Страница произведения
Войти
Зарегистрироваться
Страница произведения

Рунольв


Опубликован:
24.06.2010 — 15.03.2013
Аннотация:
Про одиночества. Прямо как в песне
 
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
  Следующая глава
 
 

Он приходил в кафе на набережной, заказывал кофе и садился у окна с газетой. Я обедала там почти каждый день, и часто его видела. Поначалу ничего необычного я в нем не заметила — красивый, хорошо одетый мужчина, лет тридцати на вид. У него были немного вьющиеся темно-русые волосы, почти всегда стянутые в хвост, и крупные, грубоватые черты лица. Специально я не присматривалась, но спустя какое-то время, стало очевидно, что кофе он не пьет, да и газету не читает. Это меня заинтриговало и заставило внимательнее за ним наблюдать. Большую часть времени странный посетитель проводил сидя за столом и глядя в пространство. Бесстрастное и задумчивое лицо казалось ненастоящим, словно маска. Его не оживляли никакие эмоции. Глаза, устремленные в пустоту, пугали своей неподвижностью.

Собственно наблюдением исподтишка все и закончилось бы, но вмешалась судьба.

Случай, приведший к знакомству, оригинальностью не отличался. В один прекрасный (или ужасный) дождливый день в кафе не осталось свободных столиков, даже стулья почти все были заняты. Перерыв уже заканчивался, искать другое кафе времени не было, и я, набравшись храбрости, направилась к столику у окна.

— Можно? — спросила я.

Мужчина посмотрел на меня. Он, казалось, был слегка удивлен, но кивнул и снова опустил взгляд к газете.

Минут через пять он вдруг спросил:

— Вы где-то недалеко работаете?

— Почему Вы так решили? — ответила я, с ужасом представляя, как со стороны могло выглядеть частое посещение кафе, если учитывать пристальное внимание к его столику.

— Вы здесь часто бываете, — улыбнулся мой сосед.

— Действительно, глупый вопрос, — я тоже улыбнулась ему, — да, я работаю совсем рядом. Знаете офис-центр за углом? — мне было важно показать, что я прихожу сюда по некой объективной причине.

— А вы тоже работаете поблизости? — спросила я, отчаянно пытаясь сообразить, как вывести разговор подальше от собственной персоны.

— Я? — и снова мимолетная улыбка. — Нет, просто место нравится — и обстановка приятная, и вид из окна.

— Да, обстановка замечательная. И кухня тоже.

— Не имел возможности оценить. Как вы могли заметить, я прихожу сюда не обедать.

Все, подумала я, теперь можно проваливаться под землю. Он заметил, что я подсматривала.

— Да, меня всегда интересовало, почему вы никогда ничего не заказываете, а только сидите и смотрите на улицу, — теперь точно можно проваливаться, раз уж фактически призналась в подглядывании.

— И почему же не спросили, если интересовало?

На его лице легко читалось любопытство, но без намека на иронию. Как будто всё это в порядке вещей.

— Да, странно бы это выглядело. Честно говоря, надеялась, что вы не заметили, моего внимания. Очень неловко себя теперь чувствую.

— Это было незаметно. Практически. — на этот раз он улыбнулся по-настоящему, тепло и открыто. — Просто я очень наблюдателен. Кстати, раз уж мы так давно знакомы, позвольте узнать, как же Вас зовут?

— Женя. И можно на "ты". — Камень свалился с плеч, ответная улыбка в этот раз была настоящей.

— Рунольв. Правда, здесь меня чаще зовут Слава.

В голове вихрем понеслись мысли, имя было странное и явно нерусское. Видимо удивление отразилось на моем лице, потому что он пояснил:

— Это скандинавское имя. Старое довольно-таки. Поэтому, хотя по документам я Рунольв, обычно называюсь Славой, чтобы избежать ненужного внимания.

— Вы... ты иностранец? Но ведь говоришь без акцента.

— Отец был иностранцем. Мать — местная. Я очень давно живу в России, акцент просто стерся.

На работу я в тот день опоздала. Зато в эти украденные у рабочего дня полчаса родилась дружба. Та самая, настоящая. Не знаю, как так получилось, как такие разные во всех отношениях люди крепко-накрепко сдружились. За тот час мы не сказали друг другу ничего важного, ничего, что могло бы объяснить почему, еще ничего не зная о Рунольве, я ему поверила. И верю до сих пор.

