Ужина
* * *
Не помню, когда, в какие года, на пригорке у реки собралися старики. Разговор меж собой вели. Я их слушала, что узнала, то и вам теперь рассказала.
Жили-были старик со старухой и все у них ладно, да справно было: и хозяйство большое держали, и семью огромную содержали. Однако годы берут свое и разлетелись птицами перелетными по разным краям детки из родного гнезда. Да не кручинятся старики, справные внуки и внучки у них подрастают и их никогда не забывают. Но, то не сказка была, а присказка. А вот сама сказка рекою полноводной разлилась, когда младшая внучка-красавица в деревню на лето в гости собралась, ей радость — старикам праздник.
За седмицу до приезда любимой внучки пошел старик за соломой — скотине постель стелить, а себе ноги-руки бить. Хоть и недалече идти, а в старости годы, что те кандалы на ноги. Хоть и немного нести, а в старости натруженные руки — ночные муки. Ну да не привык старик от дела бежать, да на печи лежать! Взвалил на себя соломы с кряхтеньем, да и пошел заботами двор свой одаривать. Глядь — а Ласюта его, коровушка-то к стеночке жмется да в руки не дается — что за дела твои чудные боже?! Смотрит старик внимательно, а понять не может — в чем дело? Поворошил старую солому да ахнул, лежит раненный уж, и шипеть пытается.
— Вот горемыка, — пожалел ужа старик, — видно ты у моей старухи молока просил, да пока пил от коровушки-то копытом и получил. Не серчай на скотинку неразумную, не шипи — чай не змий подколодный — позволь соломенную подстилку заменить, а тебя в ином месте излечить.
Посмотрел уж на старика внимательно, да и позволил о себе заботу проявить. Вылечили-выходили своими заботами ужика старик со старухой, да и отпустили на волю. Тут и внучка появилась да, и позабыли старики о случившемся в хлопотах радостных. Дни лета мелькают, как белки орехи хватают. А внучка — что тот цвет с каждым днем расцветает. По хозяйству споро помогает, да по саду в свободное время гуляет.
Слышит шелест яблонь, красавица-девица, видит колыханье буйных трав, вдруг — словно голос тихий ее зовет:
— Гведана, Гведана...
Обернулась — никого! Оглянулась — никого! Что за шутки! Топнула ножкой девица и убежала в дом, а на завтра — та же оказия! Кругом ни души, а голос незримый ее имя печально в саду твердит:
— Гведана, Гведана...
Убежала и в этот раз в дом краса-девица, да дедушке рассказала, что в саду слыхала чей-то голос, а видеть-то не видала! А старик не будь дураком ей и присоветовал, что говорить, чтоб невидимого гостя узреть. Запомнила слова заветные внучка и на третий день вновь в саду гуляет, да не только к шелесту яблоневых крон прислушивается, да не только к колыханью буйных трав приглядывается. И ведь вновь голос чей-то печальный ее имя твердит, словно в душу глядит! Не забыла слова заветные и громко сказала красавица:
— Кто ты есть — появись, кто ты есть — покажись! Мне с тобой беседу вести, тебе предо мною ответ держать! Если старый — буду, как отца почитать, если малый — буду, как брата любить, если ровесник — замуж пойду.
Зашумело тут кругом, завертело, не успела и глазом моргнуть, как глядь — и не сад это ее вовсе, а берег лесного озера, в центре которого хрустальный дворец стоит! Дворец тот самоцветными камнями изукрашенный, крыша серебряная, верхи позолоченные. И лодочка, словно живая к берегу пристает и ждет. Задумалась внучка, да сказавши слово — держать его стоит — села в лодочку и поплыла к воротам дворца за своей судьбою. А в озере лебеди плавают, а под водой рыбки золотые кружат — все на нее глядят. У ворот же два льва лежат нос к носу, доступ к дворцу дивному охраняют.
Перешагнула смело через львов, и вошла во дворец Гведана. А комнат в нем видимо невидимо, да только пустуют они — никого не нашла красавица, что дальше делать не знает. Прилегла на кровать, на минуточку, да и уснула. Долго ли, коротко спала, то мне не ведомо, но проснувшись, увидела стол, накрытый и, откушав еды, вновь услышала голос ее зовущий.
— Гведана, Гведана...
