Ночь. Улица. Фонарь. Аптека.
Из всего этого соответствовало классике лишь ночь. Я ехала из аэропорта и глотала слезы. Нет, я не провожала любимого, упаси бог. Я провожала любимую подругу. Она жила в Штатах, и сюда, на малую родину выбиралась в лучшем случае раз в несколько лет. Скайп и Интернет, конечно, хорошо, но живое общение — ничто не заменит. Хорошо, что в этот раз она пробыла у меня долго — целых две недели. Ленка — человек позитив. Энерджайзер. Я выбила на работе внеплановый отпуск, и целых две недели чувствовала себя живым человеком, а не придатком офисного стула и компьютера. Все хорошее имеет обыкновение заканчиваться, рано или поздно. Обычно рано, увы.
Свет фар из кювета привлек мое внимание, и я притормозила. НЛО, что ли.... Нет, машина в кювет слетела. Я выскочила из своего форда и кинулась к обочине, доставая телефон на ходу.
Водитель сидел на корточках и что-то строго выговаривал капоту.
— Вы в порядке? — собственный голос показался мне тонким и писклявым. Парень подскочил, как подброшенный и обернулся. Я сразу же почувствовала себя престарелым бегемотом. Увы. Как всегда. — Молодой человек, вы в порядке?
— Да, спасибо, — растеряно отозвался парень. — А вы... как тут оказались?
— Из аэропорта ехала, — дернула я плечом. — Вам помочь чем-нибудь?
— До города если подбросите — будет просто замечательно, — парень двинулся ко мне.
— А машину ты тут бросишь? — хмыкнула я.
— Да хай тут гниет, — парень сердито пнул колесо.
— Вы потом не передумаете? — мне стало смешно.
— Девушка, милая, если бы вы знали, как она мне мозг изнасиловала! — парень поравнялся со мной. Высокий — со мной одного роста, только худой, как спичка.
— Как знаете, — я пожала плечами и пошла к машине. — Вам в какой район?
— Республики. — Парень усиленно тер руки какой-то тряпкой.
— До Ленина довезу, дальше сами. Идет?
— Идет.
— Садитесь, — я кивнула на форд.
— Ох, ничего себе, — парень присвистнул. — Скорп!
— Он самый, — я уселась за руль, и машина присела. — Пристегивайтесь.
— Понял. А как вас зовут, спасительница?
— Марина.
— А меня Рома.
— Очень приятно, — пробормотала я, всматриваясь в дорогу. Последние две ночи мы с Ленкой почти не спали — трепались, спорили, шутили.... — Откройте бардачок, пожалуйста, там Ред Бул.
— Который окрыляет? — хмыкнул парень, подавая мне банку.
— Он самый. — Я приложилась к энергетику, опустошив емкость сразу наполовину.
— Бессонная ночь?
— Две. Не возражаете, если я закурю?
— Ваша машина, курите, — парень неодобрительно покосился на меня. Я прикурила и открыла форточку.
Мы уже въехали в город, когда парень заерзал, хлопая себя по бокам, и ругнулся:
— Твою-то мать!
— Что такое? — вяло спросила я.
— В машине все оставил!
— Фамильные брильянты? — сил шутить уже почти не оставалось.
— Хуже. Деньги и документы. И ключи от квартиры, сотовый. Да все, блин....
— Обратно не повезу, — честно предупредила я. Глаза не закрывались, но и мозг информацию не воспринимал. — Не доеду.
— Да я не про то.... Неудобно перед вами.
— Я на ваши фамильные брильянты не претендую, — заверила я. — Так где вас высадить?
— Где-нибудь. Без разницы.
— В смысле? — я выруливала на проспект Ленина. — В смысле, ночевать буду где высадите.
— Понятно. — Кивнула я. — Тогда переночуете у меня.
— Марина, а вы мне боитесь?
— Чего, господи! — удивилась я.
— Вдруг я маньяк. Сексуальный.
— Вы, конечно, сексуальный, но, по-моему, не маньяк, — пробурчала я. — И сильно сомневаюсь, что вы покуситесь на меня. А грабить у меня нечего. Приехали.
Я вытащила себя из машины и вопросительно посмотрела на Рому.
— Вы на редкость отважная девушка, Марина, — он покачал головой и двинулся за мной.
— Я добрая. Оставить человека посреди улицы ночью, в начале апреля — это жестоко. — Пробурчала я и выдохлась. — Шестой этаж, — предупредила я Рому, когда мы зашли в подъезд.
