Фанфик по Гарри Поттеру: Мы, аристократы - 1

Пролог

Гарри, как обычно, возвращался из школы задворками. Ясный майский денёк не радовал его — ведь если бы шёл дождь, Дадли с дружками не стали бы подкарауливать его на дороге из школы. Толстого кузена задело, что Гарри получил оценку на целый балл выше, чем у него, поэтому взбучка была неизбежной.

Обычно Гарри удавалось обманывать своих недругов, но сегодня ему не повезло. Они не стали выслеживать мальчика по пути домой, а догадались засесть в кустах у соседнего дома, мимо которого так или иначе надо было пройти. Последнее, что увидел Гарри — здоровенный обломок кирпича, летящий ему в лоб...

Ему повезло, что соседка, кошатница миссис Фигг, как раз копалась у себя на клумбах и видела всё. Она оперативно вызвала скорую помощь и полицию, дала показания, после чего Вернон и Петуния Дурсли оказались в неловком положении перед законом. В больнице мальчика осмотрели и составили медицинское заключение о состоянии его здоровья, после чего Дурсли оказались в ещё более неловком положении перед законом. Был привлечён Комитет по защите детей, комиссия нагрянула внезапно, и у Дурслей не получилось убедительно объяснить, почему у них в доме только одна детская кроватка. Чтобы избегнуть суда, Дурсли были вынуждены оплатить лечение ребёнка по высшему разряду.

Всего этого Гарри не знал — он находился в коме.

Он пришёл в себя на исходе второй недели пребывания в больнице, когда никто уже на это не надеялся. Этим он осчастливил Дурслей, которым в противном случае грозила тюрьма, и они без возражений оплатили медицинские счета. Ещё через месяц, в конце июня, мальчик был выписан из больницы. В начальной школе он не доучился две недели, но, учитывая характер его травмы, сдавать выпускные контрольные с него не потребовали, а поставили в аттестате среднегодовые оценки.

После пережитого Гарри внутренне изменился. Он был всё так же молчалив и уступчив, но его зелёные глаза больше не напоминали глаза забитого щенка. Оттуда глядело существо поопаснее.

1.

— СЛИЗЕРИН!!!

Зал, похоже, оторопел. Понимаю директора — он сделал всё, чтобы я захотел в Гриффиндор. Понимаю преподавателей — они знают, что род Поттеров изначально гриффиндорский. Понимаю всех, кто навязывался мне в друзья — у них не получилось. А остальные-то почему?

Хотя откуда им знать, что все эти годы Гарри Поттер жил жизнью пресмыкающегося...

Я аккуратно опустил Шляпу обратно на табурет и прошёл за слизеринский стол. Там жиденько захлопали, остальные ошарашенно молчали. Впрочем, когда я усаживался, несколько хлопков донеслось и со стороны.

Я сел на стул, как положено по этикету. Спина прямая, плечи слегка отведены назад и вниз, затылок приподнят, подбородок подтянут к шее. Руки на коленях, локти слегка отведены, но не слишком. Колени не расставлять, но и не смыкать впритык. К спинке стула не прислоняться, это допустимо только для пожилых и беременных. На стол не облокачиваться — это вообще недопустимо.

И самое главное — высший пилотаж, так сказать — при этом нужно выглядеть естественно. Проконтролировав правильность посадки, я слегка расслабил тело, как будто это для меня привычно. Со временем и станет привычным, если не распускаться.

Откуда я это знаю? Когда Хагрид разъяснил мне, кто я такой, и повёл меня в Косой переулок за покупками к школе, я позаботился и о том, чтобы больше не выглядеть неотёсанным маглом. Заодно с учебниками я купил ещё несколько необходимых книг, одной из которых оказалась толстая книга-артефакт по истории, обычаям и этикету мировой магической аристократии. Мне её продали по цене в пять раз дороже, чем моя волшебная палочка, и то только потому, что ею никто не заинтересовался с начала столетия.

