Под сизыми крыльями

Последнее письмо никак не хотело дописываться. Еще пару абзацев, ну хотя бы пару строк и можно будет идти домой. В девять часов вечера мысли текли вяло, а руки, вторя им, никак не могли набрать то самое последнее на сегодня предложение. Странно, пару лет назад она могла писать хоть до рассвета и никогда не уставала. Это было так легко и так просто, как будто само вырывалось из нее и изливалось на сотни страниц, но сейчас, эти стандартные фразы просто не хотели появляться на экране. "Прошу вас помочь..." — нет, не то. "Прошу оказать..." — слишком претенциозно. "Если вы не оплатите..." — слишком ультимативно. Боже, куда катится этот мир? Кому вообще нужны эти письма? Раньше, когда она писала о бесконечных путешествия, фантастических мирах и дивных тварях их населяющих, это имело смысл, пусть она и не до конца могла объяснить его даже себе самой. Это было так легко и так просто, понятно и, главное, правильно, как будто именно таков природный порядок вещей.

Тишину в офисе нарушило дребезжание мобильника — пришло сообщение, короткие два слова: "Ты едешь?". Катя от усталости готова была рухнуть на клавиатуру. Отчаявшись придумать что-нибудь путное, она набрала первую пришедшую в голову нелепицу, выключила компьютер и быстро, как будто кто-то мог ей помешать, собралась домой, накинула на плечи серый плащ и помчалась вниз по лестнице — лифты снова не работали.

Начинало смеркаться. Погода стояла мерзкая и промозглая: моросящий дождь не прекращался уже несколько дней. По тротуару и проезжей части текли бурные потоки, в прогибах маслянистой радужной пленкой покрывались лужи. Когда до спасительной машины оставалось всего пару шагов, на огромной скорости мимо проехал высокий джип, с ног до головы окатив Катю водой. Девушка послала ему вдогонку испепеляющий взгляд, но тот, не обратив на нее внимания, воинственно ревя мотором, понесся дальше. Минск, просто большой столичный город, серый, одинокий, где никому нет до нее дела. Катя тяжело вздохнула и села в свой заляпанный грязью фордик, выжала сцепление и медленно двинулась в сторону загородной дороги.

В колонках играла музыка. Заученная наизусть дорога неторопливо ложилась под колеса. Глаза закрывались сами собой. "Вот так буду ехать. Засну. А навстречу будет мчаться фура. И я у нее под колесами. Ну и ладно, хотя бы на работу завтра тащиться не придется". Катя увеличила громкость, пытаясь вырваться из сетей накатившей на нее дремоты.

Разбитая неосвещенная дорога, с одной стороны бесконечная череда заборов, с другой — поросший кустарником овраг. Машина гулко загремела, попадая колесом в выбоину. Осталось совсем чуть-чуть. Резко уходящий вниз поворот, узкая поселковая улица, покосившийся от времени забор. Все, приехала.

Катя стремглав выскочила из машины, распахнула ворота на ржавых петлях пошире и с горем пополам затолкала туда машину. Раньше автомобили были куда меньше. В конце пятидесятых площадку делали под раритетную сейчас "Победу", а не под длинный "Форд Мондео", за которым ворота смыкались едва-едва.

На веранде неказистого дачного дома горел свет — видно, подруги еще не спали. Катя открыла дверь и вошла внутрь. С грязного плаща на пол падали серые капли.

— Опять на работе задержали? — не отрывая взгляда от шипевшего на сковородке масла, спросила Вера.

— Не опять, а снова, — пожала плечами Катя.

— Когда уже они начнут тебе за сверхурочные платить? — спросила Юля, старательно вырисовывая что-то на листе акварельной бумаги.

— Никогда. Они говорят, что если я не справляюсь в рабочее время, то обязана оставаться после него.

— Но это же издевательство! С такой работой и десять человек не справятся вовремя. Найди себе другую работу, — назидательно сказала Вера, заглядывая в кастрюлю с картофельным пюре.