— А лифт, конечно, не работает, — тоскливо отозвался он.
— Работает, вы можете подняться и подождать меня на площадке, — я бодро преодолела первый пролет.
— А вы почему пешком идете?
— Потому что я могу это сделать, — пояснила я.
— Железная сила воли, — пыхтя, восхитился Рома. — Вы не спали две ночи, устали, хотите спать, и все равно пилите пешком!
— Один раз себе дашь поблажку — потом не соберешься, — хмыкнула я. Дальнейший путь мы преодолели молча.
— Мурзик, свои, — четко возвестила я, открывая дверь. Утробное рычание дало понять, что меня услышали.
— Кавказец? — кротко уточнил Рома.
— Да.
— Теперь понятно.
— Мурзик, присматривай, — шепнула я псу в купированное ухо. — Соскучился?
Пес вертелся рядом, набивая на моем бедре очередной синяк хвостом.
— Диван — вот. Постель внутри. Спокойной ночи, — пожелала я, и с четким разворотом скрылась в спальне. Спать, спать, спать, спать.... Кое-как я стянула штаны, и залезла под одеяло, постанывая от радости. Мурзик шумно вздохнул и улегся в ногах.
Проснулась ближе к утру, от рычания пса.
— Мурз, фу, — сонно велела я. — Все спокойно. — И провалилась в сон снова.
Во второй раз пробуждение оказалось просто ужасным. Помните рекламу прокладок Оллвейс? Ну, спала как звезда, и все такое? Так вот, я спала как херня! Это когда засыпаешь, не сняв макияж, не переодевшись. Просыпаешься, а макияж весь в складках и морщинах, изо рта пахнет совсем не розами, бюстгальтер натер и намял все, что можно, а еще рядом какой-то мужик.
Собственно, этот вопрос меня больше всего и волновал. Последний раз, в этой кровати спал представитель противоположного пола года так три назад. Папа, когда в гости приезжал, ага. Мурз спокойно дрых в кресле. Поднял лобастую башку, вопросительно на меня глянул. Я мимикой высказала, все, что о нем думаю. Вспомнила, откуда взялся мужик в доме! Сама же и подобрала на дороге. Только, помнится, он в зале спать должен был. А дрыхнет у меня под боком, закопавшись... в грудь мою. Ну, в седьмой размер можно не только закопаться. Там потеряться можно.
Я попыталась отвоевать дорогие мне части тела и не разбудить при этом Рому. Парень сонно пошевелился, и только плотнее меня обнял. Я взмокла, покраснела и взбесилась. А когда я злюсь, я двигаюсь очень быстро и очень неаккуратно. Эдакий, стокилограммовый тайфунчик.
Результат — парень скатился на пол, а я вылетела в ванну. Через пару минут в дверь тихонько поскреблись.
— Мурз, брысь, — грозно велела я. Скрестись перестали.
Из зеркала на меня глянуло красноглазое встрепанное чудовище. Я мигом избавилась от угрызений совести по поводу того, что скинула Рому на пол. Я ему, можно сказать, сексуальную жизнь спасла. Я с утра — не то, что стоит половозрелому мужчине видеть, когда открываешь глаза. Складки, складки, морщины, тело, тело, тело. Много тела.
Сердито открыв воду в душе, я мигом залезла туда. Через десять минут полегчало. Переоделась в потертый спортивный костюм — Мурз отчетливо поскуливал под дверью, требуя прогулки. Я распахнула дверь, и чуть не сбила обоих — Рому и Мурза. Сделала приглашающий жест в ванну:
— Доброе утро.
— Доброе, — смущенно заулыбался Рома.
— Сожалею, что разбудила, — сухо сказала я. — Очень рано, вы вполне можете поспать еще час. Или вы собираетесь отчалить прямо сейчас?
— Если можно, я бы дождался, пока начнет ходить общественный транспорт.
— Это запросто, — я уже обулась, и цепляла Мурза на поводок. — До встречи.
Пробежка по утреннему парку немного сняла стресс, а мысль, что у меня еще три дня отпуска, окончательно примирила с окружающей действительностью. Поэтому, домой я пришла почти довольная. Почти — потому что там был подобранный Рома, и теперь я слегка недоумевала своей гостеприимности. Гостей я не очень люблю. Если честно — всех людей в принципе. Как массу.
