— С чего это князь Мстивой Олег Строгович, решил, что пострадавшие знали о предстоящем нападении?
— Так сами подумайте, в доме бирского купца, вооружённая охрана была избыточной. Все бойцы экипированы в лёгкую броню и носили зачарованное оружие что само по себе недопустимо. Заодно, на всех мужчинах висели воинские защитные артефакты. Это ещё один момент, говорящий о том, что бирчане готовились к отражению резни, но не пожелали предупредить об опасности даже своих коллег — из местного населения. Что подтверждается тем, что у их компаньонов, людей мало-мальски готовых к отражению нападения не было, значить дом Синды, не счёл необходимым предупредить своих местных агентов, считай союзников, о нависшей над ними опасности. За подобное, на моей родине вообще, сжигают на костре, ибо по нашим законам, это является жутким преступлением — тем же самым предательством.
Говоря последние слова, Вендши, со злобой посмотрев куда-то в сторону севера, где, по её мнению, жили как гральды, так и бирчане, хмуро свела брови. И погрозила своим маленьким кулачком. Отчего, все её слушательницы, кроме дальней родственницы князя, невольно улыбнулись. Но тут же спохватились и вновь стали демонстративно без эмоциональными. Впрочем, они, когда торговка вновь на них посмотрела, лёгкими кивками подтвердили, что готовы внимать столь интересному повествованию. Что не говори, но выслушивать россказни путешественников о том, что творится у соседей, было одним из любимых занятий жителей этого мира.
Можно поверить в такое стечение обстоятельств, или наоборот, рьяно, с пеной у рта опровергать возможность возникновения подобной ситуации, но, в этот момент, в стольном граде Нарси, в одной из комнат тайных кремлёвских подвалов, князь внимательно слушал своего учителя, Уйку. Оба мужчины, непринуждённо сидели на плетёных травяных ковриках, и с наработанной многими годами занятий лёгкостью, гоняли по своим магическим каналам силу, благо стены подземелья прекрасно экранировали её выплески. Занятие было привычным, в какой-то степени даже обыденным, поэтому не отвлекало этих мужчин от важной для них беседы.
— Нет, голуба, ты плохо знаешь своего нынешнего наследника, можно сказать, совсем не знаешь. — с умиротворённой улыбкой безмятежного человека на лице, говоря на тайном, то есть русском языке без акцента, выговаривал старец, хитро посматривая на собеседника. — Такого прохиндея как он, в мире больше не сыщешь.
— И что он ещё такого натворил, о чём мне ещё не доложили мои ближники? — внешне безразлично поинтересовался князь.
-Допустим, соколик, о резне, устроенной твоим недругам, тебе сказал я, а не твои закадычные друзья.
— Ты не чего не путаешь, учитель? Ни я, ни они, никем в пьянстве замечены не были. И да, кто бы мне ещё докладывал, если ты, в той Варфоломеевской ночи был соучастником.
— И не жалею об этом, мы там, от наших пленников так много интересного узнали. Кстати я тебе уже говорил о тех наёмниках, которые должны были под шумок, изобразить вооружённое восстание народа, которое ты кроваво подавишь? Они должны были затеять бучу, и спрятаться в одном из тайных убежищ. Так что, скажи нашим отрокам спасибо. Благодаря им, в назначенный день, на улицы никто не вышел, за исключением десятка специально нанятых бестолочей.
— Говорил. И даже про найденную нашим пострелом кучу зачарованного оружия рассказывал. Кстати, сегодня утром, от Сокольского прискакал посыльный и сказал, что на тракте сгорел один постоялый двор. Представляешь, все гости, и хозяева так крепко спали, что из горящего дома никто не выбежал.
— Так вот ты почему взял у княжича четырёх его потешников.
— А тебе то что с того? Ведь всё вышло тихо и спокойно. Главное, эти иноземные убивцы собрались в одном месте и до Нарси не добрались.
— Это да, — самодовольно улыбнувшись, ответил старик, — но, а что ещё учудил твой сорванец ты, конечно же, не ведаешь. Как он твоему вчерашнему суду помог, ты естественно не догадываешься.
