— Придётся новую делать, разве что фундамент, старые каналы и трубу оставить, — малость опечалился Сайрес. — Но я считаю, что выплавка металла прошла хорошо, и печь удачная. Если бы хватило огнеупорности, я бы сказал, что вы, Александр, создали великолепную печь. Две недели возились с постройкой, и это на заброшенном острове. Много времени потратили на древесный уголь, это да. Но полтонны стали за сутки это просто поразительно. Я бы до такого не додумался. И, главное, сталь крепкая и ковкая.
Токарь вдруг пошёл к отливкам, поцарапал, постучал молотком и заявил:
— Интересно, была вроде как шестидесятая, а сейчас тридцатая или сороковая. Наверное, пока глядел пробу, ещё выгорел углерод. Чуть менее прочная и немного легче в обработке.
— Александр! Моё вам глубокое почтение и уважение за то, что вы изобретением этой печи, уже не штукофен, сделали устаревшим и ненужным процесс пудлингования чугуна для получения стали, — поклонился американский инженер.
— Видел я, как работают пудлинговщики, адский труд, — добавил журналист. — Похоже, вы сумели обставить наших заводских металлургов.
— Погодите радоваться, наши отливки, думаю, по составу неоднородные. И с огнеупорами надо что-то думать. Работы ещё много по отладке техпроцесса, — сдерживая радость, сказал Саша.
— Отладим и печь, и порядок действий. Вы меня сильно удивили, — ответил Смит.
На следующий день остывшие отливки перетащили на хутор. А на месте плавки осталась изуродованная печь, времянка и навесы. Запасов руды уже не было, и древесного угля большая часть была израсходована.
Тщательный осмотр и пробная ковка отливок показала, что почти все это среднеуглеродистая сталь, примерно соответствующая марке стали 40. А когда вернулись лесорубы, Саша прочитал маленькую лекцию:
— За основу я взял штукофен, большую сыродутную шахтную печь высотой метра три, изобретенную в Индии и попавшую потом в средневековую Европу. За счёт большего размера в нём больше получается кричного железа, но и больше чугуна. Рабочие температуры 1300-1400 градусов Цельсия, локально до 1500, больше никак. А сталь плавится при температуре 1520 градусов, чистое железо 1538. К девятнадцатому веку металлурги вышли из положения за счёт строительства огромных доменных печей и получения стали с железом методом пудлингования, Смит лучше меня знает процесс.
— Ничего больно хитрого нет. Плавится чугун, потом медленно остывает и перемешивается железным ломом. Им же из чугуна вытягивают комки железа и стали, а остаток отправляют на переплавку. Работа очень тяжелая, — рассказал Сайрес Смит.
— В классическом штукофене уголь с рудой загружается сверху, там же выходят дымовые газы. Я же пошел другим путем. Сделал боковую загрузку, а дымовые газы пустил в дымовую трубу через длинный щелевидный туннель. А навстречу, поверх канала для дымовых газов, пустил холодный воздух. К трубе дым успевает сильно остыть, а воздух нагревается, может, и до тысячи градусов, если не больше. Это уже дополнительно сотни две градусов рабочей температуры. А ещё обложили печь и каналы пемзой для снижения потерь тепла. 1600 градусов, может, и не было, но расплавить железо температуры хватило с запасом, — объяснил токарь.
— Можно было проще сказать: сделал теплообменник воздуха с дымовыми газами и теплоизоляцию, — поправил Сергей.
— А как у вас принято решать данную проблему? — вдруг спросил Сайрес.
— Система Каупера, дожигают доменный газ, и им греют воздух в системе регенераторов. Я проще сделал, хотя по углю неэкономично.
— Мне главное то, что сделали тысячу фунтов стали и железа, — высказался Пенкроф.
— Что с печью надумал? — спросил Белов.
— Надо сначала научиться делать огнеупоры лучше, чем наш шамот. И место поближе выбрать, поудобнее. Нашли же недалеко руду, — ответил Саня. — И хватит нам пока железа, другие занятия найдутся. Ту же сталь перековать на инструмент.
