Скоробогатов Андрей Валерьевич
Седые небеса Мансипала
-1-
Проснувшись после многовекового сна, Седой Старец вышел из своего священного дома с двумя дымоходами — золотым и серебряным. Пройдясь по ночному небосводу, по прозрачным полям и лугам, подсвеченным луной, он остановился перед прорехой, через которую был виден мир людей. Старику не терпелось узнать — что произошло за все эти годы.
Ночная мгла скрывала срединный мир, виднелись лишь незнакомые огни каких-то поселений. Небожитель отошёл от прорехи и задумался, прислушавшись к себе. Первым пришло ощущение, что всё изменилось. Века забвения не могли пройти даром, это он понимал, однако ветер перемен, дувший из мира людей, был настолько чужим и враждебным, что старик невольно поёжился, кутаясь в свои золотые одежды.
Солнце ещё только начинало свой восход на небеса, но Нум-Торум знал, что оно поныне чужое — Хотал-Эква, бывшая покровительница светила, спит у дедов, на самом верхнем из небес Мансипала, оставив солнцеворот на попечение другим богам.
Это случилось давно, более четырёх столетий тому назад...
Когда монотеизм пришёл и на эти земли, исконные хранители Каменного пояса решили не вступать в битву. Божества рыболовов и охотников не способны долго противостоять натиску единобожия, что кочевого, мусульманского, что городского, христианского. Семейство смирилось с поражением — век мансийских богов прошёл, и большинство из семейства демиургов уснули крепким сном до лучших времён, либо ушли в иные края и вселенные.
После пробуждения Седой Старец не встретил никого из родни, обитавшей ранее в верхнем мире. Сёстры ушли с небосвода выше, на самый край небес. Туда, где жили деды, общие для всех земных богов. Самый любимый из сыновей — Мир-Суснэ-Хум, наблюдавший за миром людей, умчался в другие пространства. Пять других сыновей, смотревших с неба за землями от Камы до Оби, и дочь-богатырша Казым-ими уснули в лесных урочищах, и Нум-Торум не знал, разбудил ли их тоже ветер перемен.
Оставалось надеяться, что чья-нибудь душа пролетит мимо его владений и расскажет демиургу, что произошло за все эти годы — ведь сойти вниз ему не позволял запрет, данный после развода с супругой — царицей срединного мира Колташ-Эква.
Старик решил подождать.
-2-
Солнце взошло — оно оказалось безликим. Никто не сопровождал его по небесам Мансипала, и огненный шар катился сам по себе. Вот тут-то Нум-Торум заволновался — такого не могло быть, ведь хоть кто-то должен же следить за ходом светила — будь то Георгий Победоносец, или пророк Мохаммед, или, на худой конец, славянский Даждьбог. Что-то случилось, вот только что?
Нум-Торум принюхался. Слегка ощутимый запах пепла шёл по небесам откуда-то с северо-запада. Вероятно, снова открылся вход в нижний мир — такое и случалось раньше, но это вряд ли могло быть причиной того, что старец проснулся. Пробудить его могло другое событие, более значительное.
Старец умел ждать, однако молчание и одиночество надоело ему. Он возвратился в свой священный дом, взял рыболовные снасти и свой золотой трон. Установил трон напротив небесной дыры и насадил на тонкий золотой крючок волшебную наживку. Нум-Торум закинул удочку и, оставив блестящий поплавок барахтаться среди перистых облаков, затянул долгую древнюю песню.
...Ты, живущий сегодня, вглядись:
Солнце Господне восходит -
Полнехонька клетка:
Внуки Его, человечки-мышата Его.
Солнце Господне заходит -
Полнехонька клетка:
Внучки Его, человечки-мышата Его1
-3-
Перед первой поклёвкой прошло два дня. Увидев барахтающийся поплавок, небожитель прекратил пение, вскочил с трона и вытянул леску со своей добычей. Выловленная сущность оказалась злой — это был мелкий дух болезней, куль. Чёрный волчонок барахтался и брыкался, пытаясь освободиться из рук небесного великана-старика. Не дать, не взять мелкая рыбёшка-краснопёрка, попавшаяся рыбаку.
— Пусти!
— Пущу, как только скажешь мне, что происходит в срединном мире.
Куль пригляделся к Седому Старцу и раскрыл рот от удивления
— Нум-Торум! Ты ли это? Мы не думали, что ты проснёшься.
Старик кивнул.
— Ты первым попался мне. Неужели ваше племя стало столь велико, что любой из вас так просто клюёт на небесную наживку?
