Глава 18.
Поиски и находки
Проводив нежданных гостей, мы с Томасом переглянулись и дружно начали убирать со столика во дворе всю посуду в раковину на кухне. Нет, я пока не стала мыть её, время терпит.
Вместо этого я поспешила вместе с мужем обойти по периметру весь участок, пока было светло. Особенно я старалась поделиться своими планами на будущий сад возле того забора, который был между нашим участком и садом миссис Прайс-Ридли.
Я практически не сомневалась в наличии там наблюдателей. Больно уж мы представляли собой интерес для постоянных жителей. С другой стороны у нас не было соседей. Дом стоял последним перед ручьём, который отделял деревню от общественных пастбищ. Я тут же громко выразила надежду, что Томасу удастся сделать отвод от ручья, который бы обогнул наш сад по периметру и снова вернулся бы в ручей. Ниже по течению. Были у меня свои задумки на этот канал. Томас обещал посмотреть, посоветоваться с местными жителями. Не нарушит ли он каких-либо правил. Наши голоса в наступающей темноте разносились далеко. Надеюсь, что все зрители этого спектакля остались благодарны.
То и дело кидалась к какому-нибудь цветку или растению, громко выражая своё восхищение. Вслух планируя, где и что размещу, спрашивала совета у Томаса. И тот обстоятельно говорил что-то. Прикрывая то, что в этот момент я ставила по периметру немаленького такого участка следилки, слабые маглоотталкивающие Чары и лёгкий морок, который должен был срабатывать, если вдруг на участок заявились бы непрошенные гости, подогреваемые рассказами о наследстве тётушки Эмилии. Нет, я не планировала ничего криминального, мне не нужны были ссоры с соседями, поэтому и ставила минимальное поражение.
Гораздо больше надежд я возлагала на помощь руноследа. Девочка за эти несколько часов, что прошли с момента нашего приезда, уже вполне освоилась в саду и даже могла вплести свой узор в систему охранных заклинаний. А поскольку я их ставила от людей, то и её одной хватило бы. Надеюсь.
Возможно, что позже посоветуюсь с Филиусом и поставлю защиту и от магов-недоброжелателей. Пока что только от маглов. Мне не нужны были подобные неожиданные визиты. Я хотела быть предупреждена о них заранее. Ведь предупреждён — значит, вооружён. И всегда можно будет выстроить подходящую мизансцену. Пусть любопытные увидят то, что хотели бы увидеть.
Уже в самом конце сада обнаружили, что в стене, отделяющей наш участок от леса, начинавшегося практически прямо за ней, имеется калитка, скрытая всё теми же глициниями. И она была закрыта всего-навсего на старый ржавый засов. Меня передёрнуло. Сразу всплыли строки из "Собаки Баскервилей" — "остерегайтесь выходить на болото в ночное время, когда силы зла властвуют безраздельно". И хотя болота за стеной не было, а был вполне себе стройный европейский лесок — всё равно постаралась усилить защиту и засова, и самой калитки. Поскорей бы воду от ручья провести!
Закончив с садом, отправились в дом. Всё же надо было подумать и о ночлеге. Спальня-то до сих пор не готова. Благодаря посетителям. Ладно, будем ночевать пока в гостиной. Хоть и неудобные там диванчики, но всё же у одного выдвигается ящик, на который можно набросать подушки с другого диванчика. Разумеется, предварительно очистив всё в комнате от пыли.
Пока чистила — нечаянно зацепила палочкой подоконник и уронила один из цветочных горшков с землёй и каким-то засохшим цветком. Горшок грохнулся о роскошный пол из узорного паркета и раскололся. Из него высыпалась земля, а вместе с ней немаленький такой свёрток, в котором оказались ещё драгоценности: кольца, браслеты, колье, кулоны и серьги. Все из чистого золота и с очень ценными камнями. Пара комплектов — всё тщательно подобрано: колье, кольцо, браслет, серьги, кулон. Была даже пара заколок для волос, ещё мужские запонки — тоже с подходящими по цвету камнями и золотые зажимы для галстуков. Этим тайник отличался от того, который мы нашли в аквариуме. Там всё же были разрозненные вещицы, не комплекты.