— Нет. А что такого его отроки сделали?
— Допустим, что некий товар бирчан, твои дознаватели так удачно нашли в лавке торговца из гральдии, тебя не удивляет?
— Так товар то похожий, за счёт того, что ручная работа, разнится немного, поэтому портовые грузчики и попутали. На клеймо мастера то, никто не смотрел.
— Э-хе-хе. Это не что иное, как объяснение, примитивно притянутое за уши. И тебе не стыдно? Ведь подобная путаница в порту, исключена. Как там пострадавшая сторона опознала похищенный товар? Не напомнишь?
— Мои следователи шли по торжищу, да увидели, как спившийся безногий калека, кстати, он бывший приказчик какого-то иноземного купца, попытался шантажировать продавца одной из лавок. А там, при дальнейшем расследовании, уже и пострадавших подключили, из той прислуги, кому посчастливилось выжить. Вот они, свой товар и опознали, указав на некие особые метки, которые по просьбе их покойного хозяина, иноземный мастер ставил на тыльной стороне блюд.
— Ничего-то ты не знаешь.
— Знаю про тот инцидент, да намного больше, чем ты думаешь. Как стало известно, этот прощелыга, за небольшую плату обещал молчать о том, что приказчик торгует купленным у лесных разбойников товаром. И своё нежелание разоблачать скупщика краденного, оценивал всего-то в три серебряника. А глупый продавец пожадничал — кликнул своих вышибал, да погнал нищего прочь, одаривая того тумаками и пинками. Вот они и выкинули этого бедолагу на улицу, прямо под ноги моим людям, вместе с его примитивной каталкой. Только пьяница, получив по хребту своим громоздким средством передвижения, заорал благим голосом что его убивают. Заодно, оповещал всю округу, за что именно он подвергся такой немилости. Мол, он, по некоторым характерным линиям и завитков узоров, опознал работу бирских мастеров, которые никогда не поставляют конкурентам свои изделия.
— Вот-вот. — соглашаясь кивнул "отшельник". — Когда вы заинтересовались, то из пяти серебряных блюд покрытых тонкой чеканкой, три поделки оказались похищенным товаром — из недавно ограбленной лавки. А ты подумал, как эта пропажа там оказалась? Или как спившийся бродяга смог разглядеть то, что не каждый человек способен заметить на расстоянии? И главное. Почему нищий, так вовремя принялся шантажировать именно этого приказчика?
— Э-э-э...
— Да-да, лучше молчи. Вижу, что только сейчас начинаешь кое — что соображать. Не буду рассказывать про то, как несколько потешников, ночью подменили в лавке товар, а калека, за обещанную кормёжку и тёплый ночлег до наступления лета, после получения условного сигнала, отыграл прекрасный "уличный спектакль". Кстати, голубь ты мой сизокрылый, когда-то, он и в самом деле помогал одному купцу закупать товар, пока не был покалечен при отражении нападения лесных братьев.
— Да-а-а, наш пришелец оказался жутким аферистом, так всё подстроив ... Дожились ...
— Вот те раз, соколик. Чем ты ещё не доволен? Твои недруги наказаны, на отобранные у них деньги и некоторые ценности, этим летом будет отстроено три новых городка. В них, твой "сын" посадит двух своих ближников, и ту егозу, которую Синицею зовут. За эту щедрость, они обязаны, из прикормленных беспризорников нашего города, сформировать костяк, на основе которого, со временем будет развёрнут полк новой гвардии. Естественно, это произойдёт не скоро, но все воины того подразделения, будут магами новой формации. А я, естественно, им в этом начинании помогу, чем смогу, хватит мне торчать в столице, у всех на виду. Ну а Синичка, в своём городке, откроет школу полноценных лекарок, а не примитивных травниц.
— Вы что, сбрендили? Что, собираетесь основать военное поселения без гражданского населения, и создания в них должной инфраструктуры? Это же, заведомо убыточные проекты. Кто вас кормить там будет?