— Леса мы прилично навалили, и холодно стало, — отметил Лёха. — Такие походы ну их нахрен, пока не потеплеет.
Стоял июнь месяц на дворе, начало субтропической зимы...
— Так что с огнеупорами будем делать? — спросил Сергей, когда за два дня очухались от работы.
— Есть пара идей, может и больше будет, — сказал Саша. — Но мне надо сходить к вулкану, и по окрестностям полазить. Надо посмотреть кой какие минералы.
Но никто никуда не пошёл: на остров таки пришла зима. Проливной дождь сменился мокрым снегом. Герои сидели дома, никуда далеко не ходили. До этого тот, кто дежурил по дому, собирал грибы в клочке русского леса.
А грибов было много: климат Таинственного острова был тёплый и влажный. Боровики, подосиновики, подберезовики сушили. Лисички и сыроежки сразу жарили. Были и другие грибы.
Полно курочек, они же колпак кольчатый. Гриб хорошо сразу в еду, с картошкой жарить или в супе, или мариновать. Все знают маринованные шампиньоны. Так колпак кольчатый похож на шампиньоны, но намного вкуснее и ароматнее. А главное, его очень много вырастает. За час ведро это нормально. Если много червивых, то полдня уходит на сбор: сотню килограмм выбросишь, десяток киль наберешь.
В июне южного полушария пошли расти зеленки и подзеленки.
Их по часу отваривали и мариновали в банках с закрутками. Потом потихоньку ели.
А ещё собрали виноград и, раздавив ягоды, полученную кашицу затолкали в бутыль на полсотни литров.
Полтонны стали надолго обеспечили работой кузнецов: нужны были и инструменты, и гвозди, и многое другое. Топоры, лопаты, ломы, кирки, рубанки, прочий инструмент были в достатке.
Пенкроф, видя изобилие металла, решился пустить на обувь тюленьи шкуры. Саша пожертвовал автомобильные летние покрышки на подошвы, и дал здоровенную катушку капроновой нити длиной почти километр. Подошвы вырезали нормально, а с подгонкой обуви по ноге пришлось повозиться. С ботинками возиться не желали, и сделали сапоги на холодное время года. Надо было, потому что у русских туфли и кроссовки были здорово потрепаны, да и у янки обувь тоже была не вечная.
Ещё пошили одежды из воздушного шара, и попробовали делать штаны из свиной кожи. Но не хватило на всех. Ещё и потому что первые загубили, не подумав.
Одновременно со строительством печи занимались шерстью со шкур гуанако. Перед пошивом курток её состригли, а потом постепенно перебрали и вымыли. Теперь же, сделав ещё парочку щёток с железной щетиной, вычесали шерсть. Осталось сделать нитки и связать свитера. И вот тут пошло веселье...
Алексей и Наб сделали веретена, и с помощью этих хитрых палочек стали плести нити. Только Сергей возмутился:
— Ничего нельзя смастерить производительнее? Были же какие-то хреновины с колёсами.
— С прялками придется повозиться, — ответил Смит. — Пожалуй, попробую смастерить. Только сначала потренируемся с веретенами нити вить.
Возились с прялками долго, и сделали только две. Главная сложность была с колёсами. Пришлось сутки распаривать деревянные бруски, и только потом получилось их согнуть, распилить и скрепить шипами и гвоздями в кольца. Выковать железные детали проще было.
В конце концов решили, что двое делают нитки из шерсти, а остальные вяжут свитера.
Во время сидения на хуторе было два праздника. Купала, день летнего солнцестояния, для южного полушария, зимнего. И День Независимости США.
На Купалу растопили баню, а Сергей замариновал, чем было, свинину на шашлыки. После обеда попарились в бане, а потом искупались в пруде. До речки было лень тащиться, а в океан никто лезть не захотел. Погода менялась. С утра был ветер, дождь моросил со снежинками, а к вечеру стало лучше.
