Доски обшивки можно было крепить встык, да и Лосев предложил их между собой скрепить нагелями, то есть деревянными штырями. Белов упёрся:
— А потом что, конопатить щели? Они же по любому будут.
— Дерево разбухнет, и всё нормально будет, ужмутся щели, — объяснил Пенкроф.
— Я бы внахлёст сделал. Потому как и сама поверхность изогнутая, торцы толком не прижмутся, если не подгонять. И угол нижней доски как упрётся в верхнюю, как ужмётся верхняя гвоздями, так острый угол одной вдавится в гладкую поверхность верхней доски, и всё, вода не потечёт, — объяснил подводник. — Можно ещё внутренние углы смолой подмазать, но и так сойдёт.
— Я бы встык подогнал бы, да кромки промазал бы герметиком, но и так сойдёт, — прокомментировал плотник.
— Ага, герметиком которого нет. Смолы сосновой не добыли, а так бы её приспособили, — сказал подводник. — Надо добывать. Ты знаешь, как?
— Сам не добывал, отец работает в лесу. Сначала окорить сосны на две трети обхвата, чтобы оставалась кора толщиной пару миллиметров, подвесить конические чашки и подрезать с шагом в полсантиметра. Наклонные желобки прорезать, сечением полукругом радиусом пять-семь миллиметров, каждые десять дней с кислотой или раз в неделю если с каустикой, — объяснил Лёха.
— И ты знаешь, какая кислота или каустика? — уточняющее спросил Серёга.
— Конечно. Сорок процентов серной кислоты или три-пять каустической соды в воде. И добавки ещё какие-то. Для кислоты жидкое мыло, — объяснял Лосев. — Собирать раза три в год в железные бочки, из чашек вырезать специальными ножами.
— У нас нет такого запаса железных бочек, — заметил Сергей. — Может, в пакеты складывать?
— Уже пробовали такие умные. Полный пакетик живицы на коврик в машину, а потом коврик в печку, пропитанный живицей.
— Сайрес Смит придумает, как лучше сделать, — заявил Пенкроф.
— Керамика спасёт, похрен, амфоры или просто горшки, — уже придумал подводник.
— А чашки? — спросил плотник.
— Попробуем из керамики или листового железа. Лёха, ты про добавки уверен?
— Точно. Сначала было сорок процентов серной кислоты, а потом каустическая сода. К соде добавляется какая-то фигня на основе то ли бражки, то ли кормовых дрожжей. Жидкое мыло, можно обычное растворить, это своя инициатива. У меня троюродный брат кандидат химических наук, он и посоветовал моему отцу добавлять грамм пятьдесят-сто мыла на ведро серной кислоты. Так после этого мало того, что раствор лучше держится на дереве и лучше работает, но и дождём почти не смывается, как масло. Я сам офигел, когда увидел, а этот умник смеялся "Учите физическую химию".
— Да ну нафиг? Чтобы раствор кислоты с дерева не смывало дождём? — не поверил подводник.
— Я серьёзно. Будет случай — покажу.
Однако, при креплении досок углы у стыка срезали так, чтобы лучше прилегали. Пришлось немало повозиться с подгонкой. Для полного счастья всё же поставили нагели. Сначала тщательно вымеряли по месту центры отверстий, чтобы совпали на досках, и сверлили глухие отверстия. При сборке в одно вталкивали маленькую сухую деревянную цилиндрическую палочку, а потом на эту палочку насаживали доску вторым отверстием пары. И так одновременно в нескольких местах стыка двух досок.
Дополнительно и самодельными гвоздями крепили, и те были непростыми. С маленькими насечками сделанными типа широких зубьев, загнутых к шляпке. Называются гвозди ершенные.
Глава 20. Шлюпка, рыбалка с отравлением и семена
Вечером глядели фильм "Братья Блюз". Зачётная комедия, как сказал Петя, раньше не видевший. Сначала провели Джейка к окну выдачи вещей. Фрэнк Оз в минутной роли офицера тюрьмы сыграл просто блестяще. Все молчали, пока не дали Джейку расписаться, и тут же моряк воскликнул:
— Блестящая комедия.
