Хай, Хокаге-сама, — спокойно отзывается Какаши.

К вопросу о силе и ее представлении.

Каге — сильнейшие, им и вести разговоры, формально вроде бы так. С учетом команды на подтанцовке, из джинчурики, Отшельников и мрачного, полумертвого Итачи, в задачу которого входит кинуть Сусаноо на Каге, если что пойдет не так. Так вот, с учетом этой команды, наша сборная сильнее, чем любой из противников, неважно, Мадара или Орочимару. Пускай у них там волшебные глазки, куча чакры, и всякие разэтакие техники, ну и что? В данном случае превосходство не настолько велико, чтобы иметь значение против команды S-ранговых, готовых биться вместе.

Это сила Альянса и командной работы, если подпустить пафоса.

— В общем, Мадара явно владеет риннеганом лучше, чем Пэйн, — говорит Какаши, садясь на удобно торчащий из земли камень рядом. — Он погасил своей техникой технику Отшельников.

— Так и Орочимару ведь? — спрашивает Шизуне.

— Орочимару ее отбил и пересилил, чакра против чакры, — объясняет Какаши, — а Мадара именно что погасил, вначале запустил множественные Чибаку, потратив немного чакры, и результат налицо. Не говоря уже о том, что он явно может подключаться к Гедо Мазо и использовать чакру биджу оттуда.

Какаши это все разобрал шаринганом, надо полагать, либо просто опыт сказывается. И к вопросу об опыте, Мадара получается, не только умело экономит чакру, но и вполне противостоял пятерке Отшельников и их самой мощной технике. Конечно, толпой и батьку бить приятнее, но что-то мне это все уже заранее не нравится.

— Лучше всего было бы столкнуть Мадару и Орочимару, — говорит Шизуне, скептически хмыкая.

— Будем надеяться на опыт Каге, — отвечает Какаши. — Да, здесь не помешал бы Третий Цучикаге, с его опытом и техниками, и знанием Мадары. Или Третий Хокаге, хотя бы.

Вздыхаю понимающе.

Мадара продукт своего времени, конца эпохи кланов, и то, как он скакал на Кьюби вокруг Конохи, может означать личную вендетту Листу. И за уничтоженный клан в том числе, этакая вишенка на торте. Конечно, можно намекнуть ему, что Орочимару — шиноби Конохи, но боюсь, переговоры тут много не дадут. То есть дадут, как завеса и выигрыш времени для нового плана Шикаку, но вот в плане мира и дружбы нихрена не выйдет.

Наверное, товарищ Хаширама выбрал верный путь, побив Мадару.

Кстати, они же сутки сражались, да?

Оглядываюсь вокруг. Десять, ну пускай десять минут вот этого сражения с Акацуки. Бой за Коноху — и часа не продлился. А эти два гиганта сражались сутки, прежде чем Хаширама взял верх? Сколько же чакры у Мадары? Которую он еще к тому же умело экономит, и экономно сражается, то есть опыт и гигантский опыт. Утешает только одно: что шиноби тоже все это понимают, и на фоне Мадары Орыч выглядит даже прямо каким-то родным и уютным, сидел себе в Звуке, никого не трогал, пока ему на хвост не пытались наступить и вообще.

Утираю пот со лба.

— Да, опыт Каге, — повторяет Какаши, — и не сомневаюсь, что он подскажет им, что Мадару нужно уничтожить первым.

Ну да, и чем опаснее противник, тем больше разговоров. Заболтал, нашел уязвимость, выстроил план, схлестнулись. В этом плане одиночный противник страшнее — хрен пойми, что в его риннеганистой башке происходит. Это Каге надо будет все обсудить и прийти к единому мнению. Или нет?

— Впрочем, Цунаде-сама достаточно опытна, чтобы обойтись без моих подсказок.

— Она будет вести переговоры?

— Конечно, — кивает Шизуне. — Лист возглавляет Альянс, поэтому Хокаге будет вести переговоры.

Простота жизни шиноби временами умиляет до неприличия.

Глава 37

26 июня 79 года. Рядом с Гедо Мазо, развалины летающей крепости Акацуки.

Мадара рассматривал шиноби с чувством мрачного удовлетворения. Не так уж и расслабились потомки, нашли, чем удивить. Конечно, плохо, что идеи Хаширамы дали такие обильные всходы, но это уже вскоре будет неважно. Придется, правда, использовать Гедо Мазо, но это допустимые потери, раз Бесконечное Цукиёми все равно сейчас недостижимо.

Пусть расслабятся за разговором, соберутся вместе.

Орочимару подобрался ближе? Отлично, одним кунаем две цели.

— Говоришь, Хируко был одержим саннинами? — скрестил руки на груди Мадара.

— Победой над ними, да, — проскрипел Зецу, — но после того как его побили все три саннина по очереди, он не выдержал и взорвал сам себя. Да и под конец он стал совсем уж одержимым.

— Жаль, такой безумец нам бы пригодился для окончания переговоров, — ухмыльнулся Мадара.

Зецу посмотрел вниз, где у подножия скалы стояли Каге, и в стороне Орочимару. Теперь, когда техника Чибаку съела часть летающей крепости, и удар Отшельников выгладил все вокруг, казалось, что статуя Гедо Мазо, скрытая по пояс в камне, стоит в скальном цирке. Отвесные скалы вокруг, за исключением той части, которую снес Нагато, чтобы дать возможность Гедо Мазо бить чакрой по шиноби. У разных концов пролома, забравшись как можно выше, стояли Каге и Орочимару. Треугольник разговаривающих сторон получился более чем тесный, по меркам S-ранговых шиноби, самая длинная из сторон треугольника не превышала сотни метров.

Во главе Каге, опережая их на два шага, стояла Цунаде.

— Найди пока Куб под скалой и приготовь белых Зецу, — скомандовал Мадара.

— Понял, — проскрипел Черно-Белый, погружаясь в камень у ног статуи.

Уцелевшие белые Зецу собирались мелкими группами на скалах за спиной Гедо Мазо, в полной готовности спрятаться в них при необходимости. Где-то там же сидел и Сасори, которому Мадара приказал пока не лезть вперед. Потом, когда ряды шиноби будут разбиты и опрокинуты, его марионеткам придется славно потрудиться, а пока что можно было при необходимости пускать вперед "деревянное мясо", то есть белых Зецу.

Собственно, это был один из основных планов по противодействию шиноби при осуществлении "Глаза Луны".

На основе чакры биджу вырастить много тысяч белых Зецу и выиграть время для завершения плана, захвата оставшихся биджу. Трудно было ожидать, что гакуре будут сидеть и спокойно смотреть на захват джинчурики, но Мадара никак не ожидал настолько явного провала. Три биджу и полторы тысячи Зецу против Альянса великих гакуре с новыми силами и техниками.

Хотя. Уровня Хаширамы пока никто из шиноби не показал.

— Вы пришли сдаться и склониться передо мной? — спросил Мадара.

Сенджу Цунаде, внучка Хаширамы, Легендарная куноичи, одна из саннинов, жалкое подобие дедушки, думал Мадара. Казекаге и Цучикаге его вообще не впечатлили, ни чакрой, ни видом. Мизукаге еще удерживала планку, явный кеккей-генкай, но ничего опасного. Райкаге бугрился мышцами, эта техника Мадаре была известна. Опасная, мощная, но имеющая свои слабые стороны.

— Я разочарован тем, во что выродились шиноби! — продолжал Мадара, в явной провокационной манере.

— Я разочарован, ку-ку-ку, — хихикнул Орочимару.

— Учиха Мадара отобрал чужой риннеган, состарился и жалуется? — хмыкнула Цунаде.

— Это мой риннеган! — парировал Мадара. — Я пробудил его перед смертью!

— То есть великому Мадаре потребовалось на это лет сорок, или когда там Нагато достались чужие глаза? — хихикнул Орочимару. — Эй, Цунаде, а ведь я предлагал убить тех троих в стране Дождя!

— Ты смеешься надо мной? — посмотрел на него Мадара.

— Мне потребовалось полтора года, чтобы превратить обычный шаринган в риннеган, пройдя все ступени, ку-ку-ку, — улыбнулся Орочимару. — Приятно осознавать, что превзошел самого Учиха Мадару!

— Орочимару! — с ненависть прошипел, высунувшись из камня, Зецу. — Он украл наши секреты! Он нарушил наши планы! Он все испортил, а Коноха ему в этом помогала!

— Это оскорбление, — скривился Орочимару. — Я сам всего достиг!

— После того, как Коноха вырастила тебя и обучила, а ты пустил на опыты несколько сотен шиноби Листа, включая членов клана Учиха! — ткнула пальцем Цунаде.

Увы, выпад ее не достиг цели.

Мадара, некогда поручивший Тоби-Обито устранить клан Учиха, "клан предателей", не был задет упоминанием, что Орочимару кого-то там пустил на опыты. Так, легкое возмущение, мол, кто-то чужой убивал членов клана и удовлетворение их смертью.

Мадару до сих пор жгло воспоминание, как клан отвернулся от него, от главы!

Как все Учиха предпочли сытое и ленивое существование слабых в Деревне Хаширамы, как они продали славу и силу клана ненавистным Сенджу, и их выкормышам, кланам Сарутоби и Шимура. Это воспоминание придавало ему ненависти для разрушения Конохи, а гордость не позволяла признать, что Хаширама сильнее, сильнее, чем его Вечный Мангекё, полученный благодаря глазам брата.

Тобирама! Проклятый Второй Хокаге убивший брата Мадары!

Сам Мадара помнил тот день и час, как будто все было вчера, нет, минуту назад, и воспоминания эти тоже жгли его, как чакра стихии Огня изнутри. И теперь эта ненависть к Сенджу и к внучке Хаширамы вспыхнула десятикратно.

— ХВАТИТ!!! — рыкнул Мадара, вкладывая в голос волну ки. — Коноха! Опять Коноха и Сенджу встают на моем пути!

— Кажется, нас недооценивают, — прорычал Райкаге.

— Всегда мечтала взять верх над владельцем шарингана, — двусмысленно и мрачно улыбнулась Мэй.

— Вы все — лишь жалкие последователи Хаширамы, — скривился Мадара. — И объединялись в Деревни вы из страха перед союзом Учиха и Сенджу, союза, который Хаширама вырвал из меня силой!

— Тем не менее, клан Учиха не последовал за тобой, Мадара! — уязвила его Цунаде. — Это ли не доказательство того, что ты ошибался?

— НЕТ!! — рыкнул еще раз Мадара.

Ки в его голосе хватило бы на средних размеров армию генинов и наемников, но Каге оказались не слишком впечатлены. Их пробрало, конечно, слегка, но не настолько, чтобы бросать все и убегать.

— Мой путь верен! — продолжал рычать Мадара. — Плита Рикудо Сеннина, хранящаяся в клане Учиха, тому доказательство!

Орочимару облизнулся и тут же омрачился, сообразив, что если плита и пережила битву за Коноху, то квартал Учиха нет, и вполне возможно, что плиту уже изъяли, конфисковали или вообще сломали. Цунаде, в свою очередь, выглядела озадаченной. Ни о какой плите Рикудо не упоминал даже дедушка.

— Ха-ха-ха! — громовыми раскатами рассмеялся Мадара, держа руки скрещенными на груди. — И вы называете себя шиноби?

— Называем! — с вызовом отозвалась Цунаде. — Более того, мы превосходим тебя, Мадара! Ты, отвергнутый кланом, удостоившийся дружбы Хаширамы и не сумевший ее оценить, погибший в битве с ним, в Долине Завершения, и присвоивший чужой риннеган, ты всего лишь одиночка! Мы, пятеро Каге, и наш Альянс великих гакуре, сильнее любого одиночки, даже если у него риннеган и бессмертное тело!

С последними словами она метнула взгляд в Орочимару, который лишь широко улыбнулся в ответ.

— Ахахахаха! — закатился Мадара в искреннем хохоте, под недоуменные взгляды Каге.

— Вообще-то риннеган его собственный, — усмехнулся Орочимару, — он и вправду пробудил его много лет спустя, соединив клетки Хаширамы со своей плотью, и питаясь силой Гедо Мазо, что позволило ему протянуть так долго!

— Но как? — немного растерянно спросила Цунаде.

— Умный всегда планирует наперед, — высокомерно бросил Мадара, — с помощью техники Изанаги, записанной в одном из моих глаз, я очнулся после битвы, переписал ее итог, и скрылся, заставив всех поверить, что я умер. Ваши хваленые гакуре вздохнули с облегчением, и принялись планировать Первую Войну, не так ли? Я тайно следил за происходящим, хотя если бы я знал, что ваша троица саннинов может нарушить мои планы, то свернул бы вам шеи тогда, в стране Дождя!

— Но не свернул же? — усмехнулась Цунаде. — Сдавайся, Мадара, дай слово Учиха не воевать с шиноби и гакуре, жив мирной жизнью и делай, что хочешь!

— Я и так делаю, что хочу, а хочу я уничтожить этот проклятый мир и возвести новый, справедливый и свободный, где не будет боли и смертей! — с искренней страстью в голосе ответил Мадара. — Поэтому ни вы, Альянс жалких шиноби, ни этот бледный, якобы Легендарный, шиноби, с риннеганом, меня не остановят! Мой начальный план провалился, не стоило его доверять некомпетентным исполнителям, но что поделать, я умирал. Но теперь я возродился, пускай и не в полной силе, но вам всем ее хватит! Поэтому не я, а вы должны сдаться, и склонить свои головы! Выдайте мне оставшихся джинчурики и не мешайте, и вы проживете остаток своих дней в счастливом мире!

— В мире бесконечной иллюзии, ку-ку-ку, — облизнулся Орочимару. — И почему это я бледный, могу быть и загорелым, и смуглым, как Учиха!

По его телу прошла волна изменений, и глазам Каге и Мадары предстал подросший Учиха Саске, с таким же высокомерным лицом, как у Мадары, черноволосый, загорелый юноша.

— Как я и думал, — хмыкнул Мадара. — Своровал тело Учиха и думаешь, что встал вровень с истинным представителем клана?!

— Саске! Саске!!! — раздался вопль Наруто, прокатившийся эхом по скальному цирку.

Джирайя удерживал Наруто, а тот рвался вперед и кричал.

— Саске!!! Ты жив!!! Мне сказали, что ты мертв!!!