Всю эту книгу за оставшийся до учёбы месяц я, разумеется, не осилил. Но с основами аристократического поведения я ознакомился и даже не пожалел времени на их отработку у себя в комнате, которую Дурсли выделили мне после того случая с больницей.

К Шляпе потянулись оставшиеся первокурсники, и про меня забыли. Когда распределение закончилось, из-за преподавательского стола поднялся сам директор Альбус Дамблдор.

— Добро пожаловать! — он окинул столы учеников взглядом доброго дедушки. — Вы, конечно, хотите есть, поэтому я буду краток. Папа, мама, жаба — цап!

Я позволил себе недоуменно приподнять бровь, но эта глупая детская присказка оказалась сигналом для местных домовых эльфов. Только что пустовавшие столы заполнились предметами сервировки, а затем и готовыми блюдами. Ростбиф, жареная курица, отбивные на любой вкус, ветчина, бифштексы, картофельный гарнир различного приготовления, соусы, горошек, кетчупы и прочие подливки... Если бы не больница, я впервые в этой жизни поел бы досыта.

Но сначала этикет... Разумеется, важно знать, когда и какой столовый прибор использовать, но главное правило поведения за едой состоит не в этом. Главное — никогда не набрасываться на еду и никогда не есть с пренебрежением. Что бы ему не подали, истинный аристократ должен есть с умеренным удовольствием, словно привычную любимую еду, в которой его никто и никогда не ограничивал. Жрать — признак низкого происхождения, ломаться — признак снобизма, и то и другое недостойно истинного аристократа.

Ведь полного сервировочного набора может и не быть, нужно уметь управляться с тем, что есть. Сейчас, например, за столом нет льняных салфеток, поэтому я имею право пододвинуться к столу так, чтобы еда не могла упасть мне на колени. Ну и, разумеется, во время еды не следует расставлять локти и нагибаться над столом слишком низко.

Я положил себе телячью отбивную и немного картофеля-фри, добавил кетчупа. Ножей тоже не было, поэтому пришлось есть вилкой в правой руке, помогая себе кусочком хлеба. У Дурслей меня не закармливали телячьими отбивными, но месяц тренировки на хлебе кое-что дал, и я уже не выглядел человеком, который впервые увидел вилку.

Во время пережёвывания я помаленьку осматривался вокруг. За нашим столом сидело человек сорок, и это был весь факультет, от первого курса до последнего. Занято было где-то две трети стола, столько же учеников сидело и за столом Равенкло. Хаффлпаффцев было больше, но самым многолюдным был стол Гриффиндора. Там сидели теснясь. Ели проворно. Ноги парней были обвиты вокруг ножек стульев, носы в тарелках, ложки мелькали так, что аж сливалось.

Наши тоже ели с аппетитом, вблизи это было заметно. Я с непривычки ковырялся медленнее всех, потому что опасался допустить какую-нибудь неловкость. Сейчас на меня посматривали только с преподавательского стола, но лучше было не расслабляться.

Вокруг нашего стола сновало привидение. Подтолкнуть под локоть оно не могло, но очень старалось смутить или напугать кого-нибудь из первокурсников. Та самая память, которая стала проявляться у меня с больницы и которую я признавал за свою, подсказала мне, что это Кровавый Барон, фирменный слизеринский призрак. Я не замечал его, как это принято у аристократов — безразличие и ноль внимания, но затаённое наблюдение краем глаза и полная осведомленность о действиях. Призрак не собирался пропускать никого из новичков, в конце концов он добрался и до меня.

— Приятного аппетита, мистер Поттер! — громогласно прошипел он — оказывается, и так бывает. Нужно заметить, что громкость застольного разговора следует подбирать так, чтобы было слышно соседям рядом и напротив, но не переходя на шёпот.

— Благодарю вас, барон, — я вежливо кивнул ему и снова сосредоточился на отбивной. Призрак подождал, не скажу ли я что-нибудь ещё, но не дождался.

— Когда я ем, я глух и нем — так, мистер Поттер? — поинтересовался он.

