{Близняшки согласились поиграть с Марис. Реакция Кассандры Баратеон увеличивается на 1 и теперь равняется 7 (слабая)}
— Мы не иглаем!
— Магия настоящая, — поддерживает меня Бея.
— Настоящая! — настаивает Марис.
Кэсс демонстративно скрещивает руки на груди.
— Ну ладно, тогда покажите мне вашу "магию", волшебницы.
Переглядываемся. Вздыхаю и отвечаю за всех:
— Мы не волшебницы, мы только учимся!
— Да? Ну тогда и меня научите! — фыркает старшая.
Ой. Марис — это одно, а вот Кэсс... Понятно, что она внучка Бормунда, но всё равно она мне как-то не нравится. С другой стороны, тут за мной дерево не наблюдает, можно и обмануть, слова переврать...
— Начать учить магии Кэсс, — произношу вслух, так и не решив, что делать. Ничего не происходит. — Начать учить магии Кассандлу!
{Инициация Кассандры Баратеон. Навык 10 (Кровь Шторма) — 2 (Пфф, детская игра!) = 8. Бросок 3d6: 15. Провал.}
— Кассандра Баратеон никогда не сможет прикоснуться к настоящему источнику магии, — голосовой помощник развеивает мои сомнения.
— Извини, Кэсс, но ты научиться не сможешь, — с облегчением отвечаю я. Марис огорчённо вздыхает, Кассандра громко фыркает.
— Ну да, разумеется, — и продолжает Очень Серьёзным Голосом. — Дети, вы играете в опасные игры. Думаете, магия — это здорово, да? А вы знаете, что Семеро прокляли и запретили магию?
— Нет, — удивлённо отвечает Бея. Я этого тоже не понимаю. Почему они её прокляли и запретили, если они мне синий свет дали? И возразить не получится, я о Богах очень мало знаю. Надо будет потом какую-нибудь септу расспросить...
— То-то, что нет! А уж тем более нельзя играть в чернокнижие Старых Богов. Они демоны, и все эти глазастые деревья вырубить следовало бы!
— Зачем? — возмущается сестра. — Мне делево понлавилось!
На лице Кэсс появляется злая улыбка.
— Понравилось? А про него вы тоже ничего не знаете, да? — она понижет голос. — А вы знаете, что в древности этим демонам приносили кровавые жертвы? Человеческие жертвы? Хотя почему — в древности? Эти северные дикари и сейчас их приносят!
— Не велю! — упрямо заявляю я. — Делево холошее!
— Хорошее? Оно только притворяется хорошим при свете дня. А вот ночью... — теперь Кэсс практически шепчет, — а ночью оно вынимает корни из земли и идёт на охоту. И особенно оно любит маленьких девочек!
Последнюю фразу она выкрикивает так резко, что мы вздрагиваем. А Кассандра продолжает нормальным голосом.
— Но вы, конечно, этого не увидите. Осмелиться выйти ночью из комнаты — это вам не сестрёнке голову морочить!
"Осмелиться выйти"? "Осмелиться"?!
{Проверка воли. Навык 7. Бросок 3d6: 10. Провал. Рейена собирается доказать, что ещё как осмелится!}
Да я к Вхагар ночью ходила, что мне какие-то бродячие деревья! Тем более что это Кэсс прямо сейчас выдумала!
— А я пойду! И посмотлю! — грозно и решительно топаю, и Бея топает следом.
— Ну идите, идите, — продолжает улыбаться Кэсс.
— А я с ними пойду! — вмешивается Марис. — Мне тоже хочется на ходячие деревья посмотреть! Тем более что ты про них выдумываешь! Вы согласны?
— Конечно! — заявляет Бея, а я лишь киваю в ответ.
— Сестрёнка? — старшая Баратеонша неприятно удивлена. — Ты серьёзно? Но идти ночью в богорощу опасно, и я не могу тебя отпустить...
— А я пойду! И не уговаривай! Я всё лавно пойду! — Марис тоже грозно и решительно топает, и мы топаем в знак согласия.
Кассандра всплёскивает руками.
{Близняшки оказались не робкого десятка. Реакция Кассандры Баратеон увеличивается на 1 и теперь равняется 8 (слабая)}
— Ну ладно, ладно. Я тоже с вами пойду!