Но некоторые особи в отрыве от прочих — вполне терпимы. Так я подумала, когда увидела на столе свежесвареный кофе. Рома скромно сидел в уголке.
— Вы... бегали? — осторожно спросил он.
— Да. — Я вытерла Мурзу лапы и разогнулась, поймав мелькнувший взгляд Ромы. — Я скоро к вам присоединюсь. — Я гордо унесла себя в душ. Хорошо, у меня в ванне халат висит! В нем я благополучно прошмыгнула в спальню и переоделась в домашнее платье.
— Я даже не знаю, как вас отблагодарить, Марина, — начал Рома. Я перевела на него тяжелый взгляд. — Я не думал, что в наше время остались такие люди, как вы, — ничуть не испугавшись, воодушевленно продолжил Рома, и я перестала его слушать. Примерно на середине его горячего монолога я весьма невежливо его перебила вопросом:
— Я стесняюсь спросить, а как вы оказались в моей кровати?
— Замерз, — не моргнув глазом, ответил Рома.
— Неужели? — я откинулась на спинку стула и прищурилась. — Вы такой теплолюбивый?
— Можно и так сказать. — Парень потупился, потом осторожно спросил, — хотите еще кофе? Вы извините, Марина, что я хозяйничал, просто кофе стоял на виду.... — Он еще что-то говорил, а я неожиданно устыдилась. Ну, чего на человека накинулась, спрашивается? В претензии, что не посягнул на мою девичью честь?! Мне стало смешно, и я спросила:
— Будете яичницу? — кажется, я снова прервала его на полуслове. Он замолчал, потом улыбнулся:
— С удовольствием.
— А с помидорами?
— Да!
Хоть узнаю, как это — мужика кормить с утра завтраком.... Яичницу смел за милую душу. Мурз аккуратно обнюхивал его штаны, пока Рома был занят. Собственно, больше мы толком и не разговаривали — я предложила посмотреть кино онлайн, и оставшиеся два часа Рома увлеченно смотрел мультики про богатырей. Я бегло просматривала бумаги, взятые домой. Вскоре мы, потратив полчаса на расшаркивание, попрощались. Я захлопнула за ним дверь, потрепала Мурза, помыла посуду. Прибралась по квартире. Потом, как маньяк, оттягивающий удовольствие, подошла к двери в кабинет. Погладила ручку. Зажмурилась от предвкушения удовольствия, и толкнула дверь.
От стола я оторвалась поздно вечером — Мурз требовал прогулки, организм еды, глаза — отдыха.
Три дня пролетели как один, зато теперь я была во всеоружии перед неизбежным стрессом. Ну, и десять тысяч заработала. Тоже приятно.
Так что, на работу я вышла бодрая, свежая и отдохнувшая. Коллеги косились на меня с недоумением — обычно, я свое настроение никому не демонстрировала. Татьяна Михайловна и Ритуля — мои соседки по кабинету, попытались узнать у меня причину такого события, но я давать пищу для досужего обсуждения не собиралась. Летучка прошла мирно, тоже на удивление — никто не накосячил за последнюю неделю, что не могло не радовать. Я сама себе весь день напоминала бегемота в спячке — добродушный, пофигистичный и в болоте. Даже в курилке, когда Славка снова проехался по поводу моей комплекции, я равнодушно выпустила дым в сторону и развела руками:
— Слав, если я искажаю твое чувство прекрасного — извини. Это твои сексуальные проблемы.
Роза Вацловна, зашедшая в курилку последней, и услышавшая конец фразы, встрепенулась. Глаза заядлой сплетницы загорелись, и она бодро уточнила:
— У кого сексуальные проблемы?
— У Славы, — коварно поведала я. — Он боится толстых женщин, представляете? А что, вы теперь наложением рук лечите? — Я с удовольствием затянулась. Дамы замахали руками, разгоняя клубы моего дыма.
— Славочка, ты такой молодой, — ужаснулась Роза Вацловна. Славка хватал ртом воздух и пытался испепелить меня гневным взглядом. Я сочувственно похлопала его по плечу, придержала завалившееся тело, и унесла себя из курилки. Оказывается, если временами отвечать, что думаешь — очень полезно и приятно. Главное, не переборщить, а то привыкнут.
— Марин, тебя подвезти? — неожиданно спросила Рита в конце рабочего дня. Я смерила ее удивленным взглядом и покачала головой. — А что, тебя кто-то встречает?
