Аромат лимонной мяты. Книга вторая

— А нас, оказывается, ограбили...

В руках девочки оказалась гранка статьи из готовящегося к печати утреннего номера 'Ежедневного Пророка':

'ТЕБЕ НЕ ВЫБРАТЬСЯ ОТСЮДА НИКОГДА!'

ДА НЕУЖЕЛИ?

'Тебе не выбраться отсюда никогда!' — этот рифмованный девиз банка Гринготтс известен всем гражданам Магической Британии и никогда не подвергался сомнению. Однако все когда-то случается впервые!

Из прошлого выпуска 'Пророка' наши читатели уже знают о том, что 31 июля грабитель-одиночка или группа грабителей дерзко проникли в казавшийся ранее неприступным Гринготтс.

Г-н Рикберт, пресс-секретарь банка, утверждает: ничего похищено не было. Тем не менее, из неофициальных источников нашему корреспонденту удалось выяснить: сейф ? 713, а именно туда хотели проникнуть грабители, был опустошен владельцем лишь за час до происшествия!

Сейчас расследование обстоятельств инцидента проводится исключительно силами Службы безопасности банка Гринготтс без привлечения сотрудников Аврората и Департамента охраны магического правопорядка Министерства, хотя и существует мнение, что этот вопиющий случай — дело рук неустановленных темных волшебников.

Остается лишь задаваться вопросом: почему преступники так легко, не встретив на своем пути разрекламированных гоблинским поэтом препятствий и избежав обещанных им же кар, покинули банк?

В принципе, это объясняло все, включая стойкое нежелание руководства Гринготтс подпускать Мелиссу к сейфу Гонтов, исчезновение некоего Бодрига, рабочий раж сотрудников банка и даже неинформированность Оглафа, который весь вчерашний день с восьми утра безвылазно провел в кабинете Гнарлака, ожидая возвращения Мелиссы с болот, и у которого просто не было времени отслеживать прессу или собирать сплетни.

Какое-то время девочка обдумывала прочитанное, а потом серьезно спросила, обращаясь уже только к директору Гринготтса.

— Мне произнести полную формулу объективного сомнения?

— Не имеет смысла, — мгновенно отреагировал гоблин. — Несколькими часами ранее мы провели поисковый ритуал по крови. Результата он не дал. Бодриг мертв.

— Хранилище Гонтов обокрали?

— Неизвестно. Но мимо проходили. И послание на двери сейфа оставили.

— Послание? — Мелисса на секунду замерла, а потом подозрительно сощурилась. — Не 'здесь был Джерри', часом?

При этих словах директор банка отрицательно покачал головой, чуть подался вперед и вперил тяжелый взгляд в сидящую напротив него девочку.

— Мы получили эту, — он сделал акцент на данном слове, — информацию от вашего поверенного. И, кстати, как раз 31 июля. А если учесть, что в сейф Гонтов без ключа может попасть только старший родич...

— Которым 31 июля леди Слизерин еще не являлась, — подхватил Оглаф и спокойно продолжил, — тогда, полагаю, к вознаграждению за столь полезную и своевременную информацию, предоставленную банку, стоит приплюсовать солидную сумму компенсации за необоснованные и оскорбительные подозрения. Особенно, если господа настаивают на магической клятве...

Господа не настаивали.

— Чудно! В таком случае... — начал было Оглаф, но Мелисса его перебила.

— В таком случае, проводите меня к сейфу Гонтов. И захватите опись хранимого там имущества. Надеюсь, хотя бы она не потерялась?

Дубликат инвентаризационной описи, по счастью, обнаружился в канцелярии банка. А вот внесенного в реестр в августе 1943-го года за двадцать третьим, последним, порядковым номером золотого кольца с простым камнем, на котором был выбит равносторонний треугольник с вписанной в него окружностью и высотой, проведенной к основанию, в сейфе не было.