— Он мертв, — положил руку на плечо Наруто Итачи. — Это всего лишь одно из тел Орочимару, поглощенное им в ходе особого ритуала, суррогата бессмертия.

— Как всегда умен и наблюдателен, Итачи, недаром Тоби не смог отказаться от сделки с тобой, — улыбнулся Орочимару, меняя тело обратно.

— Саске, — разочарованно вздохнул Наруто, сжимая кулаки, затем крикнул. — Бабуля Цунаде, давай врежем ему, за то, что похитил тело Саске!

— Что это за наглое оранжевое недоразумение, смеющее перебивать старших? — нахмурился Мадара.

— Я — Узумаки Наруто, и однажды я стану Хокаге. Я не знаю, кто ты, но я не дам тебе разрушить Коноху!

Окружающие не смогли удержать смешков, ибо только Наруто мог ляпнуть "я не знаю, кто ты!" в лицо самому Мадаре, который стоял спокойно, скрестив руки на груди. Джирайя, который мог бы остановить Наруто, но не стал, прищурился. Реакция Мадары была вполне ожидаемой, не с опытом легендарного Учиха реагировать на такие выпады, и все же, все же чувствовалось, что Мадара не только серьезно недоволен, но еще и готовится фоном к чему-то.

Понятно, что все три стороны завели переговоры лишь для того, чтобы врезать потом друг другу сильнее, но Мадара явно готовил, скажем так, нечто неожиданное. Он не мог не понять, что шиноби известны техники риннегана, не говоря уже об Орочимару, стоявшем в сторонке с насмешливым видом.

И все же, Мадара это Мадара, вздохнул Джирайя, и положил руку на плечо Наруто, отводя назад.

Каге и Мадара, и Орочимару опять завели свои разговоры, тяня время и пытаясь разозлить собеседников, вывести из душевного равновесия, чтобы потом получить преимущество в бою. В обычной ситуации дело кончилось бы временным союзом двух сторон с атакой третьей, и потом, в случае победы, разборками между сговорившимися. Или наоборот, бывало, что союз возникал сразу, ибо третья сторона была слишком сильна, и даже несмотря на союз, разбивала обоих противников.

Но сегодня никаких союзов возникнуть не могло.

Мадара слишком ненавидел Коноху, и шиноби других Деревень, не говоря уже об Орочимару, риннеган которого вызывал у Мадары желание прыгнуть вперед и вырвать у наглого и бледного выскочки глаза, присовокупить к своим. Высшего риннегана так не получить, но риннеган, как и мудрец Шести Путей должен быть один в мире.

Для Орочимару, в свою очередь, Мадара олицетворял Акацуки с их глупым планом, и вообще все, что так не нравилось Орочимару. Беготня, драки, измерения, кто сильнее, а кто нет, постоянное беспокойство и отвлечения. Шиноби же, ну с шиноби можно было бы попробовать договориться, но во главе Альянса стояла Цунаде, а неподалеку от Цунаде стоял Джирайя, и не хватало только Сандайме Хокаге, чтобы замкнуть круг старой команды, тех, кто отверг бы любое предложение Орочимару о союзе.

Предложения змеиного саннина могли быть сколь угодно разумными, и выгодными, но Цунаде и Джирайя смотрели бы на них сквозь призму прошлых поступков и отношений, и Орочимару это прекрасно понимал, и испытывал легкое сожаление. Мадара не предусматривался Планом, хотя Орочимару и подозревал подобное, после ознакомления с техниками риннегана.

Но все же, Орочимару считал, что Пэйн вначале выдохнется, потерпит поражение, и уже потом прибегнет к воскрешению, как к последней мере, жесту отчаяния, и тут Орочимару ему помешает. Легко, изящно, но не сработало, да и самоубийственная атака Конан стала в некотором роде сюрпризом. Поэтому Орочимару испытывал легкое сожаление, в союзе с шиноби убить Мадару было бы легче, не говоря уже о том, чтобы потом спокойно разобраться с самими шиноби.

Цунаде просто смотрела и видела перед собой тех, кто разрушил Коноху, убил тысячи шиноби, и вообще, являлся врагами шиноби. Всех шиноби. Она предложила Мадаре сдаться, но тот ожидаемо не принял предложение. Поэтому Цунаде тянула время, ожидая сигнала Шикаку, и зная, что атаковать надо обоих, и Мадару, и Орочимару, которого недооценили в начале атаки, и вот результат, пришлось отвлекаться на него и воскрешенных, не говоря уже о риннегане. Ну и что, что техники легендарного додзюцу более или менее изучены? Они все равно запредельно мощны и неестественно действенны, не говоря уже о том, что сам Орочимару не инвалид Нагато, и в чакре не ограничен.

Три стороны вели разговор, ловя наиболее подходящий момент для атаки и выстраивая планы.

— Цунаде-сама, — зазвучал в головах Каге голос Шикаку. — Передайте переговоры Райкаге, отступите назад.

— Посреди разговора?

— Орочимару заподозрит ловушку и насторожится вдвойне, это поможет ему пережить удар Мадары. Сам Мадара сочтет Лист еще более жалким и заслуживающим презрения, и слегка расслабится. Ваше присутствие раздражает его, так как вы внучка Хаширамы. Райкаге-сама, ведите себя так, как будто вы собираетесь вызвать его на поединок.

— Даже не собирался вести себя иначе! — прорычал Эй.

— Приготовьтесь использовать покров молнии, он защитит вас от первого удара. Мэй-сама, если ваша кислота достанет до Гедо Мазо, наносите удар.

— Нет, слишком далеко, — отозвалась Теруми. — Я выпущу Пар, он прикроет наше отступление, если я правильно поняла вас, Шикаку-сан?

— Абсолютно верно, — подтвердил Шикаку. — Мадара выпустит Сасори, тот атакует Орочимару, сам Мадара ударит по нам, техникой риннегана и чем-то из статуи. Затем волна белых Зецу, и удар по Орочимару, пока тот возится с марионетками Сасори. Цучикаге-сама, Казекаге-сама, защитные техники Ветра и Земли будут как никогда кстати. Затем ваше отступление прикроют Отшельники.

— Что потом? — прорычал Райкаге.

— Потом он ударит чем-то мощным, мы закроемся барьером Отшельников, и оставим Мадару сражаться с Орочимару. Разведчики и наблюдатели на местах, мы в любой момент сможем снять барьер и нанести удар, или даже высадиться в тылу врага, не снимая барьера. Сразу двоих врагов мы не осилим, без потери половины армии. Орочимару сможет разобраться с Мадарой или не сможет, но задержит, в любом случае, мы отступим в сторону, дав владельцам риннегана разобраться между собой.

— Даже половина армии против таких врагов — небольшая цена! — прорычал Райкаге.

— Она нам пригодится, чтобы справиться с победителем, половина армии — это минимум, неизвестно, какие техники и козыри придержали и Мадара, и Орочимару, — вздохнул Шикаку. — У нас тоже есть чем удивить, но лучше прибережем это на потом.

— Хорошо, следуем плану, хуже точно не будет, — сказала Цунаде.

Мадара повернул голову к вынырнувшему из скалы Черно-Белому Зецу.

— Все готово, Мадара-сама, — проскрипел он, и засмеялся булькающим, жутким смехом.

— Тогда приступим, — кивнул Мадара.

По корням, связывающим его с Гедо Мазо, он отослал приказ, и статуя не только распахнула три глаза и взревела, но еще и начала двигать руками. Медленно и неуверенно, но двигать, раздвигать их. Огромная металлическая цепь, заклепанная на запястьях рук, натянулась, зазвенела.

— Сасори! — крикнул Мадара.

Кукольник и его марионетки уже летели в атаку, вынырнув из скалы за спиной Орочимару, налетая на саннина алой тучей. Сотня белых Зецу атаковала снизу, вынырнув из земли, и Мадара обратился к Черно-Белому.

— Ты нашел Куб?

— Хай, Мадара-сама, — проскрипел тот. — Он здесь, под ногами Гедо Мазо, чуть левее и ниже на двадцать метров.

Мадара перевел взгляд на Каге и хмыкнул.

Цунаде отступила назад, скрылась, равно как и Джирайя. Значит, шиноби предвидели атаку Сасори и что за ней последует? Тем лучше, решил Мадара, пусть думают, что видят все и держат в руках нити управления сражением. Это заблуждение поможет нанести по ним решающий удар. Нагато не мог разболтать этого секрета, потому что сам его не знал, так как не владел шаринганом и не управлял хвостатыми демонами-биджу. И это хорошо, иначе секрет наверняка ушел бы на сторону, как секрет рождения риннегана, и не стоило, наверное, доверять Обито вести план, все-таки он был слишком молод.

Мадара сузил глаза, вспоминая те события, и признал, что у него не было особого выхода.

Не провались Обито в пещеру, пришлось бы выходить самому и ловить подходящего шиноби, такого же, как Обито, ломать ему психику, превращая в орудие собственной воли. Хорошо, что Обито, не задался вопросом, почему шиноби Киригакуре преследовали Рин и Какаши в стране Травы, в стороне противоположной Туману. Смерть Рин потрясла Обито настолько, что он согласился следовать плану "Глаз Луны", и Мадара отключился от статуи Гедо Мазо, но, видимо, все же Обито не хватило жизненного опыта.

За ним должен был присматривать Черный Зецу, но видимо это тоже не помогло.

— Пора, — улыбнулся самому себе Мадара, начиная складывать печати.

С диким ревом, обращенным к небесам, статуя Гедо Мазо воздела руки, разрывая цепь, сковывающую их.

26 июня 79 года. Где-то в небе над озером.

Переговоры заканчиваются так резко и неожиданно, что вначале даже не понимаю этого.

И тут же, едва Сасори ломится в битву на Орочимару, Каге начинают отступать, быстро прыгая вниз и не спеша кидаться на Мадару, продолжающего стоять на плече мега-статуи. Ага, очередной Хитрый План, мне указаний не давали, значит, просто ждем и наблюдаем, в силу и меру способностей. Слишком уж высокие стороны собрались, мозг не успевает обрабатывать сражение, видеть — вижу, но не осознаю, не понимаю, что происходит или понимаю с опозданием.

Еще одно напоминание, что не стоит напрыгивать на Мадару без веской причины.

Мадара быстро складывает огромное количество печатей, пальцы так и мелькают, и опять, в тысячный уже раз, поражаюсь, как шиноби не сбиваются? Ведь, казалось бы, ошибись в одной печати или сложи не ту, и все, цепочка из сотни печатей запорота, время потрачено, техника не получилась, и это в лучшем случае, а то может быть, и сработает криво, выдохнул чакры, а она преобразовалась и взорвалась прямо у тебя во рту.

Но такого не происходит, так что либо задротство в тренировках и S-ранг, либо если печать не та, то и техника не арбайтен, либо и то, и другое вместе, помноженное на привычку к битвам и скорость. Недаром шиноби столько тренируются, а уж в Академии автоматизм печатей вообще обязательный курс, с первого класса и до последнего, и проверяется строго и отдельно.

Статуя ревет и рвет цепь — наручники, к моему полнейшему шоку.

— Стихия Огня: Испепеление! — восклицает Мадара.

Он изрыгает струю Огня, и тут же Гедо Мазо присоединяется, и они на пару изрыгают уже не струю, а целую реку Огня, которая ударяет прямо в скалы на выходе, вырывается из ущелья на перешеек, связывающий скалу и берег, плавя камень и сжигая, кажется, сам воздух. Даже мне, висящему в двухстах метрах выше и дальше, в лицо ударяет таким жаром, что волосы начинают трещать и подкручиваться.

— Стихия Воды, — начинает Мизукаге.

— Стихия Земли, — подхватывает Цучикаге.

— Стена жидкой грязи! — заканчивают одновременно, исполняя совместную технику.

Я вначале даже не понял, но спустя секунду, когда волна Огня ударилась в выросшую стену, дамбу на выходе из скального цирка вокруг Гедо Мазо, оценил достоинство замысла. Высушив воду, Огонь превращал глину в кирпичи, дополнительно укрепляя стену и препятствуя прорыву самого себя. Не слишком большая помощь, с учетом мощи техники Мадары, но все же, Каге и их сопровождение, включая все еще подпрыгивающего Наруто, отступают дальше, от развалин крепости, разрывая дистанцию.

Перешеек, скалы и земля, голые и открытые, но к счастью всего сотня метров.

Шиноби, понятное дело, к этому относятся спокойнее, природные преграды уже давно проходят в их тактиках и стратегиях как вспомогательные, ибо против чакры все бессильно, скалы, толстые стены, подземелья, укрытия, как бы ни изощрилась природа, техники шиноби все равно превосходят.

Вот и сейчас, буря Огня, сломав кирпичную стену и пройдя над ней, рвется в атаку на перешеек.

— Искусство Отшельника: Великая Волна! — ударяют Обезьяна и Тензо в ответ, благо источник воды под рукой.

Две волны, с обеих сторон от перешейка взлетают на десятки метров, сливаясь в одну огромную каплю, которая мчится, ударяет, подобно струе из брандспойта, стараясь заткнуть и подавить рвущуюся на свободу бурю Огня, перекрывая перешеек надежной стеной воды.

Отступающие шиноби, до того продвигавшиеся осторожно, резко ускоряются.

Вода сильнее Огня в круговороте Пяти Стихий, и все было бы прекрасно, не питай Мадара свою технику чакрой биджу из статуи. Стена пара ударяет с такой скоростью вверх, что отшатываюсь, телепортируюсь назад на несколько сот метров, лишь бы не находиться рядом. Облако пара распространяется с гигантской скоростью, и в дело вступает джинчурики Пятихвостого, в своем огромном сомбреро с бахромой. Как его, а, точно Хан, помню какое-то властное имя!

Хан крутится волчком, бахрома на шляпе и полы балахона взлетают.

— Стихия Пара: Поток!

Сэкономив, так сказать чакры, на создание Пара, Хан стягивает к себе облако, все те струи и объемы, что продолжают бить во все стороны, оттуда, где еще сражаются затихающие техники Мадары и Отшельников. Стягивает, сжимает и выстреливает в Мадару, как будто огромной колонной земли, но сделанной из пара, обжигающего, ударяющего не только мощью сжатых объемов, но и режущими каплями воды в нем.

Если бы Хан создавал этот пар из чакры, то смог бы пробить туннель отсюда до Северного моря, но он сэкономил, и рука статуи Гедо Мазо поднимается, закрываясь от удара, и закрывает Мадару. Струя пара разлетается кучей брызг, выбивает из тела статуи небольшой кусочек, если, конечно, это не обман зрения.