— Хитёр и быстр, и дьявольски умён, — закончил я. — Вы разбираетесь в магловских присказках, барон.

Кровавый Барон раскатисто хохотнул.

— Этого продолжения я еще не слышал, — сообщил он.

— Каждое поколение вносит что-то новое в мировую культуру, барон. Вы, как призрак с большим жизненным опытом, наверняка это знаете.

— О да... — самодовольно приосанился Барон. — А позвольте вас спросить, мистер Поттер, куда девался ваш знаменитый шрам? Или это секрет?

Если бестактность Кровавого Барона и возмутила меня, то самую малость. Призраки — на то они и призраки, чтобы досаждать живым, а судя по тому, как прислушиваются к нам соседи по столу, это избавит меня от лишних вопросов.

— Отнюдь нет, уважаемый барон. Этой весной со мной произошёл несчастный случай, в результате которого я попал в магловскую клинику. Когда мне зашивали травму на лбу, то удалили заодно и шрам.

— Хе-хе... выходит, Мальчик-Со-Шрамом превратился в Мальчика-Без-Шрама...

В это время остатки пищи исчезли со стола — в том числе и моя недоеденная отбивная, что разозлило меня больше, чем вопрос Барона. На смену закускам и горячему появился десерт.

— Примите мои соболезнования, уважаемый барон — ужин сегодня очень вкусный. — Я повернулся к столу с твёрдым намерением больше не разговаривать с призраком, пока не поем. Кровавый Барон попытался сообщить мне, что ужин без огневиски — не ужин, но я сделал вид, что не слышу его, и придвинул к себе порционные вазочки с клубникой и мороженым. Призрак покрутился около меня и поплыл доставать других.

Я не привык есть много. Когда мороженое и клубника закончились, я почувствовал себя сытым. Остатки десерта исчезли, явив нам атласную матово-зелёную скатерть с изысканной серебряной вышивкой. Не могу сказать, что я был очень рад своему факультету, но ощущение моей уместности здесь стало потихоньку проникать в меня.

Директор Дамблдор снова поднялся с места.

— Э-эхм... — прокашлялся он. — А теперь, когда мы наелись и напились — еще несколько слов. Во-первых, в лес у замка не ходить. Во-вторых, набор в квиддичные команды состоится через неделю. И наконец — вход в правый коридор на третьем этаже закрыт для всех, кто не хочет умереть страшной и ужасной смертью.

Помнится, в лес и прежде было ходить нельзя — там реальные опасности. Потому он и называется Запретным. Квиддич... правила я вспомнил, но сама игра во мне никак не отозвалась. Ни уму ни сердцу. Правый коридор на третьем этаже — какой-то закоулок, в котором делать нечего. Могли бы скрыть этот коридор и для надёжности запереть магией, и ни один ученик бы не пролез. Есть такие заклинания, я знаю.

Теперь туда полезут гриффиндорцы. Раз им сказали — нельзя, значит, они обязательно сунутся туда.

Так... тот ребёнок, который погиб весной и оставил мне в наследство свою память, непременно попал бы в Гриффиндор. Забитый и запуганный недокормыш, он потянулся бы к первой же руке, которая догадается погладить его по головёнке.

Моё положение сейчас немногим лучше. Я даже не знаю, кто я такой. Распределяющая Шляпа на что-то намекала, но уговаривать её проболтаться было просто некогда. Я в теле одиннадцатилетнего ребёнка, у которого мёртвые родители, жестокие родственники и никакого имущества вплоть до совершеннолетия. У которого дурацкая дутая слава, похожая на изощрённое издевательство. Правда, гоблины разъяснили мне, что как единственный наследник рода Поттеров я очень богат, но отказались дать мне доступ к семейному имуществу и даже сообщить, сколько там и чего. Сказали лишь, что сейчас мне полагается только детский сейф, которым всецело распоряжается мой опекун.

А опекун — вон он, за преподавательским столом. Смотрит на нас, как кот на миску сметаны, и глаза у него добрые-добрые...

