Страница произведения
Войти
Зарегистрироваться
Страница произведения
Убрать выделение изменений

Большой погром.


Статус:
Закончен
Опубликован:
26.09.2015 — 23.04.2016
Читателей:
2
Аннотация:
Книга пятая. Окончена. Черновик. На книгу подписан договор.
 
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
 
 
 

Большой погром.

Сахаров Василий.

Большой погром.

Пролог.

Вормс. Зима 1150 от Р.Х.

Поздним зимним вечером в вольный имперский город Вормс въехала закрытая повозка, которую сопровождал десяток хорошо вооруженных конных рыцарей без опознавательных знаков и гербов. Воины были в броне, словно готовились к бою, и держались напряженно. Но заранее предупрежденные стражники пропустили путешественников без проволочек. Тем более что припозднившихся путешественников встречали, и когда повозка скрылась за углом, старый Хайнц Турс прислонил к стене копье и сказал:

— Видать, важная персона к герцогу в гости едет.

Поддерживая разговор, отозвался другой стражник, Иероним Сальтус:

— Готов поставить серебряный денарий против пары медных монет, что это архиепископ Майнца.

— Почему ты так решил? — спросил Турс.

— Я узнал рыцарей из сопровождения. Они тамплиеры и недавно были в городе вместе с архиепископом.

— Понятно.

Воины замолчали, а повозка, тем временем, мчалась по улицам города в сторону замка, и внутри нее находился не архиепископ, как считали стражники, а иная персона, которая путешествовала инкогнито. В гости к герцогу Фридриху Одноглазому ехал посланец папы римского кардинал-епископ Албано англичанин Николас Брейкспир, и об этом знал ограниченный круг лиц. Слишком важным было дело, которое по воле Евгения Третьего собирался обсудить с германским феодалом новый фаворит папы. По этой причине кардинал торопился и не хотел тратить время на общение с церковными служителями, которые, прослышав о его появлении, конечно же, пригласят его в гости.

Николас Брейкспир, которому не так давно исполнилось тридцать пять лет, был достойным сыном матери-церкви. В юношеском возрасте он покинул родной Хертфордшир и отправился в Париж, где прошел обучение, а затем принял постриг в монастыре Святого Руфуса в Арле. После чего, показав талант проповедника и свое рвение, он был избран приором, а позже аббатом.

Никогда Николас не задумывался о мирских благах, всегда старался брать пример с Бернарда Клервоского и управлял церковными владениями настолько сурово, что на него стали писать доносы и жалобы, которые попали в руки папы римского. Недоброжелатели считали, что таким образом смогут избавиться от аббата и добьются его ссылки на окраину цивилизованного мира. Но вышло иначе. Евгений Третий вызвал Николаса Брейкспира в Рим, приблизил его и сделал своим доверенным человеком. Немногие удостаивались подобной чести. Поэтому англичанин был готов выполнять поручения папы римского со всем возможным рвением.

Новоиспеченный кардинал Албано оказался в пределах Священной Римской империи не в самое лучшее время. После неудачного для католиков Крестового похода против славян и гибели Святого Бернарда, который был канонизирован в годовщину смерти, государство Конрада Третьего погрузилось в пучину хаоса. Обозленные на весь белый свет отступающие французские воины, наемники и вольные рыцари грабили замки, разоряли поселки, требовали дань с городов, без причины убивали крестьян и насиловали женщин. Они выметали все припасы, до каких только могли дотянуться их загребущие руки, и многие жители страны пострадали от произвола прикрывающихся святым крестом разбойников. А король-мальчишка Генрих Беренгар, соправитель покойного отца, не мог ничего с этим поделать. И только заступничество дяди, герцога Фридриха Одноглазого, спасло его от гибели, а империю от распада.

Общими усилиями герцог и юный король, которого опекали советники покойного отца, смогли выпроводить франков со своих земель, а потом разгромить самые крупные банды разбойников. Но это было только началом бед, ибо пограничные земли германцев оказались под ударом венгров. Соседи, почуяв слабость имперцев, совершили ряд крупных набегов, которые почти всегда заканчивались для них удачно. Но вмешательство византийского императора Мануила Комнина и папы римского, а так же славная победа австрийского герцога Генриха Язомиргота на реке Лейна — все это заставило угров развернуть полки в другую сторону и обратить свое внимание на Балканы.

Затем случился голод и среди имперских аристократов начались споры за наследие сгинувшего в Северной войне герцога Генриха Льва. Его родственники из династии Вельфов настаивали на том, что владения погибшего в расцвете сил герцога в Италии, Саксонии и Баварии должны принадлежать им, раз уж Генрих не успел оставить наследников. Однако Фридрих Одноглазый и его сторонники считали иначе. Спор продолжался с переменным успехом, порой переходя в кровопролитные сражения, и никто не желал искать компромисс. Очень уж богатое наследство на кону. В Италии доходы от городов, в Баварии много продовольствия и крепкие замки, а в Саксонии, несмотря на постоянную угрозу со стороны проклятых венедов и разорение северной части, серебряные рудники в Гарце.

В общем, в империи царила смута, и пока германские аристократы резали один другого, доказывали права на земли и собирали сторонников, венеды нанесли ряд ответных ударов. Они парализовали морскую торговлю между Францией и Англией, а затем очистили от католиков большую часть Нордмарка и захватили Бранденбург. Герцог Альбрехт Медведь из династии Асканиев остался один на один против вкусивших вкус победы северных язычников и не устоял. Теряя воинов, он отступил в Магдебург, а затем Священную Римскую империю потряс еще один удар. Три седьмицы назад от простуды умер юный Генрих Беренгар. Король вернулся с конной прогулки и пожаловался на сильный озноб. Ночью к нему вызвали лекарей, а к полудню следующего дня он уже преставился.

Старший сын Конрада Третьего отправился в рай и его похоронили невдалеке от Вормса в Лоршском монастыре. Место хорошее, любимое многими Гогенштауфенами и, естественно, в последний путь его провожали самые близкие люди. По этой причине герцог Фридрих Одноглазый и его сын, тоже Фридрих, пока еще находились в Вормсе, в который прибыл Николас Брейкспир...

Прерывая размышления кардинала, повозка въехала в замок и остановилась. Дверца открылась и человек герцога, который встречал Брейкспира, крепкий рыцарь с волевым лицом и приметной рыжеватой бородкой, протянул ему руку и сказал:

— Прошу вас, святой отец.

— Не надо, я сам, — ответил англичанин.

— Как пожелаете.

Кардинал вышел и с трудом удержался на ногах. Долгая поездка вымотала его, и Брейкспиру требовался отдых. Однако у него в руках был футляр, который жег ему ладони. В нем находилось послание папы римского, и адресат обязан получить его как можно скорее.

— Когда герцог примет меня? — посмотрев на воина, спросил священнослужитель.

— Когда вам будет угодно, — услышал он.

— В таком случае, сейчас.

— Следуйте за мной, отче.

Оставив охрану во дворе замка, кардинал последовал за германцем. Они петляли по темным коридорам, поднимались по узким лестницам и проходили через пустые комнаты. Шли несколько минут, и Брейкспиру стало казаться, что сопровождающий начинает нарезать круги. Однако, наконец, они вошли в теплое и светлое помещение, в котором англичанина ожидал крупный мужчина в темном камзоле и повязкой на одном глазу. Это был Фридрих Одноглазый собственной персоной, герцог Швабии и самый авторитетный человек в Священной Римской империи после смерти Конрада Третьего и Генриха Льва.

— Приветствую вас, святой отец, — герцог шагнул навстречу кардиналу. — Как доехали?

— Милостью Господа нашего, сын мой, дорога была сносной, — Брейкспир протянул Фридриху ладонь.

Герцог поцеловал перстень кардинала, отступил в сторону и указал на кресло возле камина:

— Присаживайтесь, святой отец, и мы поговорим о том, ради чего вы проделали столь долгий путь.

Кардинал покосился на сопровождающего:

— Посторонних быть не должно.

Фридрих Одноглазый усмехнулся:

— Не беспокойтесь, это мой сын.

— Вот как? — Брейкспир удивился и опять посмотрел на рыцаря: — Много слышал о тебе, славный воин. Не напомнишь, какое прозвище тебе дали итальянцы? Барбаросса, если не ошибаюсь?

— Да, Барбаросса, — рыцарь улыбнулся и ладонью огладил свою рыжую бородку.

— Не ожидал, что меня будет встречать столь славный воин.

Снова в разговор вступил герцог:

— Что поделать, сейчас посланцы папы в наших краях появляются редко. Когда мы были сильны и клинки германских аристократов требовались на севере, каждую седьмицу кто-то появлялся, то кардинал, то папский легат. А нынче нам трудно и святой престол о нас позабыл.

— Святой престол никого не забывает, ни друзей, ни врагов, — Брейкспир горделиво вскинул подбородок и добавил: — Мое появление здесь очередное доказательство этого.

Герцог слегка кивнул и направился к камину. Его сын последовал за ним, и кардинал тоже подошел к огню. Молча, они заняли кресла, и от тепла Николаса Брейкспира сразу же стало клонить в сон. Но не тот он человек, чтобы поддаваться слабости. Поэтому священнослужитель встряхнул головой и протянул Фридриху Одноглазому футляр с посланием папы римского. Имперский аристократ вскрыл его без промедления и приступил к чтению.

Несмотря на то, что он был воином, образование герцог получил неплохое, ибо все Гогенштауфены проходили обучение у монахов Лоршского монастыря. Вместе с сыном, который встал ему за спину, он быстро ознакомился с посланием Евгения Третьего и кардинал заметил, что лицо Фридриха Одноглазого побагровело. Он был в бешенстве и Брейкспир, который ожидал подобной реакции, понимал почему. В письме Евгения Третьего было сказано, что германские феодалы обязаны готовиться к новому Крестовому походу против венедов. Они должны прекратить распри и копить силы, создавать склады с продовольствием и прокладывать дороги, укреплять города и замки, а так же не забывать о пограничных землях, вести разведку и отбивать все наскоки язычников. При этом в послании не было сказано ни слова о том, чем святой престол поможет германцам. Только приписка в конце, что Бог не оставит христолюбивых вождей своей милостью и кардинал Николас Брейкспир изложит подробности на словах. Кому из властителей земных понравится такое послание? Никому, ибо короли, герцоги и прочие феодалы не любили, когда им указывали, что они должны делать. Особенно если за труды нет никакой награды.

— Что это!? — прорычал герцог, отдавая письмо Евгения Третьего сыну. — Папа римский издевается над нами или он витает в облаках и не понимает, в каком мы положении!? Он говорит о новом Крестовом походе, но это невозможно! У нас нет сил! Мы истощены и разорены! Потерян Нордмарк, а Северная Саксония в руинах и пепелищах! Угры крутятся возле южных границ, а франки мечтают отобрать у нас города на западе! Как!? Как, я вас спрашиваю, он додумался до того, чтобы написать это письмо!?

Покинув кресло, герцог навис над кардиналом, и весь его облик источал угрозу. Но Николас Брейкспир не испугался. Он сохранил спокойствие и сказал:

— Папа римский знает о ваших бедах и ради торжества истинной веры поможет вам. Не именно тебе, герцог Фридрих, а всему вашему семейству.

— Наверное, он помолится за нас, — герцог презрительно скривился.

— Не только, — кардинал поймал взгляд Фридриха, выдержал его и когда он отвернулся, произнес главное: — Папа римский Евгений Третий обещает сделать твоего сына величайшим властителем Европы и дать ему такую власть, какой нет ни у одного государя.

Махнув рукой, герцог покосился на сына, который сохранял спокойствие, а потом снова присел и бросил в сторону Брейкспира:

— Что же, поделись с нами планами папы римского, святой отец.

Кардинал кивнул и начал:

— Во-первых, твой сын станет королем.

— Он и так им станет, — пробурчал герцог. — Потому что больше некому. Мой брат погиб, а племянник умер. Генриха Льва зарезали проклятые язычники, перехватили горло клинком, словно барану. Альбрехт Медведь и Генрих Язомиргот не настолько сильны, чтобы искать королевской короны, а остальные герцоги и князья зализывают раны и подсчитывают потери.

Брейкспир не стал спорить с Фридрихом и продолжил:

— Во-вторых, Евгений Третий признает отторжение у династии Вельфов земель, которые принадлежали Генриху Льву. С итальянскими владениями будет трудно, а вот Саксония и Бавария останутся за Гогенштауфенами. Письма ко всем европейским архиепископам, которые обязаны вас поддержать, уже написаны и ждут отправки.

— Это уже кое-что, — герцог был доволен, ибо при удачном стечении обстоятельств подвластные его семье территории увеличивались вдвое и при споре с германскими аристократами он мог рассчитывать на поддержку церкви, которая имела немалое влияние в империи.

— В-третьих, папа римский обещает, что уже через год Фридрих Барбаросса станет императором. Евгений Третий знает, что это ваша мечта, и понимает, что император начнет ограничивать власть священнослужителей. Это неизбежно. Но слишком силен наш враг, который смог устоять перед мощью Крестового похода. Поэтому папа готов поступиться частью церковных привилегий, и он уверен, что император Священной Римской империи, подобно Карлу Великому и другим достойным государям, станет надежным оплотом христианства. А еще Евгений Третий верит, что молодой Фридрих не допустит попрания креста, наведет порядок в империи, заставит еретиков покаяться и уничтожит язычников, которые являются угрозой всем нам.

Сказать, что герцог и его сын были поражены, значит, не сказать ничего. Долгое время германские короли боролись за корону императора, но каждый раз сталкивались с противодействием церкви. После чего они отступали и снова повторяли попытку. Сколько сил и денег на это было потрачено, сколько воинов полегло на полях сражений, сосчитать невозможно. Но вот папа римский сам делает шаг навстречу и, кажется, в этот раз он настроен серьезно.

— Ты не шутишь, святой отец? — Фридрих Одноглазый всем телом подался вперед.

— Нет, — Брейкспир покачал головой. — Это слово папы римского.

— Что же... Если это правда... Тогда мы можем побороться с язычниками... Не сейчас, конечно... А через два или три года...

— Это еще не все.

Кардинал приподнял левую ладонь, дождался, когда герцог снова обратит на него внимание, и продолжил:

— В-четвертых, папа считает, что будущий император должен жениться на богатейшей женщине в Европе. Я говорю о герцогине Алиеноре Аквитанской. Сейчас она свободна и ее дочь остается с отцом, королем Людовиком. Поэтому по мнению папы римского Евгения Третьего она должна стать супругой Фридриха Барбароссы.