Ужас происходящего доходит до меня секундой позже, ибо Хан, убрав пар, открывает картину происходящего.

Статуя шевелится? Поднимает руку? Разрывает цепи? Да она вся оживает!!!

Глава 38

26 июня 79 года. Где-то в небе над озером.

Мадара стоит и складывает печати, как будто хочет превзойти мировой рекорд по скорости, и видно, что от его волос и спины тянутся к статуе какие-то деревянные шланги — отростки, ага сросся со статуей, как Нагато, но видимо умеет и знает больше, чем Пэйн, потому что

— РАААААААААА!!!!! — волна рыка ударяет в меня, относя еще дальше по воздуху.

Не прицельно, разумеется, статуй просто сообщает о своем оживлении и отношении к происходящему, но все равно волна ки такая — в сотнях метров!! — что почти падаю, забывая как летать. Хорошо еще, что все эти волны, как и гендзюцу, пробивают не до конца, иначе готов поклясться, увидел бы сейчас собственную смерть в сотне вариаций. Шиноби внизу тоже замирают, собственно рык для того и предназначен, как у биджу, врага в ступор и бить лапами!

Все равно тело трясется и дрожит, палочка едва не падает.

Статуй не просто оживает, он еще и выпрямляется, выбирается из камня, опирается на скалы, становится еще выше, хотя, казалось бы, куда еще? Теперь видно, что у Гедо Мазо несуразно длинные ноги, да и руки, после слома оков, как-то внезапно оказываются длинноваты, и на всем этом коротенькое туловище и девять глаз, три из которых открыты.

Статуя распахивает непомерно огромный рот.

— РАААААААААА!!!!

В этот раз не только волна ки, но и поток чакры ударяет прямо в ряды шиноби, сверху вниз, с высоты роста Гедо Мазо, как будто луч огромного фиолетового лазера накрывает берег. Статуя поводит головой, и поток чакры заливает весь лагерь шиноби, накрывая его фиолетовой волной.

Мысли опять смешиваются, не такой террор и ужас, как в первый раз, но все же, ведь эта хрень явно сейчас ринется в атаку, и если она даже будет просто лягаться и бить руками, то вряд ли кто-то из шиноби сможет ей противостоять. Конечно, они будут отпрыгивать, бить в ответ, но техника джинчурики едва осилила сколоть мелкий кусок, и то, статуй просто закрылся.

Что делать? Непонятно.

26 июня 79 года. Рядом с Гедо Мазо.

Мадара удовлетворенно улыбнулся, такой удар займет армию шиноби на некоторое время, даст время на подготовку к основному удару. Сасори на пару с Зецу вроде пока справлялись со сдерживанием Орочимару, отогнали его обратно на берег озера, хотя и не в лагерь армии шиноби.

Это могло пока подождать, и Мадара отдал Гедо Мазо следующий приказ.

Рука статуи, продолжающей реветь и орать, врезалась в скалу под ногами, зарываясь глубже, проплавляя себе туннель, добираясь до Куба, изъятого из Кровавой Тюрьмы. В отличие от Нагато и старейшин Кровавой Тюрьмы, Мадара отлично знал, что такое Куб, в чем его предназначение и для чего он был создан.

Теперь оставалось только извлечь Куб и использовать по прямому назначению.

Мадара еще раз ухмыльнулся мрачно, и статуя Гедо Мазо, вытянув руку, ухватила Куб, вытаскивая его на свет, извлекая из скальной темницы. Через связующие корни Мадара сразу ощутил, что Куб тянет чакру из Гедо Мазо, и та утекает, как в бездну, заполнить которую не хватит чакры всех биджу, вместе взятых.

Поэтому, едва рука Гедо Мазо и удерживаемый ей десятиметровый Куб показались из туннеля, как статуя ударила плотным фиолетово-оранжевым потоком чакры. Куб как будто накрыло волной обволакивающей, обжигающей, насыщенной чакры, пузырящейся и потрескивающей. Скорость поглощения резко возросла, Куб едва ли не чавкал, жадно и быстро впитывая подаренную оболочку з чакры, и Мадара скрестил руки на груди.

Статуя Гедо Мазо, взревев, сильным, резким броском метнула Куб в армию шиноби.

Это займет шиноби еще на какое-то время, подумал Мадара, провожая взглядом летящий Куб, и даст возможность прояснить ситуацию с Орочимару и привести Гедо Мазо в полную готовность к взрыву. Собственно, оживление статуи уже запустило процесс подготовки, так что следовало немного поторопиться, чтобы успеть до того, как высвобожденная чакра трех биджу разорвет статую невиданным ранее взрывом, в мгновение ока, высвободив все собранные в Гедо Мазо запасы.

26 июня 79 года. Лагерь армии Альянса на берегу озера.

Испытанная, апробированная тактика "удар — барьер" не подвела, защита отразила потоки чакры Гедо Мазо, хотя без потерь и не обошлось. Пара барьеров, правда, не выдержали удара, рухнули, но обошлось без трупов, а над ранеными уже склонились ирьенины.

Куб, прилетевший вслед за ударами Гедо Мазо, вначале тоже было отскочил от барьера Отшельников, упал вниз десятиметровой металлической болванкой, с глухим звуком. Покров чакры биджу на Кубе исчез с хлюпающим звуком через две секунды после приземления, и артефакт начал высасывать чакру из ближайшего источника — барьера, поглощая сенчакру с ужасающей скоростью.

Барьер исчез, оказался выпит до того, как Отшельники сообразили отменить технику.

Шиноби, армия Альянса, увидели, как непроницаемо-темный Куб завращался, сменяя маски, как будто пытаясь пробурить скважину в утоптанном и выжженном берегу озера. Позади Куба видна была громада упавшей летающей крепости, оплавленные и изъеденные скалы, обрамляющие огромную воронку, в центре которой ревело и бесновалось распрямляющееся Гедо Мазо.

С отчетливым треском Куб остановился, и одна из четырех масок распахнулась, широким овалом.

Из распахнутой пасти вылетело уродливое существо и с клекотом взмыло вверх, приземлившись на Куб.

— Это что еще за? — пробормотал Какаши, испытывая непреодолимое желание почесать глаз с шаринганом.

Существо на верхушке Куба, с длинными ногами и руками, соединяющимися на круглом туловище-голове, распахнуло пасть и заорало, изрыгая луч, моментально убивший два десятка ближайших шиноби, тут же повалившихся на землю изломанными куклами. В Куб ударили техники, пасти шевельнулись, всасывая чакру, в само существо тоже полетели техники, и оно взмыло, уходя от ударов, ударяя лучом по окружности, убивая и калеча.

Шиноби радостно взревели, когда несколько шаров огня сбили существо на землю, но это была преждевременная радость. Существо тут же взмыло, внешне невредимое, уклонилось от нескольких десятков ударов и пропустило несколько техник, опять упав и через секунду взлетев, как ни в чем не бывало.

— Это Сатори, Джирайя — чан, — объясняла с нотками страха в голосе Ма. — Куб — древнее оружие, использовавшееся во времена Рикудо-Сеннина, Мудреца Шести Путей.

— Поэтому Мадара ему приказывает? — спросил Шикаку, следя за полетом несуразного существа, Сатори. — В чем его сила?

— Никто не приказывает Сатори, — ответил Фукасаку с левого плеча Джирайи, — это оружие создавалось против первых шиноби, когда Рикудо выпустил в мир чакру и научил людей им пользоваться. Поклонники Древобога, плод которого похитила и съела мать Рикудо, получив чакру, создали Сатори, желая вернуть всю чакру в исходное дерево.

— Древобог — это то же самое дерево, которое Акацуки хотели прорастить, собрав всех девятерых биджу? — уточнил Шикаку.

— Да, из девяти биджу можно возродить исходного демона, Джуби, Десятихвостого, — кивнула Ма, — который некогда был Деревом-Богом, содержащим в себе всю чакру мира. Легенды очень туманны на этот счет, но одно известно точно: Сатори поглощает не только чакру, но тела и души, обращая людей в своих марионеток, выпуская их обратно в мир, чтобы они убивали и приводили новых марионеток.

Упавшие от луча Сатори шиноби начали подниматься, покачиваясь, пошли прямо в раскрытую пасть Куба. Их пытались остановить, те отмахивались, бледные, больше похожие на марионеток, чем на шиноби. Это вызвало удвоенную ярость той части армии Альянса, что оказалась рядом с Кубом. Техники сыпались градом, и чем больше их сыпалось, тем быстрее и яростнее уклонялся, налетал и убивал лучом в ответ Сатори. Куб просто поглощал чакру и техники, никак не реагируя на мощнейшие удары.

"Убитые" шиноби, покачиваясь, входили в раскрытый овал пасти и пропадали бесследно.

— Можно ли тогда сказать, что Куб передает поглощенную энергию в Гедо Мазо, раз уж в статуе собирали биджу? — еще уточнил Шикаку, напряженно следя за сражением.

Несуразность пропорций Сатори — несомненно, подражание Гедо Мазо, подумал глава клана Нара мимоходом.

— Возможно, и передает, — озадачилась Ма, — это надо спросить Огама-Сеннина, если он не знает, то не знает никто. Но в любом случае это требует возрожденного Джуби, а здесь только три биджу, и Мадара, если не ошибаюсь, контролирует статую вручную, через телесный контакт.

— То есть, если отбросить Мадару от статуи, то она замрет? — тут же спросил Шикаку и задумался.

— Что с Сатори? — спросил Джирайя. — Есть мысли?

— Искусство Листа: Цветущая Сакура!!! — Красный, пылающий Ли врезался в голову Сатори и опрокинул его, отбросил, под радостные крики шиноби.

— Искусство Отшельника: Клинок Ветра! — удар Наруто разрезал ногу Сатори.

Выкрики двух шиноби слились, прозвучали слитно, так же слитно, как они заходили в атаку.

— Кавазу Кумите: Мощная лапа!

— Обратный Лотос!

Удар Наруто, скорость Отшельника которого была увеличена Обратным Лотосом Ли, расплескал голову Сатори в разные стороны, разбил на сотню частей, и оторванные от головы-тела, разлетелись руки и ноги, и радостно взревели шиноби.

— Вспомнила! — хлопнула себя лапой по кудряшкам Ма. — Сатори ощущает страх в сердцах людей, и благодаря этому избегает атак.

— То есть, чтобы сразить его, надо было не бояться? — озадачился Джирайя, посмотрел на Наруто и Ли, хмыкнул. — Да, эти могут.

— Теперь понятно, почему часть ударов все-таки достигала Сатори, — заметил Шикаку.

— Во имя Сакуры! — вскричал Ли.

— Я защищу Коноху! — отстав на миллисекунду закричал Наруто.

Пасть Куба захлопнулась, он крутанулся, обращаясь следующей распахнутой пастью к Наруто и Ли, и вспыхнул изнутри ярким светом.

— Искусство Отшельника: Стихия Дерева: Бесконечные Руки-Ветки!

Огромный толстый брус дерева шириной с пасть Куба въехал в эту самую пасть, заткнув ее намертво, не дав вырваться ничему и никому.

— Удар Ярости! — кулак Райкаге врезался в Куб и отскочил.

— Проклятье, оно поглощает мое дерево! — крикнул Тензо.

— Неужели нужно будет сразиться еще с тремя такими тварями? — озадаченно пробормотал Джирайя.

— Куб получил слишком много чакры, — заметил Фукасаку, — и продолжает получать, от техник шиноби, от поглощения дерева Тензо.

— Все понятно, — кивнул Шикаку, замирая на секунду.

Сведя руки вместе, он сосредоточился и начал командовать.

— Барьерные команды с первой по пятую — сдерживать атаки Сатори. Армии альянса — отступить от Куба. Всем, кто владеет тайдзюцу на высоком уровне, собраться в отряд под командованием Майто Гая, и атаковать Сатори, без применения техник и чакры! Мастерам кендзюцу — собраться в отряд напротив Куба, Тензо, по моей команде убираешь дерево!

— Хай, — кивнул Тензо.

— Райкаге! — продолжал Шикаку. — Не исключено, что одних мечей не хватит для сдерживания марионеток!

— Понял, — рыкнул Эй. — Даруи!

— Хорошо придумано, — одобрил Фукасаку, оглаживая бородку.

Шикаку лишь наклонил голову, думая уже о другом, более важном вопросе.

Почему Мадара медлит со следующей атакой?

26 июня 79 года. На берегу озера.

Марионетки налетели алым ураганом, спеша добраться до бывшего напарника Сасори, но вся подготовка пропала зря. Карин вовремя предупредила саннина, который тут же скомандовал отступление, увидев и услышав все необходимое. Не желая раскрывать, возможности Обито по переносу, Орочимару и его команда спрыгнули на воду, туда, где белые Зецу не могли подкрасться и вынырнуть. Озеро штормило, но команда Орочимару уверенно держалась на поверхности воды, бежала параллельно берегу, отступая от скалы — крепости.

Алая Сотня летела следом.

— РАААААААААА!!!! — взревела статуя за их спинами во второй раз.

— Кажется, Мадара не на шутку рассердился, — облизнулся Орочимару.

Крылья марионеток имели превосходство в скорости, и Алая Сотня настигла помощников Орочимару. Крупная толстая марионетка вытянула руку, хватая Карин за плечо, и Узумаки нервно взвизгнула, подпрыгнув в воздух. Пока она приземлялась, рядом уже возник Джуго, ударом кулака ломая куклу. Сасори отдернул марионетку, попытался напустить еще двух, но Джуго быстро и сильно отмахивался, не давая коснуться себя.

Но то, что не получилось с Джуго, получилось с Саконом.

— Стихия Огня: Небесная печать! — и тело Сакона расцветилось алыми полосами.

— Ааа, Орочимару-сама, я горю!! — взвыл последний из Четверки.

Саннин уже бил ракетами, отгоняя марионеток Сасори.

— Под воду! — бросил он Сакону, и тот нырнул, скрылся.

— Хидзюцу Алой Сотни: Шквал сенбонов!

— Яды? Серьезно? — хохотнул Орочимару, глядя на впившиеся в его тело сенбоны. — Шинра Тенсей!

Марионетки Сасори тут же разлетелись, собираясь группами по пять, ставя синхронные щиты и разрывая дистанцию между собой и Орочимару.