— Но ты же говорила, что это опасно! Что деревья на маленьких девочек охотятся!
— Да. Опасно! Но должен же быть хоть кто-то взрослый, чтобы за вами присмотреть. Ну и убедиться в том, что деревья сожрут того, кого надо!
Двадцатый первый день второго месяца 120 года от З.Э.
В дверь раздаётся тихий стук. Открываем — ведь мы не спим, готовы.
— Ну что, не передумали в последний момент? — усмехается Кассандра, из-за неё выглядывает Марис.
— Не-а!
Аккуратно крадёмся по тихим и тёмным коридорам. Можно, конечно, и просто идти, но разве это интересно? Раз мы вышли ночью на Якобы Опасную Прогулку, то обязательно надо красться, иначе не считается! В отличие от Высокого Прилива, в Штормовом Пределе всё довольно просто. Стены не украшают роскошные ковры, пол не выложен плиткой, нет замысловатых светильников... Но такая простота тоже красива.
Кстати, а в новом замке будут старые проблемы, или нет?
— Кэсс, — тихонько окликаю проводницу, — а мы сталжников не встлетим?
— Не должны, — так же тихо отвечает черноволоска, но, тем не менее, жестом велит нам остановиться, подходит к углу, аккуратно выглядывает...
{Вероятность пройти в богорощу, не встретив стражников, 30%. Бросок 1d100: 49. Провал.}
И тут же отпрянывает назад, спешит к нам, открывает ближайшую дверь и практически силой заталкивает нас вглубь комнаты.
Оглядываюсь. Кажется, тут рукоделием занимаются? Вот уж скучная вещь, пробовала — не понравилось. Но сейчас тут пусто, а из-за двери уже доносятся шаги.
Замираем. Переглядываюсь с сестрой. Мы не можем переговариваться, но я знаю, о чём она думает, потому что сама думаю о том же. Будут ли в новом замке наши старые проблемы, или нет?
Дверь распахивается, и командир патруля удивлённо и растерянно спрашивает:
— Миледи?
Будут.
{Соревнование между стражником (10 (наблюдательность)) и Рейеной (4 (скрытность) + 5 (Кассандра знает Штормовой Предел) = 9). Броски 3d6: 8/12. Стражники находят девчонок}
— Хорошо, что вы нас нашли, Подрик, — невозмутимо говорит Кассандра, выходя вперёд. — Проводите нас в богорощу.
— Но... миледи, вы хотите пойти туда в такой час, с нашими гостьями?
Кэсс, не удостаивая стражника даже словом, шествует к двери. Мы втроём увязываемся за ней.
— Но сейчас ночь! — отчаянно восклицает Подрик. Остальные вообще рта не раскрывают.
Кассандра останавливается, оборачивается вполоборота и невозмутимо роняет:
— Любой час годится для разговора с Богами.
Стражник замолкает и покорно ведёт нас в богорощу, а мне остаётся только восхищённо открыть рот. Во даёт! Я бы ни за что так бы не смогла!
Пожалуй, хорошо, что мы стражников встретили. В их присутствии Кэсс стала холодной как камень и перестала пугать нас всякими ужасами про ходячие деревья! Нет, мы ей ни капельки не верили, но всё равно было страшно. Ну, немного.
А вот и богороща. А в свете ущербной луны она и вправду по-иному выглядит. Более зловещей. Кассандра жестом велит Марис оставаться на месте, но та ловко наклоняется, проскальзывает под её рукой и бежит вперёд. Следуем за ней, но не бегом, а то ночная прогулка меня изрядно утомила, Кэсс вздыхает и тоже идёт вперёд, стражники держатся поодаль.
Ночное сердце-древо потрясает, несмотря на сонливость. Если днём оно выглядело величественным, то теперь оно... жуткое. Жуткое и завораживающее. Теперь я могу поверить, что оно может не просто ходить, но и ходить на охоту. На фоне белого ствола красная листва кажется практически чёрной. Лицо жёсткое, суровое, требовательное, а глубоко запавшие глаза смотрят на меня и только на меня одну.