В разговор вступил будущий жених:

— Но я уже женат.

— Церкви известно, что твоя жена бесплодна, и ты намерен расторгнуть этот брак. Разве это не так?

Брейкспир был прав. Жена молодого Фридриха, дочь Дипольда маркграфа Фобурга, красавица Адельгейд никак не могла забеременеть. По этой причине Гогенштауфены собирались найти будущему королю, а теперь, как выяснилось, императору, новую супругу.

— Вы правы, святой отец, — согласился Барбаросса с кардиналом. — Однако хотелось бы знать, решен ли вопрос с Алиенорой.

— Она верная дочь матери-церкви и сейчас находится в гостях у папы римского. Уверен, что Алиенора прислушается к голосу наместника Господа нашего на земле и станет верной женой государя Священной Римской империи. Первая красавица Европы будет императрицей. И в приданное за ней муж получит Пуатье, Аквитанию, Гасконь и много других земель. Огромное богатство и безмерная власть, сосредоточенные в руках одного верного истинной вере человека. Вот что сможет уничтожить нашего общего врага.

На некоторое время все замолчали. В комнате воцарилась тишина, и первым ее нарушил герцог, который поправил повязку на глазу и сказал:

— От своего имени, как глава рода, я говорю, что мы принимаем помощь папы римского Евгения Третьего и все его условия. Мы верные дети святого престола и язычники будут уничтожены.

Кардинал ответил:

— Твои слова услышаны, герцог Фридрих, и я донесу их до ушей Евгения Третьего. Завтра мы обсудим наши планы подробнее, а сейчас прошу меня извинить я должен немного отдохнуть.

Герцог вызвал слуг, которые проводили Брейкспира в покои для гостей. После чего отец и сын, два Фридриха, остались один на один, и младший спросил старшего:

— Как думаешь, отец, папа римский нас не обманет?

— Нет, — герцог покачал головой. — Слишком сильно он боится венедов. Неудачный Крестовый поход напугал его, а смерть учителя и лучшего друга, Бернарда из Клерво, поразила в самое сердце. Поэтому для него выбора нет. Либо христиане уничтожат северных язычников, либо святой престол утратит свое могущество и будет вынужден мириться с тем, что под боком есть сильный враг, который ненавидит нас и презирает. Ну, а нам предстоит оказаться на острие удара, который в очередной раз обрушится на давних недругов. Все просто, сын.

— Да, — согласился с ним будущий император, — все просто.

Глава 1.

Рарог. Весна 6658 С.М.З.Х.

Ночью меня снова пытались убить. Даже считать не хочется, какая это по счету попытка, то ли двенадцатая, то ли пятнадцатая. Поэтому выспаться не удалось.

Душегубцев, которые пришли из Роскилле, было трое. Бойцы серьезные, но их заметили сразу, как только они пересекли границу моих владений, и взяли под стенами Рарога. Охрана не зевала и скрутила убийц тихо, не потревожив горожан. После чего меня разбудили. Все по инструкции, которую я лично сочинил для городских дружинников, и злиться на кого-то бессмысленно. Хотя дело плевое и допрос убийц могли провести сотники.

В общем, я проснулся и уже не ложился. Сначала допросил душегубцев, которые оказались дружинниками убитого в прошлом году конунга Юхана Сверкерссона. Сын Кольссона погиб во время очередной неудачной попытки закрепиться в Швеции. Его воины бежали сначала в Данию, а потом в Гамбург и местный архиепископ использует недобитых викингов-христиан для темных дел. Ничего неожиданного. Вот если бы тамплиеров захватить, тогда интересно. А так все просто и что делать с пленниками, понятно. Убийц нужно отправить в учебку варогов, пусть молодняк тренируется, а допросные листы осядут в архиве.

Покинув темницу, я засел в своем кабинете и до самого утра возился с бумагами. Вчитывался в скупые строки писем и донесений. Пытался ухватить суть и представить себе, что происходит за тысячи километров от моего дома. Рассматривал карты и строил планы на этот год...

Девять лет назад я, отставной офицер Вадим Сокол, провалился в прошлое и стал витязем славянского бога Яровита. Времени с той поры прошло относительно немного. Но для меня словно целый век пролетел, ибо событий за эти годы произошло много и мне есть, что вспомнить. Походы в Швецию и Данию, лихие рейды в Ла-Манш и Саксонию, кровавая война с крестоносцами и русскими князьями, которые выступили против великого князя Изяслава Мстиславича. Битвы, сражения, диверсии, интриги и убийства. Сил и здоровья потратил много, но в итоге наши главные противники были уничтожены, разбиты или отступили.

Теперь вместо разрозненных племен на берегах Венедского моря создан мощный союз славянских племен. Датчане и германцы лишились части своих земель. А на Руси есть царь и открыта дорога в Винланд.

Это в общем, а что касается лично меня, то здесь тоже все в полном порядке. Есть дом, укрепленный город Рарог в Зеландии, где меня всегда ждут жены и дети. Есть сильная дружина и небольшой флот. Есть богатая казна, храм, библиотека и школа. Есть собственные производства, мельницы, судостроительная верфь, кузницы и алхимическая лаборатория. Есть доступ на тропы Трояна. А еще есть орда на берегах реки Саксагань. Там я хан и в тех краях меня тоже всегда ждут.

Кажется, можно жить-поживать и добра наживать. Как в добрых сказках. Однако не все так радужно.

Папа римский Евгений Третий, которого поддерживают темные силы, достойный продолжатель дела Бернарда Клервоского, никак не успокоится. Он мечется по Европе, борется с еретиками, смещает неугодных священнослужителей, укрепляет авторитет католической церкви и пытается организовать новый Крестовый поход против венедов. Позабыв про Иерусалим и Гроб Господень, именно в нас он видит основную угрозу для всего католического мира. Поэтому готовится к продолжению боевых действий.

Что именно он задумал и когда вновь к нашим границам начнут марш колонны крестоносцев без конца и края, сказать трудно. Но одно ясно уже сейчас — главной ударной силой католиков вновь станут германцы. Это очевидно, ибо новый король Священной Римской империи Фридрих Барбаросса, в моем времени легендарная личность, оказался в фаворе у папы римского. И есть информация, что вскоре он женится на Алиеноре Аквитанской, а потом станет императором. Если это так, то в его лице мы получим очень сильного врага, злого и упрямого, который будет двигаться к поставленной цели до тех пор пока не погибнет.

Это только один вектор вражеского натиска, а есть другой, со стороны Византийской империи. С той поры как на Руси появилась РОЦ (Русская Ортодоксальная Церковь), а потом свой царь, который жесткой рукой наводит в землях восточных славян порядок и подчиняет княжескую вольницу, Константинополь перестал быть другом Киева. Император ромеев Мануил Комнин отозвал с Руси своих послов и начинает подпитывать галицкого князя Владимирко Володаревича, который готов выступить против Изяслава Первого, деньгами и оружием. А патриарх Никифор Музалон предал русского царя и митрополита Климента Смолятича анафеме. Что это такое? Высшая мера церковного наказания, которая применяется за измену вере, раскол и еретические учения. После чего преданный анафеме человек по церковным законам становится изгнанником, верные христиане не должны с ним общаться и его не допускают к таинствам. А еще в Германию и Рим отправлены посольства ромеев. Греческий патриарх, пользуясь тем, что папа римский рассорился с сицилийским герцогом Роже, непримиримым врагом византийцев, вновь пытается навести мосты дружбы между двумя ветками христианства. А посол ромейского императора при дворе германского короля Михаил Вардалий обсуждает вопросы противодействия язычникам, еретикам и мусульманам.

Конечно же, это серьезные удары. Но Русь не Византия. Греческие епископы, которые отстаивали интересы ромеев в землях славян, погибли или отправились в отдаленные монастыри, замаливать свои грехи, которые есть у каждого. Заноза удалена и на их местах сидят преданные митрополиту Клименту люди. Простой народ про анафему вообще знать ничего не знает, и крестьянам претензии заморских священнослужителей безразличны. А князья против Изяслава не выступят, ибо опасаются его гнева. Да и как не опасаться, если на стороне первого русского царя черные клобуки, мощная киевская дружина из опытных воинов, городское ополчение нескольких крупных городов, языческие ватаги племени голядь, половцы, венеды и угры? Чтобы выйти против такой силы нужно долго готовиться и следует десять раз подумать, а надо ли это делать. Вот князья и сидят по своим уделам, наблюдают за тем, что происходит в Киеве, и выжидают. Или поддерживают царя и становятся его верными сторонниками.

Такова обстановка в дальнем зарубежье, а у нас, в пределах Венедского союза, несмотря на затишье, проблем тоже хватает.

Великий князь Прибыслав при смерти. Старик заболел, слег и, наверное, уже не поднимется. Срок его жизни подходит к концу, и он хочет уйти достойно. Однако не получается. Прибыслав намерен посадить на свое место племянника Велемара, который должен стать князем лютичей. Купцы желают протолкнуть молодого княжича Ингваря, чья мать из богатого торгового клана. Воины сбиваются вокруг шпреванского князя Яксы из Копаницы, который приходится великому князю двоюродным братом и продолжает пограничную войну с германцами. А волхвы опять собираются отсидеться в стороне и ни во что не вмешиваются. Кто в лес, кто по дрова, и все это привело к тому, что в обществе брожение и на поверхность поднимается грязь. Больному Прибыславу и так нелегко, а тут еще со всех сторон давление и претензии. Мать Ингваря в свою сторону тянет, а сторонники Яксы пустили в ход "черный пиар". Они вспомнили, что в молодости Прибыслав был крещен и второе его имя Генрих, а еще он заключал договора с германцами и даже отдаривался от них венедскими землями.

Что тут сказать? Было такое, отрицать бессмысленно. Однако почему князь так поступал? Да потому что кругом были враги, а он заботился о своем племени и крутился, как мог. Вот и крестился, а потом с католиками дружбу водил. А кто с ними тогда союзы не заключал? Только раны, а все остальные запятнались, и Никлот, и покойные Гриффины, и Прибыслав, и Якса. Так что нечего на зеркало пенять, коли рожа кривая. И через пару дней, когда я окажусь в Волегоще на общем сходе князей, которые станут решать, кто номинально возглавит Венедский союз после Прибыслава, обязательно выскажусь по этому поводу и сделаю все возможное, чтобы князем лютичей стал Велемар. Почему именно он? Я его знаю, Ингваря в расчет не принимаю, слишком молод, а Якса для меня чужой человек и доверия к нему нет.

Мутный тип этот шпреванский князь. Пока герцог Альбрехт Медведь его не трогал, он отсиживался в стороне и с приморскими венедами не общался, только наблюдал. А когда крестоносцы прижали, он вспомнил, что тоже славянин, и начал против католиков партизанскую войну. Бился храбро, спора нет, и показал себя талантливым военачальником. В прошлом году при поддержке Доброги даже отбил у германцев Нордмарк и Бранибор. Но это не является оправданием того, что он порочит своего старшего родственника Прибыслава ради достижения цели. Такому человеку только дай власть над землями лютичей, и следующим в списке его противников окажется другой князь. А нам свара не нужна. С таким трудом договорились и союз создавали. А теперь отдай жену дяде, а сам ступай к ляди? Нет уж. Подобный расклад меня не устраивает. Тем более что со временем я сам намерен стать великим князем, и Велемар, за которого заступлюсь сегодня, завтра встанет на мою сторону. Поэтому выборы вождя племени лютичей на самотек пускать нельзя.

Это только одна проблема, которую упомянул, а есть другие. Новгородские ушкуйники видят слабость шведов, которые только-только начинают отходить от гражданской войны, и точат зубы на береговые поселения короля Хунди Фремсинета. Они славяне, но при этом христиане. А Фремсинет, хоть и свеон, наш верный союзник и последователь родовых богов. Так что придется варягам унять особо рьяных вольных бродяг, которые после разгрома крестоносцев никак не могут найти себе занятие по душе.

Другой наш союзник, вождь Пиктайт. После удачных походов, которые принесли ему славу и богатства, в родной Помезании он стал светлым князем и сделал своей столицей город Трусо. Это хорошо. Однако ему показалось мало. Он вошел во вкус и совершил походы в Погезанию, Вармию и земли сассов. Людей перебил много и крови пролил столько, что озеро наполнить можно. А теперь он хочет получить титул Криве-Кривайто. Если коротко, то это второй после бога, князь и духовный лидер в одном лице, непререкаемый авторитет и повелитель всего живого.

Совсем берега потерял Пиктайт, раз собирается огнем и мечом покорить всю Пруссию, дабы сделаться самовластным правителем. Поэтому верховные жрецы прусских богов, собравшись на совет, решили свалить князя. Ни к чему им такой правитель, который из славного воина превращается в кровавого тирана. Они не против объединения, но при условии, что их не будут убивать, а Пиктайт договариваться не умеет и не хочет. Следовательно, его необходимо уничтожить.

Однако сил у жрецов маловато и потому они прислали к венедам посланцев. А что князья? Они воинов не дадут, с Пиктайтом у нас союз. Зато у меня служит Поято Ратмирович, сын верховного жреца бога Перкуно, и пару недель назад, на драккаре "Каратель", вместе со своей сотней и вольными варягами, которые зимовали в Зеландии, он отплыл к родным берегам. Официально я про это ничего не знаю и Поято поступил самовольно, дезертировал и дружину увел. Эта версия прозвучит, если меня спросят. А на самом деле, конечно же, все делалось с моего разрешения, и я даже дал ему пару сотен гривен для найма воинов. С одной стороны мне в кровавые разборки пруссов влезать не стоит. А с другой стороны Поято свой человек и жрецов нужно поддержать, как они нас в борьбе против крестоносцев поддержали. А помимо того сработало чутье. Нужно поступить именно так и никак иначе, ибо это правильно...

На некоторое время я прервался, скатал карты и спрятал письма в ящик стола, который сделали мастера Рарога по моему заказу. После чего подошел к окну, посмотрел на укутанное туманом море, а затем на солнце, которое медленно поднималось над линией горизонта, и прошептал:

— Слава богам и предкам нашим. Мир народу славянскому. Здоровья моим родным и близким.

Не люблю длинные молитвы и славления. Поэтому стараюсь выражать мысли и желания коротко. Думаю, боги меня за это не осудят. Не чужие ведь, а родные, и потомков своих, если они живут по законам Прави, не обидят. Правда, далеко не все зависит от небожителей, особенно в Ночь Сварога. Так что приходится самим решать, что правильно, как бороться с врагами и в какую сторону вести народ, дабы он не пропал и не сгинул.