— Нас много! — хвастливо сказал дух. — Нас сотни тысяч в каждом из отравленных городов Мансипала. Наши кормильцы толпами ходит по пыльным улицам, едят то, что не съели бы и крысы. Как и прежде, мы питаемся их болью, плодимся и благоденствуем — вот то, о чём мы мечтали многие века.
— Сотни тысяч, говоришь... Неужели Куль-Отыр, ваш владыка, наплодил так много своих мерзких детей?
— Глава подземного царства ушёл, — огорчённо сказал волчонок. — Зато теперь мы сами по себе, нас никто не может наказать!
Не мог Куль-Отыр уйти. Седой Старец не верил в это.
— Много ли людей живёт сейчас в Мансипале?
— Много миллионов людей! — воскликнул куль. — Они разрезали Парму грязными дорогами, построили людские муравейники. Многие разучились ходить пешком — за них это делают бездушные машины. Ради таких машин они разворотили все горы и перекопали все равнины. А в часть земель на юге Каменного пояса не смеем ходить даже мы. Неведомая доселе болезнь отравила там все слои срединного мира несколько десятилетий назад — виной тому желание людей получить новое оружие, разрушающее землю и камень. От леших с Запада приходят слухи, что в других землях то оружие принесло ещё большую беду... И это хорошо!
Нум-Торум нахмурился и выбросил духа-волчонка обратно, в небесную дыру. Не хотелось больше слушать россказни этого глупого духа.
Насадил новую наживку, забросил удочку и снова затянул старую песню.
Солнце Господне восходит -
Затоптаны в давке:
Воля одних пересилила волю других.
Солнце Господне заходит -
Все та же давильня:
Новая ложь одолела вчерашнюю ложь.
День правит Миром — созвучия нет.
Ночь правит Миром — созвучия нет.
-4-
Прошла неделя, прежде чем на удочку небожителя попалась вторая сущность — реинкарнирующаяся душа-тень исхор, некогда принадлежавшая молодому мужчине.
— Здравствуй, внук, — обратился Нум-Торум, посадив исхор на колено.
— И тебе здравствуй, — душа смотрела на божество осоловевшим взглядом. — Кто ты?
— Люди совсем забыли про меня? — удивился Седой Старец, но решил не сердиться — всё же, не удивительно, столько веков прошло. — Я создатель земли, податель небесного света. Я охраняю мораль и порядок этого мира. Меня звали Нум-Торум, что означает 'небесное высшее существо'. Когда-то давно, когда народы жили отдельно, и иные божества не знали о Мансипале, я почитался верховным божеством.
— Я слышал о Нум-Торуме, — кивнул дух человека. — Моя бабка говорила что-то в детстве. Но не знал, кто он, и не верил в него.
— А в кого же сейчас верят жители срединного мира? В Иисусу? В Магомета?
— А кто их знает? — пожал плечами исхор. — Мы сейчас ни в кого не верим. Кто-то говорит, что верит, кто-то нет, а толку. Зачем верить, когда исход один.
— Как ты погиб? На охоте, в лапах хозяина леса, или в храбром бою, защищая землю от врага?
— Не, зачем в бою. Водка, огненная вода... От неё много манси померло.
Нум-Торум сокрушённо покачал головой. Потом вспомнил то, что сказал дух-куль и спросил:
— Правда ли, что народа Пармы теперь много миллионов в срединном мире? Правда, что вы построили много городов?
— Манси? Да нас не больше десяти тысяч осталось! Все остальные люди с запада и с юга приехали.
Седому старцу было больно слышать об этом, но он смирился с этим — много веков прошло, новые племена теперь в Мансипале, новые времена.
— Куда же ты теперь? Ты нашёл младенца, чтобы вновь воплотиться на родной земле?
— Нет. Нас рождается год от года всё меньше и меньше. Народ Пармы вымирает.
И вторую свою добычу отпустил Нум-Торум в небесное окно, в срединный мир.
-5-
Ещё пара недель прошла с тех пор, как Седой Старец забросил удочку в третий раз. В третий раз на приманку старика попалась не душа человеческая и не дух, а крохотная, по сравнению с небесным великаном, золотая статуэтка.
Это была Сорни-Эква, 'Золотая Баба', что много лет являлась главным идолом-эпитетом Колташ-Эквы, богини срединного мира. По велению жены Нум-Торума статуэтку много лет назад спрятали в болотах двое охотников, покончившие затем с собой, чтобы никто не узнал тайного места. Нум-Торум пока ещё не ведал об этом, но он понял одно — если Сорни-Эква попалась на небесную приманку, значит, она больше не нужна жителям срединного мира. Значит, в Колташ-Экву больше не верят, и она не охраняет свои изваяния от глаз чужаков.