Разумеется, никого из гоблинов это обрадовать не могло. Лишь на лице Оглафа можно было заметить проблески энтузиазма. Поверенный Мелиссы, видимо, уже в красках представил себе, как будет торговаться с советом директоров банка и что удастся с них стрясти за то, чтобы новоиспеченная аристократка не отправилась плакаться на печальную судьбу в пахнущее сладкими духами костлявое плечо вездесущей Риты Скиттер или — что гораздо хуже! — в служебную мантию какого-нибудь доблестного сотрудника Аврората.

А вот Мелиссе, казалось, и дела не было до того, что родовое кольцо, за которым она, в сущности, сюда и явилась, украли. Все те несколько минут, пока Оглаф и несколько высокопоставленных гоблинов проводили инвентаризацию более чем скромного имущества Гонтов, она простояла у входа в хранилище, уставившись на оставленное грабителем послание.

Им оказалась вовсе не надпись, а картинка. Рисунок. Этакий магический вариант магловского граффити, при первом же взгляде на который девочка не сдержалась и совершенно неаристократично прошептала:

— А-а-хре-е-не-еть!

— Вы знаете, что это означает, — раздался за спиной голос директора Гринготтса.

Он не спрашивал. Он утверждал. И подозрительности в его голосе прибавилось. Девочка глубоко вздохнула и полезла в рукав мантии за палочкой.

— Я, Мелисса Эванс, леди Слизерин, леди Певерелл, клянусь, что ни словом, ни молчанием, ни делом, ни бездействием не причастна к исчезновению и возможной смерти гоблина Бодрига и происшествию, случившемуся в банке Гринготтс тридцать первого дня седьмого месяца сего года. Пусть магия будет мне свидетелем!

Сказав это, она развернулась и, обнаружив за своей спиной не только главу клана Гринготт, но и начальника Службы безопасности, и Оглафа, в глазах которого — очевидно, счет за данный Мелиссой обет он банку все же выставит! — просто мелькали значки галлеонов, зажгла неяркий Люмос, демонстрируя истинность клятвы, а заодно и подсвечивая подмигивающих и ухмыляющихся с массивной двери хранилища кота и мышь:

— Разумеется, я знаю, что это означает. Как и любой маглорожденный и магловоспитанный волшебник. Прошу знакомиться, господа, Том и Джерри...

* * *

Литтл Хэнглтон был самой настоящей занюханной дырой.

Пятнадцать-двадцать коттеджей, примостившихся между двумя холмами, часовенка с прилегающим к ней маленьким кладбищем и паб под оригинальным названием 'Висельник', существующий исключительно за счет проезжающих мимо туристов, направляющихся на побережье.

Честно говоря, Мелисса тоже с удовольствием проехала бы мимо и даже не на побережье, а просто мимо, но, к сожалению, ей было нужно именно сюда.

Так получилось, что спустя пару дней после того самого знаменательного первого августа более-менее отдохнувшая и восстановившаяся после почти полутора суток бодрствования Мелисса вновь явилась в банк по просьбе собственного поверенного и уже вассала, которому просто-таки не терпелось похвастаться успехами на ниве шантажа клана Гринготт.

Шантаж, надо сказать, удался на славу.

Оглаф ухитрился не только выбить приятную компенсацию морального и материального ущерба, без которой девочка в принципе могла бы — хотя лишними эти деньги точно не были, ведь восстановление замка Слизерин обещало вылиться в астрономическую сумму! — обойтись, но и добился главного. Директорат банка согласился скрыть от широкой общественности возрождение двух выморочных родов и имя счастливицы, их возглавившей. А кроме того, гоблины поклялись приложить все силы для того, чтобы данная информация, максимально быстро и незаметно пройдя все положенные инстанции, тихо-мирно осела в архиве Министерства магии на самой дальней полке. При решении этого вопроса Мелиссе сказочно повезло в том, что любые сведения, касавшиеся прервавшихся к моменту образования нынешнего Министерства родов, предоставлялись в ведомство вручную и исключительно письменном виде и не были включены в чары автоматического магического оповещения. В общем, гоблины могли и собирались спустить все это на тормозах. В обмен, разумеется, на схожую любезность: Мелисса Эванс должна была напрочь забыть о том, что сейф Гонтов кто-то когда-то грабил.