Опустив руку, я нащупал амулет, который висел на вбитом в бревно гвоздике. Он простой, зашитый в кожу камешек, речная галька с узором. Магией от него не разит, и силы в нем нет, однако выбрасывать его я не собирался. И когда смотрел на него, всегда вспоминал последний разговор с пленным шаманом венделей, который состоялся после моего возвращения из Киева, где венчался на царство Изяслав Первый.

Как раз выпал первый снег, и я спустился в подвал храма, где находился шаман. В тот же день, кстати сказать, из Волегоща прибыли витязи Яровита, которые должны были его пытать. Но они шаманом заняться не успели. Он был при смерти, так говорили целители храма, и когда я его увидел, убедился в этом лично.

Вендель лежал на деревянном настиле и был укутан в медвежью шкуру. Из горла у него вырывались резкие хрипы, а все лицо старика было покрыто потом. Еще немного и ему конец, я вовремя пришел, и шаман, увидев меня, прохрипел:

— Ты все-таки одолел своего врага... Даже мертвого... Значит, предки не ошиблись...

Я присел на табурет рядом с ложем шамана и усмехнулся:

— А еще раньше твои предки сказали, что я погибну. Разве не так?

— Зря смеешься... Духи они разные бывают и не всегда мы их понимаем... Одни говорят, что ты враг и нужно броситься на тебя... Вцепиться зубами в глотку и вырвать кадык... А другие шепчут, что ты последняя надежда нашего племени... Молодой ты еще... Не все тебе можно рассказать... Не поймешь... Да и времени нет... Жаль... Мне бы еще год пожить... Не судьба... Ухожу...

— Вижу, что уходишь, — я кивнул и спросил его: — О чем ты хотел со мной поговорить?

— Я умираю... И все мое племя сейчас умирает... Но дети... Они должны жить...

— Какие дети? О чем ты?

— Последние здоровые ростки наших родов... Когда мы рассорились с волхвами других славянских богов, то ушли на север... Мы были сильны и богаты... Нас было много... Корабли были и оружие... Но связь... Связь с богами утеряли... Даже великая Черная Мать не отвечала... Предметы... Они принадлежали богам, а потом нам... Мы забрали их, когда уходили... Думали, они нам помогут... Нет... Не помогли...

Услышав слова шамана, я напрягся. Много историй слышал про древние артефакты, которые остались от богов и хранились в храмах. Щит Яровита, стрелы Ярилы, блискавицы Перуна, зеркало Макоши, лук Зеваны, плащ Морены, рог Велеса, свирель Стрибога и многие другие вещи. Оружие, предметы обихода или простые безделушки. Каждая такая вещь обладала магической силой. Но большая часть затерялась в глубине веков и мало что уцелело. Что-то уничтожили враги, что-то украли воры, а многое было потеряно или забыто. За все время, что я находился среди венедов, довелось увидеть щит Яровита в Волегоще, Станицу, которую выносили во время сражений Северной войны, и Алатырь в храме Святовида. Больше ничего. И вот шаман говорит про артефакты. Могли они оказаться у венделей? Вполне. И если это так, было бы неплохо ими завладеть. Вдруг, они еще работают, и от них будет польза?

— Воды... — попросил шаман.

Я поднес к губам старика глиняную кружку с водой и дал ему напиться. Он утолил жажду, немного помолчал и продолжил:

— Моего народа уже нет... Ничего не изменить... Знаю это... Черная болезнь пришла и некому ее остановить... Но дети... Спаси их в обмен на то, что мы храним... Меняем жизни на древнее наследие... Дай слово... Слышишь?

— Слышу и клянусь, что спасу ваших детей в обмен на секреты и древнее наследие.

— На реке Питеэльв наше поселение есть... Оно одно такое... В верховьях... Там брат мой Гест... Покажи ему мой амулет... Скажи, что от Олафа... Последний привет... Он поймет и проводит тебя...

— И что дальше?

Шаман не ответил, а отвернулся к стене и понес бред:

— Ничего не изменить... Все кончено... Черный мор... Зараза... Это кара богов... Она настигла нас...

Потом он захрипел, несколько раз сильно дернулся и замер без движения. Навсегда. После чего я осмотрел его и в руке обнаружил амулет.

Шаман был осколком прежней эпохи, которая уходила. Этот вендель общался с духами и видел то, что не мог разглядеть обычный человек, и в современном мире ему места нет. Он это понимал, и перед смертью шаман, который изначально был нашим врагом, попытался что-то изменить. Вендель, который носил скандинавское имя Олаф, верил, что его народ умирает. Сколько там венделей осталось среди лапонов Норланда? Сотен пять вместе с женщинами и детьми. Это на пике. Да и те сильно ассимилировались с местными племенами. Так что если и есть у них дети, то немного. Помочь венделям придется, пока не знаю как. Но одно можно сказать сразу, мне придется отправиться в Норланд, на реку Питеэльв, чтобы отыскать Геста и древние артефакты. Разумеется, если старик не придумал их перед смертью. Но это вряд ли, потому что говорил он искренне.

В тот момент мне было жаль шамана, поскольку все меньше на Земле мистиков подобного уровня. В былые времена один из сотни общался с духами. Сейчас один из тысячи. А через пару сотен лет с ними будет говорить один на десять тысяч. Плохо это или хорошо? Трудно сказать. Однако мне повезло. Я человек двух эпох, видел ракеты, самолеты и автомобили, а так же волхвов, шаманов и колдунов. То есть могу сравнивать и проводить анализ различий между миром технологическим и миром мистическим. Можно даже трактат на эту тему написать. Вот только времени на это, как обычно, нет и в ближайшие лет пятьдесят его точно не будет. Больно много забот...

Подумав об этом, я усмехнулся. Оставил амулет, пусть висит на гвоздике, и задумался. Когда лучше всего отправиться в Норланд? Пожалуй, через пару недель вместе с князем Иваном. Он от владений в Норланде отказываться не собирается и правильно делает. Сам богатые северные земли освоить не сможет, надорвется, а вот дети его точно станут богатыми наследниками и настоящими князьями, которые, конечно же, будут подчиняться мне, словно вассалы. А иначе помогать им ни к чему.

Кстати, за эти две недели необходимо многое успеть. Отправить Андроника Врана и первых колонистов в Винланд, дабы они застолбили кусок земли и основали поселение. Обсудить с кузнецами Рарога вопрос вступления в Венедскую Гильдию Оружейников с сохранением моих секретов, в первую очередь пороха и пушек, которые есть только в набросках, чертежах и схемах. Еще раз поговорить с послами вождя Сомерледа и отправить в Ла-Манш очередную пиратскую флотилию под командованием Ранко Саморода. Посетить Волегощ и обговорить с князьями насущные проблемы Венедского Союза. А затем пообщаться с алхимиками, которые по моему совету начали проводить опыты (пока неудачные) с соляной кислотой, смешивают ее с диоксидом марганца и перманганатом калия, после чего получают токсичный хлор в виде газа.

Однако это все потом, а сейчас завтрак и обход владений...

Только я об этом подумал, как появился слуга. Наверняка, его послала Нерейд, чтобы позвать меня в трапезную, и он уже хотел постучать, но я сам открыл дверь и сказал:

— Скажи Нерейд, что сейчас приду.

Слуга, средних лет мужичок, беглый из племени моричан, смутился, нескладно пожал плечами и указал в сторону лестницы:

— Там воин... Говорит, что гость прибыл...

Странно, я никого не ждал и, отпустив слугу, спустился вниз. Здесь увидел посыльного и узнал, что в порт вошла старая лодья с двумя десятками варягов, которыми командует Яромир сын Тетыслава, и он просит принять его.

Вот кого точно не ожидал увидеть в своем логове, так это Яромира. В моей родной реальности князь племени ранов Тетыслав (Чеслав или Тешислав) предал веру предков и жрецов Святовида. После чего он присягнул на верность католикам и надел на шею крестик. А когда Тетыслав умер, его сменил близкий родственник, кажется, брат, Яромир, который вошел в историю под именем Яромара Первого. Однако, провалившись в прошлое, я узнал, что у Тетыслава, оказавшегося реальной исторической личностью, нет брата с именем Яромир. Зато так зовут его старшего сына, который, как и другие знатные представители племени венедов, обучался при храме и был любимцем верховного жреца Векомира.

Помню, как впервые встретился с Яромиром. Я изложил Векомиру свою версию истории и жрец сказал, что нет предопределения, а потом подозвал мальчишку, который крутился неподалеку и поддерживал сигнальный огонь на скале. Паренек был самым обычным, чистым и непорочным сорванцом, а звали его Яромир сын Тетыслава.

После этого я видел Яромира несколько раз и его жизнь, после того как отец мальчишки был убит за измену, меня не интересовала. Большинство венедов считало, что князь сражался с пиратами, и они его убили, то есть Тетыслав пал в бою с врагами, как и положено воину. Ну и, конечно же, Яромир думал точно так же и гордился своим отцом. Но кто его знает, возможно, он узнал правду. И что тогда, благородный юноша потребует поединка или правды? Возможно. Однако в таком случае его придется убить. Хотя, почему я сразу решил, что он дознался о том, как пал князь Тетыслав? Надо встретить гостя, поговорить с юношей и узнать о цели его визита. А только затем принимать какое-то решение.

Обычно я завтракал с близкими, с женой и детьми, в узком семейном кругу. Однако гость не из простых. Он не богат, ибо у Тетыслава были дети помимо Яромира. Поэтому юноше досталась только старая лодья с небольшим экипажем из преданных его семье воинов. Однако он потомок Вислава и сын князя. Следовательно, встречать его нужно с уважением, так заведено, и я велел пригласить его за мой стол.

Яромиру уже восемнадцать лет. По местным меркам взрослый человек и после взаимных приветствий, когда он сел за стол по правую руку от меня, я присмотрелся к нему внимательней. Прощупал его чувства и пришел к выводу, что он пришел не со злом. В его душе было волнение, словно он надеялся на удачу, и хотел что-то получить от меня. Но зла или затаенной обиды я не разглядел. Просто хороший воин. Смелый и сильный. Умный и хваткий. Настоящий варяг, с которым можно иметь дело.

Завтрак прошел быстро и после него вместе с гостем я поднялся в кабинет, где он на некоторое время замер. Понимаю его. Непривычно. Ведь что находится в покоях вождя варягов, воина и морехода? Оружие и трофеи, драгоценности и сундуки с хабаром, если он есть, броня и ложе в виде широкой лавки, которая накрыта шкурами. Вот и все. А у меня в кабинете удобный стол и стулья вместо лавки, книги и карты, широкое окно, из которого открывается вид на море, а так же стопка бумаг, чернильница и кучка гусиных перьев. Впрочем, оружие и броня тоже имелись: парочка арбалетов, метательные клинки, меч, кольчуга, щит и шлем. Ну и сундук, в котором было спрятано серебро, само собой, стоял в углу.

— Итак, — обратился я к гостю, — что привело тебя ко мне, Яромир?

Он помедлил, тяжело вздохнул и ответил:

— Когда умирал Векомир, я навещал его, и он сказал, что моя судьба в твоих руках.

— И это все? — я немного удивился.

— Да.

— И как ты к этому отнесся?

Яромир пожал плечами:

— Никак. Вскоре позабыл о словах волхва и попробовал отыскать свой путь в жизни. Пытался примкнуть со своим отрядом к войску Доброги, которое направлялось освобождать Бранибор, и не вышло. Доброга отказал, хотя он мне родич. Потом к Никлоту собирался пойти, и снова отказ. Почему так, не могу понять. Воины везде нужны. Но со мной никто не хочет иметь дело. Одни говорят, что молод. Другие, что отряд у меня небольшой. Третьи, что корабль старый и потому в дальний морской поход не берут. Вот тогда я и подумал, что прав Векомир, и прибыл к тебе.

Юноша не понимал, почему с ним никто не хочет связываться. Зато я это знал. Каждый князь или допущенный к нашим секретам человек, слышал о моем пророчестве, которое Векомир выдал за видения храмовых волхвов. Это секрет и по этой причине Яромира отшивали без объяснения причин или придумывая таковые. Нет к нему доверия, хотя он ни в чем не виноват. По крайней мере, пока. И со временем он сможет пристроиться самостоятельно, прибиться к вольной ватаге или пойти на службу к тому, кто не знает о предсказаниях. Однако Векомир этого не хотел, и упомянул мое имя. Значит, нужно держать Яромира рядом с собой. Хотя бы из уважения к покойному верховному жрецу.

— Так чего ты ждешь от меня, Яромир? — снова обратился я к нему.

— Что ты подскажешь, какой дорогой я должен идти, или приставишь к делу.

— А сам чего хочешь?

— Воевать. Могу на море, а могу и на суше.

— Сколько у тебя воинов?

— Двадцать три варяга.

— И старая лодья?

— Да.

— Денег, наверное, нет?

— Нет, — он покачал головой.

Решение я принял быстро:

— Могу предложить службу. Дашь роту на пять лет и будешь выполнять мои приказы.

— Это все, что ты можешь предложить?

— Больше для тебя ничего нет.

Яромир замолчал, пару минут размышлял и потом кивнул:

— Согласен.

Иного ответа я и не ожидал, потому что выхода у него не было. На земле он трудиться не станет, потому что воин, а не весин. Торговать не умеет, да и денег нет. Лодья старая, на ремонт нужны средства, а воины, того и гляди, разбегутся.

— Клятву дашь в полдень, в храме Яровита, — сказал я и добавил: — Ступай, Яромир. Пока время есть, обсуди с моими воеводами вопросы, какие у тебя есть. Они все объяснят. Может, еще передумаешь.

Слегка поклонившись, Яромир вышел, а я подошел к столу, развернул карту мира и задал себе вопрос:

"Куда же мне тебя направить, Яромирушка?"

Вариантов было несколько. К варогам для дополнительного обучения. К Корнею Жарко на север, сопли морозить и китов бить. С Иваном Берладником покорять лапонов и осваивать Норланд. В Винланд с Андроником Враном и поселенцами. Или в степь, где мне необходим венед, который сможет присматривать за степняками и черными клобуками. Нет. Пожалуй, молодого вождя отправлю с Ранко Самородом в Ла-Манш и далее в Аргайл, где Сомерлед собирает войска для покорения Гебридских островов.

