Страница произведения
Войти
Зарегистрироваться
Страница произведения

Воин Яровита.


Опубликован:
30.07.2015 — 16.01.2016
Аннотация:
Книга вторая. Сделана одна правка. 30.07.15. На книгу подписан договор. Оставил пять глав.
 
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
 
 
 

Воин Яровита.

Сахаров Василий.

Воин Яровита.

Пролог.

Франция. Клерво. 1142 Р.Х.

— Бом-мм-м! Бом-мм-м! — Перекрывая шум осеннего дождя, который поливал землю десятый день подряд, над обителью братьев-цистерианцев, обозначая полночь, прокатился гулкий глас церковного колокола. Мужчины, которых было трое, храня молчание, дождались пока колокол ударит в последний раз, и продолжили беседу. Они находились в освещенной парой тусклых восковых свечей полупустой келье, где единственными предметами интерьера были большое медное распятие Христа на стене и грубый дубовый стол, вдоль которого стояли две неудобные узкие лавки.

Первым нарушил молчание жилистый пятидесятитрехлетний брюнет с худым лицом аскета и без единого седого волоска в густой шевелюре, который был облачен в перепоясанную бечевкой темно-серую рясу из грубого полотна. Этот человек являлся настоятелем обители цистерианцев в местечке Клерво. Звали его Бернард Клервоский, и это имя знал каждый истинный католик. Хотя выглядел он весьма не презентабельно, а официальное положение аббата Клерво в церковной иерархии было невысоким, слово Бернарда, которому посылала видения сама Пресвятая Богородица, значило много. Например, оно могло в зародыше загасить вооруженный конфликт между европейскими феодалами, сменить папу римского, кинуть в поход на сарацин и язычников десятки тысяч воинов и рыцарей, отправить на очистительный костер ересиарха или заставить одного из европейских королей покаяться в своих грехах. Такой вот человек. С виду скромный служитель Господа, а по факту сильный лидер, влиятельный политик, мудрый мистик, опытный богослов и один из основных создателей Ордена Тамплиеров.

Бернард посмотрел на своих собеседников, которые расположились напротив него. Пронзительные карие глаза настоятеля зацепились за пожилого стройного шатена в сыром от влаги дорожном камзоле коричневого цвета. А затем переместились на второго гостя обители, крупного широкоплечего бородача в потертом суконном кафтане. Настоятель знал этих людей, хотя бородача видел впервые в жизни, и мог бы ответить на все их вопросы прямо здесь и сейчас, еще до того, как они их зададут. Но для этого пришлось бы копаться в их головах, а Бернард этого не любил. Поэтому он решил поговорить с гостями без применения дарованных ему Господом способностей, и сначала обратился к шатену в камзоле, который некогда был одним из его лучших учеников:

— Итак, брат Шарль, расскажи, что привело тебя в нашу скромную обитель в столь поздний час и почему ты одет как мирянин?

— Учитель, — Шарль Понтиньи, представитель ордена цистерианцев в Дании, обратился к Бернарду, словно до сих пор являлся его учеником, — у нас срочные новости. Мы с уважаемым Ассером Виде по прозвищу Риг торопились к вам, и в дороге моя ряса пришла в негодность. Поэтому я вынужден носить одежду мирянина.

— Да-да, — Бернард коротко кивнул. — И какие у вас новости?

— Мы смогли узнать, кто стоит за гибелью наших братьев в Дании и кто стравливает между собой северных ярлов.

— Хм! — губы настоятеля искривились в легкой усмешке. — А разве ты не знал этого раньше?

— Я подозревал, чьих рук эти дела, учитель. Конечно же, богомерзких язычников с Руяна. Но раньше в этом не было уверенности, а сейчас она есть. Недавно к германцам в Ольденбург перебежал один из варяжских капитанов, дрянь-человек, который находился в фаворе у прошлого князя. И он сообщил, что переправлял на остров Зеландия витязей Святовида, которые должны были тайно убивать священников и преданных истинной вере дворян...

— И что с того? — перебил бывшего ученика Бернард. — Это знание остановит войну между ярлами данов, которые должны стать карающим Мечом Господа в руках церкви? Кто поверит какому-то там варяжскому беглецу, особенно, после того как пролилась кровь и погибло множество датских воинов и ярлов?

Понтиньи смиренно опустил глаза вниз и произнес:

— Учитель, я не договорил. Дозвольте продолжить?

— Да, продолжай.

— Помимо всего прочего этот варяжский пират сообщил, что в Арконе создана организация, которая призвана противодействовать нашему расширению на восток и север Европы. И посланные ярлом Виде лазутчики, которые под видом купцов смогли попасть в Аркону, подтвердили его слова.

Бернард, который ничего подобного не ожидал, в удивлении приподнял левую бровь и посмотрел на Ассера Рига, а тот подтвердил слова Шарля Понтиньи:

— Все это правда, святой отец, и я смиренно прошу вас простить меня. Это я виновен в том, что между данами идет война, потому что не распознал в ночных душегубах варягов. Именно я, не посоветовавшись с отцом Шарлем, — кивок в сторону Понтиньи, — стал тем, кто призвал ярлов Зеландии, Скандии и Ютландии выступить против ярла Свена, которого считал убийцей моего сына Абсалона и молодого Вальдемара Эстридсена. Простите и назначьте мне самое суровое наказание, какое только возможно.

На глазах сурового северянина выступили неподдельные крупные слезы раскаяния и он, перегнувшись через стол, обхватил мощными руками узкую бледную ладонь Бернарда, притянул ее к себе и впился в нее поцелуем. Настоятель осторожно высвободил ладонь, опустил ее на голову Рига и сказал:

— Бог простит, сын мой. Только бог, сила и любовь которого поистине безграничны, может отпустить тебе этот грех. Моли его о прощении и старайся примирить своих соплеменников — это будет твоим искуплением. А я, скромный служитель нашей матери-церкви, помолюсь за тебя перед Богородицей.

— Благодарю, святой отец. Благодарю.

Ассер Риг, на долю которого в последнее время выпало слишком много испытаний, несколько успокоился, а настоятель вновь обратился к Шарлю:

— Кто создал враждебную нам организацию, волхвы или кто-то из варяжских князей?

— Волхвы, учитель, — ответил Понтиньи.

— Это точно?

— Да.

В голове Бернарда, который никак не мог понять, почему на севере Европы происходят события, подоплеку коих он не понимал, сошлись все кусочки мозаики. Вроде бы все шло хорошо. Бодричи и поморяне давили на лютичей. Даны сковали варягов с Руяна, а шведы добивали своих язычников и готовили нападение на новгородские торговые форпосты по всему Венедскому морю. Но, совершенно неожиданно, что-то пошло не так. Сначала от руки убийцы погиб молодой Вальдемар, который мог стать следующим королем Дании, и даны схватились между собой. Затем своими подданными был казнен князь поморян Вартислав Грифин. После этого убит король шведов Сверкер Кольссон, а между свеонами и гетами началась война. А недавно, всего пару дней назад, он узнал, что войско поляков, которые выдвинулись на территорию венедов, было разбито в пух и прах.

Так не должно было быть. Бернард знал это, точно так же как и то, что завтра с утра дождь закончится и день будет солнечным. Однако факты вещь упрямая. По необъяснимой причине на берегах Венедского моря происходило не то, что было предсказано настоятелю Богородицей. И вот причина найдена. Волхвы отбиваются не просто так, наобум, где опасность, туда и кидаются, а организованно. Для них это весьма нехарактерно и в будущем могло поломать Бернарду и другим влиятельным служителям католической церкви все планы. Поэтому в отношении северных земель он решил быть более внимательным и послать к Венедскому морю дополнительные силы преданных церкви рыцарей и самых лучших шпионов. Ну, а кроме того, братья-цистерианцы и главы других церковно-монашеских орденов должны узнать о его намерениях и оказать посланцам Бернарда всемерное содействие, ибо только сообща можно уничтожить старого врага.

"Решено, — подумал настоятель. — С утра напишу письма всем братьям, истинным руководителям нашей матери-церкви. Но это будет завтра, а пока стоит разобраться с гостями. С Шарлем все понятно, упрямый, умный и хорошо образованный исполнитель, больше воин и политик, чем просветитель и проповедник. А вот Ассер Виде, который носит поганое языческое прозвище Риг, хочет получить от меня не только прощение грехов, но и что-то еще. Что? — Бернард слегка прикрыл глаза, и его пальцы машинально потянули из-под одежды четки с крестом. Прошла секунда. Другая. И ответ был найден. — Ассер приехал во Францию не просто так, сообщить ему ценные сведения. Нет-нет. Помимо этого он привез с собой второго сына, того самого, который уцелел во время нападения убийц, выпрыгнул из башни и был парализован. Ярл хочет отвезти его в Сито, где опытные монахи-целители могут поставить мальчишку на ноги, а поскольку человек он нужный, к его сыну будут внимательны. Впрочем, до Сито путь не близкий, а паренек совсем плох — я чувствую это, а значит, он может не доехать. Хм! Будет жаль, если умный мальчик и истинный католик умрет. Но ничего, наверное, я смогу исцелить его самостоятельно, разумеется, если мне поможет Святой Дух и небесная покровительница Дева Мария".

Бернард прикрыл веки и произнес:

— Шарль, о делах на севере поговорим утром. Я еще должен немного подумать.

— Как скажете, учитель, — отозвался Понтиньи.

Настоятель помедлил и добавил:

— Вы приехали не одни. — Это не было вопросом, а прозвучало как утверждение.

Шарль посмотрел на Ассера Рига, и в его взгляде была гордость за своего наставника, которому никто не говорил про Асбьерна, но он про него все равно узнал. После чего Понтиньи подтвердил:

— Вы правы, учитель. Мы не одни. С нами сын благородного Ассера, которого зовут Асбьерн. Мы везем его в Сито, но в дороге он простыл и сейчас совсем плох...

Настоятель остановил ученика:

— Принесите мальчика сюда. Я хочу на него посмотреть.

Услышав это, Ассер Риг расплылся в счастливой улыбке, а затем вместе с Понтиньи покинул келью. Бернард остался один и, перебирая четки, мысленно воззвал к божественным силам, которые откликнулись на его просьбу и были готовы в любой момент, используя аббата как промежуточное звено, через него влиться в тело страждущего и принести ему исцеление.

Ассер и Шарль вскоре вернулись. Не доверяя воинам из сопровождения ярла и местным монахам, они самостоятельно внесли в келью жесткие носилки, на которых лежало сильно исхудавшее тельце светловолосого мальчишки. На вид ему было не больше десяти лет, а на деле Асбьерну Виде недавно исполнилось четырнадцать. Облаченный в длинную шерстяную рубаху паренек был бледен, и от него пахло дерьмом. Парализованное тело не могло контролировать себя, а обмывали Асбьерна не чаще одного раза в день. Однако Бернарда, который не видел никакой особой разницы между королями и нищими, и всех людей оценивал с точки зрения любви к Господу, запах не смущал. Он приказал положить носилки на стол, а когда Риг и Понтиньи сделали это, подошел к мальчишке. Настоятель заглянул в чистые голубые глаза, которые смотрели на него с огромным почтением, но без страха, и спросил паренька:

— Ты знаешь кто я?

Вопрос был задан на латыни и Асбьерн, которого с детства учили всему, что должен знать истинный христианин и будущий священнослужитель, ответил на том же языке:

— Мне это известно. Вы Святой Бернард, чья ученость не знает границ, а репутация не имеет даже крохотного темного пятнышка. Вы осененный Святым Духом любимец Богородицы и проводник воли нашего Господа, который основал обитель Клерво, хранит целомудрие и любит лишь Бога.

— Тс-с-с! — Бернард приложил к губам указательный палец, и когда уста Асбьерна сомкнулись, сказал: — Не говори лишнего, мальчик. Я не святой. Лучше скажи, как ты себя чувствуешь?

— Плохо, отче. Тела своего не чувствую, в голове туман, а зубы стучат, словно у меня лихорадка.

— Понятно, — настоятель ткнул пальцем в переносицу Асбьерна. — Спи мальчик. Спи.

Паренек моментально заснул, и его дыхание стало ровным и спокойным. Но в груди Асбьерна настоятель слышал хрипы и, не оборачиваясь в сторону гостей, которые замерли за его спиной, стал делать то, что задумал. Бернард положил одну ладонь на лоб больного, а другую на солнечное сплетение. Он глубоко вздохнул и услышал голос Понтиньи:

— Вам помочь, учитель?

— Нет. Я сам. — Голова Бернарда поднялась в сторону потолка. Сердце настоятеля, который разумом потянулся к силе небожителя, слегка дрогнуло, и он зашептал: — Господи! Ты мой Бог и Владыка над жизнью и смертью! Даруй сему невинному и юному отроку исцеление от болезни! Раскинь над ним свою спасительную десницу и восстанови его здоровье, избавь от боли, страдания и страха смерти. Помоги ему Господь Всемогущий! Молю тебя, податель всех благ и повелитель, обрати на нас грешных свой взор! Славлю и величаю, Господи, Твою чудодейственную и животворящую силу. Благодарю Тебя за безмерное милосердие, которое по заслугам Ты проявляешь ко всем страждущим и убогим. Молю Тебя: научи нас ценить дарованную тобою жизнь и заботиться о целостности наших душ не меньше, чем о здоровье тела. Научи нас избегать греха и исполнять Твои заповеди, дабы мы могли достичь вечной радости в Царстве Твоем. Аминь!

Ладони Бернарда при этом озарились призрачным светом, который, словно некая тягучая масса, сполз с них и впитался в тело Асбьерна. После чего мальчишка сильно вздрогнул, а затем шевельнул ногами. Понтиньи, увидев это, смиренно опустил голову и осенил себя крестным знаком. А отец больного, видя чудесное исцеление Асбьерна, которому не мог помочь никто из лекарей Дании, упал на колени, вскинул руки вверх и выкрикнул:

— Чудо! Благодарю тебя Господи!

Настоятель обители Клерво тем временем закончил молитву, всмотрелся в лицо мирно спящего ребенка, удовлетворенно кивнул и повернулся к Ассеру Ригу:

— Встань, — сказал Бернард скандинаву.

Ассер поднялся и, глядя на священнослужителя преданными глазами, спросил его:

— Что скажете, святой отец?

— Теперь можешь везти своего сына в Сито. Братья-монахи завершат его лечение, а после привезешь мальчика ко мне. В нем есть искра Божья и, я думаю, что со временем он станет хорошим слугой Господа.

— Будет исполнено, святой отец.

— Все. Оставьте меня одного.

Понтиньи и Виде подхватили носилки и направились в гостевые каморки, а Бернард, возблагодарив Господа, который даровал ему возможность спасти еще одного человека, направился в алтарный зал обители. Впереди была вся ночь, и он о многом должен был подумать. О дополнительной статье в свой труд "О Благодати и Свободе Воли". Об учениках Петра Абеляра, которые вновь поднимают голову, и ереси катаров. О положении дел в Святой Земле, где христолюбивые воины ведут неравный бой с ордами нечестивых сарацин. О словах Богородицы, которая постоянно рядом с ним и подталкивает своего верного слугу и почитателя вершить богоугодные дела и поступки. О судьбе иудеев, напрасно гонимых необразованными священнослужителями и жадными королями. Ну и, конечно же, о северных варварах, которые крепко держатся за старую веру, а значит, не могут считаться полноценными людьми и должны быть уничтожены.

Глава 1.

Волегощ. 6650 С.М.З.Х.

— Скажи, Вадим, как по твоему мнению мы теперь будем жить-поживать?

Верховный жрец бога Яровита, старый и битый жизнью вояка Огнеяр, встряхнув длинными седыми волосами, которые рассыпались по его серой повседневной рубахе, огладил бороду и посмотрел на меня. А я задумался, ибо вопрос хоть и не таил какой-то подлянки, не так прост, как кажется, и чтобы понять мысли и опасения волхва, можно поставить себя на его место.

Итак, полтора года назад Огнеяр жил относительно тихой и спокойной жизнью. Подчиненные ему служители культа, которые находились в Волегоще, Коренице, Арконе, Ральсвике, Зверине и Радогоще, славили Яровита, учили молодежь и лечили больных. Витязи храма охраняли святилища и выполняли приказы верховодов, а желающие получить благословение грозного божества венеды приносили ему жертвы.