— Мне одних презервативов и крестика достаточно, чтобы фильм заинтриговал, — качал головой журналист.
— Зачётная хрень, — добавил Чиж. — И что-то мне подсказывает, что приколы тут не из тупых, с фантазией.
— Не такие уж и интеллектуальные, но с выдумкой и непрямой, незлобная ирония. В русском стиле тут юмор, — высказался Волк.
— О, анекдот вспомнил того же рода, — это уже подводник. — Скачет ковбой на лошади, видит узкую расщелину, говорит "я ковбой или не ковбой, перескочу". Так и вышло. Потом то же самое с расщелиной пошире, а потом нормальное такое ущелье, но говорит "я ковбой или не ковбой, перепрыгну". Тут перед самым ущельем лошадь тормозит всеми копытами и говорит "ты ковбой, ты и прыгай".
Все так и легли со смеху, а потом журналист спросил:
— Но почему вы сказали, ковбой, а не всадник?
— Ну, я точно не помню. Но после вашей гражданской войны несколько десятилетий было много пастухов, на лошадях перегонявших скот на продажу. И как заработают денег, так в городках пьют, буянят и соревнуются, сколько хватит дурной фантазии, — объяснил, как помнил, Саня.
После прыжка через разводной мост Пенкроф заметил:
— Эти в чёрном что, не знают что такое осторожность и терпение? Я бы их быстро научил.
— И как только права не отобрали у тощего, — спросил Петя.
— Ща увидишь.
Увидели гонки с полицией... По поводу приюта Сергей высказался, что, мол, раз Джейка писать не научили, грош ему цена.
А про танцы в церкви Наб рассказал, что и в их время это нормальное явление, и так даже лучше. Рассказал про нравы в чёрных церквях. Сбор группы глядели молча, но вот во время музыкальных номеров так и тянуло подтанцевать, но сдержались. Разве что поведение братьев в ресторане покоробило.
То, как бросались бутылками реднеки, впечатлило всех, Петя даже пальцем у виска покрутил, мол, не настолько дурные в России люди. Поржали с того, как американские гаишники снесли с дороги автобус музыкантов, и что в бане в шляпах сидели братья. То, что в концертный зал пролезли через женский туалет, сей прикол не удивил. Зато удивило, сколько машин разбили в фильме. И концерт порадовал.
В общем, все остались довольны.
Утром за завтраком решили обсудить вопрос живицы. Благо, были на острове тасманийские сосны по меньшей мере двух видов, и на горе тасманийские кипарисы.
— Так сколько можно в одиночку добыть сосновой смолы? — спросил американский инженер.
— А сколько надо? — по одесски ответил плотник.
— Нам всё же надо знать, на какое количество мы можем рассчитывать.
— Урожайность местных сосен я не знаю. Но с наших в российских условиях хороший работник в год добывает 10-15 тонн, в местном климате получится тонн двадцать в год, если не больше. Это у опытного человека с правильным инструментом. За три года, или сколько тут сидеть, полсотни тонн это предел, я думаю, — объяснил Лосев. — Но это добыча, а её ещё собрать надо, с тарой что-то придумать.
— Что-то мне подсказывает, что нам этой добычи столько и близко не надо, — заметил Белов. — Сколько надо живицы для обработки корпуса бригантины? Тонны хватит?
— Вполне, — ответил Пенкроф.
— На краску пустим канифоль. Погодите, нельзя ли из сосновой смолы сделать пластмассу, пусть не такую как у вас? — спросил Смит.
— Просто так не получится. Канифоль и так хрупкая, бодяжить надо с чем-то, — пояснил Сергей. — Хрен её знает, как и с чем. Саня, может, ты управишься?
— Буду экспериментировать.
Но и так достроили шлюпку, спустили на воду и стали ждать, пока намокнет. Сразу воды насочилось, но, когда к утру напиталась, вычерпали.
Утром после завтрака Пенкроф, Сергей и Алексей начали испытание судёнышка. После того, как вычерпали воду, погрузили запас еды и воды, взяли вёсла, снасти и столкнули шлюпку в воду. Моряк сел за руль, а Сергей и Алексей вёслами вывели лодку в море. Понадобилось немало усилий, чтобы прорваться через линию прибоя, но потом течение вытащило их на чистую воду мимо прибрежных скал, торчащих из воды.
