Острова. Шаанджита

— Обсохни, — сказал он, проводя руками по моей спине.

— Угу, — ответила я и, чуть задрав подбородок, уставилась на его губы.

Молчание затягивалось, и мужчина, продолжая правой обнимать меня, левой поправил плащ. Пальцы его убрали за мое ушко волосы, он наклонился, легонько касаясь своей щекой моей, и тихо шепнул:

— Кристин, милая... дышать не забывай!

Я не удержалась и фыркнула. Попыталась оттолкнуться от его груди, но он удержал.

— Тебе нравится меня злить?

— В гневе ты прекрасна, моя таалей.

Голос его стал ниже, добавилась приятная хрипотца. Я почувствовала, что вновь начинаю таять.

— Не шути так, — сморгнув, произнесла я, потому что память услужливо подсунула перевод: свет души моей.

Вместо ответа он поцеловал меня. О, что это был за поцелуй! Нежный, страстный, он кружил голову не хуже выдержанного вина, и тело плавилось, горело в огне желания. Ох, скольких сил мне стоило оторваться!

Он же, казалось, останавливаться не собирался, целуя мое лицо, прижимая к себе и пальцами задирая подбородок, чтобы найти мои губы. Мне казалось, что я сойду с ума от его прикосновений.

— Гиз, не надо, прошу, — жалобно простонала я, пряча голову у него на груди и слушая, как бешено колотится сердце, — я за себя не ручаюсь сейчас.

Плечи его стали каменными, он спросил очень холодно:

— Ты хочешь вернуться?

Я огладила его предплечье, коснулась легонько губами.

— Пойми меня правильно, ты мне очень нравишься, — начала я, зажмурилась и выдохнула, — ох, ладно, начистоту. Меня к тебе тянет. Сильно. Даже не знаю, с чем сравнить, со мной подобного не случалось. Какая-то ненормальная реакция организма. И не могу сказать, что мне это по душе. Скорее пугает.

— Я же говорил, что не сделаю ничего против твоей воли, — мягко сказал он, целуя меня в лоб. Даже этот невинный жест показался эротичным.

"Ох уж эта мужская логика! — с досадой подумала я, — ничего против воли моей он не сделает, ага. Да где она, моя воля-то? Ау!"

— Не сейчас, милый.

Вот как объяснить ему, что я лишь недавно "отпустила" из своей жизни Алекса и не хочу торопиться с новыми привязанностями? Что если один поцелуй рождает такую бурю эмоций, то секс с Гизом не сможет быть просто сексом, что тут больше, чем желание — тут жажда единения, полного и безоговорочного. Что я не могу позволить себе такое — сейчас — когда готовлюсь завершить самое большое, пожалуй, дело в своей жизни.

Странно, что мысль "могу не дожить" даже не возникла, и я между делом отметила, что голова по-прежнему не болит.

— Хорошо, — наконец, вымолвил Ильгизар. — Раз уж ты не желаешь, чтобы я тебя грел, советую одеться.

Судя по тому, что к нему вернулась прежняя насмешливость, затею с моим соблазнением мужчина оставил. Хотя, кто еще кого соблазняет! Щеголяю тут голышом по берегу озера, луна вовсю светит, ррромантика, да и только!

Гиз весьма профессионально отжал мою косу, прошелся руками от плеч до ступней ног, энергичными движениями растирая через плащ тело. Если мне и до этого было не холодно, то сейчас стало жарко. Я, неловко поблагодарив, наскоро оделась. Туника показалась колючей и неудобной, но я подавила в себе зародыш недовольства. Завязывая на плечах плащ, подошла к кромке воды, замерла. Потянулась мысленно к валунам на берегу, к озеру, к светящимся окаменелостям "кораллов" — сказать искреннее "спасибо".

К лагерю мы возвращались молча. Он исправно помогал в сложных моментах: преодолеть ли крутой склон или обойти провал, я же смиренно принимала помощь, держась за его руку и чувствуя дружеское тепло.