Хм! Это хорошая идея. Яромир надеется, что ему починят корабль, и он отправится грабить католиков. Так и будет. Но в поход он отправится не на один сезон, а минимум на год. Для него это станет достойным испытанием на прочность, и он наберется опыта. Если выживет, конечно. А потом видно будет. Когда окрепнет, можно вернуть его обратно.

Определившись, куда отправится Яромир, я усмехнулся и потер ладони. Определенно, день начинается удачно.

Глава 2.

Волегощ. Весна 6658 С.М.З.Х.

Прогулявшись по тропе Трояна, я оказался в Волегоще, где меня встретили волхвы Яровита, и это были молодые венеды, не старше двадцати пяти лет. Неопытные, но рьяные.

Обычно волхвом мог стать служитель богов в возрасте сорока-сорока пяти лет. Человек уже пожил, многое повидал, знает цену словам и обещаниям, проводил обряды и набрал авторитет, досконально знает свое дело и понимает, куда он должен вести людей. Однако минувшие десятилетия ослабили влияние славянских культов, храмы родовых богов в запустении и простому люду нужны наставники, которых не хватало. Поэтому требования к волхвам резко снизились.

Старый Огнеяр и Войдан Лебедян, который в самом скором времени станет верховным жрецом Яровита в Венедии, стали активно продвигать молодежь и расширяться. Для этого они сократили сроки обучения, дали ведунам поблажки и набрали в дружину Яровита профессиональных воинов.

Разумеется, все это сказывалось на качестве. Новые люди, которые вливались в культ, многого не знали и не понимали. Однако они хотели приносить пользу своему народу, оставить след в памяти людей и ненавидели крестоносцев. Люди честные, прямые, сильные и лишенные экстрасенсорных способностей. Но они вдохнули в дряхлый культ, который находился на последнем издыхании, новую жизнь. Именно они, а не старые волхвы, ходили по отдаленным селам, славили родовых богов, строили новые капища и доносили до сородичей истину, что они не рабы, а потомки небожителей. А раз так, то нужно соответствовать. Быть сильным и крепким человеком, ничего не бояться, и жить по чести, по заветам предков.

В общем, это еще одно изменение истории, вызванное моим появлением в прошлом и, на мой взгляд, Огнеяр и Войдан поступали мудро. Они вовремя подстроились под новые времена и можно с уверенностью сказать, что культ Яровита в ближайшие сто лет не зачахнет. Точно так же как культы Святовида, Триглава, Велеса и Макоши. А вот насчет остальных я не уверен. Культ Ярилы практически уничтожен. При штурме Зверина погиб верховный жрец Ратша, а его ученики полегли в боях с германцами. Ну и кто будет отстраивать храмы Ярилы, а потом славить великого предка? Некому. Та же проблема у последователей Перуна, Радегаста, Поревита, Поренута и других, менее известных и значимых. Слишком мало их осталось и уцелевшие жрецы не стремятся набирать учеников, а сидят в святилищах, вспоминают старые добрые времена, тоскуют и ждут у моря погоды. А ведь так нельзя. Это противоречит самой сути свободолюбивых венедов. Но как сдвинуть с места старых волхвов и как заставить их шевелиться, мне неизвестно. Да и нужно ли это делать? Выживут сильнейшие, а остальные уйдут в тень. Как бы там ни было дальше, а договариваться с четырьмя культами проще, чем с двадцатью.

Впрочем, я отвлекся и нужно вернуться к тому, что происходило в Волегоще...

На дворе ночь. Молодые волхвы проводили меня в храм Яровита и оставили одного. Я свой, мне в святилище открыты любые двери. Следовательно, сопровождения не требовалось и, дожидаясь, пока разбудят Огнеяра, я прошел в главный зал храма и, молча, поклонился статуе Яровита. Отклика не было, великий предок сейчас далеко, не слышит меня и не видит.

Отвернувшись от статуи, я подошел к стене, на которой висел драгоценный артефакт, щит бога. До этого момента видел его только издалека, забавная вещица и не более того. А для жителей Волегоща это как череп очень уважаемого святого для христиан или знаменитая Туринская плащаница. Но, честно говоря, осмотрев щит, я пришел к выводу, что это новодел, которому не больше двухсот-трехсот лет.

Почему я так решил? Объясню.

Щит ростовой и неудобный, рассчитанный на богатыря, ростом свыше двух метров. Он слишком тяжелый, полностью сделан из меди и покрыт золотыми бляхами, которые во время боя станут отлетать. Металл изрядно проржавел, а ремни на щите сгнили. Но самое главное, в нем не было силы. Никакой. Ни доброй, ни злой. Просто ритуальная вещь и если и был у волхвов его щит, то это не он...

— Здравствуй, Вадим, — в зале появился Огнеяр и я обернулся.

Верховный жрец Яровита постарел. Тело сгорблено, ноги волочатся по полу, в руках посох, на который он опирался, волосы полностью седые, а руки, словно палки, тонкие и немощные.

— Здравствуй, Огнеяр, — я кивнул жрецу, подошел и поддержал его за локоть.

— Давай присядем, — он кивнул на лавку в углу.

Проводив жреца к лавке, я помог ему присесть и разместился рядом. После чего, начиная разговор, он сказал:

— Ты вовремя появился и хорошо, что раньше назначенного срока. Я еще с вечера к тебе голубя с письмецом послал, чтобы поторапливался.

— А что так?

— Неладно здесь.

— Якса воду мутит?

— Не он один. Тут такой клубок закручивается, как бы до крови ни дошло. Князья совсем ошалели, словно на них кто-то черный морок напустил. Сегодня Никлот с Будимиром сцепились, едва биться не начали.

— Чего они не поделили?

— Будимир из Виславитов, род старый, а Никлот из боевых бояр. Как династия Наконингов среди бодричей власть утеряла и данам продалась, так Никлот князем и стал. Ты про это знаешь?

— Знаю.

— Вот Будимир спесь и показал. Сказал, что должен сидеть выше Никлота, раз он потомственный князь и за ним Руян. А князь бодричей ответил, что он щенок и в настоящих битвах не бывал. Пока мы крестоносцев били, Будимир за морями прятался, словно трус. Слово за слово, дружинники подоспели и за мечи схватились. Но хорошо, что Доброга был неподалеку, унял князей.

— Это все?

Огнеяр поморщился:

— Это только начало. Дети Гриффинов объявились, кто-то из лесов выполз, а кто-то от ляхов прибежал. Говорят, что они за отцов не в ответе и потому хотят получить уделы, ибо княжичи. Кому городишко, а кому несколько деревень. Еще от Пиктайта гонец приплыл, просит разрешения выступить перед князьями. Новгородские ушкуйники на трех лодьях пришли, зачем и почему никто не знает. Ну и местные претенденты на княжеское корзно тут как тут, никуда не делись. Вокруг Ингваря наемные бойцы кучкуются, купцы бойцов наняли, чтобы княжича не убили. С Яксой крупный отряд головорезов. А Велемар княжеских дружинников собирает.

— А что Прибыслав?

— Умирает. Он уже ничего не соображает, бредит и постоянно какого-то Мирослава о прощении просит. Еще день-другой и помрет.

— А что насчет будущего князя скажешь? Кого поддержишь?

Он покачал головой:

— Не хочу в это вмешиваться. Устал.

— Нельзя оставаться в стороне.

— Нельзя, — согласился он. — Только кого поддержать?

— Велемара, конечно.

Огнеяр усмехнулся:

— Свою линию гнешь?

— Да.

— А мне ближе Ингварь. Малой совсем. Но за ним купцы городские, которые нам хорошо помогают. Они княжество сберегут, торговать станут и всем горожанам от этого выгода.

— Не о городе надо думать, а обо всем племени лютичей.

— Так я и думаю. Поэтому окончательного ответа никому пока не дал. Сход племени лютичей вечером будет, время еще есть.

"Намек понял, — промелькнула у меня мысль. — Если до схода Велемар навестит храм Яровита и пообещает жрецам поддержку, они встанут на его сторону. Это уже половина жрецов Волегоща, а за культ Велеса, которым управляет жрец Ведослав, мне сказать нечего".

— Кто еще кроме Доброги, Никлота и Будимира в город приехал?

— Больше никого. Всех завтра ждут. Рагдай Поморянский к полудню появится. Мстислав Выдыбай, Идар Векомирович, Войдан Лебедян, Зареслава, Лучеврат и Келогост. Сыновья Никлота, старший Вартислав и младший Прислав, оба с женами. Бояр и лучших витязей много приедет. В общем, весело будет, если князья друг друга не зарежут.

— Не должны.

— А мне на сердце неспокойно, — он тяжело вздохнул и продолжил: — Знаешь, Вадим, одержали мы над врагами великую победу. Собрались с силами, забыли старые обиды, встали плечом к плечу и разбили крестоносцев. Казалось мне, что после этого люди станут лучше, сильнее и добрее, перестанут лгать, воровать и говорить про соседей гадости. Но ожидания не оправдались. Слаб человек и князья у нас под стать рядовичам. Нужно общее дело делать, оборону крепить и быть вместе, а они каждый о своем уделе думают. Вот соберутся завтра все князья, и начнется дележка. Вождя лютичам выберем, тут я спокоен, и неважно кто это будет, общий язык с любым найдем. А кто великим князем Венедии станет? Вот это вопрос, так вопрос.

— Наверное, Никлот.

— Нет. Он не хочет быть великим князем.

— Ты так думаешь или знаешь?

— Знаю. Говорил с ним вчера.

— А почему так?

— Обязанностей много, а настоящей власти нет. Никлот свои разоренные города отстраивает. Для него это важнее всего. Потому и не хочет садиться на великокняжеский стол.

— Тогда вождем Венедии станет Рагдай.

— Я тоже так считаю, поскольку Будимир молод и горяч. Однако Рагдай не справится. Великий князь должен быть политиком, а он воин до мозга костей. Витязь, что с него взять? В битве герой, а управлять ему трудно. Поэтому он фигура временная. Хорошо бы вместо Прибыслава тебя великим князем сделать, мы с Векомиром когда-то про это говорили. Только сейчас это невозможно. Тебя многие знают и уважают, дружина у тебя хорошая и серебро в казне водится. Но ты не потомственный князь и не вождь племени. Так что дорога наверх для Вадима Сокола пока закрыта. Зная тебя, могу сказать, что если захочешь, то сменишь Рагдая. Ты думал об этом?

— Да.

— Это хорошо. А хочешь быть великим князем?

— Нет. Однако, если не найдется никого лучше, придется.

— И это тоже хорошо, что к власти не рвешься, — Огнеяр усмехнулся и задал новый вопрос: — А вообще как у тебя дела, что нового?

— Хвала пресветлым богам, все в порядке. Жены и дети здоровы. Город растет. Спускаются на воду корабли. Дружина тянет службу. Доход имеется...

В этот момент я прервался, поскольку заметил, что голова Огнеяра опустилась на грудь. Он заснул. Разум у старика крепкий, а вот организм его подводит, не выдерживает нагрузок и отключается.

"Уходит старая гвардия", — с тоской подумал я, вспоминая Векомира, верховного жреца Святовида, который умер в прошлом году. После чего встал и покинул зал. На выходе подозвал юнака, ученика в храме, и велел отнести Огнеяра в его покои.

Юнак, кивнул, позвал друга, и они отправились выполнять поручение, а я вышел из святилища и встретился со своими дружинниками. Небольшой шнеккер с варягами и варогами под командой Хорояра Вепря заранее был отправлен в Волегощ. Поэтому я не один.

Хорояр доложил о том, что происходит в городе. Но ничего нового я не узнал и направился в дом Велемара, с которым предстояло серьезно поговорить. Выбор нового князя внутреннее дело лютичей, но, как уже отмечал, у меня тоже есть свой интерес.

Велемар жил в центре города, невдалеке от святилища Велеса. Дом у него большой и богатый, во дворе напряженные дружинники, которые раньше служили Прибыславу, и он встретил меня, словно дорогого гостя. С ним мы просидели до самого рассвета и расстались союзниками. После чего он помчался в храм Яровита, договариваться с волхвами, а я на постоялый двор. Там переоделся, умылся, позавтракал, немного отдохнул и снова вышел в город, дабы встретиться с людьми, от которых зависит существование Венедского союза.

Одна встреча за другой. Знакомых у меня много и с каждым хотелось пообщаться. А кое-кто сам искал меня, поскольку считал, что я могу дать ценный совет. Обо всех, с кем в тот день виделся, говорить не стану. Это долго. Поэтому остановлюсь на самых интересных моментах.

Сначала посетил Никлота.

С ним обсудили выборы князя лютичей и великого князя Венедии. Он становиться во главе союза славянских племен не собирался и подтвердил это. Затем сказал, что его люди, в основе это купцы и ремесленники из Зверина, поддержат Велемара. После чего князь попросил об услуге.

Он хотел отправить на летнюю охоту к европейским берегам пару кораблей. Суда есть и воины имелись. Но не было вождя, и потому его флотилия должна стать частью моей эскадры. А мне-то что? Я не отказал. Чем больше воинов и кораблей, тем больший урон мы нанесем врагу. Ранко Самород флотоводец бывалый, так что справится.

А еще ему были нужны контакты с русским царем Изяславом Мстиславичем. С моей стороны резонный вопрос. Зачем? На что был получен честный ответ. Никлоту требуются переселенцы, которых он посадит на опустевшие земли, и после смерти Векомира он стал сомневаться, что Венедский Союз выдержит удар очередного Крестового похода.

Вот такие дела. Невеселые.

Один из главных вождей Венедии сомневался в своей силе и уже начал искать место, куда можно отступить. Но его можно понять. Вести из Европы приходят тревожные. Среди князей нет единства, и племенной союз ободритов в минувшей войне понес самые большие потери. Из пяти мужчин, которые вышли на бой с крестоносцами, домой вернулись только двое и один из них калека. Почти все города ободритов сожжены. Казна Никлота, несмотря на богатые трофеи, пуста. В дружине после очередного набора всего триста пятьдесят всадников и в основном это слабо подготовленная молодежь. А ведь были времена, когда конница бодричей считалась лучшей в Европе. Князь от меня свои мысли не скрыл, и я пообещал поддержку. Если будет отправлено посольство в Киев, постараюсь сделать так, чтобы посланцев Никлота приняли без проволочек.

Впрочем, уход племенного союза ободритов на Русь не единственный вариант. Есть Винланд, самые дальние земли. А так же ничейные территории поближе. Например, Норботтен, Норвегия и Финляндия. Да и не факт, что Никлот оставит родину. Пока он только думает и перебирает варианты. Наводит мосты дружбы с соседями, возвращает домой вынужденных переселенцев, которые бежали от войны, и продолжает восстанавливать свою столицу.