Уже на чистой воде, закрепив руль, Пенкроф показал, как развернуть прямой парус, название грот, и как свернуть. По его примеру то же самое сделали Сергей и Алексей. А потом стали маневрировать, пользуясь сначала гротом, который после сменили на стаксель, крепившийся к мачте и носу шлюпки.
Через час манёвров попробовали зайти обратно в бухту, но мешало отбойное течение. Кое-как, продираясь между скалами, подошли к бухте. Второй парой были Сайрес Смит и Наб. Третья пара Пётр и Герберт, четвёртая пара Гедеон Спилет и Александр.
Пенкроф, Гедеон Спилет, Сергей Белов и Пётр Чиж отлично вынесли качку, Сайрес Смит, Герберт Браун, Александр Волк, Наб не очень хорошо, а Алексей Лосев совсем плохо, даже стошнило. Пенкроф заявил, что все привыкнут кроме Лёхи.
Волк уговорил задержаться в море ради рыбалки, спиннинг покидать, настроенный на крупную добычу. Первые забросы были впустую, а потом как будто за что-то зацепился. Саня потянул, и ощутил не очень сильное сопротивление, стал наматывать леску и вытащил лосося, только какого-то странного. Побросал ещё и вытащил ещё одного, побольше. Первый был килограмма два с лишним, второй на четыре потянул.
— Хорошая добыча, это австралийский лосось, — идентифицировал моряк. — На ужин неплохо наловил.
— Погоди, я только во вкус вошёл, — и рыбак забросил спиннинг туда, где слегка отсвечивал красный планктон. Тут же клюнуло, и вытащил здоровенную красную рыбину, похожу на окуня, только короткую и горбатую, как лещ.
— А это луциан, тоже вкусная рыба, — Пенкроф, как оказалось, ещё тот знаток рыбы. — Некоторые говорят, что ядовитая, и советуют вымачивать в солёной воде. Но когда я ел, было всё хорошо, понравилось. Кто-то что-то путает или брешут.
— А это разве не морской окунь? — спросил токарь.
— Нет, это другая рыба, похожая. Тоже вкусная.
— Ещё рыбку, и хватит, — решил Волк.
— Куда нам столько? — заметил журналист.
— Кто против копчёного лосося? Никто? Я ещё попробую.
Отошли в сторону, и ещё пошли забросы. Вдруг удилище согнулось в дугу, и Саша старательно водил им, пытаясь поднять. Наконец, получилось, и стал наматывать леску на катушку, пока удилище не наклонилось. А потом снова стал поднимать, хотя рыба и шлюпку тащила, и в стороны бросалась.
Наконец, через полчаса борьбы, у борта показалась рыбина, похожая не то на толстолобика, не то на ставриду. Увесистая, килограмм на десять. Журналист ловко подцепил добычу сачком, а Пенкроф сказал:
— Это каранкс, небольшой, правда.
— Небольшой?! Я в жизни не видел таких здоровых щук и судаков, даже карпы и сомы такого веса здоровыми считаются, — токарь офигел. — Ещё попробую.
— Хватит нам рыбы, да и они днём, да ещё ближе к вечеру, плохо клюют, — остудил Пенкроф пыл.
— И то верно, успокойтесь, Александр, — поддержал Спилет.
Да, четыре рыбины на двадцать килограмм общего веса это знатный улов. На берегу так и офигели, узрев, что притащили. Сергей хотел, было, приготовить засоленную свинину с блинами, но передумал.
Саша почистил от чешуи и выпотрошил обоих лососей, отложил в сторону красную икру и засолил её. Прочие внутренности выбросил. Головы отрезал и порубил на мелкие кусочки, сложив оные в тарелки Топа и Геры. Собака и кот сожрали всё, аж животы по земле волочились. Разрезал рыбины, отложив хребты на уху, а балыки засолил для копчения.
Тем временем Сергей разделал двух других рыбин. Первым делом почистил от чешуи и выпотрошил, выбросив головы. Потом разделал и засолил луциана, скупо добавив лука и щедро новозеландского перца, оставив солиться.