— Ку-ку-ку, — пропел вслед Орочимару, хлопая руками о ближайшую волну. — Киндзюцу: Эдо Тенсей!

Куклы Сасори моментально заложили разворот, устремляясь в пике на вырастающие из воды гробы.

26 июня 79 года. Рядом с Гедо Мазо.

Ожидая, пока Гедо Мазо оживет окончательно, Мадара обратил свое внимание в сторону Орочимару.

— Массовый Эдо Тенсей прежних Каге и легендарных шиноби? — усмехнулся Мадара, повернув голову. — И так бездарно используется? Воистину воровать — не самому придумывать, ничего не изменилось за эти года!

Он ощущал, как там, в Гедо Мазо, бурлит и кипит чакра трех биджу, смешиваясь, сталкиваясь, приводя статую в нестабильное состояние. Приемлемым риском было бы оживлять статую с восемью биджу внутри, тогда можно было удержать управление и стабильную форму, но сейчас, о сейчас, это было невозможно. Поэтому Мадара и оживил статую, как бы ни были полезны ее техники и удары при помощи запечатанной чакры, это не шло ни в какое сравнение с взрывом, когда статуя окончательно дестабилизируется. Произойдет это, по расчетам Мадары, через минуту, а если шиноби решат ударить по статуе, то еще раньше.

И взрыв этот будет ужасен.

Даже биджу, когда наносят удар, выбрасывают лишь малую часть своей чакры, и все равно их бомба считается одной из ужаснейших и сильнейших техник, способной снести целую гакуре. Здесь же, когда статуя взорвется, будет освобождена энергия, полная энергия сразу трех хвостатых демонов, в узком объеме, эквивалент едва ли не тысячи бомб биджу. Конечно, можно было и не допускать взрыва, в конце концов, когда джинчурики умирает, биджу развеивается, а не взрывается, но Мадару это не устраивало, по понятным причинам.

Марионетки Сасори сражались с девятнадцатью воскрешенными, но Мадару интересовали только двое из них.

Мадара видел по лицам Хаширамы и Тобирамы, что их создатель полностью контролирует воскрешенных, и мрачная улыбка исказила губы Учиха. Чем больше контроля, тем меньше времени, на то, чтобы отпустить воскрешенных и попробовать отразить взрыв. И сейчас, пока Орочимару занят, самое время. Насладиться смертью Первого и Второго Хокаге — особенно Второго! — пусть и суррогатной, но смертью! Мадара еще ощутил мимолетное сожаление, что у него нет силы Джуби, тогда он смог бы упокоить даже воскрешенных Эдо Тенсей, не заставляя создателя прерывать технику.

Одновременно с этим Гедо Мазо сделало первый шаг, шаткий и неуверенный.

Мадара, глядя, как шиноби разверзают бездонную пропасть под закрывшимся, уже не опасным Кубом, усмехнулся. План сработал — шиноби отвлеклись, теперь настало время следующего удара! Гедо Мазо уже добралось до выхода из скального цирка, сделало первый шаг на перешеек, и Мадара отдал последний приказ, после чего разорвал связь со статуей и спрыгнул на оплавленную, стекловидную скалу.

С тихим "шух" в небо вознеслись бледно-лиловые стены шестиугольного барьера. Мадара видел, что по углам сидят Отшельники, и под барьером бегают шиноби, добивая попавших туда белых Зецу, выстраиваясь в боевой порядок, готовясь то ли отражать атаку Гедо Мазо, то ли просто следуя приказам.

Под барьером Отшельников вспыхнул еще один, непроницаемо-черный.

— РАААААААААА!!!! — в третий раз взревело Гедо Мазо, ступая в воду с перешейка.

Статуя покачнулась, но устояла, удержала равновесие и по колено в воде пошла в сторону кипящей схватки.

Из скалы высунулся Черно-Белый Зецу, посмотрел вопросительно на Мадару.

— Шиноби спрятались, и статуя отправилась к ближайшим видимым шиноби, — усмехнулся Мадара.

— Орочимару сейчас может призвать Гедо Мазо и скрыться, — проскрипел Черный Зецу. — Он явно обзавелся техниками перемещения, возможно, он все же работает на Коноху!

— Ерунда, — перебил его Мадара. — Он просто поднял Обито при помощи Эдо Тенсей, и теперь использует его Камуи! Призвать Гедо Мазо сейчас невозможно, статуя в нестабильной форме, так что все, чего добьется Орочимару — лишь потратит время.

Удовлетворенная улыбка исказила губы Мадары, и он сложил печать связи, обращаясь к Сасори.

— Мадара-сама! — проскрипел Сасори спустя несколько секунд, приземляясь рядом с Мадарой. — Вы обещали починить моих марионеток!

— Учиха Мадара не нарушает своих обещаний, — холодно отозвался Мадара. — Тридцать секунд до взрыва, после него сразу приступай к запечатыванию всех, кто выживет!

— Хай, — бросил Сасори, взмывая в небо и устремляясь, прочь.

— Что делать моим белым Зецу? — спросил Черный

— Перед взрывом пусть уходят под землю, кто не выживет

Мадара выдержал секундную паузу.

— Не жалко.

— Если статуя взорвется, то уже не получится вырастить новых белых Зецу, — продолжал скрипеть Черно-Белый, глядя на сражение.

Статуя уже достигла Орочимару и его отряда воскрешенных, две скалы взметнулись из воды, подбивая Гедо Мазо под ноги, огромный шар песка ударил в голову, отчего статуя еще раз закричала в ярости и гневе, снося звуковым ударом ближайшего воскрешенного, вбивая его куда-то под воду. Орочимару ухмыльнулся, забили молнии, заставляя озеро вокруг статуи кипеть. Облако пара разлетелось, сметенное криком статуи, и тут же удар руки Гедо Мазо отправил ближайшего воскрешенного в дальний полет по дуге, заканчивающейся где-то вдали, на другой стороне озера.

Видно было, что Орочимару с улыбкой смотрит на беснующуюся статую.

— Хируко пробовал, — продолжал скрипеть Зецу, — но без чакры биджу, из чакры обычных шиноби, получались недоЗецу. Они еще могли прикидываться двойниками, но не могли использовать техники, могли только всасывать чакру, но не отдавать ее.

— Обойдемся без белых Зецу, — ответил Мадара. — Они нужны были, чтобы задержать шиноби Гакуре до завершения поглощения последних биджу, а теперь это не имеет значения. Их техника известна врагу, нет смысла тратить чакру на тех, кто не сможет никого поймать в ловушку.

— Нагато использовал их в битве за Коноху, — сообщил Зецу, — хотел одним ударом собрать всех биджу и убить всех шиноби, и не получилось.

— Почему?

— Учиха Итачи нас предал, а до этого Орочимару ограничил наши маневры, угрожая рассказать все великим Гакуре. План Нагато был маневром, в случае успеха информация Орочимару была бы бесполезна. Деревни знали бы о нашем плане, но не имели сил помешать.

— Учиха Итачи, — хмыкнул Мадара. — Орочимару. Завербованы Обито?

— Да, Мадара-сама.

— Ладно, сегодня я исправлю его ошибки, — усмехнулся Мадара. — И его самого тоже исправлю.

С невероятной скоростью он спрыгнул вниз со скалы, врезался в землю и, не останавливаясь, скрылся под ней, оставляя между собой и Гедо Мазо не только землю, но и сотни метров скалы бывшей летающей крепости, и не останавливаясь ни на мгновение продолжил уходить под углом, готовясь применить в любой момент отражающий Шинра Тенсей. Даже здесь, даже под обваленным туннелем, взрыв Гедо Мазо мог его достать, и Мадара продолжал двигаться.

— Жаль мои копии, но раз это нужно для плана, — проскрипел Черно-Белый, ныряя в скалу.

Его техника перемещения была не мгновенна, но по скорости превосходила все известное шиноби, за исключением, пожалуй, Хирайшина и Камуи, которое использовал Тоби. Будучи частью природы, Зецу мог перемещаться повсюду, где был хоть кусочек этой самой природы, кусочек, не закрытый барьерами. В этом смысле техника его тоже уступала Хирайшину и Камуи, которые могли проходить сквозь барьеры, точнее говоря, обходить их, появляясь там, где хочет владелец техники.

— РАААААААААА!!!! — в четвертый раз взревела статуя Гедо Мазо, падая в туче брызг в воду.

— Мы одолели ее, Орочимару-сама! — закричал Сакон, высунув обе головы из воды.

Воскрешенные продолжали метать техники в упавшую статую, но Орочимару внезапно увидел, как внутри самой статуи вспухают и переливаются моря и океаны чакры, вырываются наружу, и вокруг, искажая тело Гедо Мазо. Орочимару моментально сложил печати, отзывая воскрешенных, не желая повторения истории с Конан. Теперь, когда он увидел риннеганом что происходит, Орочимару предельно ясно и четко осознал, что против этого ему не защититься никак, и, следовательно, остается только одно.

— Сплотились! — рявкнул Орочимару команде. — Обито!

Сакон в минус, воскрешенные уже прячутся в гробы, все остальное несущественно.

Статуя начала вставать, возносясь над водой, ревя и протягивая к исчезающему Орочимару огромную руку.

26 июня 79 года. Лагерь армии Альянса на берегу озера.

Наблюдатели доложили об успехе уловки со вторым барьером и Шикаку, разложив перед собой блокноты, читал донесения, одновременно мысленно обдумывая и корректируя новый план. Двигающаяся статуя — это, конечно, неприятный сюрприз, но зато теперь есть шанс на то, что Мадара и Орочимару все-таки сцепятся в схватке. Подпускать джинчурики к Мадаре, конечно, не стоит, но пусть ударят издалека, три бомбы биджу, особенно если Мадара смешается с воскрешенными Орочимару. Рассчитывать на такое, конечно, было бы глупо, но упускать шанс, если представится, конечно же, нельзя.

Поэтому Шикаку сосредоточился на обдумывании плана с заключением Мадары под барьер.

План был бы идеален, не мешайся Орочимару. Подавить сразу двух носителей риннегана под барьерами Отшельников, конечно, можно было, но не хватало Отшельников. При том, что не факт, что четверо Сеннинов удержат владельца риннегана внутри. Закрытие барьером оставляет Сеннинов уязвимыми снаружи, и это уже было в битве за Коноху.

Но после подавления одного из владельцев риннегана — второго накрыть барьером, порталами внутрь, удар — уход, и сил у Альянса хватит, Шикаку стремительно выстраивал планы, отбрасывал, прикидывал стратегии, и план выстраивался, из двух половин. Первая — войско шиноби прячется под барьером и порталами заходит в тыл Мадаре и Орочимару, удар — отскок, уничтожение воскрешенных по возможности, также белые Зецу и марионетки Сасори, если он решит вступить в битву.

Выбив подчиненных — подавление барьером одного из, скорее всего Мадару, порталами внутрь, удар, отскок, даже если Мадара будет наносить удары внутри, уничтожая порталы, запас есть, есть Гермиона. В это время сдерживание Орочимару, удары и барьеры, в принципе техники Шинра и Чибаку вполне изучены, способы противодействия понятны, ротация команд наносящих удары по Мадаре и Орочимару, даже можно рискнуть сразу два барьера, если привлечь Каге, либо несколько барьерных команд, их хватает, многослойный барьер, и сразу порталами на два барьера, значит, нужна ротация, нужно организовать команду переброски.

Гедо Мазо — уронить, как это сделали воскрешенные Орочимару, и не давать подняться.

Но сообщения от наблюдателей — сенсоров не закончились на факте падения статуи.

— Проклятье! — вскричал Шикаку, вчитываясь в строки новых донесений.

Он вскочил, активируя громкоговоритель, чтобы его услышали наверняка, одновременно записывая в блокноте приказ на срочное отступление. Через барьеры вообще не ощущалось происходящее, даже то, что Гедо Мазо неистово бушует, но раз сенсоры все как один подтверждают нестабильность статуи, то медлить точно нельзя!

— Немедленная эвакуация в Коноху! — крикнул Шикаку. — Это приказ! Не терять ни секунды, бегом! Всем шиноби — немедленное отступление!

Глава 39

26 июня 79 года. Лагерь Альянса на берегу озера.

Порядок действий при общей эвакуации был известен каждому из армии Альянса. Первыми переходят раненые, благо на той стороне свои и команда прикрытия перехода не требуется. Затем ирьенины и штаб, затем уже армия, вначале чунины, за ними джонины, и последними переходят самые могучие шиноби и сама команда переброски. При таком порядке действий даже сокращение численности армии Альянса не сильно влияло на ее обороноспособность и на возможность продолжения эвакуации.

Будь у армии Альянса хотя бы полминуты, успели бы эвакуироваться все.

Команда переброски расставила порталы, и поток шиноби устремился к ним.

— Быстрее! — нетерпеливо крикнул Шикаку. — Не теряйте ни секунды!

И, как будто отзываясь на его призыв не терять ни секунды, мир за пределами барьера вспух, расцветился ослепляющей вспышкой неимоверной силы и родившийся ураган воды, взрыва и чакры ударил в барьер Отшельников, обрушился с такой мощью и яростью, что стены барьера не выдержали, моргнули и пропали, открывая оставшуюся половину армии шиноби шторму чакры.

Удар накрыл армию шиноби и Орочимару с командой и поглотил их в ярости взрыва.

26 июня 79 года. Где-то в небе над лагерем Альянса.

Шикаку вскакивает и орет яростно, на все пространство под барьером, и приказывает эвакуироваться, и рефлексы работают быстрее, чем мозг. Руку на плечо Шизуне и телепорт вверх, на километр, с полной готовностью осмотреться и валить дальше. Еще неизвестно, будут ли свободны порталы, да и сама Шизуне вполне может пропустить очередь, так что так надежнее.

Виден темный шестиугольник барьера, с лиловой рамкой, огромное кольцо озера, и барахтающееся в нем Гедо Мазо, и вдали остров с Тюрьмой, синева неба от горизонта и леса страны Травы, и развалины Кусагакуре, много чего видно, с высоты в километр.

Еще видно, почти в упор, рассерженное и встревоженное лицо Шизуне.

— Немедленно возвращайся! — командует она, хмурит брови и указывает головой вниз.

Глаза ее расширяются, тоже смотрю вниз, и вижу взрывающуюся статую, вспухающую ядовито-фиолетовым облаком, которое моментально скрывает часть озера, скалу летающей крепости, барьер Отшельников на берегу, и даже не думает останавливаться.