От Никлота отправился к Рагдаю Поморянскому, но был перехвачен Идаром Векомировичем, который двигался из порта на постоялый двор. Что характерно, не один, а вместе с несколькими ушкуйниками. Оказалось, что это он пригласил новгородцев в Волегощ.

Пришлось задержаться, дабы поговорить с хозяином острова Борнхольм и Векомирович, старый товарищ, меня удивил. В отличие от Никлота он не сомневался в том, что венеды выстоят. Наверное, это связано с тем, что он островитянин и крестоносцы, которые находились на материке, его не пугали. Идар мореход, он знал о Винланде и думал о будущем. Добираясь к заокеанским колониям, которые венеды собирались развивать, наши мореходы делали три основных остановки. На Фарерских островах, в Исландии и в Гренландии. Пока нас там привечают. Но как долго это будет продолжаться? Неизвестно. Поэтому Идар собирался основать на Фарерских островах и в Исландии свои портовые фактории, за которые, если необходимо, он был готов воевать с местными жителями, потомками норгов и шотландцев. А главной ударной силой Идара станут ушкуйники. Они, конечно, долгое время тайну Винланда хранить не смогут. Однако рано или поздно она все равно перестанет являться таковой, а карт у них нет. Нам бы пять лет выиграть, а потом уже все равно. Закрепимся на новых землях, а затем вдоль Исландии и Гренландии будут рыскать наши морские волки, которые перехватят любого, кто поплывет на запад по проторенному маршруту.

Таковы были его планы. После чего Идар поинтересовался моим мнением, и я его намерения одобрил. Правильно мыслит, мужчина. С дальним прицелом в будущее. В любом случае поток колонистов будет только возрастать. Кораблей в караванах много. Нужен ремонт и припасы, а фактории принадлежат Векомировичу. Отсюда постоянная прибыль.

Расставшись с Идаром, я все-таки отыскал Рагдая, князя поморян, и застал его в глубокой тоске. Он уже понимал, что придется стать великим князем и это его не радовало. Как и любого честного человека, который понимает, что на его плечи ляжет ответственность за судьбы сотен тысяч людей. Хотя отказываться от номинального лидерства в Венедии он не собирался, ибо так его воспитали.

Витязь необычный человек. В нем от природы есть ядро силы, которую он способен пробуждать и благодаря этому менять реальность вокруг себя. Это Воин с большой буквы и чем больше таких людей в племени, тем оно сильнее и крепче. Вот только Рагдай очень прямолинейный. Станет двигаться по проторенной дороге и может надорваться. Хотя не все так плохо. Ведь он не один. Есть волхвы, князья и другие витязи, которые готовы пожертвовать личными интересами ради общественного блага. Таких людей не очень много, но они есть и помогут великому князю. Взять хотя бы меня. Я всегда буду неподалеку и окажу ему любую поддержку. Могу воинами и кораблями, серебром и секретами, а самое главное сведениями о замыслах наших врагов и советами. Разумеется, если Рагдаю это будет нужно.

Именно об этом мы говорили, и князь поморян, выслушав мою речь, улыбнулся. После чего сказал, что именно таких слов он от меня и ожидал.

Только расстались с Рагдаем, сразу новая встреча. На этот раз с Доброгой. Ставший верховным жрецом Святовида витязь собирался направить в Европу несколько диверсионных групп, и я хотел послать вместе с ними варогов. Два десятка юных воинов уже готовы стать германцами, ляхами, венграми и франками. Как и другие вароги, которых я отправлял на Русь и в Константинопль, они обживутся среди чужаков, создадут шпионские сети и обрастут связями. Пройдут десятилетия, и кто не погибнет, тот займет определенное положение в обществе, станет для европейцев своим и принесет пользу Венедии. Я в этом не сомневался и Доброга тоже. В вопросе того, что нужно развивать внешнюю разведку, мы единомышленники. Кстати это не единственная группа для Европы. Еще одна будет высажена с кораблей Ранко Саморода в Англии ...

В общем, день прошел в суете и беготне. Наступил вечер и на городской площади собрались самые лучшие люди племенного союза лютичей. Причем многие ожидали беспорядков и столкновений. Однако выборы князя прошли на удивление легко. В первую очередь по той причине, что на сходе присутствовали венедские вожди, а охрану площади взяла на себя Священная Дружина Яровита. Поэтому после всех положенных обрядов были представлены люди, которые претендовали на звание князя лютичей, и Якса из Копаницы взял самоотвод. С ним поговорил Доброга, которому шпреванский вождь многим обязан, и Якса, крепкий пожилой мужчина, решил не рисковать. А то ведь можно и голову потерять, поскольку я был не единственным, кому не понравилось очернение Прибыслава.

Выбор простой. Либо Ингварь. Либо Велемар. Племянник Прибыслава человек уже взрослый и авторитетный. Был послом в Новгороде и Киеве, воевал с крестоносцами и не раз проявлял героизм. А ко всему этому его поддержали князья и почти все жрецы. Сходотаи об этом уже знали и назвали своим князем Велемара. После чего на площадь принесли широкий деревянный щит, на который посадили нового князя, и затем через весь город его понесли в храм Яровита.

Велемара унесли. Площадь опустела и в просторном доме, который принадлежал ободритскому купцу Бориславу Теничу, собрался другой сход. Пришла пора выбирать великого князя, и собралось полсотни человек. Князья, жрецы, знатные бояре и члены ОБК, то есть люди, которые имели реальную власть и могли принимать решения. Времена копного права, когда народ единогласно выбирал правителя и определял политику, уходят в прошлое. Можно позволить простолюдинам немного покричать на площади, как сегодня. Но только покричать. А на самом деле все важные и ключевые вопросы решаются без вмешательства народа.

Итак, выбор великого князя Венедии. Сюрпризов не было — им стал Рагдай Поморянский, витязь Триглава и благородный воин. Решение принято единогласно, раз нет другой кандидатуры, и столица Венедии перемещается из Волегоща в Волин, который сейчас является главным городом племенного союза поморян. Но это только административная столица, а сердце Венедии, конечно же, в Арконе, где в храме Святовида великий князь Рагдай получит благословение богов.

Рагдай поблагодарил за доверие и дальше, после того как все жрецы кроме Доброги и Войдана удалились, сход повел уже он. Долго сидеть никто не собирался, и потому вопросы решались быстро.

Во-первых, Никлот просил выделить финансовую помощь. Кто сколько может, дайте на восстановление порушенных крепостей и городов. В общей казне Венедского Союза пусто. Что было от общих трофеев, еще в прошлом году потратили. Серебро, которое выделялось из казны жрецов, тоже ушло, а постоянных фиксированных налогов нет. Ну и кто готов оторвать от сердца гривны и монеты? Таких оказалось немного. Рагдай пообещал выделить триста гривен. Будимир, который унял спесь, решил дать столько же в золотых "кораблях", которые печатали на Монетном Дворе города Ругарда. Мстислав Выдыбай даст двести гривен. Ну и Доброга, как верховный жрец Святовида, имеющий право распоряжаться казной волхвов, передаст ободритам тысячу гривен. Плюс к этому решили сроком на один год наложить на венедских купцов небольшой налог, который принесет дополнительный доход в пару тысяч гривен, и эти средства тоже будут переданы Никлоту. Как ни крути, все это хорошая поддержка ободритам.

Во-вторых, раз уж заговорили про общую казну, которой распоряжается великий князь, решили собрать при ОБК небольшую группу. От каждого княжества по одному человеку. Задача — разработать закон, который позволит собирать со всех племен гривны на общее благо.

В-третьих, провели дополнительное административное деление. Есть четыре племенных союза (княжества): ободритов, лютичей, поморян и ранов. Но добавилась еще Зеландия, в которой правит Мстислав Выдыбай, и потому все признали, что это пятое княжество в Венедском Союзе. К Зеландии, кстати, относится Борнхольм, моя колония на берегах Студеного моря и колония в Норланде. А помимо того есть шестое княжество, владения Яксы, отбитый у германцев Бранибор и владения Северной Марки. И его тоже признали. Хотя в жизнеспособности этого княжества все сильно сомневались. Один хороший толчок со стороны германцев и посыплется Якса, а затем отступит в земли лютичей, князем которых он так хотел стать.

В-четвертых, Идар Векомирович уведомил совет о своем намерении совершить поход к Фарерским островам и в Исландию. Однако к этому отнеслись равнодушно. Про Винланд знали немногие, из присутствующих полтора десятка, но даже этих людей поход Идара пока не интересовал. Хочет погулять по морям? Пусть идет. Это его личное дело.

В-пятых, приняли посла, который прибыл от Пиктайта. Вождь пруссов передавал всем привет и заверял в своей дружбе. Но при этом его посланник держался весьма заносчиво, что не понравилось венедам. А в конце своей речи он дал понять, что Пиктайт уничтожит любого, кто попытается помочь прусским волхвам, которые выступили против него. Что произошло с Пиктайтом? Многие подумали, что некогда славный боевой вождь тронулся умом. Но пока решили с выводами не торопиться, ибо других проблем хватает, и влезать в дрязги пруссов никто не собирался. Князья точно не полезут. Разве только жрецы, которые, как я узнал от Доброги, все-таки послали в Трусо воинов. Немного, три десятка. Однако это были витязи, которые сами могут Пиктайта прикончить, а потом народу объявят, что он умер от простуды.

В-шестых, был поднят вопрос о молодых Гриффинах. Всего их пять, четыре молодых парня и одна женщина. С молодняком все понятно, дети Ратибора и Свантибора, которые выступили на стороне ляхов и погибли. Этим наследникам никто и ничего давать не собирался. Впрочем, как и выгонять. Пусть сами себе дорогу по жизни пробивают, тем более что у некоторых есть дружинники. За ними присмотрят, но препятствий чинить не станут. А вот с женщиной сложнее. Звали ее Воислава и она была дочерью Вартислава Гриффина. В свой черед вышла замуж, за Прибыслава, старшего сына Никлота. А после его гибели на поле боя вернулась в родовые земли, где ее никто не ждал. Вот она и попросила выделить ей из отцовского удела несколько деревень. Вопрос вроде бы простой. Да вот проблема, уделы Гриффинов уже давно поделены, платят оброки князю, и возвращаться под старых владельцев, пусть даже это будет Воислава, не хотят. Что делать и как поступить, дабы все было по чести, непонятно. Поэтому решили оставить решение данного вопроса на усмотрение Рагдая.

На этом совет был окончен. В следующий раз соберемся уже осенью, если не произойдет ничего чрезвычайного, и вместе с Идаром я вышел в город.

Светало. Где-то вдалеке шум, не тревожный, а праздничный. Видимо, горожане отмечали избрание князя. Все спокойно. Однако в этот момент у меня защемило сердце, и я даже слегка застонал.

— В чем дело, Вадим? — спросил меня Идар.

— Не знаю, — я покачал головой.

— Может, к целителю тебя отвести?

— Не надо, уже прошло.

На мгновение я замер и полной грудью вобрал напоенный солью морской воздух. Полегчало. Но сердце не зря сжалось. Это предчувствие беды и знак того, что произошло нечто нехорошее.

Мы с Идаром покинули дом купца и направились к постоялому двору. Добрались до него и решили перед сном выпить немного медовухи, поговорить и обсудить события минувшего дня. Однако не успели. Только налили в кружки пахнущий медом напиток, как прибежал гонец с недобрым известием. Полчаса назад скончался князь Прибыслав. А на рассвете появился другой гонец и опять с плохими вестями. Верховный жрец Яровита старый Огнеяр ночью лег спать, а утром не проснулся. Целители говорили, что у него отказало сердце, и он умер легко.

Что тут сказать? В одну ночь избрали князя и великого князя, а потом потеряли двух уважаемых венедов. Все люди смертны и только я, если верить моему небесному покровителю, буду жить сотни лет. Разумеется, если меня не сожгут на костре, не проткнут мечом, и не утопят в море.

Глава 3.

Река Саксагань. Весна 6658 С.М.З.Х.

Теплый весенний день. Поджав ноги и слегка прикрыв глаза, я сидел на ковре в продуваемом свежим ветерком шатре, который стоял на берегу Саксагани, и размышлял...

В Волегоще я не задержался. Прибыслава и Огнеяра положат на погребальные костры без меня и души славных венедов отправятся в Ирий. А мне снова пришлось выйти на тропу Трояна. Вот только отправился я не домой, а в Киев, где встретился с Изяславом Первым, царем Всея Руси.

Русский государь моему появлению обрадовался. Он задумал поход на Галич и приглашал присоединиться к его армии. Нельзя дать Владимирко Володаревичу время на укрепление обороны. Поэтому Изяслав торопился, созывал в Киев верные полки и, конечно же, собирался привлечь степняков. В частности мою орду, приднепровцев хана Бачмана и побужских кочевников.

По его замыслу наступление на Галицко-Волынское княжество будет вестись по трем направлениям. Одна армия двинется от Пинска, в составе ополчения Полоцка, Новгорода и Турово-Пинского княжества, и поведет ее сын царя Мстислав, который ударит по Владимиру-Волынскому. Вторая армия, самая большая, пойдет от киевской крепости Каменец под командой самого царя и прямиком направится к Галичу. Третья армия — объединение степняков, которых возглавит хан Бачман, а я при нем глаза и уши Изяслава, и это войско должно блокировать все галицкие города и крепости на Днестре. А потом, возможно, дойдет до границ Византии, раскатает в блин прикормленных императором Мануилом Комниным придунайских половцев, и не даст ромеям перебросить в Галич подкрепления.

План неплохой. Однако я в этом году в степи воевать не собирался. Орда у меня пока неокрепшая, костяк есть, но небольшой, и идти в поход опасно. Можно повести воинов в Галич, а вернувшись, узнать, что орды больше нет, ибо все разгромлено, разбито и разворовано. Поэтому я ответил отказом.

Изяслав, услышав ответ, прищурился, а потом ткнул указательным пальцем мне в грудь и сказал:

— Признавайся, ведун, куда намерен ударить?

— Слово чести, государь, — я широко улыбнулся, — этот год моя орда будет жить в мире.

— Не хочешь говорить, — он опустил руку и кивнул: — Понимаю, тайна. Ну и ладно, молчи.

"Думай, как хочешь", — я решил не спорить с царем, и спросил его: — Государь, венгры на помощь придут?