Он не спросил моего телефона или адреса. Просто сказал:

— Я завтра опять буду здесь. Приходи.

Я пришла. И потом приходила снова и снова. Это продолжалось около месяца. Меня саму удивляет, как легко было ему все рассказывать, он всегда слушал со вниманием, не пытался дать понять, что мои проблемы мелкие и незначительные, а те новости, что я ему рассказываю, для него ровным счетом ничего не значат, чем грешили другие мои приятели. Нет, напротив. Когда я пыталась сдержать свою природную болтливость, Рунольв начинал сам расспрашивать. Меня всегда поражало, как он запоминал разные мелочи — это было лестно для самолюбия. Я и сейчас не знаю, почему рассказывала ему столько о себе — ни одна подруга обо мне столько не знала. Даже мама не знала.

В то же время о себе мой друг, (да, несмотря на свою врожденную осторожность в обращении с такими словами, Рунольва я без колебаний называю своим другом) рассказывал мало, обрывками, скупыми фразами. В них не было жизни — он рассказывал, будто анкету заполнял — без эмоций. Я старалась не расспрашивать — чувствовала, что что-то мешает Рунольву рассказывать о себе — не надо лезть туда, куда не приглашают. Но мне тогда даже в голову не могла придти истинная причина такой скрытности.

Легко и без колебаний он говорил только о недавней поездке в Норвегию. Передо мной как живые вставали суровые скалы, фьорды, холодное северное море. Но ни одно слово не указывало, к кому и зачем он ездил.

Вообще в его речи не было ни одного упоминания людей — знакомых, друзей, родных.

Но полчаса в кафе явно не хватало — он никак не хотел меня отпускать, да мне и самой не хотелось уходить. Поэтому сначала он стал провожать меня до работы, потом, после работы до дома. Была ранняя, еще теплая осень, идти до меня было около часа, но Рунольв умел растянуть этот час на два, чему я была очень рада.

Как бы все не выглядело со стороны, никакой романтики не было. Не знаю на сто процентов, что чувствовал Рунольв, но у меня даже мысли не появлялось о том, что друг мой, помимо всего прочего, весьма привлекательный мужчина. Нет, конечно, головой я это понимала, но на этом все и заканчивалось — никаких выводов за таким пониманием не следовало.

С его стороны также никаких намеков на ухаживание не следовало, за что я была благодарна. Во-первых у меня был на тот момент мужчина. Правда отношения наши явно готовились сыграть в ящик, но Дима (мой молодой человек) все еще имел на меня некие серьезные планы и убедить его в невозможности их исполнения мне пока не удалось. Об этом я Рунольву тоже рассказала. Ну а во-вторых, если бы между нами возникло нечто романтическое, то дружбы уже не было бы — невозможно быть полностью откровенной с человеком, которому хочешь понравиться.

Этот месяц для меня был одним из самых счастливых. Каждый раз, с нетерпеньем ожидая перерыва, а потом спеша в кафе я была счастлива.

Кажется за всю жизнь я столько не улыбалась. Внутри меня постоянно горел неяркий, ровный огонек радости. Это было очень заметно. Девчонки на работе начали меня поддразнивать, а когда Рунольв стал меня провожать, то поток намеков и предположений стал просто невозможным.

Конечно же, Дима тоже заметил перемены. И сделал соответствующие выводы. Когда он предъявил свои претензии, я только рассмеялась и предложила расстаться. Он не поверил, что это всерьез. А я не могла поверить, что произнесла эти слова вслух. Ведь думала об этом уже почти год. А сказать не решалась. Много чего боялась — и Диму обидеть, и одиночества, и ошибиться боялась — вдруг Дима моя судьба, а я просто слишком многое от него требую? Но стоило ему стать не единственным близким человеком в городе, как слова сами спрыгнули с языка.

Однажды, подходя с Рунольвом к подъезду моего дома, я увидела знакомую машину. "Все", подумалось тогда, "сегодня он, наконец, поймет, что я не лгала, предлагая расстаться".

Радость в душе померкла. Никогда не любила выяснять отношения.

— Что случилось? — спросил Рунольв.

— Там мой парень — вон его машина. Сейчас разборки будут. — Поморщилась я. — А что, по мне так все заметно?

— Просто я тебя хорошо знаю. Это тот самый? Дима?