Зеваю. Где-то по краям расплываются Кэсс, Марис, даже сестра. Чётким остаётся только древесное лицо. Бреду к нему на заплетающихся ногах. Мне говорят. Что? Не слышу, и не хочу слышать. Берут за руку, вроде Бея. Вяло пожимаю её и делаю ещё один шаг. Кладу ладошку. Белая древесина тёплая, живая. Как же хочется спа...
В ином месте, в иное время
Просыпаюсь над Вестеросом и задыхаюсь от восторга. Какой же он большой, и разный, и похож на карту, и отличен от неё, и сколько же тут всего-всего-всего! А что я падаю — подумаешь! Я могу падать, ведь я могу летать, ведь я драконица, а какой дракон не любит быстрого падения, переходящего в полёт?
Окидываю взглядом всё-всё-всё, от Стены до Дорна. Странно: чем севернее, тем яснее Вестерос, а на юге лишь отдельные очертания видны, Морского Рубежа с Драконьим Камнем я вообще не вижу. Зато на севере... вау! Какая же она огромная, эта Стена! Вот бы там наяву побывать... и побываю! Приручу Вхагар и побываю! А дальше леса, и горы, и что-то белым сияет, ярко-ярко, не разглядеть. Это и есть наш мир, да? Понятно, почему дедушка везде-везде побывал, это же так интересно! Смотрю на восток, где он путеше...
ЧТОЭТО?!!
Страшно. Страшно. Так страшно, что покрываюсь потом, а сердце в пятки уходит, и глаза плотно-плотно закрыты, лишь бы не видеть, не видеть, не видеть! И шёпот, шёпот, шёпот, неотвязный шёпот, как шорох ветра в листве, как журчание воды в ручьях, это же деревья шепчут, да?
Да. И их много. Их очень-очень много, больше десяти, даже больше ста наверное, я даже цифр таких не знаю, так их много. И они шепчут, они говорят, они кричат, но это всё так непонятно, но они хотят что-то сказать, пытаюсь понять, надо понять, мне — надо — понять!
Они пытаются. Они учатся. Когда-то они умели говорить. Когда-то их умели понимать. Основной гул затихает. Прислушиваюсь к самым громким, к самым чётким голосам.
Понимаю.
Они жили. Они росли. Они ждали. Они наблюдали. Их редко тревожили дела смертных, но они следили, чтобы люди не владели людьми, и чтобы люди соблюдали принесённые клятвы. А ещё они знали, что однажды с севера придёт что-то. Древний враг, опасный и страшный. Они готовились. Долго. Не знаю, как долго. Не могу понять, как долго.
Но недавно (не могу понять, насколько недавно) всё изменилось: на востоке взошла Тень. Даже слабая и призрачная, она была страшной. Самой страшной. Страшнее всего, даже того невыносимого северного сияния.
И она росла. И крепла. И стремилась затмить мир от края до края. И могла это сделать.
Звенели ручьи. Шумели деревья. Молчали камни. Больше они не могли ничего, лишь ждать неизбежного пришествия Тени. Они не могли увидеть даже, что это за Тень: на востоке у них практически не было глаз, на востоке никто не выращивал чардрева. Там виднелась лишь картинка ревущего гиганта, но и она была расплывчатой, смутной. Они могли лишь ждать неизбежного конца. За которым, может быть, последует новое начало. А может, и не последует. Приходила ли уже Тень в наш мир? Удалось ли миру пережить её? Да и нет и да и нет и да... Деревья, ручьи и камни не были уверены. Память подводила их. Даже их память.
А потом, далеко на юге, они увидели Свет. Даже не сам Свет — отсвет его отсвета, отблеск его отблеска. Смотря на юг, я вижу утёс, и накатывающие валы, и высящиеся стены, и ревущую Мелейс, и себя саму, и Бею, и Марис, и мы сидим перед моими глазами, и мы пытаемся обнять свет...
Это Свет мира. Это Свет жизни. Он будит что-то, какие-то воспоминания о воспоминаниях, вот только камни забыли слишком многое, из ручьёв утекло слишком много воды, а деревья в те эпохи не были даже саженцами. Но они точно знают, что это — Свет. Тот Свет, что способен стать против Тени, замедлить её, задержать. И — кто знает? — может, даже развеять её совсем. Они точно этого не знают.