— И где же мне искать работу, а Вер? Сейчас кризис, переводчики и филологи никому по большому счету не нужны. Да и как мы будем платить за дом, пока я по собеседованиям бегать буду? Ни твоей зарплаты, ни Юлькиной стипендии не хватит, — резко оборвала ее Катя.

— Ты всегда можешь попросить денег у родителей, — предложила Вера. Катя с Юлей недовольно скривились.

— Разве ты забыла, весь смысл нашего переезда сюда был в том, чтобы быть независимыми от родителей. Ты ведь тоже не станешь просить денег у Дениса, — возразила Катя и немного испуганно добавила. — Я надеюсь, что не станешь.

На этот раз скривилась Вера и предпочла промолчать.

Старый сырой дом в дачном поселке "Сябры" на берегу Острошицкого водохранилища принадлежал Катиной семье вот уже полвека. Настоящее фамильное гнездо. Здесь, под тенистыми яблонями небольшого садика, прошло все Катино детство. Каждые три летних месяца это место становилось для нее личным раем без забот и хлопот, которые неотступно преследовали ее в Минске. И дышалось тут как-то по-особому легко.

Родителям в последнее время не хватало времени на этот дом. Они хотели его продать, но Катя настояла, чтобы ей позволили переехать сюда вместе с подругами Юлей и Верой.

У Юли тоже были проблемы с родителями. Они не принимали ее стиль жизни и радикальные, порой шокирующие взгляды. После очередного скандала она просто хлопнула дверью и ушла. К Кате.

Вера была самой старшей из них. Она уже давно не жила с родителями. У нее был друг Денис. Кате казалось, что Вера испытывает к нему какое-то порочное влечение. Денис был намного старше ее, и самое неприятное, он был женат. Об этом знали все, но девушке почему-то казалось, что он ее по-настоящему любит и, в конце концов, бросит ради нее свою стервозную супругу. После долгих истерик и уговоров Кате удалось доказать Вере, что так жить дальше нельзя, и та, наконец, съехала со съемной квартиры. Девушки втроем переселились в дачный дом. Здесь рядом с подругами Катя надеялась, что перестанет чувствовать себя такой одинокой и неуместной.

Дом состоял из веранды, совмещенной с кухней и столовой, двух комнат и чердака. Катя с Юлей спали в западной комнате, Вера — в восточной. Катина кровать стояла у широкого окна. Узловатые ветки древней яблони свешивались прямо на подоконник, а когда дул сильный ветер, раскачивались и стучали в стекло.

Этой ночью Катя долго не могла уснуть. Какое-то гнетущее чувство не давало ей покоя. Она повернулась на бок и выглянула в окно. Среди ночной тьмы таинственно сверкали желтые глаза сизокрылого филина. Он сидел на ближней к окну ветке и, не мигая, смотрел на девушку. Катя представляла, что это вовсе не филин, а ночной соглядатай, охраняющий ее покой. Через несколько минут игры в гляделки с непрошенным гостем, Катя, наконец, уснула.

Утро выдалось таким же мрачным, как предыдущий вечер. Белая парная дымка поднималась из низин и укрывала землю невесомым газовым покрывалом. Катя наблюдала за этим краем глаза, когда пролетала на машине мимо изумрудных холмов, будто зубочистками утыканных редким ельником. В детстве Кате нравилось гулять в тумане среди деревьев, а сейчас на это не хватало ни времени, ни сил.

На работе первые пару часов все было спокойно, но только пока не явился начальник.

— Ну, кто так скрепляет отчет, а? Сколько можно тебя учить? — отчитывал он Катю. Если бы не его любящая совать нос, куда не просят, секретарша, никто бы и не заметил, что в середине страницы немного выпирают из общей стопки.

Катя молчала. Что она могла сказать в свое оправдание? То, что эта работа была далеко не пределом ее мечтаний? Или у нее уже просто нет сил вкалывать по девять-десять часов в день без отпуска, перерывов и больничных? Вместо этого Катя отстраненно смотрела в окно. Оно выходило на частный сектор, вдалеке виднелся манящий своей таинственностью темный лес. Туман все еще окутывал его белой пеленой. Дивное и одновременно обыденное зрелище успокаивало, не позволяло поддаваться гневу. Катя молчала.