— Нет, — ровно ответила я, собирая мелочи в сумку.
— А, ну да, о чем это я, извини.
— Да ничего, — ласково улыбнулась я нашей местной стервочке, и пошла на выход. Сотрудники веселой толпой шли на выход, в холле кто-то собирался группками, обсуждая планы на вечер. Я, не снижая скорости, целеустремленно шла к двери. На крыльце меня ждал сюрприз. Рома. Весьма стильно одетый, с совершенно невообразимым букетом в руках. Когда я говорю — невообразимым, я не имею в виду количество алых роз, а весь общий вид конструкции. Я мельком ему улыбнулась, про себя удивляясь совпадению — надо же, мы с его девушкой работаем в одной фирме. Удивление мое достигло небывалой высоты, когда Рома уверенно всучил мне букет и поцеловал меня в щеку. Я неуверенно дернулась, но крепкая рука надежно держала меня повыше локтя. Продолжая улыбаться, Рома увлек меня с крыльца в сторону парковки. И все — молча. В гробовой тишине за спиной. Я заливалась краской и старалась не оттоптать Роме ноги. Пока получалось. Сохраняя молчание, мы дошли до незнакомой машины. Передо мной открыли дверь, усадили на сиденье и закрыли дверь. Я сжимала в потных ладонях букет и смотрела, как он обходит машину и садится за руль.
— И что это все значит? — мой голос дрожит от негодования, не иначе. От негодования, я сказала!
— Хочешь, поужинаем в кафе?
— Не хочу. Что все это значит?
— Может, погуляем?
— Нет. Что все это значит?
— В кино?
— Нет. Что все это значит? — меня разбирала веселая злость.
— Какая ты настырная, — Рома лихо вырулил с парковки и нажал на педаль газа.
— И не говори, — согласилась я.
— Я захотел тебя увидеть. Адрес забыл, только номер твоей машины запомнил. — Рома рулил по улицам, то и дело поглядывая на меня.
— Понятно.
-Ты не против?
— Не против чего?
— Ну, что я заявился к тебе на работу.
— Да как-то нет, — вяло ответила я.
— Ну, вот. А я надеялся, ты скажешь, что рада меня видеть.... — Рома хитро улыбнулся. — Ты рада?
— Еще не определилась. — Честно ответила я. — А куда мы едем?
— Мы просто катаемся, — легкомысленно ответил Рома.
— На чьей машине? — проявила я интерес.
— На моей, — удивился Рома.
— Мне показалось, или ты был на другой машине? — я против воли втянулась в разговор.
— У меня две машины. Так бывает, — Рома снова улыбнулся и остановил машину. — Пошли с ботанический? Там зооуголок открыли.... — Он повернулся ко мне, широко улыбаясь. Я рассматривала его. Выпуклый высокий лоб, серые глаза, нос длиннющий, с горбинкой — ломал он его, что ли? Губы тонкие, подбородок резкий, узкий. Улыбка хорошая.
— Ну, пошли, — вздохнула я. — Только я букет тут положу, хорошо?
— Давай, там бутылка сзади, — оживился Рома, — а то повянут, жалко.
Домой я пришла, когда стемнело. Мурз укоризненно смотрел на меня исподлобья. Я села на корточки перед псом:
— Прости, мой хороший,— я обняла пса за шею. — Но, по-моему, у меня сегодня было первое нормальное свидание в жизни....
* * *
Третий месяц Рома встречал меня после работы. Мы ходили в кино, один раз он приволок меня в театр, где я честно проспала все три действия; гуляли в ботаническом саду, катались в степь — смотреть на Млечный Путь.... Фантазия у Ромы была просто неисчерпаемая.
Коллеги изнывали от любопытства, язвили и изощрялись в подколках. Один раз Славка пришел с фингалом под глазом, и о происхождении его пошли легенды, одна глупей другой.
Лично я сама терялась в догадках, чего Рому от меня надо. Нет, если бы мой вес был меньше хотя бы килограмм на пятьдесят, я бы даже не сомневалась. А так.... Он проводил со мной кучу времени. Развлекал часами по Скайпу, когда я закрылась на карантин по гриппу. Таскал меня на рок-фестивали. Уговорил поехать на Музыкар. Держал Мурза, когда надо было колоть тому уколы.
За это время я узнала, что он любит мультики, яичницу, увлекается астрономией. Ему тридцать лет, то есть, старше он меня на пять лет. У них с другом напополам фирма, в которой он решает все административные и бюрократические вопросы. У него две машины, квартира в трех остановках от меня, родители в соседнем городе. Все.