Грег ничего не сказал, лишь ухмыльнулся с пониманием. Я, возвращаясь в реальность из странной сказки, созданной озером и Ильгизаром, проверила Ника. Мальчишка дышал ровно и глубоко, и я с чистой совестью начала укладываться на подготовленную лежанку чуть в стороне, думая, что не отказалась бы сейчас от настойки Дерека и горячего мужского тела, обнимающего со спины, так, чтобы согрета была поясница и прикрыт правый бок. Усмехнулась, отметив про себя, что я очень "последовательна" в своих желаниях.

Засыпая уже, встретила взгляд Гиза и поймала себя на том, что улыбаюсь.

Следующий день мы провели на том же месте. Ник, хоть и пришел в себя, был еще слишком слаб, чтобы куда-то двигаться. Самое интересное вчера, как оказалось, я проспала. Мальчишка, выбираясь из города, был ранен в селезенку, не сильно, но и этого хватило, чтобы через три часа галопа, переходящего в рысь, а после и в шаг, скатиться с лошади и отключиться из-за потери крови. Так вот, пока я дрыхла, истощив силы в стычке с Дереком, Ника штопали.

Слушая рассказ Хелен, я чувствовала, как волосы на затылке пытаются встать дыбом. Операция на брюшной полости в полевых условиях — это вам не шутки! Но, встретившись со спокойным взглядом женщины, я поняла: она знает, что делает.

Еще я получила от нее строгую отповедь за ночную отлучку из лагеря. Причем мне показалось, что ей не понравился не сам факт моего блуждания по окрестностям, а то, что делала я это с Ильгизаром. Когда спросила об этом напрямую, услышала совет поумерить фантазию.

И все же они не особо ладили. Выбравшись за город, вновь не могли поделить власть. Гиз, прирожденный одиночка, и Хелен, привыкшая командовать. Мне бы взять все на себя, кому еще этот поход нужен, но слабость и апатия и тут проявились. Когда жизнь кипела, подкидывая новые сюрпризы, было не до усталости, но стоило только всему устаканиться, как я вновь начинала хандрить. Иной раз мне казалось, что вот так, в вязком безделье я и умру, и оттого вынужденная задержка злила еще больше. Нет, я не хотела повредить Нику, но странный зуд — укушенность в попу, не иначе — не позволял сидеть на месте. В какой-то момент я отчетливо поняла, что хочу дойти до Башни. А там — будь что будет!

С Дереком разговор вышел странным. Мало того, что в первой половине дня я никак не могла его выцепить отдельно, так и потом говорить пришлось почти на глазах у Гиза, который, конечно, делал вид, что не слушает.

От моей попытки извиниться, искренне, хоть и неловко, мужчина отмахнулся, пустое, мол. Прищурился, разглядывая меня, произнес:

— А ты мне Хелен напоминаешь.

— Это чем, интересно? — вопросила я.

Мне и вправду стало интересно, потому что сама я сходства не видела. Ильгизар, кажется, тоже уши навострил.

— Яростная и способная она была, девчонкой, как и ты. И со своей правдой в глазах. Жаль только, не такая сильная. Сорвалась на испытании, и — все. Путь в Башню для нее закрыт.

В ответ на недоумение в моих глазах он криво усмехнулся и сказал:

— Так ты ж не знаешь... Хозяйку Острова не обязательно ждать. Ее можно воспитать.

Я протянула глубокомысленное "о!" и прикинула, что составлять конкуренцию "яростной и способной" Хелен не жажду. Дерек мою задумчивость понял правильно.

— Выбрось из головы все, что я сказал. Теперь это твоя дорога. И ничья больше.

"Весело, — подумалось мне. — Значит, она была такой же, как я, с той разницей, что она-то хоть понимала, что к чему. А потом напортачила с испытанием... тут бы узнать поподробнее, не нравится мне это слово... и они стали ждать шаанджиту. Меня". Или кого-то подобного — услужливо подкинула фразу память.

— А если бы я отказалась от Дара? Не захотела никуда идти. Что тогда?

— И ты смогла бы без этого жить?

Я обернулась на голос. Хелен подкралась незаметно. Отняла у меня фляжку, переданную товарищем, понюхала содержимое и глотнула. Проговорила четко:

— Я — нет. Это как дать ослепить себя и оглушить и радоваться потом, что мир стал маленьким, и все, что в нем есть, это то, что можешь потрогать.