В тот момент, когда девочка ставила свою подпись на магическом договоре о неразглашении, в дверь кабинета Оглафа поскреблись и на пороге появились лучащийся довольством Арг и незнакомая Мелиссе ...гоблинка? ...гоблиниха? ...в общем, представительница прекрасной половины расы гоблинов в длинном полосатом декольтированном платье.

Данная представительница прекрасной половины красотой отнюдь не блистала. Даже по гибким стандартам собственных соплеменников. Косящие в разные стороны глаза-щелочки, жесткие, непослушные рыжие космы, похожие на спутанную металлическую проволоку, и исключительно длинный, загнутый вперед нос, который громко шмыгал с периодичностью раз в две секунды.

— Уфч!

Кроме того, вдобавок ко всей своей неземной привлекательности, это чудо еще и носило не гоблинское, даже не волшебное, а магловское имя — Кунигунда.

— Как-как?! — изумилась Мелисса, которая даже в самых оригинальных своих фантазиях не смогла бы представить себе гоблина-христианина, следующего римскому канону.

Воспитывавшаяся в католическом приюте, девочка была вынуждена в добровольно-принудительном порядке познакомиться с определенным набором святых. И хотя обе Кунигунды были не слишком известны широкой публике, но монахиня, регулярно проводившая с приютскими питомицами душеспасительные беседы, упоминала их довольно часто. Дело в том, что две эти магловские королевы(2) были канонизированы в том числе и за то, что, выйдя замуж, отказали супругам в брачном ложе и дали обет целомудрия.

Правда, они еще и за прокаженными ухаживали, и золотушных лечили наложением рук, да и государствами своими достойно рулили, пока их венценосные мужья сублимировали нерастраченный супружеский пыл на поле брани, но монахиня напирала только и исключительно на целомудрие, поскольку самым страшным ночным кошмаром руководства католического приюта, учитывая становящиеся все более вольными год от года нравы, была принесшая в подоле воспитанница.

Впрочем, родители конкретно этой постоянно дергающей носом ...гоблинки? ...гоблинихи? ...в общем, женской особи расы гоблинов католиками — хвала Мерлину! — не являлись. Просто ее папенька, которым, как выяснилось между шмыгами, был тот самый испарившийся хранитель сейфа Гонтов, в свое время начитался Вольтера(3). Поэтому и назвал появившихся у него впоследствии дочерей Кунигундой и Жанной(4).

Тут эта жертва литературы восемнадцатого века неожиданно для Мелиссы сунула руку в декольте и положила на стол Оглафа небольшой потрепанный томик в рваной, дышащей на ладан обложке.

— Вот. Уфч! — снова шмыгнув носом, сказала она — Это ваше.

Девочка чуть приподнялась со стула и, не дотрагиваясь до книжки (мало ли какие магические сюрпризы могли на нее навешать), прочитала тисненое заглавие: 'Вольтер. Избранные произведения'.

— Да чистенькая она, госпожа! Как слезка младенчика! — хмыкнул Арг в ответ на ее недоверие и неожиданно пропел на неизвестный мотив, барабаня пальцами по столешнице. — Сам прове-ерил! Сам дове-ерил! Сам! Сам! Сам!

— Ага, и сам видел, куда эту книженцию еще совали и сколько раз? Сам сова-ал! Сам доста-авал! Сам! Сам! Сам! — в тон ему подхватила Мелисса, а потом посмотрела на стремительно краснеющую Кунигунду и, кивнув на книжку, поинтересовалась. — Ну, и почему это мое?

Оказалось, в августе 1943 года Бодрига, занятого в тот злополучный день в оценке полученных Гринготтсом по долгам артефактов, вызвали в Аврорат. Причем громовещатель доблестных защитников магической Британии визжал настолько истерично, что тогдашний начальник отдела ликвидации проклятий пнул своего подчиненного в камин с такой скоростью, что последний даже не успел снять защитные перчатки и поставить на стол поглощающий магические эманации контейнер, куда как раз собирался сложить обработанные предметы.