В августе Рома уговорил меня сходить в оперу. Я отбрыкивалась, как могла, но все тщетно. Мои жалобные взывания, что в оперу в сарафане не ходят, должного впечатления не произвели. Рома затолкал меня в машину (Меня! Силой!), и повез в магазин. Сказать, что я бесилась — не сказать ничего. Высказала тихим голосом, все, что я думаю по поводу оперы, магазинов женской одежды и его самого в частности. Безрезультатно.
В огромном торговом центре, куда я никогда не заглядывала ввиду полной его бесперспективности, была толпа народа. Рома ловко лавировал в этом людском море, целеустремленно таща меня куда-то.
Мы остановились перед манекеном. Манекену я была примерно по плечо. На груди манекена красовалась табличка с надписью: "Мы одели его, оденем и вас!". Я невольно фыркнула и покосилась на Рому. Он обнял меня за плечи и завел внутрь. Я тут же растерялась от обилия вешалок и стоек. Людей было мало. Только продавщица. Юркая маленькая женщина с искренне радостной улыбкой подошла к нам:
— Добрый день. Разрешите вам помочь?
— Нет, — пискнула я.
— Да, — уверенно сказал Рома. Я смерила подлеца убийственным взглядом. Он быстро привлек меня к себе, поцеловал в висок. — Марин, не злись. Я-то знаю, что ты красивая, но мне хочется, чтобы и остальные это видели. — Я даже не нашлась, что сказать. — Мы идем в оперу. И для ресторана нам что-нибудь надо. — Это уже продавщице. Та кивнула, усадила Рому на диванчик, быстро налила минералки, и уволокла меня на растерзание.
Я вздыхала и маялась скверными предчувствиями.
— Вот, смотрите. Я на секундочку, — продавщица испарилась.
Я осторожно пошевелила вешалки, пожала плечами. Вытянула полу одного платья, отпустила, вздохнула. Вернулась продавщица, и меня снова унесло на бурных волнах ее энергии. Какие-то лифчики, трусики, пелеринки, блузы, разноцветный ворох тряпья цыганской юбкой кружил передо мной хоровод.
Неожиданно, я увидела лицо Ромы. Так на меня ни смотрел никто никогда в жизни. Я смутилась, и неловко переступила босыми ногами. Продавщица уже тащила туфли из соседнего отдела.
— Ну, как? — непривычно робко спросила я.
Он ничего не ответил. Только подошел, отобрал у продавщицы туфли и сам надел их на мои ступни. Выпрямился. Теперь наши глаза оказались на одном уровне.
— Тебе нравится? — настойчиво потребовала я одобрения, заглядывая в его глаза. Почему-то всю радужку закрыл зрачок, и Рома, наклонившись к моему уху, прошептал:
— Мне нравится. — Мне показалось, что он хотел добавить что-то еще, но передумал. — МЫ берем, девушка. И еще..... — Он отошел, оставляя вертеться меня перед зеркалом.
* * *
Опера была ужасной. Нет, в театре можно было хотя бы спать. А тут.... Я честно таращилась на сцену круглыми от шумовой волны, глазами. Иногда посматривала на Рому. Он сосредоточено слушал. Я вздыхала, и ждала конца.
Аплодисменты. Бурные и продолжительные. Я тоже встала, искренне отбивая ладони. От радости, что дожила до конца и даже в сознании....
— Тебе не понравилось, — Ромка, смеясь, утащил меня на крыльцо, курить.
— Ну....
— Ладно, ладно, — он обнял меня за открытые плечи, пробежал кончиками пальцев по спине. — Гулять пойдем?
— В этом? — я обвела себя рукой.
— В этом. — Рома посадил меня в машину. — Но ты в новых туфлях, поэтому погуляем в парке возле твоего дома.
-Машину возле подъезда поставишь?
— Да.
В парке было тихо и безлюдно. Звенели комары. Я послушала, потом открыла сумочку и достала спрей от комаров.
— Ты моя предусмотрительная, — восхитился Рома, подставляясь под струю.
— Ага, я такая, — согласно кивнула я.
Примерно через час гуляния, решили, что на сегодня впечатлений хватит и нам, и окружающим. Редкие запоздалые прохожие удивленно посматривали на нас — мужчина в костюме... и я.