Гриб от взрыва вспухает, вспухает, ширится, летит на нас со сверхзвуковой скоростью.

Телепорт.

Летит.

Телепорт.

Летит.

Может сразу в Коноху?

— Прыгай дальше, — говорит Шизуне, вцепившись в меня.

Висим в воздухе, она тесно прижимается ко мне, опять же лица едва ли не на расстоянии нескольких сантиметров. Это было бы даже интимно, если бы не обстановка. Телепорт. Телепорт. Телепорт.

— Кажется, выдыхается, — с сомнением в голосе говорит Шизуне.

— Кажется, — говорю, лишь бы что-то сказать.

Мало страха и мощи самой техники, но как подумаю, что там осталась армия Альянса.

Те самые сливки, убийство которых ставит крест на способности гакуре сопротивляться. Любой из S-рангов завалит всех чунинов и генинов в Элементных странах, напрягаясь, но завалит, и пойдет править миром. Перед ним склонятся, ему будут служить, ибо личная сила — это номер один для шиноби, и вон Орочимару, сколько народа ему служило и служит, не из страха, а на совесть.

Не говоря уже об Акацуки, черти бы их драли!

Ведь знал же, надо было Мадаре в затылок зайти и жахнуть! Надо было, но не рискнул, и вот он результат, налицо и на все остальное!

— Они выжили, — с надеждой в голосе говорит Шизуне. — Главное было закрыться в первую секунду, пока шторм чакры не промчался мимо.

— Тогда отправимся обратно? — спрашиваю с сомнением, ибо хрен его знает.

Шизуне тоже смотрит с сомнением, как будто оценивая флюктуации чакры и всего остального. В принципе, мы висим на километровой высоте, и видно, что штормовой фронт уже уходит ниже, но если принять во внимание, что я телепортировал нас в сторону километров на двадцать, то можно предположить, что там, в эпицентре взрыв поднялся настолько же, уйдя в верхние слои атмосферы. Как оно ударит по нам или не ударит, неизвестно, но страх ожидания, и этот тремор от того, что случилось и случится.

— Онэ-сан, может тебе лучше в Коноху? — заранее зная ответ.

— Нет! Там Цунаде-сама, там шиноби! — твердо отвечает Шизуне. — Давай, накинь на нас невидимость, прыгай в точку над лагерем, набери сразу высоты, километра на три, и если крикну, сразу уходи телепортом обратно.

Штормовой фронт достигает нас, видно, что волна катится под ногами, сжигая и выворачивая лес и землю, и камни, и все на своем пути, оставляя за собой только серую, выжженную равнину. Страшно и ужасно. Воздух бьет в лицо, выгоревший воздух, безжизненный, насыщенный умершими частичками и пеплом. Машинально закрываюсь рукой, кидаю трансфигурирующий щит. Долго не протянет, но хотя бы всю гадость превратит в воздух, не даст задохнуться.

Надо решиться.

— Давай, имо-то, — говорит Шизуне, и в голосе ее слышны командирские нотки. — Туда, и если что сразу обратно.

— А если нет?

— А если нет, тогда снижаемся, и как только станет понятно, что чакра не бушует, сразу телепорт вниз.

— Но

— Им. Нужна. Наша. Помощь, — чеканит Шизуне каждое слово.

И тут же тон ее меняется на ласковый, она больше не джонин и не глава медицинской службы Конохи, теперь она ласковая старшая сестра, ну или то, что она считает образом таковой. Понятно, что меня не треплют по щечке, не говорят "агуси-агуси", но все же это именно что ласковая и домашняя Шизуне, страдавшая в своей жизни достаточно, когда ее отвергла семья, и вцепившаяся в Цунаде еще и потому, что та очень сильно напоминала ее мать.

— Тебе страшно, — говорит Шизуне, кивает, — и мне страшно, мне хочется бросить все и вернуться в Коноху, и послать туда разведчиков, шиноби, чтобы они проверили, что происходит. Но жизнь шиноби — это преодоление, в первую очередь своего страха, и поддавшись ему, ты в следующий раз встанешь против врагов вполсилы. Предав наставника и товарищей, можешь ли ты считаться шиноби? Можно считать себя гордым нукенином, но это тоже бегство и страх, в завуалированной форме.

Она замолкает и смотрит вниз на выжженную равнину. Потом говорит.

— Ради всего, что есть в моей жизни, я должна вернуться и сражаться даже сквозь страх, встать на защиту всего, что мне дорого, включая тебя. Это — Воля Огня, это то, на чем стоит Коноха, это то, что и есть Коноха, не стены и здания, не гора с лицами Хокаге, а Воля Огня. Пока она жива — жива и Коноха, что бы ни случилось, и если я сейчас отступлю, маленькая частичка этой воли, огонек, умрет, и так умрет и Коноха.

Шизуне даже не уговаривает меня перебросить ее обратно, она понимает, почему мы бежали, и теперь хочет, чтобы я понял, почему она должна вернуться. И страх за нее смешивается с осознанием морального долга и императива "надо", и остается только признать ее право вернуться, ее право не бежать от опасности, а вернуться и сражаться.

Во имя Воли Огня.

Во имя дорогих тебе людей.

Во имя того, во что ты веришь.

— Я защищу тебя, — моргаю.

Телепорт. Команды нет. Видимо, чакра уже пролетела мимо и отбушевала. Или еще витает в воздухе, но падает вниз дождем чакры, фиолетовым и красным, если такое вообще возможно. В смысле бомбы биджу ведь из таких капель, фиолетовых и красных, скручивают, и готов вдумчиво обдумывать этот вопрос, лишь бы не смотреть вниз.

— Снижайся, — напряженным голосом командует Шизуне.

Снижаемся. Смотрю вниз.

Озера нет — лишь огромная воронка с выжженным, спекшимся в стекло дном.

Причудливые оплывы камня — то, что осталось от исполинской летающей крепости Акацуки.

Тюрьму снесло, остров превратился в нечто серое, гладкое и покатое.

Уничтоженная, безжизненная равнина от горизонта до горизонта, ни лесов, ни холмов, ни Кусагакуре.

Закусив губу, беру себя в руки и смотрю туда, где было войско Альянса.

Фигурки биджу в Истинной форме. Всполохи каких-то техник или мерцающие остатки барьеров. Синий гигант Сусаноо. Живы. Наши живы. Мне не то, чтобы легче, выжженная равнина, как бы намекает, но все же. Кто-то да уцелел.

— Телепорт? — смотрю на Шизуне, но та что-то высматривает внизу.

Сейчас она вдвойне прекрасна, или это меня просто напряжение пробивает, и мозг ищет любые темы, чтобы отвлечься от того ада, что творится внизу? Впрочем, одно другому не мешает.

— Телепорт, — кивает она, и сжимает в руке иглы. — Быстрее!

Телепорт к ногам Сусаноо, явно же техника Итачи, значит там наши, не так ли?

Жаркий, горячий, влажный, одновременно с этим дерущий горло пеплом и пылью воздух, режущий глаза и раздражающий кожу. Казалось бы, здесь, практически в эпицентре взрыва, должно было все снести нахрен, но нет, даже видимость падает от всего того говна, которое летает в воздухе. Обновляю трансфигурирующий щит, и резко становится легче, дышать и смотреть. Шизуне сразу дергается в сторону, и склоняется над Цунаде.

Йоптель!

Легендарную Куноичи не узнать, она пробита в нескольких местах, лежит без сознания, и рядом с ней трое медиков, которые сами выглядят не лучше. Одежда изодрана, один без руки, кровотечения, раны, и армия Альянса валяется вокруг, примерно в таком же состоянии, кто выжил, а кто не выжил, те просто лежат трупами. Фрагменты тел, головы, переломанные — изломанные тела, обожжённые, ободранные едва ли не до скелетов. Видны сидящие трупы, то, что осталось от барьерных команд, пытавшихся до последнего прикрывать эвакуацию, и надо думать, если бы не они и не биджу, то вообще никто не уцелел бы.

Чудится потрескивание перенасыщенного чакрой воздуха.

— Воды! — командует Шизуне. — Быстро!

Чашка, глубже, больше, литровая чашка из дерева. Воды. Шизуне выпивает одним залпом и тут же входит в сенмод, и, забыв обо всем, склоняется над Цунаде. Облизываю губы, но нет, Шизуне не спешит вываливаться из сенмода или каменеть. Она изменяется, да, как и остальные Отшельники, но держит и лечит, и пускай она не Цунаде, но сенмод — это сенмод.

Эх, и надо же было Цунаде так не вовремя утратить неуязвимость!

От горизонта до горизонта только выжженная равнина и опаленные камни, и все равно, среди пепла и пыли, стоят и лежат те, кто выжил. Их немного, не больше сотни, все они обожжены, ранены, даже биджу, успевшие закрыть собой кого-то, даже Итачи, Каге, Отшельники, все они ранены и физически, и душевно, надломлены морально, так что можно сказать, что взрыв убил армию Альянса, уничтожил ее дух и решимость сражаться. Отчаяние и смерть разливаются по равнине, казалось бы, надо вставать и сражаться дальше, но никто даже особо не шевелится. Даже Хачиби не исполняет рэп, подавленный случившимся, и я медленно облизываю пересохшие губы.

Возможно, взрыв убил всех врагов?

Возможно же такое?

Возможно, кто-то успел уйти аварийным порталом, они были у многих наших?

Надо позвать помощь из Конохи, из штаба Альянса, из лагеря армии, отовсюду.

Вижу Шикаку, он лежит без сознания, но вроде живой. Рядом с ним Гай и Какаши, оба едва стоят на ногах, Копирующий зажимает свой глаз с шаринганом, и видно, что оттуда течет кровь. Сусаноо Итачи пропадает, и он падает на колени, тоже зажимая глаза руками. Биджу сдуваются в джинчурики, и становится видно, что Фуу зажимает кровавую рану в животе, а Киллер Би иссечен, как будто неосторожно обращался со своими мечами. Хан лишился шляпы, и становится видно лицо, обычное среднестатистическое лицо среднестатистического шиноби, ничем не примечательного.

Тупо и неуместно думаю, что, наверное, поэтому он и носит шляпу, иначе на него никто бы не смотрел.

Надо бы пересчитать тех, кто выжил, надо бы начать эвакуацию, притащить еще медиков, проклятье, да просто притащить еще порталов! Раз тут все снесло, то и команда переброски? Я настолько зациклился на Шизуне, что ужас случившегося даже не сразу начинает заползать в мою голову, но теперь, стоило немного приоткрыть шлюз, как все это наваливается потоком, начиная с мыслей о том, что девять из десяти шиноби — элиты, йоптель, Великих гакуре! — просто умерли за несколько секунд и заканчивая тем, что фактически стою на огромном кладбище, кладбище шиноби, часть из которых знал, они тренировали меня, использовали мои порталы, возможно даже следили за мной и охраняли!

Ааааа, водопад всего этого бьет, ощущаю, что задыхаюсь и сжимаю голову руками, впившись ногтями, как будто собираясь выковырять, оттуда мысли, извлечь мозги, перестать думать, что угодно, лишь бы не... лишь бы не... лишь бы не представлять, что тут случилось.

И, конечно же, картина этого ужаса, ядерного чакра-взрыва немедленно предстает перед глазами, еще больше сводя с ума и даже закрытие глаз не помогает, ощущение такое, как будто мозги плавятся. Рот наполняется кровью, кажется прокушена губа, но боль физическая не помогает, нужно что-то другое, нужен другой якорь, нужно, да мать вашу, я же видел битву Пяти Биджу! Я же видел битву за Коноху! Мозг, какого хрена тебе надо?

Нужно сосредоточиться на образе спасенной Шизуне и прервать это безумие.

Нужно. Сосредоточиться.

Джирайя вынырнул из желудка каменной жабы, вывалился на землю, кашляя и задыхаясь. Желудок медленно умирал, как и сама жаба. Испытанное, проверенное средство защиты подвело, как он сам подвел всех и не смог удержать барьер, не смог даже прийти к кому-то на выручку, только и успел, что занырнуть в желудок, спасая себя и Жаб-Отшельников.

— Кха, кха, тьфу, что это было? — откашлялась Ма.

— Гедо Мазо взорвалось, — медленно ответил Фукасаку. — Джирайя, ты как?

— Жить... буду, — ответил саннин, зажимая рукой окровавленный бок. — Наруто! Цунаде!

И тут же он тоже закашлялся, воскликнув слишком громко, ухватив ртом слишком много пепла и пыли, вложив в крик слишком много сил. Джирайя чувствовал, что все его тело кричит от боли, трещит, взвывает о лечении. И это несмотря на сенмод, в котором, Джирайя точно знал, заживление всего идет на порядок быстрее, не говоря уже о том, что рану получить было намного затруднительнее. Природная энергия, сенчакра, увеличивала на порядок все, и мощь техник, и самолечение, и защиту тела.

И все равно, он как будто вернулся в юность, когда Цунаде, уже освоившая свои знаменитые удары, поймала его на подглядывании за ней, и другими куноичи, и избила так, что он думал, что умрет. Точно так же, как тогда, он говорил и двигался через силу, преодолевая не просто слабость ран, но немощь чакры, как ее называл Джирайя. Побежденный шиноби испытывает эту немощь, склоняясь перед более сильной чакрой, и надо сказать, Джирайя уже давно не испытывал такой слабости. Даже в битве за Коноху, в сражении с Нагато такого не было, и это еще раз показывало, какое сильное оружие применил Мадара.

— Ма, лечи его, не давай выйти из сенмода, — сказал Фукасаку, оглаживая бородку и не находя ее.

Он посмотрел на Джирайю, и увидел, что волосы того тоже опалены, хитайате с кандзи "Масло" куда-то унесло, и на половине лица разливается огромный синяк. Фукасаку ощущал холодок на спине, и понял, что его плащ снесло, и хорошо, что только плащ, хорошо, что Джирайя прикрыл их своей гривой волос, и все равно этого оказалось недостаточно.

Он передал Джирайе всю собранную природную энергию, и спрыгнул с плеча.

— Кучиёси-но-Дзюцу!

В клубах дыма и пыли появились две огромные жабы.

— Гамабунта, Гамакен — скомандовал Фукасаку, — присмотрите за Джирайей и охраняйте шиноби.

— Однако это была битва! — выдохнул Гамабунта, выпуская клуб дыма из огромной трубки.