В общем, все было как обычно. Начинался еще один год, который, несмотря на обступивших венедские земли врагов, мог быть вполне неплохим. Но тут появился я, пришелец из будущего, Вадим Андреевич Соколов, сорокапятилетний подпол в отставке, который в результате эксперимента получил молодое тело, крепкое здоровье и реальную возможность заново прожить свою жизнь. И если бы я сразу же рванул в сторону Германии, или через Померанию, где меня выкинуло в прошлое, на Польшу, Новгород или Киев, скорее всего, в судьбе верховного жреца ничего бы не изменилось. Однако я, лишь только вник, где оказался, решил предупредить братьев-славян, что грядет беда и через несколько лет против них выступит Крестовый поход.

После этого все так лихо закрутилось, что история свернула на совершенно новую колею. В землях венедов произошла масса изменений и они стали более активно резать своих противников. А не так давно, после битвы под городом Пырыца, где лютичи, бодричи, поморяне и руянские варяги расколошматили войско польского князя-кесаря Владислава Второго, мне было видение. Мой сон посетил бог Яровит и я объявил себя его воином.

Пару лет назад, кто бы сказал, что мне доведется общаться с небожителем, пусть даже во сне, я бы ему, конечно же, не поверил. Ну, сами посудите. Какие боги? Какие видения? Какие-такие божественные откровения? Все это дичь и фантастика. Но месяцы, проведенные мной среди венедов, которые стали для Вадима Сокола своими, не прошли для офицера-материалиста и бывшего комсомольца даром. За это время я видел много такого, чего, в принципе, быть не может. И в результате мой скепсис улетучился, а если быть более точным, трансформировался и сменился уверенностью, что боги все же есть. Правда, в ближайшие девять веков их влияние на дела людей планеты Земля будет минимальным и, наверное, это хорошо. Почему? Да потому, что, поглядев на все происходящее в мире людей, на отрекающихся от них потомков, на разрушенные храмы и поруганные святыни, они могут запросто устроить на нашей планете очередной Потоп или Армагедец вкупе с Рагнареком. А оно нам надо? Не-а, не надо. Так что пусть небожители сидят в своем измерении. А мы пока попробуем сами разобраться, что есть хорошо, а что плохо.

Однако, возвращаюсь к Огнеяру. Помимо того, что Яровит посетил мой сон, он еще и с ним, и с другими наиболее сильными волхвами своего культа пообщался, и всем велел одно и тоже. Оказать всемерное содействие и поддержку молодому ведуну Вадиму Соколу. И вот, после битвы под Пырыцей, вместе с единственным моим воином вагром Ястребом и ценным пленником, русским князем Игорем Ольговичем Черниговским, за которого я хочу получить много-много местных денежных знаков в виде серебряных новгородских гривен, Вадим Сокол отправился домой, на остров Руян. Но перед этим посетил славный город Волегощ, где находится главный храм Яровита. Добрался сюда вместе с отрядами лютичей, вернувшихся в родной город после кратковременной военной кампании. Остановился на постоялом дворе, забронировал пассажирские места на варяжской лодье, которая через пару суток отправится в Аркону. После чего, естественно, посетил Огнеяра, с которым уже был знаком.

Волхв, который находился на конюшне, где лично чистил гнедого коня своего, стоп, уточнение, нашего небесного покровителя, после взаимных приветствий, задал мне вопрос. С ответом тянуть смысла не было, ибо чего-то подобного я ожидал. И еще раз, прокрутив в голове все свои мысли относительно жрецов и поддержки, которую они могут мне оказать, я посмотрел в выцветшие от времени глаза старика, и ответил:

— Жить будем по совести и по заветам предков, уважаемый Огнеяр. Я не буду лезть в твои дела и ни в коей мере не стану покушаться на твою власть. Мне это ненужно, ибо своих дел хватает. Да и не понимаю я всех тонкостей управления вашей храмовой системой. Но если мне понадобится помощь, не обессудь, я стесняться не стану.

Жрец кивнул, прибрал деревянный скребок и погладил коня, который фыркнул и уткнулся в торбу с овсом. После этого он покинул стойло и вышел в проход, а затем кивнул в сторону храмового комплекса:

— Пойдем, Вадим?

— Пойдем, — согласился я.

Мы вышли из конюшни, посмотрели на хмурые осенние тучи, которые гнал с моря сильный северный ветер, и неспешно двинулись к святилищу, невдалеке от которого местная молодежь под руководством опытных витязей Яровита махала тяжелыми учебными клинками.

Двор пересекли молча. Вошли в продолговатый жилой барак, в котором питались служители культа, и сели за длинный узкий стол. Пожилой хромой дед, который здесь был за повара, принес нам две глубокие глиняные кружки с компотом-взваром, и мы сделали по глотку. Ритуал был соблюден, гостя, то бишь меня, приветили. Теперь можно поговорить всерьез, благо, никто не мешал, и Огнеяр спросил:

— Чем ты хочешь заняться?

Над ответом я не раздумывал, поскольку свою жизнь уже распланировал:

— Скоро зима, значит, буду находиться на Руяне. Попробую двинуть в жизнь несколько задумок и кое-что внедрить в общество, а попутно стану собирать свою дружину. Если получится, куплю среднюю лодью или шнеккер. Подготовлю людей, а по весне вместе с нашим посольством отправлюсь в Новгород. Пока планы такие, а дальше видно будет.

— От нас, от волхвов, что-то потребуется? Деньги? Воины? Оружие? У нас все есть, хотя воинов даже на охрану храма не хватает. Но за тебя сказал свое слово сам Яровит. Поэтому поможем тебе всем, чем сможем.

Я сделал глоток вишневого взвара, потянул время, еще раз, может быть в сотый, все взвесил, и ответил:

— Воинов просить не стану, даже как наставников, поскольку рядом с Чарушей, где я сейчас живу, острог витязей Святовида. Деньги тоже не проблема, у меня в плену князь, за которого весной получу тысячу гривен, а пока их нет, возьму серебро у купца Радима Менко. А вот насчет оружия в точку. Мне много чего понадобится. Однако на Руяне все кузнецы, наверняка, работой на месяцы вперед загружены. Здесь, в Волегоще, тоже. Но для волхвов Яровита ковали даже в ночь трудиться станут.

— И какое же оружие тебе требуется?

— Арбалеты. — Огнеяр промолчал и слегка склонил голову на плечо, а я продолжил: — В битве с ляхами из общей добычи я взял четыре самострела. Три так себе, грубые поделки, а один хорош, опытные вояки говорили, что из Генуи. Теперь бы у него немного стрелковый механизм улучшить, чтобы спуск появился, я могу рассказать и показать, как это сделать, и будет отличное оружие. Считаю, что пока у нас нет пороха или огнестрельных ружей, про которые я тебе рассказывал, их должны заменить арбалеты. Я пришлю образцы в храм, и хотел бы, чтобы до весны была сделана сотня отличных самострелов. Кроме того, нужны кольчуги, хотя бы два-три десятка. Мечи, примерно полсотни. Щиты, такое же количество. Шлемы, снаряжение, одежда и сапоги. Когда все будет готово, я оплачу работу. Понимаю, что это дорого, но я такие расходы потяну.

Волхв усмехнулся.

— Насчет самострелов не переживай, оружейники в Волегоще знатные и умелые, так что заказ сделают, арбалеты не в диковинку. Получишь свои стрелометы и болты к ним. Ну, а насчет остального скажу так. Завтра приходи в храм и вместе с вуй-кметом храмовой стражи выберешь на нашем складе, что необходимо. Про деньги не говори. Я понимаю, что ты не о наживе думаешь. Поэтому считай это подарком Яровита.

— Благодарю, Огнеяр, не ожидал.

Старик покивал и предложил:

— А почему бы тебе не перебраться в Волегощ? Будешь при храме, и обучение быстрее пойдет. Да и с задумками, что у тебя в голове, мы поможем.

Я поморщился и пояснил свою позицию:

— Огнеяр, я никому не хочу быть обязанным. У меня своя голова на плечах и моя внутренняя суть заточена на то, что свое я никому не отдам, а чужого мне не надо. Понятно, что дар от волхвов, все одно, что дар бога, и вы многому сможете меня научить. Вот только я до сих пор не чувствую себя частью культа, хотя и встал под руку Яровита. Пока еще сам по себе. Уже не юнак, но еще не радарь. Мой уровень ведун-потворник и я в самом начале своего пути. Однако, по возможности, я хочу всего достичь сам. Поэтому от доспехов и оружия, само собой, не откажусь. Но надзора за собой терпеть не стану и указания, что мне делать, слушать не хочу. Кроме того, в Арконе я нужен Совету, который планирует удары по крестоносцам, и у меня там женщина. Возможно, когда буду чуточку мудрее и крепче встану на ноги, переберусь сюда, поближе к храму, а сейчас мне лучше оставаться на острове.

— Вот ты какой, Вадим... — протянул волхв. Я промолчал, а Огнеяр продолжил: — Ладно. Что-то, еще необходимо?

— Как я уже говорил, мне бы шнеккер на шесть десятков бойцов купить. Вот это было бы хорошо.

— Посмотрю, что можно сделать.

Верховный волхв допил взвар и стал расспрашивать меня о боях с ляхами и походе в Швецию. Затем похвастался, что с Руяна прислали отличную бумагу и чернила. Мы обсудили схему производства, и Огнеяр сказал, что хочет развернуть бумажное производство у себя, и я дал ему несколько дельных советов. После затронули работу ОБК, формирование боевых жреческих дружин и грядущие бои с католиками.

В общем, шел обычный разговор двух людей, которые понимают, что у них впереди немало совместных дел, и они присматриваются один к другому. Пообщались продуктивно и разговаривали не менее трех часов, до самого полудня, после чего я собрался уходить. Жрец меня не задерживал и вскоре, подтянув ремень с мечом и плотнее закутавшись в подбитый мехом тяжелый плащ, я покинул храм, и зашагал в сторону постоялого двора.

На улицах Волегоща, несмотря на холод и собирающийся дождь, людно. Горожане радовались возвращению из похода своих родичей и соплеменников. Кругом шум, гам, улыбки, шутки и веселый смех. Я чувствую эмоции людей, и они вселяют в меня надежду, что все будет хорошо. Да, небожитель сказал, что если оставить все как есть, венедов ждет полное уничтожение. Но стоять на месте никто не собирается, значит, шанс на победу есть. Время в запасе имеется и планы, как нам переиграть католиков, тоже. Так что разберемся с врагами, да так, что мало никому не покажется.

Впрочем, об этом буду думать, когда доберусь до Руяна и смогу переговорить с членами нашего Отдела по Борьбе с Крестоносцами, а пока я сосредоточился на своей беседе с Огнеяром. Что сказать? Встреча прошла неплохо и я всем доволен. Жрецы готовы оказать поддержку и это хорошо. Ведь культ Яровита, говоря привычным для меня языком, имеет филиалы практически в любом крупном городе венедов.

Кстати, о культе, который, как и любая формация славянского общества является кастовой системой, про которую можно и нужно рассказать немного подробней.

Наверху верховный жрец, которого иногда называют страга, и ему подчиняются все остальные служители Яровита. Далее по нисходящей волхвы главного храма, верховоды провинциальных святилищ и стратег (стражар), лучший воин, который является командиром всех боевых формирований этой религиозной общины и отвечает за политику культа. Потом идут старшие витязи Священной Дружины, они же рыкари, вуй-кметы (воинские наставники и командиры отрядов), ведьмаки (воины-волхвы) и волкодлаки (воины-оборотни). Ступенью ниже находятся бояны, кудесники, ведуны, летописцы, кобники, прорицатели, рынды (рядовые витязи) и целители. За ними ученики трех ступеней. Глуздыри — начинающие; юнаки — средние ученики, освоившие обрядовость и более-менее разбирающиеся в волшбе; и потворники — ведуны, вроде меня, овладевшие каким-то искусством и понимающие что они хотят от этой жизни. А помимо них имеются не одаренные экстрасенсорными способностями слуги храмов и добровольные помощники из рядовичей племени, которых называют просто и незатейливо — послухи и погляды.

Вот так храмовая система выглядит в идеале. Но, как известно, идеала не бывает. И его нет сейчас, поскольку храм долгое время хирел, терял в боях с врагами племени лучших воинов и волхвов, и в итоге есть то, что я могу видеть сейчас. Ведьмаков, по сути вольных рыцарей-одиночек, которые гуляют по миру и бьются против темных чародеев и нежити, в венедском обществе нет уже лет сто. Должность стратега, после гибели в бою с саксами последнего, а случилось это полсотни годков назад, до сих пор вакантна. Волхвы слабеют, учеников все меньше и с остальными жреческими кастами непорядок, ибо над миром Ночь Сварога. И теперь в эту общину вошел я, еще один воин Яровита, который вроде бы со всеми вместе, но в то же время сам себе на уме.

За размышлениями, совершенно незаметно я добрел до постоялого двора. Вошел в общий зал, где недавно закончился обед, и застал конфликтную ситуацию, которая касалась меня самым непосредственным образом.

В центре просторного помещения, вдоль стен которого стояли столы и лавки, лежал грузный бородатый шатен, если судить по добротной одежде и распахнутому на груди новенькому суконному полукафтану, купец из Новгорода, не богач, но и не бедняк. Он прижимал к животу колени ног и громко стонал, а между ним и мной находилось четверо крепких парней в одинаковых шерстяных поддевках под доспех, которые были перепоясаны ремнями. Все они держали в руках обнаженное оружие, короткие мечи, а направлена их смертоносная сталь на моего человека, вагра Ястреба, по прозвищу Немой. Воин стоял в углу, на вытянутой вперед руке держал свой клинок и прикрывал скорчившееся в три погибели тело князя Игоря Ольговича. В чем дело, не понятно. Но одно можно сказать сразу. Немого собираются убить или, как минимум, тяжело ранить. И хотя вагр мечник знатный, одному против четверых не выстоять, поскольку агрессивные гости, которых еще утром на постоялом дворе не наблюдалось, парни серьезные, оружие держат хорошо и обходят Немого с разных сторон.

— Эй! — отстегивая плащ, который упал на пол, но, не торопясь вынимать Змиулан, окликнул я противников вагра. — Стоять! Кто такие? Что случилось?

Двое из четырех моментально обернулись в мою сторону и один из них, ловко перекинув из руки в руку короткий клинок, наподобие римского гладия, оскалился:

— А ты сам кто такой, что вопросы задаешь?

В перепалку вступать смысла не было. И продолжая присматривать за противниками, я кивнул в сторону владельца постоялого двора, пожилого и слегка полноватого бородача, который с опаской выглядывал из кухни.

— Хозяин, что происходит? Отвечай! Живо!

Владелец средневековой гостиницы знал, что я боярин и прибыл с войском лютичей, а потому, по умолчанию, наверняка, побаивался меня гораздо больше, чем новгородского купца и его охранников, и с ответом не медлил:

— Дык, это, — локтем он отпихнул обратно на кухню свою любопытную жену, дородную бабу в засаленном сарафане, которая хотела посмотреть, что происходит в зале, и объяснил ситуацию: — Ваш воин вывел в зал пленника. Они поели, а тут гости новгородские. Пленник их увидел и давай кричать — братия християнские, ратуйте. Вызволите меня из рук язычников, а я про вас не забуду. Купчина сразу к твоему немому воину подошел и что-то ему сказал, а тот ударил его кулаком в живот, потом врезал пленнику по голове и вместе с ним отскочил в угол. Тут парни за нанимателя решили вступиться. Вот и все.

Все время, пока хозяин постоялого двора говорил, я был настороже и готов к тому, что охранники купчины кинутся в бой. Но они медлили, видимо, ждали указаний со стороны торгового гостя, поэтому просто блокировали меня и Немого. Все правильно, ибо здесь не Новгород, а Волегощ.

— За стражниками уже послал? — задал я местному предпринимателю следующий вопрос.

— Конечно, — откликнулся он и расплылся в широкой улыбке. — Вот-вот подбегут, если не заняты.

Я молча кивнул и решил дождаться появления городской стражи. Но, видать, не судьба. Купец поднялся на ноги, встряхнул головой, исподлобья посмотрел на меня, затем на вагра, и просипел своим охранникам:

— Вызволим князя христианского. Бей!

Не знаю, на что рассчитывал купец и почему решил поступить так грубо и поспешно. Может быть, он рассчитывал, что откупится за убийство Немого и меня родимого звонкой монетой или имел подвязки в городе. Все возможно. Но факт остается фактом. Он знал, кого хочет выручить, и решил пойти на смертоубийство в чужом городе.

Два охранника направились к Немому, а двое кинулись на меня. И если бы это произошло год назад, скорее всего, я стал бы драться с ними на мечах. Однако с тех пор я многому научился, и лить кровь желания не было. Тем более что парни, которые отрабатывали свое жалованье и надеялись на премию, по большому счету были слабее меня.