Она ушла так же стремительно, как и появилась, прихватив с собой Дерека. А я в кои то веки поняла ее, не умом — сердцем. Я слышала Остров и хотела помочь ему. Хмыкнув, я подумала, что была не права, считая, что человека им прислали не того. Еще как того.

— Как думаешь, это разумно — ехать ночью? — вопросила я в темноту, отводя от лица очередную ветку.

Темнота ответила голосом Гиза:

— Вполне. Так нас не увидят.

— Ага. И мы не увидим. Никого. Даже себя.

— Ты знаешь, что днем мы ехать не могли.

Да, знала, но соглашаться ой как не хотелось, потому я промолчала. Со стороны Гиза послышался смешок, и я с досадой поняла, что цели своей он достиг — заставил меня притихнуть.

Мы двигались уже вторые сутки. Первый раз тронулись в путь ближе к вечеру, Ник был плох, потому остановились немногим за полночь. Мальчишка еле ходил, бледнея при каждом шаге. Как он ехал верхом, вообще оставалось загадкой. Даже я без медицинского образования понимала: ему нужна кровь. Или, на худой конец, еда и сон, и так несколько дней.

Но ни тем, ни другим мы не располагали, потому на второй день вновь двинулись в путь. Дневные перемещения решили сократить до минимума, мол, опасно, ночные же казались мне сумасбродством. Да, луна, конечно, хороший светильник, но не настолько же! Да и Хелен хмурила брови, и я понимала ее. Дорог здесь не так много — таких, по которым можно проехать верхом — и если знать направление и примерное наше местоположение, то перекрыть их не составит труда. А прорываться с боем нам не позволит раненый.

"Это лишь до поры", — успокаивал меня Ильгизар. Мол, Нику станет лучше, да и мы удалимся от города, и тогда, на рысях — к цели.

Он оказался прав. На третий день мы ехали днем. Деревеньки встречались редко, дорога резко ухудшилась, пошла скакать по косогорам, то в лощину ныряя, то взбираясь высоко, то ютясь над обрывом в речку. К слову, дороги как таковой, с покрытием и шириной хотя бы с повозку, тут не было. Было направление. И это, как ни странно, успокаивало, объясняя тот факт, что нас еще никто не заметил.

С самим Гизом я общалась часто, он шутил, подкалывал, говорил нужное и ненужное, словом, вел себя, как обычно, словно и не было той ночи у озера. По обоюдному молчаливому согласию мы забыли о ней. На время или совсем — жизнь покажет.

На дневном привале я ушла к ручью купаться. Вода лишь поначалу казалась холодной, потом лишь приятно освежала тело. Царапины, полученные во время бегства в монастырь и из монастыря, зажили почти все, кроме самых глубоких, которые теперь зудели и чесались.

Когда одевалась, послышался треск, будто ветка хрустнула под неосторожной ногой. Я замерла, прислушиваясь и аккуратно оглядываясь, но треск не повторился, и я, подхватив сумку, с которой не расставалась, вернулась к своим.

Пришла я в самый разгар спора. Спорили, конечно же, Хелен с Ильгизаром. Ник тихонечко дремал, остальные не вмешивались.

— Что за шум, а драки нету? — бодро вопросила я.

Получив в ответ два недобрых взгляда, прикусила губу. Видно, дело серьезное, слишком уж возбуждена женщина и хмур мужчина.

— Рассказывайте, — велела я.

— Зунгар хочет идти верхней дорогой, — коротко и зло выдала Хелен.

— А госпожа Альмуро против, — любезно продолжил Гиз.

— Хм. И вы из этого проблему делаете?

— Да, из этого. Верхняя дорога длиннее и опаснее.

— И ведет к Хранителю.

— Именно, — сверкая глазами, отчеканила женщина.

— Честно, не понимаю, — пробормотала я. — Что плохого в том, чтобы пройти через Хранителя?

— Охрана. И сама дорога. И — долго это.

— А я считаю, что тебе будет не лишним ознакомиться с Островом подробнее, — голосом демона-искусителя произнес Ильгизар.