— Ма все объяснит! — сказал Фукасаку, прыгая прочь от Джирайи.

Взрыв смел все, выровнял землю, спек ее в твердокаменную корку, и Фукасаку сразу ощутил жар, все еще исходящий от земли. Он не опалял лапы, но стоять долго на месте не получалось, и лапы болели от ударов о камень, потому что Фукасаку тоже ощущал дезориентацию чакры, не всегда получалось приземляться мягко, как будто чакра биджу, выброшенная взрывом в воздух, сбивала систему циркуляции, проникала через тенкецу, влияла на организм.

Не исключено, что так оно и было, но некогда было исследовать феномен, который вряд ли когда-нибудь повторится. Сейчас есть и более важные задачи, например, найти Наруто, и разобраться, кто выжил, и где враги, и выжили ли они. Мадара точно выжил, раз уж он подстроил взрыв, а Орочимару?

Краем глаза Фукасаку увидел, как из ниоткуда появились Шизуне и Гермиона, и удовлетворенно кивнул, когда Шизуне вошла в сенмод, начала лечить наставницу. Связь ученик — наставник сильна, и это всегда помогает обоим, делает сильнее, толкает вперед и помогает. Ситуация в целом — безнадежна и ужасна, одним ударом Мадара разгромил армию Альянса, подтвердив свою страшную славу, и все же, вот эта мелочь, лечение Цунаде, вернуло Фукасаку огонек надежды. Еще бы найти Наруто, убедиться, что он жив, и вернуться к Джирайе с радостной вестью, и тут Фукасаку увидел.

На берегу, неподалеку от лагеря шиноби, стоял Орочимару.

Улыбающийся и чистый, как будто и не было взрыва.

Как? Как ему это удалось? Даже если он ушел порталом, которым пришел сюда в начале битвы, то портал должно было уничтожить взрывом! Техника перемещения Орочимару не могла спасти его от взрыва, тогда что? Воскрешенные накрыли его барьером? Исключено, он все равно бы получил удар! Змеи? Обратный призыв? Мог ли он успеть? С холодком на оголенной спине, Фукасаку осознал, что Орочимару мог, и тут же увидел, что помимо саннина ничуть не запачкалась и остальная команда.

Джуго. Кабуто. Карин.

Орочимару хлопнул руками о камень, призывая воскрешенных обратно.

— Это плохо, — квакнул Фукасаку, и ускорил прыжки.

Нужно было найти Шикаку.

Нужно было предупредить Каге.

Наверняка они уже знают, но нужно было делать хоть что-то, ибо Орочимару уцелел, и Фукасаку видел, чувствовал, знал, что шиноби не способны сражаться. Это было как горячий воздух и сожженный камень под ногами, ощущение поражения, разливавшееся волнами, подобно ки, исходившее от всех, кто выжил, и казалось даже от тех, кто умер. Как будто все силы выживших ушли на то, чтобы выжить, и взрыв сжег не их тела, но их волю к победе, их волю и решимость сражаться, как будто они заранее сдались, хотя битвы еще толком и не было, как будто они заранее готовы были сдаться и тем погубить весь мир шиноби.

Фукасаку знал, что это можно переломить, но нужно было, чтобы речь держал один из Каге.

Чтобы вдохновить шиноби, вернуть им волю и решимость нужен был кто-то не сдавшийся, способный повести шиноби за собой, и старый жаб-Мудрец чувствовал, что это не он. Как будто чакра биджу влияла не только на тенкецу, но и на саму волю, энергию духа и тела, из которых составляется чакра, и Фукасаку со страхом ощутил, что вполне может быть и прав.

Мадара! Неужели он просчитал и это?!

Страх подталкивал Фукасаку, и он прыгал все быстрее.

Из пыли и пепла, из грязи и камня, черный от пыли, красный от ожогов, оранжевый там, где уцелел комбинезон, поднялся Наруто, и ярость и решимость били из него, если и не волнами чакры Кьюби, то волнами ки. Наруто сжимал кулаки, краем сознания радуясь, что Бабуля Цунаде отослала Сакуру, Ли и Шикамару обратно в Коноху, после падения этой летающей штуковины с небес и разборок со странным Кубом.

Наруто увидел умерших, и зубы его сжались крепче кулаков, резцы удлинились и зрачок стал вертикальным. Наруто ощущал, что гнев захлестывает его, и Кьюби не просто рвется наружу, но как будто готов отомстить за что-то, и поэтому печать на животе уже не в силах сдерживать Лиса, и понял, что ему самому надо успокоиться.

Но как успокоиться, когда вокруг мертвые?!

Эро-Сеннин лежит без сознания! Бабуля Цунаде! Лис рвался наружу, и картина разгрома нарушала связность мыслей Наруто, и он сжимал кулаки и зубы, до хруста, до крови, стараясь взять себя в руки, не сорваться, потому что это будет означать, что Лис возьмет верх, и вокруг погибнут шиноби! Шиноби! Какаши-сенсей! Как будто мало было умерших? Фуу!

Взгляд Наруто упал на целого и невредимого Орочимару и жмущуюся к саннину в поисках защиты Карин, и рычание, рвущееся из джинчурики, усилилось. Шиноби погибли, а Орочимару убивший Саске цел и невредим?

Наруто ощущал, что он сам ранен и тяжело, но знал, что не может умереть здесь.

Ведь он обещал Хинате вернуться!

Ведь он еще не стал Хокаге!

И как будто Орочимару было недостаточно, из-под земли показался Мадара. Он просто появился, высокий, неповрежденный, могучий, на бывшем берегу бывшего озера, превратившегося в одну огромную опустевшую воронку. Казалось, что он возвышается над всеми, сильный и самоуверенный своей силой, своей славой и техниками, и только что подтвержденной репутацией ночного кошмара шиноби.

Несколько секунд Мадара стоял, наслаждаясь тем отчаянием, что разливалось по равнине, наслаждаясь видом трупов, видом убитых, сожженных, развеянных в прах, и тут же нахмурился, складывая руки на груди. Слишком много уцелело. Сильные, могучие, биджу и S-ранги, Каге и элитные джонины, элита элиты, и это было неприемлемо.

Мадара увидел на дне озера Орочимару и хмыкнул.

Как и ожидалось, техника Камуи в действии, не говоря уже об уцелевших воскрешенных.

Мадара, не поворачивая головы, бросил Черному Зецу.

— Действуем по плану! Приведи Сасори, и разберитесь с воскрешенными Орочимару!

— Хай, Мадара-сама, — и Зецу погрузился в землю.

Сам Мадара почти лениво сложил несколько печатей, вызывая пылающую голову Гедо из-под земли. Пускай Сасори ремонтирует своих марионеток и запечатывает воскрешенных Орочимару, Зецу присмотрит за битвой и сообщит, если потребуется.

Сейчас есть более важная и неотложная задача.

Мадара посмотрел на равнину, на разгромленное войско Альянса и прищурился.

Пока копится чакра для техники, почему бы и не нанести словесный удар? Усилить отчаяние шиноби! Уронить их дух еще дальше! И затем и вправду закончить все за один удар, вбив их в выжженную землю и закрыв историю гакуре, уничтожив, то, что создал Хаширама. От этой мысли кровь и чакра побежали быстрее в теле Мадары, он ощутил прилив вдохновения, прилив уверенности в победе, так разительно контрастирующий с отчаянием разбитых шиноби, валяющихся, не в силах встать и оправиться после удара.

— Шиноби Альянса гакуре, — заговорил Мадара низким, вибрирующим голосом, — вы увидели мою мощь, и ощутили на себе гнев Учиха! Склонитесь! Признайте поражение! Примите неизбежное и сдайтесь!

— Узумаки Наруто никогда не сдается! — раздался оглушительный выкрик. — Сам сдавайся, дедуля, пока я не побил тебя и не вбил в землю!

Глава 40

26 июня 79 года. Бывший лагерь Альянса на берегу бывшего озера.

Ошарашенная, шокированная тишина на секунду, и затем Мадара засмеялся, громко и искренне.

— Дедуля?! — и тут же улыбка исчезла с его лица. — Ты, носящий в животе Кьюби, моего Кьюби, Девятихвостого Лиса, которого я использовал в битвах, смеешь называть меня дедулей? Твоя тупость сравнима лишь с твоей наглостью, потомок уничтоженного клана!

Одновременно со словами Мадара распространял волны ки, пугающей, пригибающей к земле, заставляющей опустить руки. Все это смешивалось с волнами отчаяния и поражения вокруг остатков армии Альянса, но словесный и эмоциональный удар Мадары не достиг Наруто, который просто рассмеялся и ткнул в сторону Учиха рукой.

— Да мне плевать, кто ты! Ты пытался убить моих друзей! Ты решил уничтожить шиноби Конохи, но у тебя ничего не выйдет!

Наруто сжал правую руку в кулак, выставил большой палец, и этим большим пальцем ткнул в хитайате на лбу с громким, звонким звуком, как будто встретились два куска металла.

— Потому что я — шиноби Конохи! И я не дам ни тебе, ни кому-либо еще больше убивать моих друзей, уничтожать шиноби! Потому что я защищу всех, и запомни это имя — Узумаки Наруто, это имя шиноби, который побьет тебя!

Мадара видел и слышал, ощущал риннеганом, как речь Наруто вдохновляет и поднимает шиноби, и понял, что еще немного и станет поздно, что этот подросток сумеет вдохнуть в них силы на новую битву, и это следовало прекратить немедленно.

Мадара метнулся вперед, используя Шуншин, и нога его врезалась в живот Наруто, с ужасной силой, джинчурики отлетел, неразличимый обычным глазом, летя параллельно земле, не в силах остановиться. Райкаге метнулся наперерез, подхватил Наруто, затормозил, оставляя борозду в земле. Наруто закашлялся и сплюнул кровью.

— Побьешь меня? — ухмыльнулся Мадара.

— Узумаки Наруто, — Наруто вытер рот, — никогда не сдается!

Он моргнул, и глаза его изменились, Наруто вошел в сенмод и метнулся к Мадаре. Мгновением спустя за ним последовал Райкаге, искрясь молниями, и кто-то из выживших крикнул.

— Бей Мадару!

Шиноби метнулись вслед Наруто и Райкаге, раненые вскакивали и мчались в драку, все, кто еще минуту назад распространял отчаяние, теперь распространяли волнами решимость сражаться до последнего.

— В атаку!

— Коноха!

— Смерть Учиха!

— Шинра Тенсей! — вскинул руку Мадара, отбрасывая атакующую волну.

Снизу в него ударили каменные копья, Мадара отпрыгнул, выигрывая время, пока техника Шинра восстанавливается, и тут же в него влетел огромный жук, ударил в живот, сбивая с траектории прыжка. Мадара подхватил жука, метнул назад, прямо в Фуу, которая еле успела увернуться. Щупальце Осьминога взрезало воздух, ударило по земле, Мадара в последнюю секунду сменил направление, ушел от удара и тут же выдохнул.

— Огромный Огненный шар! — ударяя наперерез бьющим, танцующим в воздухе лазерным лучам.

— Искусство Отшельника: Режущая струя воды!

— Шинра Тенсей! — ударил опять Мадара, отбрасывая техники.

— Вместе! Стихия Огня: Испепеляющий Поток!

— Кислотный Пар!

— Разящая Молния!

— Искусство Отшельника: Огнемет!

— Вакуумные пули!

— Искусство Отшельника: Удерживающие Корни!

Мощь техник обрушилась на Мадару, смяла его, испепелила, взрыла землю, оставляя воронку в твердокаменной, оплавленной земле. Пыль, дым и техники рассеялись, стало видно, что на берегу, в центре созданной техниками воронки лежит труп Мадары, и шиноби уже готовы были разразиться радостными криками, когда труп внезапно превратился в исходник — белого Зецу.

— Ха-ха-ха! — расхохотался настоящий Мадара, показываясь в стороне. — Вы жалки и ничтожны, попались на такую простую уловку! Теперь моя очередь — бить!

— Волна Золотого Песка!

— Растущий Лес!

— Безжалостное Цунами!

— Великий Клык Небес!

— Стихия Атома: Куб уничтожения!

— Сметающий Водопад!

— Оковы Земли!

Воскрешенные Орочимару обрушились на Мадару, со всей мощью техник и неожиданности, которую им мог предоставить Орочимару, использовавший момент, пока Мадара отвлекся, чтобы лично преподать урок Наруто. Мадара лишь ухмыльнулся, вскидывая руку и выпивая чакру из техник, обращая их в ничто, и тут же пинком отбрасывая меч-иглу одного из воскрешенных Мечников Тумана, и самого Мечника, вниз, в свежую воронку.

— Давай! — крикнул Мадара, и из земли вынырнули марионетки Сасори.

Элитный отряд с шаринганами в глазах, Алая Сотня, теперь превратившаяся в Алую полусотню, и Сасори сразу метнул десяток поврежденных марионеток в сторону пылающей головы, которая невозмутимо зачавкала куклами, выплевывая их назад целыми и невредимыми.

Из земли выныривали белые Зецу, хватали воскрешенных за ноги, и тут же гибли, прорастая деревьями, неуместно зелеными посреди выжженной пустоши. Марионетки Сасори, используя выигранные мгновения, бесстрашно шли в лобовые столкновения с воскрешенными, получали удары, ломались и все равно успевали применить технику Небесной Печати.

Алые полосы крест-накрест охватывали их тела, и воскрешенные тут же начинали дымиться, гореть, теряли доступ к техникам и чакре. Белые Зецу живыми волнами набрасывались на тех, кто получил Небесную Печать, разлетались в разные стороны, так как воскрешенные шиноби, не имея возможности использовать чакру, переходили врукопашную. Воскрешенные, не получившие печатей, били техниками, выручая товарищей по Эдо Тенсей, и буквально через несколько мгновений место сражения скрылось в густом облаке пыли и пепла.

В нем сверкали техники, доносились крики и рычание, из этого облака периодически выбегали десятки белых Зецу, таща, как муравьи, очередного горящего и дымящегося воскрешенного, украшенного алыми полосами. Вытащенный Второй Мизукаге вспыхнул, пожаром захватывая ближайших Зецу, которые моментально заполыхали с треском. Тело Мизукаге разлетелось листочками и тут же собралось вновь, уже без Небесной печати, но сделать воскрешенный ничего не успел. Прямо за его спиной вознесся Черно-Белый Зецу, впиваясь двумя ртами и швыряя безголового Мизукаге прямо к парящему в стороне Сасори.