Организм моментально вошел в боевое состояние. Противники стали двигаться медленней и я, не дожидаясь, пока они начнут атаку, сам шагнул им навстречу. Два широких шага вперед. Руки сжались в кулаки и, как только передо мной оказался первый противник, я ударил. Кулак метнулся в лицо новгородца и впечатался в челюсть. Одного удара, чтобы вырубить бойца, было достаточно, я свои возможности знал. И не дожидаясь, пока парень рухнет на пол, метнулся ко второму охраннику. Он как раз заносил меч и хотел срубить меня четким горизонтальным ударом. Вот только ничего у него не получилось. Я выбросил вперед правую ногу и от мощного прямого удара в грудь он отлетел к стене и повалил на пол пару лавок и стол.

После этого я кинулся на купца, который тянул из ножен широкий стальной кинжал. Торговый гость, как ни странно, человеком был резким, гораздо быстрее, чем его охранники, и реакцией обладал хорошей. Клинок метнулся мне в лицо. Я немного, не больше полуметра, отступил в сторону, отбил кинжал левой рукой, а затем приблизился к купчине и наработанным хуком с правой врезал ему в челюсть.

Щелкнув зубами, противник устоял. И с невольным уважением подумав про новгородца, что он крепкий дядя, я нанес второй такой же удар, но только с левой.

Машинально закрывая лицо руками, инициатор схватки стал опускаться на пол, и я собрался помочь Немому, который достаточно уверенно сдерживал натиск двух других охранников. Но в этот момент хлопнула входная дверь, и я решил, что прибежали городские стражники. Однако, нет. Бросив взгляд назад, я обнаружил еще десяток новгородцев, которые, наверняка, должны были кинуться на помощь землякам.

Швирх-х! С характерным шумом, Змиулан покинул ножны и оказался в моей руке, после чего я развернулся к новым противникам. Предстояла серьезная драка, и несколько новгородцев сразу же бросились на меня, но за их спинами раздался громкий окрик:

— Назад!

Мужики остановились, а затем, растолкав их, передо мной предстал знакомец по Арконе и полный тезка Вадим Сокол из Ладоги. Стройный брюнет с короткой прической, мордастый, румяный и улыбчивый. На боку дорогая сабля и одет как обычно, словно на гулянку собирается. Новый кафтан из какого-то дорогого темно-синего полотна, широкие штаны, прям настоящие кавалерийские галифе, а на ногах красные сапоги. Франт. Нечего сказать. И учитывая, что в прошлый раз мы расстались без взаимных претензий, я мог рассчитывать, что драка может быть окончена.

Наседавшие на Немого охранники прекратили атаку, а мы с тезкой переглянулись, и я его спросил:

— Между нами мир, Вадим Сокол?

Купеческий сын посмотрел на разбросанные по полу тела земляков и, глядя мне прямо в глаза, усмехнулся и ответил:

— Да, между нами мир, Вадим Сокол.

Одновременно с этим в помещении, наконец-то, появились стражники. Началось неизбежное в таких случаях разбирательство. Что и как, да почему, и опрос свидетелей. Немой в это время отволок князюшку в нашу комнату. А мы с тезкой, который, как оказалось, стал самостоятельным купцом и привез в Волегощ некоторые новгородские товары, в основном стекло и корабельные канаты, ответили на все вопросы городских правохранителей и разговорились. Слово за слово и вот что прорисовалось в итоге, вместе с предысторией.

Данило Храпко, купец, которого сначала Немой, а затем я, уронили на пол, в городе Новгороде числился верным сторонником прежнего посадника Якуна Мирославича. В прошлом году горожане стали готовиться к официальному отделению от Киева и Якун Мирославич, который чуял, что над ним сгущаются тучи, вместе с близкими людьми и князем Святославом Ольговичем попытался сбежать. Однако разгневанный народ в лице его самых буйных представителей с большими кулаками, догнал беглеца и вместе с братом Прокопием, не обращая внимания на удиравшего князя, поволок посадника к мосту через реку. Там состоялся небольшой сход, а после него мужики бросили вчерашнего городского мэра в студеные воды Волхова. Дело было зимой, но посадник вместе с братаном выплыли и выбрались на берег. Добивать их не стали и, содрав с бывших городских авторитетов выкуп, отпустили к Ольговичам.

Мой противник Храпко в это время торговал в Хедебю, а когда весной вернулся на родину, то узнал, что все его товары разграблены. Был выбор, уйти на Русь, к Якуну Мирославичу, или начать все сначала, и купец выбрал вариант номер два. Он остался в Новгороде, начал торговлю, пару раз сходил к датчанам, а в этом году решил в паре с молодым Соколом из Ладоги навестить Волегощ. И вот входит он на постоялый двор, и кого здесь видит? Одного из основных Ольговичей, который был знаком купцу по Новгороду. Князь его, видимо, тоже узнал, и решил попробовать освободиться. Вряд ли бы это у него получилось. Ведь из города не выбраться, а лодью Храпко, даже если бы она все же выскочила в море, догнали бы. Но попытка, как говорится, не пытка, хоть она и закончилась неудачей.

Купца Храпко и его людей стражники отвели в городской поруб, откуда их извлекут только завтра, когда после общегородского праздника состоится суд. Мой тезка из Ладоги решил погулять, а я отдохнуть. И сговорившись завтра обсудить кое-какие дела, мы расстались. Он направился в свою комнату, а я, соответственно, в свою, где собирался всерьез побеседовать с черниговским князем, которому следовало еще раз объяснить, что здесь ему не там, и красное корзно осталось на поле боя под Пырыцей. Поэтому пусть сидит тихо, словно мышка, а иначе можно лишиться зубов. Парочку я ему во время захвата выбил. Но у него ведь еще есть, а кулаки у меня добрые, если хорошо вмажу, полчелюсти с одного раза вынесу.

Ну, а так-то, ничего. Нормально все сложилось. Тезку встретил. Подрался. А завтра, наверняка, как пострадавшая сторона, получу с купца Данилы виру за обиду или его жизнь, как суд решит. Кстати, а суд, в котором, наверняка, будут заседать волхвы Велеса и Яровита, не может мне его лодью подарить? Интересный вопрос, который надо прояснить.

Глава 2.

Волегощ. 6650 С.М.З.Х.

Ночь прошла замечательно. Спал спокойно, и мне снилась любимая женщина, которую я вскоре увижу наяву. Поэтому настроение с утра было на позитиве. Я проснулся и сделал зарядку. После чего на заднем дворе нашей гостиницы позвенел клинками с Немым, а затем еще раз провел воспитательную беседу с князем, которого на всякий случай, словно собаку, держали на привязи и не выпускали из комнаты. Далее мы позавтракали и, оставив вагра и Игоря Ольговича на месте, я отправился по своим делам.

Для начала посетил находящийся за городскими стенами порт и осмотрел лодью купца Данилы Храпко, которая стояла борт о борт с судном моего тезки из Ладоги. Корабли были однотипными, видимо, их строил один мастер. И в итоге, после недолгих раздумий, я решил, что лодья новгородского купца мне не нужна. Почему? По той простой причине, что я хотел получить боевой вариант, а увидел торговый. Осадка купеческого судна больше чем у военного корабля, и оно смахивает на продолговатую бочку. Румов меньше, а парус в полтора раза шире. Скорость невысокая, зато грузоподъемность хорошая и борт повыше. Поэтому данный тип судов практически идеален для перевозки товаров и неспешного плавания под парусом. Но плохо подходил для стремительных пиратских рейдов и налетов вдоль вражеских берегов.

В общем, постоял я, посмотрел на торговую лодью и решил не расстраиваться. В конце концов, корабль у меня будет в любом случае, а с купца можно взять деньги, которые, как известно, лишними не бывают. Было дело, после этого собрался сразу же вернуться в город. Однако задержался, поскольку появился Вадик из Ладоги, потрепанный вид которого свидетельствовал о том, что ночь он провел в развлечениях с веселыми девками. Впрочем, несмотря на это, соображал молодой купец здраво и хотел поговорить о деле, на которое я намекнул при нашей последней встрече.

Мы поздоровались, обменялись парой пустых вежливых фраз, и тезка начал серьезный разговор:

— Вчера ты мне выгодное дело сулил. В чем суть?

— Понимаешь, дружище, — я посмотрел на Вадима, которого мое обращение не смутило, и продолжил: — времена нынче смутные и мне нужны воины.

— А я здесь причем?

— Ты ведь говорил, что твой батя каждый год вниз по Днепру ходит и в Киеве у вас лавки торговые. Вот и подумал, что ваша семья могла бы мне помочь.

— Провести поднаем воинов в Киеве? — купец удивился.

— Да. Зимой можно кинуть по стольному граду и окрестностям клич. А по весне, лишь только лед сойдет, расшивами отправить охочих людей в Новгород.

— Странно, ведь раньше все наоборот было. Киевляне, черниговцы и полочане, варягов на службу брали.

— Все течет и изменяется. Теперь пришел черед Руси помочь венедам крепкими мужчинами, которые знают, с какого конца меч держать. А помимо воинов острову требуются мастера: каменщики, стекольщики, кузнецы, ткачи, корабелы, красильщики, резчики по дереву, литейщики и просто пытливые умом люди, которые ищут новых знаний.

— Так я не пойму, люди нужны тебе или Руяну?

— Найм людей для меня, и именно я буду с ними рассчитываться. Но делать это стану в интересах острова.

— Понятно. В Новгороде ходил слушок, что варяги начинают к себе людей перетягивать, но я этому не поверил. — Вадим потер красные от недосыпа глаза, и спросил: — А какая для нашего семейства в этом выгода?

— Я могу попросить верховного жреца Векомира и князя ранов Мстислава о предоставлении семейству Соколов права на беспошлинную торговлю в пределах острова Руян. А еще имею возможность выставить на продажу некоторые редкие товары.

— Не брешешь?

Видимо, купец воспринял мои слова как треп, и он имел на это основания. Однако я не отступил и сказал:

— Нет, я говорю правду. И если ты во мне сомневаешься, перед возвращением к родным берегам зайди в Аркону. Я живу в Чаруше, дай мне знать, что ты в городе, и мы вместе навестим храм Святовида.

— Ладно, — согласился тезка, — так и поступим. Через седьмицу жди в гости, и если сам Векомир подтвердит твои слова, я передам это предложение отцу. Думаю, он от дополнительного прибытка не откажется, особенно если ты перевозку людей оплатишь.

— Насчет этого не переживай, договоримся.

Ладожанин кинул взгляд на лодью своего сотоварища по торговле, возле которой ходили унылые мореходы-работники Храпко, и поинтересовался:

— Ты приходил корабль Данилы смотреть?

— Да.

— И как он тебе?

— Не понравился.

Тезка хитро прищурился, помедлил и выдохнул:

— А мне наоборот.

— И к чему ты это говоришь?

— Да вот думаю, что если Храпко должен заплатить большую виру, ему придется срочно продавать товар и лодью. Прямо сейчас хорошую цену никто не даст. Значит, Даниле придется отдать все, что он имеет, в треть истинной цены.

— Ага! И ты хочешь этим воспользоваться?

— Конечно.

— А земляка не жаль?

Вадим поморщился:

— Какой он мне земляк? Так, попутчик от Новгорода до Волегоща, вот и все. Опять же он держит руку Якуна Мирославича, который не теряет надежду вернуться на родину. А моему семейству ближе Судило Иванкович, который сейчас посадничает.

— Ясно.

На этом моменте, как таковой, разговор был окончен и, оставив тезку руководить разгрузкой лодьи, я направился в город. До судилища было еще четыре с лишним часа, и я потратил это время на беседу с Огнеяром, который уже знал о моем вчерашнем приключении, и на общение с вуй-кметом Дружины Яровита, старым воином по имени Лучан Градко.

Что касательно Огнеяра, верховный жрец Яровита мои действия одобрил и дал небольшую юридическую консультацию. Я внимательно его выслушал и пришел к выводу, что закон, как всегда, на стороне того, у кого есть влиятельные друзья в местной администрации. А поскольку они у меня имеются, для ведуна Вадима Сокола все сложится наилучшим образом. Ведь конфликт с купцом Храпко можно рассмотреть с разных точек зрения. Поэтому возможны два основных варианта развития событий.

Первый вариант мягкий. На постоялом дворе имела место драка между новгородским торговым гостем и храмовником Вадимом Соколом. Слово за слово, и воин ведуна Вадима первым ударил почтенного купца. Завязалась потасовка. Однако крови пролито не было. Виновны обе стороны и если они готовы примириться, то должны сообща заплатить за разбитую во время драки мебель и при всем честном народе заявить, что претензий друг к другу не имеют.

Меня, конечно же, такой расклад не устраивал, поскольку он ничего не давал. А вот вариант номер два, жесткий, очень даже понравился.

С более жесткой позиции драка выглядела совершенно иначе. Группа иностранных граждан, новгородцев, то есть, по предварительному сговору и с применением оружия, средь бела дня пыталась совершить грабеж и отобрать у храмовника Сокола его движимое имущество в лице князя Игоря. С этой целью они сознательно пошли на конфликт, были готовы совершить смертоубийство и освободить врага венедского народа. Поэтому, с учетом всего вышеизложенного, купец Храпко признавался виновным в особо тяжком преступлении и должен ответить головой или выплатить пострадавшей стороне двойную виру в размере восьмидесяти гривен, плюс одну виру в размере сорока гривен в пользу города. Сто двадцать гривен это средняя стоимость не оснащенной купеческой лодьи. И если принять во внимание, что полную цену за нее не дадут, а наличности у купца нет, Храпко лишался всего, и судна, и товара, и моряков, которые, наверняка, уйдут на службу к моему тезке из Ладоги.

Правда, был еще один вариант. Обвиняемый мог потребовать божьего суда и выйти на круг с мечом в руке. После этого проходил поединок и круг покидал тот, за кем Правда, а кого боги признали виновным, оставался в нем, естественно, мертвый. При этом от поединка можно отказаться. Однако это удар по репутации и если Храпко кинет мне вызов, я его приму. Впрочем, купец на это вряд ли решится, а если выйдет на божий суд, то умрет.

Получив консультацию от волхва, который заверил меня, что среди заседателей суда будет "наш человек", я поблагодарил Огнеяра за науку и занялся подбором вооружения для своих будущих дружинников. Вместе с Лучаном Градко посетил арсенал храма, надо сказать, что богатый, но наполненный старым оружием. Здесь выбрал кольчуги наиболее распространенных размеров, щиты, шлемы, мечи, несколько мешков, которые были наполнены копейными наконечниками, полсотни боевых и сотню метательных ножей, три десятка секир и кое-что из снаряжения. Вуй-кмет, который отдавал мне свои запасы, словно от сердца отрывал, сказал, что все это будет приведено в порядок и доставлено в Аркону с попутным судном. После чего он поскорее выпроводил меня за стены храма. Видимо, старый вояка решил, что если я задержусь, то попробую еще что-то урвать, а он этого вынести не мог.

Я снова оказался в городе и отправился в сторону храма Велеса, второго главного святилища в Волегоще, и пока шел, думал о своем. Вроде бы все ровно и вокруг мирный город. Конфликтов не намечается, иди и ворочай в голове мыслишки. Но отчего-то, спустя несколько минут после того, как я покинул храм Яровита, мне стало неуютно, а в районе солнечного сплетения образовался тревожный комок. Прислушался к своим чувствам, и причина беспокойства была обнаружена. За мной наблюдали, причем явно не друзья. Позади кто-то шел и бросал в мою спину злые взгляды.

На автомате, рука легла на рукоять Змиулана, и я подумал, что сейчас сверну за угол и подожду того, кто идет следом. Однако недружелюбный хвост быстро пропал. Почуять возможного противника в многолюдном городе нереально. Поэтому, внешне сохраняя спокойствие, а внутренне готовясь к возможным неприятностям, я продолжил свой путь.

Вскоре оказался на площади перед храмом Велеса, где уже собирался честной люд города Волегоща и его гости. Мое дело должно было разбираться одним из последних, так что пришел рано. Однако суд во времена отсутствия газет, телевидения, интернета и радио, это развлечение, и я остался.

В центр площади вынесли три кресла, а затем появились господа судьи, все как на подбор, солидные пожилые мужи. В центре сел представитель князя Прибыслава знатный боярин Звенко, которого вождь лютичей назначил наместником города. Слева примостился волхв Велеса, а справа сел жрец Яровита. За спинами судей встали облаченные в броню вооруженные дружинники, полный десяток во главе с начальником городского гарнизона молодым и слегка смугловатым сотником Вукомиром, который был сыном князя. И после этого начался процесс.