До выхода оставалось метров тридцать, наверное, когда из кустов с гоготом выплыла пьяная компания. Я тут же пожалела, что в оперу мы ходили без Мурза.
Компания нам обрадовалась. И поразилась нашему внешнему виду. Это если перевести на литературный язык.
— Ром, пошли, — я потянула его за рукав, когда он замедлил шаг. Рома дернул плечом и обнял меня за талию, поддерживая на раздолбанном асфальте. Компашка тут же отпустила реплику на тему моих габаритов и того, как именно надо меня эксплуатировать. Рука на моей талии закаменела, а я в нее вцепилась.
— Ром, да ну их, они пьяные, — зашептала я.
— Тшшш,— он прижал палец к моим губами отступил. Затоптался на месте. Нас вполне профессионально брали в клещи. — Подержи? — я опустила взгляд. Рома протягивал мне свои туфли. Я растеряно взяла их. Он неспешно пошел к гопникам. В носках одних. Я прижала туфли к груди.
Три минуты. Не больше. Ромка вытирал кровь с рассеченной брови, гопники, постанывая, собирали себя в кучу. Собрали, рванули на выход. Рома пошел ко мне, улыбаясь шальной пьяной улыбкой. Подошел. И поцеловал меня. Я замерла, боясь проткнуть ему ногу каблуком, выронить туфли, и пыталась как-то ответить жадным твердым губам. Туфли полетели в сторону, мои ребра почти хрустнули в неожиданно сильных руках, а у меня выбило дыхание.
— До смерти зацелуешь, — прошептала я, переводя дух. Еще пара жадных касаний губами, и меня отпустили. Тут же стало холодно.
-Пошли? — он улыбался привычной доброй улыбкой. Уже обулся, снова обнял меня. Там, где лежала его рука, у меня горела кожа.
— Идем, — проблеяла я. Шли молча. Потом меня отпустил ступор, и я спросила, — Ром, а зачем ты разувался?
— Чтобы не покалечить, — тут же откликнулся он. — У меня черный пояс по карате.
— Понятно. — Мы подошли к машине, и я только вспомнила:
— У тебя кровь!
— Да, задел один, — Ромка махнул рукой. Я сурово насупилась:
— А бытовой сифилис не дремлет!
— Ты хочешь обработать мне боевые раны? — Рома засмеялся, а на лице его мелькнула уже знакомое выражение, от которого у меня волоски на шее стали дыбом.
— Ну, раз благородный рыцарь защитил честь дамы и пострадал, дама просто обязана оказать рыцарю первую медицинскую помощь, — я тоже засмеялась, открыла дверь и только шагнула за порог, как Рома придержал меня за руку:
— Марин, прекрасная дама совершенно ничем не обязана... рыцарю.
— Хорошо, — я легко затянула его в квартиру и включила свет. Мурз сосредоточенно нас обнюхивал.
Перекись и йод Рома перенес стойко. Я шипела за него, и дула на ссадины, вздыхая от гордости и вины. Никто никогда не дрался из-за меня. Ощущения были новыми и непривычными.
Глаз заплыл и придал Роме вид обаятельный и разбойничий.
— Я переоденусь, — я скрылась в спальне, на ходу расстегивая платье. Молнию заело на середине. Повыламывав себе руки минут десять, снова вышла в зал.
— Ром, молнию заело, — пожаловалась я, — боюсь порвать.
— Маринка, ты издеваешься? — непривычно низким голосом спросил он. Я вскинула голову, отводя свободной рукой волосы.
— В смысле?
— Я точно его на тебе порву, — он подходил ко мне мягким крадущимся шагом. Я отступала в спальню. — Я думал, я это в магазине сделаю еще.... — Шепот на шее, и коленки тают как растопленное масло. Горячие руки на талии. Молния трещит, ткань рвется. Я выгнула шею, подставляя под горячие губы, прижимаясь всем телом к нему. Щелкнул выключатель — погас свет.
— Ты даже не представляешь, насколько ты красивая, — прошептал он и прикусил мою губу. — Ты мягкая, теплая... кожа как сливки.... Светится.... Ты вся светишься....
Я судорожно втянула воздух сквозь сжатые губы, и взялась за пуговицы на рубашке. Терпения хватило на три, остальное оторвалось, когда я дернула за полы. Он ужом вывернулся из рубашки, майки, нетерпеливо зашипел, сдергивая с меня белье. Я воевала с пряжкой на ремне.