— Кто тебе подобное сказал? Голуба. Там будут открыты не только мелкие мастерские, пекарни, магазинчики, но и производственные артели, да по парочке сёл, где осядут наши безземельные пахари, младшие и средние сыновья хлеборобов, молодух мы им сыщем. И ещё, по настоянию нашего оболтуса, в виде эксперимента, в городках появятся бесплатные ремесленные школы — для детей тамошних разночинцев. Для продолжения учёбы, по окончанию обязательных трёх классов, будет только одно условие, отработать на городских производствах десять лет. Я уже не говорю об привилегиях, которые будут созданы для обычных частников. Например, для мелких ремесленников, они начнут работать на льготных условиях. Представляешь? Они, будут три года выплачивать неприлично маленькие налоги. Заметь. Всё это удовольствие, нам щедро оплатили наши недруги и их приспешники. Только северяне, о том, что являются щедрыми меценатами этих прибыльных проектов, даже не догадываются ...
Жизнь продолжается, люди живут, порою даже не подозревая о том, какие вокруг них кипят страсти. Впрочем, счастливом неведение прибывают не все, кто-то из этих обывателей, с высоты своего жизненного опыта видит отголоски этой тайной войны, и уподобившись черепахе старательно прячется в своём "панцире". Другие, считают своим долгом отстоять проверенные веками устои, третьи, возжелали перестроить "несовершенный" мир под себя, поэтому заглянем к последним. Как раз, у нас появилась возможность "посетить" одну из лавок, занимающуюся перепродажей дорогих тканей. В ряду таких же торговых точек, она выглядела как обычный " магазинчик ". Этакий простенький каменный фасад стандартного двухэтажного домишки, традиционно имеющего одну широкую, двухстворчатую остеклённую дверь, и два больших окна, используемых как витрины для демонстрации находящегося у купца ассортимента. Опрометчиво в окнах простых горожан ожидать наличие больших стеклянных полотен, ведь это мир, где нет никаких прокатных станков. То есть, простые мастера, не владеющие запретной магией, вынуждены выдувать шары, разрезать их и раскатывать в относительно небольшие прямоугольники. Но, не в этом суть, даже вынужденно громоздкие, решетчатые рамы окон, пропускали достаточное количество света. И сейчас, это дорогостоящее великолепие было надёжно закрыто большими деревянными щитами. Тем более, в ломящемся от обилия товара, непроглядно тёмном торговом зале, не происходило ничего для нас интересного, поэтому необходимо подняться на второй этаж дома, где ужинала молодая семья недавно "осевшего" в столице и выкупившего это здание перекупщика.
И так, небольшая столовая, в центре которой стоит прямоугольный, застеленный серой старенькой скатертью стол, за которым, с комфортом могут разместиться десять человек. Само помещение освещает большой магический светильник, расположенный над центром стола, за которым трапезничают двое. Это двадцатидвухлетний, немного полноватый мужчина, чьи жиденькие чёрные волосы были собраны на затылке, образуя подобие конского хвостика. По правую руку от крепыша, расположилась хрупкая шестнадцатилетняя хозяйка дома, то есть жена этого молодого торговца. Как и положено, голову юной красавицы украшал чёрный чепец замужней женщины, одетый поверх цветастого платка, из-под которого не выглядывал не единый локон её рыжих волос. Не благодарное дело описывать её традиционно простенькое платье с узкими рукавами, тем более, не многим более чем на две трети, их скрывали серые матерчатые нарукавники. Что ещё? Разве что беглое описание самой трапезы. Ела молодёжь что-то вроде тыквенной каши, горкой, лежащей в медных тарелках. Деревянные ложки, с чинной неспешностью опорожняли посуду, отчерпывая пищу мелкими порциями, ...
Хватит описывать ненужные детали застолья прижимистого торгаша. Хозяева ели молча, неспешно, тщательно пережёвывая пищу, не обращая внимания на прислуживавшую им совершенно седую женщину азиатской внешности, на вид, около сорока пяти лет. Что удивляться, это была обыкновенная рабыня, лет пять назад купленная на невольничьем рынке. Именно по этой причине, купец никогда не обращался к ней по имени, обходясь короткими фразами: "Подай". — "Принеси". — "Убери". — "Приготовь" — "Пошла вон". — Впрочем, недавно появившаяся в этой семье хозяйка Брыся, юная жена молодого господина Еси, иногда обращалась к прислуге: "Чал Жи, сделай ...". — Впрочем, в данный момент, стоявшая возле стола холопка ничего не говорила и не делала, лишь покорно ожидая дальнейших указаний, склонила голову, и отрешённо смотрела в пол.