В пространство между зрителями, коих постоянно прибывало, и судьями, выходил молодой горластый парень, который делал заклич — то есть объявлял о совершенном правонарушении и объяснял суть дела. Затем к судьям вызывались обвиняемый и потерпевший. Это называлось свод, то есть людей сводили вместе и они по очереди рассказывали, что и как. Далее появлялись видоки-свидетели, которые под присягой давали показания. Судьи всех выслушивали, задавали вопросы, и после краткого совещания оглашали приговор. Если преступник отсутствовал, он объявлялся вне закона, и специально выделенные охотники начинали его розыск, который назывался гонением по следу. А предназначенное ему наказание — дикая вира, ложилась на общину или семью из которой происходил обвиняемый.

Вот такие дела и такие законы, направленные на пресечение правонарушений и недопущение рецидива. Один за всех и все за одного. А поскольку закон как дышло, куда повернул, туда и вышло, власть в лице наместника и волхвов била по самому больному. За воровство отрубание руки и возмещение ущерба в тройном размере. За изнасилование лишение живота путем утопления в море. За убийство вольного человека тяжкая вира серебром или имуществом. За недоимки обращение в одерноватые холопы и отъем всего нажитого добра. За измену племени и шпионаж, смерть в мучениях. Все жестко, но справедливо.

К счастью для горожан, преступлений совершалось немного. Три драки между празднующими победу подвыпившими воинами, которые в итоге завершились полюбовным примирением сторон. Имущественный спор между наследниками мелкого лавочника, которые никак не могли договориться и решить, кому сидеть на торговой точке. Вердикт — снести лавку, а место отдать более серьезным людям. Одно заявление об изнасиловании, завершившееся оправданием приезжего хлопчика из деревни и прилюдным битьем распутной девки, которая хотела стрясти с него немного деньжат, но оплошала и стала рабыней обвиняемого. Затем перед судом предстал воришка, стащивший у зазевавшегося горожанина кошель, и его, после долгого разбирательства, без членовредительства тоже обратили в рабы. И так пролетело два часа.

Наконец, ближе к вечеру, дело дошло до меня. Выступил голосистый глашатай. После этого к судьям был вызван я и купец Храпко. Далее выступили видоки с постоялого двора. Судьи подумали, и в итоге было объявлено следующее. Новгородский торговый гость виновен и остается под стражей до тех пор, пока не выплатит ведуну Вадиму Соколу двойную виру и еще одну виру городу Волегощу. На выплату серебра Храпко даются одни сутки. Охранники купца не виновны и освобождаются, поскольку исполняли приказ нанимателя.

Новгородец поник, и на секунду мне стало его немного жаль. Но, подумав, что по приказу этого человека мог быть убит мой человек, да и моя персона пострадала бы, будь я немного попроще, жалость улетучилась.

В конце боярин Звенко задал обвиняемому вопрос:

— Купец, ты желаешь оспорить решение суда?

Храпко кинул на меня косой взгляд, задержал его на мече и помотал головой:

— Нет, не желаю.

— Ты понимаешь, что если не выплатишь в указанный тебе срок виру, то станешь рабом и все твое имущество перейдет в собственность Вадима Сокола?

— Да.

— Ты сможешь выплатить указанную сумму?

Тяжкий вздох и купец, который все еще надеялся, что у него на кармане что-то останется, ответил:

— Смогу.

Нас отпустили. Купец, которого сопровождали два дружинника, двинулся в порт. А я собирался еще немного потолкаться среди людей и посмотреть, как будут судить рыбака, которого сосед обвинял в краже поставленных им сетей и улова. Вот только по спине снова пробежал злой взгляд и, стараясь не подавать вида, что засек недоброжелателя, я лениво зевнул, медленно сделал полоборота вправо и кинул косой взгляд назад.

Сначала ничего подозрительного не обнаружил. Усатый воин, который, обняв за талию молодую и красивую девушку, что-то нашептывал ей на ухо. Рядом пожилая женщина, которая неодобрительно косилась на молодежь. Средних лет мужик, по виду огнищанин из лесной деревеньки, который жаждет новых впечатлений. Пара юрких мальчишек лет по тринадцати, которые жевали пироги. Все спокойно. Но вот за их спинами всего на мгновение мелькнул человек, и я его сразу узнал. Это же та падлюка, слуга барона Адольфа Сальяса, с которым я столкнулся в Щецине, когда только провалился в прошлое. Тогда я ему острый крысиный носик набок свернул, а сейчас он за мной наблюдает. С чего бы это? Хозяин велел или он сам по себе, профессиональный шпик на службе католиков? Это неизвестно. Однако выпускать этого подлеца не стоит, ибо такие людишки сами по себе редко ходят, и если его прихватить, да накидать ему пинков, наверняка, можно узнать много интересного. Решено — надо брать шпиона, который меня узнал. Если ошибусь, не страшно, выплачу человеку компенсацию, а если прав, то будет обезврежен вражеский агент.

Не торопясь, я стал выбираться из человеческой массы и постарался нащупать эмоциональный фон "слуги". Однако из этого ничего не получилось, слишком много рядом людей. Кроме того, наблюдатель за мной из толпы не последовал. Просто проводил недобрым взглядом, и это значило, что его цель не я. Однако решение было принято, и отступать не хотелось.

Я юркнул в один из проулков вблизи храма. Стал присматривать за подозрительным человечком и спустя полчаса, когда суд был окончен, а толпа начала расходиться, поймал слепок с его души. Затем отпустил шпиона немного вперед и последовал за ним. При этом пару раз он оборачивался, но меня не заметил.

"Слуга" шел в северную часть города, где находилось большинство постоялых дворов, в том числе и тот, где я остановился. Дорога знакомая и уже в первых вечерних сумерках шпион, а вместе с ним и я, вышел на тихую неприметную улочку, которая заканчивалась упирающимся в городскую стену тупиком.

Остроносый человечек прошелся до самой стены, а затем повернул обратно. Он проверялся, а я, предвидя это, остановился в начале улицы. Подозрительный гражданин замер на месте, огляделся и юркнул в один из домов. Я немного постоял на месте и решил, что необходимо вызвать стражников. Но сам себя спросил. А что я им скажу? Что на меня косо посмотрели и пожелали зла? Так это не доказательство того, что "слуга" шпион. Тогда может быть обратиться к храмовникам? Эти меня поймут сразу и воины Яровита возьмутся за вражину со всем своим рвением. Вот только пока я до храма дойду, а потом вернусь, объект может свинтить, и ищи его потом.

В общем, надо что-то делать и, перебрав варианты, я решил захватить слугу Сальяса самостоятельно. Ну, а коль путь выбран, ведун в себе не сомневается.

Оглядев пустую улочку и, отметив, что собак рядом нет, уверенной походкой я направился к просторной избе, где нашел приют мой недоброжелатель. Подошел к крыльцу. Окон в избе не было, но зато имелся черный ход, который выходил на задний двор, где находилось отхожее место, и виднелась тропинка, выходящая на соседнюю улицу. Вокруг сгущались сумерки, так что меня никто не видел. Я приник к двери и прислушался. Внутри кто-то разговаривал на немецком и я легонечко потянул дверь на себя. Она слегка приоткрылась, но не полностью, ибо внутри имелся крючок. Надо ломиться внутрь или ждать пока люди выйдут. Я выбрал ожидание и прислушался к голосам. Говорили трое, двое мужчин и женщина, судя по тембру, молодая. Языка я не понимал, но вдруг, произошло то, что некогда случилось в том сне, когда меня навестил Яровит. В ушах раздался щелчок, потом был трехсекундный звон, а после пошел чистый перевод иностранного языка.

"Оба-на! — мысленно удивился я. — Вот так фокус. Неужели это маленький бонус от бога? Да, это возможно. Хотя и не ясно, он временный или постоянный, и сколько языков я могу таким образом понимать. Однако об этом подумаю потом, а пока надо послушать разговор, а то, может быть, зря я честных граждан в гадостях подозреваю".

Говорила женщина, и в ее голосе были нотки раздражения:

— Юстас, ты должен был проследить за Вукомиром. Разве это так сложно?

— Нет, — проскрипел тоненький голос, который я моментально прилепил остроносому шпиону. — Просто княжич на лошади, а я пешком. Попробуй за ним угонись.

— Но здесь город, — в беседу вступил грубый пропитый бас.

— И что!? — возмутился Юстас. — Он сотник дружинников. Ему везде дорогу освобождают.

— Ладно, — опять женщина. — Завтра снова пойдешь за ним. Только присматривать начнешь не от кремля, а от Южного торга, где ты его потерял. Наверняка, он снова к своей новой полюбовнице, про которую мне ничего неизвестно, поедет. Нам необходимо узнать, кто она и, если понадобится, устранить ее.

— Зачем?

— А затем, что интерес этого молодого жеребчика ко мне падает. Того и гляди, он меня из своей постели выгонит, а до приезда князя еще пара седьмиц.

— Хорошо. Постараюсь не упустить княжича.

— Нет. Ты не постарайся, а сделай работу, за которую тебе заплатили. А не то отправлю тебя обратно к епископу Адальберту. Глупый баран.

Юстас промолчал. Внутри раздался шорох, а потом снова заговорил басистый:

— Все. Расходимся. Нас не должны видеть вместе. Завтра встретимся в доме Кло.

— А почему у меня? — спросила женщина.

— Потому что сюда каждый раз не находишься, далеко от центра города, а у тебя постоянно гости.

— Как скажешь, Эйрих.

К двери стали приближаться шаги, и я встал слева от входа. Можно уйти и рассказать о том, что услышал, Огнеяру. Но во мне проснулся азарт, и я решил не отступать.

Крючок откинулся. Дверь открылась, и первым на порог вышел здоровенный мордоворот лет сорока, косая сажень в плечах. Протискиваясь наружу, он повернулся ко мне боком и его глаза столкнулись с моими. Темно. Но он меня разглядел. Его рот открылся, а правая рука стала опускаться на пояс, к мечу. Богатырь все делал быстро и очень привычно. Медлить нельзя, и я не медлил.

Моя раскрытая правая ладонь метнулась в лицо противника и столкнулась и с широким ровным лбом. Рывок! Ладонь толкнула голову немца назад, и он ударился об дверной косяк. От столкновения дверь вздрогнула, и противник уставился на меня в недоумении. Еще один рывок. Очередной удар и он зашатался. Левая рука сжалась в кулак, и я врезал ему в солнечное сплетение, а затем повторное столкновение черепа и дубового косяка. Этого хватило. Здоровяк начал заваливаться назад, а я его еще и подтолкнул.

Бум-м! Мощное тело соприкоснулось с полом и женщина, которая шла следом за здоровяком, взвизгнула и отскочила назад.

Прикрыв за собой дверь и переступив через Эйриха, который влетел в избу целиком, я осмотрелся, и спросил:

— Ну что, суки, не ждали?

Можно было не спрашивать, поскольку моего появления, в самом деле, никто не ожидал. Растерянный остроносый шпик Юстас стоял в центре бедно обставленной просторной комнаты, а чертовски привлекательная брюнетка с шикарным бюстом, который четко проступал под красивым темно-зеленым зимним платьем, в умоляющем жесте сложила перед собой ладони рук, и глупо хлопала глазами.

Не теряя времени, прыжком я пересек расстояние между мной и Юстасом, а затем врезал ему поддых. Он согнулся, и я хотел толкнуть его в сторону печки, которая занимала четверть всего пространства. Но взвыло чувство опасности, и я отступил в сторону. Над головой просвистел какой-то предмет, а когда я посмотрел на шпика, то обнаружил, что в его левом боку торчит узкий стилет.

Я обернулся назад и увидел, что женщина, которая всего пару секунд назад выглядела невинной овечкой, держит в правой руке еще один кинжал. Мы замерли. Она не решалась кинуть свое оружие, а я был готов броситься на пол и избежать столкновения. Но длилось это недолго. Всего пару секунд, которые показались мне вечностью. Юстас стал оседать на пол, а женщина метнула кинжал. Не попала. Клинок, стукнувшись в стену, вонзился в толстое бревно, и она попыталась броситься к черному ходу. Однако я был быстрее, подскочил к ней со спины и ударил красотку кулаком по голове. Густые черные волосы смягчили удар, но дух я из нее все же вышиб.

Тело женщины завалилось на меня, и я аккуратно уложил ее на грязный пол. Затем осмотрелся. Обыскал мужчин и Кло. Сложил в кучку найденное оружие, два меча и семь кинжалов, три из которых были метательными. А после этого, обнаружив за печкой толстый моток бечевки и, сняв с мужчин ремни, всех связал, забил пленникам рты замусоленными тряпками и перевязал подранка. Что делать дальше, вопроса не возникало, разумеется, следовало провести допрос, и я начал с того, кто мне в свое время насолил, то есть с Юстаса.

Шпион, которому подруга распорола бок, на его удачу неглубоко, от похлопываний по щеке быстро пришел в себя. Попытался дернуться, а хренушки, вязал я его хорошо. После этого он попробовал выплюнуть кляп, но не получилось, и я поставил перед ним лавку, присел и задал простой вопрос:

— Жить хочешь?

Юстас перестал дергаться, согласно мотнул головой и промычал:

— Угум!

— На вопросы ответишь?

— Угум!

— Кричать не станешь?

— Угум!

Я вытащил кляп, и он сразу же попытался позвать на помощь:

— Люд...

От удара ногой в живот он задохнулся, а я, поняв, что придется поработать, вставил затычку из тряпки обратно в рот пленника. После чего принес от печки большой чурбак и полено, которое хорошо помещалось в руку. Ладони связанного пленника как раз аккуратно ложились на дерево, и я приступил. Описывать кровавую работу, смысла нет. Скажу только, что когда я разбил Юстасу четвертый палец, он заговорил, хотя правильней будет сказать, затараторил. Я его слушал, о многом спрашивал, и мы общались около двух часов.

К тому времени пришла в себя Кло, которую на самом деле звали Клотильда Тагинье, и здоровяк с нередким для этого времени именем Эйрих и простецкой фамилией Мюллер. Я не ошибся. Передо мной, в самом деле, были вражеские шпионы, или разведчики-диверсанты, если именовать их официально. Они часть группы в шесть человек, которая раньше работала в интересах померанского епископа Адальберта, а теперь подчиняются епископу Бремена, кстати, тоже Адальберту. Задача у них серьезная — убить князя лютичей Прибыслава, отравить старика, а затем столкнуть лбами его детей. Юстас Эгерссон отвечает за шпионаж и развитие агентурной сети в городе. Эйрих Мюллер боевик и помимо него в городе еще три неплохих бойца. А с Кло все понятно. Ночная подстилка для молодого княжича, у которого гормоны играют, и потенциальная отравительница.

Все что хотел, я узнал. Задерживаться в избушке было незачем, и я собрался ее покинуть. Встал. Проверил, крепко ли связаны пленники. В просторный плащ Эйриха собрал оружие и кошельки шпионов, а затем, взвалив узел на плечо, вышел во двор.

Ночь и вокруг царила тишина. На небе ни звездочки и на мое лицо упала первая холодная капля начинающегося дождя. Сейчас сдам шпионов стражникам, чтобы они отволокли их к боярину Звенку, который может взять незадачливых отравителей в оборот, благо, у каждого есть слабое место, и пойду отдыхать. Причем спать буду, опять-таки, спокойно. Потому что я собой доволен. С тезкой поговорил, с Огнеяром пообщался, брони и оружие получил, суд прошел нормально, а под вечер еще и врагов взял. Вот бы каждый день так. Хотя пытки и болтовню Юстаса можно исключить, ибо радости в этом нет. Просто работа и не более того.

Глава 3.

Руян. 6650 С.М.З.Х.

Наконец, после всех приключений, которые произошли со мной на материке, я вернулся в Чарушу, и погрузился в дела моего небольшого хозяйства. В глубине леса за поселком выбрал участок для постройки бараков, где будет делаться бумага. Закупил необходимое оборудование, солому, опилки, клей, жернова, проволоку и варочные котлы. Потом в окрестных деревушках нанял работников и строителей. Приставил к делу Ставра Блажко и вызвал из Новосалавы пару опытных людей, которые могли организовать производство от его начала до самого конца.

Процесс был запущен, и у меня все шло размеренно и спокойно, словно по расписанию. В одно и то же время подъем, гимнастика, тренировка, завтрак и встречи с людьми. Затем обед, ужин и секс с любимой женщиной. Однако продолжалось это недолго, всего-то восемь дней.