Тот на лету ухватил воскрешенного нитью чакры и тут же запечатал, не прекращая одновременно координировать атаки марионеток, помогать Мадаре, ставить защиту, отправлять поврежденных в голову Гедо для починки, и запечатывать тех, кого успели подтащить белые Зецу. Семеро тел, и Второй Мизукаге стал восьмым упокоенным.

Черно-Белый, оскалившись, нырнул обратно в землю.

26 июня 79 года. Уничтоженный лагерь Альянса.

Мадара не был инвалидом — Нагато, и осторожным саннином — Орочимару, он просто ринулся врукопашную, комбинируя ближний бой с техниками риннегана, дополняя непревзойденным опытом и комбинируя с потрясающей скоростью. Он знал, что в одиночку ему не победить тех, кто выжил после взрыва Гедо Мазо, но Мадара ринулся в бой не один.

Половина белых Зецу и пять марионеток Сасори.

Белые Зецу отвлекали, Мадара наносил удары, марионетки Сасори тут же налетали, ставя Небесную печать, отрезая шиноби от чакры. В мгновение ока десяток джонинов Облака, Листа и Камня пали под ударами Мадары, и их тут же облепили белые Зецу, высасывая чакру и оттаскивая ближе к марионеткам.

Мадара был свеж и полон сил, шиноби же истратили массу чакры и сил, чтобы выжить во взрыве.

— Рука — молния! — ударил Райкаге.

— Утренний Павлин! — зашел с другого фланга Гай.

— Стихия Кислоты: Плевок! — поддержала Мэй.

— А ну не мешайся, брат, и ты, пользователь Врат, сейчас я Мадаре покажу, что такое бомба биджу!

— За такое исполнение надо убивать! — крикнул Мадара, отражая удары, уклоняясь от кислотного плевка. — Шинра Тенсей!

Бомба биджу отлетела прямо в Цучикаге, которая поспешно взлетела, и фиолетовый шар размазал двух джонинов Камня, остальные успели отпрыгнуть или уйти под землю. Мадара, не теряя ни секунды, используя Шуншин, метнулся вперед, в движении высасывая чакру из покрова молнии Райкаге, тем самым замедляя его движения и ослабляя защиту.

— Бац! — кулак Мадары смял лицо Райкаге, слышно было, как трещат и ломаются кости черепа.

Эй отлетел, окровавленный, его подхватило щупальце Хачиби, который немедленно ударил.

— Реактивная струя Осьминога!

— Каварими! Баншо Теннин! — Мадара ушел в сторону заменой, и метнул Гая под удар Хачиби.

Мадара, не теряя ни мгновения, уже заносил ногу над головой Мизукаге, видя риннеганом, что к нему бегут еще шиноби, рвутся вперед Отшельники. Нога Мадары встретила блок, Учиха изогнулся в воздухе, нанося град ударов, но все они тоже оказались блокированы.

— Кац! — на выдохе крикнул Какаши, закрывший собой Мэй.

Он успел налепить на ногу Мадаре десяток взрыв — печатей, но тот мгновенно выпил чакру, отменив взрыв.

— Шаринган? — нахмурился Мадара, кидаясь в новую атаку.

— Искусство Отшельника: Несокрушимое тело! — Акула обрушился на Мадару, превратив все свое тело в камень, несокрушимый и прочный.

— Искусство Отшельника: Вакуумные пули! — ударил Шмель.

Какаши метнулся к Гаю, который так и остался лежать после удара, и которого уже тащили белые Зецу.

Отшельники отлетели в сторону, и Мэй опять оказалась лицом к лицу с Мадарой.

— Кавазу Кумите: Стальная лапа! — ворвался в бой Наруто. — Сегодня я — твой противник!

— Ты мне надоел, — без тени улыбки ответил Мадара, кидаясь в атаку.

26 июня 79 года. На берегу бывшего озера.

— Снизу! — крикнула Карин, указывая пальцем.

— РРРА! — Кулак Джуго ударил в землю, пробивая в ней туннель.

Кабуто поправил отсутствующие очки, продолжил вытаскивать тела из свитков, и расчерчивать фуин, прямо на каменной поверхности, при помощи чакры, окутывающей его руку синим пламенем.

— Сзади! — крутнулась Карин, тоже поправляя очки и придерживая их рукой. — Вон там! Там!

— РРРА! РРРА! — Кулак Джуго выбивал воронки, сам он рычал и фыркал, вздувался от ярости и чакры.

Дело приближалось к боевому безумию, в котором, как правило, Джуго убивал всех, кого видел, из-за чего в свое время и пришел к Орочимару, после убийства остатков клана. Логика Джуго была проста: либо он убьет Орочимару, либо тот вылечит его, да и даже если отвлечься, ничего лучше, чем нукенин со зловещей славой, он не заслуживал. Так думал Джуго, но в конечном итоге все обернулось немножко не так, как он представлял. В любом случае, по мнению Джуго, вышло лучше, чем, если бы он странствовал где-то, сходя с ума и убивая всех встречных.

УБИВАТЬ! УБИВАТЬ! УБИВАТЬ! ВРАГИ!

Джуго окончательно свалился в режим убийства, желая разорвать всех врагов, убить всех, кроме этих трех фигурок, они не враги, остальных УБИВАТЬ! Он вздулся еще больше, и в невероятном прыжке рванул вверх, схватил одну из марионеток Сасори, которая тут же выдохнула ему в лицо язык огня, вонзила клинки с ядом и попыталась поставить Небесную печать.

— УБИВАТЬ!!! — рыкнул Джуго, ломая марионетку на части.

Клинки отскочили от его уплотнившейся и затвердевшей, серой, каменной кожи, лишь немного ее оцарапав, а техника Небесной печати так и осталась незаконченной, из-за сломанных рук марионетки. Монстр двух с половиной метров роста, с рогами, шипами, костяными выступами, непробиваемой кожей и бешеной циркуляцией природной энергии внутри, Джуго только расхохотался, когда из марионетки вылетело облако взрыв — печатей, прилипая к нему.

— ТАК Я СТАНОВЛЮСЬ СИЛЬНЕЕ!!! — прорычал он, бросаясь на следующую марионетку.

Уловив момент, Черно-Белый Зецу ударил корнями, выскочил, обрушивая не только свои техники дерева, но и огромное тело на Кабуто, который продолжал готовить ритуал, желая помочь Орочимару и вызвать еще воскрешенных. Корни Зецу взрыхлили и взорвали, разломили каменную корку, уничтожая фуин и атакуя Кабуто, который уже отпрыгивал, смещался, обе руки его светились от чакры, и ими как скальпелями, он отбивался. Резал корни, закрывался, отпрыгивал, контратаковал, жалея о расстеленных и потраченных свитках.

— Град отравленных сенбонов! — ударила сверху марионетка Сасори.

— УБИВАТЬ!! — тут же обрушился на нее Джуго, роняя марионетку на землю.

Кабуто метнулся в сторону, уходя от потока сенбонов, и корень Зецу пробил его ногу, скрутил и пополз быстро по телу, подбираясь к горлу. Кабуто отмахнулся, взрезав корень рукой, и тут же еще два пробили его тело, пригвоздили к земле, и еще несколько устремились к голове и горлу. Кабуто закричал, Орочимару обернулся и тут же ударил, сметая Зецу, отбрасывая в сторону, и наседавшие на саннина марионетки даже не успели воспользоваться этой паузой. Корни Черно-Белого обломились, остались торчать в теле Кабуто, пригвождая его к земле, а сам Черно-Белый отлетел, но недалеко, хватаясь корнями за землю, тормозя.

Карин, подбежав к Кабуто, сунула руку ему в рот, и помощник Орочимару тут же укусил, и кровь пополам с лечебной чакрой полилась в него, затягивая раны, исцеляя, выталкивая корни. Карин начала вздуваться, переходя на второй уровень печати, и тут же на нее и Кабуто обрушился Черно-Белый Зецу, которого в ответ атаковал Джуго.

Корни Зецу проткнули всех троих, Джуго взревел, выплескивая в лицо Черно-Белого яростный, оглушающий крик, пошел бить его и разрывать на части, не давая уйти под землю, разорвать контакт. Корни Зецу били в тело Джуго, сам Черно-Белый двумя ртами пытался кусать Джуго, ударял техниками Мокутона. Джуго рычал, вздувался, моментально перестраивал тело и излечивался от ран, рвал, сминал, молотил деревянное тело Зецу, оставляя глубокие вмятины.

За его спиной лежали тяжелораненые Кабуто и Карин, пробитые корнями, изъеденные ядом, и все же не сдавшиеся. Карин метнула взгляд в спину сражающегося Орочимару, решительно снова сунула руку в рот Кабуто, тот впился, руки его засветились, и он начал в ответ лечить Карин. Марионетки Сасори атаковали сверху, и тут же отлетели в сторону, Орочимару призвал огромную змею, закрывшую собой Карин и Кабуто.

— Защищай их, Манда! — крикнул Орочимару. — Можешь сожрать всех остальных!

— Тссс, — прошипела стометровая змея, разевая огромную пасть.

Орочимару в очередной раз ударил, отбрасывая марионеток, выигрывая секунду, чтобы оценить ситуацию.

Кабуто и Карин усиленно лечили друг друга, и явно не собирались умирать. Чуть поодаль Джуго сражался врукопашную с Черно-Белым Зецу, оба трехметровые, яростные, вздувшие, орущие друг на друга. Орочимару посмотрел, что там делает Мадара. Улыбка озарила лицо саннина — удачный момент! — и он отдал приказ.

— Камуи! — прозвучало за спиной Орочимару.

26 июня 79 года.

Внутреннее сражение с самим собой сопровождается сражением вокруг.

Огромное, клубящееся облако пыли и треск техник вокруг Орочимару.

Мадара и марионетки Сасори налетают на шиноби как ураган, бьют, крушат и ломают, из под ног лезут белые Зецу, и все это сливается в новый ужас и какофонию битвы, в которой не понимаю ни хрена, но вижу, что наши проигрывают. Мадара выводит из строя Акулу и Шмеля, пробивает Райкаге или просто отбрасывает, перенаправляет бомбу Хачиби и та разбрасывает и убивает шиноби Камня, и тут же отлетает в сторону Цучикаге, и самое главное, Мадара бушует в рядах шиноби, не давая закрыться барьером, ударить мощными техниками.

Он мечется, неуловимый для моего глаза, белые Зецу отвлекают на долю секунды, и тут же налетают марионетки Сасори, запечатывают, а Мадара не стесняется бить техниками риннегана, отбрасывая, сминая, убивая, поглощая, и вовсю используя эффект неожиданности и атаки быстрого одиночки. Он мечет стержни чакры, протыкающие джинчурики, пригвождающие их к земле, и тут же оглушает, поглощает техники и выдает в ответ усиленные удары, и против сферы Шинра внезапно пасует даже Гай под седьмыми Вратами.

Марионетки Сасори стремительно атакуют сверху вниз, белые Зецу снизу вверх и Мадара не отстает.

— Шинра Тенсей!

Разбрасывая всех, кто не успел закрыться, и кто успел тоже, атакуя барьеры, выпивая их и тут же отбрасывая владельцев. Несколько секунд, и Мадара снова бьет.

— Шинра Тенсей! — окончательно добивая войско Альянса.

Он может и не убил всех, но точно разбросал, показав, каким опасным противником мог бы быть Пэйн, ударь он внезапно, без предупреждения. Моргаю, и Мадара стоит передо мной. Хватает за горло, выбивает палочку из руки, и я хватаю его руку рефлекторно, пытаясь ослабить хватку и вдохнуть воздуха. Нога Мадары дергается и слышен крик Шизуне, удаляющийся прочь.

— Сейчас я вытяну из тебя сенмод, — цедит Мадара сквозь зубы.

Одновременно с этим выброс ки Мадары подавляет волю, парализует, не дает двигаться, не дает применить заклинания. Не надо сложностей, всего лишь телепорт, и Мадара повалится на землю без головы, но все, что могу сделать, парализованный страхом, это лишь цепляться за его руку, которой он держит меня на весу и душит.

В глазах темнеет, и тело отказывается слушаться, отказывается применять магию.

— Восхитительно, — втягивает ноздрями воздух Мадара, как будто вдыхая аромат природной энергии.

Волосы его, свисающие густыми прядями, теперь топорщатся, одеревенев, и, несмотря на всю неуместность, все же всплывает мысль, что Мадара похож на ежика больше, чем любой из Отшельников. На груди его проступает стилизованное изображение ежа, и глаза, зрачки меняются, показывая, что Мадара практически вошел в сенмод, и это может означать только одно.

Теперь нам всем пиздец.

— Сестренка! — слышен истошный крик Наруто. — Сражайся!

— Имо-то! — кажется, это был голос Шизуне?

— Шинра Тенсей! — с ухмылкой на лице кастует Мадара.

Техника отталкивания, усиленная сенмодом, разбрасывает шиноби, крики стихают и становится понятно, что на помощь мне уже никто не придет, кроме меня самого. В глазах темнеет, от ярости и гнева, от нехватки воздуха, от всего происходящего, и от высокомерной морды этого засранца, вылезшего из могилы, чтобы обосрать все, что поддерживало меня на плаву.

Гнев и ярость стряхивают паралич страха, и рука Мадары все еще на моем горле, отлично!

И тут же, в мгновение ока, планы мои меняются, потому что воздух за спиной Мадары закручивается спиралью, и из него выскакивает Орочимару, сжимающий в руке какой-то каменный шарик. Мадара, даже не оборачиваясь, второй рукой всаживает Орычу в сердце черный стержень чакры, пробивая саннина насквозь.

Да! Сражаться до конца, и вот он шанс! Сразу обоих одним ударом!

— Чтобы атаковать, ты должен стать материальным, — цедит Мадара сквозь зубы.

В это же мгновение обмякший было Орочимару вскидывается и наносит удар, с радостным криком.

— Я знаю! Съешь Чибаку!

Внезапно мне становится легко и спокойно, наверное, мозг уже засыпает от нехватки кислорода. Как хорошо, что Итачи отобрал у меня палочку. Хорошо, что техника из Свитка доведена до конца. Теперь эти два пидараса с бледно-синими глазами больше не будут убивать тех, кто мне дорог. Вслух ничего не произнести, но мысленно все же проговариваю заклинание, вкладывая в него магию, волю и желание сражаться, наперекор всему.