Каранкса думал пустить на котлеты, но решил не утруждать себя, а тупо зажарить. Поскольку рыба была здоровенная, вырезал всё мясо, шкуру отложил и засолил, а скелет отложил на уху. Затем, обмакивая в пшеничную муку, пожарил все куски рыбины на жиру. В это же время Наб напёк блинов. Когда всё было готово, Сергей и Наб накрыли стол, и тут же Белов поставил запекаться луциана, не пожалев на такое дело пищевой фольги.
Тем временем сели глядеть фильм "Братья Блюз 2000", до этого смотрели фильмы "Брестская крепость" и "Адмирал". Посередине просмотра подводник вытащил из духовки печи рыбу в фольге. Подождал немного, и предложил продегустировать, но все отказались. Так что запеченного луциана поел только Сергей, любитель вкусно покушать, отчего и растолстел.
Сам фильм оценили хуже первого. Да, неплохой, но Гедеон сказал "Сценарист, оператор, актёры очень старались, но не то. Как кушать разогретый вчерашний шашлык. И местами переигрывают". Да, так оно и было. Русские в фильме слишком карикатурные, с "Итальянцы в России" содрали сцену с проездом по дну реки, с королевой Муссет перебор, и с горой машин не так изящно вышло, и с перебором.
Выключив разряженный больше чем наполовину ноутбук, робинзоны улеглись спать.
Сергей всё время крутился, чесался, особенно шею чесал. Потом вскочил и побежал на улицу, нескоро вернулся. Попросил:
— Кто-нибудь, посветите. Саня, дай таблеток.
— Что случилось? — проснулся хозяин хутора.
— Живот морским узлом завязывается, понос и стошнило. В пот шибает, и язык немеет. Думаю, отравился.
— Чем ты так? У меня всё нормально.
— Не знаю, но плохеет.
Волк выгреб из печи, что попалось, выбрал кусочки древесного угля и дал другу. Сергей всё проглотил, не жуя, и запил водой. Посидел под надзором, по настоянию Саши выпил стакан воды с добавкой мыла, и на улице проблевался. Ещё выпил древесного угля, и попросил:
— Если помру, похороните меня в море.
— Не дури, — попробовал утешить Лёха.— Мне тоже было раз хреново от ложных моховиков. Завтра будет легче. Угля активированного выпей.
— Уже, если ещё добавлю, буду гадить как мазутой.
По очереди приглядывали за Сергеем. Но не то, что утром, а и вечером было плохо, ноги и руки немели, живот крутило, и так пару дней. Дней десять мучился, очень хреново приходил в себя. Если диарея и рвота ушли, то головная боль и головокружение были, и холодное с горячим путал. Запахи и вкус не чувствовал.
Самое гадкое, что ни Герберт, ни Пенкроф сразу не поняли, что за болезнь:
— Эта болезнь иногда бывает, когда съешь барракуду. Меня и про люциана говорил один человек, но другие говорили, что неядовитая и очень вкусная рыба, — вспомнил моряк.
— Рыба просто объеденье, но, как прихватило, ну её нафиг, — махнул рукой подводник.
— Профессор, который мне читал лекции по зоологии, упоминал про какие моллюски, которые едят на Кубе, и от которых тоже случаются отравления, по описанию похожее на наш случай. Подробно не рассказывал, только предупредил, чтобы не кушали, — добавил ботаник.
— Тьфу, блин, и не предупредили ж, — бледный Сергей раздражённо сказал.
— Мы и сейчас не уверены до конца, — пожал плечами Пенкроф.
— Мне похрен. Прикопайте эту рыбину, или лучше в море выкиньте. Не хватало, чтобы собака или коты потравились.
— Коты?! У нас же только Гера.
— А леопарды? Они ж не дают нашему мохнатику далеко от дома мышей ловить, сами их давят. И пусть дальше так делают, — объяснил электрик, а Герберт кивнул головой, соглашаясь.
Зимой Саша всё проверял березы, и, когда только начало теплеть, утром взял ручную дрель с большим сверлом, уголки из жести, пять пятилитровых пластиковых бутылей и отправился в кусочек русского леса. Через полчаса пришёл, ещё до завтрака, ничего не объяснив.