В Аркону прибыл купец Вадик Сокол, который удачно расторговался в Волегоще, а попутно по бросовой цене выкупил у своего земляка-конкурента лодью и весь товар. После чего, как обещал, вместе с ним я отправился в храм Святовида. Думал, что покидаю свой уютный теремок и милую Нерейд на пару дней. Однако на деле вышло так, что уехал я на четыре недели, ибо одно дело тянуло за собой другое. Поэтому приходилось много бегать и суетиться. И вроде бы Чаруша рядом. Но как-то так получалось, что добраться до ридной хаты не было никакой возможности, и я оставался ночевать в штаб-квартире ОБК, куда иногда вызывал жену.

Итак, прежде чем перейти к сегодняшнему дню, расскажу о том, чем был занят все это время.

Сначала мы с тезкой посетили Векомира. И после того как верховный жрец подтвердил, что за труды готов в пределах острова предоставить семье ладожских Соколов торговые привилегии, мы более подробно и детально обговорили условия нашей сделки, которые достаточно просты. Купцы ведут поднаем необходимых острову людей и переправляют их в Новгород, откуда в конце весны вместе с венедским посольством они отправятся на Руян. Взамен Соколы получают право на беспошлинную торговлю, полную оплату своих трудов по транспортировке воинов и ремесленников, а так же возможность торговать бумагой и чернилами, пробную партию которых тезка повез на родину.

Довольный собой молодой купец, который вполне справедливо считал, что после удачного торга его авторитет среди старших членов большой семьи заметно приподнимется, вместе с попутным ветром вышел в море. А я с подачи Векомира вновь был привлечен к делам Отдела по Борьбе с Крестоносцами, который в последнее время стал работать гораздо эффективней. С утра и до позднего вечера я консультировал новых членов нашей конторы, старых храмовников и молодых волхвов, учил их логически мыслить, и рассказывал коллегам, как правильно раскидывать шпионские сети на территории врага. Плюс к этому объяснял азы контрразведки и партизанских действий, давал примеры системной аналитики и щедро делился всем, что знаю и умею. И поскольку народ подобрался тертый и жизнью битый, а тупорезов не наблюдалось, все, что я говорил, воспринималось всерьез, и материал усваивался сходу.

Затем так случилось, что выдалось свободное окно в пару дней. Я собрался заседлать лошадь и выехать на свое маленькое предприятие, где уже был поставлен первый барак, и началась пробная варка бумажной массы. Но с голубем в святилище Святовида прилетело письмецо от Огнеяра, который сообщал, что для меня есть отличный шнеккер, трофей, захваченный лютичами возле своих берегов. Храм уже заплатил за него сто сорок гривен, и судно ждет меня в одном из рыбацких поселений невдалеке от Волегоща. Вот только для его перегона необходим хотя бы минимальный экипаж в десять-двенадцать человек.

Я человек понятливый, и вместо шалай-валай, гуляй-развлекайся, отправился в Ральсвик, где после похода в Швецию и войны с ляхами отдыхало три четверти всех руянских варягов. Серебро у мореходов пока имелось, благо, добыча в минувшем году была богатая, так что о работе никто не думал. Однако я на немедленный набор дружины и не рассчитывал. Мой интерес в другом. Следовало присмотреться к людям и прикинуть, когда большинство вольных воинов потратит свои накопления. А заодно хотелось пообщаться с весьма интересным для меня человеком. Капитаном без корабля Ранко Самородом, который не так давно лишился своей лодьи, а средств на покупку новой не имел.

Саморода, средних лет высокого костистого моряка с бледно-синими выцветшими усами и чубом на голове, я нашел быстро и узнал сразу. Ральсвик город немаленький, но привычки людей неизменны и, насколько мне известно от знакомых варяжских вожаков, Ранко всегда останавливался в одной той же таверне, которая принадлежала его старшему брату Перваку.

Мореход был невесел. В одиночестве сидел за столом и попивал пиво. На улице шел проливной ливень. В таверне пусто, как раз промежуток, когда обед уже прошел, а до вечера еще есть пара-тройка спокойных часов. И обстановка была какая-то безрадостная. Однако меня это не смутило. Я заказал кружку горячего вина с какими-то травками, молча, присел напротив Саморода и сразу же услышал от него:

— Чего надо? Не видишь, мест пустых кругом полно? Не мешай мне, парень.

Машинально, я отметил, что рука варяга легла на широкий кинжал, а хозяин заведения, пожилой и совершенно лысый мордастый крепыш за стойкой, прислушивается к нашей беседе. Все правильно. У каждого бывалого вояки из племени ранов столько врагов, что всегда надо быть настороже. Поэтому реакция братьев Самородов была легко объяснима.

— Меня Вадим Сокол зовут, — начиная разговор, произнес я.

— И что? — капитан прищурился.

— Я слышал, что у Ранко Саморода сейчас трудные времена. И если это ты, я хочу предложить тебе работу.

— Что надо сделать?

— Собрать варягов, хотя бы человек десять. Отправиться в Волегощ. От храмовников Яровита получить шнеккер и кое-что из вооружения. После чего перегнать корабль в Чарушу и поставить в сарай. Затем до весны привести его в порядок. Просмолить борта, заменить канаты, перебить поврежденные доски и подлатать парус, а по весне пройтись вдоль берега и проверить мореходные качества судна. За все это заплачу тебе пять гривен и по две каждому варягу. Срок найма три месяца, а потом, если сговоримся, еще работа будет.

— Какая именно?

— У меня есть судно, но мало опыта. Значит, необходим наставник и опытный командир корабля, который сможет набрать экипаж и провести шнеккер в любую точку Венедского моря. О деньгах не думай. Заплачу серебром.

Ранко задумался. Мы помолчали и одновременно, растягивая время, поднесли к губам кружки. Выпили и опять помолчали. После чего капитан слегка кивнул в сторону брата, мол, опасности нет, и спросил:

— Откуда про меня знаешь?

— Люди про тебя говорили, а я услышал. — Самород слегка нахмурился, и мне пришлось пояснить: — Судибор Рутенц, побратим твой, про друга, который в сильный шторм влетел и корабля лишился, хорошо отзывался.

— А-а, теперь понятно, — капитан слегка усмехнулся, видимо, вспомнил что-то связанное со старым другом, и продолжил расспросы: — Ну, а за тебя, Вадим Сокол, кто слово сказать может?

— Князь Мстислав, Судибор Рутенц и волхвы арконские.

— Все люди серьезные. Да вот беда. Рутенц в Волине зимует, князь в Коренице, а волхвы на другом конце острова. Кто тебя в Ральсвике знает?

— Володарь Годун, Третьяк Уветич, Сбыслав Русай...

— Хватит, — Ранко меня остановил. — Все эти вожаки сейчас здесь. Я с ними поговорю, а ответ дам утром. Пока же, будь гостем моего брата.

— Хорошо...

На следующее утро Самород согласился перегнать шнеккер, а затем привести его в порядок. Никаких неожиданностей. После чего, побродив по Ральсвику и пообщавшись со своими знакомцами по Сигтуне и Пырыце, я вернулся в Аркону, где происходило знаковое событие местного масштаба.

В гости к Векомиру прибыли все князья венедов: Мстислав, Прибыслав, Никлот и новый вождь поморян витязь Рагдай. Для чего они собрались все вместе понятно. Несмотря на разгром ляхов, которые в настоящий момент собирали деньги на выкуп своего князя-кесаря и его дворян, опасность не отступила. Это было ясно любому здравомыслящему человеку. Следовательно, требовалось продолжить ослабление наших противников и нанести по ним очередной удар. Но куда направить воинов? Такой вопрос, наверняка, не раз задавали себе князья. И у каждого на этот счет было свое особое мнение.

Мстислав Виславит, например, считал, что необходим поход на Ольденбург и Любек. Никлот предлагал атаковать своего соседа графа Адольфа Шауэнбургского и пройтись по землям саксов. Прибыслав хотел осадить Бранденбург и присоединить к венедам племена стодорян, которые покорились немцам. А Рагдай, который начал вытеснять со своих земель за пограничную реку Нотец польских поселенцев-католиков, расселявшихся там при Грифинах, только развел руками, мол, и рад бы повоевать, браты, но силенок не хватает.

Короче говоря, князья и сопровождающие их воеводы спорили долго. За малым, вновь не перессорились. Но поскольку совет шел в храме Святовида и под присмотром Векомира, все закончилось мирно. Вожди племен обменялись информацией, получили собранные ОБК сведения, посоветовались с верховным жрецом и разошлись.

Второй день общего совета, на котором я присутствовал как наблюдатель, проходил тихо и несколько тревожно. Из Дании была получена весть, что в последний день первого весеннего месяца на острове Зеландия будет собран большой тинг. Сбор объявлен слабым и болезненным королем Эриком Третьим, который призвал свой народ прекратить любые боевые действия против соплеменников, и его поддержал вернувшийся из Европы Ассер Риг, за спиной коего всегда маячили католические монахи и рыцари. Судя по всему, советник Кнуда Лаварда все же сообразил, кто уничтожил его воспитанника королевича Вальдемара, и теперь жаждет мести. Но сам отомстить ранам он не в состоянии, и на тинге Ассер Риг, наверняка, попробует примириться с ярлом Свеном Эстридсеном и предложит ему возглавить войско викингов, которое должно напасть на Руян.

Наша надежда на долгую гражданскую войну в Дании не оправдалась. И хотя викинги ослаблены, они могут кинуть против венедов флот, который будет превосходить варяжский минимум в полтора раза, особенно если им норги и гетландцы помогут, а они, коли цистерианцы попросят, данам поддержку дадут. Венедов такой вариант, само собой, не устраивал, а значит, требовался удар на опережение, и после долгого совета, князья решили следующее.

Необходимо напасть на данов прежде чем они договорятся между собой и соберут в кулак боевые эскадры. Время атаки должно совпасть с моментом проведения тинга. Что же касается плана, то ничего нового придумывать нужды не было. Благо, имелся опыт Никлота и воеводы Крута, которые уже высаживались на вражеские берега, в том числе и на Зеландию. Сбор всех сил в Ральсвике на Комоедицу (24-е марта). Рядовые воины про цель похода знать не должны. После чего, как только армия будет готова, выход в море. Конницу Никлота переправят торговыми судами и расшивами, а пехота пойдет на лодьях. До Зеландии недалеко, а волхвы могут предсказать погоду. И далее все по накатанной колее. Высадка. Атака Роскилле, где, скорее всего, пройдет тинг. Уничтожение всех врагов, кто примет бой и не сбежит. Сбор трофеев и возвращение на Руян.

При этом все понимали, что даны могут нас ждать и в состоянии выставить крупное войско. Но победы минувшего лета и осени бодрили и пьянили, а когда князья чувствовали поддержку братьев по крови и могли не опасаться нападения на собственные дома со стороны соседей, это придавало им дополнительную уверенность в своих силах.

Итак, предварительные договоренности были достигнуты, и совет завершался. Вожди подтвердили, что станут биться с врагами и перед ликом Святовида дали клятву стоять заодно. В конце кратко высказались воеводы, которые, естественно, поддержали своих лидеров. И как-то совершенно неожиданно, когда князья уже собрались расходиться, Векомир дал слово мне.

Я ничего подобного не ожидал. Стою себе спокойно. Слушаю речи, гоняю мыслишки и никого не трогаю. Что надумал, собирался рассказать Векомиру, и тут он меня выкликнул:

— Ведун Вадим Сокол, ты можешь что-то сказать?

Все присутствующие посмотрели на меня, но я не смутился. Люди вокруг не чужаки и практически с каждым я где-то пересекался. Правда, они могли удивиться тому, что верховный жрец вызывает простого ведуна, но коли так, то это повышение моего личного статуса в глазах общества. Сие мне на руку, пригодится, а потому я не ерепенился, выступил из живого полукруга, который образовался возле статуи Святовида, и вышел на середину.

— Да. Мне есть что сказать.

Мой взгляд столкнулся со взглядом Векомира, который одобрительно кивнул и произнес:

— Говори.

— Князья, — приложив правую ладонь к сердцу, я слегка поклонился в сторону вождей, которые стояли плечом к плечу, — бояре, — кивок в сторону воевод. — Скажу, что на душе лежит и в думах. Я слушал вас, и сердце мое пело от того, что венеды готовы сообща идти в бой и забыть мелочные склоки прошлых лет. Это хорошо и боги, которые смотрят на нас, наверняка, радуются этому. И когда ваши корабли пойдут в гости к данам, мой шнеккер будет с вами. Однако есть кое-что важное, на чем бы я хотел заострить ваше внимание. Разрешите слово молвить?

— Красиво плетет, — донеслось до меня от воевод.

— Да, будто по писанному, — добавил кто-то.

Князья тем временем переглянулись, и ко мне обратился Никлот:

— Мы выслушаем тебя, ведун.

По большому счету князей можно было ни о чем не спрашивать, ведь есть разрешение верховного жреца. Однако проявить уважение к вождям необходимо. Ну, а поскольку я их, действительно, уважаю, то можно и поклониться, и обратиться.

— Вожди, вы поведете нас в бой, и мы пойдем за вами. Победа будет за нами, и в этом сомнений нет. Вот только что потом, после того, как мы разобьем данов, разгоним тинг и разграбим города врагов? А я скажу что. За год-другой при содействии европейцев даны восстановятся, отстроят города и корабли, а затем вновь начнут готовить свои налеты на Руян. И сейчас, в присутствии лучших мужей венедских племен, стоя перед ликом бога, я хочу сказать, что пока на нас не налетели германцы, а ляхи откатываются в свои земли, мы должны так ударить по данам, чтобы они долго на ноги встать не могли. — Помедлив, я обвел взглядом лица мужчин вокруг меня и выдохнул: — Мы должны захватить Зеландию и сделать ее нашим островом.

Народ зашумел. Кто-то недоверчиво хмыкнул, а кто-то даже возмутился, мол, что за чушь. Но я посмотрел на князей и на верховного жреца, и понял, что идея им понравилась. И хотя пока верховоды не до конца осознали, что к чему, да отчего, позже вожди все переосмыслят. Они подумают, прикинут свои силы, посоветуются с воеводами и решат, что я прав. А чего? Все верно сказал. Зеландия это богатый кусок суши, который вместе с островами Мен и Фальстер перекрывает выход в Северное море. Следовательно, кто им владеет, тот считается хозяином проливов. Опять-таки именно возле берегов Зеландии формируются все эскадры датских викингов, которые идут на венедов, а если мы там встанем и держаться будем крепко, к Руяну с запада никто не прорвется, а Любек и Ольденбург, как морские порты, станут не интересны.

Снова ко мне обратился Никлот:

— Ладно баешь, ведун Вадим. Но ты понимаешь, что предлагаешь сделать?

— Да, я все понимаю и осознаю, точно так же как и то, что второго такого шанса может не представиться. Его просто не будет, потому что через год-два полыхнет все пограничье, и собрать войско, в котором будут воины всех четырех венедских племен, возможно, уже не удастся.

— Надо думать.

— Так никто никого не торопит.

— Что еще можешь сказать, ведун? — бородатый темноволосый князь, глаза которого блеснули веселыми искорками, передернул плечами, и красный плащ на его плечах вздрогнул.

— Войску нужен один вождь, и он должен быть выбран сейчас, а то все вы видели, что в Щецине происходило, когда воины готовились выступать на Пырыцу. Едва все дело не порушилось, ибо каждый хотел быть первым. Так что этот вопрос надо решить прямо сейчас, пока все князья вместе. Кроме того, для такого большого дела, как захват Зеландии, нам нужны союзники, и я предлагаю позвать свеев Гутторма Тостерена и пруссов, которые за добычу и оружие, на своих дубасах вдоль берега пройдут и к датским берегам выйдут. Пусть свеев будет немного, хотя бы три-четыре драккара. Но это триста-четыреста воинов, которые встанут на нашу сторону. И пруссы, если правильно с ними поговорить, три-четыре тысячи бойцов выставят. Для нас это ощутимая помощь.

— Не надо нам никакой помощи! — выкрикнул один из бояр.

— Правильно! — поддержал его другой. — Мы сами с данами справимся!