Изяслав моментально помрачнел и покачал головой:

— Нет.

— Гезу Второго ромеи в оборот взяли?

— Да, — он тяжело вздохнул и добавил: — Муж моей сестры Геза молод, но умен и знает, кто его настоящий союзник. Не раз он присылал нам своих рыцарей, однако в этот раз помощи от него не будет.

— Отчего же?

— Ромейская партия при королевском дворе резко усилилась и венграм не выгодно ссориться с императором. Мануил стал дружить с католиками, германским королем Фридрихом и папой римским. Поэтому, лишь только венгерские войска двинутся в сторону Галича или Константинополя, как на них обрушатся со всех сторон. Ромеи, германцы, итальянцы и поляки. Но мало того. Послы императора смогли склонить на свою сторону мать Гезы, старую королеву Илону, и ее брата Белоша, который является командующим королевскими войсками.

— Видать, они весьма влиятельны?

— Очень. По сути, именно они управляют королевством. Геза стал королем в одиннадцать лет, после смерти отца-пьяницы. И если бы не они, убили бы мальчишку.

— А чем же ромеи смогли старую королеву и ее брата купить?

— Илона и Белош сербы, дети жупана Рашки, которую мы иногда называем Расия. Сейчас в Рашке правит их родной брат Урош Примислав. Он вассал ромейского императора, но хочет стать независимым государем. Вот родня ему и помогает. Мануил Комнин знает, что венгры готовы придти на помощь Урошу, но воевать хитрый ромей не собирается. Он договорился с Илоной и Белошом о том, что в самом скором времени его воины покинут Рашку. А пока он дозволяет венграм грабить и покорять независимые племена, которые не подчиняются Урошу Примиславу. То есть его войска мешать захвату земель не станут.

— И венгры поверили?

Изяслав кивнул:

— Поверили и пока император свое слово держит. Он уже отводит полки из Рашки и его чиновники чертят новую границу. А венгры в это самое время увеличивают владения в Боснии и Славонии. Попутно и Урошу Примиславу с хорватами кое-чего перепадает. Так что все довольны. Даже император, который отправляет высвободившихся воинов на восток.

— На восток? — уточнил я. — Может быть, в Галич?

— Именно на восток, а в Галич направлены наемники и ненадежные солдаты столичного гарнизона, которых подозревают в заговоре.

— Значит, Мануил Комнин собрался воевать не только с тобой, но и против сельджуков?

— Судя по всему, да. Недавно весточка из Константинополя прилетела, что султан Арап, ставленник ромеев, сверг султана Масуда. Однако сил, чтобы окончательно подавить сопротивление тех, кто не согласен признавать его власть, Арапу не хватает, и он просит императора о помощи. Разумеется, за это нужно чем-то расплатиться и он вернет ромеям часть завоеванных территорий.

"А я об этом ничего не знаю, — промелькнула мысль. — Непорядок, а у меня, между прочим, в Константинополе есть агенты. Хотя чему я удивляюсь? Связь не налажена. Донесения в Киев приходят не регулярно, от случая к случаю. И мои агенты живут среди ромеев меньше года. То ли дело царь. Его семейство десятки лет в Миклагард шпионов засылало. Поэтому не стоит поминать моих разведчиков дурным словом. Всему свой срок. Со временем я тоже буду получать свежие вести быстро и своевременно. А может, проложу дорожку в Константинополь по тропе Трояна и сам к императору и патриарху в гости зайду. По-соседски, чтобы им не скучно было".

Тем временем царь Всея Руси снова спросил меня:

— Так куда ты собрался в поход, ведун?

Опять я улыбнулся и промолчал, только плечами пожал. Не объяснять же ему про Норланд, тропу Трояна и постоянную угрозу со стороны крестоносцев? Не время и не место, да и человек не простой. А Изяслав, который в тот день был в хорошем настроении, махнул рукой:

— Можешь не отвечать. Я уже догадываюсь, куда ты направишь воинов.

— И куда же, государь?

— Наверное, в Крым. Там есть, что взять. Корчев, Сурож и Корсунь. Города богатые, а половцы до них никак не доберутся. Могут налететь и пограбить окрестные села, а на стены влезать степняки пока не научились. Ты другое дело. Опыт есть, и у тебя может получиться. Или, может быть, ты пойдешь на Тьмутаракань?

— Ты не прав, государь.

— Ну-ну... — он усмехнулся. — Посмотрим...

Изяслав кивнул в сторону двери. Аудиенция окончена, и я его покинул. После чего встретился со своими людьми, которые постоянно находились в Киеве, и навестил Климента Смолятича, духовного лидера Руси.

День пролетел быстро, а ночью я снова вышел на тропу Трояна и перебрался в степь. Доклады принимать не стал, а упал на походную постель в шатре и заснул...

Спокойный здоровый сон восстановил мои силы, все-таки третьи сутки уже на ногах. Настроение с утра было неплохое, и я принял тех, кто от моего имени, по Слову Сокола и старым обычаям управлял ордой. Это Юрко Сероштан, командир черных клобуков, которые обитали в крепости возле выхода с тропы Трояна. Это Девлет Кул-Иби, молодой вождь рода Гэрэй. Это Аслан-бильге, старейшина рода Гэрэй. И это Торэмен-бек, старейшина рода Капаган. Каждый отвечал за свое направление, и пока они с задачей справлялись. Орда не голодала. Никто не тревожил раскинувшиеся вдоль Саксагани становища налетами, и приходили новые рода, которые были готовы признать мою власть. Пастбищ хватало и люди славили своего вождя, то есть меня, который хоть и пришлый, но дал племенам спокойствие.

Короче говоря, все хорошо. По крайней мере, пока. В любой момент мы могли двинуть в поход тридцать пять сотен степняков, не считая черных клобуков, которые служили за серебро, и это немалая сила. Против соседей, Бачмана или его деда по матери хана Боняка, если каждый поднимет всех своих воинов, нам, конечно, не выстоять. Но отбить наскоки диких половцев, которые небольшими группами перемещались по всему Дикому полю, или прикрыть отступление женщин с детьми, мы могли.

С наместниками, так я назвал управляющих ордой помощников, общались до полудня. А потом еще час я говорил с Торэменом, который напомнил о смотринах невест. Степняки хотели, чтобы я породнился с ними. Обычай древний и еще в прошлом году я дал согласие. Смотрины решили проводить весной, но возникла заминка. Перед этим я собирался навестить Норланд и это отнимет у меня минимум месяц, а то и больше. По этой причине дату пришлось перенести на первый летний месяц.

Старейшина спорить не стал и когда мы все обговорили, я хотел его отослать. Однако он сказал:

— Мой хан, есть еще одно дело.

— Какое?

— К нам едут послы. Завтра будут здесь.

— Почему раньше не сказал?

Он хитро прищурился и слегка качнул головой:

— Старый стал, забыл.

Конечно, ничего он не забыл. Скорее всего, первый про послов узнал, даже раньше дозорных, которые патрулировали степь и подчинялись Девлету Кулибину. Просто решил лишний раз показать свою нужность и полезность. Все просто. Поэтому я кивнул и задал вопрос:

— Откуда послы?

— От хана Ковтундея, сына Атрака. Он повелитель половцев, которые кочуют по Дону.

— И чего он хочет?

— Мне не ведомо. Но послы едут с миром и посетят не только нас. Может быть, хан Ковтундей тебя и других ханов в поход позовет.

— Посмотрим. А что вообще про него рассказать можешь?

— Про Ковтундея известно немного. Он недавно ханом стал, воин хороший, но большего сказать не могу. А вот его отца Атрака я знал. Как и дядю, славного Сырчана. Про них степные певцы даже песню поют.

— Вот как? И о чем они поют?

— Когда злой русский князь Владимир Мономах, а потом его сын Мстислав, начали наступление на степь, много половецких аилов и куреней было разбито и разграблено. Орды рассыпались под его ударами, словно глиняные кувшины под молотом кузнеца, и не было спасения от русских дружинников. Для нас все было плохо и когда погиб хан Шарукан, его дети Сырчан и Атрак откочевали за Дон к кавказским горам, где разделились. Сырчан остался в степи, а Атрак, по приглашению грузинского царя Давида, прозванного Строителем, с отборными воинами перешел горы и поселился в благословенных землях, где сельджуки вырезали все население.

Прошли годы. Атрак и его батыры стерегли границы грузин и отбивали наскоки сельджуков. Жилось им легко, сытно и привольно. Позабыли они родину и не желали возвращаться обратно. А Сырчан помнил о своем единоутробном брате и хотел, чтобы он вернулся. Поэтому направил к нему певца Орева, которому велел взять с собой траву евшан (полынь).

Атрак встретил Орева, словно дорогого гостя, и певец стал петь ему о родине и степях, а потом попросил направить коня в земли отцов. Но непреклонен был Атрак, и тогда Орев достал евшан и запах степей вернул хану разум. Он немедленно собрался и поскакал на родину, где его встретил любимый брат...

— Да, — я качнул головой. — Интересная история.

— Я таких историй много знаю.

— Потом расскажешь. А сейчас иди и подготовь послам достойную встречу. Не мне тебя учить, как и что нужно делать.

— Будет исполнено, мой хан...

Старейшина покинул шатер. После чего я остался один и, глядя на реку, вспомнил встречу с царем и подумал о том, что в его словах есть определенный резон. Я могу взять под контроль крымские города, и не просто разграбить их, дабы лишить ромеев опоры и доходов, а стать владетелем Херсонеса (Корсуни), Сугдеи (Сурожа), Корчева и Тьмутаракани (Таматархи). Только сил для этого мало. Хотя идея неплохая и перспективная, а значит забывать про нее не стоит...

Всерьез поразмыслить над захватом Крыма и Тьмутаракани не получилось, поскольку меня отвлекли.

Примчался Девлет и доложил, что в одном конном переходе от моей ставки идет бой. Об этом сообщили дозорные патрульной группы.

Кто и с кем дерется, непонятно. Рубятся два отряда. В одном шесть-семь десятков. В другом около двухсот. Схватка происходит на юге, то есть там, откуда должны прибыть послы Ковтундея.

Как поступить? Я не сомневался. Приказал поднять двести черных клобуков из крепости, а так же всех воинов, кто находился в главном становище орды, и взять заводных лошадей. Идем к месту боя, посмотрим, кто дерется, а потом, если понадобится, вмешаемся. Скорее всего, байгуши, дикие кочевники-грабители, рыскали по степи и напоролись на послов. Решили их ограбить, и начался бой, который к моменту нашего появления на месте боестолкновения мог уже закончиться. Все-таки расстояние немалое, ибо один конный переход равняется двадцати четырем километрам. У разных народов свои единицы измерения, но этот стандарт в переводе с верст именно таков. Когда Российская империя в моей исторической реальности расширялась в сторону Кавказа, казачьи станицы ставили именно на такой дистанции. Поэтому между кубанскими станицами Кавказской казачьей линии, как правило, ровно двадцать четыре километра.

По коням! Сборы были недолгими, черные клобуки к бою всегда готовы, и наш отряд помчался на юг. На ходу в него вливались десятки и полусотни степняков, а так же дозорные, которые вели к цели. Двигались мы быстро и к вечеру оказались на поле боя. Как я и предполагал, на послов напали дикие половцы, которые никому не подчиняются, и людей хана Ковтундея уже перебили. Степные разбойники гонялись за отбившимися лошадьми и собирали хабар. Они разбрелись, расслабились и в этот момент появился наш отряд.

— Девлет! — я окликнул Кулибина.

— Мой хан!? — приподнявшись на стременах, он посмотрел на меня.

— Байгушей бить! Командуй!

Он кивнул и взмахнул рукой, а затем начал отдавать приказы. Воины быстро пересели на заводных лошадей и, оставив на месте коноводов, помчались в бой. В центре черные клобуки и полусотня молодых гэрэев. Остальные начали охват байгушей с флангов. При мне, на невысоком холме, остался резерв, три десятка русичей.

С дикими криками и боевыми кличами, стреляя из луков, сотни моих всадников налетели на диких половцев, которые не успели собраться в кулак, и они, не выдержав удара, разлетелись в разные стороны. После чего байгуши мелкими группами попытались просочиться в степь и один отряд в полсотни клинков, проскочив мимо гэрэев, вылетел на нас и начал движение мимо холма.

Я не хотел боя. С прошлого года не доставал из ножен меч ради схватки. Однако бой сам искал меня, и уступать беглецам дорогу я не собирался.

Броня на мне простая, кожаная. Конь свежий. На голове круглый степной шлем с меховой оторочкой. Слева кавалерийский щит. Из оружия пара кинжалов и стальной меч. Воины из охраны вооружены лучше. Они успели вздеть брони и многие, в дополнение к мечам, имели копья и тугие луки.

Молча, приподняв правую ладонь, я указал воинам на степняков и они меня поняли. Кто имел луки, послал в противника стрелы. По два-три выстрела сделал каждый и треть метательных снарядов задела людей или лошадей. Беглецы удирали беспорядочной толпой, прикрывая командира, а стрелы добавили хаоса и когда они оказались от нас в сотне метров, я взмахнул рукой. Пошли!

Скатившись с холма и набирая скорость, мой отряд налетел на половцев, и я сразу нацелился на вожака. Он был в добротной кольчуге, как у русских дружинников, и неплохо вооружен. Лица не разглядеть, оно закрыто шлемом с нащечниками, да и неважно это. Он мне нужен как свидетель того, кто перебил послов Ковтундея. А то лишние проблемы с соседями, пусть даже дальними, не нужны. Здесь моя земля, пока орда кочует вдоль Саксагани, и за все, что в этих краях происходит, отвечаю я. Раз уж назвался ханом.

Приподнявшись на стременах, косым ударом я свалил степняка, который прикрывал вожака. Клинок рассек ему шею, и он вывалился из седла, а мой конь грудью ударил вражескую лошадь, и животное отскочило в сторону. Дорога свободна.

— Стой! — закричал я командиру диких половцев, который попытался оторваться.

Он обернулся, и я разглядел его лицо. Усатый и слегка скуластый брюнет. Есть примесь степной крови, но в основе славянская.

"Опять какой-то беглец с Руси", — подумал я, вспоминая прошлогоднюю встречу с князем Ростиславом Юрьевичем и, развернув клинок плашмя, ударил жеребца по боку.

Конь зло всхрапнул и начал разбег. Вожак половцев, а вслед за ним я, вырвались из общей свалки, в которой мои воины побеждали, и помчались по степи.