Чудился в этом какой-то подвох, но какой — понять я не могла. Оба варианта казались привлекательными, каждый по-своему. Удобная, ставшая привычной уже, дорога, или другая, забирающая в гору и идущая почти по хребту. Да, первое комфортнее, но второе куда как "вкуснее". Хранителями я интересовалась давно.

Свои размышления я высказала вслух, чем вызвала очередной всплеск недовольства госпожи Альмуро.

— Кристин, мы теряем время.

— А что, мы куда-то торопимся?

— Ты забыла про людей Фредерико Велено?

— Ничего я не забыла, — проворчала я, — как раз из-за них не лишним будет иметь "запасной вариант". Зная образ точки входа, я смогу уйти, если что-то пойдет не так.

Я сказала это наудачу, но Хелен восприняла всерьез. Посмотрела внимательно в мои глаза, бросила короткое:

— Там охрана.

— Я быстро бегаю, — ответила, обаятельно улыбаясь. — И я согласна с Гизом, это будет полезным опытом.

Не думаю, что Хелен нечем было крыть, однако она ответила:

— Как знаешь.

И после, проходя мимо меня, шепнула, что не доверяет "этому зунгару".

— Я тоже, — так же тихо сказала я.

— Тогда — почему?

— Любопытство. Не лучшее из качеств, но, в то же время, мотивация к развитию.

Так мы решили идти "верхней" дорогой. Поначалу отличия от предыдущей я не поняла. Дорога как дорога, темно-серые камни, смешанный лес по склонам. Единственно что подниматься приходилось чаще, чем спускаться. Лошадки дышали тяжело, мужчины спешились даже, следом Хелен, а мы с Ником, как самые задохлики, остались верхом. Разговоры меж нас прекратились, все берегли дыхание. Не знаю, как высоко мы забрались — опыта горных походов я не имела — но голова отреагировала сразу. Давление поднялось. Я терпела, сколько могла, но боль нарастала, пару раз потянуло в кусты, но я сдержалась, запивая водой вязкий комок, вставший в горле. Через полчаса меня все же вывернуло, я едва успела спрыгнуть на землю и отбежать в сторонку. Опустошать склянку с отваром леди Евгении было жалко, но сил терпеть не осталось. Пустой бутылек вернулся в мою сумку — как знать, когда и для чего он пригодится?

Покачиваясь в седле и потихоньку приходя в себя, я отметила, что Хелен еще больше посуровела, а Гиз поднабрался загадочности. Нику горы, в отличие от меня, пошли на пользу, мальчишка ожил и начал оглядываться по сторонам, сверяясь с картой. Карта, к слову, была отличной. Заглянув в нее всего раз, я подивилась мастерству неведомого умельца. Четкая, довольно подробная, она охватывала центральную часть Акульего, верхним краем отмечая предместья столицы.

А ночью я лежала на спине, укутанная до подбородка плащом, и никак не могла заснуть. Прожитый день осыпался лепестками воспоминаний и угас, приятная усталость укутала тело и пыталась баюкать разум, но что-то цепляло, не давая успокоиться. Что-то в поведении Ильгизара... но что? Я подозревала: он чего-то от меня хочет, но... на прямой вопрос ответил пошлостью, да и вообще, был весел и бодр, и даже мил и предупредителен, как никогда. Прокрутив еще раз события, я выбросила их из головы.

Меня тянуло огромное черное глубокое небо. Воздух, густой и тягучий, полный ароматов трав и резкой свежести, пьянил, и мне казалось: я падаю вверх, и звезды щекочут пятки.

Уснула я под трели соловьев, а проснулась от хрипловатого голоса Грега. Утро выдалось душным, и Хелен пообещала, что после обеда, край — к ночи, будет дождь. Утирая пот со лба, я склонна была с ней согласиться.

Этот дневной переход выдался самым сложным — и самым богатым на красоты. Мне хотелось пищать от восторга — такие долины открывались взору. Причудливые утесы и скрученные, будто в порыве страсти, стволы деревьев, поросшие мхом гроты и речка, брызжущая с горы хрусталем. Поля цветов... я забывала про головную боль и слабость, и тошнота отступала, не в состоянии конкурировать с силой моего восхищения.