Я посмотрел на крикунов. Первый, похожий на медведя пожилой крепыш из свиты Никлота, кажется, Гудим Громобой. Второй, правая рука Мстислава, тридцатилетний капитан "Стратима" Талалай Прислав, принявший командование кораблем после того как Выдыбай был избран лидером ранов. Оба боярина люди авторитетные и горячие. Громобой за незалежность бодричей радеет, а Прислав до добычи жадный. Это я знал, и вступать с ними в спор не хотелось. Однако я уже разошелся и останавливаться не собирался, а потому посмотрел прямо в глаза Громобоя, который был ко мне поближе, шагнул в его сторону и повысил голос:

— Гудим, я помню тебя. Ты под Пырыцей в конце битвы двух ляшских дворян копьем из седла выбил, а значит воин знатный и не трус. Но помощь нам все же нужна, а тот, кто говорит, что нет, тот может посмотреть на стодорян. Они тоже кричали, что им не надо подмоги, мол, сами герои. И что мы видим теперь? Они под немцами и Бранибор стал Бранденбургом. Мало этого примера? Давай дальше. Моричане сами по себе были, а теперь их столица Девин называется Магдебург. От древан уже и памяти почти не осталось. Мильчане, лужичане, слупяне, плони, худичи, нишане и многие другие племена кресты на шее таскают и рады тому, что под плетью ходят. И все это оттого, что каждый был сам по себе. А я говорю, что так нельзя. В единстве сила — таков завет предков. Но венедам пока не на кого опереться среди братьев по крови. Следовательно, нужно искать помощи у тех, кто держится за родовую традицию и старых богов. Вот потому необходимо поднимать свеев и пруссов. Ну, а если нет, то дай срок, и они поднимутся против нас под знаменами католиков.

Громобой от такого наката с моей стороны как-то потерялся и только пробубнил:

— Да я же, как лучше...

Воеводу прервал Векомир, который поддержал меня:

— Ведун Вадим дело говорит. Но над этим надо подумать, так же как и над другими его речами. Вадим, есть еще что сказать?

— Нет, — я мотнул головой.

— Тогда завтра соберемся еще раз. Пусть каждый подумает над целью весеннего похода и о привлечении союзников, а потом вместе мы примем окончательное решение. Заодно вождя всего войска выберем и гадание проведем.

Один за другим князья и бояре, на ходу переговариваясь, покидали храм Святовида, а я задержался. И когда мы с Векомиром остались вдвоем, я посмотрел на седобородого старца в белых одеждах и спросил его:

— Ты знал, что я скажу?

— Нет, — верховный жрец подошел к украшенному узорами и древними знаками беломраморному Алатырю перед статуей своего божества, огладил холодный камень ладонью, в задумчивости посмотрел на лики Святовида и добавил: — Меня словно в спину толкнули — дай слово Вадиму. Может быть, это интуиция, а возможно, веление бога. Не понятно, но это и неважно. Главное, ты сказал, что вызвало интерес князей и самых умных воевод. А раз так, твой выход на круг был по делу.

Белый конь Святовида, который находился за деревянной стеной, будто подтверждая слова волхва, стукнул по полу копытом и громко всхрапнул, а я кивнул на выход и спросил старика:

— Как думаешь, Векомир, они примут мои предложения?

— Да. В этом я не сомневаюсь. — Жрец кинул на меня косой взгляд. — И дело здесь даже не в том, что надо остановить набеги данов и создать опасное положение для гетландцев и немцев. Князья мыслят немного иначе, чем мы, радари богов. Поэтому сейчас каждый из них думает о том, что, захватив Зеландию, он сможет нарезать одному из своих многочисленных отпрысков землицы и дать ему рабов из местных бондов, которых, в отличие от вольнорожденных соплеменников, можно пригибать к земле ярмом. Опять же это принесет большую добычу и позволит варягам беспрепятственно выходить в океан, а то даны совсем обнаглели, заперли нас в Венедском море и теперь нам можно выскочить лишь тайком, либо с караваном новгородцев. Тоже самое с союзниками. Ты думаешь о боевом братстве, которое сплотит сторонников родной веры, а воеводы прикидывают, что иноземцев можно кинуть на самое опасное направление и за счет этого сберечь своих воинов.

— Это я тоже понимаю, потому и высказался. А что с общим вождем, кто им станет?

Старый волхв ответил сразу:

— Никлот.

— Это потому, что он уже воевал с данами на их территории?

— Не только. Его земли ближе всех к Зеландии и Фальстеру, и у него к викингам свои счеты, еще со времен Кнуда Лаварда. Поэтому мягкости данам от него ждать не придется.

— Ясно. Мне завтра на совет приходить?

— Разумеется. Кстати, там же встретишься с вождями, которые по весне, думаю, на Живин день (1 мая), покинут Руян и пойдут в Винланд.

Мысленно я потер руки. Наконец-то, начинается движение в сторону Америки. Но вида, что рад этому, не подал, а сохранил невозмутимость и спросил:

— И кто же это?

— Будимир Виславит и Авсень Беридрагович.

— Знаю этих достойных вождей.

— Вот и хорошо. Пообщаешься с ними. Обговорите пути. Нарисуешь для вожаков карты, сравни их с нашими, а потом расскажешь варягам про краснокожих людей. У вас вся зима впереди, но готовиться к дальнему походу надо уже сейчас.

— Понятно.

— Тогда иди.

Поклонившись, я развернулся и широким шагом вышел на храмовый двор. Несмотря на сильный холодный ветер с востока, который ударил мне в лицо, настроение хорошее и слегка приподнятое. Пошла суета! Пошла! Даешь Винланд, картошку, сахар, кукурузу и золото ацтеков. Я Авсеня Беридраговича и Будимира, вместе с которыми был в Швеции, хорошо запомнил. Эти двое, один старый и многоопытный, а другой молодой и рьяный, если до заокеанского материка доберутся, так в тех краях развернутся, что не остановишь. Это точно, ибо люди они сильные, продуманные и цепкие, словно абордажные кошки, а значит, своего не упустят, особенно благородный Виславит, который мечтает стать королем.

Глава 4.

Руян. 6651 С.М.З.Х.

— Что скажешь, Вадим, принимаешь работу?

Я еще раз окинул взглядом стоящий в полутемном корабельном сарае шнеккер, затем посмотрел на капитана Саморода и утвердительно мотнул головой:

— Работу принимаю. Хорошо все сделали, Ранко. Корабль готов к выходу в море. Деньги получишь у меня дома. Хочешь сейчас, а хочешь, с утра.

— Насчет серебра завтра зайду. Но мне ведь только половина причитается?

— Да. Остальное после того как судно на воду спустим.

— Договорились.

Самород оперся на отлично просмоленный черный борт корабля и спросил:

— Как его назовешь?

Названий в голове было много, но в итоге осталось только одно:

— Назову его "Яровит".

— Доброе имя для боевого корабля. Теперь бы ему носовую фигуру поставить.

— Фигуру в храме Святовида уже заказал, там резчики хорошие. А когда ее сделают, из Кореницы приедет волхв Яровита и благословит корабль, названный в честь нашего бога.

— Ясно.

Ранко примолк и замялся. В его душе было легкое смятение, и я знал, чем оно вызвано. Поэтому не стал ждать, пока он выскажется, а сам подтолкнул бывалого морехода в нужном направлении:

— Ты подумал над моим предложением стать командиром этого корабля?

— Да, — капитан кинул взгляд на улицу, где находился десяток варягов из его ватаги.

— И что решил?

— Я согласен. Но у меня будет одно условие.

— Какое?

— Людей в команду наберу самостоятельно.

— Думаешь, собрать своих ватажников?

— Конечно. Ведь, насколько я понимаю, нам придется много по морю бродить, а в чужих водах без драк не обходится. А у меня воины знатные и никого обучать не надо.

— Принимается. Про твою ватагу я только хорошее слышал. Но с тобой, наверное, не все пойдут?

— Это так. Человек тридцать будут моими, а остальных наберу в Ральсвике.

— И когда отправишься собирать варягов?

— Завтра в полдень выеду. Только деньги на поднаем нужны.

— Получишь.

Мы покинули корабельный сарай и простились. Самород и варяги, обсуждая свое будущее, остались на месте, а я направился домой. Время полдень. День был суетным и начался с посещения бумажного производства, а затем я осматривал шнеккер. Постоянно двигался, поэтому аппетит нагулял зверский. Опять же прохладно и с моря задувает промозглый ветер. Сырость на Руяне постоянная, и если температура воздуха минус десять-двенадцать градусов по Цельсию, то ощущается это так, словно вокруг минус тридцать. Трудно к этому привыкнуть, и мне периодически хочется забиться туда, где тепло и сухо, и не вылезать из такого уютного местечка до самой весны. Вот и сейчас настрой такой же. Поэтому я погонял мохнатую лошадку и вскоре, проехав через Чарушу, оказался перед стенами своего жилища.

Ограда сделана из дубовых бревен, а ворота, которые прикрывали две стрелковые башни, обиты металлическими полосами. Все по делу, а не ради понтов, как думают некоторые несознательные граждане. Это сейчас на Руяне тихо и спокойно, а что завтра будет неизвестно. И пусть местные жители, а больше всех староста Гнат Лужко, посмеиваются надо мной и говорят, что опасаться некого, я знаю, что они не правы. Опасность есть всегда. Поэтому лучше отгородиться от мира стеной, какая никакая, но преграда для врагов, а рыбаки пусть надеются на близость острога и на лес, который может спрятать их от пиратов и захватчиков. Им-то, по большому счету бояться некого, потому что с них взять нечего, и врагов у них нет. А мне, после всего, что я видел на материке и слышал от шпионов епископа Адальберта Бременского, надо остерегаться, ибо враг, сука такая, не дремлет.

Хорошо смазанные петли ворот провернулись и створки раскрылись. Я въехал на расчищенный от снега просторный двор и ко мне подскочил Славута Мох, бывший ротник города Новгорода, а ныне ключник боярина Вадима Сокола, как он сам себя именует. Следом за ним от ворот подошел рыжий паренек в полушубке, который на ходу что-то жевал, Торарин-швед, бывший раб, ставший воспитанником Славуты.

Мальчишка подхватил лошадь под уздцы, а я спрыгнул наземь, дождался ключника и спросил его:

— Все в порядке?

— Да, Вадим, — ответил пожилой воин.

Я огляделся, заметил стоящих у терема людей, семью из пяти бедно одетых человек: средних лет светловолосого мужика, худую женщину и трех малявок в возрасте от трех до семи лет, и кивнул на них:

— Это кто?

— Работники. Нам по хозяйству помощь нужна. Вот я и кинул клич по деревням. Эти первые, беженцы из-под Ольденбурга, с саксами не ужились, и их один из варяжских вожаков на остров вывез. Вроде бы как спас, а дальше-то что? Сейчас зима и податься им некуда. Венеды, конечно, приютят и едой поделятся, но в общину чужака не примут.

— И они решили к нам податься?

— Ага!

— Из какого они племени?

— Древанского корня.

— Хорошо. Поговори с ними. Если люди работящие и немногословные, то прими. Плату назначь сам. Купи им одежду и приставь к делу. В общем, сам все знаешь.

— Знаю.

Только я собрался войти в терем, как на дороге показался запряженный двумя мощными жеребцами-тяжеловозами покрытый рогожками груженый бортовой возок, который явно направлялся ко мне. Я вроде бы никого не ожидал, разве только портного, которого вызвал из Арконы, но он должен приехать на лошади. Поэтому двинулся на въезд и остановился в воротах. В случае чего, встречу незваных гостей сталью, а там Мох и Немой подбегут.

Повозка остановилась. Возница, типичный ран, кряжистый мужик с короткой темно-русой бородкой, покинул сиденье, оправил потертый тулупчик, сдвинул набок меховую шапку и, засунув за пояс кнут, подошел ко мне. После чего, искоса заглянув во двор, он представился:

— Я Мирослав, работник Радима Менко. Прислан к Вадиму Соколу.

— Это я.

— Радим велел кланяться и сказал, что из Волегоща для тебя прибыл груз. Я его доставил.

— И что за груз?

— Самострелы, вроде, — возница пожал плечами.

— Ну-ка, посмотрим.

Откинув рогожу, я увидел очередной подарок от жрецов, так сказать, босяцкий подгон. Один к другому в повозке лежали заказанные в Волегоще арбалеты. По первому впечатлению, изъянов не имелось, и я вытащил один. По весу самострел был килограмма два с половиной. Выглядел незатейливо, но в то же самое время грозно. Покрытое лаком хорошо обточенное ложе с желобком под стрелу, а на нем стрелковый механизм, который по моим указаниям был немного видоизменен и модернизирован. Стальной лук без тетивы, которую при транспортировке никто не натягивал. Спусковой механизм с предохранителем (мое нововведение), шайба, фиксатор и зацеп для тетивы. Ничего сложного, а подишь ты, просто так сходу подобное оружие не придумаешь, лично я, точно бы не додумался. Но ничего, после битвы с ляхами у меня появились образцы. А дальше все одно к одному сложилось, и оружейники лютичей смогли скопировать самый лучший из них, добавить приклад и сделать удобный спуск. Красавцы! Уважаю!

Вернув арбалет на место, проверил остальной груз. Отдельно от арбалетов лежали упакованные в полотно тетивы. Затем трофейные самострелы, которые я давал на образец, а рядышком широкие кожаные пояса с крюками и вязанки коротких стрел-болтов с железными наконечниками.

— Славута, — обернулся я к ключнику.

— Слушаю, — Мох уже был здесь.

— Примешь груз и уложишь в тереме. Все проверь, если что не в порядке, запомни или запиши.

— Понятно.

Я посмотрел на возчика, который нахмурился, мол, ему не доверяют, и подбодрил его:

— Если все довез хорошо, получишь ногату серебром.

После этого уже нахмурился ключник, который стал воспринимать мое добро, как свое собственное и считал, что я транжира. Однако он промолчал, кивнул и вместе с возчиком повел тяжеловозов, которые запросто могли ходить под каким-нибудь европейским рыцарем, во двор.

Пока суть, да дело, появился еще один гость, портной из Арконы, Завид Жарох, моложавый брюнет с объемным животом, которого я неделю назад пригласил к себе в гости. Заказов у Жароха, видать, немного, поскольку на поездку пошивочных дел мастер согласился практически сразу, и вот он здесь.

Я провел портного в терем, усадил в горнице поближе к печи и позвал Нерейд, которая перебирала собранные за лето травы и корешки. Затем положил перед мастером стопку рисунков на бумаге, посмотрел на жену и она, моя белокурая красавица, смутилась. Ну, это и понятно, ибо я решил озаботиться внедрением нижнего белья, не только мужского, но и женского. Отсюда и смущение.

Завид суть моих эскизов, надо сказать, несколько грубоватых, уловил быстро. Сказал, что пошить такое эксклюзивное бельишко из тонкого полотна не проблема, были бы средства, и я его заверил, что они есть. Затем пришел черед второй стопочки рисунков и вот здесь уже у нас завязался серьезный разговор, поскольку одно дело льняные трусы сшить, а совсем другое камуфляж, маскхалат, черный мундир, брезентовую горку, летние солнцезащитные панамы и флаги с Рарогами. И все это необходимо не только пошить, но и раскрасить в цвета, которые угодны заказчику. Однако ничего, после подробных разъяснений, опытный мастер во всем разобрался. Далее он снял с меня и жены мерки, покивал, задал десяток дополнительных вопросов и получил задаток в три гривны. Затратно для меня, конечно. Но с другой стороны впереди девять веков и прожить их хотелось бы красиво. Ну, а если меня убьют, то зачем мне деньги?

Сам не заметил как, но за разговорами пролетело более трех часов. За окном стали сгущаться сумерки, и я наконец-то добрался до стола. Плотно поужинал, поговорил с женой, которая пожаловалась на Игоря Ольговича, который жил в тесной каморке на первом этаже рядом с Немым, мол, князюшка посматривал на нее нехорошо. Правда, при этом ничего не говорил, потому что рядом находился вагр, но ей одного взгляда было неспокойно.

Что делать? Пленник у меня дорогой, но чересчур наглый и беспокойный. Поэтому постоянно приходилось его немного воспитывать. Поначалу, когда особенно тяжко было, нормы нашего совместного общежития доводил до него кулаками, а пару раз и ногами. Помогло. Игорь Ольгович, который настаивал, что его необходимо величать по крестному имени Георгий, умерил свой пыл, удрать не пытался и даже получил относительную свободу в пределах подворья. Однако нет-нет, надо было с ним разговаривать, а то еда ему не та, да лошадь для прогулки подайте, да икону привезите, да слугу специального выделите. Икону, кстати сказать, я ему все же достал, а про остальное велел забыть. Пусть ест и пьет, что дают, а про лошадь даже не думает — не дай боги, упадет еще и убьется. А мне это не в радость, и даже наоборот, расстройство сплошное, ибо тысяча гривен пролетит мимо.