Мне захотелось примерить — ну, люблю блестящее, как оказалось. Отправилась в спальню, присела к небольшому туалетному столику. Приладила на себя всё, кроме серёг. Уши пока не проколоты. Томас стоял позади меня и давал советы, как уложить волосы. Потом замер, разглядывая туалетный столик.
— Как интересно, — проговорил он задумчиво. — Ты знаешь, я уже видел похожие столики. Это старинная работа. Тут должен быть тайник.
Вытащил у меня из волос одну из булавок — с красным камнем на конце. Вставил кончик булавки в то, что казалось маленькой червоточиной в боковой стенке туалетного столика. С небольшим усилием он потянул на себя и вытащил маленький ящичек. Там была пачка пожелтевших писем, перевязанная алой ленточкой, и сложенная записка. Я потянула носом — от этого сложенного пополам листочка тянуло лёгким цветочным ароматом. До сих пор? Даже три года спустя? Или когда там письма были спрятаны в этот тайник? Его что — специально в духах вымачивали?
Стала рассматривать и открывать пузырьки, которые стояли перед зеркалом, пока Томас перебирал письма — всё же это его тётушка. Ему и решать, знакомить меня с её тайнами или нет. Ага! Вот и духи, которыми воспользовались, чтобы надушить записку. Интересная ёмкость для духов. Очень искусная работа — сразу видно, что на заказ делали. Тяжёлый такой флакончик. Золотой, с искусным тиснением и разноцветными камешками.
Томас хмыкнул:
— Теперь становится понятно, почему тётушка так и не вышла замуж. — Он потряс письмами. — Она была старшей в семье, за ней было неплохое приданое. Гораздо больше, чем за моей матушкой. И всё же она смогла настоять на своём — осталась незамужней, купила этот домик, переехала сюда подальше от других членов семьи. — Он снова тряхнул письмами. — Оказывается, она была с молодых лет влюблена в человека, который не мог на ней жениться, пока не накопит капитала, предел которого сам поставил перед собой. Да так и не смог этого сделать.
— Или в процессе накопления этого капитала, — подхватила я с иронией, — вдруг понял, что можно найти лучшую партию. Потому и не вернулся.
— Вряд ли. — Муж сунул мне письмо с подчёркнутыми фразами. — Посмотри сама.
— Ты разрешаешь?
— И даже настаиваю, — улыбнулся он.
Я пожала плечами и принялась за чтение.
"Милая моя Эмили, кажется, будто прошла вечность с тех пор, как я получил твое последнее письмо. Я честно пытаюсь развлечь себя выполнением разнообразных возложенных на меня поручений. И часто думаю о том, как мне повезло, что я смог увидать так много разных мест на земном шаре, хотя ни о чем таком и не помышлял, когда отправлялся на заработки в Америку. Кто же знал, что судьба забросит меня на эти далекие острова!"
— Откуда пришло это письмо? — Спросила у мужа. Тот как раз рассматривал конверт, из которого вытащил этот листок.
— А? — Оторвался он от раздумий. — Ах да! Гавайи!
Я продолжила читать вслух.
"Увы, здешние дикари все так же далеки от того, чтобы узреть свет веры. Они здесь ходят без одежды и ведут совершенно примитивный образ жизни. Большую часть своего дня они занимаются плаванием и танцами, да еще и тем, что украшают друг друга цветочными гирляндами. Должен признать, что они достигли большого мастерства в составлении букетов!
Преподобный мистер Грей обратил нескольких из них на путь истинный, но это сизифов труд, а потому он и миссис Грей очень расстраиваются. Я стараюсь делать все, чтобы подбодрить и воодушевить его, но и мне часто бывает грустно. По причине, о которой только ты можешь догадаться, моя дорогая Эми!
Увы, наша разлука — суровое испытание для двух любящих сердец. Твое последнее письмо, где ты снова вспоминаешь тот вечер, когда я признался тебе в любви... И в котором ты снова клянешься мне в вечной верности, о, оно сильно подбодрило меня! Мое верное и преданное сердце всегда будет принадлежать тебе, дорогая Эмили!
И я остаюсь любящим тебя. Навечно твой
Берти Мартин.
P.S. Как и обычно, я посылаю это письмо в конверте, адресованном на имя моей сестры, а твоей лучшей подруги по пансиону — Матильды Трелони. Надеюсь, что Бог простит меня за эту маленькую ложь".
— Миссионер! Так вот с кем у твоей тёти был роман! Хотелось бы знать, почему они так и не поженились?