— По-твоему их у меня много? — я начала распаляться. Когда злюсь, всегда чувствую себя правой, а совесть молчит.

— Сама будешь говорить? Или помочь? — его казалось не задел мой тон.

Предложение меня удивило. Рунольв, наверное, был первым, кто предложил помощь в таком деле — обычно люди старались держаться подальше. Еще один его плюс добавился к тем десяткам, что уже были в копилке.

— Сам решай. По ситуации. — Я ухмыльнулась. Не могу рядом с ним злиться.

Сцена получилась, как я и предполагала, неприятная. Дима сначала изображал из себя обманутого жениха, а когда я его поправила, сказав, что никогда не была ему невестой, переключился на перечисление моих недостатков и попытался оскорбить Рунольва. Но он не повелся. Посмеявшись над моими "ужасными" проступками, Рунольв, на попытки вызвать его на спор, а потом и драку, ответил только, что уже вышел из возраста, когда еще можно обижать младших или драться на улицах.

Дима ничего не добился, он уехал, жутко разозленный, не утратив уверенности в своей правоте. Вечер был испорчен, но, как оказалось, это не конец.

Я не ошиблась в своих сомнениях относительно Димы. Он был не таким хорошим, как старался показаться. Доказательством стал визит владельца квартиры. А после мне позвонил Дима и спросил, как поговорили. Что он такого сказал хозяину, я даже представлять не хочу, но результатом стало предложение освободить жилье до выходных.

Я не думала об этом говорить Рунольву. Хотела решить проблему, а потом уже рассказать. Но он увидел в сумке газету с объявлениями и сделал соответствующие выводы. Он всегда умел сложить кусочки в картину. Малейший намек, случайное слово — и ему уже известно, то, что я не хотела говорить, или просто не считала важным.

Тогда это казалось мне просто следствием его наблюдательности и моей рассеянности. Это позже каждая странность, каждая необычная мелочь в нем сложилась в картину.

Вытянув из меня историю с квартирой, он предложил переехать к нему. Сказал, что живет один, квартира довольно большая и ему уже надоело, что по комнатам прокатывается эхо, стоит издать какой-нибудь звук.

Сначала я отказалось. Это было просто неприлично, да и странно к тому же. Ведь он видел меня только вот так — в кафе и на улице. Я уже обожглась, допуская друзей в свой мир слишком далеко — как только они узнавали обо мне больше — сразу разочаровывались. Под красивой оберткой был не только шоколад. Не знаю, что они там себе напридумывали, когда мы просто общались, но мои привычки и недостатки явно в их фантазии не вписывались. А никто не любит, когда ломаются иллюзии. Рунольва терять мне не хотелось. Особенно так. Он стал для меня слишком близким.

— Ты же меня не знаешь, — не хотелось этого говорить, но иначе отказ прозвучал бы так, будто я ему не доверяю, — я создаю вокруг себя бардак и у меня отвратительный характер. Особенно дома.

— Говоришь это с таким видом, будто в преступлении признаешься — он попытался посмотреть мне в глаза, но я опустила лицо к столу.

— Просто не хотелось тебя обманывать, а правда не слишком хороша.

— Неужели считаешь меня таким глупым? По-твоему я считаю тебя ангелом с крылышками? Впрочем, понятно, почему ты считаешь это неприемлемым для себя. Однако сегодня четверг, а послезавтра тебе съезжать. Давай хотя бы поживешь, пока найдешь квартиру. В этом деле спешка до хорошего не доводит.

Он был прав. Поэтому в пятницу вечером мы перевезли мои вещи. Оказалось, у Рунольва есть машина — довольно скромная — Фокус-хетчбек. Правда спортивный.

Откровенно говоря, я подозревала, что он не беден — ну не может человек днями сидеть в кафе, если ему надо на жизнь зарабатывать. Но ничего, что подтвердило бы мои подозрения, за время нашего знакомства я так и не увидела.

Квартира его была в хорошем районе, но не в центре, Трехкомнатная, совершенно обычная. Я бы даже сказала нарочито-обычная. В ней не было никакого следа его личности — ни в обстановке, ни в книгах на полке. Не было даже ни одной фотографии.

— Ты так и покупал, с обстановкой? — ну не могла же я прямо спросить, почему такое впечатление, что в квартире никто не живет!