Неужели и из срединного мира ушли все боги? Старик пока не видел подходящего способа узнать ответа на все вопросы. Поразмыслив, он положив снасти около небесной дыры и обошёл священный дом. Там, на небесном лугу, к столбу была привязан крылатый конь Калм. Оседлав небесного скакуна, Седой Старец направил его вверх, на третье небо Мансипала. Ему хотелось разбудить родню.
-6-
— Их осталось мало, — тихо проговорила Хотал-Эква, низвергнутая богиня солнца.
— И они не верят больше в нас, — сказал Этпос-Ойка, бывший бог луны.
— Все эти годы мы ждали, что что-нибудь изменится, — подал голос бог грома, Сяхыл-Торум. — Но ждать нечего!
— Нам остался ничтожно малый участок небес. Мы загнаны в тупик, нам нечего больше делать здесь, — кивнула Най-Анки, богиня огня.
— Нет! — сказал Нум-Торум. — Мы не можем так просто бросить народ Пармы. Пока остался хоть кто-то из них, мы обязаны оставаться здесь, на небесах Мансипала.
Родственники Седого Старца удивлённо посмотрели на него.
— Ты не хочешь быть с нами?
— Ты хочешь оставить нашу небесную семью без старейшины?
— Как мы будем без тебя?
— Я останусь здесь, — твёрдо ответил Нум-Торум. — Я не могу бросить внуков срединного мира.
Яркая вспышка озарила третье небо Мансипала на севере. Через разверзнутый небосвод к собравшимся родственникам шла юная женщина с семью косами. От её лица шло сияние, а облачена она была в золотые одежды с красным узором и воротником из соболиного меха.
— Сестра! — воскликнула богиня солнца.
— Ты вернулась к нам, — прогремел Сяхыл-Торум.
Колташ-Эква лучезарно улыбнулась.
— Родичи мои! Идёмте за мной. Мой младший сын, Мир-Сусне-Хум, создал в другом пространстве Новый Мансипал! Там много густых лесов, прекрасных гор и полноводных рек. Народ Пармы процветает там, их многие миллионы. Идёмте же за мной, я проведу вас туда через первозданный хаос. Это будет долгая дорога, но мы пройдём её.
— Ты не должна быть здесь! — строго сказал Нум-Торум своей бывшей супруге. — Я низверг тебя вниз, в срединный мир. Твоё место там, среди людей.
— Мы должны забыть былые обиды, — проговорила эква. — Идём же с нами, сорни торум.
Старик отвернулся и устало проворчал в седые усы:
— Я останусь на небесах Мансипала. Вы все предали меня, предали наших внуков.
-7-
Сначала горестно было Седому Старцу. Покинули его родные, дети забыли про Нум-Торума, и почти не осталось внуков-людей из народа Пармы.
Ты, живущий сегодня, вглядись:
Солнце Господне восходит -
Гнетущая темень:
Слезы забили тропинку дыхания между ключиц.
Солнце Господне заходит -
Гнетущая темень:
Сдавлен родник в обреченном сиротству мозгу.
Но у небожителя ещё оставалась волшебная наживка, и была куча свободного времени. Хороша небесная рыбалка — нет более приятного занятия для старого божества.
Теперь он просто ловил рыбу. Настоящую, живую рыбу срединного мира, живущую в верховьях рек Северного Урала. А геологи и лесные туристы-экстрималы, пробирающиеся сквозь тайгу некогда священной горы вогулов Холат-Сяхл, с удивлением наблюдали яркое свечение в туманной дымке облаков и видели едва различимый золотой луч. НЛО, говорили они — не иначе.
Наступила зима, реки и ручьи покрылись льдом. Нум-Торум смотал блестящую нить, убрал наживку и вернулся в свой священный дом. Пристроив подушку с золотой парчой на тахте, решил он снова лечь, чтобы уснуть вековым сном, однако услышал стук копыт по небесному полю, и выглянул в окно.
Перед домом небожителя стоял пёстрый, как месяц, священный зверь с восемью крыльями, на котором восседал юноша — безбородый, улыбчивый и вечно молодой. Это был Мир-Сусне-Хум, бывший посланник небес на Земле.
— Не думал я, что ты вспомнишь обо мне, — проговорил старик.
— Я пришёл за тобой, отец, — сказал седьмой сын. — Ты пойдёшь со мной в наш новый мир?
1 Поэма 'Пословский Причал', Л.Тарагупта, перевод с ханты К.Кравцова.