— Похоже, он объехал весь свет, — сказал Томас, просматривая письма. — Маврикий... и так далее, и тому подобное. Скорее всего, умер от желтой лихорадки или чего-то вроде этого. Поэтому и не вернулся.
Он хмурился всё больше, перебирал конверты, доставал листки писем оттуда. Снова перечитывал их. Пока не бросил их на туалетный столик и не закрыл лицо руками.
— Всё-всё не так. — Проговорил он. — Смотри — когда я родился в 1901, матушке было двадцать лет, а она — младшая из сестёр Ливси. Тётушка была старше всего на пару лет. Максимум десять.
— Соответственно — твоя тётя родилась где-то в 1871 году. — Быстро произвела я необходимые вычисления.
— Верно! Тогда скажи мне, пожалуйста, откуда на конверте с письмом, написанным её предполагаемым возлюбленным, стоит штемпель и наклеена марка, — он сделал паузу, — аж 1851 года?!
Я схватила все конверты, быстро просмотрела их. Томас был совершенно прав! Все конверты и марки были гораздо старше тётушки Эмилии. Они были отправлены ещё до её рождения. Догадка забрезжила у меня в мозгу.
— Смотри, все конверты старые, все точно, а сами письма были написаны гораздо позже, об этом можно судить хотя бы по тому, что на том конверте, что у меня в руках, голубой Маврикий тысяча восемьсот пятьдесят первого года.
— Письма написаны тётей Эми, и, осмелюсь предположить, она хорошо повеселилась, когда их сочиняла!
— Да, надписи на конвертах гораздо старше, и конверты, разумеется, взяты от других писем. Они старые понарошку! Спорю на что угодно, твоя тётушка сама их подделала... Да как искусно. Ей бы приключенческие романы писать!
— Да, у меня есть приятель — страстный коллекционер. Начал собирать свои разнообразные коллекции ещё в Кембридже. — Вдруг, без видимой связи стал рассказывать Томас. — Сейчас он проживает в Штатах, но мы продолжаем общаться в письмах. Он-то и рассказал мне о редких и дорогих марках и о том, что на аукционе появились удивительные находки. Я хорошо запомнил, как однажды он упоминал в своём письме одну марку, голубую двухцентовую — именно Маврикий тысяча восемьсот пятьдесят первого года. Кажется, она стоила тогда что-то порядка двадцати пяти тысяч долларов. Вообрази! Полагаю, что и другие марки на конвертах должны быть такими же редкими и дорогими. Не сомневаюсь, что тётя купила их через агентов и тщательно "замела следы", как пишут в детективных рассказах.
Мы переглянулись, потом я опустила глаза.
— А ведь мы могли просто сжечь эти письма, посчитав их глупой сентиментальностью пожилой женщины. — С восхищением подняла глаза на мужа. — Если бы ты не заметил разницу в возрасте тёти и датами на конвертах.
Золотой флакон для духов
http://i69.fastpic.ru/big/2015/0719/9f/838b699deb7f97181749b713d8d4bb9f.jpg
Туалетный столик
http://i72.fastpic.ru/big/2015/0719/71/9294953a7d7a1cd1e6cfade1fabf6771.jpg
Письма на туалетном столике
http://i72.fastpic.ru/big/2015/0719/7b/775a18862d6fadc2916589a74219837b.jpg
Голубой Маврикий
http://i72.fastpic.ru/big/2015/0719/f6/a30eebdb5fd0051746150b9a2c7146f6.jpg
"Маврикии" являются самыми дорогими почтовыми марками мира: стоимость одного экземпляра, по некоторым сведениям, достигает ныне на аукционах 15 миллионов долларов и даже более.
Ценность этих марок основана на двух составляющих — они были первыми марками Британской империи, выпущенными вне метрополии, и их первоначальный выпуск содержал ошибку. Таким образом, они ещё более ценны и редки, чем, если бы они были эмитированы правильно.
Возникновение надписи
"Неправильностью" марок стала надпись "Post Office" ("Почтовое отделение"), вместо правильного "Post Paid" ("Почтовый сбор оплачен"), напечатанная с левой стороны рисунка марок. Последующие выпуски имели правильную надпись "Post Paid", и любая существующая марка оригинального выпуска может быть легко определена и аутентифицирована.