Вывалившись в зале допросов, гоблин, крепко прижимающий к груди волшебную тару, обнаружил там не только авроров, но и сотрудников Департамента охраны магического правопорядка Министерства, и... Морфина Гонта, которого не видел уже лет десять. О чем, надо сказать, жалел не слишком сильно, поскольку последние представители Гонтов были, на субъективный взгляд самого Бодрига, буйными сумасшедшими: они регулярно устраивали скандалы, периодически отсиживали в Азкабане за нападение на маглов и волшебников всех мастей и окончательно расстроили и без того находящиеся в упадке дела некогда могущественного рода.

А в тот день и без того не отличавшийся стабильностью Морфин, казалось, полностью свихнулся: он бросался на авроров, пытался задушить представителей Министерства и собственного поверенного и орал. Орал, как резаный, брызгая слюнями во все стороны, бешено вращая глазами и призывая покойных Марволо и Меропу, которые, как ему, видимо, казалось, находятся здесь же, полюбоваться на зарвавшихся грязнокровок.

Честно говоря, Бодриг, с трудом оторвавший скрюченные пальцы Морфина от собственной шеи, искренне недоумевал, почему встреча проводится в зале допросов Аврората, а не в обитой чем-нибудь мягким палате Мунго в присутствии целителя.

Впрочем, узнав, что его господина обвиняют в убийстве троих маглов, понял, что позвали его вовсе не для того, чтобы посокрушаться над бренностью всего сущего в целом и хрупкостью человеческой психики в частности, а чтобы он, приняв по описи собранные аврорами в лачуге Гонтов шмотки и забрав у Морфина кольцо рода, поместил их в хранилище.

Что Бодриг, собственно, и проделал, чудом спася большой и указательный пальцы правой руки от зубов окончательно сбесившегося Морфина, а заодно возблагодарив всех гоблинских — да и человеческих до кучи! — богов за то, что у начальника отдела ликвидации проклятий Гринготтса столь деликатный и чувствительный слух.

— А причем тут слух его шефа? — не поняла Мелисса.

— Ну, — замялась было ее собеседница и шмыгнула носом. — Уфч! От кольца просто за милю несло темной магией! Уфч! Отец говорил, будь он без перчаток, мало бы ему не показалось. Уфч! А тут так повезло! Уфч! И ему, и мистеру Гонту.

— Ему понятно, — задумчиво сказала девочка, — а в чем повезло Морфину?

— Уфч! Так контейнер же! — воскликнула Кунигунда, словно удивляясь такой недогадливости. — Мистеру Гонту не вменили хранение проклятых предметов. Уфч! Он отделался лишь пожизненным, а не поцелуем дементора.

— Да уж! Фантастическое везенье! — саркастически заметила Мелисса. — А авроры были такими тупыми, что не почувствовали, что кольцо — опасный артефакт?

— Госпожа, я встречал подобненькое, — влез в беседу Арг. — Пока такие вещички находятся на теле какого-нибудь счастливчика, они маскируются его собственной аурой. Нынешние человеческие волшебнички в массе своей почувствовать это не в состояньице.

Какое-то время, девочка молчала, размышляя о событиях тех дней, а потом спохватилась и вновь указала глазами на все еще лежащий перед ней том:

— Ну, а книжка? — напомнила она о первоначальной теме беседы.

— А ее тоже забрали из дома Гонтов. Уфч!

Мелисса недоверчиво хмыкнула:

— Магловскую книжку? Из дома убийцы маглов?

— Ну, мистер Гонт кричал, что это, мол, принес тот помолодевший магл, которого он убил. Да, и отец сомневался: не походил мистер Гонт на книгочея, — ответила Кунигунда и, шмыгнув носом, продолжила, говоря с каждой секундой все тише и тише. — Но авроры сказали — забирайте! Уфч! Он и взял... Только на время... Почитать... Уфч! Он был честным гоблином...