— Транзитус Порталус!

Похоже, что моя дорога в этом мире все-таки подошла к концу.

Две капли сверкнут, сверкнут на дне

Эфес о ладонь согреешь

И жизнь хороша, хороша вдвойне

Коль ей рисковать умеешь

26 июня 79 года. Уничтоженный лагерь Альянса.

Шизуне, ощущая боль в переломанных ребрах, встала и побежала вперед, в новую, отчаянную и бессмысленную атаку, и все же опоздала. Мадара, Орочимару и Гермиона моргнули и пропали, с тихим, неслышным хлопком. Шизуне сразу поняла, что произошло, и упала на колени, не обращая внимания, что обдирает кожу о камень. Подхватила сломанную палочку Гермионы, прижала и заплакала, подвывая и всхлипывая.

Воскрешенные Орочимару прекратили атаки, замерли статуями, и приспешники саннина сдались перед лицом Каге и Отшельников, раненых, местами тяжело, но готовых сражаться. Джуго вбили в землю и оглушили, теперь, после исчезновения Мадары и Орочимару, у шиноби Альянса было полное превосходство.

Шикаку, подлеченный и очнувшийся, уверенно командовал, не рискуя, впрочем, вставать.

Шиноби уже тащили труп Черно-Белого Зецу, изломанный, огромный кусок дерева, с торчащими корнями, побелевший в смерти, а также тело Сасори и всех его марионеток. Через минуту начали прибывать обратно шиноби и ирьенины, леча, запечатывая, вглядываясь в землю и ища оставшихся белых Зецу, и Наруто уже чего-то добивался от раненой и ревущей в три ручья Карин.

Цунаде улыбнулась, бледно и слабо, видя, что творится вокруг.

Альянс победил.

План наставника успешно претворен в жизнь.

В жизни шиноби теперь наступит новая эра, оплаченная тысячами жизней, и от того вдвойне ценная.

Черный Зецу скользил по лесам страны Травы, досадливо вздыхая.

До реализации "Глаза Луны" оставалось так немного, но нет, проклятым шиноби надо было все испортить! Ничего, подумал Черный Зецу, я подожду и составлю новый план, совершу еще попытку, буду пробовать, и пробовать, как пробовал прошлую тысячу лет.

Однажды, одна из попыток увенчается успехом, и мама получит свободу!

Тело-марионетка в образе подростка неспешно скользило под землей, удаляясь на запад от места сражения. Сасори не торопился, воздух все еще перенасыщен чакрой и ни один сенсор его не засечет, да и не до него сейчас шиноби. Жаль, конечно, основного тела, и марионеток Алой Сотни, но своя жизнь и свобода важнее. С момента, когда возродился Мадара, Сасори неуклонно трудился над планом побега, и, в идеально рассчитанный момент, осуществил его.

Теперь можно не спеша обдумать новый план, план новой, вечной жизни.

Бледный и окровавленный Джирайя вздохнул и вытащил блокнот.

Посмотрел на плачущую Шизуне и достал карандаш.

Он ощущал прилив вдохновения и потребность поведать миру о том, что случилось.

Да, это будет замечательное название для книги, которая станет его новым шедевром.

Он кивнул и вывел на чистой странице два слова.

"Младшая сестра".

Эпилог

Мир Наруто.

26 июня 89 года. Коноха, страна Огня.

В кабинете Хокаге, просторном и светлом, у широкого, открытого окна, стояли двое саннинов.

— Тебе уже шестьдесят лет, Джирайя, а ты все никак не угомонишься, — вздохнула Цунаде.

— А что такого? — Джирайя отвел взгляд от площади перед резиденцией Хокаге. — Уже и посмотреть нельзя?

— Им пятнадцать лет, а ты смотришь, — Цунаде замялась, подбирая слово, — как будто в онсене находишься!

Джирайя еще раз посмотрел на площадь, где три десятка клонов Гермионы, хихикая и перешептываясь, бросали взгляды на пытающуюся собрать их воедино Шизуне. В конце концов, бывшая ученица Цунаде не выдержала и достала рупор, многозначительно в него откашлявшись. Девушки-клоны, не прекращая хихикать, быстро построились в походную колонну и начали синхронно кланяться, прося прощения. Растаявшая Шизуне лишь махнула рукой и, совершив разворот, повела колонну куда-то за пределы Конохи.

— Может, я вспоминаю славное прошлое? — усмехнулся Джирайя.

Цунаде не успела задать ответный язвительный вопрос, как в кабинет стремительно влетел Шестой Хокаге.

— Эро-Сеннин! Бабуля Цунаде! — радостно закричал Узумаки Наруто. — Вы спасли меня! После рождения маленькой Сакуры Хината постоянно заставляет меня сидеть с ней, а у нее расстройство желудка, так как Саске накормил ее зелеными ягодами

— Сакуры? — тихо спросил Джирайя.

— Пока ты был в разъездах, Хината в четвертый раз родила, на этот раз, наконец, девочку, — тихо ответила Цунаде.

— Так и оставил бы с ними Теневого Клона! — громко удивился Джирайя.

Наруто сразу поник и помрачнел.

— Хината говорит, что детям нужен настоящий отец! — Хокаге почесал в затылке. — Ну, я пробовал несколько раз, но она как-то их различает, и сразу джукен применяет, а это больно даже через воспоминания клонов! Так что вы спасли меня, Эро-Сеннин

— Стоп, — оборвала его Цунаде. — Наруто, не забывай, что ты — Хокаге, а мы — Старейшины. Здесь, в узком кругу, еще ничего, а на людях все же соблюдай приличия.

— Да, да, — Наруто яростно и смущенно заскреб по затылку, — оно как-то само забывается! Так что, что случилось? Мадара вернулся? Новый враг хочет уничтожить всех шиноби?

Джирайя и Цунаде, вздрогнув, переглянулись. Наруто задумчиво продолжил.

— Нет, недавно же я встречался с остальными Каге, все было прекрасно, население растет, технологии развиваются, границы Элементных стран расширяются, все наслаждаются мирной жизнью.

— Вот, поэтому я и прибыл, — кивнул Джирайя. — Суна, расширяя свои границы на запад и юг, столкнулась с чем-то непонятным, темным и неизвестным. Пропадают люди и шиноби, странные знаки в воздухе и на земле, и Темари считает, что здесь нужна совместная экспедиция шиноби Альянса. Шикамару с ней согласен, и передает тебе привет, Наруто.

Наруто посерьезнел и задумался на некоторое время. Потом сказал.

— Альянс создавался для таких ситуаций, и тот, кто угрожает шиноби Суны, угрожает всем шиноби! Я немедленно отправлюсь на помощь Шикамару!

После чего Наруто покинул кабинет так же стремительно, как забегал в него пять минут назад. Почти сразу начались выкрики, шум, топот, резиденция оживала на глазах, а по площади перед резиденцией во все стороны разбегались десятки одинаковых Хокаге.

— Ну, пока Хокаге занимается организацией и бумагами, думаю, можно и выпить по стаканчику саке, за встречу старых друзей, — заметил Джирайя, и Цунаде не стала возражать.

Мир "Код Гиасс".

2017 год с.Б.И., территория 11, гетто Синдзюку.

После мгновенного переноса, Мадара и Орочимару синхронным, слитным прыжком разорвали дистанцию.

— На меня не действуют техники риннегана, — высокомерно заявил Мадара, раскусывая шарик Чибаку.

— Как и на меня, ку-ку-ку, — хихикнул Орочимару, вытаскивая из тела стержень чакры, вонзенный Мадарой.

— Теперь у меня есть сенмод!

— А у меня все еще есть Обито, — парировал Орочимару.

Змеи из рукавов хлынули потоком, устремляясь к лежащей на разрушенной дороге, посредине между владельцами риннегана, мертвой Гермионе, которой Мадара напоследок свернул шею. Сам Мадара лишь сложил руки на груди и презрительно хмыкнул, глядя на это действо.

— В хозяйстве пригодится, ку-ку-ку, — хихикнул Орочимару. — Воскрешу ее Эдо Тенсей, раз уж теперь можно не опасаться мести шиноби.

— Hands up, eleventh! Freeze! Drop your weapons! — прозвучал мужской голос сбоку.

Мадара и Орочимару синхронно повернули головы. Какой-то мужчина, без чакры, закрытая броня, напоминающая самураев из страны Железа. Тычет в них металлической палкой с рукоятями. Рядом с ним еще двое, с такими же палками, смотрят настороженно, готовы к бою. Вокруг развалины домов и дорог, видны выглядывающие люди, тоже без чакры. Испуганные, в отличие от этих трех, с палками.

Мадара стремительно сложил печати.

— Огромный огненный шар!

Палки в руках троих задергались, но было уже поздно. Тридцатиметровый шар гудящего пламени испепелил всех в мгновение ока, оплавил остатки многоэтажного дома за спиной троицы, и разлетелся огромными горячими брызгами.

— Мне нравится режим Отшельника, — объявил Мадара удовлетворенно.

— Все бы вам, Учиха, жечь, — хмыкнул Орочимару. — Можно было принести их в жертву для Эдо Тенсей!

— Тебе нужно, ты и лови жертвы, — безразличным тоном ответил Мадара.

Орочимару еще раз оглянулся и вздохнул. Испуганные люди уже разбежались, с громкими воплями, забились в страхе в свои норы, щели и развалины. Поймать их несложно, раз уж у них нет чакры, но Мадара здесь и сейчас точно не даст провести ритуал. Орочимару еще отметил, что вполне понимает крики разбегающихся, в отличие от слов испепеленной троицы со странными палками.

Надписи на развалинах тоже были местами вполне читаемы.

— Это другой мир, ку-ку-ку, — хихикнул Орочимару. — Амегакуре чем-то напоминает.

— Поисковый отряд 14-2, в квадрате 6 уничтожен! Повстанцы используют мощные огнеметы!

— Мы нашли их, принц! — радостно взревел один из генералов.

Принц Кловис встал, вытянув перед собой руку, и система трансляции передвижной крепости автоматически включилась, передавая его приказ всем подразделениям и войскам Британской Империи, находящимся рядом.

— Уничтожить гетто Синдзюку! — объявил принц Кловис. — Стереть его с лица земли и убить всех одиннадцатых!

— Во славу Британии! — взревели солдаты и пилоты Найтмэров, устремляясь в атаку.

Земля, январь 2014. Город N., где-то в России.

Вспышка перехода. Темнота.

Тяжесть в теле, как будто всю ночь таскал кирпичи.

Не хочется открывать глаза, хочется еще поспать, несмотря на шум автомобилей за окном. Стоп! Вспышка неправильности происходящего пронзает меня, как удар током в фильмах, и глаза открываются сами.

Палата. Больничная палата. Белые стены, койка. Шумит за стеной какой-то аппарат, томно вздыхает, вибрирует. Большие окна. Еще три койки, пустые. Шум автомобилей за окном, гудки, гул, видны многоэтажки, вид такой знакомый, чувствую, что даже могу назвать район и клинику, но все это меркнет перед самим фактом Земли. Предсмертные галлюцинации?

Рука сама вскидывается, комкает одеяло на груди, и тут же падает.

Моя рука. Мое настоящее тело. Какая-то серая пижама. Тяжесть в голове.

Что? Так мне все привиделось? Это был бред длиною в семь лет, настолько реальный, что я все помню? Как жил там, убивал, продирался к Цели, сражаясь со всеми подряд, и все это было бредом? Так, с этим точно надо что-то делать. Из горла выходит какой-то странный сип вместо слов, и жестом отчаяния вздергиваю тело, сажусь, переводя дыхание. Встаю, и понимаю, что не только отвык от этого тела, другая моторика, другие жесты, но еще и другие мышцы, как будто усохшие, ослабевшие.

Страх пробивает с ног до головы, сколько же я провалялся?

Меня ведет в сторону, и тело заезжает локтем в стекло, выбивает его со звоном, и рука тут же окрашивается кровью. Боль адская, из разбитого окна бьет струя холодного воздуха, сознание проясняется и мобилизуется. Зима? Зима. Сколько же времени прошло? Надо сражаться и первым делом добраться до календаря, на противоположной стене, а потом кого-нибудь из персонала, и выяснить, что было и что стало, и что с женой и детьми, раз уж я вернулся.

Смотрю на календарь, и тот приветственно взмахивает страницами в ответ.

Темнота.

Второе пробуждение проходит гораздо более приятно.

Рука забинтована, окно починено, и рядом трое, в белых халатах. Солидные, довольные, тут же щупают пульс, смотрят в глаза, заставляют показать язык, и важно объясняют, что только прогрессивный курс интенсивной терапии, инновационная разработка больницы и этих троих, вывел меня из полугодовой комы.

Полгода?

Что с женой? Семья?

Надо будет перечитать Гарри Поттера, и выяснить, что там с миром шиноби.

Или это мне привиделось все-таки?

Как это выяснить?

Ответ прост — магия!

Троица, заметив, что я уже не с ними, закругляет рассказы о своей изумительности, обещает, что теперь мы будем много общаться, и покидает палату, запуская новую гостью. У меня немного кружится голова, и головокружение усиливается скачком, когда в палату заходит она, садится рядом и обнимает, молча, без лишних слов. Почти забытое лицо, забытый запах, давно оставленное в прошлом ощущение тепла от объятий близкого человека.

Но молчание не длится долго, и плотину прорывает.

Света тараторит, утирая слезы, захлебываясь словами, о каких-то фондах, письмах, поддержке, рождении ребенка, продаже квартиры, статьях в газетах и роликах по телевизору, помощи неравнодушных, сбывшемся новогоднем желании, моральном взрослении детей, все это одновременно и вперемешку, перескакивая с предмета на предмет, бессвязно, горячо и снова, и снова ощупывая мое лицо, как будто не в силах поверить, что случилось.

Смотрю на нее с усталой улыбкой человека, который достиг того, к чему стремился так долго.

Над головой ее парит календарь, показывая, что вправду прошло полгода и сейчас январь 2014.

Он, конечно, вернется из дальней дороги,

Отмерены сроки, отсчитаны дни.

Потому и смеется она ожидая

И вновь зажигает под вечер огни.

Он все дальше и дальше, на грани виденья,

От сна к пробужденью, от ночи ко дню.

Он вернется не раньше последнего срока,

Сдирает дорога подковы коню.

Конец третьей книги

Конец цикла