"Эй ты, оставь нас, — даже не взглянув в сторону покорно ожидавшей хозяйских приказов рабыни, отложив свою ложку в сторону, надменно проговорил Еся, — живо иди в свою коморку и без моего дозволения, из неё не вылезаешь. Понадобишься — позову".
В ответ, прислуга низко поклонилась и беззвучной тенью выскользнула из столовой. Также тихо за нею закрылась дверь, и послышался нарочито громкий звук удаляющихся шагов. Только когда они окончательно утихли, ставший хмурым хозяин, поиграв желваками, зло поинтересовался:
— Почему ты сегодня на меня так пристально смотришь? Женщина.
— Простите, муж мой, вы с утра куда-то уходили. А я вам со...
— Что-о?! С каких пор я должен тебе отчитываться в своих делах и поступках? Кто из нас мужчина?
— Прошу прощения, — побледнев и испуганно вжав голову в плечи, залепетала молодая женщина, боясь оторвать взгляд от своей тарелки, — я не желала вас разозлить. Просто хотела сказать, что вы, муж мой, домой вернулись сильно взволнованными и сердитыми. Скажите, Еся, что-то случилось?
— Что-то случилось...! Что-то случилось? Да, дура! Что-то случилось и это меня бесит. В нашем княжестве постоянно что-то случается, только хорошего, в этом случается, мало. Будь оно проклято. От этих сатрапов, Мстивоев, честным людям житья нету. Так что, помолчи Брыся, не до тебя.
Молодая женщина, замерев как статуя, молчала, она, безуспешно борясь с предательски полившимися слезами, по-прежнему смотрела на недоеденную кашу в своей тарелке. Вроде в Брысе ничего не поменялось, только заблестели глаза, да её щёки запылали алым румянцем, сильно контрастируя с обескровленной кожей лица. Молодка была сама не рада тому, что позволила себе частые задумчивые взгляды на мужа, и вообще, подняла тему так раздражающую её Есю. Только что-либо изменить, было невозможно, и как дальше поведёт себя замолчавший мужчина, предсказать невозможно.
— Что ты вообще понимаешь в жизни, курица? — более спокойно заговорил купец. — В нашем княжестве как не было свободы, так и не будет. Брали большой налог с торговли, и продолжат его собирать. Как заставляли всех бояр непрестанно служить князю, так и будут это делать. Это у наших соседей, добившийся каких-либо успехов сословный люд, свободен. Он может себе позволить откупиться от службы, или выставить вместо себя отряд наёмников.
— А нам то, что с того? Налоги везде берут, да и мы не служивого сословия, а торгового — военная служба нас не касается.
— Дура, она всегда остаётся дурой, в нашем государстве сходятся все торговые пути, и князь просто обязан урезать свои аппетиты, понизив собираемые им поборы. Он должен понимать, что эта мера, жизненно необходима для поддержания нашей деятельности. Ведь на наших плечах держится вся местная экономика, а для её развития, постоянно требуются свободные деньги. — со снисходительной иронией ответил Еся. — На счёт службы, ты вновь не права. Случись что, ну если на город нападёт враг, я обязан не откупиться, как это делают в цивилизованном государстве, а вступать в ряды городского ополчения. А оно мне надобно? То ли дело у соседей с севера. С них требуют только вооружить отряд из голытьбы, да обеспечить их более или менее сносное пропитание. А далее, если пожелаешь, оставляй на хозяйстве слуг, да уезжай с семьёй куда хочешь. Тебе понятно? Хотя о чём это я говорю? Тамошний правитель думает о сохранении жизни своей элиты, не то что наш Олег. И коли возникнет необходимость, то может выслушать претензии от уважаемых людей, или даже решить возникшую проблему, им необходимо только немного заплатить.