Бешеная скачка по весенней степи. Под копытами коней сухая трава и бурьян, а местами молодая зеленая поросль. Кругом холмы, овраги и редкие кусты. Вожак половцев отрывался от погони уверенно, хороший под ним конь, и через несколько минут, понимая, что догнать его не получится, я стал придерживать жеребца.

Однако в этот момент мне улыбнулась удача. Скакун противника споткнулся и захромал. Видимо, попал копытом в прикрытую травой яму или нору суслика. Это мой шанс догнать беглеца и я отпустил повод. Жеребец рванулся вперед и через минуту я настиг вожака байгушей.

Он был готов к схватке. Развернулся навстречу и в его руке прямой меч. Но снова беглеца подвел конь, который споткнулся.

Противник потерял равновесие. Всего на мгновение, однако, мне этого хватило. Используя меч, словно дубину, я ударил его по шлему, и он повис в седле. После чего последовал второй удар и беглец, словно набитый камнями мешок, свалился наземь.

Я спешился и отпустил жеребца, он приучен хорошо и далеко не уйдет. А затем подошел к потерявшему сознание противнику и обыскал его. Ножи и меч в сторону, а больше у него ничего не оказалось.

— А-а-а... — приходя в себя, застонал он.

Похлопав ладонью по его щекам, я помог ему поскорее оклематься и когда он дернулся, прижал его ногой к земле и сказал:

— Спокойно.

Он расслабился, дурить не должен, и я спросил его:

— Ты кто? Звать как?

Краткая пауза и ответ:

— Судимир Кучебич... Дружинник князя Святослава Ольговича... Командовал половцами, которые пришли к нему на помощь в прошлом году...

— А здесь, что делаешь?

— Нас разгромили... И я воинов вместе с семьями в степь увел... Потом семейные к Токсобичам переметнулись... А я дальше в степь ушел...

— Куда двигался?

— Думал за Днепр податься...

— А послов Ковтундея зачем перебил?

— Я не знал, что они послы... Просто припасы закончились... Что со мной теперь будет?

— Отдам тебя Ковтундею, если пользы никакой не будет.

— А если будет? — он посмотрел на меня.

— Когда что-то интересное скажешь или выкуп за себя предложишь, тогда и поговорим. — Как раз подъехали мои воины, и я кивнул на Кучебича: — Этого еще раз обыскать и связать. Он живым нужен.

Воины скрутили Кучебича и перекинули его через седло, а я вернулся на поле боя.

Потери у нас небольшие. Всего трое убитых и десяток раненых. Диких половцев положили четыре десятка и почти сотню повязали. Остальные все-таки скрылись в степи, и сейчас на них идет охота, значит, к утру пленников прибавится.

Трофеи неплохие. Почти четыреста лошадей, оружие и подарки северным ханам, которые везли послы. Кстати, некоторые уцелели. Хоть и рядовые воины, но они рассказали о цели посольства, и я смог кое-что узнать.

Оказалось, что грузинский царь вновь приглашает степняков на службу и Ковтундей выступает в роли вербовщика. Сельджуки, несмотря на внутренние дрязги, продолжают тревожить границы царства Багратионов. Поэтому грузинскому государю Деметре Первому, который не всегда может положиться на своих азнауров и мдабиуров, нужны воины. Какая разница кому жалование платить? Своим воинам выделять ежегодное пожалование — дидеба, или половцам? Степняки даже надежней будут, как показал опыт Давида Строителя, который приглашал на службу хана Атрака. Тем более что возникла проблема с престолонаследием. Царь желает оставить трон младшему сыну Георгию, а старший Давид уступать не собирается и рвется к власти.

Кстати, об этом я узнал еще в прошлом году, когда грузины посетили Киев, дабы просватать за Изяслава Мстиславича свою царевну. Но великий князь, тогда еще не царь, отговорился тем, что скучает по прежней супруге. А на деле, как мне кажется, он решил искать новую жену поближе, чтобы родственные связи приносили реальную выгоду и пользу. Поэтому, как только грузины уехали, Изяслав Мстиславич начал присматриваться к дочкам своих соседей и союзников.

Впрочем, напрямую меня это не касается. Я не в состоянии контролировать царей и князей. Не мое это дело и в данном случае я просто наблюдатель. Мне бы со своими проблемами разобраться и отвлекаться нельзя. Есть приоритетные цели, и я буду к ним идти.

Что же касательно сегодняшнего дня, то здесь все просто. Кучебича в яму, пусть сидит. Его воинов в рабы, кому повезет, того откупят. А подарки Ковтундея верну уцелевшим посольским воинам и выделю им охрану. Пусть возвращаются на родину или скачут к Бачману, к Боняку, к Токсобичам или Ельтукове. Возможно, кто-то согласится за деньги усмирять грузинскую знать и воевать с сельджуками. Пусть не в этом году, так в следующем. Ну, а я в степях пока не нужен и уже этой ночью отправлюсь в Полоцк, а потом вернусь в Рарог.

Глава 4.

Рарог. Весна 6658 С.М.З.Х.

Весна полностью вошла в свои права, и мой город наполнился людьми, а в порту скопилось много судов.

Ранко Самород готовился к походу. Сначала он пойдет в Ла-Манш, на грабеж, а потом в Аргайл. Ну и как водится, в поход бывалый морской волк шел не один. Вместе с ним два корабля бодричей, лодья молодого Яромира и боевые драккары нескольких варягов. Всего в эскадре семнадцать вымпелов, на борту которых тринадцать сотен воинов и подготовленные для шпионажа вароги. Ранко даже предложил взять на меч один из крупных европейских городов. Однако я приказал не дергаться. Всему свой черед. Город возьмем обязательно. Но в следующем году. А этим летом он обязан вновь рыскать вдоль европейских и английских берегов, выжигать рыбацкие деревни, захватывать пленных, брать на абордаж корабли и всячески кошмарить католиков. Потом прогуляется к Сомерледу, оставит у него послов и Яромира, а затем домой, на отдых. Варяг спорить не стал и со мной согласился.

Кроме того на север, в Студеное море, отправлялись два корабля с поселенцами и товарами. Корней Жарко на новом месте уже обжился, торгует с лапонами и новгородскими поморниками. Причем весьма прибыльно, не только для себя, но и мне доход приносит. Как и полагается верному вассалу. Поэтому я его поддерживаю и останавливаться не собираюсь. Четырех кузнецов с инструментами и запасом железа ему шлю, а так же десять крестьянских семей. Это помимо рабов из датчан, саксов, шведских христиан и пленных европейских моряков.

Еще собирается отплыть Андроник Вран, которому предстоит осваивать Винланд. Примерная карта заокеанских земель имелась, и мне хотелось, чтобы он обосновался где-то в районе Флориды. Однако я понимал, что он, скорее всего, этим летом туда не доберется. И потому задача для него на этот год простая — выбрать удобное место для постройки острога, закрепиться, отправить мне весточку с указанием точки, где он высадился, и перезимовать. А на следующий год Вран получит дополнительных поселенцев и припасы. После чего двинется дальше. Пока же он ведет два корабля. Это каракк "Сын ветра", который за два года корабелы смогли довести до ума, и купленная в Волине большая новая лодья "Волчий пастырь". Общая численность людей в экспедиции: сто семьдесят моряков (воинов) и двести семнадцать поселенцев. В основном это переселенцы из Новгорода, но помимо них есть получившие свободу датские рабы и три финских семьи из племени Хеме. Наверняка, Вран встретит скрэллингов (индейцев) и помощь финских следопытов ему пригодится.

Ну и, конечно же, готовился к отправке князь Иван Берладник. Ему ближе всех добираться, через Венедское море на север перебрался, на берег высадился и вот он Норланд, суровая земля, которая скрывает огромные богатства и таит много опасностей. Как я недавно узнал, там не только вендели и лапоны обитают, но и одичавшие норги. Три или четыре поселения находятся в горных долинах, живут по вере предков, как они ее понимают, убивают всех чужаков и совсем не горят желанием вновь приобщаться к цивилизации. Впрочем, есть в Норланде норги или нет, бабушка надвое сказала. Пока это неважно, а важно то, что я отправляюсь с Берладником.

Вот такие дела. Много суеты и беготни. Погрузка товаров и грузов. Распределение людей и дополнительный инструктаж вождей. Вставал я рано, а ложился поздно. Но, наконец, после того как в море вышли все флотилии, кроме двух кораблей, выделенных для Берладника, я смог облегченно вздохнуть, смахнуть со лба трудовой пот и осмотреться.

Взгляд влево и вправо. Прогулка по городу, а затем в порт. Ну и что же я увидел?

Город опустел. Остались только мастеровые люди и дружинники гарнизона. Воинов всего сто семьдесят человек. Мало. Не дай боги, налетит крупный вражеский отряд, датчане или шведы покойного Юхана Сверкерссона, и не останется от Рарога ничего. Но чего уж тут? Мой просчет. Когда зимой прикидывал, кого и куда направить, все сходилось и в гарнизоне, по моим расчетам, оставалось три сотни воинов. Вот только кто же знал, что придется отпустить Поято Ратмировича? Он ушел, и мое войско лишилось отборных воинов.

Впрочем, соседи пока притихли. Датчане и шведы к нам не заходят, только если торговать. А помимо гарнизона есть вароги, которых готовят по трем направлениям. Первый поток — воины. Второй — шпионы. Третий — убийцы. У каждой группы сейчас свой острог и свои наставники. Они практически не пересекаются и каждый занят исключительно своим делом.

Воинов, не считая рядовых наставников, готовят Славута Мох, его приемный сын Торарин и беглый суздальский боярин Никола Кривич, который быстро сменил крестик на символику родных богов и преподает молодым воинам тактику пехотного боя. Под их командованием триста сорок пять варогов и почти сотня уже может воевать. В случае проблем в городе, они примчатся в Рарог через несколько часов.

Шпионами занимается варяг Свойрад, а вместе с ним несколько старых воинов, которые успели повоевать в Европе и послужить в гвардии ромейского императора. Люди серьезные и грамотные. Не только смертоубийство ученикам преподают, а еще и языкам учат, и карты чертят, и про обычаи заморских стран рассказывают. В этом потоке после отправки варогов в Англию и Европу всего двадцать три человека и они готовятся к заброске в Константинополь, Италию, Сербию и Болгарию.

Третий поток, как я уже сказал, убийцы. Занимается с ними матерый волчара в теле человека, Валентин Кедрин. В его надежности сомнений не было. И хотя хотелось поскорее получить первый выпуск убийц, я его не торопил. В группе у Валентина всего семь человек. Немного. Однако я был уверен, что каждый из них, пройдя школу Кедрина, будет стоить сотни простых бойцов. Не надо лобовых сражений, в которых гибнут тысячи людей, и долгих осад. Послал надежного умелого профессионала, и он решил все проблемы ядом, кинжалом или удавкой. Но первых убийц Кедрин выпустит только через два-три года. Это в лучшем случае, ибо люди такой профессии штучные.

А чтобы вароги были преданы князю и венедам, с ними продолжают заниматься волхвы из храма Яровита. Причем они посещают всех, и воинов, и шпионов, и убийц. Волхвы общаются с ними постоянно, каждый день без выходных, и результат впечатляет. Более преданных Яровиту воинов, чем мои вароги, наверное, по всей Венедии нет. Я уже не говорю про себя. Служба князю Рарога закладывается в молодых варогов сразу, она становится смыслом их жизни и я не придумывал ничего нового. Именно так османы готовили йени-чери (янычар) и я всего лишь использовал их опыт.

Правда, подготовка варогов обходится моей казне в солидную сумму. Нелегко каждый месяц кормить, поить, обувать и снабжать оружием пятьсот человек, учеников и наставников. А есть еще расходы на снаряжение экспедиций, жалованье воинам, ремонт судов, опыты кузнецов и алхимиков, пособия и подъемные переселенцам с Руси, постоянное строительство в городе, покупка оружия, припасов, снаряжения и кораблей, отправка денег шпионам и представительские расходы. Все это очень сильно опустошает мою казну, и она не успевает наполняться. Только получил прибыль от продажи товаров Рарога, трофеев и выкупа пленных, как сразу приходится затыкать очередную статью расходов. Поэтому, несмотря на то, что многие думают, будто Вадим Сокол богач, я себя таковым не считаю.

Вот такие мысли бродили в моей голове, когда я обошел город, взобрался на сторожевую башню в порту и посмотрел на море. Волны сегодня слабая и погода отличная. Ярко светит весеннее солнце и над водой кружатся чайки. А вдали видны полосатые паруса, приближающихся к Рарогу кораблей.

"Один... Два... Три... Четыре..." — мысленно я пересчитал паруса и посмотрел на дозорного, который находился уровнем ниже, а затем окликнул его:

— Корабли видишь!?

— Да! — отозвался он.

— Начальнику караула сообщил!?

— Сообщил!

— Молодец!

Воин усмехнулся в усы и кивнул, а я спустился с башни и вместе с двумя десятками воинов направился к причалам, где на кораблях Ивана Берладника тоже приготовились к возможному боестолкновению. Непонятно, кто к нам направляется, и лучше подстраховаться. Если в Рарог идут враги, воины на причалах их немного задержат, а в городе закроют Морские ворота. Однако вскоре я распознал передовой корабль. Это был драккар "Перкуно", который принадлежал Поято Ратмировичу.

— Наши возвращаются, — сказал Хорояр Вепрь, который находился рядом. — Можно отпускать воинов?

— Нет, — отозвался я. — Остальных не знаем.

— Вроде бы пруссы. Пара корабликов мне знакомы.

— Пруссы или нет, разберемся. Воинам ждать.

— Понятно.

Спустя четверть часа "Перкуно" первым прижался к причалу и на него спрыгнул Поято Ратмирович, командир "Бешеной сотни". Мы обменялись с ним приветствиями, отошли в сторону и я его спросил:

— Что нового?

Он усмехнулся и ответил:

— Воевать не пришлось.

— А что так? Пиктайт решил уступить жрецам и уже не желает становиться Криве-Кривайто?

— Все проще. Помер Пиктайт.

— Отчего?

— Народу объявили, что он утонул в болоте.

— А что было на самом деле?

— Витязи Святовида проникли в его замок и отрезали князю голову.

"Чего-то подобного следовало ожидать, раз Доброга послал в Погезанию лучших бойцов", — промелькнула у меня мысль, и я указал на корабли, которые привел Поято:

— А это кто с тобой?

— Дружинники Пиктайта.