Спасибо сказала за ночлег, да еду и пошла, куда голос звал. Идет по дворцу стенами расписными любуется, идет по дворцу — на своды его заглядывается, а там звезды частные, а там луна полная. А голос все ее зазывает и разгадку обещает и ведет ее прямо в черный провал — то ли подвал, то ли ворота в саму Навь! Вздохнула внучка, да и шагнула в провал. А кругом тьма клубится, да змеиным шипеньем пугает, но голос печальный все так же зовет вперед. Страшно Гведане, да назад уже дороги самой не найти — вот и идет вперед от шипения змеиного вздрагивая. Вдруг споткнулась красавица, ножка ее подвернулась, она и нагнулась, а поднявшись, в руке своей уже небольшую золотую корону сжимала. Вот споткнулась, так споткнулась! Но не выбрасывать же, находку?! Положила в карман и дальше пошла. А тьма посерела, потом побелела и вновь светлым днем повержена была. Смотрит Гведана вокруг, головой вертит. Глазам не верит — вместо солнца здесь само небо светит! Трава изумруд, вода лазурит — красиво, но жууутко! Поняла, что и впрямь из Яви в Навь перешла, но поскольку сама все еще жива, то и волноваться не стоит. Идет по тропке видами дивными любуется, да дедушку с бабушкой вспоминает:
— Как они там? Им же волноваться нельзя, а я пропала, словно в воду канула.
И снова раздался голос печальный:
— Гведана, Гведана...
Смотрит красавица, а перед нею шатер холщовый походный раскинулся и ведет ее тропка прямо к его пологу закрытому. Осторожно отбросила ткань Гведана да и вошла внутрь.
— Проходи, садись, угощайся. — Приветливо встретила ее царь-девица красы необычайной. — Зачем пожаловала, младшая сестрица?
— За ответами пришла, — присела на подушки атласные гостья.
— А я думала, за обещанным! — усмехнулась царь-девица. — Брат мой старший твоему дедушке жизнью своею обязан был.
— О том мне ничего не ведомо.
— И о том не ведомо, что обещал в благодарность брат на тебе жениться?
— Нееет, — побелела Гведана. — Я про их сговор не знаю. Просто за голосом шла — он мне душу тревожит, и все время меня зовет, в сердце моем живет.
— Хм! Верю. Но долг — платежом красен!
— А от меня чего хочешь?
— Если по силам твоим это, то путь укажи мне дальнейший и да, — спохватилась Гведана, доставая из кармана золотую корону, — может, знаешь того, кто ее потерял?
— Путь укажу, чего ж не указать — иди вперед, не сворачивая, и тропа тебя сама выведет прямо к цели твоей — немного уже осталось.
— Благодарю.
— А корону сама нашла, сама и отдашь, если захочешь, — загадочно закончила царь-девица, прощаясь с Гведаной. — Ее мой брат потерял, ему и вернешь, когда увидишь.
Скатертью дорога стелется, ноги по ней сами идут и верст не считают. Сама не заметила внучка, как оказалась в палатах каменных, а тропинка-то в золотом тканый ковер обернулась и у ног сидящего на троне мужчины закончилась.
— Ну, здравствуй. — Промолвил он голосом знакомым, в котором любовь живет. — Гведана...
— И тебе не болеть, князь?
— Царем называй, королем величай. Князь ужиный, король змеиный. — Молвил в ответ и сам спрашивает: — Зачем пожаловала в мои чертоги?
— Вернуть тебе корону хочу да и спросить — от чего так печален был твой голос невидимый, когда имя мое называл? — смело ответила Гведана.
— Кто ты есть — появись, кто ты есть — покажись! Мне с тобой беседу вести, тебе предо мною ответ держать! Если старый — буду, как отца почитать, если малый — буду, как брата любить, если ровесник — замуж пойду. — Произнес подземный князь. — Твои слова, твое обещание?
— Я от своих слов не отказываюсь. Кто слову своему хозяин — тот судьбою обласкан.
— Вот и я от своего не могу отказаться, — грустно признался князь, — но разве могу я желать, чтобы ты по доброй воле согласилась моею стать женою?
— Разве не мила я тебе?
— Гведана, — обнял, подойдя девушку князь, — мила, так мила, что ни словом сказать, ни пером описать. Но ведь я ужиный князь... король всего змеиного царства подземного.
— Разве не ты меня звал?
— Я, милая, я.
— Так и ты мне мил, — потупилась девушка.
— Гведана! — впервые радостно выдохнул имя любимой князь. — Ужина моя дорогая! Раз так, то будь моей королевой! А тот хрустальный дворец пусть станет нашим наземным домом! — И князь осторожно водрузил золотую корону на голову своей нареченной. Вот ведь оно как: кто слово свое держит — тот в руках свое счастье и удержит!
— Ужина — королева ужей, Гведана!
Ту свадьбу веселую семь дней змеи и люди праздновали, так оно было или нет — кто его знает!
Правду ли старики бают, или нет — теперь уже никто не расскажет, но именно с той поры говорят люди, у ужей золотая корона появилась, как знак отличительный и кто ее найдет — тот счастье свое обретет!