К обеду с общего стола убежал важный документ. Начались крики. С полок во все стороны летели папки вместе с угрозами об увольнении. Когда начальник, обессилив, удалился на обед, Катя, немного подумав, заглянула в комнату инженеров. Там, среди огромных завалов инструкций и спецификаций обнаружилась пропавшая бумага.

Во второй половине дня принесли контракт на поставку. Оказалось, что в нем нашлись какие-то нестыковки. Разразился грандиозный скандал.

— О чем ты думала, когда составляла эти документы? — издевательским тоном спросила секретарша.

— Наверное, о том, что у меня нет ни малейшего представления о том, как их составлять,— саркастично парировала Катя

— Могла бы спросить.

— У кого, у тебя что ли?

— У начальника.

— Я спрашивала и знаешь, что мне ответили: делай, как хочешь, я не обязан тебя учить. Вот я и сделала. Не нравится, делай сама, — секретарша сморщила напудренный носик и обиженно поджала губы.

В результате Кате пришлось через пробки нестись в контору покупателя, чтобы перезаключить злосчастный контракт, хотя на деле нестыковки оказались не такими уж существенными. Зато сегодня была пятница, за которой последуют два долгожданных выходных.

Забрав по дороге с работы Веру и Юлю, Катя заехала в гипермаркет, где подруги выбрали напрокат фильм и отправились загород. Вечер выдался на удивление спокойным и тихим особенно на фоне наполненного криками трудового дня.

Катя носом уткнулась в дореволюционную книгу, случайно обнаруженную ею на чердаке. Юля разложила на столе кисточки и увлеченно раскрашивала сделанный накануне эскиз. Вера вела неравный бой с расстроенной гитарой, пытаясь заставить ее звучать более чисто.

В дверь постучали. Катя невольно вздрогнула. Кто бы это мог быть? Соседи, в основном пожилые старушки-дачницы, к молодежи никогда не заглядывали. Вера отложила гитару в сторону и открыла дверь. На пороге стояло двое молодых мужчин. Один из них — темноволосый красавчик с тонкими, словно вырезанными из алебастра чертами лица, худощавый и высокий, одетый в черные брюки и казавшуюся нелепой за городом белоснежную рубашку.

Второй, напротив, выглядел нарочито небрежно — на нем были мешковатые джинсы и клетчатая рубашка, непослушные, явно крашеные светлые волосы торчали во все стороны. Глубоко посаженные тигрово-желтые глаза смотрели с каким-то странным любопытством. Поймав на себе его взгляд, Катя поежилась и поспешила отгородиться книгой.

— Здравствуйте, девушки-красавицы, — лукаво улыбаясь, сказал крашенный. Его голос, тихий баритон с хрипотцой, звучал настолько завораживающе, что Кате снова захотелось посмотреть на его обладателя. Она мысленно хлестнула себя по щекам, заставляя опомниться. — Я Дмитрий, а это мой друг Влад. Он иностранец, приехал сюда ненадолго решить кое-какие дела. Он не очень любит городскую суету, поэтому я снял для него дом здесь по соседству. Правда, меня не предупредили, что у вас здесь нет никаких развлечений.

— Развлечения есть на другом берегу в Острошицком Городке: дискотека и бар. Возьмите лодку и переправьтесь. За десятку мужик напротив с удовольствием предложит вам свою, а за бутылку столичной еще и сам довезет, — ответила Катя, не поднимая глаз.

— Катя! — пристыдила ее Вера, наблюдая, как темноволосый Влад бросает заинтересованные взгляды на сосредоточенно дописывающую свою картину Юлю. — Это же так невежливо... Заходите, это Юля, я Вера, а там с книжкой Катя. Мы сами недавно переехали. Знаем не понаслышке, как здесь по вечерам тоскливо бывает.