Но чем ярче Свет, тем гуще Тень. Чем сильнее надежда, тем глубже отчаяние. Чем яростнее мы пытаемся прикоснуться к настоящему источнику магии...
Прыгает навстречу земля, и я расправляю крылья.
Двадцатый первый день второго месяца 120 года от З.Э.
— Рейена?! Рейена! — доносится голос бабушки. Разлепляю глаза. Я в своей комнате... сколько тут народа! Бабушка, Бормунд, Кэсс с Марис, мейстер Элберт, ещё какие-то слуги.
— Что... что плоизошло? — странно, после полёта над Вестеросом сонливости как ни бывало...
— Рея, как ты себя чувствуешь? — какая же бабушка взволнованная... Даже когда меня за Вхагар отчитывала, спокойнее была! И сестрёнка тоже нервничает...
— Холошо, — и вправду хорошо, только напугана очень, ведь на нас падёт Тень, но рядом с бабушкой бояться стыдно, поэтому молчу.
— Слава Семерым!
— А что плоизошло? — повторяю вопрос.
— Ты свалилась в богороще без чувств, и тебя никак не могли разбудить. Принесли в наши покои, послали за мейстером, но и он долго тебя добудиться не мог.
— Девочка перевозбудилась и переутомилась, поэтому и свалилась без чувств, — рассудительно отвечает мейстер, — такое бывает. Напряжённый день, множество переживаний... Успокойтесь, никакой опасности нет.
— Мейстер Элберт, — теперь бабушка спокойна. Спокойна и собрана. — А это не могло быть следствием... вмешательства... Старых Богов? Понимаю, это звучит невероятно, но Рейена лишилась сознания перед сердце-древом.
Мейстер лишь пренебрежительно машет рукой.
— Разумеется, нет. Так называемые "Старые Боги" — всего лишь суеверия северных дикарей. Утверждения, что в древности Дети Леса якобы перебили Руку Дорна, лишены всяческих оснований. В наши просвещённые времена мы должны придерживаться лишь твёрдо установленных фактов, и они никак не подтверждают способности "древовидцев". Нет, богорощи — это уникальный памятник древних времён, но не более того.
Бабушка недовольно поджимает губы и вновь обращается ко мне:
— Рейена... — осекается, а потом продолжает, — с чего вы вообще решили сходить ночью в богорощу?
— Это моя идея! — ну не рассказывать же про то, что Кассандра выдумала бродячие деревья-убийцы! К тому же теперь я не уверена, что она их выдумала. — Мне понлавилась боголоща, и я пледложила сходить туда ночью. Кэсс и Малис согласились нас пловодить.
— Нет! — резко возражает Бея. Она что, решила рассказать про... — Это моя идея!
А, понятно.
— Не вли! Моя! — начинаю ссору.
— Это ты не вли! Моя!
Встаю, а то с кровати ссориться неудобно.
— А я говолю — моя! — так, притопнуть для убедительности.
— Это я говолю — моя! — Бея топает в ответ.
— Нет, моя!
— Нет, моя! — так, кажется, пора переходить к бою подушками...
Сильные руки подхватывают нас обеих, Бормунд прижимает нас к груди и целует в щёчки. Колючий!
— Ну, ладно, ладно, не ссорьтесь, и так всё понятно, кто это придумал, — смеётся. — Хорошо, что всё хорошо обошлось. И я рад, что вы всё-таки помирились с моими внучками. Ведь помирились же?
— Конечно! — радостно вскрикивает Марис.
{Близняшки не выдали. Реакция Кассандры Баратеон увеличивается на 1 и теперь равняется 9 (слабая)}
Кэсс поджимает губы и неохотно кивает.
— Вот и хорошо. А теперь всем пора в постельку, особенно девочкам — час уже не просто поздний, а очень поздний.
— В самом деле, — соглашается бабушка, — надеюсь, что у детей будет спокойный сон, несмотря на все треволнения.
Какие же странные, эти взрослые. Спокойный сон — после всего пережитого? После мельком увиденной Тени? После предупреждения...
Чем ярче Свет, тем гуще Тень. Она всё равно когда-нибудь взойдёт, но если продолжить занятия магией, она взойдёт гораздо скорее!
И что же теперь с этим делать, а?