Сергей вечером подготовил мангал у пруда. Там же был недавно построенный навес над столиками и лавками. Учли переменчивый климат, сделав двухскатную низкую крышу. Саша и Пенкроф сбегали и наловили немного морской рыбы, пользуясь затишьем. Ещё сложили эвкалиптовые дрова большим конусом, а в центре столб и сверху сплетённое из веток колесо, обвитое полосами коры эвкалипта. И чучело заготовили.
Журналист сказал:
— Неправильно тут праздновать. Южное полушарие, а этот день вершина лета. Древний кельтский праздник Лита.
— А у нас Купала, — просветил Волк. — Неправильно ещё и потому, что с женщинами надо.
— Ага, на счастье любовь на траве с прекрасной женщиной, — добавил Сергей.
— И колеса старые жгут, — Лёха вспомнил. — Потом только проволока от колёс валяется.
— Это было ещё у древних кельтов, спускали с горы горящее деревянное колесо. Считалось хорошей приметой, когда не тухло до последнего, — просветил Гедеон.
— Развлечений тут мало, — хмыкнул Пенкроф. — Просто так пить пиво и самогон опасно. Насмотрелся я на тех матросов, которые плохо кончили из-за виски с ромом.
На закате солнца, вечером показавшегося из-за туч, разожгли мангал. Сначала просто дрова, а потом начали жарить шашлыки. Рядом уложили свежий хлеб, выпеченный утром. Приняли по рюмке, и затем Сайрес Смит, самый старый мужчина, поджёг конус дров. Те и запылали, благоухая маслами.
Долго беседовали, пили понемногу водку и пиво, закусывали. Покружили хоровод с прыжками вокруг огня, а когда пылающие дрова начали валиться, каждый перепрыгнул через огонь. И бросили в самое пламя чучело.
После полуночи каждый написал на листике желания, свернул в комок с листиками гигантского папоротника и коры эвкалипта, и все дружно бросили в огонь. До утра сидели, смотрели на огонь, на звёзды, слушали окружающие звуки.
Проснулись после полудня. Во время обеда Сайрес Смит отметил:
— Понимаем, что вчера были старые глупые обряды, но выполнили же. И языческие боги, которым посвящены, выдумка, но поклонились же.
— Наверно. Но вечер удался, — хмыкнул Сергей.
— Почему наверно? — спросил Спилет.
— Встречался я с одним чудиком, так тот плёл, что есть такая хрень под названием эгрегоры. Больше половины я не понял, но с его слов боги живы пока в них верят. Не поклоняются, не приносят жертвы, а верят. Чем больше и сильнее народа верит, тем сильнее боги и духи, — рассказал Петя. — И сильнее всего в наше время христианство, ислам и жажда денег.
— Я тоже про эту хрень слышал краем уха. Если правильно понял, то эгрегор некая сила, которую питает вера, а не личность, — вспомнил Саня. — Но древние боги могут быть и могущественными существами. Легенду про Кетцалькоатля не слышали? По ней первым правителем инков был белый могучий человек из-за моря с востока.
— Не у инков, а у тольтеков, Мексика, — поправил журналист.
— Ошибочка вышла. Но вы представьте, что могут подумать дикари про пришельцев на звёздных кораблях.
— Зачем представлять? В старые времена, а кое-где и в наше время дикари белых людей с ружьями богами считают, — посмеялся Пенкроф. — Мы поняли вас, Александр.
— Сначала доглядим фильм "Гостья из будущего", — предложил токарь.
— Вроде как самое главное видели. Но тут нам долго куковать, — махнул рукой Лёха.
— Я бы поглядел финал, — заявил Герберт.
Как всегда, не преминули сказать замечания по фильму. Начиная с того, как Фима следил за женщиной, и что Коля Герасимов смог запросто влезть в комнату с машиной времени.
— Неужели нельзя было как-то запереть, чтобы посторонний не открыл? — удивился журналист. — Что-нибудь незаметное, или, как у вас, банковские карты.