Короче говоря, не откладывая дела в долгий ящик, я зашел в комнатку гостя, и застал его за молитвой. Князь Игорь, мужчина не старше сорока лет с густой сединой в черных волосах, стоял на коленях перед образом Богоматери, который был нарисован по византийским канонам и освещался огнем толстой свечи, смотрел на нее и шептал:

— Царица моя преблагая, надежда моя Богородица, заступница убогих, сирых, странников, скорбящих в радости и обиженных. Узри мою беду, узри мою скорбь, помоги мне как немощному и накорми меня как странника. Узри мою обиду и помоги мне заступница. На Тебя уповаю, только на Тебя одну, благая утешительница. И молю Тебя, пресвятая Богоматерь, наставь меня на путь истинный, дай мне избавление от страданий, покой в мире и сохранность живота моего. Аминь.

Из-за плеча, кинув на меня косой и недобрый взгляд, князь продолжил молиться. А я, никуда не торопясь, присел на лавку за столом, где Игорь Ольгович недавно трапезничал и в одно жало, словно сирый и убогий, утоптал жареного гуся и половину хлебного каравая, да запил все это литровым жбаном пива. В общем, неплохо живет Рюрикович, а дома, наверняка, расскажет, что ходил в кандалах и томился в сырых подвалах, а богомерзкий колдун его угнетал и принуждал сменить истинную веру. Да, скорее всего, так и будет. Но чему быть, того не миновать. Хай, клевещет.

Наблюдая за Ольговичем, который никак не желал останавливаться, я подпер голову левой рукой и задумался. Мыслей было много, и на разные темы. Но больше всего меня занимал предстоящий весенний поход в Зеландию. Причем не сами боевые действия, а то, что будет после них.

Местных жителей частью обратят в рабы, а частью сделают холопами, с этим все понятно. Кто к нам, с чем придет, тот от того и погибнет. Данный принцип известен с давних времен. После чего начнется раздел острова, и когда я над этим начал размышлять, то мелькнула думка, что хорошо бы и мне кусок пожирней урвать. Мысль пришла и ушла, а я сам себя не понял. Попытался разобраться и задал себе резонный вопрос. Зачем тебе Вадим земля, если ты обосновался на Руяне? Ответ пришел моментально, и фрагменты нехитрой головоломки встали на свои места. На Руяне все поделено между общинами, боярами и религиозными культами, поэтому большое производство здесь не организуешь. А в конце весны, если мои ладожские однофамильцы выполнят свою часть нашего уговора, у меня появятся переселенцы, которым на острове, скорее всего, никто не обрадуется. Значит, Чаруша это только временная база, где можно держать доверенных людей, того же Ставра Блажко и Славуту Мха, самому здесь иногда отдыхать и бумагу делать. Однако постоянное место дислокации и базу придется строить в других краях. Зеландия под это дело подходила, и я развил бурную деятельность.

Перво-наперво, пользуясь своим служебным положением, достал карты острова, который вскоре станет венедским. Потом поднял данные разведки, которая собрала на всех тамошних феодалов более-менее полное досье с описанием дружин и замков. Все это просмотрел, переосмыслил, проанализировал, сделал ретроспективу на будущее, прислушался к собственной интуиции, и приглядел для себя отличную гавань с восточной стороны острова. Есть там один ярл, боевитый и храбрый, но безмозглый и неудачливый, а зовут его Кари Кольгриммсон. У него имеется замок и один драккар, хотя отец оставил ему в наследство четыре корабля. Вот только наследник все растерял, и теперь некогда грозный замок Кольгримм ветшает и дряхлеет. Ярл Кари носится по всем датским островам, вступает в драки и теряет воинов. Побед нет, добычи тоже и год от года его положение только ухудшается. Следовательно, когда армия венедов высадится в Зеландии, разгонит данов, а затем рассыплется по острову, мне придется очень быстро кинуть свою дружину к семейному логову Кольгриммсона, захватить его и вместе с прилегающими территориями объявить своим владением. Со мной никто спорить не станет, земли хватит на всех. И только после обретения своего феода я вернусь на Руян, загружу шнеккер бумагой на продажу, прихвачу князя Игоря и вместе с посольством пойду в Новгород. А затем в Зеландию отправятся волонтеры-контрактники из Киевской Руси.

Вот такой план родился в моей голове, и каждый новый день добавлял в него маленький штришок.

Прерывая мои размышления, пленник затих. Затем он встал с колен и присел напротив. Лицо князя было хмурым, и он взял жбан из-под пива. Сосуд оказался пуст и, вернув его на стол, он исподлобья посмотрел на меня, а я начал мужской разговор:

— Георгий, ты зачем на мою жену засматриваешься?

Вопрос был задан в лоб и, втянув голову в плечи, Ольгович выдохнул:

— Ты не достоин быть рядом с такой красавицей.

По моим губам сама собой пробежала усмешка:

— А ты достоин?

— Я Рюрикович, а ты всего лишь венед и колдун.

— Да какой ты Рюрикович? — усмешка превратилась в широкую улыбку. — Прабабушка у тебя Ингегерда, шведка. Бабушка армянка, монахиня Киликия, которую твой дед, тогда еще князь Тьмутараканский, из монастыря украл. Мама Феофания Музалон, гречанка. И ладно кровь, о расовой чистоте спорить не станем. Главное, что дух в тебе чужой, рабский. В твоем дедушке еще что-то от Рюриковича было. В брате старшем, Всеволоде, пара капель есть. А в тебе пустота, которую ты заполняешь преклонением перед чужими богами. Это твое дело, не мне тебя чему-то учить. Но когда ты, по сути, иноземец, заявляешь, что стоишь выше других славян, вот это глупость.

— Да я...

Князь, сжимая кулаки, вскинулся. Однако я был начеку, слегка приподнялся и ударил его челюсть. Зубы Ольговича, какие у него еще остались после наших воспитательных бесед, щелкнули, и он приземлился обратно на лавку, а я дождался, пока он придет в себя, и вынес ему устное предупреждение:

— В общем так, Георгий, еще раз на мою женщину посмотришь, кастрирую. Я тебя обещал вернуть живым, а насчет здоровья разговора не было. Ты меня услышал?

— Да-а, — сплюнув на ладонь сгусток крови, ответил князь.

— Тогда покойной ночи тебе, князюшка.

Ольгович еле слышно посылал мне вслед проклятия. Но что мне до них? Чепуха это все, ибо нет в нем Силы, какая была в Рюрике, Святославе и Ярославе Мудром. Выродился потомок. Пустышка. Поэтому мне он интересен исключительно как источник информации по Киевской Руси и ходячий мешок с серебром.

Я покинул каморку пленника и поднялся в спальню. Здесь ожидал застать Нерейд, но в помещении было темно и пусто. Странно. Однако опасности не было и, прикрыв глаза, я сосредоточился, поймал эмоции жены и определил ее местонахождение. Нерейд находилась в пристройке для слуг, и рядом с ней помимо беглецов из Ольденбурга суетился Торарин. Попробовал понять, что происходит, и сделал это без особого труда. У одного из детей, мальчика, сильный жар, а раз так, то Нерейд, наверняка, отпаивает ребенка своими травками. Молодец она у меня все-таки, и за такую женщину я не то что князя в землю утрамбую, а и папу римского, если понадобится.

Вновь вернувшись в обычное состояние, я зажег яркий масляный светильник, и подсел к рабочему столику, который был сделан по моему заказу. Из ящика достал склянку с чернилами, гусиные перья и свернутую в рулон карту, которую рисовал для собирающихся в дальний поход варяжских вожаков, Будимира и Авсеня Беридраговича. Посмотрел на нее, сделал несколько дополнительных отметок и прикинул путь двух больших лодей, коим предстоит пересечь Атлантический океан. Первая остановка у них будет на Шетландских или Фаррерских островах. Затем Исландия, где проживают норвежцы, бежавшие с родины от крестившего своих земляков огнем и мечом короля Олафа Святого. Потом будет Гренландия, где есть несколько поселений викингов, среди которых самое большое Братталид. А после этого один рывок и Винлад, где очень даже может быть, до сих пор как-то существуют потомки Лейва Эрикссона.

Путь венедским мореходам предстоит опасный и долгий, так что увидим мы их, если вообще увидим, минимум через полтора года после отплытия. И, кажется, зачем рисковать и идти за океан, когда на родине забот хватает? А ответ на поверхности. Как ни крути, но враги сильнее нас. Поэтому, как бы храбры и неистовы ни были венеды, всегда будет опасность того, что они потерпят поражение. Значит, возможен вариант Исхода из приморских материковых земель, а затем и с Руяна. Это, конечно, самый крайний случай, когда ситуация станет безвыходной. Но отбрасывать этот вариант нельзя. В связи с чем Векомир, пока он еще в силе, отдал приказ искать новые земли и начал с Винланда. Ну и, кроме того, заморские земли это диковинки, новые товары, возможно, золото, а так же растения, которые могли нам пригодиться. Так что дай боги Будимиру и Авсеню удачи и счастливого пути. Я буду ждать их возвращения, а пока, все что могу, это нарисовать карту, проложить маршрут, составить список всего, что необходимо поискать и узнать у индейцев, да немного усовершенствовать компас.

Кстати, насчет компаса. Про него в пределах Венедского моря уже знают, поскольку этот прибор появился здесь примерно двадцать лет назад. Пока он еще мало кому интересен, но тот же самый Будимир Виславит его использует. Правда, это примитив, глубокая чашка с водой и в ней кусочек пробки, на которой закреплена магнитная стрелка. Однако это все равно компас, и я его немного модернизировал, по сути, скопировал метод итальянца Джойя. Насадил магнитную стрелку на стальную иглу и под ней сделал картушку, круг с разбитыми секторами-румбами. Вот только я сразу поделил этот круг на привычные мне 360 градусов и яркими цветами раскрасил стороны света. Нормальная вещица получилась, хоть Вадим Сокол и не мастер золотые руки. В итоге я остался доволен и, естественно, решил в самое ближайшее время и себе компас смастерить. Благо, корабль у меня теперь имеется.

За работой, описанием Винланда, как я его себе представляю, пролетела пара часов. И может быть, я бы и дальше писал. Ведь бумаги много, чернил хватает, а записи я собирался развернуть минимум на тридцать листов. Но появилась Нерейд, и мне стало не до того. Я убрал бумагу и карту, подошел к жене, которая выглядела немного усталой, но чрезвычайно довольной, и спросил ее:

— Что там с ребенком?

Откуда я знаю про больного, супруга не интересовалась, понимала, с кем живет, поэтому просто прижалась к моей груди и ответила:

— Лихоманка. Наверное, в дороге простыл.

— И ты его вылечила?

— Не до конца. Жар сбила, и спать уложила. Утром его еще раз посмотрю.

— Ты у меня молодец. Золотце.

Я вдохнул запах женских волос, которые пропитались ароматами лесных трав. Затем приподнял лицо Нерейд и поцеловал ее в губы. Она ответила, и по душе разлилось спокойствие и умиротворение. После чего я подхватил жену на руки и понес на кровать. Впереди была вся ночь, а рядом шикарная женщина, а значит, дела и заботы могли немного подождать.

Глава 5.

Дания. Хедебю. 1143 Р.Х.

Заложив руки за спину, блондинистый крепыш с широкими плечами в дорогом светло-синем камзоле, простых кожаных штанах и высоких темно-коричневых сапогах, кинул взгляд на человека, которого хотел уничтожить. Звали этого блондина Свен Эстридсен, а посмотрел он на Ассера Рига, который посмел объявить его убийцей племянника Вальдемара, и призвал датских ярлов начать против него войну. В душе Эстридсена, коему в минувшем году стоило немалого труда отбить яростные нападения соотечественников на свои владения, бушевала буря, а его руки сжимались в кулаки настолько сильно, что ногти впивались в кожу.

Однако как бы Свену ни хотелось отбросить в сторону глупые законы гостеприимства и, кинувшись к Ригу, который посетил его дом в Хедебю, вырвать этому жалкому советнику покойного Кнуда Лаварда сердце, он себя сдерживал. Слишком многое было на кону, а условия примирения, которые предлагал Ассер, выглядели очень заманчиво. Ну и, кроме того, за Рига была готова вступиться католическая церковь, а так же прибывшие из Европы рыцари-тамплиеры, каждый из которых стоил трех хирдманов семьи Эстридсен.

Свен вобрал в свои мощные легкие воздух и задержал дыхание. Он немного успокоился и выдохнул. После чего обратился к Ригу, который, покаянно сложив перед собой ладони, стоял перед ним на коленях, и сказал:

— Встать, Ассер Виде.

Не сберегший своего воспитанника Вальдемара зеландский ярл, который отметил, что Свен обратился к нему по фамилии, а не по прозвищу, поднялся с колен. На лице Ассера не было ни единой эмоции. Он молчал, а Эстридсен потянул время и спросил:

— Итак, во искупление своей ошибки, ты предлагаешь мне королевский трон?

— Да, мой король, — Ассер поклонился.

— Вот как, — Свен приподнял левую бровь, — ты уже считаешь меня своим королем?

— Да.

— И почему же ты пришел с этим предложением ко мне, а не к моему троюродному брату Кнуду, который тоже мечтает надеть на свое чело королевский венец? Да и вообще, кто ты таков, Ассер Виде, что раздаешь королевские титулы?

Ассер ответил без промедления:

— Я простой ярл. Однако за меня встанут все сторонники Кнуда Лаварда. И во многом именно от меня зависит, кого поддержит церковь. Что же касательно того, почему я пришел к тебе, а не к Кнуду, то все просто. Я виноват перед тобой, Свен Эстридсен, а из двух претендентов на престол, которые могут стать датскими королями после смерти болезненного Эрика Третьего, только ты способен управлять нашей страной.

— А Кнуд разве не способен?

— Он безвольный и слабый, а ты сильный, хитрый и не знаешь страха. Именно такой король нам нужен. Кончилось время нерешительных правителей, и когда умрет Эрик, здоровье которого все хуже, я стану твоим самым верным сторонником.

— И ты примешь за меня смерть, если я того потребую?

— Приму.

— И станешь хранить мне верность так же, как хранил ее Лаварду?

— Стану.

— Что же, я верю тебе, Ассер Виде, который из-за своей поспешности и глупого поступка потерял право называться Ригом. Однако мне, незаконнорожденному сыну Эрика Второго, очень хорошо известно, что за все приходится платить. Поэтому я хочу прямо сейчас узнать, чего от меня ожидают?

— Церковь, ярлы Лаварда и лично я хотим одного и того же, разгрома безбожных венедов и полного их уничтожения.

— То есть, необходимо повторить поход на Руян, который в свое время предпринял мой покойный отец, коего казнили на всеобщем тинге с твоей подачи?

Плечи Ассера, нервы которого были натянуты, словно струны, вздрогнули. Свен знал, кто был инициатором народных волнений. Откуда, неважно, слухом земля полнится, а Риг и Шарль Понтиньи никогда особо не скрывали, что это именно они убрали одного короля, а на его место посадили другого. Вопрос в другом, а не станет ли Свен мстить за батюшку? Тревожные мысли заполнили голову Ассера. Но отступать было некуда, и будущий датский король Свен Третий, несмотря на свою природную хитрость и коварство, ценил прямоту. Значит, отвечать следовало прямо и Виде, решив обойти скользкую тему смерти Эрика Второго, произнес:

— Да, мой король, необходимо повторить поход на проклятый остров Руян. Однако перед этим придется разгромить вражеский флот, который подойдет к нашим берегам.

Свен прищурился и смерил Ассера пристальным колючим взглядом. Он заметил волнение ярла, получил подтверждение своих подозрений и про отца решил ничего не говорить. Вот станет королем, тогда со всеми посчитается, а пока придется дружить даже с такой мразью, как глава семейства Виде, тем более что есть угроза со стороны старых врагов.

— Венеды собираются на нас напасть? — спросил Свен гостя.

— Да. Весной, во время тинга в Роскилле.

— Это точно?

— Пока они думают так, а как будет дальше, сие мне не известно.

— Расскажи обо всем подробней.

— Как скажешь, мой король. — Ассер, который понял, что немедленная расправа ему не грозит, снова смог собраться. — Нам, мне и прибывшим из Франции рыцарям Христа, стало известно, что в наших землях появились шпионы венедов, а особенно много их в Зеландии. Они, наверняка, слышали, что собирается большой тинг, на котором будет объявлено о мире между датскими ярлами. Венеды не могут этого допустить и, скорее всего, постараются ударить по нам. Это случится в дату сбора тинга, в последний день первого весеннего месяца.

— Это чем-то подтверждается?

— Да. Наши купцы и разведчики доносят, что варяги собирают флот, а бодричи фрахтуют купеческие суда. Ясно, что поход будет морской, следовательно, против нас.

— Венеды могут ударить по гетландцам или германцам.

— Нет. Цель врагов Роскилле.