Я в теле ребёнка, вокруг которого определённо закручивается интрига. Но я не ребёнок. Я — взрослый.

2.

Пока старосты вели нас в факультетское общежитие, я морально готовился к худшему. Но сегодня все слишком устали, все были слишком сыты и незлобивы, чтобы цепляться ко мне. Староста показал мне мою спальню, на пару с Теодором Ноттом, где уже лежали наши вещи. Птичьи клетки были пусты, потому что наших сов разместили в школьной совятне.

Когда ученики разобрались со спальнями, был объявлен общий сбор в гостиной. Несколько минут спустя появился наш декан, представленный на собрании как Северус Снейп. Если Дамблдор еще казался мне знакомым, вызывая у меня ощущение настороженного недоверия, то этого человека я точно никогда не знал. При взгляде на него я не ощущал ничего сверх того, что следовало ожидать от его неряшливой и саркастичной внешности.

— Поттер!!! — рявкнул он с порога, едва увидев меня на диване рядом с Ноттом.

— Я вас слушаю, профессор.

— Встаньте, когда с вами говорит преподаватель!!!

Я встал.

— Поттер, почему вы не пели гимн?!!

— Я не знал слов, профессор.

— Вы могли бы подпевать что-нибудь!!!

— Моя любимая музыка — тишина, профессор.

Он уставился на меня, словно хотел просверлить меня взглядом. Или я ошибаюсь, или в его глазах искрила чистейшая, неподдельная ненависть. Первое 'или' однозначно отметаем, остаётся второе. Профессор искренне и остро ненавидит. Лично меня.

Снейп отвёл глаза первым. Я не старался его переглядеть — просто ждал, что ещё он скажет, дисциплинированно глядя ему в глаза.

— Слизеринцы! — провозгласил он. — Первокурсники! С сегодняшнего дня Слизерин — ваш дом, а все вы — одна семья! Это значит, что все вы должны заступаться друг за друга и помогать друг другу. Поттер, вы почему стоите?

— Вы не разрешали мне сесть, профессор.

Он зыркнул на меня испепеляющим взглядом.

— Садитесь, Поттер.

Я сел на прежнее место.

— Ваша учёба и ваше поведение будут оцениваться в баллах, — продолжил Снейп. — За ваши успехи факультету будут начисляться баллы, а за ваши промахи и нарушения -сниматься. Сумма баллов в конце семестра укажет, какой факультет у нас лучше всех. Самому лучшему будет вручён кубок Хогвартса, и я надеюсь, что его получите вы. Вам всё понятно?

Профессору ответило единодушное молчание, расцененное им как знак согласия.

— Очень хорошо. Утром, до завтрака, староста пусть получит у замдиректора МакГонаголл расписание занятий и раздаст ученикам. После завтрака у вас начинаются занятия. Старшие, покажете первокурсникам, где их аудитории.

Снейп развернулся и ушёл не попрощавшись. Если факультет — семья, то декан, надо полагать, отец. Везёт же мне на родственников...

Но спалось мне в эту ночь хорошо. Постель была удобной, Нотт ничего не имел против меня как соседа. Мы пожелали друг другу спокойной ночи и отключились до утра.

Следующий день занятий начался у нас с изучения заклинаний под руководством профессора Флитвика. А перед обедом Дамблдор вызвал меня у себе. Наш факультетский староста Джейк Даркмур нашёл меня в гостиной, где я просматривал учебник по заклинаниям, и сообщил мне пароль от директорского кабинета. 'Сливочные тянучки'. Я, оказывается, помнил, как туда пройти — это всплыло в памяти, едва возникла такая необходимость. Но я не упускал из вида и то, что не должен этого знать, поэтому Джейку пришлось проводить меня до директорской двери. Я назвал горгулье пароль и вошёл в распахнувшуюся дверь.

Дамблдор сидел в директорском кресле и постукивал самопишущим пером себе по пальцу. Увидев меня, он тепло улыбнулся и наградил меня добрым обволакивающим взглядом.