— Хрен их знает, если не ошибка автора книги и сценария. Без этого и фильма не случилось бы, — пожал плечами Саня. — Может, мозги какой аппарат проверял, а потом защита сломалась.
Про сходство Москвы будущего и прошлого был спор, но утихли, когда Сергей заявил:
— В наше время полно народа, живущих в домах девятнадцатого века. В Санкт-Петербурге, например. А в фильме центр города.
А после просмотра двух серий начали обсуждать само будущее эпохи Алисы Селезнёвой.
— Утопия. Сколько их было, множество. Старая идея, Томас Мор на Платона ссылался, — хмыкнул Гедеон Спилет.
— Я читал книги, много их написано в двадцатом веке. И каждый старается лучше показать будущее. Поразительно, что иногда показывают утопию как нечто само собой разумеющееся. Артур Кларк "Город и звезды". Переходный строй даже американские писатели второй половины двадцатого века описывали. В книгах же двадцать первого века, например, "Первому игроку приготовиться", ощущение упадка и заката знакомой нам цивилизации дельцов. И по газетам что-то неладное творится, — рассказал Смит.
— Многие вещают глупости. Про то, что Лондон будет завален конским навозом, сколько говорилось, — заявил Спилет.
— Статья "Поколение снежинок", — Сайрес протянул Гедеону журнал "Максим". — И по газетам что-то похожее видно.
— Что там? — шёпотом спросил Сергей у Саши.
— Потом прочитаешь. Если коротко, то детишки, на которых запрещали повышать голос и по дурному оберегали от опасных игрушек, выросли, но совсем не повзрослели, — объяснил Волк. — Я журнал не выписываю, нашелся в горе той макулатуры, которую себе притащил. Ещё удивился, откуда там новый журнал. И я не подсказывал Сайресу читать эту статью, сам взял.
— Подбросили. Но в наше время на Западе полно дураков у руля и в возрасте, — высказался Белов. — Про что там?
— Про девушек и юношей, которые не взрослеют. Которые боятся крови и драки, а со старшими не спорят, а оскорбляют тех, кто хоть немного не согласен с ними. Для них романы Купера и Дюма слишком жестокие. Не будет преувеличением утверждение, что там, где наш Герберт выживет, большинство двадцатилетних мужчин поколения снежинок погибнет, — ответил Смит. Другие янки недоверчиво покачали головой, Лёха тоже. Петя и Сергей с мрачным видом молча согласились.
После окончания последней серии Пенкроф сказал:
— Пираты какие-то странные. Нерешительные и совсем некровожадные.
— И Алиса, и Полина, и пираты как-то странно себя вели, — заметил журналист.
И тут в голове Волка что-то так перемкнуло, что воскликнул:
— Семён Семёныч!
— Ты чего? — первым спросил Лосев.
— Они думали, что убили нас, похоронив. Но мы семя! — ляпнул Александр, тяня время. — А детишек то обманули! Всё было подстроено. Полина, Алиса, пираты, робот и ещё я не знаю кто, подстроили всю эпопею. Может, и пираты ненастоящие.
— Саня, а ты не подумал, что фильм малость косячный? — осторожно спросил Сергей.
— Как нефиг делать! Но я пробую объяснить всё по другому.
— И нахрена тогда всё это? — спросил уж Петя Сашу.
— Алиса тогда соврала, кто кем станет. И что будет. Зато показали школьникам, как надо жить, и какое будущее надо строить. Беготня с прибором была нужна для того, чтобы весь класс запомнил и поверил, проникся. А началось с того, что Полина приманила подходящих мальчишек в подвал, и Коле разрешили пройти, — почти на интуиции выдал токарь. — Я давно видел нестыковки. Но Пенкроф навёл на мысль, да и то, куда и в когда мы попали, тоже намекает.
— Я другую версию читал, но твоя лучше будет, — задумчиво сказал Сергей.
После Купалы герои смотрели фильмы "Звёздные войны". Когда первый фильм закончился, Сергей хмыкнул:
— Сказка.
— И вы разве не будете критиковать? — удивился журналист.