Катя поджала губы. Ей не нравились эти новые гости. А вдруг они воры? Хотя, тут красть-то нечего. Дмитрий подтолкнул застывшего на пороге иностранца к дивану, на котором, поджав ноги, сидела Юля.

— Привет, — с едва заметным акцентом сказал он. Девушка вздрогнула от неожиданности, впервые замечая гостей, и свернула локтем стаканчик с водой из-под кисточек. На белой рубашке Влада тут же расплылось серое пятно по форме напоминающее Южную Америку.

— О, извините-извините, — забормотала Юля. Из-под тонны белой пудры проступил легкий румянец.

— Ничего страшного, — поспешил заверить ее Влад.

— Нет-нет, пятно надо замыть, — девушка потащила иностранца за собой на улицу — в доме не было водопровода.

Вера засуетилась вокруг стола, вытирая пролитую воду, убирая рисунок и краски. Дмитрий снял кроссовки и подошел к продолжающей скрываться за книгой Кате.

— Так почему вы сами не ходите на дискотеку или в бар? — поинтересовался он, тщетно пытаясь заглянуть девушке в лицо.

— Мы их не любим, — коротко бросила она.

— Это Катя их не любит, а Юля все за ней повторяет. Я же, как это ни прискорбно, из дискотек давно выросла, — поправила подругу Вера.

Катя выглянула из-за книги и послала ей испепеляющий взгляд.

— И отчего же ты их не любишь? — не отступался мужчина.

— Потому что на них только лохи ходят, — не выдержав, вспылила девушка и захлопнула книжку.

— Ее просто никто не приглашает на медленные танцы, — сообщила Вера, сворачивая клеенку. Кате в этот момент очень захотелось удушить ее.

— Понятно, — удовлетворенно хмыкнул Дмитрий и уселся за стол.

Через мгновение дверь открылась, и на пороге показались промокший до нитки иностранец и красная, как вареный рак, Юля. Дмитрий с Верой не выдержали и в голос рассмеялись. Катя неодобрительно глянула в их сторону и снова закрылась книжкой.

— А давайте сыграем в карты, — предложила Вера, доставая с подоконника потрепанную колоду. — Все в дурака умеют играть?

— Да-да, умеем, — подтвердили мужчины.

— Я... не умею, — смущаясь, ответила Юля.

— Ничего, сейчас научим, — быстро заверила ее Вера. — Кать?

— Без меня. У вас как раз по парам получается. А я лучше почитаю, — ответила она и ушла в спальню.

Вера пожала плечами и начал объяснять второй подруге правила.

Из-за притворенной двери доносился непринужденный разговор, редкие смешки и шелест карт. Катя уже в десятый раз перечитывала один и тот же абзац, не улавливая сути слов. Ее терзали два противоречивых желания: во-первых, хотелось, чтобы незваные гости, наконец, убрались восвояси, а во-вторых... чтобы Дмитрий попросил ее сыграть с ними. Нет, конечно, она бы ему отказала, но было бы так приятно просто послушать его уговоры.

Ближе к полуночи гости ушли. Юля включила свет в спальне и расстелила постель. Катя лежала на диване, уставившись невидящим взглядом в потолок.

— Зря ты с нами не посидела, — заметила подруга, ныряя под одеяло. — Этот Влад... он такой милый и галантный. Как будто не из нашего времени. Как будто он...

— Вампир, — устало закончила за нее Катя. — Юль, прекрати, а? Их не существует. Просто не существует. Вся эта шумиха из-за одного дурацкого фильма. Лет пять назад хорошо, если кто вообще Стокера читал, а теперь вдруг все вокруг вампиры.

— Завидуешь?

— Что?!

— Стокеру завидуешь? Его книги весь мир знает, в то время как ты бумажки перекладываешь на фирме, а ведь могла бы писать не хуже его, — высокое Юлино сопрано вдруг превратилось в хриплый баритон.

— Юль?! — удивленно переспросила Катя. Но та лишь перевернулась на другой бок и тихонько засопела.

Катя списала странное происшествие на свою усталость и отвернулась к окну. Вчерашний филин снова сидел на яблоневой ветке.