Все встало на свои места. Князя нет и его воины, которые пролили много крови, решили покинуть родину. А куда им идти? Или на Русь, или в Венедию. А поскольку Поято был рядом, он предложил соотечественникам встать под мою руку. Не самый плохой вариант. Наоборот. Наверное, самый лучший. Ведь мне воины всегда нужны. Особенно сейчас, когда в Рароге пустынно и слабый гарнизон.

— Они хотят наняться на службу? — уточнил я.

— Да, — Поято согласно мотнул головой.

— Сколько их?

— Триста десять воинов, большая часть княжеской дружины. Если все хорошо сложится, нужно посылать корабли за семьями. Это еще примерно триста человек.

— Добро. Кто у них старший?

— Три сотника, Кандейм, Матто и Виртел.

— Доверять им можно?

— Кандейма знаю, надежный человек. Про остальных только слышал.

— Разберемся. А что сейчас в Погезании? Кто правит?

— Народ успокоился. Князя решили пока не выбирать. Поэтому власть у совета из лучших людей и жрецов.

— Ладно. Зови сотников в мои покои. Поговорим с ними.

Поято направился к кораблям пруссов, а я еще раз посмотрел на воинов, которых прибыли из Пруссии. Справные вояки. Не хуже варягов или русских дружинников. Только где столько серебра взять, чтобы платить им? Вот тебе, Вадим, новая забота.


* * *

Константинополь. 1150 Р.Х.

В один ничем не примечательный весенний день Никита Тарханиот, благородный молодой человек из обедневшего рода, шел по родному городу в сторону Вуколеона и улицы Константинополя, как обычно, были переполнены людьми. Они разговаривали, спорили, торговали, спешили по делам или продавали свои тела. Порой, бесстыжие девки в легких накидках, кидали на Никиту заинтересованные взгляды и окликали его:

— Эй, красавчик! Постой! Давай уединимся, и ты получишь незабываемое наслаждение!

Однако Никита опускал голову и шел дальше. Несмотря на чистую одежду, остатки былой роскоши, аккуратную прическу и приятную внешность, в кармане у Тарханиота было пусто. Что поделать? Вот уже десять лет капризная Фортуна не баловала его семью, ветку благородной ромейской фамилии, своим вниманием. Давно в прошлом остались виллы, породистые лошади, драгоценности и приемы, которые ежедневно проводились в доме Тарханиотов, и Никита уже привык к бедности. Поэтому, раз в кошельке гуляет ветер, аристократ был вынужден проявлять аскетизм.

Впрочем, он надеялся, что вскоре все изменится. Фамилия, хорошее домашнее образование и рекомендации старого друга семьи помогли ему стать помощником императорского атриклиния. Сегодня первый день его службы и он не должен опоздать. Ведь как начнешь службу, так она дальше и пойдет.

Добравшись до церкви Святого Анастасия, Никита посмотрел на сияющий купол, перекрестился и замер на развилке. Перед ним два пути. Вправо, вдоль морского берега и церкви Святого Сергия. Или влево, по узким городским улочкам и переулкам, от Ипподрома к Вуколеону. Первая дорога длиннее, а вторая опасней, поскольку в трущобах рядом с ипподромом много городской швали.

"Нужно спешить и сейчас день, — подумал Никита. — Срежу путь и быстрее доберусь во дворец".

Приняв решение, Тарханиот направился к ипподрому, а от него напрямик к Вуколеону и сначала все было хорошо. На него никто не обращал внимания, и он быстро приближался к цели. Однако вскоре дорогу ему преградили грязные оборванцы.

"Крепкие ребята и отчаянные", — отмечая широкие плечи трех босяков, Никита попробовал их обойти.

— Куда прешь!? — один из оборванцев неожиданно толкнул Тарханиота в плечо и чтобы не упасть он был вынужден отшатнуться в сторону.

Ударившись об серую стену дома, Никита испачкался и начал отряхивать одежду. Но снова толчок и опять он оказался возле стены.

— Мой друг к тебе обращается! — услышал Никита голос другого уличного бродяги. — Теперь ты нам должен! Ходишь по нашей улице и почтения не проявляешь! Выворачивай карманы!

— Отстаньте! — надеясь, что его услышат стражники, повысил голос юноша. — У меня ничего нет!

— Врешь!

Стражников поблизости не оказалось, а прохожие, которых на улице хватало, не обращали на стычку никакого внимания. Подобное происходило в этом районе часто и люди привыкли. Главное, чтобы их не задевали.

Никита Тарханиот не был слабаком и когда-то, еще в детстве, его учили основам борьбы. Да и потом, покинув шикарный родовой особняк в центре города, он неоднократно участвовал в уличных стычках. Но сейчас Никита не мог позволить себе драку. Он обязан выглядеть опрятно и произвести на главного атриклиния, который занимается организацией императорских приемов и рассаживает за столами гостей государя, хорошее впечатление.

Юноша попробовал сбежать. Пусть это выглядит трусливо и жалко, но сейчас он должен был поступить именно так. Однако из этого ничего не вышло. Оборванцы были начеку и Никите поставили подножку.

Тарханиот упал и растянулся на грязной мостовой. Его лучший наряд был безнадежно испорчен, и на мгновение ему стало так обидно, что он едва не расплакался, словно маленький ребенок. Но слабость была мимолетной и на смену ей пришла злость.

"Сволочи! Отребье! Недоноски! Чтоб вы сдохли!" — мысленно осыпая бродяг проклятьями и ругательствами, Никита вскочил на ноги и опять упал. Его сбили ударом кулака в челюсть, а затем стали бить ногами.

Изловчившись, Никита схватил одного бродягу за ногу и резко дернул. Оборванец упал рядом с ним и, не обращая внимания на других противников, Тарханиот навалился на поверженного оборвыша, обхватил его горло левой рукой, а правой стал наносить удары. Злость сделала Никиту сильнее, и вскоре лицо бродяги оказалось залито кровью.

— Получи! Получи! — кричал аристократ и никак не мог остановиться.

Вид крови опьянил его и, возможно, он убил бы своего противника. Однако его все-таки отшвырнули в сторону и стали избивать всерьез. Руками и ногами, а потом у кого-то появилась палка, которая обрушилась на его спину. Подняться Никите не давали и он, закрывшись руками, сжался в тугой комок.

— Прочь! — неожиданно в драку вмешался прохожий, крепкий блондин, не старше восемнадцати лет.

Спаситель молодого аристократа двигался быстро, ни мгновения не колебался и умел драться. Первого бродягу он свалил подсечкой, а затем сразу ударил его ногой по ребрам. Второго достал кулаком, да так ловко, что он отлетел в сторону и упал на карачки. А третий, которому уже досталось от Никиты, сам бросился наутек и блондин, подняв камень, швырнул его вслед беглецу и попал ему в спину. После чего, не останавливаясь, босяк громко закричал:

— Помогите!

Разумеется, помогать бродяге никто не стал. Прохожие, словно ничего не происходит, продолжали движение по улице. А потом, вслед за сбежавшим оборвышем, последовали его друзья. Блондин за ними гнаться не стал, а подошел к Никите, протянул ему руку и сказал:

— Вставай.

Обхватив за кисть руку спасителя, пошатываясь, Никита поднялся, посмотрел на блондина и кивнул:

— Благодарю тебе.

— Ничего. Сочтемся. — Блондин усмехнулся и представился: — Меня Дичко зовут. Я здесь часто гуляю, когда время есть. Так что повезло тебе.

— Никита Тарханиот, — аристократ снова кивнул.

— Ты как? Ничего тебе не сломали?

— Нет. Легко отделался. Все удары по телу пришлись. Ребра ноют, но переломов, кажется, нет.

— Пойдем, — Дичко потянул Никиту за рукав. — Неподалеку моя женщина хорошая живет. Умоешься и приведешь себя в порядок.

Аристократ последовал за новым знакомым и через несколько минут оказался в небольшом дворике, где пожилая женщина стирала белье.

— Матрена, помощь твоя нужна, — обратился к ней Дичко.

Охнув, женщина бросила свое занятие, а потом принесла кувшин с водой и чистые полотенца. Дичко стал помогать Никите, сливая воду ему на руки, а попутно молодые люди разговаривали и Тарханиот узнал, что его спаситель славянин и помощник купца.

Когда Никита немного привел себя в порядок, умылся и почистился, он сказал Дичко:

— Запомни, я твой должник. Если что-то понадобится, обращайся. Сейчас я никто и беден. Но настанет день и моя звезда воссияет.

— Хорошо, если так, — славянин хлопнул Тархиота по плечу.

После этого Никита и Дичко расстались. Молодой помощник атриклиния, на ходу придумывая объяснение своего неподобающего вида, поспешил к Вуколеону. А славянин, точнее, варог Вадима Сокола, оставленный в Константинополе, проводив его взглядом, свернул в ближайший узкий проулок и обнаружил здесь избитых городских босяков.

— Где наши деньги? — ему навстречу шагнул старший из босяков, которого звали Игнат Охрид.

— Держи! — Дичко подкинул вверх серебряную монету.

Охрид поймал ее, зажал в грязном кулаке и просипел:

— Добавить надо. Этот мальчишка из благородных Феодосия крепко побил.

— Он сам виноват.

Босяк спорить не стал, а посмотрел на Дичко и вопросительно кивнул:

— Мы тебе еще нужны?

— Через три дня приходите к Матрене, — варог покосился на дом, в котором проживала пожилая женщина. — Тогда и поговорим.

— С тобой можно иметь дело, — оскалился босяк и посмотрел на своих избитых напарников: — Пошли, парни.

Бродяги, словно стая собак, легкой трусцой побежали в сторону моря. Наверняка, в таверну Мики Пафлагона, где Дичко, в далеком прошлом Вегейр Торирсон, с ними познакомился. А варог направился в лавку купца Никифора и по дороге размышлял.

Вот уже больше года Дичко находился в Константинополе и за это время он передал в Киев всего две весточки. Больше не получилось, поскольку из-за политических дрязг торговля между ромеями и русичами хирела. Как это часто бывает, государи ссорятся, а купцы несут убытки. Но в ближайшую неделю варог надеялся отправить очередное послание. Вот только попадет оно в Киев лишь через три-четыре месяца. Это в лучшем случае, ибо прямого пути нет. Сначала купеческие суда пойдут в Херсонес. Потом товар окажется в городке Олешье на Днепре и только затем в Киеве.

Ну и что же варог мог написать в своем донесении?

Несмотря на отсутствие поддержки, он оброс связями, практически избавился от своего акцента и у него появились агенты. Кстати, именно они вывели варога на Никиту Тарханиота. Это люди из славянской диаспоры, которая в последние годы стала играть в Константинополе заметную роль. Молодые обедневшие аристократы, которые начинали восхождение по карьерной лестнице. Бродяги, торговцы, кухарки и слуги. Денег пока хватало, но варогу требовались помощники, которым он мог полностью доверять. Как самому себе. Поэтому он хотел попросить о том, чтобы из Рарога прислали пару-тройку варогов.

Кроме того, не так давно Дичко получил доступ в императорскую библиотеку Константинополя. Все хотят кушать, в том числе и библиотекари, которые оберегали самое большое собрание книг в мире после Александрийской библиотеки. Вот они, втихаря, многие книги из запасников и продавали. А поскольку Дичко знал, что князь Рарога их собирает, то был уверен, что Вадим Сокол обязательно выделит на это серебро и будет доволен.

А еще варог собирался описать политическую ситуацию в государстве ромеев.

Если смотреть издалека, то дела в Константинополе идут хорошо. Власть императора крепнет, наметился союз с папой римским и германцами, венгры тоже сближаются, а турки согласны передать Мануилу Комнину пару провинций. Но, на самом деле, проблем хватало, и оппозиция императорской власти крепла с каждым днем.

Государь ромеев мечтал о воссоединении Римской империи, тяготел ко всему западному и потому часто отдавал предпочтение выходцам из Франции, Италии, Англии и Германии. Это вызывало ревность родовых ромейских аристократов и многие знатные семьи, играющие заметную роль в жизни империи, оказались в тени западных дворян, а потому отшатнулись от Мануила. Да и простой народ к императору относился прохладно. Он постоянно увеличивал армию и флот, а это повышение налогового бремени и недовольные властью Мануила Комнина люди в империи были.

Так мало того, император даже с патриархом Николаем Музалоном, которого он сам сделал главой ортодоксальной церкви, умудрился рассориться. Патриарх решил провести ряд реформ, но это не понравилось папе римскому и многим митрополитам. Началась внутренняя борьба и патриарх, несмотря на свои почти дружеские отношения с императором, потерпел поражение и сейчас находился в немилости. Это пока, а вскоре, как говорили Дичко знающие люди, его ждет лишение сана. Слишком упрям Николай Музалон, не желает уступить своим соперникам и его сильно подкосило поражение на Руси. Богатейший кусок, который приносил Константинополю постоянный доход, оторвался от империи и основным виновником этого считали патриарха...

Такова обстановка в империи и варог считал, что если получит помощь из Рарога, в столице ромеев можно половить рыбку в мутной воде.

 
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
 



Иные расы и виды существ 11 списков
Ангелы (Произведений: 91)
Оборотни (Произведений: 181)
Орки, гоблины, гномы, назгулы, тролли (Произведений: 41)
Эльфы, эльфы-полукровки, дроу (Произведений: 230)
Привидения, призраки, полтергейсты, духи (Произведений: 74)
Боги, полубоги, божественные сущности (Произведений: 165)
Вампиры (Произведений: 241)
Демоны (Произведений: 265)
Драконы (Произведений: 164)
Особенная раса, вид (созданные автором) (Произведений: 122)
Редкие расы (но не авторские) (Произведений: 107)
Профессии, занятия, стили жизни 8 списков
Внутренний мир человека. Мысли и жизнь 4 списка
Миры фэнтези и фантастики: каноны, апокрифы, смешение жанров 7 списков
О взаимоотношениях 7 списков
Герои 13 списков
Земля 6 списков
Альтернативная история (Произведений: 213)
Аномальные зоны (Произведений: 73)
Городские истории (Произведений: 306)
Исторические фантазии (Произведений: 98)
Постапокалиптика (Произведений: 104)
Стилизации и этнические мотивы (Произведений: 130)
Попадалово 5 списков
Противостояние 9 списков
О чувствах 3 списка
Следующее поколение 4 списка
Детское фэнтези (Произведений: 39)
Для самых маленьких (Произведений: 34)
О животных (Произведений: 48)
Поучительные сказки, притчи (Произведений: 82)
Закрыть
Закрыть
Закрыть
↑ Вверх