Горячая смуглая гладкая кожа под пальцами, твердые мышцы. Тяжесть мужского тела — остро необходимая, нужная, желанная. Тяжелый сладкий комок внизу живота. Твердые пальцы, ласкающие грудь, и я выгибаюсь навстречу им, прося еще больше ласки. Хриплый бессвязный голос.
Долгожданное ощущение заполненности, бешеный стук наших сердец — набатом в ушах, торопливые поцелуи на шее, сильные руки мнут спину, грудь, ягодицы, бедра. Размеренные толчки, вспышками отзываются под закрытыми веками.
— Моя, — рычит он мне в губы. Я торопливо их целую, тянусь, подаюсь навстречу бедрами, всем телом вжимаюсь в него — только не отпусти, держи меня....
Судорожный рывок, пальцы до боли впиваются в спину, мои ногти наверняка оставляют следы на его спине.
Шумное глубокое дыхание.
Глажу по волосам, спине. Боюсь смотреть ему в лицо, глаза. Не хочу.
Сияющее расплавленное серебро взгляда, ликует, обжигает. Улыбка счастливого сумасшедшего человека, на которую невозможно не ответить.
Через час мы пытались сообразить что-нибудь на ужин. Пытались — потому что Ромка постоянно меня трогал, целовал и прижимал. Я возмущалась, смеялась и хлопала по рукам.
— Ром, ну ты как с цепи сорвался! — я, наконец, поставила перед ним салат и нарезку.
— Я дорвался просто до желанного, — засмеялся он и стал жадно есть. Я подперла щеку ладонью, с умилением наблюдая эту картину. — А если ты будешь дальше на меня так смотреть, я так и не поем, — он исподлобья ухмыльнулся очень многообещающе. Я фыркнула, и потянулась за чайником. Ромка ухитрился сесть так, что куда бы мне ни надо было, все равно, приходилось на него опираться. По-моему, это была заранее просчитанная поза и позиция.... Мурз преданно посматривал на меня, виляя хвостом.
— Гулять сегодня не пойдем, — огорчила я пса. — Завтра.
— Как хорошо, что завтра выходной,— тут же порадовался Рома, отставил тарелку и притянул меня к себе на колени. — Ты спать хочешь?
— Совершенно не хочу.
— Что делать будем?
— После того, как повторим?
-Ход твоих мыслей мне нравится, — полы халата разъехались под ловкими пальцами.
Через два часа.
-Ты хочешь спать?
— Нет, а ты?
— И я. Надо включить телек, и под него заснуть. Только я его не вижу. — Ромка покрутил головой.
— Он в другой комнате. — Я лениво потянулась.
— Там его тоже нет...
— Есть еще одна комната, — я подмигнула ему.
— Тайная? — он навис надо мной на локтях и пригладил волосы.
— Да, — серьезно ответила я. — Всего трое человек в ней были. Родители, и Ленка.
— У меня есть шанс стать четвертым? — голос совершенно нейтральный.
— Пошли. — Я накинула полюбившийся халат. — Ты будешь телек смотреть, а я...
— А ты?
— Увидишь, — хмыкнул я, включила свет и открыла дверь.
Протяжный свист, беспорядочная беготня, море восхищения и обожания во взгляде.
— Это квиллинг, — смеясь, объяснила я. — Ты будешь смотреть телек?
— Да на хрен он нужен, тут такая галерея! — Рома уже успокоился и просто ходил от полки к полке. — Я подозревал в тебе что-то подобное.
— Подозрения оправдались, — хмыкнула я, обнимая его со спины.
* * *
-Что это? — брюзгливо спросил начальник, рассматривая мое заявление.
— Это заявление на отпуск, — безмятежно ответила я, поглядывая в окно. На улице Ромка протирал лобовое стекло машины.
— Какой еще отпуск, Марина Сергеевна?!
— Декретный, Денис Иванович, — пояснила я. — Да вы почитайте, там написано же все.
— Погоди, какой декрет?!
— Обычный. Я на седьмом месяце беременности, — мне уже было смешно.
— Погоди, так ты ж не замужем?! А, ну, понятно, — заухмылялся начальник.
— Замужем, замужем, год уже как. Свидетельство там вон, я все донести не могла....
— Ну ты даешь, Лапина, — протянул начальник.
— Терентьева, — я легко поднялась и забрала подписанное заявление. — До свидания.
— И тебе.....