— Да, не стал ничего менять — для комфортной жизни здесь вполне достаточно. Сейчас освободим твою комнату от разного хлама, — произнес он, открывая дверь.

Комната была очень хорошей — не слишком большая, но зато окна выходили на юго-восток. Обои были слегка выгоревшие, теплого оранжево-золотистого цвета с мелкими, более темными полосками. Слева стояла большая двуспальная кровать, возле окна здоровенный письменный стол и двустворчатый шкаф напротив кровати. А на полу валялся разный хлам — сломанные стулья, старые журналы, какие-то бумаги — все то, что обычно хранится на антресолях или чердаке.

После того, как мы выбросили этот мусор, и я протерла пыль, под которой обнаружился вполне приличный паркет, получилась очень уютная комнатка.

Больше всего в этой квартире меня поразила кухня. В ней не было продуктов. Совсем. Однако присутствовал стандартный набор бытовой техники. Впрочем это было не мое дело и я ничего по этому поводу не сказала, чем (судя по слегка озадаченному виду Рунольва) порядочно удивила хозяина квартиры.

— Надо съездить за продуктами, — мимоходом, расставляя свои чашки и тарелки, заметила я.

— Да, сейчас съездим.

Как ни банально это звучит, но нет ничего более постоянного, чем временное. Неделя проходила за неделей, а моё желание найти новую квартиру таяло, пока не стало вовсе призраком, задвинутым в уголок сознания.

Не считайте меня совсем наивной — все странности моего друга не могли не навести меня на определенного рода мысли. Но, поскольку никаких конкретных доказательств той или иной теории не было, я предпочитала не заморачиваться этим, а просто жить.

Раскрылось все очень простым и, одновременно, совершенно дурацким способом. Лето вступало в силу и, хотя я очень любила это время года, был в лете огромный недостаток. Летом бывали грозы.

Я с детства боюсь грозы. Причем головой я понимаю, что это не так страшно, что та молния, которую ты увидишь уже не ударит, что чему быть, того не миновать, но ничего не могу поделать. Даже при слове гроза по спине бегут мурашки.

В то лето грозы были долгие, с жуткими молниями, почти сразу после которых раздавались страшные раскаты. Причем грозы были в-основном ночные, что пугало еще больше. В такие ночи я сидела в общей комнате на диване, закутавшись в плед, потому что диван стоял в углу, и так было немного спокойнее. В который раз я проклинала свой страх, но ни самовнушение, ни злость не помогали.

Я почувствовала, как он вошел в комнату — я всегда знала, когда люди вторгались в мое личное пространство. Рунольва я чувствовала сильнее, чем других. Тогда из-за грозы и страха ощущения были особенно сильны.

— Ну что ты трясешься? — он сел рядом на диван.

 
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
  Следующая глава



Иные расы и виды существ 11 списков
Ангелы (Произведений: 91)
Оборотни (Произведений: 181)
Орки, гоблины, гномы, назгулы, тролли (Произведений: 41)
Эльфы, эльфы-полукровки, дроу (Произведений: 230)
Привидения, призраки, полтергейсты, духи (Произведений: 74)
Боги, полубоги, божественные сущности (Произведений: 165)
Вампиры (Произведений: 241)
Демоны (Произведений: 265)
Драконы (Произведений: 164)
Особенная раса, вид (созданные автором) (Произведений: 122)
Редкие расы (но не авторские) (Произведений: 107)
Профессии, занятия, стили жизни 8 списков
Внутренний мир человека. Мысли и жизнь 4 списка
Миры фэнтези и фантастики: каноны, апокрифы, смешение жанров 7 списков
О взаимоотношениях 7 списков
Герои 13 списков
Земля 6 списков
Альтернативная история (Произведений: 213)
Аномальные зоны (Произведений: 73)
Городские истории (Произведений: 306)
Исторические фантазии (Произведений: 98)
Постапокалиптика (Произведений: 104)
Стилизации и этнические мотивы (Произведений: 130)
Попадалово 5 списков
Противостояние 9 списков
О чувствах 3 списка
Следующее поколение 4 списка
Детское фэнтези (Произведений: 39)
Для самых маленьких (Произведений: 34)
О животных (Произведений: 48)
Поучительные сказки, притчи (Произведений: 82)
Закрыть
Закрыть
Закрыть
↑ Вверх