— Возможно, ты прав. Как мы должны их встретить и какое место я займу в войске, которое должно разгромить венедов?

— Ты будешь нашим вождем, Свен. За чужаком датские ярлы не пойдут. А план, который придуман не мной, а опытными рыцарями-тамплиерами, прост и понятен. Все датские дружины, которые направятся в Роскилле, будут готовы к сражению. Поэтому никого заранее предупреждать и готовить не надо. Шпионы венедов ничего не узнают, а мы соберем все наши корабли и выйдем им навстречу, встретим варягов и бодричей в проливе Фемарн-Бельт и всех уничтожим. А затем наш флот атакует Руян, который падет. Мы сожжем Аркону и ты станешь по настоящему великим королем, имя которого войдет в историю.

— До величия еще очень далеко, — Свен поморщился, — а венеды бойцы сильные. Хватит ли нам сил, чтобы их победить? Вы уже считали наши корабли и клинки?

— Да, — Ассер кивнул. — К моменту созыва тинга под твою руку встанет сто пятьдесят боевых кораблей и тринадцать тысяч воинов. И это не считая зеландского ополчения, которое будет собрано для охраны порядка на тинге, но может быть использовано для высадки на вражеский берег.

— А что выставят венеды?

— Восемьдесят боевых кораблей, не больше, и три десятка торговых судов. Общая численность мечей во вражеском войске не превысит девять тысяч. Значит, мы будем сильнее.

— Ты уверен в том, что говоришь?

— Более чем, особенно после того как получил известия от Бременского епископа Адальберта. Его шпионы в Волегоще и Волине подтверждают донесения моих людей. В поход собираются только раны и бодричи, а лютичи и поморяне остаются в стороне.

Эстридсен задумался, почесал затылок, подошел к мутному окну, в которое били снежные заряды бушующей над Хедебю метели, принял решение и позвал Виде:

— Ассер.

— Да, мой король? — Виде приблизился к ярлу.

— Слушай меня и запоминай. Первое, я готов примириться с тобой и простить все плохое, что ты мне сделал. Второе, не величай меня королем до тех пор, пока я не получу корону. Третье, я стану вождем общего войска данов и дам венедам бой. Четвертое, пришли ко мне своих разведчиков, которые добывают для тебя сведения. Ну и, пятое, я хочу пообщаться с теми рыцарями, которые придумали план по перехвату венедов. Мне есть, что им сказать, поскольку для морского сражения лучше всего подойдет пролив Большой Бельт. Ты меня понял?

— Понял.

— Тогда свободен. Придешь завтра, еще поговорим. Ступай.

Ассер Риг резко развернулся и направился на выход. У дверей он накинул на себя тяжелую шубу, а затем под пристальными злыми взглядами гвардейцев семьи Эстридсен покинул дом Свена и оказался на улице. Большой торговый город утопал под снегом, а метель, которая началась два дня назад, не прекращалась ни на миг. И если бы хитрый Виде был один, то ему пришлось бы добираться в монастырь цистерианцев, где его приютили, пешком. Но его ждали. Перед ним остановился закрытый возок на полозьях, который тянула пара невысоких лошадок, и Ассер без промедления забрался внутрь.

Возок тронулся. Виде, привыкая к полутьме, моргнул и увидел перед собой Шарля Понтиньи, который спросил:

— Как прошла встреча?

— Неплохо. Пару раз я думал, что Свен убьет меня, но все обошлось и отныне он на нашей стороне.

— Слава Богу! — выдохнул цистерианец и перекрестился.

— Слава! — вторил ему Ассер и повторил движение своего друга.

— Свен что-нибудь потребовал от тебя? — продолжил расспрашивать Ассера франк.

— Пока пару мелочей. Он хочет встретиться с моими лазутчиками, которые принесли вести из венедских земель, а затем желает пообщаться с рыцарями.

— Это можно устроить, — согласился Шарль. — Но только завтра.

— Почему, ведь день в самом разгаре? — удивился Ассер.

— Сегодня рыцари хотят захватить венедских агентов, которые находятся в городе, а разведчики им помогают.

— Интересно. — Виде потер ладони рук и сказал: — Надо бы и мне с рыцарями сходить. Вдруг, попадется кто-то из тех мерзавцев, кто моего сына и Вальдемара убил. Опять же мои воины лишними не будут.

— Это надо Тибо спрашивать. Я тамплиерами не командую. Они всегда сами по себе.

— Хорошо, спрошу Тибо, — Ассер кивнул и поинтересовался у Понтиньи: — Ты не знаешь, как они венедов нашли?

— С помощью Святого Духа, — ответил цистерианец.

Ассер Риг был человеком весьма набожным, и он видел сотворенное Бернардом Клервоским чудо. Однако в помощь Святого Духа он все же не поверил и подумал, что Шарль не желает выдавать ему церковные секреты. Поэтому разговор решил не продолжать и до самого святилища цистерианцев хранил молчание.

Возок остановился перед окруженной несколькими жилыми бараками деревянной церковью невдалеке от центра города. Шарль и Ассер покинули его и тут же вошли в храм. Они успели вовремя, так как рыцари, три десятка крепких мужчин, прибывших вместе с ними из Франции, уже готовились к выступлению. Лица этих суровых воинов Христа были сосредоточены. Рыцари расположились по пять человек в ряд перед алтарем и белые плащи с красными крестами в пустой полутемной церквушке сразу же бросались в глаза. Командир крестоносцев, Тибо Креон, выходец из знатного семейства и дальний родственник одного из главных тамплиеров Роберта Креона, кинувший мирскую жизнь и семью ради служения Господу, стоял перед ними на возвышении. В его правой руке, которую он вскинул вверх, находился тяжелый меч, крестообразная рукоять коего смотрела вверх. И он воодушевлял рыцарей перед боем, который для каждого из них мог окончиться гибелью, и Ассер вслушался в его слова.

— Братья, — воскликнул Тибо, высокий сухопарый брюнет лет сорока, — все вы знаете, что мир жесток. Все меньше в нем чести, правды, справедливости, милосердия и искренности. Дьявол искушает созданий Господа и кругом ложь, гнев, вероломство, смятение и боязнь людей познать Господа. И видя это, папа римский Григорий Седьмой предложил всем, кто был отягощен злом и грехами, искупить свою вину перед богом. После чего он призвал мирян отправиться в Святую Землю и освободить Иерусалим. Наверняка, вы помните его слова, но я произнесу их еще раз. "Пусть же выступят против неверных все, кто злонамеренно привык вести частную войну даже против единоверцев и расточать обильную добычу. Да станут отныне воинами Христа все, кто раньше были грабителями. Пусть справедливо бьются теперь против варваров все, кто в былые времена сражался против братьев и сородичей. Ныне пусть получат вечную награду все, кто прежде за малую мзду были наемниками. Пусть увенчает двойная честь всех, кто не щадил себя в ущерб своей плоти и душе. И пусть все, кто здесь горестны и бедны, там будут радостны и богаты, ибо здесь они враги господа, а там станут его друзьями".

Тамплиеры молчали, а Креон оглядел их, ни в ком не заметил слабости и продолжил:

— Конечно, многие из вас, прежде грешники, а ныне воины Христовы, спрашивают себя. А что мы делаем здесь, на севере Европы, когда должны охранять Масличную гору, Вифлеем, Назарет, реку Иордан, Голгофу и Гроб Господень? Я знаю это, братья мои во Христе, ибо мало чем отличаюсь от вас. Но те же самые вопросы задают друг другу братья-орденцы в Арагоне, которые бьются против мавров. А ответ прост. Мы там, где вера Христова в опасности, и то, что нам предстоит делать здесь, будет делаться во благо церкви и с именем Господа на устах. И будьте уверены, что все это нам зачтется. Ибо прав Бернард Клервоский, когда говорит, что смерть за веру это встреча с Богом, который простит павшему за него все прегрешения и дарует ему спасение. Так с Богом же братья! Одолеем языческих колдунов! Святой Дух с нами! Вперед!

Меч Тибо еще выше взметнулся вверх, и рыцари поддержали его дружным выкриком:

— Вперед!!! С Богом!!!

После этого, под звяканье кольчуг и латных доспехов, которые были скрыты орденскими плащами, храмовники стали выходить на свежий воздух. Тибо двинулся за ними и тут его перехватил Ассер, который обратился к нему с просьбой:

— Брат Тибо, мне бы хотелось отправиться на захват шпионов вместе с вами.

— Я не против, — на ходу бросил рыцарь и продолжил свой путь.

Виде поморщился, слишком грубым и безразличным показался ему ответ Креона. Однако он промолчал и вскоре присоединился к рыцарям, которые вместе с парой монахов-цистерианцев, коих в городе сильно уважали, и королевским чиновником, двинулись в западную часть Хедебю.

Храмовники шли по пустынным заснеженным улицам. Они упрямо пробивались через метель и не останавливались. Ассер стал быстро уставать, но к счастью для него идти было недалеко. Воины Христа остановились вблизи просторного постоялого двора, где, как узнал ярл, под личиной мелких торговцев из провинции проживала тройка вражеских шпионов. Здесь Тибо принял доклад шпионов, сообщивших, что венеды на месте. Затем храмовники быстро распределили обязанности, кому и что делать, а потом вошли во двор. Часть франков осталась на месте и занялась конюшнями, амбарами и черным ходом, а полтора десятка, ровно половина, стала вливаться внутрь двухэтажного бревенчатого здания.

На первом этаже постоялого двора, как и положено, находился большой обеденный зал, который был заполнен людьми. Горожане и гости в недоумении смотрели на обнаживших оружие рыцарей в белых плащах с крестами, но остановить их никто не попытался, больно грозно они выглядели. Самые умные, бросив трапезу, стали покидать помещение и выскакивать на улицу, где их встречали рыцари и шпионы. А кто был пьян или глуп, тот остался на месте и с интересом, предвкушая бесплатное развлечение, наблюдал за действиями орденцев.

Рыцари, тем временем, осмотревшись, начали подниматься на второй этаж, и вот тут их встретил первый венед. По лестнице, сбив с ног двух воинов, скатился один из шпионов, по виду, самый обычный дан, средних лет светловолосый горожанин в потертом кафтане и шерстяных штанах, а по повадкам воин не из последних. Рыцари сразу же окружили его и набросились на венеда, но тот, что-то выкрикивая, вынул из-под одежды два длинных кинжала и кинулся в бой. Он в один миг оказался среди храмовников, и его клинки замелькали, подобно косам смерти. Взмах стальной полоски, и один из рыцарей, получив тяжкое ранение в горло, отскакивает назад. Стремительный выпад, и кинжал славянина попадает в глаз второму воину Христа. Перекат, и он уходит в угол. Храмовники зажимают его, а он, метнув один из клинков в горло франка, который замертво упал на пол, воскликнул: "Святовид, иду к тебе!", после чего вонзил второй клинок себе в сердце.

Все это произошло очень быстро и Ассер Виде, наблюдающий за схваткой, не мог не восхититься храбростью и твердой рукой венеда, который понимал, что плен не для него. К этому моменту большинство посетителей, точно так же как служанки и хозяин заведения, покинули зал. Наверх кинулись остальные храмовники, потерявшие в короткой стычке с одиночкой двух братьев, и Ассер двинулся за ними. В общем-то, зря, потому что венеды на втором этаже не остались, а через узкий лаз на крыше попытались выбраться во двор и сбежать. Только это у них не получилось, поскольку внизу их уже ожидали, и они вступили в свой последний бой.

Виде выскочил наружу и застал окончание драки. Один из венедов, пожилой усатый мужчина, уже был мертв, а рядом с ним, на окровавленном снегу лежал труп храмовника. Второй славянский шпион, совсем еще молодой парень, пока был жив. Озираясь, он стоял в центре двора и в его руке находился короткий клинок, которым он крепко попятнал парочку крестоносцев. Судя по взгляду венеда, сдаваться он не собирался, и Тибо Креон выкрикнул:

— Живьем его брать!

Орденцы стали сжимать кольцо и парень, понимая, что сейчас его сомнут, начал разворачивать острие клинка к своей груди. Однако храмовники были быстрее. Здоровяк Гуго Виенн, который, как ни странно, обладал отменной реакцией и живым умом, схватил в руки деревянный чурбак, на котором кололи дрова, и метнул его в спину шпиона. Просвистев по воздуху, кусок дерева ударил венеда в спину, и он упал лицом в снег. А после этого все было просто. Воины Христовы связали парня, заткнули ему рот кляпом, чтобы он не откусил себе язык, и поволокли его в свою временную казарму.

К Ассеру, который так и не обнажил меч, подошел Тибо Креон, который спросил его:

— Ты кого-нибудь узнал ярл?

— Нет. Тех людей, которые напали на мой дом, я не увидел.

— Ага! Понятно.

Креон пошел вслед за своими людьми, а Ассер, который чувствовал себя старой развалиной, дождался появления хирдманов, приказал забрать тела мертвых венедов и, уладив дело с представителем городской стражи, посетившим место происшествия, во главе дружины вернулся в святилище Господа. В беготне по улицам города прошло больше трех часов и, наконец, Ассер снова оказался в тепле. Он пришел в свою келью, которая находилась в бараке рядом с храмом. Здесь он хотел спокойно полежать и подумать над событиями дня, который подходил к своему завершению, но тут к нему зашли гости. Все тот же самый Тибо Креон, под глазами которого виднелись темные круги, коих не было всего пару часов назад, и Шарль Понтиньи.

— Присаживайтесь.

Ассер Виде указал гостям на широкую лавку у стены. Однако Понтиньи отрицательно покачал головой и сказал:

— Нет. Мы сейчас уйдем, а к тебе зашли задать пару вопросов.

— Я готов, — датчанин пожал плечами.

Тибо и Шарль переглянулись, а затем цистерианец спросил:

— Ты когда-нибудь слышал про человека, которого зовут Вадим Сокол из Арконы?

— Нет. А кто это?

— Он один из наших противников, вроде бы ведун. Кто таков и откуда, неизвестно, но взлетел стремительно и сейчас считается одним из советников верховного жреца Векомира. Может быть, он посланец византийского патриарха, который не желает нашего усиления на севере. Возможно, злой колдун, который подчиняет себе волхвов, или ересиарх из секты катаров. А может, подставная фигура, за которой прячется кто-то более серьезный. В общем, человек странный и опасный, а значит, должен умереть. Однако не сразу, а после серьезного разговора с нами.

— Про него венед сообщил?

— Он самый.

— А больше пленник ничего не сказал?

— Нет. К сожалению, он умер. Не выдержал общения со Святым Духом, — Шарль кинул досадливый взгляд на Тибо. Рыцарь лишь поморщился, а монах продолжил: — Ассер, нам опять нужна твоя помощь.

— Какая?

— Необходимо послать на Руян самых лучших разведчиков, которые должны найти этого Вадима Сокола и выяснить про него все, что возможно.

— А что потом?

— Ничего. Потом им займутся более опытные шпионы и рыцари Христа.

— Хорошо, — Ассер кивнул. — Когда людей отправлять?

— При первой же возможности. Однако они не должны привлечь к себе внимание, а иначе мы можем спугнуть крупного зверя.

 
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
 



Иные расы и виды существ 11 списков
Ангелы (Произведений: 91)
Оборотни (Произведений: 181)
Орки, гоблины, гномы, назгулы, тролли (Произведений: 41)
Эльфы, эльфы-полукровки, дроу (Произведений: 230)
Привидения, призраки, полтергейсты, духи (Произведений: 74)
Боги, полубоги, божественные сущности (Произведений: 165)
Вампиры (Произведений: 241)
Демоны (Произведений: 265)
Драконы (Произведений: 164)
Особенная раса, вид (созданные автором) (Произведений: 122)
Редкие расы (но не авторские) (Произведений: 107)
Профессии, занятия, стили жизни 8 списков
Внутренний мир человека. Мысли и жизнь 4 списка
Миры фэнтези и фантастики: каноны, апокрифы, смешение жанров 7 списков
О взаимоотношениях 7 списков
Герои 13 списков
Земля 6 списков
Альтернативная история (Произведений: 213)
Аномальные зоны (Произведений: 73)
Городские истории (Произведений: 306)
Исторические фантазии (Произведений: 98)
Постапокалиптика (Произведений: 104)
Стилизации и этнические мотивы (Произведений: 130)
Попадалово 5 списков
Противостояние 9 списков
О чувствах 3 списка
Следующее поколение 4 списка
Детское фэнтези (Произведений: 39)
Для самых маленьких (Произведений: 34)
О животных (Произведений: 48)
Поучительные сказки, притчи (Произведений: 82)
Закрыть
Закрыть
Закрыть
↑ Вверх